Врата учености. Цель неизвестна.

Специально подколол. В его понимании благородный муж единственно войной может заниматься, а коммерция не по чину. Ну и ехал бы в гарнизон. Чего в гвардии возле царской особы ошиваться.

— Все-таки ея высочество поступили в том случае с вами крайне легкомысленно, — укоризненно произнес Постников, дождавшись, пока Меншиков, посчитав свой долг исполненным, удалится после обмена еще парой столь же никчемных замечаний. — Хорошо, что так удачно закончилась эта история.

— Зато имею лично ею подписанный диплом. Первый и единственный в мире.

До этого Лиза додумалась самостоятельно. Выписала старательно бумагу, где перечислила мои заслуги перед ней лично и Россией в частности и поставила печать и подпись.

Самая живая и явно от чистого сердца была фраза в заключение: "Не тужи, Михаил Васильевич, я тебя ценю по достоинству. Будешь еще кушать с серебра, а не деревянной ложкой".

То есть я натурально давно имею на столе серебро, но смысл определенно не в том. Своего рода обещание. Приятно, пусть и не от нее зависит будущее. Лет через триста уникальный автограф на аукционе за пару миллионов продадут. А сегодня просто приятная безделка и останется во все разрастающемся архиве надолго.

— Вы только, Тарас Петрович, никому не говорите, — сообщаю еле слышным шепотом, — она еще натуральный ребенок.

Он невольно хмыкнул.

— Эмоциональный и искренне верящий в мою гениальность.

— А вы себя таковым не считаете?

— Не из великой скромности. Все мои успехи и триумфы — дело вдохновения и практического наблюдения. Я лишь продолжил развитие неких чужих идей и методов.

Как иногда приятно говорить правду. А ведь он реально думает, умаляю достоинства из смирения и почтения перед образованными.

— Другие не сумели.

— И все же... Мне представляется, гений — это человек, помимо создания неких шедевров, еще и не вполне психически адекватный. Дав ему огромный творческий потенциал, бог одновременно лишил его некой человеческой составляющей. В обычной жизни он крайне неприятный тип, забывающей о семье. Не умеющий поддерживать нормальные отношения с людьми. Хотите примеры?

— Спасибо, я догадываюсь. Сократ, Паскаль, Савонарола...

— Кто? — Про последнего не слышал.

— Иногда я забываю, — сказал он после паузы, — что ваши познания достаточно бессистемны и отрывочны. Тем больше уважения вызывают достижения.

— Ну чтобы создать самовар, я ведь не обязан слышать о древних философах? А вот практические соображения важны. Больше того, я не умею лудить оловом и отливать из чугуна заготовки. Потому нельзя серьезно продвинуться, выполняя всю работу собственными руками. Надо приглашать для консультации профессионалов, использовать подмастерьев. Ведь куда проще заказать на специализирующемся на железе заводе, чем своими руками делать.

Тарас Петрович задумчиво кивнул.

— Вот здесь, — я похлопал по голове, — есть масса мыслей, и некоторые из них, на первый взгляд, замечательны. Но любые идеи нуждаются в реализации. Без практического воплощения и заметной пользы они в лучшем случае не ко времени. Если бы вы знали, как иногда наломаешься, прежде чем получишь желаемое. Иной раз проще купить, как термометр. Кому он сдался, помимо ученых?

— И все же мне кажется удачной идея брать за основу температуру кипения и замерзания воды.

— Это не гениальность. Просто некоторые идеи созрели, и для них подготовлен наукой фундамент. Надо только посмотреть трезвым взором на мир. Я не скромный! — сказал с досадой. — Совсем нет. Я честен в личном разговоре с вами. А при общении с иными болванами бывает полезно надувать щеки и изображать Аристотеля. Вы в курсе, как меня дипломированные врачи принялись в последнее время полоскать за якобы нашептывание в ухо Санхецу? — Это реально так и есть, но он, к счастью, в вопросе мытья рук и кипячения инструментов, хоть и с задержкой, признал пользу, убедившись в уменьшении количества помирающих от горячки своими глазами. В отличие от множества закончивших университет, способен забыть о предвзятости и смотреть на факты.

