Огненный мир

В других обстоятельствах, это зрелище произвело бы на нее впечатление — но сейчас вызвало лишь сожаление. Сожаление о том, что людей так мало...

Вокруг невысоких стен города образовалась плотная темная масса, простирающаяся до самого горизонта. Можно было принять это за чудное явление природы, например, такое как мираж, но все знали, что это вовсе не черное покрывало, а люди в черных доспехах — армия зомби.

У нее застыла кровь в жилах, когда город стал трястись от поступи этого войска. Леденящий ужас пронзил конечности и не позволил двигаться, когда все, кто был на башне, побежали вниз, думая, что башня упадет от сотрясения. Теперь Номате было страшно. Тут двести тысяч людей и коней — двести тысяч зомби выступило против маленького города. Зачем она сюда вернулась?! Это нечестно!

А битва уже началась: безмятежное лицо архимага, эфирное тело которого прибывает в астрале, вдруг дернулось и приобрело суровые черты. В ту же секунду северные и южные врата разлетелись в щепки, заставив солдат отступить от них на несколько шагов. Этой короткой заминкой не преминула воспользоваться армия зомби — она, будто черная река, почувствовавшая слабое место в запруде, надавила на нее всеми силами, и если бы не плотность защиты, смяла бы ее в ту же секунду.

А дальнейшее пронеслось в голове Номаты алым хороводом. Она, с помощью простого заклятья, могла видеть мельчайшие подробности бойни у ворот. Она видела застывшие лица зомби, идущих на копья защитников, видела неописуемый ужас солдат, когда зомби, ряд за рядом, "сознательно" жертвовали собой, нанизываясь на острую сталь, чтобы следующий ряд протиснулся в проем еще на один шаг.

Очень скоро защитники обоих врат дрогнули, и стали отступать шаг за шагом, давая зомби захватить все больший плацдарм внутри города. Но вот стали раздаваться окрики командиров, вот, расталкивая строй щитоносцев, ринулся вперед рыцарь и своим примером воодушевил солдат, заставив их остановиться.

Люди умирали молча или стеная, кровь, крики и лязг заполонили весь мир. Номате казалось, что время остановило свой ход — люди и зомби вцепились зубами в два маленьких пятачка земли, но ни одна из сил не могла возобладать над другой. Скоро строй солдат стал заметно редеть, и вот уже плечом к плечу с ними сражалось ополчение. Растущая с каждой секундой гора трупов стала возвышаться еще быстрей. И зомби, и люди уже давно сражались на ковре толщиной в десяток тел своих собратьев и товарищей. Но до того, чтобы ворота были ими загромождены, по-прежнему было далеко.

Девушка с трудом оторвала взгляд от битвы, подняла голову и с удивлением обнаружила, что солнце уже клонится к горизонту. Архимаг все так же неподвижно сидел в кресле рядом с ней, а четверо магистров, закрыв глаза, неутомимо шептали непонятные заклятья. Только несколько избранных студентов, оказаться в числе которых угораздило Номату, продолжали без дела наблюдать с высоты птичьего полета за тем, как тают войска защитников.

Номата хотела отвернуться, закрыть глаза и уши, но словно чужая, злая воля заставляла смотреть на этот кошмар. Казалось, что армия зомби даже не уменьшилась в размерах, а защитники едва держатся на ногах от усталости! Они уже скатились с горы трупов, и их медленно, но верно теснят зомби.

Но вот в этой резне взгляд выхватил что-то особенное — один из ополченцев вдруг будто тараном пронзил ряд зомби, и остервенело махая черным мечом, стал продвигаться к воротам, оставляя за собой настоящую просеку. Опешившие солдаты не успели ему помочь, и скоро зомби взяли его в кольцо. Номате показалось, что храбрецу настал конец — но показалось только на секунду. Человек залез на самую высокую гору тел и стал крутиться во все стороны, споро расчленяя подступающих к нему врагов. С замиранием сердца она поняла, что она узнает этого человека...

А когда через несколько страшных минут за его спиной вдруг распахнулись крылья и он вновь стал прорубаться к воротам, исчезли последние остатки сомнений. Альтаир...

