Марсианин

Марсианин

Annotation

Полная версия. Никто не мог предвидеть, что строго засекреченный научный эксперимент выйдет из под контроля и группу туристов-лыжников перебросит в параллельную реальность. Сами туристы поначалу не заметили ничего странного. Тем более, что вскоре наткнулись в заснеженной тайге на уютный дом, где их приютил гостеприимный хозяин. Всё вроде бы нормально, хозяин продвинутый, у него есть ноутбук с выходом во всемирную паутину, но вот только паутина эта какая-то неправильная, и информацию содержит нелепую. Только представьте,в ней сообщается, что СССР развалился в 1991году! Что за чушь?! Ведь среди туристов — Владимир, по прозвищу "Марсианин". Да-да! Тот самый, который недавно установил советский флаг на Красной планете, окончательно растоптав последние амбиции заокеанской экс-сверхдержавы...

Внимание читателям!

Данное произведение было написано ДО ТОГО как Энди Вейр взялся писать своё. Так что все претензии на "цельнотянутость" и прочий плагиат — к Энди Вейру

Ну и если вообще сомнения берут — возьмите даты выхода Вейровского "марсианина" и сравните с датой выхода этого. И не надо компрометировать и выставлять себя дураком в комментариях печатая ахинею про "цельнотянутость у Энди Вейра".

Да и с технической, научной стороны в ЭТОМ произведении нет таких диких ляпов как у Вейра.

От автора

Пролог

Часть 1. Земля, январь 1996.

Попытка к бегству

Авария

1 Группа

2 Полигон

3 Группа.

4 Полигон.

5 Группа

Приход

Часть 2. Марс.

Ветер звёздных странствий

Марс

Зимовщик

База

Что такое 'депресняк' и как с ним бороться

Возвращение

Где наша не пропадала...

Возвращение

Интермедия: размышления скептика-любителя.

Часть 3. Катастрофа.

Катастрофа

Бойня

Бегство

Земля-2. История страны

Обсуждение

Быть Человеком

Интермедия: тайное, явное и выдуманное.

Земля-1.

Много шуму

Дырка в небе

Паникёры

Потерянный ключ

Земля-2.

Начало

Общага

Разведка

Сестра

Юля

Дискотека

Дела давно минувших дней

Интермедия: Этот великолепный Грааль!..

Земля 1

О 'туристах' и звёздах

Страхи и разум

Чума миров

Земля 2

Военный совет

Принцип реальности

Химеры, мутанты и двойники

Искушение Вадика

Страх и совесть

Вадик Акбар!

Земля 1

Новое задание для майора

Прогулка с 'собачкой'

Земля 2

'Команданте Че' и другие

Знакомство с АКМ

Операция 'Врата' начинается

Радуга над городом

Уфологическая экскурсия

Калибровка

Бармен

Земля 1

Потерянный вариант

Люди под звёздами

Земля 2

Владимир

Бои местного значения

Марина

Вендетта

Спасательные работы чужими руками

Мирослав

Два пацифизма

Любитель головоломок

Листок уравнений

ИНТЕРМЕДИЯ: суета вокруг 'рояля'

Часть 4. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Земля-1

Обед для ящерицы

Ключ

Земля-2

Зрители и Игроки

Большая драка

Юлины проблемы

Длинная дорога в Никуда

Целеуказание

Ведро дохлых кошек для коммерсанта

Последние штрихи к портрету

Земля-1

Ищущие

Земля-2

Синий лазер для мафиози

Исход

Эпилог

Примечания

От автора

Написание книг требует очень много времени и сил. Тем, кто может и считает нужным, тот может заслать небольшую сумму на сбербанковский счёт автора: 40817810530006018406 Это своего рода помощь автору за бесплатную книгу.

Автор: Богатырёв Александр Петрович

всего символов: 1 379 471

авторских листов: 34,6

Пролог

1990 год. Малый зал ЦУПа.

В малом зале ЦУПа царила тишина изредка прерываемая краткими, вполголоса, переговорами операторов. Этот зал специально был оборудован для управления четырьмя, находящимися на Марсе, 'Марсоходами'. Четыре больших экрана висящих на стене, по количеству аппаратов, 'бегающих' по поверхности Марса, напротив четырёх же групп операторов, разделённых для какой-то надобности лёгкими ширмами (вероятно для того, чтобы пейзаж на соседнем экране 'не смущал' соседей), показывали пейзажи далёкой красной планеты. Работа была рутинная. Задания, формируемые специальными группами учёных-планетологов, составлялись заранее, и поставлялись каждой группе управляющей конкретным 'номером' загодя. Поэтому их присутствия в зале, как правило, не требовалось.

Вот и сейчас получив соответствующие задания, четыре 'Марсохода', в полном соответствии с заложенной с утра программой, катили каждый в своём направлении, поставляя на Землю поток научной информации и бесчисленные рыжие пейзажи.

Где скалы, где песок, где вообще дно гигантского каньона.

И у четвёртого номера пейзаж особым разнообразием не отличался.

'Марсоход 4' катился по подошве давно усопшего вулкана Олимп, так что камней и скал было чуть побольше, песка чуть поменьше. А так — то же самое, что и везде. Правда оценить разницу мог только руководитель проекта, ныне сидящий позади четвёртого сектора и на возвышении. С его места можно было наблюдать поверх ширм.

Для оператора управляющего 'Марсоходом' работа возникала в основном только тогда, когда было необходимо задать новую трассу или конечную точку перемещения. Всё остальное умная машина делала сама — выбирала путь для преодоления препятствий, проводила текущие анализы грунта и атмосферы, и ещё массу всякого всего, что было в неё заложено на Земле.

За те месяцы, что прошли с тех пор как он выкатился из спускаемого аппарата, 'Марсоход 4' успел бодро откатать больше двух сотен километров по весьма пересечённой местности. Его средняя скорость перемещения в сутки была мала, но крейсерская скорость, заложенная конструкторами была пять километров в час. То есть скорость пешехода. Вполне естественно, что по старой технологии телеуправления, которая была применена при создании и эксплуатации 'Луноходов', такое было невозможно — запаздывание сигнала от Марса, в настоящий момент составляло уже десятки минут. Это значило, что если управлять 'по старинке' то, чтобы не угробить аппарат уже на первых десятках метров, его скорость должна быть не более десяти сантиметров в час.

Для того, чтобы аппарат мог перемещаться со скоростью в пять КИЛОМЕТРОВ в час, он должен быть автономным роботом. То есть аппаратом, самостоятельно выбирающим путь перемещения, способ преодоления препятствий и решения большинства проблем, которые могут возникнуть при перемещении по пескам и камням далёкой красной планеты.

А Советский Марсоход и был как раз автономным роботом. Поэтому у водителя 'Марсохода' главной заботой было не непосредственное управление, а перспективная прокладка примерного курса на день, и слежение за тем, что делает его подопечный аппарат, решая текущие проблемы. Также на нём лежала и куча других задач, уже не относящихся к прокладке маршрута, но сейчас он просто расслабленно наблюдал за тем, как на их большом экране последовательно разворачиваются кадры переданные с главной телекамеры 'четвёртого'.

На мониторе же, стоящим прямо перед ним, последовательно разворачивались отчёты о работе систем и анализаторов. Бóльшая часть работы на день уже была сделана, поэтому можно было и просто по наслаждаться картинами марсианского ландшафта. Хоть они и успели уже изрядно поднадоесть... но всё-таки это были пейзажи иной планеты.

Пока на экране ничего особо примечательного не было. 'Марсоход' как раз приступил к преодолению подъёма по длинной осыпи, которых в окрестностях вулкана было весьма много. Скорость упала до одного километра в час. Аппарат аккуратно анализировал характер склона и тщательно выбирал оптимальный маршрут, но всё равно время от времени приходили несколько смазанные картинки, когда камера таки дёргалась, при преодолении очередного ухаба или крупного булыжника.

Всё было нормально, но вот руководитель программы, сидящий за спиной оператора, вдруг стал нервно барабанить пальцами по столу. Оператор быстро пробежался по показаниям приборов и переглянулся с 'научниками' сидящими справа. У тех, судя по их постным рожам всё тоже было в порядке. Но руководитель определённо чего-то ждал и от этого несколько нервничал.

Так как вся работа проходила в молчании, то эта нервная дробь издаваемая пальцами шефа была очень хорошо слышна в зале.

Оператор глянул на напряжённое лицо начальника. Тот пристально смотрел на картинки присылаемые четвёртым и всё более агрессивно барабанил пальцами. Наконец то, что шеф нервничает, дошло и до научников. Те тоже переглянулись посмотрели на свои показатели и вопросительно уставились на шефа.

Тот и ухом не повёл. Всё также смотрел на бурую осыпь на экране и чего-то ждал.

Хлопнула дверь за спиной шефа. Кто-то вошёл. Руководитель бросил взгляд через плечо и помахал вошедшему рукой. Вошедший так же молча прошёл к столу руководителя и сел рядом.

Несколько минут он также молча наблюдал, как 'Марсоход 4' карабкается на осыпь.

— Давно он так карабкается? — нарушил наконец молчание вошедший. Оператор тут же узнал голос одного из генералов-космиков.

— Скоро вылезет на гребень — кратко и с опережением ответил шеф. Генерал шумно вздохнул и принялся так же как и шеф молча ждать завершения операции Марсоходом.

Наконец горизонт на экране качнулся и пополз вверх. На несколько кадров мелькнули дальние пейзажи и исчезли. Теперь телекамера смотрела вниз по склону, Кончающимся удивительно чистой в этих местах обширной базальтовой плитой лишь слегка кое-где присыпанной красным песком и мелким щебнем. Когда-то, судя по застывшим волнам на её поверхности, эта плита была широченной лавовой рекой.

Ещё пять минут спустя телекамера показала как 'Марсоход' выкатился на эту плиту и обогнув крупные валуны лежащие у склона откатился на ровное и чистое место.

— Сейчас переопределит координаты и сделает панораму — прокомментировал руководитель.

— Шифрование включено? — спросил вполголоса генерал. В его голосе слышалось напряжение.

— Естественно — спокойно ответил руководитель программы — Видите, как медленно разворачиваются картинки? Без шифрования — они сразу появляются.

— Это хорошо. Извини, что так... сам нервничаю. Американцам, как понимаешь, этого знать нежелательно... что мы там ищем.

Наконец включилась автоматика и телекамера начала совершать полный оборот вокруг. Слева на право.

Показалась уходящая куда-то вдаль застывшая базальтовая река, склон по которому только что скатился Марсоход и наконец тот склон что находился слева по ходу. Совершив полный оборот камера вернулась в исходное положение и на минуту аппарат снова застыл.

— Как всегда — самое интересное на последних кадрах — хмыкнул генерал.

— А это что за...! — не удержался от восклицания оператор с изумлением разглядывая последний переданный кадр. Среди 'научников' также наблюдался изрядный переполох.

— 'Оракул' указывал эту точку... — выдал руководитель полностью проигнорировав восклицание оператора.

— Сделайте инфракрасный снимок и просканируйте — отдал распоряжение генерал.

— Уже сделано. Было заложено в программе с утра. Так что скоро придёт результат.

Будто отвечая на его реплику один за другим появились и обещанные снимки, и данные.

Несколько минут просто разглядывали полученное. Молча, жадно. Без комментариев.

— Мда... вот как! — генерал стиснул зубы, оторвавшись наконец от снимков.

— Значит нашли... — руководитель программы откинулся на спинку кресла и вытер пот со лба.

— Нашли — эхом повторил генерал.

Снова повисла тишина.

— Теперь для экспедиции всё определено полностью. Все цели и задачи — удовлетворённо заметил генерал.

— Сколько отсюда до плато? — спросил руководитель у оператора.

— По прямой восемь с четвертью километров — ответил оператор взглянув на фотокарту выведенную на монитор.

— А местность там как? — поинтересовался генерал.

— Относительно ровная. За пол дня добежит — ответил оператор-водитель.

— Выводите на плато аппарат — сказал генерал и поднялся из-за стола — шифрование сигнала не снимать до конца. До вывода в 'точку маяка'.

Оператор вопросительно посмотрел на шефа. Тот кивнул.

Через сорок минут на далёкой красной планете 'Марсоход 4' ожил, скрежетнул всеми своими шестью конусообразными колёсами по застывшей сотни миллионов лет назад лаве и покатил вперёд. Зонтик антенны всё также цепко держал спутник связи на ареостационаре.

Теперь аппарат совершал просто выбег лихо огибая крупные валуны и переползая через мелкие булыжники разогнавшись почти до крейсерской своей скорости в пять километров в час.

Блестя панелями солнечных батарей.

По красному песку и бурым камням.

Под почти чёрным небом.

Под двумя лунами.

Часть 1. Земля, январь 1996.

Попытка к бегству

С лыжами и туго набитым рюкзаком, Владимир стоял посреди совершенно безлюдной предстанционной площади.

Пушистый снег тихо падал с серого неба.

Ветра нет. Тишина.

Даже обычные звуки села, расположенного неподалёку от станции, тихо и незаметно тонули в этом пушистом белом мареве, беззвучно и неотвратимо спускающегося на землю. Лишь изредка сквозь пелену прорывался лай дворняг честно отрабатывавших пред хозяевами своё пропитание.

Скоро и лес, стеной стоящий в полукилометре от станции также тихо и незаметно растаял в белизне, оставив железнодорожную станцию казалось бы один на один со Вселенной. Только заваленные снегом ели вдоль тротуара и станция. Далее только снежная пыль, сыплющаяся с небес.

Владимир глубоко вдохнул острый морозный воздух пробуя его на вкус.

Пахло снегом и елью.

Правильно говорят поэты и писатели — подумал Владимир — что этот воздух можно пить как вино. Ни с чем не сравнимое ощущение. В этом воздухе и снег, и станция, и село, и лес, и весь мир, утопающий в снежном пуху. И непонятно что это — игра воображения или действительно до предела обострившиеся чувства, попавшие в среду родной природы, выдают то, что некогда было привычно доступным нашим предкам.

Люди, утонувшие в нашей технотронной цивилизации часто с превеликим удивлением обнаруживают эту грань мира, доселе надёжно упрятанную за искусственным интерьером городов, за его запахами, звуками, постоянным 'белым шумом'.

Владимир резко выдохнул. Облачко пара пронизываемое снежинками, поплыло быстро тая в воздухе, по направлению к станции.

Видно было, что тротуар и площадь перед станцией постоянно разгребали и мели от снега. Слой снега под башмаками было совсем тонюсенький.

Шаг — тихий хруст свежего снега под ногой.

Тихий, едва различимый, шелест снега, оседающего на окружающие предметы, на куртку. Тоже своеобразная музыка для уха, стосковавшегося по самому обычному за время долгого сидения посреди бескрайней ржавой пустыни.

Владимир подошёл к лестнице ведущей к парадному входу железнодорожной станции. Скептически осмотрев каждую ступеньку до самого верха, он, взялся за железные перила, и аккуратно ступая, степенно преодолел подъём.

'Уже год как здесь, а всё равно не могу отделаться от этого 'давящего' ощущения' — думал Владимир — да, тяжела длань матушки Земли! Там, мог спокойно с места прыгнуть выше головы, а здесь, даже через две ступеньки перепрыгнуть с тем, что за плечами — проблема'.

Двери станции оказались стеклянными и сквозь их двойное стекло было видно, что зал пуст.

'Наверное, ещё никто не прибыл' — подумал Владимир, переминаясь у порога. Обтряхнув с себя снег, он шагнул в дверь. Пройдя внутрь станции и зайдя в достаточно просторный угол, он свалил всю свою ношу там на пол.

Когда он обернулся, за спиной стоял среднего роста, с грубоватыми чертами лица, человек, в лыжном костюме, с накинутой на плечи пуховкой и улыбался.

— Ну ты прям секунда в секунду! Привет Володя!

— Привет Миша!

Они крепко пожали друг другу руки и обнялись.

— А где твои хабари?

— Там — Михаил махнул в сторону противоположного угла зала, где за шкафами камер хранения в аналогичном углу лежал рюкзак и стояли лыжи.

От парадного входа это место видно не было, к тому же Михаил по привычке явно лежал всё это время, как на диване, на своём рюкзаке. Этот также скрыло его за рядом кресел для ожидающих.

— А группа вот-вот должна подъехать — добавил Михаил упреждая следующий вопрос — электричка по расписанию сюда в 7-05 прибывает.

Владимир бросил взгляд на настенные часы. Те показывали 7-02.

— Сбежал? — помолчав немного, спросил Михаил.

— Да. Достали... Для нашей группы — я — не я, а просто Володя. Так, похож несколько на 'того самого'.

Михаил хмыкнул.

— Ну ты бороду отпусти, и вообще мало кто тебя узнает.

— Я того же мнения. Потому и бриться перестал. Вон, видишь какой 'кактус'?

Михаил скептически осмотрел подбородок друга.

— Милиция не цеплялась?

— Цеплялась. Объяснил ситуацию, так они прям сюда и довезли.

— А! Ото я и обратил внимание, что звук транспорта не автобусный был.

— А после похода так вообще у тебя борода нормальная будет. Уже мало кто опознать сможет — добавил он чуть помолчав.

— Во! Мои прибывают! — сказал Михаил оборачиваясь на звук прибывающего поезда.

Владимир также отвлёкся на созерцание вида прибывающей электрички. Станция видно, была не самая важная, так как из других вагонов вышло совсем немного народу, тут же заспешившего по своим делам. Только из вагона, остановившегося прямо напротив входа в здание станции, вышла более-менее представительная группа людей. И то туристы.

Из вагона первой десантировалась девица в тёмно-синей пуховке и огромными круглыми тёмными очками на носу. Отбежав от вагона, она обернулась, вздёрнула кулак к небу и прокричала какой-то лозунг. Выгружающаяся группа ответила одобрительным смехом.

— Вот! Видишь ту козу в синей пуховке? Это наша главная 'доставала'. С ней поосторожней — весьма остра на язык.

— Сейчас познакомлюсь — улыбнулся Владимир.

— А так вся группа слаженная, схоженная. Один балбес есть и то уже так... не смертельно.

Меж тем группа ввалилась в зал ожидания шумно приветствуя Михаила.

Тут же все лыжи и рюкзаки были свалены аккуратным рядком вдоль стены у рюкзака руководителя.

— А тут очень жарко! — заметил кто-то, и тут же все стали шумно расстёгивать пуховки и стягивать шапочки.

'Доставала' — обладатель тёмно-синей куртки оказалась обладательницей золотистого цвета шевелюры собранной в два хвоста. Свои огромные очки она тоже убрала вслед за шапочкой и теперь взирала на окружающее пронзительно зелёными глазами. Лицо без единого следа макияжа также в целом производило приятное впечатление.

'Пока что ничего 'опасного' в ней не вижу' — подумал Владимир.

— Так, народы! Внимание! — Михаил поднял руку привлекая общее внимание группы к себе. — Представляю вам ещё одного участника нашего уж-жастного мероприятия. Володя. Мой друг.

— Просто Володя — подчеркнул Владимир.

— А-а, вы не...— попытался кто-то спросить, явно узнавая, но его оборвал руководитель.

— Нет не он! Знаю, знаю! — замахал он руками — очень похож, многие ошибаются. Да откуда взяться таким как ОН, в такой глуши, да ещё в такой хулюганской компашке как наша?!

Группа бодро хохотнула, приняв в целом последний 'аргумент' Михаила.

— Давай лучше я вас всех представлю, начал было далее руководитель, но был прерван 'инициативой снизу'.

— Из группы сделала шаг вперёд давешняя обладательница тёмно-синей куртки.

— Донцова Юлия Игоревна! — почти по-военному отрекомендовалась девица, стоя по стойке смирно и ослепительно улыбаясь.

— Мой замрук, и медик по совместительству — по-деловому отрекомендовал её Михаил.

— ...И социопсихолог по профессии — вставил Владимир.

— А вы что-то имеете против? — тут же вызывающе улыбнулась Юля.

— Угу! Я их ем на завтрак! — хищно улыбаясь, ответил Владимир.

— Ой! — шутливо 'испугалась' Юля и сделала шаг назад — уверяю, я вообще не съедобная и ... и кусаться умею! Вот!

— И зубы ядовитые...И язык у неё раздвоенный! — добавил кто-то из-за её спины трагическим шёпотом. Группа при этом разразилась смехом.

— Коля! Могу укусить тебя прямо сейчас!

— Не нада! Я хороший!

— Коля Гриневич. Ремонт, связь и новости — по-деловому пресёк дружескую перепалку Михаил, указывая на стоящего за спиной Юли человека в красной пуховке. Обладатель красной пуховки выступил вперёд и церемонно поклонился, подавая руку.

— Угу! Программист — обронил Владимир, с улыбкой пожимая тому руку.

— Ха! А вы как узнали, если не секрет? — удивился Николай.

— Только программист будет таскать с собой на шее в поход переносной накопитель.

— Оп! — Николай схватился за висящий как кулон на шее цилиндрик накопителя.

— Ой! — послышалось сконфуженное восклицание со стороны Юли, которая также схватилась за свой кулон со знаком ψ. Она явно так же как и Николай напрочь забыла про висящий на шее знак принадлежности к профессии.

— 'Сотка' если не ошибаюсь?

— Да, сто терабайт. У меня там 'Большая Библиотека'.

— Этот маньяк её всегда с собой таскает — добродушно пояснил стоящий рядом с Николаем обладатель коричневой пуховки.

— Вадим Дьяченко. Кино, фото и вообще летопись похода, пояснил обязанности участника Михаил.

— Очень приятно! — сказал Вадик пожимая руку Владимиру. Рукопожатие Вадима было каким-то мягким и будничным. Оно, как отметил про себя Владимир, было прямой противоположностью жёсткому и сильному рукопожатию программиста Коли.

— Эльмира Кулида — представил обладательницу жёлтой пуховки и иссиня чёрной шевелюры.

— Очень приятно. Эля — сказала та мягко подавая руку. Карие, слегка раскосые глаза в сочетании со слегка восточными чертами лица выдавали в ней уроженку юга.

— Наш завхоз — представил её Михаил.

— О! Люблю вкусно поесть! Очень рад!— решил подыграть общей весёлой атмосфере Владимир — что будет на обед?

— Увидите, когда будете готовить... с Леной! — Эльмира повернулась и кивнула на стоящую несколько поодаль застенчивую девчушку в сине-зелёной пуховке.

'Однако как мне быстро 'испытание на вшивость' определили!' — отметил про себя Владимир не без удовольствия.

— Леночка Гареева — мастер-повар, очень вкусно умеет готовить.

— Командир! Кстати, а где Чернов? — подала голос Эльмира.

— Да, нам очень будет не хватать его вечно озабоченной физиономии — встряла тут же Юля.

— Не волнуйтесь! Завтра к вечеру он нас догонит. Возможно прямо на бивак выйдет если в пути перехватить не успеет. Он идёт с Полигона.

— А не заблудится? Снегу уже сейчас прилично навалит. А завтра ещё больше по прогнозу обещают.

— Не боись Элька! — вставил Николай — у него 'погоняла' последней модели. На мой 'планшет' миллиметр в миллиметр выйдет.

— Так ты и 'машину' к 'погоняле'[1] взял?! — поразилась Эля.

— А то ж! Нафига я тогда с собой свой 'гигай'[2] таскаю?

— Я ж говорил, маньяк! — хмыкнул тихо Вадик.

— Ладно, народы! Окончательно перезнакомимся на биваке вечером.

— Там будет у нас много времени чаи погонять и байки потравить. А пока подготовьтесь к выходу. 'Пухá' пакуем — погода не холодная.

Участники похода не спеша побрели каждый к своему рюкзаку.

— Чернов наш восьмой участник — пояснил для Владимира Михаил — он живёт при Полигоне и там же работает. Разрабатывает какое-то оборудование. Что за Полигон и что за 'оборудование' не спрашивай — это тебе Чернов не ответит.

— Понятно: 'Меньше знаешь, крепче спишь'.

— Типа того.

— А это не тот ли Чернов, что тогда ещё с нами в поход ходил? Такой парниша небольшого роста...

— Это когда?

— Ну он тогда на биваке шёл с бревном да в яму над ручьём провалился и на том бревне повис.

— А, ну да, точно! Я и забыл, что ты именно в тот поход с нами ходил. Да, тот самый. Он давно уже свой универ закончил и теперь ещё более озабоченный стал — рассмеялся Михаил — ну ты его завтра увидишь.

— Да, приятно старых друзей увидеть, а то всё где-то не там где они шарахаюсь... Как-то даже и себе принадлежать перестал.

Владимир мрачно посмотрел на Михаила.

— Сочувствую. Меня бы это тоже 'достало' — ответил Михаил,

— Ты правильно сделал, что сбежал! — Добавил он вполголоса и хлопнув друга по плечу, пошёл паковать свою пуховку в рюкзак.

Авария

1 Группа

— Хороший пятачок, сказал Михаил обозревая заваленную снегом поляну.

— Здесь 'падаем' командир? — подал голос запыхавшийся Вадик, тяжело опираясь на лыжные палки.

— Здеся, здеся! Я тут рядом классную сушину видел. Чур я валить буду!

— Не пыли Гриня! Ту сушину без тебя завалим — при этих словах руководителя Николай заметно сник и скис — твоя забота сейчас Юрика на нас вывести. А становимся мы здесь... — Михаил ткнул палкой в снег, и ещё раз огляделся — не, вон там!

Михаил выдернул лыжную палку из снега, показал ею направление на приглянувшееся местечко и бодро зашагал в том направлении.

— И вид тут красивый! — заметила Юля успев прошагать по снегу в середину полянки.

Поляна находилась на вершине небольшого холма, откуда в прогалину между соснами открывался весьма впечатляющий вид на юг.

— Командир! А что там за поле, огороженное бетонной стеной? Полигон что ли? — не унималась Юля.

— Он самый! Слегка замешкавшись, сказал Михаил сбрасывая в снег рюкзак — ну у тебя и зрение! Это же километров тридцать пять отсюда будет...

— Так воздух чистый в том направлении. У-у, здоровенный какой! А что там такое испытывают?

— А это ты у Юры спроси, он там работает... вот и узнаешь, если ответит — хохотнул Михаил.

Юля казалось бы и не заметила реплики Михаила продолжая смотреть в направлении Полигона.

— Опять снег пошёл. Вид испортил — вздохнула Юля и развернулась в сторону будущего бивака.

Там уже сбросившие рюкзаки и лыжи участники похода принялись разгребать снег и трамбовать место под палатку. Делали это слаженно и привычно, поэтому уже вскоре на окраине поляны красовалась палатка и люди плавно приступили к дальнейшему обустройству бивака.

Тем временем Коля, вытащив из рюкзака 'погонялу', крутился по снегу, выискивая место где 'прислониться' не мешать товарищам. Наконец, отойдя на несколько метров в сторону, он смахнул снег со старого трухлявого пня и уселся на него.

Поклацав кнопками 'погонялы' и сверившись с её показаниями он взялся за мобилу.

— Юра? Юра! Привет! Мы только что 'приземлились', где ты там? Я не вижу твоей отметки.

— А я 'погонялу' ещё не включил. Привет! — раздался довольный и деловой голос из динамика мобилы.

— Ну ты герой! Давай включай, а то начаЛник тут 'спасы' по тебе устроит.

— Успокойся, у меня всё в порядке. Вот тебе мой сигнал.

Через секунду на экране Колиной 'погонялы' зажглась отметка.

— Ого! А чё так далеко?!

— Айя... Да наши умники из пятой группы решили ночью эксперимент ставить. Чтобы электросети района не перегружать. Пришлось с выходом задержаться, пока им всё настроил.

— Ну эт святое, понимаю...

— Ага! Вот вы где — Юрий, видно, пригляделся к карте на экране 'погонялы' и определил местонахождение группы — знаю я вашу поляну. Бывал я там недавно. Там кстати, сушина на краю стоит очень хорошая.

— Уже валим! За два часа добежать успеешь? А то темнеет скоро.

— Постараюсь. Всё, конец связи. Побежал.

— Ждём! — сказал Николай и выключил мобилу.

Ещё раз сверившись с показаниями 'погонялы' он развернулся в сторону лагеря и крикнул

— Командир! Юра будет часа через два. Опоздал с выходом — работа задержала.

Михаил только что натянувший тент возле предполагаемого места костра остановился и посмотрел на затянутое тяжёлыми облаками небо.

— Погановато... Погода может в любой момент испортиться... Он там, случаем, не напрямки ломанулся?

— Не, не дурак. По лесной дороге выгребает. Скоро на наши следы выйдет.

Коля ещё раз посмотрел на экран 'погонялы' и добавил

— Если их там свежим снежком не завалило.

2 Полигон

Руководитель пятой группы подошёл к кофейнику и налил полную чашку.

В голове слегка звенело от недосыпу и в глазах ощущалось слабое, но жжение. Говорят, что в таких случаях пить кофе вредно... Ага... но иногда просто надо. Досадно, когда на самой последней серии весьма перспективного направления случается срыв. Да ещё такой, что выбивает из графика всех. И тебя и соседей.

Они ждут результата от последнего эксперимента. Им нужно это до зарезу. Последние параметры забивать в свои выкладки, а тут такой облом — мелкая авария... и все результаты коту под хвост. Пришлось повторять. Причём в выходные.

Отсыпаться буду уже завтра, когда на полигоне хозяином будет шестая группа. А сейчас — повтор того самого злосчастного эксперимента.

Эксперимент с координатором проекта согласован и 'Добро' получено. Теперь главное, чтобы всё прошло 'тип-топ'. И без тех досадных срывов, что их постигли на предыдущем этапе, когда охвостье импульса, (ГЛАВНОГО ИМПУЛЬСА!), не смогли записать, так как погорели сразу все предохранители входного каскада.

Добавили, перестраховались ещё раз, и на этот раз всё должно записаться как надо.

Вообще дикая у нас система: результат влияет на входные, а входные на результат.

Записывать приходится с особым тщанием и то и другое. Впрочем, как утверждает последняя парадигма в науке — так и должно быть.

Это в благостном девятнадцатом или там двадцатом веке, можно было ставить эксперименты без таких бешеных обратных связей. Даже если они и были, то легко просчитывались.

А тут совершенно иная ситуация. Чтобы просчитать, нужно сам этот откат изучить и составить отдельную теорию.

Вот и приходится по нескольку раз одно и то же проходить. 'Господин Великий Случай' правит бал по полной.

Он осторожно взял чашечку, поднёс её к губам и полной грудью втянул приятный аромат. Сделал глоток и сосредоточился на ощущениях. Волна тепла пошла от желудка приятно освежая.

— Палыч! Атомщики нам готовы выделить дополнительную мощность уже через полчаса. Диспетчера также гарантируют переброску дополнительной мощности. Можем начать раньше срока.

— Согласовано?

— Да!

Адреналин хлынул в кровь. Руки, от переизбытка кофеина в организме, стали подрагивать. Пришлось поставить чашку с кофе на столик.

— Запускай генераторы первого каскада — сказал он и решительно зашагал в сторону своего кресла. Вокруг, на пультах управления забегали огоньки, на мониторах поползли вверх кривые мощностей.

3 Группа.

— Серьёзно валит! — сказал Юрий баюкая в ладонях большую кружку чая — если так до утра валить будет — завалит нафиг.

— Ничё, не впервой, откопаемся — оптимистично откликнулась Юлька.

— Я последние два километра чисто по 'погоняле' шёл. В трёх метрах нихрена не видно.

— Да мы заметили, как ты там шарахался — вставил Николай — даже орать пробовали, но весь наш ор в этом белом болоте тонет.

— Это так. Я вас услышал уже совсем рядом. Ну и марш-бросок вышел... давно так не выкладывался.

— А ты откуда идти-то начал? — сочувственно спросила Эля.

— От восемнадцатого километра. Попросил, чтобы меня туда подбросили на 'Вахте'. Там от трассы лесотехническая дорога идёт, и пересекается с вашей в пяти километрах отсюда.

— А! О! Выходит, ты за неполных 4 часа 20 километров по снегу отмахал — прокомментировал Николай, вертевший в это время карту 'погонялы'.

— В соревнованиях не участвовал до этого? — спросил Владимир.

Юрий глотнул чаю, помотал головой и ответил:

— Не! Мне те соревнования не интересны. Я больше так — погулять люблю, чем бегать.

— А чего так припоздал? Чего там начальство на выходные надумало делать?

— Да у них на прошлом эксперименте с записью результата великий облом случился. Почти половину упустили, вот и решили переделать срочно, чтобы из графика не выбиваться. На общем собрании решали. Решили сегодня ночью повторить. Вот я и тормознулся пока всё своё не настроил и не сдал группе. Моего присутствия при эксперименте совершенно не требуется — наоборот даже гонят подальше, чтобы под ногами не путался — вот я и здесь.

— Сегодня, говоришь, будут эксперимент делать?

— Ага!

— А нам тут от того вашего эксперимента не перепадёт? — полувшутку-полувсерьёз спросил Вадик.

— Не. Слишком далеко, чтобы перепало. Там весь внешний эффект — в акустической волне при выключении главной мощности. Даже на самом поле Полигона в эпицентре если стоять будешь — оглохнешь часа на два, да и толька. Был прецедент с одним олухом из рабочих ото и знаю — вполголоса добавил он — А из излучений — что-то типа лёгкой радуги и никакого жёсткого. Кстати красивая радуга очень. Но сейчас не увидите. За такой пеленой — нереально.

Юра решительно допил остатки чая и протянул кружку за добавкой.

Костёр весело гудел пламенем, поднимая в снежное небо тучу искр. От него веяло теплом и уютом. Тепло не только растопило окружающий его снег, но и успело подсушить приличный пятачок грязи вокруг. Тонкий тент, повешенный над бревном, где сидели люди, также служил не только защитой от сыпящегося с неба снега. Задняя часть тента, загнутая к низу отражала тепло костра обратно, на сидящих, добавляя комфорта.

Николай вынул из внутреннего кармана куртки 'погонялу' и посмотрел на экран. Оказалось, что он её за суетой встречи Юры Чернова просто забыл выключить, и теперь две отметки — зелёная и красная — наложились одна на другую и весело перемигивались, от чего казалось, что метка произвольно сама собой меняет цвет — зелёная-красная, зелёная-красная. Николай щёлкнул выключателем и экран погас.

И в этот же момент земля под ногами вздрогнула.

4 Полигон.

— Есть пробой!

— Отлично! — руководитель пятой группы пребывал в приподнятом настроении. Всё шло просто замечательно. Нигде ни одного сбоя, никаких сторонних помех, что иногда к досаде исследователей случались. Ничего, что могло бы помешать довести эксперимент до конца.

Он осторожно убрал пальцы с пульта управления и бросил взгляд на монитор внешнего обзора. Там, также как и всегда, переливаясь всеми цветами радуги, сверкал 'хрустальный шар'.

Так его назвали наблюдатели, когда его впервые увидели над полигоном.

Когда теоретики только-только вывели возможность существования таких 'шаров', от них ожидали всего самого худшего. И жёсткого излучения, и мощных ударных волн при закрытии канала. А оказалось, лёгкая радуга, и хлопок мощностью до полукилограмма в тротиловом эквиваленте. Только и хватает, что снег на полигоне слегка взвихрить, да напугать ворон в округе.

Даже удивительно, что он оказался таким безобидным.

Впрочем, окна хоз построек, смотрящих в сторону эпицентра старались делать покрепче и на время пусков установки закрывать специальными ставнями. На всякий случай.

Палыч бросил взгляд на указатель выходной мощности — указатель показывал медленный и незначительный рост. Он слегка удивился, но так как рост был на грани погрешности измерения, особого значения этому не придал.

'Наверное датчик барахлит' — подумал он и переключился на более важное дело. Как правило, этот датчик был вспомогательным, и особой роли в оценке результата эксперимента не играл.

Сейчас надо было вводить дополнительную мощность на каскады усиления поля, а после этого цель эксперимента — замер точности фокусировки.

— Шестой и пятый каскады — полная мощность! — поступил доклад оператора.

На мониторе руководителя, кривые, отвечающие за мощность, поступающую на эти каскады взлетели на новый уровень.

— Четвёртый и третий — полная мощность! — поступил доклад оператора, и тут же:

— Зафиксирован рост выходной мощности.

— Что за чёрт! — обозлился Палыч, но тут его взгляд упал на монитор внешнего обзора. Там 'шар' неожиданно стал наливаться светом. Этого никогда не было.

Следующий взгляд — индикатор выходной мощности. Рост был уже явный и мощный. 'Шар' неожиданно для экспериментаторов, стал выдавать всё больше и больше энергии в довольно широком спектре излучений. К тому же форма у графика через несколько секунд уже явно напоминала экспоненту.

— Чёрт!!! — у Палыча сразу вылетело всё из головы.

Осталась только эта мощность, и её совершенно дикий рост. И не зря. Выходная мощность напрямую была связана с тем самым 'хлопком', что завершал эксперимент. Решение надо было принимать немедленно.

— Всем стоп! — его пальцы еле успели включить блокировку первого и второго каскадов — Шестой пятый, четвёртый и третий — понизить мощность до точки прокола!

На мониторе кривые мощностей медленно вернулись на уровень четверти от полной.

Руководитель бросил взгляд на монитор внешнего обзора — он был черен. Датчики же на поле показывали море излучения.

Палыч на секунду представил как это всё должно выглядеть со стороны: ослепительно сияющий как солнце шар в центре полигона, а вокруг стремительно тающий снег и пар вздымающийся к небесам. По мере роста излучения, сфера, где даже пар выжигается жаром, стремительно растёт. Вместе с ней растёт и сфера света пробивающаяся сквозь мглу непогоды.

'Эдакий атомный взрыв в миниатюре' — подумал Палыч.

— Продолжается рост выходной мощности!

Палыч глянул на датчик — рост действительно был, но уже не такой быстрый.

Он в уме быстро пересчитал наличную мощность и понял, что рост зашёл слишком далеко. Если прямо сейчас выключить все каскады, то шарахнет так... короче 'сдует' весь научный городок.

'Вот тебе и 'ядерный взрыв в миниатюре'! — подумал Палыч — и это ж надо, за пару секунд такая мощность! С ней надо что-то делать... единственный выход — увести эпицентр взрыва подальше от населённых пунктов и от полигона. Это значит — переместить 'дыру' на север. Желательно километров на двадцать-тридцать'.

'Вот и понадобился результат той давней аварии...' — подумал он вспоминая её обстоятельства и параметры.

Палыч снова быстро произвёл пересчёт, на этот раз пересчёт не был таким тривиальным как ранее но тем не менее, для него даже пару интегралов взять в уме не представляло особого труда — и переключил в нужном порядке генераторы. Палыч этим славился, среди прочих руководителей и ведущих теоретиков — быстрым пересчётом в уме довольно сложных уравнений.

Пол под ногами задрожал. Низкий гул покатился по коридорам полигона.

Звякнула разбившись чашка с кофе, из-за внезапной вибрации сползшая со столика.

— Дыра увеличивается в размере!.. десять, сто... ТЫСЯЧА РАЗ!!!

Осмысливать сообщение уже не было времени. Палыч не долго думая вырубил питание сразу всех каскадов.

'Ох и материть же меня будут, за такой резкий 'отруб' — подумал он напоследок. И словно в ответ на его самые худшие подозрения, мигнул и погас свет погрузив центр управления в кромешную тьму.

Через секунду врубилось аварийное освещение, а ещё через несколько, на Полигон налетел Ураган.

5 Группа

Николай растерянно заозирался. Гул казалось, шёл со всех сторон. Он переполошил не только Николая. Многие повскакивали с того бревна, на котором сидели возле костра и сейчас также озирались, пытаясь выискать источник угрозы.

Леночка взвизгнув сиганула с перепугу от костра, попутно уронив котелок с чаем. Но прыгнула неудачно — зацепилась ногами за бревно и рухнула плашмя в сугроб.

— Што за хрень! — злобно рявкнул Михаил в окружающую костёр тьму, будто именно там находился виновник этой 'неумной шутки'.

— Я ничего не делал! — послышался из палатки испуганно-обиженный голос Вадика.

И в этот момент, вдобавок к шумовым эффектам, всё окружающее залил яркий, режущий глаза жемчужный свет.

На мгновение всё окружающее вспыхнуло и засверкало всеми цветами радуги — лапы елей в шапках снега, сосны, снег под ногами и каждая снежинка, спускающаяся с чёрного, пасмурного безлунного ночного неба.

Но люди просто не успели оценить всей этой красоты. Свет померк и тут же на лес обрушился титанический удар.

Тучи снежной пыли поднятые ударной волной, смешались с искрами костра, целым ворохом мусора и ломанных веток сорванных с окружающих деревьев. Всё это густо посыпалось сверху.

По лесу гулял грохот, смешавшийся с треском падающих деревьев.

Молоденькая густая сосна, росшая неподалёку, величаво рухнула прямо кроной в костёр, заставив людей шарахнуться врассыпную. Несколько секунд спустя огонь костра взвился до небес.

— Лена! Лена где?!! — заорал Михаил, поднимаясь на ноги. Ударная волна была достаточно сильной, чтобы сбить человека с ног. Он видел, как она упала по ту сторону костра до падения сосны, но не видел, успела ли подняться и отпрыгнуть.

— Всё в порядке! Она здесь! Со мной — послышался с той стороны пламени зычный голос Владимира.

— Все остальные здесь? Все целы? — Михаил окинул взглядом оглушённых участников похода медленно пятящихся от стремительно набирающего жар большого костра.

Сверху всё ещё продолжал сыпаться разнообразный лесной мусор: сосновые иголки, сухие и не только, веточки и целые ветви, сорванные с окружающих деревьев. И тут до них донёсся сдавленный мат и проклятья. Михаил резко обернулся.

Поперёк заваленной палатки лежала отломанная верхушка другой сосны, падения которой за грохотом и шумом, да ещё эффектным падением той, что сейчас горела в костре, не заметили. Под пологом палатки, придавленной ветвями, кто-то копошился пытаясь выбраться.

— Все сюда! — рявкнул Михаил.

Медленно отходящие от шока происшедшего участники похода, встряхнулись и резво кинулись помогать командиру стаскивать обломок сосны с палатки.

Вадик, всё это время бывший в палатке, нашёл, наконец, выход и встал во весь рост.

Обалдело оглядев окружающий погром, догорающую сосну, лежащую поперёк костра, он уставился ошалевшими глазами на ребят и не нашёл ничего лучшего как спросить: 'И... и что это было?!'

Наступила разрядка.

Сначала один, а потом другой, а после и остальные участники похода покатились со смеху. Только Владимир стоял как вкопанный, автоматически поддерживая валящуюся со смеху Леночку и растерянно улыбаясь, смотрел по сторонам.

Спустя полтора часа бивак привели в относительный порядок. Обгорелую верхушку упавшей на костёр сосны оттащили в сторону. Поваленную палатку наскоро починили и залатали. Проблема вышла только с обронённой в суматохе Николаем 'погонялы'. Пришлось перерыть снег на приличной площади, прежде чем её нашли. Только после этого собрались снова возле костра обсудить сложившуюся ситуацию.

Михаил, обнаруживший, что никто из его группы не пострадал, а из снаряжения ничего особо ценного, за исключением обгоревшего от рухнувшей сосны тента не сломано и в суматохе, как его окрестили 'бурана', не потеряли, находился в приподнятом настроении. Лица у всех были расслабленными и больше сонными — сказывалась в добавок, усталость от физического напряжения днём. Только Чернов был напряжён и его вечная озабоченность явно приобрела мрачный окрас.

В своей чёрной пуховке сейчас он был похож на ворона. Красные отблески костра в его тёмных глазах только усиливали это впечатление.

— Ну что, приступим, пожалуй к 'разбору полётов' — по деловому вступил Михаил — ...или общее ведение Юленьке доверим? — лукаво предложил он.

— Вот-вот! Она ещё один дисер на нас напишет! — тут же не удержался Николай.

— Не дисер я написала, а статью! — поправила Юля — а дисер я, пожалуй на нашем космонавте напишу.

Владимир вопросительно уставился сначала на Юлю, а потом на Михаила.

— Да ладно! Тебя раскололи... — махнул рукой Михаил.

Владимир обвёл взглядом ухмыляющийся круг друзей.

— И когда? — сдался он.

— Вчера вечером, когда вы пытались допрыгнуть до ветки в трёх метрах от земли. С места. — подала свой голос сверхвежливая Эля.

— У чёрт! И почему такое всегда происходит без меня?! — хлопнув себя по колену, досадливо воскликнула Юля.

— Но ведь ты тоже догадалась... — полуспросила полуутвердила Эля.

— Ещё на станции — подтвердила она и улыбнулась — и Юрик, сегодня его 'сдал', с потрохами. Как только увидел. Ведь они ранее были знакомы. Юра однажды это упоминал, и я это запомнила. И Михаил тоже заикался на этот счёт...

— Да-да, было дело! — прервала открывшего было рот Михаила Юля — Я помню. У меня память хорошая. А Юра как увидел, разве что из башмаков не выпрыгнул.

— М-да! — Владимир сконфуженно полез скрести затылок пятернёй — А я думал, никто этого не заметил...

— Ладно, замяли. Проехали. Сейчас на повестке дня...

— Точнее ночи — поправил его Николай.

— Ночи — кивнул Михаил — Что нам делать дальше?

— У меня вопрос — неожиданно подал голос Вадим — к Чернову.

Михаил поджал губы. Видно тон Вадима ему не понравился.

— Хорошо, будешь первым выступающим.

Тот кивнул и посмотрел в глаза мрачному Юре.

— Ты говорил, что нас эксперимент вашего... — тут голос Вадима стал особо ядовитым — не достанет. Однако достал.

— Что ты хочешь этим сказать? — мрачно и жёстко отрезал Чернов.

— А вот я говорю, не получили мы по вашей вине 'дозу'?

— Я же говорил, что никакого жёсткого... — начал, было, Юрий, но был прерван.

— Остыньте! — вдруг подала голос со своего края Юля и в её голосе звучал металл — у меня в аптеке экспресс анализатор крови.

— И что?! — Вадим явно был на взводе.

— А то! Что ничего кроме адреналина не обнаружил.

— Но ведь первые изменения в крови при облучении появляются не сразу — задумчиво подала реплику Эля.

— Вот именно! — насупился Вадик.

— Эля! То, что я вижу на анализаторе, говорит за то, что если бы мы что-то и 'получили' — Юля, сделала соответствующий жест пальцами — то это 'что-то' меньше пятидесяти!

— Ты уверена? — рыкнул Вадим.

— Ты меня совсем за дуру держишь?! — окрысилась Юля — не веришь, у Грини в 'Библиотеке' справься!

Вадим сконфузился, буркнул что-то под нос и плюхнулся на своё место. Когда его взгляд упал случайно на Колю, тот расплылся в ёрнической улыбке, развёл руками и сказал: 'Хоть сейчас!'. В ответ Вадим отвернулся.

— Та-ак... Один серьёзный вопрос решили и прояснили. Остался главный — напомнил Михаил.

— Напоминаю: этот 'буран' — Михаил повторил жест Юли — повалял лес на сотни гектар вокруг. Назад дороги нет. Физически нет — завалило. Впереди, там — Михаил указал во тьму рукой — большая просека. Её завалить не должно. Она слишком широкая. Получается так: формально, в сложившейся ситуации, мы немедленно должны сойти с маршрута, так как в районе может быть объявлена чрезвычайная ситуация. И либо наша помощь может понадобиться, либо на нас отвлекут не лишние силы, чтобы отыскать и 'спасти'.

— А что, разве... — удивлённо начала было Лена.

— Связи нет! — вдруг в непривычной для окружающих жёсткой манере (они считали для него это не свойственно) отрезал Николай.

— Когда проверял? — тихо спросил Владимир.

— Проверяю каждые пять минут — мобила показывает 'отсутствие сети'.

— Скверно.

— Не то слово! Это значит что, либо поваляло ЛЭП на большой протяжённости, либо завалило ещё и сами вышки связи.

— Если поваляло и вышки, то это значит, что нам ещё слабо досталось — прокомментировал Юрий — однозначно, на Полигоне катастрофа.

— Давайте не будем торопиться с выводами — снова подал голос Михаил — это явление, под которое мы попали, могло быть не связано с Полигоном. Я знаю, что тебе невтерпёж вернуться на работу и выяснить это доподлинно, а если что, принять участие в спасательных работах. Но я, как руководитель группы не имею права сейчас туда даже приближаться.

— Но я могу и один дойти — у меня 'погоняла' своя...

— Правило первое безопасности, в чрезвычайной ситуации: 'Не разделяться!'. К тому же, напоминаю, лес поваляло, и если шандарахнуло на Полигоне, то поваляло в радиусе минимум 35 километров вокруг Полигона.

При этих словах Юра сник и помрачнел ещё больше.

— Ты знаешь, что лесотехническая дорога слишком узка, чтобы её не завалило — завалило однозначно. — продолжил Михаил — Внахлёст завалило.

— Получается, у нас единственный выход — подытожил Владимир — с максимальной скоростью убираться из этого леса в цивилизацию.

— Есть возражения, дополнения? — спросил для профилактики Михаил.

Кто промолчал, кто просто помотал головой.

— Ну и ладушки! Айда спасть. Всем.

Участники похода медленно побрели в сторону палатки. Возле костра остались Михаил, Владимир и Николай.

— Что-то случилось? — вполголоса задал вопрос Михаил.

Владимир молча кивнул на Николая. Тот же, слегка помявшись, так же вполголоса выдохнул: 'Погонялы' вышли из строя. Обе.

— Это как?! — изумился Михаил.

— 'Нет сигнала со спутников'... они их потеряли. Думаю, что с этим 'бураном' связан был ещё и сильный электромагнитный импульс.

— Но тогда бы у нас ВСЯ электроника накрылась. А тут хоть показывает карту — возразил Владимир.

— Возможно и так — с сомнением отозвался Николай — но факт: спутники они не слышат.

— Час от часу не легче! Ладно. Утром разберёмся. Завтра дежурим я и Коля... ну и ты поднимайся с нами, если хочешь.

Владимир молча кивнул и поднялся с бревна.

Наутро погода начала откровенно портиться. Поднялся ветер. Заряды снега следовали один за другим.

Сготовить завтрак на костре еле успели, а когда закончили есть, порывы ветра стали настолько сильными, что угрожали вот-вот повалить палатку.

— А прогноз обещал хорошую, ясную, морозную погоду начиная с сегодняшнего дня — мрачно буркнул Вадик, аккуратно прилаживая ветрозащитную маску на лицо.

— Вчерашнего 'большого бубума' в прогнозе тоже не было — неудачно пошутила Эля.

— Думаешь связано? — спросил её Юрий.

— Что связано?

— Вчерашний 'буран' и эта непогода.

— А ты как думаешь? — вернула вопрос Эля — связаны?

Юрий оставил этот вопрос без ответа и повернулся к Николаю, вертевшему настройку 'погонялы'.

— Ну как там она?

— По прежнему, буркнул Николай гоняя по экрану карту.

Полог палатки откинулся и в неё ввалился облепленный снегом Михаил.

— Ну как, все готовы?

— Ещё минутку командир — последний макияж — пошутила Юля помогая приладить маску Лене.

— Командир! — наконец решился Юрий — может всё-таки останемся здесь? Перенесём палатку, стенку ветрозащитную поставим...

— И чего ждать? — удивился Михаил — Ты же знаешь, эта дрянь и несколько суток полоскать может.

Юрий лишь ещё более помрачнел и замкнулся. Говорить же о нехороших предчувствиях ему очень не хотелось. Слишком неопределённое ощущение.

— По любому раскладу, с этого района уходить надо. А если у нас нет связи, надо срочно добираться до жилья и сообщать в КСС[3], что с нами всё в порядке.

Аргументы были более чем весомые, крыть было нечем.

— Короче, сходим с маршрута в Малиновку, а там видно будет.

С этими словами Михаил надвинул лыжные очки на глаза и нырнул в снежную круговерть.

Когда скатились с холма по просеке, ветер стал меньше беспокоить, но снег пошёл гуще, и видимость стала совсем плохой. Шли плотной группой вслед за Юрой. Снег был глубокий и пушистый. Свежий. Даже в лыжах стало трудно идти.

Юру поставили первым и направляющим, так как этот район он знал досконально. Так как тропить занятие тяжёлое, то он периодически менялся с другими участниками. Тогда он просто командами 'рулил' направляющим. Через некоторое время он снова стал направляющим, и даже несколько снизил скорость, постоянно останавливаясь и вглядываясь в окружающую местность, снежную мглу закрывающую всё, что дальше десяти метров ища знакомых примет. Поиску примет мешало и то, что они постоянно блуждали между свежих завалов вызванных ночным 'бураном'.

Поэтому, когда скатившись с небольшого склона Юрий очень резко остановился, Владимир чуть не въехал тому лыжами в ботинки.

— Что случилось? Чего стали? — спросил подъехавший Михаил.

— Смотри — коротко ответил Юрий и указал куда-то вперёд лыжной палкой.

Михаил прошагал по целине до Юрия и глянул туда, куда он указывал. Там, прямо перед ними, возвышалась аккуратная двухметровая снежная стена, уходящая в обе стороны куда-то вдаль, в снежную мглу.

— И что?

— Этого здесь не было.

— Какая странная снежная стенка — услышали они восклицание подъехавшей Лены.

Стенка была действительно странная. Было такое впечатление, будто кто-то гигантским ножом срезал снег в этом месте. Пикантности ситуации добавлял вид здоровенной щепы оставшейся от попавшей на линию среза сосны, стоявшей несколько поодаль.

— Что такое? Что, привал? — затараторила подъехавши неугомонная Юля — А что так ра... о! Эскарп!

— Сброс... — поддакнула Эля, с интересом разглядывавшая фактуру снежной стены. На ней великолепно были видны разные слои ранее выпавшего снега.

— Самое время пополнить реестр гипотез — заметил Николай, и тут же выдал 'на гора' одну из них.

— Ка-а-ароче: на Полигоне проводят эксперимент. Он вызывает сильное землетрясение и небольшой ураган... или, произошедшее сильное землетрясение, расстраивает эксперимент на Полигоне и это расстройство порождает микроураган, под который попадаем мы.

— По первому ты хватил... такой эффект может породить только подземный ядерный взрыв с выходом на поверхность... Второе более вероятно.

— Ну тебе виднее — уважительно заметил Николай — ты там работаешь.

— Маленькая неувязочка — встревает Эля в дискуссию — то, что мы ощутили тянет не более чем на пять баллов по силе толчка, а вот это — Эля для убедительности махнула лыжной палкой вдоль стены — образуется при толчках не менее чем в восемь баллов.

— И к тому же, откуда землетрясение даже в пять балов в сейсмически мёртвом районе? — поддела Юля.

— Всякая пакость, рано или поздно может случиться. И случается — вставил своё мнение Владимир. Хоть и прозвучало это из его уст как шутка, но шуткой не выглядело.

Юля было открыла рот, но промолчала. Всем было известно, что у Владимира весьма богатый опыт по борьбе с редкими, но зловредными случайностями. И что-то говорить по этому поводу было бы неуместно и бестактно.

— Кстати, Эля, откуда у тебя такие познания о землетрясениях? — решила таки спросить Юля.

— Я родилась и выросла на Чёрном море, там трясёт минимум раз в год. Мы уже давно там привыкли 'на глаз' силу толчка определять. Да и любопытство удовлетворяем каждый кто как может. А потом друг друга просвещаем. Вот и знаем.

— Ладно — сказал Михаил, отстёгивая лыжи, и сбрасывая в снег рюкзак — привал до тех пор, пока не проложим дорогу наверх.

Через двадцать минут стенка была успешно форсирована. последним должен был вылезать Николай. Но он вдруг подпрыгнул и на несколько минут исчез со словами 'подождите, я сейчас!'.

— Что, прижало? — понимающе спросил Михаил, когда он вылез таки наверх.

— Не, я к той сосне бегал.

— И нахрена?! — изумился Михаил.

— А то, что нет её там!

— Как так нет?!

— Второй половины нет. Должна лежать прямо под щепой, а даже следов нет. Как будто и не было.

— Может кто утащил?

— Были бы следы, а их нет. А щепа свежая.

— Чушь какая... — возмутился Михаил.

— Вот я о том же! — Неопределённо сказал Николай одевая рюкзак. Владимир и Михаил недоумённо переглянулись.

Видимость всё также была никудышная и через два часа блужданий по лесу, по неожиданно глубокому и пушистому снегу, Юрий был вынужден признаться, что заблудился.

— Мы ещё час назад должны были выйти на лесовозную дорогу, а там до Малиновки километров десять. А здесь я просто не узнаю места — обескуражено закончил Юрий.

— Николай! Достань, пожалуйста 'погонялу'.

Николай расстегнул пуховку, вытащил из внутреннего кармана 'погонялу' и включил её. Михаил и Юрий долго гоняли карту по экрану 'погонялы' прикидывая так и эдак.

Ну вот я и говорю, что должны быть вот здесь! — в очередной раз сказал Николай, наблюдавший за их манипуляциями из-за спины Юрия. Для убедительности он протянул руку и ткнул пальцем в экран.

Ладно — сказал Михаил, захлопывая крышку 'погонялы' — идём по водоразделу, а там посмотрим. Будем искать Дорогу. Район достаточно обжитой. Не может быть, чтобы мы не вышли хотя бы на одну из них.

Но ещё через два часа никаких дорог они не нашли. Когда уже Михаил готов был плюнуть на всё, выбрать наиболее подходящее место, поставить бивак и основательно 'окопаться', он услышал отдалённый лай собаки. Минут через тридцать группа вышла таки на одинокий двухэтажный домик.

Когда они подошли ближе, то стали видны и другие дома, но вид у тех был явно не жилой.

— Выселки какие-то — удивлённо заметил Михаил и направился к ограждению дома.

При подходе обнаружил себя и давешний 'волкодав'. Он обречённо гавкнул из глубины своей конуры на подходящих туристов, но вылезать на холод и снег не пожелал.

Приход

Ветер выл волком и кидал в лицо тысячи колких ледяных кристаллов в изобилии сыплющихся с потемневшего неба.

Михаил критически осмотрел группу. Практически все опустили маски на лица для защиты от ветра и снега. Вид от этого у всех был суровый и мрачный.

— Юля, ты у нас специалист — поговори с хозяевами.

В этот момент над крыльцом зажёгся свет и на порог вышел бородатый мужик в валенках закутанный в меховой тулуп и надвинувший по самые глаза треух.

Увидев это, Юля одним движением сбила с себя капюшон пуховки и содрала с себя шапочку с лыжными очками.

— Хозяин! — жалобным голосом завела она — пустил бы нас, пожалуйста! Нам бы бурю перемочь. Мы не стесним. У нас всё с собой есть.

— Туристы?! — удивился хозяин, разглядев за снежной круговертью фигуры с туристскими рюкзаками и на лыжах.

— Туристы.

— Тудыть твою разнехай! И носит же вас нелёгкая по такой погоде! Заходите.

Псина из будки жалобно тявкнула на такое решение хозяина, но вылезать всё равно не решилась.

— Цыц, халява! — прикрикнул хозяин на собаку и широко раскрыл дверь — лыжи внутрь заносите, под лестницей поставите. Там увидите. А после направо в комнату проходите.

Прихожая в доме была очень просторная. Чуть дальше от двери начиналась довольно широкая лестница наверх, на второй этаж, под которой были аккуратно сложены колотые дрова. В самом углу стояли приличного вида и тоже пластиковые, как и у подошедших туристов, лыжи. Прямо возле входной двери на стенах с обеих сторон висели длинные, грубо сваренные железные вешалки на которых сиротливо висел немногочисленный меховой гардероб хозяина.

Из прихожей вправо и влево вели две двери ещё сохранившие на себе следы привинченных на них некогда табличек. Вероятно, лет десять назад, в этом доме размещалось какое-то учреждение.

Зная порядок, не раз побывав в подобных домах, группа весьма чётко и организованно, проходит в прихожую, аккуратно выстраивает где было указанно, свои лыжи, а вдоль правой стены сваливает рюкзаки.

— Да вы их сразу в комнату заносите — предложил зашедший после всех хозяин — э-э, свет там на стене сразу слева зажигается.

Также без лишних разговоров, группа цепляет каждый свой рюкзак и заносит в правую комнату.

— Эк-кие вы 'военные' — смеясь заметил хозяин входя вслед за ними — раз — раз и всё готово! Ну давайте знакомиться.

Хозяин без треуха и толстой шубы оказался плотным мужиком лет 45-50 с аккуратной, ухоженной бородой и пышной, но также ухоженной шевелюрой.

Одет он был в толстый коричневый свитер, плотно заправленный за широкий брючный ремень, и серые шерстяные брюки, заправленные в валенки. Производил же он впечатление крепкого, бодрого, энергичного и слегка ироничного человека. Многочисленные седые пряди волос в шевелюре только подчёркивали это впечатление.

— Каменский Борис Ефимович! — торжественно представился он, и зачем-то добавил — пожалуйста, не путать с Немцовым, ибо тёзка, чтоб ему пусто было!

'Видно сосед, какой-то, этот Немцов' — подумали ребята и по очереди представились сами.

Как ни странно, но имя и фамилия Владимира, представившегося своими подлинными именем и фамилией, на хозяина никакого впечатления не произвели. Ну совершенно никакого. Что было странно. Обычно, как минимум, переспрашивали: 'тот или не тот самый...'.

— Вот здесь располагайтесь как вам удобно. Печку топите сами.

— А вам разве не надо? — спросил Николай.

— А у меня там своя — ответил хозяин — ну а если надо что сготовить — продолжил он, под лестницей видели дверь, рядом с поленницей? Вот там кухня с газовым баллоном. Вот только ту аппаратуру — хозяин указал на стоящие в углу микрофоны и прочую звукозаписывающую аппаратуру — если мешать будет, в шкаф задвиньте что рядом. Ну вы пока тут располагайтесь, а я на кухню пошёл — большой чай ставить.

Когда через минуту Эля и Николай, нагруженные котелками и пакетами зашли на кухню, то они обнаружили хозяина полоскающим большой электросамовар.

— Давненько у меня гостей не было, запылился малясь — пояснил тот смущённо — а плита вон — кивнул он на стоящий напротив него стол — умеете пользоваться?

— Умеем! — с энтузиазмом заявил Николай и тут же полез за спичками.

Пока он разжигал плиту, и ставил котелки с водой, а Эля прикидывала по своему блокноту что готовить, хозяин домыл таки самовар и стал большим черпаком из стоящей тут же большой бочки наполнять его водой.

— И откуда, эт вы так идёте, если не секрет -поинтересовался хозяин.

— От Белкино! — гордо заявила Эля.

— Ого! В такую даль?! — искренне поразился хозяин.

— Так а чё далеко?! — удивился Николай — эт не далеко, это близко. С нашим командиром и гораздо дальше ходили.

Эта реплика сильно развеселила хозяина.

— Ну вы монстры прям какие-то! — рассмеялся он — сто килóметров только по прямой и это 'близко'? — ну вы даёте!

Эля и Николай недоумённо переглянулись.

— И... э... а куда мы, собственно говоря, вышли? — осторожно полюбопытствовал Николай.

— А вы разве не знали?

— Да у нас ещё вчера вечером 'погонялы' вырубились обе. Так что сегодня просто шли по азимуту...

— И слегка заблудились — призналась Эля

— Ну считайте, что 'разблудились'! — хохотнул хозяин — вон там в пяти километрах, Большие Хутора. А там — хозяин махнул в противоположную сторону — Выселки. Но на Выселках, как и здесь, на Лесхозе, давно никто постоянно не живёт. Там только лесопилка осталась, но её что-то в этом году не часто использовали. Одни сторожа сидят.

— Н-ну нихрена ж себе! — поражённо выговорил Николай.

— Не может быть! — откликнулась Эля — не могли мы за неполный день больше шестидесяти километров пройти.

— Ну вы весёлые ребята! — видя их искреннее удивление расхохотался хозяин — чтобы ТАК заблудиться, вы первые кого я знаю.

— Слушайте, а здесь 'мобила' у вас работает? — спросил Николай.

— Нет... кстати, действительно интересное совпадение — как раз со вчерашнего вечера и нет связи. У вас, говорите джипиэс загнулся?

— Кто-кто? — не поняли оба.

— Ну этот, как его... — смутился хозяин — который по спутнику координаты определяет.

— Ну да, обе загнулись. И наша, и Юркина — он на нас с ней вчера выходил.

— Так что вот..., сам сижу без мобильной связи! Одна электронная почта только и осталась.

— А как вы ею пользуетесь, если мобильник не работает?

— Да как. У меня тут старая телефонная линия (ещё медный кабель) на Большие Хутора. С номером. Вот к ней-то свой 'ноутбук' и присоединяю.

'Англоман что ли? — подумал Николай — Так 'планшетку' только они называют'.

Но то, что у человека здесь есть доступ к Сети, несмотря ни на какие катастрофы с ретрансляторами, и электронная почта, это его сильно успокоило.

— Давайте, помогу — подхватился Николай тащить полный десятилитровый самовар.

— Ну давай. Поставишь его в углу на стол, возле розетки, а я сейчас шнур поднесу.

Когда Николай зашёл с самоваром, Юрий как раз крутил 'погонялу'.

— Ну как, есть сигнал?

— Не, ничего. Будто все спутники сгинули.

Юрий решительно сложил 'погонялу' и сунул в верхний карман рюкзака.

— А я только что узнал, куда нас занесло.

— И куда? — заинтересовались все присутствующие.

— Мы в пяти километрах от Больших Хуторов.

— Не может быть!

— А вот так!

— Мистика! Семьдесят км за один день мы не могли пройти в принципе!

— А чего вы так переполошились? — спросил хозяин, заходя в комнату — ну вышли. И хорошо, что вышли. Не заблудились, не потерялись, не сгинули, в каком-нибудь 'Бермудском треугольнике'.

— И то верно! — сконфуженный Михаил в крайнем изумлении полез пятернёй скрести затылок — но всё равно... Бред какой-то!.. А ладно. Разберёмся в рабочем порядке.

— Вот это правильный подход! — прокомментировал хозяин присоединяя шнур к самовару и втыкая его в сеть — щас чайку сварганим, вот только вареньев у меня маловато.

— Зато у нас много! — сказала Эля входя в комнату — Миша, доставай банку.

— О! — Михаил хлопнул в ладоши и потирая руки направился к своему рюкзаку — повеселимся!

— Так вы и есть командир? — спросил хозяин у Эли.

— Не, Борис Ефимыч — ответил за неё Николай — она завхоз. Она продуктами командует. А командир у нас Михаил.

— У, как у вас всё запутанно.

— А вы как здесь, постоянно живёте? Или работаете? — спросил Владимир Бориса Ефимовича — или то и другое вместе?

— Не то и не другое. Это, типа, мая дача. А здесь я потому, что от цивилизации удрал. Временно.

— На лоно природы... Дайте я угадаю кто вы.

— Попробуйте! — на лице Бориса Ефимовича появилось озорное выражение.

— Вы поэт или писатель-прозаик.

— Вы это знали! — махнул рукой хозяин весело улыбаясь.

— Извините, но никогда не читал Ваших произведений.

— Если не читали, то наверняка слышали. По радио часто песни мои гоняют.

— Значит, поэт-песенник.

— Ну да!

— Об этом можно было бы догадаться по аппаратуре — как бы между прочим заметил Юрий.

— И верно!

Леночка же Гареева аж подпрыгнула от восторга.

— Оба на! — вскинулся Николай — детки и конфетки, Леночка и Поэзия!

— Почему только она? Тут все хорошую поэзию уважают — заметила Юля.

Леночка меж тем уже завела оживлённый разговор с хозяином из которого он быстро понял две вещи: первая — перед ним весьма фанатичная поэтесса, и второе, бóльшая часть имён и произведений упоминаемые Леной, ему неизвестны.

Последнее его сильно заинтересовало и он попросил привести примеры творчества из них, как он выразился: 'те, которые больше нравятся'. Он это сделал и по той причине, что не хотел показывать перед потенциальной почитательницей своего неожиданного невежества.

Процитированные стихи оказались исключительно хороши. Он ещё больше удивился тому, что таких не знает и пригласил её в комнату напротив, где у него 'библиотека'. За ними же увязался любопытствующий Вадик. Через двадцать минут, когда ужин сготовился, а самовар закипел и Николай зашёл за ними звать всех на ужин он застал всех сидящими за хозяйской 'планшеткой' и что-то там увлечённо читающими.

Повторив приглашение, Николай любопытствуя подошёл ближе, посмотреть на аппарат. Как программисту ему всегда было интересно знать, кто на чём работает.

Когда он увидел, его удивлению не было предела.

Во-первых, 'планшетка' оказалась американского производства, во-вторых, дизайн клавиатуры для русского был изумительно скверный, так как был, естественно, ориентирован на количество букв латинского алфавита, на котором англичане и американцы пишут. Из-за чего, например, буква 'Ё' оказалась вынесенной в отдельный ряд и труднодоступной. Вместе с тем, множество знаков, потребных для печати, было вообще погребено под переключениями на латиницу. Также присутствовали кнопки явно излишние, причём там, где они могут для печатающего текст, принести максимум неудобств и неприятностей.

Также поразил факт, что поэт работает в РУСИФИЦИРОВАННОЙ американской программе и, что очевидно, в американской же операционной системе. Николай даже и не подозревал, что в США есть разработки по русификации англоязычных программ.

С точки зрения Николая, работать на русском языке, да в англосаксонской программе, когда есть родные, гораздо лучше и удобнее, специально сделанные под русского, это всё равно, что пытаться правой ногой чесать за левым ухом.

Когда же он спросил о параметрах этого 'технического чуда-юда', то удивился ещё больше — параметры машины соответствовали параметрам изделий десятилетней давности.

'Антиквариат какой-то!' — подумал Николай, но вслух ничего не сказал.

Меж тем, Лена выдала несколько ценных советов по улучшению какого-то стиха, видно совсем недавно написанного хозяином. Тот не долго думая быстро внёс изменения в текст. Как отметил Николай, делал он это очень быстро и ловко. Чувствовался весьма длительный опыт использования этой англо-саксонской клавиатуры. Наконец, всей троице надоело испытывать терпение остальных, они прервались, закрыли американскую планшетку и подхватив обалдевающего Николая, отправились-таки на коллективный ужин.

Часть 2. Марс.

Ветер звёздных странствий

После ужина, Михаил осторожно справился насчёт того, были или не были объявления о чрезвычайной ситуации.

Оказалось, что не было. Ни о каких пропажах групп также не сообщалось. Хозяин заверил всех, что ему-то как раз здесь об этом участковый доложил бы сразу. Он здесь один, поэтому, если бы кто пропал его бы сразу предупредили смотреть в оба.

Это сильно успокоило. Похоже тот самый 'ураган' был явлением достаточно локальным, чтобы у руководства спасателей и прочих ответственных лиц особой тревоги не вызвать. Решили с сообщениями о себе не спешить, а повременить до следующего утра. Тем более, что до контрольного срока было ещё очень далеко.

-Борис Ефимыч! Я видел, у вас гитара есть. Давайте Леночке дадим, а она нам споёт — подал голос Николай.

— О! Она умеет ещё и петь и играть на гитаре? — поразился Борис Ефимыч.

— Ах, ну да — поправился он — вы же туристы. Среди вас многие с гитарой управляются. Сейчас принесу.

В его глазах сверкнул неподдельный интерес.

Группа заворочалась предвкушая удовольствие, а Леночка ещё больше зарделась от смущения.

Через минуту вошёл хозяин, аккуратно неся гитару. Сразу было видно, что гитара откровенно не массового производства. Это был именно что Инструмент.

— Пожалуйста! — подал он её Лене с полупоклоном.

— Ну что вы! — начала было ломаться та, но её поддержала Эля.

— Лен, давай! Я подпою, уважим хозяина.

— На пару они поют — это вааще! — зашептал восторженно Борису Ефимычу на ухо Николай, но был прерван укоризненным взглядом Юли. На это он вернул ей ослепительную невинную улыбку. Юля же для острастки незаметно для окружающих погрозила тому кулаком.

Между тем, Лена взяв несколько аккордов смущённо попросила разрешение 'чуть-чуть перестроить'.

— Конечно, конечно! Перенастраивайте — подхватился Борис Ефимыч — ведь я же её под себя настраивал, а вам оно, конечно, другое нужно.

— Что будем петь? — спросила Лена у Эли, когда Инструмент был настроен.

— Что-нибудь из своего — подал из своего угла голос Михаил и лукаво указал взглядом на сидящего к нему спиной Владимира. Лена еле заметно кивнула, подобралась, посерьёзнела. Пошептавшись с Элей и придя к какому-то соглашению, она тронула струны.

От Юли перемигивание Михаила с Леной также не укрылось. Она подобралась как кошка перед, ничего не подозревающей, мышкой. На её лице сформировалась хищная улыбка. Она приготовилась не только слушать, но и наблюдать.

— Ой, подождите! — подпрыгнул вдруг Борис Ефимыч — вы не будете возражать, если я вас запишу?

Получив согласие, он пододвинул микрофоны, ранее стоявшие в углу комнаты к Лене и, включив аппаратуру, стоявшую в углу, пересел на своё место.

На несколько секунд повисло молчание, среди которого раздался шёпот шутника Николая: 'Слушайте, слушайте! Это звучит ветер звёздных странствий!'.

Со стороны это, возможно, выглядело несколько ёрнически, но, как ни странно, группа это приняла совершенно всерьёз.

Лена перебрала струны, взглянула на Элю и, получив от неё кивок, начала петь. Со второй строфы её подхватила Эля.

Пели они долго и самозабвенно. О просторах Земли, о Великой Стране, о людях поднявшихся к звёздам и покоряющих просторы космоса.

Борис Ефимыч, явно ожидавший, что будут петь о походах, снегах и палатках был приятно удивлён. И это удивление всё росло по мере того, как он вслушивался в песни. Пели Романтики. Но не романтики приземлённые, зарывшиеся в быте и смакующие его мелочи, не романтики бродяжничества по лесам и прочим просторам.

Перед ним были Романтики Великого Похода Человечества. Похода в Светлое Будущее. Похода к звёздам. Именно так и только так — всё с большой буквы.

Даже если они пели о людях и их чувствах то это были не знакомые и приевшиеся Борису Ефимычу попсовые штампы, так сильно загадившие ныне даже хорошо знакомый ему сегмент самодеятельной песни, КСП-песен. С одной стороны, песни были лишены вычурности агитпропа прошлого и, тем более, настоящего. Они были просты и жизненны.

С другой стороны, вдумавшись, вчувствовавшись в образы людей, в этих песнях воспеваемых, их никак ни одного нельзя было назвать иначе, как с большой буквы — Человек.

Особо сильно ему понравилась совершенно космическая баллада о человеке затерянном среди звёзд, тоскующем по Земле, и несмотря ни на что всё равно вернувшимся. И исполнившем Слово, данное всем:

Я вернусь назад,

Я вернусь назад,

Я вернулся назад, к Вам!

Закончился припев и в доме повисла тишина. Лена оторвала руки от струн и смущённо улыбаясь стала их разминать. Эля наоборот гордо выпрямилась и в её лице, осанке проглянуло что-то очень Высокое и гордое, что Борис Ефимыч назвал бы даже королевским — Человек исполнивший Долг и гордящийся этим.

На лице сидевшей рядом Юли застыло мечтательное выражение. Она сидела, уперев локти в колени и подперев кулаками подбородок. Поза, торчащие в стороны золотистые 'хвостики', делали её похожей на замечтавшуюся школьницу.

Парни же кто как: Вадим — сосредоточенное внимание, Юра Чернов — печаль, Коля Гриневич — мечтательная, блуждающая улыбка, кружка, с давно остывшим чаем в руках и взгляд устремлённый к потолку, будто там, сквозь стропила, крышу и снежную муть он видит звёзды. Владимир — целая гамма чувств, среди которых время от времени мелькало удивление и потрясение. Первым от наваждения и потрясения очнулся хозяин дома.

— Великолепно! Поразительно! Браво!

— И это всё ЕЁ песни! Гордо вставила Юля.

— Юля! — осуждающе и окончательно смутившись воскликнула Лена.

— Так... это твоя баллада?! — ещё больше поразился Владимир.

— Её, её! Подначила Юля не обращая внимания на смущение Лены.

— Милочка! Да вам цены нет! Вам на эстраде, телевидении выступать надо! — взвился Борис Ефимович — такой талант! Да перед Вами, все эти эстрадные куры просто никто! Пыль под ногами!

При этих словах Леночка ещё больше покраснела.

— Если вы её уговорите — вставила гордая Эля — мы вам памятник при жизни поставим.

— Она у нас слишком застенчивая — пояснила Юля — даже песни свои только под псевдонимом публикует.

— Блииин! — схватился за голову Владимир — и почему это я под псевдонимом не слетал?!

Последнее заявление вызвало дружный взрыв смеха и аплодисменты. Шутка понравилась всем, за исключением ничего не понявшего хозяина дома.

— Ребята! Да это не вы у меня, а я у ВАС автографы просить должен! — закончил поражённый Владимир, когда смех и аплодисменты слегка улеглись.

— Слышь, Владимир, а ведь твоя маскировка наконец начала действовать! — заметил из своего угла Михаил.

— Угум! — подтвердила Юля, имея в виду хозяина дома — он до сих пор в растерянности.

— Извините, н-но я Вас действительно не узнаю... — сказал Борис Ефимович, поворачиваясь к Владимиру.

Владимир понял, что эмоции его снова подвели и выдали, так же как и при встрече с Юрой Черновым.

— Ефимыч! Прервал сконфуженное молчание Владимира Николай — это ТОТ САМЫЙ Владимир — который 'Марсианин'.

Владимир только сконфуженно развёл руками. При этом хозяин только ещё больше погрузился в крайнюю растерянность. Но группа как будто только этого и ждала. Казалось сброшен с плеч какой-то невидимый груз, давивший всех всё это время.

Все стали шутить, галдеть, хлопать по плечу Бориса Ефимовича со словами 'Расслабьтесь Ефимыч, гордись Ефимыч он Наш он Свой' и прочую чепуху.

— Кажется Вас таки приняли в наше скромное братство! — прошептала на ухо Владимиру довольная Юля, подкравшись тому сзади.

— Может тогда нас чем-нибудь развлечёте, каким-нибудь рассказом — громко добавила она.

— ДА, ДА!!! — восторженно подпрыгнула Эля — как вы ТАМ были...

— А я Вам песню напишу! — неожиданно смело заявила Лена, чем донельзя изумила присутствующих.

— А может не надо? — вступился за друга Михаил, его уже и так, журналисты замучали. К нам от них сбежал.

Группа пристыжено замолчала.

— Да ладно, Миш — как-то даже расслабленно прервал тишину Владимир — ОНИ не вы. Они действительно надоели хуже горькой редьки, а вам почему-то даже хочется рассказать.

Группа расслабленно заулыбалась.

— А давайте я и видеоряд запущу? — подал инициативу Николай.

— Давай! — со смехом согласился Владимир.

— А... мне эта... можно? — смущённо спросил Вадим показывая портативную телекамеру.

— Снимай! — улыбаясь махнул рукой Владимир.

Взрыв энтузиазма быстро навёл в комнате новый порядок. Теперь за столом, отодвинутым к самой стене, сидел Владимир. Рядом с ним, в раскрытом и запущенном состоянии лежала Колина 'планшетка'. Все же остальные расселись полукругом поодаль, посадив хозяина дома посередине. Телекамеру же поставили на штативе позади всех.

Марс

Когда Владимир начал рассказ, то тут же все поняли, что это будет не тот рассказ — сухой и строгий, что ранее они слышали по телевидению от него и от разных 'шишек', что руководили проектом.

Из тех, прежних рассказов, все присутствующие, за исключением только Бориса Ефимовича, очень хорошо представляли технические детали проекта и того, что произошло. Но живые переживания, и то, как реально воспринималась та экспедиция со стороны одного из её участников, тут уже был изрядный пробел.

Поэтому то, что они услышали в этой затерянной среди снегов и лесов двухэтажной деревянной избе, для них было откровением.

Тихо потрескивали догорающие в печи дрова, пахло чаем, крепко заваренным по старым туристским традициям, где-то снаружи шумел ветер в верхушках деревьев, бросая свежие пригоршни снега, в покрытые толстым слоем инея, окна.

Но как окно в иной мир сиял экран 'планшетки', развёртывая перед зрителями и слушателями события уже почти трёхгодичной давности.

— Может вы удивитесь — начал Владимир свой рассказ — но для меня чисто психологически, полёт начался не с Прощания на Земле...

Тогда я стоял в общем строю с экипажем нашей экспедиции, с экипажем 'Молнии' и наблюдал за докладом командира председателю госкомиссии.

Ясный солнечный день. На небе ни облачка, лёгкий морозный ветерок, а сзади, я словно кожей спины чувствовал, громада челнока. Заправленного и готового доставить нас на орбиту. Произносились торжественные речи, развевались флаги, а я почему-то ну совершенно ничего такого не чувствовал, что журналисты нам приписывают.

Да, полёт во много носил политическое значение, да, что если бы оптимально, то надо было запускать два корабля с гораздо большей загрузкой и не по параболической траектории, а через Венеру.

Но надо было опередить американцев, которым эта высадка была последним шансом вернуть себе основательно порушенную нами репутацию сверхдержавы и сверхлидера. Они поднатужились и готовы были сделать свою экспедицию, но в следующее окно запуска. И тогда, если бы мы всё равно были бы первыми, эффект от высадки был бы основательно смазан.

У нас был готов к тому времени только один корабль и этим вся схема полёта определялась. Я это к чему говорю? Все эти 'мелкие' детали, всплыли лишь позже в широкой печати, но на них не обратили никакого внимания за шумом того, что случилось со всей нашей экспедицией.

А после и вовсе замяли и затрамбовали под гром фанфар.

Мы же эти 'детали' знали изначально, мы знали, что риск серьёзнейший, но всё равно, вместе с инженерами, руководителями проекта и просто рабочими, решили во что бы то ни стало выполнить полную программу.

Ту, что в общих чертах наметили на второй вариант — отброшенный было вариант экспедиции.

Сейчас, после всего, что произошло, эти слова выглядят несколько высокопарно, но это было так. Мы совещались, и с нами совещались, и на всех уровнях мы отвечали: 'Да, да, да! Мы знаем, мы осознаём, мы готовы'.

Даже когда отобрали основной и дублирующий экипажи, нас всё равно протащили ещё раз по всем этим процедурам. Помню командир много по этому поводу шутил. Но в глазах при этом у него был лёд. На нём как ни на ком другом лежал груз ОТВЕТСТВЕННОСТИ...

Горел ли кто-то из нас тщеславием? Не знаю и знать не хочу.

А о тщеславии потом очень часто спрашивали западные журналисты. Меня они этим вопросом попросту замучили. У них прям какая-то мания принизить любые дела, достижения, и самих людей. Живых ли, мёртвых ли — не важно.

...Особенно мёртвых. Лишь бы выставить их поплоше и погрязнее. Спасибо нашим — наши на это никогда не опускались.

А что до нас, до меня — я тогда стоял на бетонке ВПП и просто ждал, когда закончатся речи, и можно будет пройти на посадку... и никакого ощущения значимости момента!

Может это обидит кого-то из провожавших нас, но вот...

Наконец закончились положенные речи, отгремели гимны Союза и КНР, а техники проводили нас на места. Вот задраили люк, вот укатился трап и на ВПП остался только наш остроносый, чёрный как сам космос челнок.

Многие из людей представляют старт на орбиту весьма романтично: вот проскакивает назад и исчезает внизу полоса ВПП, вот врубаются ПВРД[4], и 'Молния' начинает настырно и неуклонно карабкаться в космос.

Они наблюдают как чернеет небо, проклёвываются звёзды, а горизонт постепенно выгибается дугой. Да, да! ОНИ наблюдают, Люди, сидящие у телевизора, дома на диване или в кресле кинотеатра. Наблюдают, так как это не раз и не два было снято внешними телекамерами, установленными либо прямо на обшивке 'Молнии', либо у окна пилотов. На самом деле, для нас всё абсолютно не так.

Окна внешнего обзора — напоминаю — это в кабине основного экипажа. Того, который управляет челноком. Мы же, как мебель, сидим хорошо пристёгнутые, в пассажирском отсеке прямо под ними... или за ними в большом пассажирском модуле.

В этот раз вместо пассажирского модуля в грузовом отсеке 'Молнии' был какой-то груз на одну из орбитальных станций, так что мы сидели внизу на второй основной палубе. А что это за палуба?

Это палуба, на которой есть всё... кроме иллюминаторов. Поэтому все мои впечатления от этого этапа свелись к чисто тактильным ощущениям.

Вот врубился ускоритель, и тело налилось тяжестью. Хорошей тяжестью. Ведь задача ускорителя оторвать челнок от земли и дать ему нужную первоначальную сверхзвуковую скорость.

Издаля оно, конечно, красиво выглядит: у 'Молнии' вдруг вырастает здоровенный двойной огненный хвост, она резво катится, стремительно набирая скорость по ВПП, задирает нос, чиркает своим огненным хвостом по бетону и поднимая тучу пыли, красиво, так уходит вдаль, в небо.

Для пассажиров в этот момент наибольшие перегрузки. То, что оторвались от земли, замечаешь только по изменению характера вибрации.

Когда включаются ПВРД — никак не разберёшь. Включаются они во время работы ускорителя, но каких-либо толчков не происходит. Толчок происходит позже, когда ускоритель, отработав своё, отделяется от орбитального самолёта.

Вот и я тогда сидел уставившись в спинку кресла в котором сидел наш доктор и решал 'увлекательную' задачу — когда же включатся ПВРД? Засеку или не засеку?

Дурная задача, правда?

Не засёк!

Вот начала падать перегрузка, а далее лёгкий толчок... и всё!

Кстати, ни разу ' в живую' не видел как садятся те самые две части ускорителя 'Молнии'. У нас на ТВ это каким-то образом считается неинтересным. А зря!

Я раз видел съёмку испытаний — это когда первую 'Молнию' только-только сделали, и, как у нас принято, испытывали по частям. Не видели? Весьма впечатляющее зрелище.

Обе части ускорителя синхронно и плавно выключают двигатели и почти сразу, как только исчезает огненный факел, соскальзывают назад. Синхронно отваливают каждый в свою сторону, так же синхронно раскрывают крылья. Дальше перестраиваются — один чуть впереди, другой чуть позади и вот в таком строю, также синхронно заходят на посадку. Красиво садятся. Даже не сразу и верится, что делает это всё автомат.

Ну а мы летим дальше.

Когда-то, когда все в космос летали на ракете, подъём на орбиту занимал что-то около девяти минут.

'Молния' же разгоняется основательно и не спеша. Всё это время сидим и скучаем. Но вот наконец, импульс выхода на промежуточную орбиту, и наступает невесомость. Всё! Можно вылезти из кресла и размяться.

Вылезли, размялись, посмотрели на Землю из окна пилота. Пока догоняли 'буксир' ещё и пообедали.

Во время совместного обеда произошёл забавный случай.

Подгребает ко мне бортинженер 'Молнии' и говорит: 'дело есть'.

А сам смущается как девица на первом свидании. Я заинтригован.

А он вытаскивает из нагрудного кармана юбилейный рубль и протягивает мне.

'Вот — говорит — возьми с собой на Марс'.

Я конечно обалдел, беру монету. Монета — '40 лет Победы'.

Ну он и поясняет. 'Ты — говорит — его там оставь, чтобы мы после тебя его могли там найти и забрать.

Мы — говорит — подали заявления всем экипажем на участие в Третьей.

Тут замечаю, что все притихли и смотрят на нас. Молча жму руку бортинженеру и командиру экипажа 'Молнии', и торжественно обещаю что их поручение выполню.

Слышу как сверху пилот 'Молнии' оставшийся на верхней палубе говорит 'Спасибо!'.

Честно! Никаких сомнений не было, что именно так и будет.

Через два часа догнали буксир и причалили к нему. Тут уж я исхитрился и глянул таки на него в иллюминатор, а то всё скучно: сидишь просто как дрова, и никаких особых впечатлений.

Ох и огромный же он был!!!

На него навесили четыре дополнительных бака с водородом, чтобы наш корабль 'подкинуть'. А 'подкинуть' его надо было очень высоко. Ему с нами предстояло выйти практически за орбиту Луны, сообщив вторую космическую скорость. Плюс ещё наш корабль, который раза в три длиннее межорбитального буксира.

Тепло попрощались с экипажем 'Молнии' и перешли на борт 'буксира'.

Там нас первым встретил командир. Такой суровый, серьёзный товарищ. Ну прям как Юра Чернов только старше.

Только поздоровались он и говорит:

'Завидуем мы вам ребята, на Марс летите. Завидуем белой завистью'.

Ну наш командир тоже не промах. Говорит: 'Не завидуйте! Вы после нас дальше полетите!'.

Лёгкая рука у нашего командира. Как в воду глядел — тот самый командир, того самого челнока, с тем же самым экипажем межорбитального буксира, сейчас командир экипажа в экспедиции на Цереру.

Через час от нас отстыковалась 'Молния' и пыхнув на прощание двигателем орбитального маневрирования ушла по своим делам — довозить до адресата свой основной груз — двадцать тонн чего-то там, весьма кому-то нужного на одной из наших ОС... А может и не наших. Западники, как вы знаете, часто наши челноки на извоз подряжают. Наши, говорят, дешевле берут, чем их родные фирмы.

На проверку и запуск систем корабля ушли сутки. Пролетели эти сутки как один час. И вот наш межорбитальный буксир сходит с орбиты и начинает нас разгонять. Тяжело разгонял. Долго. У него ЯРД[5] старенький. Уже далеко не тот, что наши 70, а всего-то 35 км/с на импульс. Наверное ни разу до этого ему такое делать не приходилось. Всё это время сидим каждый на своём месте. Смотрим что творится. Тут мы уже не 'мебель', как на 'Молнии' — системы корабля включены и это наш корабль. Мы участники процесса и активные наблюдатели. На включенных мониторах наблюдаем за расстыковкой с буксиром и его последующими эволюциями. Он со своими здоровенными баками очень хорошо виден.

Вот он величаво разворачивается... выдаёт боковой импульс ухода. Это чтобы под наш выхлоп не попасть. Уходит всё дальше в сторону и наплывает на Землю. Земля уже заметно съёжилась. Уже не тот огромный голубой океан облаков, а всё уменьшающаяся половинка круга, подсвеченная солнцем. Но и тут довольно далеко отошедший буксир теряется на ярком фоне.

Когда он только от нас отстыковался, мы были ещё далеко внутри орбиты Луны, но так как он израсходовал почти весь запас рабочего тела — водорода — ему по инерции предстояло вылететь далеко за её пределы и по длинному эллипсу завернуть к Луне.

Вот вырулить к Луне у него ещё водорода хватало, а вот к Земле — нет. Слишком глубокий гравитационный колодец.

Вижу лёгкую вспышку на том месте где он примерно должен находиться.

— Всё! Пошёл к Луне. Замечает наш доктор Цай Мин-нэн.

— Ему понадобится перезагрузка реактора, после такой работы — подаёт голос геолог Узнадзе — как думаешь, его у Луны перезарядят или дальше к Земле отправят?

— Скорее всего к Земле отправят. Дозаправят водородом и отправят, отвечаю я, но тут начинается наш основной старт и я с головой ухожу в работу.

— Главный реактор пуск!

— Есть пуск!

Указатель потока нейтронов в реакторе шустро ползёт вверх. Когда он доходит до нужной отметки следует другая команда.

— Зажигание!

— Есть зажигание!

Это значит, что в реакторе водород уже достиг состояния плазмы и начал свою бешеную карусель с частичками плутония.

— Поля´ пуск!

— Есть поля пуск!

Это электрическое и магнитное поля взяли в тиски набирающую температуру плазму и надёжно изолировали её от стенок реактора.

И наконец:

— Старт!

Водород широким потоком хлынул в камеру реактора. Тут же невесомость сменяется весом. Почти нормальным.

— Понеслась Савраска в даль! — от избытка чувств восклицает командир.

И вот только тут меня и 'пробило': Ведь Летим! На Марс!

Именно с главного ускорения, когда мы начали свой длинный главный разгон, я и почувствовал Начало. Не там, на Земле, не где-то в промежутке, а только тогда, когда тело почувствовало тяжесть ускорения от нашего главного двигателя. И ведь не зря!

Уже несколько секунд этого ускорения означало, что мы полностью уходим за пределы сферы действия Земли — наша скорость становилась заведомо больше предела второй космической[6]. Мы первые люди. Кто так далеко заберётся в космос. Я, конечно, и близко не предполагал, не догадывался и не предчувствовал того, что это будет означать именно для меня.

Почему я говорю о предчувствии? Опять таки из-за журналистов — у них это один из любимых вопросов. Не верю я ни в какую оккультную чушь! Есть интуиция, но она всегда имеет вполне предметное основание.

Тогда же, когда кончился разгон, для меня главным и единственным на тот момент было переживание Начала Пути.

...Ну ещё гордость за страну, за то, что именно мы ставим окончательную точку в давнем споре держав в претензиях на лидерство, А отсюда ещё ответственность за наше общее Дело.

Владимир хмыкнул, и несколько отвлёкся.

— Опять вспоминаю вопросы журналистов Запада. Опять та же самая чушь. Ну действительно ГОРДОСТЬ за страну, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО за Общее Дело!

Удивительно, но они это воспринимают как-то странно — как будто всё это фальшь. Как будто 'всё это красная пропаганда'... насчёт наших чувств и настроений...

Они этого не понимают, и, возможно, уже никогда не поймут. МЫ — не они. Мы для них слишком другие.

Для нас эти самые мысли и переживания были как-то весьма обычным. Я, например, вообще не понимаю, как это можно делать действительные Дела без патриотизма и осознания нужности для людей этого самого Дела...

А вот то, что для меня было действительно необычным, чему я действительно тогда удивился, это как-то осталось за рамками вопросов.

Даже наши журналисты, которым надо бы понимать такие нюансы именно нашей психологии, но даже они на это как-то особого внимания не обратили.

Я же потом долго размышлял над этим психологическим парадоксом и вышло следующее.

Старт с Земли, все эти пересадки, Это всё равно, что инженер, получив назначение на завод, долго добирается до него. На самолёте, автобусе, пешком... и только придя на рабочее место, взяв 'бразды правления' в свои руки, начинает работу. Только с этого момента для него начинается Работа и Новая Жизнь.

Для многих из нас было именно так.

Восторг первых суток быстро прошёл и настали будни. Эксперименты, наблюдения, профилактика корабля, физкультура и медконтроль. Уже через двое суток полёта Земля съёжилась до малюсенького шарика диаметром в один градус дуги.

Уже через две недели полёта Земля и Луна стали похожи на пару очень ярких звёзд. Уже сам диаметр лунной орбиты был едва-едва больше диаметра полной Луны, какую её видим мы с Земли. Только очень хорошо приглядевшись, можно было заметить два маленьких полумесяца. И тут наступил ещё один психологический рубеж. Мы всё больше и больше осознавали, что на этот раз мы действительно один на один с космосом.

Наверное, примерно то же самое ощущали первые космонавты вышедшие за пределы Земной атмосферы. У них тоже было очень серьёзно — небольшая поломка или отказ аппаратуры вполне могли их обречь на гибель. Это сейчас, как мы его называем Приземелье, очень хорошо обжито, и если у кого-то что-то не заладится, то в течение максимум суток до них доберутся спасатели. У нас было также как и у первопроходцев космоса. Может мы ими и являлись? Ведь первая пилотируемая экспедиция на другую планету... Возможно... Лететь чёрти куда, в малюсенькой скорлупке, хорошо осознавая, что тебе, кроме тебя самого никто не поможет...

И именно из-за возможности отказов на корабле, предполагалось изначально послать не один, а два корабля, чтобы в случае чего второй мог бы прийти на помощь терпящему бедствие. Это сейчас, когда у Марса висит орбитальная станция и там целых два челнока, которые в случае экстренной ситуации вполне можно снарядить как перехватчик терпящих бедствие — можно быть спокойным.

Тогда же этого не было. Мы были, именно что, предоставлены самим себе и всё зависело от нас. Многие, с кем я впоследствии беседовал здесь, на Земле, представив эту тотальную оторванность от Земли, чувствуют себя сильно неуютно. Но мы восприняли это весьма легко. Нас тренировали и нас отбирали по части психологической устойчивости к таким стрессам.

Как это воспринималось именно мной? Да собственно никак! Как ещё один ФАКТ, нашего полёта, нашей работы. Ну вот просто ФАКТ, и мы ПРОСТО живём и работаем.

Ведь если постоянно пугать себя тем, чего не случилось и возможно никогда не случится, согласитесь, можно свихнуться! И нахрена нам это?! Будем решать проблемы по мере их возникновения и поступления.

Вот вы тоже ПРОСТО смеётесь, а наши и особенно не наши 'журнылы' меня этими расспросами про наше психологическое состояние натурально упарили!

Ну нормально мы себя чувствовали, нор-маль-но! Даже дурачились. Довольно часто.

Да-да! Тот эпизод, кстати, что после часто крутили по ТВ был один из первых. Заснял его опять таки наш доктор Цай.

Вообще невесомость весьма благодатная почва для изобретения разных хохмочек. Я тогда выдул из 'чайника' большой шар 'чаю' и с диким выражением лица пытался тот шар 'обкусить'. Вся экспедиция хохотала так, что корабль трясся, от носа до реактора.

Вон, даже камера в руках доктора часто прыгает.

На втором месяце полёта 'звезда по имени Марс' стала заметно ярче и крупнее, а Земля с Луной изрядно потускнели. Мы нет-нет, но поглядывали на неё через иллюминаторы. И наши мысли как-то сами собой всё больше и больше стали переключаться на то, что нам ТАМ предстоит сделать. И вот тут-то наш знаменитый доктор выдал то, о чём ни на Земле, ни тут на корабле даже не подумали. А соображения были элементарны и просты как валенок.

Это было как раз после ужина, и мы обсуждали прошедший день и планы на завтрашний. А он сказал буквально следующее:

'Вот посмотрите: Флаг СССР — красный, Флаг КНР — красный, песок на Марсе — тоже красный. Установка Флагов будет сниматься и транслироваться на Землю. А будут ли видны на видео, на фоне красного песка красные же Флаги?'

Быстро прикинули, и пришли к выводу, что будут хорошо видны только флаги СЭВ и ООН.

Облом!

Посовещались и решили для всех Флагов сделать окантовку из золотисто-жёлтой фольги. Для всех, чтобы ни кто не обиделся.

Когда это 'историческое решение' было принято? Гм... на 43-й день полёта.

А вообще быт и работа на нашем корабле 'Антарес' мало отличалась от таковой, но на орбитальных станциях. Одно отличие от них — мы в межпланетном пространстве и в иллюминаторе только звёзды и солнце.

Вход в сферу действия Марса, торможение и выход на орбиту прошли как по маслу. ЦУПовская программа нас аккурат к спускаемому аппарату вывела. Чётко вывела. Здорово! А то мы приготовились было долго маневрировать, чтобы к нему на его орбите вырулить.

Ну вы знаете, что до нашего старта были сделаны несколько чисто грузовых пусков автоматов к Марсу по гомановским траекториям. С ними прибыли грузы, необходимые для создания станции ну и сам спускаемый аппарат. Так как предполагалось его длительная эксплуатация, то он был большой толстый и с атомным движком.

Наш брат телезритель, обычно видит кадры хроники, видит этот злосчастный спускаемый аппарат по имени 'Ласточка' скользящий в тишине на фоне простирающихся далеко под ним марсианских ландшафтов. Видит, как он медленно, вырастает, как стабилизируется, как мы с ним, наконец, стыкуемся.

А для нас всех то время как затянувшийся старт спринта. Ведь окно старта обратно за Землю, при параболических траекториях, очень мало. Это при полёте через Венеру время ожидания получалось до 80 суток. А у нас тут всё впритык получалось.

За это время надо, высадиться на Марсе, построить базу, оценить её с точки зрения безопасности проживания, заселить её первым экипажем и в срочном темпе умотать. И на всё про всё — неделя.

Вы скажете, что реально там у нас было почти 12 дней, но те 5 дней — это на разные неожиданности и неувязки прибавлялись.

Так что когда гидравлика ещё только стягивала наши корабли, мы все — первая группа высадки — уже выстроились у люка шлюза.

Всего трое: второй пилот — Лёха Шатилов, механик Ли Чао, и я. Наша задача самая почётная и самая тяжёлая. Не просто высадиться на Марс, но успеть собрать и запустить первый модуль постоянной Базы.

Следующим шагом программы был старт 'Ласточки' с Марса с двумя людьми на борту. Я остаюсь и спешно до монтирую вторую секцию модуля, что оставляют на Марсе просто отстегнув от 'Ласточки', и подсоединяю к Базе уже окончательно, мой любимый ядерный реактор.

Следующим рейсом прибывает уже 8 человек, а отбывает двое — я, и пилот.

Шестеро оставшихся принимают 'грузовик' с ещё четырьмя секциями, и присоединяют их к Базе.

Последний рейс 'Ласточки' чисто страховочный — с корабля вниз спускаются контейнеры с разнообразными запасами, и если что пойдёт на Базе наперекосяк — забирает экипаж на орбиту. Вот так это выглядело в планах.

Где, по мнению всех специалистов, было самое узкое место? Элементарно! Посадка грузовика с недостающими секциями Базы. Если автоматика выкидывает коленце — он может сесть слишком далеко. Вот в этом случае и нужен был третий рейс.

Рейс, когда неудавшихся 'зимовщиков' поднимают на орбиту и увозят обратно на Землю.

Ну а пока, как только открылся люк, мы спешно обмениваемся рукопожатиями с остающимися и ныряем в спускаемый аппарат.

Последнее впечатление перед закрытием люка: доктор машет рукой и показывает по-нашему — большой палец.

Ну доктор есть доктор, он за нами всеми поспевал...

Закрываются люки и мы разлетаемся по своим местам. Только пристегнулись — пошла расстыковка.

— Садимся на автомате? Уточняю я у Алексея.

— Да, а на последнем этапе, если понадобится, доверну вручную.

Координаты места посадки давно уже заложены в бортовую ЭВМ 'Ласточки'. Поэтому наша задача чисто контрольная. Основная работа для нас там, на поверхности.

К тому же в районе посадки стоит с радиомаяком наш давешний 'Марсоход'. Именно на него, автоматы 'Ласточки' и будут наводиться на заключительном этапе спуска.

Сели мы тютелька в тютельку. Автомат сработал великолепно. И вообще...

Мне сильно понравилось как наша посадка выглядела со стороны телекамеры 'Марсохода' 

Откуда-то сверху появляется бледно-голубой столб пламени, потом, вслед за ним появляется наша 'Ласточка', и всё это красиво и величаво тонет в здоровенной туче пыли!

А что я? Я в это время ничего кроме приборов и не видел. Увидел лишь из-за головы механика — он сидел вблизи иллюминатора — как мелькнул и тут же пропал Большой Каньон. После этого аппарат провернулся вокруг продольной оси и через него была видна только тьма космоса.

У Алексея картинка на мониторе была более содержательная. Но и то там если что и было из ландшафтов, то в виде грубой схемы, как его радар видит. Для управления посадкой — в самый раз, а для журналистов и просто пассажиров, кем я до момента посадки и был — ничего интересного.

Момент посадки — мягкий толчок и 'Ласточка' начинает медленно раскачиваться на амортизаторах.

Из звуков — где-то внизу — стихающий вой совершающего холостой выбег топливного насоса, и обычные биканья-миканья бортовой аппаратуры. Алексей поднимает руки над ручками управления.

— Хм! И не понадобилось моё вмешательство! Если будет так и дальше — нафиг я здесь не нужен.

Ли тычет пальцем в иллюминатор и говорит что-то по-китайски. Потом смеётся, поправляется и повторяет по-русски: 'Какую тучу подняли!'.

Алексей смотрит и хмурится: 'Побыстрее бы осела'.

— Кстати, как там нейтронный поток?

— Как доедем до низу — будет норма.

— Ну, тогда пойдём поприветствуем старину Марса — сказал Алексей и с треском захлопнул гермошлем скафандра.

Почти синхронно с ним сделали это и мы с Ли.

Программа на наш первый день была очень плотная. Поэтому мы с собой взяли не только флаги с телекамерой, но и два ящика с инструментами. Ящики достались нам, с Ли, а флаги и телекамера — Алексею. Вот с таким багажом и втиснулись мы в шлюзовую камеру.

После шлюза — лифт.

Лифт представлял собой просто решётчатую кабину открытую на все четыре стороны, причём настолько открытую, что из неё в любой момент можно было просто выпрыгнуть через перила ограждения. По сути, просто металлическая корзина с двумя символическими дверцами-ограждением. Вот из неё то я и увидел впервые Марс. Козырьки обтекателя как раз в стороны отошли.

Вываливаюсь я вот так с ящиком из шлюза, делаю два шага в лифт, становлюсь и оглядываюсь...

Честно говорю: от охватившего волнения дыханье спёрло. К этому моменту, пыль, поднятая при посадке уже осела. В разрежённой атмосфере она быстро на почву падает.

Красная пустыня, густо усеянная камнями, до горизонта. И над ней темно синее, почти чёрное небо. Дрогнул и покатил вниз лифт. Поверхность всё ближе, ближе, а волнение всё больше и больше.

Исторический же момент! Первые люди на Марсе — иной планете!!!

Оборачиваюсь к Алексею, а он уже снимает. Уставился в меня телекамерой и показывает мол всё замечательно.

На решётке, над главным трапом, что идёт прямо по опоре корабля, обмениваемся с ним грузом — он мне телекамеру, а я ему ящик с инструментами.

Так он и пошёл вниз — со свёртком в одной руке и контейнером в другой. Следом за ним отправляется Ли. Я всё стою на самом верху и снимаю.

Не доходя пяти ступенек до низу Алексей спрыгивает с трапа и эффектно так приземляется в двух метрах от опоры. Ли от него не отстаёт — повторяет прыжок.

А я что, самый убогий? Тоже ведь надо прыгнуть!

Потом этот момент показывали по записи с бортовой телекамеры, она там слегка сбоку от опоры привинчена, обзор у неё лучше, но разрешение хуже, ну и качество картинки соответственно.

С неё видно, как некий в скафандре, с телекамерой в руках уверенно и бодро топает вниз, при этом не забывая снимать. А на самом деле я весь тот путь шёл и думал: 'Как бы не споткнуться с этой чёртовой камерой, как бы не споткнуться! Это сейчас смешно, а тогда было не до смеха. Ведь исторический момент! Нельзя ударить в грязь лицом.

А трап же ведь длиннючий! Но спустился. Благополучно. Уже когда плюхнулся на песок ботинками, спружинил и развернулся пришла мысль: 'Ведь под ногами Марс! Пески Марса!'. И тут же объектив под ноги направил там на песке наши следы отпечатались.

Собрались мы, значит, там, на песке у опоры, посмотрели друг на друга, а Алексей тут и говорит: 'Ну вот и ладушки! Прибыли!'

Буднично так.

— Ну что — говорит — пойдём флаги ставить?

Это уже потом, когда дотопали до 'Марсохода', и поставили флаги он и Ли, толканули ту самую пламенную речугу, что вы знаете. А те действительно первые слова, так и остались за кадром.

Вот такая она — История!

После этого, как вы там Земле все стояли на ушах, и радовались нашему успеху, для нас настал ад. Надо было до наступления темноты отстегнуть первые два контейнера с двумя сегментами базы и собрать их. Инженеры опасались, что в условиях быстрого и глубокого падения температуры некоторые материалы и механизмы Базы могут повести себя не так как надо. К слову сказать, правильно опасались — я такое неправильное поведение впоследствии наблюдал не раз. Не смертельно, но неприятно.

Вообще сам процесс сборки со стороны выглядит простым и лёгким. А на самом деле...

Всё дело в том, что любой человек на Земле, оценивает всё это чисто с точки зрения своего личного опыта. И этот опыт совершенно не предполагает особенности работы даже в облегчённом марсианском скафандре.

А в нём, даже просто согнуть палец — не поднять что-то, а просто согнуть — уже серьёзная физическая работа.

Почему так?

Хоть на Марсе и есть атмосфера, но она сильно разрежена. А это значит, что чтобы человек в скафандре чувствовал себя нормально, должен быть сильный перепад давлений — внешнего и внутреннего.

Давление на площадь — это сила. И чем больше давление — тем больше сила. Вот и приходится преодолевать эту силу внутреннего давления, чтобы сделать даже элементарное движение.

Самое простое в нашей задаче того дня — это 'отстегнуть' груз от 'Ласточки'. Главное тут стоять подальше, чтобы не зашибло. Подаётся специальный сигнал и весь груз синхронно специальными автоматами отстёгивается и отваливается от челнока.

'Отвалили' сегменты Базы, 'отвалили' малый вездеход, 'отвалили' станционный реактор.

В первую очередь естественно, запускаем вездеход, далее им цепляем сегменты — они изначально все с колёсами были — и утаскиваем на место, где они должны будут стоять. Стыкуем что стыкуется, и тут начинается главное в сборке — развёртка конструкции. Тут уж что само разворачивается, то хорошо, а вот что вручную, то вручную...

До заката еле успели. Я мечтал увидеть тогда закат солнца на Марсе, но к закату мне уже совсем было не до него. Еле до лифта доковыляли.

Побудка утром была ещё та...

Мне оставаться, значит на мне главная физическая нагрузка в этот день и главный 'замор'.

Меня снаряжают усилиями всего экипажа. Говорю всем 'до свидания' и иду в шлюз.

Ну кто знал, что это моё 'до свидания' вот так растянется?!

Шлюзуюсь, пересаживаюсь в лифт, спускаюсь к вездеходу, что припаркован у опоры и ловлю себя на мысли, что за сутки пребывания на Марсе, как-то даже на нём пообвыкся...

Владимир на минуту замолчал...

Замолчал, вспоминая, и тут воспоминания трёхлетней давности его накрыли.

Зимовщик

Привычно шелестит под подошвами скафандра песок, привычна радуга на гермошлеме от только что вынырнувшего из-за горизонта солнца. Привычны камни под ногами, привычны сильно выветренные скалы торчащие за 'Марсоходом', там, у подножия которых лежат сегменты Базы. Привычен скафандр, которого уже не замечаешь, да и замечаешь лишь тогда, когда скосишь глаза в сторону, на его внутренности. Только так ощущаешь фатальную свою отделённость от пейзажей за стеклом гермошлема.

Владимир посмотрел под ноги, на песок, испещрённый следами ботинок скафандра и рубчатыми бороздами, которые накатал вездеход.

Вот так вот наследили! И ещё больше наследим, когда сюда спустится шесть человек основного экипажа Базы.

Не только наследят, но и перероют... за два года мы тут много чего накопаем. Владимир поднял глаза к близкому горизонту и обвёл его взглядом.

В ту сторону, куда он смотрел, простиралась бескрайняя каменистая пустыня, постепенно переходящая за его спиной и заслонённая от него сейчас громадой корабля, в гигантский базальтовый волдырь великого, давно уснувшего вулкана Олимп.

'Хватит по сторонам глазеть — одёрнул себя Владимир — пора работать'.

'Ага! Надо ещё кадр для истории!' — подумал он. Взялся за поручень бортика вездехода, поставил ногу на подножку и развернувшись в сторону телекамеры корабля, помахал рукой.

— Ну ты позёр! — раздался в наушниках беззлобный хохоток Алексея.

— Ну как картинка получилась?

— Картинка супер! Амеры удавятся от зависти.

Ну да, они там в Америке все помешаны на 'тачках', а тут такой 'супер-гипер-пупер-кар'!

Также картинно запрыгнув в вездеход, Владимир плюхается на сиденье и положив руку на руль машет снова рукой.

— Ну всё, полный абзац! — смеётся Алексей — только улыбки не хватает. За светофильтром гермошлема не видно.

— Ничё! Послезавтра, к твоей посадке я её прямо на нём нарисую! Ладно, я поехал, Счастливо!

— Счастливо! До встречи! — смеётся Алексей.

— До свидания! — это Ли.

Вездеход тихо заурчал и плавно потянул за собой пристёгнутый загодя прицеп с реактором. Владимир разворачивает вездеход и напоследок ещё вытягивает правую руку вперёд, выставляет большой палец в древнем русском жесте 'Всё Замечательно!' и так проезжает мимо корабля.

Краем глаза замечает, как телекамера на борту корабля провожает его взглядом.

'Выпендриваться так выпендриваться!'

Эти кадры до сих пор забавляют и веселят публику, собственно чего Владимир и добивался. Ему сильно хотелось 'приземлить' Марс. Но не в смысле 'принизить достижение', а показать всем скептикам, что мы освоим не только такие районы Земли как Сибирь, но и холодные пески Марса.

Проехав опоры корабля, Владимир выжимает полный газ стараясь попасть в колею накатанную вчера. Надо поскорее убраться подальше от корабля.

Им скоро стартовать, так что лучше будет если вездеход с Владимиром будет на безопасном расстоянии.

Доехав до первого модуля Базы Владимир закладывает широкую дугу и плавно затормозив (резко всё равно не получится — гравитация маленькая) выпрыгивает из кабины.

Издали 'Ласточка' кажется миниатюрной, почти игрушечной. К тому же, как убедился Владимир ещё вчера, к перспективе на Марсе ещё надо привыкнуть. Сложно на глаз определить расстояние.

Поэтому отсюда спускаемый аппарат выглядит как большая разноцветная пластмассовая игрушка, посреди красного песка песочницы, с двумя большими и блестящими баками водорода по бокам.

Из-под опор корабля вдруг вылетает облако пыли, по пустыне раскатывается гром. 'Ласточка' вздрагивает и величаво набирая скорость, вылезает из поднятого рыжего облака. Только на фоне тёмного неба становится видимым бледно фиолетовый, почти неподвижный в разрежённой атмосфере Марса, 'меч' выхлопа ядерного двигателя.

— Надо бы помахать на прощание — думает Владимир и его рука автоматически поднимается и легонько машет вслед уходящему, в тяжёлую синеву марсианского неба, кораблю. Всё более и более он превращается в этой глубокой ультрамариновой синеве в хвостатую звезду, уходя всё дальше от точки старта.

Меж тем корабль разворачивается по тангажу и рысканью что можно определить только по оставшемуся за ним длиннющему хвосту выхлопа. Выхлоп в этот момент ещё резко удлиняется и меняет оттенок.

'Включили газофазный режим реактора' — отметил про себя Владимир — начался основной разгон[7].

Он так и стоял с поднятой рукой пока 'Ласточка' не превратилась в яркую звезду, окончательно и шустро не покатилась за горизонт, выходя на орбиту.

Он совершенно забыл про 'Марсоход', стоящий всё на том же месте, где его год назад оставили, превратив в радиомаяк, для будущей тогда, Марсианской экспедиции. А он всё это заснял — тоже получилась замечательная и символическая картинка. Но эту картинку Владимиру не суждено было увидеть в ближайшие два года.

Корабль улетел, и на пустыню опустилась привычная уже тишина. Яростно, почти по космически, светило солнце, практически не согревая эти вечные, рыжие пески.

И не удивительно — от Солнца Марс почти в полтора раза дальше Земли.

Владимир опустил руку, попинал, для развлечения, торчащий из песка обветренный булыжник и пошёл заниматься своим любимым реактором.

К вечеру, большая часть его задания была выполнена: реактор установлен, трубы и кабеля от него подсоединены к главному модулю, а оставленный поодаль до этого первый оранжерейный модуль установлен в нужное место и технически подсоединён.

'Технически', это такой эвфемизм, который обозначает, что всё прицеплено и привинчено, но не развёрнуто в рабочее положение и не запущено.

Конечно, развёртка оранжерейного модуля это не установка и развёртка главного, с его кучей весьма специфических систем. Но всё равно занятие трудоёмкое и долгое. Поэтому его развёртка намечалась на утро следующего дня.

Владимир не спеша собрал инструменты в контейнер выпрямился и оглядел дело рук своих. Всё стояло как надо, привинчено как надо, большая антенна связи смотрела куда надо и вообще было всё готово к заселению первым жителем. Хоть и временным.

Конечно, кабеля и трубы, идущие от реактора потом стоило бы закопать в грунт. Но это уже не его работа. Главное, что он подсоединён как надо и уже работает. Еле-еле работает, но это для начала. Большего и не надо.

Владимир бросил взгляд на установленный на рукаве индикатор заряда ранца. Тот показывал, что у него ещё на час ресурса как минимум. Начинать разворачивать оранжерею уже не имело смысла и он слегка расслабился.

Привычно блеснула на светофильтре гермошлема радуга и Владимир вспомнил, что вчера так и не посмотрел закат Солнца.

'Ресурс ещё есть и всё сделано. Можно себя наградить за хорошо сделанную работу никем ещё 'в живую' не виданным зрелищем.

Солнце уже коснулось края горизонта из-за чего все тени стали почти чёрными. Но отсвет последних лучей не стал красным, как это обычно происходит на Земле. По прежнему сияя жемчужным светом светило медленно погружалось в почерневшие в вечернем сумраке пески, а высоко над всем этим быстро скользил по тёмному небу корявый полумесяц.

'Однако! И чего это я его раньше не приметил? Например, ещё вчера... нда! Как будто у тебя было время вчера варежку на небеса разевать!' — саркастически отметил про себя Владимир — 'Кстати, а где тогда Деймос?'.

Владимир мысленно провёл по небу плоскость его орбиты и почти тут же упёрся в него взглядом. Он был далеко позади Фобоса. Почти над самым горизонтом. Видно только-только взошёл.

'Летящие луны Барсума!' — улыбнулся про себя Владимир, вспомнив фантастическую по своей тупости сказочку знаменитого американского писателя Эдгара Райса Берроуза.

