— Будем посмотреть?! — Карпенко снова поднял бинокль к глазам, — Ах, как банально! — в ответ на переданное сигнальщиком по международному коду требование лечь в дрейф и приготовиться к приему досмотровой партии, встречный пароход начал отворачивать вправо, показывая полощущийся за кормой Юнион Джек.

Карпенко сквозь зубы выматерился, — Опять британец упрямый, медом им тут что ли намазано? Андрей, дай ему разок, поближе к корпусу, но только так чтобы шкурку не поцарапать.

Перед самым носом парохода встал высокий столб воды, от разрыва фугасного снаряда. Теперь британский шкипер знал, что его ждет, если он и дальше будет искушать судьбу. Британец выкинул флажный сигнал "Ложусь в дрейф", а через аварийные клапана с оглушительным ревом в небо ударил молочно-белый столб пара.

— Ну вот и все, недолго музыка играла, — Карпенко прищурившись посмотрел на недавнего сержанта, а теперь подпоручика Ухова. — Леня, бери своих ухорезов, и обшарьте мне эту посудину от киля до клотика. Будь добр, найди в чем тут секрет, ведь, судя по курсу, они шли не в Сасебо или в Нагасаки, а напрямую в Чемульпо.

В этом походе в распоряжении Карпенко было отделение морской пехоты из две тысячи двенадцатого года, развернутое во взвод за счет прикомандированных на обучение матросов с эскадренного броненосца "Севастополь". Эти русские парни прошли краткий испытательный тест и были признаны пригодными для обучения "без отрыва от производства". На "Аскольде" и "Новике" тоже было по одному отделению инструкторов. На этих кораблях посмотреть на тренировки по рукопашному бою сходились все не находящиеся на вахте офицеры и свободные от работ матросы. Раньше подобное они могли видеть только в цирке, где на ковер выходили знаменитые бойцы. А здесь и сейчас чудеса проделывали обычные парни, на вид даже моложе большинства присутствующих. Ажиотаж привел к тому, что, например, на "Новике", то один, то другой мичман или молодой лейтенант выходили на общую тренировку. Некоторые не выдержали и бросили после пары занятий, но несколько особо упрямых офицеров упорно продолжали совершенствовать свое умение лишить жизни ближнего своего не только с помощью снарядов и самодвижущихся мин, но и с помощью голых рук и ног. Но на "Трибуце" дело обстояло немного не так, здесь пришельцы из двадцать первого века были дома, а местные уроженцы в гостях.

— Этож удивительно, — говорил своим товарищам во время краткого перекура какой-нибудь матрос Василий Петров, — этож что нас здесь совсем за людей чтут? Почитай мы тут неделю, а местные благородия и в морду никому не дали. А Леонид Петрович, тот вообще криком не разу не кричит, а сначала все объяснит подробно, да еще картинку нарисует, чтоб понятней было...

— Ага, а кормят как — подхватит его приятель, — а наказания, ну разве ж это наказания — отжаться. Ни тебе на шесть часов под винтовку, ни опять же по морде...

— Но, ты это кормежку зря вспомнил, — отзовется третий, пыхая самокруткой, — у нас на "Севастополе" тоже недурно кормят, не так как тут, но недурно. Гнилья в котле, например совершенно не бывает, не сравнить с некоторыми... Но, все равно, когда ты не нижний чин, не быдло, а товарищ боец, так служить можно, ой как можно! Дайте мне микаду, "паарву"!

— Тревога, взвод, строиться в полном боевом! — доносится издалека крик дневального. А это значит все, цыгарки брошены в урны и все на выход. ,Только вот какое может быть полное боевое для матроса в тысяча девятьсот четвертом году. Ну во первых винтовка Мосина со штыком, это раз. Два офицерских нагана с самовзводом это два, пехотная лопатка в чехле, это три. Спасибо Леониду Петровичу, показал ее в деле, страшное оружие, а с виду и не подумаешь. И еще, на сладкое, самодельная разгрузка, с обоймами к мосинке.

