Черный иней. Игра Тьмы.

— А давай наберем полную ванну горячей воды и поваляемся? — с энтузиазмом предложил Наэль.

Он уже обшаривал содержимое полочек с множеством всяких душистых гелей. Я даже засмотрелся на него. Вот, клянусь, до ужаса приятно наблюдать, как мой котенок сам осваивается, всем интересуется, чего-то хочет. И это "чего-то" я могу ему дать. А главное, он решился отпустить мою руку и отдалиться на метр. Это уже огромный прогресс! Конечно, Наэль постоянно держал меня в поле зрения, но все же...

— Смотри, тут даже полотенца есть и халаты! — увлеченно воскликнул парень, рассматривая содержимое белых банных шкафчиков.

— А это что за улитка?

— Волосы сушить.

— А это для чего?

— Ногти или когти, у кого что, на ногах обрезать.

— А это?

— Пупки мыть.

— Чего? Это как же? — спросил Наэль, пытаясь разобраться в конструкции и прикладывая к своему пупку замысловатый массажер для спины.

Из последних сил сдерживая улыбку, я включил вибрацию на массажере и приложил к животу Наэля. Его глаза увлеченно заблестели.

— Пупки трясутся, и вся грязь оттуда высыпается, — с непроницаемым лицом сообщил я.

Минуту Наэль представлял, какие должны быть пупки по размеру, что бы оттуда грязь, прям, высыпалась, а потом заливисто рассмеялся.

— А у тебя, почему пупка нет? — спросил Наэль, ставя пупкомытель, нет, пупкосотрясатель на место и подходя ко мне.

Он провел ладошкой по моему абсолютно гладкому животу, а потом по своему с маленьким таким пупочком. Сейчас в его сознании вновь преобладал человек.

— Потому что я сотворенный, а ты рожденный, по крайней мере, это тело.

На мгновение парень задумался, а потом кивнул каким-то своим мыслям. Я бы мог прочесть его в любую минуту, но почти не делал этого, ни сейчас, ни ранее. Мне казалось, что без острой необходимости подслушивать чужие мысли подло и неприятно. Поэтому всегда держал свои щиты закрытыми, ну ладно, почти всегда.

— Странно, но я помню себя и без пупка, — пробормотал растерянный парень.

Тем временем ванна наполнилась горячей водой. Пар заманчиво поднимался белесыми струйками, приглашая поваляться. Я взял Наэля за руку и потянул в парную воду. Есть, есть на свете счастье! Развалиться в горячей воде в обнимку с любимым, напустить полную ванну ароматной пены и ничего не делать, просто болтать ни о чем. Наэль откинулся мне на живот и баловался с пузырьками. Он сложил большой и указательный палец в кольцо и дунул, получился мыльный пузырик, переливающийся радужными боками.

— Смотри, как я могу, — прошептал я.

Чуть затронуть нити тонкого мира и вложить самую граммульку силы. Мыльный пузырик превратился в мыльного кота, а потом птицу, она летала минуту, а потом лопнула.

— Покажи еще раз, — заинтересованно попросил Наэль.

Я, уже не стесняясь, делал из пены всякие фигурки, они летали вокруг, а Наэль зачарованно смотрел. Он горько вздохнул, снова сложил пальцы кольцом и выдул новый обычный пузырь.

— Я понял, как ты это делаешь. Ты трогаешь цветные нити вокруг.

— И давно ты их видишь? — удивленно спросил я.

— Нет, недавно. Сразу после того, как мы с тобой в том озере на острове...э-э-э...купались, — замявшись, сбивчиво объяснял Наэль.

— Ты имел в виду, "занимались любовью"? — приподняв одну бровь, уточнил я.

— Ну, да, — покраснев, согласился он.

— А сам ты эти цветные нити трогать пытался?

— Пытался, только они ускользают между пальцев. Я знаю, что с ними нужно делать. Не спрашивай откуда.

— А давай вместе? Если я прав, то сила у тебя есть и знания тоже. Тебе нужно лишь научиться использовать, приспособиться к этой материи.

— Найт, я пробовал миллионы раз, — перебил меня бог. Он вновь вышел на первый план в сознании Наэля.

— Это даже к лучшему, — проговорил я.

Мы устроились поудобнее, тесно прижавшись друг к другу. Я протянул вперед руки и Наэль положил свои ладони поверх моих.

