Наши же делают 'шах и мат' — выводят Лунную орбитальную станцию и ставят две постоянные научные базы на Луне. А вместо чудовищно дорогой космической ПРО, ставят наземную, гораздо более дешёвую и надёжную.
Тут уж американцев загнали в ту самую яму, что они для нас же и рыли.
Получалось так, что для собственной реабилитации, они просто обязаны сделать марсианскую экспедицию, но сделать её вынуждены на той базе, что отстала от нашей лет на двадцать. К тому же они начисто не имели опыта полётов в космосе длительностью в год и более.
Ведь постоянную орбитальную станцию они вывели в 1987 году, и естественно, не успели накопить того опыта, что мы. Они обратились к нашим учёным, типа продайте информацию, но так как наши сочли сию информацию сугубо военной (ведь неважно, на какой ОС будут применять данные знания на военной или гражданской), то американцев 'послали'.
Ставить на Луне базу, уже поздно для целей реабилитации, и они решают сделать бросок на Марс.
Мы тоже готовим свою, с учётом опыта эксплуатации лунных баз и планируем запуск на 1994 год. Но об этом помалкиваем.
А тут узнаём, что американцы решили рискнуть и рискнуть чуть ли не всем, планируя свою экспедицию тоже на 1994-й. чисто технически мы могли бы сделать простую 'экспедицию престижа', но это было бы против наших, давно устоявшихся правил. И главное, против 'закона Сталина'.
Поэтому мы решаем сделать экспедицию в 1992 году, с созданием базы. Но к осуществлению более серьёзной схемы — с двумя кораблями и полётом через Венеру — уже не успевали. Мы могли построить только один корабль и испытать его к сроку после окна запуска на 'венерянскую' траекторию.
Что дальше было, вы уже слышали и видели...
— А что сейчас в ВАШЕЙ Америке? — помолчав спросил Борис Ефимович.
— Ну, у них там такой системный кризис, что нам даже смотреть в их сторону страшно...
— Мда!..
— Кстати, что вы хотели спросить, про Иосифа Виссарионовича?
— Да вы сами на мой вопрос ответили. Я хотел сказать, когда он умер... Вы сказали в 1965-м?
— 16 мая 1966 года.
— Ах да!.. У нас он умер в 1953-м.
— В 1953-м?!!!
— Ну да...
— Она! — воскликнула Эля от переизбытка чувств вскочив на ноги, благодаря чему завладела общим вниманием.
— Ты думаешь, это и есть та самая точка бифуркации?
— Без сомнения!
Обсуждение
— Вот это да! — удивлённо выговорил Михаил — а я то думал нам тут копать и копать... А тут вот как: ррраз — и вот она, точка бифуркации! Причём такая явная...
— Пояснили бы Ефимычу, что за зверь — буркнул Юрий не отрываясь от планшетки. Они с Николаем опять успели поменяться местами.
— Что? — не поняла Юля.
— Точка бифуркации — отозвался за Юрия Николай.
— А! это... Это термин из теории катастроф. Означает, что система в этой точке оказывается в неустойчивом состоянии и при малейшем изменении условий её дальнейший путь пойдёт по одному из двух или более равновероятных сценариев — пояснил Михаил.
Видя, что Борис Ефимович не понял, или не до конца понял, ему на помощь пришла Юля.
— Чего ты так наукообразно — не согласилась она — всё очень просто. Предположим, что ты идёшь по лабиринту и утыкаешься в точку, где коридор раздваивается. На твой выбор — по какому коридору пойти — может повлиять множество условий. Как серьёзных, так и не серьёзных. А может и просто случайность. Но от этого выбора, зависит весь последующий твой путь. То есть куда придёшь, когда придёшь и как.
С обществом точно также: есть события, от которых зависит весь последующий путь. Например, революция 1917 года.
Вариант первый: сохраняется монархия.
Путь России заканчивается полным распадом к 1926 году.