Тарас Петрович вновь кивнул, подтверждая. Разговоры носились в воздухе, а Петербург город маленький. Тем более образованный и дворянский. Эти два понятия не равнозначны.

Непрошибаемая тупость в сочетании с уверенностью, что ничто хорошее не может выйти из России, опротивела до безобразия. Раз в университетах не преподают и Европа не одобрила, санитария не нужна и плевать на статистику. Не будь за спиной у Санхеца лично Анны Иоанновны, затравили бы непременно. И должность не помогла бы.

— Вот против таких я и стану с удовольствием всеми силами поддерживать ореол гениальности. А сам так не думаю. Только не говорите никому, умоляю.

— А вы ведь тоже мальчишка по поведению, — усмехнулся Постников.

— Вот это я с удовольствием признаю. Не чувствую себя взрослым вопреки наличию семьи и прочим обязанностям. Надеюсь, пока в душе молод и старость не скоро нагрянет.

Ответно приветствовал очередного расфуфыренного вельможу. Любопытно, как меня внезапно стали опять замечать и приветливо раскланиваться. Думаю, точный показатель правильного поведения. Никому не нравится унижаться, однако я опять сыграл удачно с Бироном. Приехал во дворец и не поперся в палату, где знатные особы ждут при выходе нашего замечательного временщика. Отправился в другую, где малоимущие и простонародье собирается.

Если когда-то я сознательно пришел чуть ли не в армяке, стремясь обратить на себя внимание, то во второй раз умышленно затесался в толпу мужиков, нарядившись в импортные тряпки. Выглядел наверняка на манер попугая в стае ворон, и взор любого моментально прилипал. Естественно, и его светлость, выглянув на минутку, не мог не удивиться. Весь из себя смиренный и унылый, только не плачущий, Бирон натурально заинтересовался и захотел узнать, с какого чебураха тут стою, а не согласно ранжиру с гордым дворянством.

Дальше оказалось проще. Заинтересовал — значит, подвел к нужному разговору. Покорность оценена, гнев снят, а когда еще и кобылу с арабской кровью принялся впаривать от всей широкой души, тут он действительно обрадовался. Страстный лошадник Бирон старательно набивал личные конюшни породистыми скакунами. Причем мог от уже имеющегося коня легко отказаться, заменив его на нового и перспективного. За подходящий экземпляр много чего удавалось иной раз выпросить. Я зря, что ли, специально Гену погнал на Юг?

Он и доставил три подходящих кобылы. Туркменских, арабских кровей и чем-то с его точки зрения замечательную от башкир. Я в таких случаях с умным видом киваю и не пытаюсь указывать. В машинах и то не особо разбирался. Чисто по марке и внешнему виду судил. А уж ветеринар из меня аховый. Подсунут запаленную — я и не пойму. Но Гене верить можно, убедился наглядно. Он попытался честно отдать часть непотраченных денег обратно. А сумма немаленькая. На приличный дом в Петербурге хватило бы.

Оказывается, тряхнул прежними связями, и ему пригнали ворованных. Благо не у русских, а где-то в Поволжье. Чуть не у главного казахского хана угнали. Не удивлюсь, если и Ибрагим поучаствовал в афере. Я дикому казаку со вкусом прочитал мораль на тему правильного поведения. А поймали бы на воровстве — кто в ответе, я? На что бывший Керим с апломбом ответил, что его сроду на конокрадстве не ловили. И вообще он только попросил. Остальное и без участия организовали. А пяток трупов — тьфу. В степи иначе не бывает. Там угнать скот — абсолютно нормальное поведение. Образ жизни такой у кочевых народов. Причем так и сказал. Где слов таких набрался, не имею понятия. Как бы не у меня одолжил.