— Зачем же ты так, моя любовь?... Зачем ты идешь на смерть?

Глава 15

Через покров снежно-белых облаков на темно-синем небосводе в разных местах пробиваются снопы золотистых лучей — правда, я не обращал внимания на красоту природы, солнечный свет мне нужен был лишь для того, чтобы полюбоваться на творение человеческих рук. Я вытянул правую руку к небу, словно солдат, отдающий честь какому-то диктатору, но на самом деле смотрю на серебреный браслет, подаренный мне архимагом. Сделанный по заказу у лучших ювелиров этого мира, он кажется символом чистоты и одновременно пролитой крови: тонкая пластина из не окисляющегося серебра изящно обернула мое запястье, а на постаменте в ее центре, словно король на троне, сто одной гранью блистает рубин гранатового цвета. Это был самый большой рубин, который архимагу удалось найти в своей коллекции, не знаю сколько он весит в каратах, но он величиной с половину моего кулака.

— Красивый амулет, — завистливо выдохнули рядом.

— Красивый, — не стал спорить я, опуская руку и закатывая рукав.

Лица заговорившего со мной человека было не разглядеть из-за забрала простого шлема — было только ясно, что это ополченец, а не солдат. Впрочем, удивляться этому не приходилось — вокруг меня тесно, как селедки в бочке, стояли тысячи ополченцев. Каждый ждал своей очереди умереть, и все понимали, что их черед настанет сразу после того, как падут солдаты в первых рядах. Все эти вчерашние горожане нервничали, расточая флюиды страха и ужаса, но почему-то никто из них не порывался бросить оружие и бежать в тыл войска. Я не верил в их благородство и в высокую мораль — просто они были загнанными в угол крысами, которым ничего не оставалось, кроме как броситься на врага в попытке сохранить себе жизнь.

— Напрасно спрятал браслет, — тяжело вздохнув, произнес ополченец в шлеме. — Созерцание этого чуда была единственным приятным моментом в этом кошмаре... К сожалению, чует мое сердце, твой браслет скоро окажется в руках у некромансеров...

Я покосился на не в меру болтливого соседа по строю, но ничего не сказал. Браслет у меня на руке — я уверен — видел не только он, но всем, кроме него, в данный момент было как-то плевать на драгоценности. Все готовились к смерти.

— Вижу, ты не очень разговорчив, — вновь донеслось из-под короткого забрала. — А можно я заберу это сокровище, если убьют тебя, а я каким-то чудом уцелею?

Я глянул на короткий меч в его руке, на круглый деревянный щит — правильный выбор оружия, в такой толпе воевать коротким клинком сподручнее, вот только щит развалится на части после первого же молодецкого удара, а тонкий шлем и дубленная куртка не спасут даже от касательного.

— Да ладно, шучу я, — торопливо бросил он, вероятно, решив, что взглядом я оцениваю его как противника, — просто шучу... Так где ты взял этакое чудо?

— Архимаг подарил...

Он заржал, как ненормальный.

— Ха-ха-ха, архимаг, — отсмеявшись и снимая шлем, чтобы смахнуть с глаз выступившие слезы, громко провозгласил он. — А ты шутник. Слышали? Архимаг подарил! Не думал, что в свой последний час стану смеяться, как ребенок.

Я пожал плечами и вновь уставился перед собой.

Даже поднявшись на цыпочки, чтобы посмотреть поверх голов впередистоящих, я не мог увидеть сражение, лишь очень далеко, на площади у ворот, виднелись вздымающиеся вверх окровавленные клинки и блеск наконечников пик. Видимо, ратники там уже ходят по телам павших.

— Ну, ладно, ладно, — предупредительно проговорил веселый ополченец, косясь на меня хитро, — я тебе верю. Но если ты знаком с самим архимагом, то он не мог подарить тебе обычный браслет. Наверняка он зачарован! Тогда получается, что это артефакт? Что он может? Наверное, с его помощью ты размажешь всех этих зомби на раз-два?

