— Значит так, — подытожил Десдерий, — гонца к Ноннию мы отправим. Пусть расспросит старика, что там случилось. Бумаги со временем отошлём в город для проверки.

Лустроний недовольно скривился.

Префект внимательно поглядел на Гая. Взгляд тому очень не понравился.

— Ты уж извини, парень, но тебя мне придётся взять под стражу.

— Что?

— Пока мы не разберёмся, кто на кого напал, тебе придётся сидеть под арестом. Ничего личного.

— Но... но я...

Гай оглядел толпу. Особого сочувствия и дружелюбия та не выражала.

Савий со вздохом положил ему руку на плечо.

— Идём. Там не так уж и плохо. Я как раз недавно раздобыл новые матрасы для камеры...

— Погоди, — остановил их префект, — оружие у тебя есть?

Гай потянулся к кобуре.

— Не суетись, — предостерёг его Савий, и сам вытащил револьвер, — это всё?

Гай кивнул.

— А на руке под рубашкой это у тебя что? — подозрительно осведомился Лустроний.

— Это?

Гай и забыл, что в приступе охватившей его перед отъездом предусмотрительности нацепил на себя механические чудо-ножны Ральса Демизы.

— Да, именно это.

— Это шина. Вместо гипса. Руку потянул, когда на меня этажерка падала. А мастер Демиза предложил своё новое изобретение...

Гай посмотрел в то место толпы, где должен был таиться Ральс. Толпа чуть расступилась, очередной раз явив горестного изобретателя миру.

Лустроний и префект вопросительно поглядели на механика. Бледная как фарфор Тари впилась в отцовский пиджак миниатюрными, но сильными пальчиками.

— Ну... — пробормотал Ральс, — я подумал, что доктор Соларион будет не в обиде за конкуренцию.

Камера занимала около половины нижнего этажа. Или если быть точным — подвала. Уровень земли находился где-то в районе потолка, и через крошечное оконце можно было разглядеть сапоги расходившихся после собрания горожан.

Вторую половину занимала комната тюремщика. Отличавшаяся от камеры в основном наличием лестницы наверх, стола и стула. Обстановка самой камеры была куда беднее и состояла из двух матрасов. Один из которых был уже занят.

— Кого я вижу, — хмыкнула Гвейд, — поговорить зашёл?

Гай увидел, что правая половина её лица заплыла и посинела. Над губой запеклась кровь.

— Что с тобой, Гвейд?

— Ты о чём?

— Твоё лицо...

— А это. Обычное дело. Наткнулась на кулак. При аресте. Совершенно случайно... Не обращай внимания.

— Тебя что, били?

— Это Запад, Гай, не будь ребёнком.

Савий открыл дверь и приглашающе кивнул.

— Заходи...

— Его что, тоже арестовали? — Гвейд удивлённо посмотрела на Гая, потом на Савия, — за что?

— Подозревают, что он застрелил двух парней Луса, — сообщил толстяк, запирая дверь.

— Он? Застрелил? Вы там что, совсем рехнулись?

— Кто-то их определённо грохнул, — спокойно возразил Савий, — и начальство хочет разобраться, в чём тут дело. Муммий уже выехал. А пока решили оставить парня здесь...

Он бросил связку ключей на стол и сочувственно взглянул на Гая.

— Ты не расстраивайся. Как по мне так здесь хотя бы безопасно. Тепло и мухи не кусают. Клопы, правда, могут, будь они неладны... Но вот завтра шеф Муммий вернётся и, думаю, тебя отпустят. А так переночуешь и всех делов. Я ужин сделаю, пока Чончо будет вас караулить. Хотите, я вам карты принесу, чтоб не скучно было?

Гай расстроенно покачал головой и уселся на свободный матрас.

— Что это ещё за ерунда с перестрелкой? — спросила Гвейд, — в чём тебя обвиняют?

Он кратко рассказал.

— Тебе крупно повезло, — сухо констатировала она, — дважды. Во-первых, стрелки не знали, что в хибаре Нонния настолько капитальный подвал, и не ожидали от вас такой прыти. Во-вторых — Нонний честный старик. Ему поверят. Завтра утром тебя отпустят.