В каком-то смысле он прав. Искать нужное у нас бессмысленно. В России подходящих лошадей днем с огнем не сыщешь. Военное ведомство, да и обычные покупатели приобретали лошадей у степняков Прикаспия и Поволжья. Даже специальные ярмарки организовывали. А вот нормального выращивания с конскими заводами и селекцией практически не существовало. Разве где богатые помещики могли позволить себе этим заниматься, и то в основном под личные нужды. Низкорослые и непрезентабельные с виду русские лошади.

Кстати, не мешает взять себе на заметку и выяснить подробности разведения лошадей. Дело немаловажное, и в перспективе возможна серьезная прибыль. Хотя количество столь же многообещающих дел все растет на полочке в голове, а капитала моего уже на существующее хватает в обрез. Казалось бы вон, ходят дамы в украшениях от моего Лехтонена. Золото должен грести лопатой. Так это мечты. Сам материал немало обходится, а многие еще норовят задержать оплату или требовать (!), не просить в долг. В результате сплошной убыток на выходе.

Ну, конечно, не совсем так. Кое-что в целом приходит, однако не несметные тысячи. А сотни на сегодняшний день при моих расходах уже не спасают. Честно говоря, рассчитывал на большее, подсовывая его изделия во дворец. Правда, чухонец в своем репертуаре: раньше с бриллиантами почти не работал и теперь набивает руку на мелочевке. А прибыль — для него дело второстепенное. Красота важнее.

Тем более что идеи мои насчет модернового вида ювелирных цацек здорово переварил. Еще и от себя добавил. Всевозможная флора и фауна из драгоценных материалов выходит из его мастерской уже без моих рисунков. Вот на той даме букетик на корсаже из драгоценных камней — его рук. А я в первый раз вижу. Симпатично и оригинально. Его, не чужие перепевы, как первоначально мои изображения. Все же настоящий мастер. Освоит бриллианты — и окончательно войдет в конкуренцию с придворным ювелиром Граверо. Наши родные мастера ничуть не паршивее французских. Я лично убедился неоднократно.

Глава 16

НОВЫЙ ПОВОРОТ

— В чем дело, Антонио?

— Такое случается, — отводя глаза, сказал Санхец.

— Что значит "такое"? — озверел я. — Она прекрасно себя чувствовала еще недавно.

За неимением УЗИ начало беременности мы вычислили достаточно приблизительно, но вряд ли несколько дней в ту или иную сторону особо важны. То есть сроки представляли достаточно точно. До конца пятого месяца живота практически не видно было. Есть Саша стала много, да и все какие-то странные вещи. В основном оливки — попробуй найти их зимой, — то почему-то лимон. Прямо с кожурой однажды сожрала, аж меня перекосило.

Умом я все понимаю, организм требует, и ребенку чего-то там важно получить дополнительно, ведь он питается через мать. А смотреть все равно удивительно. Счастье, что могу себе позволить выполнить любой каприз. Западноевропейские врачи меня чуть не открыто поносят, что не мешает им через Липмана приобретать морфий в любых предлагаемых количествах. Уже вторая партия ушла, и мы остались с ростовщиком вполне довольными сотрудничеством. Под предлогом сложности доставания он обдирает до нижнего белья глупцов, заодно поставляя им шприцы в немалом количестве. А это для меня дополнительный доход.

Пусть себе и дальше через третьи руки с наценкой приобретают, им же хуже, а я плакать не собираюсь. Уже пару раз подкатывали с предложениями Лесток и люди его пошиба. На что я с тупой мордой потребовал официального признания коллегией врачей моих достижений и для иностранцев принятия в тамошнюю Академию наук. Согласился даже на почетное членство. А без этого никак. Я люблю взаимность, и наживаться на себе не позволю. Надо было видеть их кислые рожи. Дают заряд бодрости на целый день.