— Конечно, — утвердительно кивнул я. — Ну, браслет сам по себе всего лишь украшение, а вот рубин... Рубин служит темницей для захваченных мною душ. Тут их поместится около трех десятков. А вообще думаю, я бы справился с этой армией даже без браслета, во мне тоже может поместиться столько же душ...

Ополченец не выдержал и взорвался оглушительным смехом. Все вокруг повернули к нему головы и поспешно отвернулись: человек не выдержал ожидания битвы и сошел с ума — бывает.

Наконец он перестал трястись и всхлипывать, странно, но его выдержки хватило на то, чтобы не разжать руки и не уронить шлем, меч и щит. Ведь в этом случае он вряд ли бы смог их поднять — в такой тесноте с трудом можно двигать рукой.

— Ну, хватит, хватит. Не смеши больше, — слезно попросил он. — Скажи лучше, где твой меч. С чем ты собираешься сражаться? Надеешься подобрать оружие в бою?

— Да нет. Когда придет время, я материализую клинок из своей сути — это прекрасное оружие.

Чтобы вновь не засмеяться, он закусил воротник своей куртки, постоял так, отдышался и вновь повернулся лицом ко мне:

— Ну, хорошо, допустим. Но не пойму, раз ты такой могучий маг и воин, почему ты не пошел сражаться в первых рядах?

— Не успел немного, а потом было уже поздно — в этой тесноте не протолкнуться.

— То есть, — благодушно продолжил паренек, — ты дождешься, когда мы окажемся в первых рядах, а потом порубаешь всех в капусту?

— Ну да. Осталось не так уж и долго. Сейчас мы движемся со скоростью полшага в минуту — если так пойдет и дальше, то через четыре часа окажемся на передовой.

Он еще раз закусил воротник куртки, а потом, отдышавшись, надел шлем, опустил забрало и старался больше на меня не смотреть.

Не знаю вообще, что я тут делаю и почему разговариваю с этим человечком. Почему не подаю вида, что сам испытываю страх?

Когда, несколько часов назад город затрясся от приближения, наверное, полумиллионной армии и когда занялся высоким пламенем весь деревянный пригород, у меня в голове стала прокручиваться одна соблазнительная мысль: "А не улететь ли мне отсюда к чертовой матери?" Не то чтобы я испугался каких-то зомби, но я понимал, что люди, создавшие такую армию, представляют нешуточную опасность, даже собравшись малой группкой, а здесь, судя по "запаху магии", идущему с тыла войска зомби, некромансеров было около тысячи. Тысяча магов против меня одного и горстки беспомощных союзников. Я почти кожей чувствовал, что допущу ошибку, если останусь здесь и приму бой... но улететь все равно не мог. На то были некоторые серьезные причины, но самой большой (чего уж скрывать от себя!) было появление Номаты. Поднять ее над землей и пролететь над некромансерами с ней мне было не под силу.

Скоро началась битва, ворота рухнули, а я, как простой горожанин, затесался в ряды ополчения и первые часы просто стоял достаточно далеко от ворот. Мои попытки пробиться в гущу сражения не привели ровным счетом ни к чему — тысячи людей стояли так плотно, что невозможно было пошевелить рукой, набрать полную грудь воздуха и тем более сделать хоть один шаг вперед.

Однако по мере того, как таяли первые ряды, давление позади усиливалось, и я оказывался все ближе к бойне. Того, что впереди бойня, я не мог видеть, но ощущал по сшибающим с ног запахам. Запах пота, запах крови, запах ужаса, запах смерти. У меня сегодня прорезался какой-то дар — казалось, что я мог с завязанными глазами определить человека, который испытывает страх. Интересное ощущение... а главное — бесполезное.

Еще через пару часов мой ряд почти приблизился к первым домам, примыкающим к воротам. С крыш этих строений постоянно летели тучи стрел, лучники стреляли в зомби без продыху, однако помогало это мало. Мой сосед — веселый ополченец, скоро снова заскучал и вновь попробовал меня втянуть в разговор и достать всякими подначками, вот только настроение поменялось теперь уже у меня — я не обращал на шута внимания.

— Дорогу! — выкрикнули впереди, ряд прямо передо мной пошевелился, покачнулся, и мы увидели раненого воина в забрызганной кровью кольчуге и посеребренном шлеме. Его сопровождали двое стражей с мечами наголо.

— Дорогу, — закричали мне стражники, но я уже узнал раненого, как узнал меня и он.

— Ты?! — зашипел воин.

— Понимаю, что ты ранена, Кан-Жанесса, и поэтому тебе не до хороших манер, однако я тоже рад тебя видеть живой.

Двое ее стражников двинулись было в мою сторону, но глава ополчения, Жанесса, подняла руку, и они замерли. Тем временем все окружающие повернули головы в нашу сторону.

— Что тебе здесь надо, демон? Почему не спрячешься и не улетишь отсюда?

Хотя еще минуту назад это казалось невозможным, при слове "демон" вокруг меня на целых два шага образовалась пустота.

— Не я убил твоих родителей, Жанесса, помни это.

— Ты... — начала она яростно, но скривилась от боли в раненой руке.

— Я хочу защитить этот город, неважно, почему и для чего, но я не могу позволить ему пасть. Возьми всех своих ополченцев и веди их на помощь к другим воротам, эти я возьму на себя.

— Да как ты...

— Выполнять, — приказал я, и сам услышал властность, отчего-то появившуюся в моем голосе.

Она заколебалась, но почти мгновенно взяла себя в руки и гордо вскинула голову.

Вот только я на нее уже не смотрел.

Вероятно, совсем не тупые зомби, догадались, что эта женщина была командиром защитников, и сконцентрировали нажим лишь в одном месте — у нее за спиной. Они прорвали сразу несколько рядов, глубоко вонзились в строй защитников и почти добрались до Жанессы, но на их пути вырос я. Толкнув раненую женщину себе за спину, я одним движением черного меча остановил прорыв берсекера, вооруженного двуручным мечом.

Первая душа оказалась в моем чреве, а первое поверженное тело упало под ноги. Я понимал, что этот зомби — лишь первый в клине прорыва, но не удержался и взглянул назад.

Жанесса смотрела на меня исподлобья, ее стражи — широко открытыми глазами, а тот "веселый ополченец" просто уронил на грудь челюсть, будто вместо меня увидел привидение.

Я вновь повернулся вперед и у рукояти срубил падающий на меня великий меч. Два зомби атаковали слаженно, но безуспешно. Через секунду они упали, как и первый.

Я снова повернулся спиной к наступающему клину и, увидев, что картина там не изменилась, встретил четырех зомби приемом, подсмотренным на тренировках Тада. Словно фигурист на льду, я сделал тулуп в воздухе и выбросил вперед меч, практически одним движением рассек оружие и доспехи неживых бойцов. Четверо латников молча закачались, выронили на мостовую обрубки оружия и синхронно упали.

— Техника немного подкачала, но за артистизм, пожалуй, поставлю себе десять ноль, — пробормотал я, и, повернувшись к женщине, все так же смотрящей исподлобья, бросил: — Делай, как я говорю, Жанесса, иначе город не спасти. За эти ворота не волнуйся: если не справлюсь я — не справится никто.

И прежде чем вновь развернулся к шестерым нападавшим, я увидел, что она кивнула.

— Ополченцы! — закричала она. — Слушайте меня и передавайте приказ по цепи. Отходим от площади на сто шагов, выходим на соседние улицы...

Дальше я не слушал. Оказался в гуще боя. Толпы зомби в черных доспехах или в простых черных одеждах орудовали длинными мечами с такими безмятежными лицами, что напомнили мне выполняющего свою кровавую работу мясника на бойне. Еще не успевшие отхлынуть ополченцы слева и справа от меня падали, разрубленные на части, почти в ту же секунду, как оказывались в первом ряду, но для черной стены я оказался пушечным ядром. Рассчитав траекторию так, чтобы не пробить стену города и не разрушить ненароком защитные чары, я выстрелил Копьем Духа в то место, где раньше находились створки ворот.