И вот уже с борта парохода послушно спущен трап и к нему причаливает катер с "Трибуца" полный вооруженных людей. А на палубе парохода, на палубе "кино и немцы", то есть викторианские джентльмены в своих мундирах цвета хаки и пробковых шлемах.

— Что-то многовато здесь этих ископаемых, — пробормотал про себя Ухов и начал на тангенту, выходя на связь с "Трибуцем", — Товарищ капитан первого ранга, тут это, британское офицерье, в большом количестве. Вы бы это стволы пушек на них навели, а то мне как то не по себе, уж больно их много и все при оружии.

— Вижу, Леонид! — и на британский пароход нацелилось все, включая реактивный бомбомет подбойного борта.

Ситуация сложилась взрывоопаснейшая, британцы превосходили морпехов числом раз в шесть-семь. Но на противоположной стороне мощь семи автоматов, двух РПК и одного "печенега". Оружие взведено, снято с предохранителя и нацелено на группу британцев. На открытой палубе они порубят лимонников вместе с их "смит и вессонами" в котлетный фарш. Стоит прозвучать хоть одному выстрелу, и начнется кровавая вакханалия.

— Господа, предлагаю бросить оружие, гарантирую вам жизнь, — на неплохом английском языке прогремел многократно усиленный электроникой голос Карпенко, — в случае же оказания сопротивления вы будете уничтожены. — англичане даже чуть присели под раскатами этого громового голоса, который, казалось, доносился с самих небес. Джентльмены не вынесли пристальных взглядов странных солдат в пятнистой одежде, с размалеванными как у аборигенов америки лицами. Наведенные прямо в лицо стволы неизвестного оружия тоже не добавляли британцам уверенности в себе. А уж удлиненные магазины, подсказывали британским офицерам, что это оружие, наподобие винтовки Мадсена, еще и многозарядное и скорее всего автоматическое. А вот у этой штуки сбоку свисает кончик пулеметной ленты, так это пулемет, что такой маленький? Что будет, если у того Ивана, что держит его в руках не выдержат нервы. Вот на палубу брякнулся один револьвер, второй, третий... Обезоруженных британцев, наскоро обыскав, согнали к борту, и оставили под охраной пулеметчика, пятерых матросов с "Севастополя" и прицелом скорострелок с "Трибуца", а в низы уже ринулись штурмовые группы. Несколько секунд спустя сухо треснул револьверный выстрел из "смит и вессона", в ответ грохнула двухпатронная очередь и выстрел из нагана. Отчаянно завизжала женщина, но потом крик внезапно оборвался. На этом попытка сопротивления была исчерпана. После обыска выяснилось, что в трюме парохода находилось с десяток пулеметов "Максим" новейшей модификации, сотню винтовок "Ли-Энфилда" со снайперскими прицелами и большое количество патронов британского образца. Также имелось восемь новых полевых трехфунтовых пушек с разнообразным набором боеприпасов. Согласно сопроводительным документам все это вооружение направлялось в первую армию генерала Куроки для проведения испытаний в боевых условиях. А британские офицеры оказались волонтерами, то есть формально частными лицами согласившимися добровольно принять участие в войне против России на стороне Японии. Рейценштей, когда услышал о таком "подарке", то молчал минут пять, потом спросил, — Вы-то сами, что думаете, Сергей Сергеевич?

— Пароход отпускать никак нельзя, Николай Карлович, — ответил Карпенко, — налицо самая наглая военная контрабанда. Да и другим будет пример нехороший.

— Пароход мы конечно арестуем, — после некоторого раздумья ответил Рейценштейн, — а что нам делать с британскими офицерами?

— А ничего, доставим их в Артур, и пусть решает его высокопревосходительство Наместник Алексеев. В конце концов, его именно для этого на должность и поставили, пусть думает. Все равно ничего страшного с ними не произойдет, в худшем случае их интернируют до конца войны, а в лучшем — просто вышлют обратно в Англию по железной дороге. Хотя я бы их, сукиных котов, покрошил бы у стенки и не поморщился, они ведь наших русских солдат собирались убивать. Воображали наверное чего то, рыжие бестии, предвкушали.

