Вампир повернулся ко мне вполоборота и заинтересовано поднял брови.
— Что же такого отвратительного вы узнали об этом проклятом пере?
Реакция Андру меня не удивила... Разве он хоть раз вел себя по-другому? Конечно же, наглый упырь тут же постарался поставить меня в тупик очередным вопросом! Даже двумя.
— Дюс, а вы пробовали посмотреть на людей иначе? Не так, как привыкли? Разве вы не наделены способностью видеть ауру?
Чтоб тебя чесотка прихватила, кровопийца клятый...
Я вздохнул, с трудом удержавшись от ругательства, и ответил:
— Андру, а просто сказать, как обстоит дело, вы не в состоянии?
Вампир с королевским величием кивнул:
— Разве не полезнее для вас познать в полной мере свою вторую сущность?
...!
В ответ на мое выражение лица, тонкие губы правителя нежити скривила едва заметная усмешка, которая, впрочем, тут же исчезла без следа:
— Боюсь, придется вас огорчить. У Агаи серьезные неприятности. Оперение этих тварей смертельно опасно. Это не яд, нет.
Упырь снизил голос до едва слышимого шепота, чтобы никто кроме меня не услышал:
— Ваш раб не отравлен, он заражен... не-жизнью. Я чувствую ее запах в его крови.
Новость оказалась настолько неприятной и неожиданной, что в первую минуту я не нашел ничего умнее, чем заявить:
— Что значит "не-жизнью"? Такого слова-то нет.
Андру задрал свой породистый нос:
— Ну, если по душе больше слово "смерть"... пожалуйста — ваш раб заражен смертью.
Упор нежити на слове "раб" сильно меня задел, хотя упырь абсолютно точно отразил положение вещей. Из-за этого я высказался злее, чем хотелось бы.
— Меня совершенно не волнует, как вы обзовете эту болезнь. Меня интересуют лишь ее последствия. И еще... — я помолчал, сдерживая рвущееся наружу раздражение, но сорвался и прошипел: — Что значит "чувствуете запах в крови"? Прекратите изображать Мо знает кого, и объясните толком!
Андру недовольно поморщился, но тут же взял себя в руки — на лицо вернулась привычная маска вежливого дружелюбия:
— Простите. Меня немного расстроило это происшествие. Попробую объяснить. Когда Агаи порезался, в его кровь попало нечто. Не яд, нет...
Вампир покачал головой, словно слов ему было мало:
— Не могу сказать, как называется эта дрянь, но кровь сирин, его плоть сразу стала меняться, от нее потянуло... не-жизнью. Насколько далеко зайдут изменения, и как быстро они произойдут, не знаю. Кем станет в конце концов ваш приятель, тоже сказать не могу. Скорее всего — обычным умертвием, хотя...
Правитель нежити зло прищурился:
— .. возможны разные варианты. Я бы на вашем месте не стал рисковать и убил Агаи раньше, чем живого в нем останется меньше, чем мертвого.
Мо шизане.... Криворукий недоучка, это надо же было так подставить самого себя на ровном месте?!
Андру помолчал немного, наблюдая за выражением моего лица, и улыбнулся:
— Рано еще по мальчику службу заказывать... Надежда на выздоровление есть. Ведь это всего лишь предположения. Пока я почувствовал только слабое изменение. Посмотрим, что будет дальше.
Я кивнул, хотя на душе стало муторно: поганый хрыч слишком любит смертельные пакости, чтобы ограничиться простой болезнью.
Меня замутило от мысли, что живой человек будет медленно, но верно превращаться Мо знает в кого, и никто ему не поможет. А затем и вовсе... чуть не вырвало, когда я сообразил, что тоже получил свою долю яда, еще большую, чем сирин.
— Андру, а мне вы ничего не хотите сказать? — окликнул я вампира.
Князь Пустоши скользнул по мне рассеянным взглядом:
— Нет. Разве что вы попросите объяснение еще какой-нибудь интересной загадке.
Ирония упыря вызвала новый приступ раздражения. Играть в дурацкие игры алхимика желания не появилось, поэтому я предпочел спросить в лоб:
— Во мне вы видите те же изменения, что в сирин? Я тоже заражен... не-жизнью?