Он вспомнил как с сестрой вместе на пару хохотали до упаду над очевиднейшими глупостями и сюжета и описаний. Особенно — вспомнил он — их тогда рассмешил простейший пересчёт массы золота, что должен был таскать у себя на шее герой того сериала. Получалось, что он на себе таскает не менее тонны золота.

Конечно, можно было бы скинуть на то, что гравитация на Марсе значительно слабее Земной. Но вес предмета массой в тонну поднять на Марсе не смог бы даже супертяжеловес[8].

Владимир посмотрел в сторону реактора, который совсем недавно ему пришлось ворочать. 'Да! Не получится из меня Джона Картера!' — подумал он широко улыбаясь.

'Ладно! Пора домой. Хоть и дом ныне это главный модуль первой научно-исследовательской Базы на Марсе'.

Он хлопнул по широкому гулкому боку модуля и двинулся в сторону шлюза. Настроение было очень хорошее, и хотелось отколоть что-то, но зрителей не было. Правда потом он вспомнил, что над шлюзом находится телекамера, которая автоматически включается, когда её сенсоры засекают перед ней движение. Запись велась на большой накопитель базы, так что был шанс насмешить кого-то записью.

Он картинно подкрался к двери, потоптался, нажал кнопку открытия шлюза, и когда дверь пшикнув приотворилась, сделал энергичное движение ногами, будто вытирает грязные башмаки о коврик. Должно было выглядеть комично и символично.

Дёрнув за ручку, Владимир шагнул внутрь шлюза и захлопнул дверь. Тут же включилась автоматика и он почувствовал, как скафандр на нём тихо опадает. Удостоверившись, что давление в камере достигло нормы, Владимир открыл гермошлем и осторожно потянул воздух носом. Воздух был чист, свеж и приятен. Так и должно быть, но привычка к перестраховке всё равно пересилила. За следующей дверью, как показывал индикатор на стене, также было нормальное давление, но было очень холодно.

В принципе и это было нормально, ведь отопление Базы было сейчас от реактора, который он только-только включил. Внутренние помещения просто не должны были успеть нагреться.

Владимир шагнул в дверь и щёлкнул настенным выключателем. 'Ну прям как дома на Земле!' — подумал он и затворив за собой дверь шлюза принялся отстёгивать ранец скафандра. Пока его отстёгивал, передумал снимать сам скафандр — в станции было пока что слишком холодно.

Поставив ранец на зарядку он прошёл дальше в следующий, командный, отсек. Когда он включил свет там, то обнаружил прямо перед носом свисающий с потолка на ленте хорошо упакованный в полиэтилен пакет.

'Ага! — подумал Владимир — либо техники таким образом 'поздравилку' переправили, либо дополнительные инструкции к чему-то, что присобачили в последний момент. По любому спасибо!'. Он осторожно отделил пакет от ленты и переправил его на столик у пульта связи. Затем открепил кресло у того столика выдвинул его и с наслаждением в нём устроился.

Скафандр, конечно увеличил ширину его сидалища как бы не вдвое, но кресло его всё равно приняло и поместило.

Он знал, что всё на Базе работает нормально, так как если бы что-то пошло не так ещё в то время когда он работал снаружи, электронный мозг Базы немедленно отправил бы ему полную информацию, которая тут же бы высветилась у него прямо на стекле гермошлема. Да и сейчас никаких тревожных сигналов не поступало. Владимир резко выдохнул и в сторону телекамеры поплыло быстро таящее облачко пара.

'Нда! Придётся ещё потерпеть. А то лезть за тёплой одеждой далековато. Владимир дохнул на замёрзшие в холодной атмосфере Базы руки и активировал прямую связь с кораблём.

— Владимир? Как там у тебя?

— Всё отлично! Реактор подсоединён и запущен. Сейчас прогреваю помещение. Оранжерейный модуль подсоединён. Завтра буду разворачивать. Всё запущенные системы Базы работают отлично... Впрочем последнее вы и так по телеметрии получаете.

— Да, телеметрия замечательная, только... боюсь у нас очень большие неприятности — командир выглядел очень сильно встревоженным.

— Суть такова — продолжил он — два часа назад мы получили очень сильный удар по кормовому отсеку 'Ласточки'. Уже предварительный анализ повреждений показал, что реактор 'Ласточки' выведен из строя полностью. При внешнем осмотре, в месте удара видна большая дыра...

— То есть 'Ласточка' выведена из строя и сесть не Марс не сможет... — мрачно закончил за командира Владимир.

— Боюсь что так.

Повисло длительное и тягостное молчание. Владимир невидящим взглядом уставился в потолок и машинально колотил кулаком подлокотник кресла.

За несколько тягостных секунд Владимир пережил целую бурю эмоций. Это и растерянность — 'что делать дальше?', это и обида на этот чёртов метеорит так неудачно оказавшийся в неудачное время в неудачном месте и страх. Страх не справиться.

Всё дело в том, что для полного запуска всех систем Базы нужно было ещё как минимум два специалиста. Он же, например, все тонкости биотехнологий, заложенных в конструкцию оранжерейных модулей, либо не знал, либо знал поверхностно.

— Блин! — Только и нашёлся вымолвить Владимир — что думаете делать?

— Думаем, как оттуда тебя вытащить.

Снова молчание.

Где-то там, высоко-высоко над планетой скользила звёздочка, наполненная молчащими и напуганными людьми. Людьми, полностью осознающими, что товарищу, оставшемуся на поверхности они ничем помочь не могут. И при малейшей случайности, малейшей его ошибке, его ждёт неминуемая гибель. В этой абсолютно враждебной человеку среде.

В создавшейся ситуации был ещё один весьма неприятный нюанс. Даже несколько.

Первый — запас пищи на Базе, примерно на неделю, запас кислорода, дня на четыре, а второй модуль оранжереи, без которой База даже просто одного человека прокормить не сможет — на автоматическом грузовике, который ещё надо посадить.

Получается так, что вся его жизнь зависит от нормальной его посадки.

Третий, модуль — тягач, который быстро и легко мог бы притащить все те самые четыре модуля опять таки застрял на орбите. Он всё это время был прицеплен к экспедиционному кораблю и должен был быть уже перецеплен на 'Ласточку'. Там же находился большой контейнер с запасами пищи — типа НЗ, рассчитанный на 6 человек и на солидный период времени.

— Ну, то, что случилось, не смертельно — начал осторожно Владимир чтобы не выдать своего волнения — это всего лишь означает, что я здесь застрял, и застрял надолго. Спускайте 'грузовик', буду достраивать Базу. Как-нибудь сам управлюсь. Конец связи.

Настроение было, что и говорить, скверное. Чтобы заглушить дурные мысли Владимир прибрал командный отсек, развернув в рабочее положение всё, что было до этого свёрнуто и закреплено, расконсервировал одно спальное место и поужинал.

Когда же температура в отсеке поднялась до 16 градусов, он снял скафандр и завалился спать. Всю ночь его мучили кошмары.

На следующий день, как и было намечено изначально, он полдня провозился с развёртыванием первой секции оранжереи. Прошло всё это гладко и без происшествий. Не зря на Земле до автоматизма тренировали. Проверив отчёт по герметичности высветившийся как обычно у него на стекле гермошлема перед глазами, Владимир выключил его и отправился на Базу. Этим временем, автоматика начала первый запуск оранжереи. Владимир это определил, лишь дойдя до шлюза — появился звук компрессора нагнетающего для хлореллы оранжереи углекислый газ марсианской атмосферы. Отметив это, Владимир удовлетворённо кивнул и вошёл в шлюз.

Вот тут то его удача и кончилась. Лишь дойдя до пульта связи он вспомнил, что грузовик должен был сесть ещё пол часа назад.

То есть пол часа назад, Владимир должен был услышать шум посадки того самого грузовика. Не обратить внимание, на такое было бы весьма затруднительно. Так как грузовик был в четыре раза тяжелее 'Ласточки' и тяга его двигателей естественно должна была быть соответственно в четыре раза больше, а шума от их работы — тем более.

Уже садясь в кресло перед экраном связи он в общем знал ответ.

— Где он сел? — это были первые же его слова, когда зажёгся экран.

— Он сел в семидесяти километрах к западу от Базы. Автомат из-за сбоя потерял маяк.

'Они сказали 'сел', значит груз цел...' — подумал Михаил, но тут до него дошла цифра -70 км. А это означало, его смертный приговор.

Кто хочет умереть — шаг вперёд!

Кто не боится смерти — десять шагов вперёд!

Вот вы сами, примерьте на себя ситуацию, когда тебе сообщают, что вас ждёт неизбежная, долгая и мучительная смерть.

Примерили?

И каково?

То-то же! Поэтому никогда и никому не говорите, что герои не боятся. Все мы люди-человеки и ничто земное нам не чуждо.

Но чем же тогда, спросите вы, одни люди отличаются от тех, кого справедливо называют 'тварь дрожащая'? От тех, кто ломается даже от малейшей угрозы благополучию (даже не жизни!) их дражайшей персоны.

В сущности ответ в постановке вопроса. У одних просто достаёт сил и ума сломать страх и поступить ему вопреки. Именно эти люди, у которых достало и ума и сил преодолеть в себе страх и 'въезжают на белом коне в вечность'. Часто по трупам тех, кто сломался. Именно слабаки и трусы, гибнут в первую очередь.

Не верите?

Примеров из истории тьма!

Хотя бы из истории войн. Те войска, которые побежали в панике — несут самые большие потери. Иногда даже до 100%. Те же, кто устоял — те и дожили до Победы.

Вы не верите потому, что выжившие чудом трусы, впоследствии и создали 'дарвинистскую' теорию, о том, что в первую очередь гибнут Герои. Создали для своего оправдания — оправдания своей трусости.

Да, Герои гибнут. Но реже. Гораздо реже трусов. Гораздо реже, так как у них, в отличие от трусов, хватает ума и сил вовремя побороть страх. Ибо именно страх в экстремальной ситуации убивает в первую очередь. Именно страх, побеждает труса, вышибая ум и совесть. Лишая сил и средств к нахождению наилучшего решения. И не только для себя, но и для всех тех, кому он обязан хотя бы своим собственным существованием, жизнью.

Страх лишает возможности думать, оставляя только дикие инстинкты животного, которое мечется в панике, как будто вокруг него горит лес. И часто, именно этот страх бросает это двуногое животное именно туда, где оно быстрее всего закончит свою никчёмную жизнь.

Чтобы найти выход, чтобы победить, нужно сохранить себя. Сохранить человеческое достоинство, которое и является главной опорой Ума. Того самого, который и позволяет найти именно те самые решения, которые в сложившейся ситуации НАИЛУЧШИЕ.

Это и только это понял Владимир, когда отчаянно боролся с охватившим его страхом. Но тут ему пришёл на помощь... стыд. Стыд перед людьми, которые могут заметить его позорную секундную слабость. И именно об этих нескольких, ослепительно ярких секундах, и именно по причине до сих пор снедающего его стыда, Владимир никогда и никому не рассказывал. И не расскажет до конца своих дней.

А тогда...

Страх быстро перешёл в злость. А злость очистила мозги. Владимир вдруг представил злорадные аршинные заголовки Западных газет: 'Советско-китайская экспедиция на Марс терпит катастрофу'.

— Нет! Вот хрен я им это удовольствие доставлю! — неожиданно для всех и для самого себя выпалил Владимир.

— Чего? — не понял командир.

— Извини, задумался. Я подумал, что в Штатах будут злорадствовать по поводу вот этой аварии. Так вот... Хренушки! Обломится им! Выживу, Базу дострою и что успею и сумею из программы исследований — выполню! Командир! Ребята! Не переживайте, у Базы очень большой запас прочности, дублирование систем... да и гибкости достаточно. Не переживайте, не волнуйтесь, двигайте на Землю. Я прилечу со следующей экспедицией. Я ОБЯЗАТЕЛЬНО вернусь к Вам!

Потом было ещё одно дело, но вызрело оно далеко не сразу. Понадобился целый час сидения перед пустым экраном связи и лихорадочного обдумывания ситуации и вариантов действий.

Но для того, чтобы всё сработало как надо, нужно было послать тщательно зашифрованное сообщение на Землю.

На станции естественно были и кодированные линии связи. Предназначались они прежде всего для того, чтобы послать на Землю материал или сообщение в случае каких-либо экстраординарных находках, открытиях или наоборот происшествиях, сведения о которых нежелательно предоставлять в широкий доступ.

Проанализировав ситуации, прикинув что он имеет и что из всего этого можно выжать, Владимир пришёл к выводу, что есть хоть и мизерная, но всё-таки возможность выкрутиться. Обстоятельства предоставляли ему очень узкую щель во времени, в которую надо было обязательно постараться втиснуться. А раз так, то надо было это обстоятельство использовать и в политических целях.

Три супердержавы поставили на кон свои престижи. И для двух из них, вырвавшихся вперёд, 'потерять лицо' в миллиметре от полной победы из-за серии фантастически невероятных аварий было подобно вселенской катастрофе.

Поэтому он накатал план действий, которые должен во что бы то ни стало сделать. И сделать за ближайший месяц.

Этот план так же предполагал вполне конкретную политическую, психологическую и информационную войну на Земле.

Последнее он, так как был не вполне компетентен в этих вопросах, накатал лишь в тезисах.

Основанная идея — сохранять слоновье спокойствие и настаивать на том, что хоть и были некоторые досадные сбои, но в целом ничего страшного не случилось. У человека, оставшегося одним на Базе есть всё, чтобы благополучно дождаться следующей экспедиции и, более того, выполнить значительную часть запланированных исследований.

Но что должно было быть сделано по любому, так это сокрытие факта смертельной опасности ситуации, в которую попал Владимир.

Владимир не сомневался, что план будет принят на Земле. Во всех смыслах принят. Принят потому, что повлиять как-то на то, что происходит на Марсе не было у них никакой возможности. Правда теперь, на Владимира ложилась такая ответственность...

В это время на орбите, 'Антарес' поднял потерявшую ход 'Ласточку' на более высокую орбиту. Ту орбиту, на которой она могла бы просуществовать ещё несколько десятков лет и не свалиться на Марс. Памятуя о недавнем фантастическом невезении решили перестраховаться десятикратно.

После этого, оставшийся на внешней обшивке 'Антареса' груз перецепили на 'Ласточку' и с тем отчалили.

Тут также делалось всё с дальним прицелом: следующая экспедиция, прибывшая на Марс спустит таки на Базу этот 'застрявший' на орбите груз. К тому же, сама 'Ласточка' была спроектирована и построена так, что предполагала весьма длительную эксплуатацию. А раз так, то агрегатный отсек там был сменным. Предполагалось пригнать к Марсу уже через два года очередным рейсом автоматического грузовика, новый агрегатный отсек, который сменит очередная же экспедиция.

Но это всё должно было случиться через два года. И Владимиру надо было до этого дожить.

База

У главного модуля станции было столько функций, что и перечислить знающему их человеку было изрядно трудно. Поэтому и понадобились усилия аж трёх человек, чтобы её развернуть и запустить. Одна из этих функций касалась обслуживания вездехода. Главное в чём нуждался вездеход — топливо. Но пикантность ситуации состояла в том, что для топлива нужен окислитель. А этого окислителя в углекислотной атмосфере Марса попросту нет. Некоторые могут удивиться и справедливо указать, на то, что 'Марсоходы' бегали по Марсу питаясь от солнечных батарей. Но батареи в темноте не действуют, и мощность такого двигателя маловата. Работать вне зависимости от времени суток и условий освещения, а также обеспечить соответствующую мощность мог только ДВС. Вот поэтому то и придумали инженеры, создававшие Базу хитрый ход: первый модуль оранжереи производил не только кислород для дыхания обитателей Базы, но также сырьё для получения топлива и само топливо. Топливо производил специальный биохимический реактор, входивший в его комплект. Главный же модуль, полученный кислород на первом модуле оранжереи, мог сжижать для использования далее в наличных средствах передвижения. Тот кислород заливался в специальные дьюаровые ёмкости, размещаемые на задней площадке вездехода.

Первая задача выживания на Марсе — обеспечение Базы кислородом — была решена автоматически со вводом в действие первого модуля. Он заработал и обеспечил Владимира кислородом на веки вечные. Хлорелла, неутомимо пожирающая углекислый газ, нагнетаемый 'из-за борта' — из атмосферы Марса — производила его -в неумеренном количестве.

Вторая задача уже так просто не решалась. Обеспечить себя пропитанием можно было только через установку второго модуля оранжереи, где хлореллу можно было перерабатывать в продукты более-менее съедобные для человека. Теоретически, можно было жрать и саму хлореллу — она содержит практически все необходимые для жизни человека вещества. Но, Владимир попробовал и тут же понял: на хлореллу его долго не хватит. Вкус был отвратительный. Неделю — две, ну максимум месяц ещё можно было выдержать, но не больше.

С работающей первой частью системы синтеза пищи у него просто получался дополнительный запас времени. Именно за это время надо было придумать способ, как добраться до 'грузовика'.

'Грузовик' сел в 70 километрах от Базы, а запаса топлива у вездехода было на 70-75. То есть туда доехать можно, а вот на обратный путь уже топлива не хватит. К тому же, пока гоняли тот вездеход как тягач, 'накрутили' ещё километров 10-15. То есть реально топлива даже до 'грузовика' не хватит. Но ведь надо было не просто доехать, но ещё отбуксировать модули до Базы. А это ещё дополнительный расход топлива.

С первого взгляда проблема казалась нерешаемой. И если смириться с её 'нерешаемостью', то надо было готовиться к титаническому волевому усилию заставить себя жрать хлореллу и только хлореллу. Жрать два года...

Весьма печальная перспектива. Легче с голоду помереть.

Вывод: искать способ притащить тот самый злосчастный модуль.

... И что самое примечательное, решение Владимир нашёл вполне самостоятельно, без помощи мудрецов с Земли и вечером того же самого дня неудачной посадки 'грузовика'. И решение было весьма простым.

У вездехода сзади есть небольшая ёмкость, куда предполагалось во время поездок по поверхности Марса складывать инструменты, приборы и собранные образцы. В неё можно было безопасно поместить ещё один комплект баллонов.

Ещё один можно было, но с некоторыми неудобствами прикрутить на месте второго пассажирского кресла. Будет сильно неудобно, но если не жадничать и не рисковать, то получается уже двойной запас хода... То есть на туда и обратно уже хватит. Но это чисто на туда и обратно. И то, если двигаться по прямой.

Но уже изучение фотокарты до места посадки показало, что чисто по прямой туда можно только долететь. Так как самолётов не предполагалось, то, следовательно, придётся выписывать 'кренделя' по пересечённой местности. А это дополнительный километраж и затраты топлива. Так ведь и это ещё не всё!

Нужен было дополнительный запас топлива на буксировку. Значит, нужна ещё пара комплектов! Но ведь они в вездеход уже по любому раскладу не поместятся.

Следовательно, поступаем по принципу туристско-альпинистской 'заброски': вывозим эти дополнительные запасы и выгружаем их на нужных третях пути. Далее, с двумя комплектами едем до 'грузовика', цепляем нужный модуль и тащим его к Базе. Проезжая 'заброски' выгружаем опустевшие баки и загружаем на их место полные. И тащим далее модуль.

Красиво?

Просто?

Возможно...

Но уже с первого захода этой схемы чуть не наступила печальная развязка.

Когда Владимир добрался до 'грузовика' он увидел то, что ожидал: вокруг опустевшего агрегатного отсека одноразового 'грузовика', лежали четыре модуля, которые были автоматически отстёгнуты в момент посадки. Стояли нормально — на колёсах, 'кормой' к 'грузовику', образуя собой эдакий крест. И сел ведь, падлюка, на ровную площадку посреди бугра три склона из которых были весьма круты и только один давал возможность безаварийно стащить модули. ЭВМ 'грузовика' весьма ясно и правильно определила площадку как достаточно ровную и достаточно большую, чтобы поместились на ней отстёгиваемые модули. Но этого явно было недостаточно для того, чтобы нормально подцепить и утащить их.

Беда состояла в том, что нужный модуль оказался по ту сторону от Владимира, причём стоящий на краю глубокой ямы с настолько крутыми откосами, что если бы Владимир попытался буксировать его в том направлении, то из ямы бы он модуль заведомо не вытащил. Пришлось растаскивать два модуля прежде чем стало возможно уцепить нужный и начать его буксировку. Заняло это слишком много времени. К тому же Владимир неверно рассчитал собственные нагрузки и ресурс ранца скафандра. В результате он был вынужден бросить модуль аж в 15 километрах от Базы и отчаянно гнать вездеход.

Когда он закрывал за собой внешнюю дверь шлюза Базы в глазах начинало предательски темнеть, а руки и ноги слабеть. Он осел на пол, и из последних сил, чувствуя как шлюз наполняется воздухом, рванул гермошлем скафандра. Остатки воздуха тут же вылетели из лёгких и он потерял сознание. Хорошо, что очухался весьма скоро. А то вполне мог бы замёрзнуть — шлюз не отапливался.

Дотащить модуль до станции, присоединить его и запустить он смог лишь через 3 дня, когда поспела очередная порция топлива для вездехода.

Нет надобности говорить, что всё это время эпопеи со вторым модулем оранжереи пришлось жрать хлореллу. Владимира до сих пор передёргивает от воспоминания о тех днях и о её вкусе.

Что такое 'депресняк' и как с ним бороться

Природа великий 'развлекатель', а среда человеку абсолютно враждебная — тем более. Если не перестрахуешься — наверняка будет худо. Но, так или иначе, при борьбе с угрозами внешними, часто как-то незаметно уходят из сферы внимания угрозы внутренние. А эти угрозы могут стать не менее фатальными для человека. И одна из главных угроз для человека, оказавшегося в таком положении как Владимир сохранить не только работоспособность, но и рассудок. Мало кто из людей даже отдалённо может представить то, насколько тяжёлым может быть одиночество. Не могут, так как мы — люди — постоянно живём в обществе людей. Даже отшельники, религиозные фанатики или просто больные на голову люди, уходящие от цивилизации. За очень редким исключением уходят и теряют контакт с людьми очень надолго. Чаще всего это одиночество неизбежно скрашивается раз или несколько раз в месяц посещениями людей. Да и само по себе подспудное осознание факта добровольности самозаточения и самоизоляции и возможности в любой момент вернуться к людям, действует очень благотворно, так как на самом деле является живым и постоянно действующим мостом с остальным миром людей.

Но стоит только отобрать хотя бы на небольшое время эту самую возможность вернуться и ситуация кардинальным образом меняется. Пример? Камера одиночного заточения. Во все времена у всех народов, данная мера наказания считалась одной из самых жестоких. И как бы ни была горяча поддержка 'людей с воли', отсутствие возможности живого диалога очень сильно давит.

Марс в этом смысле мало чем отличается в этом смысле от камеры-одиночки. Да, конечно, при желании можно поднапрячь земные ресурсы связи и устроить эдакую межпланетную болтовню. Чтобы хоть чем-то помочь своему заплутавшему космонавту, Земля на такое пойдёт. Но как быть с тем фактом, что часто для того, чтобы просто получить ответ надо ждать не менее получаса? И дело тут не в элементарной нерасторопности отвечающего — дело в банальной конечности скорости света.

Особо тяжко стало, когда Земля вошла в 'верхнее соединение' и скрылась за Солнцем. Полное отсутствие какой-либо связи. Весь предыдущий месяц связь медленно ухудшалась пока планета 'наползала' на солнечную корону. Но настал день, когда очередной сеанс связи был пропущен и настал длительный период полного радиомолчания Земли.

Владимир ещё неделю по инерции мотался по окрестностям, собирал образцы, делал пробы, ставил эксперименты, но всё равно наступил предел. Кризис.

Наступил кризис плавно и незаметно. Напряжение копилось давно, и требовало выхода.

В тот день Владимир укатил на своём вездеходе довольно далеко к давно запримеченным скалам. Там в них постоянно что-то отсверкивало, явно были какие-то кристаллы, которые только и ждали, чтобы к ним пришёл некто с геологическим молотком.

Когда Владимир подкатил поближе, там действительно обнаружилась пара достопримечательных кристалликов, которые были немедленно отделены от основания и переправлены в контейнер. Скол на скале, благодаря которому на свет вылезли эти кристаллы, был весьма свежий — выветривание на Марсе хоть и было очень медленным — медленнее, чем на Земле, но всё равно ни на минуту не останавливалось. Владимир потратил ещё минут десять на исследование свежего скола. Делал он всё это весьма 'автоматизировано' со своей стороны. Но хоть он и был занят вполне конкретным делом, мысли его были далеко. И мысли эти были не из лёгких. Весьма дурное состояние, так как он через минут пятнадцать вдруг обнаружил, что стоит перед этой скалой, тупо на неё смотрит и совершенно механически, бесцельно лупит её геологическим молотком. Что называется — 'приехали'. Депрессия во всей красе.

Владимир медленно опустил молоток и огляделся.

...и ничего нового опять не обнаружил. Всё та же красно-коричневая, песчанно-булыжная и очень просторная клетка. Привычный, тёмно-синий горизонт, привычный же деловито выползающий на небо Фобос... и совершенно отвратная, липкая, засасывающая апатия.

Владимир отбросил геологический молоток в сторону вездехода и тяжело опустился на ближайший большой валун. Молоток звякнул, кувырнулся в марсианском воздухе и застрял в щели между булыжниками как хвост задрав к тёмному небу свою рукоятку.

Тишина... ни ветра ... ничего.

Только всего-то и звуков, что собственное дыхание отдающееся в гермошлеме, да редкое и тихое биканье системы контроля скафандра.

Владимир сидя дотянулся ботинком до лежащего неподалёку булыжника и погонял его по рыжей пыли. Делать ничего не хотелось. Хотелось только вот так сидеть, и смотреть, смотреть и сидеть... Полностью отдавшись вязкому и неторопливому течению времени...

Сидеть наблюдая как медленно скользит Фобос по тёмному небу, как медленно поворачивается тень скалы возле которой он сидел, по мере того, как продвигается Солнце на местный запад.

'Нда! Так не дело!' — подумал Владимир продолжая катать подошвой ботинка всё тот же булыжник — 'какая ирония судьбы! Загнуться не от каких-то объективных обстоятельств, а просто от апатии. Выжил, достроил и запустил Базу, обеспечил себя всем необходимым для выживания — еды, питья, кислорода завались! — и теперь просто тихо и незаметно для себя самого загибаюсь от элементарного депресняка!'

Обидно!

Досадно!

'... Но это уже тоже тот же депресняк,' — оборвал себя Владимир, и пнул булыжник отправляя его в полёт вниз по склону. Тот как обычно, далеко не улетел, застряв на первых же метрах.

Владимир поднялся на ноги, подобрал контейнер с образцами, выдернул молоток из щели между камнями, и медленно зашагал к вездеходу.

'Ведь после, кому расскажешь об этой Опасности, не поверят' — хмыкнул Владимир — 'Как не романтично! Загнуться не от природного вселенского катаклизма, а от банальной земной депрессии'.

...Да-да! Вот-вот! Но чтобы об этом иметь возможность рассказать, надо для начала не загнуться...

Забросив ношу в ящик за спинкой водительского кресла, Владимир влез в вездеход, отжал тормоз, развернул его вниз по склону. Следующие минут десять он с наслаждением слушал хруст камней под колёсами катящегося под горку вездехода.

Приятное занятие однако — кататься под уклон по инерции.

'Ну — рассудил Владимир — если это будет лекарством от напирающего депресняка, то может быть и выбрать склон подлиннее и пару раз с него скатиться?

Не, мало будет! Эти склоны, что возле Базы, несколько маловаты...

А что если!?!.. '

Мысль была настолько дикая, что по началу даже напугала. Владимир резко её оборвал и засунул поглубже в загашники памяти. Как говорится — 'от греха подальше'.

Докатив до Базы, и привычно загнав вездеход в 'гараж', он прошёл в главный отсек.

Поставил на стол контейнер с образцами, но открывать не стал. Идея, которая пришла ему в голову на обратном пути, уходить не только не желала, а всё более и более захватывала.

— Та не! — сказал он вслух и чтобы отогнать её как назойливую муху, открыл контейнер и стал перебирать образцы. Те самые кристаллы, что он срубил сегодня, завернув на ту скалу, оказались довольно крупными кристаллами граната. Сдув с них пыль и полюбовавшись их совершенными формами он выставил их перед пультом связи.

— И тем не менее...

Как ни бегай, но с депрессией надо разбираться и разбираться жёстко. Как ни крути, но одним из серьёзнейших 'лекарств' от неё — продуктивная, разнообразная и захватывающая деятельность.

Вот было ли у меня — продолжил рассуждать вслух Владимир — время и повод предаваться унынию, когда я боролся за свою жизнь?

Ответ: нет!

Что же сейчас не хватает?

Да не хватает всё того же 'бега с препятствиями'. Заела рутина.

Даже то, что когда-то казалось верхом безрассудства, с течением времени стало обыденным. Стали весьма обычными и дальние походы-поездки вдаль от Базы. Когда уходит неизвестность, когда знаешь чего надо реально бояться, а что ерунда и фикция, приходит опыт и знание того, как сделать то, что ранее казалось невозможным.

Вывод: настало время сделать нечто такое невозможное...

И сделать так, чтобы это реально было на пределе возможного и заняло бы как можно больше времени, сил и интеллектуальных возможностей. Нужна была Цель, достижение которой соответствовало бы таким параметрам. И эта Цель...

Эта Цель всегда была рядом: Гора Олимп — самая высокая гора Солнечной системы! Самый высокий вулкан Солнечной системы.

Чем дальше Владимир думал об этой супергоре, тем больше она его привлекала.

— А что если?! Что если повторить опыт с перетаскиванием модулей Базы?

Ведь на Земле, альпинисты в Гималаях именно так и поступают. И называется та тактика именно Гималайской — создать последовательную цепочку лагерей до Вершины.

В случае с горой Олимп, надо было создать цепочку из пунктов, где закладываются баки с горючим для вездехода... А ранцы для скафандра по любому раскладу, придётся тащить с собой изначально...

Сколько закладок понадобится для достижения Вершины? Две? Три? Если больше то не хватит запасных баков... И вообще, во сколько времени это выльется?

Владимир вывел на экран фотокарту горы и с головой ушёл в подробнейшее планирование...

Через месяц, когда Земля наконец вышла из-за Солнца и связь стала устойчивой Владимир аж лучился энергией, чем изрядно удивил практически всё руководство. Да и не только их.

Они терялись в догадках, что это их 'марсианскому зимовщику' так резко настроение прибавило, а сам 'зимовщик' помалкивал.

Но наконец, настал тот день, когда он предупредив, что следующий день будет долго работать вдали от Базы, и возможно, пропустит сеанс связи, действительно на связь не вышел. Но и на следующий сеанс он отправил не подробный отчёт как обычно, а короткое послание и записи... но ТАКИЕ!..

А дело было так.

По марсианскому времени он выехал на восхождение чисто по-альпинистски — задолго до восхода Солнца. В три часа по местному.

Снаружи, как обычно, было минус семьдесят по Цельсию, и Владимиру как ему ни не хотелось, но пришлось включить обогрев.

Темень была конечно изрядная, но ландшафт по курсу движения, был хоть и плохо, но виден. В этом ему помогал медленно ползущий среди бесчисленных звёзд марсианской ночи Деймос.

Только отъехав от Базы на километр, Владимир обернулся. Чтобы бросить прощальный взгляд на её огни — вернуться предстояло весьма не скоро. Он сам озаботился, чтобы тех огней было побольше. Так что в этом База выглядела чуть менее нарядной чем новогодняя ёлка.

Обширное пятно света, заливающего окружающую местность, выхватывало из окружающей тьмы и Базу, с её уже ставшими привычными постройками и пристройками, и те унылые пыльно-булыжные, скальные детальки рельефа, что её окружали.

Владимир даже помахал на прощание ей рукой.

После нажав на педаль газа он рванул вперёд — туда, где в ночи поверхность Марса всё более и более выгибалась кверху уходя в звёздное небо на высоту более 20 километров.

Гора была чудовищно большая, но и чудовищно выветренная. Горизонтальных площадок на пути наверх было более чем предостаточно. Владимир последовательно проехал все три своих 'заброски', совершенно без каких-либо приключений.

Тут же он и встретил восход солнца. Отличие в восходе солнца, от тех, что он наблюдал прежде, было то, что ныне он целенаправленно карабкался на своём вездеходе, по направлению стремительно опускающейся вдоль склона, границы тьмы и света. Где бы на Земле — вершина горы, освещённая утренней зарёй, смотрелась бы рыжей на фоне фиолетового неба. Здесь же восход не был красным. И небо, так высоко над Базой, уже не было тем самым тёмно-фиолетовым. Здесь оно было чёрным и звёздным.

Эти минуты восхода прибавили и проблем — местность впереди, перед вездеходом, ещё не освещённая солнцем стала с трудом различаться на фоне сияющей впереди вершины горы. Но это продолжалось недолго.

Полыхнув короной, солнце выставило свой край из-за горизонта, и окружающая местность тут же преобразилась. Засияли камни, скалы и щебень под колёсами, а пустыня далеко внизу медленно, но всё быстрее стала наливаться красками от светлеющих сумерек и от великого 'маяка' вершины. Ещё через пол часа, восходящее солнце добралось таки и до окружающих ландшафтов, от чего вся местность на некоторое время приобрела несколько сюрреалистический вид — ярко сияющие извивы полуразрушенных хребтов, вершины выветренных скал, на фоне сливающихся с мраком космоса угольно чёрных, извилистых провалов между ними. Эти чёрные провалы и пятна, как ржавчина изрезавшие всю местность, сливались с чернотой космоса, подчёркивая этим своё органическое с ним единство. Создавалось впечатление, что вся эта местность, как бы плывёт среди мрака вселенной и сквозь дыры в ней, всё также, но снизу проглядывает бездна. Только через пол часа, после восхода, когда солнце прогнало и этот, задержавшийся в ямах и расселинах мрак, местность вокруг приобрела более-менее привычный вид.

Его вездеход сейчас стоял на одной из тех обширных и многочисленных горизонтальных площадок, что он тщательно выискивал.

Встретив восход Солнца (не забыв, правда, как заправский турист, сделать панораму), Владимир ещё раз огляделся по сторонам. Он вовремя добрался до этой площадки — как раз перед тем, как местность под колёсами вездехода совсем перестала различаться, потерявшись на фоне блеска вершины. Тут лежала его 'заброска'. Владимир залез в кресло водителя и вырулил вездеход к большому, с небольшой дом, валуну, за которым он сложил баки с последней заправкой. Он этот валун выбрал потому, что за ним большую часть дня сохранялась тень и баки, с кислородом не нагревались солнцем, что могло бы привести к нежелательным последствиям. Из-за холода за ним, прямо под стенкой, за многие тысячелетия в ямке, накопился целый ледничок замёрзшей углекислоты. Именно на нём он и расположил свою последнюю заброску.

Владимир аккуратно обогнул булыжник и пятясь по пушистому углекислотному снегу, подогнал вездеход к тележке-прицепу гружёному баками. Эту тележку он соорудил из запасных частей, которые были на Базе для ремонта вездехода и большого тягача ныне застрявшего на орбите. Далее предстояло ехать с прицепом. Медленнее чем до, но топлива для вездехода и заправленных баллонов для скафандра, здесь уже с серьёзным запасом хватало до верху. Владимир тут сознательно добавил огромный запас на 'всякие прочие' неучтённые 'кренделя', что он мог не заметить на пути к вершине, изучая путь по фотокарте.

Старая-добрая поговорка 'гладко было на бумаге, но забыли про овраги' не просто так предками придумана была.

Прицепляя тележку, он обратил внимание на то, что она слегка присыпана 'снежком'. Видно в его отсутствие тут побывала небольшая тучка. Даже следы его собственных подошв, оставшихся на снегу с прошлого его здесь пребывания, тоже слегка заплыли.

Он снова сел за руль вездехода и плавно тронул его вперёд. Пересёк медленно границу света и тени, от чего на блистере скафандра тут же залегла привычная радуга, и развернулся чуть-чуть наискосок впереди лежащего склона. Теперь перед ним лежала полная неизвестность. Уже привычная неизвестность.

Привычная потому, что он уже больше года так, последовательно, расширял границы изведанного каждый раз шагая за неё. Впрочем как и всё человечество вместе с ним. Это прибавляло гордости и ощущения значимости свершаемого.

За то время, как он здесь на Марсе, катался на вездеходе, он стал почти что единым целым с ним. Он настолько с ним свыкся, что ощущал любую неровность под его колёсами, как ощущал бы камешки под подошвой шагая непосредственно по поверхности.

Слегка посунувшись боком вместе с тележкой на слишком крутом для него склоне, вездеход выкинув султан пыли из-под колёс вырулил на более пологий участок и мерно покатил вперёд, по направлению к ориентиру этого участка пути — остроконечной скале, где-то в полукилометре впереди по склону.

Владимир скосил глаза на руки, сжимающие рулевое колесо вездехода — на скафандре быстро таяли и испарялись клочья углекислотного снега, налипшие на рукава, пока он возился с прицепом.

Владимир придавил педаль газа и стал карабкаться вездеходом на ту часть горы, которая до этого им совершенно была неизведанна.

Но и тут его совершенно ничего не 'удивило'. Разве что тени стали чуть резче и глубже, а над головой, при светящем яростно солнце, было видно множество звёзд.

Тут, в двадцати одном километре над Базой, на самой здоровенной горе Системы, окружающая среда уже мало чем отличалась от открытого космоса: и чёрное небо со звёздами, и резкая, бледно розовая линия горизонта, еле-еле намечающая тонюсенький и жиденький слой атмосферы. Эта гора почти совсем торчала в открытый космос. Одно хорошо — видно было отсюда ну очень далеко. Даже обычная здесь 'маленькая' тучка, цепляющаяся в это время за склон горы (именно она тут прибавляла 'снегу' по ямам), ему вид не испортила — видно решила в этот день не появляться.

На краю кратера он сделал то же, что и его земные собратья-альпинисты — снял круговую панораму, сложил тур из окружающих камней, вложил в этот тур заранее заготовленный металлический пенал с запиской от себя (ну очень наглого характера ) и на фоне всего сфотографировался.

Обратно катил с выключенным двигателем. Хорошо разогнался.

Если бы это было на Земле — сказал бы 'с ветерком', но какой может быть ветер тут, где почти что космос...

Владимир слегка встряхнулся освобождаясь от магии воспоминаний. Да! Вот сейчас, когда вся эта авантюра с горой дело двухлетней давности, весьма приятно вспомнить подробности, похихикать над трудностями и опасностями.

Правильно говорят, что: 'приключение, это когда кто-то другой где-то далеко попадает в крутые неприятности '.

Приятно, когда сидишь в тёплом помещении, на Земле, за кружечкой чая, а на Марс смотришь не сквозь гермошлем скафандра, а через монитор 'планшетки'.

Вот там как раз крутятся кадры, как вездеход, катится по покатому краю кратера. Горизонт и местность в кадре всё время прыгают туда-сюда, когда колёса вездехода наезжают на крупные неровности и валуны. Синхронно, с толчками кренится и подпрыгивает, стараясь удержать вертикальное положение, сидящая впереди за рулём фигура в скафандре. Телекамеру, в этот раз Владимир оставил включённой и закреплённой в полутора метрах за спиной.

Тут край кратера смотрится через телекамеру как каменистое и бугристое плато, в то время как зубец кратера, на который вот-вот начнёт забираться вездеход — наоборот, как гора.

'Жаль — подумал Владимир — я там поторопился'.

И торопился по вполне понятной причине, а так 'по уму', надо было бы сделать пару остановок и покрутить камерой вокруг. Я же это сделал только на самом верху.

Владимир оглядел зрителей.

Наверняка многие уже не раз видели эти кадры, но всё равно смотрят не отрываясь: Вадик даже челюсть отвалил. Смотрит, разинув рот. Один Николай на чай налегает. Кажется, уже пятая кружка... и как в него столько влезает?

На экране пошли впечатляющие 'картинные' фото с Фобосом на заднем плане...

— Так как рассказывать было бы слишком долго, а отчёт писать ещё дольше, я отослал на Землю просто пакет из некоторых фото— и кинофрагментов.

Что я им отослал? Я отослал панорамы и фото с зубца кратера горы Олимп.

Сначала на Земле не поняли, что видят. Потом не поверили, потом, когда поняли и поверили разразился страшный скандал.

До меня докатились лишь его отголоски.

Отголоски в виде мягкого разноса, который мне 'за безрассудство' устроили руководители проекта.

Выставили же меня отчитывать Рафика Юнусовича, мужика с хорошим чувством юмора. Так что сей 'разнос' я смотрел как по телеку вы сатириков смотрите.

Жаль, что его ни тогда не показали, ни сейчас, не покажут пока не улеглись все страсти вокруг этой экспедиции.

Вы бы тоже оценили бы.

Цитирую фрагмент почти дословно.

'Владимир, ты пойми, мы очень рады, за тебя, что ты покорил такую гору, но нельзя же так рисковать!

Ты же сам понимаешь, что от того, доживёшь ли ты благополучно до прилёта 'Второй', слишком много чего зависит.

Но когда мы получаем от тебя такой вот 'отчёт'... да нас всех в ЦУПе чуть Кондратий не хватил! Правительство валидол ящиками трескает, из-за нашей экспедиции в ЦК у некоторых тик уже хронический. Ну умоляю тебя, дорогой, не надо так больше а, от лица всех прошу! Не губи а?!'

Ну посмеялся я, но ведь за всем этим весьма серьёзные дела стоят, поэтому говорю серьёзно.

— Давайте каждый будет решать свои насущные проблемы. Вы свои, я свои. У Вас сейчас проблема вовремя и благополучно запустить 'Вторую'. У меня же благополучно дожить до её прибытия как минимум.

Так вот, у меня сейчас была очень серьёзная проблема — сенсорный голод. Изумительно мерзкая штука, я вам скажу!

ПРОСТО уходом в работу её не решить, а за окном такие пейзажи, что скулы сводит от скуки. Всегда одно и то же: песок, камни, луны. Луны, песок, камни. Всегда одни и те же. Какой у меня был выход, чтобы не взвыть на Фобос с Деймосом?

Сделать НЕЧТО, что заставит выложиться полностью. Но не только физически, но и интеллектуально, и эмоционально.

Вот восхождение на Олимп. Да я там каждый шаг, каждое движение, каждый жест просчитывал и пересчитывал помногу раз, чтобы максимально перестраховаться!

Вездеход даже переделал!

Как переделал?

Хорошо, переделки вышлю специальным пакетом.

Рисковал ли я?

Да рисковал. Но не намного более чем в любую другую поездку по Марсу до этого...'

— Вот так! Такой диалог вышел...

Немного помолчали. На экране планшетки крутились кадры того самого 'восхождения'. Теперь там в кадре застыл вездеход. Снималось с очень большого расстояния, из-за чего он казался, на фоне окружающих булыжных пространств, просто забытой детской игрушкой с тележкой-прицепом. Камера скользнула сначала вверх, зацепив чёрное небо со звёздами, а затем опустилась вниз. Туда, где вдали, внизу расстилались пейзажи окружающей Олимп местности.

'Что ни говори — подумал Владимир — но красиво получилось'.

Но тут общее молчание прервал Михаил поинтересовавшись историей и технологией получения знаменитого 'Фото С Вершины'.

— Как я получил такую замечательную фотку с Фобосом? Элементарно! Я знал когда он появится из-за горизонта и где. Поставил камеру на треножник, выставил на ней максимальное увеличение, навёл на тур, ну а дальше 'дело техники': вовремя добежать до тура, развернуться и поднять в салюте геологический молоток прямо вслед восходящему Фобосу.

Ну а ту передачу на Землю, где я оправдывался за Олимп, я закончил следующим сообщением, так же имевшим далеко идущие последствия...

— Кстати — говорю — все флажки сейчас на вершине в туре торчат... У меня здесь только нарисованные остались, что на боках станции и на нашивках. Так что 'Второй' — особый заказ: привезти запас флагов и что-то типа флагштока.

Возвращение

Где наша не пропадала...

После истории с 'восхождением' наступил перелом. Я уже знал, что бóльшая часть времени 'зимовки' на Марсе прошла. Осталась меньшая и с каждым днём она становилась всё меньше. Да и за то что я тем 'восхождением' очень многим доставил кучу неприятностей, меня грыз стыд. Так что старался больше таких 'фортелей' не откалывать. Для меня самой частой в то время вылазкой стала поездка на 'ледник'. Как за пробами так и за запасами воды.

Со 'Второй Марсианской Экспедицией' должны были прилететь не только люди на смену, но и должны были прибыть ещё несколько секций для уже мобильной Базы. А для этого нужна была дополнительная вода. Вот я и мотался долбить ту замёрзшую грязь. Там, конечно есть и толстенный пласт чистого льда. Но в то время для меня с теми моими возможностями он был недоступен. Там нужно было альпинистское снаряжение. Так что приходилось довольствоваться тем, что есть.

Параллельно, конечно, продолжал по настоятельным просьбам наших биологов искать жизнь или её останки. Но как ни старался, так и не нашёл. Очень хотелось, найти. Но увы: Марс оказался биологически совершенно мёртвой планетой.

Пока шарахался по окрестностям нашёл ещё несколько мест, весьма перспективных для добычи льда. Нашёл кучу минералов. Попутно освоив на хорошем уровне геологию. Нашёл даже несколько небольших месторождений всяких полезностей, окромя льда.

И вот, пока так бегал-прыгал, катался по Марсу, сам не заметил, что он мне стал нравиться.

Та, каменистая пустыня, что вы обычно видите. Это ведь далеко не весь Марс. Да, пустынь там много, но кроме неё есть ещё много крайне симпатичных мест, и на них натыкаешься, стоит ишь подальше укатить от Базы. Последние четыре месяца перед прилётом смены я забирался всё дальше и дальше на мною же модернизированном вездеходе.

Там есть очень красивые места... А цветов и их оттенков поболее чем привычные уже красно-коричневые.

Прибавляло уверенности и оптимизма ещё осознание даты прилёта следующей смены, а значит и возвращения домой.

Человек, такое существо, что он приспосабливается ко всему. Да и неприязнь к Марсу, что была во мне поначалу, она ведь была вызвана всего лишь той нелепой случайностью с 'Ласточкой'.

Я неосознанно воспринял эту катастрофу, заставившую бороться за свою жизнь, как личное оскорбление.

А осознав это я стал прежним. Тем самым романтиком, что летел на Марс готовить его полномасштабное освоение.

Вернулся мой оптимизм. Исчезла сур-р-ровость, что гнула меня эти полтора года, вызванная необходимостью бороться за свою жизнь. Я смотрел на пески Марса и видел уже не только пески и булыжники. Я видел его дикую красоту, я видел то, что спит под этими песками миллиарды лет, и ждёт. Ждёт нас. Ждёт, чтобы мы разбудили эти реки, что некогда текли полноводным потоком, моря, что катили валы по бескрайним просторам, ветер и дожди, что когда-то трепали, мыли и полоскали эти мёртвые скалы.

Ведь по сути, Марс не мёртв. Он просто спит. И отсюда его извечное безмолвие лишь раз в два наших года на несколько месяцев прерываемые пылевыми бурями.

И бури те суть механизм, миллиарды лет назад заведённый и тикающий как будильник: тик-так — один марсианский год. Тик-так..., который вот-вот взревёт и превратится в бурю пробуждения.

А ведь так и будет пройдёт лет 50, поставим таки за Марсом то самое 'Суперзеркало'... Ну типа тех, что ныне у нас на геостационаре находятся и в полярную зиму заполярье освещают, но только гораздо большие по масштабу и размерам, чем околоземные. И закипят тогда полярные шапки, потекут реки из плавящихся подпочвенных льдов. Появятся моря и океаны.

Но перед этим грянет не просто буря, а всем бурям Буря!

А вот когда она уляжется, когда установится новое равновесие, Марс преобразится, там будут реки и водопады. Озёра и моря. Там будет почти нормальной плотности атмосфера. Правда, наполненная углекислотой. Но и это ведь не беда — ХЛОРЕЛЛА очень быстро пожрёт её, наполнив кислородом. И вот тогда, настанет главная пора, Главного освоения Марса. Мы засеем его, засадим лесами и садами.

Так что 'будут на Марсе яблони цвести'. Будут.

В План записано и он свёрстан! А раз так, то он будет выполнен! Иначе у нас не бывает.

В это время я всё больше и больше стал приглядываться к Марсу совершенно с другой стороны. Я всё чаще стал представлять, что будет здесь лет через сто — сто пятьдесят, когда поднимутся леса, а климат станет вполне устойчивым и вполне тропическим.

Я стал рисовать. Но не так, как обычные художники — Там у меня таких возможностей не было — а на ЭВМ. И в этих картинах я хотел представить ЧТО будет там, где я побывал. Я видел уступы, в руслах давно высохших рек, я видел те скалы и берега. Я часто останавливался и грезил наяву, представляя как с тех же уступов будет греметь водопад, а по берегам шуметь лес. И чем чаще я это представлял, тем яснее всё это видел.

Я видел башни грозовых облаков над закатными морями, я видел ЭТИ 'луны Барсума', светящие сквозь облака, я видел закат Солнца и одновременный восход Кольца, сияющего в ночи и превращающего ночь в день.

Того самого, состоящего из зеркал, которое мы построим за Марсом чтобы обеспечить Марс таким же притоком тепла, как и наша Земля...

А может и чуть-чуть большим, чтобы было чуть побольше тропиков и поменьше холодных зон. И всё это я изображал на своих картинах.

Весьма реалистичные картины получились однако, из-за чего амеры потом долго (да кажется и по сейчас) спекулировали на тему, что на Олимпе я не был, а всё это просто нарисовал. Их даже не убедили снимки, сделанные с орбиты, с большим разрешением, где вполне чётко видны и флаги, и отражатели, что я там выложил и оставил.

А ведь оставил я их там и выложил именно для того, чтобы потом уже ни у кого не было сомнения, что я там ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БЫЛ, если они будут видны из космоса.

Я думаю, что какая-то из очередных экспедиций таки снова поднимется на Гору и, возможно, кого-то из амеров с собой прихватит. Впрочем, что с них убогих взять, если они даже СВОЁ собственное достижение 1969 года умудрились попортить серией 'улучшающих' фальсификаций?! Теперь на нас же свои грехи переписать пытаются.

Да и хрен с ними! Что НАМ их убеждать?! Мы Марс УЖЕ осваиваем...

Вот так я работал и развлекался, пока по небу не покатилась новая звезда — прибыла СМЕНА.

Танец, что я исполнил?

Не! Это был не экспромт! Я долго готовился и долго тренировался. Я давно подумал, что наш родной гопак выполненный в скафандре на песках Марса будет смотреться убойно. Гравитация там, правда маленькая, но всё равно эффектно вышло!

Хотел позабавить прибывающих, да и Землю тоже. Что типа я тут, как полагается, занимался не только научными исследованиями, но и спортом — на Олимп взошёл, булыжник поднимал как штангу и об искусстве не забывал — картины рисовал, танцевать учился... в скафандре... и следующим сменам того же пожелал и 'наказ' написал! 

Кстати, когда пришла пора покидать Базу и отправляться на орбиту, я торжественно передал Руководителю Смены Второй Марсианской Экспедиции тот самый юбилейный рубль. Помните его историю? Вот-вот! Так что рано или поздно, на Марсе очередная Смена передаст его тем, кто его через меня туда послал.

Чую, что он так и останется там, как нечто типа вымпела или 'Переходящего Знамени', который будут передавать из рук в руки следующим сменам и Экспедициям. Вот так, не подозревая о том, тот самый экипаж 'Молнии', заложил красивую традицию — ведь это не абы что, не просто монета, денежка, а это '40 лет Победы'!

При прощании состоялся достопримечательный разговор. Руководитель смены признался, что когда спускались на Марс, ожидали увидеть хоть и живого, но несколько неадекватного космонавта на Базе.

А встретили вполне нормального, как будто только что вчера проводившего Первую Экспедицию. Эдакого смотрителя-заведующего. Как будто ничего и не было.

Я только ухмыльнулся, но ничего на это не ответил. Пусть то, чего мне это стоило, останется 'за скобками' повествования.

Им там два года сидеть, и с неприятностями воевать. Не буду 'жалиться' буду хвастаться, чтобы у них повода раскисать не было. А им это сильно понадобится.

На прощание же сказал: 'Ну, я тут управился, и вам того желаю!'

За всех ответил доктор: 'Мы будем стараться, мы обещаем!'. А доктор тот самый — с Первой Экспедиции. Цай Мин-Нэн.

Возвращение

Дальше была дорога домой.

И она оказалась длиннее дороги ТУДА.

Почему так?

Да это как туризме. Помните, 'когда заканчивается поход?'. Правильно! Когда рюкзак положил дома на пол. Примерно то же было и у меня.

Когда мы стартовали на орбиту. Я даже испытал нечто вроде сожаления. Как будто дом родной покидаю.

В сущности, по большому счёту, так оно и было. База на эти долгие два года стала мне домом. Я её обслуживал, я её собирал, и теперь я её покидаю. Надеюсь, не навсегда.

Я сидел в противоперегрузочном кресле и представлял, как весь наш старт выглядит со стороны провожающих. Ведь тот, предыдущий старт я запомнил в мельчайших деталях, смотря на него 'в живую' с поверхности.

— Реактор пуск!

Чтобы не перекалить реактор в этот же момент небольшой порцией пускается водород, что видно издали появлением небольшого облачка пыли под опорами. Но уже через пару секунд, когда нейтронный поток достигает максимума, начинается старт. Во все стороны от корабля из-под опор летят пыль и булыжники. Корабль вздрагивает, отрывается от поверхности и начинает подъём, продолжая выбивать остатки песка и камней с площадки старта.

Похоже, если садиться и стартовать будут часто (а это будет уже скоро) реактивные струи снесут песок и камни до старого, базальтового основания. А оно в том месте не так уж и глубоко — проверял. Будет гладкая базальтовая, а не песчанно-булыжная площадка.

Вот начали разворот — корабль всё более и более отклоняется от вертикали и в иллюминаторе появляется снова Марс. Теперь он уже далеко — в десяти километрах подо мной. Напоследок, успеваю узнать сверху те самые места, что исколесил на вездеходе и тут наваливается главная перегрузка. Плавно так, но по-медвежьи. Ведь 'Ласточка' проектировалась ещё и как грузовой корабль как вы помните, поэтому тяга двигателей у неё ого-го! А наверх она идёт 'пустая' — без груза — от чего и ускорение её в 'пустом' виде очень большое.

Я помню как это выглядело снизу: хвост выхлопа удлинился и корабль рванулся в космос.

Нас ещё хорошо видно от Базы и, примечательная деталь: мы только вот-вот поднимемся выше горы Олимп. Всё это время её вершина была выше нас.,

Вот такая она огромная!

Но вот мы проскочили отметку 21 километр по вертикали и теперь уходим всё выше и выше. Теперь Олимп остался позади. А я уже выше той точки, что когда-то покорил.

Я представил штангу с флагами, торчащими из булыжников и неподвижных в этой сверхразрежённой атмосфере, фольгу, что я выложил у подножия того, своего сооружения в виде букв 'СССР'.

Теперь всё это позади не только во времени.

При таких ускорениях разгон быстротечен — минута, и у нашего корабля уже достаточно скорости чтобы достать до базовой орбиты корабля 'Антарес'.

Следующие 45 минут пока догоняем корабль, просто сидим и смотрим на Марс. Ребята смотрели с интересом — им тут оставаться и ещё насмотрятся. Я же смотрел на него с жадностью. И эмоции как в той шуточной поговорке: 'И где наша не пропадала? И тут не пропадала и там не пропадала!.. Так как не бывала!'.

Своими мыслями делюсь с экипажем. Они смеются и кивают в сторону, где орбиты внешних планет.

— А там — говорят — вообще пока 'ни чья не пропадала!'.

Когда догнали корабль, даже слегка грустно стало. Я понял, что одна Эпопея заканчивается, и начинается совсем другая.

Я смотрел как из тьмы космоса, из маленькой звёздочки, бегущей среди дальних звёзд вырастает Корабль, и думал, что там на Земле, мне похоже предстоит гораздо более серьёзное испытание.

И вот этот красивый корабль, широко раскинувший плоскости охладителей реактора, так похожий на фантастическую птицу, повезёт меня навстречу ему. Ощущения были более чем двойственные.

Пробыв ещё неделю возле Марса и выполнив всё, что намечалось, мы отправились домой. У Марса, как орбитальная станция, остался 'Антарес-2', одна исправная 'Ласточка' под номером два, и первая, которой через два месяца после нашего отбытия сменили разбитый агрегатный отсек.

Межпланетный грузовик-автомат, который доставил новый, прилетел почти, что одновременно с нами, только у него был двигатель малой тяги, и ему требовалось много времени, чтобы спуститься от межпланетного пространства до низкой орбиты. После разгрузки он также в автоматическом режиме отправился к Земле. Автомату безразлично, сколько болтаться среди звёзд. Его дорога обратно займёт почти 300 суток. Это нам надо домой побыстрее.

Я всю дорогу смотрел, как из тьмы космоса постепенно вырастает серп Земли, а Марс наоборот превращается в красную звезду. Всё думал, как это после такого длительного отсутствия снова спуститься на Землю, почувствовать ветер лицом и видеть мир не сквозь стекло и светофильтр гермошлема.

Странное ощущение — за эти два года Марс стал для меня более реальным, чем вся прошлая жизнь на Земле.

И вот снова мы у Земли. И на этот раз всё чуть-чуть по-другому и в обратном порядке.

'Антарес' оставили на высокоэллиптической орбите для будущих межпланетных стартов. Межорбитальный буксир, спустил нас на низкую орбиту, где мы пересели на присланный за нами малый транспортный челнок 'Заря-М'[9].

Я всё смотрел вниз, на Землю. Всё было таким знакомым и каким-то...не знакомым. Как будто видишь это первый раз. Никак не мог насмотреться. Скорее всего, заметив это меня и усадили возле одного из немногочисленных 'окон' челнока. За это я им весьма благодарен.

Преимущества этого моего нового положения я оценил сразу. Я не только видел, что делается снаружи, но и то, что делает экипаж. Слышал его переговоры между собой и с Землёй. В то время как основной экипаж 'Антареса' сидит чуть позади. Мне было до всего дело! Я хотел видеть, слышать, как можно больше. Вероятно это сказывался всё тот же затяжной сенсорный голод и мне весьма больших усилий стоило чтобы сдержаться и ни кого не 'заболтать' ещё в полёте на 'Антаресе'. Всю дорогу обратно. Всю дорогу старался сдерживаться, а тут вообще надо было просто молчать.

Но вот мы расстыковались с буксиром, и он затерялся среди звёзд. Дали 'добро' на посадку.

— 'Антарес'! Внимание! — заговорил командир экипажа 'Зари' — так как на основных полосах очень скверная погода, садимся на запасной. Наилучшие условия сейчас над Анапой. Так что садимся в аэропорту Анапы.

У 'антаресцев' это вызвало взрыв энтузиазма и шуток. Что-то типа: 'с Марса и прям на курорт'. На что командир весьма резонно заметил, что медики вряд ли им позволят вот так 'сразу и на море'. Да и восторженная толпа тоже помешает.

Но это только раззадорило шутников.

Меж тем выдали импульс схода с орбиты и 'Заря' покатилась навстречу Земле.

Долго не было ничего. Просто долгое падение навстречу атмосфере. Но вот челнок начал задирать нос, а в салоне появилась всё нарастающая тяжесть. Я скосил глаза в сторону иллюминатора. Там края плоскостей медленно наливались вишнёвым цветом, а вокруг них разгорался свет накаляющегося воздуха, постепенно вырастая в языки пламени. Челнок начало потряхивать.

Когда огонь на кромке стал слабеть, я заметил, как внизу промелькнуло побережье. Что за побережье не успел заметить, но понял только летим уже над морем.

Челнок меж тем выровнялся и я понял, что, то, что я чувствую в настоящий момент уже давно не перегрузка...

Да... отвык однако!

Пробили сетку перистых облаков. Теперь они над нами. Под нами гладь моря, и где-то далеко-далеко берег и горы... или облака? Нет, всё-таки горы.

Челнок несколько раз качнулся, выходя на линию посадочной глиссады и снова под нами вижу море. Такое большое... тёплое... на вид тёплое...

Та нет! Должно быть тёплое. Сентябрь ведь всё-таки!

А если хорошая погода, то наверняка и курортников на пляжах навалом.

Ха! Вот там сейчас переполох! Да даже если не объявляли, что 'Заря' садится именно в Анапском аэропорту, любой увидев в небе весьма характерные очертания 'Зари-М', сложит 'два и два' и получит верный вывод.

Когда пролетали над песчаными пляжами, где-то в районе пионерлагерей, снизились уже очень сильно. Были видны не только отдельные дома, но и отдельные прыгающие и машущие руками фигурки людей.

Я потом узнал, что какой-то энтузиаст, узнав, что летит на его родной аэродром, передал это в город, а там по громкой связи объявили и по городу и по пляжам. Так что на улицы и пляжи высыпало как бы не всё наличное население города вместе со всеми курортниками.

Милиции же это только головной боли добавило, так как толпа тут же полезла в аэропорт и запрудила все подъездные пути.

Ну а мы в это время достигли наконец ВПП.

Я же всё это время жадно смотрел на светло-синее небо, на мелькающие внизу виноградники и мне аж глаза резало от изобилия красок. Из задумчивости меня вывел толчок — колёса челнока коснулись бетона. Потом плавно касается бетона передняя стойка шасси и почти тут же рывок — вышли тормозные парашюты.

А я всё смотрю на бетон, выгоревшую на солнце траву, на далёкую зелёную-зелёную лесополосу... и не могу оторваться.

ВПП проскочили почти всю и остановились у дальнего её края.

Машина застыла. Я слышал как экипаж переговаривается с диспетчерской, и выключает параллельно с этим системы челнока.

— Хорошо сели 'Антарес'! Поздравляем! С прибытием! — видно у экипажа 'Зари-М' очень даже приподнятое настроение.

-Спасибо! Спасибо! ... А кстати, как думаете, кто нас ЗДЕСЬ из начальства встречать будет?

— Да наверняка Кудряшов. Он же здесь до сих пор филиалом Центра Подготовки командует[10]. Наверное уже всех в аэропорту 'построил' — сейчас прибегут.

А я всё смотрел и смотрел в иллюминатор. На пожухлую траву, на бетон, на весёлого, красного цвета машины перемещающиеся к нам. И не мог отделаться от ощущения, что это мне снится — на Марсе часто снилась Земля.

На краю полосы стоял жиденький ряд людей в рабочих спецовках. Они что-то орали и размахивали руками, пока не прибежал какой-то начальник и не шуганул их оттуда.

Но люди наоборот, тем временем, стали появляться на крышах дальних хозпостроек, и на заборе.

И их там становилось всё больше. Всем хотелось запечатлеть в памяти исторический момент.

Наконец пригнали тягач и наш челнок оттащили на стоянку, где собралась уже целая толпа встречающих: врачи, милиция, военные, лётчики и ещё толпа гражданских.

Врачи были с носилками. Это наверняка для меня... мне это сильно не понравилось. И обидно стало — что я зря, что ли, всю Марсианскую эпопею мышцы качал, чтобы не атрофировались чтобы меня вот так просто в горизонтальном положении вынесли?

— Э! Мужики! — взмолился я — вы только меня вот этим не отдавайте, а?

— А кто там? Кому?

— Да вон тем с носилками!

— Гм! Отобьём! — говорит командир экипажа 'Зари' но потом скептически смотрит на меня — ну а ты-то как, сам сойдёшь?

-Сойду! — уверенно заявляю я.

— Ладно.

Тут подкатили трап, и какой-то ретивый техник взбежав по ступенькам хватанулся за люк. Зря он это сделал. Обшивка корабля не могла успеть так быстро остыть после торможения в атмосфере. У медиков тут же появился клиент с ожогом кисти. Его убрали и мы открыли люк.

Как и договаривались, первым вышел командир 'Антареса' и экипаж экспедиции.

Как только наш командир появился в проёме люка врачи 'сделали стойку' и чуть не кинулись на него.

Тот же коротким жестом и остановил и умерил их прыть.

А после вышел я.

Я долго представлял как это будет...

Но это не то...

Как только я шагнул на трап на меня обрушился шквал ощущений. Я стал как вкопанный.

Одно дело видеть через иллюминатор — другое глазами.

Всё казалось таким ослепительно сочным, ярким, насыщенным. Что хотелось зажмуриться. Ослепительно зелёные деревья, ослепительно синее небо, ослепительно золотистая выгоревшая на солнце трава... и жаркий ветер, несущий с юга запахи далёкого моря.

И все эти ощущения настолько сильные! Слышу как сзади потрескивает остывая теплозащитное покрытие челнока, как ветер шелестит в далёких кронах... как орёт толпа нас встречающая.

— Помощь не требуется? — слышу снизу знакомый голос. Внизу, как обычно в форме лётчика-полковника стоит небольшого роста коренастый человек с сильно загорелым лицом. Полковник Кудряшов.

— Не, Борис Григорьевич — ну разве что от медиков отбиться.

— Поможем, спускайся! — Кудряшов широко улыбается.

Делаю первый шаг вниз и тут... ситуация дубль.

Помните, как я ковылял по трапу 'Ласточки' с телекамерой и снимая весь свой спуск? Так вот и здесь делаю шаг и с ужасом ощущаю, что отвык я от такой гравитации! Сильно отвык. А спуститься надо. И опять не споткнувшись. Останавливаю жестом, кинувшихся, было, на подмогу и продолжаю шагать. Медленно.

Последние шаги — они тоже важны. Так что дойду сам.

Кудряшов понимает моё состояние и поэтому застыл у подножия трапа, готовясь в случае чего прийти на помощь. Но я всё равно сам, крепко цепляясь за перила, добираюсь до бетона.

Всю дорогу шаг в шаг, за мной следовал экипаж 'Зари'. Видно тоже страховали.

Но тут стоило мне только ступить на бетон, народ съезжает с катушек и подхватывает всех нас на руки. Это в мои планы совсем не входило. Кричу: 'Стойте! Стойте! Поставьте на Землю!'

Народ тут же пугается и ставит меня на Землю.

Расталкивая всех к нам ломятся медики.

— Всё в порядке! Всё хорошо! Стойте! — увещеваю окружающих меня, а сам медленно и аккуратно оседаю вниз на колено.

Люди, наверное, наконец, понимают, что мне надо и настороженно наблюдают.

Осторожно прикладываю ладонь к земле.

Бетон под пальцами твёрдый, шершавый, горячий.

Я вспоминаю, как сеял сквозь пальцы песок Марса, принесённый мною в лабораторию Базы, как вертел в руках первые куски скальной породы, что отколол там же неподалёку. Но это был Марс. Сейчас же под руками был хоть и бетон, но это была Земля.

Мне за этот жест потом пеняли 'символизмом', и склонностью к позёрству. Да начхать мне на все эти...

Мне действительно НАДО было прикоснуться к Земле. Вот НАДО и всё!

И пусть психологи в этом потом разбираются.

Долго я так стоял на колене. Пока стоял, наш полковник восстановил контроль за ситуацией и разогнал набежавших лишних и посторонних. Слышал, как он матерится по рации пеняя кому-то за сильную нехватку милиции и отсутствие порядка.

Когда поднял глаза, он как раз стоял надо мной.

— Владимир, у тебя всё в порядке?

Я помялся и потом признался, что требуется помощь, чтобы подняться на ноги. Мне помогли, но теперь уже крепко держали под локти.

— Так парни, у нас проблемы — объявил всем Кудряшов — снаружи — ах-херенская толпа собралась. С наличными силами не прорвёмся. Предлагаю пока пройти в здание аэровокзала.

— В столовую ... — вставил я.

— Ты что, есть хочешь?!

— Там есть борщ?

— Есть!

— Понимаете, Борис Григорьевич... я почти три года не ел нормального русского борща!

— Вот теперь я сам вижу, что мужик здоров! — воскликнул Кудряшов — тащим его в столовую!

По настоянию врачей далее меня только несли. Несли в специально принесённом для этого кресле. Я же дико озирался по сторонам, ловя каждую деталь и не забывал бодро улыбаться.

Всё это время полковник Кудряшов следовал с нами, не забывая время от времени выдавать руководящие, как он любил при нас выражаться, 'указивки' суетящимся вокруг работникам. Улучшив момент, когда нас дотащили до столовой, он спросил меня:

— Ну как, пригодилось что-нибудь из нашей науки выживать там на Марсе?

— Весьма и много! — Ответил я.

Кудряшов и его специалисты нас всех готовили по части выживания в экстремальных условиях.

— Потом расскажешь подробно — продолжил он — нам следующие смены готовить и обучать. А пока кушай, сил набирайся. Уже несут.

Он кивнул на официантку аж красную от усердия несущую на подносе тарелку чуть меньше среднего тазика 

Этот борщ, который я там съел был самый вкусный борщ в моей жизни!

Где-то через час, снаружи навели порядок и нас всех отвезли в Центр Подготовки, что находится на Пионерском проспекте. Всю дорогу на обочинах стояли сплошной стеной люди, махали руками и аж прыгали от радости. Я же смотрел на них и с ужасом осознавал, что нормальная жизнь вот с такой Славой это для меня как бы не недоступная роскошь... Да, тяжко придётся!

Ночевали в Центре.

Мне всю ночь снился Марс.

...Помню, когда нас в процессе подготовки отправили на две недели на орбиту...

Весь полёт, чтобы не перегружать наши Орбитальные Станции проходил на борту 'Молнии'. Только в грузовом отсеке был специальный модуль по типу нашим малых ОС. Для меня тот полёт был вторым, но запомнился он мне весьма интересной эволюцией моего миропонимания и мироощущения.

Так как экипаж был советско-китайский, то нас разбили на пары. Моим напарником тогда был тот самый Цай Мин-Нэн. В короткие перерывы между тренировками и работой любимым развлечением у всех было смотреть на Землю. Мы тоже были не исключением...

Это зрелище было поразительным.

В белизне скученных облаков и бесчисленных оттенка синевы океана исчезали гудение механизмов космического корабля, треск помех, даже собственное дыхание. Нет ветра, холода или запаха, связывающие с Землёй. Вроде был ты бесстрастный наблюдатель, снисходительно взирающий со своей космической высоты, но при этом так взволнован, что не отдаёшь себе отчёта, насколько крепко связана твоя душа с Землёй, проплывающей под тобой.

Такие яркость и прозрачность, как в космосе, просто не достижимы на Земле, даже в безоблачный ясный день высоко в горах. Когда впервые видишь Землю из космоса испытываешь бешенный восторг и желание смотреть и смотреть не отрываясь на неописуемой красоты виды, проплывающие в 400-х километрах внизу. Только там в космосе начинаешь понимать насколько мала Земля и насколько дики те народы и цивилизации уродующие, пачкающие и убивающие эту красоту ради наживы. Тогда, с доктором мы часто обсуждали свои впечатления. И вот что любопытно: в первый день, мы выделяли наши и не наши страны, на третий-четвёртый — наши и не наши континенты. К пятому мы поняли, что у нас одна общая Земля.

Но только оказавшись на Марсе и пробыв там больше двух лет, я понял совершенно другую истину.

Мы рождённые на Земле, и поднявшиеся в космос, видим как она мала.

Мы говорим: 'Земля наш общий дом'. Но так ли это?

Земля с орбитальной станции огромная, но уже с Луны — она зелёно-голубой шарик. Такой тёплый, уютный, маленький.

А какова она с Марса? Яркая жёлто-голубая двойная звезда разделённая промежутком от четверти градуса до градуса дуги.

Но и на Луне и на Марсе уже живут люди. Работают и постепенно преобразуют эти миры под себя. Творя из них Новую Землю.

Так есть и так будет.

Так что же всё-таки Земля?

'Наш общий Дом'?

Отчасти так. Но это 'отчасти' совершенно не означает, что мы к ней можем относиться как к вещи, которую можно использовать, а потом выкинуть.

И, тем не менее, Земля всего лишь колыбель, из которой человечество вышло к Звёздам. К своей зрелости.

Уже скоро, многие люди будут называть Землю — Земля-матушка, как русские называют Россию.

И тем не менее называя Домом уже совершенно иные планеты и среды.

Пройдут века и наш Дом по праву будет вся Вселенная.

Остаётся поразиться силе мысли и предвидения Циолковского который это же понял и написал почти сто лет назад.

Интермедия: размышления скептика-любителя.

Юрий лежал в своём спальнике и смотрел в едва виднеющийся над ним во тьме потолок. Друзья уже спали после многотрудного дня, полного впечатлений.

Только ему мешала заснуть всегдашняя его тайная страсть к головоломкам. А тут такой великолепный повод поломать голову над очередной загадкой.

Иногда, дома, на Полигоне, когда инженера и рабочие собирались вместе, общая болтовня съезжала на 'Загадки Мировой Истории'. Болтали обычно всякую чушь. Но иногда, встречались и любопытные мифы, слухи, домыслы, факты и предположения. Был среди них и такой, что якобы, на Марсе нашли нечто, что ныне очень тщательно скрывается.

При этом приводилась масса косвенных фактов, которые можно было бы толковать двояко.

Один из них — довольно необычный выбор места для постоянной Базы на Марсе. Фактически на склонах вулкана.

Чисто прагматически выгоднее было бы её расположить поближе к некоторым особо интересным объектам, но не вблизи вулкана. Причём объекты те представляли особый интерес как с геологической, так и из соображений будущего освоения и постройки колонии на Марсе.

Но была выбрана именно подошва давно потухшего вулкана. Также, приводились в пример слухи о неких особо секретных проектах, которые осуществляли наши 'космики' во время этой экспедиции.

Якобы по одному из них, искались следы древнейшей цивилизации, некогда бывшей на Марсе.

По другой версии, искались следы пребывания инопланетян на Марсе, причём по какой-то неведомой 'наводке' с Земли.

Конечно, когда делается нечто типа такой экспедиции, то обязательно будет и какая-то секретная часть. Большая или маленькая тут не суть важно. Важно то, что после, наличие таких 'частей программ' становится поводом для диких пересудов.

И фантазий.

Тут существенно было то, что сам Владимир, в своём рассказе дал повод не только все эти пересуды и сплетни вспомнить, но и заняться вплотную дешифровкой всех этих странностей.

Возможно, Владимир оговорился. Но оговорка, в его устах была очень странной:

'Следующим рейсом прибывает уже восемь человек, а отбывает двое — я, и пилот'.

Прибыли восемь. Значит, на Марсе будет уже ДЕВЯТЬ космонавтов. Но это значит, что останется СЕМЬ.

Но не шесть.

'Шестеро оставшихся принимают 'грузовик' с ещё четырьмя секциями, и присоединяют их к Базе'.

Нестыковка.

Может, Владимир оговорился?

А может, за этим кроется какой-то план, который мы изначально не знали и теперь не узнаем, по той причине, что он не был осуществлён?

Возможно...

Но если это так, то что могло бы быть? Пофантазировать на этот счёт ничего не мешает.

Итак, далее, он говорит что:

'Последний рейс 'Ласточки' чисто страховочный — с корабля вниз спускаются контейнеры с разнообразными запасами, и если что пойдёт на Базе наперекосяк — забирает экипаж на орбиту. Вот так это выглядело в планах'.

С одной стороны, план вполне нормальный. Но... если на планете остаётся СЕМЬ человек, а должно быть шесть, по вместимости Базы, то умалчивается деталь — седьмой, при последнем рейсе должен был подняться на орбиту.

Итак: кто это должен был быть?

Вычислить пока не представляется возможным. Может быть любой вариант... ну кроме командира. Тот должен привести корабль к Земле и поэтому должен оставаться на борту 'Антареса'. Также в минус пилот 'Ласточки'.

Тут опять, как и у наших фантазёров Полигона, опять выплывает вариант, что Владимир действительно должен был остаться на Базе.

За этот вариант говорят следующие факты:

Первый: он специалист по ядерным реакторам;

Второе: слишком легко он управился с автоматикой Базы и очень легко решил все проблемы, что возникали по мере её эксплуатации далее.

Против варианта тоже есть возражения:

Первое: ядерный реактор был всё-таки из той породы, которые ныне по всему Северу стоят — раз загрузили и далее на ближайшие тридцать лет, только эксплуатируют. Без перезагрузки. Обслуживающий персонал там совершенно реактора не касается. Слишком надёжная железина.

Второе: я всё-таки плохо знаю всю эту автоматику и не знаю, что новенького могли в неё насовать. Из того, что до сих пор только в военной технике и используется. То, что он 'слишком легко управился' также не аргумент. В его распоряжении были все специалисты Земли и ЦУПа. Так что если он что не понял — ему бы выслали немедленно самые подробные инструкции.

Да и насчёт 'легко' — тоже фуфлыжный аргумент. Там кроме него самого на Марсе никого не было, чтобы это удостоверить. А он сам помалкивает. Ни стенает, что типа 'как мне тяжело было с...', ни наоборот хвастается.

Так, в общем, упоминает, что было очень тяжело чисто психологически. Но это всё вполне закономерно.

Я бы сам там, на его месте, чувствовал себя весьма скверно:

Далеко от дома;

От людей;

Один.

Но!

Всё равно остаётся один весьма интересный факт — его оговорка.

Или всё-таки 'оговорка'?

Часть 3. Катастрофа.

Катастрофа

На следующий день проснулись поздно. Первым, как всегда подскочил Михаил и растолкал Элю.

— Есть идея. Так как у нас получается днёвка по графику, то надо бы смотаться в деревню за чем-нибудь вкусненьким. Надо сходить в сельсовет. В магазин. Заодно на почту, пару телеграмм отправить.

— А мож, я через машину Ефимыча по Сети письма кидану? — душераздирающе зевая спросил только что проснувшийся Николай.

— Тебе всё не даёт покоя тот американский антиквариат? — ехидно спросил Михаил.

— Ну... и это тож... — улыбнувшись ответил он.

— Ну попробуй, если хозяин возражать не будет. А мы пока с Элей сходим 'в цивилизацию'.

— А можно я с вами?! — подскочила Леночка.

— Ну, можно... прогуляться хочешь?

— Мгм!

— Ладна! Так, Коля, когда остальные поднимутся...

— Та уже поднялись — заметил Николай, услышав шум с соседней комнаты.

— Готовьте завтрак и помогите хозяину разгрести снег у дома. Снег, кажется, перестал идти.

Собрались быстро и уже через 5 минут все отправляющиеся были одеты, обуты и готовы к выходу. Вероятно услышав, что гости уже встали, со второго этажа спустился хозяин. Вид у него был несколько заспанный и ошалелый.

— Ефимыч! — обратился к нему Михаил — мы собираемся смотаться в деревню. По-быстрому. Выяснить, когда дорогу разгребут и продуктов прикупить. Тебе что-нибудь надо там закупить?

Ефимыч как-то странно посмотрел на Михаила, но после небольшого молчания ответил: 'Ну, буханок пять хлеба, разве что... Так-то у меня всё есть'.

— Пока мы туда-сюда мотаться будем, я сказал нашим, чтобы они помогли тебе двор от снега расчистить. Так что не стесняйся, используй рабочую силу... И ещё — тон Михаила стал стеснительным и просительным. — я видел у тебя персоналка есть подключённая к сети... позволь Коле два письма кинуть, что с нами всё в порядке и где мы находимся.

— Ну — засуетился хозяин, на это всегда пожалуйста! Надо — пусть отправляет.

Как оно обычно бывает, но подойти к персоналке Николая удалось лишь минут через пятнадцать.

Предвкушая удовольствие, Николай уселся перед монитором, осмотрел весьма непривычную клавиатуру, взял в руки манипулятор 'мышь', и сказал: 'Ну, Борис Ефимыч. Рассказывайте, как далее на вашем аппарате работать, а то я к своей привык, а такую как у вас только по телеку и видел!'.

Борис Ефимыч также как и при первой, сегодняшней встрече, странно посмотрел на Николая и сказал: 'Вон на панели зелёная буква 'е'. Ткни мышей туда... А Интернет, уже подключен.

От внимания Николая не уклонилось то, что Ефимыч вместо просто Сеть сказал англицизм, но сначала внимания тому не придал.

— Интернет... Эксплорер... Однако!.. Это не наша 'Кассандра'... Так... адресная строка как и у нас...

Николай привычно щёлкнул мышкой в ту строку и быстро, по-русски, набрал нужный адрес. Посмотрел под руки, нашёл клавишу Enter, и осторожно её нажал...

...И вместо нужно ему почтового централа вылез какой-то 'Яндекс', и выгрузил тучу ссылок в незнакомом Николаю формате но со введёнными словами.

— Эт-то что за хрень?! — удивился Николай, разглядывая произведённый его действиями эффект — а как тут на наш советский сегмент выйти, я что-то никак не пойму...

— А ты набери латиницей что-то типа 'почта, точка, су'.

— 'Су'? Ах, ну да... Совиет Юнион...

Полученный результат понравился Николаю ещё меньше.

— Ну ни хрена ж себе куда меня занесло!

Но тут его внимание привлекла лента новостей. На ней чёрным по белому было написано: ' Президент Российской Федерации В.В.Путин...'

Николай автоматически щёлкнул ссылку... когда же открылся текст и появилась картинка, он почувствовал как волосы у него на голове становятся дыбом, а он сам покрывается холодным потом. Попрыгав по ссылкам, и почитав новости (а читал он всё очень быстро — по диагонали), он с бледным лицом откинулся назад и трясущимися руками смахнул пот со лба.

События недавнего прошлого — и странный 'буран', и землетрясение, и странная снежная стена, и то, что они оказались за 60 километров от того места, где были, и неясные, совершенно фантастические слухи о сути работ ведущихся на 'Полигоне', которые ходили среди программистов его круга — сложились в весьма неприятную картину.

Слегка придя в себя, пробормотав нечто типа 'счас'. Он вывалился из-за стола и в мгновение ока слетел вниз.

Вылетев на крыльцо он диким голосом закричал.

— Владимир Сергеевич! Юрааа!!! Сюда!!!

В его вопле было столько ужаса, что оба названных побросали лопаты и побежали ко входу в дом.

Вадим же и Юля недоумённо переглянулись, аккуратно отложили лопаты и также, но не спеша, отправились туда же.

— Юра! — взяв того за грудки, вопросил Николай — колись, что за гадость вы там у себя испытывали?! Только правду!

— Что ещё случилось? — строго спросил Владимир у Николая, видя что тот, почти что в панике.

— Владимир! Мы! Не! В СОЮЗЕ!!!

— Как так?! — развёл руками Владимир.

На верхней ступеньке лестницы появился заинтригованный хозяин и стал прислушиваться к перепалке.

— А вот так! Тут вообще Советского Союза с 1991 года нету!!! Нас не просто в другую область упулило, а вообще хрен знает куда!!!

Повисла тягостная тишина. Подошедшие Юля и Вадим тоже это слышали и теперь растерянно стояли у порога.

— Поясни... — вполголоса попросил мрачный Чернов и изподлобья уставился на Николая.

— Хорошо! Счас! Идём...

Уже скоро при просмотре новостей и вообще местной сети Юра 'раскололся'.

— Я этого боялся... догадывался. Но отказывался верить. Ещё там, когда нас накрыло, но просто не мог этому поверить. У нас на 'Полигоне' есть режим секретности, и тем, кто обслуживает технику, таким как например я, всего не говорят. Говорят только какие параметры нужны. Но у нас всё равно шёпотом говорили меж собой, что наши физики пытаются 'прогрызть' дыру в другие, параллельные миры. У нас же у всех образование не маленькое, и многие по параметрам полей, что генерируются, догадывались, что испытывается и что ищется... — он сделал небольшую паузу и перевёл дух — И этот 'Шар', что мы исследуем, есть ни что иное как 'вакуумная пена', где каждый 'пузырь', это дыра в отдельный параллельный мир. И цель всей работы 'выдуть' один, вполне конкретный, заранее выбранный 'пузырь', чтобы иметь возможность путешествовать по мирам.

— Всё! — отчаянно и сквозь зубы процедил Николай — всё сходится! И эта хрень — он ткнул пальцем в монитор, и снежная стена, и то, что мы оказались так далеко от нашего места стоянки, и что здесь две тысячи четвёртый год. А не тысяча девятьсот девяносто шестой.

— Ладно! — чуть помолчав, вполголоса выдавил из себя Владимир, подробно разбираться сейчас не время. Надо срочно вернуть Михаила, Элю и Лену... Пока никаких казусов ещё не случилось.

— Итак, я бегу за ними — продолжил он — а вы тут постарайтесь как можно больше узнать о мире в который мы попали.

— Я с вами! — безапелляционно и строго заявила Юля.

Владимир посмотрел на неё вопросительно.

— Я медик группы, и боюсь, что там могу понадобиться.

— Разумно. Побежали!

Когда Владимир и Юля скрылись за поворотом дороги, Николай ещё долго стоял в ошеломлении и остекленевшим взглядом смотрел им вслед. Он никак не мог выйти из шока, что на него обрушился. Но наконец усилием воли он встряхнулся и уже осмысленным взором посмотрел по сторонам. Посмотрел на серое, тяжёлое небо, на деревья близкого леса, в пятидесяти метрах за хатой, запорошенные снегом поленницы возле забора.

'Белое, серое... и не наше' — подумал он — какая ирония судьбы! Ещё год назад я по-пацанячьи мечтал оказаться на месте Владимира... чтобы самому побороться один на один с природой... стать Героем. А тут нате! Кушайте, не обляпайтесь! Ситуация-дубль, как любит говорить сам Владимир: так же отрезаны от всего мира, и помощи ждать неоткуда и не от кого, да и возможность выбраться отсюда более чем проблематичная.

Ведь по теории, тех самых параллельных миров может быть бесконечное множество. И как, даже если есть возможность перейти в другой параллельный мир, найти среди этой бесконечности один, но свой?!

Какое изуверское чувство юмора у Госпожи Вероятности! — Николай тихо начал несколько истерически смеяться.

— Чего ржёшь Гриня? — услышал он из-за спины. Николай обернулся. На пороге дома, обхватив голову и уперев локти в колени, сидел Чернов и тихо раскачивался.

— Да вот, подумал: 'Сбылася мечта идиота!'. Представляешь... да ты и сам наверняка на этом попал... Пол Союза, а наверное и Китая, мечтало оказаться на Марсе, на месте Владимира. И вот нате! Мы, с Владимиром, и в ситуации почти такой же.

— Если не хуже.

— Но ты знаешь конструкцию тех установок, что нас сюда закинули...

— ...но слабо представляю теорию, что за ними стоит.

— Значит интересовался... — утвердительно заметил Николай.

— Конечно — мрачно подтвердил Юрий — но всё равно не понимаю КАК. Как оно действует. А это главное.

Николай подошёл и сел рядом.

— Будем разбираться. Вместе.

Юрий скептически и мрачно посмотрел на Николая. Но тот проигнорировал.

— Помнишь, когда Владимир только-только прилетел, и его спросили как он там смог такого наворотить... Ведь много из того и сейчас выглядит невозможным. Так вот, он сказал буквально следующее: 'Если вы считаете что-то невозможным, значит не знаете чего-то, что делает его реальным. Для многих 'невозможно', достаточно лишь слегка подумать, чтобы оно стало из невозможного тривиальным'.

— А ты уверен, что это для нашего случая подходит?

— Юра! Давай будем дерзкими парнями! Тем более, что пример у нас прямо под носом.

— Ты так считаешь?! Оптимист...

— А разве у нас есть другой выход?

Чернов тяжко вздохнул.

— Ты прав!.. пойдём отсюда, тут холодно — сказал он решительно поднимаясь на ноги.

В столовой они встретили хозяина. Тот, заложив пальцы за поясной ремень, с озадаченным видом, как метроном мерил комнату шагами. На лавке, возле стены сидел Вадик и тупо, удивлённым невидящим взглядом сверлил остывающий на столе чайник.

— О! И этот насычился! — мрачно пошутил Чернов.

— Очнись балбес, чай проспишь! — пихнул Вадика в плечо Николай, усаживаясь рядом.

Вадик вздрогнул, выходя из транса.

— Но как мы сюда попали?! — была его первая осмысленная фраза.

— Важно не то, как мы сюда попали — жёстко поправил Вадика Юрий, усаживаясь напротив и наливая в кружку чай — а то, как нам вернуться назад.

— А может не надо назад? — вдруг спросил хозяин — оставайтесь здесь, заведёте свое Дело. Обживётесь.

— Но ведь у вас капитализм?

— Да.

— Вот поэтому мы и хотим домой — заключил Николай.

— Но у нас вы можете стать всем, чем только захотите!

— Сильно сомневаюсь — ответил Юрий — я например, вижу обратное. Каждый день, когда мотаюсь по Сети и читаю новости. И не только.

Чернов уцепился с лёту за тему, которая бы его хоть на некоторое время отвлекла от мрачных мыслей. Он переживал за всё. За то, что не может находиться на Полигоне, за то, что не знает, что произошло или может произойти в этом Мире с Элей, Леной, Михаилом. За то, что действительно не знает как построить те самые установки, что могли бы создать ту самую 'вакуумную пену', и, тем более вернуть всех туда, откуда они прибыли.

— И вы убеждены, что в том СВОЁМ — Борис Ефимович подчеркнул это слово — социализме вы действительно добьётесь всего?

— Конечно. Вот посудите сами — рассудительно начал Чернов — чтобы 'Стать всем' как вы говорите, в американском обществе надо обязательно быть коммерсантом, предпринимателем. Иначе ты вечно будешь на вторых ролях как минимум... либо на самом дне.

— Но, а что вам мешает стать предпринимателем, коммерсантом? Вот я за вами всеми вчера наблюдал, в вас же море энергии, если что делаете, то обязательно с выдумкой.

— Психология, коммерсанта и предпринимателя — остановил его взмахом руки Юрий — это очень специфическая психология. Ею обладает от силы пять процентов населения. И это данные самих американцев. А остальным что делать? Вот что, например, в это мире делать мне? Начинающему, и, как говорит мой научный руководитель, весьма талантливому физику? Ведь меня совершено не интересует техника продаж помидоров и овощей, и вообще о деньгах я вспоминаю только в двух случаях — когда зарплату выдают и когда за что-то заплатить надо.

— От скромности не помрёт! — скалясь во все зубы, прокомментировал Николай, но оба его замечание проигнорировали.

— И что, хватает?

— Чего?

— Денег.

— Хватает. Да даже если бы и не хватало, найти подработку не проблема.

— И вам никогда не хотелось иметь большой дом?

— А зачем? Я и так живу в большом доме.

— О-о-о! — протянул с улыбкой Николай — они, его семья, недавно переехали в новостройку — плановая замена жилья — так у них сейчас с жильём ну очень хорошо. Впрочем, сейчас он всё равно при 'Полигоне' в коттедже живёт.

— И никто из вас не желает?

— Ну даже если и желаем, то в чём проблема, я не понимаю — удивлённо развёл руками Николай — хочешь чего-то особенного — вступай в кооператив и строй что тебе надобно. А если просто не хватает жилплощади — подаёшь заявку и максимум через два года у тебя новое жильё.

— Ну а машину разве никто не желает? — совсем удивлённо спросил Борис Ефимыч.

— Вот такую, чтоль? — Николай тронул пальцем свою лежащую на краю стола 'планшетку' — тоже не проблема. Захотел — пошёл — купил. Вот моя, самая мощная, инженерная, и самая дорогая, мне примерно в два месячных оклада обошлась. Не проблема.

— Вы меня не поняли, я имел в виду автомобиль.

— В личное пользование?

— Ну да!

— А зачем?!!

Изумление и непонимание присутствующих было настолько явным и искренним, что Ефимыч на мгновение растерялся.

— Ну как?! Ездить!!!

— А зачем, если общественного транспорта более чем достаточно, а если нужна машина, на три-пять человек, так можно свободно малолитражку в прокате взять?!

— И вам всего хватает?!

— Ну, если бы всем всего хватало, то не было бы и развития.

— Стоп! — Юра поднял руку, чтобы привлечь внимание — я кажется понял. Вы всё спрашиваете о материальном, но ведь потребности любого нормального человека материальным не ограничиваются. Вы же сами знаете. Вы кажется, поэт-песенник. Вот вы, лично ВЫ, были бы счастливы, если бы день и ночь вас заставляли бы заниматься продажами, но лишили бы возможности писать песни. Вы были бы счастливы?

— Нет. Но вот здесь и сейчас капитализм, и я процветаю. Имею два дома. По заграницам езжу.

— Ну и у нас с этим не проблема — пожал плечами Николай — вон мой друг пол Китая и Индии объездил. Я сам в Чехословакию в прошлом году ездил.

— Ну а как здесь большинство поживает? — неустанно гнул своё Чернов.

— Ну,... есть и миллиардеры. Есть и... Вообще нищие. Это правда.

— Вы уходите от ответа или его не поняли. Хорошо, уточню: если вычесть из рассмотрения десять процентов самой богатой части всего общества, как живут остальные девяносто?

Борис Ефимович надолго задумался. Ему явно не хотелось отвечать на этот вопрос.

— То есть бедно и очень бедно? — не унимался Чернов — а вот у нас положение прямо наоборот: десять процентов живут плохо, а девяносто хорошо. Да и то, по аналогии с нашей США, могу предположить, что наша 'беднота' живёт лучше ваших 'середняков'!

— Не верю!

— Ну тогда мы вас к себе в гости приглашаем! Вот Юра нам всем дорогу домой пробьёт — Николай положил руку другу на плечо — и сходим. Увидите сами!

— Ну ладно, предположим в уравниловке, все материально счастливы — снова пошёл в атаку Борис Ефимович, при этом на слове 'уравниловка'[11] Юрий и Николай недоумённо переглянулись — но вас разве не достала фальшь идеологии, навязчивая пропаганда?

— Возможно, тут я не спорю — Николай поднял руки — у вас было так. Но у нас и с идеологией и пропагандой всё в порядке.

— Но это просто не может быть! Любое коммунистическое государство, оно по своей природе тоталитарно, и идеология его тоталитарна, и не может обходиться без идеологического насилия.

— Но какое может быть идеологическое насилие над девяносто девятью процентами населения, если они полностью согласны со всеми идеологическими положениями?!

— А над одним процентом значит есть?

— Положим, во-первых, не согласных с идеологией у нас никак не один процент, а вообще практически нет, во-вторых, если какой-то одиночка или группа отщепенцев, пытается поломать то, с чем согласно абсолютное большинство населения, тот как по-вашему, должно поступать государство? Поощрить их? Ведь любое нормальное государство должно поступать в интересах большинства населения.

— Подожди Николай — вмешался Юрий — может ты тут что-то неправильно понял, но тут был назван термин, который явно нам неизвестен — 'тоталитарный'.

— Имеется в виду 'тоталитаризм'.

— Даже так? А это что? Поясните, а то у нас его попросту нет.

И тут Борис Ефимович понял, что 'попал'. Термин 'тоталитаризм' был ужасно затёртый и жутко универсальный. Им объясняли практически всё... и ничего. От бесконечного применения он так примелькался, что стал чем-то само собой разумеющимся, но как сейчас к своему ужасу, Борис Ефимович понял, он лишь СОЗДАВАЛ ИЛЛЮЗИЮ ПОНИМАНИЯ. Пытаясь спасти положение он вывалил на друзей пространную лекцию, но лишь ещё более запутал положение. Тем не менее, все искренне пытались понять, что это такое. Даже обычно молчаливо-созерцательный Вадик вставил несколько вопросов.

— Ну имеют люди страны единое мнение относительно чего-то... ТАК ЭТО ЖЕ ХОРОШО! Значит, умеют договариваться... Значит не будет ссор и разногласий по поводу всякой ерунды — Юрий пожал плечами — да и смысл какой? Не понимаю смысл навязывать мнение, если можно просто договориться?!

— Вообще 'тоталитаризм' странное понятие — хмыкнул Николай — навязать единое мнение всем?! Гм... Ну да! Попробуй навяжи например, мнение вот этому — он отхлебнул чай из кружки и указал ею на Юрия — если он убеждён в обратном. Да легче до Луны пешком дойти!!!

— Но может смысл этого термина в навязывании? — спросил Чернов.

— И что? Сам посуди: ну предположим, какой-то совершенно больной на голову убеждён, что капитализм лучше социализма. Ну так пускай едет в США и работает там! Ему там будет о-о-очень весело! — саркастически заметил Николай — ведь никто не держит!

— И то правда... — соглашается Чернов активно скребя в затылке — Не! Боюсь, что наши миры слишком различаются, надо изучать. Юлька права с исследовательской программой...

Но эта примирительная фраза не возымела действия. Борис Ефимович, очевидно снова сел на своего 'конька', и закатил новую лекцию о прелестях капитализма и Человеческого Достоинства.

Но тут было что сказать обеим сторонам и дискуссия разгорелась с новой силой. Правда она опять очень быстро пришла 'к тем же деньгам'.

— То есть получается — опять начал обобщать Чернов, что при капитализме, если у тебя есть деньги, и власть, то тебя уважают, если нет — то нет. Но ведь большими деньгами обладают и бандиты. Они получается, тоже уважаемые люди?!

— По штатовским фильмам так и есть! — вставил Николай.

— Вот возьмём опять наше общество — продолжил меж тем Юрий, у нас людей уважают только за то, что они сделали. А есть или нет у них деньги в настоящий момент — это на оценку ну никак не влияет. Ну и нахрен мне весь этот капитализм?! — Чернов развёл руками — вот я, к примеру, привык всё примерять не абстрактно, а предметно. Возьмём пример конкретно по мне и по моим жизненным интересам. У меня интересная работа, люди меня уважают, у меня есть дом, где светло, тепло, уютно, есть всё что нужно для жизни. Интересной жизни. А если случится беда, так не только друзья, всё государство придёт на помощь! Буду иметь это в капитализме? С его культом конкуренции и эгоизма? Весьма навряд-ли!

— А хрена мы друг другу здесь мозги парим, Юра! Я ж забыл — со мной Большая Библиотека! — прервал друга Николай, снимая с шеи 'брелок' своего статерабайтного 'гигая' — вот поставлю, и пусть человек своими глазами смотрит!

— У, блин! Точно. Забыли — хлопнул себя по колену Юрий — а там кстати и западные источники в полном комплекте.

— Там в Библиотеке обычная база данных — пояснил Николай, включая 'планшетку' и вставляя накопитель — у вас здесь наверняка такая же. Сейчас поставлю и ройтесь.

Борис Ефимыч с интересом влез в Библиотеку и с удивлением обнаружил, что в отличие от хаотических американских аналогов в ЭТОЙ Библиотеке, действовал настоящий библиотечный принцип организации информации, но дополненный системой гиперссылок и весьма совершенной поисковой системой. Но это ему не помогло.

Конечно, было очень интересно рыться в информации об иной цивилизации, и, как он почувствовал, более совершенно устроенной, чем его бывший СССР.

Но информации было так много, что он скоро просто в ней заблудился. Он там блуждал довольно долго, боясь признаться людям в этом, как он считал, для себя, позорном, факте. Но уже через час события совершили неожиданный поворот и стало не до Библиотеки.

Когда Михаил, Эля и Лена вышли на окраину села, то оно им сразу же показалось очень странным.

Сразу же на окраине, они вышли на полузасыпанные остовы как сельскохозяйственной техники, так и грузовых и легковых авто. Все они были ржавые и сильно засыпанные снегом.

— И чего они их на металлолом не сдали? — недоумённо спросила Лена проходя мимо этого 'кладбища'.

Но дальше — больше. Дома в селе стояли ужасно обшарпанные. Более-менее прилично выглядели лишь бревенчатые дома. У всех остальных были той или иной степени следы износа и упадка. Дальше стали попадаться люди. Люди также не производили впечатления благополучных. Даже те, кто был трезв, были одеты либо в сильно поношенную одежду, либо во что-то весьма серое, убогое. Лица людей также были угрюмы. На многих было крупными буквами написана безысходность.

По мере продвижения вперёд, странностей появлялось всё больше. Неожиданно они увидели, ранее скрытый, ближними домами целый квартал новостроек.

Новостройки производили впечатление — дома не просто были хорошие, они были шикарные. Те, что были достроены и имели жилой вид, имели в среднем три этажа.

Практически все, даже те, которые были не достроены, были обнесены высоченными, красного кирпича, заборами. Многие из заборов по верху имели, как правило, железные заострённые штыри или нечто подобное. Один даже имел колючую проволоку.

— Странно. Похоже на военный объект... но не он! — с удивлением отметил Михаил.

— И улицы у них от снега не чищены! — почти с обидой сказала Леночка вышагивая по-прежнему в лыжах посреди улицы.

— Дичь какая-то — поморщилась Эля, но тут увидела семенящую по только что протоптанной в снегу траншее женщину, выглядящую достаточно вменяемо и коммуникабельно. Через минуту они уже узнали где что находится, а также кучу совершенно не нужных им местных новостей и сплетен.

Как ни странно, но начиная от магазина, улица была где-то как-то расчищена. По крайней мере, пешеходы могли пройти по тротуару, освобождённому от снега.

Проезжая же часть улицы, как видно не чистилась, и проезд по ней был изрядно затруднён. Как минимум обычный маршрутный автобус тут, наверное, вряд ли бы проехал по этим сугробам.

У магазина решили разделиться. Эля пошла на почту, а Михаил с Леной в магазин за продуктами.

Как только Михаил с Леной исчезли в магазине, Эля заметила что в метрах пятидесяти от них, как раз в той стороне где по описаниям за углом находилась почта, в сугроб уткнулась необычная, не виданная ею раньше машина. По типу — легковушка-вездеход, но явно не советского производства. Легковушка как бульдозер взрыла старый сугроб, явно оставшийся от прежних зачисток тротуара и заглохла. Тут же из дверей посыпались небритые, изрядно нетрезвые и жутко матерящиеся личности.

Одна из этих нетрезвых личностей, заметив красивую девушку, вышагивающую по тротуару с лыжами на плече, попыталась пристать, но Эля на него так зыркнула, что он аж шарахнулся. После он долго недоумённо глядел ей вслед, стоя по колено в снегу и никак не мог решить простейшую задачу: что его ТАК остановило. Из задумчивости его вывел окрик дружков торопящихся в магазин за выпивкой.

Эля прекрасно слышала как они, по-прежнему отчаянно матерясь, двинули в сторону магазина, но секунду спустя их ненормативная лексика перестала быть слышимой, так как Эля завернула за угол и увидела, наконец, почту.

С виду почта как почта, но её вид сразу же насторожил Элю. В ней было нечто такое, неправильное, что сразу же и не разберёшь. Машинально Эля сделала ещё десяток шагов вперёд прежде чем до неё дошло: над фронтоном почты развевался не красный с серпом и молотом флаг, а бело-сине-красный.

Эля встала как громом поражённая.

— Зачем?! Зачем флаг генерала Власова здесь висит?! — поражённо спросила она у проходившего мимо старика.

— Эх дочка, и не говори! У нас ныне уж 15 лет как страна вся Власовская...

— Вали отсюда, коммуняка недобитый! — вдруг услышали они сзади злобный голос. Эля резко обернулась и к немалому своему удивлению увидела совершенно трезвого, интеллигентного вида субъекта в очках, сверлящего ненавидящим взглядом старого человека.

— Не обращай внимания дочка, это нам местный ДЕРЬМОКРАТ. Дурак он. Лучше пошли отсюда от греха подальше...

— Но мне надо... — начала было Эля потянувшись к почте, но увидела ТАКОЕ что на несколько секунд онемела: на табличке, означающей почтовое отделение стояла надпись 'Российская Федерация...' и... красовался двуглавый орёл!

Когда она чуть-чуть пришла в себя, то обнаружила что прямо через неё ведётся оживлённая перебранка между давешним стариком и тем, кого он назвал 'дерьмократом'.

С полминуты она вслушивалась, пытаясь сориентироваться. Но услышала жутко много нового. От незнакомых эпитетов (типа: 'красно-коричневый', 'коммунофашист'), до чудовищных клеветнических заявлений, глубоко антисоветского характера. Утверждения 'интеллигента' были настолько чудовищны и шизофреничны, что невозможно было даже представить, что человек даже не в шибко здравом уме такое может заявить.

Так как тон, по отношению к старому человеку, и, как явствовало из перепалки, ветерану войны, был совершенно недопустимый, Эля просто взорвалась яростью.

Энергии ярости добавил ещё страх, растерянность, порождённая совершенно диким и невероятным окружением. У неё было такое ощущение, как будто она застряла в жутком, ирреальном кошмаре. Ей казалось, что стоит только поднапрячься и морок спадёт — она проснётся.

И напрячься она решила диким выплеском справедливой ярости по адресу явного морального урода.

— Зама-алчи!!! — гаркнула она прямо в лицо очкарику, да так, что он, от неожиданности и испуга, тут же заткнулся на полуслове.

— Как ты смеешь гад, так разговаривать со старым человеком, да ещё ветеранов войны?!!! — попёрла на него Эля.

— Д-да он коммуняка! — попытался оправдаться 'интеллигент'. Эпитет 'коммуняка' резанул слух. А на воспитанную в патриотизме и защите идей коммунизма Элю это подействовало как удар током на без того разъярённого быка.

— Ма-алчать!!! Слушай! Ты! — пошла на него в наступление Эля, и с каждым шагом оскорбитель пятился назад — если ты сейчас же не извинишься перед человеком, Я ТЕБЯ НА КУСКИ ПОРВУ!!!

Видно никогда не встречавший такого отпора 'демократ' спал с лица и ещё быстрее стал пятиться, но на его беду набежали бабки и перекрыли дорогу к отступлению.

Вид озверевшей Эли был настолько страшен, что он разве что не обмочился. Видя, что отступать некуда, а впереди очень, очень, очень, озверелая молодая, весьма спортивного вида, особа с тяжёлыми лыжами наперевес, он счёл за великое благо извиниться и ускоренно убраться с 'поля боя'.

Пока бабки поносили последними словами улепётывающего 'дерьмократа', Эля слегка пришла в себя и, наконец, задала вопрос, который её мучил больше всего

— Да что же это у вас тут творится?!

— Капитализьм, дочка, дерьмократия, будь она неладна! — ответил дед и в сердцах сплюнул на снег.

Но тут их 'содержательный' диалог был прерван прокатившим мимо них 'вездеходом', из окон которого, раздавался отчаянный девичий визг.

Внутри у Эли похолодело только что увиденное и услышанное тут же вылетело из головы и полная недобрых предчувствий она рванула по направлению к магазину.

Ещё на подступах к нему она услышала как голосит продавщица и увеличила скорость. Когда она ворвалась в помещение, то увидела страшную картину: возле прилавка лицом вниз лежал Михаил и вокруг его головы медленно растекалась красная лужа.

Эля на секунду растерялась и стала как вкопанная, но её вдруг кто-то весьма вежливо, но настойчиво подвинул в сторону.

— Извини, Эля... — сказала Юля, спеша к лежащему на полу командиру и вытаскивая на ходу из рюкзака походную аптечку. Приложив тому к шее палец, констатировав 'живой, но без сознания' она ловко и профессионально приступила к оказанию первой помощи.

— Куда эти уроды поехали? — услышала Эля голос Владимира у себя за спиной.

— Да домой поехали — последовал ответ подошедшего, наконец, к магазину спасённого Элей от 'дерьмократа' ветерана.

— Где их дом? — по-деловому продолжил допрос Владимир.

Дед объяснил, но спохватился.

— Не ходи туда сынок! Убьют они тебя! Бандиты они и вооружены все. Лучше ОМОН вызови.

— Ага — тихо и грустно подала голос слегка пришедшая в себя продавщица — та до ОМОНа они ту дивчину уже и закопать успеют... и собака у них — зверь лютый! — добавила она немного погодя.

— Сынок! Пойми — продолжал увещевать Владимира дед — это настоящие бандиты. У них там главный живёт. По всему нашему району главный бандит. Он всех торгашей района данью обложил, и судьи у него все на кормлении...

— И как же вы все здесь дошли до жизни такой?! — в сердцах воскликнул Владимир.

— Дык дерьмократия в стране! — привычно 'перевёл' ветеран — и капитализьм!

— Ладно, уважаемый, скажи сколько у них оружия и какое? Чем они вооружены?

— Ну пистолеты есть... у всех... а ещё говорят автоматы есть...

— Так 'говорят' или 'есть'?

— Пистолеты точно есть — усердно подтвердил дед — сам видел.

— Ясно. Спасибо.

Секунду подумав, Владимир спросил у Юли, имея в виду Михаила: 'Как он там?'.

— Ничего страшного — ответила она — небольшое сотрясение мозга и кожа на голове рассечена.

— Ясно... Так. Вы приводите его в чувство и тащите на 'базу'. А я пойду, попробую Лену вызволить.

— Подожди! Я с тобой пойду! — взметнулась Юля.

— Нет! Вы вдвоём тащите раненого на базу! — безапелляционно отрезал Владимир.

— Но...

— Никаких 'но'! Это приказ!

Юля сникла.

— И Ещё — сказал Владимир поворачиваясь к ветерану — вы же ненавидите этих бандитов?

— Да.

— Поэтому попрошу, чтобы тут далее ни произошло, но 'вы нас не видели'. Вы можете вдолбить всем и каждому, кто нас успел увидеть?

Ветеран внимательно посмотрел ему в глаза, вытянулся и чисто машинально, по военному добавил: 'Будет сделано, товарищ майор!'

— Полковник — также машинально поправил его Владимир, с тревогой рассматривая лежащего всё ещё без сознания Михаила.

— Есть товарищ полковник! — чётко на этот раз ответил ветеран и на глаза ему навернулись слёзы.

— Да, и ещё... лыжи наши посторожите пожалуйста, пока не вернёмся.

— Обязательно! Не беспокойтесь.

Владимир кивнул, пожал деду руку и решительно двинул к выходу.

Проходя мимо оконечности прилавка, он заметил лежащую на краю толстую металлическую табличку с каким-то названием.

Он взял её в руки, взвесил, прикинул ширину и длину, и сунул в рукав.

— Если что, скажете что бандиты забрали — бросил он, через плечо, выходя в дверь.

Ну, вылитый наш майор! — пробормотал дед вслед Владимиру — как с того света вернулся родимый... ну вылитый он. Но только тот за Зееловских буйну голову сложил...

Бойня

Владимир старался не вспоминать об этом. Но тут, в самом для него неожиданном месте, сама ситуация заставила вспомнить прошлое. Ему сильно не хотелось это даже самому себе это признать, но именно воспоминания о том давнем, о том потрясении, вели его, толкали на весьма безрассудный поступок. Если оценивать всё чисто хладнокровно, то, что замыслил Владимир, так и называлось полное безрассудство.

Много лет назад, когда он, только-только закончивший ВУЗ юнец, попал в Южную Америку как 'специалист широкого профиля', он к жизни относился как к большому приключению. И всё вокруг он воспринимал как части этого самого большого приключения. Да что греха таить — большинство мальчуганов, выросших в относительном комфорте высокоразвитой цивилизации, воспринимают мир, как свою большую игровую площадку.

Да, там есть бандиты, да, там есть негодяи, но они все воспринимались как 'картон'.

Надо было ему попасть именно в Южную Америку и именно в тот, переломный для неё всей момент войны, чтобы понять, что далеко не всё так просто и легко, как пишется в приключенческих книгах. Что жизнь очень многих людей в мире это не розы и даже не шипы, а большое море боли и грязи. 'Море', из которого эти страны и народы только-только стали выбираться совместными усилиями и эта дорога часто густо полита и кровью, и слёзами.

Тогда он участвовал в одном из рейдов 'Армии Боливара', и мог наблюдать всю жизнь местного населения воочию, а не через объектив телекамеры журналистов, которых он сопровождал. Мотаться пришлось через несколько границ, по территории нескольких государств, разной степени вовлечённости в национально-освободительную войну. Разной степени подконтрольности США. Он видел, как живут крестьяне, какие у них взаимоотношения и между собой, и со вконец осатаневшей от их сопротивления властью.

Так как он к тому времени уже неплохо изучил испанский, то и общался с местным населением напрямую. Прямое общение, оно очень сильно вовлекает в те 'мелочи жизни' что всегда остаются 'за кадром' у журналистов. Общению также помогал и жгучий, неподдельный интерес 'к русским, 'советским' со стороны местных жителей.

Через одну деревню, они курсировали очень часто и к жителям уже относились как к старым и хорошим знакомым. Очень многих знали по именам, знали кто есть кто, и какие у кого проблемы. Если было возможно старались и помогать, чем могли. Так как ходили там многократно, приобрели друзей.

Владимиру особо запомнилась девчушка, лет шестнадцати, которой он несколько раз помогал, как мог. Семья у них была когда-то большая. Но и, как водится в ходе войн, судьба распорядилась с каждым членом семьи весьма по-разному. Многие погибли. Кто от болезней, а кого, особенно из братьев, ушедших в партизаны — убили. На ней была вся оставшаяся семья. Конечно, ей помогали соседи, но далеко не всё эти соседи были в состоянии что-то им сделать. Всегда, когда они проходили через деревню, кому-то из местных нужна была медицинская помощь. То ли по мелочи, то ли по-крупному.

Владимир и познакомился с ней на почве помощи заболевшему брату. Брат поранил ногу, и она у него так сильно распухла, что он не мог ходить. Помощь тогда в лице молодого советского специалиста пришла вовремя. Ещё бы немного и парню пришлось бы делать серьёзную операцию. А так — после нормальной очистки раны, на непривыкший к антибиотикам организм, любое сильное лекарство действует как живая вода в русских сказках.

В последующие приходы в деревню, первой, кого он встречал, была та самая вечно улыбающаяся и вечно подпрыгивающая девушка.

Запала она ему. Заходил и в дом к ним часто. Так что как они живут, знал весьма хорошо. Он раньше даже не предполагал, что можно жить так бедно.

Но однажды, случился рейд правительственных войск в партизанские районы. Усилены они были 'Дикими Гусями' и каким-то сбродом, которому заплатили деньги за это. Кто заплатил — правительство, 'частные лица', потерявшие здесь 'собственность' или же какая-то корпорация, также страдающая из-за потери прибылей — уже не важно. Важно было то, что вместе с армией пришло и зверьё в человеческом обличье.

Удар был исключительно силён. Несколько дней шли очень ожесточённые бои прежде чем их удалось отбить. Ту деревню им пришлось тоже брать с боем. За 'правительственными войсками' шёл тот самый сброд, который больше не воевал, а просто мародёрствовал. Вот с ними и столкнулась 'Армия Боливара' когда брала деревню. Сопротивление было оказано не настолько серьёзное, чтобы могло сильно задержать 'Армию' — такие вояки.

Но когда они вошли в деревню стало ясно что опоздали. Деревня к тому времени уже была пуста. По приходу 'правительственных войск' мало кто успел убежать. И всё население попало под власть откровенных уголовников. Чем эти мерзавцы так были разозлены — уже не выяснишь. А может просто решили потешить тёмные инстинкты. Но они убили всех.

Ту самую девчушку, с которой так сдружился Владимир, эти бандиты прежде чем убить изнасиловали.

Когда бойцы 'Армии' увидели всё это — убитых и растерзанных жителей деревни — оставшихся в живых бандитов, несмотря на попытки остановить их со стороны командиров — поубивали.

До сих пор у Владимира осталась та боль. Боль потери. Ведь и опоздали всего-то на пару часов. Успей они хотя бы часа на два раньше — может быть и удалось спасти очень многих. И может быть та самая красивая девчушка, так ему понравившаяся и своим солнечным характером, и безоглядной верой, что всё будет хорошо, осталась бы жива.

Сейчас же, Владимир стоял посреди улицы на лёгком морозе и воспоминания о том жарком лете буквально жгли его. Тогда он и его товарищи — опоздали. Сейчас ситуация повторялась. Другое зверьё в другом месте и в другом мире позарилось на его друзей. На человека в принципе совершенно мирного и беззащитного. Следовало успеть. Во что бы то ни стало.

Осознавал ли он то, что рискует запредельно?

Да, осознавал. Но не хотел с этим мириться принципиально. Он уже слишком много потерял в прошлом, чтобы сейчас думать о размерах риска. То, что для спасения придётся положить, возможно, собственную жизнь для него было не настолько важным, как отчаянное желание сохранить хотя бы ЭТУ жизнь — жизнь Лены. Может быть этим, он сможет хоть как-то перед собой расплатиться за то, что тогда они не успели.

Ярость.

Плохо, что она двигает поступками. Но часто именно эмоции становятся тем топливом, без которого ничего не свершается. Есть ли у него время на планирование или поиски помощи или нет у него совершенно времени — он уже не думал. Осталось только жгучее желание УСПЕТЬ. Успеть спасти.

Владимир определил направление и перешёл на лёгкий бег.

Бежать предстояло не далеко, но для того, чтобы там не встретить бандитов сильно выдохшимся приходилось себя сдерживать. Хотелось броситься бежать с максимальной скоростью. На ходу он вспоминал всё, чему его тогда, сначала в Союзе а потом в Южной Америке, учили инструктора. Учили же его очень хорошо. Качественно.

Учили убивать врагов.

Убивать качественно.

Нужный элитный дом Владимир нашёл быстро по тому самому 'вездеходу' стоящему у ворот поперёк тротуара.

Видно было что ставил этот 'вездеход' пьяный водитель.

Фонарный столб, стоящий рядом наклонился в сторону. На нём явственно пропечатались следы совершенно недавнего соприкосновения с бампером машины. Осколки пластика, который был содран с него валялись тут же, поверх свежего снежка.

Владимир посмотрел по сторонам. Улица была пустынная. Через дорогу, какая-то новостройка. Там заведомо никто не живёт и лишних глаз там не будет. Он потратил ещё несколько секунд, чтобы привести своё состояние к тому необходимому минимуму, которое обеспечило бы ему хоть какие-то шансы на успех. Он встряхнулся, волевым усилием отодвинул подальше, как мог, ярость, двигавшую им. Сейчас необходима была трезвая голова, причём во всех смыслах. То, что у противника она весьма нетрезвая, это можно было и нужно было использовать. Именно это давало ему серьёзные шансы выбраться из передряги и добиться поставленной цели.

