Реван (-3653) Дрю Карпишин

— Ситы, — хрипло прошептал пленник. В горле жутко пересохло.

— С возвращением, Реван, — проговорила женщина.

Джедай не сводил глаз с ее высохшего морщинистого лица, пытаясь вспомнить имя. Ничего не выходило.

— Я тебя знаю?

Высокий сит, стоявший возле нее, дотянулся до Ревана рукой и буднично влепил ему пощечину.

— У нас нет времени на игры, — его голос не был злым или угрожающим; напротив, он звучал по-деловому и абсолютно спокойно.

Пленник ощутил во рту привкус крови, чувствуя, как саднит рана и начинает распухать губа. Очевидно, наркотики, помутнившие его разум, были тщательно подобраны с тем расчетом, чтобы не заглушать его боль.

— Не думаю, что он притворяется, — сказала женщина, подняв бровь. — Похоже, он и вправду забыл меня.

Подойдя еще ближе, Найрисс прошептала джедаю на ухо:

— Что с тобой произошло, Реван? Где ты был все это время? Зачем вернулся?

Он не ответил. Тогда Найрисс отошла назад и махнула рукой. Зависший за спинами ситов пыточный дроид, которого пленник ранее даже не заметил, подлетел к Ревану и поднес длинную тонкую иглу к его шее.

Узник скривился от боли, когда игла проткнула его кожу, затем вскрикнул, когда по ней прошел мощный электрический разряд, словно огнем обжегший нервы.

Второй сит жестом приказал металлическому дознавателю ретироваться.

— Что случилось с твоим напарником, Малаком? — спросил он.

— Я убил его.

— Зачем?

— Сложно объяснить.

Выражение лица сита не изменилось, зато его спутница довольно улыбнулась, и ее морщинистое лицо стало похоже на ухмыляющийся череп.

— Рано или поздно ты расскажешь нам все, что мы хотим знать, — заверил его мучитель.

— Возможно, — с неохотой согласился Реван. — Но вам придется попотеть.

* * *

После четырех часов допроса Найрисс приказала Скорджу сделать перерыв. Они оставили привязанного к стулу узника и, вышли, не проронив ни слова, пока дверь в камеру не закрылась за ними.

— Сколько уйдет времени, чтобы сломить его? — спросила Найрисс.

Скордж тщательно обдумал вопрос, прежде чем ответить. В ранние годы обучения он демонстрировал большую сноровку во всем, что касалось пыток и допросов. Инструкторы в Академии всячески поощряли способного ученика, и очень скоро он стал мастером в своем деле. Сит знал: для того чтобы выжать информацию из не склонного к разговорам узника, нужно гораздо больше, чем просто причинить боль.

Пытками можно разговорить любого, но большая часть сказанного будет произнесенной в порыве отчаяния ложью, увертками или полуправдой. Без возможности проверить слова жертвы информация, вырванная под пытками, часто оказывалась ненадежной, а то и вовсе бесполезной.

Эффективный допрос был искусством, и Скордж обладал исключительным талантом отделять правду от вымысла. Он понимал, какие вопросы нужно задавать и в каком порядке; когда надо усилить давление, а когда ослабить; как использовать угрозы причинения боли или поощрять милосердием.

Его умелые действия вкупе со способностью воздействовать энергией темной стороны позволяли ему легко подавлять субъектов со слабой волей. Сильные духом могли создать определенные трудности, но рано или поздно он все равно получал то, что хотел. До сегодняшнего дня.

Любые вопросы заводили в тупик и не вызывали у Скорджа ничего, кроме чувства досады. Воля джедая была необычайно сильна, и он мастерски подчинял себе Силу. Даже напичканный наркотиками почти до беспамятства, он все равно контролировал Силу в достаточной мере, чтобы выдержать боль и беспрестанный град вопросов. Но было и еще кое-что.

Найрисс хотела знать, как пленник сбежал из цитадели. Хотела выяснить, что его связывало с Императором и зачем он вернулся на Нафему. Но по всем этим пунктам сит не узнал ровным счетом ничего. Да, Реван, безусловно, сопротивлялся допросу, но иногда казалось, что он и сам толком не знает ответов, как будто информацию стерли из его памяти.

— Возможно, мы зря тратим время, — наконец признал Скордж. — У него высокий болевой порог, но мы подошли уже очень близко к пределу человеческих возможностей. Если надавить еще сильнее, мы можем убить его. — Сит часто видел, как случается подобное. Неопытные или слишком взволнованные дознаватели перегибали палку. В его представлении, это был полнейший провал — ведь у трупа ответов не выведаешь.

С трудными жертвами следует быть терпеливым. Может потребоваться несколько дней кропотливого труда, чтобы добиться хотя бы крупицы новых знаний. Но, даже зная это, Скордж не надеялся на особый успех с Реваном.

— Я могу допрашивать его месяцами, но того, что вас интересует, он попросту не знает.

— Жаль, — вздохнула Найрисс. — Я надеялась проверить одну теорию.

— Какую теорию?

— Император способен поработить разумы тех, кто ему служит, — пустилась в объяснения госпожа. — Это одна из причин, почему он правит так долго. Подчиненные превращаются в абсолютных фанатиков, живущих для того, чтобы служить, и не способных предать его. — Она бросила взгляд на дверь, за которой они оставили джедая. — Я думаю, вместо того чтобы казнить Ревана, как было объявлено публично, Император превратил его в свою марионетку и отправил назад в Республику — собирать информацию.

— Если он собирал разведданные о Республике пять лет, то Император намерен начать вторжение раньше, чем мы думали, — встревожено заметил Скордж, прикидывая, насколько же близко их сумасшедший правитель подошел к тому, чтобы подставить своих подданных под удар джедаев.

Найрисс покачала головой:

— Император терпеливее и осторожнее любого в Галактике. Он живет уже больше тысячи лет и может прожить еще десять тысяч. И он никогда не оставляет ничего на волю случая. Если потребуется, он потратит десятилетия и даже века на подготовку. Нет, у нас еще есть время. И Реван по-прежнему может быть для нас полезен.

— Каким образом?

— Ты же сам говорил: что-то случилось с его разумом. Он потерял память и перестал быть верен Императору. Что-то освободило его от чужого влияния — и если мы узнаем, что именно, то сможем низвергнуть Императора с трона. Не забывай, что все, кто имеет прямой доступ к правителю: Глас Императора, Рука Императора, солдаты имперской стражи, — все они находятся под его заклятием. Разрушить эти чары и повернуть вернейших последователей против него самого — самый верный способ взять над ним верх и спасти Империю от его безумного плана вторжения в Республику.

— Реван нужен нам живым, чтобы мы смогли изучить его, — заключила Найрисс. — Он — слишком ценный ресурс, чтобы потратить его впустую.

В ее словах имелся смысл, но Скордж понимал, что сделать это будет гораздо тяжелее, чем сказать.

— Могут пройти годы, прежде чем вы узнаете, что с ним случилось, — предупредил он.

— Не только Император может быть терпеливым, — прозвучал ответ Найрисс.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 17

Бастила уложила сына в постель и наклонилась, чтобы поцеловать его в щечку. На пороге комнаты она обернулась, в который раз удивившись, насколько трехлетний ребенок похож на отца. У него были такие же темные волосы и тонкое угловатое лицо. Мальчик уже закрыл глаза, но она знала, что они темные и задумчивые — точь-в-точь как у Ревана. И, хотя он уже засыпал, выражение его лица оставалось необычайно серьезным для такого маленького ребенка.

Она со вздохом отвернулась. Бастила часто тревожилась о том, как повлияет на мальчика его беспокойное детство. Растить сына без отца было непросто, и к тому же первые годы его жизни были омрачены войной и террором.

После того как Малак был повержен, Бастила, как и большинство граждан Республики, надеялась, что впереди ее ждут десятилетия мирной жизни. Вместо этого группа джедаев-ренегатов покинула Орден и ввергла Галактику в еще одну гражданскую войну.

Под руководством женщины по имени Крея бывшие джедаи погрузились в изучение техник темной стороны, открытых Малаком и Реваном. Крея взяла себе имя Дарт Трэя, а ее последователи назвали себя ситами — по имени давно забытой расы, вторгшейся в Республику почти тысячелетие назад. Они повели охоту на всех, кто придерживался кодекса джедаев, и едва не уничтожили весь Орден. Лишь те, кто сумел сбежать и спрятаться, пережили резню.

Если бы Реван вернулся, чтобы сразиться с этим новым врагом, Бастила с радостью выступила бы на его стороне. Вместе они смогли бы подавить мятеж до того, как Республику опять захлестнули ужасы войны и миллионы ее обитателей погибли. Но она не получала вестей от мужа с тех самых пор, как он улетел с Кандерусом три года назад.

В одиночку Бастила не осмелилась бросить вызов Дарт Трэе и ее последователям и решила посвятить себя тому, чтобы уберечь жизнь сына от опасности. Против ренегатов выступил другой джедай — Митра Сурик по прозвищу Изгнанница. Через три года после безуспешной попытки Ревана найти ее Изгнанница объявилась сама, чтобы сразиться с ситами и уничтожить Дарт Трэю. Подобно Ревану она стала спасительницей Галактики — и, как и в случае с Реваном, многие считали, что ее подвиги не искупают грехов ее прошлого.

И сейчас эта женщина — для кого-то героиня, для других преступница — сидела в гостиной Бастилы, терпеливо ожидая, пока она уложит сына в кровать.

— Он заснул, — тихо сказала Бастила, вернувшись в комнату.

— Он очень красив, — произнесла Митра. — Похож на отца.

Бастила кивнула в ответ на комплимент. Она не очень понимала, что думать о женщине, сидящей напротив. У Митры были короткие каштановые волосы, бледная кожа и пронзительные голубые глаза. Она была выше Бастилы и старше почти на десять лет, хотя могла считаться красивой по любым меркам. Она обладала уверенной осанкой и завидной природной грацией. Даже в блеклом коричневом плаще мастера-джедая она умудрялась выглядеть элегантно.

Как ни глупо это звучало, Бастила ощутила укол ревности. Митра знала Ревана задолго до Бастилы: она откликнулась на его призыв отправиться на войну с мандалорцами и стала одним из его самых доверенных советников и близких друзей. Бастила знала, что между ними существует особая связь — не такая, как между учителем и падаваном. И, что хуже всего, Митра была неотъемлемой частью его забытого прошлого, на поиски которого Реван вынужден был отправиться, оставив дома беременную жену.

«Нет эмоций, только покой», — пронеслось у нее в голове. Привычные слова джедайского кодекса было легко произнести. Гораздо труднее было им следовать.

— Ты сказала, что хочешь поговорить, — напомнила ей Бастила.

— Я не была уверена, что нам стоило приходить, — призналась Изгнанница, — но Т3 настаивал. — Она похлопала маленького астромеха по корпусу.

Последний раз Бастила видела Т3-M4, когда тот поднимался на борт «Черного ястреба» вместе с Кандерусом и Реваном. И, в отличие от ее мужа, дроид вернулся. Более того, он увязался за Митрой, как когда-то за Реваном, — еще одна мелочь, усилившая ревность Бастилы.

— Я так и не смогла разговорить его, — добавила гостья.

Бастила слабо улыбнулась:

— В ночь перед разлукой с мужем я дала дроиду особые указания. В том случае, если они с Реваном расстанутся, Т3 должен был разыскать меня. Я запрограммировала его, чтобы он не рассказывал никому о том, что с ними случилось, пока не увидит меня.

Митра кивнула:

— Разумно. Нас обеих и без того предавали слишком часто. Никогда не знаешь, кому можно доверять.