Вариант второй: побеждают эсеры. Распад наступает ещё быстрее — к 1924 году.
Вариант третий: в конце гражданской войны верх в государстве берут меньшевики-троцкисты. Гибель страны наступает также в 1924 году.
Вариант четвёртый: в гражданскую побеждают Белые.
Распад России наступает практически тут же — в 1919-м.
И наконец, вариант пятый: в дискуссиях середины 20-х побеждают не сталинцы, а бухаринцы.
Результат: в 1941 году уже к августу Вермахт упирается в Уральские горы ибо нет тех вооружений, нет той техники, что необходима для отражения агрессии. А она могла быть создана только в условиях ускоренной коллективизации и сопряжённой с ней индустриализации страны.
Всё это — варианты пути, которые наше общество миновало. Пройдя те точки, где на них могло свернуть. Вот эти точки и называют 'точками бифуркации'.
— Вы говорите так уверенно, будто на тех путях побывали — заметил Борис Ефимович.
— Всё просто: наш Институт Прикладной Математики создал в середине 80-х математическую модель нашего общества, начала 20-го века. Так что все эти варианты были просчитаны.
— Так может и наш вариант был просчитан?
— Выходит, что не был. Мы о нём ничего не знаем. А должны были бы знать.
— Может скрыли? Ну знаете, секретность, то да сё... — попробовал выдвинуть здравое, со своей точки зрения предположение, Борис Ефимович.
— Такой вариант?! С таким кошмарным результатом?! — удивилась Юля — да его бы прежде всего, во всех деталях расписали.
— В назидание балбесам! — поддел Николай.
— Во-во! — поддержала Юля — скорее всего мимо этого варианта прошли, посчитав его маловероятным.
— И действительно... — отозвалась Эля — я как историк говорю, что смерть Сталина в 1953-м не просто маловероятна, а НЕвероятна.
— В таком случае, это не точка бифуркации, а её следствие — сделал вывод Владимир.
— Тогда что есть действительная? Надо копать до 53-го.
В следующие полчаса дружно прошлись по истории двух миров вплоть до революции. В обсуждение были вовлечены все присутствующие, даже Вадик, который, как правило, в таких дискуссиях занимал созерцательную позицию. Даже его поразила та информация, что всплыла на обсуждении родной истории.
В ходе обсуждения получилось, что по датам и ключевым событиям — полное соответствие. Расхождения начались, когда коснулись темы политических чисток. В этом мире они назывались куда более жёстко — политические репрессии. Также сильно различались и портреты самого Сталина.
— В нашем мире — заключила Эля — Сталин гениальный политический деятель, гениальный экономист, проведший страну через серию мощных кризисов, каждый из которых мог стать для страны фатальным. Это человек, проведший после войны тяжелейшую политическую реформу и создавший систему, что существует у нас и по сей день. Это человек, по части репрессий был весьма либерален и часто даже неоправданно мягок к врагам народа.
В этом же мире, Сталин кровавый тиран, маньяк, параноик, уничтоживший десятки миллионов людей в лагерях. Но сделавший вместе с тем, то же что и наш.
— За исключением реформы политической системы — закончил за неё Юрий.
— Но это можно списать на его параноидальность — начал вслух рассуждать Михаил — Человек, обладающий абсолютной властью, да ещё и параноик, вряд ли захочет делать то, что было сделано у нас — отделить партию от экономических рычагов управления страной, сделав её блюстителем идеологии и морали в обществе.
— А если не списывать, а применить 'презумпцию виновности капитализма'? — спросил Владимир.
— Что ты имеешь в виду?
— Капитализм -великий лжец. Для удержания власти, он пойдёт на все тяжкие, чтобы скомпрометировать того, кто его чуть не победил. Подумайте, кому сейчас выгодна клевета на Сталина? Вы же сами видели, что цифры называемые этим, как его...
— Солженицыным...