Украсть уже пытались. К счастью, морфий храню дома в замурованном в стену сейфе. Не в лаборатории. Здесь при наличии кучи слуг и замка, изготовленного Нартовым из Академии, подобраться тяжело. Когда штыри входят в проем, обитый железом, выворотить без шума дверь никому не удастся. Все равно стараюсь не держать сильно много морфия в запасе. Проще делать небольшими партиями, заодно и цена высокой держится.

— Я не знаю причины, — без особого удовольствия сознался он, — почему у нее вдруг начали опухать ноги. Вы, конечно, можете и даже обязаны пригласить других специалистов, однако...

Он не договорил. Я и так знаю. Санхец специализировался на акушерстве до попадания во дворец, и если он чего не знает в проблемах беременных, значит, этого никто не подскажет.

Происходящее сводило с ума. Саша внезапно стала похожа на оплывшую тетку с колхозного рынка. На ногах оставались белые, долго не проходящие вмятины. Ну а с недавних пор начались вещи похуже. Пропал аппетит, она стала ужасно рассеянной и жаловалась на быструю утомляемость. Больше всего это походило на сильнейший токсикоз, но он не случается так поздно.

— Мне приходилось такое видеть и раньше. Не очень часто. Симптомы напоминают отравление... — Я вскинулся. — Нет-нет, не подумайте чего. Конечно, дело не в злоумышлении.

— И?

— Как богу будет угодно.

Чем дальше, тем хуже, перевел для себя. И шансов крайне мало.

— Причина в ребенке?

— Скорее у Александры Александровны имеется некая предрасположенность. Дитя не виновато.

Оно просто спровоцировало, нажав на спуск. Послужило катализатором, без труда расшифровал.

— Вы можете вызвать преждевременные роды?

— Нет! — он натурально испугался. — Если бы раньше или на месяц позже. А сейчас может закончиться смертью обоих.

Господибожемой, давно к тебе не обращался и почти не просил. Помоги! Или хоть подскажи! Если внутренние органы — кровопускание не поможет. Переливание крови? Постараться — можно устроить прямое. Группа крови... Запросто получить аллергическую реакцию и гибель. Шансы почти равные. Это на крайний вариант. Нельзя лезть, не соображая в здоровье. Можно запороть все полностью. Врач не соображает, а я чем лучше? Звать других! Три, пять, десять. Вдруг кто подскажет правильный путь.

— Мне неудобно в данный момент напоминать...

— Да, я помню свое обещание, — подтвердил я без особого удовольствия, не до того сейчас. — Только обязательно проведите с полковыми лекарями подробный инструктаж о методике применения морфия.

Он посмотрел достаточно выразительно. Все одно проконтролировать не выйдет, и более того, непременно какую-то часть украдут. Среди военных врачей полно иностранцев. Зато совесть будет чиста. Все возможное сделал и не стал наживаться на страданиях солдат.

Не то чтобы очень большим альтруистом вдруг стал — иногда полезно сделать широкий жест. Такой поступок не останется незамеченным и в глазах многих перешибет в будущем нечто не вполне корректное. Я знал, на что шел, когда публично пообещал передавать военному ведомству почти сорок тысяч доз морфия в виде таблеток и инъекций под обязательство использовать для раненых. А война будет, в том уже никто не сомневается.

— Михаил Васильевич, — заполошно ворвалась Стеша.

— Чего тебе? — раздраженно спросил.

— Там ея высочество изволили прибыть.

— Кто? — не дошло.

— Анна Карловна.

Вот только Лизы мне сейчас для полного счастья и не хватает, переглядываясь с Санхецом, подумал. Надо идти встречать.

— Кто-то недужен? — встревоженно спросила Анна Карловна при обнаружении Санхеца.

Никак ей отчество не подходило. Еще пятнадцать не исполнилось, и смотрится абсолютной девчонкой. Даже грудь едва проклюнулась. Вот Юлия Менгден вполне сформировалась и на ее фоне смотрится взрослой девушкой, а по возрасту почти ровесницы. Фрейлина даже младше.