Огненный мир

Олег Лукьянов

Огненный мир

Пролог

Вам интересно, кто я?

Прежде всего, очень красивая женщина. Мужчинам, даже нечаянно бросившим на меня взгляд, приходится прилагать заметные усилия, чтобы его отвести. К сожалению, не все из этих насекомых впадают в ступор, многие лезут с различными глупыми вопросами, ну, например: "Откуда пришла такая красавица?"; или более несносными: "Простите, а как вас зовут?" ...Мое имя Кассия, что дальше?! Глупцы, даже мечтать не смейте заполучить мое тело — во всей вселенной для меня существует только один мужчина!

Кстати, в это самое время он находится в другом мире и восседает на троне в окружении слуг и стражей. Белые крылья за его спиной резко контрастируют с тяжелым взглядом космически-черных глаз, которые не позволяют причислить его к виду homo sapiens. У него много имен, но обычно его называют Повелитель. Да по правде сказать, он и есть повелитель того мира, хотя речь не об этом. Его тайну знают лишь единицы. Пускай вас не обманывают его белые крылья и постоянно вьющиеся вокруг него мягко светящиеся ангелы. Он не слуга Творца. Он — Повелитель Демонов.

Еще не поняли, кто я?

Я демонесса, а нахожусь сейчас на Земле по его воле. Ведь он ненавидит дьяволов и желает их уничтожить. Я исполню его волю, я попытаюсь узнать все про Ад и его Хозяина. А когда выполню свою миссию, в этот мир хлынут войска Повелителя. Они очистят преисподнюю, а затем захватят Землю. Кто знает, возможно, мой красавчик когда-нибудь станет Князем, а я — его княжной...

Но сейчас не время предаваться мечтаниям, нужно действовать. Необъявленная война началась.

Часть 1 Мир архимагов

Глава 1

Я сижу, развалившись в древнем кресле-качалке, кажется, вечность, но меня это нисколько не тяготит. Обветшавший потолок весь покрыт застарелой паутиной и кусками отслаивающейся краски. Через окна в мансарду полуразрушенного дома пробиваются тусклые лучи неспешно закатывающегося за горизонт солнца. Слои пыли и грязи, к которым несколько десятилетий не прикасался человек, от этого света преображаются в нечто феерическое, сказочное. Старый дом действительно прекрасен.

Со стороны он выглядит невзрачно: двухэтажная перекошенная изба с разбитыми стеклами, да к тому же стоящая на пустыре. Но в этом и заключается его главное достоинство — я не люблю людей, а за полгода, которые здесь прожил, к дому не приблизился ни один человек.

Правда, была еще Кассия. Она часто приходит меня проведать, но, ценя мои вкусы, никогда ни к чему не притрагивается и даже не думает убирать эту пыль. К тому же ее я не воспринимаю как человека — она очень смелая, умная, понимающая без слов. Она почти дьяволица, но красивей в десятки раз... Она — единственный мой друг, и я не знаю, хорошо этот или плохо. Впрочем, если она станет представлять для меня опасность, я всегда смогу ее убить, пусть даже с помощью третьих рук.

Звонко тренькнуло — зазвонил телефонный аппарат. Он тоже по-своему прекрасен. Трубка, лежащая на высоких подложках, большой медный диск для набора номера в центре — такими широко пользовались в тридцатых годах. Правда, провод, выходящий из аппарата, был кем-то давно отрезан...

Я поднял трубку с оборванным проводом и приложил к уху. Оттуда донеслись завывания промозглого ветра и волны безотчетного страха. Будь на моем месте человек, упал бы и долго катался по полу, и ему бы очень повезло, если бы он сохранил рассудок.

Однако время безделья закончилось — пора выходить на охоту.

Повесив трубку, я встал и направился к скошенной двери, потянул бронзовую ручку и оказался в гуще жизни.

Знойное солнце, прежде чем начать закатываться за горизонт, накалило воздух так, что люди чувствуют себя здесь как в литейном цеху.