— Экий вы злобный, Сергей Сергеевич, — вздохнул Рейценштейн, — ведь нельзя же так, это все же цивилизованная нация, европейцы.

— А вы, Николай Карлович, поинтересуйтесь, что эти цивилизованные делали с другими европейцами, с бурами. — огрызнулся Карпенко, — Как женщин и детей насмерть в лагерях тысячами морили, чтоб вынудить их мужей и отцов сдаться. Только не поседейте раньше времени. Нет для англосаксов ни чести, ни совести, а только прибыль. И договор с вами они будут соблюдать только пока это им выгодно, не то что мы, русские.

— Ладно, Сергей Сергеевич, — ответил Рейценштейн, — вы там заканчивайте, часа через три мы подойдем к вам с "Новиком" для высадки на эту "Веселую Марго" призовой команды. А потом давайте уж в Артур собираться, а то можем и к Пасхе опоздать.

— Не имею ничего против, Николай Карлович, — ответил Карпенко. — ожидаем вашего подхода.

24 марта 1904 года, после полудня

Поезд литера А, где-то на подъезде к Харбину

Великая Княгиня Ольга читала. Читала с уже почти сутки. Читала днем, читала ночью, лишь время от времени забываясь тяжелым и коротким сном. Вот и сейчас, пока Ася расчесывала и укладывала ее волосы, она не отрывала глаз от экрана. Попытка перечитать все была конечно безумной, Ольга подсчитала что теми книгами что поместились на маленькой "флешке" можно было бы забить Зимний Дворец доверху. Тут нужны годы и годы. Первым делом она нашла и одним духом проглотила свои мемуары "Иен Воррес. Последняя Великая Княгиня" Прочитав, она плакала, плакала и молилась. Жизнь ушедшая зря, как вода в песок. Ненужный и бессмысленный брак поглотивший юность, поздняя любовь, совпавшая с потерей Родины, и жизнью на чужбине. Сыновья, выросшие настоящими датчанами и оставившие мать. Смерть на безвестном хуторе в канадской провинции и то место, которое ей было определено историей. Строчка в справочнике: Великая Княгиня Ольга. Младшая дочь Императора Всероссийского Александра III и датской принцессы Дагмары, в православии Императрицы Марии Федоровны. Родилась 1 июня 1882 года, умерла 24 ноября 1960 года. Точка, все! Согрело душу теплом упоминание, что, у ее гроба стояли гусары Ахтырского полка. Ее полка. Скорее всего, это были не те самые гусары, которые помнили ее, а их дети и внуки. Но это не меняет главного — преданности и чести. Но и эти преданность и честь были как пир на пепелище, они уже были не нужны Новой России, которая давно жила своей жизнью. Выплакавшись, Великая Княгиня взялась за дневники братца Ники, но минут через пятнадцать забросила это. Несчастный братец Ники, маленький человек с изнеженными руками, волею судьбы, оказавшийся на престоле Великой Державы, которую надо железной рукой вздымать на дыбы. Вздохнув, Ольга отложила планшет в сторону и задумалась. Российская Империя представилась ей огромным поездом на всех парах несущимся мимо верстовых столбов прожитых лет. — Как избежать крушения в роковом семнадцатом году. Ведь несмотря ни на что, Ники может повторить свои безумства, и тогда ужасный конец снова неизбежен, несмотря ни на какую помощь из будущего. Скорее всего, каперанг Иванов прав и еще есть время разрядить мины, заложенные под фундамент Империи. Но будет ли Ники этим заниматься? Она честно себе ответила, что, скорее всего кое-как, и ничего не доведет до конца. А пришельцы из будущего? Их скорее всего отодвинут в сторону когда ситуация станет не такой острой и потом грохнет пусть не в семнадцатом, а в двадцать восьмом или сороковом. Надо что-то делать иначе... почему-то ей на ум пришли немецкие слова — "Аллес капут!" Но что можно сделать? Ведь проблема не только в Ники, проблема в еще нерожденном цесаревиче Алексее, которому Алиса Гессенская уже передала проклятье королевы Виктории. Это через ее дочерей эта чума королей поползла по царствующим домам. Не может быть наследником ребенок готовый умереть от любой царапины. А братец Мишкин, пусть пока и Наследник, но сам боится трона больше чем огня. Скорее всего, он опять чего-нибудь начудит, только чтобы не попасть на этот крючок. Вопросы жгли ей язык. Ах, Маман, Маман, как мне нужен твой совет, ведь всего через три дня мы будем там, на Эллиотах... — все, Ася закончила с куаферией и Ольга, поблагодарив свою горничную одобрительным кивком, решительно встала на ноги, — с Мишкиным говорить все равно бесполезно, может быть Сандро что-то подскажет? — подумала она, выходя из купе.

