Симфония любви, меча и магии.

Граф посильнее прижал к себе Приапушку, потерся об него вставшим членом и мягко перекатился, оказавшись сверху.

— Тихо, тихо, — перехватив дернувшиеся руки, он уткнулся ему в шею, — я ничего не буду делать, — Анри продолжал легонько двигать бедрами и покусывать маленькое ушко.

Приапусу снился сон. Риль, соблазнительно облизывая тонкие пальчики, ел те самые мясные шарики, которыми его потчевали у огров. "Не получишь, не получишь", — дразнил негодный мальчишка, прижимающий к животу миску, и убегал все дальше. А сзади его схватили жадные огрьи лапы и не пускали к возлюбленному.

— Отпусти меня, мерзкий огр, — возмущенно проорал Приапус на ухо дернувшемуся от неожиданности графу.

Анри удивленно замер.

— О, ты тоже любишь огров? Никогда бы не подумал, — он запустил руку под одежду юноши, нащупал и чувствительно сжал сосочек, — теперь точно не отпущу.

Граф ощутил, что у Приапуса тоже стоит, и лизнул его в губы.

— Раздвинь ножки, маленький, красивый мой, — он перемежал слова с поцелуями, гладил горячее тело, пытаясь незаметно стащить с Приапушки штаны.

Приапус начал энергично выворачиваться из-под страстно ласкавшего его Анри. Но это было очень нелегко, не только из-за того, что граф был физически сильнее. В последнее время секс и так был слишком редок. Оба члена стояли колами и предательски истекали обильной смазкой от сильного трения. Тело жаждало уступить, и только принятое твердое решение не изменять Рилю удерживало его от позорной капитуляции.

Чтобы выиграть время, Приапус злобно прошипел:

— Почему же я, Ваше Сиятельство? Может быть вы?

— Каков нахал! — граф рассмеялся и легонько укусил юношу за щеку, — силой, я смотрю, тебе привычней, — он втянул чувствительную кожу на шее, оставляя метки, и добрался рукой до двойного достоинства Приапуса.

Анри нежно ласкал оба торчащих члена, вдавливая любовника в жесткий земляной пол.

— Не отпущу, мой будешь, — прошептал он Приапушке прямо в губы и в подтверждение своих слов опять его укусил.

Наконец-то удалось стянуть с него штаны, граф с удовольствием гладил нежную кожу, покрытую мурашками от страсти и холода.

— Мне нужно... в сортир, — задыхаясь, пробормотал Приапус и в подтверждение старательно пукнул, — если не отпустите, придется спать в дерьме.

— О! Понос — это серьезно, иди.

Вывернувшись из ослабевшего захвата, Приапус бросился наружу. Впрочем, на улице он долго не выдержал, хотя возвращаться очень не хотелось. Приапус задумался о том, как управиться с охваченным вожделением графом, но кроме как проломить тому череп во сне ничего не смог придумать. Но тогда ему точно не выбраться отсюда. А ведь скоро их общая с Рилем аура ослабнет, еще неизвестно, какие будут последствия.

Собравшись духом, он нащупал под ногами увесистый булыжник и решил дорого продать свою... кхм... честь.

Анри, полежав немного, ухватился за свой изнывающий член и быстро довел себя до разрядки. Недомогание Приапушки свело на нет все его усилия, граф и так целыми днями сражался с дерьмом, и продолжать эту битву еще и ночью совсем не хотелось. Он вышел поссать, воздух был чист и морозен, над головой раскинулся бриллиантовый звездный шатер. Анри задрал голову, облегчаясь, рассматривая знакомые созвездия. Канава приветливо поблескивала свежим ледком, завтра будет много возни.

Анри и Приапус: страсть за гранью

Ночь прошла на удивление спокойно. Анри спал, отвернувшись к стене. Приапус еще посидел некоторое время с камнем наготове, пока не почувствовал себя полным идиотом. Потом прилег рядом и без помех подрочил. Но придвинуться к графу все же не рискнул, хотя порядком замерз.

Следующий день был солнечным, даже теплым. Они успели сделать до полудня все, что хотели, расчищенный овраг приветливо белел костями. Граф радостно шлепнул зазевавшегося Приапуса лопатой, и тот, к огромному его удивлению, развернулся и попытался ударить в ответ.