По обеим сторонам узкой улочки, забитой разноязычной толпой, расположены магазинчики, тут и там снуют зазывалы и рекламные агенты, вооруженные брошюрами с названиями расположенных на соседних улицах баров. Этот курортный город вовсе не похож на тот, в котором я был в молодости. Я почти удивлялся, видя пьяную молодежь, шатающуюся повсюду расхлябанными группками, одиноких девушек топлес и пожилых людей в одних лишь шортах с кольцами в обвисших сосках. Кажется, за прошедшее время человеческая жизнь стала красочней, пестрей и... быстротечней. Наверное, так и есть: за красочность своего существования людям приходится расплачиваться не только деньгами, но и годами жизни.

Путь перегородила знойная полуобнаженная красотка с двумя жирными питонами на шее. Она улыбнулась, протягивая ко мне их неподвижные головы. Ее намерения были просты: эротично обнять туриста, навесить на него змей, сфотографироваться и срубить побольше денег. Однако ее планам в отношении меня не суждено было сбыться. Спокойные доселе питоны, приблизившись к моему лицу, широко распахнули пасти и, высунув языки, зашипели, как заправские кобры.

Окружающие шарахнулись, а я остался невозмутим.

— Заткнитесь, — велел я питонам на истинном языке, который поняли не только эти гады.

Немного испуганные прохожие несколько секунд наблюдали, как змеи, вывернувшись из рук лопочущей что-то невнятное девушки, стремительно заскользили по асфальту и исчезли под ближайшей сувенирной лавкой.

А когда я спокойно последовал своей дорогой, видевшие произошедшее люди в страхе расступались передо мной. Но скоро все опять вошло в норму, и вновь пришлось расталкивать локтями все новые выныривающие с боковых улиц толпы. Через несколько мгновений все свидетели восстания против меня змей остались далеко... Все, кроме одного.

По правде сказать, меня не боятся змеи и прочая живность — я сам велел двум гадам проявить ко мне агрессию. Не для того чтобы развлечься и кого-то напугать, нет. Мне нужно было привлечь внимание лишь одного человека, который теперь неотступно следует за мной.

Свернув в шашлычную, я сел там за свободный столик. Он вошел следом, но тут его решимость поубавилась, и он замялся на входе. Пока коротко стриженый мужчина, выделяющийся среди загоревших людей белой, как мел, кожей окончательно не струсил, я поманил его пальцем.

Он подошел несмело, сел напротив; кажется, удивляясь сам себе. Несколько секунд над нашим столиком висело напряженное молчание, но я знал, что пройдет еще несколько мгновений — и он, извинившись, выбежит из-за стола.

— Добрый вечер, Нильс, — обратился я к нему. — Сегодня вы звали меня несколько раз...

— Я?! В каком смысле? Кто вы?

— Вы уже знаете ответ. Я тот, кого вы звали. Так что же вам нужно?

Американский турист бледнел на глазах. Еще несколько мгновений — и он станет белее покойника.

— Возьмите себя в руки, господин Нильс. Вы ведь не для того столько раз призывали меня, чтобы испугаться при встрече. Так что же вам угодно?

Он открыл рот, как рыба, выброшенная на берег, сделал несколько глубоких вдохов и наконец быстро выпалил:

— Хочу, чтобы моя жена умерла, а одна девушка... Аня... в меня влюбилась и жила со мной всю жизнь. Какова будет плата?

Сорокачетырехлетний американец смотрел на меня из-под густых бровей заискивающе и боязливо. Еще бы, по его представлению, перед ним сидит сам Хозяин Ада.

Я не спешил с ответом. Хорошенько обмозговал его требования. Не простые... но вполне по моим силам. Вообще, мне известны только четыре вещи, из-за которых человек готов продать душу дьяволу: богатство, любовь, месть и слава. В нашем случае подходит первое и второе.

Он женился на очень богатой пятидесятилетней женщине, однако подписал брачный контракт, в котором оговорено, что при разводе он не получит ничего. А с русской девушкой Аней познакомился неделю назад на пляже у отеля. Ему показалось, что он по уши в нее влюблен, однако четырнадцатилетняя девчонка на его жалкие ухаживания, мягко говоря, не обращала внимания.