— Вот-вот. Очень говорящая фамилия! Ну совершенно за гранью здравого смысла. 32-64 миллиона уничтоженных?! Тут даже обсуждать нечего. Кто же тогда воевал в Великую Отечественную и победил врага? Дух святой? Чушь! Полная.
Да даже если в 10 раз меньше назвать, и то запредельно много. Наши предки в семнадцатом за такие дикие жертвы царизму революцию устроили. Солженицын тысячекратно оправдывает свою фамилию.
— Но что же тогда из этого следует?
— Вот Эля тут правильно сказала, что социализм можно победить только изнутри.
— Ты хочешь сказать, что эта клевета была введена ранее? Ещё при социализме?
— Возможно...
— А если эти цифры правда?
— 64 миллиона? Бред! Сам посуди, сколько ВСЕГО работоспособного населения было в тридцатые? Из 190 миллионов человек это сколько будет за вычетом детей, инвалидов и стариков? Миллионов 90. Это значит, что были уничтожены две трети работоспособного населения. Да даже если принять за основу, что не только трудоспособное было уничтожено, но и прочее. Что из этого выходит? При царях, гибель всего 10 миллионов человек от голода, привела к революции, которая просто смела всех представителей той власти. А тут... да даже обсуждать это бессмысленно. Очевидная ложь.
— Ну не 64, а, предположим, 6 миллионов. Ведь это другой мир — не наш. И мы его судим с позиции нашего...— Михаил заметил, что Николай сидит и широко улыбается будто услышал новый забавный анекдот — а ты чего ухмыляешься?
— Да вот только что в местной Сети нашли с Юрой — сказал Николай и показал на экран монитора — оказывается, что некто Земсков, ещё в 1991 году прошарил полностью открытые к тому времени архивы ГУЛАГа, и посчитал количество репрессированных и погибших до последнего человека. Вот цифры. И заметьте, они почти цифра в цифру совпадают с нашими.
— Что значит 'почти'?
— Здесь чуть-чуть больше. Вот посудите: всего за 30 лет правления Сталина по политическим статьям было осуждено 3 777 680 человек, из них к ВМН[18] приговорено 642 980 человек[19].
— Значит, всё эти 'десятки миллионов' и 'необоснованные репрессии' враньё?
— Вот работы по обоснованности тех репрессий — просто ткнул пальцем Николай в список ссылок.
— Так, подождите, но нам всегда говорили, когда кто-то пытался такое выдвинуть, что этим самым цифрам нельзя верить. Так как они заведомо сфальсифицированы. Утверждается также, что реальной статистики в ГУЛАГе не велось.
Но тут же взвился Николай.
— Как специалист, не первый год имеющий дело со статистическими данными и их обработкой поясню: статистика, государственная статистика любого государства, работает следующим образом — данные поставляет самый нижний уровень, а вышестоящие уровни их только обрабатывают и суммируют. Вышестоящие уровни, безусловно, могут исказить статистику, но с помощью перекрестных проверок мошенники будут быстро и легко пойманы. Так работают аудиторы всего мира. С утверждающими, что никакой статистики в ГУЛАГе не велось следует вести себя именно как с идиотами и мошенниками. Любой человек, имеющий отношение к работе даже среднего размера организации, а не то что огромного государства, скажет, что работа без записи реальных данных о перемещении человеческих ресурсов и материальных потоков невозможна в принципе.
— А если они были сфальсифицированы? Ещё тогда?
— У вас также это утверждается? — попробовал уточнить Николай.
— Да.
— Но, если предположить, что данные гос. статистики фальшивы, то надо сделать дикое предположение, что абсолютно все организации ГУЛАГа вели двойную бухгалтерию, синхронно уничтожив потом настоящие данные, за 50 лет предвидя, что надо ввести в заблуждение исследователей.
— Но как тогда всё это было проверено?
— Да просто. Предположим, что кто-то пытается подчистить в сторону занижения эти самые цифры. Ну нашёлся, положим, такой безумец во времена Сталина.