— Расслабься и откройся, любовь моя, — шептал я в самое ухо, а сам погружался в его сознание, снимая все свои щиты. Мы сливались в одно, и это было удивительно и прекрасно.

Тонкий мир стоял у меня перед глазами небывало четко и ясно. Вот, как ярко видит его Наэль, глубоко, пронзая взглядом огромное пространство вокруг. Нет, мы не будем забегать так далеко. Здесь совсем рядом, прямо под руками мерцали и переливались миллионы тоненьких ниточек. Я видел наши ладони, как одну целую.

Осторожно и тихонько прикоснуться к тончайшему яркому волоску, позвать его, погладить, как щенка. А потом поманить силой, пообещать движение и изменение. Она не устоит и прыгнет в руки сама. Вот она, смотри, уже послушная и податливая, только вливай в нее силу и она сплетет для тебя любой узор. Давай, любовь моя, чувствуй моими руками, ощущай, как бежит сила в наших телах, как откликаются нити на малейшее движение, желание.

И ты тянешься сам, снова и снова, подманивая испуганную твоей чужой энергией нить. Она сомневается, а ты искушаешь вкуснейшим лакомством, божественной энергией. Если покорится эта нить, значит, ты покоришь весь мир вокруг. Я внутри тебя, именно моя энергия и свет, сделали твой источник наполненным, запустили процесс, который генерирует бездну силы в тебе. Она растет с каждым прожитым тобой часом, тебе нужно только приручить здешнюю материю, познать ее суть и она познает тебя в ответ.

Ты свиваешь из своей собственной силы, густо смешанной с моей, тоненькую змейку и обвиваешь ей недоверчивую нить. Она танцует вокруг, подкрадываясь все ближе, манит и соблазняет. Ближе, еще ближе, тронуть, сначала мимолетно, приучая к касаниям, и почувствовать биение энергии, некогда чуждой, но только не в этот раз. А потом прижаться сильней и напитать нить сладким лакомством, давая распробовать себя. Она больше не отпрянет, не испугается, она захочет испить твой источник вновь и вновь. В твоей руке лежит тончайший ключ к этому мирозданию.

Ты смеешься и радуешься, как ребенок. Ты, высший Творец, творивший бессчетное количество миров в восторге от первой покорившейся тоненькой нити. Только она уже не одна. И отведать твоей силы спешат тысячи нитей покрупней. Осторожно, Наэль, тише, любовь моя. Не спеши, теперь они никуда не денутся от тебя.

Наэль выбрал одну из ластившихся к нему нитей и начал плести пока еще простой узор. Я шагнул в реальность, желая увидеть физическое воплощение замысла. Юное обнаженное существо замерло посреди большой купели, раскинув руки в стороны. Его глаза закрыты, а вся фигура светилась изнутри. Стройное тело бога начало медленно вращаться, оторвавшись от пола, а вместе с ним и вся вода, находившаяся в ванной. Она распадалась на мельчайшие капли, заполняя собой все пространство комнаты, густой белый туман неспешно двигался вокруг, подчиняясь сильной воле. Постепенно маленькие капельки начали сливаться в более крупные, они переливались одна в одну, образуя прозрачные струи, закручивающиеся в широкую спираль.

Наэль поднял ладони вверх, и прозрачная вода устремилась к потолку. На мгновение, зависнув в невесомости, она медленно стекала вниз, образуя собой застывшие невероятные фигуры потустороннего мира. Передо мной творился образ удивительного по своей красоте и великолепию места. Я видел божественный исток в форме светящегося ложа, нежными лепестками прикрывая святыню. Оно находилось в полупрозрачном, расцвеченном звездами алькове. Причудливые цветы невиданной формы, переплетающиеся в тонкие и изящнейшие своды мироздания. Скопления миров, текущие в прожилках трепетных листьев. Тысячи солнц, сияющие в каплях росы, что стекает с ветвей и лепестков. Малость, что вмещает бесконечность и наоборот. Нереальная и глубочайшая гармония, в которой бессчетное количество раз рождался Наэль. Я потрясенно оглядывался, не веря своим глазам. Неужели вокруг просто вода или мой бог творит?

— Это мой дом, сердце моего мироздания, тайный мир, где я возрождался, — мягко сказал Наэль.