Андру подошел поближе, взял меня за руку, с удивительным для подобной процедуры достоинством обнюхал мое запястье и изрек:
— Нет. Вас эта напасть не затронула. Вероятно, вы, Дюс, восприимчивы к не-жизни приблизительно так же, как я и мои подданные.
Последняя фраза мне совсем не понравилась — не хотелось иметь что-то общее с кровососами — но дышать все равно стало легче. Хвала Ирие, хоть тут пронесло! А то не хватало для полного счастья еще и нежитью стать.
Я глянул на вампира:
— Агаи надо предупредить.
Правитель этернус кивнул:
— Да. Он должен знать. Так будет легче следить за изменениями. Возможно, я ошибаюсь. А если даже нет.. может быть, маг все-таки найдет способ справиться с чужим колдовством?
После завтрака, приготовленного на скорую руку, пока вампиры залечивали раны и утоляли свой голод кровью одной из лошадей, я отвел сирин в сторону и выложил ему все как есть. Не упустив ни одной, самой неприятной подробности. Маг из бледного стал пепельно-серым, но страшное известие принял спокойно — не впал в истерику, недостойную мужчины, не ополоумел от страха, а только шепнул:
— Я это заслужил.
Чего-то в этом роде я и ждал. Даже был полностью с ним согласен, да только для дела требовалось забить виноватую голову другими, более полезными мыслями.
— Агаи, теперь твоя задача — быстрее выздороветь. Ты нам нужен. Так что умирать и становиться нежитью запрещаю. Можешь считать это приказом.
Сирин нервно сглотнул и выдавил:
— Хорошо.
Конечно же, я не питал особой надежды — смерть не остановить словами, но... кто знает... быть может, они заставят ее подождать?
Рису и Морре я тоже рассказал, как обстоят дела. Малышка долго и серьезно смотрела на сородича, а затем неожиданно потянулась к нему на руки. Я не стал ее останавливать — пока Агаи жив, девочке ничего не грозило, зато ее сила могла отсрочить, а то и вовсе остановить болезнь. Нельзя упускать ни одного, даже самого призрачного шанса. Без мага нам сейчас никак нельзя. Сирин и правитель нежити удивительно изобретательны, когда занимаются чем-то вдвоем. Их "находки" могут стать самой большой неожиданностью для врага, особенно если у нас будет хотя бы месяц до начала осады.
Я посмотрел на выбеленный снегом склон и усмехнулся: вполне вероятно, что у нас окажется в запасе целая зима, а за такое время... будем живы, можно многое сотворить.
В памяти всплыло самодовольное лицо маглука, и рука сама потянулась к мечу.
Этот должок я никогда не забуду, и сейчас самое подходящее время, чтобы его вернуть! Как только минует опасность для этернус и князя... Как только удостоверюсь, что Эрхена и Морра в безопасности, я навещу ублюдка. И поговорю... один на один.
Я повернулся к лошадям, чтобы оседлать свою кобылку, и выругался.
Ну как можно было забыть? К ведьме, что ли, сходить.. провериться на "лошадиное" проклятие? Ну почему из всех животных самым слабым оказалось именно то, к которому я привык?!
* * *
Серые валуны границы встретили путников мокрыми темными боками: пока мы добрались до пустоши, снег успел растаять, а из туч посыпался мелкий ледяной дождь. Впервые в жизни я обрадовался каменным зубам, торчащим из пожухлой травы, примятой ночным снегопадом. Этим немым охранникам Пустоши, широко распахнувшей для нас необъятную пасть.
Новая лошадь моего настроения не разделила — она заупрямилась и взбрыкнула, отказываясь сделать последние шаги. Пустошь сильно беспокоила животных: они грызли удила и пугливо косили глазами по сторонам. Я не понял до конца причин их нервозности — с лошадьми из Наорга таких проблем не возникало. Да, они тревожились, но не настолько. Может, дело было в привычке? Все-таки Наорг граничит с Пустошью, а земли кочевников — нет. Как бы то ни было, в итоге нам пришлось спешиться и дождаться, пока Агаи поколдует над животными. К вампирам кони привыкли довольно быстро, а вот напряженную угрозу Пустоши самостоятельно преодолеть не смогли.