Дёрнул страх. Но Владимир, уже привычным усилием вышвырнул его из головы и зашагал по направлению к 'вездеходу'.

Вскочив тому на капот, он резво перепрыгнул через забор.

Адреналин в крови, ярость в голове и решимость идти до конца. Потом, будет сильная усталость и аппатия, но это уже потом. Сейчас надо сделать всё, по возможности тихо и аккуратно.

Этому 'тихо и аккуратно' способствовала громкая музыка, раздававшаяся в здании. Владимир отметил эту существенную деталь, когда ещё подходил к зданию.

Он плюхнулся в снег, прорезанный двумя колеями, накатанными 'вездеходом' и одной, протоптанной от калитки до двери дома. Вытащил нож. Замер и огляделся.

За спиной взвыла сработавшая противоугонная сигнализация, но ему было уже не до того — его атаковал здоровенный пёс. Владимир опёрся спиной на ворота, сунул псу поперёк пасти заранее засунутую в рукав металлическую табличку и рубанул охотничьим ножом. Пёс всей тушей налетел на Владимира. На руку, держащую нож горячим потоком хлынула кровь. Псина заскрипела челюстями о железо, всунутое ей в пасть, задёргалась, но вскоре затихла. Тем не менее, высвободить рукав из её пасти удалось не сразу.

Выдернув таки рукав из пасти уже мёртвого пса, Владимир вскочил на ноги и рванул по снегу прямо к двери дома. Поспел он как раз вовремя — на крыльце дома, еле держась на ногах, показался первый бандит.

Бандит, сильно шатаясь, окинул машину осоловелым взглядом. Он долго щурился на неё, будто даже сквозь густую узорную решётку он может разглядеть причину срабатывания сигнализации. Наконец, не придя ни какому выводу, он вытер нос рукой, в которой держал пистолет и надавил кнопку отмены сигнализации. Владимир дал ему послать сигнал на выключение сирены, но больше он ему ничего не позволил. Вынув из ослабевшей руки бандита пистолет, он быстро сунул его в глубокий карман куртки, после чего тихо затащил труп в дом.

Начало было хорошим. Он мельком бросил взгляд на лицо бандита. У того застыло удивлённое выражение. Видно он так и не сообразил, что это ему так поломало шею.

Каких-то особенных жалости или ещё чего-то там, к поверженному противнику, чего часто любят приписывать писатели своим героям Владимир не почувствовал. Но перед глазами меж тем встал образ той девчушки, которую когда-то он не успел спасти. Она так и осталась у него в памяти стоящей посреди дороги, подпрыгивающей от радости и ослепительно улыбающейся. Не истерзанное бандитами тело, а вот этот светлый образ. Владимир стиснул зубы, осторожно выглянул из коридора сквозь щель приоткрытой двери внутрь дома. Сделал глубокий вдох и сделал первый шаг — через первый труп.

Дальше была просто бойня.

Из бандитов так никто и не успел ничего понять, что произошло, как они уже либо замертво валились со сломанными шейными позвонками или захлёбывались собственной кровью. Алкоголь сильно замедлил их реакцию...

Последних двух он убил ударом ножа в голые спины.

Он всегда знал куда надо бить, чтобы негодяи больше никогда не поднялись на ноги.

Всё. Бой закончен. Короткий. Страшный.

На разных этажах, в разных комнатах лежало шесть трупов.

Трупов, быстро холодеющих и пропитывающих ковры своей собственной кровью.

Леночка, суча ногами, попыталась как можно дальше забиться в угол от последнего из них, стеклянным взглядом уставившегося на ту, кто несколько минут назад был его жертвой. Пускающего кровавые пузыри и сотрясаемого последними смертными судорогами. Было не ясно что ей сейчас страшнее — то, что с ней сделали или вот эти трупы, только что бывшие живыми...

Людьми их язык не поворачивался назвать, но они были совсем только что живыми, дышащими существами.

Неописуемый ужас застыл в её глазах. Крик застрял в горле.

Владимир устало прислонился к стенке и обвёл взглядом комнату.

Кровь. Трупы. Разгром.

Аккуратно вытерев нож о простыню, Владимир вложил его в ножны и поднял с пола синий лыжный комбинезон.

Так как он для непосредственного использования уже не годился, Владимир аккуратно свернул его и сунул подмышку. Взгляд привлекла джинса, лежащая поодаль рядом с почти целой сине-зелёной пуховкой. Когда-то джинса принадлежала кому-то из здешних мерзавцев. Теперь она им вряд ли пригодится.

Он поднял штаны и кинул на кровать.

— Оденься... — сказал он, но Лена, казалось, его не слышит.

Она ещё больше расширила глаза и съёжилась в своём углу.

Тут до него дошло, что у него самого вид наверняка страшный.

Он придирчиво осмотрел себя и обнаружил, что и куртка, и штаны комбинезона прилично забрызганы кровью.

Чертыхнувшись он простынёй как мог, затёр пятна, но не удовлетворившись этим, прошёл в душ и как было возможно замыл остатки прямо на себе.

Он уже было закончил, но тут внезапно взвыла сирена всё того же 'вездехода'. Спешно, как мог, Владимир выжал потяжелевший синтепон, вытащил пистолет, метнулся к стене и замер.

Минуты две не было ничего слышно кроме завывающего 'вездехода' на улице.

Наконец, откуда-то от порога дома, раздался знакомый голос.

— Ладно, Владимир, я знаю, что вы здесь. Это я, Донцова. Владимир слегка расслабился и осторожно выглянул в коридор.

Там, в расслабленной позе, без пуховки, и подбоченясь стояла Юля.

— Впечатляет! Весьма впечатляет. И как это вам удалось их перебить?

— Пьяны они были. Вусмерть — мрачно ответил Владимир — а ты не выполнила приказ.

— Да! — дерзко ответила Юля — потому, что вы поступили безрассудно! На такое дело в одиночку не ходят.

— А ты думала, что можешь мне помочь?

— Помогла бы — уверенно и твёрдо ответила Юля.

Владимир поднял правую бровь и скептически посмотрел на Юлю. Та выдержала взгляд и в свою очередь агрессивно зыркнула на того.

— Ладно, раз пришла... помоги Лене одеться... И вот это — Владимир указал на лежащий на стуле, рваный комбинезон Лены — надо забрать с собой.

— А вы уверены, что никого больше здесь нет? — Юля сделала круговой жест пальцем в воздухе.

— Уверен. Нет. А тебе повоевать захотелось? — скептически скривившись, спросил Владимир, но Юля промолчала.

— Я тут пошарю слегка... — продолжил он — но всё равно надо отсюда уходить побыстрее.

Лена пребывала всё ещё в шоковом состоянии. Пришлось потратить некоторое время на приведение её в чувство. Когда Юля заметила, что она начала соображать, снова повторила просьбу одеться. Лена закивала головой, и скуля медленно стала натягивать на себя предложенную одежду. Убедившись, что дальше процесс одевания может идти и без её помощи, Юля отправилась в маленькую пробежку по этажам бандитского особняка.

Юля уже была в соседней комнате, где видела труп одного из бандитов. На этот раз она пригляделась, чтобы составить представление, что же тут недавно произошло.

Как было видно, бандюка застали за поглощением алкоголя, так как в руках трупа так и осталась зажатая бутылка какого-то дорогого иностранного спиртного. Спиртное ныне разлилось по дорогому резному столику, заваленному объедками и всё ещё капало в здоровенную лужу на паркете. Бандит же лежал головой на столике, и теперь было очень хорошо видно, что у того сломана шея.

'Я бы сделала также' — кровожадно отметила Юля, и отправилась наверх.

Ещё одного со сломанной шеей она увидела лежащим прямо возле лестницы. От трупа сильно воняло. Только по специфической вони опорожнённого кишечника, идущей от трупа, можно было понять, что у того сломан позвоночник. А так с виду, просто мертвецки пьяная мразь улеглась 'отдохнуть' на пол прямо поперёк прохода.

Юля аккуратно перешагнула труп и заглянула в следующую комнату. Там Владимир стоял напротив вделанного в стену массивного сейфа и изучал его.

— Хочешь открыть? — спросила его Юля.

— Да. Код замка есть.

— Зачем?

— Всё просто: мы сейчас одни этом мире. У нас нет ни денег, ни документов. Чтобы выжить, нужно и то и другое. В условиях ТАКОГО бандитизма, достать документы можно только у бандитов же и за большие деньги.

— Но ведь это грабёж, мародёрство — спокойно заметила Юля.

— ...А вот это убийство! — Владимир указал на труп очень толстого человека лежащего на ковре и пропитавшего его своей кровью.

— Но это самооборона. Самооборона для спасения человека.

— А вот это — указал Владимир на сейф — необходимая мера для спасения многих людей.

— 'Экспроприация экспроприаторов' — мрачно процитировал Владимир, развернул свою шапочку, скрыв лицо и жестом попросил Юлю выйти из комнаты.

Та кивнула и отправилась вниз посмотреть, что делает Лена.

Оказалось, что та опять встряла в ступор и её снова надо приводить в чувство, заставлять одеваться.

Пока Юля была занята этим неблагодарным делом, вниз спустился Владимир, таща с собой два больших и тяжёлых на вид баула. Только бросив их на пол, он распрямился и скатал маску, закрывавшую ему лицо.

— А это зачем надо было? — Юля указала на маску.

— Там камера в сейфе была — кратко пояснил Владимир.

— Уходим?

— Ещё нет. Идём со мной.

— А она?

— Давай её переместим во двор.

После этого они спустились в гараж, вытащили на этажи канистры бензином и опрокинули во всех комнатах. По зданию стремительно стал распространяться резкий дух паров бензина.

Увидев, что всё готово, Владимир и Юля спустились к Лене и, подхватив её под руки, со всей возможной скоростью потащили прочь.

Когда они вышли за ворота, открыв их ключами бандита-водителя, того самого, что пал первым, в окнах первого этажа уже плясали языки пламени.

Через некоторое время раздался хлопок и все окна дома вылетели наружу. Огонь принялся жадно и яростно поглощать строение.

На подходе к магазину их встретил всё тот же ветеран. Без слов поняв их положение, он провёл их внутрь и запер за собой дверь.

— Слава богу! Все живы! — закудахтала смертельно напуганная продавщица.

— Но не все целы — мрачно и зло ответил Владимир, прислоняя Лену к стене.

— А те...? — кивнул ветеран куда-то через плечо.

— Тех больше не увидите... — ответил Владимир, запихивая в рюкзак принесённые баулы.

— Слышь отец, ты хорошо помнишь, что я просил тебя сделать? — очень серьёзным тоном задал он вопрос.

— Сделаю, товарищ полковник, сделаю!

— Дай вам бог здоровья! — присовокупила продавщица.

— И вам того же уважаемые! — ответил вежливо Владимир но всё равно добавил — и будет у нас оно если вы постараетесь сделать так как я сказал. Чтобы никто и никому, даже ближним своим не сказал, что нас видел и тем более не описал как мы выглядели. Бандиты за нами охоту тогда устроят. Теперь всё от вас зависит. К тому же, если вы 'ничего не видели' то и спрос с вас по любому маленький — никто с дурацкими расспросами и принуждениями к вам соваться не будет.

Продавщица ещё больше побледнела и лихорадочно закивала.

— Ну всё! Уходим в город и быстро! — сказал Владимир одевая сильно потяжелевший рюкзак.

— Дык до трассы ведь километров двадцать пять отсюда — изумился дед — и снег не разгребали.

— Не впервой... всё, на выход! — сказал Владимир и, схватив лыжи, решительно зашагал к выходу — бывайте здоровы, живите богато!

Чтобы сбить с толку возможных наблюдателей и доносчиков они действительно сделали крюк в сторону дороги, идущей к главной трассе. Поглазели на весело пылающий особняк, и только после этого завернули к лесу.

Скоро снова пошёл снег и на окружающие пейзажи опустилась муть, подсвеченная на этот раз в багровые тона пожарища от догорающей бандитской хаты.

— Юля — обратился Владимир, когда последние дома деревни скрылись за деревьями леса — о 'грузе' — Владимир красноречиво показал себе за спину на рюкзак — помалкиваем! Особенно в присутствии хозяина. Мы его не знаем.

Бегство

Петляние по задворкам и обход деревни дался не легко. Пришлось делать несколько привалов. Да и Лена шла очень плохо. Приходилось часто останавливаться, чтобы подвигнуть её на дальнейшее продвижение вперёд.

Было видно, что окружающее её ныне вообще не интересует. В глазах её застыл ужас и вселенская тоска. Двигалась она больше как сомнамбула и то, если её постоянно понукали. Это сильно выматывало вместе с тем, что рюкзак у Владимира был намного тяжелее обычной туристской нормы. Но не только это тяготило.

Тяготили воспоминания о только что свершившемся. В голове с трудом укладывалось то, до какой мерзости и гнусности может дойти человеческое существо. До мерзости, за гранью которой о человеческом облике тех убитых и говорить уже невозможно. Но, тем не менее, Владимир никак не мог выбросить из головы тех моральных уродов и мотивы их поведения. На привалах, он нет-нет, но начинал размышлять вслух, вполголоса, чтобы не тревожить Лену.

Юля слушала внимательно. Периодически вставляя своё мнение в поток размышлений Владимира. Она его не прерывала, так как хорошо понимала, что тому стоит и нужно выговориться.

— Почему они напали на Лену? Почему именно на неё позарились? Ведь перед этим они прошли мимо Эли... но не тронули.

— А ты посмотри при случае внимательно на Элю. Из неё харизма — прёт! Она же лидер. А эти... шакалы — прошипела злобно Юля — таких боятся. Неосознанно. Она их загнёт одним взглядом. А Леночка... Леночка эльф, Лада... Она перед такими... мррразью... — она беззащитна.

Как ни странно, даже с точки зрения Юли, но Владимир в своих монологах, к необходимости уничтожения, и уничтожения физического, тех бандитов отнёсся весьма спокойно. Она сделала 'зарубку на память' чтобы после выяснить подробности прошлого этого человека, с кем её судьба свела. Такая реакция, как она видела, была характерна не для учёного и инженера, кем он являлся по статусу, а для воина. Причём воина весьма конкретной подготовки и опыта.

Не доходя двух километров до Выселок их встретили Юрий и Николай, за что получили 'нагоняй' от Владимира.

— Какого чёрта?! Вас ещё там не хватало!

— Но мы не собирались так далеко уходить...— попытался оправдаться Николай — явный инициатор этого выхода.

— Ладно, хватит. Побежали!

Когда подходили к дому снегопад ещё более усилился, погрузив в белую муть даже ближайшие дома. Стало ясно, что если так продолжится, то к следующему утру навалит весьма прилично. Возможно, укроет даже их недавнюю лыжню в деревню.

У калитки дома их встретила Эля.

Молча пропустив всех мимо себя она подбежала к Лене, подхватила её под руку и заглянула ей в глаза. То, что она там увидела, наполнило её жалостью и отчаянием. Она с надеждой оглянулась на замыкавшую колонну возвращавшихся Юлю, но та не нашлась что сказать в данный момент приободряющего. Будущее и для неё в этом было сокрыто мраком.

Через пол часа все собрались в той же комнате, где ещё вчера Владимир выдавал свой рассказ, на 'военный совет'. Не было только Эли, которая вызвалась побыть у покалеченной подруги.

Перво-наперво воспроизвели полную картину событий — каждый рассказал то, что видел и знает.

Правда Владимир и Юля по ранее заключённому договору, опустили некоторые детали.

Но и то, что они рассказали, повергло всех слушавших в шок.

Особенно сильно рассказ Владимира повлиял на впечатлительного Бориса Ефимыча.

— И вы их всех убили?! — поражённо вопросил он, когда Владимир закончил рассказ.

— А у вас есть другой вариант действий против вооружённой банды, чтобы самому уцелеть и человека спасти? — ответил вопросом на вопрос Владимир.

— Нет... но... — начал Ефимыч — это же антигуманно...

— Ну, в этом деле было всего три варианта — возразил тогда Владимир и начал загибать пальцы.

— Первый: гибнет Лена; второй: гибну я и Лена, и третий: гибнут бандюки, но остаются живыми вышеназванные.

— Он прав, Борис Ефимыч — вступилась за него Юля — и вообще мы считаем, что этому миру Владимир сделал большое одолжение, что избавил его от такой мрази. По нашим законам, его бы ещё и наградили, а тех негодяев, если бы они остались бы живы, всё равно бы расстреляли.

— Подтверждаю всё сказанное — развёл руками Николай, так как взгляд Бориса Ефимовича упал на него ища поддержки.

— Но сейчас вопрос не о моральной стороне дела — вмешался в разговор Михаил. Было видно, что говорить ему трудно — болит голова.

— Сейчас — продолжил он — вопрос о выборе тактики и стратегии нашего здесь выживания. Мы очень сожалеем, Борис Ефимович, но мы не подозревая о том, втянули в это дело вас. Вы оказались посвящены в нашу тайну и мы считаем себя ответственными за ваше благополучие и безопасность. Поэтому мы вас и пригласили особо на наше 'совещание'.

Немного помолчав, поморщившись от головной боли, он продолжил.

— Итак мы имеем:

Первое: В результате аварии на 'Полигоне' мы попадаем в Параллельный Мир.

Второе: в отличие от нашего мира, политическая ситуация в этом мире зеркальная — победили США, а СССР уничтожен, развален и на его республиках построен капитализм.

Третье: мы не имеем документов и для этого мира, для этого государства нас как бы и нет. Также у нас нет денег.

Четвёртое: для нас этот мир оказался слишком враждебен — мы уже понесли потери. Удастся ли восстановить душевное и физическое здоровье Лены мы не знаем и как подсказывают мне самые элементарные познания в этой области — сомнительно, что удастся. Здесь нужны достижения именно нашей медицины и последние достижения.

При этих словах командира многие вздрогнули и поёжились.

— Что следует из этого расклада? — продолжил он.

По первому пункту, что самоочевидно, мы либо должны как-то дождаться спасателей, а они будут, так как нашу пропажу обнаружат в ближайшие сутки, либо сами попытаться построить аналогичную установку и исхитриться подать сигнал. На большее рассчитывать не стоит.

По второму пункту.

По факту мы на вражеской территории, а это значит. Что организация нашей группы должна выстраиваться по Второй Базовой Модели.

— Извините, можно вопрос? — подал голос Борис Ефимович, когда Михаил переводил дух.

— Конечно!

— Что это значит, Вторая Базовая модель?

— Миша, я объясню — остановила Михаила Юля — отдохни пока.

Михаил с благодарностью кивнул и Юля начала объяснение.

— Наше общество сильно отличается от современного капиталистического, да и от старого социалистического тоже, каким, наверное, вы его помните. Оно очень сильно усложнилось и ныне его работа и управление основывается на группах разных моделей функционирования. Каждая группа создаётся и формируется часто совершенно самостоятельно, под выполнение какой-то вполне определённой задачи или группы задач.

Так как цели и задачи бывают разные, то люди очень часто в них меняются ролями. При выполнении одной задачи — человек руководит группой, а в другой раз он может стать обычным исполнителем. Всё определяется целесообразностью, личными талантами членов группы и их компетенцией.

Для выполнения больших проектов группы избирают себе координатора или, если проект достаточно сложный, совет координаторов.

Таким образом наше общество получило возможность очень быстро перестраиваться и подстраивать свою структуру под решение конкретных текущих задач.

Функционированию групп, работе группы и взаимодействию в них нас обучают с детства. Сначала в играх, потом в школе, ПТУ, ВУЗах. Потому каждый досконально знает роли в группе.

Я почему так подробно рассказываю, мы включили вас в нашу группу, потому, что считаем обязанными максимально обезопасить вас от возможных неприятностей. Это нам диктует закон нашей Морали. А раз так, то вы имеете право голоса при определении нашей дальнейшей судьбы.

Что такое Вторая Базовая?

Вообще моделей много, есть исследовательские, есть игровые, есть военные. Вот сейчас, Михаил предлагает нам одну из военных моделей.

Грубо, суть её — действие группы в глубоком тылу врага.

Она, правда, изначально 'не заточена' именно под военную тематику, но в общем предназначена для автономных действий группы в условиях серьёзной опасности для жизни. То есть условий требующих максимальной дисциплины.

Но я предлагаю гибридную — вторую базовую и исследовательскую... ну например, шестую. Я её сразу же предложила, как узнала, куда мы попали. Раз мы здесь оказались. Мы имеем уникальный случай воочию увидеть и изучить один из исторических вариантов на тему 'что было бы, если бы...'.

— Ну а предполагают ли ваши модели включение в работу группы человека который в их работе 'ни уха ни рыла'?

— Вы слишком скромничаете Борис Ефимович. Наши модели, просто формализация вполне естественных форм взаимодействия людей. А раз так, то вам объясняют смысл действий и цель группы. Вы выбираете тот тип деятельности, который по вашему мнению наиболее вам подходит, а после мы уже подстраиваемся в работе к вам.

— А если я заявлю, например, что наиболее подходящая работа для меня это руководить? — лукаво улыбнулся тот.

— Ну здесь есть одно 'но': руководителя или координатора выбирает вся группа, а не отдельный человек. С тем, что кто-то будет им руководить должен быть согласен каждый человек в группе. А так всё в ваших руках.

— И так просто?

— Кому как... — философски заметил Михаил, и все засмеялись.

— Но по любому, получается — продолжил Михаил, когда все снова затихли — то из-за происшествия с бандитами, мы просто обязаны подумать не только о своей безопасности, но и о вашей, так как при разбирательствах среди бандитов и милиции в происшедшем, может всплыть то, что люди приходили в деревню с этой стороны. Значит вы на подозрение попадёте неизбежно. Поэтому нам надо продумать комплекс мер по тому как максимально сбить с толку возможных дознавателей и преследователей. Нас-то по любому раскладу искать будут, но надо сделать так, чтобы Ефимыч тут вообще ни причём оказался. А если он окажется ни причём, то и мы благополучно потеряемся.

Получается так: из третьего и четвёртого пункта следуют большие задачи для нашей группы.

Первое: уйти отсюда и так, чтобы максимально замести следы.

Второе: и это непосредственно связано с первой задачей — куда уходить?

Третье: как здесь в этом мире осесть, 'смешаться с толпой', добыть материалы и построить 'Врата' в наш мир. Или подать сигнал.

Четвёртое: у нас на руках тяжело раненный товарищ... вот исходя из этого я и предлагаю Вторую Базовую Модель. Высказывайтесь.

Первой вылезла опять Юля.

— Ну — начала она — начну с последнего... с последней задачи. У Лены тяжелейший психический шок. Тех медикаментов, что есть у меня, надолго не хватит. Чтобы хоть как-то её 'поставить на ноги' нужны местные аналоги. Поэтому я предлагаю уходить в город, пытаться там выжить и добыть медикаменты.

— Не пытаться... — жёстко поправил её Владимир — а выжить.

— Существенная поправочка — согласилась Юля — Так вот продолжу... насчёт 'идти в город'... Здесь сидеть бессмысленно, а возвращаться в 'Круг' глупо. Как я понимаю, после серьёзных аварий минимум месяц будут разбирать обстоятельства и принимать меры к недопущению этого впредь. И только потом снова запустят установку. Я верно говорю Юра?

— Да, так!

— К тому же мы можем и высидеть там месяц, что, правда, сомнительно, но Лену можно 'потерять'. Поэтому я считаю, тут только в город идти надо.

— А почему ты считаешь, что здесь сидеть бессмысленно? — спросил Вадик.

— Ну, тут мы ничего не высидим — вклинился Николай — если всё так как описывают Владимир и Юля, то ход в деревню для нас заказан. Опознают и сдадут полиции или бандитам. А где мы ещё сможем достать медикаменты и пропитание?

— И ещё один аргумент — добавил Михаил — чтобы не было неприятностей у Бориса Ефимовича, надо отсюда уходить.

Тут поднял руку Владимир.

— У меня есть некоторые соображения, но нужно посоветоваться с Ефимычем — так оно здесь обстоит или не так.

— Говорите, всегда готов помочь!

— Так вот, как я думаю... От одного местного жителя я слышал следующее. Цитирую буквально: 'Там живёт главный бандит. Он всех торгашей района обложил данью'. И, обратите внимание — Владимир поднял палец и сделал секундную паузу — он сказал: 'И судьи у него на кормлении'! Вот! Это значит, что в стране дичайший уровень взяточничества. Если можно покупать и судей.

— По взяточничеству это так? — обратился он непосредственно к Ефимычу.

— Да — подтвердил Борис Ефимович — судей и милицию покупают свободно. А чиновники, так те вообще почти в открытую таксу за услуги выставляют.

— Ага... Значит — тут Владимир замедлил речь, будто боялся, что мысль убежит или наоборот не дойдёт до слушателей — в стране по имени Россия, в которой мы находимся сейчас, выстроен периферийный капитализм с дополняющей экономикой.

— А что это такое? — удивился Ефимыч.

— И что из этого следует? — совершенно по-другому задал встречный вопрос Михаил. В отличие от Ефимыча он хорошо знал что такое 'периферийный капитализм с дополняющей экономикой', но совершенно не понимал, куда клонит Владимир и зачем ему такой 'экскурс' в дебри политологии понадобился.

— 'Интересное' у вас образование — обратился Владимир к Ефимычу и ухмыльнулся — не в обиду будь вам сказано — добавил он.

— Терпение — кинул он Михаилу, от чего тот выразительно потёр повязку на голове.

— Отвечу сначала Ефимычу, так как он явно этого в школе не проходил. Так вот, Ефимыч, по нашим понятиям, этот самый капитализм отличается от капитализма метрополии тем, что в стране-жертве полностью уничтожается всё производство, которое может составить конкуренцию фирмам страны-метрополии. Вместо этого развивается только сырьевые направления. А для обеспечения слабости страны и государства в таких странах с дополняющей экономикой, насаждается взяточничество и часто животное стремление к потребительству среди населения. Главный признак таких экономик — тотальное взяточничество — подчеркнул Владимир.

— Всё равно не понимаю... — начал, было, Михаил, но был прерван Владимиром.

— Вопрос! Во времена социализма в городе было много предприятий выпускающих электронику и высокоточное оборудование?

— Да — подтвердил Ефимыч — было.

— А сейчас от них остались наверняка только пустые бетонные коробки?

— Истинно так!

— И всё население занято либо на рудниках в восьмидесяти километрах отсюда, либо торгует, либо съехало... Я прав?

— Ну... да... Но есть ещё несколько предприятий ВПК, которые продолжают работать... Ну некоторые предприятия есть лес заготавливают... А так всё как вы сказали.

— Спасибо. Значит, логика меня не подвела.

— Какой ужас! — поразилась Юля — и что, не понимаю, тебя здесь радует?!

Владимир всё равно поднял палец, привлекая внимание, и улыбнулся мрачной улыбкой.

— Это значит, что есть не полностью заполненные общежития, и на крайний случай, заброшенные постройки заводов и фабрик.

— Ну, положим, по общежитиям не совсем так. Там, особенно летом, живут торговцы из южных республик — возразил Борис Ефимович.

— Но сейчас там могут быть свободные места?

— Да, но...

— Чёрт! Владимир! Теперь я окончательно понял почему ты на Марсе не загнулся! — воскликнул Михаил — я об этом даже и не подумал! Ведь это ж надо, с такой дали´ вывод сделать! Я только под конец понял, к чему ты ведёшь.

— Спасибо за комплимент! — сдержанно улыбнулся Владимир.

— Но послушайте! — если так, то я могу поселить вас у себя в доме. Он у меня большой — вклинился Ефимыч.

Ему явно не хотелось расставаться с ТАКОЙ Тайной. Что и говорить, но, как и большинство творческих личностей, он был весьма богато наделён любопытством.

— Спасибо, но это может навлечь на вас беду. Так что, если вы не обидитесь, мы сначала по общагам пройдёмся.

— Но всё равно, вот мой адрес, запишите: улица Деникина дом 36.

На несколько мгновений повисла мёртвая тишина.

— Кого-кого? — вскинулись все.

— А... ну... — Борис Ефимович запоздало понял, какой эффект произвёл его адрес, смутился и махнул рукой и подтвердил — того самого.

— Белого Генерала?! — ошалело переспросил до сих пор не поверивший своим ушам Юрий.

— Ну да, его.

— А чего удивляться — с апломбом заявила Юля — здесь капитализм, и герои тут должны быть капиталистические.

— Логично — заключил Николай, хотя было видно, что всё равно этот факт его сильно покоробил.

— Ну и ещё...— поспешил, разрядить ситуацию Борис Ефимович — у нас один цех, моими ребятами был слегка расчищен и приспособлен для репетиций. Ну, это было до того, как мы выбились. Сейчас там правда очень холодно, но крыша не течёт, и помещение мы используем как склад. Оно охраняется. Так что можете и туда — его использовать. Там одно помещение можно и под отопление приспособить.

— Что-то слишком хорошо складывается — скептически заметил Михаил.

— Ну, хоть в чём-то нам должно же повезти? — возразил Николай.

— Хорошо, примем как вариант. Итак, снова — все согласны идти в город?

Все молча подняли руки в знак согласия.

— А Эля? — спросил Борис Ефимович — она не голосует?

— Она сказала, что согласится со всем, что решит группа. Она нам доверяет.

— Следующая проблема — продолжил Михаил — проблема выживания в этом мире.

— Вопрос!

— Да Владимир?

— Думаю, что надо обменяться информацией о том, кто что умеет из гражданских специальностей. А то в походе из-за этих неприятностей, я так ближе со всеми и не познакомился.

— Разумно — согласился Михаил, начну тогда с себя. Как тут многие знают, я работаю в ПТУ преподавателем автоматизированных систем управления. Также инструктор в местном турклубе по лыжному туризму и ещё писатель-публицист. Так... пописываю книжечки для издательства 'Детская литература'.

— Я — отозвался Юрий — пока инженер-исследователь при всем известном вам 'Полигоне'... Ну, лыжами увлекаюсь — сказал он и смутился. Видно, что особо о себе сказать больше не мог.

— Ну, тебе, Юрий, большего и не потребуется — отозвался Михаил — ты наша главная надежда на возвращение и работать будешь чисто по специальности. В этом тебе сильно повезло... в отличие от нас... так, Николай.

— Я — программист. В НИИ стройматериалов. Разрабатываем новые материалы и конструкции. А я под эти процессы и конструкции программы пишу. Ну, иногда проектирую и собираю новое оборудование для лаборатории.

— Вадим?

— Я художник-оформитель. Изготавливаю разные красивости к праздникам. Или на дома, например, мозаику.

— Подождите — снова вклинился Владимир — ну а военная подготовка у кого какая?

— Ну, как я знаю, армию парни прошли. Только Вадик ещё не успел.

— ВДВ, спецназ есть?

— Нет.

— А единоборствами, никто не увлекается? — например рукопашным боем? Ведь популярно ...

— Нет...

— Про меня забыли! — напомнила о себе Юля и все обернулись к ней.

— Седьмой курс университета, факультет социальной психологии. Специальность социоинженер.

— Во! — подчеркнул Николай и многозначительно посмотрел сначала на Владимира, а после на Бориса Ефимовича.

— Я не закончила — спокойно отозвалась Юля и продолжила — из увлечений: рукопашный бой, мастер, инструктор команды факультета.

— Ну нихрена ж себе, чего я о тебе не знал! — поразился Михаил.

— И ты молчала?! — с осуждением воскликнул Николай.

— Конечно! — фыркнула Юля — ты бы меня после этого только по стеночке и обходил!

— Уже буду! — пообещал Николай.

— Какая жалось! — разочарованно сказала Юля — А то с тобой иногда было так здорово поцапаться!

— Ну эт всегда пожалста, только на расстоянии... на расстоянии...

— Ну,... это будет уже не так интересно — с сожалением заметила Юля.

— Я это к чему спросил — прервал их пикировку Владимир — как мы убедились на своём печальном опыте — здесь бандитизм. Так что школьного курса самбо для всех нас будет недостаточно. Придётся организовать постоянные тренировки для всех и тренировать будет Юля.

— А Вы? — спросила Юля обращаясь к Владимиру — Вы не поделитесь опытом откручивания голов? У Вас там с бандитами очень хорошо получилось.

— Лучше будет, если всё это преподаст инструктор — отмахнулся Владимир.

— Так что Юля, ты 'попала'! — прокомментировал ернически Коля.

— Не, Коля, это ТЫ попал! — хищно улыбаясь, припечатал Юра — ведь это она тебя на тренировках гонять будет!

— Ой! И правда! — Николай в картинном испуге выпучил глаза и прикусил пальцы.

— А вы Владимир — обратилась к тому Юля — ни чем таким кроме реакторов и всего с ними связанного не занимались? Типа увлечения досуга.

— Да есть такое... — И смущённо поведал — Я довольно детально изучал организованную преступность в странах 'третьего мира'. Вот такое у меня увлечение... Детское.

— Однако! — удивился Михаил — и чего только народ на досуге ни изучает?!

— Так я ж тебе рассказывал!

— Да, припоминаю... только я тогда не подумал, что ты всё это серьёзно роешь. Думал романов начитался...

— Ну и романов начитался... А! Вот, а Эля? А то она всё с Леной сидит... Она какими доблестями знаменита?

— Ну это твоя ближайшая подруга — обратился к Юле Михаил — рассказывай.

— Она археолог. Праславяне и бронзовый век. Кандидат наук. Недавно защитилась. Очень хороший организатор.

— Извините — вмешался Борис Ефимович — а можно 'вопрос любопытного'?

— Да, конечно — ответил Михаил.

— У вас что, самбо во всех школах преподаётся?

— Конечно! А у вас разве не так?

— Нет. Разве что в отдельных гимназиях преподают. Военный мир у вас какой-то... и общество военизированное...

— Может поэтому мы выжили и победили, а у вас капитализм — задумчиво отметила Юля — вы уж извините, что так...

— Да нет, почему ж, я вас понимаю — вздохнул Борис Ефимович — я сам помню советские времена и помню что такого бандитизма, когда на улицах нападают и убивают, насилуют — не было... А Леночку очень жаль!

— Кстати, а как вы сами до города вот отсюда добираетесь? — постарался перевести разговор подальше от неприятной темы, Михаил — ведь до деревни пять километров и всё по глубокому снегу.

— Да как?! — улыбнулся Борис Ефимович — да как и вы! Запираю всё ценное в подвале, запираю двери, ставни, беру лыжи и пешочком до деревни. А там у одного моего приятеля в гараже стоит моя машина. Сажусь и еду в город.

— И когда туда планируете? — спросила Юля.

— Дык...

— Я это к тому, вы нас извините, но у нас целых два раненых. Нельзя ли у вас дня два отсидеться?

— Да хоть неделю!

— Ну настолько мы не можем злоупотреблять вашим гостеприимством.

— Юля! Вообще-то я решаю...

— Нет Миша, тут уже я как медик группы. НАДО! Только через два дня.

— Ладно, убедила. Тогда эти два дня гоняешь всех.

— Кроме тебя и Лены.

— Ну ладно, кроме меня и Лены, на боевую подготовку.

— И заставу надо выставить, километра за два в сторону деревни, против неожиданных визитёров — подал предложение Владимир — так чтобы часовой заметив идущих мог скрытно добежать до нас и мы могли вовремя замести следы и скрыться.

— Именно так и сделаем... и все эти два дня разрабатываем варианты наших действий. Строим планы.

Земля-2. История страны

Рано утром, Юля подскочила раньше всех. За окнами дома была кромешная тьма, а она шустро выпрыгнув из своего спальника, полезла через спящих товарищей к выходу. Пробравшись на кухню она перво-наперво поставила чайник на плиту и выставила на стол банку с кофе. Свет зажигать не стала, чтобы не беспокоить спящих.

После, достала свою мобилу, открыла там свой дневник и принялась в нём лихорадочно рыться. Долго в темноте кухни, слабо подсвеченной голубоватым пламенем горелки, было видно только её лицо, освещаемое экраном мобилы.

— Ты чё так рано подскочила? — услышала она от входной двери полушёпот Михаила.

За порогом кухни медленно проявились в темноте коридора сначала белая повязка, а потом и лицо командира.

— Надо. Очень надо. Если ты проснулся, заходи, обсудим положение. Я тут как раз решила загодя в своих записях и конспектах покопаться.

— Что, так серьёзно?

Михаил плотно затворил дверь на кухню и тихо, по-кошачьи ступая по полу в шерстяных носках, прокрался до стула напротив Юли.

— Да. Даже слишком — также полушёпотом продолжила отвечать Юля — ты заметил, что во всей группе, за исключением, пожалуй, только нашего 'марсианина', напряжение уже зашкаливает?

— Заметил. И также заметил, что ты в последнюю порцию чая, что мы пили вечером, что-то подлила.

— А ты, поэтому его и не выпил...

— Конечно! — с ехидцей заметил Михаил, осторожно приседая на стул и откидываясь на его спинку.

— Зря. То был лёгкий транквилизатор. Гарантия, что сегодня все нормально выспятся... Ну, кроме тебя. Ты хоть как себя чувствуешь?

— Паршиво. Но мне сегодня не скакать по двору, так что у меня есть возможность восполнить...

Юля скептически посмотрела в блестящие в свете горелки глаза Михаила. Голубоватые блёстки в его глазах, казались такими же насмешливыми как и его голос.

— То, что ты будешь иметь возможность днём поспать это хорошо... вот только с ребятами — худо.

— Да, худо. У самого нутро дерёт от того, что случилось... не только голова болит. Кстати — внезапно сменил он тему — ты к Владимиру несправедлива!

— ?!

— Володя тоже изрядно напрягся и нервничает, но так как его тренировали, так как у него такой большой и гиблый опыт, то он просто лучше нас держится...уже чисто по привычке. Да и фаталист он изрядный.

— Это как фаталист? — удивилась Юля.

— Ну... он никогда не думает, о смерти, он никогда не заморачивается о том, что может быть что-то у него не получится. Он просто делает это. Думает как сделать и делает. И если не получается думает как исправить и снова действует. Он полагается на Жизнь.

— Но ведь это не значит, что он фаталист.

— Значит. У него даже есть присказка на случай больших неприятностей: 'кому суждено быть повешенным, не утонет'! Он такую философию имеет давно... и меня в свою 'веру' не раз пробовал обратить, но я оказался не настолько хорошим учеником — продолжаю дёргаться даже там, где надо бы просто пожать плечами!

Михаил оскалился в ухмылке и запрокинул голову. Видно, что вспомнил что-то весьма забавное из прошлых своих похождений на пару с Владимиром. Из тех времён, когда он далеко ещё и не был космонавтом.

— Хм. Может и так... тебе виднее. Ты его давно лично знаешь. Но в группе положение весьма тяжёлое.

Михаил тут же смыл с лица улыбку и посерьёзнел.

— Неприятности у нас накапливаются, продолжила Юля — Сначала, этот 'буран', потом известие, что нас занесло чёрт его знает куда, а после ещё и с Леной беда.

— Что ты предлагаешь?

— Надо обязательно всех занять, и занять плотно. Так, чтобы у них было минимум времени, подумать о плохом. О том, что может быть с нами и что может случиться вообще. Иначе будет срыв.

— Одно дело я буду их гонять на дворе по 'рукопашке', но этого мало. Они вылетели из Общего Дела. Их надо туда вернуть. Чтобы вернуть им всем Смысл Жизни. Им нужно и мозги загрузить так, чтобы они думали только о конструктиве, и заняты были чем-то производительным.

— Ты предлагаешь, что-то сделать для хозяина? Ну это всегда мы делали...

— Не только это. Надо им загрузить и МОЗГИ.

— А! Так вот почему ты предлагала исследовательскую программу...

— И поэтому тоже. Только я сначала предложила её, из чисто прагматических соображений, но тут вижу, что она же необходима и в, ну... терапевтических целях.

— А не противоречишь ли ты сама себе? Ведь ты настояла на том, чтобы у нас минимум два дня было отсидки здесь. А исследовательская программа может быть осуществлена только в городе и то, только если будут на то возможности и условия.

— Нет, не противоречу. Я предлагаю, как 'культурную программу', вечером завести разговор с хозяином насчёт культуры и истории двух миров. Нашего и его. Уже здесь и сейчас можно выяснить, почему мы настолько разные. Почему, где, когда и как всё разошлось.

— 'Здесь и сейчас!'. — хмыкнул Михаил — Узнаю социопсихолога за работой. Гештальт!

— Вот и устроим этот гештальт[12] в области истории страны. Чтобы всем мозги занять под пробочку.

— Согласен. Тогда действуем по обстановке. Но вечером обязательно надо будет завернуть все разговоры и деятельность на разбирательство истории.

— Вот и ладушки! — сказала Юля поднимаясь со своего стула и ступая по направлению к закипающему чайнику — только вот извини, но кофе я тебе не дам. Сейчас тебе это вредно.

— Так я и знал! — обречённо протянул Михаил — но на травяной чай я могу рассчитывать?

— Это можно.

Дежурить на дороге первым вызвался Владимир. Поэтому с раннего утра, взяв с собой термос с чаем он ушёл через лес к месту наблюдения. Все же остальные, за исключением, конечно, раненых, были построены во дворе и началась тренировка.

Вышел на крыльцо и Борис Ефимович, полюбопытствовать, как это молодая баба, будет здоровенных мужиков 'дрессировать'.

Он ожидал увидеть что угодно, но не то, что увидел в реальности.

Вся группа ребят, как один, с величайшей серьёзностью и сосредоточенностью внимала той самой, хрупкой и худосочной на вид 'бабе' и старательно делала то, что от них требовалось. Да и 'баба', была далеко не из тех, ничего не умеющих и ничего не хотящих кроме танцев и секса обладательниц длинных ногтей, крашенных ресниц и рахитичного телосложения.

Одна только грация пантеры, с которой она перемещалась по двору, уже сильно отличала её от тех, как их Ефимыч называл 'б...еобразных'. Даже 'волкодав' Ефимыча — лайка — прицепленный на короткий поводок и ныне забравшийся на крышу своей будки, казалось, испытывает к ней серьёзное уважение. Он сосредоточенно и молча следил за нею, иногда удивлённо склоняя морду на бок.

Дальше— больше.

Когда она начала показывать то, что по её мнению должны знать все, то повергла Ефимыча в изумление. Она парней кидала по двору, как хотела. Да и кидала она их далеко не с целью продемонстрировать своё превосходство над ними, как это делают многие 'сенсеи', чтобы набить себе цену перед учениками, а показать вполне конкретные приёмы и их элементы.

Понаблюдав за занятиями, Ефимыч так же убедился, что та самая информация о занятиях самбо в школах явно была не просто истинной.

Уже через час тренирующиеся выделывали такое, что могли проделывать только люди изначально и не один год занимавшиеся борьбой. Юля же их вполне конкретно и методично натаскивала на самооборону против не только уличной шпаны, но и, как понял Ефимыч, вполне серьёзно вооружённых противников.

За день четыре раза меняли пост. И каждый раз сменившийся тут же включался в тренировку. Слаженность действий и сам порядок в группе производили весьма сильное впечатление, ибо составляли очень сильный контраст с той молодёжью, с которой привык контактировать Борис Ефимович. Конечно, и среди своего окружения он знал много вполне серьёзных ребят с хорошей самодисциплиной, но эта группа производила впечатление на порядок выше.

Возникли и некоторые нехорошие ассоциации. И, чтобы их проверить, Ефимыч приберёг эти мысли на потом — на разговор вечером.

Вечером Николай попросился полазить по Сети, в обмен предложил Ефимычу свою Большую Библиотеку на 'планшетке'. Ефимыч тут же с радостью согласился, но, как и в первый раз довольно быстро заблудился. Информации было так много и вся она была так интересна, что он не знал на какую кидаться в первую очередь. Чтобы хоть как-то упорядочить свои НЕзнания, нужна была затравка в виде хотя бы самых элементарных знаний.

По этой причине после ужина, Ефимыч 'подкрался' к сильно задумавшемуся Владимиру и пригласил его 'поболтать'.

Воспользовавшись моментом, что планшетка освободилась, её тут же занял Юрий до этого довольно активно участвующий в Сетевых поисках, которые вёл Николай. Так как и планшетка и ноутбук лежали рядом, то Юрию не составляло труда следить за происходящим на соседней машине и периодически влезать со своими соображениями в Николаевы поиски.

Борис Ефимович предполагал, что 'болтовня' будет идти лишь между ним и Владимиром, но неизбежно мало помалу, в дискуссию включились все присутствующие.

А интересовала Ефимыча, в первую очередь, 'групповая метода' действий его гостей, как он её назвал про себя. Её смысл и логика.

— Наша главная проблема сейчас, для группы — начал пояснять Владимир — это то, что она своим составом сильно не соответствует стоящей задаче. Но так как мы не можем переформироваться, мы все активно обмениваемся опытом и знаниями, чтобы максимально подстроиться под обстоятельства.

— И в этом — подстройке под обстоятельства — состоит весь смысл действий группы?

— Нет, это лишь инструмент и этап решения задачи. Настоящая цель группы — сложение сил и талантов, умов в достижении вполне конкретной цели.

— А может лучше будет подстроить сами обстоятельства под себя? — в шутку спросил Борис Ефимович, но получил вполне серьёзный ответ от Юли.

— И это тоже будет. Но для того, чтобы это эффективно сделать, надо максимально подстроиться под обстоятельства. Это как в борьбе: сначала подстраиваешься под противника, а потом 'ведёшь' его туда, куда нужно, впрочем — с улыбкой закончила она — главное в этой подстройке не потерять себя.

— Это как?

— Ну, например, готовы ли вы поступиться убеждениями, пойти на сделку со своей совестью, чтобы добиться того, что вот прямо сейчас вам нужно?

Сама постановка вопроса была такова, что предполагала жёсткий и однозначный ответ 'нет'. Но Бориса Ефимовича сильно смутил факт, что ведь в его окружении немало людей, кто поступал именно так: для достижения сиюминутных выгод — поступался убеждениями, шёл на сделку с совестью...

Это было весьма неожиданно: попасть на вопрос о морали там, где казалось бы обсуждаются чисто технические вопросы.

Поэтому, Ефимыч решил слукавить и вернуть вопрос.

— А вы не поступаетесь?

— Конечно! Это всегда вне обсуждения. Могли бы мы, например, бросить Лену на гибель? Да никогда!

— Значит, грубо говоря, вы останетесь коммунистами, даже если вам придётся встраиваться в капитализм?

— Да. Ведь так поступали большевики в царской России, и так поступают коммунисты в капстранах. Мы отличаемся от них лишь тем, что совершенно не собираемся устраивать здесь революций. Наша цель на настоящий момент — вернуться домой.

— Но если так, то весьма важный вопрос: 'Какова ваша текущая модель морали?

— Почему 'текущая'? Она постоянная — смутился Михаил — 'текучесть' морали предполагает её полное отсутствие.

— Ситуационная этика, так любимая на Западе — подхватила Юля — это не для нас и не про нас.

— А в чём-то она выражается?

— Конечно! Когда-то, в пятидесятые в нашем мире человек по имени Иван Ефремов написал замечательную книгу — 'Туманность Андромеды', где очень хорошо описал эту самую мораль, которой мы следуем. Книга стоит у нас во всех школах в школьной программе.

— У нас тоже был такой писатель и написал такое же произведение... И оно было моим любимым в детстве... Если мораль Эрг Ноора, Низы Крит и Дар Ветра ваши мораль и этика, то я с вами!

— А до этого момента не были? — лукаво и вполголоса вопросила Юля надеясь на шутку но получилось наоборот.

— Если честно — рассмеялся Борис Ефимович — то ваши военизированные приготовления заронили в меня, одно время, о вашей принадлежности к фашизму...

Данное заявление шокировало всех присутствующих.

— И почему вы так подумали?! — спросила изумлённая Юля.

— Да как... единая идеология, военная дисциплина... можно подумать, у вас там вся страна — военный лагерь.

— Было такое, но закончилось двадцать лет назад, с концом холодной войны и с переходом общества в принципиально иное состояние. Во-вторых, наша мораль, этика и идеология не имеют ничего общего с фашизмом.

— Можете удостовериться — похлопал Николай по планшетке чем вызвал неудовольствие сидящего за ней Юры,

— Могу даже порекомендовать специальный труд по фашизму. Там всё подробно расписано. И идеология, и экономика, и политическое устройство стран исповедующих фашизм. И всё в сравнении с нашей — сказал он и снова углубился в изучение местной сети.

— Спасибо, обязательно прочитаю и... извините, если вас этим подозрением обидел...

— Да ничего, Главное тут в себе такое не держать — ответил Михаил.

— Любые непонимания лучше сразу разрушать. Так что вы правильно сделали — с сомнениями согласия не достигнешь.

— Ну, тогда вернёмся к теме — повеселел Борис Ефимович.

— Кстати, насчёт 'военной дисциплины' — встрял Владимир — мне кажется тут тоже кое-что есть... А не производит ли такое впечатление — впечатление нашей военизированности — наша простая самодисциплина? Ведь у нас по настоящему здесь как таковой военной дисциплины нет.

— Положусь на твой опыт изучения стран капитализма — осторожно открестился Михаил — но тогда вопрос возникает: мы что тут столкнёмся с обществом людей, с низкой самодисциплиной? Я правильно понял к чему ты клонишь?

— Скорее с полным отсутствием самодисциплины в большинстве людей.

— Борис Ефимович — обратилась к нему Юля — это так? В большинстве людей вашего общества ОТСУТСТВУЕТ самодисциплина?

— К сожалению, это так!— ответил Борис Ефимович.

— Ну, тогда вполне естественно, что нас тут приняли за фашистов! — заключил Владимир и ухмыльнулся.

— ?!!

— Фашизм — пояснил Владимир — прежде всего культ сплочённости. Сплочённости против 'Врага нации'. Как правило, это в их идеологии Враг — другая нация. Вполне естественно, что фашизм будет насаждать среди своих культ самодисциплины. И это естественно.

— Это у нас — продолжил он — самодисциплина служит для достижения вполне человеческих целей. То есть объединения всех не против нации-врага, а объединение людей и наций в деле построения лучшего будущего для всех, без исключения. Что существенно отличает нас от фашизма. А в этом обществе, в котором нам придётся пожить, самодисциплина это основной признак преступных и фашистских группировок.

— Нда! 'Веселуха' чую, тут будет полная — мрачно пошутил Николай.

— Вернемся, однако ж, к 'нашим баранам', как Ефимыч просил — закруглил Михаил тему с фашизмом.

— И как, если не секрет, вы будете подстраиваться под наше, сугубо враждебное коммунизму общество? — тут же полюбопытствовал Ефимыч.

— Пока не знаем, но для того, чтобы узнать, мы все будем собирать и анализировать информацию об этом мире.

— Несколько лапидарно звучит — поморщился Николай — но в целом оно именно так. Будем смотреть. Будем соображать. Будем складывать. Будем делать выводы и на их основе что-нить замутим.

— Ну, я привык к точным формулировкам, так что я переведу Колину сентенцию опять 'на лапидарный' — усмехнулся Владимир.

— То есть, первая задача в подстройке — продолжил он — это сбор информации; вторая — её анализ; и третья — выработка на основании анализа, стратегии и тактики поведения.

— Вот поэтому я и предложила исследовательскую модель — вставила Юля.

— Ну и что же вы будете изучать в первую очередь?

— В основном, вашу историю — неожиданно из дальнего угла подала реплику, до этого молчавшая Эля.

Юля расплылась в улыбке. Ей казалось, что выйти на эту тему будет нелегко и придётся долго прилагать к этому усилия, заворачивая 'левые' темы, а тут сама группа, в лице Эли, прямо заворачивает на неё.

— Историю?!! А... — Борис Ефимыч аж поперхнулся от изумления — зачем?!! Ведь вы же, как я понимаю, намерены встраиваться в существующее общество?

— Да.

— Так зачем вам история? Зачем, если надо изучить общество которое есть сейчас?!!

— Всё просто — ответила Эля — как правильно тут до меня отмечено — Эля улыбнулась и кивнула в сторону Владимира, видно выводы, сделанные им в её отсутствие, ей передали — у вас периферийный капитализм с дополняющей экономикой. Все особенности этой формы у нас давно исследованы, описаны и общеизвестны. Эта форма, конечно, накладывает свой отпечаток на общество, но девять десятых ДУШИ общества, его культуры и психологии, это его История... или то, что её заменяет.

— А вы уверенны в этом? — попробовал взъершиться Борис Ефимович.

— Это аксиома... — подтвердил доселе молчавший Вадим, с интересом наблюдавший за дискуссией за кружкой чая.

Борис Ефимович посмотрел на остальных, но те, как видно, были с Вадимом полностью солидарны.

— Удивительно. Всегда считал, что наоборот.

— У нас это очень давно доказано и передоказано — заметила Эля.

— Но тогда поясните мне пожалуйста вашу фразу насчёт 'то, что её заменяет...' Историю.

— Ну это же просто! В капиталистических системах, правящие классы всегда прибегают к фальсификации истории для оправдания своего господства. Вот тогда и получаются культуры с искалеченными Душами. Ведь если целый народ, и каждый его член считают себя полным ничтожеством по сравнению с 'великими и могучими' завоевателями, то таким народом очень просто управлять.

— Эля сильно упрощает, но в основном так и есть — поправила Юля.

— То есть вы предполагаете, что наша История...

— ... Должна быть сильно оболгана и искажена — закончила за Ефимыча Юля — ведь вы же проиграли Штатам! Военной силой экономику социализма победить невозможно, а вот изнутри, через разрушение Души народа — это единственный путь.

— Но ведь у нас оказалась несостоятельной именно экономика! Она у нас рухнула!

— А может ей очень сильно помогли? Стать 'несостоятельной' и рухнуть. Кто-то из тех, кто ныне правит страной. Или даже не правит, но правил тогда? — жёстко в своём стиле завернул вопрос Юрий.

— Вы имеете в виду Горбачёва?

— Вот вы и ответили на свой и невысказанный наш вопрос: 'Кто виноват и как его зовут?' — рассмеялся Михаил.

— Я вижу, что вы и так уже многое знаете о моём мире, о его истории. Может тогда удовлетворите моё любопытство о вашем мире?

— С удовольствием! Тем более, что сравнивая мы изучаем — ответил Михаил.

— Но может тогда сначала вы меня, так сказать, опросите? Если вы изучаете.

— Ну, насчёт вопросов к Вам, это само собой, но если честно, ВАШИ вопросы сейчас, вопросы К НАМ, более интересны.

— Почему?

— Очень просто! Они помогут нам обратить внимание на те моменты, которые мы наверняка упустили бы. Ведь согласитесь, у каждой культуры, у каждого народа свои стереотипы, и мы, каждый по-своему, находимся у них в плену. Сравнение поможет выйти за их пределы.

— Мои вопросы к Вам?!

— Ну, да... ведь они нам укажут на то, что ВЫ считаете важным.

— Вот оно что... ну это может и к лучшему... Ладно. У меня ещё тогда, возник вопрос к Владимиру, но я был так ошарашен... тем, что передо мной открылось, что я просто тогда забыл спросить... Как оказалось, что вы высадились на Марс раньше американцев?

— Ну, это закономерно — мы их опередили в технологии и чисто в организационном плане... Да и энтузиазм народа тут немалую роль сыграл.

— Вы опередили их в технологии?!

— Ну да..., а что тут странного?

— Но у нас — возразил Борис Ефимович — мы безнадёжно отстали.

— Что-то с трудом верится... — возразил Николай — я тут весьма поверхностно прошёлся... уже после вашей Катастрофы, в середине девяностых вы солидно опережали их как минимум в космических технологиях. А в них входит огромное число прочих технологий.

— Ну а компьютеры? Вы же видели!

— Да — Михаил развёл руками — у вас они все американские.

— Миша! — подал голос от своей 'планшетки' Юрий — с электроникой тут вообще у них парадокс фантастический. Мы это с Колей только что обсуждали.

— Поясни.

— Вот простое сопоставление — их внутренняя логика — вот этих вот — Юрий ткнул пальцем в монитор компьютера — она ДВОИЧНАЯ! Наши все основаны на тройке. И давно. У них вся электроника чисто цифровая. У нас же — гибридная — аналогово-цифровая. У них — программы подстраиваются под жёсткую архитектуру процессора. У нас же наоборот, процессор с гибкой архитектурой подстраивается под исполняемые программы. От этого вот, эта наша машинка работает так, как ихний средний суперкомпьютер.

— Неужели разница настолько серьёзная?

— Настолько! И как я понял, у них здесь что-то произошло, где-то в середине семидесятых. Что они не просто упустили лидерство, но стали просто тупо и полностью копировать американские схемы. А раз повторяли, то отставание всё больше увеличивалось... В среднем отставание было около 5-6 лет. Я не разбирался подробно, как ты понимаешь...

— Запиши Эля! — улыбнулся Михаил — разобраться в этом подробно.

— Уже записано! — улыбнулась в ответ Эля — особенно про середину семидесятых... Правда, попутное соображение: ЭТО произошло не в середине семидесятых, а раньше. По динамике систем выходит, что это нечто произошло до 70-го года. К середине семидесятых это только проявилось.

— Существенная поправка.

— В общем, согласен — подтвердил Юрий и снова углубился в свою работу.

— Очень интересно получается! — воскликнул потирая руки Михаил.

— Думаешь, здесь точка бифуркации? — спросила Эля.

— Нет, не думаю. Но в чём уверен, так это в том, что прямо сейчас мы очень серьёзно можем приблизиться к разгадке.

— Давайте так — обратился Михаил к Борису Ефимычу — я вам рассказываю как У НАС шло освоение космоса. Так же называю даты основных событий, а вы, попутно, называете свои даты. Мы их совместно сравниваем, и делаем выводы.

— Согласен. Очень разумно.

— Итак... — Михаил откинулся на спинку плетёного кресла, в котором сидел, и повертев в руках авторучку аккуратно поделил лист на своём рабочем планшете, лежащем у него на коленях, пополам — начинать, так с самого начала — с первого спутника.

— Я буду рассказывать не только основные даты и факты — поправился Михаил — но и причин, которые побудили народ и руководство страны поступать именно так.

— Кажется, разгадка кроется ещё и в мотивах поведения руководства страны — задумчиво добавил он.

Немного помолчав, он начал рассказ.

— Как известно, к 1955 году США нарисовали аж третий план ядерного уничтожения населения СССР. Для их бомбардировщиков цели на нашей территории были все достижимы, так как они окружили нас своими базами. Их же территория, для нашего ответного удара была недостижима. Поэтому ещё в конце сороковых было принято решение усиленными темпами развивать ракетную технику.

— Насколько я знаю, у нас было также — подтвердил Борис Ефимович.

— К 55-му у нас уже были ракеты средней дальности и на подходе была Р-7. Межконтинентальная.

Её только-только начали испытывать. И вот тут, группа наших ведущих конструкторов решила сходить в ЦК. К Сталину. Со вполне конкретным предложением использования 'семёрки' для запуска Первого Спутника.

Как ни странно, но Сталин очень хорошо помнил предложение Тихонравова, которое он представил ему в 47-м. О применении ракеты Р-1 для запуска пилотируемого корабля на высоту 200 километров.

По тому проекту предполагался лишь вертикальный старт на высоту 200 км и последующая посадка кабины с космонавтами в районе старта.

Тогда, Сталин им эту идею 'зарубил', сказав что 'этот рекорд ради рекорда — пустая трата денег, в то время как пол страны в руинах. Вот восстановим страну, сделаем более мощную ракету, тогда и поговорим'.[13] Существенная деталь: зарубил проект с Р-1, но техзадание на разработку Р-7 подписал.

На этот раз встретил их более благосклонно, выслушал, и спросил 'надеюсь, это делается не ради рекорда? Что мы будем иметь от этого пуска, кроме чисто политического эффекта?'.

Ну тут влез Королёв и выложил предложения по поводу использования спутников. Сталин выслушал, и сказал: 'Товарищ Королёв правильно мыслит. Космос мы будем ОСВАИВАТЬ. И никаких рекордов ради рекордов!'

Потом помолчав добавил: 'А ваше предложение я вынесу на Политбюро и Совет Министров'.

Вот так, своим авторитетом, он ускорил осуществление запуска первого спутника. А его слова насчёт ОСВОЕНИЯ космоса потом во всех КБ вывесили..., да и не только КБ. Я вот помню мальчишкой на Станцию Юных Техников ходил. Так там эти слова прямо над входом в бетоне отлили: 'Космос мы будем ОСВАИВАТЬ'...

— Что-то не так? — хотели что-то добавить? — спросил Михаил у Бориса Ефимовича, увидев его весьма озадаченную физиономию.

— Но...Сталин... — начал было он, но потом махнул рукой и сказал — ладно, об этом потом!

— Хорошо, тогда продолжу... Первый спутник был запущен 5 мая 1957 года.

— А у нас в октябре того же года.

— Вот и первое расхождение. А какого числа?

— Четвёртого октября.

— Полгода — отметила Эля.

— Ну, по-моему, пока не существенно... Ладно, дальше.

Через полгода, как раз в октябре, запустили второй и через месяц третий спутники. Американцы были в шоке.

Они со своей 'суперпередовой' ракетой хотели запустить спутник величиной с апельсин, а наш первый весил центнер, второй — полтонны, а третий полторы. К тому же, как указал товарищ Сталин, были научными лабораториями. Только на первом был простой радиопередатчик. Американцы же планировали обычный рекорд...

— У нас было также — подтвердил Борис Ефимович — на втором полетела собака Лайка.

— У нас начали запускать собак только с четвёртого... — задумчиво отметил Михаил, делая пометки на своём листе — когда началась отработка систем возврата грузов на Землю.

В это время в США принимают решение включиться в, как они говорили, 'Космическую гонку'. Единственным способом из ближайших, с помощью которого они могли поквитаться за первый спутник, это послать человека в космос. Они и запланировали полёт своего 'астронавта' по баллистической траектории. На орбиту запустить корабль они не могли — слишком слабая была у них тогда ракета-носитель.

Наше руководство это приняло к сведению, так как полёт человека был запланирован ещё до запуска первого спутника. Как необходимый этап освоения Космоса. Сверив сроки, наши пришли к выводу, что американцы в этом деле безнадёжно отстали.

Так оно и случилось. 10 апреля 1960 года летит Гагарин. Совершает один виток вокруг Земли. После этого через 5 месяцев, но уже на целые сутки, его дублёр Титов.

— У нас примерно также. 12 апреля 1961 года Гагарин, и уже не помню когда — Титов. Осенью кажется... Между этими стартами американцы запускают свой 'Меркурий' — по типу 'прыжка блохи'.

— Ну у нас они очень сильно отстали. Они выполнили свой 'прыжок блохи' значительно позже полёта Титова — летом 1961 года.

Практически одновременно с американскими пусками полетели два наших корабля — началась отработка процедур, необходимых для создания орбитальной станции.

В это время в конгрессе США принимается решение о начале программы высадки человека на Луну. У нас же, по нашей Программе, получалось, что до тех пор пока возможности автоматов не исчерпаны, посылать человека нецелесообразно.

Следуя этому положению, в течение 60-х у нас автоматические станции достигают Луны, Венеры и Марса. Луны, правда, достигают ещё в 58-м, когда одна из наших 'Лун' (под номером два), совершает жёсткую посадку на её поверхность и доставляет туда вымпел СССР. А в 1964 году совершается мягкая посадка и передаётся изображение панорамы поверхности — 'Луна-8'. И это всё впервые в мире. Приоритеты все за нами.

— У нас 'Луна-9' но в 1966-м и тоже впервые в мире.

— А точную дату не помните? Это важно!.

— Не помню...[14] А почему так важно?

— Дело в том, что переданная ей панорама во всём мире вызвала нечто типа Шока. Все внезапно поняли, что человек воистину стал космическим явлением.

— У нас это тоже было. Два американца, философы, написали целую книгу по этому поводу. Называется 'Футуршок'.

— И по этому — кроме дат — у нас совпадение...

— В Штатах — продолжил Михаил — посадка нашей 'Луны' вызвала панику в конгрессе. Они уверились, что русские готовят высадку человека на Луну.

Но на самом деле, это не совсем соответствовало действительности. Помня о колоссальном политическом эффекте запуска первого спутника и первого космонавта, часть правительства стала настаивать на аналогичной программе с нашей стороны. Но инженеры справедливо указали, что если её осуществить прямо сейчас, то это будет именно что 'рекорд ради рекорда'. Они настаивали на более эффективном и последовательном освоении, изучении космоса. Но Машеров, ставший к тому времени генсеком, напомнил слова Сталина и дискуссия угасла.

Согласились не ломать ранее намеченный план и 'пропустить' американцев вперёд. Но успех им сильно подмочить.

С этой целью, в 1966 году, с 5 по 12 апреля, за месяц до смерти Сталина, два наших космонавта — Быковский и Береговой — на новом корабле 'Союз', по эллиптической траектории выполняют облёт Луны.

— У нас так и не облетели... а Сталин умер значительно раньше.

— Вот как?! Ладно, возьмём это тоже на заметку... и далее.

В 1967 году американцы таки облетают Луну, а мы в августе 1968 года запускаем первую орбитальную станцию. А чуть ранее — в сентябре 1967 года два аппарата 'Марс-2' и 'Марс-3' осуществили мягкую посадку на Марс.

Сами станции перешли на орбиту вокруг Марса и начали составлять первую его фотокарту. А как было с этим здесь?

— Ну, насчёт того, когда американцы облетели Луну — не помню. Но на Луну они высадились в 1969 году. Наша первая орбитальная станция была запущена уже в 1971 году и тогда же на орбиту вокруг Марса вышил наши станции.

— Но в этот сезон, на Марсе большие пылевые бури... наши станции её тоже застали, но тогда она началась значительно позже их прибытия и поверхность они успели отснять. Если бы они полетели в семьдесят первом, то они прибыли бы как раз в её разгар.

— Ну, да... поэтому они там ничего и не увидели. А карту Марса составляли американцы.

— Ну на Луну американцы высадились у нас тоже в 1969 году, но у нас к их высадке на Луне бегал наш 'Луноход-1'. Уже месяц как бегал.

То есть чисто технически, мы получили информации о Луне в десятки раз больше американцев. Но они, тем не менее, выдумав свой критерий победы — мы же своего космонавта не высадили — раструбили на весь мир о своей победе.

После было очень много дискуссий в мире, о том, кто более правильно поступил — русские или американцы. Наши 'на пальцах' разъясняли всем, что если бы мы приняли бы условия космической гонки 'по-американски', то высадив космонавтов на Луну, надо было бы ставить там станцию. Причём в условиях чудовищной неготовности техники и инфраструктуры к такому шагу. Это было возможно, но было исключительно дорого и нерационально.

После этого, естественно, пришлось бы ломиться на Марс. Причём в условиях, когда космическая медицина совершенно не имеет информации о том, как бороться с последствиями воздействия космоса на человека. В условиях, когда атомные двигатели только-только начали создаваться. То есть, затраты на эти 'рекорды ради рекордов' росли бы по экспоненте.

Это весьма скверно и непредсказуемо сказалось бы на экономиках СССР и США.

Но эти объяснения приняты не были. Американцам очень хотелось считать себя победителями.

— А так — типичная 'пиррова победа' — прокомментировал со своего места Вадик.

— Да, именно 'пиррова', так как мы космос именно что осваивали, а американцы, в лучшем случае исследовали и использовали в военных целях.

Вот пример: они посмотрели на наши орбитальные станции и вывели свою — в 5 раз большую по массе и размерам. Как оказалось — им снова нужна была реклама, типа 'какие мы сильные и передовые'. Но вскоре ту станцию забросили и занялись военным проектом космической противоракетной обороны. Для этого они бросили все средства на создание Многоразового Транспортного Космического корабля. Тем более, что вскоре у нас появился небольшой космический самолёт 'Заря'. Первый его полёт состоялся в 1973 году.

— У нас этого не было... А американский 'Шаттл' действительно был запущен в 1981 году.

— Ну этот самый наш маленький космический самолёт носил больше вспомогательную функцию по части доставки на орбитальные станции экипажей и грузов. Но его длительная эксплуатация не оправдала всех ожиданий.

Поэтому мы переключились на создание тяжёлых ракет-носителей и системы 'Молния'. 'Молнию' создавали с учётом опыта создания, эксплуатации и модернизации Малого Космического Самолёта проекта 'Спираль-Заря'.

Ввели его в эксплуатацию в 1982 году. В этом же году у нас появилась первая экспериментальная станция-завод. Маленькая, всего-то 15 тонн, но завод.

— У нас, кажется, производство было организовано на станции 'Мир' в конце восьмидесятых.

— То есть разрыв уже в 6-8 лет?

— Поболее — вмешался Юрий — 'Мир' у них был один и там ставили в основном эксперименты. Наша же 'Полярная звезда', была полноценным заводом. Вот инфа по 'Миру'. Только что выудил и прочитал — Юрий показал пальцем в дисплей американского компьютера. Пока велась дискуссия, они поменялись местами с Николаем и теперь Николай 'рыл' свою библиотеку, а Юрий местную Сеть.

На экране ноутбука вертелись фото большой модульной орбитальной станции, по типу соответствующей тем, что были у них, но в начале восьмидесятых.

— Ага! Ну далее, у нас был рывок, давно готовящийся. И основывался он на разработках ядерных двигателей. Получалось так, что американцы, не имея последовательной космической программы, рассчитанной на 40-50 лет, попали в цейтнот. Они к 1986 году исхитрились таки сделать систему подобную 'Молнии' но с гораздо худшими характеристиками, и орбитальную станцию, подобную нашим, но образца конца 70-х. Поэтому, когда мы сделали вторую большую орбитальную станцию в 1985-м, а затем один за другим вывели два межорбитальных буксира с ядерными двигателями в 1986-м, они поняли, что очень сильно отстают.

Почему так получилось? Ну, прежде всего, потому, что наши разработки в области ЯРД[15], были глубоко засекреченными.

В результате, у нас оказался ЯРД со скоростями истечения в 35 км/с, а американцы так и остались со старой разработкой ЯРД в 8 км/с[16].

Ну тут наши спецслужбы очень красиво 'развели' американцев. Они устроили 'утечку' что мы готовимся ставить на орбитах сверхдешёвую и сверхнадёжную систему противоракетной обороны. Американцы на это купились, тут же отказались от своей и настаивают на сворачивании нашей. Пока стоит шум, они естественно, кинулись дорабатывать свои системы ПРО и выводят свои МТА[17] но с устаревшими ЯРД.

Наши же делают 'шах и мат' — выводят Лунную орбитальную станцию и ставят две постоянные научные базы на Луне. А вместо чудовищно дорогой космической ПРО, ставят наземную, гораздо более дешёвую и надёжную.

Тут уж американцев загнали в ту самую яму, что они для нас же и рыли.

Получалось так, что для собственной реабилитации, они просто обязаны сделать марсианскую экспедицию, но сделать её вынуждены на той базе, что отстала от нашей лет на двадцать. К тому же они начисто не имели опыта полётов в космосе длительностью в год и более.

Ведь постоянную орбитальную станцию они вывели в 1987 году, и естественно, не успели накопить того опыта, что мы. Они обратились к нашим учёным, типа продайте информацию, но так как наши сочли сию информацию сугубо военной (ведь неважно, на какой ОС будут применять данные знания на военной или гражданской), то американцев 'послали'.

Ставить на Луне базу, уже поздно для целей реабилитации, и они решают сделать бросок на Марс.

Мы тоже готовим свою, с учётом опыта эксплуатации лунных баз и планируем запуск на 1994 год. Но об этом помалкиваем.

А тут узнаём, что американцы решили рискнуть и рискнуть чуть ли не всем, планируя свою экспедицию тоже на 1994-й. чисто технически мы могли бы сделать простую 'экспедицию престижа', но это было бы против наших, давно устоявшихся правил. И главное, против 'закона Сталина'.

Поэтому мы решаем сделать экспедицию в 1992 году, с созданием базы. Но к осуществлению более серьёзной схемы — с двумя кораблями и полётом через Венеру — уже не успевали. Мы могли построить только один корабль и испытать его к сроку после окна запуска на 'венерянскую' траекторию.

Что дальше было, вы уже слышали и видели...

— А что сейчас в ВАШЕЙ Америке? — помолчав спросил Борис Ефимович.

— Ну, у них там такой системный кризис, что нам даже смотреть в их сторону страшно...

— Мда!..

— Кстати, что вы хотели спросить, про Иосифа Виссарионовича?

— Да вы сами на мой вопрос ответили. Я хотел сказать, когда он умер... Вы сказали в 1965-м?

— 16 мая 1966 года.

— Ах да!.. У нас он умер в 1953-м.

— В 1953-м?!!!

— Ну да...

— Она! — воскликнула Эля от переизбытка чувств вскочив на ноги, благодаря чему завладела общим вниманием.

— Ты думаешь, это и есть та самая точка бифуркации?

— Без сомнения!

Обсуждение

— Вот это да! — удивлённо выговорил Михаил — а я то думал нам тут копать и копать... А тут вот как: ррраз — и вот она, точка бифуркации! Причём такая явная...

— Пояснили бы Ефимычу, что за зверь — буркнул Юрий не отрываясь от планшетки. Они с Николаем опять успели поменяться местами.

— Что? — не поняла Юля.

— Точка бифуркации — отозвался за Юрия Николай.

— А! это... Это термин из теории катастроф. Означает, что система в этой точке оказывается в неустойчивом состоянии и при малейшем изменении условий её дальнейший путь пойдёт по одному из двух или более равновероятных сценариев — пояснил Михаил.

Видя, что Борис Ефимович не понял, или не до конца понял, ему на помощь пришла Юля.

— Чего ты так наукообразно — не согласилась она — всё очень просто. Предположим, что ты идёшь по лабиринту и утыкаешься в точку, где коридор раздваивается. На твой выбор — по какому коридору пойти — может повлиять множество условий. Как серьёзных, так и не серьёзных. А может и просто случайность. Но от этого выбора, зависит весь последующий твой путь. То есть куда придёшь, когда придёшь и как.

С обществом точно также: есть события, от которых зависит весь последующий путь. Например, революция 1917 года.

Вариант первый: сохраняется монархия.

Путь России заканчивается полным распадом к 1926 году.

Вариант второй: побеждают эсеры. Распад наступает ещё быстрее — к 1924 году.

Вариант третий: в конце гражданской войны верх в государстве берут меньшевики-троцкисты. Гибель страны наступает также в 1924 году.

Вариант четвёртый: в гражданскую побеждают Белые.

Распад России наступает практически тут же — в 1919-м.

И наконец, вариант пятый: в дискуссиях середины 20-х побеждают не сталинцы, а бухаринцы.

Результат: в 1941 году уже к августу Вермахт упирается в Уральские горы ибо нет тех вооружений, нет той техники, что необходима для отражения агрессии. А она могла быть создана только в условиях ускоренной коллективизации и сопряжённой с ней индустриализации страны.

Всё это — варианты пути, которые наше общество миновало. Пройдя те точки, где на них могло свернуть. Вот эти точки и называют 'точками бифуркации'.

— Вы говорите так уверенно, будто на тех путях побывали — заметил Борис Ефимович.

— Всё просто: наш Институт Прикладной Математики создал в середине 80-х математическую модель нашего общества, начала 20-го века. Так что все эти варианты были просчитаны.

— Так может и наш вариант был просчитан?

— Выходит, что не был. Мы о нём ничего не знаем. А должны были бы знать.

— Может скрыли? Ну знаете, секретность, то да сё... — попробовал выдвинуть здравое, со своей точки зрения предположение, Борис Ефимович.

— Такой вариант?! С таким кошмарным результатом?! — удивилась Юля — да его бы прежде всего, во всех деталях расписали.

— В назидание балбесам! — поддел Николай.

— Во-во! — поддержала Юля — скорее всего мимо этого варианта прошли, посчитав его маловероятным.

— И действительно... — отозвалась Эля — я как историк говорю, что смерть Сталина в 1953-м не просто маловероятна, а НЕвероятна.

— В таком случае, это не точка бифуркации, а её следствие — сделал вывод Владимир.

— Тогда что есть действительная? Надо копать до 53-го.

В следующие полчаса дружно прошлись по истории двух миров вплоть до революции. В обсуждение были вовлечены все присутствующие, даже Вадик, который, как правило, в таких дискуссиях занимал созерцательную позицию. Даже его поразила та информация, что всплыла на обсуждении родной истории.

В ходе обсуждения получилось, что по датам и ключевым событиям — полное соответствие. Расхождения начались, когда коснулись темы политических чисток. В этом мире они назывались куда более жёстко — политические репрессии. Также сильно различались и портреты самого Сталина.

— В нашем мире — заключила Эля — Сталин гениальный политический деятель, гениальный экономист, проведший страну через серию мощных кризисов, каждый из которых мог стать для страны фатальным. Это человек, проведший после войны тяжелейшую политическую реформу и создавший систему, что существует у нас и по сей день. Это человек, по части репрессий был весьма либерален и часто даже неоправданно мягок к врагам народа.

В этом же мире, Сталин кровавый тиран, маньяк, параноик, уничтоживший десятки миллионов людей в лагерях. Но сделавший вместе с тем, то же что и наш.

— За исключением реформы политической системы — закончил за неё Юрий.

— Но это можно списать на его параноидальность — начал вслух рассуждать Михаил — Человек, обладающий абсолютной властью, да ещё и параноик, вряд ли захочет делать то, что было сделано у нас — отделить партию от экономических рычагов управления страной, сделав её блюстителем идеологии и морали в обществе.

— А если не списывать, а применить 'презумпцию виновности капитализма'? — спросил Владимир.

— Что ты имеешь в виду?

— Капитализм -великий лжец. Для удержания власти, он пойдёт на все тяжкие, чтобы скомпрометировать того, кто его чуть не победил. Подумайте, кому сейчас выгодна клевета на Сталина? Вы же сами видели, что цифры называемые этим, как его...

— Солженицыным...

— Вот-вот. Очень говорящая фамилия! Ну совершенно за гранью здравого смысла. 32-64 миллиона уничтоженных?! Тут даже обсуждать нечего. Кто же тогда воевал в Великую Отечественную и победил врага? Дух святой? Чушь! Полная.

Да даже если в 10 раз меньше назвать, и то запредельно много. Наши предки в семнадцатом за такие дикие жертвы царизму революцию устроили. Солженицын тысячекратно оправдывает свою фамилию.

— Но что же тогда из этого следует?

— Вот Эля тут правильно сказала, что социализм можно победить только изнутри.

— Ты хочешь сказать, что эта клевета была введена ранее? Ещё при социализме?

— Возможно...

— А если эти цифры правда?

— 64 миллиона? Бред! Сам посуди, сколько ВСЕГО работоспособного населения было в тридцатые? Из 190 миллионов человек это сколько будет за вычетом детей, инвалидов и стариков? Миллионов 90. Это значит, что были уничтожены две трети работоспособного населения. Да даже если принять за основу, что не только трудоспособное было уничтожено, но и прочее. Что из этого выходит? При царях, гибель всего 10 миллионов человек от голода, привела к революции, которая просто смела всех представителей той власти. А тут... да даже обсуждать это бессмысленно. Очевидная ложь.

— Ну не 64, а, предположим, 6 миллионов. Ведь это другой мир — не наш. И мы его судим с позиции нашего...— Михаил заметил, что Николай сидит и широко улыбается будто услышал новый забавный анекдот — а ты чего ухмыляешься?

— Да вот только что в местной Сети нашли с Юрой — сказал Николай и показал на экран монитора — оказывается, что некто Земсков, ещё в 1991 году прошарил полностью открытые к тому времени архивы ГУЛАГа, и посчитал количество репрессированных и погибших до последнего человека. Вот цифры. И заметьте, они почти цифра в цифру совпадают с нашими.

— Что значит 'почти'?

— Здесь чуть-чуть больше. Вот посудите: всего за 30 лет правления Сталина по политическим статьям было осуждено 3 777 680 человек, из них к ВМН[18] приговорено 642 980 человек[19].

— Значит, всё эти 'десятки миллионов' и 'необоснованные репрессии' враньё?

— Вот работы по обоснованности тех репрессий — просто ткнул пальцем Николай в список ссылок.

— Так, подождите, но нам всегда говорили, когда кто-то пытался такое выдвинуть, что этим самым цифрам нельзя верить. Так как они заведомо сфальсифицированы. Утверждается также, что реальной статистики в ГУЛАГе не велось.

Но тут же взвился Николай.

— Как специалист, не первый год имеющий дело со статистическими данными и их обработкой поясню: статистика, государственная статистика любого государства, работает следующим образом — данные поставляет самый нижний уровень, а вышестоящие уровни их только обрабатывают и суммируют. Вышестоящие уровни, безусловно, могут исказить статистику, но с помощью перекрестных проверок мошенники будут быстро и легко пойманы. Так работают аудиторы всего мира. С утверждающими, что никакой статистики в ГУЛАГе не велось следует вести себя именно как с идиотами и мошенниками. Любой человек, имеющий отношение к работе даже среднего размера организации, а не то что огромного государства, скажет, что работа без записи реальных данных о перемещении человеческих ресурсов и материальных потоков невозможна в принципе.

— А если они были сфальсифицированы? Ещё тогда?

— У вас также это утверждается? — попробовал уточнить Николай.

— Да.

— Но, если предположить, что данные гос. статистики фальшивы, то надо сделать дикое предположение, что абсолютно все организации ГУЛАГа вели двойную бухгалтерию, синхронно уничтожив потом настоящие данные, за 50 лет предвидя, что надо ввести в заблуждение исследователей.

— Но как тогда всё это было проверено?

— Да просто. Предположим, что кто-то пытается подчистить в сторону занижения эти самые цифры. Ну нашёлся, положим, такой безумец во времена Сталина.

Но ведь на каждого заключённого выписываются пайки, одежда, ведётся ещё тьма разного учёта, да ещё по разным статьям. Этих зэков охраняет ВОХР. На вполне конкретное количество заключённых полагается вполне конкретное количество охранников. И так далее, и тому подобное. Это значит, что любая попытка подчисток будет немедленно изобличена перекрёстной проверкой и 'чистильщик' сам пойдёт на нары.

— А если всё подчистить?

— Ну это тем более невозможно. Ну сами посудите: по всем зэкам за всё время их содержания, должны были накопиться десятки миллионов единиц документов. И все их подчистить? Это даже не фантастика — это сказочка для слабоумных.

— Ну а чего вы добиваетесь всем этим выяснением я не понимаю?! — потерял терпение Борис Ефимович. Его весьма сильно обидел факт такого явного и полного крушения ранее лелеемого мифа.

— Поясню — тут же вмешался Владимир — Вывод первый и ожидаемый: история страны оболгана. И оболгана по-чёрному. Буржуазная пропаганда, просто обязана была это сделать. Иначе не только сломать страну и народ, но и удержать его в подчинении так же невозможно в принципе. Вывод второй и гораздо более серьёзный: гипотеза Эли подтвердилась, а это значит, что мы будем иметь дело со вполне конкретной социально-психологической ситуацией в обществе. И с этой ситуацией не только придётся считаться, но и подстраиваться под неё, использовать её.

— Использовать её?! Но как же тогда ваши убеждения?

— А мы менять их не будем. Мы среду сменим. В полном соответствии с полученным знанием.

— Ах вот оно что! А то я вас решил поймать на применении 'ситуационной этики' и вообще лицемерии — рассмеялся Борис Ефимович — но всё-таки поясните, мне что вы имели в виду под конкретной ситуацией и её использовании.

— То, что абсолютное большинство общества убеждено, что Сталин тиран и маньяк — это не только политическая, социальная данность вашего общества — начала пояснять Юля -Данность, которая ломает культуру народа (если уже не сломала окончательно), заставляя его поступать вопреки собственным культурным нормам. Каким? Прежде всего вопреки требованиям солидарного поведения. Солидарное поведение и вместе с ним содружество, взаимопомощь, традиции достижения согласия, единого мнения — всё это оказалось под запретом.

Под запретом, так как объявлено 'тоталитаризмом' (я правильно назвала этот ваш местный термин?), фундаментом фашизма и 'сталинщины'.

Не знаю как у вас это объявляется, но в нашем мире буржуазная пропаганда западных СМИ оперирует этими аргументами и этими терминами — оговорилась Юля — вряд ли у вас она отличается намного.

— Так вам таки известен этот термин — 'тоталитаризм'?

— Ну да. Чисто буржуазный термин.

— А вот эти молодые люди — Ефимыч кивнул на Юру с Николаем — утверждают, что он им неизвестен вовсе.

— Ну они же физики, а я социальный инженер. Это я обязана разбираться в таких мало кому известных тонкостях буржуазной пропаганды. А им...

— А нам это было просто по шарабану! — закончил за Юлю Николай — и в школе мы эту чушь в самых общих чертах проходили не вдаваясь в тонкости.

— Теперь вижу придётся вникать... — мрачно заключил Юрий.

— Теперь понятно.

— Ну я тогда продолжу — сказала Юля.

— Вместо содружества и сотрудничества вам навязывается конкуренция и эгоизм как фундамент 'правильного' общества и 'демократии'. Отсюда следует, что у вас ситуация в обществе, неизмеримо хуже, чем в странах Латинской Америки.

— И чем это хуже? По-моему, хуже чем там просто быть не может.

— Хуже потому, что там ещё сохранилось солидарное общество — на самом низу. У вас же оно рассыпано и уничтожено. Уничтожен сам народ.

— Народ? Это как?! Ведь нас ещё никто не убил.

— Народ не может состоять из индивидов и эгоистов. Народ это объединение людей на основе общей культуры, морали и человеческих, а не юридических законов. Объединение, когда люди общие ценности ставят выше личных. А индивидуалисты на такое объединение не способны в принципе.

А то, что не убил ещё никто... Так за этим дело не станет. И никаких армий тут не понадобится. Достаточно обыкновенной преступности. Четыре-пять выродков способны ограбить и убить в таком обществе тысячу. Способны, так как каждый из этой тысячи до конца будет надеяться, что его 'минует чаша сия'.

Борис Ефимович слушал и думал про себя: 'А ведь действительно так. Вон племянник пришёл из армии без почки. А всё потому, что десять сплочённых выродков из Дагестана били поодиночке 50 здоровенных лбов из России. Нас превратили в быдло — баранов. Что стоит объединиться хотя бы на бытовом уровне и дать отпор всем этим бандюкам? Да ничего не мешает. Ничего, кроме чудовищного эгоизма и шкурничества.

Всегда: 'Моя хата с краю'. Вот и берут бандюки в оборот в первую очередь тех у кого 'хата с краю'. Дебилы!'.

— Теперь вы поняли, почему мы взялись за историю?

Борис Ефимович кивнул, но весь его вид говорил, что он хоть и понял, но ещё сопротивлялся этому знанию.

— Взявшись за историю мы выявили главный порок и ахиллесову пяту вашего общества. 'Методом тыка' мы бы добирались до этого очень долго. Порок — массовый и индивидуализм, и пофигизм. Ахиллесова пята — оскорблённое чувство национального достоинства.

— А почему именно ахиллесова пята?

— Тоже просто! Это чувство происходит от того, что далеко не вся правда о народе ушла. Она сохранилась в виде преданий и воспоминаний старшего поколения. А это уже серьёзное оружие против лжи и клеветы буржуазных СМИ. А раз есть такое, то следствие из этого факта самоочевидно: освободить и восстановить страну можно только восстановив народ. Народ можно восстановить только через восстановление его культуры. Культуру можно восстановить через восстановление Правды Истории Народа.

— Вы собираетесь восстанавливать правду истории?

— Нет, мы не такие революционеры, как может показаться. Но сама ситуация в вашем обществе такова, что сплочённые, в том числе и идейно, группы вполне могут приобрести огромную силу.

— Став центром кристаллизации этих сил — добавил Михаил.

— То есть — продолжила Юля — мы теперь знаем как, на что и на кого в этом обществе можно и нужно опереться.

— То есть вы собираетесь прийти в наше общество, поднять там великий шухер, а потом свалить? Как это вяжется с вашей этикой? — ернически заметил Борис Ефимович.

— Очень просто! Во-первых, любая консолидация для рассыпанного общества — благо. Она способствует очищению от влияния негодяев, осознанию своих действительных коренных интересов. Во-вторых, мы здесь похоже надолго застряли, поэтому мы уйдём тогда, когда запущенные процессы в нашем непосредственном присутствии нуждаться не будут. И на наше место станут люди уже вашего мира. Они примут на себя ответственность, которую уходя мы им передадим.

— Верьте ей, верьте! — замогильным голосом вдруг сказал Николай — это говорит социальный инженер...И БОЙТЕСЬ!

Группа засмеялась, а Борис Ефимович спросил:

— А почему нужно бояться?

— Потому, что если она так сказала — пояснил Николай — то так и будет. Их на факультете именно такие 'шухеры' обучают делать. А она на седьмом, выпускном курсе. Значит, уже мастер!

Когда отсмеялись, слово взяла Эля.

— Для себя, мы тут кажется всё выяснили. Давай попробуем для науки. Может что приблизительно выясним.

— Это ты о чём? — спросил Юрий.

— Хотя бы кто первый запустил широкомасштабную клевету по десяткам миллионов расстрелянных. И как всё это привело к краху страны. Думаю, это в их Сети можно добыть?

— А не слишком ли широкий замах? — тут же усомнился Чернов.

— 'Системный анализ может ВСЁ!!!' — с энтузиазмом отмочил Николай, не переставая рыться в Сети.

— О том, кто первый запустил информацию о десяти миллионах, так я могу сразу сказать — вклинился Борис Ефимович. — это был генеральный секретарь ЦК КПСС Никита Хрущёв. На двадцатом съезде КПСС.

— Оп! — вскинулся Михаил — а не тот ли это Хрущёв...

— Никита СЕРГЕЕВИЧ Хрущёв? — попробовала уточнить тут же Эля.

— Ну да, он самый — подтвердил Борис Ефимович — а у вас он чем прославился?

— Хм... — Эля смутилась — У нас он был расстрелян вместе с группой соучастников как руководитель подпольного троцкистского центра на Украине, в конце 1938 года.

— Троцкист! — глубокомысленно заметил Николай.

— ... и генсек! — добавил Чернов.

— Страшное сочетание! — прокомментировал реплики Михаил.

— Вот его доклад на съезде — Николай нашёл текст в Сети и вывел на экран.

Несколько минут стояла полная тишина. Люди сгрудились у монитора и читали текст.

— Нда! — только и смогла выговорить ошарашенная Эля отходя к своему месту после прочтения текста.

— Вот тварь! — более жёстко отметил Юрий.

— Значит, 53-й год не точка бифуркации — заключил Михаил, когда все расселись по местам.

— Не совсем... — откликнулась, слегка пришедшая в себя после потрясения Эля — она и в 38-м и в 53-м.

— То есть?

— Предположим, его не выявили и не расстреляли в 38-м.

— Это ж, сколько он бы людей сгубил! — воскликнул Николай.

— Да, тысячи или даже десятки тысяч. Такова была тактика троцкистов по борьбе с Советской Властью руками самой Советской Власти[20]. Но не это сейчас главное — его вполне могли выявить и расстрелять в 1953-м.

— И на каком основании? — спросил Михаил, чисто для слова, хотя для него это в общем и так было ясно.

— Заговор, с целью свержения законной власти, заговор с целью убийства Сталина.

— Ты всё-таки считаешь, что его здесь убили?

— Да почти уверена — ведь у нас он дожил до 1966-го.

— И мотив ведь есть — продолжила она — ведь веский: попытка Сталина отстранить от управления экономикой партноменклатуру, к которой Хрущёв и относился. Сталин ведь вообще тогда ликвидировал сам институт номенклатуры, чтобы все должности были выборные и выборные снизу[21].

— Но ведь номенклатура своё отжила и её по любому нужно было менять. Это было ясно всем. И она перестала существовать с 1948 года после того самого постановления Политбюро ЦК и Совмина.

— Ага! Потому, что Сталин настоял, и у него ХВАТИЛО голосов сторонников. А здесь. Я почти уверена, что номенклатура при Хрущёве здесь СОХРАНИЛАСЬ!

— Браво! — Борис Ефимович зааплодировал — Великолепно! Безупречная логика. Я поражён! Мне такое и в голову не приходило. Вот что значит взгляд со стороны. И теперь же никаких несуразиц... теперь верю каждому вашему слову! У нас было именно так, как вы Эля, говорите!

— То есть Сталина убили? — спросил Михаил.

— Не буду утверждать, что убили[22]. Официально он умер от апоплексического удара. А то, что номенклатура сохранилась аж до крушения СССР в 1991 году, это истинно ТАК!

Тут весьма эмоционально в дискуссию вмешался Николай.

— Конечно, можно сказать, что вот Хрущёв, недобитый троцкист, убил Сталина и из-за этого этот мир в ж...! Извините дамы, извините Борис Ефимович.

— Да нет, почему же! По-моему, хоть и несколько эксцентричный, но правильный эпитет — усмехнулся Борис Ефимович.

— Извините... Спасибо... Но ведь это ничего не объясняет В СУЩНОСТИ. Что такого ужасного, сделал этот гад, кроме клеветы на своего предшественника Сталина, что всё пошло наперекосяк?

— По-моему, ты Коля недооцениваешь силы воздействия клеветы — возразила Эля — причём произнесённой на таком высоком уровне. Но всё равно ты прав в другом — что-то было поломано не только в идеологической сфере общества, но и в экономике, политическом устройстве.

— Давайте тогда попробуем реконструировать ход событий, а Борис Ефимович на поправит, если чего — предложил Михаил.

— Давай.

— Мы можем опереться на два момента: первое, что Хрущёв был выразителем интересов номенклатуры и бюрократии, второе то, что экономическая и идеологическая власть были не разделены.

— Если всё в этом, то тут получается всё проще пареной репы! — подхватил Владимир — я прочитал тьму литературы по мафии в Латинской Америке и там как раз очень близкая ситуация.

— ?!!

Это заявление очень сильно поразило Михаила. Впрочем не только его. Владимир это заметил, ухмыльнулся и упокоил.

— Не волнуйся, сейчас всё поймёшь. В чём главная опасность номенклатуры?

— В том, что если нет жёсткого контроля сверху, то номенклатура очень быстро формирует кланы и вертикальная мобильность в обществе затыкается. Во всех учебниках прописано.

— А если на месте Контролёра свой?

— Тогда кланы быстро захватывают всю власть и далее всё более соблюдаются не интересы государства и общества, а чисто клановые — ответила за Михаила Эля.

— Вы сами это сказали! — поднял палец Владимир — мне даже и не потребовалось поправлять. Но дальше, если рассуждать, получится следующее.

Что больше всего будет бояться эта клановая система?

Нового пришествия настоящего Контролёра!

Так как этот Контролёр заставит работать нерадивых, а всяких прочих, в том числе и шкурников с вредителями, лишит власти. Значит, чтобы не допустить нового пришествия Контролёра, сама система будет из соображений самосохранения, не только трогать не будет, но будет поддерживать и тщательно культивировать Миф О Репрессиях. Более того! Постарается через 'своих' в высших органах власти всячески ограничить контроль за собой. Так было?

— Так! Ещё Хрущёв запретил КГБ заводить Дела и вообще следить за высшими чиновниками и партийцами. И тем более их преследовать.

— Вот! Далее, следующим шагом разложения элиты будет обеспечение собственного спокойствия.

Любая бюрократическая система стремится к проверенным решениям. Потому стремится, что тогда заведомо исключаются крупные ошибки, неизбежные при поиске нового. А ведь за ошибки бюрократия карает, и карает слепо!

Из тех же соображений собственного спокойствия — наказать, не разбираясь и отчитаться!

В науке и технике это приведёт к тому, что бюрократия будет требовать повторения чужих достижений.

— То есть проверенных решений — закончил Николай и показал на американский компьютер.

— Вот это я и имел в виду! Возможно, где-то в году эдак 67-м — 68-м, бюрократия этого мира выпустила указ, где местным НИИ, разрабатывавшим ЭВМ, предписывалось копировать американские аналоги[23]. Также и по другим направлениям. Отставание от Запада при таком постановлении не только закрепилось, но и начало увеличиваться. Так как 'проверенные решения всегда лучше', то внедрение новой техники и всего нового в промышленность сильно замедлилось. Также потому, что на руководящие посты избирались не лучшие из достойных, а 'свои' из клана, то темпы роста экономики должны были сильно замедлиться. Упало ещё и качество руководства. Так было?

— Да так. И этот период у нас назвали 'Застоем'.

— Ну и заключительный этап как я понимаю — в середине 80-х. Кланы имеют всё. Кроме роскоши Западной элиты. Но для того, чтобы получить не заработанное, захватить в собственность предприятия, землю дома и прочее, чтобы после конвертировать это всё в роскошь — надо сменить строй на капитализм.

Поэтому начинается пропаганда Западных 'ценностей' типа их демократии и предпринимательства вместе с очернением социализма. Благо сами же его довели до ручки. Так было?

— Да. Это называлось 'Перестройка' и 'построение социализма с человеческим лицом'.

— Последний шаг, по-моему, это устройство искусственного экономического кризиса и раздача под шумок госсобственности 'хозяевам, которые наведут порядок'. То есть в руки членов своих, ставших уже давно паразитическими, кланов от КПСС.

— Ну,... почти так...

— Да здравствует системный анализ! — торжественно провозгласил Николай.

Когда уже залегли спать, Николай всё равно, но уже вполголоса, стал рассуждать о том, что было этим вечером на обсуждении. Видно его это очень сильно беспокоило и он не мог уснуть, прежде чем не поделится с остальными

— Странно, у меня такое ощущение было, что мы ИГРАЕМ. Просто играем, как когда-то в школе на уроках по тренировке группового поведения, по... да мало ли чего.

— Значит, Коля тебя очень хорошо обучили в школе, если такое ощущение до сих пор сохранилось — ответила Юля.

— Но ведь игра это не настоящее...

— Тогда было ненастоящее. Теперь это уже давно Жизнь. Привыкай.

— А может не надо?

— Что не надо? Привыкать к тому, что это Жизнь?

— Да нет... что это не игра. Уж как-то оно ВЕСЕЛО получается тогда. Не так страшно.

— Ну если из таких соображений...

— То собственно и что?.. Главное ведь тут результат!

— Да, главное результат.

— И ещё... — Юля это выделила интонацией так, что все повернулись к ней — то, что мы тут выяснили, это только голая схема и гипотеза. Мы тут реальность по-полной не видели. Видели только фрагменты. Так что к тому, что мы тут накопали надо относиться как к рабочей гипотезе, а не к истине в последней инстанции.

— И... и к чему это было? — удивился Михаил.

— А это к тому, чтобы самомнение поумерить. Может сильно помешать в будущем увидеть реальность так как она есть.

— Так ты считаешь, что мы тут просто фигню разную накопали?!

— Фигня или не фигня выясним ТАМ.

— ...И опыт сын ошибок трудных, и гений парадоксов друг... — процитировал Пушкина Николай.

— И Случай Бог-изобретатель! — вдруг закончил за него Вадик.

Быть Человеком

Когда все дискуссии закончились, и все начали расходиться спать, Владимир вышел на крыльцо дома проветриться.

Через минуту к нему вышел хозяин. Постояв немного на пороге и видно решившись задать мучивший его вопрос он обратился к Владимиру.

— Разве последние 'разборки' с историей вам понадобятся для выживания?

— Может и никогда не понадобятся... но это наш Долг перед нашим обществом — собрать важное Знание и передать в наш Мир.

— Чтобы потом нас можно было завоевать? — полу в шутку-полу всерьёз спросил Борис Ефимович.

— Если тут всё так плохо с людьми как мы предполагаем, по результатам нашего мини-исследования, то на кой чёрт нам, нашему государству, и нашему народу нужна вся ЭТА страна? Ведь одна сплошная головная боль! — также полу в шутку полу всерьёз ответил Владимир.

— А ведь верно! — хохотнул Борис Ефимович — Я сам часто готов прибить многих из тех, с кем приходится иметь дело.

— Ото ж! — Владимир посмотрел на светящую сквозь облака Луну — а Знание мы обязательно передадим. Всё что сможем собрать... в назидание или как... Там дома разберутся. Обратили внимание, что Вадим всё заснял на камеру?

— Заметил, но как-то не придал этому значения.

— Так вот это тоже пойдёт туда...

— В Ковчег.

— Ну если Колин 'гигай' так можно назвать... — усмехнулся Владимир.

— А вообще, с самого начала, как вас чуть узнал — у меня чуть крыша не съехала — внезапно поменял тему Борис Ефимович.

— Это как 'крыша'? — недопонял Владимир.

— Ну, это у нас такая феня — хихикнул Ефимович — 'крыша съехала', означает 'сошёл с ума'.

Владимир с подозрением глянул на хозяина. Тот с весёлой улыбкой созерцал серое облачное небо подсвеченное луной.

— Ну вы сами посудите, приходят ко мне какие-то малохольные, все из себя продвинутые, ноутбук у них такой, что я в жизни никогда не видывал и вдруг выдают такую историю, что... Хе! Я уж думал, что угорел малясь со своей печкой. Глюки пошли. Всё хотел проснуться.

— Ну и как, удалось 'проснуться'? — с подначкой спросил Владимир.

— Не-а! А по такому случаю я начал было думать, что меня тут 'разводят' на что-то. Но... нет. Ребята вижу вроде не какие-то уркаганы. Может они сами того... Присмотрелся, тоже нет. Может обдолбились чем или обкурились? Присмотрелся — тоже нет!

Владимир озадачено посмотрел на Бориса Ефимовича. Ему некоторые термины им употреблённые были неизвестны. Видно что-то местное. Но хозяин тут же поспешил прояснить ситуацию.

— Я имел дело с наркоманами, и знаю их вид и поведение. Уже влёт определяю. Ваши ребята были совершенно другими!!! Ну не наркоманы и всё!

— А откуда вы знаете, какие могут быть наркоманы? — вдруг весьма серьёзно спросил Владимир.

— Да вот... Сподобился... Был у нас в ансамбле один парнишка... Так он для того, чтобы лучше сочинять песни попробовал какую-то дурь... И сорвался. Быстро сгорел. Жаль... Вот через него я и 'познакомился' с наркоманами, чтоб мне больше с ними никогда... Бр-р!

Ефимыча аж передёрнуло от воспоминаний.

— Я, по тем привычкам даже носом вертеть стал, думал что учую, такое. В воздухе. Специфическое.

— Ну и как? — с улыбкой спросил Владимир — обнаружили?

— Не обнаружил... — выдохнул Борис Ефимович — а посему пришёл к выводу, что у меня самого голова того... Вот! Даже дал себе слово, что зайду к психиатру, как приеду домой.

— Но вели вы себя весьма здраво — заметил Владимир — и сдержано.

— А что мне оставалось?!!! Пропадать, так с музыкой!

Оба тихо рассмеялись.

— А после такое завертелось... Словом я и не заметил, как... ну что ли поверил... Ведь вы действительно оттуда? — как-то заискивающе, с надеждой спросил Ефимович.

— Да вот... Оттуда! — ответил печально Владимир.

Немного помолчали. Ночь была совершенно тихой. Безветренной. Даже муть, заслоняющая Луну, похоже, совершенно никуда не двигалась из-за чего окружающие пейзажи заливал рассеянный жемчужный свет лившийся с небес. Тишина, опустившаяся на лес, на давно покинутый людьми посёлок, была практически абсолютной.

— Удивительный вы народ — нарушил, наконец, молчание Борис Ефимович — вот я много общаюсь с молодёжью и впечатление очень мерзкое бывает — либо тупицы, либо мразь, либо слизь и бездельники. Редко среди них толковые попадаются. А вот в вашей среде я себя чувствую так, как будто попал в среду крутых учёных.... У вас что, в группе все учёные?

— И да и нет.

— Это как?

— Ну... по факту, учёных — действительных учёных — тут всего-то двое: Эля и Юля. Вадим и Лена — по образованию и роду деятельности — гуманитарии. Михаил, хоть и технарь, но преподаватель техникума. Юра — пока что начинает в этом направлении, но по его же словам, он пока что лишь хороший инженер. А Николай, так тот вообще 'просто инженер' как он любит выражаться.

— А вы?

— Ну, я также, 'просто инженер' — Владимир лукаво хмыкнул — инженер-исследователь.

— Но вы мне только что ВСЕ показали именно стиль учёных! И... и даже лексика, фразеология, построение предложений, СТРЕМЛЕНИЕ точно выразить свою мысль..., вот как я это должен понимать?

— Ну... я думаю, что у нас и у вас весьма сильно разнятся системы образования. Помните, в тридцатые годы... или в шестидесятые это... была песня, в которой была строка '...Страна Героев, Страна Учёных'.

— Но то был только лозунг.

— Лозунг ЛИ? Вот мы тут выяснили, что вы также чуть не кинули весь Запад. Если бы не этот капиталистический переворот в начале девяностых, вы бы как раз сейчас наблюдали гибель Запада как цивилизации, а сами находились на вершине могущества и благополучия. Мы просто то, что поётся в той песне, довели до логического конца — построили Систему, в которой снизу до верху, правят Герои и Учёные. А раз так, то и всё общество стремится стать и Героями, и Учёными... Отсюда то, что вы видели.

— Но как тогда понимать ваши занятия по чисто военным делам? Вот этот мордобой...

— А, Юлины уроки рукопашного боя? — Владимир снова рассмеялся. Ему очень понравился термин 'мордобой', применительно к русскому рукопашному бою. Очень по-русски.

— Ну да! Как это согласуется с вашей философией Героев и Учёных?

— Гм... не понял вопроса, честно говоря.

— Если Герои и Учёные, то как эта философия сочетается с гуманизмом?

Лицо Владимира при этом вопросе вытянулось и приняло крайне озадаченное выражение. Сочетание понятий и противопоставление с его точки зрения были изрядно дикими. Но он это говорить прямо постеснялся. Он только мог предположить, что тут завязаны как-то базовые положения философии Бориса Ефимовича на отрицание 'мордобоя' и противопоставления Герой-Учёный. В классическом гуманизме было нечто подобное.

— Ну... смотря какой тут гуманизм иметь в виду... — попробовал он нащупать почву для взаимопонимания или, по крайней мере, выяснить что имелось в виду предыдущим пассажем.

— Вы все как люди военного лагеря. С очень жёсткими и даже в чём-то жестокими законами.

— Гм — Владимир задумался и надолго, но потом всё-таки ответил.

— Может именно поэтому — потому, что у нас нет идиосинкразии на Армию, на дисциплину — мы победили, а вы... вот так. Потому, что у нас изначально был Культ Общего Дела. И Славы для Человека, который сделал много для этого ОБЩЕГО Дела..., была великая Цель, построить для всего человечества Общество Справедливости. И... и вообще, вопрос о гуманизме, он очень скользкий.

— Почему? Разве это плохо?

— Ну тут как посмотреть. Есть гуманизм на уровне жевания соплей. На уровне недалёких родителей, которые своё чадо лишь холят и лелеют, тщательно охраняя от всех трудностей жизни. В результате из такого чада вырастает 'тепличное растение' совершенно не приспособленное к жизни. Согласитесь, что это чадо, попав в реальную жизнь, будет только страдать и мучиться. И других мучить. Всю свою долгую и жалкую жизнь. Получается так, что его заранее, ещё на стадии воспитания, обрекли на страдания. Это гуманизм? По-моему это изощрённый садизм.

— С другой стороны — возразил Борис Ефимович — если человека жёстко муштровать, то у него будет очень узкий кругозор. Тоже не сахар. Он сам себя будет мучить и мучить других, которые не соответствуют его стандартам 'правильности'.

— Естественно. Отсюда, вилка — и та и другая крайность есть Зло. Дети должны быть готовы к большой Жизни, но и без детства они также не должны остаться. Вот поэтому мы и завели для всего общества целую структуру, состоящую сплошь из психологов. Юля как раз из такой структуры — она социальный инженер по профессии. Задача этой структуры — исправления вот таких крайностей и минимизация страданий.

— А если принять другой принцип...

— Максимизации наслаждений?

— Да.

— Думаете, он больше соответствует вашим представлениям о гуманизме?

— Да.

— Но если положить в основу только наслаждения... не перестанет ли человек быть человеком? И как это отразится на всём обществе?

— Вы хотите сказать, что человек должен страдать?

— Это давний вопрос чисто русской философии — ухмыльнулся Владимир — единство противоположностей есть основа развития. Уберите страдания, и человек лишится стимулов к развитию. Он превратится в животное. Уберите наслаждения, и он также превратится в животное, которое занято только лишь одним — попытками обеспечить себе жизнь и уменьшить свои страдания.

— Значит, чтобы человек был человеком, ему нужно и то и другое.

— Но важен и баланс.

— Тогда почему вы так выступаете против капитализма? Они обеспечили себе развитие тем, что разделили общество на две части и породили между ними жёсткую конкуренцию.

— Угу. В результате вся жизнь общества это гигантская крысиная драка. За место под солнцем. Достойно ли это вообще человека? Достойно ли человека вечно гоняться за жратвой и шмотками? Может это только крысам и достойно?

— Но тогда как? Ведь без прогресса загнётся всё человечество.

— История человечества показывает, что прогресс совершенно не зависит от наличия или отсутствия конкуренции в обществе. Есть очень много обществ, и их большинство, которые успешно развивались без применения конкуренции. Советский Союз лишь подвёл под это теоретическую и практическую базу.

— Но тогда что, по-вашему, действительно достойно человека?

— Единственно достойная цель для человека, это Познание. Познание себя, познание общества, познание мира. И совершенствование всего этого по мере возможности. Вот поэтому, мы, каждый из нас, хоть немного, но Учёный, хоть немного, но Герой. Иначе никак. Иначе всё общество быстро скатится в чисто скотское состояние.

Интермедия: тайное, явное и выдуманное.

(записки Юрия Чернова)

Интересно, Владимир хотя бы подозревает о том, что за ним наблюдают и его действия тщательно анализируют?

...Скорее всего ему это совершенно безразлично. Ведь наверняка знает, что тьма людей и людишек обсуждает и 'обсасывает' каждый его жест, движение и слово. Я тут не исключение.

Может мне просто мозги нечем занять?

Ну и это тоже... но иногда просто хочется покопаться в чём-то таком, что явно может оказаться супертайной. Конечно, во всех измышлениях есть изрядная доля откровенной спекуляции... Но, как говорят 'братья-теоретики': 'Свободный поиск — дело святое!'. Даже если получится может чушь.

Десять раз чушь, один раз — может и попадёшь 'в яблочко'.

Главное тут всякие домыслы и вымыслы тщательно проверять и верифицировать. Логика вещь мощная. Большую часть откровенного бреда можно сразу отсеять. А что из домыслов не отсеется сразу... Так это ещё интереснее будет. 

С другой стороны наше доблестное КГБ может 'по шапке надавать' что сую нос не туда, куда следует. Но здесь, как выясняется, до него очень далеко.

Да и сам я занимаюсь таким делом, на Полигоне, что тоже 'не хухры мухры'. Тоже ведь давал подписку.

А за это не давал.  Да и кто спросит?!

Я всегда анализирую поведения и мотивы своих ребят.

По привычке. (Может маман я зря не послушался и не пошёл в психологи?  )

А тут такой экземпляр и повод!

Ха!

Как говорит моя бабка: 'Тут сам Бог велел!'. Тем более, что Владимир очень ловко уклонился от многих ответов на вопросы.

Да и от задавания ему самих вопросов тоже.

Умён, однако! Очень умён.

Конечно, случай, где он 'засветился' весьма тяжёлый.

Тут беда. Но хорошо, что хоть все живы остались. И Ленку спасли. Если она жива — то мозги на место уже Юлька ей поставит. Она профи. Её этому обучали. С нашей стороны тут мы почти ничего не можем сделать. Так что ей и 'карты в руки'. Будем надеяться что справится и обойдётся без последствий для здоровья. По крайней мере тяжёлых.

Но вот Владимир...

Сейчас Владимир продемонстрировал те самые умения, что предполагались за ним, если бы он действительно был спецназовцем. Значит, слухи о его прошлых 'похождениях' и 'тёмных' местах службы в Армии имеют весьма серьёзное основание. Даже если все остальные слухи просто сочинительство, то факт прохождения службы в специфических войсках уже факт.

Служил ли он в 'Ягуарах'? Пожалуй, и это можно считать установленным.

По некоторым замечаниям, которые он допустил, по тому, как он вытащил Лену и что там пришлось ему сотворить — на такое способен человек, прошедший очень серьёзную подготовку. Военную подготовку. Эта подготовка класса офицера спецназа. Тут не может быть других вариантов. Или может?

Но!

Он изучал преступность Латинской Америки.

С чего бы это?

Скорее всего из-за того, что он там был и познакомился непосредственно с какой-то частью этой самой организованной преступности. Если он этот вопрос изучал долго и тщательно, то означает ли это, что он тогда имел опыт весьма его потрясший?

Скорее всего да. Другими причинами это его 'увлечение' объяснить другими мотивами более сложно. Просто так в такой дряни мало кто кроме упёртых специалистов копаться будет. Отсюда, данное его увлечение — косвенное доказательство того, что он там был. В Южной Америке.

А в Южной Америке бывали такие как он только в двух качествах: специалистов по инженерным и медицинским направлениям, и в виде бойцов 'Ягуара'. Первые ТАКУЮ боевую подготовку не проходят и с организованной преступностью у них столкнуться весьма мало шансов, а вот вторые...

Итого: офицер. Как минимум лейтенант. Такова практика. Что очевидно — Ягуар-ветеран.

Но тут всплывает давняя легенда...

Опять связанная с Марсом.

Были пересуды, что он после окончания ВУЗа 'сбежал' в Армию. Причём сбежал от курирующих его организаций.

Но тут возникает совершенно дурацкий вопрос: обычно курируют сверхгениальных. Он что, сверхгений? Но тогда в чём? Как мне известно, он как раз ни в чём таком особо научном не засветился. Как исследователь Марса — да. Но опять таки ничего сверхисключительного в его исследованиях и выводах нет. Просто весьма добротная, такая, работа: собрал данные, где-то как-то систематизировал, сделал выводы.

Нормальная работа полевого исследователя. Не более. Разве что объём охрененный... Но это весьма очевидно почему.

Или просто МЫ не знаем? Ведь ходили же слухи о неких его сверхспособностях... Что, правда, характерно для культа обожествления Героя :). Но, тут может быть всякое... Тут нужны доказательства. Ни у сторонников, ни у противников таких доказательств нет. Одни косвенные улики и факты. Основанные на самом шатком основании — пересудах...

'Агенство ОБС[24]' — конечно 'сильная контора'! :)

Но интересно...

Пересуды были как у нас в стране, так и за рубежом...

Я это только краем уха слышал, так как этим особо не интересовался но...

Была какая-то великая свара 'в верхах'. Было замешано очень много высокопоставленных шишек. Были очень жаркие споры в кругах специалистов. Кто-то там оказался сильно неправ и его поправили. После чего были обширные 'кадровые перемещения'. Кого-то понизили, кого-то повысили, а кого-то вообще отстранили.

Вообще — нормальная практика очистки элиты. Обычное дело.

Были и сплетни с пересудами.

Как у нас водится, эти пересуды лишь отражение чего-то, что прошло неосвещённым. По политическим причинам. Все о ней знают, но всю суть и тонкости знают только посвящённые. Обычное дело для любого государства! :)

Что это была за свара, и каким образом Владимир был во всём этом замешан? Зря я тогда не вник в подробности. Может и никак он не замешан, но по сплетням, его в Армии спрятали от разборок.

Против этого слуха говорит то, что слишком уж странно спрятали — послав в район весьма неслабого вооружённого конфликта сразу нескольких государств, да ещё при активном вмешательстве в этот конфликт вооружённых сил США.

Если с целью его подставить — то тут всё ясно. Но тогда получается, что была некая группировка — возможно это те самые 'рыночники-демократизаторы', которых ныне не принято поминать — которая знала про разработки вокруг Владимира.

Правда если никто не пытался его подставить, тоже похоже на истину. Большая война в Латинской Америке разгорелась почти что внезапно, и завершилась объединением почти половины Южной Америки Боливарианским Союзом. Могло быть соображение, спрятать как раз не от своих, а от американцев. А спрятать лучше всего можно было именно под носом у тех самых.

Причина какова?

Вот тут уже домыслы из домыслов и на домыслах. Сплошные сказки.

Тот самый пресловутый 'Грааль'?

Пересудов на его счёт — навалом.

Любимая тема ныне в США.

У них там вообще 'веселуха'... и то, что у нас хорошо, а у них плохо как раз способствует распространению легенд подобного сорта.

Ведь по легенде Грааль делает сверхблагополучной ту страну, которая его принимает на хранение. По современной легенде, что была озвучена ихним 'Марвел-интертеймент' — производителем комиксов: Владимир был одним из хранителей Грааля, назначенным в эту роль некоей высшей силой.

Конечно, по идеологии американцев, эти силы, ясное дело, инфернальные. То есть сатанинские. :)

По противоположным легендам опять таки версия: Владимир также 'хранитель' чего-то типа Ключа. Ключа к чему-то на Марсе. Некоему наследству инопланетных цивилизаций. Также назначенный, но уже высшими и светлыми силами.

...Нда... Как предсказуемы наши мифотворцы! И те, американские, и наши.

И что интересно — и у тех и у других есть очень 'весомые' факты и доводы своей версии! Причём различаются они только в одном — от какой 'стороны' он своё 'благословение' получил! 

Земля-1.

Много шуму

Ослепительно сияющий снег под полуденным зимним солнцем, был густо засыпан обломками шифера, фрагментами веток, и прочим мусором. Пронёсшийся ночью через посёлок физиков ураган, нанёс его строениям немалый урон. Большинство крыш коттеджей, скалило пронзительно синему небу рёбра стропил. Это те, у которых ударной волной вообще и стропила не снесло.