Он смотрел с такой любовью на воссозданные образы, тоска замутнила бездонную зелень глаз. — Так он выглядел, когда я в последний раз проснулся и увидел лазоревые небеса.

— Ты бы хотел вернуться?

— И да, и нет...Да, я тоскую за своим миром, который создавал так увлеченно, но я сам сжег все мосты и не вернусь туда по собственной воле.

Вода снова обрела подвижность, теряя заданную ране форму. Она возвращалась в купель, где ей и положено быть. Наэля трясло, он весь сжался, скукожился, обхватив себя руками. Я поднялся и подошел к своему расстроенному любимому.

— Теперь мой дом там, где ты, Найт, — подняв на меня глаза, проговорил Наэль. Я подхватил его и вытащил из похолодевшей воды.

— Теплая постелька, вот что нужно сейчас моему ударившемуся в меланхолию богу, — постановил я, слизывая с его щеки капельку воды.

В спальне жарко горел камин, комната тонула в полутьме, а большая кровать манила мягкостью и удобством. Наэль первый забрался под ворох одеял и обложился подушками. Его глаза, отражающие языки пламени от камина, блестели в темноте, волосы разметались по подушкам, темными змеями расползаясь вокруг. Он похлопал по одеялу, нетерпеливо подзывая.

— Найт, иди ко мне, я соскучился.

— Я же все время был рядом, — весело ответил я, разматывая полотенце, обернутое вокруг бедер.

— А я все равно соскучился, — пожаловался Наэль, пожирая меня глазами.

От такого взгляда я довольно хмыкнул и медленно подобрался к моему чуду. Он отбросил одеяла и сел на колени. Его тело, освещенное только бликами огня, мерцало в полутьме. Покрасневшие губы приоткрыты, грудь вздымалась от учащенного дыхания, длинные пальцы рук судорожно мяли простынь. Невыносимо прекрасный, мое любимое божество, самый желанный мужчина. Я уловил одуряющий запах. Наэль сознательно сводил меня с ума, великолепно зная, как действуют его феромоны. Он окружил ими меня, взял в свой сладкий плен, сбивая с ног. И я упал на колени, не в силах устоять, и пополз к нему, не отводя глаз.

Одним слитным движением я перетек на кровать, оказавшись в нескольких сантиметрах от Наэля. Дрожащей ладонью обводил контур его тела, не касаясь, а только обжигая своим теплом. Он смотрел, широко раскрыв глаза, а потом поймал мою ладонь и прижал к себе. Кожа под пальцами была атласной и нежной, я без устали гладил и целовал ее. Мы так и стояли на коленях, пока я не притянул Наэля вплотную к себе, упав на спину, раскинув крылья. Он сильно обнял меня, а потом резко развел мои колени в сторону. Мои руки гладили его спину, опускаясь на попку. Я сжимал упругие полушария и чувствовал, как твердеет и упирается мне в живот его член. Наэль нашел рукой мою мошонку и стал мягко сжимать ее в ладони. Я сам высоко поднял колени и раздвинул их шире, полностью открываясь под желанное проникновение. Наэль медлил, а я сходил с ума от неудовлетворенного желания.

— Пожалуйста, войди в меня, — молил я, выгибаясь навстречу.

— Я боюсь сделать тебе больно...— отчего-то сомневалось мое зеленоглазое чудо.

— Ты и не сделаешь, мое тело довольно пластично, впрочем, и твое скоро станет таким, — уговаривали мои губы, искусанные от нетерпения и припухшие. — Пожалуйста!

Последние сомнения отброшены, и в мой проход уперлась твердая головка. Я резко обхватил ногами торс Наэля и потянул на себя, провоцируя проникновение. Мышцы старались максимально полно вобрать ворвавшийся ствол, обнять, сжать. Ощущение приятной наполненности растекалось по телу. Сначала робкие движения, а потом все решительней и сильней. Меня прошивало током, все чувствительные внутренние местечки массировались и терлись об упругий член. Ритм яростный, движения размашисты. Наэль закричал и, войдя максимально глубоко, кончил. Я ощущал в глубине себя горячий поток и впитывал все до последней капли, как иссушенный жаждой путник родниковую воду.