Но избежать встречи с братом ей не удалось. Когда она проходила мимо его купе, то услышала доносящиеся из-под двери взрывы, выстрелы, металлический лязг и вопли. Врожденное женское любопытство заставило ее чуть сдвинуть незапертую дверь и заглянуть внутрь. Братец сидел за столом, уставившись взглядом в лежащий перед ним "планшет", который и издавал все эти звуки. Вот грохнуло так, что заложило уши, и Ольга тихонько прикрыла дверь, пока Мишкин не заметил ее нескромного подглядывания.

В купе Великого Князя Александра Михайловича царила совсем другая атмосфера. Господа офицеры не читали романов и даже собственные мемуары Великий Князь пробежал крайне бегло, лишь только для того чтобы убедиться, что ему нечего стыдиться перед потомками. Сейчас они с Карлом Ивановичем с жадностью разбирали проекты британских, американских и германских кораблей первой половины двадцатого века.

— Дальше пятидесятого года и смотреть не будем, — заявил Великий Князь, — эти атомные корабли для нас сейчас в любом случае перебор.

— Атомный у них только котел-с! — блеснул эрудицией Лендстроем, — А машины у них обыкновенные, турбины-с.

— Тем лучше! — согласился Великий Князь, — Но, Карл Иванович, вот ты это откуда знаешь?

— Пока вы спали, почитал-с немного, — Лендстрем замялся, — только вот, Александр Михайлович, беда у нас во флоте. Все наши корабли строятся с угольными топками и машинами тройного расширения, но это, как оказалось, вчерашний день. У британцев почти готов проект турбинного линейного сверхброненосца с пятью башнями главного калибра и нефтяным отоплением. Да вы только посмотрите, мыслимо ли это сейчас, скорости броненосцев в двадцать три узла, скорость крейсеров в тридцать узлов. И это все только за счет турбин Парсонса и нефтяных котлов. А артиллерия! Вот наш, русский, проект, линкор Севастополь, это же целых ДВЕНАДЦАТЬ двенадцатидюймовых орудий, это как три обычных броненосца — целая эскадра.

Великий Князь бегло просмотрел предложенный материал, — Карл Иванович, Карл Иванович, ведь суть не только в котлах и турбинах. Нужны ли нам эти дорогие игрушки в Балтике, да и в Черном море? Видишь же что здесь написано — "Дредноутная гонка", безумное желание наклепать побольше таких сверхброненосцев. На ветер выброшены кучи золота, и каков результат, кроме грозной видимости, я вас спрашиваю? А результат, пшик! Их топят аэропланы и субмарины, они подрываются на минах или идут на слом, так и не сделав по врагу ни одного выстрела. Нет, тут надо думать, думать и думать! А насчет турбинных крейсеров я, возможно, с вами соглашусь. Скорости в тридцать и более узлов весьма завлекательны для этого класса кораблей, но, любезный Карл Иванович, надо представлять, против кого предназначены эти крейсера... — в этот момент в дверь купе постучали, — Кто там? — недовольно отозвался Великий Князь Александр Михайлович, рассерженный, что его отрывают от серьезного разговора.