— А тебя?

Гвейд лишь хмыкнула.

Савий принёс ужин. Готовил он, как оказалось, весьма недурно. Гай был приятно удивлён.

— Где ты этому научился? Только не говори, что в армии...

— Да не. Не в армии. Просто в молодости доводилось кухарничать. Мы тогда с ребятами скот на восток перегоняли. Моя стряпня выходила малость посъедобнее, чем у остальных, вот меня к котлу и приставили. Для общего, так сказать, блага.

— Если как-нибудь доведётся, уговори его приготовить блинчики, — посоветовала Гвейд, — они его фирменное блюдо.

— Брось... — беззлобно фыркнул Савий, не люблю их готовить.

— Зато как они у тебя получаются.

Добродушно ворча себе под нос что-то о птицах и овцах, он забрал посуду и ушёл наверх. Сменивший его Чончо заправил лампу керосином, подкрутил фитиль на половинный свет, и устроился на дежурство.

Для этого он приставил стул к стенке, пододвинул к нему стол, затем принял замысловатую, но явно отточенную многочисленными вахтами позу — плечи упёрты в спинку, ноги уложены на стол, руки пропущены через подлокотники и сложены на животе, шляпа надвинута на нос. Убедившись в устойчивости и стабильности занятой позиции, он расслабился, и уже через несколько минут из-под необъятных фетровых полей донеслось негромкое, с лёгким посвистом, храпение.

Гай откинулся на прохладную бревенчатую стену.

— Хочу задать довольно глупый, но очевидный в данной ситуации вопрос.

— Задавай... У меня всё равно бессонница.

— Почему ты спрятала Дуэрфу?

— Он знал мою мать. И родню. И не раз помогал нам. В общем, считай это личное.

— Ясно. А за мной ты почему следила? Думаю, сейчас-то уж глупо будет это отрицать?

— Сейчас, пожалуй, глупо...

— Так почему?

— Было понятно, что Аллия убили не просто так. Но мы думали этим всё и закончится. Пока в первый же день по приезде к тебе в контору не залезли. Стало ясно, что ничего ещё не кончилось и мы... то есть я... решила, что стоит за тобой приглядывать. На всякий случай.

— Кто это "мы"?

— Никто. Я одна. Просто я оговорилась.

Гай скептически посмотрел на девушку, но настаивать не стал.

— Что ж. По крайней мере, благодаря этому я остался жив. Тогда, на скалах. Спасибо.

— Пожалуйста, — она чуть улыбнулась здоровой половиной лица.

— Вот что странно, — Гай заложил руки за голову, — неужели они не могли влезть в контору раньше. Судя по всему, ключи у них имелись. Если бы они это сделали до моего появления, я б ничего даже и не заметил. Решил бы, что всё так и было.

— Мы не ожидали твоего приезда. Телеграфистов мало, и нового обычно присылают через несколько месяцев или даже полгода. Никто не думал, что это может случиться раньше зимы. А к этому времени решение по строительству дороги было бы уже принято.

— Ты говорила с Дуэрфой. Это ведь был не он?

— Первый раз? Говорит, что нет. Он был уверен, что в ту ночь Аллий взял бумаги с собой, и убийца забрал их с трупа. Не думаю, что он лгал. Пока тебя не попытались убить, он даже не нервничал. А вот потом испугался.

— Чего?

— Если бы убийца решил, что бумаги у Дуэрфы, он мог бы вздумать прикончить и его.

— Тогда зачем было ему пытаться их выкрасть?

— Думаю, он рассчитывал договориться с убийцей — жизнь в обмен на бумаги.

— Для этого он должен был точно знать, кто убийца. Он тебе не сказал?

Гвейд отрицательно покачала головой.

— Заявил, что не хочет меня в это втягивать.

— Мне сдаётся, что с твоей стороны было неосмотрительно этого не выяснить.