Окна во всём посёлке уже успели закрыть чем попало ещё ночью. Угроза заморозить отопление, вывела всех ночью на борьбу с последствиями невиданной напасти всё наличное население. Поэтому, больших неприятностей удалось избежать.

Вовремя подошедшая помощь из города, решила дело. Уже к утру прибыли первые грузовики со стройматериалами, и автобусы с рабочими. Теперь весь городок напоминал большую стройку. Жители, а это физики и технический персонал, в большинстве своём, из-за остановки работ на Полигоне, тут же включились в восстановительные работы. Полигон, после катастрофы, как режимное предприятие, был наглухо закрыт, даже для персонала. По всем точкам там стояли усиленные наряды охраны.

Впрочем, так как сооружения Полигона были сделаны с расчётом на непредвиденные коллизии, каких-то серьёзных разрушений там ожидать не приходилось. Разве что непосредственно на кольцах эмиттеров, возможно, что-то оплавилось. Но по тому, как все датчики отработали и как сработала аппаратура, повреждений там также было минимум.

Сейчас там разбиралась с этими проблемами небольшая группа под наблюдением военных.

Так что практически все, были в городке и заняты были восстановительными работами. Кто успел уже кое-как подлатать своё жильё быстро уходили туда, где требовалась их помощь. Поэтому среди рабочих, присланных с города, было множество людей явно не в рабочих спецовках.

Жители посёлка, желая хоть как-то предотвратить серьёзные неприятности с разморозкой, залепили выбитые окна кто чем мог — матрасами, одеялами, досками, деталями мебели, жестью, кусками шифера и прочими подручными материалами. Теперь, когда пришла помощь из города, все эти 'украшения' приходилось снимать и ставить на их место вполне добропорядочные рамы и стёкла. Но так как приделано и заделано, во многих случаях, было весьма основательно, ремонтникам, вместе с хозяевами приходилось попотеть, чтобы убрать всё временное, сооружённое ещё ночью.

По мере того, как в посёлок прибывало всё больше рабочих бригад на восстановление, жители всё больше и больше высвобождались от работ и начинали оглядываться по сторонам, выискивать друзей и знакомых, обмениваться новостями и впечатлениями. Те, что сильно устал и не в состоянии ни о чём ещё думать кроме как об отдыхе, шли в специально установленный на окраине посёлка сборно-разборный, состоящий часто просто из надувных конструкций, городок спасателей. В нём можно было поесть, отдохнуть и вообще поспать. Там-то и встретились двое друзей из разных групп учёных, что работали на полигоне.

Первый, которого все друзья просто звали Василь, за весьма простецкий склад характера, заметил знакомца издали, и подпрыгнув на месте замахал руками, чтобы его заметил товарищ. Второй — Дмитрий — являвшийся замом руководителя Шестой Группы, видно только что имевший длинный и тяжёлый разговор с кем-то из присутствовавших в городке военных (стоял-то он как раз возле одного из таких, поставленных военными ангаров), вяло махнул Василю и пошёл тому навстречу.

— Привет 'Пятым'! Как там Палыч?

— Привет, 'шестым'. Палыч в больнице. И будет там ещё месяц. Медики ранее его не выпустят.

Василий печально развёл руками, подтверждая сказанные слова.

— Вот же... Как он сильно нужен, так в больнице. У вас хоть какие-то гипотезы о случившемся есть?

Как заместителю руководителя группы ему такая информация была очень нужна. С утра он не смог найти ни одного из своих теоретиков. Знал, что с ними всё в порядке, но из-за суеты со спешным восстановлением городка, найти кого-либо не смог. Спасатели и администрация справившись со своими списками только и сказали, что ни кто из них ни ранен, ни погиб (к счастью, погибших вообще не было, только раненные) и выгнали временно потерявшего основную работу учёного на восстановительные работы.

— Да за этим не заржавеет. Теоретики уже выдали штук тридцать. Да толку? Остановка работы минимум на месяц.

— Тебя ещё полковник не 'доставал'?

Дмитрий кивнул через плечо на военного образца ангар, только что им покинутый.

— Уже. И до самых печёнок — сник Василь — только что я могу ему сказать, кроме того, что у меня в записи телеметрии имеется?

Дмитрий, который уже успел посмотреть запись этой самой телеметрии в информатории Центра, неопределённо кивнул и вдруг переменил тему.

— Кстати, тут новости есть. Такие, аж закачаешься.

— Ну давай, а то у нас тут небольшой перерывчик между авральчиками.

Всегда находящийся в приподнятом настроении Василь энергично, носком ботинка поковырял спрессованный множеством ног снег и оглянулся на городок, где кипела работа.

— У нас тут не просто кагебешники, но и ещё из космического ведомства целая шара народу. Чего-то ищут. Только-только прибыли.

— А эти-то за каким хреном здесь?!

У Василя немедленно полезли глаза на лоб от такой новости. Вообще, к космическому ведомству, по его мнению, их разработка вообще не относилась ни каким боком и если тут вдруг объявились 'космики', то вынудить к этому их могли лишь обстоятельства действительно из ряда вон выходящие.

— Вот в том-то и интрига. Они не говорят, только со спасателями лаются. Те видно, что-то проглядели, ну и, естественно, с них теперь стружку снимают. Я вот что думаю: тут будет пара дополнительных вертолётов, через часа два, так нам надо бы со своими напроситься на один из них, чтобы облететь 'зону'. Посмотреть что да как, и если удастся замерить остатки полей. Всё равно, чем раньше с этим начнём капитально разбираться, тем лучше.

— Я не понял, только, к чему ты наших космиков приплёл. Или это их вертолёты будут?

— Ну они сами что-то там ищут. И один из вертолётов, ты прав, будет их. Другой, от спасателей. Возможно, ещё пригонят, но нам надо подкатиться и к тем и к другим.

— Гм... Дело!

— Я сейчас к своим сбегаю... чёрт! — Василь сунулся по привычке за мобилой, но потом вспомнил, что связи пока что не было и нет — Когда мобильную связь восстановят не знаешь?

— Ха-ха — мрачно сказал Дмитрий — А ты разве не знаешь, что одна вышка попала как раз в 'зону', и часть ЛЭП, что нас питала, также?

— Нда... 'Весело' — Василь с сожалением посмотрел на надпись на экране мобилы 'Нет сети' и положил её обратно во внутренний карман куртки. — Ну да ладно. Где тебя искать?

— Через пол часа возле Клуба сойдёмся. Там штаб, и там же наши соберутся.

— Лады.

Разойтись они не успели. Буквально через секунду, включилась громкая связь, и на весь городок объявили общий сбор руководителей групп как раз в том самом месте, где они только что намеревались встретиться.

— Ты глянь — изумлённо произнёс Дмитрий — как оперативно среагировали! Не успел подумать, а у них уже всё сделано.

— Думаешь, нас сейчас как раз пошлют в Зону?

— Почти не сомневаюсь. А зону поражения будем называть именно Зоной? С большой буквы.

— А как ещё?

— Ладно, пойдём... о! Ты глянь, Василь, какой 'пельмень' летит!

Оба задрали головы к небу. Смотреть и удивляться было чему — метрах в ста над землёй почти бесшумно скользило эдакое футуристическое чудище, отдалённо похожее на гигантского богомола. Малошумящие двигатели выдавали лишь еле слышимый на таком расстоянии лёгкий шелест, который можно было спутать с чем угодно.

— Ахренеть! Я эти вертолёты только по телеку видел! Новьё!

Восторженный Василь, задрав голову жадно разглядывал летящий вертолёт.

— Армию припахали крепко... видать, тут наши разработки и аварии очень большой шум вызвали. А! Слушай, а ведь тут действительно может быть наши аварии большую вызвали? Прикинь: мы в пике потребляли почти полгигавата. А после резкий сброс... Может что на электростанции полетело? Или на подстанции?

— Да нет, там всё в порядке. Там как раз на такие наши фортели есть защита. И если бы там что произошло такое, то шуму было бы на порядок больше.

— Возможно ты прав... Будем надеяться что ты прав. А то действительно прикроют ещё на годок, для разбирательств и ремонтов.

'Богомол' тем временем заложив лихой вираж, выпустил шасси и аккуратно приземлился на давно расчищенную вертолётную площадку у административного корпуса. Даже не дождавшись остановки двигателей, из его недр посыпались военные. Причём издали было видно, что прилетели очень важные шишки. Из прибывших — почти все офицеры.

— Кажись, там какие-то генералы...

— Не 'кажись', а точно. Леонова, что ль не опознал?

— 'Всё интерестнее и интерестнее', как говаривала Алиса. Не удивлюсь, если вдруг окажется, что мы своими 'хрусталями' какому-то инопланетному разуму хвост прищемили...

— Мда! Но, думаю, что тут всё более прозаично — возможно, наши эксперименты, что-то 'на орбитах' зацепили. Вот космики и переполошились.

— Было бы весьма скверно, если это так... хотя опять таки вряд ли.

Василий почесал переносицу, вспоминая что-то и продолжил.

— Каких-то возмущений в ионосфере до сих пор не наблюдалось. И на этот раз тоже. Я это весьма хорошо помню, так как у меня на мониторе все эти данные были вплоть до самого конца. Когда всю аппаратуру обесточили. Это значит, что и сейчас на космос мы не повлияли никак.

— Но космики здесь. И вид у них очень озабоченный.

— Да, это факт.

— Я уже аж подпрыгивать начинаю, как интересно!

— Да ты всегда подпрыгиваешь, Василь, ну я бы тут как раз поумерил свои восторги — как бы нас не прикрыли...

Разговаривать сразу пришлось с главным координатором, но не с военными или 'космиками'. Выглядел координатор весьма усталым. И фразы его от этого тоже были рубленными.

— Нам тут особо ничего не объяснили. Из-за чего тут так много генералов и что понадобилось нашему космическому ведомству... Им нужно прочесать зону вывала леса. Что-то ищут. Нас не посвящают. Нам надо обеспечить их безопасность. То есть, замерить поля где нужна высадка. Убедиться, что там никаких 'дыр' нет.

По залу прошёл шум — попробовали влезть со своими соображениями и возражениями теоретики, но были прерваны властным жестом главного координатора.

— Я это знаю. Я это им говорил. Вот теперь сами это скажете, но замеры поля сделать надо ПО ВСЕЙ зоне поражения. Хотя бы для нас. Поэтому, относимся к обстоятельствам как к возможности сделать необходимую работу и... если так кому-то надо, то перестрахуемся.

После главного координатора, выступили руководители групп и заместитель руководителя шестой. Основная тема — распределение обязанностей. Удивительно, но абсолютное большинство будто забыли о том погроме, что царит сейчас в городке. Энтузиазм овладел массами учёных городка.

Притащили кого-то из спасателей и кого-то из военных на предмет распределения групп с измерительной аппаратурой по вертолётам. Те видно уже были предупреждены и никаких проблем не возникло.

Дмитрию и Василю достался тот самый вертолёт, на котором прилетели генералы, что очень сильно обоих заинтриговало. Летать на таком суперновом чуде техники для них было примерно также как посетить звездолёт. Неважно, киношный или тот из них, что ныне обсуждался и проектировался особо наглыми инженерами и теоретиками разных мастей и направлений Союза.

Они переглянулись и мысленно поздравили себя с такой удачей. Только тому офицеру, что их встретил на посадочной площадке это не понравилось. Он сначала пытался отвечать, но потом, сообразив, что у этих двоих 'мудриков' большинство вопросов непосредственно к делу не относится, пресёк поток вопросов. Коротко рассказав и показав как, что и где можно прикрепить он тщательно проследил за тем, как оно по его указанию было сделано.

Конечно, со стороны их поведение, может быть, и выглядит ребячеством, но таково большинство учёных — огромное любопытство и любознательность.

Впрочем, любому, мало-мальски любознательному было на что посмотреть и чему удивиться. Оборудован вертолёт был так, что любо-дорого. Их, с Василём, аппаратуру тут же пристроили как надо и всё было сделано так, что оказалось и очень удобно.

Основные датчики упаковали в контейнер прицепляемый к длинному тросу, для того, чтобы можно было измерять параметры полей, не садясь на поверхность.

Уже через час, загрузившись в вертолёт военных, всё с тем же давешним представителем пятой группы Василём, Дмитрий летел над Зоной.

Правда перед этим, неожиданно, именно их двоих, очень пристрастно расспросила целая комиссия, состоящая из генералов. После, спросив, что нужно, чтобы не нарваться на неприятности в Зоне, и какого рода могут быть эти самые неприятности их тут же завернули на детальное обследование этой самой Зоны.

Собственно их задача заключалась в том, чтобы проверить, остались ли в Зоне какие-либо 'дырки', а если они там есть, то какого характера. Тут же снова вылезли теоретики, сразу двух групп, представителями которых были Василь и Дмитрий. Они попытались втолковать снова, уже генералам, что для утверждения, что эти самые 'дырки' там хоть в каком-то виде существуют нет оснований, так как для их поддержания нужна вполне конкретная энергия. Комиссия тут же резонно возразила, что, мол такая катастрофа, что произошла, в выкладках теоретиков тоже была невозможна.

Пришлось согласиться.

Дмитрий, когда он садился уже в вертолёт, поймал себя на мысли, что он участвует в каком-то научно-фантастическом кино чем тут же поделился с окружающими.

Это замечание немедленно вызвало поток шуточек со стороны участвовавшего в погрузке их аппаратуры экипажа вертолёта. Немедленно припомнили фантастическую литературу и то самое произведение, где также присутствовала Зона. Правда обсудить детали и развить тему помешала необходимость срочно переключиться на выполнение задания — поступила команда на взлёт.

Этот суперновый вертолёт не подвёл их ожиданий — мягко, почти беззвучно оторвавшись от земли, он быстро набрал необходимую и высоту полетел в сторону Зоны. Благо сама Зона начиналась прямо за бетонной оградой самого Полигона.

Когда под днищем вертолета поплыли картины вывала леса, над Зоной летало уже несколько вертолётов. Зону, разбив её на сектора ответственности, сканировали весьма плотно пара армейских и аж четыре гражданских вертолёта. По-видимому, кому-то вышла капитальная нахлобучка, за неоперативность и количество техники участвовавшей в поисках увеличили вдвое.

Тем не менее, всем экипажам был дан очень строгий приказ, что садиться внутри Зоны можно только там где укажут физики и только тогда, когда разрешат. Военные такое указание восприняли спокойно, спасатели с некоторым раздражением.

Из особо недовольных таким приказом были только ремонтники, прибывшие из райцентра для восстановления поваленной, как они считали, вышки сотовой связи.

Сначала, облетели Зону физики на военном вертолёте. Затем её облетели спасатели, но не найдя ничего опасного и достойного для спасения отрапортовались и решили совершить посадку поближе к середине вывала леса, чтобы изнутри прошарить Зону на предмет каких-либо пострадавших или потерявшихся.

Ближе к середине была как раз поляна, где должна была находиться вышка с аппаратурой сотовой связи. Поэтому, узнав про такой план, за всеми тут же увязались ремонтники-связисты.

Сверху Зона представляла собой весьма интересное зрелище.

Как отметил Василь, вывал был похож на вывал после взрыва Тунгусского Метеорита. Отличался же он от него тем, что вывал был изрядно симметричным. Также Василь указал тут же на то, что похоже, тут гуляло сразу несколько ударных волн — одна от центра, две другие — от границы зоны, что было крайне необычно. В центре, красовалась изрядно горелая плешь диаметром несколько сот метров. Хоть огонь и погас уже давно, но головешки ещё дымились, от чего над зоной стоял почти вертикальный, в безветрии, прозрачный, слабенький столб сизого дыма.

Та самая поляна, что сильно интересовала связистов, была вся серая от сажи, но, как ни странно, нигде на ней не было видно той самой башни, что жаждали срочно починить связисты.

Спустились до ста метров и вывесили датчики.

Как и везде до этого — практически ничего.

Были заметны остатки полей оставшиеся при разрушении 'хрустального шара', но они были настолько мизерными, что какой-либо тревоги не вызывали.

Дмитрий и Василий тогда дали задание пройти поляну по диагонали.

Вертолёт медленно, подчиняясь твёрдой руке пилота, аккуратно пересёк поляну, кое-где чиркнув вывешенными датчиками по снегу. На снегу там, где контейнер с датчиками снял слой пепла со снега, остались длинные белые прочерки.

Всё равно ничего не обнаружили. Не только полей, но и останков той самой башни.

Это сильно удивило не только ремонтников, ожидающих возможности вцепиться в своё порушенное добро, но и самих военных. Потыкав для страховки датчиками ещё в нескольких местах по периметру поляны и в её середине, наконец дали разрешение высадиться ремонтникам.

Высадка ремонтников вышла несколько комичной: вертолёт садится, из него выбегает целая бригада и... застывает обескураженная. Вышки-то нет.

Некий особо ретивый даже пропахал поле снега ногами, полагая, что она им засыпана, но опять таки ничего не нашёл. Да и как могла БОЛЬШАЯ вышка, обслуживающая сразу несколько отдалённых населённых пунктов пропасть под снегом? Даже если она упала, и была погребена снегом, то снегу должно было навалить сверху метра четыре-пять. Чтобы хоть как-то прикрыть. Но и всё равно, что-то бы да торчало.

Так как снегу даже в этом многоснежном году выпало не так много, это всех очень сильно озадачило.

Неожиданно поступило сообщение от спасателей, которые по общей связи услышав о затруднениях связистов, вдруг указали, что в одном из секторов, что они обследовали, как раз лежит 'какая-то железяка, похожая на вышку-ретранслятор'.

Как ни странно, но место, которое они указали, было не просто на другом конце Зоны, но ещё и заведомо не могло быть местом для такого сооружения. В том месте пара населённых пунктов, что необходимо было покрыть связью, оказывались вне зоны охвата.

Тем не менее, оба вертолёта, и военный и гражданский, с бригадой ремонтников-связистов, немедленно отбыли в том самом направлении.

Пока летели, на земле, в координационном центре также сильно заинтересовались этим казусом. Неожиданно вышел на связь какой-то генерал и потребовал дополнительных рапортов от каждого.

Отрапортовали.

Только там на земле, это, видно, никак не прибавило никому понимания ситуации и они просто стали дожидаться развития событий.

А события приняли вскоре неожиданный поворот.

В указанном месте действительно лежала вышка. Действительно, на ней видны были антенны. По всему видно было, что она рухнула совсем недавно. И, что очень удивительно, рухнула по причине плохого закрепления. И основание башни и растяжки уже издали, с воздуха, производили впечатление весьма хлипких. Это было не просто необычно. Это было вопиющим!

Опять прошарили датчиками окружающие площади.

Снова получили то же самое — опасности не было.

Дали разрешение на посадку ремонтникам. Те тут же нырнули вниз и дружно вцепились в поверженную вышку. Военный вертолёт в это же время сделал несколько кругов по окрестностям и вернулся обратно.

Даже сверху было ясно видно, что ремонтники в явном замешательстве. И замешательство у них какое-то весьма глобальное. Дмитрий как раз смотрел на одного из них, который стоя на балках обескуражено разводил руками и что-то заяснял стоящему внизу. По виду — бригадиру.

— Командир! — Дмитрий обратился к командиру экипажа — нам, похоже надо сесть и выяснить, что там происходит. Мне кажется, что без нас там не обойдутся.

Командир посмотрел сначала на Дмитрия, потом вниз, прикидывая в уме куда и как завернуть машину. После кивнул и повёл вертолёт вниз. Ремонтники, облепившие вышку, заметив заход на посадку военного вертолёта, побросали свои дела и уставились на это зрелище.

По большому счёту им смотреть на посадку было нечего. Все уже успели привыкнуть к виду и 'повадкам' нового вертолёта. Но то, что они нашли, спустившись вниз, настолько не лезло ни в какие ворота, что они дружненько решили временно переключиться хоть на что-то, только бы отвлечься от бредовости складывающейся ситуации.

Подняв тучу снежной пыли пополам с разнообразным мусором, что насыпалась поверх снега во время 'бурана', вертолёт благополучно приземлился в пятидесяти метрах от вышки и вертолёта ремонтников. Ремонтников от этого посыпало и снегом и мусором. Но они как-то даже и не обратили на это внимание.

Когда пилот заглушил двигатели, Дмитрий открыл дверь наружу и осторожно высунул нос за пределы кабины. Всё было вполне обычно и привычно.

Подхватив портативную версию своих измерителей, он спрыгнул в снег, тут же провалившись выше колен. Василий также изготовился, было, последовать за Дмитрием, но, увидев глубину снега, тут же передумал, ограничившись тем, что просто стал наблюдать изнутри вертолёта за происходящим.

Всё это время ремонтники молча, со своей поверженной железины наблюдали за тем, как прибывший физик барахтается в неожиданно глубоком для него снегу. Дмитрий тем временем справился таки с возникшим затруднением, приноровился и протоптал свою версию траншеи в снегу по направлению к облепившей упавшую вышку бригаде.

— И что тут у вас? — запыхавшись спросил он у того, кто показался ему бригадиром. Тот же в ответ только выматерился.

— Так что за проблема? — стал настаивать Дмитрий.

— Что за проблема? — истерически посмеиваясь, свесив ноги вниз спросил тот самый ремонтник, что недавно так картинно разводил руками — да в том, что эта вышка и аппаратура не наши!

— В каком смысле 'не ваши'?! — удивился Дмитрий.

— В перпендикулярном смысле! — неудачно съязвил ремонтник.

— А если по-человечески объяснить?

— А по-человечески никак! Вот сам залезай сюда и посмотри.

Дмитрий машинально посмотрел на указатели своей аппаратуры, и как всегда не найдя ничего угрожающего сбросил сумку с нею в снег и полез наверх. Ремонтник, видя серьёзность намерений Дмитрия подал тому руку, вытянул его наверх.

— Крепко стоишь? — спросил ремонтник — так вот, держись покрепче и смотри сюда.

Он сначала ткнул на корпуса аппаратуры с незнакомой маркировкой, а после указал в нутро одного из контейнеров у которого от удара слетела крышка. Даже не особо разбирающийся в тонкостях электроники приёмо-передающих станций сотовой связи Дмитрий тут же понял, что имел в виду связист. Маркировка как блоков, так и отдельных деталей нутра аппарата были как минимум наполовину выполнена на английском языке.

В отличие от связиста Дмитрий сразу же понял ЧТО он перед собой видит и откуда ЭТО здесь могло взяться. Тем более, что ему в глаза бросилась одна из дат выпуска детали — 2002 год.

Дмитрий побледнел. Внутри всё похолодело. Руки предательски задрожали.

— Эй-эй, парень! — ремонтник властно и жёстко взял Дмитрия за руку — ты эт чего?! Ты смотри не сверзись вниз, а то тебя тут спасать ещё придётся.

Дмитрий взял себя в руки и уже более трезвым и понимающим взглядом обвёл несуразную вышку. Эмоции ещё боролись с новой реальностью, но рассудок уже затвердил: иного объяснения тут быть не могло.

— Дима! Чего там такое?!

Нетерпеливый Василий, видя, что без него творится что-то действительно из ряда вон выходящее, потерял терпение и решил криком выяснить что же происходит.

Дмитрий поднял было руку, но слова в горле застряли. Оценив состояние физика, занервничал, наконец, и ремонтник. Он вцепился в руку Дмитрию и уже дрожащим голосом полушёпотом справился.

— Слышь, товарищ, что тут происходит? Куда мы вляпались? Радиация?! Тут радиация?

— Нет. Тут нне радиация — наконец выдавил из себя Дмитрий — но на всякий сслучай, ддумаю надо отсюда сввввалить по дддобру-позздорову!

Бригадир, стоящий внизу, видно этот диалог тоже услышал. Он на несколько секунд потерял дар речи, но когда он ему вернулся, оказалось, что остались у него слова только матерные. Он подпрыгнул, замахал руками, будто собрался лететь как птица и разразился мощнейшей тирадой 'на чисто русском диалекте'. Всё, что поняли из его экзерсисов члены бригады, это то, что надо срочно сваливать. Восприняв это как директиву к немедленному исполнению, бригада посыпалась с останков вышки и рванула по направлению к своему вертолёту прямо по снежной целине.

Пилоты вертолётов, видя, что происходит что-то экстраординарное, поспешили завести двигатели. Но тут опять случай вмешался. Кто-то особо глазастый из ремонтников вдруг остановился и, вглядевшись в дальнюю стену изломанного и поваленного леса, вдруг заорал, показывая в том направлении. А там действительно, утопая в снегу, по направлению к ним брела устало фигура человека в бело-синем лыжном комбинезоне, с надписью на груди по-английски 'Russia'.

Дмитрий остановился, посмотрел на чужую, изломанную и поверженную вышку связи, потом на бредущую фигуру с несуразной надписью на груди. Почему-то сильно захотелось взвыть и разразиться матом от обилия диких, вопиющих фактов.

А надпись на груди бредущего была действительно несуразной.

Никто из советских, русских, в здравом уме и твёрдой памяти не стал бы писать по-английски, имя Родины, и ещё на груди. Да и среди англоговорящих представителей западной цивилизации таких идиотов не встречалось. Если те хотели 'закосить' под 'совьетико' то и писали СССР, но никак не 'Russia'.

Сопоставив два факта — поверженную вышку явно несоветского производства, и типá с идиотским англицизмом на груди — Дмитрий понял, КТО может идти со стороны середины Зоны.

Этого он уже не выдержал и просто сел в снег.

Дырка в небе

Когда-то, когда Дмитрий только начинал работу на Полигоне, вся тема ему представлялась ни к чему не обязывающей игрой теоретиков. Потом стало интересно. Но интересно чисто теоретически. Причём теоретически не в житейском, а в физико-математическом смысле.

Были проблемы, были задачи. Они решались. Каждая решённая проблема и задача приносила радость. Радость творчества. Но чем дальше он работал, тем явственнее перед ним начала прорисовываться реальная картина того, что из себя представляет Шар и что кроется за плёнкой такой красивой радуги.

А крылась за ней БЕЗДНА. Причём не та бездна, что часто разверзается кой у кого под ногами во снах. Эта БЕЗДНА была гораздо более фундаментальной. Той, в которой можно было сгинуть без следа и настолько надёжно, что уже никто и никогда бы не нашёл. Ибо за каждым всплеском полей — а всплесков были тысячи — которые регистрировала аппаратура при очередном 'пробое', стояла СВОЯ Вселенная. Вакуум пузырился 'пеной', кипел, играл радужными всполохами и раз за разом, открывал двери не просто в какую-то определённую одну БЕЗДНУ. А в тысячи бездн.

По факту, Шар, когда он впервые засиял над полигоном, и был не просто Бездной, а Бездной Бездн.

Это он понял однажды, когда во время вечеринки, посвящённой очередному крупному достижению, просто упился в компании теоретиков.

Они, как обычно, болтали ни о чём, и обо всём разом.

Случайно, кто-то, (кто он уже не помнил — был изрядно набравшись) завёл речь о ПРЯМОМ физическом смысле тех самых уравнений, с которыми каждый день имел дело Дмитрий, когда настраивал со своей командой аппаратуру к очередному пуску. Удивительно, но полностью понимая математический смысл решаемого, Дмитрий ни разу не задумался над тем, что же это вообще такое тут раз за разом зажигается над Полигоном. Теоретик же объяснил ему 'на пальцах'.

— Помнишь — говорил он, завершая свои объяснения — когда-то, давно, в средние века, какой-то тогдашний художник нарисовал картинку: монах-странник, дошёл до края мира, упёрся в Небо, проковырял в Небесах дыру, высунулся в неё и смотрит на иные пространства и Вселенные, что за 'небесной твердью' скрываются? Так вот... мы проделали нечто подобное.

В первую минуту Дмитрий не понял.

Не понял, по причине сильно затуманившей интеллект водки, но когда вышел проветриться на порог дома, в котором и происходило это весёлое сборище... вот тогда его и 'догнало'.

Открылась бездна звёзд полна,

Звездам нет счёта

Бездне — дна...

Звёздное небо над головой, стихи Михайлы Василича Ломоносова, соединили в единое целое и математику, и физику и, если так можно выразиться философию, того, с чем он имел дело.

Вот эта вселенная, с её потрясающей, полной звёзд, галактик, планет и просто межзвёздного мусора бездной, той бездной, что даже свет из конца в конец преодолевает за десятки миллиардов лет, оказалась одной из множества других... . Тех, куда ныне люди, так смело, а может и безрассудно, открыли Врата.

Внезапно, вся та бездна, что была перед его глазами, в небе безоблачной ночи, заглянула ему в глаза. Полный смысл того, что он ощутил, может понять только тот, кто хотя бы раз в жизни это испытал.

Алкоголь в секунду вылетел из головы. Осталось только сильнейшее потрясение.

Бездна.

Бездна, в которой так легко потеряться не то, что отдельному маленькому человеку. В ней легко теряются даже звёзды.

И вот теперь, эта самая бездна, что была где-то там, за 'куполом' синего неба, сияет перед ним. Сияет каждый раз, когда разгоняют эмиттеры до 'точки пробоя'. Отныне маленький кусочек этой бездны поселился и у него внутри.

Тогда, на той вечеринке, Дмитрий больше ничего не пил. И ещё долго после той самой ночи, в его глазах легко читалось потрясение, которое весёлый высокоучёный народ Полигона принял всего лишь за последствия тяжёлого похмелья после изрядно буйно проведённой пирушки.

Дмитрием, когда он осознал, ОТКУДА может быть вышка, и как она сюда, к нам попала, овладела паника.

Ведь если что-то ОТТУДА могло попасть к нам, то также можно и ОТСЮДА — ТУДА. А он своим миром очень дорожил. По большому счёту, он у него был один. И потерять его для Дмитрия, было хуже смерти.

Также его настигло и полное понимание того, ЧТО произошло в ту самую злосчастную ночь неудачного эксперимента.

Гигантский выплеск энергии, сформировал огромную дыру в одну из тех самых альтернативных вселенных, в которую ухнула вся та самая местность, что находилась ныне под ногами, а на её место взгромоздила ПОХОЖУЮ но иную — из той (или тех) вселенных. Именно по этой причине (Дмитрий случайно подслушал переговоры пилотов), вертолётчики материли картографов, которые, по их мнению, 'задней ногой рисовали карты местности'.

На самом деле, картографы были не причём. Просто местность тут также была ЧУЖАЯ.

Страх, совершенно ирреальный и дикий, что эта самая местность, вместе со всеми людьми и техникой, со всем этим горелым и переломанным лесом, в один момент может 'уйти обратно' в свою вселенную, прихватив с собой тех, кто на ней в настоящий момент оказался, полностью овладела Дмитрием. И доказательство того, что его страхи были далеко небезосновательными, было прямо перед глазами — человек, с дичайшей надписью на лыжном костюме.

Обладатель английской надписи на груди лыжного костюма — оказался юноша лет восемнадцати. Он постоянно трясся и пытался всем объяснить, что 'он ни в чём не виноват'.

В чём он 'не виноват', добиться от него было невозможно, так как он это повторял раз за разом как заклинание. Да и выяснять подробно это было людям, возле вышки недосуг.

Овладевшая всеми паника, заставила просто сгрести того самого странного лыжника, затолкать в военный вертолёт, (от чего он ещё больше перепугался), и спешно убираться подальше от Зоны. Лыжник не сопротивлялся, но, когда его таки втащили внутрь просто свалился как мешок на пол возле переборки и больше не поднимался.

Василь, ничего не понимая, захлопнул люк и тут же чуть не вцепился в грудки Дмитрию. Этому помешало то, что его руки были заняты всё ещё причитающим лыжником, которого он помогал втаскивать в вертолёт.

— Что? Что произошло?!!

Дмитрий, имел весьма жалкий вид. Он махал руками, но что-либо говорить, от охватившего его страха не мог.

— Да что за херня?!! — взъерепенился Василий.

— Т-т-там в-вышка НЕ НАША!!!

— И что?!!

Василий оставил в покое валяющегося под ногами лыжника и непонимающе вытаращился на Дмитрия.

Дмитрий в ответ затряс руками, пытаясь выдавить из себя хоть что-то и объяснить 'на пальцах' ситуацию, но вышло что-то невразумительное и сквозь зубы (сквозь зубы хоть голос не дрожал).

— Дибил-л! ДЫРА!!! БОЛЬШАЯ ДЫРА!!!

Василь сначала не понял, что за Дыру имеет в виду Дмитрий. Но как человек прямо причастный к сути экспериментов, ведущихся на Полигоне был не настолько туп, чтобы не сопоставить разрозненные факты и прийти к верным выводам.

Стараясь тщательно подбирать слова, он медленно и осторожно выговорил:

— Ты хочешь, сказать, что там... — Василь показал сквозь переборки вертолёта, туда, где лежит странная вышка — одна из локальных инверсий вакуума?

Дмитрий лихорадочно закивал, и зачем-то добавил замогильным голосом:

— Мы проковыряли Дырку в Небе...

Василь икнул, и чуть не присоединился к лежащему на полу лыжнику. Ноги внезапно стали как ватные.

— А этот, тогда откуда? — внезапно охрипшим голосом спросил Василий. До него постепенно начало доходить.

В ответ, Дмитрий выразительным жестом молча провёл рукой у себя на уровне груди и указал на лыжника. Василий перевёл взгляд на лыжника, от чего тот, поняв, что речь о нём непосредственно, съёжился и прикрыл голову руками. Но надпись на груди скрыть не догадался. Василий прочитал таки надпись и тоже побледнел.

Командир экипажа, понял по белым как мел лицам физиков, что произошло что-то экстраординарное. Не дожидаясь особых на то команд, рванул машину вверх, и заложив вираж на приличном ускорении ушёл в сторону городка. По глазам было видно, что он бы с радостью матюгнулся, но так как тогда его 'выражения' попали бы в эфир — сдержался. Вместо этого лишь сухо доложил на землю, что взлетели и возвращаются обратно с найденным пострадавшим.

Несколько мгновений летели в молчании. Но, видно на вертолёте с ремонтниками из-за полного отсутствия достоверной информации возникла целая череда совершенно диких догадок, которыми они решили поделиться с пилотами, а те с командованием спасательными работами. Прошла команда отчитаться об обстановке.

В виду того, что командиру экипажа было нечего сказать в дополнение к тому, что он уже отправил ранее, он просто подозвал показавшегося на настоящий момент более вменяемым Василия, и сунул ему в руку микрофон.

— Земля желает знать, что происходит. Твоя версия. — коротко пояснил он приглашая того начать говорить.

Василий, еле унял дрожь в руках. Дрожь особо стала видна, когда он взял в руки микрофон.

— Были у вышки ретранслятора. По словам Дмитрия Жаринова, она не наша. Говорит, что там большая Дыра.

Видно, запрашивал обстановку не тот человек, который был полностью в курсе дела. Что лепечет физик, прикомандированный к конкретному 'борту' он явно не понял и переспросил.

— Какая такая 'Дыра'?!

Но тут в эфир впёрся кто-то с явно генеральскими замашками.

— Пр-рекратить тр-рёп в эфире! Всем бортам покинуть зону поражения по кратчайшей траектории. Немедленно! По исполнению доложить!

— Есть! — Чётко доложил командир экипажа, и почти сразу же добавил — борт 19 вышел из Зоны. Направляюсь на посадочную площадку городка.

— Борт 19! Доложите о пострадавшем! — тут же снова рявкнул всё тот же генеральский голос.

Василий, снова поднёс к губам микрофон и уже более твёрдым голосом доложил.

— Взяли пострадавшего у вышки. Одет как лыжник. Внешних повреждений не видно. Возможны лёгкие обморожения. И ещё... — Василий судорожно сглотнул — на груди у лыжника дурацкая надпись. На английском.

— Какого характера надпись?

— Руссиа. Латиницей.

— Какой национальной принадлежности пострадавший не выясняли?

— Нет. Но говорит по-русски и без акцента. Сильно напуган.

Василий скосился на валяющегося на полу вертолёта лыжника. Тот видно, потихонечку приходил в себя и начинал оглядывать окружающее более осмысленно.

— На поле вас встречает группа медиков. Конец связи.

Паникёры

Тем временем на Полигоне, сообщение, что нашли какого-то лыжника, вызвало серьёзный переполох.

Забегали и спасатели, и военные, и 'космики'.

Так как по рангу и допускам просто спасатели были ниже военных, а военные, что присутствовали на Полигоне, ниже по допускам чем 'космики', то верховенство тут же взяли на себя 'космики', молчаливо поддержанные представителями КГБ.

Поэтому, жаркая ругань возникшая, поначалу, по поводу пострадавшего за минуту прекратилась. Медиков от спасателей немедленно прикомандировали к группе офицеров КГБ, а к ним же одного из представителей космического ведомства.

Вот в таком составе вся группа и вышла из административного здания, навстречу садящимся вертолётам.

Часть военных тут же отбыла вместе с медиками и пострадавшим, а часть тут же взяла в оборот обоих физиков, настоятельно предложив им пройти с ними для доклада.

Дмитрий, увидев такой расклад, увидев среди военных капитана КГБ из 'секретников', тут же ещё больше помрачнел. К тому страху, что прямо проступал на его лице, прибавилось ещё и выражение обречённости.

Капитан из секретников, Александр Григорьевич Куманин который был приписан к Полигону, был личностью весьма весёлой, хоть и, по распространённому стереотипу, должность этому препятствовала. Но если чётко разделять должностные обязанности и просто жизнерадостный стиль жизни, то будет всё в порядке. Впрочем, если надо было общаться с физиками, математиками и прочим учёным людом Полигона, как раз эта самая жизнерадостность ему очень сильно помогала. Хоть его и побаивались.

Побаивались ещё по памяти тех времён, когда незабвенный Лаврентий Палыч, вёл Атомный Проект. И как напоминание всяким прочим балбесам, портрет Лаврентия Павловича Берия, вместе с портретом основателя 'конторы' Дзержинским, висел в кабинете капитана. По традиции.

Также, по традиции, самому капитану пришлось вникать в то, чем и как заняты на подведомственной ему территории, учёные. В этом ему очень сильно помогло то образование, что изначально давали ему при обучении. Впрочем, если бы он не был бы первым на курсе в области точных дисциплин, его бы вряд ли направили курировать такой проект. Полковник, которому он попал в подчинение, сначала отнёсся к новичку с сильным подозрением, но когда убедился, что молодой подчинённый может разговаривать на многие темы с учёными на их языке (хоть и не полностью на их уровне) успокоился и просто нагрузил новичка работой.

У каждого (или почти у каждого) выпускника высшей школы КГБ, есть некий пунктик, который многие игнорируют, и который со временем, с практической работой, просто исчезает.

Когда они выбирают эту специальность, то представляется она им как непрерывный бой с врагами Отечества, со шпионами и диверсантами. Некоторым смешно, если они узнают это. Но они забывают то, что сами были такими в молодости (если уже не молодые), или сами же такими романтиками являются (если молодые). Просто этот романтизм (далеко не всегда детский — и что очень хорошо, как бы его не хаяли мещане и обыватели) проявляется у каждого человека и у представителя каждой профессии по-разному.

По прошествии лет это 'проходит', но всё равно остаётся много из того, с чем начинал путь в жизни. Так и с капитаном: начинал он с 'мечт' о ловле шпионов, а ныне, ознакомившись с тем, ЧЕМ занимаются здесь учёные, даже несколько пожалел, что не выучился изначально на физика, чтобы вот так, рыться с бешеным энтузиазмом в тайнах матушки Природы.

Тут же, в настоящий момент, с аварией постигшей Полигон, у него вдруг появилась работа как раз по той части, с чего он начинал. Вот только жаль, что того самого весьма странного лыжника, взял лично под свой контроль полковник уехав вместе с медиками в полевой госпиталь, поручив капитану разбираться в той 'дичи', что устроили физики при 'поимке' этого странного человека.

Возможно, этот странный человек окажется каким-то чудаком из современной молодёжи, которая из избытка энергии шарахается по самым диким из возможных областей увлечений, и, создав из этой области мимолётный культик, вешает себе на грудь как ордена, разнообразные надписи и эмблемы. Типа как знак принадлежности к посвящённым в Тайну. И 'тайны' те, собственно говоря, чаще всего и выеденного яйца не стоят.

Как те, что он 'раскрывал', будучи ещё стажёром, разбираясь с 'Группой Изучения Магии' (чего только на просторах родной страны не встретишь!).

Когда всей группой подошли к кабинету, то по дороге многие из военных 'рассосались'. В результате из сопровождавших двоих физиков офицеров, остался только сам капитан, да и ещё коллега-подполковник из космического ведомства. Оба были давно знакомы по предыдущей работе капитана (где, собственно, он капитанские погоны и получил) и дружили. Поэтому, без свидетелей они предпочитали разговаривать, невзирая на чины.

— Итак, ребята, вы тут пару минут подождите, а потом, нам доложите, что да как — сказал подполковник, двоим физикам — мне надо перекинуться парой слов с вашим капитаном.

Прикрыв дверь, подполковник сел напротив капитана и сразу же 'взял быка за рога'.

— У нас тут, кажется полный бардак, из-за накладок творится, поэтому ТЕБЯ спрашиваю прямо: ты в курсе, что ищем мы в этом районе, и из-за чего тут такой переполох?

— Нет — просто ответил капитан и добавил — пока что мне хватало неприятностей и проблем со вчерашней катастрофой. А то, что не говорят, так это в нашей конторе обычное дело. Я это и воспринял как текущие погоды за окном.

— Ясно — подполковник выпрямился и посмотрел прямо в глаза собеседнику — тебе это понадобится. Так что вот... Вчера, как раз перед тем, как у вас тут случилась авария, наш военный спутник сошёл в нештатном режиме с орбиты и совершил аварийную посадку. Так как посадка была весьма нештатной, то спутничек перелетел свой нормальный район и место посадки, и ухнул где-то среди лесов в районе вашего Полигона.

— Спутник разведки или исследовательский?

— Пополам. Часть аппаратуры была совершенно экспериментальной. Возможно, из-за этого амеры и перевозбудились. Предполагается, что они его 'волновиком' приложили. Сдуру или со страху — сейчас не выяснишь. Надо найти потерянное 'железо'. В правительстве очень сильно злы, и думают, что это, всё-таки, злой умысел со стороны амеров. Готовы отдать команду на 'симметричные меры'. Ведь мы их спутники до сих пор не сбивали.

— Нда! Это многое объясняет. Из того, что тут на нас после аварии свалилось...

— У нас же возникли вопросы по поводу характера вашей аварии и того, что тут реально разрабатывается. 'Разработки в области ЕТП[25]' оно как-то слишком теоретически выглядит.

Подполковник, посмотрев на скептическую мину капитана, молча достал документ и сунул через стол капитану.

— Вот мой допуск. Так что насчёт секретности можешь не переживать.

Капитан улыбнулся и хмыкнул. Удостоверившись, что допуск позволяет, он ответил.

— Ну если коротко, то наши физики вознамерились получить доступ к иным вероятностным линиям Вселенной. Для этого генерируется пакет полей, которые заставляют вакуум 'кипеть' и выдавливать из себя эдакую 'пену'. В виде отдельных Дыр в отдельные же вероятности.

— Эта ваша Дыра может поглотить спутник?

— Если она достаточно большая, то да, может.

— Ага. Плохо дело.

— Несколько нескромный вопрос: а что, с таким допуском сам это не мог узнать? — ехидно спросил капитан — у своих же. Там есть и информированные. Ведь часть тематики и к вашим относится.

— Просто не было времени. А ваши 'особо просвещённые генералы', что курируют проект, не удосужились дать внятные объяснения. Разные технические детали — этой требухи, что я успел прочитать, в отчётах полно. Всё расписано. Но вот насчёт того, что тут это всё выражается в выделке Дыр... об этом в отчётах как-то совсем ничего...

— Ну, собственно Шар, что так красиво вчера шарахнул над лесом, это и есть те самые Дыры.

— Теперь хоть слегка понятно, что ваши офонаревшие физики у вышки блеяли. Кстати, давай зови их сюда. Будем 'трясти'.

Капитан поднялся из-за стола и впустил изнывающих физиков в кабинет.

Те прошли внутрь, сели на предложенные стулья и насупились. Было видно — обоим страшно.

Капитан и подполковник переглянулись и усмехнулись.

— Ладно, расспрашивай ты. Ты тут хозяин — сказал подполковник, откидываясь на спинку кресла. А то они тут что-то совсем струхнули.

Капитан коротко кивнул. И всё также улыбаясь спросил.

— Вы сказали, что обнаружили у вышки 'большую Дыру'. Какого характера эта дыра, каковы её размеры и как она локализуется?

Физики переглянулись. Василий посмотрел на Дмитрия вопросительно, а Дмитрий в ответ ещё больше помрачнел. Помялся, собрался с духом и ответил.

— Василий напутал. Он принял за истину то, что сам додумал. Я сказал... Да, я сказал что там Дыра, но я был сильно напуган.

— То есть её там нет?

— Нет.

Василий от такого известия аж пятнами от возмущения пошёл.

— Так что ж ты мне там гнал про большую Дыру?!! Выходит, она тебе примерещилась?!!

Дмитрий умоляюще поднял руки вверх.

— Поясни — коротко сказал капитан.

— Она там была.

— То есть, как я тебя понимаю — начал уточнять капитан — она там была, но сейчас её там нет? Так?

— Да. Так.

— Когда ты её засёк?

— Я понял, что она там была по двум фактам...

Дмитрий по-прежнему ещё не отошёл от шока, но необходимость отвечать конкретно заставляла его перебороть страх. Страх же наоборот мешал говорить. Он запнулся и несколько секунд подыскивал слова, собирал в кучу разбегающиеся мысли.

— Первый факт — странная вышка-ретранслятор. Она НЕ ТА что была построена нашими связистами. Она ниже, беднее оснащена, плохо закреплена, и начинена электроникой с английской маркировкой.

При этих словах оба офицера разве что не подпрыгнули.

Ничего себе! Вышка с АНГЛОСАКСОНСКОЙ электроникой вблизи секретного объекта! Капитан заёрзал, видно не зная за что хвататься в первую очередь, но потом, подумав решил-таки завершить опрос.

— Какие ещё особенности вышки ты заметил?

— Там маркировка стоит не только английская, но и тайваньская, китайская. Русских просто почти нет. А если и есть, то она какая-то не наша... И там дата выпуска деталей стоит ПОСЛЕ 2002 года. То есть то, что я видел, было от 2002 до 2004 года.

— Ещё?

— Больше не успел разглядеть. Но на щитке одного из приборных контейнеров заметил надпись 'Russia' и трёхцветный флаг. Бело-сине-красный.

— Флаг генерала Власова? — поражённо переспросил Василий.

— Да. Он.

— Ну ничего себе!

— И ещё герб в виде двуглавого орла.

— Может это чья-то дурная шутка? — спросил подполковник.

Дмитрий задумался. Видно эта идея ему в голову сразу не пришла, а объяснение реальности подсунули давние страхи. Он замялся. Покраснел, и после некоторых колебаний выдавил.

— Возможно. Но тогда надо спрашивать того типа... что с надписью 'Russia' на груди. Того, что мы подобрали возле вышки.

— Логично. Опросим.

— Но... там и на деталях стояло 'маде ин Руссиа'.

Капитан с подполковником переглянулись.

— А не померещилось со страху?

— Нет. Это же видели ремонтники. Они были в полном замешательстве, когда я подошёл. Они мне на эту дурацкую маркировку и указали.

— Как вы думаете: возможна ли крупномасштабная мистификация, с этой вышкой? Ну вы знаете — есть молодёжные группировки, что ныне 'балуются наукой' и устраивают подобные 'эксперименты'.

Дмитрий опустил голову и в пол буркнул.

— Возможно.

— Ладно. Оставим эту гипотезу и поговорим по тому, что на ум тебе пришла первой — капитан внезапно вернул тему обратно.

— Если же эта вышка действительно не наша — продолжил капитан — то откуда она могла взяться? Через Дыру, что, как ты предположил, там была?

— Да. Иного объяснения тут не может быть... Ну если та вышка действительно не наша.

Василий заметно, при этих словах снова напрягся.

— Откуда она могла там появиться?

— Только во время большой аварии на Полигоне.

— Но ваши теоретики меня уверяли, что пройти через дыры, что возникают в Шаре, в целом виде ничего не может. А тут целая вышка.

— В том шаре, что мы изучали, этих дыр очень много и то, что в них может попасть — может попасть только частями.

— То есть, если я тебя правильно понял, вышка могла попасть из каких-то иных вселенных только если дыра, образовавшаяся в результате вашей аварии, могла быть достаточно большой?

— Да.

— И поэтому, ты заявил Василию, а Василий озвучил это в эфире, что там Большая Дыра?

— Да.

— Но какова наиболее вероятная причина появления той вышки? Дыра или мистификация?

Капитан, явно напирал на память об одной из ярчайших мистификаций, устроенных одной из молодёжных группировок, причём не слишком давно. Разоблачена та мистификация была довольно быстро, но шума тогда она наделала очень много.

— Мистификация — глухо ответил Дмитрий — я сразу не подумал. Надо было проверить подробно.

— Ясно — заключил капитан — вы свободны.

Когда дверь закрылась оба офицера рассмеялись.

Осталось только доложить 'наверх' о полученных сведениях что и было немедленно сделано.

'Наверху' видно также по своим каналам перепроверили 'сообщение' о Дыре в зоне поисков, и также получили отрицательный результат и отрицательное заключение. Приободрились, но всё равно приняли меры по дополнительным мерам безопасности. Тем более, оказалось, что тот странный лыжник был не один. Надо было вытаскивать из Зоны остальных. Но их надо было найти, так как вразумительного указания, где те находятся, от спасённого не добились.

Также надо было что-то делать с вышкой. Точнее с вышками. Одну — что родная — восстанавливать, другую — что неизвестно чья — вытаскивать из Зоны и изучать.

Исполнив долг капитан и подполковник вернулись к своим задачам. По инерции, обсудили и впечатления от того, что только что было.

— Ну как, думаешь, сам: мистификация это или реально Дыра?

— По 'бритве Оккама[26]' — мистификация. Однозначно.

— Чёрт бы их побрал, этих 'ботаников'! — смеясь воскликнул подполковник.

— ...Физиков.

— Один чёрт! Один пугается до чёртиков, и лепечет чушь, а второй, не удосужившись уточнить, кидает это в эфир.

— Но началась вся эта свистопляска как раз не с них, а с сообщений с вертолёта ремонтников: 'Радиа-ация!', 'Ядерные испыта-ания!'.

— Но эти-то знали, что к чему!

— Эти знали. И сильно перепугались. Потому и подняли панику.

— Как бабы.

— Ты мало общался с этой публикой, потому и не знаешь их психологию. У вас там в космическом ведомстве совершенно другая публика, так как у вас больше не теоретики, а практики работают. А я этих своих мурзиков, изучил, за пять-то лет. Тут паника была больше не за свою шкуру. А за то, что будет, если ещё кто-то пострадает.

— Ага! Всё равно за свою шкуру. Так как отвечать придётся. Вот и боятся. До судорог.

— Не за шкуру они боялись. Для этой публики не своя шкура дорога. Больше всего они боятся того, что закроют 'Тему'. И уже потом, за то, что могут пострадать люди. Ты бы видел, какие они перестраховки делали, чтобы ни какая зараза не могла нарушить регламент эксперимента, чтобы ни дай боже ни кто не пострадал. Сами-то они своей шкурой готовы рисковать и часто рискуют — напропалую. А вот если что касается других — тут иное дело. Они очень сильно переживают за то, что может кто-то из правительства закрыть тему по причине опасности для людей. И вот поэтому они так сильно пугаются.

— Не говори ерунды. Когда делали атомный проект, об этом и речи не шло. Было НАДО. А тут что? Надо? Надо! Ясно дело, что риск для людей будет. Особенно в таких больших проектах. И без случайных жертв, тут никогда не обходилось. Просто по закону больших чисел. Поэтому, если что такое происходило, по крупному — гибли люди — то, как правило, меняли руководство проекта. Или переносили место испытаний ещё дальше от людей. Но тему не закрывали. Тут именно что трусость и паникёрство.

— Нет. Не согласен. Тут как раз всё вместе. Я был тогда, когда этот Проект начинался. Там группе разработчиков разрешили проводить эксперимент здесь потому, что они как раз перестраховались по части исключения случайных жертв.

— Им разрешили делать этот эксперимент здесь потому, что недалеко атомная станция на четыре гигавата. Им в пике, для установки, нужно полгигавата. И закрыть их могут по причине не опасности для жизни отдельных придурков, лезущих не туда, а по причине растраты огромного количества средств.

— Не закроют. Вот по этой причине — не закроют. Слишком уж дерзкий проект. У амеров, достоверно подобного нет и в ближайшие пять лет не будет. А то, что сулит в результате этот проект, перекрывает все риски.

— Что же такого он сулит? — подкинулся собеседник.

— А ты что, не интересовался даже этим?! Ведь ЧАСТЬ тематики, я же говорил, ВАША! -капитан был поражён до глубины души — Ну ты и жук!

— Ну, технические параметры разработки я знаю — я же тебе раньше это говорил.

— Ах, ну да... но... Не в этом дело, Михалыч! Звёзды!

— Не понял...

Капитан от досады на непонятливость цыкнул и на секунду замолчал.

— На пальцах: ЕСЛИ У НИХ удастся, то, что они задумали, для нас станет домом ВСЯ ВСЕЛЕННАЯ! Мы сможем достичь звёзд. Быстро. И не за десятки лет, как в том фильме про фотонный звездолёт. Ты понимаешь?! Мы! Сможем! Достичь! ЗВЁЗД!

Капитан замолк, наблюдая за реакцией собеседника. По его лицу было видно, что до него наконец-то дошло. Тот аж вытянулся.

— Однако... Чёрт! Об этом в отчётах ни слова! Я сам считал, что проект военный.

— А это лирика. То, что за вот этой прагматикой — капитан показал пальцем неопределённо куда-то вдаль — подразумевалось. И говорилось только на госкомиссии по утверждению проекта.

— Нда! Я этого не знал...

— Ха! А ты думал, что 'эти ботаники' тут собрались потешить своё любопытство за государственный счёт?

Капитан затрясся от беззвучного смеха.

— Чесногря, да. Даже не понял, нахрена такие меры по обеспечению секретности. Ведь режимы чуть слабее, чем на атомных объектах.

— Вот такие дела!

— Хм. Проникся.

— Ну, кишка тонка у ребят оказалась... Ну и что? Ведь специалисты они хорошие. И за дело переживают, покруче чем за свою шкуру. Потому и пугаются собственной тени до усрачки.

— Вагон туалетной бумаги им подарить, что ли? От ведомства...

— А ты подними вопрос на ближайшем совещании.

Оба рассмеялись шутке.

Ещё час у них ушёл на обсуждение разных технических деталей работы в координации действий на ближайшие дни, и попутный опрос разнообразных руководителей Проекта. Оба — работа обязывала — плотно 'вцепились' в странную вышку, валяющуюся на заснеженной поляне посреди Зоны.

Их работа была прервана появлением полковника.

— Сидите! — Махнул он рукой, на подскочивших было офицеров.

Полковник снял меховую куртку, повесил её на вешалку, и принялся яростно растирать красные от мороза уши.

— Однако, тут у вас уже жарко... Отопление подключили?

— Да оно здесь автономное. Ещё с утра подключили — ответил капитан.

— Ах да, точно. Это в городке...

— И там тоже уже включили.

— Э-это хорошо... Ладна... То, что вы успели сделать, мне без вас уже доложили, так что можете не повторяться. Так что расскажу-ка я вам то, что вы пока заведомо не видели и не слышали. Чтобы были в курсе дела.

Так вот... Тех туристов, что искали, только что нашли. И вытащили. Пришлось попотеть. Если бы тот дурень, которого ваши физики отловили, сказал точно, где находится палатка, вытащили бы на пол часа раньше. Ребятки хорошо экипированные. Но без 'погонял'... что странно. Таскались со старыми бумажными картами. К тому же возрастной состав группы — странный. На двух балбесов восемнадцати и двадцати четырёх лет — шестнадцатилетние и семнадцатилетние. То есть практически дети.

Почему так долго искали? Ответ дурацкий: Они ПРЯТАЛИСЬ! От поисковиков-спасателей!

Логика у них какая-то дикая. Сначала среди ночи взрыв. Они считают это какими-то испытаниями, какого-то оружия. Далее они видят в небе утром военные вертолёты. Пугаются ещё больше. И НЕ СМОТРЯ НА ТО, ЧТО У НИХ РАНЕНЫЕ — он поднял палец, чтобы подчеркнуть сообщаемое — маскируют палатку и думают, как можно скрытно эвакуироваться самим и вытащить тяжелораненых. После, самый целый из них, разругавшись с остальными, видит посадку двух вертолётов — гражданского и военного — плюёт на всё и идёт к вертолётам. Там видит панику, и спешную эвакуацию. Приходит к выводу, что их догадки очень даже верны, что они каким-то 'макаром', обошли кордоны и впёрлись на запретную территорию. Но уже поздно. Его хватают под руки и запихивают в военный вертолёт. В панике, пытается выгородить себя, что типа не он решил идти в этот район, а кто-то другой. К тому же, деталька: двое, бросили тяжелораненых на одного, точнее одну легкораненую, и попытались выйти сами из Зоны. Вот их-то в первую очередь и засекли. Так те ещё и удрать пытались.

— Ну а остальных хоть уже нашли? — спросил подполковник.

— Нашли. Там же где и указал приблизительно этот паникёр. Представляешь, они замаскировали заваленную палатку еловыми ветвями. Этому ещё помогло то, что сам полог палатки изумрудно зелёный. Наши её, кстати, чтобы долго не морочиться, бегая по завалам, сверху тепловизором нашли. А потом спасателей навели.

— Гм... ещё один факт неадекватного поведения — вклинился подполковник — сначала физики, ремонтники... а теперь и эти дети.

— Неадекватное поведение? У наших физиков?! — удивился полковник и вопросительно посмотрел на капитана.

Капитан только развёл руками.

— Панику про Дыру поднял Жаринов. Замрук шестой группы. И Василий Мелентьев — пятая группа — не разобравшись что к чему — толкнул это всё в открытом эфире.

— Угу. Интересно. Совпадение или закономерность? Впрочем, всё можно списать на панику от катастрофы? — подумал вслух полковник, расхаживая по кабинету и продолжил.

— Ещё предстоит выяснить, что за шиза у этих подростков с идиосинкразией на государственный флаг, герб Союза и вообще на военных... Как увидали флаг СССР, и лычки наших ребят из военных так побледнели все разом. Сам видел, а то бы в пересказы не поверил. Нда! Вот это уже загадка. Может это какие-то поля наших установок так повлияли? А чёрт его знает! Правда есть предположение. Крайне дикое, но в рамках разумного... Ты что-то хочешь добавить?

Полковник заметил, как у капитана вдруг слезла с лица всегдашняя улыбка, и он весь аж переменился.

— Да тут мы только что допрашивали физиков, как мы уже докладывали, и они сказали буквально следующее: 'Вышка ретранслятора — не наша. Маркировка деталей — английская, тайваньская, китайская. На кожухе одного из блоков трёхцветный флаг каковой был у генерала Власова и герб в виде двуглавого орла'.

— Генерала-предателя? Генерала РОА[27]?

— Да.

— Та-а-ак! — протянул полковник — а ну-ка, давайте-ка поподробнее то, что физики наговорили...

Потерянный ключ

Через четыре дня после аварии, стала складываться вполне определённая картина происшедшего. Как у физиков, так и у военных, специалистов, прикомандированных к Полигону по части расследования причин аварии.

Также всплыли некоторые детали настолько скандального плана, что на высшем уровне тут же было принято решение придать всей истории с аварией на Полигоне один из высших степеней секретности. Именно по этой причине, было принято решение, всех участвующих в расследовании и спасательных работах собрать и снять с них подписку о неразглашении.

После этого, так как надо было организовывать работу по-новому, генерал собрал всех руководителей на совещание.

— Я напоминаю товарищам из спасателей, а также полковнику Бурденко, что они давали только что подписку насчёт того, что всё, что здесь далее произойдёт и всё что здесь будет сказано или показано, является государственной тайной.

Присутствующие закивали головами.

— Итак, товарищи, я собрал вас за тем, чтобы сообщить об очень серьёзном повороте дела. Вот тут — генерал поднял папку над столом — подробный доклад, который не оставляет никаких сомнений, что в Зоне, во время катастрофы, оказалась группа туристов из райцентра. Пропали в полном составе. На контрольные пункты не вышли. Связь с ними установить не удаётся. Всего в составе группы шесть человек. Люди опытные. За плечами имеют большой опыт лыжных походов. Заблудиться не могли в принципе. К ним на маршруте присоединился Юрий Чернов — инженер-исследователь нашего Проекта, и... — генерал сделал эффектную паузу — всем известная, по прозвищу 'Марсианин', личность. То есть общее количество пропавших, вместе с присоединившимися к группе, на настоящий момент — восемь человек.

Люди зашевелились, переваривая такую неожиданную новость.

— То, что Владимир, был в составе группы, установлено достоверно — продолжил генерал — его фамилия и паспортные данные вписаны в маршрутную книжку группы руководителем похода, с которым он знаком лично и давно.

В экипировке группы — две 'погонялы'.

(Генерал назвал навигационное устройство 'погонялой', так как это наименование уже давно устоялось. Назвал, так как чисто техническое название было несколько неудобопроизносимым. А так — сказал 'погоняла' — и всем понятно, что имеется в виду).

— Момент исчезновения сигнала обоих 'погонял' точно совпадает с конечной фазой разрушения Шара — продолжил генерал — мы запросили записи с обрабатывающих центров. Там естественно, не писалось ничего о координатах, но автоматическая запись о пропаже сигнала имеется. Поэтому, сопоставив маршрут движения и время прохождения ими контрольных точек маршрута, мы установили, что группа по плану должна была остановиться на ночёвку вот здесь. На поляне.

Генерал, взял указку и, повернувшись назад, сидя, ткнул указкой в нужное место карты. На карте уже красной линией был нарисован контур Зоны Поражения. Указка же генерала легла куда-то весьма близко к центру круга Зоны.

— Как видите, место их ночёвки, находится в четырёх километрах от эпицентра вывала леса. Даже если они стали на ночёвку в другом месте, то всё равно они на тот момент могли находиться только внутри Зоны. Это значит, что к тому, что мы уже имеем, нам добавляется задача найти и вытащить наших соотечественников, туристов. Куда бы они ни попали. А то, что в составе группы находится 'Марсианин', добавляет этому делу сугубо политический окрас. И весьма скверный.

Генерал помолчал и обвёл тяжёлым взглядом всех присутствующих.

— Вот такая вводная — закончил он и тут же перешёл к делу — думаю, что заслушаем всех, и соображения всех, что надо сделать, но в первую очередь... полковник Бровко. Ваше ведомство и ваши подопечные.

— Так как по своему ведомству мне пока сказать особо нечего, ибо все присутствующие слышали мои предыдущие доклады, то — полковник кивнул координатору проекта — Я думаю, что координатор лучше меня доложит. Я, если что, дополню.

— Хоршо — кивнул генерал, и навалившись грудью на стол, посмотрел в сторону координатора — Тогда послушаем координатора.

Координатор, мрачный как туча, пододвинул к себе папку и открыл по закладке.

— На настоящий момент — начал он доклад — установлено, что с вероятностью порядка шестидесяти процентов, в ту ночь, над лесом, образовалась гигантская, и что особо надо отметить, непрерывная, одиночная инверсия вакуума. Радиусом около двенадцати — пятнадцати километров. Неточность определения происходит из-за неясности точной локализации центра инверсии, хотя чисто географически центр находится весьма точно. Неизвестна высота центра над поверхностью земли. Если все наши расчёты и модели верны, то вероятнее всего, в момент схлопывания инверсии, произошёл обмен между двумя вероятностными версиями Миров — нашим и каким-то ещё, очень похожим на наш по физическим и прочим характеристикам. То есть часть нашей местности, попавшей в зону охвата Шаром, переместилась в тот, иной мир, а на её место был переброшена часть местности из того Мира... Я понимаю, что для многих, здесь присутствующих, данное сообщение будет выглядеть как запредельная фантастика, но совокупность фактов и характер разработок производимых на Полигоне говорит за то, что всё обстоит именно так.

— Вы даёте только шестьдесят процентов на достоверность вашей версии — вступил в дискуссию координатор от спасателей — то есть, возможно, всё не так фатально...

— Возможно. Но, по моему мнению, теоретики наши, 'раз обжёгшись, дуют на воду', занижая вероятность. Я бы дал процентов на двадцать, двадцать пять выше.

— Но тогда как их ОТТУДА, то есть из иного Мира, как вы сказали, достать?!

— Только продолжить разработку Темы, но уже с несколько новыми параметрами. Они будут отличаться от тех, что были изначально заложены в техзадание, но на общий результат это повлияет мало.

— Но не получится ли так, что продолжив разработку мы, тем самым поставим под угрозу жизнь людей всего района? — тут же спросил генерал — Ведь тот эффект, что поглотил огромный по площади кусок местности, вашими теоретиками предусмотрен не был.

— Да. Не был. Но как показывают последние проработки, он может быть поставлен под контроль. А если задаться целью обеспечить безопасность, городка, то я бы предложил, на время серий пусков, временно отселять или вообще отселить в Белкино и прилегающие населённые пункты наличный персонал. Конечно, придётся закрыть для посещений более значительный по площади район.

— Я вижу только такой выход — развёл руками координатор, ожидая вердикта генерала.

— Ещё есть у кого что добавить?

— Всё равно дичь какая-то... — заметил координатор от спасателей — фантастическая дичь.

Поднял руку полковник отдела безопасности Полигона.

— Есть дополнения.

Генерал кивнул.

— Вероятно, кто-то из вас очень невнимательно слушал мои предыдущие доклады. Поэтому, и для просвещения наших спасателей, которые могли об этом только сплетни слышать, поясню:

У нас в Зоне, валяется вышка.

Не наша.

Не советская.

Не американская.

Вообще никому не принадлежащая.

Технологии что применены в создании деталей той вышки, там несколько иные, чем у нас. И главное, маркировка, не просто несоветская. Как вам например, понравится, трёхцветный, бело-сине-красный флаг в виде государственного флага государства по имени РОССИЯ, и герб в виде двуглавого орла?

То, что вышка не мистификация — установлено достоверно: ВСЕ приборы в рабочем состоянии и выполняют функции именно ретрансляторов сигнала.

То есть если бы это была бы мистификация, то технологии были бы или наши, или бы сами устройства вышки были бы нерабочими. То есть просто муляжами, макетами.

Таким образом, мы имеем реальный артефакт из ДРУГОГО МИРА. Также и по тем детям, что мы вытащили из Зоны сразу же после катастрофы.

Во-первых, только приблизительный опрос тут же дал следующий результат: все они — члены молодёжной организации по имени 'Молодая Гвардия Единой России'.

Уже сам акцент на именно 'Единой', должен настораживать.

Далее 'Единая Россия' не эпитет, не просто словосочетание, а партия. Правящая партия страны по имени Россия. Причём ещё одна деталь: все дети — отпрыски богатейших семей района. Миллионеров, владельцев предприятий, магазинов, сети баров и ресторанов.

Проверка по реальным адресам, фамилиям при поиске людей — родственников этих детей — никакого результата не дала. Более того! В одном случае, был найден двойник одного из юношей.

Причём не просто двойник, а двойник полный, физический и генетический — генетические карты у этих людей полностью идентичны. Вы когда-нибудь о таком феномене слыхали? Нет? И никогда не услышите, так как вероятность такого совпадения практически равна нулю. Это всё значит, что этих детей в нашей стране как бы и не существует. Более глубокая проверка по генетическим базам данных также не дала никакого результата.

Мистификация скажете?

Но вероятность ТАКОЙ мистификации просто фантастически низкая. По своей сути, она не выгодна никакой стране и никакому строю, что исключает в этом деле злой умысел со стороны наших геостратегических противников.

То есть, если исключить мистификацию, то мы имеем дело с людьми из другого Мира. Мира, в котором имеется не коммунистическая или, на худой конец, социалистическая Россия, а вполне капиталистическая. Причём по описаниям тех самых детей, капитализм там имеет черты чисто компрадорского. То есть страна явно под оккупацией или, как минимум, является страной третьего мира. Причём страной очень бедной и деградирующей.

К тому же, обращаю ваше внимание на момент, который многие явно упустили. Был инцидент, в самом начале, с картами местности. Они оказались сильно отличными от той реальной местности, что ныне имеют перед собой люди, так или иначе имеющие дело с Зоной. Мы выслали специальную группу, которая прошла по периметру Зоны.

Во многих местах, был обнаружен обрыв являющий собой место СТЫКА МЕСТНОСТЕЙ с разным рельефом. Так что предположение главного координатора надо бы перевести в разряд фактов.

После такой тирады полковника, наступила почти что мёртвая тишина. Те, кто читал отчёты, но до сих пор тешил себя надеждой на возможную ошибку или глупую мистификацию со стороны ошалевших юнцов, просто не могли больше цепляться за прежние иллюзии.

ТАКИХ совпадений и в таком количестве, просто не бывает. В противном случае, надо предположить, что некая группа, задавшись весьма странными целями, имея фантастическое по своему объёму финансирование, смонтировало огромное количество и артефактов и даже целую местность.

— То есть — подытожил генерал — предположение об обмене массами между разными мирами следует перевести в разряд свершившихся и очевидных фактов?

— Да.

— Но тогда получается, что наши соотечественники — там. В том самом Мире — Мире капиталистической России.

— Да так.

— Ну, тогда пишем новое техзадание. Для всех подразделений Проекта — заключил генерал — Это также значит, что уровень секретности повышается до максимума.

— То есть, ни о какой эвакуации персонала и речи быть не может?

— Я такого не говорил — посуровел генерал — но меры по обеспечению безопасности проведения пусков надо проработать особо.

— Как с финансированием? — тут же задал весьма прагматичный вопрос главный координатор.

— Карт-бланш. Повторяю: из-за того, что пропал 'Марсианин' данный Проект приобрёл исключительно тяжёлый политический вес. Факт того, что он пропал становится отныне государственной тайной. Так что товарищи, имейте в виду — вы давали подписку о неразглашении.

Совещание окончилось поздно вечером.

Расходились кто как — кто разъезжался на служебном транспорте, кто просто пешком до места жительства, и квартирования.

Капитан также жил неподалёку и пошёл пешком.

Неожиданно сзади кто-то окликнул. Его нагонял полковник космических войск у которого он когда-то, до перевода на Полигон, работал. Он уже второй раз присутствовал на совещании, но поговорить по душам как-то не представлялось возможным.

— Давненько я тебя не видел и давненько я с тобой не общался. Как ты здесь? Назад не тянет?

— Иногда тянет, товарищ полковник, но и здесь интересно.

— А погоны не жмут? — весело спросил полковник.

— Тесноваты... — улыбнувшись, философски заметил капитан.

— Это хорошо, что о росте думаешь. Правильно... Мы тебя тогда слегка подняли... вижу что не зря. Я рад, что здесь ты пришёлся к месту. Жалко, что тебя от нас перевели, но вижу что и здесь ты на месте.

— Ну, вы тоже вижу 'подросли'... заметил капитан, имея в виду то, что при последней их встрече полковник был подполковником.

— Стараемся...

Полковник посмотрел лукаво на капитана и перевёл разговор на другую, мучившую его тему.

— Однако, как твоё мнение — тех ребят сможем вытащить?

— Честно: не знаю. Из того, что я знаю, Вероятностей тьма. И как определить в какой именно надо искать, это проблема. Также проблема ещё то, что эти Вероятности — Вселенные. Поэтому тут проблем огромное количество.

Некоторое время они шли молча. За это время полковник помрачнел и его лицо приняло несколько болезненное выражение. Оранжевые фонари освещали впереди пустую улицу, присыпанную снегом, пополам с ещё не до конца убранным строительным и не только, мусором. Ведь в первую очередь старались восстановить системы жизнеобеспечения городка.

Крепчающий морозец всё более кусал за щёки и речь людей становилась несколько смазанной.

Было видно, что полковник хочет что-то сказать, но не решается. Наконец он таки на что-то решился и выговорил.

— Помнишь, как тебя подключили к группе 'Альфа'?

— Да. Для меня то, что перевели и, что я там узнал, было полной неожиданностью. Подозреваю, что и капитанские погоны мне дали потому, что туда направили.

— Верно соображаешь. Тогда у нас рядом не было специалиста под рукой близкого по квалификации тебе. Пришлось просить 'контору' старлея поднять на капитанскую должность. Голова не кружилась от того, что узнал?

— По началу да... Правда от того, что сейчас делается и творится на Полигоне — больше шансов получить головокружение.

— Короче капитан: Из тех, что тут есть, на Полигоне только ты имел допуск к делу 'Альфа'. Только ты можешь понять то, что я тебе скажу. Даже твой полковник, которому ты подчиняешься, того допуска не имел. Поэтому, хоть ты и не имеешь его полномочий...

Полковник остановился, бросил быстрый взгляд по сторонам, проверяя нет ли кого, кто мог подслушать и посмотрел капитану в глаза. Значок космических войск на его груди, блеснул отражённым от фонаря светом.

— Капитан! Там, среди этой группы — 'Ключ'! ТЫ ЗНАЕШЬ, что это такое. У тебя был допуск к этому Делу. Он нам нужен до зарезу. Там — полковник указал на усеянное звёздами морозное небо — нам надо открыть 'Грааль'. Просто так его открыть оказалось невозможно. И окно запуска уже скоро. Поэтому, переройте хоть всю Зону, понастройте хоть тысячу ДЫР, но 'Ключ' надо найти. Это задание правительства.

— Но вы же знаете, что тут РЕАЛЬНО произошло. Пока не выясним, что вызвало катастрофу, никаких Дыр 'строить' нельзя.

— Понимаю. Но я это ещё и к тому, что тут появились идейки, у некоторых... Что, типа, надо весь проект 'временно' прикрыть, 'из-за большой опасности для...' — полковник огляделся по сторонам понизил голос и продолжил — Уже не будет этого. Будут перестраховки, но о закрытии ни какой речи быть не может.

— А если всё-таки кто-то из правительства решит, что надо перестраховаться?

— Возможно. Но тут будем давить мы. А там — как на войне: минимизация потерь и максимизация выигрыша.

— Что я, конкретно я, могу здесь сделать?

— Хм. Может это и будет несколько неординарно, но мы постараемся добиться для тебя дальнейшего повышения... Не возгордись. Да, тебе второй раз повезло, что оказался в нужном месте в нужное время. Но...

Полковник снова посмотрел молодому капитану в глаза.

— Ты же понимаешь, КАКОГО масштаба Дело нам надо сейчас сделать. Так что в ближайшее время тут будут очень большие перестановки — общее руководство будет окончательно передано в руки нашего ведомства. Это значит, что работать будем в тесной связке. Выдержишь ответственность?

Комментарий: К сожалению, очень многие люди живут одним заблуждением — типа, что всегда можно найти человека на любую должность. Для обоснования этого притягивают миф про Сталина, который, якобы, называл всех 'винтиками' и говорил, что 'незаменимых людей нет'. На самом деле, как раз Сталин-то, как никто другой, в те времена и в той обстановке понимал, что всё решают кадры. Его слова: 'Кадры решают всё!', очень хорошо отражают это его понимание. А ХОРОШЕГО организатора и специалиста на должность бывает не просто очень сложно найти.

Воистину гениальные организаторы и специалисты своего дела весьма редки. Полковник не зря уцепился за капитана. Он уже по той работе его оценил как редчайший талант. Правда, прямо ему этого никогда не говорил — чтобы не испортить человека.

— Буду стараться — ответил капитан.

— Значит выдержишь... — полковник прищурился и закончил — помнится ты и тогда мне также ответил?

На следующий день, дела начались как раз с преобразований. Неожиданно для многих, в том числе и руководителей, 'сверху' спустили новые разнарядки. Было дано прямое указание переподчинить Проект полностью космическому ведомству. Отодвигались в сторону даже привычные военные ведомства, которые при таких проектах всегда имели очень большой вес.

По началу, это вызвало вал возмущений, со стороны не проинформированных заранее должностных лиц, считающих свою область работ самой главной. Но им очень быстро указали на их место. По резкости, с которой были даны подобные указания, всем, кому 'досталось' стало ясно: вылезло НЕЧТО, что им явно знать не положено, но которое является гораздо более важным, чем их предыдущее дело. Особое изумление вызывало то, что переподчинение было сделано в пользу именно космического ведомства.

Что же это такое в космосе было найдено или предстояло найти, что во-первых, понадобилось полностью передать руководство в руки представителей космического ведомства, да во-вторых, так резко понадобилось бросить значительные средства и силы в Проект, ранее считавшийся отвлечённо-теоретическим? Это вызвало целый шквал пересудов, среди низового штата сотрудников и руководителей.

За этими пересудами прошло незамеченным преобразование и перестановки в отделе безопасности. Капитана повысили таки в должности, причём также весьма быстро. То, что сама 'контора' так быстро среагировала на просьбу 'космиков' было весьма необычно. Но это опять таки за пересудами полностью потерялось. Да и 'контора' не любила, когда на её дела обращают какое-то внимание со стороны.

Как и всегда, в любом большом деле, при преобразованиях 'на ходу', сначала воцаряется хаос, но весьма скоро из него вырастает новый порядок и всё входит в привычное русло. Русло нормальной работы.

Тем не менее, пересуды и сплетни ещё долго гуляли по Полигону, подогреваемые разнообразными 'сведениями', которые разные сотрудники черпали из разговоров и перепалок вышестоящего начальства.

Так и было в одной из 'курилок' теоретиков, где собираются потрепаться представители этой профессии из разных отделов.

— Да, парни, у нас тут чёрт знает что творится — сказал однажды, зашедший 'на огонёк' сотрудник — я час назад случайно подслушал ругань космиков.

Присутствующие, даже те, кто даже мало интересовался предыдущим разговором, тут же навострили уши. До сих пор, даже спустя недели после такого неожиданного переподчинения Проекта, многие гадали к чему это и почему это.

— Ничего не понял — продолжил теоретик — но по их словам, они здесь, в Зоне, потеряли что-то, что они назвали Ключом... Или ключами. Что это такое — не спрашивайте. Я говорю, что ничего не понял. Они готовы тут всю зону перерыть. И нас на это же запрячь. Но если мы с ними этот 'ключ' не найдём, они нас тут же, в этой Зоне и зароют.

— Так что же это за ключ? — вклинился лаборант, который явно слушал не сначала и не внимательно, за что получил тут же отповедь от присутствующих.

— Тебе ж дубине, сказано было, что человек сам не понял, что услышал!

— Эх, парни — заметил, один из присутствующих — чую, что тот 'ключ', чем бы он ни был, нам придётся искать ПО ТУ СТОРОНУ.

— Нда. Остаётся только определить в какой из 'сторон' его искать — тут же съязвил мрачно товарищ присутствующего теоретика — там, их как бы не миллиарды...

Земля-2.

Начало

Дачу покидали ночью.

Накануне вечером, состоялся довольно жаркий спор по тому, как и что должно делать. Как ни крутили, но пришлось признать, что придётся разделиться. Хоть это и было против обычных правил любой туристической или альпинистской группы. Тем более, находящейся в таких совершенно нетривиальных условиях.

Основная группа, по этому плану, пешком на лыжах, добирается до города совершенно самостоятельно, и там пытается устроиться на временное проживание. Хоть в цеху того самого завода, что указал Борис Ефимович, как один из аварийных вариантов, хоть в общаге, расположенной неподалёку.

Да и Борис Ефимович настоял таки, на том, что пострадавшую с одним сопровождающим разместить у себя дома. По началу, предполагалось, что этим сопровождающим будет Михаил, как тоже пострадавший, но его решительно 'отодвинула' Юля. Она мотивировала это тем, что она одна из всех присутствующих имеет достаточное медицинское образование, чтобы продолжать лечение Лены. Михаил, хоть и пострадавший, но он вполне может уже дойти сам, а при Лене он будет совершенно бесполезен. Как ни крутили, но это получался оптимальный вариант.

Со стороны большей части группы был принят довольно дерзкий вариант не пытаться временно 'сховаться' в разорённый завод, а прямо постараться вклиниться на проживание в общежитие. Возможность снять одну комнату на всех была и хорошая. За время проживания можно было определиться и с добычей денег на дальнейшую оплату. То, что могли предоставить место без предъявления документов, выяснили у Ефимыча.

Тот заверил, что по жадности и по зимнему безденежью, это вполне могло бы пройти.

Также частично разрешили проблему и с деньгами. Чтобы всё-таки скрыть факт наличия серьёзного груза денег у Владимира, Борису Ефимовичу продали кое-что из снаряжения группы.

Как тут же оказалось, продешевили — Борис Ефимович выяснил их характеристики и выпучил глаза. После, как пришёл в себя, сказал, что такое стоит раз в десять больше, и тут же клятвенно заверил, что в городе обязательно отдаст остальную сумму. Хоть остальные ребята и отнекивались, ссылаясь, что он и так уже очень сильно им помог и помогает.

Они предлагали считать это подарком, но Ефимыч, осознавая положение туристов из иного Мира, всё равно заверил, что не только обязательно отдаст деньги, но и постарается им найти ещё богатых покупателей на остальное. Чисто для того, чтобы они могли временно в городе осесть и устроиться.

Ещё с вечера, хозяин сложил газовые баллоны, плитку, звукозаписывающую и воспроизводящую аппаратуру в чулан и запер его. Чулан, сам по себе очень хитро маскировался, так что если бы какой шальной вор-взломщик залез бы в дом, то нашёл бы его для себя совершенно пустым. Старая мебель, потёртые кресла, с драной обивкой, облезлые табуреты, столы и лавки, естественно, для продажи где-либо не годились.

Последним он упаковал 'ноутбук' и прицепил к рюкзаку упакованную в специальный чехол, гитару. Прицеплял же её к рюкзаку он уже на дворе. Чтобы случаем не повредить протаскивая тяжёлый рюкзак сквозь дверные проёмы.

Освобождённая от привязи лайка весело носилась по двору, взрывая когтями снег на резких поворотах, крутилась под ногами.

Но настал такой момент, когда Борис Ефимович, уходя погасил и наружный свет. Мгновенно весь двор погрузился во тьму стерев какие-либо подробности окружающего. Даже постояв и привыкнув к наступившей темноте, много не было видно.

Луна уже зашла, и яркие звёзды, просвечивающие сквозь тучи, света почти не давали. Стоящие в ожидании люди видны были только в виде тёмных силуэтов. Тем не менее, хоть по силуэтам, но опознать, кто есть кто можно было. Хотя бы по порядку построения.

Юля подошла к стоящим поодаль Михаилу и Владимиру.

— Всё равно, мне этот Ваш план покоя не даёт.

— А без риску тут уже никак не обойдётся — резонно возразил Михаил.

— Понимаю, но всё равно...

— Не волнуйся попусту. Я ж говорил вчера, что жил в этом городе целых два года — сказал Владимир.

— Но двадцать лет назад! К тому же этот город не из нашего мира. И специфика его может сильно отличаться от нашего.

— По времени этого мира двадцать восемь лет. И так как в Войну он не пострадал, то и архитектура в основном должна была остаться прежней. За исключением новостроек.

— Тем более, что двадцать восемь лет. Город ЗДЕСЬ мог сильно измениться. Получается, что я, если что с вами случится, не смогу вам помочь.

— Ну ты уже помогла нам, тем, что натаскала нас по мордобою — добродушно хохотнул Михаил — как только 'угнездимся' в городе, мы к тебе придём, проведаем.

— Надеюсь, что того мизера хватит.

Наконец вышел хозяин и запер на висячий замок дверь. Лайка, заметив его бодро гавкнула и подбежала к крыльцу.

Сейчас Борис Ефимович вышел с теми самыми пластиковыми лыжами, что они заметили придя в дом. Он был уже не в валенках, а во вполне серьёзных ботинках, упакованных в 'фонарики'. Было видно, что на лыжах он ходок ещё тот. Отличал его только меховой тулуп, надетый вместо пуховки и треух.

— Ну как, запомнили, как идти? — бодро спросил он у Михаила — больше не заблудитесь?

— Да уж постараемся — ответил полушуткой Михаил — а вы наших дам поберегите.

— Ага! Только неизвестно кто кого будет оберегать, если рядом такой 'спецназ в юбке' — отшутился Борис Ефимович.

— Ну, тогда удачи и до встречи!

— Удачи! До встречи!

Подняли на ноги Лену. Поставили на лыжи. Она по-прежнему была весьма 'плоха' — вела себя как сомнамбула. Сказывалось то, что Юля перед этим накормила её какими-то медикаментами. Поставили её за Ефимычем на лыжню. Замыкающей в тройке стала Юля.

Дальше группы пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.

Ефимыч Лена и Юля, как и планировали, добрались до деревни через час. Сразу было видно, что снег таки на улицах разгребли. На проезжей части лежал лишь тоненький, хорошо утрамбованный колёсами автомашин, слой. Это весьма обнадёжило, так как Ефимыч всё боялся, что его так и не разгребли и придётся добираться до трассы и там ловить попутку.

Нужный двор, где находилась машина Ефимыча, также к счастью, выходил как раз на ту самую расчищенную улицу, только орать через забор пришлось долго, пока заспанный хозяин дома не выполз во двор. В вызывании хозяина активное участие принимала и лайка Ефимыча, заодно поднявшая на ноги всех собак округи.

— Ефимыч?! — удивился он — ты чего в такую рань-то?

— Да вот в город надо срочно...

— От, беда то какая! А я тебя только через две недели ждал. Вона видишь, сугробы перед сараем и не трогал.

— Не беда, разгребёмся, давай лопаты.

— А что за спешка такая?

— Да вот, племянница с подругой в гости пришли, а подруга возьми и заболей. Короче надо срочно её в город отвезти.

Хозяин заохал, досадливо матюгнулся и пошёл за лопатами.

На время расчистки снега, Лену уложили на диван в гостиной.

Пока разгребали снег, Ефимыч, как бы между прочим поинтересовался новостями, что слышно.

'Узнали', что сгорел дом с 'очень крупным торгашом из райцентра'. По этому поводу в деревне стало не протолкнуться от милиции.

— Говорят, даже до генерала были. Менты, говорят, что сам сгорел по причине пьянки на праздники. Однако ж, народ болтает, что его спалили вполне целенаправленно. А кто — не ясно. То ли спецназ, какой-то тайный по истреблению воров и бандитов, то ли такие же бандюки как он сам.

Ефимыч с Юлей только посмеялись над всем этим, высказавшись в том духе, что скорее всего свои же и ухлопали, и вообще туда ему и дорога.

Когда выезжали со двора гостеприимного хозяина, уже начинало светать. Машина Ефимыча тоже изрядно удивила Юлю. Во-первых, она была праворульной, во-вторых, японского производства. Само это сочетание говорило о крайней степени деградации отечественного автопрома.

Юля с Леной расположились на заднем сидении, а лайку хозяина из-за этого посадили слева от хозяина на переднее сиденье.

В свете фар далеко простиралась белая гладь дороги, огороженная оп обе стороны валами сугробов. Из-за этого казалось, что машина несётся по широкой белой канаве дальний край которой теряется в темноте. Где-то далеко впереди, сияли фонари и начавшее сереть небо обещали свет в недалёком будущем.

Ефимыч вёл машину очень осторожно, старательно держа её поближе середине. Лайка сидела на переднем сидении и поставив уши торчком внимательно смотрела вперёд.

— Юля! Я вот что хочу спросить — нарушил молчание Ефимыч — у вас там действительно всё так как вы рассказываете? Только честно.

— А что именно?

— Ну, социализм, и 'номенклатуры' нет...

— Конечно!

— Честно? — ещё раз осторожно переспросил Ефимыч.

— Честно! А почему вы так о 'номенклатуре', спрашиваете?

— Вы позавчера так подробно описали то, что у нас произошло. Что я подумал: 'а может это и у вас также было?'.

— Если бы у нас такое было, то мы были бы сейчас в том же положении, что и вы. И нас бы здесь не было. Вырождающаяся элита — вырождает общество. А в таких условиях не может идти речи ни о каких суперпроектах. Даже просто дерзких проектах.

— Но почему же вы так точно и подробно описали то, что произошло у нас, собственно меня почти не расспрашивая?

— Ну это просто!..

— Опять это 'просто': — поддел Ефимыч — у вас что ни спроси, всё 'просто'!

— Для нас — подчеркнула Юля — просто. Возможно у вас образование построено не так, как у нас. Поэтому для нас эти вещи самоочевидны, а вам нет.

— Типа того, что для нас 'очевидно', что 'Сталин — тиран, уничтоживший 64 миллиона русских'?

— Вы имеете в виду пропаганду?

— Да.

— Здесь не пропаганда. А сама система образования. У нас, когда в школе рассказывают о важнейших и узловых событиях истории, то обязательно проводится моделирование на предмет того, 'что было бы если бы'. И такому моделированию нас обучают специально.

— Специально?

— Конечно! Человек, чтобы быть дееспособным, просто обязан уметь анализировать свои поступки и уметь предвидеть их последствия. И не только для себя, но уметь ещё этот же анализ делать в масштабах общества, государства.

— То есть ты утверждаешь, что вас всех обучают принятию решений в масштабе государства?!

— Естественно!

— А зачем?! Зачем это уметь человеку, который скорее всего никогда этим не будет заниматься? Вот например, рабочему у станка, совершенно не рвущемуся стать руководителем.

— Ну, во-первых, для таких людей, всё-таки приходится принимать решения государственного масштаба на выборах и референдумах. Во-вторых, он по любому будет принимать сотни решений в рамках бригады и рамках своей социальной группы. А для этого, согласитесь, умение, даже в самом элементарном виде, предвидеть последствия принимаемых решений — необходимы.

— Так ли уж необходимы?

— Но если он не будет предвидеть, то все его действия скатятся в примитив. В тупое обеспечение своих сиюминутных потребностей и шкурных интересов, да и ещё часто в ущерб себе и другим.

— А разве это так плохо, что кто-то позаботился о своём благополучии?

— Но не в ущерб же себе и другим. Ведь очень часто получается, что обеспечив себе прямо здесь и сейчас большое удовольствие, ну например, вытребовав повышенную зарплату на заводе, уже в самом ближайшем будущем этот человек попадает в крутые неприятности. Почему? Да хотя бы потому, что часто те самые деньги, что он потратил на своё потребление были предназначены на развитие производства, его модернизацию, и следовательно, на обеспечение его же благополучия в ближайшем же будущем.

— Но ведь это, как я понимаю, уровень принятия решений руководства предприятия, а не отдельного рабочего.

— И да и нет.

— Это как?!

— Благополучие предприятия, это всегда баланс интересов — интересов производства и интересов работников. А согласование интересов невозможно без понимания последствий принимаемых решений.

— Разумно, но зачем такому человеку знать и уметь принимать решения в масштабе государства?

— Но это то же самое. Понимание причин и следствий принимаемых решений — основа согласия в обществе. Если есть согласие в обществе по главным вопросам как минимум — это гарантия социального мира.

— Тот самый 'тоталитаризм'? — ухмыльнулся Борис Ефимович.

— Да, западники его называют так...

— Но ведь единомыслие лишает общество главного двигателя прогресса — соревновательности и конкуренции.

— Соревновательности не лишает, соревновательность в нашем обществе ТАКАЯ! Да и ещё очень поощряется.

— Значит в вашем обществе есть конкуренция?! — поразился Ефимыч.

— Нет.

— Но ты же говорила, что есть соревновательность?

— Мы соревнуемся, но не конкурируем.

— Но чем они тогда отличаются? Эти понятия.

— Ну при конкуренции люди и фирмы пытаются получить преимущество над соперником любыми доступными способами. Цель -уничтожить соперника. При этом тратятся очень много сил и средств на 'угрызание' соперника и на защиту от него. После, тот кто проиграл, теряет всё. Конкурентное общество — это глубоко несчастное общество. В нём минимум половина — проигравшие. Неудачники. А по настоящему, в реальном западном обществе неудачники это 90% населения.

При соревновании же угрызать соперника категорически запрещено. И это экономит средства и много сил. Дальше -больше.

При подведении итогов соревнования происходит обмен опытом. Бесплатно. Что совершенно невозможно между конкурентами. 'Ноу-хау' там хранят покрепче денег в банке.

А у нас эти изобретения становятся сразу известными всему обществу.

Отсюда конкуренция — это всегда игра с отрицательной суммой, где оба конкурента теряют. Просто 'победитель' теряет меньше побеждённого.

Соревнование это всегда игра с положительной суммой. Приобретают все. Только победитель получает больше проигравшего.

— Это в идеале конечно очень хорошо, но сильно похоже на пропаганду...

— Но это же так и есть! Достаточно только немного над этим подумать!

— Конкуренция штука такая... неистребимая! — заметил Борис Ефимович.

— Ну, по моему мнению конкуренцию придумали дебилы по тупости своей физически не способные договариваться. Два РАЗУМНЫХ человека договориться могут всегда.

— И поэтому вас обучают групповым методам действий и моделировать будущее в школе?

— Да. И как я поняла у вас этому не обучают вовсе?

— Да. И никогда как я знаю, не обучали.

— Ну это же 'просто' и легко видно. У вас люди допустили установление капитализма. А это значит что большинство из них полностью не способны мыслить и просчитывать последствия и не может видеть абсолютного преимущества принципа соревнования над конкуренцией.

— Выходит, и я не способен мыслить? Ну спасибо! — обиделся Борис Ефимович.

— Ну вы зря обиделись. Вы не виноваты. Буржуазное общество сознательно пропагандой, культурой и образованием принижает людей. При этом сознательно уводятся из-под внимания людей многие факты, которые могут разрушить их ключевые мифы. Вот я вам объяснила — вы поняли.

— Это утешает... А когда вы просто в группе, вы тоже просчитываете?

— Действия членов группы? Конечно!

— То-то я заметил, что когда вы все вместе, то действуете так... как будто у вас всё заранее отрепетировано.

— Ну, это мелочь.

— Однако эта мелочь весьма впечатляет. Если смотреть со стороны. А вот так просто умеете предвидеть, что будет?

— В основном да.

— Покажешь?

— Постараюсь.

Только она это сказала, так сразу же и случай представился. Они только-только выехали на трассу и впереди показался пост ГИБДД. Заспанного вида и очень молодой гибэдэдэшник махнул палочкой указывая остановиться.

— Вот этот гаишник, сейчас подойдёт к машине и упадёт. Возможно, с ним упадёт и ещё кто-то из тех, кто под стеночкой стоит.

Ефимыч нажал кнопку, опускающую с обеих сторон стёкла на дверях и пока постовой подходил, он активно рылся в бардачке, выуживая оттуда документы.

Первый постовой ничего не подозревая обошёл машину слева и сунул нос в окно. Лайке это не понравилось и она, прямо в лицо ему 'сказала': ГАВ!!!

Гибедедешника как ветром сдуло. Он сиганул назад метра на два и, не удержавшись на ногах, покатился по заснеженному асфальту. Его товарищи, увидев это, сообразив что к чему и почему произошло, покатились со смеху. В буквальном смысле этого слова.

Так как они стояли плотной группой, то сработал 'эффект домино' — стоило одному сильно хохотавшему потерять равновесие, как он поскользнувшись на скользком асфальте сшибает соседей, а те остальных.

— Ну вот! Что я говорила! — удовлетворённо отметила Юля.

— Впечатляет... — сказал Борис Ефимович, когда отсмеялся сам — однако знакомцы остановили. Ничего не говори. Сам отвяжусь.

Он высунулся в окно и обратился к милиционерам.

— Василич? Привет! Ну ты хоть бы СЕБЕ песочком посыпал!

— Ефимыч? — удивился старший. Отряхиваясь он подошёл к машине.

— Ты чего так спозаранку едешь? — спросил он подходя к машине.

— Да вот, понимаешь — пришла племянница с подругой в гости на дачу, а подруга возьми и заболей. Вот в город везу.

В это время лайка высунула морду наружу, ещё раз гавкнуть на младшего для острастки, чем вызвала новый поток шуточек по адресу незадачливого 'молодого' со стороны вышедших из поста поглазеть на 'аттракцион' гибедедешников.

— А вы чё, опять кого-то ловите? — спросил Ефимович.

— А ты что, Ефимыч, разве не слышал, что там у вас на Хуторах шесть человек два дня назад спалили?

— А как же! Аккурат сегодня утром, как туда вышел и услышал... Только там говорят, что они как бы не сами по пьяни погорели.

— Ну, мало ли что говорят, вот нам дали указание проверять всех подозрительных.

— И я, что ль, у вас тут 'подозрительный!? — рассмеялся Ефимыч.

— Да не! Мы то тебя знаем. Это молодой тебя тормознул. Он у нас новенький.

С этими словами старший посветил в салон на пассажиров. Лена в это время крепко спала, а Юля, чтобы показаться как можно менее подозрительной, построила на лице такое выражение, чтобы выглядеть ну полной дурой.

(БЛОНДИНКА, рыжая, да ещё и дура, в стереотипах толпы — это страшная смесь ).

— Ну ладно, Ефимыч, езжай, вези болезную. Не будем больше тебя задерживать... А сóбак твой насмешил... ой насмешил! Счастливо!

— Счастливо!

Когда отъехали достаточно далеко, Ефимыч пояснил:

— Как начал ездить постоянно на дачу, так и познакомился с ними. Несколько раз останавливали поначалу, а потом запомнили... или уже всем и достаточно автографов нараздавал... Кстати, заметила, они убивцев тех бандюков ищут.

— Пускай тренируются.

— Слышь, Юля, а у вас там преступники есть?

— Есть... пока.

— Пока?

— Есть пока моральные уроды. Очень мало, по сравнению с капстранами, но есть. Тяжёлые преступления у нас очень большая редкость.

— У нас 'при совке', тоже было очень мало. Да вот повылазили...

— 'При совке'? А это что?

— Да это у нас социализм так ныне называют.

— Ну и ну! Впрочем, чего я удивляюсь...

— Я вот что хотел спросить — продолжал гнуть своё Ефимыч — ведь если у вас в школах борьбу изучают, то как вы со своими хулиганами управляетесь?! Ведь они тоже это знают?

— Ну да, знают. Но 'на всякий газ есть противогаз' — пошутила Юля — нашу милицию и студенческие оперотряды по поддержанию порядка, специально обучают приёмам русского рукопашного боя. Это как самбо, но повыше уровнем. Вот я, например, инструктор нашего университетского оперотряда.

— И много у вас хулиганов?

— Да, хватает балбесов... но мы их быстро ставим 'на путь истинный'. Ведь бесятся в основном из-за избытка энергии. Девать её некуда. Ну мы им и объясняем где и куда можно её применить. А куда нельзя.

— Что, всех в тюрьму?

— Та не! Обычно хватает простого внушения.

— Нда... Помню сам, как это у нас было... — задумчиво сказал Борис Ефимович — только современной молодёжи если это рассказываешь — не верят. Ведь действительно, иногда хватало иного пропесочить на комсомольском собрании, так сразу и человек-человеком...

— У нас тоже на комсомольском собрании хулиганов 'разбирают'. А потом решают, что с ними делать... вот в нашей группе помните, парнишка с телекамерой, Вадиком звать?

— Он ХУЛИГАН?!! Этот тихоня?

— Этот 'тихоня' два года назад был главной головной болью целого райотдела милиции. Куда он только не залазил! Просто очень большой любитель приключений и дурных шуток. От тяги к дурным шуткам его милиция отучила, а вот чтобы вообще стал человеком... ну вот его и пристроили в наш турклуб. С тех пор. Где только с нами не побывал.

— И никаких проблем с ним?

— Не, он у нас не хулиганит, да и вообще уже не хулиганит. Но по началу с ним было много проблем. Он был поначалу такой неуклюжий! — Юля хмыкнула, очевидно припоминая те происшествия — вокруг него постоянно что-то случалось. Но мы притерпелись и он аккуратнее стал. Теперь если что и случается, но редко... В общем, он нашу жизнь делает нескучной... И вообще он у нас самый молодой в группе. Он только год назад школу закончил. В армии ещё не служил.

— А в армии у вас все служат?

— Ну, парни, если не увечный, то все. Девочки — по желанию. Да и вообще... не пройти армию у нас — не знаю как у вас ... — большой позор. Это у нас как знак качества у парня.

— А ты служила?

— Не, я не служила. У меня по-любому, очень 'суровый' факультет — я социальный инженер. А это кое в чём покруче службы в армии.

— Это чем покруче? Что-то строите? Или ремонтируете? Но тогда почему 'социальный'?

— Социальный инженер это больше психолог и ремонтируем мы общество.

— Инженер как кто: как строитель или врач? Термин какой-то странный...

— Как врач, только лечим мы души людей, коллективов, сообществ.

— Души людей?! Это как? Священники что-ли?

— Нет. Социальный инженер, это психолог весьма широкого профиля. Нас и учат соответственно — семь лет.

— Так может ты и наше общество вылечишь? — полувшутку-полувсерьёз предложил Борис Ефимович.

— Вряд ли. Для этого нужны усилия огромного количества социопсихологов и не один десяток лет. Да и то лишь от грязи отмоют.

Диалог был прерван тем, что машина въехала в пригороды. По сторонам замелькали облезлые, десятки лет не крашеные и не ремонтированные пятиэтажки, скудно освещённые уцелевшими уличными фонарями. Юля целиком переключилась на жадное созерцание той среды, в которой ей и её друзьям предстояло жить.

Общага

На окраины города вышли уже затемно. После сельхозполей, которые они пересекли, и заброшенных дачных участков, пустые коробки заводов выглядели жутко. Пустые, с какими-то деревцами и кустами, успевшими вырасти на плоской крыше, они производили впечатление чего-то такого 'После-Атомной-Войны'.

Как однажды был фильм.

Но даже в фильме не удалось передать и части того, что испытывал человек, попав в эту тоскливую среду запустения и уничтожения.

Снаружи были ещё видны останки плакатов времён социализма, а в пустых цехах пустые контуры на полу стоявших здесь некогда агрегатов и станков. В свете фонариков эти контуры смотрелись особенно жутко.

'Эффективными собственниками' было выметено всё, что только можно было толкнуть 'за бугор' на металлолом. Причём не считаясь с тем, что производства, которые они в первую очередь пускали в распыл, чаще всего были самыми передовыми в технологиях. В мире передовыми. Именно советский 'хай-тек' попал первым под удар 'рынка' и именно он, в первую очередь, по указке забугорных хозяев Кремля, подвергался уничтожению через приватизацию. Именно 'хай-тек' всегда и во всех странах является самым уязвимым в кризисе, и наиболее защищаемым государством сектором (если этим государством не правят полные идиоты или откровенные враги страны и народа).

Всех этих тонкостей ребята не знали, но то, что когда-то в этих цехах, которые ныне стояли полностью пустые, разорённые, тёмные (сняли даже провода и повыкапывали высоковольтные кабели) — кипела жизнь, причём здесь явно делалось нечто, не кастрюльное, а высокотехнологичное, было ясно видно.

Мороз и наступившая темнота помогли группе укрыться от нежелательных глаз. Также помогло то, что цеха завода были во времена СССР новыми, а это значит, что за ними не успели построить ещё чего-то, и окружить ограду завода (ныне порушенную) ещё какими-то постройками. Она почти вплотную примыкала к кускам леса, который не успели вырубить ни при СССР, ни ныне, 'при рынке'.

Местность была пустынной. Ни души.

Так как мороз был не шуточный, хоть и под крышей были, но палатку поставили — в ней заведомо теплее. Она всё-таки держит тепло. Не даёт ему рассеиваться в пространстве[28]. Её поставили прямо посреди какого-то помещения, на бетонном полу, растянув стойки обломками бетонных и кирпичных перегородок, которые порушили искатели металлолома.

Окна помещения глядели прочь от города, так что на мелькающий странный свет в заведомо пустом помещении, никто из посторонних случайных наблюдателей не мог обратить внимания. За их полным отсутствием.

Расположились на втором этаже здания, примыкавшего к ныне пустому большому цеху. Уже скоро, 'местность' приобрела вполне обжитой и привычный для туриста вид — свечи, зажжённые и подвешенные на центральной стойке палатки и подсвет огней двух горелок, что ныне кипятили чай, распространяли приятный розоватый свет по помещению.

Вот только ощущение 'обжитости' распространялось только на палатку и ближайшие её окрестности. Всё остальное навевало такую тоску и мрак, что люди как-то неосознанно старались не выходить за пределы освещённой области.

Лес, стоящий тёмной стеной вдали за окном казался чем-то далёким и почти домашним, но каким-то сиротливым, на фоне окружающего разгрома. Меж тем город, сияющий огнями, но расположенный по другую сторону здания, наоборот пугал.

Может по этой причине, почти никто из ребят не стал осознанно или неосознанно не только пытаться разглядывать город, но и вообще соваться на ту — 'городскую' половину здания.

Владимира же наоборот влекло и тянуло. Взяв фонарик, он молча отправился на ту сторону.

Освещённая часть очень быстро кончилась и тьма, стоящая в широченных коридорах, поглотила его полностью. Чтобы соблюсти безопасность, Владимир на несколько секунд зажёг фонарик, окинул путь, по которому предстояло пройти, и не обнаружив препятствий, двинул в том направлении уже в полной темноте.

Пройдя почти в конец тёмного коридора он увидел струящийся сквозь обломки двери, слабый розовый свет, далёкого города. Снова зажёг фонарик, но теперь его направил вертикально вверх — на потолок — чтобы получился максимально рассеянный свет. Далее также не было особых препятствий, за исключением обломков двери, торчащих из-под небольших сугробов снега, которого задуло сюда ветром через выбитые окна. Владимир снова выключил свет и проморгавшись, привыкнув уже к полумраку, прошагал к окну на город.

Город светил огнями, отражающимися от завалившего его снега, почти наполовину заслонённый чёрной громадой соседнего, мёртвого корпуса. Но даже так — из-за угла — много чего было видно, что не было заметно сразу, когда они только подходили. Стало заметно, в частности, что освещение улиц там гораздо хуже, чем в родном мире. Было ли это вызвано необходимостью экономить электричество, или более прозаической причиной неисправности большинства фонарей, с такой дали судить было невозможно. Но и тут бросалась в глаза особенность, что некоторые районы города были освещены гораздо лучше, чем другие. Чем же эта особенность объяснялась, предстояло выяснить.

Сзади послышались шаги — хруст снега и треск мелких обломков под башмаками. Обернувшись, Владимир опознал в подходившем Михаила. Опознал по пуховке, так как тот надвинул капюшон на глаза и застегнул воротник из-за чего и в без того скверном освещении лицо не было видно.

— Изучаешь поле деятельности? — спросил Михаил подойдя.

— Скорее свои ощущения по этому поводу — ответил Владимир и кивнул в сторону огней города.

— Ну и как?

— Как тогда на Марсе — стоял, смотрел на пустыню. Казалось бы просто рыжая пустыня, а не наша. Но, какая-то очень обычная... И небо там было тоже как наше только почти чёрное — как на закате солнца... и созвездия те же, привычные. Здесь то же ощущение. Что странно: с одной стороны этот город как бы и родной мне, а с другой... словом как на совершенно чужой планете. Как будто попал в фантастическое кино и смотрю на город иной цивилизации.

— Но ведь так оно и есть. Они по отношению к нам иная цивилизация. И планета иная.

— Так ото ж! — зевнув ответил Владимир.

'И всё-таки ТАМ оно было по-другому — подумал он — там я был один (точнее оказался один) и противостояла мне неживая природа. Здесь же — мир людей. Диких — не диких, но людей'.

Владимир посмотрел на город, попробовал представить, как он войдёт в него завтра, что увидит, что вообще может там ему встретиться... и не смог. По сути, этот город надо было ОТКРЫТЬ для себя.

Многим представляется, что бороться с неживой природой сложнее и труднее. Но на самом деле так себе представляют только те, кто не знает, как обращаться с этой неживой природой. И как себя в ней вести. На самом же деле, мир людей гораздо более сложен, труден, чем все эти пустыни. Мир людей, для людей привычен, и они забывают, каково разнообразие культур и мировосприятий есть даже в том одном городе, в котором они живут. Поэтому, попав в иную культурную среду, они часто впадают в шок.

То же, но с гораздо более серьёзными последствиями и для себя и для других предстояло испытать всем участникам этого заплутавшего похода.

Владимир посмотрел на город и вспомнил, как возился с 'Граалем'. Поморщился и отбросил эти мысли подальше. ТЕ проблемы были ныне далеко. А если учесть что и за гранью миров, то бесконечно далеко.

— При других обстоятельствах мне было бы очень даже интересно — поделился мыслями Михаил.

— Это при каких?

— Да группа у нас к такому не готова напрочь. Мы же 'просто погулять вышли', а тут... — Михаил кивнул в сторону города.

— Я о том же подумал, пока разглядывал город. Поэтому... завтра утром я пойду в город один. Без сопровождения кого-либо из группы. На разведку. Если сразу удастся — договорюсь о проживании в общежитии.

— Да ты чё! Не! Не годится. Хоть кого-то но надо бы взять с собой. Или все пойдём. А то всё ты да ты... Тогда на бандитов ТЫ тоже полез.

— Тогда у меня выхода иного приемлемого не было.

— А сейчас есть!

Видно прочитав мысли Михаила, Владимир с усмешкой спросил:

— Ты думаешь о тех временах, когда мы вернёмся и тебя спросят почему опять я вперёд вышел? 'Грудью заслонить'? И 'чего это вы сами не полезли оборонить героя'?

Владимир тихо рассмеялся.

— Не бери в голову — продолжил он — думай о настоящем. А сейчас главное то, что я тут жил, и город знаю.

— Не в этом городе ты жил — напомнил ему Михаил — ты в НАШЕМ городе жил. А этот для нас всех чужой.

— Детали... главное, что он сильно похож на тот, где я провёл своё детство. А это главное. К тому же — Владимир очень сильно понизил голос, приблизив губы к уху Михаила — я ведь 'ягуар'!

— Я тоже служил! — полуобиженно заметил Михаил — и тоже кое-что знаю и умею.

— ...Но не в 'Ягуарах' — возразил Владимир и подмигнул другу.

Наутро Владимира снаряжала вся группа.

Хоть и было того снаряжения совсем чуть-чуть, но все устремились хоть как-то но поучаствовать в этом процессе. Он нацепил рюкзак, одел перчатки, стал на лыжи, опустил лыжные очки на глаза, а у самого в голове вертелась подобная картина но совершенно космического характера — то, как его и ещё двоих космонавтов на 'Антаресе' снаряжали для спуска на поверхность.

Всё было также. Всё повторялось.

И лица ребят, наполненные осознанием значительности и важности момента, и сам момент, и вообще атмосфера в группе. Атмосфера НАЧАЛА чего-то, что может стать либо великим, либо ничем...

Владимир, оглядел провожающих, оглядел окрестности, резко выдохнул, сделал салют рукой остающимся и 'погрёб' туда, где по всей видимости, когда-то была дорога, ныне заваленная толстым слоем неубранного снега. Впереди его ждала неизвестность и ЧУЖОЙ город. Город цивилизации, явно отличной от той, к которой он привык, в которой он вырос, и ради которой не раз рисковал жизнью...

'Пафос... — подумал Владимир — он в нас так въелся, что ныне мы его не замечаем. Западники от него шизеют, считают чем-то неестественным, наносным. Может у них так, но у нас это просто жизнь такая — пафосная. А без него, даже как-то скучно. Тускло и глупо. Может в этом самом пафосе и есть, содержится, существенная часть смысла нашей жизни? Того, что даёт ей ВЫСШИЙ смысл, а не тот, жратвенный и низменный, что у западников? Будем жить, будем выживать. Как умеем, или как придумаем. Ведь кое-что у нас между ушами всё-таки есть!'.

Когда он вошёл в город, на него никто не обратил внимания. Да и не могли обратить. Мало ли кому захочется с утра пораньше побегать на лыжах по снежочку?

Но сам Владимир испытал сразу очень много разнонаправленных чувств.

Город действительно был практически такой, какой он ему запомнился по детству. Но за очень серьёзным отличием: всё было какое-то очень запущенное...

Очень много было облупленных, облезлых, давно не ремонтировавшихся домов, ржавеющих конструкций, брошенных на произвол судьбы неизвестно когда. Люди тоже производили впечатление 'не наших'. Было очень много людей одетых по западной моде, что выглядело изрядно дико на русских морозах. Ведь чуть по крепче, и вон та краля, что только что прошла мимо, вполне что-то себе отморозит. Навсегда. На всю оставшуюся жизнь. Владимир даже проводил её взглядом. Покачал головой и отвернулся.

Старики выглядели весьма бедно одетыми. Те шубы и пальто, что они носили, выглядели как купленные лет двадцать, а то и сорок назад. Мало кто из стариков щеголял чем-то действительно современным. Даже куртки выглядели изрядно потёртыми.

Граждане работоспособного возраста тоже не производили особо благополучного впечатления. Некоторые выглядели как алкоголики. И у всех на лицах была написана сильная озабоченность и угрюмость. Да даже каменное спокойствие лиц других людей, не относящихся к полуопустившимся, тоже не производило особо хорошего впечатления.

Но самый большой шок у него вызвал мужичок лет пятидесяти, скромно притулившийся возле входа в магазин. Владимир сразу и не понял, чем он занят, но когда какая-то тётушка молча сунула несколько монет в протянутую им ладонь, он понял — перед ним настоящий нищий. Но созерцать его ему не удалось долго. Появился некий 'блюститель порядка' еле влезающий в форму, трескающийся от распирающего жира и грубо погнал того от магазина.

Мужичок же привычно ссыпал добычу в карман сильно потёртого пальто и не обращая на ругань милиционера, быстро, не оборачиваясь, зашагал прочь.

Возможно, для живущих здесь эти особенности и были привычными и незамечаемыми, но Владимир за них тут же уцепился взглядом. Эти детали буквально разломали его ощущения надвое. Одна половина с радостью замечала детали привычные с детства — типа всё той же мясной лавки, где его мать покупала свежее мясо, или книжного магазина, где он часто покупал новые книги. Знакомые скверы и дома...

Но вместе с тем, как гнойные волдыри то там то здесь торчали среди привычного, блестящие стеклом и металлом 'маркеты' и 'шопы'. Они выглядели очень чуждо, а часто и неуместно.

Да и люди не производили того впечатления, что у него сохранилось в памяти о тех, прожитых детских годах.

В ЭТОМ ГОРОДЕ НЕ БЫЛО ТОЙ ЛЁГКОЙ СВЕТЛОЙ РАДОСТИ, что когда-то он запомнил как светлое впечатление детства.

Не было и всё тут!

Просто серость.

Тотальная серость.

Даже одетая в супермодные западные шмотки.

Владимир тяжко вздохнул и переключился на главную задачу, ради которой он и пошёл первым в город. Выяснения возможностей поселиться на более-менее длительный срок в общежитии или гостинице.

С жильём Владимиру удалось договориться удивительно быстро. Он, зная где что находится в городе, всё больше поражался тому, насколько подобен по застройке тот, родной для него город и этот, 'капиталистический' — быстро нашёл общаги-малосемейки превращённые во 'временные' гостиницы и аккуратно поинтересовался у постояльцев ценами на проживание. Поначалу, цены просто ужаснули, но после, когда он вспомнил цены на товары первой необходимости, которые он видел проходя по городу, смекнул, что всё дело в инфляции и нынешний рубль стоит раз в сто или даже двести дешевле, нежели тот, к которому он привык. Разделив полученную сумму на двести (примерно во столько продукты были 'дороже' аналогов его мира) он получил вполне приемлемую цифру. После оставалось выяснить условия и правила вселения. То есть требуются ли документы для вселения или нет.

Как выяснилось, документы практически не были нужны. Были бы деньги. Даже небольшой задаток, вполне удовлетворил администратора, который тут же заполнил необходимые бумажки и распечатал их на принтере. Его даже не смутило то, что в одной комнате предполагалось разместить аж шесть человек. Впрочем, дальнейшее полностью разрешило загадку — малосемейка была населена всеми, кто только мог заплатить. В том числе и людьми, которые явно не имели ни гражданства России, ни соответствующих, удостоверяющих личность, документов.

Капитализм, это система, превозносящая деньги и ставящая их на первое место. Как божество. И этому божеству тут молились истово. Деньги заменяли всё — и платёжное средство, и совесть, и документы. Владимира это вполне устроило. Надо было как-то закрепиться, а о моральных и прочих правовых проблемах, стоило подумать после решения проблем насущных и первоочерёдных.

Через два часа, состоялось заселение выделенной, пустующей жилплощади.

Общежитие было очень старым, кирпичным. Пять этажей — два крыла. По обе стороны коридора, пронизывающего всё здание по этажу, располагались комнаты, в которых кто только ни жил. Как и заметил перед этим Владимир, основным требованием для жильца было наличие денег на оплату проживания и больше никаких. За отдельную плату оформлялся даже человек совершенно без документов (Владимир как раз таким 'сервисом' и воспользовался).

Что бросалось в глаза сразу в этой общаге, так это сильная изношенность. Стены были облезлые. Кое-где даже отвалилась штукатурка и из-под неё была видна кирпичная кладка. Там же где штукатурка и слой краски сохранился, стены пестрели надписями и рисунками самого разнообразного, но часто совершенно шизоидного характера. Надписи, что характерно, на две трети были выполнены на английском, либо латиницей.

Латиницей писались не только английские слова, с множеством ошибок (из-за чего понять, что имел в виду 'писатель' часто не представлялось возможным), но и вполне русские выражения, имена, фамилии, названия. Последнее, выглядело особенно дико.

Увидев всё это, Эля ткнула в ближайшую латиницу и печально заметила:

— Язык рабов.