— У людей есть только одна вещь, имеющая для меня цену, — ответил на его вопрос я. — Душа.

— У... уплатой будет душа моего десятилетнего сына, — зашептал он, покосившись на группу галдящих немцев за соседним столиком.

— Это невозможно. Каждый человек волен распоряжаться только своей душой.

— Но ведь если я лишусь души, — выпалил он, пряча в глазах озера ужаса, — то умру!

— Да, это так, однако с момента исполнения мною ваших требований пройдет два года, прежде чем я заберу ее...

Он отшатнулся:

— Но это неприемлемо! Должен быть другой способ!

— Не забывайте, с кем разговаривайте, Нильс. Я не уличный торговец. Мне не нужно ничего, кроме вашей души.

— Но... это невозможно.

— Что ж, прощайте, — сказал я, выходя из-за стола.

Очень хотелось сказать ему, что мы встретимся в аду, но эта фраза, как ни странно, подтолкнула бы его к добродетели. После такого вмиг становишься ревностным верующим, бегаешь в церковь, замаливаешь грехи... и обычно Бог прощает и избавляет твою душу от пламени ада. Бог вообще очень странный.

— Ну, хорошо, — остановил он меня. — Дайте мне хотя бы десять лет!

— Три года максимум. Это и так слишком. Многие отдадут мне свои души более радостно и требуя меньшего.

Он раздумывал несколько секунд, хотел отказаться, но вспомнил милое лицо русской девчушки, сравнил со своей старой и противной женой-скрягой и обречено кивнул:

— Хорошо. Я согласен.

— Для выполнения вашего заказа потребуется от одного до семи дней. Прощайте, мы с вами не увидимся ближайшие три года.

— Но как же...

— Контракт и подпись кровью? Мне это не нужно, это все — всего лишь человеческие домыслы.

Он кивнул и закрыл глаза. О проданной душе как-то не думал, он вообще странный — даже после встречи с самим дьяволом в ее существование практически не верит. Зато его тревожит, что жить осталось только три года...

— Принесите виски со льдом! — велел он официантке.

Выйдя из шашлычной, я свернул на боковую улочку и через пару минут вышел на безлюдный пляж. Южные сумерки надвигаются совсем быстро. Лишь одна чуть припозднившаяся блондинка, отдыхавшая без верхнего белья, спешно сворачивала полотенце. Завидев меня, она испугано ойкнула, попыталась прикрыть полотенцем литые груди.

— Я что, такой страшный?

Она окинула меня оценивающе, произнесла по-французски:

— Да нет, вы очень даже ничего. Просто вечер, никого нет, а я тут... неглиже.

Я одарил ее улыбкой и, проходя мимо, бросил:

— Не волнуйтесь за свою честь. От меня она не пострадает.

Отнюдь не обрадованная этим известием, она крикнула вослед:

— Как вас зовут?

В этом крике было больше отчаяния, чем заинтересованности во мне как в мужчине. Ей уже тридцать четыре, молодость и сексуальность начинают ее покидать...

— Ловец Душ, — ответил я, не останавливаясь.

Кабинка телефона, неизвестно зачем расположенная у линии пляжа, была, конечно, свободна. Я открыл дверь, затылком наблюдая, как полная решимости женщина стремится меня нагнать с бесполезным намерением взять от жизни все. Я закрыл дверь перед самым ее носом и оказался в своем прекрасном доме. Здесь нет людей. Здесь никто не будет мне докучать...

— Кассия? — удивился я, обнаружив в своем кресле девушку в черном платье.

Пригладив рукой каштановые волосы, она озарила меня белозубой улыбкой:

— Дмитрий, я пришла к тебе в гости, а тебя нет. Вот, решила посидеть, подождать.

Кассия. Красавица из Канады, единственный мой друг. Я вновь проклял свое тело за то, что оно не позволяет ей стать моей подругой... В такие моменты остро сожалею о том, что я не человек и даже не полноценный дьявол.