Я тронул поводья и толкнул пятками лошадиные бока, вынуждая кобылу послушаться. Она затанцевала на месте, упрямо отказываясь переступить через валун.
— Дюс, подожди, я сейчас помогу, — остановил меня Агаи, спешился, перебросил поводья Эрхене и схватил мою лошадь под уздцы. Он погладил ее по влажной пегой морде и задержал ладонь на лбу. Губы сирин едва заметно зашевелились, проговаривая короткое заклятие.
Когда кобыла наконец успокоилась, маг отстранился и сказал:
— Постарайся не предаваться мрачным мыслям, иначе аура становится тяжеловатой для живых существ. Когда ты один, это еще ничего, но вместе с энергией Пустоши для бедной лошадки получается слишком много.
Я усмехнулся — дожил, теперь не только люди, но и животные от меня шарахаются. Как бы не пришлось среди нежити себе скакуна искать, а вместо домашних собак заводить крокутов или тех шестилапых уродов из ущелья. А заодно продавать поместье, строить новое по соседству с упырями, и хозяйку для него искать тоже среди упырих.
Я мысленно поморщился: неудачная шутка, а самое главное — вполне тянет на пророчество.
Кобыла резко мотнула головой, сирин посмотрел на меня с укоризной, и я сплюнул — Мо шизане, даже думать, о чем хочется — и то нельзя!
Колдун, шепнув еще пару слов, легко дунул лошади в глаза и отошел в сторону.
— Все! Должно хватить до вечера, если будешь за собой следить. Еще пару дней помучаешься, и она привыкнет — уже забравшись в седло, напоследок утешил маг.
Я окинул его внимательным взглядом, пытаясь углядеть влияние не-жизни, о которой говорил вампир. Парень выглядел нездоровым, но все-таки лучше, чем пару часов тому назад — Морра над ним неплохо поколдовала. По-хорошему, магу не помешал бы еще отдых и поддержка целительницы, но до привала еще надо было дотянуть.
Девочка, словно в ответ на мысли об отдыхе, завозилась в седле и пискнула:
— Дюс, отдыхать?
— Немного позже, маленькая. Или ты чего-то хочешь?
Морра, помотав головой, посмотрела в сторону Агаи. Он сильно ссутулился и стал похож на большую больную птицу. К его спине прижалась Эрхена. Выглядела она решительной и серьезной. Мне показалось, девушка не столько держалась за сирин, сколько сторожила каждое его движение.
— Агаи, — окликнул я мага, — как ты себя чувствуешь?
Он тотчас встрепенулся, расправил плечи и словно ни в чем не бывало сказал:
— Хорошо, а что?
Я покачал головой:
— Не похоже, что "хорошо". Значит так... если станет хуже, немедленно приказываю об этом сказать. Ты понял?
Юноша недовольно поморщился и неожиданно огрызнулся:
— Мне теперь и дышать по твоей команде?
Я кивнул:
— Если потребуется, — и оглянулся в поиске Андру.
Вампир ушел далеко вперед. Как только мы пересекли границу Проклятой земли, кровососы немного расслабились: с лиц ушло напряжение, не оставлявшее этернус с тех пор, как я встретился с ними в подземельях Сырта. Подданные князя теперь себя чувствовали почти как дома: переговаривались, шутили, подначивали друг друга. В общем, вели себя как обычные люди.
Признаться, меня это несколько нервировало: было бы намного проще, если бы вампиры по-прежнему придерживались образа кровожадных убийц. Тогда не пришлось бы постоянно напоминать себе об их упыриной сущности.
Впрочем, встреть я их в другое время и при других обстоятельствах, ничего бы не изменилось — убил бы, не задумываясь.
Я покосился на этернус, которому Морра буквально прирастила голову. Он разглядывал рукав, располосованный когтями ночных гостей. Вид у упыренка был крайне огорченный.
У меня непроизвольно вырвался вздох — а может, не сразу бы снес. Хотя, о чем это я? С такими мыслями недолго самому без головы остаться. Не спрашивать же каждого вампира, этернус он или нет. И даже если этернус... что это меняет? По большому счету — ничего.