— Наглеешь, друг, — Анри легко увернулся и беззлобно наподдал ему еще, выбив лопату, — ты так никогда не попадешь. Давай покажу как надо.

Он отложил свое орудие труда и подошел к Приапусу вплотную.

— Ноги пошире поставь, — и граф бесцеремонно раздвинул их коленом.

Этот невинный жест вызвал такое возмущение, что Приапус пребольно вцепился графу в волосы, заваливаясь вместе с ним. Они вместе покатились по склону и остановились почти у самой кромки нечистот, величаво текущих по дну овражка.

У не выспавшегося Приапуса сдали нервы. Да что ж это за человек такой! Никакого спасения! Сейчас этот мерзавец заплатит за все, и будь что будет. Ярость придавала ему сил, и некоторое время они боролись почти на равных.

— Когда же до вас дойдет, ваше ... мерзейшее сиятельство, что я не хочу, чтобы вы вообще прикасались ко мне... под любым предлогом.

— Но это ты ко мне прикасаешься, — Анри улыбался, лежа под гневно сверкающим глазами Приапусом.

Граф вдруг отпустил его, и Приапус замер, тяжело дыша. Внезапно весь его порыв показался ему абсолютно дурацким. Анри не выглядел сердитым, происходящее его скорее забавляло. Хотелось разбить в кровь эти чувственные губы или... Приапус жестко укусил этот насмешливо ухмыляющийся рот.

— Ты ведь хотел трахаться? Сейчас ты это получишь.

— Грубиян, — Анри с удовольствием закинул ногу на бедро рассерженного мужчины, — и чему тебя только в борделе учили.

Они, не сговариваясь, отползли подальше от мутной жижи и стащили штаны.

— Давай тот, что потоньше, — это все, что граф успел сказать, а потом вместе с болью пришло забытое чувство наполненности, удовольствие было животным и острым, и Анри сам чувствовал себя зверем, и такой же зверь овладевал им.

Все закончилось слишком быстро, долгое воздержание сделало свое дело. Приапус тяжело дышал и позволил графу перевернуть себя на живот и вставить.

— Ох... бля... замри, а то я кончу... — как же хорошо, Анри зажмурился, а подлый Приапус сжал посильнее задницу и снова расслабил, заставляя графа забиться в сладких судорогах оргазма.

О, Боги, как же это было замечательно! Не нужно было сдерживать себя, думать. Они спаривались как животные, не обращая внимания на то, что твердые камни и кости царапали им спины, и что от них ужасно пахло. Оба были искусны в любовных ласках, Приапус чувствовал, что граф ничем не уступает ему. Сегодня им предстояло остаться без ужина, потому что прекратить это безумие похоти не было сил.

Глава пятнадцатая: Спасительный гавот.

Риль и холодные блюда

Этот... Этот... ЭТОТ!!! МЕРЗКИЙ ОГР!!! Да как он посмел поднять на него руку??? Риль пылал! Душа его горела пламенным гневом, попку жгло после наказания, а щеки полыхали краской стыда. Хорошо еще, огр остался за дверью и не мог видеть этой крайне унизительной для любого взрослого человека сцены. Риль чувствовал себя раздавленным. Такого унижения с ним еще никогда не приключалось. И если отвратительное избиение можно было бы со временем изжить из памяти, то вот что делать с взбунтовавшимся членом?

В какой момент и почему его возбудила эта в высшей степени унизительная процедура, Риль не понял. Но факт оставался фактом. И стоял он как факт. Непреложный такой факт. Риль потеребил самый кончик "факта". Действие отозвалось сладостной дрожью во всем теле. Прикрыв глаза, Риль принялся припоминать, как это делал Приапус. Воспоминания о подлом изменщике болью отозвались в груди, но не лишили возбуждения. Аккуратно и нежно, от основания к вершине, уделяя особенное внимание головке. Нежно и жестко, медленно и быстро, пока он не нашел тот темп, который его устраивал. От зашкаливающих чувств у Риля подогнулись ножки, и он рухнул в одно из кресел. Ровно в ту секунду, когда отшлепанная попка соприкоснулась с атласной поверхностью обивки, Риль испытал оргазм. Не было никаких сомнений в том, что это был именно оргазм. Сладостные судороги, пробегающие по телу, ощущение удовольствия и семяизвержение вполне достоверно подтверждали факт, что он испытал именно оргазм, а не что-то иное. Риль вяло вытер перепачканные ладони об обивку кресла. Самоудовлетворение — определенно, крайне непотребная вещь, но такая приятная.