— Кас, я чуть-чуть занят. Так что не до разговоров.

— О, — воскликнула она, зачем-то показав пальцем в осыпающийся потолок, — это хорошо. Всегда хотела посмотреть на твою работу. Возьми меня, и я обещаю не мешать!

— Что за глупости? В моей работе нет ничего...

— Ну пожалуйста, Дмитрий! — заныла она, пожалуй, впервые с тех пор, как я с ней познакомился. — Я очень тебя прошу! Так хочу узнать тебя получше! По-жа-луйййста!

— Ладно. Давай руку.

Открыв за своей спиной дверь, я шагнул в проем и потянул за собой девушку.

Предгорья радуют глаз. До заката тут еще почти час, и можно полюбоваться каменистыми пустошами. Сейчас они освещены нереально-красным светом. Горные массивы, просторы гигантской долины будоражат и одновременно зачаровывают. Девушке должно понравиться.

Я повернулся к ней, чтобы увидеть в глазах детский испуг или же радость от прикосновения к чуду. Но не смотря на то, что мы в мгновенье ока оказались за тысячи миль от ее дома, прекрасное лицо не озарилось даже тенью эмоций. Странная она. Не знай я точно, что она человек, что-нибудь бы заподозрил.

— Мы в Афганистане, — произнес я. — К этой стране я испытываю на удивление теплые чувства.

— Лучше бы ты ко мне испытывал теплые чувства, — отозвалась девушка, не отрывая взгляда от горизонта. — И вообще, я тебе не верю — дьявол не может любить, тем более страну.

— Ну, ты права отчасти. Конечно, я уже забыл, что значит любовь, но все же иногда одолевает ностальгия по ушедшим временам. Ладно, стой тут, а мне надо работать.

Против ожиданий, Кассия не стала спорить. Молча смотрела, как я спускался в одинокую, затерявшуюся в скалах предгорья хижину. Ближайший кишлак находился за десятки километров отсюда, однако хозяйка хижины никогда ни в чем не нуждалась. А с тех пор как заключила сделку со мной, в ее дом, как говорится, потекла молочная река.

Обращаясь за помощью к ведьме, люди несут ей все, что угодно — от бидонов с молоком до украшений из золота и серебра.

Прежде чем откинуть грубый полог в жилище отшельницы, я кашлянул в кулак — вежливость никогда не бывает лишней, пусть ты хоть трижды дьявол.

— Входи, Гость, — донесся изнутри старушечий голос, дребезжащие нотки в нем выражали неподдельное уважение и желание угодить. — Что может сделать для тебя старуха-Зеруфа?

В темном углу сидит фигура, закутанная в несколько одеял так, что виднеются лишь два выцветших от старости глаза и нос землистого цвета.

— Зеруфа, — обратился к ней я, — неужели твой дар предсказания настолько усилился? Откуда ты узнала, что пришел именно я?

Она крякнула от удовольствия и произнесла дребезжащим голосом:

— Ты приходишь ко мне вот уже третий раз, и всегда предупреждаешь о себе кашлем.

— Как ты догадалась, я по делу. Мне нужно, чтобы ты приворожила одну девушку...

— К тебе, Гость?

— Да нет. Вот к этому...

Я передал ей мысленный образ и отпечаток ауры Нильса и четырнадцатилетней девушки Ани.

— Сделаешь?

— Не беспокойся, — произнесла она, качаясь, как маятник, и глубже кутаясь в одеяла. — Все сделаю сильно.

— Хорошо. Ворожба должна продержаться не менее трех лет. Сможешь?

— А если не смогу?..

— Не бойся. Просто если не сможешь, я должен об этом знать. Тогда мне придется убить ее до того, как твое колдовство начнет спадать.

— Не беспокойся, не начнет.

— Вот и хорошо. До встречи.

Я вышел из темной хижины и быстро поднялся к Кассии. Она не изменилась в лице, лишь быстро улыбнулась и заинтересованно спросила: