Когда завтра настанет вновь

От этой мысли мне стало как-то не по себе.

— Вы с Эшем и Рок постоянно со мной взаимодействуете, — возразила я парой секунд спустя. — И до сих пор почему-то не... одержались.

— Теория ещё нуждается в доработке, не спорю. — Питер постучал в дверь мыском мокасина. — Но сейчас я отнесу тебя в номер, и ты будешь тихо-мирно лежать там, не сталкиваясь ни с кем, кроме нас. Если Рок права, здесь твари некем будет поживиться.

— А если неправа?

— Как-нибудь разберёмся.

Дверная ручка мягко щёлкнула.

— А, вот и вы, — открыв, кивнула Роксэйн. — Эш там улаживает дела с оплатой, скоро придёт.

— И всё равно это рискованно, — буркнула я, когда Питер опустил меня на кровать.

Нет, наконец снова почувствовать под собой мягкий уют пружинистого матраса было приятно, что там говорить. Да и номер, несмотря на простоту, оказался милым: одна жизнерадостная апельсиновая штукатурка на стенах чего стоила.

Но всё-таки...

— Мы сняли два разных номера, — сообщила баньши. — Один для вас с Эшем, один для Питера.

— А ты?

— Мне спать не нужно, если забыла. Буду сидеть в мобиле и следить за обстановкой с парковки. Чтобы ничто не подкралось незаметно. — Рок в предвкушении потянулась. — А завтра, как проснёмся, наведаемся в сорок второй дом по Сиарской улице.

— Отчим Абигейл?

— Он самый. Завтра выходной, он как раз должен быть дома.

Кожу снова пощекотали мурашки. И на сей раз не от холода.

Даже не верится, что завтра наше путешествие может подойти к концу. Хотя пока рано о чём-то говорить: по крайней мере, пока подозреваемый не взглянет в честные глаза Питера.

— Кстати, Лайз, я набираю тебе ванну, — добавила Рок. — Думаю, ты не откажешься освежиться.

— Потом поужинаешь и спать, — поддакнул Питер. — Мы по дороге останавливались в кафе, купили с собой жареной курочки — Эш вроде сказал, ты её любишь.

Какая забота. Пожалуй, ради этого стоило почти умереть. Но со спутниками мне повезло, что ни говори.

Впрочем, должно же мне было хоть в чём-то повезти...

Час спустя я лежала, разметав мокрые волосы по одеялу, грела ладони о кружку с чаем и смотрела на Питера, сидевшего на стуле рядом с моей кроватью. Эш тихонько посапывал на соседней: брат лёг сразу, как пришёл в номер и наспех сжевал свой ужин, и когда я вернулась из ванной, он уже спал. Роксэйн ушла на ночное дежурство в мобиль, а вот Питер ещё неспешно допивал чай. Вместе со мной.

Возможно, стоило бы его выставить, но было как-то неудобно.

— Можно один вопрос? — внезапно шёпотом осведомился Питер.

— Хоть два, — ответным шёпотом милостиво позволила я.

— Почему тебя так бесит, когда кто-то пытается о тебе заботиться?

Я вздохнула.

— Что, так заметно?

— Нет. Но я ведь эмпат.

— Наверное, потому что я никогда не понимала сказочных принцесс, которые сидят в башне, сложа ручки, и ждут, пока прекрасные принцы решат все их проблемы.

— Но тот фейри спасал тебя, и не один раз.

— Да, но тогда я хотя бы могла сама себя спасти, а он просто опережал меня! А теперь... я абсолютно беспомощна. — Я опустила взгляд, и мои глаза отразились в тёмном чайном зеркальце, истекавшем дымком в кружке. — Без магии, да ещё еле хожу...

— А мне казалось, девушки любят чувствовать себя беспомощными и использовать мужские спины в качестве каменной стены... хотя да, ты сама себе успешно каменную стену воздвигнешь.

— Если ты под впечатлением от стычки со стражей, не преувеличивай мои скромные дарования. — Эш заворочался во сне: кажется, мой шёпот вышел слишком громким. — Они могли связать нас магическими оковами, которые не дают телепортироваться, — понизив голос, добавила я, — и тогда мы бы точно никуда не делись. И просто не подумали, что студентка второго курса изучила заклятие, которое проходят на четвёртом.

— И всё равно для меня ты самая крутая магичка из всех, что я видел.

— А ты многих видел?

Его глаза задорно блеснули:

— В кино — конечно.

Я фыркнула. Сделала ещё глоток, косясь на Питера из-под намокшей чёлки.

— Питер... зачем ты это делаешь?

— Что делаю?

— Помогаешь мне. — Я крепче сжала стенки чашки, ощущая под пальцами тёплую шершавую глину. — Ты всё бросил. Ты рискуешь жизнью. Ты ввязался в неприятности со стражей. Неужели всё из-за гибели незнакомой тебе девчонки? Из-за того, что ты ощутил мою боль и посочувствовал мне? Я понимаю, эмпатом быть непросто, но "эмпат" ведь не равно "альтруист".

Питер, не моргая, смотрел на меня — и его взгляде вновь было что-то, что вынудило меня опустить глаза.

— Тебе незнакомо чувство, что тебе нужно нечто большее, чем тебе могут дать? Что ты ждёшь кого-то, кого пока не встречала?

Его вопрос заставил пальцы дрогнуть.

— Почему ты спрашиваешь?

Беззвучно отпив из своей чашки, Питер аккуратно отставил свою кружку на прикроватную тумбочку.

— Потому что мне оно знакомо. А поскольку я эмпат, я неплохо научился понимать людей. И мне почему-то кажется, что мы с тобой похожи... не только в этом. — Качнув стул, он наклонился вперёд. — Знаешь, даже лучший эмпат не способен контролировать себя до конца. Тебе нравится человек, и ты хочешь понравиться ему, но твои посылы магически усиливаются, и в итоге ты влюбляешь собеседника в себя, сам того не желая. И в любви всех, кто любил меня, всегда было что-то... искусственное. Слишком приторное, слишком восхищённое, слишком иступлённое. Они готовы были исполнить любое моё желание, любой каприз, но не потому, что любили меня — такого, какой я есть, — а потому что так им приказывала моя магия. Девушка ли, друг, неважно. А в итоге я уехал из родного города и перестал сближаться с кем-либо, потому что мне всё это надоело. Не хотел портить людям жизнь одержимостью мной... и тут в мою лавку заходишь ты. — Питер помолчал. — Лайз, я бы пошёл за тобой, даже если бы не увидел в твоих эмоциях эту страшную черноту. Даже если бы не было той девочки, которой я не помог. Потому что ждал тебя. Потому что ты единственная, чей блок я не в силах пробить, даже очень захотев. Потому что я могу читать тебя, но не влиять. Потому что я наконец-то встретил того, кто способен оценить меня настоящего. И, возможно, принять.

Я помолчала. Я молчала очень, очень долго.

Пытаясь умерить дрожь в пальцах, не дрожавших так даже в стычках с одержимыми.

— Может, ты и не захочешь, чтобы я тебя принимала, — прошептала я потом. — Ты ведь меня совсем не знаешь.

— Но я знаю. Эмпатам не требуется много времени, чтобы узнать кого-либо. — Я слышала, как Питер неторопливо покачивает стул на ножках взад-вперёд. — Ты не показываешь того, что чувствуешь на самом деле, потому что боишься расстроить брата. Ты хочешь казаться сильной. И ты отлично держишься. Но я вижу, что скрывается за твоей маской "со мной всё хорошо".

Я всё-таки осмелилась кинуть на него быстрый взгляд. Из-под прикрытия мокрых волос, падавших на лицо.

Увидев в его глазах чувства, которые я ожидала, но не готова была увидеть, вновь опустила голову.

— Ты самоотверженная. Умная. Трогательная. Смешная. Удивительная. И знаешь... может, ты не случайно зашла в мою лавку? Ведь когда ты уже отчаялся встретить того, с кем сможешь быть действительно близок, и вдруг к тебе заходит самая прекрасная девушка, которую ты когда-либо встречал, единственная в своём роде, и нуждается в твоей помощи... по-моему, это вовсе не случайность, — его шёпот был странно, до боли, до щемящей трогательности мечтательным. — Скорее перст судьбы.

Чайное зеркальце в моей кружке волновалось. Вместе с дыханием, сбившимся в такт частому рваному ритму, которым вдруг обернулось моё сердцебиение.

Да. Я могла понять Питера. Потому что никто, никто и никогда — ни подруги, ни мама, ни даже Эш — не мог подарить мне ощущение того, что ты говоришь с человеком, который абсолютно тебя понимает. Кого-то близкого настолько, что с ним можно просто быть собой: никем не притворяясь, не надевая невольные маски послушной дочери, заботливой сестры, верной подруги. Маски, которые надевались подсознательно и так быстро прирастали к коже.

Но, кажется, теперь в огромном множестве "никого" стало ровно на одного человека меньше.

— С пафосом ты немного перегнул, — наконец заметила я небрежным шёпотом.

— С кем не бывает.

Я отставила кружку на тумбочку. По соседству с ещё одной.

Я не боялась обидеть его словами. Он ведь всё равно знал, что за ними скрывается.

— Я подумаю над тем, что ты сказал, — не глядя на Питера, вымолвила я. — А сейчас мне нужно поспать.

Я услышала, как он встал — и вздрогнула, когда его губы невесомо коснулись моих волос.

— Тёплых и ласковых снов, моя прекрасная дама.

Я сидела неподвижно, пока за ним не закрылась дверь. Медленно сползла из полусидящего положения в лежачее, уставившись в потолок.

Забавно. Окружающую обстановку трудно было назвать особо романтичной: с маленьким номером в придорожном мотеле и младшим братом, спящим в нескольких футах от вас — ни тебе прогулок под луной, ни цветочных веников. И тем не менее этот разговор взволновал меня больше, чем любое свидание из всех, что были в моей жизни прежде.

Впрочем, за последние несколько дней в моей жизни появилось много того, чего прежде в ней не появлялось.

Так Питер и был тем большим, чего мне не хватало?.. Да ну, бред какой-то. Мы несколько дней как знакомы. Он до сегодняшнего дня даже фамилию мою не знал. И мне неизвестно о нём почти ничего — кроме того, что он фоморски сильный эмпат с хорошим чувством юмора, продававший камни в муленской лавке. А ещё сирота, который тоже любит чёрный чай, сэндвичи с тунцом и кленовый сироп.

Впрочем, как бы там ни было, одно мне было известно совершенно точно.

В том, что Питер был к тому же единственным, кто заставил меня наконец понять смысл этого странного выражения про чешуекрылых в брюшной полости.

* * *

Следующим утром, позавтракав вместе с Эшем и так не дождавшись появления Питера, я отправилась в соседний номер будить моего разоспавшегося рыцаря.

Если честно, я не особо знала, как вести себя с Питером. Хотя бы потому, что сейчас мне действительно было немного не до романтики. И что делать? Оставить его слова без внимания? Сделать вид, что вчерашнего разговора не было?..

Преодолев робость, я требовательно постучала в дверь:

— Питер, это я.

Ответа не было.

— Питер?

Я дёрнула за ручку — дверь, скрипнув, отворилась. Штукатурка на стенах бросилась в глаза ядовитой зеленью, сквозняк из приоткрытого окна волновал салатовые шторы. Из обстановки в комнате присутствовала кровать, тумбочка и стол со стулом.

Незаправленная кровать была пуста.

— Питер?..

В этот миг я услышала певучее мурлыканье из приоткрытой ванной комнаты.

Поколебавшись, я подошла ближе, осторожно заглянув в щель. Питер стоял у раковины в одних джинсах и брился, глядя в зеркало, напевая что-то про себя; распущенные кудри тёмными завитками рассыпались по его плечам.

— А, Лайза. — Заметив моё отражение, он улыбнулся, опустив опасную бритву с костяной рукояткой. — Доброе утро. Смотрю, чувствуешь себя лучше?

— Как новенькая. — Я приоткрыла дверь шире, опершись плечом на косяк. На самом деле моё самочувствие трудно было назвать отличным, но хоть бы слабость в ногах ушла. — Откуда ты взял этот раритет? Сейчас все сплошь электрическими пользуются.

— От деда достался. Отец ей не пользовался, хранил на память, а деду она однажды жизнь спасла. — Питер поднёс острое лезвие к коже. — Подождёшь немного?

Какое-то время я молча следила за его движениями: скользя по щекам, бритва издавала шуршащий шелест. Потом, поняв, что взгляд неумолимо тянет ниже, на гладкую обнажённую спину, отвернулась и, прикрыв за собой дверь, села на кровать.

— На деда однажды напали в тёмном переулке, — выйдя из ванной, как ни в чём не бывало продолжил Питер, на ходу собирая волосы в низкий хвост. — Кризис был, грабежи и убийства участились, вот дед на всякий случай и носил с собой бритву. В итоге пригодилась.

— Он... убил кого-то?

— Ага. А перед этим ему в плечо всадили пулю. — Питер потянулся за футболкой. — У нападавшего был револьвер, так что деду повезло, что он сумел полоснуть вора левой рукой.

— Можно посмотреть?

Натянув футболку, Питер достал бритву из заднего кармана джинсов и, раскрыв, протянул мне. Я осторожно повертела её в руках, разглядывая белую костяную рукоять и лезвие, блестевшее серебром, покрытое тонкой вязью волнистых узоров. Так и тянет провести пальцем по стальной грани, проверить остроту заточки — даже зная, что порежешься.

Красивая, изящная, опасная штучка.

Чем-то похожая на самого Питера.

— И ты тоже носишь её с собой? — аккуратно сложив бритву, я протянула её владельцу.

— Чту семейные традиции. — Питер вернул миниатюрное оружие в карман. — На самом деле незаменимая вещь. Бреет куда лучше электробритв или обычных станков, а в случае чего ещё и средство защиты. — Он молча потянулся за своей барсеткой, лежавшей на прикроватной тумбочке. — Тебе случаем резинка для волос не нужна?

— Нужно, — удивлённо откликнулась я, поднявшись с кровати.

И как только догадался?..

— Вы уже позавтракали? — вручив мне простенькую резинку из чёрной махрушки, спросил Питер.

— Да. — Несмотря на простоту подношения, я взяла его с благодарностью. — Ждём только тебя.

— Понял. Скоро приду, я быстро.

Какое-то время я смотрела на него, ожидая и опасаясь продолжения вчерашнего разговора. Потом, развернувшись, поспешила к выходу.

Ясно. Видимо, делаем вид, что ничего не было.

— Лайз, если что, за ночь у меня клыки не отросли.

Я замерла у самого порога, комкая резинку в кулаке, — и оглянулась, встречая его ироничный взгляд.

— Я ничего от тебя не требую, — мягко добавил Питер. — Можешь не смотреть на меня, будто я сейчас тебя укушу.

Я смущённо, растерянно нащупала ладонью дверную ручку, ощутив под пальцами прохладную медь.

— Но разве ты не ждёшь от меня... решения?

— Какое может решение в такой ситуации? Ты знаешь меня всего несколько дней. Ты наверняка думаешь, что всё это безумие. Думаю, решение придёт само собой, когда мы разберёмся с твоими проблемами. А я подожду. — Он улыбался — спокойно, едва заметно. — Пока я — твой защитник. И ничего больше. Если тебе так удобнее.

Прежде чем выйти, я коротко склонила голову в знак согласия.

Защитник... какое хорошее слово. Действительно — не друг, не попутчик, не возлюбленный.

Сразу проясняет ситуацию.

— Наш спящий красавец встал? — холодно поинтересовался Эш, когда я вернулась в номер: брат ждал меня за столом с чашкой чая.

— Сейчас позавтракает и выдвигаемся.

— Отлично, — жизнерадостно заметила Рок, выплывая из ванной. — Рада, что тебе лучше.

— Современная медицина творит чудеса. Как ночное дежурство?

— Никого и ничего. Правда, Питер вчера ночью выходил из вашего номера какой-то подозрительно счастливый, но это не те подозрительности, которые я высматривала.

Эш поперхнулся чаем, и я поспешила постучать его по худенькой спине.