Наконец можно было натянуть штаны и начать думать, хотя очень хотелось поспать. Было еще утро, к тому же довольно ранее. Эти странные физиологические реакции явно требовали более детального рассмотрения. Риль встал, в легкой задумчивости походил по кабинету. На столе его внимание привлек ларец или, точнее сказать, шкатулка. Интересная работа. Он приоткрыл крышку. В шкатулке было несколько флаконов. Он взял в руки один, сдернул крышку, принюхался. Фу! Чертополох, полынь и еще какая-то ересь. Явно зелье лишающее разума. Довольно грубая работа. Применять нужно в микроскопических дозах, лишних полкапли и жертва превратится в полного идиота. Риль с любопытством перенюхал все зелья. В его голове рождался коварный план. Месть. Это будет любопытно.

Первым делом он капнул чуточку подчиняющего зелья в стакан с водой и вышел из кабинета. Орк пытался воспротивиться, но Риль хорошо поставленным голосом заставил таки его выпить воду до дна. Через пару минут он уже послушно убирался в кабинете, стирая расплесканные чернила. А Риль, устроившись в кресле с ногами, перебирал свои "сокровища" и накидывал общий план мести.

К тому моменту, когда слуга пришел позвать его на обед, кабинет сиял первозданной чистотой, а умотавшийся орк валялся кулем в углу. Четко вымеренная доза зелья подчинения лежала у Риля в кармане. А рассчитал он её исходя из огрского происхождения и веса Кими.

В столовую юный маг вошел с гордо поднятой головой, будто бы и не было безобразной сцены утром в кабинете. Кими не стал его дожидаться и уже доедал второе блюдо. Риль поморщился, какое досадное попрание этикета, а он так надеялся подлить зелье в суп.

— Я слышал, вы вняли моему внушению, — Кими показал гостю, чтобы он садился на соседний стул, — надеюсь, что вы и дальше будете вести себя как взрослый человек.

Риль от злости заскрежетал зубами. Но месть — это то блюдо, которое едят холодным. С трудом выдавив из себя улыбку (Кими аж вздрогнул, увидев его кривой оскал, ха!), Риль аккуратно сел на стул и принялся за суп-пюре.

Разговор за обедом не клеился. Кими что-то говорил, Риль либо кивал, либо кривил губы в улыбке-оскале. Попка ныла, напоминая о необходимости отмщения. Наконец, когда Кими подали десерт, Риль решил, что время действовать пришло.

Кими и насилие над личностью

Кими удалось разогнать гостей под предлогом того, что граф жестоко заболел (дотрахался, сказал папенька) и принимать не может. Даже выйти не может. А вот прекрасная Катарина — может и жаждет. Блистательная кавалькада умчалась в соседнее поместье, папенька (никак пришиб муженька-то, — хохотнул заботливый родитель на прощание) ехал рядом с прекрасной Катариной, и она тянулась к нему, как подберезовик к баобабу... ээ... в смысле — к березе.

К обеду остались только они вдвоем с Рилем. Мальчишка опоздал, но зато так забавно зыркал и строил гримаски, что Кими его простил, с трудом сдерживая смех.

— Я хотел бы сразу предупредить вас сударь, что не потерплю того обращения, которое вы себе со мной позволили сегодня в кабинете. В следующий раз я просто откажусь от сотрудничества, и вы будете искать себе другого мага, — внезапно заявил малыш, вдоволь назыркавшись. Пузырек с зельем лежал в его кармане, нужно только было выбрать момент, когда враг отвернется.

— Вот как? — Кими снисходительно помахал в воздухе серебряной вилочкой.