— Поясни — коротко и заинтересованно бросил Чернов.

— Их победили, и теперь эти обезьяны копируют победителей. Учатся применять язык господ, надеясь через глупое подражание приобщиться к культуре господ, возвыситься через это и самим стать господами... Но им как и всем рабам, 'не светит'.

Также в глаза (правда, в первую очередь в нос — запах был в коридорах стойкий), бросалась антисанитария. Хоть и видно было что бетонные полы коридоров метутся и моются, но сквозняками тянуло запахи гниющих отбросов из мусорных баков, стоящих на кухнях и не менее гнусные запахи поломанных туалетов.

А если туалеты поломаны, то, как бы их уборщики ни убирали, на следующий день всё равно будет 'навалено'. Впрочем, в этом, была видна также и крайне низкая культура проживающих. Буквально, ходящих под себя и самим себе.

По коридору то и дело встречались личности одна колоритнее другой — от бомжевато-алкоголической, до откровенно уголовной. Последний, типаж представлял из себя некую личность, говорящую с акцентом, и с внешностью уроженца какой-то из южных республик. Вероятно кавказских. Вёл себя этот тип весьма развязно, нагло и вызывающе. Даже уступать дорогу не удосужился. Но когда он попытался устроить дискуссию насчёт уважения его персоны вместо того, чтобы отреагировать на вежливое предложение посторониться, Михаил, будучи весьма не хилым человеком, просто молча взял того за грудки и переместил как мебель в сторону.

Оценив силу противника только потеряв сцепление ботинок с полом, этот 'соискатель уважения', решил больше не перечить и помалкивать. Тем более, что следом шли люди на лицах которых явственно было написана не рабская покорность, а Достоинство. Да и Владимир, зная психологию таких ничтожеств, зыркнул на того так, что тот съежился.

Вообще, Владимир был по природе очень любопытен, и любил наблюдать за людьми.

Это его качество особо обострилось после длительного сидения на Марсе. Может потому, что сильно стосковался по человеческому обществу. И даже такие 'тараканы' какого только что отодвинул в сторону Михаил, его тоже интересовали. Возможно, в этом интересе и был некий налёт интереса энтомолога, увидевшего особо колоритный экземпляр насекомого, но всё равно...

Свои же люди были гораздо интереснее. И не только потому, что это были именно что Люди, а не 'тараканы'. Люди всегда интереснее любого экземпляра двуногого животного, как бы оно не разбрасывало пальцы, не пыжилось и не строило из себя нечто великое. Эти самые 'тараканы' как бы они ни возвеличивали себя в словах или вещах, что любят на себя вешать и вокруг себя ставить, вряд ли по многообразию психических реакций поднимутся выше банального суслика. Того самого полевого зверька, что ничего в башке своей узкой не имеет кроме жратвы, защиты 'своей территории' и 'траха'.

К сожалению, пока в этом новом Мире Владимир не встречал никого, кто был бы выше суслика. Поэтому он с особым интересом наблюдал за реакцией и поведением своих друзей. Особенно, если принять во внимание, то обстоятельство, что все они попали в ситуацию, весьма близкую к той, что когда-то так сильно его самого 'покусала'.

Михаила, похоже, толкал вперёд Долг. Долг, взваленный на себя ещё тога, когда он брался вести группы людей в суровые и экстремальные условия зимних походов. Он отвечал за этих людей и перед другими людьми, и, прежде всего, перед своей совестью. Может, ему и было весьма тоскливо, страшно и муторно, но сейчас ему нужно было быть примером для группы. Поэтому — стиснутые зубы, стальной взгляд и решимость идти вперёд до конца. Каким бы этот конец ни был.

Эльмира.

Эта спокойная, уравновешенная, и поразительно красивая дама, была типичным исследователем. Только истинный исследователь может написать докторскую диссертацию в двадцать пять лет, и не теряться в очень опасной обстановке, продолжая исследовать это опасное окружение. Она смотрела по сторонам пристально, тут же старалась увиденное классифицировать, сбить в схемы и проверить тут же те самые схемы на прочность и истинность. Возможно она из всей группы наименее из всех заморачивалась думами о возможных опасностях, предпочитая решать проблемы, не как Михаил — на опережение и упреждение (его статус руководителя к этому обязывал) — а по мере их возникновения. Избегать крупных неприятностей при такой жизненной философии, ей помогало, по-видимому, просто природное чутьё, интуиция, и, возможно, ещё и везение.

Юра Чернов представлял собой человека, вечно озабоченного всем и вся. Чувствующего ответственность за любое дело, к которому он даже только прикасался. Из таких выходят очень суровые координаторы и руководители групп, которых уважают не за строгость, а за компетентность. В последнем Юра был ещё в самом начале своего пути, но уже сейчас, он старался, также как и его сердечная подруга Эля (это было ясно всем окружающим, как бы он и она это не скрывали), изучать всё. Причём не только то, что непосредственно входит в круг их прямых обязанностей. Может именно по этой своей общей черте — тяге к исследованию, они и сошлись. Ныне Юра очень сильно переживал, что возможно, по какой-то дикой причине, он и именно он стал причиной той катастрофы, из которой вся группа сейчас пыталась выкарабкаться. Хотя бы по той причине, что налаживал со своей бригадой измерительную аппаратуру.

Поэтому — также как и Михаил — сур-ровый взгляд, решимость во взоре, и... совершенно беспричинное чувство виноватости.

Николай. Этот тип людей очень часто встречается именно в таких группах туристов-экстремалов. Типичный любитель приключений, и, причём, никак и никаким боком не сходный с такими же, 'асфальтовыми' любителями приключений. Последних отличает от первых именно безответственность и почти полное отсутствие здравого рассудка. Если эти последние, 'асфальтовые мальчики' и рискуют, то для них риск самоценен. Риск ради риска. Для таких, как Николай — риск, это необходимый фон самого приключения, который надо не максимизировать (чего часто на свою задницу добиваются 'асфальтовые мальчики'), а свести к минимуму. Николай любил риск, но только в тех разумных пределах, которые позволяют добиться конечного результата — благополучного завершения всего мероприятия. Впрочем, если бы это было бы не так, то его бы отшили от группы и клуба ещё на стадии подготовки. Любители безрассудно рисковать не только сами рискуют вернуться домой в цинковой упаковке, но и подвергают риску остальных членов группы, ставя тех в условия запредельного риска для жизни. К сожалению, история спортивного туризма пестрит такими историями и в клубах уже давно выработался рефлекс и традиция как можно быстрее или перевоспитывать или, если индивид попался из особо невменяемых, отшивать их.

Как правило, эти люди — типа Николая — также как и типа Эли — редко морочат себе голову насчёт текущих рисков, и перспектив даже самого опасного приключения. Они просто живут этим. И радуются жизни. Эта самая, его жизнерадостность проявляется также и в том, что он является любителем лёгкой дружеской пикировки. Также его плюсом в этом является то, что если он видит, что может обидеть своими словами человека, то тут же принимает всё на себя и старается своей показной придурью, как-то принизить себя, компенсировав невольную обиду своего товарища. Вот и сейчас, Коля шагал по общаге, с великим наслаждением разглядывал окружающие виды и типажи, и радовался. Радовался новым ощущениям, приключениям. И явно был полностью уверен в том, что именно их мероприятие, получившее такое неожиданное продолжение, завершится благополучно. В условиях, в какие попала группа, такая философия особо ценна, так как весьма заразительна по части настроения. Уверенность, которую излучает постоянно Николай, весьма хорошо заражает окружающих и поддерживает нормальный психологический климат в группе.

Вадик же был типичной ещё не устоявшейся личностью. Как и все слегка задержавшиеся в своём возмужании подростки, он имел кучу разнообразных подростковых комплексов, которые по мере сил и возможности, ему помогали изживать ребята из турклуба. Где по-дружески наставляя 'на путь истинный', где просто обеспечивая возможность показать себя и возвыситься в собственных глазах (суровые походы как нельзя лучше этому способствуют), а где и головомойкой, за вольный или невольный проступок. С точки зрения любой группы, этот парнишка был чем-то типа балбеса, которого необходимо 'поднимать'. До своего уровня. Как и всякая личность, перегруженная комплексами, он в группе был тем самым слабым звеном, которое нуждалось в особом пригляде и заботе. Что, все члены группы неявно и не гласно осуществляли.

Лена. По меткому выражению Юли, Лена была тем самым эльфом, которых весьма мало в обществе, но которые украшают и делают жизнь весьма яркой, возвышенной и интересной. Да, Лена была готова к суровым испытаниям Природой. Но она оказалась совершенно не готовой к чисто человеческому изуверству и подлости. К сожалению, удар по ней пришёлся в самую незащищённую область — она искренне верила людям, и привыкнув в своём Отечестве к атмосфере всеобщей поддержки и благожелательности, оказалась совершенно беззащитной перед тем, что с ней случилось. Теперь это была общая боль группы. Ныне она находилась в относительной безопасности, но дальнейшая её судьба и душевное здоровье сильно зависело от того, что удастся или не удастся сделать всем остальным по части возвращения или благополучному врастанию в местное общество.

Юля.

Боец. Явный. Эдакий Дракон в юбке. Чувствующий ответственность прежде всего за других людей. Себя же, свои болести и печали, отодвигающий на задний план. Весьма полезное качество именно для социопсихолога, кем она и являлась. Вероятно, с комплексом Жанны д'Арк. Владимир бы не удивился, если бы встретил её же но, например в боевой группе латиноамериканских партизан, с которыми он был некогда знаком близко. Созданный в пику 'Диким Гусям', корпус 'Добровольцев', поставлял 'вольнонаёмных специалистов широчайшего профиля' на национально-освободительные и революционные войны по всей планете. Она бы там со своими доблестями, смотрелась весьма органично и к месту. Че Гевара, хоть ныне и весьма постаревший, но всё ещё воюющий, её бы быстро оценил и продвинул вверх на командные должности. Весьма редко встречаются девицы, которые сознательно изучают единоборства на таком уровне, на который вышла Юля. Что-то такое было в её прошлом, что вывело её на такую стезю. Хорошее ли, плохое ли, но оно явно определило всю её дальнейшую судьбу и то, кем она ныне стала. То, что она именно вышла на тот уровень, что есть сейчас, говорило за то, что с той бедой — древней — она справилась благополучно.

Единственный и серьёзный её недостаток был в изрядной самоуверенности и желании переть напролом. С её эмоциональностью, это могло привести к беде. Впрочем, как заметил Владимир, она неплохо в экстремальных условиях эмоции контролирует.

Сам Владимир относился к случившемуся с их группой — что их 'занесло за тридевять Миров' — весьма философски. Тем более, что за три года пребывания вне Земли свыкся и с подобными 'приключениями', и мыслью, что они весьма возможны и в будущем. Ну а раз такая пакость может случиться, то... применяем все навыки, что помогли ранее выбраться благополучно из предыдущей . К тому же — что никто не знал, даже те, кто считался его ближними друзьями — он тайно записывал все свои впечатления от увиденного и услышанного. Для себя. По привычке, сложившейся ещё во время сидения на Марсе.

Он, также, старался как можно больше забот перевалить на свои плечи. По той причине, что он был в этой стезе более опытным, и считал себя обязанным как можно более смягчить удары судьбы, пришедшиеся на 'молодняк'.

Хоть он и был не намного старше большинства людей в группе, но если учесть его весьма тяжёлый опыт, тут ему сам статус прошедшего огонь, воду и медные трубы, обязывал шагнуть вперёд первым... как бы его не пытались в этом опередить менее опытные товарищи.

Когда они вошли в ту самую комнату, что им предназначалась, и свалили вещи у стены, покрытой лет пятнадцать обоями (о чём свидетельствовали их останки в виде ободранных ошмётков) пришла пора оглянуться и задать вертевшиеся на языке вопросы.

— И как много эта 'роскошь' стоит? — спросил Чернов, которого беднота и грязь здешней общаги поразили не менее чем остальных.

— Ты удивишься, но не настолько много как могло бы быть — ответил Владимир.

— Трущобы какие-то... — буркнула Эля.

— Не трущобы, но и не шик, глубокомысленно заметил Владимир.

— Вы как: защищаете этот выбор, или действительно дёшево? — приподняв бровь вопросила Эля.

— Действительно дёшево... кстати, те цены, что вы увидите, делите на 200-250, чтобы перевести в привычные наши. Чтобы составить представление о реальности, а не ужасаться количеством нулей после значащей цифры.

— ... Но платить по номиналу!

— Естественно.

— У меня такое впечатление — вклинился Вадик — будто я попал в какое-то кино про Латинскую Америку эпохи семидесятых... или даже шестидесятых.

— Ну ты не далёк от истины — усмехнулся Владимир — здешняя страна — страна третьего мира.

— Ну ладно — решил Михаил взять ситуацию под свой руководящий контроль — сейчас 'упали' на что-нибудь, чтобы все сидели, и обсудим, что имеем.

— Думаю, что статус разведчика, за Владимиром надо закрепить. Он тут очень хорошо справился с текущей задачей.

Все закивали.

— Согласен? — спросил его Михаил.

Владимир неопределённо пожал плечами и ответил.

— Согласен.

— Далее. Если я правильно понял, то проживание в этом месте и в этой комнате даст нам ту самую передышку, которую надо потратить на поиск возможностей закрепиться.

— Так.

— Поэтому, предлагаю, пока оставить предыдущие обязанности за каждым те же. Ежедневные занятия по рукопашке, всё равно проводить.

— Без Юли? — удивился Вадик.

— Без Юли. Отрабатываем и оттачиваем то, что уже знаем.

Разведка

Владимир, с утра пораньше, пока ещё все спали, ушёл куда-то, как он сказал проснувшемуся Михаилу, 'присмотреться к обстановке и городу'. Для всех же остальных утро началось двумя часами позже и с сильного шума в коридоре общаги. Кто-то орал с акцентом, чтобы его отпустили, кто-то просто ругался, но всё это предварялось шумом падающих тел.

На первую реакцию своей группы — выбежать и посмотреть — Михаилу пришлось рявкнуть, чтобы никто не высовывался и напомнить 'для особо забывчивых', что они в городе на нелегальном положении. А раз так, то и встревать в разные разборки местных, даже на правах свидетелей, очень даже противопоказано. Ребята погрустнели и разошлись по своим местам. Только Эля, собирающаяся выйти из комнаты на кухню всё-таки переспросила: 'И долго нам так ждать?', красноречиво, кивком головы, указав на Николая, которого назначили ей в помощники, застывшего посреди комнаты с кастрюлей в руках.

— Думаю, что не долго — ответил Михаил, прислушиваясь у двери. Там, судя по доносившимся голосам шёл какой-то торг. Кто-то что-то выпрашивал. Потом раздался звук падающей железки и звуки шагов, в сторону их двери. Михаил резко отпрянул.

Дверь распахнулась и в неё вошёл Владимир. Он закрыл плотно, на засов дверь, осмотрелся и вопросительно уставился на всю кампанию.

— У меня что-то не в порядке с одеждой? — спросил он, наконец, не дождавшись вопросов и реплик.

— Да, нет... но только что в коридоре был какой-то шум... — ответила за всех Эля.

Владимир хмыкнул и с усмешкой доложил.

— Ах это... Ну там трое козлов грузинской национальности и в не шибко трезвом виде, пытались мне объяснить, что они тут главные... С применением (попыткой применения) разнообразных металлических орудий для улучшения понимания с моей стороны. Ну... пришлось объяснить, что они не правы.

— А с чего ты взял, что они именно грузины? — спросил Михаил.

— Да один из них жаловался мне, что у них там 'В Тблисо' дядя есть и он может сюда приехать... ну я ему и объяснил, что ему мы ту же железку — при этом Владимир помахал в воздухе некоей странной железиной, которую до этого рассеянно вертел в руках — засунем туда на чём он сидит, и он отстал.

— Не понял, при чём здесь эта железка, причём здесь дядя из Тбилиси и как ты им вообще 'объяснил'?

— Да понимаешь, Миша, эти кОзлы, решили помахать у меня перед носом вот этим — это деталь того самого.

Владимир снова помахал в воздухе деталью.

— Ну, я сильно разозлился, отобрал у них это самое, а их самих сложил один на другого... для лучшего понимания ими текущей обстановки и расстановки сил.

— И что это?

— Затворная рама. Мелкий калибр — При этих словах Владимир бросил наконец железку на стол. Та характерно звякнула.

Михаил, услышав всё это на некоторое время потерял дар речи. Он красноречиво развёл руками, и наконец выговорил.

— Владимир! И нахрена мы тут всю эту конспирацию-то разводили? Чтобы вот так пошло подставиться и выставиться?

— Не так всё плохо, как тебе кажется. Я им сказал, что 'они нас не трогают и мы их не трогаем'. На этом и договорились. А так... Чем ныне нелегал от бандита отличается? Да ничем! И они, кстати, уверен, многие также без паспортов и гражданства тут ошиваются. Так что не бери в голову!

— Опять твоё 'не бери в голову'... А если эти урки нас сдадут?

— Не сдадут. Потому, что сами тогда подставятся. А из хорошего, по этому происшествию — ни до кого из нас приставать эти грузины не будут. И другим закажут.

— Было бы так — то хорошо.

— Будет! — спокойно и уверенно заявил Владимир и резко сменил тему — ладно, замяли. Я тут не за этим зашёл.

— А зачем?

— Слушайте все и внимательно. Это важно.

С этими словами он прошёл к столу и сел за него. Повинуясь негласному приглашению все остальные также быстро расселись вокруг.

— Короче так — начал свою речь Владимир, с весьма нехарактерного для него выражения — я тут пробежался, с утра пораньше, посмотрел что к чему и пришёл к выводу, что у нас очень много финансов. Поэтому, мы кое в чём себя можем не сильно ограничивать.

С питанием вопрос можно сказать решён, с проживанием, я думаю, также весьма скоро решится полностью. Но что нам надо бы решить сразу, так это проблему смешаться со здешним населением.

Это значит, что каждый должен просто побродить по городу. Естественно, осторожно. Не заходить в места, откровенно трущёбные — можно нарваться на бандитов.

Вообще хватит центра города и прилегающих районов.

Бродить не просто так. Бродить и присматриваться. Прислушиваться к тому, что и как говорят люди. Как мыслят как одеваются.

Ещё одно очень важное обстоятельство.

Тут у меня, час назад был конфликт с кавказскими горячими парнями... торгашами из соседних квартирок... это до того как...— многозначительно пояснил Владимир и показал большим пальцем через плечо на дверь — Мы тут очень сильно выделяемся из толпы.

Нет, не одеждой — поправился Владимир, увидев, что Вадик вопросительно посмотрел на него уткнув оба указательных пальца в свою пуховку, висящую перед ним на вешалке.

— Тем, как себя держим. Мы выглядим слишком независимыми и свободными.

Тут народ уж изрядно забитый. Многие боятся даже собственной тени. Так что если будете в толпе, постарайтесь скопировать их поведение и стиль себя ставить: 'ничего не знаю — моя хата с краю'. И лицом, и позой, и вообще жестами.

— А что плохого в том, что мы ведём себя естественно? — удивился Николай.

— По здешним меркам мы ведём себя НЕестественно. Наше поведение и то, как мы себя ставим, не соответствует занимаемому статусу.

— А какому статусу это соответствует? — тут же саркастически задал наводящий вопрос Михаил.

— Это поведение соответствует статусу члена преступной группировки.

— Вот это да!— рассмеялся Михаил — выходит мы тут все бандюки, если будем себя нормально ставить?

— Почти так. А, кстати, Михаил — твоё украинское 'бандюк' тут очень в ходу. Можешь его применять широко. К тому же для этих бандюков — Владимир большим пальцем показал себе за спину, на дверь — мы из их породы. Так что ПРИ НИХ постарайтесь вести себя также как и ранее. Полезно будет. Для их же сохранности, так сказать.

И ещё. Как бы то ни было, но надо организовать своё пребывание тут так, чтобы в комнате были как минимум два человека всегда. А если идём на занятия... впрочем, зачем куда-то ходить... Тут рядом, прямо на этаже в холле и будем заниматься. Так что и дверь комнаты всегда под присмотром и всё прочее.

— Кстати, Владимир — стараясь привести свои мысли в порядок и успокоиться, Михаил говорил медленно и нарочито спокойно — надо за Юлей сходить, посмотреть как у них и сказать как у нас. И, если что — перетащить обеих к нам.

— Сделаю! — весело сказал Владимир вертя в руках всё ту же самую затворную раму пистолета, которую он перед этим бросил на стол.

— А завтракать как, будете? — спросила Эля.

— Ка-анечна!

Поздно вечером этого же дня, появился весь в пластырях давешний грузин, которому Владимир накостылял утром. Он с тоской посмотрел, как группа самоотверженно отрабатывает в зале общаги бой с холодным оружием, которое ныне заменяли деревяшки. Оценил мастерство, ещё более погрустнел, скукожился и сдавленно буркнув стоящему в стороне от занимающихся Владимиру 'извини, кацо, ощибачка вищла' — слинял в свою квартирку и больше не появлялся.

Видно утвердился в мысли, что попал на группировку каких-то ну совершенно 'отмороженных'.

Сестра

— Дурацкий мир! — выпалила Юля стоя у двери аптеки и взвешивая в руках пакет с медикаментами.

— И чего это ты к нему так жестоко? — удивился Владимир.

— Ну а как же?! Сам посуди: чтобы спасти человека, нужны медикаменты, чтобы их получить, нужен обязательно рецепт врача. Врач не принимает, если нет медицинского полиса. Полис невозможно получить, если нет работы. Работу невозможно получить, если нет паспорта. А паспорт невозможно получить, если нет работы и прописки. И ни то ни другое, без паспорта не получишь.

— Но мы-то медикаменты как-то получили...

— Переплатив! Да, и ещё. Обратил внимание, сколько стоят тут антидепрессанты? Жуть! Верёвка и мыло тысячекратно дешевле! Получишь депрессию, потеряв работу, захочешь вылечиться, а невозможно! Прямо специально людей обрекают на самоубийство.

Владимир остановился и посмотрел строго на Юлю.

— Ты можешь это изменить?

— Не могу — злобно ответила Юля — пока не могу.

— Сделаем акцент на слове 'пока'.

— Да вот же, только и остаётся, что быть философом... — злобно процедила сквозь зубы Юля.

Владимир задумчиво поозирался, будто никак не может решить, куда идти.

— Какие-то идеи? — вопросила Юля.

— Да. Возникла мелкая идея. Стоит проверить. Но для этого нужно сделать небольшой крюк. На микрорайон Юбилейный. Там как у тебя, время терпит?

— Если не более часа, то терпит.

— Отлично, пошли.

Зажёгшиеся фонари на улице освещали не очень многочисленных прохожих, спешащих по своим делам. Сильно засыпанные снегом легковушки, давно поставленные на прикол своими хозяевами, по причине сильных снегопадов. У перекрёстка была видна группа сильно озябших гибэдедешников, вышедших на 'вечернюю ловлю', возвращающихся домой автомобилистов.

Проходящие мимо прохожие бросали на них неприязненные, угрюмые взгляды и спешили дальше.

— Тоже паразиты — злобно рыкнула под нос Юля, но поддержки не нашла.

— Так что же это за идея, вас посетила? — наконец решила она выяснить.

— Я как-то говорил, что жил в этом городе.

Владимир надолго замолчал, осматривая окрестности, а Юля пыталась догадаться, что он этим имел в виду.

— Да! — наконец вымолвил он — тут всё так же, как и в те времена, и в нашем мире. Отличие только в том, что всё сильно изношенно выглядит. Наша семья жила здесь неподалёку.

— Ага! — догадалась, Юля — думаете, что аналоги из вашей семьи тоже могли здесь жить?

— Да, есть такая вероятность.

— Но ведь если наши миры разошлись аж в 38-м, то есть вероятность, что никто из ваших родственников здесь вовсе и не рождался.

— ...Или не заезжал в этот славный город — закончил за неё Владимир — но если мы найдём здесь двойников, то это может сильно нам помочь.

— Это как?

— Да хотя бы тем, что у нас появится возможность сделать подлинные паспорта.

— Ха! Здорово! — Юля сразу же загорелась идеей, но тут же и остыла — но всё равно, вероятность-то...

— Вот её и проверим.

— Но вообще, откуда ты взял, что двойник или его родственники будут жить там же где и жил, например, ты?

— Я не сказал сразу, но тут есть одна очень странная деталь: застройка города, почти идентична той, которую я знаю. За очень мелкими отличиями, многие из которых явно появились уже после их Переворота.

— Не думаю, что она такая вот странная. Мне кажется, что так и должно было быть.

— Почему?

— Ведь вся современная застройка, что мы тут видим, она была сделана в советские времена. Ныне жилищное строительство почти не ведётся. Строят только магазины и банки. А в советские времена строили не только по очень жёстким правилам, но и по единым планам. Так что и планировка должна быть более-менее стандартной.

— Хм! Интересно! Я об этом как-то не подумал!

— Удивительно! Для вас это вообще не характерно!

— А с чего ты взяла, что не характерно? — стал тут же очень любопытным Владимир.

— Да вы так тогда, при обсуждении у Ефимыча разобрали мелочи и сделали на их основе весьма глобальные выводы, что мне показалось для вас такое весьма обычно и весьма характерно.

— Ну, как видишь и 'специалисты' иногда встревают в лужу на ровном месте — хмыкнул Владимир — а то, что у нас в нашем мире стандартная застройка микрорайонов и микрорайонами стала общим местом в шутках, я забыл напрочь.

— Ну, вообще стандартная застройка шестидесятых и семидесятых годов такова, что над ней многие потешаются. Хоть она и очень удобная. Действительно удивительно, что это мог кто-то забыть.

— Всё. Проехали — засмеялся Владимир — а то чувствую, что мне до могилы эту ошибку пенять будут.

— Так вы думаете, что там, в том микрорайоне, кто-то из ваших родственников-двойников может жить потому, что в нашем они именно там и жили?

— Да. На эту мысль меня натолкнуло множество совпадений. Здесь и там у нас... А вдруг?!

— Кстати, Юля — Владимир лукаво посмотрел на Юлю — что-то ты шарахаешься в своих предпочтениях по вежливости. То меня на 'ты', а то на 'вы'...

Юля тут же сильно смутилась. Это действительно был её недостаток — быстро переходить на 'ты'. А тут, чисто из сильнейшего благоговения перед героем своего мира её как-то очень корёжило это её привычное 'ты', по отношению к хорошо знакомому человеку. Поэтому она, часто сбиваясь, говорила то 'ты' то 'вы'.

— Ты уж остановись на чём-то одном — продолжил смеяться Владимир — так как мы как-то давно знакомы, предлагаю 'на ты'.

Юля искоса и осторожно посмотрела на Владимира.

— Не косись, а переходи на 'ты' — я не генсек, и не глава правительства, и уж тем более ни какая-нибудь интеллектуальная шишка из Академии Наук.

— А вы не обидитесь? — осторожно спросила Юля.

— Обижусь и обязательно, если будешь продолжать 'выкать'.

Юля прочистила горло, выпрямилась и выпалила:

— Есть Команданте! Бу здел'на!

Владимир расхохотался.

— Ну и как впечатления? — Юля заинтересованно посмотрела на Владимира, который озирался осматривая дворик.

Когда Владимир увидел дворик, у него стал ком в горле. Он был настолько знаком, что казалось, его покинул лишь вчера. Он и в родном-то мире очень давно не был в этом городе и в этом месте. А тут ТАКОЕ.

Всё было настолько детально ТО САМОЕ, что заставило Владимира даже поёжиться. Мистика, не мистика, но так!

— Ты удивишься, но то, что я вижу — один в один то, что я помню. Только чуть деревья подросли. И... о! Удивительно! И здесь 'горка' с тем самым мелким дефектом, что и у нас, и с также заваренным стыком.

На Детской Горке был виден дефект металлоконструкции, грубо заваренный в накладку аж двумя отрезками уголков.

— Ну если даже так... — Юля скептически осмотрела вид детской площадки и далее весь двор — может действительно что-то такое в природе миров есть... сверходинаковое.

— Будет очень смешно, если вот прямо сейчас во-о-он из того подъезда выйдет мой двойник — сказал Владимир.

— А давай подождём! Может и будет так? — с энтузиазмом предложила Юля.

Постояли, подождали.

Но вместо этого, с другой стороны, из-за их спин вывернулась какая-то бабка и случайно бросив взгляд на пару людей застывших поперёк тротуара, вдруг переменилась в лице. Владимир также увидел бабку и уже на его лице мелькнула тень узнавания.

Меж тем бабка смертельно побледнела, зашаталась, и осеняя себя беспрерывно крестным знамением рванула по направлению к тому самому подъезду. Владимир и Юля переглянулись.

— От те номер! — выговорил Владимир обескуражено глядя вслед улепётывающей в свой родной подъезд тётке — и что это бабка Василиса во мне такого увидела, что так сильно перепугалась?

— Боюсь высказать предположение, но... — несколько ядовито начала Юля.

— ...Но похоже на то, что бабка увидела приведение! — печально хмыкнув закончил за неё Владимир.

— Вот-вот! Уж не отбыл ли твой двойник 'в лучший из миров'?

— Очень похоже. Надо бы расспросить. Придётся прикинуться либо 'очень похожим на Владимира' или его братом.

— А у тебя был брат?!

— Не было... но сейчас будет! — с несколько деланным весельем заметил Владимир, и пошёл вперёд — даже если этот бедолага помер.

Было видно, что начало их разведки ему не понравилось. Он совершенно не был готов к тому что встретил, и шёл ведь он совершенно за другим. Но раз уж взялся за дело — доводи до конца. И тут уже не до странностей с людьми, которые шарахаются и бледнеют только от одного его вида.

Но тут уже самому Владимиру настала пора сильно побледнеть. Увидевшая это Юля проследила за его взглядом и упёрлась в девушку в сером пальто и меховой шапке спешащую по направлению к тому же подъезду но с другой стороны им навстречу.

— Марина! — вдруг замогильным голосом выговорил Владимир — неужели мы тут обменялись?..

— Кто, кто это? С кем вы обменялись?

— Это моя сестра... — тем же замогильным голосом сообщил Владимир.

— Сестра?!! Но у тебя же... — начала было Юля и тут-то до неё дошло.

Да, у Владимира, в том мире не было сестры по той причине, что ко времени его достославного полёта на Марс та, скорее всего, просто померла. От чего — Юля не знала. Но так как здесь она была жива, то померла не от какой-то смертельной болезни. Скорее всего по причине несчастного случая. Также становился ясным смысл фразы 'мы тут обменялись' — 'обменялись' с братом. Бабка Василиса, увидев Владимира живым и здоровым, не могла не перемениться в лице, увидев живого покойника.

Меж тем, события приняли весьма скверный оборот. Девушка, шедшая им навстречу, случайно оторвала взгляд от посыпанной песком тропинки на снегу, подняла глаза и увидела совсем рядом людей, явно её встречающих. Далее ей достаточно было встретиться взглядом глаза в глаза с Владимиром.

Эффект это имело жуткий. Она как на стенку натолкнулась. В отличие от бабки Василисы, та застыла на месте и её глаза наполнились ужасом. Она медленно стала оседать прямо на утрамбованный множеством людей снег. Видя это Юля не долго думая рванула вперёд.

— Эй, эй! Дамочка!!! Спокойно! Всё в порядке! — попыталась она её успокоить, но было поздно. 'Дамочка' таки осела на снег, и разразилась истерикой.

Успокаивать её пришлось долго. Когда похоже было что истерика пошла на убыль Владимир сделал ошибку. Он сказал:

— Марина, успокойся!

Это вызвало новую серию истерических рыданий. Владимир и Юля, с трудом оттащили рыдающую к ближайшей очищенной от снега лавочке и усадили её, чтобы она снова не валилась на тротуар.

— НЕ МОЖЕТ ЭТОГО БЫТЬ!!! — причитала Марина, даже и не пытаясь успокоиться — НЕ МОЖЕТ!

На успокоение и приведение Марины в более-менее вменяемое состояние пришлось потратить очень много времени.

Сначала там, во дворе на лавочке, потом, когда отвели её домой, уже дома. Пришлось изобретать на ходу сказочку, что типа Владимир брат того убиенного, только сама семья об этом, кроме отца, не знала. По виду Марины, было похоже, что она приняла это, хоть и корявое, но какое-никакое объяснение фантастической похожести её брата и Владимира.

Мало помалу, разговорили Марину и она поведала весьма печальную историю.

Из неё же и стала ясна полностью причина такой реакции и самой Марины и соседки.

Оказалось, что конкретно Владимира (здешнего), схоронили всего-то около четырёх месяцев назад. Причём его убили. И убили на глазах самой Марины.

Были какие-то бандитские разборки, и здешний Владимир был в них как-то замешан. Саму Марину не тронули, так как за неё заступилась 'братва'.

Из сбивчивого рассказа Марины стало ясно, что судьба у её брата сложилась весьма скверно. Когда началась Перестройка, он увлёкся теми посулами, что постоянно высыпали на народ пропагандисты от КПСС. Будучи весьма деятельной натурой, он организовывает несколько кооперативов, которые почти тут же уплывают 'в тень'. Не желая выходить из бизнеса, Владимир-2 также эволюционирует вслед за своими предприятиями. Вокруг него появляется целый 'взвод' весьма тёмных личностей. Вместе с ними они пытаются расширить зону деятельности. Но у них это особо не получается. Вся эта канитель продолжается до прошлого года, когда выходит серьёзная стычка между группировками, контролирующими разные районы. Новый босс, старающийся подгрести под себя всё, что только можно, схлестнулся с Владимиром, и его группировкой. Итогом этого конфликта стало убийство Владимира.

Но и сам тот босс со своими братками тоже понёс определённые потери. Уголовные дела, против убийц, закрыли, как оно тут водилось обычно, по взяткам следователям.

— Честных следователей в городе и районе уже не осталось. Их всех или поубивали, или просто сделали так, что они или поуходили из органов, или их выгнали — пояснила Марина.

— Конфликт между группировками как разрешился?

— Да никак. Приехали какие-то 'смотрящие' или ещё как — не знаю. Порешили, что всё остаётся так, как и до конфликта. Больше я никого из них и не видела. А они и не навязывались. Больше не знаю.

— А кто тот самый босс, что так гнусно поступил с Владимиром?

— А какая разница, теперь, кто он! Брата нет, а и сам тот босс, убит недавно.

— ?!! — у Юли, тут же возникли вполне конкретные ассоциации. Но она сдержалась и предоставила продолжать расспросы самому Владимиру, хотя её красноречивый взгляд от него не укрылся.

— Где и когда? — спросил Владимир.

— На прошлой неделе. Ещё в праздники. Убили всех. Ворвались в его дом, убили всех и дом спалили.

— А где, где был его дом?

— На Больших Хуторах.

— Похоже тот самый! — не удержалась Юля.

— Да, тот самый. Больше некому.

— Вы тоже слышали?.. Да, а что я ... это же по новостям крутили. Весь город уже, наверное, знает... и давно. Это я от всех отгородилась.

— Получается, с этой разборкой, может выйти продолжение конфликта... — задумчиво сказал Владимир.

— Не думаю. Там всех главарей убили. Их там всего-то трое было. И трое охраны. Непонятно, как они вообще-то с таким малым количеством охраны там были...

— Может страх потеряли? Ведь они, по вашим словам, тут почти что главные были. И на воровской закон полагались.

— Возможно... А и чёрт с ними!!! — злобно бросила Марина — пускай им в аду самое жаркое место достанется! За брата!

— Уже досталось — мрачно выговорил Владимир, припоминая некоторые детали того самого побоища, что его и тогда несколько смутили. Он вспомнил, что и жутко ожиревший босс, и некий, скользкого вида тип, которого Владимир прирезал одним из последних, явно его узнали. Когда он встретился с ними взглядами, они сначала впадали в оцепенение, а после на их лицах проступал такой ужас, что казалось сам Ад, через Владимира смотрит им в глаза. Впрочем, Владимиру тогда было не до разрешения таких логических загадок и неувязок.

Марина поднялась со стула и прошла к холодильнику. Там оказалась початая бутылка водки. Она её достала и приготовилась было поставить рюмки и себе и гостям, но Владимир вдруг весьма решительно её остановил.

— Не надо!

Марина остановилась и непонимающим взглядом посмотрела на Владимира.

— ЕМУ бы это не понравилось.

Марина сникла. Кивнула и молча поставила бутылку на прежнее место в холодильнике.

— Да. Вы правы — глухо согласилась она и вернулась на своё место — он и сам почти не пил. И другим напиваться не позволял.

Удостоверившись, что продолжений истерик не будет, и Марина достаточно успокоилась, они тихо попрощались и ушли.

После посещения сестры долго шли молча. Настроение у обоих было подавленное. Ощущение было такое, как будто вся скорбь этого ужасного мира придавила их. Когда-то, Владимир читал, что такое состояние мира, один автор назвал Инферно. Кажется это был Иван Ефремов, в одном из своих произведений-предупреждений. Он их много написал. Там, в том произведении, был описан мир, где победил во всепланетном масштабе капитализм. И то, что они видели ныне вокруг слишком сильно походило на то, что описал великий писатель. Он мысленно пробежался по той самой книге и это добавило понимания и своих ощущений, и окружения.

Понимания-то добавило. Но прибавило и скорби. Ведь в том мире, который так красочно был описан Ефремовым, если бы не пришельцы из далёкого коммунистического мира, это Инферно длилось бы вечно. До скончания веков той самой калечной цивилизации. И до конца тех веков, уже по самому описанию было видно, оставалось весьма не много.

Тут была та же самая ситуация. Вот-вот, должен был грянуть системный кризис, плавно переходящий в Кризис Конца Ресурсов. А это, в условиях слабости оставшихся стран социализма, грозило вполне закончиться тем самым Инферно. Сначала — Глобальная война — Третья мировая, по счёту, а после Инферно. Для тех кто выживет и станет рабами малюсенькой кучки сверхбогатых семей Запада.

Безнадега. Полная безнадега — вот что веяло со всех сторон.

А тут ещё и эта дикая ситуация с сестрой. С одной стороны прекрасно — обрёл сестру. С другой... — ведь надо и её, тогда вытаскивать отсюда. Иначе Владимир это вообще не мыслил.

Иначе, это оставаться здесь, пытаться выжить и, если получится, исправить этот мир. А последняя задача, без помощи его родного мира, представлялась Владимиру ну совершенно нереальной.

Уже отойдя от дома достаточно далеко, Владимир внезапно остановился, посмотрел на тёмное небо и чуть не выматерился от переполнявших его противоречивых чувств.

— Кошмар! — наконец, выговорил он и далее долго шёл молча, видимо собираясь с мыслями.

— Тут дело такое... — наконец решил он нарушить молчание, но было видно, что говорить ему трудно — там у нас... Марина погибла. Нелепая случайность, в горах. Она тогда увлеклась, как и многие, экстремальными видами спорта. Вот её и потянуло в альпинизм. Я тогда отправился в Армию как и все, а она в альпинисты. Ну... это была действительно нелепейшая случайность. Буквально на ровном месте.

Владимир снова замолчал. Несколько минут шли молча.

— Это та случайность, от которой не убережешься... Даже здесь, на асфальте... А я это узнал спустя год. Когда вернулся в Союз...

— Думаю, что теперь вы должны быть счастливы — постаралась Юля перевести разговор на позитив — теперь у неё снова есть брат, а у тебя сестра.

— Это так — помолчав ответил Владимир — и... если всё у нас сложится благополучно... Я ЕЁ ОТСЮДА ВЫТАЩУ!

— Так и сделаем! — оптимистично закончила Юля, заметив, что у Владимира камень с души упал.

Вечером, когда Юля уже собиралась уходить из общежития, у неё состоялся ещё один весьма важный разговор с Владимиром. Ей, к этому времени уже вкратце рассказали об утреннем происшествии.

— Владимир! Мне сказали, что у тебя конфликт какой-то с торговцами-грузинами вышел.

— Да было дело. Пьяные придурки полезли на меня с пистолетом. Думали запугать. Типа: 'мы тут самые крутые, и вы нам все должны сапоги лизать, а если не будете, то мы вас всех 'заррэжэм и прыррэжэм'.

— Ты что, им морды набил, что ли?

— Да есть немного. И пистолет отобрал. Сказал на 'память о встрече'. Потом, правда отдал — без затворной рамы.

— А они что?

— Да торгаши они... тут же торговаться полезли. Ну я им и пригрозил в понятном им стиле, что если будут выпендриваться, братва — наша братва - приедет уже не с пистолетами, а с чем потяжелее. И на родину к ним поедет не Гога, а маленькая коробка того, что от него собрать сумеют. Гога — кличка того самого, что на меня полез.

— И как, подействовало?

— Более чем. Сейчас заискивают. Перед Элей, тут же хвосты поджимают, двери ей открывают. Остальных же баб, кто не наши, хватают за что попало.

— Плохо! Ты хоть в курсе, что если мы себя уже так поставили, то нам и далее ТАК держаться надо?

— Имею представление. Что меня тут и тревожит.

— Вот-вот — встревожено подтвердила его опасения Юля — если статус не выдержим и сорвёмся — затопчут.

— Да уж. Проблемка!.. А кстати! Они к тебе не цеплялись?

— Да нет... они меня кажеца сразу идентифицировали на принадлежность к нашей группе...

— Жаль! — хищно оскалившись, вдруг выговорил Владимир.

— Это как 'жаль'?!! — возмутилась Юля.

— А то эти чмы после 'знакомства' ещё и с тобой вообще бы из общаги съехали!

Юля хрюкнула в кулак и сквозь душивший её смех выговорила:

— Ну это недолго организовать!

Юля

Через пару дней договорились с администрацией, что группа займёт ещё и соседнюю, меньшую комнату. Теперь стало несколько попросторнее жить и бóльшую комнату стали использовать днём для общих собраний, коллективных завтраков, обедов и ужинов.

В связи с расширением жилплощади, стало возможным перетащить к себе и Лену с Юлей. Юлю это несколько высвобождало для других дел (в том числе и для продолжения тренировок группы), чем не замедлили воспользоваться Михаил с Владимиром.

Так как Владимир заведовал разведкой, то в первую очередь именно он постарался 'нагрузить' Юлю очередным заданием.

Задание же заключалось в том, чтобы составить квалифицированное мнение, составить социально-психологический портрет местного общества. Без этого, дальнейшие планы строить было несколько опасно. Нужно иметь хоть какое-то представление о том, чего такого 'фундаментального' ожидать от 'среды' и чего ожидать не следует.

Квалифицированное заключение, могла выдать только квалифицированная же Юля. Чем она и занялась в один, далеко не прекрасный для неё день...

Прежде чем выполнить указание Владимира, Юля прошлась по тем местам, где кучковалась молодёжь. Так как она привыкла к тому, что ей, как правило, ещё 'дома' давали задания исключительно связанные с молодёжью, она и тут решила идти по накатанной колее.

Но для того, чтобы эффективно общаться, надо выглядеть не просто очень хорошо, но и в соответствии с теми представлениями о благополучии и успешности, что есть в той среде в которую собираешься вписаться. Иначе там сходу авторитета не сыщешь.

Пройдясь по таким местам, она поняла, что если кто-то одевается как на ночной бал, дискотеку — тот и считается лучшим.

Вполне возможно, что её первые впечатления были не очень верны, но в любом случае, большинство из молодёжи именно так и выглядело.

Дополнительное приглядывание к особо колоритным персонажам и их окружению дало ещё одно наблюдение: 'закосить' под спортсмена или эстрадную диву также считалось весьма престижным.

Тут же из этого следовал вывод: нужно взять в ближайшем ларьке какие-нибудь журналы с такими персонажами и просто 'просканировать' их на примерный гардероб таких вот личностей.

Купив несколько таких журналов (они оказались весьма не дешёвыми — относительно других), Юля зашла в кафе и внимательно их изучила.

То, что она увидела в этих журналах, ей сильно не понравилось. Практически все эти скудно, и не очень, одетые бабы, что в изобилии изображены на страницах и обложках тех журналов, производили впечатление либо дур либо шлюх. Единственное, что их отличало от последних — представительниц первой и древнейшей профессии — это очень богатая бижутерия. Платья и прочие наряды совершенно не выглядели чем-то выдающимся и дорогим. Хотя по тому, как их выставляли, и как рекламировали, все эти тряпки и тряпочки (а как ещё назвать это 'нечто' занимающее по суммарной площади несколько квадратных сантиметров?), по смыслу, должны были бы стоить весьма не дёшево.

Вообще-то, у Юли подстройка под окружение, мимикрия под группу, в которую надо внедриться, всегда считалось чем-то вроде фирменного приёмчика.

Из всей её группы на факультете только у неё получалось такое производить максимально быстро и без особых нареканий наставников. А после выхода на стажировку, и вовсе стало как бы само собой разумеющимся.

Возможно, эта самая способность у неё осталась от тех самых плохих времён, что она весьма не любила вспоминать, но это умение сослужило ей большую службу. И сейчас она рассчитывала на то же.

Вот только задача эта, как она сейчас её видела, оказалась далеко не такой простой, как казалось до этого, и как это обстояло на родине. Важным тут было, скопировать приблизительно внешность, но сохранить в неприкосновенности своё внутреннее содержание. В данных обстоятельствах получалось, что она, если захочет сразу попасть в верхние горизонты местного молодёжного сообщества, то закосить ей придётся под кого-то из этих... супердорогих б...й. После длительных и тяжёлых раздумий, колебаний, она, как ей казалось, выбрала таки золотую середину: одежда должна выглядеть дорогой, но подчёркивающей именно достоинство.

Первое можно было дополнить какой-то бижутерией (если денег хватит ), но второе накладывало ограничение уже чисто модельное — в ЭТОЙ среде, никаких суперкоротких юбочек и прочих 'особосексуальных' прибамбасов быть не должно.

Это дома можно было так одеться и тебя поймут правильно. Тут же, похоже, это было как раз выставлением напоказ именно 'легкодоступности'.

В родном Юлином сообществе, в её родном мире, было давно и прочно принято, что у любой НОРМАЛЬНОЙ женщины, девушки, должно быть хорошо видно ПРЕЖДЕ ВСЕГО и всегда ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ДОСТОИНСТВО, а не бирка с ценой, как у этих продажных баб с обложек дорогих журналов.

И вообще: у нормальных и порядочных, никак и ни при каких вариантах и обстоятельствах, НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ВООБЩЕ какого-либо ДАЖЕ НАМЁКА НА какую-то ЦЕНУ. Отсюда и такие серьёзные ограничения, которые наложила Юля на свой будущий гардероб.

В магазине, одном из наиболее приличных на вид, её тут же встретила обслуга.

Встретила весьма холодно.

Холодный приём тут же стал ясен как божий день — клиентка не выглядела настолько богато, как того требовали 'стандарты'. Выглядела она, с точки зрения продавцов как, просто 'лоходейка' с улицы, которая заглянула внутрь, чтобы поохать, поахать и, ничего не купив, выместись наружу.

Но как только Юля продемонстрировала пачку банкнот ближайшему, задравшему нос балбесу, всё мгновенно переменилось. Тут же материализовались сразу две девочки, которые чуть ли не танец вокруг неё исполнили. Балбес, оказавшийся дежурным менеджером по продажам, расплылся в лебезящей улыбке, прогнулся чуть ли не до пола, и начал расспрашивать, 'чего дама изволит' и 'чего дама пожелает'.

Юля хмыкнула, и на её лице прорисовалось то самое хищно-озорное выражение, при котором, хорошо изучивший её повадки Николай, стремится сховаться подальше. Чтобы 'под раздачу' не попасть.

На счастье продавцов, у Юли никаких 'военных' замыслов не возникло, но в деталях изучить данный кусочек наличной реальности, она вознамерилась твёрдо.

Менеджер, видно не до конца решив, кто перед ними, решил, что Юля, таки, всё-таки та самая, что 'лоходейка', но откуда-то, разжившаяся деньгами. Возможно или шлюха начинающая, разжившаяся гонораром от богатого клиента, или начинающая любовница какого-то, как тут было принято говорить, 'бизнесмена'. Бродить по дорогим магазинам пешком, а не на богатой 'тачке' подъезжать, да и ещё в лыжном костюме и пуховке, по его 'просвещённому мнению' истинно богатая дама не могла.

К его великому сожалению, Юля обладала крайне отточенными навыками наблюдательности и сейчас, от её взгляда не укрылось, что менеджер, думая что она его не видит, весьма выразительными жестами и мимикой донёс своё 'просвещённое мнение' до персонала.

Зря! Зеркало весьма хорошая вещь, чтобы заглянуть себе за спину, особенно если оно стоит прямо перед Юлей, и за спиной замершей в стойке готовности продавщицы.

'Блин! Вытянулись в готовности как суслики на поле' — со смехом подумала Юля. Но вместо того, чтобы озвучить нечто подобное и с этим смыслом, что она любила, чтобы разрядить излишне официозную обстановку, она просто надменно и вопросительно посмотрела на стоящую перед ней продавщицу.

Вообще, по понятиям Юли, такое подобострастие к богатым и высокопоставленным, но вместе с тем открытое и явное пренебрежение, презрение к тем, кто ниже тебя по социальному статусу и материальному положению, было весьма оскорбительным для любого Человека. Так как любой человек, старающийся иметь собственное достоинство был именно Человеком, вся эта толпа 'сусликов', нанесла оскорбление не только лично Юле, но всем Людям. А таких фундаментальных оскорблений она не прощала. Поэтому она твёрдо решила проучить всю эту стайку. Благо возможность была предоставлена ей практически сразу, не сходя с места.

Оказалось, она стояла возле той самой стойки, где висели модели как раз для тех, кто по классификации менеджера был 'лохом'. Продавщица еле заметно кивнула менеджеру и тут же предложила Юле некое платье, выглядящее как раз точной копией одной из моделей, что она только что видела на страницах дорогого журнала. Сохраняя каменное и надменное выражение лица, но внутренне уже улыбаясь и предвкушая удовольствие, она взяла в руки предложенное и с особым тщанием осмотрела. Не могло не быть в этом платьице какого-то подвоха, если оно было рассчитано для продажи 'лохам'.

Лэйблы-метки фирмы-производителя были там, где полагается. И фирма, что на метке относилась к 'уважаемым'. То есть особо модным. Но метки[29], что висели в нужных местах, были предназначены для отвода глаз. Внимательному же взгляду тут же бросались не везде заделанные и кривые швы, что для фирмЫ, было очень нехарактерно.

— Н-ну, я так думаю, что это мне будет стоить рублей пятьдесят? — вопросительно глядя на продавщицу, и старательно 'не замечая' ценник, спросила Юля. Продавщица аж захлебнулась от возмущения. Видно, она тут же и бесповоротно утвердилась в том 'диагнозе' что поставил дежурный менеджер. Ибо именно столько данное платье, но без 'фирмы' стоило бы где-нибудь в дешёвом магазинчике тряпья и в распродажу. Только именно 'лоходейка' могла так определить стоимость по внешнему виду, что он соответствовал цене именно дешёвки. Продавщица фыркнула и демонстративно подняла на уровень глаз Юли ценник платья причём весь её вид выражал и сожаление, и презрение к 'неграмотной дешёвке-покупательнице'. Чего Юле собственно и было нужно.

— А могу ли я поинтересоваться вопросом, почему именно у этой тряпки ТАКАЯ цена?

— У нас, в нашем магазине, продаются ТОЛЬКО ФИРМЕННЫЕ товары! — надменно заявила продавщица.

Юля тут же прибавила надменности и презрения в свой облик. Ей уже очень сильно понравилась эта игра. Так что далее она свою роль играла самозабвенно.

— Милочка! — ядовито и покровительственным тоном заметила она — Какая же это фирмá?! Это же на коленке делалось! Ты посмотри сюда — швы все КРИВЫЕ!

Юля сохраняя заносчивый вид, вывернула наизнанку платье и резким движением сунула кривые швы чуть ли не прямо в нос продавщице.

— Да этому хламу, цена — грош в базарный день — а вы мне тут цену в нос пихаете! Кааароче... — Юля, взяла брезгливо платье двумя пальцами, как держала бы за хвост дохлую полуразложившуюся крысу, и с брезгливым выражением лица, сплавила фальсификат на пол. После она быстро просканировала взглядом соседние модели, висящие рядом на вешалках. Те тоже 'фирмóй' не являлись. Но последнее от продавщицы ускользнуло. Юля развернулась на пятках своих тяжёлых туристских башмаков и задрав нос уставилась на продавщицу.

Взгляд молоденькой продавщицы, что она бросила на Юлю, был настолько красноречив, что мысли читались по её лицу как по открытой книге.

Но она, к чести своей, тут же взяла себя в руки, стёрла это 'У-у, стерьвь какая!', и тут же снова начала, как ни в чём не бывало рекламировать другой товар. Как хорошо было видно Юле, этот 'другой товар' был ни чуть не лучше той дешёвой подделки, что она только что спустила на пол.

Тогда Юля, подбоченилась, и посмотрела продавщице в глаза так выразительно, что у неё сразу все слова в горле застряли. По-видимому, весь Юлин вид и взгляд соответствовал взгляду неких крутых здешних начальников потому, что страх и 'понимание', которые появились почти мгновенно на лице продавщицы были нешуточными. Скорее всего сработал стереотип, и Юлю как раз в те самые 'начальницы' и переписали. Тем более, что некоторые из них любят лазить по разным бутикам в дешёвых одёжках. Хоть это и редко бывало, но случалось. После этого всегда следовали серьёзные кадровые чистки, за то, что 'не опознали уважаемую имярек'. За секунду, на её молоденьком лице промелькнула такая гамма чувств и мыслей — на книгу хватит.

Тут и страх за своё хлебное, по-видимому, место, и ненависть к богатым, и растерянность, и желание срочно что-то предпринять, и личная сильная неприязнь, к особо опытной, как теперь выясняется, покупательнице.

Юле даже жалко её стало. Но виду она не подала.

— Ладно, милочка, постарайся мне больше такого не предлагать. Давай мы договоримся: ты меня одеваешь как полагается, а я... может и не буду поднимать много шума о фальсификате. Идёт?

Продавщица судорожно сглотнула и нервно кивнула. Слова же о фальсификате, естественно услышали ещё трое продавщиц, находящихся в настоящий момент в зале. Это добавило в ситуацию коллективной паники. Следующие минут тридцать ушли на примерки и приладки. Вокруг неё теперь суетилась чуть ли не вся бригада продавщиц зала.

Менеджер по продажам к тому времени куда-то делся, видно проблемы с 'дешёвкой' у него вызывали скуку и пренебрежение. Появился он только к концу эпопеи с поиском подходящих нарядов для Юли и поэтому был не в курсе предыдущих событий.

Юлю действительно одели так, что, когда она заглянула в зеркало после серии примерок, у неё глаза на лоб полезли. Выглядела она действительно 'супер-пупер'. Но впечатление от этого было как раз 'то самое': 'супербогатая содержанка'.

И как Юля ни пыталась В ЭТОМ наряде состроить из себя нечто с достоинством, у неё не получилось. Всё равно получалось: 'супербогатая содержанка, пытающаяся выглядеть имеющей достоинство'.

Устав корчиться перед зеркалом, Юля без особых сожалений сменила эти наряды на свою прежнюю одежду и двинулась дальше изучать наряды.

Бросив взгляд через плечо она заметила, что у следовавшей за ней продавщицы еле заметно, но подрагивают руки. Видно довела-таки её Юля не просто до белого каления, а до грани истерики.

Очень хорошо! Месть исполнена. Вендетта конечно, 'святое дело', но на этом уже стоит остановиться.

Теперь стоит также развести и менеджера. Вот уж у кого мусора в голове должно быть много, так это у этого мальчика, выпускника какого-то выпендрючего, косящего под Запад, 'университета'. И топ-смайл и дресс-код у него были чисто по-западному поставленные.

Юля как бы случайно, оказалась вблизи сверкающего стандартной улыбкой, стандартной тройкой, стандартными, начищенными до зеркального блеска туфлями, и стандартной налакированной причёской менеджера.

— У меня возникли проблемы! — сквозь зубы и деревянным голосом заявила тому Юля.

— Кто бы сомневался — еле слышно, презрительно сказанул в пространство менеджер и стандартно улыбнувшись обратил взор к посетительнице.

— Как специалист, могу сказать, вам как раз подойдёт вот это — надменно сказал менеджер и широким жестом указал на стойку с недавно забракованным Юлей фальсификатом.

В это же время, поодаль от менеджера, отчаянно стараясь привлечь его внимание что-то шипели и жестикулировали продавщицы. Но этого он так и не соизволил заметить. Чтобы подстраховаться Юля сделала пару шагов в сторону, как бы с интересом обходя и разглядывая менеджера. В конце манёвра продавщицы оказались у того точно за спиной.

— Вы думаете, что в этом, я буду выглядеть как надо? — с подвохом спросила Юля, но даже эту опасную и многозначительную перемену тона, менеджер пропустил мимо ушей.

— Конечно... мисс.

Для Юли этот субъект также не представлял никакого труда для прочтения. Быстро оценив его мельчайшие реакции и ужимки она проверила свои выводы несколькими 'ничего не значащими' фразами (проверялась неосознанная реакция) и ударила тому в самое больное место.

— Ага. Вы считаете, что женщина, не должна обладать такими качествами как ум, честь и достоинство. Считаете, что 'истинная дама' должна выглядеть как богатая шлюха. Мда! Ну и вкусы же у вас-с м-мистер менеджер! С такими эталонами вы и женитесь на шлюхе, дуре и неумехе.

За спиной менеджера прыснули продавщицы. Он густо покраснел. По его виду и реакции знающих его сослуживиц было ясно, что Юля попала в точку. Именно на такой особе этот 'мальчик' и женился.

Нда! Оставалось ему только вынести искренние соболезнования в этом. Что Юля и не замедлила произвести.

— Угу... вижу я угадала. Печальная судьба! Соболезную. Ну вы хоть остальных-то женщин не держите за представительниц 'первой древнейшей'. Ведь и по мордáм можно схлопотать от особо не сдержанной.

Менеджер был готов либо броситься отсюда бежать, либо срочно на месте умереть. От унижения. А унижение было тысячекратным, так как было произведено на глазах подчинённого ему персонала, который он явно презирал.

Он находился в таком положении, что с ним могло произойти всё: и дикий взрыв, и тихая обезволивающая паника, и просто — 'крыша' могла 'отправиться в длительную командировку'[30].

Одним этим заходом, все продавщицы были 'отомщены'. Видеть унижение для ненавистного начальника, который каждодневно и ежечасно унижает их, причём сам являясь последним ничтожеством (разве что при больших деньгах), для них было истинным наслаждением, полностью перекрывающим все те неприятности, что Юля только что им доставила.

— Итак! — жёстко вернула менеджера к грубой наличной реальности Юля — мне НУЖНО, чтобы мне предоставили вещи, сделанные добротно, и по моему вкусу.

Менеджер, ни жив ни мёртв от унижения, смиренно выслушал Юлину тираду с трудом соображая, что происходит.

— И НЕ ФАЛЬСИФИКАТ! Подобный этому — выдержав паузу и ткнув для убедительности широким жестом в сторону стойки с забракованной одеждой, жёстко добавила она.

Менеджер весь в красных пятнах, в поту как последний школяр перед училкой, согбенно выслушал всё, что в следующую минуту быстро выпалила Юля. Он понял, по тому как было сказано, что его испытания только начинаются. От той самой 'лоходейки' что он увидел входящей в дорогой бутик, осталась только внешность спортсменки. Металл в голосе выдавал в ней человека, привыкшего повелевать, привыкшего к подчинению персонала и немедленному исполнению её высочайших повелений. Это ему говорило лишь об одном: перед ним крупный бизнесмен, или менеджер крупной компании.

Менеджер сменил пятнистую окраску на разлитую бледность и молча отправился в другой конец зала.

Юлин заказ его несколько удивил, но, учитывая что перед ним клиент с деньгами и явно высокого положения он подчинился беспрекословно и уже не лез со своими тупыми представлениями, о том, как должна одеваться дама.

Вскоре самые худшие его подозрения оправдались: ему пришлось продать вполне добротные вещи по бросовым ценам. Только для того, чтобы не стал общедоступен факт продажи фальсификата в его заведении.

Да, это был шантаж, но в противном случае вылез бы на свет божий, его 'маленький бизнес', что он вёл без ведома вышестоящего начальства у них под носом, под крылышком этого богатого заведения.

Единственно, что утешало, что дама действительно потратила почти всю ту пачку денег, что показывала в начале.

Только когда Юля уже выходила из магазина, до всех присутствующих дошло, что она играла со всеми ними как кошка с мышами. И 'развела' их по-полной. Наиболее 'кисло' пришлось явно менеджеру.

Это всё хорошо читалось на их лицах, которые Юля увидела выходя в отражении на стеклянных дверях, услужливо раздвинутых автоматикой. Одно хорошо, что рядовой персонал — продавщицы — похоже, остались от её посещения больше довольными чем разозлёнными. Довольными и благодарными Юле хотя бы за то, что наконец-то хоть кто-то, но уел 'этого индюка-менеджера'.

Теперь, сидя в кафе, за чашечкой сверхдорогого тут кофе, можно было подвести итоги того, что 'нарыла'.

По большому счёту, тут хватало на хорошую статью... или даже две. Да, конечно, пришлось применить слегка гипноз, чтобы усилить воздействие и камуфляж, но оно того стоило — Знания, полученные таким путём стоили.

Во-первых, обслуживающий персонал магазина, страшно закомплексован. Причём сами эти комплексы, тщательно поддерживаются внутренним распорядком и правилами поведения. Что бросалось сразу в глаза, так это гипертрофированная услуживость персонала, перед богатым клиентом, и такое же пренебрежение к бедным.

По факту, тут навязывался стереотип превосходства одного слоя общества, над другим, причём в форме безусловного рабского подчинения бедных богатым.

Рабское поведение, по отношению к Юле, когда она продемонстрировала им свой несуществующий здесь 'заоблачный' социальный статус просто резало глаза.

Также очевидно было то, что такое отношение к бедным, должно было углубить пропасть между элитой и 'быдлом'. Пропасть не только имущественную, но и правовую. Всё поведение персонала, по отношению к 'бедной' Юле, когда она только вошла в магазин, говорило за себя: 'Раб! Знай своё место!'.

Во-вторых, внутри группы продавцов также легко видно было это самое разделение. 'Неквалифицированные' продавщицы, обязаны были 'танцевать на задних лапках' перед 'квалифицированным' менеджером. Причём этот 'танец' никакого отношения к нормальной исполнительской дисциплине явно не имел. Он имел значение именно РИТУАЛА подчинения вышестоящему. Причём ритуала, достаточно мерзкому по своей сути. Опять таки того самого ритуала поведения 'раб-господин'.

В-третьих, и сами продавщицы, и сам менеджер, носили жесточайший отпечаток НАВЯЗЫВАНИЯ не только рабского поведения, но и банальной тупости. Раб не должен быть умнее господина. Он должен быть сообразительным, но не умным. Он должен быть исполнительным, но самостоятельно думать ему воспрещается. Это выпирало особенно сильно, когда Юля пыталась раскачать ту или иную продавщицу, на мало-мальски элементарные логические рассуждения. Все эти 'задачи' мгновенно ставили их в тупик и они тут же стремились обратиться за помощью к менеджеру (которого к тому времени ещё не было в зале).

В-четвёртых, забитость.

Забитость человека тут проявляется в том, что он дорожит местом, которому он не соответствует ни по складу характера, ни по уровню интеллекта, ни по условиям работы. Любая дама из Юлиного мира, столкнувшись с 'правилами' и порядками работы в посещённом ею магазине, просто уже через полчаса хлопнула бы дверью или... устроила жуткий скандал. И была бы права, так как унижать человеческое достоинство никому не позволяется, и никакими 'результатами' работы не оправдывается. И совершенно не важно чьё достоинство унижено — продавца, или покупателя.

Оставался только один нерешённый вопрос: является ли эта картина — рабского поведения и навязывания его — правилом в этом мире. Правилом, характерным для любой работы.

'Если да, то мы 'попали' — подумала с тревогой Юля — и 'попали' крепко! Ведь тогда получается, что среди моря рабов, нам придётся искать кого-то, кто ещё сохранил остатки и человеческого достоинства, и волю к борьбе'.

Возможно, что эти люди ещё сохранились среди старшего поколения, помнящего социализм. Но тогда возникал ещё один вопрос: насколько их много, если учесть факт того, что они ПОЗВОЛИЛИ скурвившейся элите ПРОДАТЬ СТРАНУ?

Поиск людей, на кого можно было бы опереться в этом диком и мрачном мире, с кем можно было бы скооперироваться сложив усилия по совместному выживанию, со временем приобретёт вопрос жизни и смерти. Юля чувствовала это. И если сейчас не приобрести хоть какой-то минимум информации по части социально-психологического облика общества, то далее будет только сложнее и труднее. Труднее, так как на всё может наложиться ещё и цейтнот. В капиталистическом обществе, как знала Юля, такие цейтноты по выживанию, вполне обычное дело. Не даром же именно цейтнот так часто и красочно расписывается почти что в каждом западном, или конкретно американском фильме.

Прийти и обхамить обслуживающий персонал магазина (да даже и по делу) — доблести мало. А вот сейчас, начиналась ГЛАВНАЯ работа. То, за ради чего весь этот цирк с переодеваниями был затеян.

Юля глубоко вздохнула, сказала 'брысь' неуместным мыслям, типа повторить то же самое, что в этом магазине, но в другом месте, и сосредоточилась. Если надо пройтись по молодёжному социуму, то тут простой пробежки, которую она до этого сделала, будет очень не достаточно. Надо было внедриться и посмотреть этот социум изнутри.

Следовало составить хоть примерный, но план действий на ближайшие несколько часов.

После магазина (который оказался бутиком) она заглянула 'домой' — оставить уже не нужные сейчас вещи, которые ныне ей приходилось таскать в бауле. Там как всегда отирался Николай, что-то забывший, и Эля, которая только что притащила большую сумку со снедью и соображающая что для всей оравы на вечер сготовить.

Но тут оба увидели то 'чудо', что зашло к ним в комнату.

По началу они не поняли кто, а когда пригляделись, изумлению их не было предела.

Николай, даже головой замотал.

— Ну ни хрена себе! — только и смог он выговорить.

Более прагматичная Эля, не стала тратить слова на восклицания, а просто задала самый обыкновенный вопрос.

— И на сколько тут этот наряд тебе вышел?

— Что, очень круто выглядит? — вопросом на вопрос ответила Юля.

— Ещё бы. Так во сколько здешних денег тебе это обошлось?

— Представь себе не настолько много как выглядит. Здесь подобные наряды почему-то не очень котируются.

— Странно! Ведь красиво!

— ...И весьма прагматично — добавила Юля, крутнулась на месте и выкинула пятку выше головы — движений совсем не стесняют.

— Явный китайский мотив — всё также задумчиво отозвалась Эля, разглядывая Юлю — ты что, специально под китаянку вырядилась?

— Да нет — смутилась Юля — я только и подумала, что мне бы что-то, чтобы не стесняло движения... Ну я же не виновата, что именно у китайцев наряды для женщин такие прагматичные!

— Да уж! И говоришь, что здесь китайские мотивы не в почёте?

— Это у нас Китай и его наряды в моде.

— Да... И почему только взаимопроникновение наших культур становится особо заметным вдали от Родины? — задала сакраментальный вопрос Эля который уже раз обходя Юлю.

Пока друзья любовались её новыми нарядами, Юля, не теряя зря время слегка переменила себе причёску. Теперь её всегдашний золотой 'хвост' оказался заплетённым у основания и торчащим слегка вверх, от чего её вид стал ещё более заносчивым.

— Ха! Киска хвост трубой поставила! — заметил Николай — на какую войну собралась?

— Хвост должен быть всегда трубой! — заключила Юля и вышла из комнаты. Вторую часть вопроса Николая она проигнорировала.

Музыка в 'Диско' ей сразу не понравилась. Она отупляла, оглушала и заглушала. Если что-то надо было сказать, то приходилось кричать. Даже где-то в углу, чтобы обратиться к соседу или соседке надо было серьёзно напрячь голосовые связки.

Эта обстановка явно не способствовала общению — она разъединяла людей. Вот только что можно было здесь делать — это прыгать под эту отупляющую музыку.

Юля быстро окинула беснующуюся толпу — совершенно лишённые какого-либо смысла лица — и это ей ещё больше не понравилось. Картина, что тут же у неё сложилась в голове, была не просто пугающей. Она была ещё и дурно пахнущей.

Пару раз обойдя толпу она не решилась с ней смешиваться — ощущение, которое у неё тут же возникло при такой мысли, было весьма скверное. Она брезгливо передёрнула плечами, и решительно вышла из зала. Оставалось посетить бар. Там, как она заметила, тоже ошивалось достаточно народу. Может там, удастся встретить хоть кого-то кто мог бы быть похож на человека.

'Ага — поймала себя на мысли Юля — а ведь действительно, вся эта толпа, не производит впечатления толпы людей. Разве что каких-то животных'.

Людское содержимое бара ненамного отличалось от такового, но в зале. Единственное что тут не делали, так это не танцевали.

Болтали, бродили между столиками, жрали спиртное и закуски. И всё это как-то ТУПО и бессмысленно. Не было в этой толпе того, что было в толпах молодёжи, с которой Юля уже привыкла иметь дело.

Если кто-то с кем-то общался в Юлином мире, то на интересующие его темы и темы эти были весьма далеки от развлекательных и 'жратвенных' (если это конечно не повара сошлись поболтать на профессиональные темы). В основном, общались чтобы узнать получше друг друга. Соревновались, кто в чём лучше мог... но не вот так.

Как вместе так и по отдельности люди и в баре и в зале производили весьма удручающее впечатление.

'Ну и рожи! — Подумала Юля обходя барную стойку — все как на подбор — два глаза и ни в одном интеллекта... да ещё и пьянь. Да, эт не наши 'сборняки'. Там хоть что-то из себя пытаются изобразить умного. Здесь — всё наоборот. Можно подумать вся толпа решила всем скопом доказать одну из древнейших 'рацей мизантропа': 'Все бабы проститутки, а мужики — сволочи и придурки'. Вот, например, особо колоритный экземпляр — весь в мышцах. Такое впечатление, что у него и под черепной коробкой — тоже мышцы. Вертится так, чтобы стоящим перед ним девицам все его 'бугры' были хорошо видны... только выглядит он как горилла... и по интеллекту тоже — не выше'.

Девицы также выглядели не шибко умными. Может и были среди них какие-то особо умные экземпляры, но в этой среде это показывать явно считалось неуместным.

Что было характерно, почти у всех баб на лицах было специально прорисована... сексуальность. То есть то, что в родном мире Юли, считалось выставлять зазорным. Зазорным считалось быть не женщиной, а самкой.

Тут же, все они выглядели, и старались выглядеть именно САМКАМИ. Всё это дополнялось ещё и рахитичным телосложением большинства представительниц женского пола, а также длинными крашенными ногтями, что явно выставляло в них именно бездельниц и белоручек.

Как и предупреждал Владимир, Юля среди этой толпы выделялась очень сильно. И одеждой, подчёркивающей человеческое достоинство, и осанкой, и вообще поведением.

Прямой, независимый взгляд, полный достоинства и уверенности в себе. Не заносчивая, как у некоторых и на показ, поза, прямо и гордо поставленная голова, хорошо видимый даже под слоями одежды тонус мышц, выдающий человека, постоянно занимающегося спортом, составлял сильный контраст с окружающими образчиками этого мира.

Было такое впечатление, что большинство людей, тут БУКВАЛЬНО без внутреннего стержня. Позы, которые они принимали вынужденно или по необходимости следовать каким-то негласным 'стандартам', создавали впечатление, что многие из них держатся на ногах каким-то чудом, и вот-вот готовы растечься по полу грязной лужицей. Да и глаза у этих прямоходящих были такие, что тут же заставляли засомневаться в человеческом происхождении этих экземпляров. В них СКВОЗИЛА пустота... Чуть ли не космическая... если же не была заполнена томностью или, того хуже, скрываемой болью чувства неполноценности.

Некоторое отличие от всех них, составляли представители явно бандитского сословия местного мира. У этих хоть какая-то уверенность в себе чувствовалась. А так — животное животным!

Хищное животное.

Как минимум шакал.

Как максимум — гиена.

Юля для контроля сравнила ещё и походки — свою и 'походняк' тех самых рахитичных баб, что прямо перед ней 'тусовались' у стойки бара.

У Юли не было никаких высоких шпилек на подошве.

Как правильно заметила до этого Эля, стиль её одежды был вполне китаеподобным. А он не сочетался с туфельками на шпильках. Вот и было на ногах у Юли что-то типа аккуратных сапожек, вполне гармонирующих с одеждой, и не стесняющих Юлю в движениях. В них она могла двигаться именно так, как ей больше всего нравилось — как кошка. Хищная кошка.

А эта органичная походка предполагала неизмеримо больше 'степеней свободы' в движениях, нежели те, что на шпильках. Как минимум, не нужно было особо озабочиваться сохранением равновесия.

По сравнению с её пластикой, 'походняк' завсегдатаек выглядел воистину ужасным: нечто ломающе-дёргающееся. Причём с полным впечатлением, что обладательница этого походняка вот-вот рухнет со своих сверхдлинных шпилек и забьется в эпилептических конвульсиях. Что удивительно, но все присутствующие копировали именно этот 'стиль'.

У Юли тут же возник жгучий интерес выяснить откуда они его 'слизали'. Она сделала мысленную зарубку на память и перешла к следующему пункту своих 'полевых исследований'.

Обойдя пару раз толпу в танцзале, потусовавшись в баре, она впала в тихое отчаяние. ВСЯ публика была такова, что она бы с каждым отдельным представителем из неё заводила бы знакомства и речь только в самую последнюю очередь. Даже по родным, весьма мягким, социально-психологическим классификаторам ВСЯ эта молодёжь, относилась к... отбросам. То есть к тем, кого надо 'поднимать' усилиями не отдельного социального психолога, а целой их бригады, укомплектованной профессиональным психиатром — специалистом по 'жёстким' психическим расстройствам.

Тем не менее, сама Юля впечатление у присутствующей публики вызвала весьма сильное. Она замечала, как парни бросали на неё заинтересованные, восхищённые, заискивающие, пугливые взгляды, а бабьё — завистливые.

Она попыталась завести разговоры и с теми и другими.

Поболтала.

Результат был предсказуемый — тот самый, что она и так видела визуально: культ тупости. Юля явно попала не туда, куда рассчитывала. Та толпа, что её ныне окружала, производила полное впечатление стада животных. Баранов... нет, даже не баранов — сусликов. Но не людей.

Составить представление о них — проще простого. Достаточно просто понаблюдать и слегка послушать.

Внедряться и 'прощупывать' более конкретно тут было совершенно излишним.

Юле жгуче захотелось убраться из этого провонявшего табаком и алкоголем места куда подальше. Но так как признавать крах своего плана исследования ей сильно мешало самолюбие, она бросилась в поиски способов эвакуироваться 'со смыслом'.

'Смысл' же прямо смотрел на неё с противоположного края бара. Он представлял из себя светловолосого парня не сильно нетрезвого... даже почти что трезвого.

Парень, увидев, что его персоной заинтересовалась некая рыжая, да в очень дорогом 'прикиде', воспрял духом и кинулся 'в атаку'. Юля встретила эту 'атаку' благосклонно. Выслушала вполуха поток благоглупостей, отклонила предложение угостить каким-то алкогольным пойлом, далее какими-то таблетками 'для улучшения жизни', и всерьёз заинтересовалась предложением парня 'пройти тут недалеко, к нашим на тусовку, на квартиру'.

По его словам там собиралась регулярно 'клёвая компания'.

У Юли возникла слабая надежда на то, что она наконец нашла некую группу, кто был бы выше по уровню ума, чем здесь присутствующие люмпены. На родине Юли, так, на квартирах (иногда в специализированных клубах, что они же и создавали), как правило собирались на посиделки интеллектуалы. Посиделки с чаем и не только.

Юля посмотрела на парня, который ей показался изначально ну полным балбесом. Может она ошиблась? И тут, в этом мире есть такие интеллектуалы — косящие под идиотов, но на самом деле собирающиеся как и у них, на квартирах?

Идти пришлось долго. Как ни уверял 'балбес' что 'тут рядом', но на всё про всё ушло не менее получаса.

Наконец они вошли в подъезд довольно обшарпанной пятиэтажки. Поднялись на пятый этаж и вошли в НЕЗАПЕРТУЮ квартиру.

Ухажёр, заметив такой непорядок, просто прикрыл дверь и потащил её далее.

От входа уже, у Юли закрались серьёзные подозрения, что она попала куда-то не туда, куда хотела, но уже чисто по инерции продолжила движение и огляделась. В прихожей был жуткий беспорядок, валялся мусор, по старым обоям увлечённо гоняли по своим делам рыжие тараканы.

От входа было видно, что дверь на кухню закрыта. Также была закрыта и дверь в комнату. Когда же Юля её открыла... она очень пожалела, что это сделала.

Теперь ясно было куда привёл её этот случайный 'ухажёр'.

Это был, говоря натурально, банальный притон.

У Юли от того, что она увидела, чуть в голове не помутилось.

Да и было от чего. Хоть и было у неё когда-то весьма буйное, хулиганское прошлое, но воспитана она была традиционно для советской молодёжи не испорченной, как здесь, веяниями с Запада. А это, в данной среде — среде этого мира — больше называлось 'пуритантизмом'.

В воздухе висел тяжеленный дух пролитого спиртного пополам с дымом чего-то такого, что явно табаком не было. Пол был усеян пустыми бутылками, огрызками, рваными пакетами, среди которых в разных по живописности, позах лежали как одиночные люди — в полном бесчувствии — так и совершенно голые пары. В углу, прислонившись к тумбочке с телевизором сидел некий юноша, с совершенно пустым взором и беспричинно, беспрерывно хихикал. Он единственный, кто, будучи ещё в сознании, не был занят ничем.

Чем же занимались голые пары, было ясно настолько...

На благовоспитанную Юлю напал, на несколько секунд, натуральный ступор, из которого весьма нетривиальным для неё способом вывел приведший её сюда 'ухажёр'. Он тупо и прямолинейно полез Юле под блузку.

Через секунду дверь, ведущая на кухню разлетелась в щепы. Там что-то рухнуло. Раздался звон бьющейся в массовом количестве посуды. На какую другую кампанию, это хоть бы как-то подействовало. На ту, что сидела и лежала в комнате — никакого. Будто они ничего и не слышали, и никого не видели.

Юля огляделась по сторонам. На неё больше ни кто не покушался. Один явно выбыл из игры, а остальным всё было пофиг. Не в силах больше находиться в этом помещении, Юля попятилась к выходу, сгребла в охапку свою модную кожаную куртку только что повешенную на вешалку, и когда переступила, всё также пятясь задом, через порог, развернулась и побежала.

Выяснять, что стало с улетевшим на кухню 'ухажёром', которого она со страху и омерзения приложила изо всех сил, у неё не хватило ни духу, ни остатков рассудка.

Вылетев на улицу, она пробежала почти квартал, когда её желудок таки не выдержал. Юля прислонилась к стене дома. Её неудержимо рвало, пока желудок полностью не очистился от остатков ужина. Руки предательски дрожали, колени то и дело подкашивались. Подобная реакция, хоть и неизмеримо в более слабой форме, у неё была, когда их всей группой водили в морг на вскрытие трупа. В рамках программы. То же, что с ней творилось сейчас, для самой Юли было неожиданностью.

Она сама не представляла, что на неё все эти мерзости мира ТАК могут подействовать. Она до сих пор думала, что уже видела всё самое худое, что можно встретить: и наркоманов, которые даже в их сверхблагополучном обществе, нет-нет, но встречаются, и самоубийц, и просто извращенцев, тихо ховающихся по углам, чтобы их никто не достал... Но чтобы ТАКОЕ!

— Жрут же, всякую дрянь, а потом дохнут как мухи... — услышала Юля, монолог пенсионерки, идущей мимо по своим делам.

Как ни странно, но это на неё подействовало отрезвляюще. Юля дёрнулась, мотнула головой и выпрямилась. Желудок всё ещё бунтовал, но она сделала над собой усилие и зашагала по направлению к дому.

Дома были уже все. За те дни, что они здесь уже живут, обстановка стала даже привычной. И мебель, и друзья, кто где сидящие, стоящие и лежащие по комнате. Лена, доставленная в общагу ещё с утра, уже спала. Вадик что-то читал, закрывшись от остального мира толстой и потрёпанной книгой (и где он её успел достать?).

Также привычно, как и всегда, Юра Чернов роется в информации на 'планшетке', а Владимир стоит у него за спиной, читает экран и сосредоточенно скребёт подбородок (ну прям как Михаил — не зря же ведь они давние друзья). Также привычно что-то соображает Эля, составляя меню на следующий день, также привычно валяется, явно только что закончив некий комплекс своих упражнений, на своём коврике Николай, с вечно довольной физиономией.

Юля вспомнила, по ассоциации ту комнату и ей снова стало плохо.

Когда она вошла, далеко не все заметили её плачевное состояние. Эля, как обычно, остановилась и вопросительно посмотрела на подругу, ожидая объяснений, если та пожелает их дать.

В отличие же от неё Николай, обделённый тактом тут же заявил о себе и своих впечатлениях во весь голос.

— Ага! — подпрыгнул он — нашлась дыра, в которую Юленька не успела сунуть свой конопатый носик, а когда сунула, оказалось, что лучше бы не совала.

По большому счёту так оно и было. Николай, хоть и бывал бестактен, но тупым и несообразительным не был никогда. Юля тут же насупилась и шумно втянула воздух. Её взгляд тут же из страдальческого превратился в злобный.

— Ты даже не представляешь, какую выгребную яму мне пришлось посетить.

— От чего же, представляю! Если весь мир тут выгребная яма, то наверняка должны быть и особо смачные местечки — философски заметил тот.

Юлю передёрнуло. Благовоспитанность, вбитая на уровне рефлексов всё ещё боролась с увиденным. Желудок бунтовал и Юлю снова действительно тошнило. Но, так или иначе, вспомнив, чему её учили, к чему готовили, ей пришлось сделать титаническое волевое усилие и побороть дикое отвращение.

Она не обращая внимания на окружающих, закрыла глаза и сделала несколько упражнений дыхательной гимнастики.

Сильно полегчало.

Она снова открыла глаза, оглядела окружающее более осмысленным и спокойным взглядом, привычным рыком шуганула Николая и присела на диван. Николай привычно опять что-то сморозил, Юля набрала было в грудь воздуха, чтобы ответить достойно, но мысли вдруг разбежались как тараканы и она расслабилась.

— Клоун, ты... Трикстер... — сказала она Николаю.

— Вот! Теперь она меня ещё и проклассифицировала! И как сей вид тараканов по-русски называется?

— Какой? — не поняла Юля, по-прежнему находясь в обалдении и с трудом воспринимая действительность.

— Ну, этот, как его..., Во! Триксер!

Юля посмотрела на умильно-хохмаческую физиономию Николая, махнула на него рукой прислонилась головой к стене и расслабленно рассмеялась. Но всё равно, даже смех у неё вышел какой-то страдальческий.

Дискотека

Утром Юля выглядела совершенно не выспавшейся. Стресс, который придавил её ещё вчера, оказался слишком сильным, чтобы от него избавиться за отдельно взятую ночь. Вот в таком виде она и зашла в 'общую комнату'. Думала просто спокойно посидеть до завтрака, но не тут то было.

С утра пораньше, ещё даже на стол не накрыли к завтраку, к Юле пристали с расспросами сразу двое. Михаил, который желал узнать результаты Юлиных исследований местного молодёжного общества, и Владимир, который всё это воспринимал в терминах военной разведки. Пришлось рассказывать, хоть и сильно не хотелось. Хотелось послать их обоих по матушке, и хоть ещё пол часика посидеть в молчании. Тем не менее, она взяла себя в руки — Долг обязывал — и с трудом ответила на расспросы.

Она кратко описала свои впечатления и приключения, но опустила их финальный провальный эпизод. Пропустила по той причине, что он был настолько ей противен, что она, социопсихолог, не нашла в себе сил это отвращение и стыд преодолеть.

Стыд её мучил из-за ощущения, будто она подсмотрела вольно и не вольно нечто, что явно было чем-то предосудительным. И для неё в том числе — из-за того, что была свидетелем.

Михаил, будучи зацикленным на свои проблемы, этого пропуска не заметил, а вот Владимир, тут же прицепился.

Так как он всё-таки понимал, что некоторые детали могут быть в воспоминаниях болезненными, постарался деликатно обойти детали, акцентировав внимание на выводах и впечатлениях.

Выводы же, особенно после посещения притона, у Юли были весьма 'ещё те'.

Она сначала сбивчиво постаралась объяснить их, но встретила почти полное непонимание.

Непонимание было вызвано как раз тем, что и Михаил, и Владимир, обладали полным комплектом стереотипов основанных на восприятии своего родного общества. Единственно что Владимир, который где-то как-то изучал преступность Латинской Америки, а теперь ещё и нынешнего мира, был всё-таки более восприимчив к тем истинам, что добыла Юля. Но и всё равно, кое-чего он явно не понял.

Даже через повторение.

Даже после того, как Юля постаралась растолковать 'на пальцах'.

До обоих не доходило, что ТАК худо может быть вообще. Просто не могли поверить. Похоже, они неосознанно воспринимали этот мир, как небольшую вариацию своего родного. Но вариацию чисто по внешним, а не внутренним качествам.

В результате Юля просто плюнула на эти усилия и заявила, что если они не верят или не понимают, то готова сама их провести через все те дискотеки и общества и показать свои выводы предметно.

Михаил вопросительно посмотрел на Владимира, и увидев, что тот неопределённо пожал плечами, тут же спихнул это дело на него. Это устроило всех.

С Владимиром договорились идти также как и вчера это сделала Юля — вечером.

К вечеру, Юля слегка пришла в себя, но ко всему её и без того плохому настроению прибавилась и злость. Так как надо было хоть как-то очистить мозги, Юля сделала пробежку с десяток кругов вокруг общаги и только после этого согласилась идти в дискоклуб.

— Я веду тебя туда для того, чтобы ты сам почувствовал -начала по дороге объяснять Юля — без этого, мои объяснения могут показаться легковесными и дикими. Давай, я сначала покажу, а потом там же, на живом примере, выдам свои выводы.

— Хорошо... если это так необходимо.

— Необходимо, поверь!

— Легенды прикрытия нужны?

— Ну, пожалуй, нужны. Место там, гм, специфическое.

— Какую, тогда 'пьесу' играем?

— В случае чего, ты мой телохранитель.

— ?!!!

— Ну тут особо богатые дегенераты и дегенератки с наёмной охраной ходят. Это у них называется 'секьюрити'.

— То есть сейчас я буду твоим секьюрити — хмыкнул Владимир — весьма недалеко от реального положения дел.

— Владимир! А ты себя не сильно переоцениваешь? — скептически спросила Юля, остановившись и в упор глядя в глаза Владимиру.

— Нет — также спокойно как и до этого ответил тот.

— А я думала, что всё знаю о такой личности как 'Марсианин' — прищурившись сказала Юля — я только сейчас к своему стыду поняла, что вы единственный из всей нашей группы умолчали при разборе свою боевую подготовку. Вы тогда весьма ловко переключили общее внимание со своей персоны... Сначала, когда вы Лену от бандитов притащили, а после, когда мы выясняли подготовку каждого. И какая же ваша реальная подготовка? И опыт?

— 1984 год. Венесуэла. Рота спецназ 'Ягуар'.

— Так вы в 'Добровольцах' служили?!

— Ну да... А что?

— Вот уж фактик, так уж фактик!

— Юля, а ты, кстати, снова с 'ты' на 'вы' перешла...

— Да?!

— Ага...

— Мда! — Юля развернулась на каблуках и снова зашагала в сторону 'Диско'.

— Я уж и не знаю как после этой информации к тебе обращаться... 'Добровольцы'! Рота спецназ! Да как ты вообще в спецназ попал?!

— Хм! — расплылся в улыбке Владимир — как стажёр.

— И успешно стажёрство прошёл?

— Полного старлея получил.

— Вы воистину выдающаяся личность — помолчав заключила Юля.

— Опять 'вы'? — скривился Владимир.

— А как ещё?! Попавших в спецназ как стажёры, да ещё в 'Добровольцах', по пальцам пересчитать можно.

— Ну ты это преувеличиваешь! Таких как я только со мной было десять человек.

— И все они, после стажёрства пошли в военный спецвуз... кроме вас.

— Ну да...

— Почему?! — снова остановилась Юля.

— Когда я причину объяснил полковнику он долго хохотал.

— И что же ему сказали?

— Да сказал, что пошёл воевать, чтобы истребить подростковые комплексы.

Юля прыснула.

— И он ничего после этого не сказал?

— Да сказал, что хотел бы побольше таких, 'с подростковыми комплексами'.

— Охотно верю...

— К тому же, отвоевавшись я понял, что это несколько не по мне. И путь мой пролегает через физику и реакторы в космоакадемию.

— Уже тогда...

— Уже тогда решил прорываться.

— Ну это многое объясняет...

— Кстати, а почему вы этот факт биографии скрываете?

— Всё просто Юля! Венесуэла. 1984 год.

— Ох, ну да! Я забыла... Там и без того был сильный дипломатический скандал из-за участия 'Добровольцев'. Мыслимо ли: так нагло нарушить 'доктрину Монро'.

— И всё-таки, давай на 'ты', а то обижусь.

— Слушаюсь, о мой командир, э-э, секьюрити! — Юля шутливо козырнула накрыв одной рукой макушку, а другой отдавая честь. С этим у неё и настроение поднялось.

-Так то лучше. Ну айда в то 'логово врага'.

Сразу же со входа их оглушила музыка. Музыка была настолько громкая, что для того, чтобы тебя услышал рядом стоящий, надо было почти кричать.

Огромная толпа молодёжи, голов в двести, кто как мог, ритмично дёргалась под жутко примитивную музыку. Из всей музыки явно выпячивался основной ритм герц на сто, вокруг которого выстраивался примитивнейший музыкальный мотивчик в несколько нот, бесконечно повторявшийся в небольшом количестве вариаций. Бедность композиции просто резала по ушам, но что хуже, Владимир заметил, что музыка захватывает, вымывает мысли из головы, зовёт слиться с этой огромной, ритмично дёргающейся и прыгающей толпой.

Юля тронула Владимира за локоть и показала направление влево, там несколько поодаль от толпы находился вход в бар.

Бар был большой, и от танцевального зала был отделён стеклянной стеной, что позволяло не отрываясь от выпивки наблюдать за происходящим в зале. Наблюдать было тем более хорошо ещё и потому, что бар находился несколько выше пола танцзала. Стеклянная (по виду из бронестекла) стена также серьёзно глушила музыку, так что в баре, можно было разговаривать не сильно напрягая слух и голосовые связки.

В настоящий момент бар был слабо заполнен посетителями. Большая часть их гнездилась на высоких табуретах у барной стойки. Тем не менее, и там оставалось два свободных места. Именно к ним Владимир с Юлей сразу же и направились.

Пока они подходили, большая группа молодёжи снялась со своих насестов-табуретов и отправилась прыгать. Возле стойки остались лишь бармен и некий уже хорошо перебравший тип весьма юной наружности.

— Что будете пить? — вежливо задал вопрос бармен.

— Апельсиновый сок. Два. — жёстко сказал Владимир.

— Может дама предпочитает что покрепче?

— Дама предпочитает апельсиновый сок! — отрезала Юля и поскучневший бармен отправился давить апельсины.

— Слыш, тёлка! — перебравший субъект лет 18-и наконец обнаружил, что рядом с ним сидит красивая деваха и решил прицепиться -п'дём со мной, не п'жалеешь!

— Засохни! — отрезала ледяным тоном Юля.

— Ты н'прдставляешь, давай я т'бя текилу налью... — не унимался тот.

— Тебе ж сказали: 'засохни'! — подал голос Владимир.

— А? Эт хто? А! Пнял! Твой мордохран!

— Кто?! — изумилась Юля.

— Твой морд-до-хра-ни-тель — с трудом, по слогам выговорил тот наконец, чем вызвал у Юли взрыв веселья.

— Полегче на поворотах, парниша! А то я скажу ему и тебя веником собирать будут! — тем не менее немиролюбиво отрезала Юля отсмеявшись.

-П'нял! — юнец поднял руки — Ушёл!

Напоследок засосав остатки жидкости из бутылки он нетвёрдой походкой двинул к выходу. Вышибалы благосклонно проводили того взглядом.

— Вот сок — бармен поставил на стойку два фужера. Владимир молча 'отстегнул' купюру привычно уже не ожидая сдачи.

— Что собираешься делать? — спросил Владимир у Юли.

— Пока наблюдать — ответила та, попивая сок.

— Наблюдать, так наблюдать — согласился Владимир и развернувшись лицом к залу отхлебнул из фужера.

— А тебе особое указание: не только наблюдать, но и постарайся вслушаться и вдуматься в свои ощущения.

Владимир, и это было хорошо видно по его лицу, изрядно удивился такому указанию, тем не менее, честно настроился на наблюдения и анализ своих ощущений, вслушался, вчувствовался и огляделся по сторонам ещё раз.

Назойливая ритмичная музыка, в сочетании с не менее ритмично мигающим светом, отупляла. Владимир прислушался к своим ощущениям и то, что он обнаружил, ему не понравилось. Музыка и свет в 'Диско' не просто отупляли. На место разума, откуда-то снизу, из тёмных глубин его 'я', под ритм одуряющей музыки, стало подниматься нечто тёмное, звериное. Захотелось, просто кинуться в это толпу с пустыми глазами и прыгать, прыгать и прыгать. И радоваться этому...

Владимир даже не сразу нашёл название этому состоянию. Но когда нашёл, это ему понравилось ещё меньше: БЕЗМЫСЛИЕ.

Он вспомнил красные пески Марса, и то безмолвие, которое так давило, и которое именно ЭТО и навевало, заставляя бросить всё и тихо, безвольно отдаться тяжёлому засасывающему течению времени.

— Нет! — Владимир резко сбросил наваждение, замотал головой и постарался тщательно отстроиться от злой музыки — какой-то сатанинский мир!

— Ага! — удовлетворённо констатировала Юля — ты тоже это почувствовал?

— Не знаю, что ты имеешь в виду, но эта музыка погружает в БЕЗМЫСЛИЕ.

— Да, так. Но после этого, провоцирует НЕДЕЯНИЕ. Недеяние в ущерб себе.

— У даосов, Недеяние в ущерб себе, самый страшный грех — заметил Владимир.

— Вот так! Ты сам это зло почувствовал и сам сделал этот вывод. Поздравляю! Это я тебе и хотела показать.

— У нас, в нашем обществе, об этом зле даже успели забыть — задумчиво продолжила Юля — если и встречается у кого, то как крайняя патология и исключительно редко. Только социальные инженеры о ней знают и помнят.

Владимир вспомнил детали перепалки, предшествующей походу в 'Диско' и спросил:

— Ты думаешь, что это делается специально?

— Уверена! Мир, в который мы к несчастью попали, это мир деградирующего общества. А во всяком деградирующем обществе буйным цветом расцветает паразитизм.

— Странный вывод. Поясни, а то я что-то совершенно не понял причём тут паразитизм и то, что мы тут видим. Не вижу связи.

Немного помолчав, Юля продолжила.

— Паразиты, они как черви на ткани, подвергшейся некрозу. Появляются неизбежно, если процесс запущен на самотёк. Для паразитов не нужны люди активные, и тем более думающие. Они для них смертельная угроза. Поэтому, паразиты желая продлить своё безоблачное существование, прибегают к таким вот подленьким и простейшим психотехнологиям. Чем человек проще, примитивнее, тем проще и надёжнее им управлять. Паразитам управлять. Мало-мальски думающий и 'сложный' докопается рано или поздно до сути вещей и возмутится.

— Да, теперь начинаю понимать, что ты имела тогда в виду...

— Ты ещё не задумывался над тем, почему мы, так похожие на людей ЭТОГО МИРА, штурмуем звёзды, а они оставили космос и зарываются в грязи? Почему мы смотрим на всех них и видим страшную катастрофу, что нависла над ними уже в самом ближайшем будущем, а они её не видят?!.. И не хотят видеть!

— Безмыслие и недеяние...

— О! Ты уже многое понял, так что пойдём дальше разбираться. Тут уж лучше будет если я дальше проиллюстрирую всё на твоём примере.

Посмотри, вот ты, столько лет проведший в Глубоком Космосе, переживший страшную катастрофу и вынужденный бороться со всем Космосом за свою жизнь. Ты боролся. И победил. А вот они смогут? Смогут хотя бы мизерную часть твоего повторить?

Юля указала на ритмично колышущуюся под музыку толпу за стеклом.

— Да никогда! — воскликнула она — В голове у них пусто, и они активные 'недеяльщики'. Чтобы сделать то, что ты сделал тогда, нужно действовать. И не бездумно, как действуют тупицы-герои из их фильмов-боевиков, а осмысленно. Тщательно продумывая каждый шаг. Они же от этого отучены. ПРЕДНАМЕРЕННО.

Из них всех сделали РАБОВ. Тупых бездумных рабов, зацикленных на жратве, шмотках, развлечениях и удовольствиях типа пожирания ядовитого пойла и наркотического сна. Но не на Деле!

— Хм! Интересно. Хорошо, вот тут у меня на уровне интуиции крутится догадка, но я её пока не могу вытащить, так что я начну, а ты по ассоциациям продолжишь. Когда я сидел на той станции и ждал, когда на планету прилетит очередная экспедиция, я чувствовал поддержку всех, кто остался дома. Я знал, что ко мне придут не смотря ни на что. И это заставляло бороться. Я очень не хотел их подвести.

— Ле...— голос Владимира прервался — она верно подметила это в своей балладе. Я дал Слово. Всем. Я дал Слово выжить и дождаться. И я его сдержал. Моя интуиция говорит, что здесь есть нечто, весьма важное. Общаясь с разными людьми в этом мире, я чувствовал, что для абсолютного их большинства такого понятия как Слово, и Честь не существуют... они их, эти слова и понятия презирают. Презирают людей, которые обладают этими качествами, и всячески их высмеивают как 'лузеров', неудачников.

— У рабов же нет Слова. У них Слово заменяет кнут хозяина. Денежный кнут или что-то другое, но они без принуждения работать не будут. И ты подметил ещё один момент. То, что у нас 'в крови', но нет у них — Юля указала на беснующуюся толпу.

— Что же это? — удивился Владимир.

— Вот! Ты к этому привык, ты с этим родился и не замечаешь. Но ты приглядись к ним внимательно.

Владимир медленно обвёл всё также ритмично, всё так же весело, но и всё также бездумно колышущуюся под ритмы музыки толпу. Действительно было к чему приглядеться. Эта толпа очень сильно отличалась от людей его мира. Меж тем Юля, не дожидаясь того, что Владимир сам догадается, поспешила донести до того свои давешние выводы.

— Их ничто не объединяет! Каждый танцует себя и для себя. Они не коллективисты, а единоличники. Кончится музыка и этот 'коллектив', так дружно прыгающий, рассыплется.

Владимир посмотрел на толпу, потом, признав правоту Юли, кивнул и рассмеялся.

— Что ты смешного увидел?! — удивилась Юля.

— Это так, смех сквозь слёзы — печально заметил Владимир — мы на них сейчас смотрим, как на крыс в лабиринте. На крыс из какого-то древнего научного опыта.

Юля помрачнела.

— А чем, собственно говоря, люди этого мира от животных отличаются? Многие животные ведут себя лучше чем эти... прямоходящие предметы.

— Ты их презираешь? — спросил Владимир.

— Нет... пожалуй нет. Мне их жалко, безумно жалко. Когда-то возможно они были людьми, но их опустили до скотского состояния. Могут ли они снова стать людьми? Не знаю!

— Можем ли мы им чем-нибудь помочь?

— Не знаю. Я хоть и социальный инженер по профессии, но здесь я былинка на ветру. Поэтому, я считаю, что пока мы здесь, пока мы ещё не ушли, мы всё досконально здесь, в этом мире, должны изучить — Юля слегка запнулась, и от её голоса повеяло стужей — чтобы до людей донести весь этот ужас. Ужас этого мира.

Юля надолго замолчала смотря на безумные лица внизу.

Тем временем, на эстраде сменились декорации. Ансамбль, игравший примитивный ритм ушёл, а на его место выбежала группа весьма скудно одетых женщин.

Заиграла совершенно другая музыка и вся группа на эстраде стала синхронно извиваться. В этих извивах почти голого тела, было нечто такое, что у Владимира вызвало приступ отвращения и брезгливости. Он посмотрел на Юлю и заметил, что она тоже скривилась.

— Уж не от этого ли тебя тогда так рвало? Не это ли ты тогда увидела?

— Нет — мрачно ответила Юля и её передёрнуло — ТАМ было неизмеримо хуже.

'Что же, это такое было 'неизмеримо хуже'?' — подумал Владимир, но оставил эту мысль на потом.

На эстраде действо сильно затянулось, но как и всякому представлению, этому тоже настал конец. Танцовщицы, сильно утомлённые длительным танцем убежали со сцены.

— В танце этих женщин, идёт апелляция к самым низменным, животным инстинктам — пояснила Юля, и тут её явно осенило. Взор затуманился, стал блуждающим, а лицо приобрело озорное и дерзкое выражение.

— Что-то придумала?

— Да! — хищно сказала Юля и озорно посмотрела на Владимира — делаем эксперимент: я их попробую раскачать, а ты наблюдай за реакцией толпы.

— И как ты их собираешься 'раскачать'? — скептически спросил Владимир.

— Увидишь — расплылась в хищной улыбке Юля — пока же для прикрытия играем старую 'пьесу': 'Молодая дегенератка со злым секьюрити'.

С этими словами она вскочила со стула и решительно зашагала на выход, а после к столу дискжокея.

Владимир не спеша допил апельсиновый сок и также отправился вслед за ней.

Они не заметили того, что прямо за их спинами, за стойкой бара застыл бармен с миксером в руках и потрясением во взоре. У него был очень хороший слух.

Потолковав немного с диск-жокеем, Юля небрежным жестом подозвала Владимира.

— Сколько? — спросил тот подойдя.

Юля небрежно бросила сумму и начала энергично протискиваться к эстраде.

Блюдя роль, Владимир небрежно бросил бумажку на аппаратуру под руки диск-жокея и отвернулся.

Тем временем, Юля добралась до эстрады и в один прыжок оказалась почти что на её середине. Она обернулась к публике и резко вздёрнула руку вверх.

Через секунду полилась музыка. Музыка, как сразу оценил Владимир, была намного сложнее, чем те, что были до этого.

Юля начала свой танец с внешне не броских и элементарных движений, сочетая резкие движения с медленными и плавными. При этом она зорко наблюдала за реакцией публики.

'Подстраивается под толпу' — отметил про себя Владимир, замечая, что всё больше и больше людей подпадают под гипноз Юлиного танца.

Постепенно музыка и ритм стали ускоряться и ускоряться. Юля же всё больше и больше стала вплетать в танец чисто акробатических трюков. Пластика хорошей гимнастки в сочетании с прекрасным чувством ритма и музыки сделали своё дело. Толпа завелась.

По меркам мира, откуда пришёл Владимир, Юля танцевала хоть и хорошо, но не мастерски. Тем не менее, судя по реакции толпы, здесь это был уровень исключительный.

Она явно и далеко не дотягивала до лучших образцов своего мира, но то, что её как и всех остальных людей страны, этому обучали с детства, давало изрядную фору местным профессиональным танцовщицам. С другой стороны, очень хорошо будет танцевать тот, кто 'танцует сам себя'. А так танцуют только профессиональные танцоры и танцовщицы.

Юля же, была мастером рукопашного боя, инструктором. Она хорошо владела собственным телом, чувствовала музыку, но применяла эти знания и умения не 'внутрь себя' а вовне. Она гораздо больше внимания обращала на то, что делается вокруг, и старалась под это подстроиться. Подстроиться, чтобы далее вести... Вести за собой.

И тут-то началось.

Неожиданно для Владимира Юля внесла в танец целую серию эротических элементов. Толпа взвыла.

'Да она над ними издевается!' — подумал Владимир, но танец продолжался и ему пришлось изменить своё мнение. Мимолётное буйство эротики плавно сменилось совершенно иными элементами и язык танца снова изменился, всё более усложняясь.

'Она их пытается 'поднять'' — дошло, наконец, до Владимира — 'вытащить из животного состояния, показать им, что кроме скотства есть неизмеримо более богатый, интересный и лучший мир. Что они сами не свиньи, что они Люди!

'Ну Юлька и замутила — восхитился Владимир — с одной стороны — а вдруг получится! — а с другой стороны до мозгов хорошо проспиртованных ДО ТОГО большими возлияниями у стойки бара, это вряд ли дойдёт. Печально!'.

И, тем не менее, эффект был!

У многих просветлели лица, появился огонёк пусть и слабый, но Понимания.

Эти люди как мотыльки на свет потянулись к одиноко танцующей на возвышении фигуре. Тоска по светлому и чистому, тоска по человеческому, далеко запрятанная в душе под давлением оскотинивающей среды потянула и увлекла их в Даль.

Очевидно, что Юля осознавала прекрасно перед какой аудиторией она танцует. Поэтому постаралась максимально упростить язык танца, на фоне, тем не менее, сложных акробатических па.

'Ты не зверь, ты человек — стань Человеком!', 'ты не грязь, ты изначально чист — очисти душу, стань Человеком' — вот что говорил беспрерывно её танец повторяясь во всех вариациях акробатических и не только па.

— Как думаешь, до них дошло? Они поняли? — спросила Владимира Юля, когда танец закончился, стих гром аплодисментов, а она спрыгнула усталая вниз.

— Браво! Великолепно! Я поражён! Твой эксперимент удался. Многих проняло.

— Как много? — спросила неугомонная экспериментаторша, но тут набежали восхищённые зрители, и прежде всего зрительницы и помешали ей получить развёрнутый ответ.

К сожалению, идиллия длилась не долго. В толпу влез, грубо всех расталкивая, здоровенный детина и сходу попытался облапать Юлю. Юля же среагировала мгновенно — каблуком по стопе и локтём нападающему в подбородок.

Не ожидавший такого высокоэффективного отпора, детина разжал руки и шлёпнулся на задницу. Почитатели шарахнулись во все стороны.

Пока нападавший сидел на полу и хлопал глазами, он дал всем себя хорошо рассмотреть. Чисто физически сей индивид был развит отменно — весь он аж бугрился мышцами. Одет он был в чёрные джинсы и такого же цвета майку. И джинсы и майка были покрыты рисунками черепов, скелетов, и прочей нечисти.

Некрофил удавился бы от зависти.

Впрочем, возможно он именно им и был...

Лицо у этого некрофила было каким-то квадратным, небритым и весьма отталкивающим даже на первый взгляд. Впрочем, отталкивающим его делало постоянно присутствующее на лице злобно-презрительное выражение. Правда в настоящий момент, это выражение было сильно 'разбавлено' патологическим удивлением.

Наконец, видно осознав, что сидеть на полу в присутствии 'всяких лузеров' весьма зазорно, некрофил утробно зарычал и медленно поднялся на ноги.

Поднявшись на ноги он ещё и набычился, от чего и стал сильно похож на то самое говяжье четвероногое с рогами.

— Не вмешивайся, сама разберусь — тихо, но весьма твёрдо остановила бросившегося было на подмогу Владимира.

— Парниша! Ты чё такой грубый, а? — вдруг произнесла громко Юля, тоном знаменитой Эллочки-людоедки.

Бык был тупой, здоровый, наглый и нетрезвый.

Предвкушая развлечение толпа раздалась освобождая место действа.

— Парниша, у тебя спина белая! — вспомнила Юля очередную рацею Эллочки-людоедки, чем несказанно развеселила зрителей.

'Бык' завертелся на месте, пытаясь заглянуть за спину, чем вызвал в толпе взрыв дикого хохота.

Где-то около полудесятка человек, стоявших за спиной 'быка' не смеялись.

'Видно кореша' — подумал Владимир и переместился незаметно в их сторону.

За Юлю он не беспокоился — инструктор по 'рукопашке' с таким дебилом справится 'в лёгкую'. А вот 'всяких прочих' отсечь стоило. От Юли его перемещение не укрылось и она еле заметно кивнула.

'Бык' наконец понял что его 'развели' и, перестав крутиться на месте, пытаясь заглянуть через плечо, попёр напролом.

Пудовый кулачище пошёл вперёд, но неожиданно встретил пустоту. Бык, пролетев по инерции пару метров, шлёпнулся на пол и врезался в эстраду. Толпа взорвалась аплодисментами и ещё больше попятилась.

'Бык', опираясь на край эстрады, поднялся на ноги и обернулся. В его глазах горела ярость.

— Па-атанцуем, парниша! — Юля мотнула головой и её золотистый 'хвост' лёг ей на правое плечо, а на лице проявилась загадочная улыбка.

Мягко, пружинисто ступая на носках, будто продолжая танцевать, Юля приблизилась к своему противнику. Её правая рука поднялась показывая 'быку' открытую ладонь с сомкнутыми плотно пальцами, а левая застыла на уровне пояса, как бы прикрывая живот. Правая ладонь начала как кобра ритмично раскачиваться.

'Бык' ринулся вперёд опять пытаясь свалить противницу ударом кулака, но произошло неожиданное.

Юля снова мотнула 'хвостом' эффектно перебрасывая его теперь на левое плечо, мягко ушла с линии атаки, а руками вдруг сделала весьма странное движение: правой рукой плавное 'уводящее' движение назад, а левой — вправо и вверх.

Эффект для зрителей это имело поразительный — 'бык' пролетел мимо, кувыркнулся в воздухе и с шумом шмякнулся на бетонный пол.

— У-шу! У-шу Шаолинь!! Круто!!! — выкрикнул из толпы какой-то восторженный полуподросток, за что получил злобную отповедь патриотически настроенной Юли.

— Неуч! Русский бесконтактный рукопашный бой! — рявкнула она, но её слова потонули в восторженных воплях толпы.

С каждым шумным падением 'быка' толпа всё более и более раздавалась вширь в опасении быть задетой беспрерывно падающим грузным телом.

Сначала никто не приглядывался к тому, почему этот 'бык' беспрестанно падает, но потом всё больше и больше людей стало замечать, что его противница к нему даже пальцем не прикасается. Получалось, что он летает как бы сам по себе, подчиняясь лишь слабому мановению руки своей противницы.

Телекинез? Биополе?

Так как практически все присутствующие, за исключением, естественно, Владимира и самой Юли, и близко не были знакомы с этой техникой, то они именно так и подумали: 'Девочка, обладающая паранормальными способностями, лупит 'быка' своим телекинезом'. Толпе это добавило мистического страху. Далее она за всем действом наблюдала со смесью этого страха, благоговения и жгучего любопытства.

На самом деле, то, что демонстрировала Юля, было ни что иное, как боевое применение так называемого 'быстрого гипноза'. Когда нападающий, сам того не подозревая, неосознанно следует невербальным командам своего противника.

Наконец, самому 'быку' надоело падать, но не желая уходить с поля боя побеждённым он крикнул дружкам: 'Братва! Мочи суку!!'.

Это было уже слишком, и Владимир, готовый к такому развитию ситуации, рванулся наперерез. Секунду спустя, дружки, так ничего и не поняв, осели на пол оглушёнными, а Владимир благоразумно смешался с толпой.

Юля тоже решила 'закругляться'. Поймав таки в очередной раз поднявшегося 'быка', за руку, крутанула его и отправила в полёт к бетонному полу, не забыв придать его голове ускорение несколько большее ускорения свободного падения. Глухой, деревянный стук лба 'быка', встретившегося с бетонным полом, ознаменовал конец схватки.

Картинно отряхнув ладони Юля оглядела обалдевшую толпу, перешагнула через поверженное тело 'быка', и вполголоса спросила: 'Ещё желающие есть?'.

Хоть на лице её и была улыбка, но взгляд был настолько красноречив, что толпа попятилась.

Не найдя более достойных противников Юля стремительным шагом направилась к выходу. Мистический страх от увиденного заставил многих попросту шарахнулся в стороны. Толпа спешно раздалась, опасливо уступая дорогу.

Однако, когда она прошла её насквозь, взорвалась аплодисментами, свистом и восторженными криками.

— На этот раз ничего нового не выяснили и ничего нового не приобрели кроме пары синяков...

— Ага! На мордах нападавших! — саркастически уточнил Владимир, следуя за Юлей в полушаге.

— Ну... это уже несущественные детали! — величественно отмахнулась Юля.

Их содержательный диалог был прерван появлением откуда-то сбоку, из помещений позади бара, толстого черноволосого субъекта, с пальцами густо унизанными перстнями в сопровождении всё тех же вышибал, что они заметили при входе в бар и ещё пары охранников.

Юля немедленно 'стекла' в боевую стойку, а Владимир сделал предупредительный шаг вперёд. Босс это заметил, и примирительно поднял ладони, сверкая каменьями.

— О нэт! Мы ничего против вас не имеим! — также примирительно воскликнул он.

Юля чуть переменила позу, чтобы она не была настолько угрожающей, но готовности не потеряла.

— Я хотел бы предложить вам карошую работу! Вы очинь карошо танцуете, и очень карошо дерётись. Я хачу предложить вам место своего телохранителя.

При этих словах 'шкаф' с булыжной харей, стоящий рядом с боссом, побагровел и злобно зыркнул на потенциальных конкурентов.

— И это всё?! — подбоченилась Юля.

— Ну конечно же танцевать вы сможете всегда, когда вам захочеца. Вы же любите танцивать? — босс расплылся в улыбке Мефистофеля и тут же для весомости своих слов, назвал сумму оклада, по его мысли неотразимую.

По крайней мере, как заметил Владимир, на его окружение данная сумма произвела впечатление.

— ПАРНИША! — Юля опять перешла в роль Эллочки-людоедки — да я ТЕБЯ со всей твоей бандой нанять могу!

На лице босса с этими словами Юли застыло глубокое удивление и огорчение.

— Неинтересно! — припечатала Юля того, царственным жестом.

— Влад, п'шли отсюда! — процедила она сквозь зубы и гордо продефилировала мимо обалдевшего босса с его командой.

Владимир пропустил вперёд Юлю, и подарив оставшимся 'улыбку зомби', двинул следом к гардеробу и на выход. Босс же проводил Владимира злобным взглядом. Понятно было из его обиженно-хищного взгляда, какого рода 'телохранение' предполагалось при нём для Юли...

— Босс! — зашептал на ухо обладателю перстней один из телохранителей — это опасный тип! Я видел, он один пятерых положил, да так, что никто не заметил как! Он её секьюрити! Очень дорогая работа босс! Он профи из высших.

— Да босс, вступил в разговор 'шкаф'. Это наверняка какая-то фифа из столичных. Чья-то очень богатая дочка, если может таких нанимать!

'Сложив два и два' босс пришёл к таким же выводам и поспешил выбросить инцидент из головы.

Дела давно минувших дней

На улице пахло снегом и машинами. Музыка, которая оглушала в дискотеке, снаружи была лишь просто громкой и от неё остались лишь лёгкий звон в ушах и лёгкая оглушающая тупость в голове.

Хорошо откормленный постовой милиционер лениво зыркнул на парочку выкатившуюся из здания дискотеки, не нашёл ничего, к чему можно было бы придраться и также безучастно отвернулся.

Большое брюхо и даже на лёгком морозце лоснящаяся харя мента говорили о том, что в отличие 'от всяких прочих' он не бедствует.

Накатила лёгкая апатия, как и всегда после завершения какого-либо крупного или тяжёлого дела.

Двое остановились посреди тротуара, застигнутые ею и заозирались не зная что делать и куда идти. 'Домой' было идти как-то рано, а ещё во что-то ввязываться — поздно.

Владимир оглядел улицу.

Всё было почти как и дома, только тут всё было как-то победнее, что ли... Это не относилось к вывескам или рекламе, не кричащей роскоши дорогих бутиков и ресторанов. Это относилось к духу города.

Тем не менее, также яростно, как и дома, светили оранжевым светом натриевые лампы уличных фонарей, так же как и дома катили по дороге автомобили. Отличие от дома по автомобилям то, что их было побольше и большинство из них были 'иномарками'. Дома как-то больше общественного транспорта — погуще, покомфортабельнее. Тут же комфортабельными были разве что 'Мерседесы' и подобные им 'представительские' авто для разных vip. Вот, например, как та, что только что подкатила к бордюру напротив 'Диско'.

Из авто первым делом, вылезло три мордоворота в строгих тёмных 'тройках', и — о, смех — в тёмных очках. И это ночью!

Первый из вышедших, смерил оценивающим взглядом Юлю, а потом и Владимира. После, видно придя к выводу, что они не представляют непосредственной угрозы, посторонился и открыл заднюю дверь, подъехавшей следом ещё более шикарной иномарки. Владимир и Юля, от нечего делать тут же уставились на вновь прибывших.

Первым из двери авто показалась тонкая ножка, в дорогущей туфельке на высоком каблуке. Следом, вылезла и вся целиком обладательница этой ножки.

Одета она была весьма примечательно: толстенная меховая шуба, закрывавшая её до колен (коленки были то ли голые, то ли закрыты такими колготками, что были практически невидимы) и широченная, тоже меховая, шапка. Всё это одеяние настолько контрастировало с худющим лицом дамы, что производило неизгладимый эффект.

Неизвестно кто, порекомендовал этой богатой фифе ТАК одеться, но худобу лица и выпирающие скулы, толстая шуба с шапкой, только подчёркивали. В результате, лицо у дамы было похоже на харю скелета, лишь слегка обтянутую 'для красоты', полупрозрачной кожей.