Клятый Андру — за такое короткое время чуть не перевернул все мои представления о нежити с ног на голову!
Дорога бок о бок с правителем нежити в очередной раз подтвердила истину, что самые опасные люди на свете — это мудрецы и обаятельные мерзавцы. И те, и другие легко выдают белое за черное. Стоило мне подольше пообщаться с клыкастым алхимиком, как прежние непреложные истины стали так же сомнительны, как миражи в пустыне.
Я поймал себя на мысли, что очень хочу узнать, как живется людям князя. Тем, чью кровь сосут упыри. Это было болезненное любопытство. Нездоровое, я бы сказал: да простит мне Ирия этот грех. А я, в свою очередь, прощу его собственные. Уж слишком всемогущий любит издеваться над своими "детьми".
Кобыла нервно всхрапнула, заставив меня выругаться шепотом:
— Чтоб тебя... хренодрога мосластая.
Морра с интересом задрала головенку, прислушиваясь, и зашевелила губами.
Вот кто мне скажет, почему дети и говорящие птицы в первую очередь запоминают бранные слова? Ну разве это жизнь? Ни о богах плохо подумать, ни выругаться, Мо шизане!
* * *
Прозрачное редколесье предгорий совсем не защищало от ветра. Вампиры забрали гораздо севернее проторенного пути, и холодные порывы ветра, обжигая лицо, выдули последнее тепло из-под плаща. Я плотнее стянул его края, прикрывая малышку.
Чем выше мы поднимались в горы, тем хуже становилась погода: ударил мороз, и дождь на наших глазах нарастил на склонах корку наледи. Пришлось Агаи поколдовать над лошадиными копытами, чтобы не скользили. Непогода и трата сил на сложное заклинание обернулись неприятностями: Агаи сравнялся по бледности с вампирами, его глаза потускнели.
Я подъехал к Андру:
— Далеко до вашего убежища?
Вампир покачал головой:
— Нет. С час езды, не больше.
Не успел я порадоваться такой хорошей новости, как за спиной раздались испуганный вскрик Эрхены. Сирин все-таки потерял сознание. Он упал на землю, широко раскинув руки, словно пытаясь взлететь.
Правитель нежити осторожно перевернул юношу на спину. Его лицо было залито кровью. Парень сильно поранил лоб и содрал о камни кожу на переносице, хорошо еще, нос не сломал.
Я обвел сирин внимательным взглядом и попросил Морру:
— Полечи его немного.
Девочка сначала поводила ладонями над ссадинами, сращивая плоть, а затем растерла Агаи руки. Этого хватило, чтобы он пришел в себя: щеки Агаи прямо на глазах порозовели, он растерянно моргнул и обвел нас тревожным взглядом:
— А что случилось?
Правитель нежити протянул магу мокрый платок:
— Вытрите лицо как следует и быстрее садитесь в седло.
Я поморщился — да уж... запах свежей крови взбудоражит всю окрестную нежить. Плевать, что еще светло, тяжелые тучи превратили день в настоящие сумерки.
— Быстро в седло! Поедешь с Лаланном, — отдал я короткий приказ.
Сирин безропотно его выполнил: кажется, парень здорово испугался.
Андру, в свою очередь, поманил одного из своих этернус:
— Бегом вперед. Подготовишь все к нашему приезду. Первым делом займись печкой и согрей воды.
От мысли, что скоро мы окажемся в тепле, все повеселели. Даже Агаи улыбнулся:
— Больше не свалюсь, не переживай.
Убежище вампиров повергло меня в легкую растерянность. Не ожидал я найти посреди Пустоши таких хором. Начну с того, что этернус выломали убежище прямо в гранитной скале. Как и в Сырте, его узкий вход закрывался огромным каменным кругом, который можно было откатить по желобу и заклинить камнями. Помещение состояло из двух больших залов и комнаты поменьше. Один из залов приспособили под хранилище и конюшню. В самой маленькой комнате упыри соорудили странной конструкции печь — прямоугольную и низкую, с протянутой по полу трубой, на которой можно было лежать и сидеть.