— Он отказался говорить. Думаешь, мне стоило его связать и воспользоваться раскалённым утюгом?

— Нет, это уже лишнее.

— Вот и я так думаю...

— Выходит, первый раз в контору залез убийца. Но всё равно странно, отчего он не сделал этого раньше.

— Он мог не знать, где эти доказательства и есть ли они вообще. Мог, как и Дуэрфа, полагать, что бумаги Аллий носил с собой. А вокруг трупа суетилось куча народу. Если убийцу спугнули, то в случившейся неразберихе взять бумаги с тела мог кто угодно. Думаю, к тебе залезли больше для страховки — убедиться не оставил ли Аллий чего лишнего на виду.

— Может и так. Проклятье. Дуэрфе надо было рассказать тебе, кто убийца. Я-то был уверен, что это Лустроний, но теперь уже сомневаюсь.

— Лус, конечно, человек не самый дружелюбный. И большой пижон. Но уверена, что он не виноват. Слишком уж ему это невыгодно. Какие бы мелкие профиты не несла ему постройка дороги, убытков ими не покрыть. Акции компании упали бы в цене, и ему бы пришлось распродавать свою землю. К тому же его, как главного сторонника этой идеи, ещё и сочли бы основным виновником провала...

— То есть в результате город лишился бы двух наиболее состоятельных людей? И Лустроний и Дуэрфа — оба разорились?

— Выходит так.

— Интересно. Но вернёмся к Лусу. Как бы ни обстояло дело с его выгодами, однако на нас напали именно его люди.

— Эти люди на него работали. Но это не значит, что им не мог заплатить кто-то ещё. Эта не та публика, которую смутит невинная кровь на деньгах...

Гай поёжился.

— Тогда я задам тебе ещё один дурацкий вопрос.

— Валяй.

— Дуэрфу ты прятала. Но в остальном ты точно не виновна?

— Спрашиваешь, не причастна ли я к убийству? Думаешь, если причастна, то вот так возьму и признаюсь?

— Не думаю. Но спросить стоило...

— Нет. Я там не при чём. Я честно работала с бумагами и ничего не знала о каких-либо подозрениях в отношении Аллия.

— Его поездки к геологам. Они просто обязаны было вызвать подозрения.

— Я о них почти ничего не знала. То есть в курсе, конечно, что иногда он может к ним заезжать. Но что он там был в день убийства. Нет. Даже в голову не приходило. Ну, ездил он ремонтировать линию и ездил. Что в этом такого?

— Ну как минимум было бы логично его допросить насчёт последнего к ним визита. Вдруг он что-то заметил, например. По мне так этот ход просто напрашивается.

Гвейд задумалась.

— Сейчас да. Кажется очевидным. А тогда я как-то не думала.

— Мог подумать кто-то ещё. Префект, например. Или военные, которые разбирались на месте.

— Если ты опять про бумаги, то я ничего не жгла и не выбрасывала. Пакеты от военных шли напрямую к префекту. Полностью опечатанными. Он их читал и возвращал мне для подшивки. Речи об Аллии там даже не заходило. Это я совершенно отлично помню. Да и в архиве всегда можно посмотреть.

— Можно, конечно, допустить, что подозревать в чём-то Аллия просто никому не пришло в голову, и что никакого подкупа вообще не было... А убийца ему соврал, чтобы успокоить.

— Хороший вариант. Боюсь даже слишком хороший, чтобы быть правдой.

— Ты пессимистка, Гвейд... надо верить в людей. В том числе в человеческую глупость и непредусмотрительность.

Он подмигнул.

— Тебе легко говорить, — вздохнула она, — уже скоро ты выйдешь отсюда чистым и ни в чём не виноватым.

— Ты тоже. Очевидно же, что Дуэрфа здесь не при чём. А значит, и ты. Так что выйдем вместе. А пока мы можем спокойно выспаться... Буду надеяться, что в отношении клопов Савий преувеличил.

На лестнице раздались шаги. Это был префект Десдерий.

— Спишь? — хмуро поинтересовался он у сладко похрапывавшего Чончо.