А другого мага и правда стоило найти, нельзя полагаться только на вздорного мальчишку, подумал он. К тому же с магией в этом деле наверняка сподручнее. Решено, он найдет еще мага... Или двух, сравнит результаты с мальчишкиными и между собой, здесь нужна абсолютная уверенность, ведь душка Анри и Приапушка... там, далеко, может, страдают неимоверно... Кими вздохнул и с укором заметил:

— Мальчик, детям положено за столом разговаривать, только когда их спрашивают. И кто тебя только воспитывал?

— Ну в отличие от вас, — Риль ехидно усмехнулся, — меня как раз готовили в старшие супруги. Как единственного наследника мужского пола в роду. Так что не думаю, что у вас есть какое-либо моральное право поучать меня. Да у вас вообще против меня ничего нет, кроме грубой силы, которой вы не стесняетесь пользоваться по поводу и без.

— А меня разносторонне готовили, — захихикал Кими, вспоминая дедушку. — И в старшие и младшие... с кем уж придется. А вот вас после обеда придется снова наказать за дерзость, — он залез ручкой в розетку с земляничным суфле, облизнул пальчики и сладострастно зажмурился: вкусно...

Пользуясь моментом, когда Кими прикрыл глаза, Риль ловко сдернул с пузырька крышечку и плеснул зелье в суфле. Впиталось оно буквально за секунды.

— Я кажется доступно для вашего понимания изъяснился, — он откинулся на спинку кресла, с внутренним довольством глядя, как Кими продолжает поглощать суфле, — я не позволю больше поднимать на себя руку.

Кими зачерпнул еще горсть божественной пищи, слизнул и притянул к себе паршивца за шиворот, снова укладывая на колени:

— Все же придется вас поучить почтению.

На душе внезапно стало так легко и радостно.

— Отпусти меня! — испуганно пискнул Риль и с удивлением понял, что его отпустили.

Он внимательно посмотрел в немного мутные глаза Кими.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — Кими расплылся в улыбке и погладил Риля по щеке, неимоверно смутив юного мага этим жестом.

Улыбка у Кими была хорошая, добрая и чуть лукавая, а от руки пахло земляникой. Риль испытал нелогичное желание лизнуть крупные пальцы.

Маг потряс головой, пытаясь отогнать наслаждение.

— Не смей меня бить, — предупредил он, — никогда.

— Не буду, — Кими улыбнулся еще ярче и потянулся губами к губам Риля.

Вопль "не делай этого" потонул в сладком земляничном поцелуе.

— Какой ты милый, — шептал Кими в восхищении, — ягодка...

Он целовал мягкие мальчонкины губки, и тот казался ему сияющей куколкой, прекрасным эльфийским солдатиком, ожившим, чтобы с ним поиграть. В этот момент стало совершенно все равно, что еще недавно Рильчик был всего лишь мелким паршивцем, о коем следовало усердно, как велел Всевышний о детях, заботиться и прививать хорошие манеры. Как можно вообще было считать, что это маленькое совершенство обладает хоть каким-то недостатком. "Эльфеныш", — шепнул он в полупрозрачное от невероятной красоты ушко и принялся его выцеловывать, отправляясь в бесконечно увлекательное путешествие по землям блаженным: нежные щечки, точеная шейка, пушистые завитки волос цвета южного моря... Молочная кожа, как драгоценная жемчужина, появляется из-за створок снимаемых одежд. Перламутровые соски, ласкать которые — наслаждение абсолютное и чистое...

Животик у совершенства мягкий, а позвоночки и тазовые косточки выпирают так хрупко. "Кузнечик", — сказал Кими, щекоча длинные ножки под коленками и с внутренней стороны бедра, подбираясь к голенькому паху с торчащим леденцом удовольствия. Маленькое божество стонет тонко и сладко и смущенно прикрывается ладошками, а Кими целует его пальчики и запястья, вылизывает всего, как земляничную конфетку, не пропуская ни одного местечка, не понимая ни слова из серебристого, как колокольчики, лепета, но соглашаясь, со всем соглашаясь: "да, конечно, как хочешь..." Слова ничего не значат, значит лишь кимино желание порадовать крошку.