Дама, при ближайшем рассмотрении, выглядела не так уж и молодо, как того ей явно хотелось. Вероятно, именно это обстоятельство её и подвигло на особо изуверские диеты, приведшие к такому кошмарному эффекту.

Вылезая из машины, дама тут же, видно по привычке, придала своему лицу томно-надменное выражение. Это было похоже на то, как если бы это выражение, как маску на маскараде можно было бы одеть, снять, сменить. Так, чисто по привычке...

Узрев дамочку охрана тут же сделала 'стойку', и как собачки побежали каждый в своём направлении, аккуратно взяв её в эдакую 'коробочку'. Попытавшихся, просто пройти мимо прохожих, эти мордовороты аккуратно, но довольно убедительно остановили, давая знать, что далее им идти и приближаться к 'фифе в шубке', как её тут же окрестили между собой Юля и Владимир, весьма не стоит.

Тот самый первый побежал было по направлению к Юле с Владимиром (видно вознамерившись отодвинуть подальше от траектории движения 'подзащитной'), но напоровшись на твёрдый и уверенный взгляд Владимира, тут же 'дал по тормозам'. Вид и у них был тоже весьма vip-овский. Особенно у Юли, которая умудрилась-таки одеться так, что выглядела не просто на 'штуку баксов', а на все 'десять штук'. В результате охранник, сопоставив возможные неприятности при столкновении с людьми, возможно, даже равными по богатству охраняемой даме, не стал выпендриваться перед ними. Он пристроился рядом, и дождавшись момента, когда дама прошла мимо, зарысил вслед.

— Это ж, сколько надо на еде экономить, чтобы такой стать?!! — поражённо спросила Юля, глядя как дама входит в 'Диско'.

— Не, неправильно вопрос поставлен — лениво поправил её Владимир — Надо: 'сколько данная мадам денег потратила на специальные малокалорийные продукты'...

— Брр! Какая гадость!

— Что гадость? Продукты или дама?

— И то и другое...

Видно, последнюю тираду убегающий вслед даме охранник услышал — аж споткнулся на ровном месте. Но так как положение обязывало, просто продолжил своё движение.

'Всякие прочие' же отреагировали иначе.

Рядом раздались смешки невольных свидетелей — прохожих — которых эта охрана остановила. Бросив заинтересованный взгляд на праздно стоящих у входа в 'Диско', они поспешили далее. Похоже им эта тирада сильно понравилась. Было видно, что таких особовыпендрючих богатеев они тоже изрядно недолюбливают.

— Ну, что далее делать будем? — спросила Юля, рассеянно рассматривая прохожих и улицу.

Владимир скорчил мину и выразительно пожал плечами.

— Ну, тогда просто пойдём и погуляем.

— Куда? — чуть более заинтересованно спросил Владимир.

— Куда глаза глядят! Только бы на это — Юля показала большим пальцем через плечо, на 'Диско' — не глядели.

— Идёт!

Они не спеша прошли в конец квартала, и завернули в спальный район. Там, среди домов, в двориках было совсем тихо и мирно. Хоть и не хватало, часто освещения, но здесь почти не слышны были ни грохот 'музыки' дискотек, ни рёв машин, катящихся по обледенелому асфальту.

Они зашли в какой-то дворик, из старых. Возможно, тут был хороший дворник, а возможно сами жители, по мере возможности любовно убирали и содержали собственный двор. Дорожки здесь были аккуратно расчищены, и лёд с асфальта, сколот. Выметены даже немногочисленные скамейки. У порога беседки, также расчищенной от завалившего её прежде снега, были видны многочисленные следы постояльцев. Видно, несмотря на мороз и снег, во двор, в беседку собирались ярые доминошники и шахматисты.

Чуть в глубине двора были видны засыпанные детские качели и большая скамейка-качели. То ли расчистить их не успели, то ли посчитали, что это в настоящее время, больших снегов, это не обязательно, но на сиденье, полностью скрывая его, возвышалась огромная куча снега.

Юля посмотрела на скамейку и решительно пропахав ещё не расчищенный снег, в несколько махов снесла с сиденья снег, и не считаясь более ни с чем, уселась. Уже через минуту она с наслаждением раскачивалась на качелях, разбрасывая с каждым качком оставшийся неразгребённым снег под ногами.

Удивительно, но многие, чисто детские забавы, часто успокаивают нервы и приводят их в порядок гораздо эффективнее и быстрее, полка записных психологов. Жаль, что многие люди это забывают или вообще стесняются 'детских' порывов.

Владимир тоже глядя на Юлю улыбнулся.

— Юля, можно вопрос, несколько личного плана?

— Угу. Давай.

Юля пребывала в весьма хорошем и романтичном настроении. Её мысли были где-то далеко от земных забот и печалей. Она задрала голову к небу и вместе с ней, сейчас качалась, казалось вся вселенная. Колючие, зимние звёзды, так ясно видимые, когда зима вымораживает всегдашнюю муть, висящую над городами, призывно светили сквозь голые, чёрные ветви деревьев. В такие минуты, как-то забываются все мерзости мира, и нападает та самая хандра, после которой у многих талантливых людей, случаются озарения. Такие, как когда-то посетили Циолковского, Королёва, Цандера. Или те, после которых появляются такие великие произведения, как 'Туманность Андромеды'. После же которых тысячи людей начинают грезить звёздными просторами и путешествиями. Также, как грезили когда-то те, кто создавал те самые произведения.

— Почему ты увлеклась рукопашным боем? Ведь для таких как ты, это весьма нетипичный вид спортивных единоборств.

У Юли мгновенно вылетела вся романтика из головы. Она медленно перевела взгляд со звёзд на Владимира.

Вопрос был очень неожиданный. И не вяжущийся с тем настроением, что сейчас её посетило. Тем не менее, что-то мелькнуло, на горизонтах её подсознания, и она задумалась. Вопрос был не просто личный. По большому счёту он был тяжёлым.

Привыкшая просчитывать на несколько ходов вперёд, прагматичная Юля и на этот раз решила слегка схитрить, воспользовавшись моментом. Поэтому она свой ответ и сформулировала по принципу: 'либо отвяжется, либо узнаю то, что меня саму сильно интересует'.

— Гм... сложный вопрос... хорошо. Я отвечу. Но обещай, что ты мне ответишь на мой и тоже личный.

Владимир на несколько секунд задумался, неопределённо хмыкнул и кивнул головой. Юля отметила это.

'Ну что же — подумала она — если так, то возможно, он не боится очень личных вопросов. А это значит, что человек либо очень открытый (странно, но образ, который он себе создал, отвечая на вопросы телевизионщиков был прямо противоположный), либо просто не имеет того (или тех) 'скелетов в шкафу', что так многие у себя страшатся'.

Слегка поколебавшись, Юля ответила.

— Моя история, печальна. Я росла в неблагополучной семье... ну по началу, она была благополучной, но после смерти мамы, и какого-то несчастного случая на производстве у папы, он сильно запил.

Стал нас поколачивать. По самым вздорным поводам. Естественно, это всё отразилось и на нас — детях. Я была младшей, и меня колотили чаще, чем других. Вот и пришлось с самого младого возраста учиться постоять за себя. У меня очень быстро сформировался стереотип, что если ты никого не бьёшь, то значит, тебя бьют. Вывод: надо самой учиться бить остальных. Пока наши социальные службы сработали, из меня сформировался вполне приличный и законченный зверёныш.

Когда нас у отца отобрали, а его самого определили на лечение, мы представляли весьма страшное зрелище.

Психологам социальной службы с нами очень долго пришлось попотеть, прежде чем нам всем по отдельности мозги на место не поставили. Но, вот со мной загвоздка вышла. Мне драться понравилось. Пришлось им эту мою драчливость направлять в созидательное русло.

Юля при последних словах тихо рассмеялась, снова закатив глаза к сверкающим с небес звёздам.

— Ужасная история. Как это наша социалка такое могла допустить, чтобы в семье...

Вид у Владимира был несколько обескураженным.

— Ну не все работают идеально. Случается и так, что некоторые работают спустя рукава. За что и получают по башке периодически. Я уж не интересовалась подробностями, но после того, как нас вытащили и определили в другие семьи, с нами работали хорошо.

— Ты сказала в другиЕ? — Владимир сделал ударение на последней букве.

— Ну да. Мы просто меж собой жили как крысы. Вот и решили нас разъединить, чтобы по одному восстановить. Сначала, конечно, в интернате постарались нас к человеческому облику привести, но это было только начало. А после, когда я осознала, повзрослев, что для меня и что со мной сделали психологи, я преисполнилась к ним огромного уважения. Ведь попотеть со мной им пришлось ой как серьёзно. Меня разве что на винтики и шайбочки не разбирали. И вообще, мрачное у меня было детство... я даже специальность социоинженера выбрала потому, что не хочу, чтобы впредь в нашем Отечестве что-то подобное с людьми случалось. Ведь там, в том, что с нами случилось, было виновато и окружение.

Юля неожиданно вскинулась и заговорила резко.

— Представляешь, какие бараны?! У них на глазах творится такое, а они: 'Моя хата с краю'!

— Согласен. Дикость.

Юля также быстро как распалилась, также и успокоилась. Дальше она продолжила прежним, спокойным тоном глядя уже мимо Владимира в тёмные окна домов.

— А с братьями и сестрой у нас ныне вполне дружеские отношения. Старшая сестра, так даже весьма виноватой себя до сих пор чувствует.

Юля слегка помолчала, и вопросительно посмотрела на Владимира.

— Ну как, удовлетворила я твоё любопытство?

— Полностью. Ну а твой вопрос?

Юля вызывающе ощерилась и задала свой.

— Почему ты до сих пор один?

Владимир хмыкнул, а затем тихо рассмеялся.

— А что в этом смешного? — не поняла Юля.

— Да этот вопрос мне очень часто именно дамы и задают.

'Просчитал?' — подумала Юля, но продолжила гнуть своё.

— Так почему?

— Я думал, это полсоюза знает. В виде сплетен.

— Ну сплетни — это сплетни. Хотелось бы услышать твою версию, а не вздорных баб. Болтать могут всякое.

Юля снова раскачала свои качели и с превеликим интересом стала смотреть на Владимира, ожидая ответа.

— Ну, если честно, то меня... предали.

Сказано это было таким будничным тоном, что у Юли немедленно снова округлились глаза.

— Н-ну, ничего себе! Это как?!

Юля даже качели тормознула взвив пятками снег под нею.

Владимир неопределённо пожал плечами, посмотрел в небо.

— Много лет назад, ухаживал я за одной... не буду называть имени. Были и признания в любви, и свидания при луне, и так далее и тому подобное. Такая романтика одним словом...

Владимир неопределённо покрутил в воздухе рукой.

— А потом она 'узнала', что бравый молодой ухажёр есть 'простой инженер-электрик', да ещё 'должен уезжать постоянно в длительные командировки' (я же как раз начинал проходить последнюю предполётную подготовку) и резко охладела. Это случилось за полгода до того самого старта.

— А ты разве был 'простым инженером-электриком'? Ни в жисть не поверю!

— Так и не был. Только во всём была очень большая секретность. Действительных участников экспедиции скрывали и цели экспедиции скрывались — 'космическая гонка держав'. Так что и мне самому нужно было тогда помалкивать... Впрочем, это и к лучшему.

— К лучшему? — удивилась Юля.

— Конечно! Ей был нужен кто-то с высоким материальным и вообще положением. Она не любила, она продавала себя. Продавала подороже. Ей нужен был не муж, а его деньги, власть и положение в обществе. А то, что моя фальшивая 'мелкая профессия' стала провокацией, показавшей сразу её истинное лицо, так это к лучшему... За два месяца до старта я узнал от друзей, что она выходит замуж. И оборвал все связи.

— Тяжело было? — сочувственно спросила Юля.

— Да. Мне пришлась двойная нагрузка — и на тренировках, и чисто психологически, преодолеть обиду за такое предательство. Ведь я ей поверил. А оказалось, что всё это лишь пустые слова ни о чём. А там, в Центре Подготовки, могли бы и снять с основного экипажа, если бы заметили чего. Перевести в запасной. Пришлось срочно, напрячь волю, чтобы всё это выкинуть из головы. Чтобы в голове было только Дело.

— А там, на Марсе?

Владимир замолчал и медленно покачал головой, видно собираясь то ли с духом, то ли с мыслями.

— Тоскливо было конечно. Но с другой стороны ничего не давило. Ведь мне надо было вернуться — дал слово. А обиды прошлого копить...

Владимир неопределённо пожал плечами.

Интермедия: Этот великолепный Грааль!..

(записки Юрия Чернова)

Деталь, что наш Проект обретается под сенью некоего, более крупного, давно известна на Полигоне.

И название его тоже известно: 'Грааль'.

И то, что каким-то боком в этом 'Граале' замешана Первая Марсианская, тоже хоть и глухо, но проговаривается.

Как включена Первая Марсианская в наш Проект? Или, может наоборот — наш Проект в Первую и последующую Марсианские экспедиции...

Вполне естественно, что Владимир, как член экспедиции, мог быть полностью в курсе этих связей проекта. Однако об этом его спрашивать, естественно, бесполезно — не ответит. Гостайна.

Что вполне нормально.

Но, тогда истинные цели 'Первой', были далеко не такими как нам рассказывают. И полностью поведают о том, что же было на самом деле видимо не скоро. Ведь наш Проект тоже весьма хорошо засекретили. И проверяют нас весьма крепко, и 'пасут'... Вон, например, я, настраиваю аппаратуру, а даже какой-никакой частичной, ущербной картины исследований, в рамках которых проводятся те или иные эксперименты, я не имею.

Знаю лишь основную систему уравнений, из которой чего-то там следует (в чём и пытаюсь разобраться сейчас), и некоторые основные выводы.

Детали — ни-ни!

А у меня уже допуск нехилый.

Проблемы решаются из Теории Поля.

Да и с чего бы тут 'Звёздные врата' и 'Линии Вероятности' так серьёзно непосредственно относились к Первой Марсианской? Ведь Теория Поля и марсианские исследования тут как-то не шибко-то и стыкуются...

Амерские журналисты, утверждают, что мы что-то там на Марсе нашли и тщательно скрываем. Ведь тех балбесов шуганули от Станции.

Впрочем, почему 'шуганули' вполне конкретный шуганул :)...

Да и наши брехуны, как-то невзначай, но всё равно намекают, что типа там что-то нашли... Причём по 'Нашей теме'.

Некое устройство на Марсе...

Какие тут могут быть возможности? Варианты?

Наиболее вероятный тут следующий

Так как утверждается многими 'Полигонными гадателями', что та марсианская хреновина, (если она, конечно, существует в реальности), напрямую относится к нашему проекту, то тут же напрашивается вопрос: А с чего бы это? И если действительно относится, то к какой части: 'Линии вероятности' или 'Большой Прыжок'?

Ну на проекте 'Линии Вероятности' как бы 'сижу' я, и могу прямо сказать, что если что-то на Марсе и валяется, то явно не продукт нашего проекта. Точнее нашей 'Линии'. Если бы это была бы часть нашего проекта, то как показывает наша судьба, оно валялось бы где-то среди тех самых миров, где 'валяемся' мы.

Другой вариант того же чуть ближе к реальности: это может быть тоже наш родной проект 'Линия вероятности', но как продукт другого Мира из наших же Земных Линий.

Вопрос отсюда: а как вообще могли узнать о том, что некая хрень из параллельного мира, залетела в наш, да ещё не куда-нибудь залетела, а на Марс?!

Возможностей тут две: или эта фиговина подала сигнал, который наши словили, опознали, сильно удивились, и теперь пытаются её достать;

Или: некто или нечто из того же мира пришкандыбало сюда, а может также как и мы провалилось в наш мир и дало прямую 'наводку'.

Оба варианта достаточно фантастичны, чтобы нравиться фанатам — участникам Проекта. Ну из непосвящённых, естественно. Посвящённые помалкивают. Подписка. ;)

Третий вариант, и который наиболее вероятный... по моему мнению...

'Грааль' вполне конкретно наш — родной. Советский. Местный.

Но продукт противоположной ветви Проекта — 'Звёздные врата' или 'Большой Прыжок'... Что на настоящий момент одно и тоже. Слили в одно. Давно. Но умники до сих пор их называют каждый по тому, из которого вышел.

Но это не суть важно, как он на самом деле называется. Важно то, что в рамках этого 'Звёздного Прыжка' :) разрабатывается вполне конкретная технология. Прыжка на межзвёздные расстояния.

Отсюда и версия: изначальный вариант Проекта увенчался 'успехом' и перенёс таки аппарат на Марс. Откуда он и подал сигнал. Или, как вариант, его там вполне случайно обнаружил наш же Марсоход. Тот самый номер четыре, что в полузасыпанном состоянии нашли наши космонавты. Тот, который и заснял приземление 'Ласточки'.

Однако, памятуя то, что наша нынешняя доблестная установка перенесла в параллельный мир целый кусок нашего мира...

Не перенесла ли она туда ВСЮ лабораторию?

Если да, то весьма печально.

Погибли люди.

Тогда ясно, почему так стараются не пускать туда амеров...

Эти из всего, даже из человеческого горя, Шоу сделают.

Земля 1

О 'туристах' и звёздах

У нас, у русских, есть очень интересная традиция — собираться тёплыми компаниями 'на рюмочку чая' и обсуждать мировые проблемы. Причём уровень обсуждаемых проблем и глубина их проработки иногда бывают такими, которые даже бывалым академикам даже и не снилась.

Мы этим очень сильно отличаемся, например, от американцев. Все, кто бывал в США, и общался с тамошними 'простыми американцами', отмечали эту особенность — там 'на чае' если что и обсуждается, то разговоры все вертятся вокруг вполне конкретных тем исключительно редко выходящих за их пределы. И эти темы: 'еда', 'бейсбол' ('спорт'), 'бабы' ('мужики' — если компания бабская), 'развлечения'. И это правило распространяется даже на учёных. Там считается, что если обсуждать что-то сложное, то на работе.

Только у русских дружеская вечеринка или просто чаепитие может перерасти плавно в миниконгресс по решению сложнейших проблем современности и Мира. И уровень этого 'конгресса' зависит часто не от научных званий участников, а от эрудиции или просто глубины мышления собеседников. Возможно, эта традиция пошла вообще из склонности вообще русских, особенно интеллектуалов, к рефлексии — к самооценке и самоанализу. Привыкнув к постоянному логическому анализу себя и окружающих, люди анализируют и общество, и другие сложные объекты.

В этом, правда им могут сильно мешать разнообразнейшие 'шумы', привносимые 'модными' идеями с Запада. В одном мире такие 'шумы' в конце концов привели к необратимому искажению мышления целого слоя общества. В другом, наоборот — к избавлению от 'шумов'. В одном культура народа — получив страшные повреждения от клеветы со стороны высших руководителей страны во главе с Хрущёвым, не смогла охранить своих носителей от уплошения мышления. Не смогла защитить от скатывания на мышление пропагандистскими штампами, от бездумного принятия на веру того, что даже при поверхностном рассмотрении являло свою сугубо фальшивую и сугубо пропагандистски-диверсионную сущность.

В другом мире, сама культура охранила людей от потери критического мышления. А это же сказалось на том, что не маленькие кучки интеллектуалов сохранили адекватное мышление и истинно критический взгляд на происходящее, а практически всё общество. В этом обществе рефлексия не стала проклятием, а стала вполне нормальным инструментом исправления (реального исправления!) общества к лучшему. И это естественно, так как анализ этот не был замусорен шизоидными измышлениями зарубежных врагов о том, что есть наше, русское общество и каким оно должно быть с их, 'забугорной' точки зрения. Когда анализ основывается не на тех 'опытах', а на реальном опыте всей русской цивилизации, то и результат того анализа будет неизмеримо ближе к реальности, нежели измышления врагов бесконечно далеко оторванных от реалий нашего народа и нашего общества.

Но эта же традиция имеет ещё и то следствие, что иногда обсуждение проблем 'на чае' заходит так далеко, что после них возникают и великие литературные произведения, вполне конкретные научные статьи и даже целые научные направления. Последнее, правда, зависит от того, есть ли желание у обсуждавших вынести свои результаты на всеобщее обозрение и обсуждение.

Вот и сейчас, 'на чай' к тому самому, новоиспеченному майору КГБ, завернул давешний космический полковник. Тот самый, который в своё время поспособствовал резкому подъёму старлея на капитана.

Скоро разговор принял такой оборот, что полковнику только разинуть рот оставалось. Впрочем, будучи очень аккуратным и очень любопытным человеком он пошёл по пути самому эффективному — просто иногда задавать наводящие вопросы поощряя полёт мысли собеседника. Ведь те философские вопросы, что всплыли в разговоре, давно и его самого мучили. А тут такой подарок — есть человек, который не только сам до этого же дошёл, но и имеет достаточно интересный подход.

Майор, на квартире которого всё это и происходило весьма увлёкся. Потому, его монологи были весьма длинны. Впрочем, он не забывал себе и собеседнику доливать чай в чашки.

— Ситуация с этими мирами вырисовывается весьма интересная — Александр Григорьевич поставил чашку в блюдце и потянулся за новой порцией заварки — Если предположить, что там миров миллиарды, то для освоения всех нам понадобятся миллиарды же лет. Открыв дверь в эти миры, мы сами выходим на просторы, которые для нас будут на все оставшиеся времена. Не получается ли так, что каждая из цивилизаций иных звёзд, рано или поздно выходила именно на этот путь, забывая о том, что у них над головой?

Для убедительности майор крутанул чайной ложкой в воздухе и продолжил.

— Ведь сюда — ближе и заведомо эффективнее, чем тащиться через триллионы километров пустоты, чтобы узреть под своим кораблём очередную безжизненную пустыню. Совершенно непригодную для жизни.

— Ну, предположим, приспособить для жизни, как показывает опыт разработок по терраформированию Марса и Венеры, можно любую землеподобную планету...

Полковнику сей вопрос был гораздо ближе, так как он именно этим сейчас и занимался. Так что сказав это, он нисколько не покривил против истины.

— А 'там' и терраформировать не понадобится — тут же продолжил Александр — Бери и используй... не этим ли объясняется 'Великое Молчание' космоса? Ведь что получается: каждая цивилизация, выходит не на эволюцию 'по вертикали', а 'эволюцию поперёк' эдакую 'перпендикулярную эволюцию'. И продолжается эта эволюция вплоть до Перехода. Достигнув стадии Перехода, вся цивилизация, так и не увидев звёзд вблизи, вместе со всеми своими 'филиалами' по параллельным мирам, Уходит. Оставляя эти миры другим видам, которые возможно, вырастут до разума после.

— Может поэтому нас так старательно направляют именно на звёздный путь? Потому, что ТАМ на звёздах либо никто, либо почти никто не был? — полковник отставил на время свою чашку и откинулся на спинку кресла. Его взгляд стал напоминать кота, только что объевшегося сметаной.

— А почему бы и нет Юрий Борисович?

— Но, мы УЖЕ вышли на Линии Вероятности. А до звездолёта, нам ещё лет двадцать ползти.

— Но ведь проблема в целом решена?

— Решена. Именно что в целом. В частностях бы, но до этого у наших теоретиков пока что руки не доходят из-за нашего текущего 'Проекта'. А что до упоминаемого тобой 'Грааля'... чтобы узнать ЧТО это и ЗАЧЕМ, нам надо вытащить из этой кутерьмы Миров Владимира.

— С другой стороны мы можем развиваться и в двух направлениях — тут же подбросил идейку Александр Григорьевич.

— А амеры?

(любимое сравнение — с соперниками по планете).

— А что амеры? Они застряли в своих догмах, и для них наши проблемы с гипотетическим Переходом, который только-только начинает вырисовываться, так далеки... Это мы можем ещё как-то рассуждать о параметрах Перехода и путях... Им же, для них же это всё дикая и совершенно фантастическая сказка...

Майор несколько помолчал и продолжил внезапно отойдя слегка в сторону от обсуждаемой темы.

— Хм... меня, вот что мучает... ведь со всеми этими раскладами, получается, что коммунизма, как такового не будет. Как только мы подойдём к порогу Перехода — всё! Выходит, наши предки, с этим коммунизмом, ошибались? Не понадобится он нам вовсе.

— Ну ты хватил! Как это не понадобится?! Ведь как маяк, Идеал, к которому НАДО стремиться, он служит человечеству уже сколько тысячелетий. А насчёт 'понадобится — не понадобится'... Как раз перед Переходом мы его и построим. Я считаю, что как раз ДЛЯ ПЕРЕХОДА коммунизм и понадобится. Ведь эффективность ТОЙ системы, заведомо будет выше нынешней и в десятки раз.

— 'Вертикальный взлёт цивилизации...' — процитировал Александр Григорьевич.

— Вот-вот! Именно этот 'вертикальный взлёт' и понадобится для осуществления Перехода. Хотя, надо признать, что ты однако, супероптимист. По тебе получается, что мы его просто не успеем построить, как наступит Скачок — ну прям вот завтра!

Майор знал, что эта тема — тема Перехода — любимая для полковника. Он очень любил её 'повертеть' на досуге, так что было интересно, до чего он 'докрутился' за то самое время, которое он полковника не видел.

— Оно конечно, интересно было бы... но сам прикинь какое количество застарелых проблем придётся на пути к Переходу решить! — продолжал Юрий Борисович — так что путь этот будет весьма не короткий. Да и... я бы не стал загадывать так далеко — на Переход. По моему мнению, чтобы совершить Переход, ВСЕЙ цивилизации нужно подняться на нужную ступень эволюции. Очистить себя от... ну хотя бы конкуренции, приводящей к войнам. А там уже и до коммунизма, как общественной формации рукой подать... Так что: сначала коммунизм на всей планете, а только потом Переход.

Майор развёл руками, сжевал печенюшку и слегка помолчав ответил.

— Возможно и так, но, собственно мы уклонились от того, что я хотел сказать по этому поводу. Хоть и интересно но... этот Переход имеет отношение к дню сегодняшнему и это, я считаю надо обдумать прямо сейчас.

— Это как? — чуть было не подпрыгнул в своём кресле полковник. Развитие его любимой темы всё более и более его интриговало. Майор его ожиданий не обманул.

— Тут с этим Переходом есть ещё один нюанс прямо относящийся к нам, сегодняшним: если некая цивилизация переходит и оставляет всё для других видов, то не можем ли мы сейчас найти как раз 'туристов' от этих 'переходящих' или уже 'перешедших' цивилизаций? Учитывая вероятности появления разумных видов в такой тьме миров, мы можем... нет должны предположить существование других видов, на 'этой планете', но дошедших до стадии разумности и создавших сверхцивилизацию.

Полковника это весьма развеселило и он сделал вполне логичный вывод.

— Думаешь, попробовать поймать 'туриста' от сверхцивилизации?

— А почему бы и нет? — с энтузиазмом подхватил майор — Придурки искали снежных людей, которые, якобы, оттуда к нам приходят, а надо бы как раз искать тех самых 'туристов'! Йети не обладают сверхтехнологиями для прохода граней вероятности, а вот сверхцивлизация как раз должна иметь такие.

— А ты представляешь хотя бы приблизительно, что из себя должен представлять отдельный представитель такой сверхцивилизации? Ведь если они Ушли в Переход, то мы для них по уровню разума всё равно, что мыши.

— Так он и выделяться будет среди нас очень сильно. Но я предполагаю, что они непосредственно не должны путешествовать или чего-то исследовать непосредственно. Думаю, что они будут посылать некие модули, образования, обладающие неким разумом, но заточенные под выполнение определённой задачи.

У полковника полезли глаза на лоб. То, что он услышал весьма хорошо согласовывалось с тем, что он уже знал. Поэтому и ответил он уклончиво, рассчитывая на продолжение.

— Логично.

— Но тогда получается, что надо искать вот такие модули... Или следы их деятельности.

Полковник озадаченно нахмурился и поскрёб подбородок.

— Па-ада-ажди! Ты имел допуск к программе 'Альфа'...

— Имел.

— А к какой её части? Напомни!

— 'Грааль' и 'Ключ'.

— Ага... А 'Ищущие' или, например, 'Оракул' что-нибудь тебе говорит?

— Нет. А что, должно говорить?

— Будет! — многозначительно, но твёрдо сказал полковник.

Страхи и разум

Дела на Полигоне пока что не ладились. Пять первых же пусков, по той самой 'аварийной' схеме прошли как один. Каждый раз, когда датчики выходной мощности достигали установленного предела, приходилось вырубать установку и начинать всё с начала. Последний раз, два пуска прошли один за другим. Записать всё успели, но две подряд ударные волны, прошедшие через городок не прошли тому даром. В городских службах остро ощущался дефицит оконного стекла — его просто не успели подвезти снова как заработала главная установка.

А меж тем новые и новые ударные волны вышибали стёкла из ближайших домов городка, вынуждая жителей закрывать их самодельными ставнями или, по полузабытому опыту Великой Отечественной — заклеивать бумагой крест накрест.

Беда с этой ударной волной была ещё и та, что она, в отличие от обычных взрывных была ещё и очень жёсткой. Теоретики тут же заинтересовались этим феноменом, и быстро же нашли ответ: предыдущая авария породила ударную волну хоть и мощную, но не такую жёсткую как эти потому, что объём у 'шара' был колоссальным. От этого процесс, породивший ударную волну, оказался достаточно протяжённым в пространстве и времени от чего и длина волны получалась большой. Когда же стали после восстановления делать эксперименты на старом месте, то 'шар' был уже прежних размеров и выделяющаяся энергия оказывалась размазанной в гораздо меньшем пространстве.

С одной стороны неприятности были мелкими. Но с другой стороны, это же порождало раздражение у известной части учёного населения городка. Ведь часто, вместо того, чтобы отдохнуть, после весьма напряжённого дня, им приходилось вставлять стёкла и ликвидировать другие неприятности, возникающие от того, что через городок прокатилась очередная ударная волна, от очередного их же эксперимента.

Ремонтники, бригаду которых срочно 'усилили' новым пополнением из райцентра, всё равно часто просто не успевали поспеть везде, где что-то поломалось от ударной волны.

Василий Мелентьев, сделавший, наконец, ставни для окон, придирчиво осматривал их изнутри из комнаты. Он только что заменил вдрызг истрескавшееся, переклеенное стекло на окнах и с сомнением смотрел на произведение рук своих гадая сколько эта конструкция выдержит очередных ударных волн от эпицентра Полигона, несмотря на внешне добротное качество исполнения. Сзади, со спины, ему 'помогал' вопросами, детскими воплями и забавами сын, которому в его десять лет до всего было дело. Чадо было шумное, и с избытком энергии, так что ни с какой стороны Василию скучать не приходилось.

В настоящее время это чадо, прыгая и кувыркаясь на большом диване, одновременно ухитрялось смотреть телевизор, да ещё и отпускать свои комментарии по поводу увиденного.

— Папа, папа! Там наши спутник к звёздам запускают!

Василий оторвался наконец от созерцания залатанного окна и заинтересованно посмотрел на экран, занимающий изрядную часть стены. Там, на фоне звёзд неподвижно висел аппарат, казалось состоящий из одних баков. Даже уже ставшие привычными для межпланетных тягачей и пилотируемых кораблей 'крылья' охладителей реактора, для этого зонда выглядели как-то миниатюрно и несколько комично по сравнению с баками.

Иногда, в кадре появлялась одна из больших орбитальных станций летящая на фоне облаков. Облаков, естественно, далеко внизу, под станцией. В отличие от аппарата, который сейчас запускали с орбиты, станция выглядела гораздо более изящной и красивой. Может по этому, оператор, находящийся, очевидно, на одном из МТА нет-нет, да и задерживал камеру на этом виде. Зрелище, конечно было феерическое — зримая мощь цивилизации выраженная в металле.

Что за БОС[31] Василий опознал с трудом — вид у них у всех был постоянно меняющийся — всё что-то достраивали и перестраивали. Но, естественно, 'именинником' был тот самый аппарат, который запускали с орбиты, а не орбитальная станция от которой запускали.

На экране, он выглядел миниатюрно, видно отстоял и от станции и от МТА достаточно далеко, но голос за кадром бодро перечислял его характеристики из которых вырисовывалась такая картина, что чем дальше, тем больше впечатляла. Два пуска 'Вулкана' чтобы поднять всё это на орбиту — очень серьёзно. Получалось, что в длину эта сигарообразная конструкция как бы не такая же как та самая БОС, от которой стартует. Да даже если и не такая, то ненамного меньше.

— Не спутник, а зонд. И не к звёздам, а в межзвёздное пространство — поправил сына Василий.

— А какая разница? — с некоторой обидой в голосе заявил сын.

— Большая. Этот зонд не предназначен для исследования планетных систем и вообще для достижения звёзд. Он будет, как ты только что слышал, 'измерять методом прямых триангуляционных измерений, расстояния до звёзд, и изучать физические свойства пространств, лежащих за пределами нашей солнечной системы'.

— А звёзды? — уже с явной обидой спросил сын — он когда-нибудь до звёзд долетит?

— Долетит.

Лицо сына мгновенно засияло торжеством и гордостью за страну, но Василий тут же охладил его пыл.

— Через пару тысяч лет долетит.

— А чего так долго?! — обескуражено спросил тот.

— Ты же слышал, что максимальная скорость у этого аппарата, когда он закончит ускорение, будет один процент от скорости света. А это три тысячи километров в секунду. Да и ускоряться он до этой скорости будет лет десять. Двигатели-то у него — малой тяги. Иные просто не разгонят до такого.

— Ну так ведь разгонят!

— Ну и что? Ты сам посчитай: один процент от скорости света. Следовательно, сколько времени он будет ползти один световой год?

Сын сник, видно быстро пересчитал и буркнул.

— Сто лет!

— Вот ото ж!

— Так что, мы никогда до звёзд не долетим?

— Почему же! Долетим. Но только уже не этим способом. И не сейчас.

— А когда? Мы вообще это увидим? Мы увидим когда-нибудь звёзды вблизи?

— Конечно! Ты сам посуди — двадцать лет назад мы едва только до Луны дотянулись. А сейчас у нас станция на Луне, на Марсе и мы зондируем межзвёздное пространство.

— Двадцать лет?! Ещё двадцать лет — долго ждать.

— Вот ты и полетишь! Как раз до должности капитана корабля дорастёшь и полетишь.

Сын перевёл свой взгляд на экран телека и посмотрел на нынешний старт уже другими глазами. Понимание значения текущего момента видно его переполнило и он подпрыгнул на диване приземлившись на него на четвереньки.

— Хочу к звёздам! — хищно, уже совершенно другим, уверенным тоном заявил он и принялся жадно разглядывать картинку передаваемую с орбиты не забывая при этом продолжать прыгать кувыркаться на диване. Диван при этом каждый раз жалобно скулил пружинами.

На экране же 'объект' сначала незаметно, но медленно и величаво сдвинулся с места и всё быстрее и быстрее стал смещаться по экрану влево. Обычного в таких случаях факела двигателей видно, почему-то не было. Вероятно поток плазмы, вылетающий из двигателей аппарата был либо сильно разрежён, либо излучение было за пределами видимого диапазона. Создавалось впечатление, что аппарат движется как бы сам по себе. Двигался он пока что медленно, но видно, его скорость постепенно стала достаточно велика, чтобы сопровождающий его, на первоначальной стадии разгона МТА, наконец, дал небольшой разгонный импульс.

Импульс на экране телека выдал себя тем, что изображение на зафиксированной на иллюминаторе МТА телекамере, дёрнулось и поплыло назад. Точнее, поплыл назад разгоняющийся межзвёздный зонд. Далёкие звёзды как бы на месте остались.

— Десять минут, полёт нормальный. Все системы работают в норме! — заявил за кадром голос какого-то ЦУПовца, прерванный воплями восторга и аплодисментами специалистов, осуществлявших запуск.

— Тяга низкая, у этого двигателя, но зато импульс здоровенный... — прокомментировал картинку на экране Василий.

Через некоторое время начались сказываться космодинамические парадоксы — зонд, уже достаточно далеко удалившийся от МТА и видный только при большом увеличении телекамеры, начал потихонечку отставать от объектов, движущихся по низкой орбите. Это хорошо было видно по передаваемой картинке.

Посчитав прямой репортаж о запуске зонда в целом законченным, телевизионщики переключились на красочное, с мультипликациями, описание того, что предполагается выполнить на этом зонде, и что, возможно будет запланировано на другие, подобные пуски.

— Других пусков подобных аппаратов уже не будет — задумчиво выговорил Василий, глядя на мелькающие на экране красочные картинки нарисованные фантазией телевизионных художников.

— Это почему?!! — тут же возмутился сын. Аж прыгать на диване перестал.

— Потому, что они уже не будут нужны. Я же говорил, что мы достигнем звёзд другим путём. Вот и полетят туда уже совершенно другие звездолёты. Совершеннее и быстрее.

— А-а! — удовлетворённо протянуло чадо и возобновило истязание дивана прыжками.

— А мы там такое увидим? — спросил он некоторое время спустя, впечатлившись особо красочными картинками на экране.

— Там может быть ВСЁ! И не такое увидишь.

— Супер!!! — подтвердило чадо, но дальнейший диалог был прерван звонком в дверь.

За порогом дома обнаружился присыпанный свежим снежком руководитель шестой группы Дмитрий Жаринов.

— А, Дима! Заходи! Сейчас чай поставлю.

Дмитрий отряхнулся и зашёл в прихожую. Вид у него был несколько дёрганый, не выспавшийся и мрачный.

— Опять что-то 'штурмом[32]' брали? — спросил Василий — ты выглядишь усталым.

— Обычное дело — ответил Дмитрий пристраивая шубу на развесистых рогах оленя, что у Василия были за вешалку в прихожей. Когда он сел за стол, стало видно, что устал он гораздо сильнее, чем хотел это показать. Плечи тут же опустились, а в шее как будто какой-то фиксатор выключился.

Дмитрий был в таком поникшем состоянии до тех пор, пока у него перед носом не появилась полная чашка свежезаваренного крепкого чая. Василий умел заваривать чай, что он имел очень хороший, сильный вкус. Аромат тоже соответствовал вкусу — сильный насыщенный. К тому же Василий предпочитал индийскому чаю краснодарский, который хоть и имел весьма своеобразный вкус, но вкус ничуть не уступающий индийскому по качеству.

Дмитрий втянул в себя воздух насыщенный чайными парами и чуть-чуть взбодрился. Он осторожно взял чашку хлебнул чаю и надолго застыл прислушиваясь к ощущениям. Когда он поднял глаза выше и посмотрел на хозяина, то во взоре у него была уже не бесконечная усталость, как перед этим. В глазах зажёгся даже некоторый фанатический огонёк. В сочетании с оставшейся усталостью этот фанатизм во взоре придал Дмитрию эдакий безумный оттенок.

— Трансляцию видел? Сегодня — для затравки разговора спросил Василий — уже раз, наверное, третий повторяют.

— Это ты о запуске Зонда?

— Угу. Штурмуем Звёзды!

Дмитрий, почему-то энтузиазма Василия не поддержал, а как-то неопределённо покачал головой и пожал плечами.

— Видел... — каким-то тусклым голосом ответил он. Было видно, что далеко не это его ныне тревожит и занимает его думы. Это было весьма необычно. От чего Василий заинтересовался.

— Ты что не рад? Ведь мы и тут этим же занимаемся. Правда с другой стороны... — попробовал раскачать друга Василий.

— Мы слишком много средств тратим на пустое — довольно невпопад ответил Дмитрий.

— Чтобы убедиться в том, что оно 'пустое' нужно проверить, а для того, чтобы проверить, надо туда влезть — выдал Василий шуточный афоризм прихлёбывая чай.

— А не слишком ли рано мы туда решили влезть?

— Думаю, что давно пора. Есть техническая возможность, так почему бы и нет?

— Мы забегаем вперёд.

— Ну и что?! Весь прогресс это сплошное 'забегание вперёд'.

— Но ведь смысл всего этого в чём? Чтобы прокукарекать на весь мир, что мы настолько круты, что замахнулись на звёзды?

— А почему бы и нет? Вспомни запуск первого спутника.

— Там решали сугубо оборонную задачу.

— ...И в рамках её решения, проложили путь к освоению космоса. Разве это плохо?

— Так ведь и начинали ведь осваивать в оборонной области прежде всего.

— Ты уверен, что 'прежде всего'?

— Да. Мне дед рассказывал, который в центре имени Хруничева работал.

— А я не уверен. И тебе не советую так на слово верить человеку, который занимался узкоспециальной задачей. Слишком много людей не видят за деревьями леса и склонны абсолютизировать тот труд, которым они прямо сейчас занимаются.

— А я так не считаю. Тот шаг в космос был закономерен и просчитан. И просчитаны были все последующие шаги.

— А! Понял. Ты считаешь, что данный шаг не просчитан и сделан 'в американском стиле'? Рекорд ради рекорда?

— Примерно так.

— Ну... Это ты загнул!

Сказано это было настолько скептически, что Дмитрий смутился и продолжил не сразу. Пришлось снова с мыслями собираться. Когда же он продолжил, в его тоне появились некоторые ёрнические нотки.

— Последнее время мы слишком много стали делать для рекорда. Мы стали выходить за рамки рациональности. Мы стали слишком сильно рисковать. В пустую.

— В пустую?! — крайне скептически заметил Василий — и примерчики у тебя этого 'слишком много' имеются?

— Естественно. Ты сам знаешь, что многое из того, что было сделано в космосе, можно было сделать более рациональным путём.

— Это мы сейчас так думаем, что 'можно было сделать более рациональным путём'. Всякий может быть 'очень умным после'.

— Но ты не отрицаешь, что можно было сделать лучшим путём?

— А кто это отрицает?! Не ошибаются только те, кто ничего не делают.

Демагогический заход, что применил Дмитрий, Василию был очень хорошо знаком. Слишком много таких 'умников' в народе имеется. Особенно среди тех, кто любит порассуждать 'на высокие материи' не имея за плечами опыта мало-мальски крупных дел и проектов. В жизни всё далеко не так, как тем умникам представляется. Любое решение принимается из учёта наличных возможностей и сложившейся ситуации. Причём эта ситуация может быть весьма сложной и включать в себя расчеты весьма далёкие от технических.

К сожалению, политика тоже часто вносит весьма серьёзные коррективы в те решения, что принимаются инженерами. И от этого никуда не денешься. Жизнь такова. И тут как раз не глупость политиков играет роль, а принципы принятия оптимального решения. Причём оптимизируемого не только в рамках текущих технических и научных реалий, а в рамках гораздо более широких. Отсюда и кажется, что можно было бы что-то сделать более рационально, так как не принимается в расчет то, что данное решение плод целой серии компромиссов межу целым букетом интересов разных групп общества. Василий это очень хорошо знал, и то, что Дмитрий вдруг проявил подобное невежество, для него было откровением. То, что выдал Дмитрий в следующие минуты только подтвердило догадку.

— Вот и сейчас — ну нахрена вот эту 'межзвёздную пирогу' запустили?! — спросил Дмитрий в тоне прокурора.

Василий смекнул, 'куда ветер дует' и решил несколько сбить гонор с собеседника, сам перейдя к несколько ёрническому тону. К тому же ему самому было любопытно что выдаст Дмитрий.

— Что, обидно? — ехидно заметил он.

— Да, блин, ну ведь дохрена бабок в это влупили! И мы и Китай!

— Ты себе противоречишь. По этой логике получается, что лучше бы на нас, наш Проект, эти же денежки потратили. Мож уже и Проблему 'зарешили'.

— Нет. Я не о том. Те исследования, что проводим мы, надо вообще на Луну выносить...

'Несколько неожиданный поворот' — заметил про себя Василий, но решил продолжить в прежнем стиле и подыграть.

— А лучше на Марс — попытался съязвить он, но вышло наоборот. Дмитрий, погружённый целиком в свои страхи его неожиданно поддержал.

— ...Или лучше на Марс!

— Ну ты хватил! — Василий аж руками развёл от удивления.

— Нет! Не хватил! Ведь по большому счёту, наши исследования опасны. А ну как эта авария повторится, и в Дыру ухнет полрайона?!

Некоторая сермяжная правда в этих опасениях была, но для того и остановили все пуски установки с выходом на вполне конкретные режимы 'прокола' гиперпространства, чтобы исключить в будущем такие казусы. Для того и гоняли установку на режимах не предусматривающих генерацию 'пены' или вообще каких либо 'пузырей'. Но так как Дмитрий был в таком состоянии, что прямолинейные рациональные доводы вряд ли бы подействовали Василий избрал тактику мягкого осмеивания. А для этого нужно было вплести в принципе рациональные доводы в, хохмаческую по характеру, ткань реплики.

— Не ухнет. Да даже если и ухнет, то и что? Ну поменяются одни болота на другие, одни лесочки на другие. Какая тебе разница где бруснику или грибы собирать?! — опять попытался перевести в юмор Василий.

— А если люди снова попадут?

Дмитрий категорически отказывался принимать тон Василия. Видно сильно у него некая идея в башке застряла и эту идею он всеми правдами и неправдами старался протащить сквозь скепсис собеседника. Но в том то и дело, что и Василий был не лыком шит.

— Попадут, если кто-то прорвётся через кордоны. А с теми дикими слухами, что тут среди дураков распространяют, никто к нам лезть не захочет.

— Так ли уж и не захочет? Идиотов всегда хватало!

— Ну так конкретно ИДИОТОВ и не жалко! — со смехом заметил Василий — пусть себе с динозаврами целуются, или ещё куда они там загремят. У НАС чище будет.

— А Владимир и его группа, по-твоему, тоже идиоты?

— Какой-то ты нелогичный стал Дима — с удивлением и уже серьёзно сказал Василий — ведь ты сам хорошо знаешь, что именно для того, чтобы их оттуда вытащить мы тут и упираемся день и ночь.

Василия передёрнуло от того, насколько сильно изменился друг буквально за последние несколько дней. Может он его действительно не видел долго и это ему показалось? Или он его просто не знал?

Что-то сквозило в самом внешнем виде, в жестах, ужимках и вообще во взгляде, чего не было ранее. Во всём чувствовалась какая-то ТЬМА... иначе и слов-то не подберёшь. Ведь не было этого совсем недавно. Не было! Ещё до катастрофы не было. В первый день... не было? Или УЖЕ было?

Заглянув в глаза Дмитрия, Василий и вправду увидел там ту самую бездну, которая поселилась там с тех самых достопамятных дней катастрофы. Этот, чуть ли не экзистенциальный страх, что поднимается у многих при столкновении с Великой Тьмой, с тем, что невыразимо, но всегда присутствует у каждого где-то в глубине души, теперь целиком завладел Дмитрием.

Не удивительно, что и других, достаточно чувствительных натур, он смог перетянуть на свою сторону. Этот Страх, что ныне руководил его поступками и поступками небольшой группки, что они тут при Полигоне сколотили, не просто был чем-то всегда присутствующим у каждого человека. Он живёт с ним столько же, сколько помнит себя человечество. Он был с ним, когда по Земле бродили мамонты, он был с ним, когда он и человеком-то и ещё не стал.

Всегда Тьма это то, где всё и вся исчезает бесследно и безвозвратно. То, где живут все не только ночные звери, которые охотились на предков человека и действительно представляли для них опасность, но и то, что вмещает все страхи перед неизведанным, неведомым и невыразимым.

Страх Неведомого.

Это не только Зверь, но и Бездна. Бездна во всех смыслах.

Бездна подсознания?

Да, и она тоже, так как содержит всё то, что перечислено выше и ещё много того, что мы, накапливаем за время жизни в виде мелких и больших страхов и опасений, знаний об опасном и просто опасностей. Но это же и во многом то, что имеем от предков, то, что нам досталось в виде генетической памяти.

Как и всякий прочий, генетический страх захватывает человека целиком и далее руководит его поступками так надёжно, что вывернуться часто бывает просто невозможно. Часто такие люди, избегнув той опасности, что породила этот страх, ликвидировав угрозу и источник, породивший тот страх, принимаются искать и НАХОДЯТ новый источник страха, чтобы яростно и самозабвенно ему предаться, черпая новые силы для борьбы с ним. По сути эта борьба может стать бесконечной. Такой же бесконечной как и вся Вселенная, которая и есть по большому счёту одно огромное Неведомое и самая большая Бездна.

Всё это Василий прочёл в глазах руководителя шестой группы. И то, что он прочёл было и для него самого откровением. Поэтому, он на некоторое время потерялся что сказать.

По большому счёту эти страхи не были безосновательными. Любой исследователь, вступая на новую область неведомого рискует разбудить Нечто, что может его же и пожрать.

Также как когда-то, древний охотник, ступая на области и местности ранее никому из соплеменников неведомые, рисковал напороться и разбудить неведомого же хищника, который вполне мог оказаться гораздо сильнее, ловчее и умнее всех тех людей, что его 'подняли'.

Но также как и тот древний опыт столкновений с неведомым, сотни тысяч лет существования человека разумного как вида раз за разом утверждали, что нет ничего более опасного и более страшного, чем банальная человеческая глупость.

И нет страшнее Зверя, чем сам человек.

Ибо тот экзистенциальный Зверь, что дремлет в каждом, которого все эти многотысячелетние опыты Культуры всей человеческой цивилизации только-только научились усмирять и придавливать, и есть главное Зло и главная Опасность.

Главное Зло и Опасность потому, что овладев человеком, дают этому Злу, Зверю всю мощь интеллекта самого хитрого, умного и опасного зверя — -самого Человека.

По этой причине выступать непосредственно против того самого Страха, что разбудила Зверя Тьмы — бесполезно. Это только его ещё больше дразнить-драконить. Бесполезно говорить, что мы достаточно умны-разумны, чтобы справиться с проблемами, возникающими при столкновении с Неведомым. И как бы это ни было верным и правильным, это же усиливает Зверя.

Усиливает, так как тоже поднимает неведомое — которое всегда стоит перед человеком, решающим реальную задачу. То самое неведомое, что всегда окружает маленький пятачок изведанного за всю человеческую историю. И это неведомое само по себе есть угроза, так как содержит в себе известную вероятность не решить проблему.

Отсюда и следствие — чтобы хоть как-то задавить страх, надо апеллировать не к нему, а к той светлой части, что ей противостоит. Тому, что раз за разом заставляет человека шагать в Неведомое, в поисках решений извечных своих проблем.

То есть — воззвать к человечности.

Противопоставить Страху Долг перед людьми. Перед человечеством, в конце концов.

— Так что, Владимира мы должны там бросить?! — Василий, сказав это весьма жёстко, упёрся взглядом в глаза Дмитрию, от чего тому тут же стало ещё более неуютно и он опустил глаза — И ребят, которые с ним? А там ведь — В ТОЙ ГРУППЕ, нашей группе — не вот эта слизь, что за них тут к нам прибыла! Не интересовался, что за гоп-компания к нам ОТТУДА прибыла?

Дмитрий встретил эту тираду мрачным молчанием. Он только каким-то обречённо-обиженным взглядом зыркнул на Василия и снова опустил голову не собираясь того прерывать.

— А надо было поинтересоваться! Наши психологи сейчас об этом только и трещат. Это не детки, и вообще не люди — это ГНИЛЬЁ! Среди них там только один — руководитель группы — оказался хоть чуть-чуть на человека похожим. А остальные... да у психологов вообще приличных эпитетов к ним не находится! Ты знаешь, что эти балбесы учудили, как только их немного подлатали? Не знаешь? Они начали... — Василий понизил голос почти до шёпота — ИСКАТЬ. ГДЕ. КУПИТЬ. ПРЕЗЕРВАТИВЫ!

Дмитрия аж передёрнуло. Видно до него все эти пересуды от психологов, что гуляли по Полигону, не доходили. Он всецело был погружён в те страхи, что им овладели, а на остальное у него не оставалось ни сил, ни времени. Он поднял голову, удивлённо и растерянно посмотрел на Василия. Тот же распалившись в том же ядовитом тоне что и начал, продолжил.

— Заметь: это детки крупных шишек там. Балбесы и балбески пятнадцати-семнадцати лет от роду. ТЫ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ?!!..

Василий сделал короткую, секундную паузу прежде чем продолжить — слова в горле застряли.

— ...что это вообще за общество, если у них б...во процветает на ТАКОМ уровне и в таком возрасте?! Это значит, что НАШИ попали в АД! И ты предлагаешь их там БРОСИТЬ?![33]

Василий выпрямился, посмотрел на закрытые ставнями окна. Там, сквозь щели, пробивался солнечный свет. Видно снеговая туча, слегка посыпавшая городок снегом, наконец, ушла и небо расчистилось. Он отодвинул уже почти пустую кружку с чаем и заговорил снова в полный голос.

— Так ведь и это ещё не всё. Наши социологи после опросов этих... — Василий сделал неопределённое брезгливое движение рукой — составили примерные модели того общества. ВСЕ модели имеют вполне конкретный конец: через восемь-десять лет то общество просто перестаёт существовать. По причине окончательного распада государства или уничтожения соседями. И ведь правы будут соседи, уничтожая ЭТО общество. Кто может стерпеть такую мерзость у себя под боком, да и ещё как рассадник мафии и бандитизма?... Ах да... я ещё не говорил: там ещё и мафия развита отменно! Именно она и правит той страной по-полной.

Василий поднялся из-за стола и подошёл к закрытому ставнями окну. Сквозь щель в ставнях был виден маленький кусочек двора засыпанного снегом, по которому деловито шныряли птицы, в поисках корма, который для них каждый день высыпала сердобольная супруга Василия.

— И ведь уничтожат соседи то общество. Просто перебьют как бешеных собак. И ПРАВЫ БУДУТ... А это уже не просто Ад. Это Апокалипсис!

Дмитрий, понурив голову всё так же молча слушал.

— Это значит, что нам их оттуда надо вытаскивать СРОЧНО. Самостоятельно они оттуда ну никак не выберутся. Даже если Юра Чернов не совсем пентюх и имеет представление о сути теории разработок Полигона.

— Он не пентюх — подал голос Дмитрий — я его знаю хорошо. Он может воспроизвести установку.

— А теорию? Он что может решить Проблему?! Мы тут сколько 'упираемся' уже? Сколько лет?! И сколько у нас тут теоретиков на это завязано? В одной твоей группе их десять. А во всех вместе? Не считал? Так ведь до сих пор не решили! Только-только что-то понимать стали.

Василий хлопнул ладонью по столу прерывая себя.

— Да что там теория! Саму установку построить, это тебе не радиоприёмник простейший на коленке собрать. Нужны Технологии! И деньги. И энергия, что тоже деньги. И немалые. А там — КАПИТАЛИЗМ!

Василий на несколько секунд замолчал.

— Ты хоть сейчас представляешь в какую Ж...У они там попали?!!!

За столом повисло длительное и тягостное молчание.

— Но ведь они туда попали по нашей вине — по вине нашего неудачного эксперимента...— попытался снова взять реванш Дмитрий.

— Так и надо их оттуда вытащить! Нам! Раз виноваты!

Видно придя к выводу, что в лице Василия он сторонника заведомо не сыщет Дмитрий засобирался восвояси. Спешно, не глядя в глаза Василию, Дмитрий поблагодарил за чай и вымелся из дома. Когда дверь закрылась Василий на некоторое время застыл у порога, осмысливая происшедшее. На душе остался крайне гадостный осадок. Василий в сердцах сплюнул.

Через минуту после ухода Дмитрия, в дверь снова раздался звонок. Василий подумал, было, что это Дмитрий вернулся, что-то забыв, но на пороге своего дома он обнаружил своего непосредственного начальника.

— А, Тимофей Палыч! Заходите. У меня как раз свежий чаёк. Кстати, а вам врачи чай как... разрешили?

— Наливай! Мне кофе запретили. Временно.

Было хорошо видно, что у начальника хорошее настроение.

Тимофей Павлович стряхнул снег с ботинок и перешагнул порог. Его тулуп переместился на то самое место, на котором несколько минут назад висел такой же, но руководителя шестой группы.

Вид у Палыча был несколько помятый. Видно ещё не до конца его выправили медики, но как и любая деятельная натура, не терпящая безделия он вырвался от них и бросился в пучину работы.

— Вам сколько заварки?

— Как и себе — коротко ответил Палыч, садясь за стол.

— Я видел тут рядом с твоим домом Жаринова... — тут же взял быка за рога Палыч, размешивая сахар.

Василий безнадёжно махнул рукой.

— Был он здесь...

— Уговаривал?

— Да.

— И как ты?

— А что я? Мне с теми кликушами, что он возле себя собрал — не по пути...

— Я тоже его 'послал'.

Собеседники переглянулись и сдержанно рассмеялись.

— Я что зашёл... ты наверное уже слышал, что у нашего майора появилась маниакальная идея...

— Это о 'туристах'? — ухмыльнулся Василий.

— Ну да! — также хмыкнул Палыч.

— Так это не его идея кажца... С нею подполковник носился.

— Ну не суть важно — отмахнулся Палыч — у меня тут в связи с ней возникла параллельная идея.

— Что, Палыч, неужто тоже изловом иномирян заинтересовались?

— Та бог с ними, этими бродячими исследователями... — снова отмахнулся Палыч и его лицо приняло, лукаво-загадочное выражение которое всегда предшествовало очередному его гениальному прозрению — пущай бродят-смотрят. Не о них... я о наших!

Василий тут же заинтересованно поднял бровь ожидая продолжения.

— А ну-ка если они там у себя дубль-установку соорудят? Хотя бы небольшой мощности. Ведь Чернов не дурак! Я бы на его месте, да и вообще на ИХ месте, как раз об этом и подумал.

Лицо Василия тут же приобрело сильно скептическое выражение.

— Ну, построят. Так ведь саму Проблему они всё равно будут решать практически заново. И шансов решить у них, ну почти совсем никаких. Смысл им какой?

— Сигнал подать!

— Вы намекаете на Волну?

— Да.

— Попробовать ЕЁ засечь?

Палыч кивнул.

Василий на несколько секунд задумался, уперев взгляд в потолок, а потом аж присвистнул.

— Так это ж пять порядков!

— Ага! Тоже посчитал! — удовлетворённо подчеркнул Палыч, и шутливо добавил — Сразу видно, моя школа!

— Так ведь пять порядков!!! — изумлённо выпучив глаза и разведя руками воскликнул Василий — на пять порядков поднять чувствительность! Это ведь ещё одна Проблема!

— А если использовать триггерный эффект от нашей установки? — тут же подбросил идею Палыч. Видно, что она ему уже давно пришла и тут пошла в обсуждение как заранее приготовленная заготовка.

Василий снова на несколько секунд задумался, пересчитывая всё то же, но с новыми данными и на этот раз менее уверенно заявил:

— Так ну и что? Ну на четыре порядка! К тому же что вы будете делать, если аналог построят не они, а амеры?

— Ну их установку мы от амерской как раз отличим легко. То, что идёт вдоль наших мировых линий сильно отличается от того, что идёт поперёк.

— Ыгы, и если сделаем датчик, то и наших майора с подполковником ублажим — всё также скептически, но уже в шутку продолжил Василий.

— А что? И им тоже будет чем заняться — также шутливо продолжил Палыч, но тут же сменил тон на серьёзный — мы тут ещё по запарке об одном не продумали. А оно важно.

— Что же это?! — удивлённо спросил Василий.

— Там — Палыч покрутил в воздухе указательным пальцем — миллионы миров. А может и миллиарды. Искать среди них нашу пропажу — это 'до турецкой пасхи'. И ещё: как отличить тот мир и то место, где уже хоть раз побывал?

У Василия вытянулось лицо. Он явно об этом, за решением текущих проблем, даже и не задумывался. Он как-то привык решать проблемы последовательно, по мере их возникновения, а Палыч же, как руководитель, заглядывал далеко вперёд. Чем впрочем, и отличался от тех, кто не являлся руководителем.

(Грамотный руководитель всегда старается заглянуть и заглядывает вперёд гораздо дальше подчинённых. Впрочем, в этом Мире, в этой социальной системе, плоть от плоти которой были и Палыч и Василий, иначе и быть не могло. Недальновидные, на руководящие должности, просто не попадали. Как ни старались. В чём и заключается одно из преимуществ, как её здесь называли 'распределённой системы управления'[34], подкреплённой идеологией пестования и продвижения Творцов. А крупные проекты тут только так и осуществлялись).

— Ото же! — оскалился Палыч, наслаждаясь произведённым эффектом — Это значит, что нужен некий маяк, который бы устанавливался в том месте, куда мы хоть раз пробьём канал, сделаем Врата. Чтобы после, без проблем это место и этот Мир найти. Или наоборот, чтобы не попадать снова.

— Убедительно! Получается, что нам, как ни крути, придётся делать те самые датчики, да ещё с чувствительностью на пять... извиняюсь, на четыре порядка выше, чем нынешние.

— Ну, ты уже повторяешься. Кстати, тут скоро будет возможность их откалибровать.

— Когда?

— Через два месяца, группа номер два, совместно с некоей группой из космиков под странным названием 'Грааль', запускают десятитонный аппарат.

— Уж не...

Глаза Василия тут же загорелись.

— Да-да! Ты правильно догадался. Первая часть решена и теперь они вступили в стадию вторую — калибровки.

— Ий-ё-моё!!! А я думал, это только лет через двадцать! — Василий разве что не подпрыгнул от восторга.

— Ну... я тоже так думал.

Палыч кинул хитрый взгляд на Василия и продолжил.

— Там у них главное оказалось не скачок, а как раз второе — калибровка. Как и в нашей части Проекта.

— А куда, куда хоть?!! — в бешенном энтузиазме спросил Василий.

— Куда 'стопы' того аппарата направят?

— Ну, да!

— Так — Палыч ещё хитрее скорчил мину и в пол голоса продолжил — я тебе 'этого не говорил', да и ты помалкивай!

— Да ясно дело! Ведь в таком Проекте участвуем!

— Ну да... но... тут мне кажется, что амеров решили уже во второй раз 'развести' по типу Лунной Гонки.

— То есть, сегодняшний пуск — для отвода глаз?!!

— И да и нет.

— Как понимать?

— Тот аппарат реально пройдёт сквозь весь диск 'пояса Койпера'[35]. Насквозь. Так что именно для этого он больше всего и понадобится. Это насчёт его реального предназначения, хотя в начале проекта предполагалось, что будет то, что заявлялось — триангуляция и прочее, и прочее, и прочее. А сейчас получается, что от первоначального назначения остаётся только зондаж ближней окрестности Солнца и начало тех самых триангуляционных измерений, но для звёзд в пределах примерно трёх сотен световых лет.

— Это примерно расстояние до Бетельгейзе.

— Так вот именно в её окрестности и будет первый скачок! Только тс-с!

Палыч лукаво посмотрел на Василия, и приложил палец к губам.

— Понял! А что с 'разводкой'?

— Я думаю, что тут идёт 'многоходовка'. Запуском зонда с ионно-плазменным, а не скачковым двигателем, с одной стороны, отвлекается на первом этапе, внимание от эксперимента по части один, нашего Проекта — 'Звёздные врата'. Типа: 'у нас пока что нет ни технологий, ни идей, и поэтому мы используем технологии тридцатилетней давности разработки'. Тогда как раз такое и прорабатывалось: аппарат с ионно-плазменным двигателем, питаемый от мощного ядерного реактора, со скоростями истечения несколько тысяч километров в секунду. На следующем этапе — запуск 'втихаря', аппарата со скачковой установкой. Когда же, и если же, скачок удастся — аппарат вернётся удачно — то второй этап, это надёжное сокрытие второй части нашего Проекта. Ведь в его основе лежит теория мягко говоря весьма нетривиальная. А то, что будет в намёках амерам, уведёт их очень далеко от 'линий вероятности'.

— А ну как они на том пути тоже добьются успеха?

— Там тоже мы их изрядно уже опережаем. Так что будь спокоен.

— Ловко! — сказал Василий, но тут же поморщился и его лицо приняло озабоченное выражение.

— Что-то беспокоит? — поднял бровь Палыч.

— Нда... Гиперактивность наших военных в Проекте. Мешает. И нервирует.

— И чем мешает и чем нервирует?! — удивился Палыч.

— Да...— Василий махнул рукой — секретность слишком высокая. Даже обсудить важное с кем-то вне Полигона ну никак нельзя. Даже если это просто математическая проблема. Надо обязательно всё оформлять через секретный отдел, а это такая канитель и задержка.

— Ну это легко решаемо! Схожу к нашему новоиспеченному майору — он человек вменяемый — быстро поправит если что надо.

— Та вот и этот же майор...

— А он-то чем тебя достал?!

— Да носится со своими дикими идеями...

— А! О 'туристах' — Палыч сдержанно хохотнул, но по его виду было заметно, что данную идею майора он полностью одобряет.

— Вот-вот!

— А что: интересная идея! Я вот об этом даже и не подумал.

— Что, тоже думаете их начать ловить?

— Ну не я, а вообще поспособствовать 'ловле' — почему бы и нет? Теми же датчиками, что надо для нашего дела... Или ты просто тотальный пацифист? — поддел его под конец Палыч.

— Не! Я не дурак — хохотнул Василий.

— Тогда что тебя так раздражает?

— Меня изначально раздражала ситуация, когда наш Проект внезапно стал курироваться военными. И ведь до того, мы имели весьма скромное финансирование. А тут — на тебе! Я мечтал о звёздах. Об иных мирах. Причём тут мы, иные миры и военные?!!

— Ну, всегда сверхдорогие исследования в области физики, особенно ЕТП, курировались военным ведомством. Ведь никто не знает, что можно выжать из совершенно новых открытий в этих областях. Ведь и открытие делимости ядра атома, казалось поначалу, лишь игрой теоретиков и запредельно-аутистических физиков-экспериментаторов. Казалось никому и никогда не нужным, и никогда не найдущим себе применения. А кончилось атомной бомбой.

Чума миров

Вызов к непосредственному начальству для майора не был неожиданностью. Вполне нормальная и рутинная практика, если не считать того, что иногда случается нечто, за что и 'попилить' могут. Когда он зашёл в кабинет, подполковник стоял к нему спиной у окна и казалось сама спина подполковника выражает сильное раздражение.

Когда он обернулся лицом и прошёл к столу это стало видно явно. Он махнул рукой майору приглашая сесть за стол при этом лицо его сохраняло несколько брезгливо озабоченное выражение.

— Есть разговор, и неприятный — подполковник поморщился — думаю нам надо всё это обсудить с глазу на глаз, а потом уже я доложу выше — наши соображения.

Майор молча уселся за стол напротив своего сослуживца и приготовился слушать.

— Итак... сначала мне 'донесли' что вы тут превышаете свои полномочия и суётесь в дела учёных. Но так как докладывали стандартные сутяги, то я их 'принял к сведению'. После вмешались ещё и космики в эти дела, и всё стало сильно запутанным. Я тут неделю не был, и несколько не в курсе происходящего так что объясни что происходит, и какого хрена тут некоторые пыль поднимают. Суть возмущений этих горе-учёных — слишком высокий уровень секретности, который якобы мешает им работать.

— Это не группа ли теоретиков 'пылит', что под руководством Дейкина работают?

— Они самые. Но тут подкатывались не только они, во главе с Дейкиным, но ещё и Шустер, и Егоров, Мелихова и ... и ещё несколько.

— Им вдруг захотелось опубликовать 'за бугром' свои работы...

— Суть — да. Так и есть. С самого начала работ им это запретили делать, так как разработки только-только начались и было всё неопределённо, а сейчас, когда есть результаты, они настаивают, говорят что 'упустим приоритет'.

— И чёрт с ним, с этим 'приоритетом'. Мы достаточно далеко ушли от них, чтобы не бояться его потерять.

Майор сказал это будничным и весьма спокойным тоном. Но подполковник тут же заинтересовался.

— А насколько далеко мы ушли от американцев в этой области?

— Лет на двадцать.

— Тогда может быть стоит о чём-то заикнуться? Без раскрытия технических деталей? — осторожно задал вопрос подполковник. Явно было видно, что у него также мнение 'держать и не пущать', но он видно, решил выяснить и мнение майора, который, как он доподлинно знал, очень глубоко влез в суть теоретических и практических разработок Полигона. Влез гораздо глубже, чем все офицеры госбезопасности, курирующие эти проекты.

— Ни в коем случае! — отрубил майор — Это моё твёрдое мнение.

— Почему? Ведь они отстали в этих разработках как ты говоришь 'лет на двадцать'.

— Они могут всё это наверстать через разведку и массированное вливание средств в проект. Когда они узнают что мы нашли, они никаких средств не пожалеют, чтобы добиться того же.

— Но, как наши теоретики утверждают, военное применение данного открытия совершенно нереально.

— Военное применение — да, нереально. Слишком много 'но' чисто природного характера, что делает прямое применение данного открытия совершенно невоенным. Но это не отменяет главного — оно может стать военным в определённых обстоятельствах и на перспективу.

— Но сейчас это применение совершенно исключено? — решил уточнить подполковник.

— Да полностью исключено в ближайшие лет пятнадцать — двадцать.

— Ну, к тому времени капитализм просто сдохнет!

Подполковник заметно расслабился и хохотнул.

— Возможно сдохнет... — нахмурился майор, но продолжать не стал. Непосредственно к теме данные соображения не относились.

— Но тогда почему, вы, совместно с полковником из космического ведомства так настаиваете на полной и высшей степени секретности для проекта? Не получится ли так, что выставляя высшую степень секретности, мы тем самым привлечём к теме их повышенное внимание?

— Потому, что разглашение тайны может резко отодвинуть как раз этот самый сладостный момент издыхания капитализма на нашей планете. Получение американцами того же результата что и мы, грозит нам всем новым витком противостояния. Риск привлечь их внимание поднятием уровня секретности гораздо меньший, нежели прямая информация о том, что реально мы тут нашли.

— Э-э, а ну-ка поподробнее. А то, что-то оно мне неочевидно как-то.

Подполковник перешёл на режим дружеской беседы и пренебрегать им не стоило. Тем более, что сухость доклада часто умаляет очень многие нюансы, которые впоследствии могут оказаться существенными при принятии важных решений. Поэтому майор с энтузиазмом принял предложенный тон разговора и продолжил.

— Проще не бывает! Подумайте над следующим: там — майор махнул неопределённо рукой — миллиарды миров. Чистеньких. Не грабленых и даже без серьёзной технологической цивилизации. Я уверен, что без. Иначе у нас бы тут от 'туристов' было бы не протолкнуться. Это значит, что соседи или далеко превзошли нас и ушли куда-то в, нам неведомые, дали, либо находятся на уровне развития, который ниже нашего по технологиям. Да и в социальном плане тоже. Мы знаем, какой мощный взлёт даёт цивилизации простой социализм. Уже не говоря о том, что уже после Скачка. То, что МЫ имеем. Следовательно, если те же американцы, вырвутся на просторы этих миров что будет? Будет тотальный грабёж этих самых новых колоний. Гонка систем перекинется на новые миры. И Капитализм получит второе дыхание. Это значит, что будет и война.

— Ты считаешь, что война в этих условиях неизбежна?

— Конечно! Если у них есть только один мир и он единственный, то они вряд ли рискнут устроить всемирное побоище. Потому, что и сами сгинут. Но если у них будет в запасе таких миров хотя бы несколько — они этим пожертвуют сходу. А ведь там, не несколько миров — там их миллиарды. И попробуй среди них найти их базы и поуничтожать. Прикиньте, насколько это вообще реально. Но и это ведь не главное. В этих условиях капитализм вполне может стать вечным.

— Да ну ты хватил! Вечный капитализм?! Ведь это полностью противоречит Базовой Теории!

— Нисколечки! Не противоречит. Потому не противоречит, что капитализм сдохнет, по теории, по двум причинам. Первая потому, что на этой планете, и в этом мире наша экономика и социальная система — самые эффективные. Вторая, она связана с первой причиной — капитализм, как паразитическая система, может существовать только при постоянном расширении своей зоны питания-паразитирования. Любая остановка — смерть. Любое уменьшение избытка ресурсов хотя бы до нормы (с нашей точки зрения нормы — им-то как раз недостаток) тоже смерть. Капитализм не может развиваться без постоянного расширения зоны своего грабежа. Зоны паразитирования. Здесь у нас, они упёрлись в естественное ограничение — планета кончилась. И мы их по всем фронтам тесним. Они теряют одну страну за другой. Их рынки сбыта съёживаются как шагреневая кожа. С этим же удорожается производство, падает и без того низкая эффективность экономики. Они уже упёрлись в предел, когда еле-еле балансируют в эффективности экономики чуть выше нуля. У них остался только один резерв — повышение и так без того высокой эксплуатации оставшихся колоний, и снижение уровня жизни среднего класса в своих странах (от чего тамошний охлос нас всех так ненавидит). Но представьте, что будет, если у них внезапно появятся новые территории и общества под разграбление! Внезапно снимется то самое ограничение, что у них сейчас есть. Они не только получают материальные ресурсы, но и возможность укрыться. От возмездия за преступления. Преступления в этом мире. Да и за будущие преступления в тех мирах, в которые прорвутся.

— То есть, ты считаешь, что надо им обрубить возможность выйти в эти миры? В том числе и физически?

— Да. В том числе и физически. Но не знаю как.

— А наши умники?

— Умники также не знают. Но я уже дал задание и они начали разработку. Единственное, что мы сейчас можем сделать — это закрыть вообще проект от посторонних наблюдателей повышением уровня секретности до максимума. И дезинформацией противника. Благо повод для этого есть.

— Ты имеешь в виду пропавший спутник? — смекнул подполковник.

— Ну да. Дать 'утечку', например, что на его борту велись сверхсекретные разработки какого-то оружия или велись сверхсекретные исследования в области, ну предположим, биологии. Из-за чего мы под благовидным предлогом сможем закрыть весь район и прилегающие территории. И амеров напугаем, что эта дрянь из-за их же глупости могла приземлиться им же на голову.

— Убедил. Хоть последнее и очевидно, но первое... Местами, что ты мне тут заяснял, далеко неочевидно. Всё равно, оформи это всё и надо подавать наверх. А закрывать, пожалуй, надо прямо сейчас... Если правда то, что вы тут с полковником надумали — действительно будет очень неприятно. Пойду-ка я к генералу... А, впрочем, пойдём вместе. Если что — язык подложишь в нужное время и в нужном месте. А! Кстати! Мне твоя идея о 'туристах' понравилась. Надо бы и её проработать. А вдруг кто попадётся!

— УЖЕ прорабатывается!

— Неужели?!

— Уже давал задание.

— Ну ты и шустрый!

Земля 2

Военный совет

Утром, когда все только-только просыпались, Владимир, как он обычно и делал, вскочил со своего ложа и побежал ставить чайник на кухню. Ложе у него было — туристский коврик, расстеленный на паркете, а постель — стандартный спальник. Спал он, обычно, в спортивном костюме, так что и одеваться ему собственно не пришлось. Только одеть ботинки.

Не успел он поставить чайник на плиту, как в дверях кухни 'нарисовался' Михаил.

Михаил осторожно глянул вдоль коридора, вошёл в кухню и заговорщически посмотрев на Владимира, задал ему мучивший его вопрос.

— Как там дела с документами? — тихо спросил он.

— Уже делаются — также тихо, но мрачно ответил Владимир.

— Что-то не так?

— Да всё так и... не так!

Владимир поморщился, мотнул головой и добавил.

— У них тут не просто взяточничество... а мегавзяточничество. Купить всё можно. Родную мать продадут в рабство, если цену достаточно большую предложишь.

— Н-да! 'Весёленький' мирок нам попался.

— И не говори.

— Но с другой стороны, если будет достаточно денег, сможем здесь ассимилироваться быстро и без особых проблем. Если документы будут достаточно хорошо сделаны.

— Ты меня не до конца понял — сказал Владимир, и выразительно посмотрел на Михаила — у нас будут не поддельные, а НАСТОЯЩИЕ документы.

— Это как?!!

— А вот так! Нашёл хмырей, которые меня вывели на ментов из их паспортного стола. Хмырям пришлось заплатить. Но то, что нам готовят в том паспортном столе — не будет липой. Будут настоящие паспорта этого мира.

— Удачно!

— Что удачно? Что — такое взяточничество?

— Что так получается ассимилироваться. А то, что взяточничество такое... тут придётся воспринимать как погоду.

— Маленькая деталь Михаил: здесь и там у нас, так же употребляется слово 'ассимиляция' для эмигрантов. В одном и том же смысле. Только у нас это вживание в наше общество эмигрантов из капстран, а тут вживание беженцев из других республик бывшего СССР.

— Гм! Запомню. А то как-то оно ассоциируется это слово... с социализацией в наш строй. Хм... тут вопрос есть... ещё. 'Вопрос любопытного'. А как ты вообще 'на хмырей' вышел и как ты их вообще нашёл?

— 'Элементарно Ватсон'! Те 'хмыри', это те самые торгаши...

— ...Которым ты тогда 'навалял'?!

— Ну да! — Владимир затрясся от душившего его смеха — торгаши они! Стоило сказать 'хорошо заплачу' так они тут же лучшими друзьями стали.

— Бэли-и-ин! Во, проститутки! — Михаила тоже разобрал смех.

— Ну и их тоже приходится использовать для Дела... Кстати, тут надо бы группу собрать на собрание, чтобы объяснить что к чему, выработать и поставить задачи. Они тут все в городе освоились?

— Да, освоились. Собрание полагаю, сейчас проводить будем?

— Да прямо сейчас. Зачем тянуть.

— Я тоже об этом думал.

— Ну тогда и вести его будешь. Я лишь 'язык подложу' в нужных местах.

— Лады.

Начало 'Военного совета' у Михаила вышло весьма неожиданным для многих. Кратко сообщив о положении дел, он прямо перешёл к...морали.

Неожиданность захода заинтриговала всех. Так что слушали его с очень большим интересом. В какой-другой компании, или в другой ситуации, данный 'заход' командира посчитали бы неуместным и странным. Но тут сама обстановка ставила такие проблемы, которые прямо или косвенно затрагивали многие фундаментальные ценности. Так что чем быстрее определиться с ними, тем лучше.

— Тут речь идёт о морали. Мораль в этом мире — сами видите какая. Всё морально, что можно купить за деньги. Поэтому, пользуемся этой их моралью. Но для того, чтобы самим не стать этими... мне сильно нравится этот Юлин термин... — сусликами — надо чётко разграничить свою и их мораль.

Юля при этих словах ухмыльнулась, а Михаил продолжил.

— Что это значит? Это значит, что мы по-прежнему поступаем как нам говорит совесть. А совесть утверждает, что нам надо поступать так, чтобы нанести людям как можно меньше вреда, и если это возможно, (но не в ущерб себе) помочь им.

— Думаю, что если мы выйдем на левые патриотические организации, то мы обязательно поможем. И они нам помогут — тут же заметил Владимир.

— Это так. Но пока не вышли, я считаю, что поступать надо так, как я только что говорил. Я понимаю, что у многих душа болит, видя всё вокруг. Хочется помочь им. Но главная помощь им может быть только тогда, когда мы вернёмся обратно и приведём СЮДА помощь из нашего мира. Поэтому, как бы ни хотелось когда и где, помочь кому-то — помните: главное вернуться назад. А это значит, главное для нас сейчас — безопасность группы и любые авантюры могущие помешать нам в этом деле неизбежно ударят и по интересам тех, кого вы вознамерились спасти.

— Но как нам поступать по отношению ко всей этой дряни? — спросил Юрий.

— Кого ты имеешь в виду?— не понял Михаил.

— Капиталистов. Их 'интересы' тоже учитывать?

— Смотря кого — неожиданно для всех заметил Владимир.

— Это как?!

— Среди предпринимателей есть небольшая часть достойных людей. Их мало. Но есть. А разных грабителей и воров прижать — сам Бог велел.

Михаил с сомнением покачал головой.

— Ну... если нам попадётся достойный... Но что-то я таких пока не видел.

— Но они есть.

— Посмотрим...

По лицам остальных то же было видно, что они сильно сомневаются в том, что такие есть вообще в природе.

— Вы одного забыли... — ухмыльнулся Владимир — вы его знаете.

— Вы хотите сказать что... — догадался Вадик.

— Да. Борис Ефимович, как раз и является предпринимателем. По статусу.

— Но ведь он бард!

— Ну и что? Весь его ансамбль, со всеми его подразделениями — частное коммерческое предприятие... Нет, он не эксплуататор. Это предприятие, по нашим понятиям — кооператив.

— По производству песен — с юмором закончил за Владимира Николай.

— Ну можно и так сказать. Но я вас ещё раз хотел бы предостеречь — люди есть разные. И среди предпринимателей тоже нормальные люди встречаются, и среди рабочих — подонки.

Михаил, махнул неопределённо рукой, прекращая дискуссию, явно уводящую от первоначальной сути и вернулся к тому, на чём остановился.

— Поэтому наша главная мораль здесь — не навредить людям. Исключение — воры, бандиты, грабители. Их интересы соблюдаем только в тех случаях, если нарушение создаст дополнительные трудности и опасности для нас. Во всех остальных случаях — мы и их самих, и их интересы — игнорируем. Лучше вообще избегать контакта с этой публикой... Я почему так подробно об этом говорю: с одной стороны всё, что я говорю сейчас, для многих очевидно. Но! Надо затвердить это, чтобы не возникало сомнений после. Я заметил, что у нас есть дурная манера следовать привычкам и стереотипам нашего мира здесь. Сам попадался. А надо следовать привычкам и стереотипам здешнего.

— Но ведь они живут друг с другом как шакалы! — излишне эмоционально воскликнул Николай.

— Да — ответил Владимир — многие из них ведут себя по отношению к другим как шакалы. Вам следует быть особо осторожными с людьми, так как местная антисоветская индивидуалистическая пропаганда вырастила целый слой таких шакалов. Их принцип во взаимодействии с людьми — смотреть прежде всего, что он может 'поиметь' с другого. Причём предпочтительно не дав ничего взамен. Наш эквивалентный обмен 'с опережением' тут воспринимается как кретинизм. Любой аванс без угрозы применения серьёзных санкций в случае его невозврата — признак слабоумия. Любой же аванс 'за просто так' среди этих шакалов запишет вас навсегда в лохи и идиоты.

— Но как тогда сохранить себя, и своё 'нутро', если придётся следовать всем этим 'законам шакала'? — добавил Вадик.

— Вот это и есть наша главная проблема: как сохранить себя, остаться человеком, в этом окружении — отрезала Юля.

— Общая стратегия и тактика на настоящий момент, по моему мнению, должна быть следующей.

Первое: поиск 'не шакалов', и привлечение их на нашу сторону.

Второе: создание системы горизонтальных связей по всему местному обществу. На первых порах только дружеских и информационных — грубой разведкой тут не стоит пренебрегать — далее создание системы взаимопомощи, охватывающей всех найденных 'не шакалов' и общественные организации из них состоящие.

Третье: завоевание неформального политического лидерства в этом обществе. При этом очень нежелательно 'светиться'. Для нас тут стоит воспользоваться опытом чисто масонских организаций, когда 'над' нами система формальных организаций и их руководство, а мы 'под' ними, но имеем непосредственное влияние на принимаемые ими решения.

По третьему пункту тут нам предстоит заявить о себе как об очень серьёзной силе, способной решать проблемы сколь угодно большой сложности и тяжести.

— То есть — уточнил Михаил — придётся в случае чего и кулаками помахать?

— И это тоже — подтвердил Владимир.

— А не слишком ли амбициозные планы? — после небольшого общего молчания, задала вопрос Юля.

— В чём, амбициозные?

— В том, что мы, по сути превращаемся в тех самых 'прогрессоров', которые в нашей фантастической литературе описаны.

— А что в этом плохого? — не понял Вадик.

— В материальных и прочих ресурсах плохо. Поясняю на пальцах — в тех фантастических книжках, что вы наверняка читали, прогрессоры опирались на всю материальную и не только мощь всей своей суперцивилизации. Мы же тут практически никто. Материальных ресурсов — кот наплакал. Сами вернуться пока не можем. Призвать кого на помощь — также.

— Так что ты предлагаешь? — задал Юрий вопрос как отрезал.

— Решать проблемы последовательно.

— Как?

— Сначала отыскание дороги домой, а уж потом, всё остальное...

— Н-не согласен! — вклинился Владимир — чтобы вернуться, нам понадобится очень много средств. Чтобы их добыть или заработать, придётся кооперироваться с людьми из этого мира. Чтобы скооперироваться, надо найти тех, с кем можно скооперироваться, но и после, придётся очень сильно попотеть, чтобы они нам доверяли и мы были бы уверены, что они нас не обманут в самый трудный для нас момент. Это значит, что придётся вмешиваться в ситуацию в этом городе, пытаться её исправить к лучшему и на этой основе уже формировать своё окружение.

— Вы повторяетесь... — заметил Вадик.

— Ну и что? Если не понятно, то надо бы и повторить.

Принцип реальности

Владимир не стал рассказывать, как он организовал такое дело с паспортами. Главное было то, что он таки это сделал. По очереди, все сходили за своим удостоверением личности вместе с Владимиром, и без проблем получили их. Ясно было, что всё делается 'в тёмную', что незаконно, что делается по взяткам чиновникам. Но это был естественный и единственно разумный шаг в выживании.

Примерно так же поступает большинство жителей этого мира, приезжая в Москву и другие крупные города, для того, чтобы получить право на работу и право на жизнь в мегаполисе. Разница только в уровнях взяток чиновникам. И морализаторство философов-маразматиков на тему 'это аморально ибо незаконно' всего лишь глупое морализаторство, так как во многих случаях люди поступают против законов существующих в данном государстве не потому, что они по природе своей аморальны, а потому, что пытаются элементарно выжить. Это же значит, что если они поставлены в такие условия, когда не нарушить закон нельзя, то виноваты не законы или 'ущербная мораль' человека, а то самое правительство, тот самый общественно-политический строй, что создали для людей условия, когда не нарушить закон нельзя в принципе.

Все в группе прекрасно осознавали эти обстоятельства и у них не возникло ни капли сомнений или угрызений совести насчёт незаконности того, на что они пошли.

Главное было тут то, что они своим поступком не нарушали ничьих интересов. Ну, кроме шкурных интересов осатаневшего государства, которое создало эти самые осатанелые условия.

Все в группе, также чётко осознавали свои текущие и долговременные задачи, стоящие как перед каждым, так и перед всей группой. Какого-либо разделения личных задач и групповых никто не допускал, так как все прекрасно понимали одну очень простую для них, но не очевидную для тупиц из этого мира вещь: общие интересы выше частных, потому, что вне общества, группы ты никто. Так как никто тебя вне группы, сплочённой общей целью, моралью и законами не защитит.

Отсюда: обеспечь групповые интересы, а группа уже коллективно позаботится о тебе. Через, хотя бы то, что каждый также будет озабочен теми самыми групповыми интересами — то есть интересами каждого из них.

Эта истина была вбита на уровне подсознания каждому ещё в школе, когда все они проходили тренировки группового взаимодействия. Когда на реальных ситуациях, возникавших в процессе взаимодействия в рамках пока ещё игровой группы они предметно прочувствовали что есть групповое поведение и чем оно выгодно отличается от индивидуализма. Предметно прочувствовали, что одиночка и индивидуалист — заведомо проигравший. То есть, по терминам и сленгу амеров — закоренелый лузер.

Ни у кого даже мысли не возникало о том, чтобы нарушить незримое братство группы, в этом, как они сразу же убедились, откровенно враждебном мире.

В случае крупных неприятностей, лучше за спиной иметь всю интеллектуальную и материальную мощь группы, чем чисто своё, индивидуальное.

Также хорошо отработанными были и базовые схемы действий группы в разных условиях. Ныне группу вела по жизни как раз одна из таких схем. И логика этой схемы говорила о том, что закрепившись, надо делать следующий шаг — приступать к расширению сферы возможностей группы. Это же можно было здесь получить только вживившись в само общество — например, через поступление на работу или занятием тем, что в этом мире называлось гордым американским именем 'бизнес' (по-русски же просто: 'Дело').

Через работу и 'бизнесы' в обществе обретаются необходимые связи. Получив через предварительную разведку (которую провели перед этим Владимир и Юля) основные сведения об особенностях местного общества, его недостатках и достоинствах, можно было приступать к поиску тех людей, структур, групп, которые могли бы помочь в деле выживания группы и в проекте возврата домой.

Конечно, многим может показаться, что люди, действующие по каким-то 'схемам' просто дубьё, ничего своего придумать не могущие и потому на те самые 'схемы' и полагающиеся. На самом деле, те самые 'схемы' есть ни что иное, как просто азбука и арифметика поведения как группы в целом, так и каждого участника по отдельности. Только последний идиот будет для решения текущей сложной задачи, изобретать азбуку и открывать заново основные действия арифметики. Любой нормальный человек их просто изучает до того. И в последствии использует для решения более сложных задач.

Также дело обстоит и с этими 'схемами'.

Что же требовала та самая 'схема' от людей?

Попав в новую обстановку, изучи её. Изучив осмысли её. Осмыслив, вычлени основные закономерности. Вычленив эти закономерности — используй их.

Всё просто!

И логично.

Но оглянитесь вокруг: сколько людей в этом мире эту схему используют?

Один из десяти?

Так и то — в лучшем случае.

Остальные полагаются на 'авось' или тупые представления о других средах и обстановках (часто средах и обстановках откровенно мифических), закономерности из которых они тупо используют в, часто принципиально иных и совершенно не соответствующих реальности, условиях. Беда людей этого мира в том-то и состоит, что они оказались чудовищно оторванными от наличной реальности.

Они, ( и как бы не все!), ныне живут в некоем виртуальном мире, который для них нарисовали кукловоды из правящих классов с помощью средств массовой информации. Но в мире, который и близко по подобию не лежал с той грубой и убийственной реальностью, что их окружает.

Отсюда вывод: любая группа, действующая на основании даже самых элементарных представлений о реальности, реально, а не виртуально мыслящая, имеет огромное преимущество над всеми остальными.

И пусть в настоящее время их дела и их успехи совершенно не соответствуют 'понятиям об успешности', которые числят за Божий Закон все окружающие их 'суслики', главное, что в отдалённой перспективе они — выживут, а все остальные — суслики — просто вымрут как динозавры.

Владимир шёл вместе с Николаем по покрытому заледенелой грязью переулку. Видно, перед мелкой локальной оттепелью, какие-то придурки разнесли вдребезги мусорные баки, и перевернули мусорные контейнеры, что здесь стояли.

Теперь, весь мусор, что они раскидали на полпереулка, вмёрз в грязь. Этот мусор ныне торчал даже сквозь снег, наваливший после и далеко не всегда и везде метеный дворниками. Даже этот снег не сильно уменьшил впечатление тотальной грязи и замусоренности, которые производил переулок.

Ступать даже по снегу тут было мерзковато. Так и казалось, что вот-вот во что-то 'вступишь'. Тем более, что даже мороз не выморозил вонь, стоящую над хоть и замёрзшим, но разлагающемся мусором.

— А может стоило по улице обойти? — неуверенно ступая между заснеженных и схватившихся морозом в камень куч мусора, выговорил Николай.

— Не бойся. Я тут уже не раз ходил. Не запачкаешься. Зато минут пятнадцать на обходах сэкономим.

Впереди показалась пара мрачных личностей угрюмо стоящих возле обшарпанной стены, покрытой надписями и с кое-где обвалившейся штукатуркой. Они мрачно глянули на приближающуюся пару людей, молча их оценили и ни слова не говоря удалились.

То ли гопники, то ли нарки промышляющие на дозу.

Николай посмотрел им вслед и ухмыльнулся.

— Гм... я вот тут поймал себя на мысли... — начал он делиться своими мыслями вслух с Владимиром — раньше я хотел приключений... и за ними в турклуб пришёл. А тут попал в Приключение... Ударение на слове 'попал'...

— Ну и как твои ощущения? — саркастически поинтересовался Владимир.

— Хреново-о! Лучше бы их не было.

— Н-да, мерзкие приключения.

— Вот и я говорю... выбраться бы отсюда побыстрее...

— Есть идеи как? — задал ернический вопрос Владимир.

— Да вот... по мелочёвке... тут ещё далеко идти?

— Достаточно. Успеем обсудить — тут же заинтересовался Владимир всем своим видом показывая это.

Николай аккуратно обогнул очередную, мерзковато выглядящую заледенелую кучу чего-то сгнившего и продолжил.

— Ведь для того, чтобы выбраться, надо будет построить ... ну назовём это 'Врата'.

— Хорошее название. Надо будет его закрепить... — подбодрил его Владимир.

Николай кивнул и продолжил.

— Но для постройки этих 'Врат' нам понадобится много денег на их постройку и запуск.

— Так!

— Ну так вот... идея у меня по использованию моей машины для зарабатывания денег.

— А-а... Юра как? Ему ведь она тоже нужна — Владимир бросил мимолётный вопросительный взгляд на Николая и продолжил движение по переулкам.

— Да не так сильно она нужна, как кажется. Если будет ещё одна эвээмка, то можно будет и вообще больше мою планшетку сильно не нагружать.

— Ещё одну? Да где ты её возьмёшь?! — удивился Владимир.

— Та по любому, тут машину надо покупать здешнюю — амерскую. Хоть и дохлые они по сравнению с нашими, но мы без неё нихрена не сможем сделать.

— А! Ты об американской здешней... А если, тогда перевести наши коды программ на ихние? Чтобы потом сопряжение систем выполнить.

— Не! Мартышкин труд. Нам на это понадобится лет несколько. Да и то результаты будут мелкие. Если уж здесь застрянем, тогда и будем этим заниматься.

— А если попробовать использовать приложение, что есть в библиотеке?

— По переводу команд с наших языков программирования на язык Си? И наших кодов процессора на их?

— Ну да.

— Так придётся же разбираться, что там наваяли амеры здешние, и чем наш Си от их отличается. К тому же я ещё раз повторюсь, тут коды процессоров сильно различаются. У нас же троичная логика, а у этих пентюхов двоичная. Да и переводить же придётся только ихний линукс.

— А что такое линукс? — Владимир повернулся к Николаю и вопросительно поднял правую бровь.

— Ну, это местный аналог нашей 'народной разработки'. Тоже открытые коды.

— А в этом, как его... виндовсе, разве коды закрытые?

— Да вот же... У них операционка поставляется только в уже откомпилированном виде. А исходные коды эти жлобы прячут как деньги в сейфе.

— Нда... А без исходных текстов программ делать нам нечего...

— Так я и говорю...

— А если Юлю попросить вас 'ускорить'? Не пробовали?

— Та мы с Юрием и так 'ускоренные'. Ещо по своей работе там, дома. У нас же тоже свои гипнологи есть.

— А если повторить? Вдруг что получится? Ведь часто у людей остаётся очень много 'хвостов' в подсознании, которые тормозят мышление — Владимир высказал это весьма осторожно, как будто мог этим как-то обидеть Николая. Николай только неопределённо пожал плечами.

— Ну... можно конечно, попробовать... но тогда и вам тоже за компанию надо к этому же подключаться. Чтобы уже когда после гипнотического внушения работать над проблемой будем, проявился 'эффект умножения'. Но всё равно сомневаюсь.

Полминуты шли молча. Николай обдумывал предложение. Но после выдал.

— Ведь всё, что там есть, в этих самых кодах — оно слишком элементарное. Но объём его огромен. Ну повысим мы на несколько часов, самогипнозом свой уровень мышления до уровня гениальности... Ну и что? Подключим скрытые возможности. Но это всё 'из пушки по воробьям'. Ведь надо только просто перелопатить аафигенный объём инфы. А после написать программы по переводу. И ещё отладить... Не! Овчинка выделки не стоит! Вот когда Проблему будем 'грызть' вот тогда и понадобится 'ускорение'. Тогда мы и вас подключим. Мозговой штурм под гипнозом даёт много. — Николай хмыкнул — и может что надумаем, заметим, чего наши умники на Полигоне не допёрли.

— То есть ты считаешь, что в области программирования что-то особо пробовать бесполезно?

— Я такого не говорил... Моё мнение — когда отпадут наши главные проблемы с выживанием, вот тогда и можно попробовать заделать 'переводилку кодов'. Так что я не об этом сейчас думал... я хотел предложить другое.

Николай снова замолчал. Было видно, что его мысли витают где-то далеко. Прошло меж тем изрядное количество времени, а Николай, похоже забыл, что говорил. Поэтому Владимир решил ему напомнить.

— Ну и что же ты предлагаешь делать? В области нашего выживания здесь.

Николай встряхнулся и тут же энергично продолжил прерванную ранее мысль.

— Да просто! Моя идея была какая? Взять реальные архитектурные проекты, со всеми приколами, и торговать ими. Или взять программу на планшетке, а после её же использовать для проектирования. Она работает очень быстро. Нужно только забить в неё все эти спецификации и цены на материалы.

— Так ты что, вручную их забивать собрался?

— Не! Не дурак. Я тут просто посмотрел как кодируются таблицы в их программе для проектирования, и написал простейшую программку по конвертации наших таблиц в ихние. На ихние, естественно, двоичные коды.

— Аутогипноз для 'ускорения' применял?

— Конечно! Там всё-таки целый ворох нетривиальных проблем решить надо было. Параллельно решить.

— Так может и всё остальное также?

— Не получится. Мозги 'посадим'. Заработаем ещё нервное истощение, и выбудем на неделю из строя.

— Что, так много пришлось решать?

— А как же! Ещё от Юли по башке получили, чтобы без её контроля мозги не перенапрягали — Николай оскалился в озорной улыбке — Я же говорил — там слишком большие проблемы... Но я отвлёкся. Я предлагаю сделать что... Берём реальный проект, и фоткаем его с экрана. Загоняем изображения в амерский комп-ю-тер...

Николай по слогам выговорил слово и продолжил:

— А после изображения уже им корвертим в 'вектор'... или просто сшиваем и распечатываем. Таблицы же распечатываем как есть.

— Ну если так вывернуться... то можно и попробовать. Всё равно надо расспросить Ефимыча. Он тут в бизнесе уже какую 'собаку доедает', думаю, что он нам должен подсказать что делать и что у нас может получиться.

Унылые загаженные переулки сменились более-менее чистыми, а ещё спустя несколько минут прямой чистой улицей.

Да и дома, что тут стояли уже не были настолько обшарпанными, как и до этого. Было видно, что их построили недавно. Огорожены они были где как: где просто железными заборами, а где высокими кирпичными или даже бетонными. За заборами возвышались двух-, трёх-, четырёхэтажные здания. Причём все эти здания не производили впечатления того, что там живут несколько семей.

Владимир обернулся к Николаю, и заметив, что он активно вертит головой рассматривая окружающие дома, пояснил:

— Это частная застройка. Каждый дом принадлежит одной семье. Или максимум двум.

— Ну ничего себе! — Николай по-прежнему мотал головой — там дома, пятиэтажки, разваливаются, а тут такой шик!

— Обычное дело для капитализма. Те, что в пятиэтажках, большей частью люди очень маленького достатка. Они не могут потратиться на ремонт... да и деньги на ремонт, что государство тут отпускает, безудержно разворовывается... Скорее всего, кто-то из вот этих — Владимир кивнул в сторону особо шикарных особняков — как раз и построил себе хатку за те ворованные деньги.

Николай тут же сжал кулаки и стиснул зубы.

— Пострелять бы этих сволочей! — также сквозь стиснутые зубы процедил он — совсем уже по-другому рассматривая окружающие строения.

— Многие так думают...

— ...Но ничего не делают к этому!

— Боятся...

— Наши предки не побоялись! Скинули уродов!

— А тут, по-моему, ещё не дошло состояние народа до того края, когда либо, бунт, либо смерть. Как тогда в семнадцатом было... Или тут народец в этой реальности другой? — задумчиво спросил сам себя Владимир, также как и Николай рассматривая окружающие особняки.

— Кстати, обрати внимание — Владимир ткнул пальцем себе под ноги — у каждого особняка, своё покрытие. Тоже изощрялись у кого плитка и укладка дороже.

— Ага... когда другие люди голодают! Сволочи!

— А им начхать на то, что кто-то голодает. Главное им хорошо. А тех кто голодает, они считают неудачниками... тут даже англицизм для этого применяют — лузеры.

— Я уже заметил, что тут в языке тьма этого г... намешано — неопределённо ответил Николай, с неприязнью огибая дорогущую с виду автомашину, припаркованную впритык к воротам дома.

— Да! Тут для нашей Юленьки — раздолье. Она социопсихолог. Тут сотню докторских на этих мерзавцах и идиотах написать можно. Вон например — Владимир усмехнулся и кивнул вправо.

Там через дорогу красовалась закусочная, но надпись была выполнена... — латиницей! Над заведением, сверкая неоном красовалось: 'Zakusochnaya'.

Чуть дальше было ещё хлеще. Какой-то малограмотный дурак, расписывал рекламу для своего заведения. Видно что сам и 'от руки'. Прямо на стене огромного серого здания типа ангар, в стиле западной 'граффити' было выведено 'Dizayn' и чего-то там ещё в том же стиле с кошмарным количеством ошибок. Типа 'по-англицки'[36]. Вторая часть надписи от греха была загорожена самой природой — поперёк неё висел целый забор толстенных сосулек.

— Э-э, так слово 'дизайн' как я помню, по-английски пишется не так!.. — с удивлением заметил Николай — по буквам — десигн... И не только по-английски!

— Ну конечно! Вот даже ты, не изучавший английский, это знаешь. А тут... такой уровень образования.

— ...И такой уровень обезьянничания! — дополнил Николай — могли бы и в словарь заглянуть, прежде чем писать.

Владимир оглянулся вдоль улицы, лукаво усмехнулся и задал вопрос:

— Я тут ЕЩЁ одну хохму заметил, но только когда тут уже раза четыре прошёл... не замечаешь?

Николай тут же завертел головой во все стороны быстро сканируя окружающие постройки.

— Не, не вижу.

— Туда посмотри! — Владимир ткнул пальцем в сторону проезжей части, и далее вдоль улицы.

— И... что?

— Асфальта НЕТ! Эти придурки супербогатые, никак не договорятся об асфальтировании этой улицы. Там, как видишь, гравийное покрытие и только.

— А может — тут же выдал предположение Николай — они 'забыли' обратиться к своим в горсовет?

— Не в горсовет. Тут это мэрией называется. Как на Западе. Впрочем, я думаю, что обращались... Поэтому, и сделали гравийку. А уже на асфальт деньги расхитили!

— Да как же это может быть?! — удивился Николай — и там на ремонт деньги растащили, и здесь украли!

— Да ничего удивительного — просто с милицией похищенными деньгами поделились. Это здесь, в терминах этого мира, называется 'откат'.

Николай любопытствуя, даже завернул и подошёл вплотную к проезжей части, чтобы удостовериться в том, что это ему не кажется.

Он нагнулся и посмотрел поближе в одну из канав колеи, что накатали авто. Покрытие дороги действительно было гравийным, что явственно проглядывало сквозь ледок, покрывающий дно колеи. Ныне гравий, пропитанный влагой смёрзся и представлял собой эдакое подобие очень скользкой бетонки, кое-где присыпанной песком.

— Вот это да! — с сильнейшим удивлением выговорил Николай и хохотнул.

— То ли ты ещё здесь увидишь... — философски заметил Владимир — когда побольше здесь по городу помотаешься, и людей послушаешь.

Дальше несколько минут шли молча. Николай уже с огромным любопытством продолжал вертеть головой, разглядывая дома, вывески, машины.

— О! А это чё?! — Николай, даже остановился, разглядывая вывеску с длиннющей надписью, выполненной по-английски. Владимир, шедший впереди тоже остановился и обернулся. Ему тоже сильно интересно было, что же там ещё удивительного Николай нашёл.

— Где?

— Та вон! Вывеска. На наглосаксонском... и чё они тут хотели этим сказать?!

— Ну... я как и ты знаю всего лишь три языка: родной, эсперанто и испанский, который в школе изучал... Ну ты не испанский, а китайский... А тут всё по-английски.

— Не три, а четыре! — ехидно, с подковыркой поправил Николай.

— ?

— Ещё один — русский матерный!

— Ага. В самый раз его употребить, так как я тут нихрена не понял... — поддержал его Владимир, внимательно, вместе с Николаем, разглядывая вывеску.

— А много ведь написано! И на кого эта хрень рассчитана? Уверен, что тут англичский мало кто из народу прилично знает, чтобы это прочитать.

— Кажется я понял... — Владимир указал на противоположную от входа стену здания, где красовалась подобная же вывеска, но на русском — я тут по подобным словам сличил, что и в испанском языке есть. Эта вывеска повторяет по содержанию ту, что на русском.

— Угу. Ну эт, значит, выяснили. Но всё равно: нахрена в чисто русском городе АНГЛИЙСКАЯ вывеска?!

— Придётся согласиться с Элей...

— А она что говорила? — Николай явно забыл.

— Ну помнишь, когда мы вселялись в общежитие, она говорила про язык рабов...

— А-а! Вспомнил! Хм... А ведь права!

Они ещё раз посмотрели на две вывески, висящие по обе стороны от входа в заведение. Но уже другими глазами. В свете догадки, которую некогда высказала Эля, эти надписи выглядели не просто несуразно, а позорно. Будто хозяин этого заведения изо всех своих сил старался крикнуть: 'Смотрите, смотрите! Я РАБ! Я очень аккуратный и очень покорный раб наглосаксонской цивилизации!'.

Ударение на 'нагло'.

Слишком уж нахраписто, нагло и подло действовала через своих неофитов, россиянских ренегатов эта цивилизация. Слишком уж прямолинейно англосаксы навязывали свой язык, свою культуру, и свои понятия о том, как должны думать, как действовать и вообще жить, подконтрольные им народы и цивилизации.

— А всё-таки, что за заведение? — заинтересовался Николай, заглядывая за Владимира и пытаясь рассмотреть русскоязычную надпись на второй вывеске.

— Дизайнерская фирма. Рекламные плакаты, баннеры и прочая чушь. Обычная муть для Запада.

— Аналог наших художественных мастерских?

— Ну... где-то как-то да... Ты лучше у Вадика спроси, чем они там у себя занимаются, а потом сличи с этими...

— А если совсем коротко?

— Ну вот эти — Владимир кивнул на стеклянную дверь заведения — они работают сугубо под заказ и за большие деньги. Бóльшую часть денег, естественно, забирает себе владелец. Рамки заказа очень жёсткие. Сроки также.

После непродолжительной паузы Владимир продолжил.

— Наши же художники, имеют возможность заниматься живописью в этих мастерских, и у них это является работой. То, что они написали сугубо по своему настроению в виде картин, продаётся в специализированных магазинах. В этом они действуют как обычные кооперативы. В рамках же кооператива они ещё и идеями, мастерством обмениваются. Если же приходит заказ от администрации города, или от строительного треста, тогда они выполняют этот заказ. Часто все вместе. Рамки этого заказа также гораздо более мягкие, чем у этих — Владимир кивнул на дверь заведения — правда, если что не понравится комиссии, при приёмке эскиза, могут и настоять на переделке. Так что у наших художников свободы творчества гораздо больше, чем у здешних.

— А откуда вы это знаете? — тут же заинтересовался Николай — ходили, что ли к ним?

— От Вадика. Я его раз разговорил на впечатления от его работы там, дома. Интересно...

— А об этих? — Николай кивнул на дверь.

— А это мне потом, после Вадика, Ефимыч рассказывал. Он же с ними довольно часто дела имеет. Кстати, как я понял, именно с этими. Что здесь обитают.

— А!.. — Николай быстро потерял интерес к заведению, его вывескам и повернулся в ту сторону, куда шли — и далеко нам тут идти?

— Уже рядом — понял его настроение Владимир, и также заспешил мимо англо-русских вывесок художественной мастерской, называемой здесь 'Студией арт-дизайна'.

Через несколько минут они упёрлись в конец улицы. Она упиралась в другую. Перпендикулярную ей но далее продолжения не имела. Прямо напротив, по линии продолжения улицы, стоял дом, с большой, массивной бетонной стеной. Сам дом ничего достопримечательного, чисто с архитектурной точки зрения, не представлял — обычный кирпичный куб, в два с половиной, этажа, с маленькими окнами и с совершенно полностью отсутствующими украшениями.

Достопримечательностью был бетонный забор. Он был не просто толстый и высокий.

Он был очень толстый. И тем не менее, штукатурка посередине его почти напрочь отсутствовала, а весь он в этом месте был изборождён трещинами.

— Ага. Заметил? — спросил Николая Владимир.

— Забор с трещинами?

— Ну да. Ефимыч живёт не здесь, а чуть дальше. А вот забор тут достопримечательность. Хозяин его уже раза три, говорят, восстанавливал. И каждый раз делал всё толще. Ну как видишь, не помогает.

— А чё это с ним? Чего-то я сегодня туплю немерено...

— Смотри... улица, вот эта, заканчивается как раз этим забором...

— Так это... нихренас-се! Это же с какой скоростью нужно лететь, чтобы так БЕТОННЫЙ забор покоцать[37]?!!

— Тут, говорят, на этом заборе, уже два 'Мерседеса', один 'Феррари' и четыре просто других иномарок вдрызг изничтожили. Пьяные мальчики, катаясь по окраинам города по ночам, видя ровную, прямую дорогу, давят на газ и несутся по гравийке с нарастающей скоростью. Думают, она дальше продолжаться будет за город. А тут такой облом — бетонный забор. Говорят, первый раз, какой-то хмырь, пролетел сквозь забор, окно и воткнулся в противоположную стену, за которой спали хозяева. Представляешь, какая у них была 'побудка' среди ночи?!

Николай за ближайший забор схватился от хохота.

— А хмырь, как не убился? — слегка придя в себя задал он весьма серьёзный вопрос.

— Ну тот первый, не убился. Но, говорят, долго в больнице валялся. А новый забор уже его папаня хозяину дома делал.

— И второй тоже снесли?

— Нет. Но повалили. С третьего забора уже не валили.

— Так это уже третий забор?

— Уже и не знаю. Возможно четвёртый или пятый. Последний раз, говорят, в этот забор ночью самосвал въехал.

— И не снёс? Хозяин что, его армировал?

— Возможно, но говорят что самосвал ехал не быстро. Увидеть вовремя белую стену густой снегопад помешал.

— И много тут побилось народу? — уже совершенно другим, серьёзным тоном задал вопрос Николай.

— Да, прилично. И все сплошь, детки 'родителей, особо одарённых материально'.

Николай снова хмыкнул, разглядывая трещины на бетонной стене.

— А это такой местный эвфемизм? Про 'особо одарённых материально'?

— Да. Не сильно распространённый правда...

Николай чуть покачал головой, а затем ответил совершенно иным тоном.

— Странно... Вот вы говорите, что те на 'Мерседесах' убились, а мне, почему-то не жалко этих...

— А! Уже имел 'счастье' пообщаться с 'золотой молодёжью'?

— Имел — мрачно и с отвращением заявил Николай — дерьмо редкостное.

— Угу. Я того же мнения — коротко кивнул Владимир.

Они молча перешли дорогу, подошли к разбитой бетонной стене, поразглядывали отметины, оставленные в бетоне последним грузовиком, и пошли дальше.

Идти действительно пришлось не долго. Метров через сто от перекрёстка, между унылыми, массивными частными домами с высокими заборами, стоял дом, всего-то в два этажа... сложенный из брёвен!

Низкий забор из ажурных стальных прутьев, сильно контрастировал с высокими, кирпичными, по два-три метра, у соседей. Забор у этого дома не только был низок, прост и красив, он совершенно не заслонял вида на стоящий несколько поодаль от забора, в глубине участка, дом. Да и сам дом был весьма достопримечателен.

Весь изобильно украшенный резными наличниками, с петухами, жар-птицами, котами и прочей мифической и полумифической живностью.

Ворота, ведущие во двор, тоже представляли собой изрядное произведение искусства. Выполненные 'под дуб', они также были покрыты большим количеством резных узоров.

— Ну вот и пришли. Здесь Ефимыч живёт.

Николай несколько минут разинув рот разглядывал дом.

— А-афигеть!!!

— Красиво?

— Ага! Первый раз в этом мире по настоящему красивый дом вижу.

— Брат у него тоже 'типа дизайнер', так вот они на пару, своими руками и 'поставили домик'. Со всеми украшениями. Сами их делали. Кстати, на самом деле, домик кирпичный. То, что ты видишь — только внешняя обшивка. Брёвна, что ты видишь, на самом деле, только половинки. Тщательно подогнанные друг к другу, но половинки, создающие вид, что целые. Изнутри домик вполне современный, хотя и не без приколов...

— Например?

— Они там в одном месте выложили имитацию русской печи. Народ, когда видит такое — на месте охреневает.

Николай заржал.

— Да, представляю! Повеселились братья.

— Но, тем не менее, весьма интересное решение. Как утверждает Борис Ефимыч, внутри у них гораздо теплее и они меньше тратят на отопление, чем соседи. В разы меньше.

Николай посмотрел на вычурные, красного кирпича 'зáмки', по обе стороны от дома барда. Во всех них чувствовались архитектурные решения Запада. Но не России. В частности, что сразу же бросалось в глаза, в особняке, стоящем справа, были совершенно западной конструкции окна. Метало-пластиковые, и с весьма тонким промежутком между стёклами слоёв.

— С нашими-то, морозами... У них только через окна дофига тепла уходит.

Николай в подтверждение своих слов, махнул в сторону кирпичного дома что справа.

— А у Ефимыча, деревянные и ТРОЙНЫЕ — добавил Владимир.

— Умно! Прям, как у нас...

— Ты прав, у Ефимыча, окна сделаны как у нас. С герметизацией стыков.

Владимир подошёл к воротам и нажал на звонок, справа от калитки. Калитка, надо сказать, имела вполне стильный, деревянный и резной козырёк, укрывавший значительную часть прилегающей территории тротуара от атмосферных осадков.

— Вы к кому? — раздался незнакомый голос из домофона — Ах, да! Извини, Владимир, сразу не признал. Заходите.

В калитке что-то щёлкнуло.

— Это его брат дома — пояснил Владимир Николаю.

— А-а постой, а там нас их лайка не покусает? Она привязана?

— Ясно дело! — ответил Владимир и толкнул дверь. В ответ из дальнего края двора донеслось деловитое 'Гав!'.

Владимир открыл широко дверь и показал в сторону лайки, ныне прицепленной возле гаража хоть и на длинный, но стальной тросик. Навстречу же из дома выглянул мужичок лет тридцати, с аккуратной каштановой бородкой, одетый в голубой спортивный костюм.

— Молодец! Так держать! — бросил он собаке, от чего та, стоя на крыше будки, тут же с энтузиазмом завиляла своим 'бубликом'.

— Проходите сразу в зал, Борис сейчас освободится — это уже гостям.

Они прошли в прихожую, и Владимир представил их обоим.

— Фёдор, хозяин дома, Николай — программист, мой товарищ.

— Очень приятно.

Фёдор пожал руки обоим и заорал куда-то вверх.

— Бори-ис!!! К тебе гости! Владимир со товарищи!

— Щас, щас, щас! Бегу! — раздалось со второго этажа.

— Туда проходите, сейчас он спустится — Фёдор махнул влево, в сторону открытой двери. Сам же удалился в противоположную часть здания.

— Кстати, к печке — заметил Владимир вполголоса Николаю и усмехнулся.

Николай тут же проявил повышенное любопытство.

Когда они вошли в комнату, она и действительно представляла собой стильную имитацию старинной хаты, но изнутри. Если коридор дома выглядел вполне современно, то эта комната была прямо 'из старины глубокой'. Скамейки самовар, скатерть на столе явно ручной вышивки, даже половики и те тоже явно не заводского производства.

Ну и самым мощным предметом тут была именно та самая, упомянутая ранее, печь.

Николай быстро окинув взглядом комнату тут же кинулся к окну. Как человек, работающий в НИИ стройматериалов, ему очень сильно было интересно, как сделаны здесь стены и окна.

— Ха! Они и на толщине кирпичных стен сэкономили. Совсем тонкие. Здорово!

— Всё правильно — раздалось от двери — мы тут подумали, а зачем нам толстые стены, если будем обшивать снаружи деревом?

В комнату вошёл Борис Ефимович.

— Ну здравствуйте!

Гости поздоровались и по приглашению хозяина уселись за стол. Через пять минут на столе было всё, что необходимо для длительного чаепития. Борис Ефимыч же уселся на стул во главе стола.

— Ну рассказывайте, с чем пришли... — пригласил к разговору хозяин, попутно заваривая чай.

Так как идея Николая была крайне свежей и перспективной, Владимир вкратце пересказал сначала его идею. Николай дополнил.

— А что? Хорошая идея! — секунду подумав, ответил Борис Ефимович — Правда тут надо поговорить с Фёдором. Это у него офис архитектурщиков имеется. Может, когда с ним договоритесь, так прямо через него и будете торговать проектами.

— Но многие домики там с откровенно нашими конструкционными материалами. Тут их аналогов нет — осторожно добавил Николай.

— Тоже не беда. Как я знаю, можно договориться с заводом, а там хоть чёрта в ступе изготовят.

— Но ведь это новые технологии...

— ...А у них производственная база ещё с советских времён. Могут. Это крупный завод один из немногих, который уцелел в девяностые. А! Кстати и сами технологии продавать можете.

— А-а... — Николай открыл было рот, но потом до него дошло — блин! Я забыл, что здесь иной мир, а не наш!

— Вот вам и дополнительная копеечка! — оптимистично добавил Борис Ефимович.

— Ну тогда совсем хорошо...

— А вы, я вижу, всё-таки начали думать о своём Деле. Я же вам и тогда говорил, что здесь не пропадёте. Вот, станете предпринимателями, деньжатами хорошо обрастёте, и не понадобится вам возвращаться... — лукаво посмотрев на Владимира с Николаем, подначил Борис Ефимович.

— 'С волками жить, по-волчьи выть!' — совсем неоптимистично заключил Николай.

— Так и деньги нам нужны только для того, чтобы отсюда смыться — хмыкнув, добавил Владимир.