— Я и предположить не могла, что ко времени его возвращения буду в бегах, — продолжила Бастила. — Прости, Т3. Если бы я знала, что ты вернулся, то попыталась бы выйти на связь.

Дроид бибикнул, принимая извинения.

— К счастью, он нашел меня, — вставила Изгнанница. — Думаю, он решил, что на меня можно положиться, учитывая мои отношения с Реваном.

Бастила прикусила губу, чтобы не сказать что-нибудь едкое. Она понимала, что ее возмущение ничем не оправдано и несправедливо, но даже джедайские тренировки не помогали ей сдержать эмоции.

— Или он решил, что мне потребуется помощь, — быстро добавила Митра, видимо, сообразив, что чем-то задела хозяйку.

— Малыш любит присоединяться к спасителям Галактики, — заметила Бастила, стараясь сохранить нейтральный тон.

Дроид возбужденно запищал.

— Прости, — сказала Бастила. — Ты прав — ты терпел слишком долго. Просто я не уверена, что готова увидеть то, что ты мне покажешь.

Она часто задавалась вопросом, жив ли до сих пор Реван. Ей всегда думалось, что любовь позволит ей дотянуться до него в Силе через всю Галактику. Но когда Реван ушел, она поняла, что это не так. Иногда он снился ей по ночам, но чем были эти сны — видениями, посланными Силой, или простым проявлением тоски по мужу — она не знала.

Бастила не теряла веры, что почувствует возмущение в Силе, если Реван погибнет. Она цеплялась за эту надежду. Но сейчас, если Т3 сообщит ей о смерти Ревана, ее вера окажется лишь глупой иллюзией. Конечно же, она хотела узнать правду, но решила продлить блаженное незнание еще хотя бы на пару секунд.

— Не спеши, — сказала ей Митра. — Я знаю, это тяжело. Т3 ждал три года — подождет и еще немного.

Ее ободряющие слова произвели прямо противоположный эффект.

— Думаю, будет проще, если я поговорю с Т3 наедине, — сказала Бастила.

Такой ответ явно застал Митру врасплох, но она быстро овладела собой.

— Твое недоверие вполне понятно, — сказала она доброжелательно, — но Кандерус уже рассказал мне о Реване и его поисках грозовой планеты.

Бастила поморщилась. До нее доходили слухи, что некий мандалорец помогал Изгнаннице в ее битве с Дарт Трэей.

— Это правда? — уточнила Бастила. — Кандерус стал новым Мандалором?

Гостья кивнула:

— Реван помог ему найти маску Мандалора, после чего продолжил свои поиски в одиночестве.

— Что еще ты знаешь, чего не знаю я? — спросила Бастила, пытаясь скрыть горечь в голосе.

— У меня и в мыслях не было скрывать от тебя что-либо о Реване, — заверила ее Митра. — Ты его жена и имеешь право знать правду — больше, чем кто-либо другой.

Бастила почувствовала себя пристыженной.

— Ты тоже, — признала она. — Ты была на стороне Ревана с самого начала. У него не было более верного друга, чем ты. Все, что расскажет нам Т3, мы должны услышать вместе.

Изгнанница понимающе кивнула, промолчав.

Глубоко вздохнув, Бастила расположилась в кресле лицом к гостям и сложила руки на коленях, собираясь с духом.

— Я готова, — сказала она.

Безудержно бибикая и пища, а также время от времени прокручивая голоролики, Т3 пересказал всю историю от начала и до конца. Он рассказал о том, как Реван вернулся на «Черный ястреб» на Реккиаде, как они расстались с Кандерусом и продолжили путь на Нафему вдвоем. Он описал внезапную атаку на «Ястреб» и жесткую посадку на Нафеме, чуть не ставшую для них последней.

Он поведал о том, как осматривал бесчувственного Ревана, пытаясь удостовериться, что тот еще жив, и был вынужден спрятаться, когда кто-то поднялся на борт «Ястреба».