— Что? Кто? Я? Да ни в одном глазу!

Видно было, что просыпаться мгновенно тот умеет. Маленький шемеканец оперативно выплелся из стула и поинтересовался:

— Что-то случилось? Смена должна быть только утром.

— Ничего, — сказал префект, — можешь идти отдыхать. Я с ними посижу...

Несмотря на ночную прохладу, на его лице выступила лёгкая испарина, и он протёр лоб и затылок платком.

— Как скажете, босс, — Чончо явно удивился, но обсуждать указания начальства не рискнул.

— Иди домой.

Тот не заставил себя лишний раз уговаривать и скрылся наверху.

Префект подкрутил лампу поярче, и присел на стул.

— Что-то не так? — настороженно спросила Гвейд.

— Все как надо... — он прислушался.

Где-то наверху хлопнула входная дверь. Чончо отбыл спать в более комфортной обстановке.

— Мне это не нравится... — вполголоса прошептала старшина, отодвинувшись к задней стенке.

Префект снова достал платок и вытер лоб. Потом взял жестянку с керосином, отвинтил пробку, понюхал.

— ... совсем не нравится, — она вжалась спиной в брёвна.

Десдерий вернул жестянку на пол, но завинчивать не стал. Жидкость внутри заурчала, перекатываясь между упругими оцинкованными стенками. Он ещё раз протёр шею и лицо платком.

— Вы должны были заподозрить Аллия, — сказал Гай, — это слишком очевидно.

— Каждый может ошибаться... — вздохнул префект.

— Если бы я был на месте военных, расследовавших нападение, то первое о чём бы я спросил префекта, это кто из горожан был связан с экспедицией...

— Они такого не спрашивали, — тихо сказал Гвейд, — я помню все бумаги, которые они присылали.

— Ты неправа Гвейд...

Девушка посмотрела на Гая.

— Полагаешь, я вру?

— Нет. Ты просто неточно выразилась. Ты помнишь не те бумаги, которые они присылали, а те, которые тебе давал префект. Не правда ли, дон Десдерий?

— Но...

— Ты умнее, чем кажешься, телеграфист. А ведь и кажешься не дураком.

— Если бы я был умный, я бы догадался раньше...

— Нет. Если бы ты догадался раньше, ты был бы везучим...

— Ты подменял бумаги! — выдохнула Гвейд, — а потом засадил меня за это сюда!

— Жизнь сурова... Я с самого начала говорил, что тебе не стоило идти работать в префектуру. Надо было послушать.

— Префект. У вас ещё есть шанс.

— Нет. Этот идиот сглупил. Начал действовать через мою голову, заказав ваше убийство. Когда Муммий вернётся — вас придётся отпустить.

Он поднялся со стула, взял жестянку и плеснул на стену. Гаю в нос ударил резкий нефтяной запах.

— Скотина! — Гвейд метнулась к решётке и тряхнула стальные прутья.

— Крепкая, — заметил Десдерий, переходя к другой стене, — решётка-то. Дешёвая, но крепкая. Если бы у Ральса заказывать, была бы ещё лучше. Впрочем, это идея. Новую там и закажу. У него замки надёжнее.

— Вы не посмеете... — не слишком убеждённо заявил Гай, — Чончо расскажет, как вы его сменили.

— Придётся обвинить его в том, что он удрал с поста. Впрочем, шемеканец мне тоже никогда не нравился.

Префект опустил канистру и протёр руки.

— По-честному, надо было бы вас пристрелить. Из жалости. Но доктор это раскопает. Он чертовски хорошо разбирается в трупах. И слишком много подозревает. Мне стоило большого труда отослать его из города хотя бы на эту ночь.

-Нет...

Гвейд с тихим стоном опустилась на матрас, обхватив голову руками.

— Вы не посмеете... — совсем уж неуверенно повторил Гай, — это уже слишком.

— Это Запад, сынок...

Он взял керосиновую лампу покрутил в руке и бросил в угол. Раздался звон стекла и гудение начавшего разгораться пламени.