— А если останемся надолго, мы тут точно революцию устроим! — подхватил Николай.

— У, какие вы грозные — шутливо воскликнул Ефимыч — ну если так, то как начнёте, меня тоже в революционеры запишите. Ну вот нравится мне ваш мир!.. Да и реально... жить людям сейчас в разы тяжелее, чем 'при совке'. Есть, конечно люди, которые сохранили своё благосостояние ,и есть даже такие, что резко его улучшили, но большинство из этих 'успешных' — воры. И паразиты... Одним словом негодяи.

— То есть сейчас, вольготно именно негодяям.

— В точку. Я вот, тогда, до вас сам задумывался над житием-бытием... Окончательно поломали иллюзии только вы. Они итак уже жизнью были основательно надломлены. Вы только помогли этому благому делу. Так что можете мной располагать...

— Ну вы прям Ефимыч как Че Гевара! — рассмеялся Владимир — мы вот пока не помышляем ни о каких-таких заговорах и революциях. Нам бы закрепиться.

— А что? Понадобится — буду Че Геварой! — выпятил грудь Борис Ефимович, налил гостям чаю и помешивая сахар в чашке и совсем другим тоном, серьёзно продолжил.

— Тут недавно один из моих однокашников приходил... Ну очень злой. С работы его выгнали. Как обычно — 'оптимизация'. Ну так у нас сокращение штатов в результате начала прогара фирмы называется. Так он мне тут любопытнейший расчет принёс... Думаю вам тоже будет интересно.

Борис Ефимович бросил взгляд на собеседников. Те слушали с повышенным интересом.

— Я вот что и решил записаться в Че Гевары... Убедительно расписал он... Да вы и сами могли до меня этот пересчёт сделать... и я мог, если бы 'глаза разул'... Ну словом вот расчет.

Берём цены на товары времён Советского Союза. Вычисляем общую стоимость 'потребительской корзины' в тех рублях. Берём то же самое, но в современных. Сравниваем, и получаем, что советский 'деревянный' рубль стоил в пересчёте на наши, 'особо конвертируемые' около 200 рублей.

Далее, берём среднюю зарплату в середине восьмидесятых, и переводим её в современные рубли. Тогда была зарплата — 190 рублей. Следовательно, на нынешние будет 38 тысяч.

Учитывая что средняя зарплата ныне около восьми тысяч, то уровень жизни ныне ну почти в пять раз ниже чем в Советском Союзе[38].

— Хм... я примерно также считал — отозвался Владимир — только не знал данных, по вашим ценам середины восьмидесятых и средней зарплаты... надо будет в случае чего использовать для агитации и пропаганды.

— Я уже использую — оптимистично утвердил Борис Ефимович.

— Кстати, а как там насчёт продажи снаряжения? Ничего не узнали? Хоть что-то выручить удастся?

— Вы слишком сильно прибедняетесь, Владимир. Я вам в самом начале говорил, что ваше снаряжение будет очень много стоить тут, среди городских богатеев. Почему и предложил сразу, чтобы вы не продешевили, самому этим заняться. Стать посредником.

— Я тоже боялся, что продешевлю... А то бы не стал вас напрягать ещё и нашими заботами.

— А ну так я вот что вам скажу: я тут поговорил с некоторыми, и... вы будете смеяться, но ваше снаряжение на продажу среди этих крутых потянуло уже на... не падайте в обморок — на шестьдесят тысяч унылых енотов!

— А... зачем нам эти... Еноты?! — задал Николай вполне справедливый с его точки зрения вопрос — что мы с них, шкурки иметь будем?

И Ефимыч, и Владимир тут же разразились хохотом.

— И чито за прикол? — слегка обидевшись на такую реакцию, всё-таки стал настаивать Николай.

Чуть-чуть успокоившийся со смеху Владимир пояснил

— 'Унылые еноты' это местный жаргонизм. Обозначает американские деньги. Доллары.

— А-а! Так бы сразу и сказали... а то тут же смеяться... То есть вы хотите сказать, что весь наш снаряж у этих толстомордиков стоит... шестьдесят тысяч долларов?

— Ну да! — наконец отсмеялся Борис Ефимович.

— А почему их именно 'унылыми енотами' назвали? — тут же проявил сильное любопытство Николай — Они тут что, американских президентов на живность на своих банкнотах заменили?

Борис Ефимович снова от смеху, со своего стула чуть не свалился.

— Нет, пояснил за него Владимир. Вся эта чушь происходит от вполне местного российского обозначения доллара — у.е... Что означает 'условных единиц'. Её ввели во время гиперинфляции чтобы исчислять постоянно меняющиеся цены в 'твёрдой валюте'. Ну а так как эта 'условная единица' точно соответствовала доллару, вот и стал народ изощряться в придумывании 'расшифровок' для сокращения.

— Хе! Смешно однака! Но, однака, а вдруг это снаряжение нам понадобится?

— И когда? — Ядовито поинтересовался Владимир — нам надо сейчас выживать и строить установку для возврата домой. Вот вернёмся домой — купишь новые лыжи и снаряжение. А тут надо выкручиваться.

— И то верно...— сник Николай. По нему, правда видно было, что своего снаряжения, к которому он очень привык очень жаль.

— Да не переживай! Выберемся, повторяю, новое купишь.

— Ладно, проехали. Я понимаю. Когда загонять будем?

— Да хоть сегодня! — воскликнул Борис Ефимович — я с этими... договорился, так что можно им загнать всё это в любое время.

— Да... когда ребята предложили на Совете группы эту продажу — мрачно сказал Николай — я думал, что так и не договоримся не до чего и оно останется с нами.

— Кое-чего останется, так как без него нельзя. По крайней мере пока нельзя. Я имею в виду спальники.

— А остальное продаём? — печально заключил Николай.

— За исключением ещё палатки, так как она порвана.

— Всё равно жалко. Я к нему так привык... Ну да ладно — надо, значит надо.

— Вот это деловой подход! — решил поднять настроение оптимистическим заявлением Борис Ефимович. Николай только рукой махнул.

Когда покидали дом, Борис Ефимович подошёл к Владимиру и заговорщически подмигнул.

— Кстати — понизил голос Борис Ефимович — вы как, проблему с документами решили? Помощь не требуется?

— Спасибо, уже не требуется. Справились.

— Вы уверены, что те паспорта будут нормальные?

— Да. Уверены. Они будут настоящими.

— О! Даже так...

— И как вам это удалось?

— Да посулили хорошее вознаграждение. Вот эти самые денежки, что мы выручим от продажи снаряжения, как раз и пойдут в первую очередь на оплату получения тех самых паспортов.

— Шестьдесят тысяч? А не слишком много?

— Да не шестьдесят! Всего-то две тыщи зелёных.

— А делаете через паспортный стол? А то если что — у меня есть выходы.

— Конечно. Через него делаем.

— А! Ну тогда другое дело. Я тут как раз хотел именно такой вариант предложить.

Владимир, не стал уточнять, что уже всё сделано посчитав эту информацию и так излишней.

Химеры, мутанты и двойники

Вадик, вполне честно перед собой, боялся нового мира. Это другие бы на его месте, возможно, держа грудь колесом, тряслись внутренне и даже самим себе боялись бы признаться в этом. Такая их позиция была опасна тем, что человек, столкнувшись с реальной опасностью, ломается неожиданно. И неожиданно, прежде всего для себя самого, что часто очень сильно усугубляет общую ситуацию.

У Вадима же, ситуация была попроще и, в этом смысле, менее опасная. Он хотя бы знал когда и при каких обстоятельствах может сломаться. А знание этого вполне могло его охранить от этого великого конфуза, чтобы вовремя остановиться и дать задний ход — не лезть на рожон. Тем более, что в его ситуации, всегда этих самых 'обходных путей' должно было бы быть несколько. Он это знал ещё по приключениям дома — в родном мире. Ведь и хулиган он был больше потому, что чисто из мальчишеского упрямства, хотел преодолеть свои страхи, и доказать всем, какой он бесстрашный.

Вполне нормальное желание.

Просто он тогда выбрал для этого не тот путь. В чём его, наконец-таки изловив, и поправили.

Тем не менее, за собственный страх, ему было и сейчас очень стыдно, он его постоянно прятал подальше от глаз. За показной флегматичностью. Ему постоянно казалось, что ребята, его окружающие гораздо более бесстрашные и сильные духом, чем он сам. Тем более, что в походах они не раз ему неявно доказывали делом, что хотя бы по части физической выносливости они пока что выше него.

Конечно, ребята даже и не подозревали о том, что они, якобы, что-то там Вадику 'доказывают'. Это была сугубо внутренняя Вадикова проблема.

Также немалую роль в подпитке комплекса играло присутствие в группе Героя. Вот уж кто, как считал Вадик, не подвержен страху, так это Он. Тем более, что Владимир ни разу, нигде и никогда не рассказывал о тех страхах, что он испытал тогда, во время катастрофы и после. Конечно, по родной культуре, в которой он был воспитан, и по части самолюбия, это было, возможно, для Владимира и важно — сокрытие своих мелочных мыслишек и страхов (ведь преодолел же их!) — но для Вадика это создавало дополнительные трудности.

Да, он хотел быть Героем тоже.

Да, та ситуация, в которой оказалась группа как раз и делает его прямым кандидатом в Герои.

Но для того, чтобы им стать, надо, как минимум, выбраться из той ситуации, в которую все попали. И выбраться по возможности, без потерь. Сгинувший без следа — уже не герой (так он считал). Беда тут была ещё в том, что для выхода из ситуации надо было рисковать. И рисковать надо было всем. В том числе и ему самому. А раз так, то он также ещё рисковал оказаться в рядах тех, кто не вернётся. Хоть бы и в единственном числе. А он очень хотел вернуться и это добавляло страхов.

Вадик стоял возле шкафа в комнате общаги и медленно одевался. Медленно, чтобы максимально оттянуть момент принятия окончательного решения, чтобы оттянуть момент необходимости сделать тот первый шаг, после которого уже возврата назад не будет.

Он снял с вешалки свою куртку, тупо осмотрел её и естественно никаких дефектов не нашёл. Ни дырок ни грязного пятнышка. Сам же за этим тщательно следил. Медленно, как в замедленной съёмке кино, накинул её на плечи и тупо уставился на себя в зеркало.

В зеркале отразился печального образа субъект, в не застёгнутой пуховке с обречённостью во взоре, хоть и бритый, аккуратно причёсанный, но производящий впечатление несколько растрёпанного.

Вадим осмотрел своё отражение и тяжко вздохнул. Ему сегодня даже привычное собственное отражение внушало отвращение.

Сейчас ему предстояло идти, впервые здесь, устраиваться на работу. Он и у себя дома, в родном мире, пошёл на работу со страхом. Страхом того, что не справится и его засмеют.

Хоть и оказались те самые страхи дурными — коллеги по работе весьма хорошо его приняли и очень сильно помогали, пока Вадик полностью не освоился — но сейчас было несколько по-другому. Тут было как в приключенческих фильмах про шпионов:

'А вдруг разоблачат?!!'.

От таких мыслей во внутренностях как будто ледяной ёж поселился...

Мимолётная паника.

Приходится всё чаще её гасить. Если так пойдёт и далее, то это будет уже серьёзная проблема. Надо, надо делать первый шаг. Иначе, эта паника и эти страхи, нарастая попросту сожрут...

Ему очень сильно не хватало уверенности, которую он видел у других. Поэтому он хватался для повышения этой уверенности за любую возможность. В настоящее время, эта возможность крылась в том, что он получил, для повышения статуса и легализации в местном обществе. А получил он немало...

Впрочем, с какой стороны ещё посмотреть.

Документы, электронную коллекцию картин машинной графики, элементарные знания.

Хватит ли этого?

Он мысленно перебрал всё это. Полез во внутренний карман куртки, достал свой новый паспорт. Посмотрел на обложку с двуглавым мутантом. Паспорт был новый естественно. Местный.

Уже разглядывание обложки резко прибавило настроения.

'Вообще — жутко любопытный тут мир... Как у Ильфа и Петрова говорится — мир непуганых идиотов. Ведь это же надо до такого 'додуматься': поставить на герб ДВУГЛАВУЮ птицу, после крупнейшей радиационной катастрофы!

Вряд ли, кто из тех, кто принимал решение о форме герба нового государства об этом задумывался. Скорее всего им разум застило стремление вернуться назад — в идеализированное дореволюционное прошлое. А ведь если подумать непредвзято, то что может ЭТА птица, символизировать СЕЙЧАС, в настоящее время?!

Сейчас, это символ мутации. Уродства. Причём уродства ГОСУДАРСТВА.

Вона даже в народе над гербом потешаются. Как сказал один дед, с которым он случайно разговорился на улице, (а дед то ли с Кубани, то ли с Украины) 'Цэ нэ херб, а чорнобiльська кура!'.

И действительно. На монетах, так там вообще не орёл, а жирная, двуглавая курица.

МУТАНТ!

Спрашивается: какой ИДИОТ её там нарисовал? Ведь никаких таких ИНЫХ 'величественных' ассоциаций 'на подкорке' сие творение скорбного мастера вызвать не может!'

Вадика, как художника эти тонкости всегда весьма сильно задевали. Всегда, когда он сталкивался с проявлением среди художников элементарной тупости.

Тупости, когда они рисуют нечто, совершенно не задумываясь о тех ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ, возникающих часто, совершенно случайно, смыслах.

Вадик нахмурился и повертел в руках обложку. Свет от лампы отсверкивал на перьях нарисованной птицы. Если не придираться ко всему 'творению', то выполнено вполне профессионально...

'Впрочем... — продолжил рассуждать он про себя — может и не идиот рисовал ту 'куру' для монет.

Не идиот, а очень хитрый, умный и крайне дерзкий человек.

Он сознательно придал 'орлу' на монетах именно форуму курицы, тем самым неявно выразив СВОЁ отношение К ЭТОМУ 'государству'.

Заглянул внутрь паспорта.

Всё расположение страниц и содержание было необычным, что и закономерно — он в другом мире, в другой стране. И если эта страна так истово копирует Запад, то даже паспорта (удостоверения личности), должны быть скопированы с западных образцов.

Если не считать обложки со смешным гербом, то сам паспорт тоже был для Вадика предметом страхов.

Как пояснил Владимир, многим удалось сделать паспорта на их настоящие имена и фамилии. Ему же, из-за того, что такие же имя и фамилию, да ещё дату рождения и место имеет вполне конкретный человек — пришлось менять.

Имя, Отчество оставили теми же, но фамилию, с Дьяченко, поменяли на Дейченко.

Созвучно. Но это уже не совсем то.

К тому же, сам факт такого совпадения, наводил его на мысль, что здесь, в этом мире, есть его двойник. И, возможно, этот двойник тут чем-то прославился, раз к нему такое внимание было проявлено в паспортном столе.

Кто он, этот двойник? Чем прославился?

Вадику хотелось, чтобы он прославился чем-то достойным, но в этом его изрядно грызли очень сильные сомнения.

Ведь мир тут как выразился Николай 'победившего шакализма', а значит и выдвигаться наверх будут не люди достойные, а те самые.

Шакалы.

И если местный Дьяченко Вадим, тут выдвинулся и прославился... Дальше додумывать Вадику было очень неприятно.

Да и страх столкнуться с тем самым двойником...

А вдруг его 'разоблачат'? Или ещё чего?!

Опять тот самый страх.

Страх не справиться, страх сделать что-то не то...

Да и страх того, что над ним будут шутить, если вдруг двойник окажется человеком недостойным...

Ведь если он человек недостойный, то это пятно и на самого Вадика — получается, что и он сам может стать таким же гадом. Что и у него есть внутри эдакое гнильцо...

Ведь если он двойник, то это означает, что он его точная генетическая копия. И из этого же следует, что и задатки у них ОДИНАКОВЫЕ.

Вадик просмотрел отметки паспорта.

Всё, как его заверили, было нормальным, хоть и выглядело, на его взгляд, слишком уж вызывающим.

Да, И ЭТО ТОЖЕ был страх. Всё тот же.

Вадик с раздражением захлопнул паспорт и спрятал его во внутренний карман. Теперь ему предстояло проверить все эти отметки и прочее на реальном деле — при поступлении на работу.

Как, кто и куда будет поступать на работу, пару дней назад очень жарко обсуждали на общем собрании. В принципе, Вадик уже за неделю до этого озаботился решением подобной задачи, и у него не было каких-то особых сомнений.

Если надо было бы поступать на работу, то и поступать надо туда, где собственные таланты можно проявить по полной программе.

Так он мыслил.

А из этого соображения следовало, что он должен и тут быть художником.

В городе были частные рекламные агентства, и его таланты художника-оформителя как раз должны были бы пригодиться.

Но перед осуществлением этой идеи стояла проблема — он знал и умел обращаться с графическими программами своего родного мира. Он знал технологии производства художественных изделий, но опять таки своего мира.

А нужно было знать этого.

Для этого он приобрёл несколько книг по машинной (или как тут говорили — компьютерной) графике и тщательно их изучил.

В сущности способов оформления и способов работы в машинной графике было не много. Поэтому, Вадик весьма быстро освоил основные графические программы.

Что его поразило, при прочтении этих книг, так это ориентация на человека, ну,... как бы это сказать помягче... совершенно тупого. Это Вадика покоробило, но, так как иного выхода не было, то он, скрепя сердце прочитал все эти 'руководства для дебила'.

В его мире, книги подобного плана, рассказывали, прежде всего о том, какие приёмы работы имеются. Всё остальное — описание инструментов — было вынесено в специализированные разделы прямо в рамках самой программы. Или в книги, которые так и назывались — 'Инструкция по эксплуатации программного продукта такого-то'. Но не в книги, призванные быть описаниями приёмов работы. Дублирование в таких книгах было минимальное.

Тут же, как убедился Вадик, все описания в рамках машинной программы (называется 'хелп'), были либо на английском, либо настолько малосодержательные, совершенно запутанные и бессистемные, что он только диву давался. К тому же, сами описания работы и приёмов работы, действительно издавались и в специальных книгах (что нормально), но стоили они просто чудовищно дорого. 'Выкинуть' на книги половину средней месячной зарплаты этого мира — для Вадика это было шоком.

Это что, так извлекается прибыль из популярного направления, или так ограничивается доступ неэлитариев к 'престижной' работе?

Ответа у него не было.

Тем не менее, дальше для Вадика был ещё один шок.

В шок его ввергла 'обожаемый инструктор'.

Юля, убедившись, что Вадик таки изучил всё, что полагается, вдруг вылезла с предложением, который в каком другом месте и обстоятельствах, отверг бы с порога.

Но предложение было поддержано Владимиром, так что Вадику пришлось смириться. Оно заключалось в том, что его 'нагрузили' накопителем с работами разных художников-оформителей из мира Земли-1 (И когда это Николай с Юрием успели их переснять со своей планшетки?!). И строго-настрого запретили заикаться, что это работы не его.

Более того, при работе не просто не запрещалось делать плагиат из тех работ, но и прямо вменялось ему в обязанность.

Владимир это мотивировал просто:

— Элементарно Вадик! Тут капитализм, поэтому, если что-то не запатентовано, то ты имеешь полное моральное и юридическое право это использовать. И это раз. Два, это то, что в этом мире никто этих работ и этих художников не знает. И три: нам надо закрепиться, а для этого нам надо пользоваться моралью этого же мира. Но не своего. Соображения нашего выживания, должны быть в настоящее время выше, соображений обиды тех художников, чьи работы мы будем использовать. К тому же, если мы не выживем, то никто из них этого нашего мелкого проступка никогда не узнает. Для того, чтобы узнали, мы должны выжить и вернуться. А вот когда всё это закончится, мы перед ними извинимся. И я уверен, что они нас поймут.

Слова Владимира выглядели убедительно, но всё равно, Вадик дал себе слово по возможности не использовать эти работы. Так, для рекламы своей персоны — сойдёт. Далее — нельзя.

Да даже и для рекламы.

Стыдно.

Не своё ведь.

По части морали Вадик был максималист и свято соблюдал заветы своей матушки, что раз оступившись можно не удержаться 'на наклонной плоскости'. А плагиат, даже в таком виде, каком предлагали делать его друзья, был для Вадика серьёзным грехом. Может это в нём говорил комплекс своих коллег, с которыми он успел поближе познакомиться за то короткое время, когда поработал художником-оформителем, но он ему запрещал категорически копировать их работы.

А вот приёмы работы...

Тут как раз всё обстояло весьма хорошо. Приёмы работы распространялись дома свободно и обмен опытом только приветствовался. Вадик надеялся, что за то время, которое он проработал дома, он нахватался достаточно тех самых приёмов, которые тут могли бы пригодиться.

Вадик поймал себя на том, что он, размышляя над неприятностями, неосознанно оттягивает момент первого шага. Ещё несколько секунд помявшись, он вышел за порог их прибежища.

Пока Вадик приближался к своему будущему месту работы, у него внутри всё более холодело. Страх сжимал внутренности и всё более замедлял шаг. Поэтому, когда показались двери того заведения, он уже попросту брёл по тротуару, еле волоча ноги.

И тем не менее, он заставил себя подойти вплотную и оглядеть фасад здания, где висела и вывеска, и реклама заведения.

Вывеска на фасаде была не просто вычурной, она была дико выпендрючей.

Дизайнер, который рисовал эту вывеску, казалось, пытался крикнуть о своём заведении так, чтобы на Луне слышно было. Одно то, что плакат занимал ВСЮ стену без остатка, говорил о многом. А изобилие ярких красок — о полной безвкусице.

'Нда! 'Хорошая' реклама для заведения...' — подумал Вадик, но всё равно, тяжко вздохнув, направился к парадному входу.

Вадик опасливо подошёл к двери и не без внутреннего содрогания потянул за блестящую никелем ручку стеклянной двери.

Внутри оказалось пусто. Даже место вахтёра (здесь, в этом мире вместо вахтёров была охрана) тут пустовало.

Только раз мимо проскочила какая-то дамочка с папочкой. По виду бухгалтер. Дома так бухгалтеры выглядят...

Эта пустота, как ни странно успокоила Вадика и он отправился искать кабинет отдела кадров или директорский.

Отойдя от входа он обнаружил любопытную деталь архитектуры здания — прихожая (тут она называлась по-западному — фойе) заканчивалась ступеньками идущими вниз. То есть фойе было чуть выше по уровню остального этажа здания. Пол коридора, по которому прошмыгнула бухгалтер, был примерно на метр ниже. По обе стороны ступенек стояли колонны, отделанные 'под мрамор' возле которых стояли большие кадки с растениями.

Вадим огляделся ещё раз стоя посреди прихожей.

Дизайн её он нашёл также весьма посредственным. Пожал плечами и двинул дальше, уже с усмешкой поймав себя на мысли, что все эти остановки и оглядывания ни что иное как скрытое проявление страха перед предстоящими событиями.

Отдела кадров не нашёл, но нашёл кабинет директора.

И тут начались странности.

Как только его увидела секретарша, так тут же чуть 'стойку' не сделала. Так подскакивают из-за стола только перед большим начальством.

К тому же на лице секретарши промелькнула такая гамма чувств, что Вадика аж дрожь пробрала.

Сначала страх и отвращение, затем удивление и смех.

— Ой, извините, я вас за другого человека приняла... — наконец выговорила секретарша, улыбаясь с явным облегчением — вы так на одного человека похожи...

Было видно, что она того самого 'человека' весьма сильно недолюбливает.

— А вы по какому вопросу?

— Я устраиваться на работу — скромно сказал Вадик — я по объявлению...

Секретарша быстро сунула нос в кабинет и ответила.

— Проходите, она вас ждёт.

Директором оказалась представительная дама, на вид лет тридцати. В отличие от всяких прочих, было хорошо видно, что эта дама за собой следит очень тщательно. Фигура у неё была подтянуто-спортивной. Строгий, брючный костюм, в сочетании с огромными очками, с плотно собранными на затылке волосами, создавали впечатление сурового администратора.

Когда Вадик зашёл 'госпожа директор', как её назвала секретарша, яростно рылась в бумагах, так что вошедших она не увидела, а скорее услышала.

Помявшись у порога, Вадик робко поздоровался, и после паузы выдавил:

— Я на работу устраиваться...

Директор подняла взгляд на вошедшего и... дёрнулась.

Было полное впечатление, что она увидела то, что совершенно не ожидала. Её глаза за большими круглыми очками на мгновение расширились, а на лице прорисовались удивление и растерянность. Но она достаточно быстро взяла себя в руки, стёрла это удивление с лица и вернула ему, должное моменту, выражение строгости и суровости.

Но тем не менее и далее, по мере разговора, Вадик нет-нет но ловил на себе её весьма настороженные и странные взгляды.

Это его сильно коробило, но он постарался не подавать виду. К тому же, дважды такая реакция, от разных людей. Уж не его ли двойник тут служит ТАКИМ пугалом? Ведь секретарша явно этого человека, на которого он якобы похож, боялась. У директора же тут было что-то иное. Не страх, но неприязнь.

Быстро пройдя мелкие формальности, перешли к более серьёзному делу — резюме (как на Западе!), и рекламе работ.

Директор вскользь глянув в бумагу, тут же сделала замечание:

— Вам нужно было тут дописать где вы работали. Место работы.

— Я работал на Украине.

— А... — скучающим тоном ответила директор — ну тогда действительно излишне... вы свои работы принесли?

Вадик протянул накопитель.

— Здесь только работы — сказал он.

— Защищены авторским правом — добавил он поспешно спустя несколько секунд, испугавшись, что их могут куда-то скопировать.

Мадам ещё раз как-то странно посмотрела на Вадика, но накопитель приняла и воткнула в компьютер. Долго рассматривала картинки, но после, ничего не сказав, выдернула накопитель из машины и протянула Вадику.

После, сказав несколько ничего не значащих, по большому счёту, дежурных фраз, ничего не пообещав, сказала зайти на следующий день.

На следующий день, всё повторилось, но теперь, вместе со странной мадам, его работы (что он успел сделать потренировавшись на купленной тут персоналке) и 'работы' смотрел ещё некий худощавый мужичок так сильно напоминавший Вадику Л.Д. Троцкого, что он чуть не рассмеялся (как потом выяснилось, этот тип целенаправленно того копировал — для эпатажа публики).

Что было очень интересно, но этот косящий под Троцкого субъект разглядывал Вадима с откровенным и нескрываемым любопытством. Создавалось впечатление, что его больше интересует не изображение на мониторе, а сам Вадим. Он даже попытался его расспросить, сказав несколько фраз, смысла которых Вадик не понял до конца.

Возможно его спрашивали о чём-то, что ему могло бы быть известно. Он отвечал осторожно, часто сбивчиво, а там где вообще не понимал чего они имеют в виду честно заявлял что не понимает и не знает.

Через некоторое время странное интервью закончилось тем, что 'Троцкий' выпрямился и перевёл таки свой взгляд на директора.

— Ну что же, Елизавета Васильевна, работы хорошие. Думаю надо взять парня на испытательный срок... Посмотрим в деле, а дальше видно будет — сказал он и вопросительно уставился на директора. Та в ответ посмотрела уже ему в глаза и молча кивнула.

— Можете оформляться! — широко улыбнувшись заявил 'Троцкий' Вадику — отдайте свои документы секретарше, она у нас по совместительству отделом кадров заведует, и можете проходить в комнату двадцать четыре. Там будет ваше рабочее место.

Директор на этот пассаж укоризненно глянула него и тут же вставила:

— Лёва! — а то, что человек тут совершенно новый ты не учитываешь? Ты бы его коллективу представил.

— Ничего, управится сам.

— А ваши крокодилы?! Ты же знаешь, какой там контингент!

— Не беспокойся, не сожрут — усмехнулся 'Троцкий' — По крайней мере не успеют. Я всё равно сейчас туда иду.

Когда за Вадиком закрылась дверь директор вопросительно посмотрела на того, кого она назвала Лёвой.

— Ну и как твоё мнение?

— Да уж прям как тот в молодости... один в один.

— И не говори, лишь бы этот был не тот — мрачно добавила директор — Если он хотя бы в половину такой талантливый как его рисунки, это будет нечто...

— Тот тоже талантлив.

— Только сволочь! — произнесла директор сквозь зубы.

Вадик же вышел из кабинета в полном изумлении от повышенного внимания к своей персоне. У него было даже возникло странное ощущение, как будто он не в реальности тут пребывает, а во сне. Всё было каким-то нереальным. И обстановка, больше по стилю соответствующая какому-то Западному офису, и люди его заполняющие. Как по одеянию, так и по странному вниманию к его личности.

Даже вот эта секретарша которая тоже с превеликим любопытством на него таращилась как на редкую ядовитую рептилию в зоопарке, и та была какая-то нереальная. Больше киношная... нет, даже мультяшная.

Вид у неё был такой.

Платиновая с прозеленью причёска с густой очень ровно обрезанной чёлкой, густые и длинные накладные ресницы, зелёная помада, зелёный лак на ногтях и зелёное же платье, делали её какой-то кукольной. Она сидела за своим компьютером и внимательно следила за обалдевшим Вадиком, ожидая от него что-то.

Непонятно чего. То ли хорошее, то ли плохое.

Вадим с каменным лицом подошёл к её столу и молча подал пакет с документами. Пока же секретарша его распечатывала, он по привычке огляделся.

И взгляд его случайно упал на табличку привинченную к двери директора. Когда он сюда входил в первый раз он её даже и не посмотрел. Ныне он прочитал полностью.

На ней значилось: 'Дьяченко Елизавета Васильевна. Директор'.

От весьма нехорошей догадки у него чуть разум не помутился.

Ему очень захотелось быстро отсюда убежать.

Искушение Вадика

— Вызывали, Елизавета Васильевна? — спросил с показным подобострастием Александр, согнувшись в полупоклоне у двери, как заправский лакей. В ответ Елизавета только с осуждением глянула на родственничка от чего он тут же понял, что она не в настроении и играть в эту игру не намерена. Александр хмыкнул, принял деловой вид и пошёл к директорскому столу. Елизавета глянула снова, блеснув при этом своими очками.

— Подойди сюда — строго сказала она кивком головы показывая, что ему стоит зайти за её стол, чтобы был виден экран компьютера — Смотри.

Тот обошёл стол и уставился на экран. На экране как раз была выведен недавно сделанный Вадимом рекламный плакат. Ему самому он очень понравился, от чего даже некоторая зависть его взяла на Вадика, что такие высококлассные вещи и так легко у него получаются. Про такие произведения обычно говорят: 'Просто и со вкусом'.

Вот этого самого 'Просто... ' Александру часто очень не доставало. От чего и завидовал. Слегка завидовал. Слегка, потому что всё-таки и у него самого иногда очень хорошо получалось. Правда редко, но получалось.

Но сейчас с этим рекламным плакатом сложилась весьма двойственная ситуация — заказчику почему-то он не понравился. Почему — оставалось только гадать, но как-то 'разруливать' ситуацию было надо. От чего Александр как терьер сделал стойку и превратился весь во внимание.

Он знал характер своей сестры и приготовился к тому, что его будут отчитывать как мальчишку (ведь это он передавал от заказчика техзадание и следил за исполнением), а работу ругать.

Вдоль и поперек ругать, указывая на явные и скрытые недостатки. На это сестричка была мастер.

Но продолжение его поставило в тупик.

Слегка помолчав Елизавета выдала:

— Я, вот смотрю на эти работы, и поняла, что мы очень много упускаем... Точнее упускали. Не знаю как ты, но я раньше этого не замечала.

— ...Что наша Инночка похожа на эльфа? — снова решил пошутить брат, поняв по тону, что отчитывания не будет.

— Причём тут Инна! Инна просто дура! — уже неприязненно отозвалась Елизавета, ясно давая понять, что игры не принимает и настроена весьма серьёзно — Но ты посмотри, как он её изобразил!

— Ну... хорошо изобразил. Очень хорошо изобразил — с энтузиазмом заявил Александр при этом совершенно не кривя душой. Тем более, что сестричка в своё время насобачилась влёт определять врёт человек или нет. Поэтому он не опасался за то, что она его на неискренности поймает и учинит очередную головомойку.

— И реклама вааще супер! Идеал! И на Инку спрос подымется до небес — присовокупил Александр.

Он недоумевал, что же хочет от него двоюродная сестра. Что она хочет всем этим сказать, и просто косил под дурака, рассчитывая на то, что она просто потеряет терпение и расскажет сама. Тем не менее Елизавета просто пропустила последнюю тираду братца мимо ушей.

— В нашей обычной рекламе... есть что-то такое, АГРЕССИВНОЕ... — заявила она всё также напряжённо изучая изображение на мониторе.

— По канону рекламы оно так и должно быть — заметил Александр.

— ...и грязное — закончила фразу директор.

— Грязное?! — поразился брат — где?

— В переносном смысле. Вот посмотри на то, как изображена тут женщина. Это не потаскушка. Как на большинстве реклам.

— Ну да! — хохотнул братец — я уже давно Осокину говорю, что его бабы на плакатах выглядят так, как будто только что из борделя сбежали.

— А вот эта — нет. Выглядит человеком. Чистая!

— Хм... действительно. Чистая — Александр отметил про себя, что сестра очередной раз его посрамила найдя то, что сам он почему-то не заметил, почему решил перевести на то, что хорошо понимал и на что, в своё время, сам обратил внимание — И как она солнышко на ладошке держит!

— С достоинством... — кивнула Елизавета.

— ...И вид у неё мечтательный...

— ...Что почему-то очень хорошо соответствует теме.

— Нда! А техника исполнения, выглядит несколько архаичной... впрочем, это тоже хорошо сочетается... И не скажешь, что он там никаких институтов не заканчивал. Может всё-таки что-то закончил, но скрывает?

— А зачем? Нет смысла. Может начинал, но бросил... но всё равно это к делу сейчас не относится.

— Но что он тут выдал — не похоже на просто художественную школу. Может 'самородок' какой? Но и с техникой обращается так, как если бы его хорошо обучали. Мне всё-таки кажется, что он что-то если и не закончил, но хорошо проучился. Техническое исполнение на высшем уровне.

Директор покосилась на брата и помолчав скептически ответила.

— Вот Алка, там что-то заканчивала. Рисует технически грамотно. А вот такой убедительности у неё нет. Картинки красивые, но мёртвые. Сплошь техника исполнения. Не больше. Осокин... его уже обсуждали. Чуев тоже заканчивал. У него только гориллы убедительно получаются. С вечно небритыми рожами.

— Магазин теми гориллами доволен. Говорят хорошая реклама их кожаной одежде — отметил Александр.

— Ага. Два глаза и ни в одном интеллекта — язвительно отозвалась директор — Зато в Кожаной Куртке От Кого-то Там. Кстати, а ты не интересовался, как он это умудрился сделать?

— Ты будешь смеяться, но это всего лишь грамотное применение Фотошопа и Корел Драва. Он обфотографировал Инку, после загнал фотки в Фотошоп, обработал, перекинул в Корел и выдал то, что ты видишь. И всё очень быстро. Даже наши пацаны окосели. Некоторых приёмов, что он тут применил они не знали. Лёва всё пытается его растрясти на подробное описание.

— Очень убедительно нарисовано... Если бы он рисовал это для Храма, я бы сказала, что это просто ангел. Просто. Ангел. Интересно, он ВСЁ так убедительно может изобразить?..

— Поручи ему нарисовать Сатану. Увидим!

Елизавета снова на минуту замолчала изучая плакат.

— Уверена, что нарисует так, что он будет слишком убедителен.

— Вот-вот! И затолкнём это попам! Пускай своих прихожан пугают! — хохотнул Александр.

— Не получится — вдруг ехидно заявила Елизавета.

— Почему не получится? — удивился он.

— Если он изобразит его ТАК убедительно, то попы просто паствы лишатся.

— Хм... а ты права! Только это... — Александр прищурился и выдал спустя небольшую паузу — не ангел.

— Почему?

— Посмотри. Ангел тут бы изображён был как нечто совершенно беззащитное. А за этой... чувствуется сила.

— Духа...

— И духа. Эта себя в обиду не даст! Эльфийка-охотница. Но не ангел.

— Пожалуй, ты прав.

— Надо бы нашим толкинутым этот образ подкинуть.

— Ты опоздал! — снова ехидно заметила Елизавета.

— Почему? — дивился брат.

— А ты что, не знал, что Инка из них?

— Инка из тусовки толкинутых?!!! Да ты брось! — изумлению Александра не было предела.

— Ага! И давно. Они и меня не раз приглашали к себе. Только чую, что им наша реклама и наши спонсорские денежки нужны, а не я сама.

— Зря ты так думаешь. Я с их Андариэль знаком. Она конкретно тобой восхищается.

— ...Особенно после того, как я им нарисовала кучу картинок на их темы. С их физиономиями.

— Ну не всё же так меркантильно в нашем мире! — обиделся Александр.

— Не всё. Но среди людей, почему-то редко встречается.

Елизавета Васильевна наконец оторвалась от созерцания деталей представленной работы и посмотрела с лёгкой усмешкой на брата.

— Слушай, а может его самого вашей Андариэль 'сосватать'?

— Да она такая же 'моя' как и 'твоя'... я только её из толкинутых и знаю...

Александр поднял бровь и слегка задумался обхватив ладонью подбородок.

— Пожалуй, я их сведу и посмотрю что будет — сказал он хищно — эта фифа сама косит под нечто типа...

И он покрутив пальцем в воздухе указал на монитор.

Елизавета Васильевна посмотрела на брата и ухмыльнулась.

— Ну если мы обсудили матримониальные планы той Андариэль — вернёмся к земным проблемам — она кивнула на монитор и спросила:

— Что будем делать с этим? Шахов просто дебил если это забраковал.

— Не проблема. Загоним эту рекламу мадам Дудковой. Вот та, я знаю, оценит. Тут совсем немного надо переиначить под специфику её заведения. А Шахову пусть Чуев своих горилл рисует.

— Я того же мнения. Так и сделаем.

— А! Кстати! Ты, помнится, хотела поменять баннер на нашем здании. Может ему поручим нарисовать проект? Посмотрим, что выдаст для начала.

— И это тоже. Спасибо, что напомнил.

В тот день Вадим пришёл на работу как обычно.

Лев Кириллович тряся своей козлиной бородой хохотал над какой-то пошлой шуткой, отпущенной Даниилом Осокиным — весьма скользким типом, отвечающим непонятно за что, но лезущим во все дела сразу. Причём лез так, что тут же возникало весьма брезгливое ощущение у каждого, к кому он лез. То, что в данный момент Даниил находился в студии, Вадима не обрадовало. В отличие от него и Инны с Лидой, которые тоже присутствовали и разделяли Вадиково отношение к Даниилу, Лев Кириллович, как руководитель отдела к тому типу относился терпимо, чем и объяснялось то, что тот сидит здесь и травит анекдоты.

— О-о! Гусар-р на работу явился! — картинно вздевая руки к потолку воскликнул Даниил. Вадик же ничего не сказав только брезгливо поморщился, ещё больше выпрямился и молча прошёл к своему месту.

Только после восклицания Даниила Лев Кириллович заметил, Вадима. Вальяжно развалился в своём кресле и помахав рукой поздоровался. Вадим вежливо ответил. Тут же как по команде выпрыгнула из-за ширмы Инна и высунулась из-за своего монитора Лида.

— Привет! — чуть ли не хором сказали они и рассмеялись. Вадим отсалютовал им рукой и тоже вежливо поздоровался. Та ситуация, когда именно его проигнорировали не укрылась от внимания Даниила. Было видно, что его это слегка задело.

— А ты что со мной не здороваешься, гусар?

— Я не слышал приветствий от тебя — сухо заметил Вадим включая свой компьютер. По сути это было отговоркой, так как Вадим действительно не хотел приветствовать этого типа. Он был ему глубоко антипатичен.

— Ну тагда 'Здрасте'!

— Здрасте — также холодно и безлико ответил Вадим усаживаясь на своё место.

— Вадим! Кофе будешь? — старательно игнорируя присутствие Даниила, спросила Лида.

— Конечно! Кстати Лида, тут я купил новую пачку — Вадим полез в ящик стола и достал нераспечатанную пачку молотого кофе — кажется хороший.

— Кидай.

Вадим аккуратно перекинул пачку Лиде. Та ловко поймала его одной рукой и тут же осмотрела пачку.

— Хороший — коротко отметила она и кивнула — у тебя хороший вкус.

— Мне тоже пожалуйста, заварите... — вежливо попросил Лев Кириллович, выбираясь из своего кресла и направляясь к выходу — я сейчас подойду.

— Конечно, Лев Кириллович — деловито ответила Лида доставая турку для заваривания кофе и свою знаменитую спиртовку.

— А мне, не нальёте? — тут же постарался напроситься Даниил, хотя то, что даже не предложили гостю было достаточно красноречиво — он здесь 'персона нон грата'.

— Верка тебе нальёт — холодно отрезала Лида откровенно давая понять, что ему не только не нальют кофе но и что ему здесь вообще не место. Тот попробовал получить защиту у Инны но та его просто проигнорировала.

— Вот так, гусар! Нас здесь не уважают! — обратился он тогда к Вадиму. Но тот тоже сделал вид, что не расслышал.

— Не 'вас', а конкретно тебя — тут же неприязненно уточнила Лида.

— И за что ко мне такая немилость? — бросил Даниил в пространство, но и на это не нашёл поддержки. Более того, вызвал наоборот взрыв ярости со стороны Лиды.

— А может тебе для освежения памяти кипяточку плеснуть? — тихо и угрожающе сказала Лида приподнимая только что закипевший чайник и добавила — За шиворот.

— Ах! — картинно приложив руку ко лбу воскликнул Даниил — никто меня не понимает!

— Наоборот, слишком хорошо понимаем! — ещё более угрожающе сказала Лида. Было видно, что она окончательно потеряла терпение и вот-вот запустит в Даниила чайником.

— Ладно, ладно! Пошёл я отсюда — заявил Даниил и нехотя направился к выходу.

Хоть Вадим и не был в курсе намёков Лиды, но нетрудно было догадаться, что в того уже раз запускали чайником с кипятком. И запускала его конкретно Лида. Тем более, что он однажды уже слышал упоминание вскользь, что Лида именно этим швырянием чайника в фирме прославилась. Теперь становилось абсолютно ясным и в кого она тогда запустила.

Когда дверь за ним закрылась Вадим тут же оживился.

— А не соблаговолят ли уважаемые дамы меня просветить насчёт намёков... по отношению к этому... — Вадим кивнул в сторону двери.

— Насчёт 'летающего чайника'?! — весело подхватила Инна.

— Типа того... — с энтузиазмом подтвердил Вадим и улыбнулся.

— Да был тут прецедент... — фыркнула Лида и на лице её пропечатались весьма противоречивые чувства — и брезгливость, и удовлетворение, и смех.

— Он с чего-то решил, что я типа Верки, ну и... пришлось его предметно убедить в том, что он ошибся!

— Жаль, хороший чайник на этого кобеля потратила — добавила она после паузы.

— Так ты что... в него действительно чайником запустила? — уточнил Вадим.

— Пришлось... — ответила Лида сосредоточенно помешивая варево в турке.

— А на новый чайник мы скинулись... — добавила Инна.

Вадим рассмеялся.

— Что за анекдот без меня? — живо поинтересовался Лев Кириллович, заходя в комнату.

— Да это про ошпаренного кобеля... — хмыкнула Лида разливая кофе по чашкам — вы его уже слышали.

— А, это тот самый — без энтузиазма отметил Лев Кириллович, но тут его внимание привлёк аромат кофе и он увидел чашку, что красноречиво пододвинула ему Лида — О! Кофеёк! Спасиба Лида! Ты всегда замечательно его завариваешь.

— Всегда пожалуйста!

— А чего это он меня гусаром называет? Это что тут прикол какой, что я не знаю? — спросил Вадим отсмеявшись.

— А ты и выглядишь как гусар из фильма. Тебя только обрядить в мундир надо для полного сходства — заметила Лида.

Вадик вопросительно посмотрел на Льва Кирилловича, но ответила Инна.

— Как только ты видишь Даниила ты такой заносчивый вид принимаешь...

— ...А может мальчик действительно из 'графьёв'? — тут же предположил Лев Кириллович, с удовольствием принюхиваясь к своей чашке кофе — И фамилия у него не по прямому предку? А настоящая должна быть типа 'кОнЯзь Голицыннн'!

При этом Лев Кириллович сделал соответствующий жест рукой.

— Никакой я не князь! — с неприязнью сказал Вадим, так как сравнение с князем его сильно покоробило.

— ... Ну если не 'рода княжеска...' то 'дворянскаго' точно! Ты случаем ни в какие там 'Дворянские собрания' не входишь?

— И выражаешься так: 'а не соблаговолят ли дамы-ы!' — тут же поддела Инна.

— Нет не вхожу — чеканно отрезал Вадим — и чего это вас так интересует? — спросил он обращаясь к Льву Кирилловичу.

— Брешет! — подхватила игру Инна — о, как отрезал! Я-авно, куда-то входит! Иначе где бы таким замашкам научился?

Инна мечтательно вздохнула, подпёрла ладошкой подбородок и глядя в потолок бросила...

— И мне что ль какой-нибудь принцессой заделатся? Ходить панимаш, на балы...

— Тебе, чего, твои толкинисты надоели? — тут же прицепилась Лида.

— Одно другому не мешает.

— Да так... для общего развития интересуюсь... — меж тем ответил на вопрос Вадима Лев Кириллович — Может у себя какого-нибудь предка выискать?

— А зачем его искать?! Итак видно Лейба Бронштейн в роду отметился — ехидно заметила Лида имея в виду прямое сходство Льва Кирилловича с Троцким.

— Ну, это сейчас не модно! — заметил Лев Кириллович, и махнул рукой — вот если бы кто из графьёв...

— А зачем графьёв? Может Бен Гурионом ограничиться или там Ротшильдом?

— Та не, Лида, это уже из психиатрической практики... а вот если из графьёв нашенских, то можно было бы пролезть в местное 'Дворянское собрание'.

— Так они там все в том 'Собрании' 'из психиатрической практики' — язвительно заметила Лида. Инна при этом прыснула в рукав.

— Или через них вам хочется познакомиться с каким-нибудь психиатром? Так есть способы и попроще.

— Та я ж ради приколу...

— Ну разве что...

— Кстати, а не является ли наш Вадим... родственником владельца 'Фортуны'? — бросила Инна в пространство при этом лукаво посмотрев на Вадима.

Лида нахмурилась и посмотрела на Инну взглядом давая понять, что та сморозила глупость коснувшись этой темы. Но Инна этого не заметила.

— А вдруг он двойник?!

— Инна! — тут же резко оборвала её Лида — 'в приличных домах' о таких как владелец 'Фортуны' — не говорят!

Инна насупилась и с сожалением оставила тему. Но по её виду можно было определённо сказать, что она хотела бы продолжить.

Вадика же сия тирада Инны и такая резкая отповедь со стороны Лиды, насторожила.

Первоначальный, очень живой и даже несколько нездоровый интерес к его персоне, постепенно угас, но всё равно, Вадим чувствовал, что за его спиной продолжаются некие пересуды и шуточки.

Интерес был по-прежнему. Подпитывался его крупными и мелкими успехами. Конечно, не такой большой как ранее. Тем не менее, он и не собирался угасать. За ним чувствовалась вполне конкретная причина.

Могла ли она быть связана как-то с той догадкой, что его так сильно напугала, когда он пришёл на эту работу?

Возможно.

Вероятность такого была достаточно велика, так как сам Вадим был родом из соседнего города. Всего-то сорока километрами западнее.

Если у Владимира тут был двойник, то почему бы и у Вадика не быть двойнику? Эта мысль его очень страшила. Сама перспектива встретить его вызывала у него некое нездоровое любопытство и одновременно страх.

Страх узнать о себе нечто, весьма для себя неприятное. И страх этот подпитывался откровенно двойственным отношением сослуживцев.

В студию внезапно снова ввалился Даниил. Лида вскинулась и красноречиво постучала по столу чайником, в котором оставалось немного кипятку. Даниил только отмахнулся.

— Слышь, гусар! Тебя в технический отдел. Там твои указания ценные понадобились.

— А кипяточек ещё есть... — многозначительно сказала Лида улыбаясь и ещё раз приподнимая чайник. Её взгляд ничего хорошего для Даниила не предвещал, от чего тот поспешил ретироваться напоследок кинув Вадиму.

— Ты поторопись, а то напечатают фигню и тебя потом пилить будут.

Когда за Вадимом закрылась дверь, Инна тут же вернулась на жгучую тему.

— А может он брат ему родной? — имея в виду всё того же Дьяченку.

— А-аЙ! — Лида сморщилась так, как будто столкнулась чем-то очень отталкивающим — вот это точно вряд-ли.

— Почему?! — проявила Инночка очень сильное удивление.

— Прямая противоположность.

— Ну и что? Ведь очень похожи.

— Ты с ним сталкивалась?

— Нет, но говорят, что... специалист он.

— ...По бабам! 'Специалист'! — настолько неприязненно заявила Лида, что Инна оторопела.

— А то, что он типа 'специалист' там по чём-то — продолжила Лида — он сам этот слух распространяет... А ему верить — это совсем уж дурой быть надо.

— Но это мне...

— Говорил кто или нет — но это всё враки! — отрезала Лида, убирая в тумбочку принадлежности для заваривания кофе.

Вадим вышел в коридор, направился в сторону технического отдела, но мысли его по-прежнему были заняты случайным ляпом Инны.

Она сказала 'владелец 'Фортуны'...

Название фирмы Вадику ничего не говорило. Но тут наконец вылезло обстоятельство, по которому он являлся в фирме объектом слишком уж сильного внимания со стороны практически всех сотрудников.

Если бы это внимание ограничилось бы только сотрудниками то это было бы ещё ничего, но то, что однажды он подвергся весьма пристрастному допросу со стороны ещё и директора... это было уже слишком. Однажды она вызвала его к себе в кабинет и полтора часа мучила его весьма подробными расспросами. Причём сами эти расспросы носили настолько туманный характер, что в течении аж двух дней после этого Вадик ходил в растерянности.

Такое явно избыточное внимание к его скромной персоне, да в добавок ещё и со стороны директора было крайне необычным и для Вадика шокирующим.

Всё разрешилось тогда, когда он увидел самого владельца фирмы и узнал его истинную фамилию. Вышло это весьма неприятно для Вадима.

В Техническом отделе дело было пустяковым, и разрешилось весьма быстро. Вадим там не очень задержался. Дав мелкие указания, перекинувшись с персоналом ничего не значащими фразами и дежурными шутками, Вадим спешно их покинул. Дискуссия, что возникла в студии вызвала его весьма живое любопытство. Тем более, что в некотором роде она относилась и к нему непосредственно. Он боялся пропустить нечто важное, что могли сказать в его отсутствие, и что потом придётся окольными путями вытягивать из каждого.

Выйдя в коридор он ещё и не подозревал с чем он столкнётся в реальности и какое значение эта встреча будет иметь чисто для него.

Навстречу ему, вышагивая так, как будто он тут самый главный и самый полный хозяин, шёл человек сразу показавшийся Вадиму чем-то смутно знакомым. Он шёл в сопровождении трёх мрачных личностей.

По тому, как себя вели сопровождающие, он понял — перед ним некая 'важная шишка' из местных, а сопровождающие его — охрана.

Да и сотрудники, что случайно оказались в коридоре, внезапно куда-то исчезли. Разом. И это был весьма дурной признак. Это говорило за то, что с этим 'мистером' что ныне уставился на него как баран на новые ворота, полностью собой и охраной перегородив коридор, мало кто хотел иметь дело. Точнее вообще никто.

Незнакомец не просто вцепился взглядом в Вадима но даже с шага сбился. Сделав по инерции ещё два шага он остановился как вкопанный. И чем дольше он созерцал Вадима тем шире у него становились глаза. Чванство, буквально сочившиеся сквозь все поры этого субъекта, слиняло с него в несколько секунд заменившись безграничным изумлением.

Примерно то же происходило и с сопровождавшими его охранниками. Отличие было только одно — те владели собой гораздо больше чем 'босс'.

Вадим вежливо посторонился прижавшись к стенке, в расчете что вся эта кампания продефилирует мимо, но не тут то было.

— Ты кто?!!! — выпалил наконец незнакомец, нацелив на Вадима свой толстый палец. В его возгласе слилось всё: и изумление, и страх и возмущение. Последнее было особенно интересно, так как Вадим по жизни был весьма мирной личностью.

— Ну... человек! — ляпнул невпопад Вадим и вытянулся по привычке. Мужик дёрнулся от чего-то икнул и лицо его перекосилось.

— Ну ясно что не обезьяна! Ты кто здесь?

— Дизайнер.

— Ах... — (снова ик) — дизайнер... а звать как?

— Вадим... Вадим Дейченко — ответил Вадим и посмотрел на собеседника изподлобья.

— Как-как?

— ДЕЙ-ЧЕН-КО! — тихо по складам, но твёрдо ответил Вадим. На это незнакомец замолчал на несколько секунд но потом хохотнул.

— Ха! Вы гляньте! Почти как Дьяченко! И имя как у меня... — человек обернулся с кривой усмешкой к стоящему справа от него охраннику и кивнул на Вадима.

— И откуда ты такой здесь? — добавил он после переглядывания с охраной.

— Работаю я здесь — ответил Вадим коротко, но последняя тирада незнакомца, и как выясняется тёзки, продрала его холодом до самых костей. Весьма нехорошее подозрение заставило его волосы стать дыбом, а ему самому очень пристрастно разглядеть лицо и телосложение собеседника.

Незнакомец был одного роста с Вадимом. Только толще. Хорошо окормленный. Одет был в 'деловой' костюм хорошего покроя. Вероятно сшитый на заказ. В галстуке торчала какая-то то ли запонка, то ли брошь, весьма ярко сверкающая в лучах люминесцентных ламп. На левой руке также отсверкивал некий весьма достопримечательный ручной хронометр. По виду швейцарского производства.

Но, естественно, не этот показной шик был главным, что привлекло внимание Вадима.

Лицо.

Лицо, хоть и отмеченное 'излишне-хорошим' питанием, но сохранило то, от чего Вадим тут же покрылся испариной. Если сделать поправку на зеркальность... то есть 'отразить' тот образ, что он видел каждый день в зеркале когда брился — на него глядел, его двойник. Постаревший. Ожиревший. Но двойник.

Да даже лексика во многом была его — Вадикова. Та самая, которой он понабрался в детстве гоняя с уличной шпаной.

Это уже было слишком. Слишком много для вадиковой нервной системы. Сильно захотелось быстро дать куда-нибудь дёру. И от двойника, и от Проблемы С Двойником.

Но бежать было некуда.

Его окружили всё те же самые охранники.

И рассматривали они его так, как рассматривали бы где-нибудь в музее или зоопарке особо редкий экспонат.

Вадим набычился. Быстро вспомнил, чему он научился за последнее время на тренировках по рукопашке, и уже это весьма заметно его успокоило.

Перемена в Вадиме не укрылась от охранников. Те тоже слегка подобрались давая понять, что дурить не стоит.

Меж тем с его 'Альтер-эго' (будем называть его так — ведь это действительно был двойник Вадима) происходили дальнейшие метаморфозы. От былого чванства не осталось и следа. Растерянность от встречи с таким явным двойником, вымела полностью то чванство и показную гордость, с которой он заходил в фирму. Теперь перед Вадимом было нечто извивающееся, но совершенно не знающее какую именно роль и маску на себя напялить. Все гримасы толстяка производили весьма удручающее впечатление.

По этим ужимкам, было видно, что этот 'босс' привык пресмыкаться перед одними, и унижать других. Было такое впечатление, что внутри у него нет стержня. Он был какой-то весь 'пластичный'. Сейчас он 'босс' — грудь вперёд, и фунт презрения во взоре, но вот прошёл момент и это уже нечто другое — скользкое и... мерзковатое.

— Извините, Вадим — пришёл, наконец, в себя Вадик, обратившись к своему двойнику по имени — но если у Вас нет ко мне никакого дела, то мне надо идти.

Альтер-эго дёрнулся и машинально посторонился. Видя такое поведение 'босса', также посторонились и охранники.

Пока шёл по коридору, он почти физически ощущал взгляды, сверлящие его спину. Всё закончилось, когда он наконец-то завернул за угол.

Когда Вадим наконец вырвался из-под этого навязчивого внимания он был мокрый как мышь.

Руки слегка подрагивали. Но не из-за страха за свою жизнь. Страх, что испытал Вадим, столкнувшись с двойником был какой-то... мрачный, глубинный, мистический. Наверное после таких потрясений люди становятся верующими или фанатиками какого-то полурелигиозного, религиозного или вообще нерелигиозного движения.

Вадим слегка притормозил на пороге студии, встряхнулся, сгоняя остатки потрясения и толкнул дверь.

В студии почти никого не было.

Одна Лида, сидела в гордом одиночестве и сосредоточенно полировала свои длиннющие когти изящной пилочкой. Вадика всегда очень смешило как она с такими когтями, хоть и накладными, умудряется работать с клавиатурой. Ведь барабанить по ней Лиде приходится именно своими когтями.

— Ты чего такой? — Лида оторвалась от своего занятия и вопросительно посмотрела на Вадима.

— Какой 'такой'?!

— Ну... если бы я не знала нашу Елизавету, то сказала бы что она устроила тебе капитальную головомойку.

— Ну... не совсем так...

— Как?! Наша Елизавета таки на кого-то наорала?!!

— Не она. И не наорала... Точнее не наорал.

— Хм... А вот с этого места пажалста поподробнее: и на кого ты там нарвался? — Лида дунула на свои когти, любуясь заточкой своих когтей — расскажи, будь добр, чтобы знать об кого при случае коготочки поточить...

Лида красноречиво пошевелила пальцами.

— Да... вот шёл по коридору, а навстречу какой-то мужик с охраной. Идёт так как будто он тут всему хозяин...

— Ага! — Лида побарабанила по столешнице — если это тот на кого я думаю, то пожалуй погорячилась... не по зубам мне. Точнее не по когтям. И что он?

— Да прицепился как банный лист. Еле отвязался. Говорит, что я на него похож очень. Но как я на него могу быть похожим, если он старше меня и толстый...

На самом то деле Вадик понимал с кем он имел дело. Он понимал, что тот жирный боров — его двойник из этого мира. Но постарался разыграть дурачка.

Лида медленно взяла в руки пилку и снова вернулась к своему прерванному занятию.

— И что он? — подначила она Вадима для продолжения разговора.

— Да всё интересовался кто я, что я. Разве что в зубы не заглядывал. И ощущение от его расспросов такое, как будто он на рынке барана на шашлыки выбирает.

— Какое точное описание! — язвительно заметила Лида — а он вдобавок не тёзка тебе?

— Да. Тёзка. Двойной. По имени и по отчеству. Охранник наш, что на входе, по имени-отчеству называл, когда я уже уходил.

Лида глянула на Вадима. Тот к этому времени немного успокоился, так что неожиданное продолжение вернуло его к взвинченному состоянию.

— Какое интересное совпадение! — похожи как братья, и ещё имена с отчествами совпадают...

— Так ты его знаешь?

— Так... по касательству... — неопределённо сказала Лида.

— И что ты о нём можешь сказать?

— Будь осторожен с этим типом — сказала она продолжая изящно полировать свои длиннющие когти.

— Это почему? — спросил Вадик осторожно и приподнял правую бровь. Этот фокус с бровью он перенял у своего наставника и очень гордился тем, что у него он очень хорошо получается.

Лида глянула на него, на мгновение оторвавшись от своих когтей. Оценила.

Глубокомысленно цыкнула и вернулась к своим когтям.

— Потому надо быть осторожным... — начала отвечать она, но потом вдруг резко глянула по сторонам удостоверяясь, что никто не подслушивает. После понизила голос до трагического шёпота и быстро произнесла.

— Потому что п...ас он!

На Вадика это заявление произвело дичайшее впечатление. Его продрало до самого позвоночника. Причём омерзение и страх сплелись у него в такой дикий клубок, что и разобрать чего больше, Вадик не взялся бы.

Это был очень сильный удар, причём в самое, для него не защищённое место.

Ведь если ЭТОТ Вадим, ЭТОГО мира его генетический двойник, то... получается и у него гены порченные?!! И он тоже?!!!

Впрочем, где-то на краю сознания теплилась надежда, что здешний является гомиком не по порченным генам, а по увечным культурным и увечным моральным причинам.

Когда он это осознал, то ему стало ещё хуже. Весь окружающий мир предстал пред ним в таком жутко-чёрном свете, что он уже и не знал куда кидаться. На мгновение пред ним мелькнуло видение-метафора: всё вокруг замазано холерным дерьмом и сама смертельная зараза наполняет окружающий воздух. Он даже резко отдёрнул руку, будто её током шарахнуло, так как она касалась ближайшего стола. Но видение прошло, а ощущение осталось.

Страх и паника, что овладели им когда он узнал, что они в ином мире и выбраться из него практически нет никаких шансов, вернулись с удвоенной силой. Больше паника, так как это МИР и бежать некуда... разве что если удастся авантюра с 'Вратами'.

Но, с другой стороны, если он сам ПОРЧЕННЫЙ, то куда же от СЕБЯ сбежишь?! Ну вернёшься домой, в свой весьма 'тёплый' мир... и что? Как известно, генетические аномалии только-только начинают понимать. А уж о лечении... Сколько десятилетий должно пройти, чтобы появились реальные способы лечения?

Но всё равно, там, дома, хоть есть шанс получить помощь и вылечиться. Не сразу. Но здесь... Ему с ещё большей силой захотелось домой. Прочь из этого ГРЯЗНОГО мира.

Как ни странно, но до него только сейчас дошла полностью вся ситуация, что сложилась вокруг их, заплутавшей среди Миров, группы. Ясно и полностью. Во всём объёме сразу. Ситуация, когда ДЕЙСТВИТЕЛЬНО все зависят от всех и каждого по отдельности. И что выбраться отсюда можно только сложив усилия всех. В том числе и самого Вадима. Уже не получится так, что за ним, будет ходить некая 'нянька'. Хотя бы в виде всей группы друзей, которые в нужный момент помогут, а он сам может хоть как-то, но остаться 'сам в себе' и сам по себе. По сути, это был ни что иное как эгоизм. Простой детский эгоизм и нарциссизм.

Вадима снова передёрнуло. Но уже по другой причине. От осознания того, каким дураком, придурком он был ранее. И КАКИЕ мотивы двигали им прежде.

Странно, но именно это происшествие, с мерзким двойником из этого мира подвигло внезапно на осознание очень многих вещей, что ранее до него доходили с трудом. Именно эта гадость, что с ним тут приключилась, заставила его резко повзрослеть.

Но всё равно, оставалось всё то же гадостное чувство собственной ущербности. Неужели он...?!

Вадим попытался взять себя в руки, но у него это не получилось. Всё равно и страх и омерзение, да и ещё добавившееся к ним бешенство на самого себя, на этот мир переполняли его.

— Он что... этот... г-гомм... ? — еле выговорил Вадим. Причём на его лице было прорисовано такое омерзение.

Лида посмотрела на него с сожалением.

— Не в смысле 'голубой' а в смысле ну... мразь! Большая!

Вадим за это утверждение ухватился как за спасательный круг.

'Значит, он не... этот... гомосек...!' — промелькнуло в голове.

Нда!

Только в такие вот моменты понимаешь полностью смысл фразы: 'камень с души упал'.

Видно грохот падения этого камня был слишком громок, что Лида разве что не рассмеялась.

— А ты не расслабляйся! Гомы реальные по сравнению с этим 'дядичкой' — Лида сделала весьма неприязненное ударение на этом слове — очень приятные типы.

— Ну... всё равно, как-то легче, если он ещё и не гомик... со всем остальным как-то и бороться можно.

— Бороться?!

Лида усмехнулась.

— В смысле защититься.

— Лучшая защита — держаться от этого типа подальше. И себе спокойнее и другим тоже.

— Спасибо за предупреждение.

— Всегда пожалуйста! — махнула Лида своей пилкой и вернулась к полировке своих когтей.

На обратном пути домой с Вадимом приключилась беда не беда, но весьма неприятное происшествие.

Оказывается тот самый Вадим-2 про него не забыл. Внезапно, возле обочины тормознула шикарная иномарка и из неё вылез некий мрачный тип, который поспешил заступить Вадиму дорогу.

— Босс, приглашает вас в машину — мрачно заявил он и жестом показал в сторону авто.

Вадим заколебался, глянул в сторону чёрной машины, на самого типа по-прежнему стоящего поперёк дороги. Победила вежливость: раз приглашают, надо идти. Чтобы не обидеть...

То, что 'обидеться' может тот самый Вадим-2 и что из этого следует, Вадим сразу не подумал. Просто сработал рефлекс вежливости, в нём воспитанный. Он повернулся в сторону машины. Охранник с готовностью метнулся к дверце, открыл её и опять приглашающим жестом махнул рукой.

Вадим нехотя залез внутрь.

Последующие два часа превратились для него в самую настоящую моральную пытку.

Босс, как его назвал охранник тут же, как только Вадим залез в машину принялся его осыпать лестью. Из неё было видно, что за время, прошедшее с момента когда тот Вадима впервые увидел он успел не только прийти в себя от потрясения, но и навести весьма подробные справки. Особенно насчёт его нынешних достижений.

Почуяв, что от него чего-то хотят, и это 'что-то' скрывают, Вадим насторожился и максимально 'закрылся'.

Лицо его приобрело ничего не выражающий 'каменный' оттенок и ответы на вопросы, которые Вадим-2 на него вывалил буквально ушатом, он свёл к максимально коротким фразам, часто ничего особо не значащим.

Видно собеседник понял, что Вадим его опасается и сменил тему. Он начал хвастаться.

Пока ехали по городу он успел 'доложить' где какие магазины и гостиницы ему принадлежат. Так как Вадиму вся эта информация была совершенно неинтересна, то тут он просто расслабился и молча, с глубоким удовлетворением пропустил монолог своего двойника мимо ушей.

Тем не менее уже доехали.

Джип притормозил перед огромными воротами и пока они открывались, Вадим огляделся, куда попали.

Так как по городу он ходил не так много как Владимир то, естественно, окрестностей не узнал. Одно только было понятно — они находились в пригороде, так как весьма недалеко от джипа асфальт на дороге кончался.

Асфальт на дороге кончался очень красноречиво — точно за границей участка, очевидно принадлежавшего его двойнику. Дальше пролегало полотно, некогда вероятно, называвшееся асфальтированным, но ныне представляющее просто череду ям и щебня, пополам с грязью.

Джип проехал прямо в открывшиеся ворота и заехал в гараж.

Не только у Вадима-2 потрясение прошло, но и у Вадима-1. Именно этим объясняется то, Вадик, чем дальше продвигалось его приключение с визитом в гости к Вадиму-2, тем большую скуку и сожаление о потерянном времени он испытывал.

'Ну не залез бы в тот автомобиль... 'джип', называется, кажется... ну 'обиделся' бы этот... Вадим-дубль, ну и что? 'И ветер ему в спину!!!'. Зато вот сейчас приходится торчать в этой 'золочёной' хате и выслушивать всякий бред!'

Вадим-2 явно чего-то хотел от него. Чего-то, что пока скрывал за трескотнёй и бахвальством перед гостем своей 'хатой'.

Вадим украдкой поморщился, и решил подумать несколько более по-деловому.

Типа: если избавиться от внимания со стороны этого жердяя невозможно (Вадим хмыкнул по поводу эпитета и дал зарок всегда заниматься спортом), то может хоть что-то чисто практическое с этого Вадима-2 заиметь можно?

Вот только что? Пока что видны только его комнаты и роскоши.

Он огляделся и пригляделся.

Красиво, удобно... но площади комнат больше соответствовали небольшой гостинице. А количество разнообразных украшений на стенах, на столах и прочем соответствовало больше музею.

Жильё было такое, что там можно было спокойно разместить ещё семей десять. И всё равно было бы просторно.

Во всех комнатах была эта самая кричащая роскошь. Хозяин водил Вадима по комнатам и каждый раз широко размахивая руками показывал сначала комнату, а после на те предметы, которые, по его мнению на Вадима могли произвести особое впечатление. Как понял Вадим, произвести на него впечатление пытались именно ценой, заплаченной за тот или иной предмет.

Но действительно произвела на него впечатление только одна вещь — японская катана висящая на стене.

Вадим сразу же зацепился за неё взглядом, как только они вошли в ту комнату.

По виду она была настоящая. Когда же хозяин заметил его интерес к катане, то снял её со стены и подал Вадиму. При этом подавал он её так, как в фильмах подают самураю разные феодалы стоящие над ними. Хотя то выражение важности, которое попытался скроить у себя на лице хозяин, больше походило на чванливое.

Вадим привычно уже отметил этот факт увидев краем глаза и полностью переключился на оружие.

Серьёзный вес серьёзного оружия в руках... Вадим тут же стал очень серьёзным.

— Настоящая японская катана — услышал он хвастливое заявление хозяина — восемнадцатый век!

— Можно? — спросил Вадим указывая взглядом на ножны.

— Смотри не жалко! — по-барски махнул рукой 'дубль'.

Вадим перехватил рукоять и рывком на пять сантиметров выдернул меч из ножен. Блеснула сталь.

' Нда... а вот эта штучка, действительно ценная... и где же этот остолоп её раздобыл? — подумал Вадим нахмурившись, внимательно разглядывая и ножны и лезвие меча — даже если этот клинок у него в коллекции один, то он стоит всего что здесь, находится. Не каждый день в руках настоящий антиквариат держишь... Блин! Такие вещи только в музеях должны быть... а тут оно на стене у какого-то дегенерата!'

Последняя мысленная реплика резанула самого Вадика по живому. Ведь ясно теперь как день — он его генетический двойник, и 'этот дегенерат' практически он сам.

Меж тем его ноги автоматически стали в стойку. Вадим и это отметил.

'Самурайский дух — пробудился' — с юморком подумал он, с любопытством наблюдая за своими реакциями.

Он выдернул меч из ножен целиком и став в пол оборота к своему Альтер-эго посмотрел на меч целиком. Меч производил впечатление... глянув через отражение в клинке к себе за спину, и убедившись, что за спиной никого нет он крутанул меч в воздухе. Как учили в секции Кен-до. Меч послушно описал в воздухе предписанные ему фигуры и замер. В эти секунды со стороны он выглядел как заправский самурай. Но это мог оценить только хозяин, сделавший опасливо несколько шагов назад. Самого Вадика, то, как он видится со стороны уже совершенно не волновало. Он целиком был поглощён ощущением настоящего меча в руках.

Вадим оценил и вес меча и собственные ощущения. Баланс также соответствовал настоящему.

Он повернул меч в руках так, чтобы видеть всё лезвие плашмя, прочувствовал рукоятку и гарду. Меч действительно был настоящим и очень даже вероятно, что действительно восемнадцатого века... Такой, каким махали самураи во времена 'реставрации Мэйдзи'... может именно им и махал какой-то тогда...

Вадим положил лезвие плашмя на большой палец руки держащей ножны, направил лезвие внутрь и резко задвинул. Повернулся к хозяину и всё с тем же очень серьёзным выражением лица протянул катану хозяину.

— Серьёзное оружие. Настоящее. — заявил он и тут же спросил — откуда оно у вас? Где достали?

Хозяин тут же сменил ошарашенное выражение лица на гордо-чванливое сцапал катану и заявил: 'В Японии. У настоящих самураев'.

'Ага. Щаз! Продали бы они тебе! — сохраняя всё то же каменное выражение лица, внутренне хмыкнул Вадим — Даже по американским меркам такое мог бы себе позволить только весьма не маленький миллионер. Такие вещи стоят как самолёт. Скорее всего здесь в Союзе... э-э России — у какого-то коллекционера приобрёл. Или вообще у кого-то, кто ещё с Великой Отечественной тайком после разгрома Квантунской армии протащил как трофей... Да скорее всего именно так, так как тот, кто ему этот меч продал или отдал, наверняка не знал истинной ценности и его цены. Да и этот балбес наверняка не знает...

! М-да!

Снова... эпитет!!!'

Вадика внутренне передёрнуло по-новой. Но он постарался сохранить своё каменно-серьёзное выражение лица, и судя по хозяину, это ему удалось.

Тот повесил катану на прежнее место и обернулся к Вадиму.

— А ты я вижу, умеешь с мечами обращаться! — покровительственно заявил он и хлопнул Вадима по плечу — где так научился?

— Я изучаю Кен-до — скромно и коротко заявил Вадим.

— Молодец! — рявкнул хозяин всё также покровительственно и сжал лапой тому плечо. Вадик нехотя кивнул, признавая комплимент. Больше из вежливости.

— Пойдём дальше — подтолкнул хозяин Вадима к следующей комнате. Вадим повернулся спиной к действительному сокровищу этого дома и зашагал дальше.

Охранников нигде больше не было видно. Очевидно, что Вадим-два не находил в Вадике угрозы. Также не было видно и прислуги, которую Вадим ожидал увидеть в доме этого 'феодала'. Но вместо прислуги встретилось нечто другое.

На пути попалась и какая-то дамочка в настолько короткой юбке, что когда она даже слегка наклонялась или просто передвигалась по комнате, то становились видны кружевные трусы. Вадима это изрядно шокировало, от чего он старался вообще не смотреть в её сторону. Такая одежда по его понятиям, и понятиям того общества, в котором он вырос, была позорной.

То, что она впала в мимолётный столбняк, увидев его, Вадима уже не удивляло. Ну похож он как две капли воды на Вадима-2, но в молодости... Хорошо, что они не догадываются о реальной причине этого сходства.

Меж тем хозяин всё более распалялся, входил в раж, расписывая свои богатства и свои возможности по части развлечений. Он настолько привык, что от его рассказов и показов 'всякие прочие' разве что в обморок не хлопаются от зависти, что совершенно не замечал того, что Вадиму все эти роскошества были как-то... ну совсем — как в этом мире говорили — 'фиолетовы'. Вадим с застывшим, ничего не выражающим лицом следовал за хозяином и его дамочкой, что увязалась тут же вслед. Где надо кивал и вежливо улыбался.

Сделав полный круг по дому они вернулись в гостиную. Дамочка, повинуясь еле заметному жесту хозяина полезла в шкафчик, достала оттуда три бокала, вино и какую-то закуску. Поставила на столик и пригласила всех присесть за него. При этом она так старательно виляла задом и показывала все свои телесные роскошества, что Вадим разве что чуть глаз не вывихнул.

Хозяин видно, заметил терзания Вадима и бросил такой взгляд на Вадима, каким обычно выражают гордость за особо ценную и дорогую вещь. Видно было, что Вадим-два гордится, что имеет тут такую дамочку.

'Жена она ему, что ли? — подумал Вадим — на прислугу она не очень похожа'.

Когда уселись в кресла, эта дамочка открыла бутылку и аккуратно наполнила бокалы при этом уселась не в само кресло, а на подлокотник.

Вино, как тут же обратил внимание Вадима его дубль, было французским.

Ну очень он любил хвастаться!

После первого же бокала беседа приняла несколько деловой оборот, но не до конца. Вадим-2 постарался втолковать Вадиму что он от него хочет. Но настолько туманно...

Из полунамёков и прочих речей Вадим понял, что его хотят 'захомутать' на работу. В чём заключалась эта работа Вадим не понял. Но зато тут же вспомнил предупреждение Лиды и страхи, которые было развеялись у него, возродились с прежней силой.

'А вдруг он таки извращенец?! — со страхом подумал Вадим и еле удержался чтобы не вздрогнуть — извращенец... ну как их тут ... называют... а! вот! Бисексуал! И на дамочек прыгает и на мальчиков... Да уж! Надо отсюда поскорее 'лыжи смазывать'!'.

Вадим со слегка видимым беспокойством огляделся. Как он ни контролировал себя но это беспокойство таки прорвалось.

Охраны видно не было. Зато дамочка как удав глянула на Вадима и зачем-то облизнулась.

Это ему ещё больше не понравилось.

Хозяин меж тем ещё подлил вина себе и Вадиму, единым махом опрокинул (не без внешней рисовки) в себя свой и жестом предложил сделать то же Вадиму.

Тот вежливо кивнул, поднял бокал отсалютовал им и аккуратно отпил половину. Во всех компаниях, знающих этикет, данный жест означал, что гость не намерен напиваться, хоть и благодарен за угощение.

Вадим-2 проигнорировал этот жест (возможно он и не знал его значения) и снова до краёв долил бокалы.

— Каароче! — выпалил он, охмелев и потеряв терпение — я хочу, чтобы ты на меня работал.

— Каким образом? — тут же заинтересовался Вадим. Лишняя 'денежка' для группы могла существенно помочь не только выживанию, но и вероятно, приблизила бы сладостный миг возвращения домой.

— Ты, парень, даже не представляешь, насколько ты мне двойник. Мои пОцы, что в охране охреневают. Ты даже говоришь как я. Поэтому, я хочу, чтобы ты побыл моим двойником. Плачу наличными и каждую неделю!

Вадима такая перспектива сильно насторожила. Да и не понравилась также весьма сильно. Вполне очевидно было то, что его тут могли использовать как подсадную утку. То есть 'мишень обманку'. А Вадиму собственная шкура была очень дорога. Ему совершенно не улыбалось заиметь в ней лишние дырки, тем более, что некоторые из них вполне могли оказаться 'не совместимыми с жизнью'...

Вадим покачал головой и подумал как бы повежливей отвертеться, сказав нечто такое, что бы это было ни 'да', ни 'нет'.

— Я не обещаю... Но я подумаю! — не нашёлся ничего путного сказать Вадим.

— Подумай, подумай! — махнул двойник рукой с бокалом, при этом часть напитка пролилась на ковёр — я тебе обещаю: не пожалеешь! Своё отдам!

Через несколько мгновений стало ясно как божий день какие функции исполняет в этом доме та самая дамочка в короткой юбочке. Хозяин сделал ей непонятный жест, кивнул и вышел из комнаты.

Та тут же переместилась с подлокотника кресла Вадиму на колени.

У Вадика от такого чуть обморок не случился. Но умерив гормональную бурю, он быстро вспомнил где находится и порассуждал трезво.

Вполне понятно, что за фразой 'Своё отдам' скрывалась вот эта 'красотка'. Отдавалась она во владение Вадима. Как роскошь. Как предмет.

Именно как предмет. Дорогой предмет.

Можно ли было бы её взять в жёны?

Нет.

Почему?

А человек ли она вообще?

Цепочка умозаключений была очевидная. И результат тоже закономерный:

Самка.

Не человек. Это даже не собака, а так...

Любить такую?!

Нет!!! Невозможно в принципе.

Любить можно человека. И это непреложный факт. А тут у него на коленях сидело нечто... Скорее сексмашина, чем человек...

Да.

Сексмашина.

Человекообразная.

Воняющая духами и женщиной. Но не человек.

Вадима передёрнуло и он поспешил встать согнав эту наглую особь со своих колен.

Та разочарованно слезла, потянулась и с презрением посмотрела на Вадима. Видно решила, что перед ней импотент. Или голубой.

Вадим это заметил. Просчитал её мысли и ничуть не удивился.

Удивился он только одному — почему именно это его НЕ удивило. Хотя должно было бы...

Он ухмыльнулся, в свою очередь принял надменный вид. Отряхнул зачем-то рукава и уже свысока посмотрел на шлюху. Та ещё больше сморщилась и потянулась за недопитой бутылкой.

Вырваться же из этого 'домика' удалось аж через пол часа. Хозяин не поверил, что Вадим отказался от всех 'сокровищ' что безотказно бы сработали на ком другом и успокоился лишь на том, что Вадим клятвенно его заверил 'тщательно подумать над предложением'.

Уже через двадцать минут он стоял у подворотни дома и наблюдал как за поворотом исчезают огни иномарки, его сюда доставившие.

'Странно как-то — думал Вадим — ведь ясно представлял этот случай. Представлял во всех деталях. Как очень вероятный здесь. И больше всего боялся, что Соблазн меня скосит. Что перед таким Соблазном роскоши и вседозволенности не устою. А тут... реальность.

Увидел, прочувствовал...

И ничего!

Как будто и не было ничего'.

'Почему так?!' — ломал голову Вадим.

Но ответ напрашивался сам собой, и никаких прочих альтернатив не было:

НИЧЕГО из того, что предложил ему Вадим-2, ничего того, что мог бы предложить как сокровище и суперценность этот калечный мир ему, Вадиму Дьяченко-1, было НЕНУЖНО!

Уже в этом, между миром Вадима-1 и миром этого заплывшего жиром, оскотинившегося Вадима-2 была воистину пропасть.

Бездонная пропасть, в принципе ничем не заполняемая. Ибо это пропасть между совершенно несовместимыми ценностями.

Если принимаешь одни ценности — ценности одного мира — то автоматически становятся бессмысленными и чуждыми ценности другого мира.

Иначе и быть не могло.

Деньги, золото, развлечения... ПОКУПНОЕ уважение окружающих...

Фальшь всё это!

Ну, предположим, буду я всё это иметь...

Но ведь купить уважение, это не значит, его ИМЕТЬ на самом деле.

Зависть окружающих и действительное уважение людей, совершенно разные вещи.

За что РЕАЛЬНО будут уважать человека?

Реальное уважение достигается тогда, когда сделаешь чего-то очень важное и ценное ДЛЯ ЛЮДЕЙ.

Деньги, золото, развлечения и прочая дребедень — это для себя. Но не для людей.

Даже если будешь давать деньги, золото или ещё чего-то там людям, этим действительного уважения не добьёшься. Тебя будут 'уважать' ровно до того момента, когда кончатся деньги. Далее толпа просто повернётся к сему 'благодетелю' спиной.

Действительное уважение к человеку от наличия денег у него в кармане не зависит. Оно вечно. И пребудет даже после его смерти. Так как останутся зримые результаты его деятельности.

Вот как он сам — у него уже есть несколько работ, что уже пребудут очень долго — столетия. Пока стоят дома, облицованные мозаикой по его проекту... Да может быть и больше сохранятся эти мозаики... Если будут и тогда нравиться людям.

А этот... дубль... даже если он кому-то даст денег на что-то. У этого 'кто-то' явно или неявно, подспудно останется ощущение, что ЭТОТ ПАРАЗИТ делится с ним теми самыми деньгами, что он украл через спекуляцию и прочие нехорошие дела, у него же самого или у других.

Хочет ли Вадим стать таким?

Чтобы его самого 'уважали' также как этого жирного борова...

Нет!

Никогда!

Так что страх, что этот мир его как-то соблазнит, соблазнит роскошью, сделает такой же дрянью как и этот его Альтер-эго был, по всей видимости, пустым.

Пустым, так как приняв сии 'дары' этого мира, пришлось бы отказаться от того, что для Вадима действительно было ценно.

А от самоуважения Вадим не отказался бы и под пыткой, под страхом расстрела.

Вадим посмотрел вслед уехавшей супердорогой иномарке, тяжко вздохнул и поплёлся домой. К друзьям. Туда, где его действительно уважают.

Так каждый преодолевает страх. По-своему. Своим способом.

Страх и совесть

— Видал своё произведение на магазине? — Лев Кириллович, приобнял Вадима и похлопал того по плечу.

— Видел — как-то без энтузиазма заявил Вадим и вопросительно посмотрел на Льва Кирилловича.

— Ничего ты не видел! Она больше первого варианта, и видна аж за два квартала! Гордись!

— Инка тебе магарыч задолжала — подал голос Даниил сидящий возле стола Льва Кирилловича. В голосе его слышались еле заметные нотки зависти.

— Вот-вот! — Лев Кириллович обернулся к Инне — точно магарыч должна! Наши толкинисты её как символ взяли. На свой сайт.

— Так это были... Как их... Толкинисты? — без особого интереса спросил Вадим.

— Ну да! А ты не знал?

— Не спрашивал.

— И за что магарыч? И кому? — тут же стала отбрыкиваться Инна — за то, что некто шепнул 'Андариэль' взять кусок этой рекламы? Так они мне теперь проходу не дают!

Хоть и сказано было это несколько недовольным тоном, но по всему виду Инны было ясно, что нынешняя её слава у 'толкинутых' ей сильно льстит.

— А-а! Значит нагибаем на магарыч ещё и толкинистов! Тем более, что я слышал, наш доброхот им эту картинку подарил? — тут же поддел Лев Кириллович.

— Э? Продешевил, парень однака! — воскликнул удивлённо Даниил — я б на твоём месте с них содрал бы что-нить...

— Тебе всё одно 'что-нить с кого-нить' содрать! — неприязненно отозвалась Инна на реплику Даниила.

— Особенно с баб! — тут же подложила свой острый язычок Лида. Она лукаво выглянула из-за своего монитора и тут же спряталась. Реплика её была очень двусмысленной, но все знали, что 'Лидка' тут мастер по двусмысленностям и если она что-то говорит, то имеет в виду чаще всего второй и прочие смыслы сказанного.

— Фу, Лидусь! Зачем так пóшло! — картинно развёл руками Лев Кириллович.

— Зато справедливо! — тут же снова высунулась из-за монитора Лида.

Она сильно хотела, чтобы Даниил, к которому она испытывает искреннюю неприязнь, покинул помещение, но так как он формально пришёл к шефу, самостоятельно выдворить его не могла. Могла лишь вот так, доставать колкостями.

Инна глянула на неё но ничего не сказала. Тирада Лиды была настолько многозначной, что невозможно было сказать со всей определённостью против кого конкретно было всё это направленно. А она была мастер таких 'разводок'.

— Ладно! Поворчали и хватит. У меня тут по поводу имеется тортик... маленький! — Лев Кириллович сделал неопределённое движение руками от чего создалось впечатление, что тот 'тортик' величиной со средний тазик.

— Чур я готовлю кофе! — тут же снова высунулась из-за своего монитора Лида — а то вы тут такую бурду варите... вот только сохранюсь...

Было слышно как она быстро щёлкает сначала мышкой потом клавиатурой. Перспектива устроить маленький праздник для Лиды скрасила даже неприятности нахождения в одном помещении с Даниилом. Впрочем, зная характер Лиды можно было предположить, что она и тут измыслить какую-нибудь пакость для Даниила и сделает её как бы случайно. Но это тут же просёк Лев Кириллович и тут же погрозил Лиде пальцем, давая понять, что 'мелких хохмочек' не потерпит.

Лида неопределённо пожала плечами и отвернулась, чтобы скрыть великое разочарование, которое тут же прорисовалось на её хитром, чем-то напоминающем лисье, лице.

Она явно что-то в своём духе задумала, но перспектива поссориться с шефом её совершенно не устраивала. Пришлось спешно от затеи отказаться.

К счастью присутствующих на качестве заварки кофе это не отразилось. Да и сам шеф бдительно следил за тем, чтобы за столом было всё благопристойно.

Оставалось только гадать чем это так ему симпатичен 'этот придурок Данила'. Ведь не прогнал.

В разгар микропраздника в студию сунулась та самая платиновая блондинка, что была секретаршей у директора, и поломала удовольствие вызвав Вадима на аудиенцию к менеджеру.

Вадим отставил чашку кофе и извинился.

— Наш гусар за премией отправился! — тут же вылез Даниил — смотри хоть на этот раз не продешеви!

Вадим неопределённо кивнул и вышел за дверь. Этот озабоченный балбес с его совершенно тупыми 'приколами' и вечной зацикленностью на 'бабах и бабле', его просто бесил.

Поэтому, он старался его как можно дальше обходить и по возможности игнорировать.

Скорее всего его вызвали не за тем, чтобы выдать премию, а за тем, чтобы выдать новое задание. Так как вызывали к брату директора, то это именно так и надо было понимать. Он занимался распределением заказов на изготовление рекламы. Сама же директор, если и участвовала в создании чего-то, то, как правило, выступала в роли главного конструктора и дизайнера, раздавая ЦУ или же откровенно влезая в процесс и производя правку.

Правка у неё выходила что надо. Так что почти никто не обижался.

Выйдя к вестибюлю Вадим увидел, как в двери протискивается жирная туша его 'Альтер эго'. Как обычно, он вышагивал впереди охраны, с видом не просто большого начальника, а целого короля.

Охранник фирмы, стоящий за стойкой тут же принял подобострастную позу. Для него он был 'сильный мира сего', а от хозяйки каких-либо указаний любить или наоборот не любить этого хмыря не поступало.

Вадик увидев всё это тут же тормознул, так как шёл этот 'царь', в ту же сторону, что и он. Кабинет, куда он должен был зайти, находился рядом с кабинетом директора (да и в директорский он тоже обязательно завернёт), а как он слышал, этот Вадим Дьяченко (2) очень не любил, когда кто-то забегал у него вперёд.

Так как тормознул, то тут же был замечен этим 'вторым'.

Вадик еле успел подавить прорывавшееся брезгливое выражение лица, вовремя перекроив его на постно-уважительное. На такое, какое он видел у некоторых 'святых отцов' в церквах. Его же двойник заметив его наоборот придал своей харе покровительственно-доброжелательное. В его исполнении, это выражение почему-то показалось Вадиму оскорбительным. Возможно потому, что он знал ('донесли' доброхоты) что для 'второго' он был чем-то типа очень экзотической игрушки ибо представлял его самого один в один, но на десять лет моложе.

Вадим нехотя сделал несколько шагов вперёд из коридора в вестибюль, по направлению к стойке охранника, намереваясь обойти группу во главе с 'Альтер эго'. Если уж не судьба сразу пройти в кабинет директора, решил он, то хоть парой новостей и анекдотов с этим добродушным увальнем перекинуться можно.

И тут ситуация приняла совершенно неожиданный оборот.

Снаружи, взвизгнув тормозами к обочине подлетела некая автомашина, из которой выскочило сразу четверо человек с чем-то закрытыми лицами. Они тут же бросились к дверям салона.

В руках у всех четверых были пистолеты.

Меньше секунды понадобилось Вадиму, сообразить за чем они и ради чего они бегут по направлению ко входу в фирму. На его лице тут же прорисовался ужас и уже чисто на инстинктах он шарахнулся за колонну.

Охрана двойника среагировала с небольшим опозданием что стоило им очень дорого. У них тоже оказалось оружие, но выстрелы убийц их чуть-чуть опередили.

К сожалению охрана сплоховала.

Они не были профессионалами. Так, просто бывшие милиционеры, поступившие на работу в частное охранное предприятие.

Стрелять умеют, а вот тех навыков, которые необходимы для настоящих телохранителей, у них не было.

Возможно что-то типа знаний о том, как оно должно быть они имели, но то, что всё это не было отработано, что они сразу допустили массу ошибок, было очевидно даже Вадиму, который всеми этими тонкостями отродясь не интересовался.

Первыми же выстрелами убийцы поразили охранника у входа, одного из сопровождающих, и того, ради убийства которого они сюда пришли. Вадим видел, как его двойник вскинул руки и рухнул вперёд головой на ступеньки ведущие вниз. Рядом с ним осел на мраморный пол охранник.

Как хорошо было видно, уже никакая медицина тому охраннику помочь была не в силах. Фонтан крови, хлеставший из его шеи очень быстро залил пол. При такой быстрой кровопотере умирают в течение всего-то пары минут.

Но и среди нападавших тоже были потери. Один из четверых свалился на тротуар и больше не двигался.

Всего за несколько мгновений, вестибюль превратился в филиал ада.

Вадик сидел за колонной плотно подобрав ноги и боялся, что убийцы, заметив его откроют огонь и по нему. Опасение было обоснованное, так как подтверждалось рассказами о повадках наёмных убийц или, как их тут называли, 'киллеров'.

Его слегка успокаивало то, что убийцам он не должен быть виден. Но меж тем он хорошо видел тех, кому предназначались в первую очередь эти самые пули.

Жирное тело его 'Альтер эго' лежало на ступеньках, ведущих вниз и не двигалось. Вадик видел его стриженный затылок, простреленный малиновый пиджак (какая безвкусица! Ведь до сих пор не сменил!), и его раздирали противоречивые чувства.

Ему казалось, что это он там валяется на ступеньках, как дичь простреленная охотником и ему хотелось подбежать и спасти.

Но с другой стороны... он знал, что этот человек, далеко не он. Возможно, у них гены одинаковые, но то что он из себя представляет, никак Вадиком, из мира Земли-один быть не могло. Эта жирная скотина, была именно ЖИРНОЙ СКОТИНОЙ.

Но не Вадиком Дьяченко.

С другой стороны, это был человек. Человек, ныне отчаянно нуждающийся в помощи.

'Скотиной, нуждающийся в помощи...' — у Вадика, под впечатлением увиденного явно началось эдакое раздвоение психики. Разные части его Я, устроили настоящий морально-этический диспут внутри его черепной коробки.

'Так может, пусть подохнет?' — мелькнула у Вадика мысль совершив очередной вираж метаний. Но вторая, светлая часть его Я тут же ему возразила:

'Так ведь это человек. И человек, который почти что твой брат — старший брат'.

Вадик посмотрел снова на лежащее тело. Возле него тут же взвились пара гейзеров из мраморной крошки — кто-то из нападавших, вероятно, пытался добить павшего. Но стрелял издалека.

Не попал.

Меж тем, кто-то из охраны таки подстрелил второго из нападавших получив тут же, через секунду сам, пулю в голову.

Вадик видел, как пуля пройдя насквозь через его голову, вырвала кусок кости сзади. На пол и стену, позади охранника брызнула кровь пополам с мозгами. Тело ещё секунду назад бывшее живым, медленно завалилось назад и рухнуло на пол. Оно по-видимому ещё не совсем умерло, в отличие от развороченного пулей мозга — его сотрясали мелкие судороги.

От этого зрелища Вадик чуть не потерял сознание сам.

Одно дело наблюдать смерть в кино.

Там, хоть и видишь, что-то натуралистически снятое, но всё равно, остаётся чёткое убеждение, что это всё 'понарошку', что это всё спецэффекты. А на самом деле, тот артист, что изображал того павшего, остался жив и невредим...

Здесь же, смерть была не фанерно-картонной, а настоящей.

Вадик слегка оклемавшись от шока увиденной смерти, отметил, что вот этого охранника безумно жалко, а вот то тело лежащее..., которое пытались спасти уже двое убитых, почти совсем не жалко.

Его 'светлая' часть почти замолкла, и ныне осталась лишь печаль, и стыд грызущие его. Стыд за то, что он имеет такие мысли. Мысли о допустимости и желательности смерти для некоторых особо мерзких представителей рода людского.

Вадик был о себе лучшего мнения...

А может именно сейчас, оно лучше? Сейчас, когда судьба его грубо ткнула носом в реальности мира?

Вадик сжал зубы и зажмурился.

Третий охранник всё ещё пытался отстреливаться. Он получил пулю в плечо, перехватил пистолет в другую руку и продолжал стрелять, держа убийц подальше.

Меж тем, и стрелял он очень экономно. Видно берёг боезапас.

Наконец он остановился и опустил пистолет. Через несколько секунд раздался рёв двигателя машины и визг покрышек — бандиты, похоже удирали.

Вадик выждал, когда звук мотора авто затих в дали и осторожно выглянул из-за колонны.

Спугнутые убийцы таки дали дёру. В воздухе разливался резкий запах сгоревшего пороха, пополам с выворачивающим наизнанку, запахом крови.

Вадик быстро осмотрел 'поле боя'. Охранник убитый первым так и лежал в огромной луже собственной крови, разлившейся по мраморному полу. Тот же, что получил пулю в голову тоже уже не дёргался. Третий, зажав рукой простреленное плечо пытался оказать себе первую помощь. Того же, кто пал первым — не было видно вообще. Его тело лежало за стойкой.

Вокруг же босса медленно но верно расплывалась лужа крови которая пропитала ему пиджак и медленно сочилась теперь на ступени. Зрелище резануло льдом по внутренностям. Вадик икнул, и попытался преодолеть страх и отвращение к крови. Он никогда не видел так много живой крови разом.

Гаденькое чувство, замешанное на инстинкте самосохранения шепнуло ему тихо уползти подальше и дать дёру. Но оно так сильно Вадика возмутило, что даже страх куда-то через секунду подевался.

Не подозревал он, что внутри него такая гадость может водиться... Однако вот...водится, оказывается.

Вадик обозлился. Он понял, что если вот так, поддавшись на злобу к этому весьма недостойному человеку, который был ему как брат-близнец, поддавшись на страх, который ныне помогает этому отвращению и злобе, он потеряет нечто весьма для себя важное. Какую-то очень важную часть своей души. Ту часть, которая, возможно и отделяет его от таких как этот... местный Вадик.

Эта мысль заставила его встряхнуться.

'Нужно помнить Долг — жёстко сказал себе Вадим — Долг перед людьми.

А этот жлоб, ныне валяющийся на ступеньках был, хоть и сволочью, но человеком. И ныне он нуждался в помощи.

Убитым уже ничем не поможешь. Живой, похоже, сам о себе прекрасно позаботится — вон, сполз на пол, прислонился к стене и умело обрабатывает раны — а вот этому... надо срочно оказать первую помощь'.

Заставив себя таки подняться на ноги, Вадик вылез из своего укрытия и приблизился к боссу. Стараясь не смотреть в сторону охранника с простреленным черепом, он быстро осмотрел раненого. Дырок в его 'Альтер-эго' было не много, но одна по настоящему была опасна и из неё сильно хлестала кровь. Если не остановить этот поток, то через минуту он просто истечёт кровью и тут одним покойником станет больше.

Вадик поддёрнул рукава свитера выше локтей и обогнул тело с противоположной стороны от разливающейся лужи крови. Сделав над собой ещё одно усилие, он нагнулся над телом и быстро, как учили, оказал ту помощь, что была необходима. Разлитие крови прекратилось. Но всё равно, вылилось из тела очень много.

В воздухе по-прежнему висела пороховая гарь, режущая обоняние и всё сильнее и сильнее давил поднимающийся от огромных красных луж, запах крови.

Вадик осмотрел свои сильно перепачканные кровью руки. Кровь была липкой и скользкой. Ему снова резануло по кишкам страхом и отвращением. Он дёрнулся, мотнул головой, и обернулся к другому раненному.

Тот так и сидел на полу, прислонившись к стене. Его бледное лицо было искажено болью. На мгновение, их глаза встретились. Охранник еле заметно кивнул и отвёл взгляд.

Непонятно было, что он имел в виду этим кивком, поэтому Вадик переспросил:

— ВАМ помощь нужна?

Охранник снова повернул своё бледное, дёргающееся от боли лицо к Вадиму и помотал головой. Потом, видно собравшись с силами, преодолевая боль выговорил:

— Скорую вызовите...

Вадик кивнул, подскочил и кинулся вглубь здания.

Подвернулась под ноги какая-то дамочка из бухгалтеров. Увидев Вадика идущего ей навстречу, с ошалелыми глазами, с руками почти по локоть запачканными кровью, она вытаращила глаза и заверещала так, как будто её саму режут на куски. Крик был настолько сильным, что у Вадика уши заложило.

На визг дамочки из полуоткрытой двери высунулось козлобородое лицо Льва Кирилловича. Оно было бледным, глаз постоянно дёргался, от чего казалось он постоянно хочет им скабрезно подмигнуть. Выглядело это весьма несуразно и глупо.

— Они уже удрали — ответил Вадик на главный, мучивший всех смотрящих или слышащих их разговор людей.

Бухгалтер, к этому времени, прекратившая голосить и зажав рот обеими руками, развернулась и рванула в сторону туалета. Видно её теперь тошнило от вида крови на руках Вадика.

— Скорую вызовите, там двое тяжелораненых — с неприязнью сказал Вадик лицу Леонида Кирилловича, от чего то лицо снова подёрнулось судорогой, также судорожно кивнуло и исчезло.

Не будучи уверенным, что его указание будет исполнено он подошёл к двери и машинально за неё схватился, собираясь толкнуть. На двери тут же остались зловещие красные кровавые отпечатки его ладони. Вадик ругнулся от досады матом и пнул дверь носком ботинка. В студии были всё те же, за исключением одного — Даниила. Что характерно, его нигде не было видно. Наверняка успел дать дёру, с первыми же выстрелами. Вот только куда?.. Гадать было недосуг, так как стояли гораздо важные проблемы.

— Ну как, вызвали Скорую? — спросил Вадим у ошалевших сотрудников стоя на пороге.

— Д-да! — Выпалила Инночка — как раз укладывая телефонную трубку. Когда её взгляд коснулся рук Вадима, глаза у неё округлились и она поспешно отвернулась. Лида же наоборот просто не могла оторвать взгляд от крови на руках. Так и застыла возле стола с тортом, с удивлённым выражением лица и прикрыв ладонью рот.

Вадим поднял руки к лицу и посмотрел на них снова. Кровь стала подсыхать, от чего добавилось неприятных ощущений. Пальцы мерзко липли и кожу на тыльной стороне ладони начинало сводить.

— Откуда кровь? — задал вопрос Лёв Кириллович. Глаз у него по-прежнему дёргался.

— Оказывал помощь раненым — буркнул Вадим. Чувствовал он себя всё хуже. То ли оставшийся страх, то ли отвращение к крови у него вызвало приступы тошноты.

— Я пойду в умывалку... Выгоните оттуда кто-нибудь бухгалтера, а то ещё в обморок хлопнется.

На это среагировала мгновенно деятельная Инночка. Она сорвалась с места и пискнув что-то типа: 'сейчас, сейчас, я её выгоню!', исчезла в коридоре. Было похоже, что и она хотела подальше оказаться от вида крови. Так что возможность не только удрать из помещения, но и сделать что-то полезное, её очень сильно воодушевила.

Пока мыл руки и пытался замыть мелкие пятна крови на одежде, он услышал как подъехала Скорая. Даже не отряхнув руки он вышел из умывалки.

Когда он дошёл быстрым шагом до фойе, там вокруг лежащего тела босса копошились врачи. Кто-то быстро бинтовал плечо простреленному охраннику.

Вадик застыл в двух метрах от них, молча наблюдая за их работой. С не вытертых рук меж тем, на бетонный пол капала вода.

Охранник заметил Вадима, и поморщившись от боли, помахал тому здоровой рукой. Вадик наклонил голову, но приближаться не стал.

Врачи, оказывавшие помощь охраннику бросили мимолётный взгляд на подошедшего и тут же вернулись к своим обязанностям. Завершив бинтовку они бережно подняли раненного на ноги и повели к Скорой.

У тех, кто занимался боссом, дела обстояли далеко не так хорошо, как с охранником.

— Чшшёрт! — Вдруг выговорил один из врачей, суетящийся возле босса — очень большая потеря крови. Можем не довезти. Нужно срочное переливание! Какая у него группа определили?

Никто не успел ему ответить, так как в разговор вклинился Вадик.

— У меня кровь такой же группы как у него.

— Какая у тебя группа крови? — тут же задал встречный вопрос врач Скорой Помощи.

— Первая.

— А откуда ты знаешь, что у пострадавшего такая же? — тут же задал вопрос врач.

— Какая разница, откуда я знаю, главное она такая же.

— Ты уверен?!

— Да!!! — злобно ответил Вадик.

— Странно, но мы как раз и не знаем, какая у него группа...

— Главное, что Я ЗНАЮ.

— Гм... проверим.

Врач обернулся к медсестре и тут же дал распоряжение.

— Шурочка, определи, пожалуйста, какая группа крови у нашего самаритянина...

— Давай сюда — коротко, без лишних сантиментов выговорила врач и решительно махнула Вадику рукой, приглашая подойти ближе, сдать кровь на анализ.

— А пострадавшему уже определили? — спросил врач.

— Да — врач бросила взгляд на свои пробирки — Действительно, первая.

— Ну тогда быстро, пожалуйста. А то не довезём ещё... Чёрт, а ведь редкая группа! — вдруг выпалил он и уже с интересом воззрился на Вадика.

— ...И подходит всем...— буркнул Вадик, протягивая руку врачихе.

Та взялась за свои инструменты и попутно окинула придирчивым взглядом Вадима.

— Чья кровь? — врач, которую назвали Шурочка кивнула на пятно, на свитере, которое Вадим не успел замыть.

— Его. Первую помощь оказывал.

— Вовремя. Если бы не оказал, то мы бы на труп приехали — сказала она по-деловому, при этом быстро делая анализ.

— Ну, два трупа и так есть...

— Было бы три — спокойно констатировала Шурочка ловко и умело манипулируя своими склянками.

— А тот что за стойкой? — спросил Вадим.

— Тот? — врач обернулась в сторону стойки — его уже увезли. У него просто сотрясение мозга. Пуля по черепу чиркнула.

— Это хорошо... что живой — понуро выговорил Вадим.

— Первая группа! — сказала врач очень громко через мгновение.

— Замечательно! — подпрыгнул врач — переливаем!

После переливания крови в ушах звенело. Вероятно, врачи, чтобы постараться спасти пациента, прихватили у Вадима несколько больше чем обычно при сдаче донорской крови.

Там спасаемому также доливали плазму и физраствор, но этого могло не хватить. Так что выживет двойник или нет, будет известно не скоро. Сейчас появлялась некая надежда, что хоть до больницы его довезут живым.

Вадим посмотрел на ватку, которая затыкала дыру на сгибе локтя, посмотрел на саму дыру, которая наконец перестала кровоточить и переложил ватку в нагрудный карман. Рядом мусорной урны не нашлось. Скатал рукав и застегнул его. Огляделся.

Он стоял посреди опустевшего вестибюля, у ступенек, ведущих вниз к коридору пересекающему всё здание. Справа от него всё также мокро блестела огромная лужа крови, вытекшая и из его двойника и из убитого охранника. От последнего там остался аккуратный меловой контур. Милиция уже отработала всё своё. Последние, уже сворачивались и уходили аккуратно огибая и лужи крови, и самого Вадима застывшего как изваяние самому себе прямо посередине вестибюля. Следователь, который его опрашивал, проходя мимо ободряюще похлопал по плечу. Что-либо от себя добавлять не стал. И так было понятно: 'Не переживай, всё утрясётся'.

Вадик вздохнул и побрёл в сторону своей студии.

По пути снова, попалась всё та же бухгалтер. Она перепугано взглянула на Вадима, наткнулась на его мрачный взор, вспомнила, наверное, его окровавленные руки и тут же скрылась. Видно опять ей плохо стало.

— Вадим? Дьяченко? — услышал он за спиной оклик директора. Как ни странно, но её голос звучал хоть и не громко, но твёрдо. Видно крепкие нервы были у бабёнки. Только вот фамилию Вадика она по непонятной причине попутала. Назвала не 'паспортной' а действительной фамилией. Вадим же на это даже не сразу среагировал. Не уловил, что его 'не так' назвали и с готовностью обернулся.

— Зайди ко мне — также спокойно и твёрдо сказала Елизавета Васильевна, после чего повернулась к нему спиной и зашагала по направлению к своему кабинету.

Только тут до Вадика дошло, что его назвали действительной фамилией. Он поёжился от неприятных ощущений. На мгновение показалось, что его 'раскрыли' и что надо 'тикать'. Но страх как вспыхнул, так и испарился. Не могла директор знать его действительную фамилию. Попутала она очередной раз, по той причине, что у неё на уме как раз действительный Вадим Дьяченко из этого мира и вертелся. А Вадим — один в один, но его же двойник десять лет назад.

— Заходи, Садись — коротко сказала Елизавета, старательно глядя в окно. Вадим пробрёл разделяющее его и указанное ему кресло расстояние и осторожно в него осел. Невооружённым глазом было видно, что директор то ли взбешена, то ли просто очень сильно взволнована.

То, что взволнована — так это закономерно: в её заведении, в десяти метрах от её кабинета гибнут люди. Приезжает милиция. Учиняет тотальный допрос всем. Даже тем, кто только выстрелы и слышал, но ничего не видел. Но вот озлобление?..

— Зачем ты его спас? — неожиданно задала вопрос Елизавета Васильевна. В тоне, которым был задан вопрос, смешалось всё: замешательство, удивление, злость, досада...

Вадик опустил голову и уставился в паркет. Долго молчал.

— Он человек — выдавил он из себя — потому и спас.

— Ты даже не представляешь... — голос Елизаветы дрожал. В нём слышались всё те же нотки злости и удивления.

— Представляю... — Вадим насупился — но... я был должен. Просто должен.

— Ты что ещё и врач? Клятву Гиппократа давал? — язвительно спросила Елизавета.

Вадик помотал головой.

— Нет.

— Так почему? — злость в голосе директора испарилась. Осталось удивление. И досада.

— Просто потому, что... не знаю... не знаю как объяснить. Просто Долг. Должен был. Даже если он трижды сволочь.

Елизавета посмотрела на Вадима и снова отвернулась.

— Если бы ОН был бы хотя бы на осьмушку таким как ты... — с болью сказала Елизавета Васильевна и надолго замолчала.

Она долго боролась с собой, но после вдруг решила облегчить душу просто выплеснув на бедного Вадика длинную исповедь. Говорила она медленно. Тщательно разделяя слова и выражения.

— Ты этого не знаешь, но тут все в нашей фирме это знают... Знают Дьяченку. Знают кто он есть на самом деле... Ты хороший человек, но как бы тебе не было бы за это худо. Люди разные. И говорить про тебя будут после этого гадости.

— Я знаю... — как-то безнадёжно сказал Вадим — я знал, что меня осудят...

— И всё равно спас?

Свет плафона отразившись от очков Елизаветы Васильевны резанул Вадика по глазам.

— Да.

Директор опустила голову.

— Странный ты... знал что будет хуже... и спас.

На несколько тяжких мгновений воцарилась гнетущая тишина.

— И вам тоже будет хуже? — выдавил из себя Вадик.

— Мне в любом случае будет хуже — с тоской в голосе произнесла Елизавета — меня теперь будут подозревать в том, что именно я заказала этого жирного борова. Ведь у меня тоже есть свой интерес...

Вадик вскинулся и ошарашено посмотрел на директора.

— Удивлён? — усмехнулась та — тут это все знают. Что у меня счёты. Что, разве сплетен не слышал ещё?

— Не, не слышал! — всё также ошарашено ответил Вадим.

— Значит ещё не донесли... Странно... Я думала, что все только и знают, что языками трепать позауглам. Оказывается, есть и исключения.

В голосе директора прорезался горький сарказм.

— Вас просто здесь уважают — постарался приободрить Вадим Елизавету. Та же просто с сомнением на него глянула и покачала головой.

— Может кто и уважает... но я знаю, люди есть разные...

— Но мне никто про вас гадостей не рассказывал. Вообще ничего не рассказывали.

— Так уж и ничего?

— Не совсем, но то, что рассказали относилось к работе и делу.

— И что же рассказали? — проявила слабый интерес Елизавета Васильевна.

— Сказали что вы профессионал, что у вас острое эстетическое чувство, что по мнению некоторых вы придерживаетесь несколько старомодных представлений о красоте и вообще не любите современную живопись. Что требуете реализма в продукции рекламы и жутко не любите когда она двусмысленна.

— И только это? — опять проявила недоверие Елизавета Васильевна.

— В основном, да.

— Значит ещё не успели — снова мрачно заметила директор.

Вадим на это только пожал плечами.

— Ты наверное удивишься... но я тебя проверяла через своих людей — неожиданно заявила Елизавета Васильевна. Вадик удивлённо на неё уставился.

— Когда ты пришёл в офис всех поразило сходство тебя и Дьяченки. Так похожи могут быть только братья. Братья близнецы. Одно отличие — ты на шесть лет моложе. Многие подумали, что тебя послал он. Чтобы что-то разведать выведать. Это его обычная тактика. Оказалось, что ты с ним совсем не связан. Да и просто для шпиона ты оказался слишком талантлив как художник.

Директор тут же отмахнулась от попытки Вадика поблагодарить за комплимент.

— Это действительно так. Ты делаешь вещи гораздо лучше, чем большинство моих работников. Но твоё счастье в том, что ты действительно оказался не связан с Дьяченкой. Ты ведь в городе недавно?

— Да. Недавно.

— Что, на рiдной хохляндии настолько худо стало, что дёру дал? — с усмешкой спросила директор.

— Многие бегут... — решил отговориться ничего не значащей фразой Вадик.

— Понимаю... у меня в охране работает один оттуда. Он как-то рассказывал. Он вообще с Западной Украины, что нетипично. Из Львова.

— А почему не типично? — тут же заинтересовался Вадик.

— Так ведь 'западэнец'...

— А! — изобразил 'понимание' Вадим, отложив подробные выяснения обстоятельств на потом. Он ничего не понял из объяснений через 'западэнца'. Видно это было что-то здешнее. За что-то тут 'западэнцев' — жителей Западной Украины не любили. И очень сильно не любили. Но следующей фразой директор слегка прояснила Вадику ситуацию.

— Оно ясно, что с Западной Украины если кто и бежит, то прежде всего остатки русского населения. Или некоренные украинцы. А тут вполне коренной... Но я хотела сказать, что если бы ты хоть каким-то боком оказался бы связан с Дьяченкой, то я бы тебя вышвырнула без сожаления.

— Что, настолько плохо? — буркнул Вадим.

— Настолько! — резко рубанула директор.

Елизавета Васильевна снова сверкнула своими очками в сторону Вадика. Взгляд был испытующий.

— Так на то и быть... расскажу тебе всё. Пока сплетники и сплетницы не опередили. Ты тут явно не в курсе происходящего. Но тебе, так как ты в нашем коллективе оказался, надо быть в курсе. Потому что грязи в этом много и зависите вы все от...

Видно ей сейчас, после всех этих следователей просто хотелось выговориться. Сбросить груз лежащий на душе.

— Он мне всю жизнь отравил. Тогда десять лет назад, я была восторженная дура. Он же был сынком бывшего крайкомовского работника. Со связями. И с капиталом. Когда рухнул Союз, эти бывшие коммунистические функционеры оказались с капиталами и собственностью. Мы же оказались под ними. Нам молодым бабам казалось, что стоит выйти за такого собственника замуж, то тут же жизнь станет раем. К тому же, он говорил о себе как о Боге. Говорил как Бог с другими. Повелевал ими. Строил из себя защитника справедливости... хотя в нём той справедливости...

Елизавета мотнула головой, избавляясь от особо неприятных воспоминаний и продолжила.

— Ну выскочила замуж... и тут я поняла куда влипла... помнишь, когда он тебя впервые увидел, всё льстил тебе по спине хлопал. Так вот — фальшивое всё это. Он всем льстит. Ко всем примазывается. Чтобы обобрать. Он так со всеми поступал. Втирался в доверие, а после обчищал до нитки. Причём всегда под это подводит 'идейную базу'. Со мной было несколько иначе. Я для него была как красивая игрушка, которую можно показать другим, похвастаться, а потом, придя домой, без сожалений закинуть в пыльный угол. Для него все люди либо животные, либо вещи: попользовался — выкинул. Он и со мной обращался как с вещью.

Елизавета замолчала, видно собираясь с мыслями. Лицо стало ещё жёстче, чем обычно.

— Потом у него появились другие бабы. Для меня это было ещё худшим оскорблением. Он их как будто коллекционировал. И принцип был — чем смазливее мордашка, тем лучше. А то, что как правило дура отбитая — его не волновало. Одно время получилось так, что он ими всеми слишком увлёкся и про меня забыл. Я же просто осатанела. Вспомнила о том, что у меня когда-то очень хорошо получалось, и решила организовать вот эту фирму. Сама. Чтобы хоть как-то себя занять. Чтобы совсем не озвереть. Сначала думала, что меня это отвлечёт. Не получилось. Но фирма вдруг пошла в гору. Вот тут я и решила с Дьяченкой расстаться.

Развод он дал без всяких проволочек и сожалений. Видно считал, что баб у него при его-то гостиницах и магазинах всегда будет достаточно.

Но после, когда у него появилось много конкурентов среди бандюков, когда его самого слегка поужали в бизнесе, когда он вдруг обнаружил, что моя фирма не просто 'контора', а вполне приличная... Его начала 'давить жаба'.

Жадный он был всегда. И завистливый. И был халявщиком. Ведь то, чем он владеет сейчас ему даром досталось. А тут... Мне ещё доброхоты донесли, что у него серьёзные финансовые проблемы.

Елизавета Васильевна хмыкнула и продолжила

— Наверное на баб слишком протратился. Но так или иначе начал он снова меня домогаться. Вернуть обратно. Льстил конечно. Но я то уже знала, что он за фрукт. Но так как за ним была сила, приходилось лавировать... до сегодняшнего дня.

Лицо её снова стало злорадным.

— Видно он кому-то из крупных дорожку перешёл, что с ним так 'разобраться' решили.

Елизавета Васильевна замолчала и пристально посмотрела на Вадима.

— Вот такие у нас обстоятельства. Их у нас в фирме все знают. Теперь и ты знаешь. Очень много народу знает, что есть Дьяченко — двое прежде на него работали и его терпеть не могут. Так что смотри, многие твоего поступка не оценят.

— Я поступил по совести — сказал Вадик несколько обиженным тоном.

— Понимаю. И верю. Мне уже рассказывали.

Вадик при этих словах еле удержался чтобы не дёрнуться. Но директор и это заметила.

— Видишь, я и тут про тебя знаю — усмехнулась она, но её лицо снова стало озабоченным — но то, что ты не дал бандюкам его наказать будет работать против тебя. Здесь. Его многие ненавидят.

— А вы?

— Я постараюсь тебя защитить от некоторых ретивых... но всё от тебя зависит.

Вадим глянул на директора, и на несколько секунд задумался. Понятно было, что Елизавету ведёт ненависть к его двойнику. И нечто уже сугубо личное, из-за чего она выглядит сейчас как Зоя Космодемьянская перед фрицами. Вполне ясно, что в первую очередь под подозрение в заказе убийства попадёт именно она. Но тем не менее она старалась защитить и фирму и самого Вадика... или это была какая-то неясная игра с ним?..

Нет. Говорит вполне искренне. И то, что он уже слышал о ней тоже говорило за неё. Значит, действительно она решила его защитить от нападок.

— Спасибо — наконец сказал он.

— Чем могу... — ответила Елизавета и опустила голову. Воцарилось длительное и тяжёлое молчание.