Одним движением снял с себя немного обмякшее тело любимого и перевернул его на живот, поставив на четвереньки. Он не сопротивлялся и позволял вертеть собой как мне хотелось. Нагнувшись, я стал вылизывать темно-розовое колечко мышц прохода, проникая языком все глубже. Рукой сжал, вновь твердеющий член Наэля и начал двигать сжатой ладонью. Тело подо мной задрожало, наполняясь возбуждением, таз выгнулся, подставляясь под ласку. Наэль опустил голову и локти, а я, не прекращая движений по его наряженному члену, протискивался вглубь тела напряженным и готовым взорваться стволом.

— Наэль, сладость моя, как мне хорошо с тобой, — шептал я в экстазе, двигаясь все быстрей и быстрей.

Мое уплывающее сознание ловило его ощущения, подстраиваясь. Дождавшись, когда новый оргазм сотряс Наэля, я позволил и себе погрузиться в водоворот удовольствия.

— Я люблю тебя, Найт — мой черный, нежный бог, — шептал самый ласковый в мире голос.

Я таял от этих желанных слов и прижимал к себе разомлевшего Наэля. Мы лежали на боку, лицом друг к другу, переплетя руки и ноги. Сокровенный миг душевной близости, полного доверия и открытости, после близости физической. Сладкое облако нежности витало вокруг и убаюкивало. Нега лебяжьим пухом ласкала кожу. Страна грез, в которую открыта дверь и смертным и богам, уже приоткрывала призрачный занавес и звала в сон.

— Я тоже тебя люблю, сильно-сильно. Спи Наэль, а я буду рядом, — поговорил избранник Госпожи Тьмы, убирая со лба Наэля выбившуюся рыжую прядь, смешанную с сединой. — Спи, мое светлое пламя.

Глава 13. На других берегах.

Наэль.

Проснувшись, я некоторое время лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к мерному дыханию Найта. Во сне он откинулся на спину, разметав крылья по постели и притянул меня себе на грудь. Воспоминания о смелых ласках заставили пробежаться по спине табуну мурашек. Я тихонько, чтобы не разбудить моего спящего бога, приподнялся на руках и, подтянув под себя ноги, сел на колени.

Разглядывать Найта, когда он не видит этого, еще интересней. Его лицо было расслабленным, по-мальчишески беспечным и юным. На белоснежных простынях ярко выделялась темная фигура. Бархат кожи сменял сотни оттенков черного, по нему ползли отблески огня, смешивая цвета и делая стальные мышцы еще рельефней и объемней. Он словно великолепная скульптура, вышедшая из-под руки талантливого мастера. Каждая деталь дышала совершенством линий и мощью.

Найт силен и не только физически. За кажущейся беспечностью и веселостью кроется несокрушимая воля и решимость. Его сущность так многогранна и переменчива. Он может быть любым, носить какие угодно маски, при этом сохраняя истинную суть незыблемой. Какое редкое сочетание среди наделенных неограниченной силой. Мой темный бог абсолютно лишен жажды власти, я смотрел в его душу вновь и вновь, боясь ошибиться, и каждый раз убеждался в искренности и уникальности Найта. А он не таил ничего, открывая себя до самых потаенных глубин, и это доверие дарило мне настоящее счастье, а еще необъяснимый страх. Смогу ли быть достойным такой любви и преданности?

Рядом на подушке я нашел маленькое темное перышко и, подняв его, легонько провел им по своей щеке. Глянцевая мягкая поверхность пера приятно щекотала кожу. Я спрятал его в кулаке. Другой рукой откинул со лба Найта смоляную прядь, чтобы лучше видеть лицо. Большие глаза, которые так удивили своей необыкновенностью и навсегда меня покорили, сейчас плотно закрыты. Черные пушистые ресницы и брови были бы незаметны на его темной, как ночное небо коже, если бы не посеребренные кончики. Именно они придавали его образу загадочность. Заостренные аккуратные ушки всегда на стороже, только не сейчас, когда их владелец так сладко спит. Прямой нос, упрямый подбородок, сделали бы его лицо слишком жестким, если бы не чуть полноватые губы, готовые в любую минуту растянуться в обаятельной улыбке, выдать какую-нибудь шутку, просто сказать нежные слова. Даже небольшие рожки по бокам лба были милы моему взгляду. Кто-то сказал бы, что Найт похож на демона, счел бы его внешность слишком экзотической, даже угрожающей, но только не я. Для меня он самый красивый, притягательный, я готов рассматривать его вечно, впитывать этот образ каждой клеточкой.