Но ведь на каждого заключённого выписываются пайки, одежда, ведётся ещё тьма разного учёта, да ещё по разным статьям. Этих зэков охраняет ВОХР. На вполне конкретное количество заключённых полагается вполне конкретное количество охранников. И так далее, и тому подобное. Это значит, что любая попытка подчисток будет немедленно изобличена перекрёстной проверкой и 'чистильщик' сам пойдёт на нары.
— А если всё подчистить?
— Ну это тем более невозможно. Ну сами посудите: по всем зэкам за всё время их содержания, должны были накопиться десятки миллионов единиц документов. И все их подчистить? Это даже не фантастика — это сказочка для слабоумных.
— Ну а чего вы добиваетесь всем этим выяснением я не понимаю?! — потерял терпение Борис Ефимович. Его весьма сильно обидел факт такого явного и полного крушения ранее лелеемого мифа.
— Поясню — тут же вмешался Владимир — Вывод первый и ожидаемый: история страны оболгана. И оболгана по-чёрному. Буржуазная пропаганда, просто обязана была это сделать. Иначе не только сломать страну и народ, но и удержать его в подчинении так же невозможно в принципе. Вывод второй и гораздо более серьёзный: гипотеза Эли подтвердилась, а это значит, что мы будем иметь дело со вполне конкретной социально-психологической ситуацией в обществе. И с этой ситуацией не только придётся считаться, но и подстраиваться под неё, использовать её.
— Использовать её?! Но как же тогда ваши убеждения?
— А мы менять их не будем. Мы среду сменим. В полном соответствии с полученным знанием.
— Ах вот оно что! А то я вас решил поймать на применении 'ситуационной этики' и вообще лицемерии — рассмеялся Борис Ефимович — но всё-таки поясните, мне что вы имели в виду под конкретной ситуацией и её использовании.
— То, что абсолютное большинство общества убеждено, что Сталин тиран и маньяк — это не только политическая, социальная данность вашего общества — начала пояснять Юля -Данность, которая ломает культуру народа (если уже не сломала окончательно), заставляя его поступать вопреки собственным культурным нормам. Каким? Прежде всего вопреки требованиям солидарного поведения. Солидарное поведение и вместе с ним содружество, взаимопомощь, традиции достижения согласия, единого мнения — всё это оказалось под запретом.
Под запретом, так как объявлено 'тоталитаризмом' (я правильно назвала этот ваш местный термин?), фундаментом фашизма и 'сталинщины'.
Не знаю как у вас это объявляется, но в нашем мире буржуазная пропаганда западных СМИ оперирует этими аргументами и этими терминами — оговорилась Юля — вряд ли у вас она отличается намного.
— Так вам таки известен этот термин — 'тоталитаризм'?
— Ну да. Чисто буржуазный термин.
— А вот эти молодые люди — Ефимыч кивнул на Юру с Николаем — утверждают, что он им неизвестен вовсе.
— Ну они же физики, а я социальный инженер. Это я обязана разбираться в таких мало кому известных тонкостях буржуазной пропаганды. А им...
— А нам это было просто по шарабану! — закончил за Юлю Николай — и в школе мы эту чушь в самых общих чертах проходили не вдаваясь в тонкости.
— Теперь вижу придётся вникать... — мрачно заключил Юрий.
— Теперь понятно.
— Ну я тогда продолжу — сказала Юля.
— Вместо содружества и сотрудничества вам навязывается конкуренция и эгоизм как фундамент 'правильного' общества и 'демократии'. Отсюда следует, что у вас ситуация в обществе, неизмеримо хуже, чем в странах Латинской Америки.
— И чем это хуже? По-моему, хуже чем там просто быть не может.
— Хуже потому, что там ещё сохранилось солидарное общество — на самом низу. У вас же оно рассыпано и уничтожено. Уничтожен сам народ.