— Я могу идти? — робко спросил Вадим. Директор кивнула.

Вадим поднялся и тихо направился к выходу. Но когда он уже взялся за ручку двери его догнала фраза.

— И всё-таки жаль, что ты его спас... Извини... Злая я на него. Не принимай на себя...

Вадим замер у двери, понимая, что надо что-то сказать. Приободрить.

— Наказать можно только живого — сказал Вадим через плечо — Вы можете его наказать. Сейчас. Когда он жив. Мёртвого не накажешь.

— Как наказать? — проявила вялую заинтересованность Елизавета Васильевна.

— Да хотя бы тем, что вы процветаете, а он разоряется. Если конкуренты у него бандюки, то и разорят его. Вы останетесь с фирмой — он ни с чем. А при случае, можете ему напомнить все его художества... после того, как он разорится окончательно.

— Странно... а ведь ты прав! — голос Елизаветы Васильевны вдруг стал твёрдым как сталь. Она сверкнула на Вадима своими очками, но внезапно голос её снова стал мягок.

— А ты не так прост, как кажешься. Спасибо, что поддержал.

Вадик Акбар!

Через пару дней, после стрельбы в вестибюле, Вадима снова вызвали в кабинет директора. Там находился следователь, который был памятен Вадиму, директор, и её зам.

По их весьма довольным лицам он понял, что ситуация вокруг фирмы и работников, наконец разрешилась.

Оказалось, что тех 'стрелков' поймали буквально в тот же день. Засветились они весьма предсказуемо — один из них был тяжело ранен, и чтобы его спасти пришлось им обращаться за медицинской помощью. А у медиков правило — если 'огнестрел', то немедленно идёт обращение в милицию. Милиция тут же определила кто он, и с кем связан. После был объявлен план 'Перехват' и уже к вечеру все 'стрелки' были на нарах. Первые же их допросы показали — Елизавета Дьяченко к ним никакого отношения не имеет. Налицо банальная попытка мести за полностью порушенный бизнес. Дальнейшая перепроверка только подтвердила полученные сведения.

— Обычная собачья драка — заключил в конце рассказа следователь и развёл руками.

— Людей жалко... — буркнул Вадим.

— Людей всегда жалко. Волков — не жалко. Не жалеешь, что спас жизнь Вадиму Дьяченке? — хитро прищурился следователь. Вадим только неопределённо пожал плечами.

— Ну ты всё равно смотри — люди они разные. И отношение к этому владельцу 'Фортуны' у большинства — с кем общался — очень скверное. Лучше вообще помалкивай про то, что к его спасению руку приложил.

— Я так и делаю.

— А здесь как к нему отношение? — спросил следователь у Елизаветы кивнув на Вадима.

— Нормальное. А если кто будет выступать — будет иметь дело со мной. Он очень хороший работник.

— Ну ладно... Пойду-ка я. Дела зовут. Это хорошо что у вас тут всё в порядке. Но вы всё равно не расслабляйтесь — вся эта канитель, пока суд не состоится, будет ещё долго тянуться.

Елизавета и Вадим дружно кивнули.

Следователь не спеша поднялся из кресла, твёрдо пожал руку Вадиму, поклонился галантно 'мадам директору'. И отбыл.

На минуту после его ухода воцарилось неловкое молчание. Наконец директор подняла взгляд на Вадима и произнесла.

— Всё хорошо, что хорошо кончается... Так что мы и наше заведение — чисты перед законом.

Вадим молча кивнул. Он всё ещё неловко чувствовал в присутствии директора, особенно после того, как она раскрыла ему всю подноготную отношений с Вадимом Дьяченкой-2. По до конца неясной для себя причине он испытывал стыд за него и вообще за то, что произошло.

— Жизнь продолжается... — выдохнула Елизавета и на мгновение закрыла лицо руками. Когда же она отняла их от лица, перед Вадимом была прежняя строгая мадам, которую он привык видеть в этом кабинете. Елизавета не спеша одела свои очки, повернулась к монитору и поклацав мышей сказала.

— Ты хорошо справился с предыдущими заданиями. Сегодня, возьмешь машину... Михалыча. И с ним поедешь вот по этому адресу.

Она взяла выползшую из принтера бумагу и протянула Вадиму.

— Но это в другом городе... — удивился Вадим посмотрев адрес и направление.

— И это очень хорошо. Чем больше у нас клиентов, тем лучше. А там — гордись — именно тебя затребовали. Некий ценитель искусств хочет свой домик оформить. Мозаику на стену желает. Я видела, что у тебя раньше именно в этой области работы были?

— Да. Две мозаики выполнил.

— Вот и замечательно. Поезжай разберись на месте. Заказ хороший.

Так как Елизавета своим видом показала, что продолжения не будет Вадим поднялся из-за стола, поблагодарил и направился к выходу.

Уже у двери его остановил оклик директора.

— И ещё: если кто там на тебя среди наших 'бочку катить' будет — не стесняйся, говори мне. Сразу. Я его урезоню.

Вернулся он в студию только к вечеру. За час до конца рабочего времени.

— Вовремя. На наш вечерний кофе! — мельком глянув на Вадима бросила Лида — присаживайся, потрещим за жизнь...

Вадим по пути зацепил стул и придвинул его к общему столу. Лида, меж тем, отлила из турки свежезаваренный кофе и поставила его перед ним на блюдце.

— Ну как съездил? Стоящий заказ? — начала Лида.

— Стоящий. Во всех смыслах.

— Вот как? Что заказчик много бабла отваливает?

— Весьма. И объём большой.

— Насколько? — тут же по деловому поинтересовалась Лида, так как по совместительству была ещё и ландшафтным дизайнером.

— Этот предприниматель построил себе настоящий дворец. Теперь он желает его облицевать в нужных местах мозаикой, а вокруг сделать 'Сказочный сад'.

— О! Надо думать и мне там обломится? — тут же алчно поинтересовалась Лида картинно потирая руки.

— Обломится. Уже обломилось. Я уже доложил и тебя завтра к этому делу приставят... — Вадим отпил глоток кофе и тут же опередил Лиду со следующим вопросом — фото, планы и размеры я завтра залью на компы, так что можно будет уже делать эскизы.

— Замечательно! А то тот заказ у бутика был такой скучный — с ярко выраженной неприязнью заявила Лида.

Инна посмотрела на подругу вопросительно, ожидая продолжения, но прямолинейная и бесшабашная Лида, будучи в своём репертуаре резко сменила тему. Видно жгучий интерес её так допёк, что было невтерпёж.

— Я тут не была и не в курсе деталей... я о Дьяченке... Слушай, я всё понимаю, ну спас этого уродца, по-человечески поступил — сказала Лида, ставя чашечку на блюдце — но ты не опасаешься за то, что тебя очень многие не оценят? Хотя бы наша Елизавета.

— Лида! Вадику тут нечего опасаться. За него Елизавета ЗАСТУПИЛАСЬ — встряла Инна.

— Да-а?! И когда это было? А то всё что-то проходит мимо меня...

Лида отодвинулась от стола и закинула ногу за ногу, демонстрируя всем свои супермодные колготки.

'И как она в них по морозу ходит? — подумал Вадим — Наверное муж от порога до порога доставляет'.

Лида снова аккуратно сделала маленький глоточек из своей чашки, изящно держа её двумя пальцами и вопросительно посмотрела на Инну.

— А где тебя черти носили последние три дня? — спросила Инна.

— Как где?! Я же говорю: меня же в бутик дизайнером заслали... ну тот, что на перекрёстке Парковой и Семёнова.

— А!.. Ну ты много потеряла. Это было нечто! Таких длинных речей я от Елизаветы ни в жисть не ожидала.

Лида на это тяжко вздохнула.

— Вот я и говорю. Всегда так. Когда что-то интересное, то без меня. Даже когда 'кабанчику' хвост прищемили меня опять не было... Тоска!..

— Та ну тебя Лидусь! — отмахнулась Инна — мы тут от страха чуть не кончились. Ты подумай, если бы тем братьям взбрело бы в голову погоняться по зданию за 'кабанчиком'!

— Жаль что его вообще не прибили. Ты, Вадим, зря эту ска-атину спасал. Зря. Нельзя на таких альтруизм распространять.

— Я тоже того же мнения, и Елизавета, кажеца тоже.

— А чего тогда она за него заступилась? — тут же с удивлением полюбопытствовала Лида.

— Так он у нас новичок и не знает всего. Знал бы не совался.

— И то верно... — Лида глянула на донышко своей уже допитой чашки и с сожалением поставила его на блюдце.

Тут дверь студии приоткрылась и в неё просунулась хитрая харя Даниила. Лида тут же окрысилась.

— Пшёл во-он! — с угрозой протянула она и Даниил, памятуя характер этой бабёнки поспешил убрать нос и захлопнуть дверь.

— Шляются тут всякие! — мотнула головой Лида и неприязненно глянула на уже закрытую дверь.

— Ну его! — легкомысленно махнула в сторону двери Инна — мне особенно дошло, как наша Лизавета Вадика расписывала. Ото ваааще!

— И как? — полюбопытствовала Лида.

— Да с него после такого можно иконы писать и к лику святых причислять.

— А что? Идея! — Лида шутливо сделала рамку из пальцев, при этом упёрев ноготь в ноготь и сквозь неё посмотрела на Вадима. — Отличная иконка выйдет!.. Но-но Вадик! Не делай такую хмурую физию! Для ангелов и святых это ж не к лицу!

Вадик густо покраснел. Он всегда терялся от такой прямолинейной лести. А Лида наоборот, зная этот его недостаток продолжила его 'крутить'.

— А ну-ка, голова в пол оборота, посмотреть вверх и думать о светлом!

Вадим насупился и покраснел ещё более.

Лида цыкнула, убрала 'рамку' и 'трагически' покачала головой.

— Нет Вадим, тебе на ангела ещё тренироваться и тренироваться... Но мы это исправим! Да Инна?

— Исправим! — тут же подхватила Инна предвкушая новое развлечение.

— Мы возьмём над ним шефство и будем каждое утро заставлять думать о светлом! Пока у него крылышки не вырастут...

Инна цикнула подражая Лиде и выдала:

— О нимбе мы тоже подумаем!

Лида наклонила голову и сурово посмотрела на Вадима. Тот не знал куда деваться.

Наконец Лида и Инна не выдержали и рассмеялись.

— Вадим! Тебя в кино показывать нужно! — сквозь смех произнесла Лида — ведь это ж надо, чтобы так... Какую ведь личину скорчил!

Они расхохотались ещё более.

Слегка отсмеявшись они перешли к более насущным темам.

— И всё равно завистников у нашего Вадика прибавилось — заключила Лида.

— И кто это? — тут же полюбопытствовала Инна. Лида посмотрела на неё как на последнюю дуру и зачем-то кивнула на дверь. Вадим ничего не понял, но Инна протянула 'А!' и тут же заткнулась.

— Это из-за того, что за меня директор заступилась? — спросил Вадим.

— И из-за этого тоже — сказала Лида многозначительно. Вадим снова нахмурился

— Ну ты не бойся и не комплексуй. Всё утряслось. — попыталась его приободрить Лида — не будь таким мнительным. А на всяких... обращать внимание — ни нервов ни жизни не хватит. Плюнуть на них и растереть!

— Да всё равно, как-то неуютно — пожал плечами Вадим — За меня директор заступается. Да ещё публично... сегодня же ещё вызвала и комплиментов отвесила 'мешок'...

— Дурень ты Вадим! — Лида насмешливо посмотрела на него — Лиза на тебя запала. Видно ведь. Ты разве не понял, что она была влюблена в того Дьяченку, когда он был молодым? До того, как он оскотинился. А ты прям совсем такой как он.

— Гнильцы его в нашем Вадиме нет! — отвесила комплимент Инна. Также оценивающе и как показалось Вадиму, с некоторой завистью посмотрев на него. Вадим снова покраснел.

— Вот потому и запала, что нет... Ну ладно, я пошла — сказала важно Лида поднимаясь из-за стола — за мной уже наверняка приехали. А мыть чашки сегодня очередь Вадима.

Тот кивнул, собрал чашки и отправился в умывалку.

Пока ходил мыть чашки Инна тоже куда-то исчезла. Но зато опять появился Даниил.

Этот тип был последним, с кем бы Вадим хотел иметь дело и разговаривать. Поэтому он просто молча обогнул стоящего меж столами Даниила и прошёл к шкафу, где обычно содержалась посуда. Этим он ясно хотел дать понять Даниилу, что разговаривать с ним у него охоты нет.

— Гусар! — попробовал задеть его обращением Даниил. Вадим не среагировал.

— Ты чего, оглох, я же ведь к тебе обращаюсь! — насмешливо продолжил Даниил.

— И чего надо? — холодно спросил Вадим расставляя чашки в шкафу.

— Дело есть!

— Выкладывай — всё также холодно ответил Вадим закрывая шкаф и оборачиваясь к Даниилу.

— Ты я вижу, в любимчиках у Лизки! — начал Даниил.

— Какой ещё 'Лизки'?! — не понял Вадим.

— У директора, пентюх!

— Я вижу, что ты её не уважаешь — заключил Вадим.

— А ты её уважаешь...

— Да — коротко ответил Вадим — уважаю. И что?

— Да так... и давно вы так с ней?

— Как?!

— Ну... тебя она часто к себе вызывает.

— И что?

— Сегодня был.

— И что?!

— Ты с ней был один в кабинете?

— А тебе какое дело?!

— Интересно! — взгляд Даниила преобразовался к такому что Вадиму тут же стало противно. Что-то в его позе и взгляде было такое... мерзкое... Вадим решил проигнорировать его вопрос. Но в планы Даниила эта молчанка не входила и он продолжил пытать Вадима.

— И какого ты мнения о ней?

— А я не желаю обсуждать что-либо про людей, которых здесь нет! — отрезал Вадим, давая понять, что разговор окончен. Но Даниила данное развитие ситуации уже совершенно явно не устраивало. Он метнулся вперёд и заступил Вадиму дорогу, уже собравшемуся покинуть помещение.

— И чего тебе ещё нужно? — безлико спросил Вадим, надеясь что наконец то он от него отстанет.

— Слушай, ты мужик? — внезапно спросил Даниил.

— Ну уж не баба.

— Ну и как тебе Лизка?

Вадим посмотрел на Даниила изподлобья. Неприязненно.

Он опять вспомнил тот самый зарок, что давал себе, когда только-только вступили в этот город: во что бы то ни стало вести себя достойно. Раз уж его занесло вместе с ребятами в такой мир, то надо 'не ударить в грязь лицом'. Он должен быть достойным представителем своего Мира и своей Страны здесь. Чтобы хоть как-то но соответствовать своим друзьям. Но для этого ему понадобилось надеть невидимую броню на своё эго. Может поэтому его в фирме называли 'гусаром'?

Возможно, что и так. Эта 'броня' постоянно его 'выпрямляла', делая вид гордым и заносчивым. И репутация за ним, по этой причине ходила 'ещё та'. Некоторые всерьёз говорили что он то ли Свидетель Иеговы, то ли 'белый братец' то ли ещё какой другой представитель ещё более идиотской религиозной секты.

Всё ждали, когда он начнёт проповеди, как то водится среди сектантов-неофитов, чтобы развеялись сомнения к какой же именно секте он принадлежит.

Меж тем время шло, а 'проповедей' так и не последовало.

Вместо этого он прославился уж с совсем неожиданной стороны — научно-популярными лекциями. Причём охват тем был такой большой, что многие терялись в догадках — а где же и в какой среде он такого понахватался. Ясно было, что не в секте.

В любой 'добропорядочной' секте любовь к науке была противоестественной и тщательно искоренялась.

Лекции он мог читать весьма своеобразно — не отрываясь от работы. Походя. И так как его всегда с интересом слушали, то и 'читал' он их часто. Вадим тут поступал весьма просто и прямолинейно — он пересказывал школьные учебники. И то, что всегда нарывался на неслабый интерес со стороны слушателей было поразительно. Его очень заинтересовал феномен НЕзнания, среди сослуживцев и он всё пытался нащупать границу, где их не знание заканчивается. Это создало ему репутацию эдакого скрытого учёного.

Хотя один раз он дал таки злым языкам повод заподозрить, что первоначальные их предположения о 'секте' верны. Как то среди дам зашёл разговор для них довольно таки типичный — 'о любви'. Так Вадик и тут умудрился такую лекцию прочитать — о любви, морали и нравственности — что персонал не просто обалдел, но обалдел надолго. Инночка, которая слушала его особенно внимательно даже получила репутацию особо умной, 'продвинутой' и загадочной, у своих толкинистов. За глубокомысленный пересказ фрагментов.

Но этот прецедент так и остался единственным так что пересуды в сторону 'секты' также снова увяли. Тем не менее, у некоторых из людишек всё равно был нездоровый интерес к его персоне.

Даниил как раз был представителем этой хоть и малочисленной но довольно гнусненькой когорты.

Вадим поплотнее 'закутался' в свою 'броню' и сжал кулаки, стараясь как можно дальше отогнать эмоции. Чтобы не поддаться им и не наделать глупостей.

Даниила же несло.

— О-о! И какие у неё груди-и! Это же супер! Ну колись, трахнул ты её? И какова она в постели?

— И давно тебя такие эротические фантазии мучают? — ядовито и мрачно спросил Вадик, совершенно не желая вестись на предложенную Даниилом тему.

— Да ладно, мы тут свои! — продолжал упорствовать Даниил — правда, что шерсть под трусами у неё рыжая?

Вадика аж передёрнуло от такой пошлости вопроса. Но Даниил этого не заметил и продолжал гнуть свою линию.

— Всем же известно, что Лизка на тебя запала. Уже сколько раз тебя к себе вызывала. Тебе что, в лом со своими друзьями поделиться? Впечатлениями...

Вадим по-прежнему молчал.

— У неё ведь многие побывали!.. До тебя.

Вадима обожгло. Как ни давал он себе зарока, но всё равно... Этот поганец ставил его в такое положение, что так или иначе, но он запачкается. Такому уроду тряпочку на рот не накинешь. Разнесёт свои фантазии не только по фирме — по городу развезёт.

— Они делились, а ты нет? Да ладно! Не поверю что ты такой кретин религиозный как о тебе рассказывают. Или ты в натуре из секты?

— Я предлагаю немедленно закрыть эту тему и прекратить разговор! — отрезал Вадим.

— Значит из секты — провокационно заключил Даниил.

— Меня твои бредовые фантазии не интересуют. Дай пройти.

Но Даниил, будучи почти на пол головы выше Вадима и значительно тяжелее его и не подумал отступать. Он Вадима всегда за хлюпика держал. Он даже благосклонно пропустил мимо ушей явную Вадикову дерзость.

— И монашек ты не любишь?

— Отойди.

— О! А я очень люблю. Они такие жжжжаррркие!

— А не соизволишь ли ты ЗАТКНУТЬСЯ?! — рыкнул Вадим теряя самообладание.

— И почему ТАК?! — с вызовом спросил Даниил.

— Твоё поведение аморально! — заметил Вадим и вид его стал ещё больше похож на киношного гусара.

— 'Русо туристо — облико морале!' — процитировал Даниил, что-то Вадику неизвестное — у тебя что, не стоит?

Вадик насупился.

— Или ты по жизни лузер? С бабами не умеешь обращаться? Не умеешь их раскрутить? Или не хочешь?

Даниил, прошёл к столу Вадима и взгромоздился задницей на стол.

— Ведь признайся — ты лузер! И не стоит у тебя!

Усмешка при этих словах у Данила стала гаденькой.

— Зачем тебе тогда лекции 'про любовь' толкать? А? Баб надо трахать! — заключил Даниил с насмешкой глядя на Вадима.

— Это у тебя не стоит. И ты лузер. Ведь это к тебе бабы не клеятся — бросил Вадим но то, что этот тип уселся именно на его стол его ещё больше возмутило. Возмутило настолько что он задержался перед дверью, развернулся и прошёл к 'кофейному столику'.

'Хватит бегать от неприятностей — подумал он — если уж принимать бой, то его ПРИНИМАТЬ!'.

А то, что он крупнее и тяжелее... ну ведь хорошо известно: 'Большое тело громче падает!'No

Вадим подошёл к стулу задвинутому под стол, но выдвигать его и садиться не стал. Только мрачно глянул на Даниила ожидая от того продолжения.

— ...А к тебе клеятся... — также с издёвкой заключил Даниил — Так чего ты их не трахаешь?! Не можешь?

Даниила явно зациклило. Ему либо нечего было сказать, либо мозги отшибло от обиды за сказанное Вадимом.

А ведь то, что сказал Вадик было правдой — дамы офиса его избегали. Ну разве что за исключением Верочки. Но та и славу имела потаскухи спящей с кем попало.

Вадик хмыкнул. И насмешливо посмотрел на Даниила.

— Могу. В отличие от тебя — также насмешливо сказал Вадим.

— Так почему не трахаешь?!

— Дебилам это не понять! — отрезал Вадик. Ему всё более и более становилось гадостно и от этого разговора и от Даниила в частности. Но раз уж принял решение ввязаться в бой, то надо идти вперёд.

— Ах я уже дебил! Ну-ну, мальчик, полегче на поворотах, а то и схлопотать можно! — тон Даниила стал угрожающим. Но не перестал быть издевательски насмешливым. Он всё ещё не терял надежды покуражиться всласть над 'этим лузером'.

Вадим сдержался. Чуть сбросил напряжение, возникшее было в теле, слишком бурно среагировавшее на словесную угрозу. Даниил, явно был перегружен комплексами, раз так реагировал на поведение Вадима. Это стоило учитывать дальше.

— Элементарно, Даниил — я их просто уважаю. Для меня они люди, а не самки. А раз я их считаю людьми и сам считаю себя человеком, то и поступать я должен по человечески, а не по свински.

— И что из этого следует — с презрением заметил Даниил — что их нельзя трахать?

— Трахать ты можешь что угодно. Хоть козу на деревне. А их не трогай. И от меня со своими сексуальными фантазиями отвяжись.

— А почему это я должен 'их не трогать' что я у тебя забыл спросить? Не твоё это дело! Кого хочу тово и трахаю.

— Также как не твоё мои личные дела — добавил жёстко Вадим.

— Так уж и не моё?

— Не твоё.

— Почему же это? — с угрозой спросил Даниил. Видно мелкие уколы таки его достали и теперь он искал к чему бы придраться чтобы набить 'этому хлюпику' морду.

— А я тебя, не уважаю. Ты самец. И они тебя не уважают. Потому, что тоже держат за козла.

С этими словами, губы Даниила стали кривиться от еле сдерживаемой обиды и ярости. Обида явно была потому, что и тут Вадик про него сказал правду. Правду в лицо. И действительно, знал он это или нет, но дамский контингент за глаза Даниила иначе как 'кобелём' и 'козлом' не называл.

Даниил напрягся, начал сжимать кулаки и подниматься со стола на котором сидел. Вадим, заметив это движение сам подобрался, понимая, что далее этот дегенерат кинется драться. И по любому кинется. Поэтому, он уже совершенно не стесняясь в выражениях можно было закончить мысль. Всё равно от этого ничего уже не изменится.

— Не уважают, и держат за козла, потому, что ты ведёшь себя как ЖИВОТНОЕ! — спокойно, не повышая голоса, припечатал Вадик.

И тут Даниил кинулся на него с кулаками.

Вадим очень сильно удивился, насколько чётко и аккуратно, вбитые на тренировках рефлексы, провели его через все стадии довольно сложного приёма. Для него такое ощущение МАСТЕРСТВА было впервые. Тело среагировало как единое целое. Каждый мускул, как будто знал, что ему делать и в какую долю секунды. Уже через секунду, Даниил орал благим матом, уткнувшись лицом в угол и растянувшись во весь свой рост на паркете. Даниилу было и больно и обидно. Больно, так как Вадим весьма грамотно держал его на болевом заломе и давление увеличивал. Обидно, так как 'заломал' его 'этот хлюпик', и держал его 'этот хлюпик' сейчас ВСЕГО ДВУМЯ ПАЛЬЦАМИ. Даниил это очень хорошо чувствовал.

Слегка подёргавшись Данил весьма быстро почувствовал, что ещё чуть-чуть и у него сломается рука.

Видно убедившись, что так просто не вывернется, что Вадик его держит не просто так, а весьма умело, Даниил решил пойти на хитрость. Он начал примиряющие речи.

Что мол он пошутил, а Вадим его 'не так понял'.

Вадима этими речами обмануть было невозможно. Не дурак. Но вечно его в этом углу держать было невозможно. Поэтому он бросил руку Даниила и отошёл от него пятясь.

Даниил фальшиво улыбаясь, говоря всякую ерунду примиряюще-успокаивающего характера, поднялся на ноги и стал неторопливо отряхиваться.

Такое поведение этого бугая Вадика лишь ещё больше насторожило.

Не могло быть, чтобы этот крайне эгоистичный самовлюблённый тип так легко признал бы своё поражение. Он определённо замыслил какую-то гадость. Но тогда к нему никак нельзя 'поворачиваться спиной'.

В переносном смысле.

'А вот в буквальном... почему бы и не?' — подумал Вадим. Он уже внутренне улыбаясь, точно запомнил положение Даниила, просчитал его будущую траекторию нападения и показнó расслабившись обернулся к тому спиной.

Тут уже его озорство проявилось. Ведь не зря он был в недавнем прошлом хулиганом. А появившееся так внезапно ощущение Мастерства его ещё и подначило на проверку других умений и степени овладения других приёмов рукопашного боя. Ему просто не терпелось испытать всё это в реальности.

Расчёт оказался во всех отношениях верным. Через секунду, дверь с номером отдела слетела с петель и Даниил спиной вперёд, вместе с дверью вылетел в коридор.

Вадик спокойно прошёл вслед за ним и расслабленно посмотрел на дело рук своих. Даниил ещё более разозлённый подскочил с пола и бросился в атаку.

Также расслабленно Вадим перехватил его за руку и, как учили, но уже другим приёмом аккуратно уложил того на пол.

На этот раз он уже не стал бросать руку противника. Также как и в первый раз он выкрутил её, заставив Даниила перевернуться лицом вниз, а после снова зафиксировал его кисть в болевом заломе. При таком грохоте хоть кто-то из охраны, но должен был прибежать узнать что происходит. Вот ему-то и надо было сдать Даниила.

Он полностью оказался прав.

Когда он поднял голову, то обнаружил возле себя охранника. Тот стоял и с великим неодобрением разглядывал обоих.

— Вот — вздохнув тяжко, выговорил Вадик — напал на меня трижды. Пришлось скрутить.

— Видел — коротко ответил охранник — дай-ка мне ёго.

Вадим уступил место охраннику, который сгрёб Даниила в охапку и поставил того на ноги.

Взгляд этого рыжего бугая был настолько красноречив, что Даниил даже и не пытался вырваться.

Неожиданно в коридоре, непонятно откуда появилась Инночка.

Инночка, несмотря на свой миниатюрный рост, внезапно подскочила к удерживаемому Даниилу, и саданула со всей мочи тому коленкой в пах. Глаза у того вылезли из орбит а рот округлился. От неожиданности даже охранник выпустил того из рук. Ноги Даниила подкосились, и он стёк на пол, сложившись там пополам.

— За што ты его так?! — поразился охранник.

— Он знает, гад! Я всё это время за ширмой стояла. Я всё слышала! — красивенькое личико Инны было настолько искажено яростью, что стало даже страшным. Наверное с таких персонажей некогда по впечатлению писали фурий.

Даниил, не в силах что-либо сказать лишь глаза скосил. Понял видно.

Внезапно Инночка прищурилась, и подошла вплотную к валяющемуся на полу Даниилу. После секундного разглядывания она решительно залезла ему за пазуху и вытянула оттуда... диктофон. Диктофон, судя по индикатору, был включен.

— Ах ты!!! — у Инночки даже слов на продолжение не нашлось.

Она несколько секунд то раскрывала то закрывала рот как рыба вытащенная на воздух, а после, видно ничего не найдя достойного сказать, размахнулась диктофоном и чуть не грохнула его со всего маху об пол.

Это ей сделать помешал охранник. Реакция и сообразительность, этого с виду туповатого мужика была мгновенной. Он резко вытянул свою, густо поросшую рыжей шерстью лапу и цапнул ею Инну за запястье. Как раз в высшей точке её замаха. Инночка только ойкнула от неожиданности.

— А вот это, Инна, делать нэ надо — в увещевательном тоне заявил он — вещ дорогая, хлопнешь об пол — не расплатисься. Я её лучше дирэктору покáжу. Хай она разбэрэться. Мож отдаст...

При этом его лицо было настолько лукавым, что не оставляло никаких сомнений в том, что он догадался и зачем Даниил диктофон припрятал, и что там могло быть. Даниил, до сих пор корчащийся под ногами, только глаза скосил на уходящий из его рук компромат. Большего он ничего не мог сделать.

Инна для острастки лупанула лежащего Даниила в задницу носком туфельки и зашипела как заправская кобра.

— Но-но, коброчка — со смехом остановил её охранник — это вже мой клиэнт!

Инночка злобно зырнула на поверженного 'козла', и сердито цокая каблуками по полу потопала к платяному шкафу. Вытащив из него свою шубу она бросила такой взгляд на Даниила что буде взгляд действительно воспламеняющим, от того и горстки пепла бы не осталось. Злобно хлопнув дверью шкафа она, на ходу одевая шубу отправилась к выходу.

— Я!.. Я всем расскажу! — обиженно и зло бросила она на секунду обернувшись.

Дальнейшая судьба Даниила была плачевной.

Через пол часа приехала на фирму, вызванная своим заместителем Елизавета. Хоть и было уже поздно она примчалась весьма быстро и сразу прошла в кабинет бросив неприязненный взгляд на сидящего в углу, под присмотром двух дюжих охранников Даниила.

— Что за ЧП? — тут же строго начала она увидев несколько ошарашенное выражение лица своего двоюродного братца — надеюсь тут снова никого не пристрелили?

— Нет. На этот раз нет! — поспешно ответил Александр.

— Уже радует — мрачно бросила она усаживаясь в своё кресло — Чего Даниил под охраной? Это он чего-то тут учудил?

— Именно — мрачно ответил брат.

— Ну рассказывай.

В следующие минуты Александр как мог кратко описал то, что выяснил из опроса 'участников' и услышал с диктофона, но опустив самые 'сочные' детали. Самому было противно.

— Кстати, вот основной 'вещдок' — сказал он выкладывая диктофон — я по этой причине не стал даже ментов вызывать.

При этом он так глянул на несчастный диктофон, как будто он был ядовитым.

— Так этот ДЕГЕНЕРАТ ещё и записал всё это?!!

— Наверное потом, хотел поиздеваться воспроизводя запись для дружков — поспешно добавил брат — По записи видно, на что он 'крутил' Дейченку. Наверное и пошантажировать записью хотел. Вырезать отдельные куски разговора, опустив контекст, с нынешними же средствами — пара пустяков.

— А ну дай, запись... — угрожающим тоном сказала Елизавета и протянула за диктофоном руку.

Следующие двадцать минут, директор, то бледнея то краснея, но всё более разъяряясь, слушала запись. Несколько раз ей пришлось выключать диктофон, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться. Но до конца она эту запись дослушала.

Ещё минут десять она пыталась привести себя в подобающее состояние, чтобы при неизбежной и скорой встрече с Даниилом не порвать того на куски. Разбираться с ним надо было немедленно.

Как она ни старалась, присутствия духа у Елизаветы хватило только на первую фразу.

— Итак, с сегодняшнего дня ты у нас не работаешь. Собираешь свои манатки сейчас же и покидаешь помещение. Документы тебе вышлем по почте. Ясно?

— Но... я всё объясню... я,... — начал было Даниил но заметил на столе перед директором тот самый диктофон и слова у него в глотке застряли. Елизавета же в отличие от него с пол оборота впала в ярость.

— Во-он! Вон отсюда, и чтобы духу твоего тут больше не было!!!

— Но... Лизавет Васильна...,я... , я же пропаду... я же дизайнер...

— Какой ты дизайнер?! Ты ЖИВОТНОЕ!

— Но...

— Мне плевать, чем и как ты будешь на жизнь зарабатывать! Вон отсюда!

Даниил, несмотря на свой внушительный рост сейчас представлял весьма жалкое зрелище. Александр, не выдержав такого, просто отвернулся и даже рукой глаза прикрыл, чтобы ненароком случайно снова его не увидеть. Его двигало глубочайшее отвращение и к ситуации и к самому Даниилу Осокину.

— Вышвырните этого кретина отсюда! — не в силах больше терпеть Осокина в своём помещении, крикнула Елизавета охранникам. Что те поспешно и сделали — взяли под локти и вытащили за дверь.

Земля 1

Новое задание для майора

Юрий Борисович выглянул за окно сквозь потрескавшееся, от последних пусков установки Полигона, стекло. На улице стояла всё такая же как и последние две недели, облачная погода. Заваленный снегом городок пестрел свежевыстроенными крышами, лишь слегка присыпанными изморозью, которая медленно но верно оседала на всё и вся в нынешние морозы. С высоты четвёртого этажа, где находился кабинет полковника, было видно достаточно далеко. До стены изломанного леса, за высокой бетонной оградой, опоясывающей пустое пространство с установкой и разнообразными постройками, её обслуживающими. Сейчас там кипела работа.

Теоретики наконец-то разобрались, почему возникала та самая ударная волна, после разрушения Канала. И после нескольких пусков которые подтвердили правильность их выводов, Руководство Полигона приостановило испытания.

Приостановили для того, чтобы спешно закрыть всю установку от посторонних глаз. Одно дело просто оптические эффекты, а другое дело, когда придётся зондировать напрямую открывшийся проход в иные миры. Лучше, чтобы этого никто из посторонних даже случайно не видел.

Для этой цели в режиме непрерывного аврала вокруг установки возводился огромный ангар. Издали было видно большое количество строительной техники, людей, металлоконструкций и висящий над всем этим грузовой вертолёт с одной из частей ангара на длинном тросе.

Полковник резко обернулся и как раз вовремя. В кабинет входил майор Куманин.

— Здравствуй, заходи — оборвал полковник формальности уже готовые сорваться с уст майора — присаживайся.

Майор кивнул и прошёл к предложенному креслу. Полковник также прошёл к столу, сел за него и облокотившись крепко сплёл пальцы. Несколько секунд он разглядывал майора, но у того ни один мускул не дрогнул. После встряски, что он пережил, это было очень хорошо. Тем более, что полковник ощущал свою вину за случившееся.

— Ты извини, что тут тебя так... весьма невежливо отодвинули... — начал полковник, без вступлений — Это наша вина. Слишком увлеклись...Увлеклись, ну и какой-то бюрократ в вашем ведомстве вмешался и возмутился. Возмутился слишком резкими и 'неоправданными перемещениями и назначениями'. Хотели как лучше, вышло как хуже.

Майор кивнул. Он тоже понимал, что рано или поздно что-то такое должно было случиться. Система, такова. Если превысить её ресурс на гибкость, то она будет выкаблучиваться и делать неприятности. Он чувствовал, что за всеми этими неожиданными перемещениями и назначениями, которое инициировало космическое ведомство в Проекте, стоит некая Тайна и Дело с ней связанное. 'Космики' очень торопились завершить это Дело, к какому-то одним им ведомому сроку. Потому и пошло всё наперекосяк.

— Мы слишком переусердствовали, и сработала Защита Системы.

Полковник невесело усмехнулся.

— Оно правильно, что так должно быть: защита от кумовства и клановости. Ведь действительно, что мы тут наделали с кадровыми перемещениями, слишком уж походило со стороны именно на формирование клана.

Полковник тяжко вздохнул и развёл руками.

— Понимаю, тебе обидно, что от Дела отодвинули. Я сам не в восторге от того, что делается. Но пока тут не разобрались, что эта бюрократическая задница тут так наворотила, придётся потерпеть.

— И сколько 'терпеть' Юрий Борисович? — задал наконец вопрос майор — Комиссия была настроена что-то слишком уж агрессивно.

Теперь, когда он заговорил, замешательство и обида на несправедливость проглянула сквозь его всегдашнюю броню бесшабашности.

— Думаю, месяц — полковник внимательно посмотрел на удручённого майора и улыбнулся.

— Ничего. За это время никаких существенных изменений в Проекте произойти не может. Стадия тут экстенсивная. На всех направлениях.

Полковник кивнул за окно имея в виду большое строительство, что велось на Полигоне.

— Поэтому, мы предлагаем — мы это я и твой полковник — взяться за одно дело. Почему предлагаем — тут нужно твоё согласие, так как дело, гм, специфическое.

— В каком смысле?

— Ну, по статусу, тут на это дело нужно ставить кого-то пониже званием. Но важность дела, и то, что нужно тебя тут продержать месяц, чтобы 'не угнали' на другую должность и пост, диктует необходимость тебя так сказать переместить 'как бы вниз и в сторону'.

В глазах майора прорисовалась слабая заинтересованность.

— Доклады психологов, изучающих группу 'попаданцев' читал? — резко перешёл на другую тему полковник.

— Читал — коротко ответил майор.

— Ну и как впечатление от прочитанного? — выражение, с которым это было сказано, показывало, что и у полковника к этой группе сложилось несколько брезгливое отношение.

— Дегенераты какие-то.

— Но не все...

— Не все. Руководитель и его зам ещё как-то на людей похожи.

В принципе майор уже сразу догадался куда его 'перекинут', как только зашла речь о, как их окрестили, 'попаданцах'. Терялся в догадках только в каком качестве.

— Так вот — полковник набычился и уставился в глаза майору — надо взять их руководителя, и познакомить предметно с нашим миром.

— Вы предлагаете это сделать мне?

— Да. С твоим полковником мы уже это согласовали, перед его отбытием в Москву. Так что если ты согласишься, у подполковника Семенова тебя ждёт приказ им подписанный. Меня лишь попросили согласовать с тобой. И в случае твоего согласия тот приказ вступит в силу.

Майор хмыкнул и на лице его проявилась опять та самая, обычная для него бесшабашная улыбка.

— Берусь!

— Замечательно!

— Кстати, тот самый руководитель, это некто Миронов Игорь?

— Да, он самый. Тот, кто не бросил группу и до конца пытался вытащить раненых.

— А его зам? Тот, который на нашу группу тогда вышел у вышки? С ним что?

— С ним пока что рано браться за это дело. Чисто психологически парень просто не готов. Он до сих пор не может привыкнуть к мысли, что попал в параллельный мир. Всё твердит, что его обманывают, и 'злые военные над ним опыт ставят'. Так что 'манежить' будем только их руководителя. А уже как он освоится в этом мире, тогда перейдём к остальной группе. Ты сам видел, что там...— полковник брезгливо мотнул головой — ты правильно их назвал: дегенераты.

— Что-то или кто-то будет прилагаться к нашему мероприятию? Кто его сопровождает?

— Сопровождать будут как всегда наши социальные психологи и группа технической поддержки.

— Есть некоторая угроза утечки информации с Полигона?

— Есть но небольшая. Сам посуди, что будет если этот Миронов кому-нибудь сказанёт кто он и откуда он. Да ему тут же неотложку психиатрическую вызовут! — засмеялся полковник.

— А больше он не успел ничего узнать?

— Нет. Не успел.

— Его хоть как-то готовили к тому что ему предстоит?

— Немного да. Но этого недостаточно, так что именно тебе придётся всё ему рассказывать и показывать.

Полковник внезапно щёлкнул пальцами, откинулся на спинку кресла и лукаво прищурился. Майор тут же переслал назад взгляд вопросительный.

— Ну и самое, интересное! — полковник ещё шире ухмыльнулся и многообещающе глянул на майора. После такого захода, как правило следовало нечто, что должно поразить до глубины души.

— Так вот — продолжил после паузы полковник — в паре с этим 'засланцем-попаданцем', будет работать его двойник.

— Это как? — последняя реплика полковника поставила Александра Григорьевича в тупик.

— Генетический двойник.

— Ах вот оно что! Так это Миронов и есть, тот самый двойник, которого упоминали в докладе наши генетики...Или ещё кого нашли?

— Именно он и есть.

— Да-а! Ситуёвина! — протянул Александр Григорьевич, и тоже ухмыльнулся — представляю их встречу! Ведь они же должны быть практически одинаковы.

— Ну почти... Ведь тот, что к нам прибыл, он же младше нашего на восемь лет.

— Уже очень хорошо! Получается, что его будет социализировать человек, взрослый, и уже состоявшийся как личность.

— Вот-вот! Мы, поэтому, за этот вариант и ухватились. К тому же там очень удобно получается: троюродная сестра его — очень серьёзный психолог.

— Ранг?

— Высший.

Майор присвистнул.

— Удачное совпадение.

— Удачное, но закономерное. У нас в обществе уже столько психологов, что у любого в родственниках кто-то, либо врач либо психолог есть.

— Но высший ранг! Какой 'рояль' в нашей пьесе! — майора данный факт весьма развеселил.

— Ну и что? Не было бы, всё равно кого-то со стороны бы взяли. Тут удобно, что она родственник. Хоть и не близкий. Ну ладно, повосторгались везением, и будет! Так что твоя ныне задача, взять над этим Мироновым 'шефство' и провести над ним во взаимодействии с его сестрой — троюродной — очень тонкий эксперимент.

— Э-э... А Совет Чести и Права, что на этот счёт говорит? — тут же насторожился майор, как услышал фразу о 'тонком эксперименте' на человеке.

— Утвердили и настояли — тем не менее, не меняя тона ответил полковник.

— Даже так! — удивился Александр Григорьевич — Хорошо. Но что за эксперимент?

— Ничего особенного. Эксперимент по ускоренной социализации этого человека в наше общество.

— И это ВСЁ по Цели эксперимента?

— Ну, тут не только это. Как ты наверное уже догадался, изучается возможность ускоренной социализации таких вот 'попаданцев' и, параллельно, 'подъёма' граждан капстран до нашего уровня. Последнее, ныне становится очень актуальным.

— Что, уже настолько массово бегут?

— Ищщё как!!! — воскликнул полковник и насмешливо улыбнулся — Правда на официальном уровне тут помалкивают. Но скоро для нас всех это будет очень серьёзной проблемой.

Прогулка с 'собачкой'

Игоря Миронова внезапно для него, вдруг отделили от всей группы, и, как сказали временно, переселили в гостиницу в райцентре. Так как ничего особо не объясняли, то всё действо его очень сильно насторожило. Хоть и осточертели ему крайне все эти детки богатых родителей, которых ему и его напарнику буквально навязали в местном отделении партии 'Единая Россия' что 'дома' осталось, но и то, что происходило вокруг него сейчас, ему также сильно не нравилось.

Все эти 'Бредущие вместе на...[39]' изначально делались как трамплин для мальчиков и девочек особо богатых и 'особо приближённых к кормушке' родителей.

Естественно, что среди того контингента, нормальных молодых людей просто не было. А если и были, то случайно. Эти весьма редкие нормальные люди потусовавшись среди 'золотой молодёжи' и получив от них свою порцию презрения и унижения, уходили, и больше не появлялись, пополняя ряды молодёжных организаций андеграунда. В том числе и откровенно 'красных'. Например, таких, как местное отделение АКМ, куда ушёл один из самых перспективных его воспитанников, по прозвищу 'Крокодил'.

Но всё это, в том числе и проблемы с теми 'детками', остались далеко. Сейчас, он это чувствовал, с ним собирались провернуть какое-то мероприятие.

Собирались с чем-то или кем-то познакомить, куда-то вывести.

Его и здесь не оставляли мрачные мысли и ожидания. Также как как и в то время, когда его турклубом 'плотно занялась' такая 'партия' как 'Единая Россия'. Он чувствовал себя песчинкой, которую засосало в какой-то смерч, двигающийся в неизвестном направлении и с огромной скоростью. Этому впечатлению особо способствовала быстрая смена 'декораций', калейдоскопическая череда людей занимающихся их группой, причём облечённых весьма не маленькими званиями.

Тем не менее, поселили его очень хорошо. Номер хоть и был одноместный, но обладал всем, что надо для долгого проживания. Даже огромный телевизор, висящий на стене, и тот его очень сильно порадовал.

Дома такие 'телики' были предметом большой роскоши. Один такой плазменный экран стоил почти столько же как хорошая иномарка. Но этот 'телик', что ныне висел у него на стене, по внешнему виду плазменным не являлся.

Он вообще был какой-то 'неправильный'. Игорь привык, что если смотреть на такой телевизор вплотную, то очень быстро начинали болеть глаза. Да и само качество на тех 'плазмаках' было не ахти: издали — хорошо, а вблизи — полное дерьмо.

Но тут, с этим экраном, ситуация была противоположной. Можно было хоть носом в него утыкаться, но глаза тут совершенно не страдали. Разве что становилась видна мозаичная структура изображения. Смена кадров была практически незаметной. Это означало что частота смены кадров была заметно выше их родных 'домашних' телевизионных герц.

Одна неприятность тут была — на этом телевизоре можно было смотреть только один канал. Также как и там, в госпитале, где их всех содержали до этого.

Перед его отправкой в гостиницу, начались какие-то непонятные перемещения. Их двоих с напарником не только отделили от остальной группы — от тех, что не валялся в отделении травматологии — но и от тех, что во время Взрыва пострадал несерьёзно.

Сначала их поместили в отдельную палату на двоих, где продолжали мучить своими допросами какие-то странные личности, что ходили как правило по двое-трое. А потом и вовсе, Игоря переместили в гостиницу почти что в середине города. При этом предупредили, чтобы он постарался не выходить на улицу, так как для этого ему дадут в сопровождение специального человека. Тот, кто это ему сообщил, почему-то с нехорошим смешочком добавил: 'Для вашей безопасности'.

День он прожил просто тупо смотря телевизор. Возможность смотреть не только художественные фильмы, которые непрерывно (и только их) показывали им в госпитале, заинтересовала его донельзя. Это давало возможность узнать что же происходит в этом мире и что же он из себя такое представляет.

Уже через пару часов просмотра он стал замечать очень серьёзные отличия этих местных передач от тех, что ранее он видел дома. Весьма бросалась разница в построении передач, да и сами передачи составляли очень сильный контраст с теми, к которым он привык дома.

Практически не было привычных развлекательных программ типа 'Дом-2', разнообразных тупых 'шоу' с эстрадными артистами. Если и было что-то подобное последнему, то это объявлялось как 'концерт где-то там'. К тому же сам концерт составлял сильнейший контраст с теми, что были дома — песни, что тут пелись, были ... НЕ ТУПЫМИ! К тому же сама музыка была не в пример более мелодичной.

Если и было что подобное домашнему, так это некая весьма интеллектуальная передача про интеллектуальное же соревнование между командами. Командам надо было проявить не только знания, но и смекалку, умение. Причём смекалка и умение проявлялись там на таком уровне, что Игорь не раз застывал в изумлении. Такого прежде он не видел ни разу. Обычно же, то, что показывали 'дома' было на уровне либо простой эрудиции, либо, что гораздо хуже и гораздо чаще, на уровне банального дебила.

Ну и самый большой контраст составляли с 'домашними', блоки новостей и вообще информационные передачи.

'Дома' подача информации была изрядно хаотичная — фрагменты действительно интересной и важной информации перемежался чудовищным количеством натурального информационного мусора, который забывался буквально секунду спустя после просмотра (Ну скажите на милость, кому, кроме дегенератов, нужна информация о том, что какая-то голливудская потаскуха выходит в десятый раз за муж и им подобные 'новости'?!!).

К тому же, сама подача информации по смыслу либо вообще была весьма слабо связана, либо не связана вообще. Как правило вообще не связана.

Здесь же, в этом новом мире, в каждой передаче сразу же бросался в глаза весьма чёткий порядок. Каждый сюжет был чётко по смыслу связан с предыдущими и последующими. Также из их даже поверхностного просмотра следовало, что они были по смыслу непосредственно связаны с подобными сюжетами, прошедшими в эфире ранее — дни, а то и недели назад. Блоки также шли в определённом порядке: сначала политические новости по стране, потом новости по промышленности, далее по сельскому хозяйству, ОБЯЗАТЕЛЬНО новости науки и техники, новости культуры и после новости спорта.

Причём если давались новости, то они не только были связаны с предыдущими, но и обязательно пояснялся смысл происходящего. При этом можно было не только понять что было и почему было, но и со временем представить то, что делается для чего и почему. И не только делается но и почему происходит в мире то или иное событие. Почему происходит.

То есть, освещение тут велось не просто новостей, а ПРОЦЕССОВ идущих в мире. Что давало прежде всего целостную картину происходящего в стране и в мире.

Даже послушав новости те несколько недель, что они тут находились, можно было весьма хорошо начать разбираться в том, что происходит вообще в мире.

К сожалению, в госпитале они были лишены такой роскоши по какой-то неизвестной им причине. Их либо лечили, либо допрашивали. Свободных минут даже не оставалось.

Только попав в гостиницу, Игорь смог наконец оценить достоинства местного телевидения. Так как смотрел он всё подряд, то он смог 'вычислить' и оценить только саму систему подачи информации. Сама целостная картина того, что происходило во внешнем мире у него только начала складываться.

Всем его изысканиям на этот день положил конец приход в гости майора, которого он знал как Александра Григорьевича. Майор был одет весьма просто и неофициально. Тёмные брюки и большой, мохнатый свитер, делали его похожим на эдакого добродушного медведя.

Он поздоровался с Игорем за руку и оглядел комнату.

Тут же обратил внимание на включённый телевизор, который Игорь забыл выключить. Обратил внимание также и на то, что включён телевизор был на первом канале.

— Во всём тут разобрался? — задал он вопрос, испытующе глядя Игорю в глаза.

Миронов отвёл взгляд и пожал плечами.

— Не во всём.

— В чём, например?

— Как вот эта хреновина управляется? А то мне этот первый канал уже достал! — Игорь указал на включённый телевизор.

— Так это же элементарно! — майор подошёл к телевизору и оглянулся, проверяя смотрит ли Игорь — Тут сразу несколько возможностей. Первая просто сенсорное управление.

Майор подошёл к экрану и показал на маленький красный прямоугольник в левом углу экрана.

— Видишь? Далее просто касаешься его и появляется меню.

На экране поверх текущего изображения появилось прозрачное меню. Дальше выбираешь канал.

— А чё так мало каналов?

— Мало?!! — удивился Александр Григорьевич — А сколько тебе нужно?

— Ну, у нас там пятьдесят каналов.

— А зачем так много?! — поразился майор.

— Ну, все там независимые, и можно послушать независимую точку зрения...

У майора вытянулось лицо.

— Независимую от чего или кого?

— От мнения остальных каналов. Ну и от государства.

— Понимаю... — кивнул майор — государство у вас очень сильно ограждено от народа. Потому у вас и есть такая настоятельная необходимость в 'независимых от государства каналах'. Только вот с чего ты взял, что эти информканалы у вас независимы от государства, и с чего ты взял, что у нас государственная власть отделена от народа?

Этот прямой вопрос поставил Миронова в тупик. По сути майор прочитал (или вычислил?) его сомнения, а так как у него было подозрение что дома как раз все каналы работают из-под государства, а ответа на вторую часть вопроса он попросту не знал. Поэтому он решил от него уклониться и вернуться к изначальному вопросу о каналах вообще. Но с другой стороны.

— Так вы считаете, что этого достаточно? Этого количества каналов?

— Конечно! Хотя если надо будет — ещё откроют.

Майор скептически посмотрел на Игоря и увидев у того сильное недоверие на лице, решил объяснить 'на пальцах'.

— Ну, хорошо. Давай посчитаем, что нужно. На пальцах. Сразу три канала — общих. Это, центральный, региональный и местный. Далее, канал новостей в области экономики — четыре. Новости науки и техники — пять. Культура — шесть. Спорт — семь. Обязательно, новости международной политики — восемь. Далее общеобразовательные и познавательные: 'Мир животных', 'Путешествия', 'История', 'Здоровье' плюс два детских — четырнадцать. Ну и один 'Семейный'. Итого: пятнадцать.

Наверное Миронов о чём-то на мгновение задумался. Так как последнее предложение он пропустил мимо ушей ибо задал совершенно дурацкий вопрос.

— А домашний, какой-нибудь?

— Какой ЕЩЁ и для чего? Детский — есть — напомнил майор — медицинский — есть, развлекательный, где много кино для семейного просмотра — есть. Последний и считается 'домашним'.

— А там, например, есть кулинарные передачи?

— Кулинарные? Зачем?

— Ну, например, рассказать домохозяйкам как готовить чего-то... — Игорь вспомнил целый 'косяк' передач 'на жратвенную тему' которые были дома.

— А зачем? Зачем им это рассказывать и тратить на это большие средства, если для этой цели есть Сеть?! Заходишь, ищешь то, что нужно и получаешь немедленно. Или обращаешься к Большой Библиотеке, что у всех, практически, сейчас есть. Большой Электронной Библиотеке — уточнил майор — И не нужно ждать неделями, чтобы тебе по телеку объяснили как делать тот или иной салат или соус.

— А зачем тогда каналы телевидения, если как вы говорите, всё это можно в Сети достать?

— У нас Сеть используется для других целей, нежели на Западе и в капиталистическом обществе что у вас. Для нас всех Сеть это прежде всего средство обмена полезной информацией. Конечно, по телевизору тоже идёт как раз информация, но она свежая и общая. Нюансы и тонкости — в Сети. Кому нужно, тот после передач лезет в Сеть и находит то, что ему нужно.

— Ну, тогда ясно... — сказал Миронов, хотя по его виду этого нельзя было сказать. Видно он 'загрузился' так, что количество новой информации для усвоения превысила его норму для восприятия. Почему он решил с этими расспросами временно остановиться, чтобы после усвоения полученного продолжить как-нибудь потом, при удобном случае.

— Но зачем меня сюда переместили? — наконец задал Игорь главный, мучивший его последние сутки вопрос.

— Мы будем заниматься твоей социализацией здесь — коротко ответил майор — кстати, вон за диваном валяется дистанционное управление для твоего телека. Там вообще всё элементарно.

Миронов густо покраснел от конфуза, так как с самого начала не догадался обшарить комнату в поисках именно его.

— А это как? — тут же с опасением задал вопрос Миронов вытягивая из-за дивана пульт и с интересом его разглядывая.

— Ну, будем тебя готовить к полноценной жизни в нашем обществе.

— А зачем мне готовиться? Разве я и сам этого не смогу? — Игорь оторвался от созерцания пульта и отложил его на тумбочку. До лучших времён.

— Не сможешь.

Александр Григорьевич сказал это так мягко, но вместе с тем и так убедительно, что Миронов растерялся.

— А почему?

— Давай начнём с самого начала — предложил Александр Григорьевич и подошёл к окну. Он отдёрнул занавеску и посмотрел вниз. Бросив только мимолётный взгляд на улицу, он тут же попросил Миронова подойти тоже.

— Что ты там видишь?— задал он Миронову совершенно 'дурацкий' вопрос, когда тот тоже из любопытства глянул наружу.

— Ну,... улицу.

— А тебе ничего не кажется в ней странным?

— Ну... возможно...

— Так возможно или точно?

— Ну вы прям допрос мне учинить взялись — тут же нахмурился Миронов. Майор же просто проигнорировал этот псевдоответ.

— Ты не ответил на вопрос — сказал он также мягко и с улыбкой.

— Так это что, опять допрос? — не стал сдаваться Игорь.

Александр Григорьевич же стал тихо посмеиваться.

— Тебя, кстати ещё никто у нас не допрашивал. И я тебя не допрашиваю.

— А... те? Ну которые меня там в госпитале... Ну упарили совсем своими расспросами.

— А! Эти, что ли?! — майор всё более и более веселился со складывающейся ситуации — Так это были не милиция и даже не госбезопасность.

— А кто? Армейская разведка, что ли?

Так как сказано было на полном серьёзе, Александр Григорьевич покатился со смеху.

— Это были социальные психологи! — наконец ответил он отсмеявшись и весело глянув в мрачную физиономию собеседника.

— Психологи?! — изумился Миронов.

— Да. Психологи. В их задачу как раз и входило, выяснить и ваше психическое состояние и понять то, из какого мира вы к нам свалились.

— Опять эта мура про Миры...

— Привыкай. Это факт. Для нас подтверждение их существования, тем более такое предметное как вы, тоже не просто далось.

— Ну и что будет, если я 'привыкну'? — Миронов сделал жест пальцами в воздухе.

— Так придётся привыкнуть — майор уже был осведомлён о значении многих жестов людей из того мира, поэтому и ответил адекватно реплике, а после продолжил — Так как по тому, что мне рассказали теоретики Полигона, назад вам пути нет.

— Мне уже говорили — обречённо вздохнул Миронов.

— Так если говорили, то из этого как раз и следует, что тебе и тем балбесам, что ты к нам привёл, придётся адаптироваться в нашем мире.

— Так выпустите нас, и мы сами быстро адаптируемся!.. Вот только документы нам дайте — мрачно буркнул он под конец.

— Разбежался... а ты сможешь, вот конкретно ты, разобраться без посторонней помощи хотя бы правильно по улице ходить?

— Ну, разберусь!

— А ты уверен? — тут же язвительно задал вопрос майор.

— Уверен!

— Ну, хорошо! Вот тебе тогда тест: смотри на улицу!

Миронов тупо посмотрел на улицу.

— И что я там должен увидеть? — наконец задал он вопрос майору.

— Хорошо... тогда прямо. К какому типу относятся движущиеся по дорогам машины?

— Ну... есть грузовые... Вон кусок дома повезли. На стройку... ну есть и пассажирские.

— Хорошо. А что ты можешь сказать о пассажирском транспорте?

— Ну, много его.

— И всё?!

— Ну, каждый вместимостью человек по двадцать-тридцать.

— Двадцать четыре, если точно. Впрочем, это сейчас. В час-пик тут будут очень большие автобусы ездить.

— Ну и что? — тупо спросил Миронов.

— А то! Ты много на улице личных авто видишь?

— Ну, вот один проехал...

— Ошибаешься!

Реплика майора обескуражила.

— Так это нормальная малолитражка! — удивился Игорь.

— Правильно. Нормальная малолитражка, но она не личная. А взята либо в прокат, либо это кто-то из служб города тут разъезжает... Ну например, как вон та...Вон видишь, у неё на бортах специальные наклейки?

— Ага! Но у вас тут разве нет личных авто? Вы чё, все такие бедные?

— А почему ты связываешь отсутствие личных авто и богатство? — с лёгкой ухмылкой спросил Александр Григорьевич. Он явно этой реплики ожидал давно.

— Ну у нас почти каждый имеет.

— Ну не каждый — тут же возразил майор — и даже не половина населения. К тому же мы уже имеем довольно точное представление о том, какой у вас уровень жизни.

— И какой?

— Очень низкий. Ниже нашего раз в десять.

— Так уж раз в десять?

— Сам посчитаешь, когда здесь освоишься. По собственному уровню потребления и по уровню таких же как ты.

— Возможно. Но почему у вас так бедно? — сказанул Миронов, но тут же поправился и на всякий случай добавил — ...с машинами.

— Не бедно. Просто малолитражку берут у нас либо по серьёзному делу, либо по личной надобности, но в прокат.

— В прокат?!! — удивился Игорь и в его возгласе явно проступили нотки недоверия. Майор это заметил, лукаво покосился на него и ответил всё также серьёзно, как и до этого.

— Ну да! Ты сам посуди, нахрена людям каждый день мотаться на личном авто, перегружать дороги города, задымлять его выхлопами своих весьма неэкономичных авто, если можно воспользоваться общественным транспортом?

— Но ведь всё-таки пользуются. И редко, если мало ездят здесь. Значит бедные? Для проката денег не хватает? — всё равно гнул своё Миронов.

— Вот ты и попался на том, что из того, что видишь, сделал прямо противоположные действительности выводы — удовлетворённо закруглил мысль майор.

— А какова тогда действительность? — тут же набычился Миронов.

— Действительность такова — тон майора тут же стал твёрдым и серьёзным — Первое: весь общественный транспорт бесплатный. А за прокат авто, хоть и мало, но платить надо.

Далее, второе. Если очень надо, то тогда и берут в прокат такие авто. Например, для поездки за город. Но даже для поездки за город у нас чаще берут малые автобусы. Те, что на шесть-восемь человек.

— Тоже в прокат?

— Да. Это же очень экономично.

У Миронова вытянулось лицо. Но он ничего не сказал.

— Далее третье: привыкнув садиться в общественный транспорт как у себя дома, ты рискуешь вызвать гнев и непонимание со стороны горожан.

— Эт почему?! — у Миронова очередной раз вытянулось лицо, и похоже, в ближайшее время, это выражение удивления и изумления, станет для него весьма привычным, постоянным и обыденным.

— Очень просто! Ведь вы привыкли набиваться в автобусы и вообще в общественный транспорт как сельди в бочке упакованы.

— Ну да. А тут что, не так? Мне что, за это морду набьют?

— Набить не набьют, но из автобуса вышвырнут, если сам на просьбы пассажиров не выйдешь.

— А им что, жалко?

— Им не жалко, но в дверях автобусов стоит датчик, который считает количество зашедших и количество вышедших. И если загрузка будет больше нормы, то автобус просто не поедет. Автоматика двигатель заглушит.

— У, как у вас всё запущено! — помрачнел Миронов.

— Так вот, парень, таких 'мелочей' у нас в нашем мире — 'вагон и маленькая тележка'. Кстати, если ты будешь, как ты говоришь 'тупить', то некоторые особо горячие парни могут и побить слегка.

— Не смогут! — тут же осклабился на это Миронов.

— Это почему? — деланно удивился майор.

— У меня первый разряд по боксу.

— Всего то?! — насмешливо заметил Александр Григорьевич.

— А что, разве недостаточно?

— У большинства парней, здесь уровень мастерства на уровне как раз первого разряда. Но только не по боксу.

— А что, по бегу? — рассмеялся Миронов.

— Зря иронизируешь — по рукопашному бою — ухмыльнулся Александр Григорьевич.

— Их чо, всех обучают? — не поверил Миронов.

— Всех. Сначала самбо в школах, а потом рукопашному бою в армии.

— И баб?

— И баб.

— Так они что, тоже в армию ходят у вас?

— По желанию.

— Нихренассе!

— Во! Представил, как мог бы вляпаться? — ехидно заметил майор.

— Дык если у вас такие просто граждане, то какие же у вас братки?! — изумлённо почёсывая в затылке задал Миронов, со своей точки зрения, закономерный вопрос.

— У-у! На этот счёт можешь быть спокоен! Нет у нас братков, и нет у нас организованной преступности.

— Да ну! Заливаете! И что с ней случилось?

— ВМН.

— А это что? — не понял Миронов.

— Высшая Мера Наказания. Расстрел. Мы тут всю мафию, и вообще мало-мальски организованную преступность в ноль свели. Вырезали. С многолетним контролем результата!

— Ну вы и звери тут! — снова изумился Миронов и в его интонациях при этом прорезалась брезгливость.

— Не звери. Мы просто посчитали соотношение потерь в обоих вариантах развития ситуации — в случае если решительно и жёстко вырежем преступность сразу, и в том, если будем поступать 'гуманно'. Во втором варианте количество погибших оказывалось по любому расчету в десятки раз больше, чем в первом. Ведь гибли бы не только бандиты, но и, в большинстве своём, добропорядочные люди.

— Это же сколько миллионов вам пришлось укокошить?! — задал, как ему казалось риторический вопрос Игорь, но на него последовал весьма обстоятельный ответ.

— Возможно у вас, где с организованной преступностью не борются, и не боролись, там, где она срослась с государственной властью и понадобится поубивать несколько миллионов. Но у нас, просто не доводили общество до такого срача. Тридцать тысяч 'паханов' со всеми 'смотрящими' и прочими закоренелыми 'блатными' на всю страну — это мизер. Зато после этого даже те, кого не успели выловить тут же предпочли стать нормальными, честными гражданами.

— И вы их не трогали? — недоверчиво спросил Игорь.

— Не совсем. Тех, кто запачкал руки кровью — отловили. Прочих, чьи 'подвиги' не были такими тяжкими, мы просто оставили под наблюдением. Абсолютное большинство, со временем было амнистировано и получили полные права граждан страны.

— Вона оно ка-ак! — всё равно не поверил Миронов — Но преступники у вас есть... — полуутвердительно заявил он, так как обратил внимание на различие между сказанными словами 'абсолютное большинство' и несказанным 'все'.

— Дураки всегда и везде есть. Но мало. — майор пожал плечами.

— Не верю!

— Увидишь.

— Да? — Миронов скептически покосился на майора.

— А я тогда нахрена с тобой нянчусь? Чтобы как раз и показать. Всё показать. А чтобы ты случаем по морде не получил... например от наших баб... — лицо майора при этих словах стало ну очень насмешливым и ехидным — я вот тебе и провожу инструктаж по ТБ!

— Сумашедшие вы все!

— С нашей точки зрения сумасшедшие как раз те, что в Центре остались. Те детки, которых ты тут к нам приволок. Вот они действительно... того... — Александр Григорьевич, для убедительности повинтил пальцем у виска.

— Удивительно! — язвительно заметил Игорь — наши оценки тут оказались очень близки.

— Что, так сильно 'достали'? — сочувственно спросил Александр Григорьевич.

— Очень.

— А чем например?

— А зачем вам это нужно?

— Теперь они наши граждане, хотят они того или нет. Это значит, что мы должны помочь им адаптироваться к нашему обществу.

Миронов на время задумался, видно вспоминая перипетии отношений с этой, навязанной ему, группой. Но его молчание прервал майор.

— Ну так всё-таки чем? — весьма заинтересованно повторил он вопрос к Игорю. Тот помялся и начал отвечать издалека.

— Изначально в Штабе предполагалось, что этих самых деток надо протащить через простейшие походы и мероприятия. Чтобы после их выставить как суперкрутых и так далее.

— Извини, что прерываю. Поясни что за Штаб такой?

— Штаб, молодёжной организации 'Идущие вместе'. Я там при нём работаю инструктором. Изначально предполагалось, что в эту организацию — 'Идущие вместе', придёт множество молодёжи, которую можно будет собрать, обработать и бросить против коммунистов и их молодёжных организаций. Люди не пришли. Тогда в эту организацию стали загонять силой.

— Это как?! — удивился майор.

— Да просто... — вяло отмахнулся Миронов — по принципу: ты молодой, ты студент — значит ты в организации 'Идущие вместе'. Записывали часто даже не сообщив 'кандидату' что его куда-то там записывают. Бывало даже целый цирк получался: прихожу я в 'мощную организацию 'Идущих вместе', собираю людей в кучу, а они выпучивают глаза, 'отваливают варежку' и задают вопрос типа 'А мы что, куда-то там попали? Это что за организация? И не ошиблись ли вы?'. Потом, правда часто меня просто 'посылали'. Но посылали временно. Я тогда шёл к председателю местной 'ячейки', тот шёл к ректору или кому там ещё, кто над этими ребятами был начальником, и тот 'уговаривал' строптивых.

— И как уговаривал? — задал наводящий вопрос Александр Григорьевич.

— Как-как... просто! Заводил в свой кабинет и 'на пальцах' объяснял, что если они будут выделываться, то диплома не получат. В скобочках — с работы вылетят. Так что после этого они были 'шёлковые'.

— И что — не понял майор — все эти загнанные в организацию силой, ходили в походы? Их и в походы загоняли?

Александр Григорьевич прекрасно помнил, с какого вопроса сей монолог начался, но так как рассказ Миронова был очень интересен, решил немного отложить свои реплики по поводу того, что он не отвечает на вопрос. Возможно, такая длинная преамбула как раз и нужна была для полной ясности того, чем же они инструктора так 'достали'.

— Необязательно. Но всех гоняли на городские и районные мероприятия типа митингов, шествий, спортивных состязаний и так далее. Естественно все они должны были нести на себе символику организации 'Идущие вместе' и Партии 'Единая Россия'. Нравилось это им или нет.

Миронов слегка замолчал. Выглянул, зачем-то за окно, но потом снова продолжил.

— После, когда какому-то функционеру показалось, что 'движуха' развилась достаточно хорошо, он решил сделать из неё то, что было в фашистской Германии. То есть то, что были специальные организации для детей элиты, где их тренировали, воспитывали и делали из них воинов. Что-то типа этого решили сделать и у нас. Причём с уклоном в то, что эта организация для детей элиты должна была стать каким-то трамплином для роста в политических и других организациях.

— С нашей точки зрения, вполне здравая идея. И обращение к тому, что было в фашистской Германии тут несколько неуместно. Ведь идеологии различались очень сильно. И у вас тоже, кажется, должны были. Ведь вы тоже победили фашизм у себя там.

— Да, победили. Только по-моему, то, что делалось, было совершенно фашистского характера. Со мной в организации, тоже инструктором по идеологии был какой-то мутный тип, который как раз и 'задвигал' идеологию фашизма. И не стеснялся восторгаться среди нас, инструкторов, фашистской Германией. Он ещё нас в свою 'веру' пытался обратить, но мы прикинулись аполитичными и его 'лекции' игнорировали. А среди молодняка он толкал только то, что не было нагружено фашистскими заморочками типа там символики, терминологии и прочего того. А по сути фашизм был голимый. А потом... потом появилась эта группа...

Игорь мотнул головой. Видно неприязнь к её представителям была у него очень большая.

— Их собрали — продолжил он — отдельно от всех остальных. Это была по замыслу того 'фашика', особая группа. Она состояла полностью из детей разных там городских и районных 'шишек'. Я попытался отвязаться от этой группы, но мне её навязали. Когда я их увидел, то тут же понял, что с ними будет полный пипец — уроды моральные!

— А в чём это выражалось?

— Ну как... Для начала, они мне тут же заявили, что я никто и звать меня никак. И я буду делать не то, что мне указано, а что они скажут. И что они захотят. А хотели они чтобы наш клуб был для них тусовкой. Местом для сбора и траха. Чем они и занимались большую часть времени. Пили, трахались, курили 'травку'. Чмырили остальных клубовцев, от чего многие из них перестали ходить. Развлекались, словом. Потом, когда я попытался удрать с этой работы, узнал об этом региональный координатор. Тот мужик был умный, не в пример фашику. Он где-то там надавил, по своим каналам и со многими из этой группы 'предки' провели 'воспитательную работу'.

После этого стало несколько полегче, но всё равно, они никого, кто к их кругу не принадлежал, за людей не считали. Если что не так — лезли драться. Или, что было ещё прилично, просто пытались купить и сделать для себя слугу на побегушках. Я на это не поддавался, так они некоторых из клубовцев на это 'зарядили'.

После, что-то там 'наверху' произошло. Какое-то новое веяние, что-ли прошло. Но решили, за этих балбесов взяться сурово. Может родители настаивали?

Ну с тех пор, мне дали почти диктаторские полномочия. Причём если некий чел из них начинал выкобениваться, я тут же брал мобилу и набирал его предка. После он становился шёлковым. Многие из них за это меня невзлюбили.

А после, когда пришла команда их протащить через суровые мероприятия, меня снарядили на этот 'поход'.

— ТЕБЯ снарядили? — удивился майор.

— Ну да... Я как представил, что с этой компашкой придётся пройти, и то, что обязательно какой-нибудь идиот из них куда-то влезет меня не послушав, решил во второй раз попытаться сбежать. Мне тут же пригрозили, что я уже никуда кроме дворника не устроюсь. Пришлось соглашаться и рискнуть их протащить.

— То есть, вся группа, что ты вёл, была сборищем эгоистов и индивидуалистов?

— Именно так. И они все себя считали главными авторитетами во всём. Что-то доказать или убедить их невозможно в принципе... Разве что в морду дать.

— Ну что ты и сделал там в лесу... — ухмыльнулся майор.

— Да, дал... глаз одному подбил.

— А за что?

— Я хотел вытащить раненых, а они решили просто тупо дать дёру. Спасать свои драгоценные задницы. А всё остальное свалить на меня. Я хотел чтобы они мне помогли вытащить... Но не помогло. Удрали.

— Недалеко удрали. Мы их в двух километрах от вашей стоянки обнаружили.

— Но у них там была ещё одна фигня... — продолжил Игорь — они хоть и были индивидуалистами, но у них был всё-таки вожак... Ну тот, кому я глаз подбил. Он всех старался сам 'построить', но под себя. Типа он самый крутой, так как у него папа на 'Феррари' ездит... многие велись. Ну он с ними и развлекался как мог. Точнее как у него мозгов хватало. Он даже чуть не 'сел' за какой-то прикол. Но папа его 'отмазал'.

— Как 'отмазал'?

— Ну судье и следаку 'зелени' отвалил немеренно, чтобы дело похерили.

— 'Зелень' это... — попробовал уточнить майор.

— Американские доллары. У нас там эта 'зелень' — главная валюта.

— Понятно. Ну а среди них, кто-то, к кому бы ты хоть какое-то уважение испытывал есть?

— Нет. Там если парни — то гнусь, а если бабы, то б...ди.

Миронов закончил рассказ и безнадёжно махнул рукой.

— Вот по этой причине — заключил задумчиво майор — тем подросткам 'не светит' в ближайшем будущем вообще выходить в город и общаться с людьми. И очень долго они будут под неусыпным контролем нашей милиции и КГБ.

— Так сурово? — с некоторым налётом злорадства спросил Игорь.

— Так сурово! Потому, что они, повторяю, потенциальные преступники. И преступники убеждённые. Мафия. Ты же сам это знаешь.

— Да тут не поспоришь... А если они вообще не перевоспитаются?

— У нас Закон один для всех...

— Сумашедшие! Вы все сумашедшие! — со смешком заключил Игорь. И было непонятно в осуждение или в одобрение это было сказано. Тем не менее, майор решил ответить прямо и серьёзно.

— Однако ж именно мы выиграли соревнование с Западом, а не вы. И мы строим сейчас колонию на Марсе, а не вы.

— Всё ли дело в Марсе? — с некоторым удивлением спросил Игорь.

— И в нём тоже! — кивнул майор, но тут же сменил тему — Ладно, хватит о частностях, давай поговорим об общем. Что тебе понадобится для жизни здесь в нашем мире.

Земля 2

'Команданте Че' и другие

— Мы уже достаточно здесь закрепились, так что пора приступать к следующим шагам нашего здесь вживания и выживания — заявил на утренней 'планёрке' Михаил.

— Ты имеешь в виду, целенаправленный поиск союзников и помощников? — подал голос Владимир.

— Да. Я думаю, что пора. Сама логика Второй Базовой Модели, по которой мы действуем, и задачи стоящие перед нами этого требуют.

— Не рано ли? Я бы это предложил после того, как ребята освоятся на тех работах, которые мы сейчас имеем.

— Не рано. Как минимум, многие уже приглядываются к тем, кто в их ближнее окружение попал. Вот и будем изучать каждого из этих 'кандидатов' пытаясь через них получить те преференции, что нам нужны, или... выйти на те политические и экономические структуры, что ныне противостоят режиму.

(Все почему-то дружно посмотрели на Вадима от чего тот стушевался и покраснел).

Сказано было весьма вовремя, так как уже к обеду этого же дня появились и первые результаты.

Совпадение или нет, но хоть морально, все к этим новостям были уже готовы.

— Ловить надо НА ЖИВЦА! — сказал Николай, входя в гостиную. При этом его лицо сияло так, будто он был именинником.

— И что это значит? — задал в своём стиле вопрос Юра, уперев строгий взор тому куда-то в район солнечного сплетения. У того опять был 'творческий кризис' — ему никак не удавалось решить пару проблем чисто математического плана, и поэтому у него было весьма скверное настроение.

— 'Элементарно, Ватсон!' — сказал Николай, и выставил на всеобщее обозрение спину своей пуховки, которую он к этому моменту, держал в руках — Вот!

— Странный 'живец' у тебя однако! Чем тебе товарищ Сталин не угодил? — заметила Эля.

Коля это замечание пропустил мимо ушей и приступил сразу к пересказу своих приключений.

— Иду я вот так, в пуховке по городу. В районе того самого маленького книжного магазина в подвальчике, что нам Владимир указал, и вдруг сзади оклик: 'Эй мужик! Постой! Дело есть!'.

Оборачиваюсь, гляжу, меня догоняют двое. Один ну, блин, натуральный уголовник по харе, второй же — вроде ещё ничё.

— Слышь — говорит тот, что поприличнее — у тебя на спине плакатик, это что, стеб, мода или твоя позиция?.. Ну и герб здесь? — указывает на советский герб что у меня справа на груди.

Последнее он выговорил уже как-то неуверенно. Лицо его гляжу даже переменилось как-то — подобрело что ли. Ну а я не понял и возьми да ляпни:

— Не понял!!! Поясни что имеешь в виду.

— Да кароче, склифасовский — вступает в разговор тот, что с уголовной харей — ты по убеждению Сталина образец на спине носишь, или тебе пофиг?

Сказал и улыбается. А зубы у него передние, слегка кривые. От чего его улыбка... ну блин, как у крокодила! Ну я ясно дело возмутился, мол что за гопники меня тут тормозят, приготовился им морды бить, подобрался и говорю:

— Не пофиг, а за Сталина я!

Ну, думаю, что вот сейчас они и прыгнут на меня бить, а я их встречу достойно. Как учили. Ага! Дождался! Они обниматься полезли! Кричат, 'братан, ты наш' и прочую дурь. Ну высвободился, начал расспрашивать. Оказывается это ребята из местного отделения какой-то красной организации — АКМ называется.

— Как-как? АКМ? — переспросил Михаил.

— Ага!

— Это что, они в честь автомата себя назвали?!

— Да не! Это всё читается как Авангард Красной Молодёжи... ну типа наших комсомольцев.

— Хм. Что-то такое, я встречал по Сети, когда последний раз там шлялся — задумчиво заметил Вадик.

Зовут тех барбосов одного Жорик — то бишь Георгий — что поприличнее, а другого, что как уголовник — Степан. Ка-ароче завербовали они меня в свою гоп-компанию, и нас всех туда к ним приглашали.

Кстати, ещё деталька: Степан ещё откликается на кликуху 'Команданте Че'!

— А Жорик на что откликается?

— А Жорик у них уникален — он только 'Жорик'.

— Ха! Команданте Че? — переспросил Юра.

— Ага. Прямо как наш родной генерал Эрнесто Гевара де ла Серна[40] — добавила Эля.

— Так он именно под него и подделывается. Видно ведь. У него — я потом разглядел — на груди небольшой значок со стилизованным портретом Команданте Че в молодости... ну помните, то самое знаменитое фото шестидесятых?

— Ну, да. Я ещё это же изображение на пивняке местном видел. Думал там кто из наших обретается. Зашёл, а там просто пивняк и образ Че Гевары там вообще не причём. Так — просто модный образец — задумчиво выдал Вадик.

— А вы знаете — вступила в разговор Эля — что здешний Эрнесто Че Гевара был убит в результате предательства в Боливии?

— Знаим... — печально подтвердил Николай, а остальные закивали — ещё в шестидесятые кажца...

— Вот будет прикольно, если нашего сюда притащить и показать культик вокруг его образа! — хихикнул Вадик, но поддержки не нашёл.

— Мы от темы отклонились — вернул всех к реальности Юрий — так что будем делать с этими АКМами?

— Дык чё?! Разрабатывать! Как учили — с апломбом заявил Николай.

— Привет! Чего-то нашли? — спросил Владимир, входя в комнату.

— Не чего-то, а кого-то — поправил его Юрий.

— Местных комсомольцев, типа — пояснил Вадик, и спросил у Николая — я правильно говорю?

— Ну да!

— О! Уже успех. Рассказывайте.

— Ну я тогда знакомство с ними опущу, и дальше буду рассказывать.

— Как знаешь.

— Так вот, эти меня ещё к своим сводили. Помещения у них официально, как у 'Единой России' или как у коммунистов местных — нет. Собираются они на хате одного из активистов. Представляете — они оборудовали и утеплили один из сараев, так что получилось вполне прилично! Возможно даже они тот сарай сами построили. Рассказывали, что для утепления и ремонта хлам по всему городу и окрестностям собирали. Свалку городскую прошерстили на предмет поиска материалов.

Ну, получилось, весьма прилично. Даже снаружи выглядит хорошо. Только отопление у них на дровах.

— Так у них штаб-квартира в частном домовладении? — уточнил Владимир.

— Ну да... на окраине. Ну очень деятельные ребята! Описывать каждого, кого я там встретил — не буду. Хоть и колоритные экземплярчики встречались.

— А всё-таки например? — не выдержала Эля — интересно, всё-таки.

— Ну, например... О! Есть у них одна девочка, лет восемнадцати, всё косит то ли под Веру Засулич, то ли под эдакую 'вамп'. Взгляд... — Николай обернулся к Юрию и ткнул тому пальцем чуть пониже солнечного сплетения, от чего тот от неожиданности полностью потерял своё всегдашнее хмуро-озабоченное выражение лица и сменил его на удивлённое — ну как сейчас у Юрика. Изподлобья. Ещё один кент у них есть, заведует городским сайтом АКМ. Всё любит перед любыми 'когти веером' ставить. Может специалист и хороший, но по морде сразу так и не скажешь — выпендривается слишком много... да много их там было! Там как раз сборище было к тому, что шли на акцию. Пикет у них это называется?

— Стоп! А это не возле парка 'Акимова Роща'?

— Ну да...

— Был я там только что. Видел я тех ребят. Там ещё местные коммунисты мелкой кучкой стояли.

— И что, стоят?

— Да нет... приехали какие-то уроды сильно экипированные в сопровождении милиции, ну и разогнали пикет.

— А ребят, что, схватили? — с тревогой спросил Николай.

Владимир как-то хищно улыбнулся.

— Угу. Схватили. Только до отделения довезли от силы человека два... а может вообще никого.

— Это как?

— Да один, у которого ещё улыбочка как у крокодила, воспользовался моментом...

— Ага! Вот его Степаном зовут! — тут же 'подложил язык' Николай.

— Ну вот этот Степан, пока те экипированные занимались с подошедшей толпой пенсионеров с плакатами, аккуратно высадил окно автобуса — резинку вытянул — и так же тихо и аккуратно со всеми дал дёру. Полицаи спохватились весьма поздно. Попытались догнать, но скорее всего безуспешно. Да и пенсионеры подошедшие тут весьма им помогли — пришли они с местным депутатом Госдумы, прессой и ещё какими-то 'великими шишками', устроили большую бучу, и пока полицаи с ними разбирались, дали молодёжи удрать.

— А сколько тех акаэмовцев было на акции?

— Человек тридцать. В автобус успели посадить человек десять. Остальные двадцать смешались с подошедшими, и до них полиция не добралась. А дальше я уже не наблюдал. Побоялся, что и меня заметут, а у меня как раз с собой паспорта не было. Так что вот я здесь.

— А не по той причине ты ушёл, что помог 'драпу дать' тем из АКМ? — спросил Михаил, входя в комнату. Он услышал конец рассказа Владимира, и сделал верные выводы.

— Ну, чуть-чуть разве — тут же замялся Владимир, и выражение его лица приняло виновато-смущённый вид.

— Ну и много костей МИЛИЦИИ наломал? — саркастически спросил Михаил.

— Да ты чё! Я не камикадзе! Там тех самых, что экипированные, полно было. Я погнавшейся полиции под ноги ящики у магазина свалил. А пока они барахтались, сам дёру дал.

— Те, что экипированные, зовутся ОМОНом — Отряд Милиции Особого Назначения — пояснил Михаил — они у них предназначены для отлова вооружённых преступников, разгона пикетов и демонстраций. И вообще — местная полиция называется МИЛИЦИЕЙ. Так что привыкайте к этим тонкостям. А то ещё 'спалимся' на мелочах.

— Справедливо! — согласился Владимир — а то я их сам слишком уж увлёкся про себя полицией называть. Ведь капитализм тут 'на дворе'.

Знакомство с АКМ

'Штаб-квартира' АКМовцев, как и описывал Николай, представляла из себя большой сарай, слегка облагороженный снаружи и полностью переоборудованный изнутри под нечто типа клуба. Даже отопление имелось, о чём свидетельствовала труба со столбом нагретого воздуха над ней торчащая на крыше. Вот только звонка на входе не было. Приходилось стучать, чтобы открыли. Открывал им дверь лично командир.

— Привет, Жора! Вот привёл к тебе своих. Пришли, панимаш, к тебе в гости, знакомиться — Николай сиял как начищенный пятак.

Георгий сдержанно улыбнулся и жестом пригласил проходить.

В кресле в углу сидела, перекинув коленку через подлокотник некая весьма мрачного вида дамочка, лет восемнадцати на вид. Она хмуро окинула взглядом входящих и особо долго буравила им Юлю, которая по обыкновению выглядела как начальник треста на инспекции. Та тоже оценивающе глянула на сидящую. В зрачки. Так, что та не выдержала и отвела взгляд.

Остальные присутствующие были более сдержаны в своих эмоциях, но тоже заинтересовались пришедшими. По очереди представились.

— Если пришли, то, думаю, для того, чтобы наладить сотрудничество — осторожно начал Георгий.

— Иначе бы не приходили — заметила Юля, и словила острый взгляд всё той же особы сидящей в кресле. От Георгия это переглядывание не укрылось, и он едва заметно ухмыльнулся.

— Как — обратился Георгий к Николаю — ознакомились с Уставом?

— В целом... — неопределённо ответил Николай.

— Присаживайтесь за стол, поговорим.

Тут же за стол переместились двое, что прежде были заняты компьютером. Третий, кто сидел непосредственно за клавиатурой, так и остался сидеть там же. Также не пожелала покидать своего уютного кресла и та мрачная особа.

— Наш вебмастер. Держатель сайта — махнул в сторону сидевшего за компьютером Георгий — известен всем как 'Крот'.

— А её как кличут? — тут же заинтересовалась Юля сидящей в кресле.

— А это у нас Белка — коротко ответил Георгий, но за что заработал от 'Белки' злобный взгляд. Георгий же просто ухмыльнулся.

— Кстати Белка... ты там всё наклеила? — обратился к ней один из присутствующих.

— Фсё! — злобно ответила она.

— А то смотри, получится как тогда... сказала всё, а получилось, что половину.

— Аидиты! — злобно отвязалась Белка и отвернулась. Присутствующие АКМовцы беззлобно рассмеялись.

Дальнейшую эскалацию подколок пресёк Георгий.

— Ну раз уж так, то не могли бы вы чуть поподробнее о себе рассказать нам? А то как-то друг о друге мы почти ничего не знаем.

Вполне естественно, что большей частью рассказали 'легенды'. То есть адаптированные к местным реалиям истории о себе и о своих специальностях. Получилось, что почти полностью соответствовала действительности только история самого Николая. Уже Юля представлялась как 'психотерапевт широкого профиля', а Владимир ещё более туманно: учёный, физик.

— С 'ящика' что-ль? — попробовал уточнить один из присутствующих АКМовцев, сидящий за компьютером, но весьма внимательно прислушивающийся к общему разговору.

— Да — коротко сказал Владимир.

— С какого из наших? — тут же заинтересовался тот.

— Не со здешних. И уже месяц как не работаю. А ты что, на одном из них работаешь?

— Тоже — работал. Пока не прикрыли — мрачно заявил компьютерщик.

— Ясно.

— Да... 'оборонку' убивают... — не менее мрачно заметил кто-то из присутствующих.

— И не говори... — поддакнул сосед.

— Я с вами несколько заочно знаком — добавил к своему малозначащему рассказу о себе Владимир — некоторых даже на лицо успел запомнить. Присутствовал на последнем пикете. А после помог от милиции удрать.

— Это когда и как? — поинтересовался Георгий.

— Когда один из ваших — Степан — высадил окно в автобусе и дал дёру из-под стражи. За ними погнались, а я в проходе между магазинами под ноги преследователям штабеля ящиков завалил.

— А! Помню — тут же оживился Георгий — Мы тогда бежали и думали, кто это тот камрад, что нам так помог... так это ты был!

— Ну да, а Степан, собственно, где?

— Ну, у Степана проблемы...

— А что такое?

— Да замели его.

— В смысле?

— Ну менты пришли и забрали его.

— Теперь ему пятнадцать суток улицы мести. По местному закону о правонарушениях.

— Это за то, что он участвовал в том пикете?

— Ну да. Именно. И сбежал. Ему теперь шьют побег из-под стражи. Но я тут капарээфоцам звонил, они обещали помочь юристом. Так что обломится нашим ментам. Отпустят его. Но суток десять ещё под замком проведёт это точно!

— А не посадят на большее? — опасливо поинтересовался Николай.

— Да не переживайте! Не в первый раз это его ловят. Как поймают, так и отпустят — отмахнулся Георгий — кстати вас тут трое... а Коля говорил, что вас там восемь.

— Восемь. Подтвердила Юля. Только одна из наших тяжело больна, так что реально семь.

— А что с ней? — участливо спросил Георгий.

— Тяжёлая травма — неопределённо ответила Юля, давая знать, что тема закрытая.

— И все такие сознательные? — скептически, глядя на Николая спросил Георгий.

— Все! Я же говорил!

— Николай прав — вступил в разговор Владимир — у нас практически одинаковые взгляды и на наличную реальность и на перспективы будущего и, особенно, на желательное будущее для страны.

— И все Сталинисты?

— А что, это как-то зазорно должно быть? — с ударением на слово 'зазорно' спросила Юля.

— Ну вы же сами знаете, что после Солженицына слава у Сталина ещё та...

— И паашёл он! — раздалось из угла злобное шипение. Это подала голос Белка.

— Солж всегда был п...м! — злобно продолжила она — Чё прицепился к людям командир? Видно что наши.

Для Георгия данная тирада Белки была наверное не очень неожиданная. Тот и ухом не повёл и продолжил гнуть свою линию но настаивать на ответе на последнюю реплику не стал. Видно счёл ответ риторическим.

— А вообще какая у кого из ваших подготовка? Ну профессиональная, военная если есть?

— Все являются членами секции рукопашного боя. Имеют поэтому подготовку по бою без оружия, с холодным оружием — по деловому заявила Юля и продолжила.

— Если у вас есть кто желающий получить соответствующую подготовку, можете приходить к нам на Юбилейный. Мы там тренируемся в общаге или, если погода позволяет — на улице.

— Прям как из фильма 'Великолепная семёрка' — там тоже было семеро, и тоже все 'военные' — заметил один из присутствующих.

— Мы согласны быть 'Великолепными'! — подкинулся Николай.

— Ну так и назовём! — сказал Георгий, уже полностью решивший принять их в организацию — Будете 'семёркой' называться.

Ещё поговорили о многом. В том числе и 'за жизнь'. В общем, АКМовцы производили впечатление весьма странное для людей Земли-1. Этому способствовало то, что практически все они были в той или иной мере отравлены стереотипами вражьей пропаганды, разделяли многие вбитые ею стереотипы, но, тем не менее, были убеждёнными сторонниками восстановления социализма в России.

— У нас тут по этому поводу — по поводу разных представлений о людях и обществе — случаются весьма жаркие споры — пояснил Георгий, когда они уже стояли на улице и прощались.

— Надо Юрика с Элей на ваших балбесов натравить — загоготал Николай — вот они любят спорить!

— Ага! Вдвоём против кого-то — заметил Владимир и тоже хмыкнул — у них это как-то весьма синхронно получается.

— А вы притащите их как-нибудь в воскресенье. У нас тут в четыре часа каждую неделю типа 'Диспут-клуба'.

— Обязательно!

Когда отошли уже далеко от 'штаб-квартиры' настала пора обменяться первыми впечатлениями.

— Так что, будем помогать или как? — Николай аж подпрыгивал от энтузиазма.

— Обязательно. Но всё равно на Совет вынести надо. С нашими впечатлениями.

Некоторое время шли молча. Каждый обдумывал своё. Нарушил молчание Владимир.

— Ну и как теперь впечатления от них?

Владимир явно хотел не только поделиться впечатлениями. У него было на уме нечто, что он хотел выразить в словах. То, что ранее или не приходило ему в голову, или было не до конца осмыслено. Юля это мгновенно почувствовала по его тону. Поэтому, ответила осторожно.

— Да как?.. Вполне обычные ребята...

— Ага! Революционеры из РСДРП (б) тоже были 'вполне обычными ребятами'. Такими же молодыми как эти. Вспомни средний возраст революционеров в 1917-м! Только мы их помним уже престарелыми. Какими они стали значительно позже, когда революция уже свершилась и социализм был построен. Даже сейчас многие смотря на тех же самых ветеранов Великой Отечественной забывают, что когда была Война, всем этим старикам было часто даже меньше, чем сейчас многим из той самой молодёжи. Они были молодыми и вся жизнь для них была впереди. Все эти ребята забывают поставить себя на место этих самых революционеров или ветеранов. Ведь они сами сейчас являются такими же как они. И им сейчас делать подвиги, о которых после, спустя много-много десятилетий, будут слагать легенды.

— Думаешь, и про этих ребят сложат?

— Непременно.

— Хм! Только сейчас до конца, по настоящему и полностью прочувствовала выражение 'прикоснуться к живой легенде'.

— Многие просто не понимают, что живут в будущей легенде. И от них зависит чем они станут — интерьером или главными действующими лицами.

— Ну — тут же вмешался Николай — мы как бы уже не интерьер.

— По воле случая мы по любому не интерьер, а вот многие прочие могли бы стать, но не становятся. По дурацким предрассудкам.

— А это ты насчёт чего? — сильно заинтересовавшись последний репликой, решила уточнить Юля. Владимир сказал ту фразу слишком многозначно.

— Это насчёт рассуждений всяких балбесов о том, что '...вот тогда-а-а было героическое вре-е-емя, и тогда-а можно было совершать подвиги'. Эти балбесы забывают, что их жизнь становится подвигом здесь и сейчас. А то, что назовут это всё подвигом спустя десятилетия и героизируют время они забывают. А здесь и сейчас всё что делается — рутина. И то, что после назовут подвигом, это часто просто выполнение собственного Долга перед страной и народом. Последовательное выполнение Долга. Невзирая на все привходящие обстоятельства. Многие просто не понимают того, что само время диктует им: 'Стань Героем!'. После будет просто поздно. Жизнь впустую пройдёт.

— Вот! А как ты думаешь, после их образ наверное, будет приукрашен?

— Думаю, что да и очень сильно. Я как-то разговаривал с одним очень упёртым историком, и речь зашла о наших героях-революционерах. Представь себе он очень сильно переживал насчёт того, что героизируя реальных людей, народ их ещё и сильно приукрашивает. А на самом деле это были вполне нормальные и не без слабостей люди. Он переживал, что часто это приукрашивание делает из них образцы недосягаемые для подражания. Поэтому он при любом случае старался показать их такими какие они реально были. Говорит, что его далеко не все правильно понимали. Некоторые не шибко умные, называли его 'очернителем истории'. Доходило до того, что некоторые даже на него в КГБ заявляли.

— И как наша госбезопасность на это реагировала?

— Да никак! Там тоже не дураки сидят. У многих из них тоже насчёт этого 'голова болит' — как поправить этот дурной 'лубок'. Но я о том, что многие люди считают, что есть особенные героические времена, а вот сейчас — уже и делать нечего. Все подвиги уже совершены и они все в прошлом. 'На скрижалях истории'.

Последнюю фразу Владимир произнёс особо ёрнически.

— Да-а! Сюда бы их всех! — с несколько садистским оттенком подал реплику Николай.

— Или на моё место! — оскалился Владимир.

Юля вытаращилась на него.

— Чего смотришь? — продолжил ехидно хихикать Владимир — именно на моё место! Посмотрел бы я на них, какие чудеса героизма они бы проявили, если бы под их задницами реально 'пылало'.

Юля покачала головой.

— Так ты утверждаешь, что всё-таки героизм зависит от тех обстоятельств, в которые человек попал? Не противоречишь ли ты сам себе?

— Не противоречу. Не от обстоятельств, а от их ПРАВИЛЬНОЙ оценки.

— Поясни, а то что-то 'не догоняю'.

— О! Местная 'феня'! 'Не догоняю'! — поддел Владимир.

— 'С кем поведёшься, от того и наберёшься'! — назидательно процитировала Юля народную пословицу — а ты от вопроса уклоняешься.

Владимир лукаво посмотрел на неё, но ответил.

— Тогда на Марсе у меня не было иной возможности как-то по иному оценить ситуацию. Либо правильно, либо я труп. А вот эти ребята — Владимир кивнул за спину — настоящие Герои. Оцени ещё раз этих АКМовцев: они, как и все остальные в этом городе, находятся в принципиально одинаковых социально-политических и исторических обстоятельствах со всеми соседями, горожанами, земляками. Но одни эти обстоятельства оценивают как шикарную возможность пограбить ближнего своего и пожить в роскоши. Другие как нечто само собой разумеющиеся трудности текущего момента, которые просто надо пережить. А третьи — вот эти — собрав все силы борются за лучшее будущее для всех. Только вот эти 'третьи' правильно оценили ситуацию, как крайне опасную для всех, чреватую гибелью всему народу. И потому, что именно они встали на путь борьбы, то обстоятельство, что именно они оценили правильно ситуацию и действуют сообразно угрозе...

— Делает их Героями! — хором закончили за Владимира Юля с Николаем и дружно же рассмеялись.

Операция 'Врата' начинается

Перед ним это помещение, которое предложил неожиданно Ефимыч, осматривал Михаил. Судя по той физиономии, что он скорчил при обсуждении новости, от того осмотра у него остались весьма двойственные впечатления. Поэтому Владимир и решил посмотреть что же это такое им 'светит'.

Уже по первому крайне тягостному впечатлению, которое он получил в самый первый день прибытия в город, в тот день, когда они ночевали в одном из выпотрошенных корпусов завода он не надеялся найти или увидеть что-то стоящее. Мародёры прошедшиеся уже после его остановки, начиная с главных 'эффективных собственников', что получили этот завод в собственники, выдрали, выломали и продали на лом всё, до чего смогли добраться и до чего ума хватило добраться. А добрались до многого. Так что теперь весь завод не просто был пустым. Это был труп некогда крупного завода оборонки.

Впрочем даже не труп, а обглоданный начисто скелет.

Только пустые бетонные коробки и остались. Медленно растрескивающиеся на морозах зимой и жаре летом. Никому не нужные кроме разнообразной живности, и растительности которая тут же заселилась по всем углам. Некоторых помещений, за выросшим за эти годы молодым леском и видно было с трудом. Лес взломал даже бетон покрытия, между цехами. Кустарник же рос даже на плоских крышах некоторых цехов.

И то, что одно из зданий было не до конца разорено, сохранило и окна, и ворота с дверями — было удивительно. Неважно, что оно выглядело снаружи таким же облезлым и чахлым, как и остальные. Даже кустарник на крыше далеко не весь был истреблён. Главное, что внутри оно было весьма прилично убрано и благоустроено под склад.

— Ну, вот, такое помещеньице... — раскинув руки сказал Борис Ефимович, стоя посреди широченного заводского помещения — если что, то можно, думаю, его приспособить пока. Там — Ефимыч махнул рукой в сторону двери, ведущей куда-то в подсобки — есть помещения, где можно даже жить, если поставить отопление. А здесь, ну... если, как вы говорите, вам нужно квадратов 60 — 70 по площади, ну, можете вот эту часть, что подальше от выхода взять. Ну вы понимаете, что когда лето начнётся, тут понаедут торгаши, и мы это помещение, ту его часть под склады используем. Все контейнеры, что здесь стоят — они будут забиты. Ну и чтобы через вас постоянно не переступали разные...

— Понятно. Я тоже думал так приспособиться — сказал Владимир, придирчиво осматривая помещение — к лету загородиться от всех прочих можно будет?

— Конечно!

Владимир отошёл к контейнерам и посмотрел от них, на свободный пятачок. 'Пятачок' был весьма обширный.

— А где бы ещё помещение сыскать здесь, чтобы 'сложиться'? И как тут вообще с 'удобствами'?

— Помещение есть. А вот с 'удобствами' тут сложно. Электричество есть, туалет есть, а вот воды... водопровод тут как бы есть, но воды в нём нет.

— Ну это мы переживём. Обогрев того помещения, как я полагаю, только от электричества?

— Да, только от электричества.

— Это тоже хорошо. Осталось выяснить мелочи...

В целом, Владимир остался доволен тем, что ему предложил Ефимыч. Как раз то, что необходимо для постройки установки. Главное теперь было найти тех, кто бы изготовил нужное оборудование. Но это было не так сложно, если имеешь деньги.

А с деньгами как раз становилось всё лучше. Тот запас, что был, за последнее время группа увеличила своими заработками.

Если так пойдёт и далее, то перспектива вырваться отсюда становилась всё менее призрачной и обретала вполне конкретные черты.

Черты вполне конкретных помещений и вполне конкретного оборудования.

Насчёт последнего, Владимир убедился увидев то, что обсуждалось жарко 'дома'. Он особо не интересовался тем, что шаманили Николай с Юрием. Получив от них предварительные ТУ и ЦУ он отправился с первыми же эскизами по заводам выяснять возможности изготовления этих 'железок'. Поэтому последние недели был занят слишком плотно. Так что придя со 'смотрин' помещения увидел уже результаты.

Дома вид был довольно живописный.

На диване, уставившись в потолок развалилась Юля. Судя по отрешённому взгляду ей было несколько не до того. То ли день выдался особо тяжёлый и она решила просто отдохнуть, то ли обдумывала что-то особо далёкое от обсуждаемого.

За столом, за довольно высокой стопкой каких-то чертежей, сидели Юрий, Николай, и Михаил. По их напряжённым позам было видно, что обсуждается давно и серьёзно. Рядом со стопкой лежало несколько листов с планом того самого здания, что только что осматривал Владимир и, как он заметил сразу, на них уже были кем-то, красным карандашом расчерчены какие-то дополнительные планы.

Владимир, поместив свою пуховку в шкаф бросил сначала вопросительный взгляд на Юлю. Та и ухом не повела. Тогда он просто подошёл к столу. Молча стал там позади сидящих прислушиваясь к обсуждению и стараясь понять сходу что за проблема решается.

Как было видно Михаил весьма дотошно расспрашивал друзей о подробностях только что выполненной ими работы. Это уже было интересно.

— Ну... как?.. — Юрий широко развёл руки и рубанул ребром ладони лежащие на столе планы — Да обычно! Их амерская аппаратура с нашей совсем не стыкуется, так мы, чтобы не утруждаться делали самое простейшее: выводили фрагменты уже сформированных чертежей, фотографировали экран. После переносили снимки на амерскую машину, переводили всё это в графику и после этого загоняли в ихний Автокад.

— А что это за зверь такой 'Автокад'? — тут же спросил Михаил, бегло просматривая листы, взятые сверху со стопки.

— Ну, это типа нашей САПР 'Компас' — пояснил коротко Николай.

— Титанический труд... — хмыкнул Михаил, оценивающе пробежав взглядом по высоте стопки с чертежами.

— Да вот... я тут ещё народ запряг из наших, чтобы помогали. Распределил задания. Так что управились за неделю.

Юрий снова нахмурился закончив фразу и принимая привычный для всех вид и придирчиво посмотрел на Владимира, переместившегося поближе к стопке чертежей. В отличие от Михаила, ему уже пришлось поработать с ними.

— Вот эту кипу чертежей за неделю?!!

— Ну да...

— Так сколько вас там работало?!

— Ну, я, Юра, и ещё шестеро из АКМа. Кто не совсем баран в машинах. — снова влез Николай.

Владимир с Михаилом скептически просмотрели несколько листов.

— Ты всё проверил? — спросил Михаил.

— А как же! Каждый лист, каждую цифру!

— И перепроверил?

— И перепроверил.

Михаил с Владимиром переглянулись. Потом глянули на нагло-оптимистическую харю Николая, что он по случаю скроил именно для них двоих, а потом на мрачно-озабоченную Юрия.

— И я после него тоже перепроверял — добавил для весомости Юрий.

Михаил снова глянул на Владимира. Тот пожал плечами.

— Думаю, что можно заправлять на изготовление — ответил тот — я ещё инженерам инструкцию написал как эти эмиттеры проверять на качество. У тех никаких особых возражений не возникло. Всё в рамках наличных возможностей. Так что если будет что не так — они нам тут же доложат.

— Хорошо. Только вот вам ещё такая проблема. Её надо решить как-то... — Михаил поморщился и оглядел помещение, есть старая подстанция, что питала этот завод. Разорить её не дали. Законсервировали. 'до лучших времён'. Построили новую, для питания уже микрорайона и квартала коттеджей. Мощности она очень маленькой. Даже 'на вырост' почему-то не прибавили. Подсоединиться мы можем только к этой новой. А это значит, что если мы врубим установку на полную мощность, то микрорайон попросту погаснет.

— Хе! Весело! — Николай тут же собрался выдать какую-то шутку, но был прерван Михаилом.

— Какой там 'весело'! Нам за это головы пооткручивают! Ведь питает эта чёртова подстанция как раз частников-богатеев местных. Так что если у них будет малое напряжение — вони до небес будет.

— Предлагаешь подключить старую подстанцию?

— В идеале да, но вот проблема: все провода от неё — спёрли.

Николай, видно не знавший этот факт от изумления выпучил глаза, вывалил язык и заёрзал на своём стуле.

— Нахрена они им здались?!!

— 'Элементарно, Ватсон!' — цветной металл в больших количествах. Они его продали как лом. Эти же ребятки, попытались украсть и провода к микрорайону, но были пойманы. Один же, пытаясь снять провода на работающей ЛЭП просто сгорел.

— Бли-ин! Это ж каким надо быть дегенератом...

— Такова реальность этого мира — философски заключил Михаил. При этом Владимир, наверное тоже услышавший об этой эпопее с проводами впервые, сокрушённо покачал головой.

— Но тут есть хорошая новость — Михаил сделал тут ударение на слове 'новость' — наш добрый и ловкий хозяин, умудрился припрятать кабеля этого цеха, при его разборке. Кабеля — что надо! Даже бронированные и в изоляции.

— Какого характера изоляция? — тут же подкинулся Юрий, так как это было важно для его расчетов.

— Экранирующая.

— Оба-на! — обычная мрачность Юрия тут же улетучилась, сменившись энтузиазмом — а я как раз думал, как и где всё это можно сделать!

— Ну, как видишь, хоть в этом нам повезло. Но со старой подстанцией... тут весьма хреново. Поэтому, будем все пуски, как соберём, делать по ночам. И ещё... раз тут такое воровство, то надо бы усилить охрану. Может сигнализацию какую-то присобачить на помещение?

Михаил вопросительно посмотрел на Владимира. Тот снова пожал неопределённо плечами и выдал.

— Подумаем... может что из наличного соберём... но надо!

— Надо, надо! По тем бронированным кабелям, будет почти две с половиной тонны цветного металла. Для воров это почти целое состояние.

— И где же он такое умудрился сохранить?

— Та где как — где просто не дал выкопать, где не дал выдрать, а в основном то, что было непосредственно здесь... Ефимыч тебе показывал подвальчик, что под пристройкой?

— Ну показывал. Только внутрь не заходили. Так они там?

— Ну да...

— Замечательно! Даже носить не придётся далеко, когда собирать будем.

— А где достать литий ещё не решили? — внезапно задал вопрос Юрий.

— Да, вот эту проблему как раз пока не решили...

— А много надо? — вдруг вклинилась в разговор до того молчавшая Юля рассеяно слушавшая весь разговор с дивана.

— В том то и дело, что не много. Всего то двадцать грамм.

— А хлористый литий пойдёт?

— Конечно! — подпрыгнул Юрий — А где ты его можешь достать?

— Хм! Да в любой аптеке! Это же один из медикаментов для лечения психических расстройств.

— Да уж! Когда нас спросят как мы собирали установку, то так и скажем — с помощью лома, кирки и таблеток для шизиков.

— ...И какой-то матери! — хмыкнув добавил Юрий.

Радуга над городом

Отопления здесь, в большом помещении не было, так что приходилось обходиться стационарными обогревателями, которые грели только находясь совсем рядом. Их вытащили из того самого обжитого помещения, что использовали ранее сторожа. Иначе возле аппаратуры долго высидеть было невозможно. Стылый воздух очень эффективно выбивал всякую охоту и возможность заниматься чем-то осмысленным и производительным.

Так как больше всего сидеть надо было именно Юрию, то он и был обложен обогревателями. Николай же согревался тем, что периодически вскакивал со своего стула и бегал вокруг только что налаженных и соединённых в единое целое, эмиттеров. Так или иначе, но к первому пуску всё было готово.

В данный момент Николай, сидя верхом на стуле и расплывшись в своей супероптимистической улыбке, нетерпеливо терзал вопросами Юрия. На каждый его выдох с вопросом изо рта вылетало лёгкое облачко пара, быстро таящее в стылом воздухе промёрзшего цеха.

— А что должно быть? Что мы увидим?

— Та ничего.

— Так уж и ничего?

— А что бы ты хотел увидеть? Другие миры?

— Ну хотя бы!

— Да хрен там ты их увидишь! У нас это пытались и не раз. Нихрена!

— А почему? — пристал как банный лист Николай.

— Сколько тебе повторять?!! Там не сам Проход будет, а ВАКУУМНАЯ ПЕНА!! К тому же мы не будем сейчас повышать мощность до точки пробоя, у нас самих этой мощности не хватит!

— Жа-алко! — Протянул Николай, но тут же засыпал Юрия новыми вопросами — А почему сейчас не будем повышать мощность до точки пробоя? Почему мощности не хватит? Ведь по проекту должны бы иметь возможность.

— Ну, должны... — буркнул Юрий, яростно скребя в затылке и с неприязнью изучая данные высветившиеся на экране 'дисплея' — только если мы прямо сейчас это сделаем, мы тут полрайона без света оставим... разве забыл разбор ситуации перед монтажом? И провода спалим... эмиттеры как раз выдержат, а провода спалим... и подстанцию тоже.

На некоторое время Николай замер с открытым ртом, переваривая полученную информацию, но потом рот таки захлопнул. Вспомнил давний разговор. Секунду подумал и выдал.

— Но ты говорил, ещё тогда, в лесу, что на Полигоне был радужный шар...

— А, это... может, будет, а может и нет. Я не знаю, насколько много мощности на него надо... На эту 'радугу'.

Юрий оборвал монолог и всё также яростно скребя в затылке снова и снова прочитывал показания на 'дисплее'. Что его так озадачило даже он сам с трудом мог бы ответить. Но в показаниях приборов было явно что-то не так.

Он снова и снова сканировал их показания, но всё, что действительно могло бы представлять угрозу для установки и вообще грозило бы какими-то неприятностями — было в норме. То есть было так, как и должно было бы быть на самом Полигоне во время очередного пуска.

— Й-ёлы палы! — наконец сквозь зубы выдавил Юрий.

— Что-то не так? — тут же оживился Николай.

— Всё так... Но что-то не так!

— Что не так?

— Нзнаю! — выдавил Юрий снова сквозь зубы, проглотив часть гласных.

— Может тогда отложим? А то вдруг установку того... угробим — встревожено предложил Николай.

— Не угробим. Тут все показатели по аппаратуре как раз в норме.

— Так чего ты испугался, если в норме?

— Что-то не так! — тяжко вздохнув жёстко обрубил Юрий продолжая изучать показания, и что-то в уме пересчитывая.

— Но ведь по аппаратуре — в норме! — удивлённо повторил, Николай.

— Блин! Разговор двух идиотов!

— Ото ж! Давай запускай!

— Завянь! — с раздражением, отмахнулся Юрий — я тут за всё это добро ответственный. Как решу, так и будет!

Николай пожал в ответ плечами, но доставать Юрия всё-таки перестал. Оставалось только ждать и сверлить Юрия нетерпеливым взглядом.

Вскоре он устал ждать и обвёл взглядом помещение.

Освещение в здании почти отсутствовало. Лампами, закреплёнными на ближних стенах, был освещён только тот пятачок, на котором находились приборы. Верхний свет не горел, да и надобности в этом не было. От этого в этом огромном помещении царил полумрак. Потолок был еле виден, а дальней стены вообще видно не было. Мрачно, тёмными тушами в полумраке вырисовывались пустые контейнеры, которыми по-прежнему было забито это заводское, превращённое в сезонный склад, помещение. Предвкушение Начала, сменилось у Николая лёгким раздражением. Ничего не происходило, а Юрий, опасаясь неизвестно чего, 'тянул резину'.

Николай поднялся со своего стула подошёл к ближайшему эмиттеру и с любопытством заглянул ему внутрь сквозь щели вентиляции. Там особо ничего не было видно. Только горели мягким призрачным фиолетовым светом несколько трубок. Да что-то ещё отсверкивало мрачным рубиновым. Вспышки были хаотические. Видно аппаратура была ещё подключена не на полную мощность чтобы свет был ровным.

Николай опустил взор к полу, осторожно попинал жёстко закреплённый, сурово изолированный от внешней среды и бронированный для пущей надёжности, кабель, подходящий к стойке эмиттера. Как он и ожидал, кабель с места сдвинуть ни на миллиметр не удалось. Впрочем он и не пытался его сдвинуть.

— Держись подальше от эмиттеров — буркнул Юрий, краем глаза наблюдая за Николаем и по-прежнему продолжая изучать показания приборов — там, в максимуме рентгеновское излучение от них идёт.

— Ты же говорил, что от шара никакого жёсткого...

— Да, говорил. От 'шара' никакого жёсткого излучения не идёт, а вот от эмиттеров идёт. Там же плазма, в магнитной ловушке.

Николай опасливо покосился на ближайший эмиттер.

— А что, сквозь кожух 'светит'?

— Светит. Кожух же защитный ещё не привезли и не установили. Значит светит. Хоть слабо, но светить будет. У нас на Полигоне их вообще тонкими свинцовыми листами обложили. Для надёжности... Полигонные эмиттеры на два порядка мощнее наших... ото так и перестраховались.

— У-у блин! — с уважением глядя на эмиттер, Николай отступил поближе к Юрию — а возле тебя как, не много рентген будет?

— Та, не... полрентгена за пуск это фигня полная. А когда установим кожухи и вообще ничего не будет.

Николай потоптался на месте за спинкой кресла Юрия и спросил

— Значит лучше стоять возле тебя?

— Ну... можешь стоять возле меня... А чёрт с ним со всем!!! Запускаем! Может у меня глюки какие уже на почве переутомления. Всё кажется...

— Вот это другое дело! — Повеселел Николай, но всё равно отошёл ещё дальше за кресло Юрия. Теперь он видел круг эмиттеров через его голову.

Меж тем Юрий нерешительно взялся за тумблер и включил.

— Пуск! Включаю напряжение на главных эмиттерах.

Мигание в стойках сменилось ровным светом. Но пока что ничего особенного не произошло.

Было видно, что Юрий до крайности возбуждён и напряжён. Комментировал свои действия как раз для того, чтобы хоть как-то но получить уверенности и сбросить давящее чувство неопределённости.

— Заряд конденсаторов на эмиттерах в норме... — прокомментировал в слух Юрий, то, что видит на приборах.

— Это их разрядом зажигается плазма?

— Да. Но сначала эмиттеры надо разогреть. Сейчас разогреются и можно будет зажигать плазму.

— Как газофазный ядерный двигатель запускаем... — вполголоса задумчиво отметил Николай.

— Ага... как его...

На пульте управления по очереди начали загораться зелёные огоньки. Юрий пробежался по ним глазами. Удовлетворённо кивнул и потянулся рукой к главному. Взялся за него, но прежде чем включить, бросил взгляд на экран. Там как раз высветились ещё несколько строчек сообщений с датчиков. Он удовлетворённо кивнул и перевёл взгляд на круг эмиттеров.

— Зажигание... — напряжённым голосом выговорил Юрий и щёлкнул тумблером.

В эмиттерах что-то одновременно глухо грюкнуло, и сквозь щели вентиляции заструился яростный свет. Одновременно от эмиттеров вверх, в потолок, упёрлось четыре симметричных ровных столба света. Юрий внимательно посмотрел на эмиттеры и удовлетворённо выговорил:

— Это плазма так светит.

— А чего так ярко?! Я думал там больше ультрафиолет.

— Это пары лития. Светят. Сейчас повышу мощность...

Юрий взялся за ручку на пульте и осторожно, внимательно следя за показаниями приборов, повернул. Свет усилился, и одновременно с ним зашелестела вентиляция охлаждения, прогоняющая через эмиттеры воздух.

— Работали бы они долго, тут вообще отопления ставить не нужно... — задумчиво заметил Юрий, наблюдая как из эмиттеров через вентиляционные отверстия стремительно вверх, подсвеченные плазмой разряда, вылетают сверкающие пылинки.

— Кросиво однака! — выговорил Николай, тоже наблюдая за потоком пыли, прокачиваемой вентиляцией через эмиттеры.

— Когда появится радуга, тут вооще суперкласс будет! -предвкушая зрелище выговорил Юрий. Он видел, что ничего страшного, чего он опасался, так и не произошло. С этим же к нему постепенно возвращался оптимизм. Голос у него обрёл прежнюю уверенность.

— Але-оп! — Сказал Юрий, щёлкнул ещё одним тумблером. Посмотрел на приборы, среагировавшие на добавочную мощность и скосил глаза в сторону области, окружённой эмиттерами.

Там, как ни странно, ничего не было. Всё так же сияли эмиттеры, всё также гоняли пыль сквозь столб света вентиляторы, но ожидаемого 'хрустального шара' как не было так и нет.

— И-и?! — напряжённо с предвкушением зрелища выговорил Николай. Но встретил обескураженное молчание Юрия.

— Нич-чё не понимаю! — наконец, после длительного молчания выговорил Юрий.

— Может мощности не хватает? — озабоченно спросил Николай.

— Да должно хватать! Мы же ведь в меньшем объёме это делаем. И плотность потока у нас должна быть такая же.

— А ты всё равно добавь. Может это из-за того, что у нас тут установка маленькая, ото главный эффект и не проявляется...

— Щас проверим... — сквозь зубы выговорил Юрий и щёлкнул другим тумблером. Посмотрел на показания датчиков, сверился с высветившимися строками на 'дисплее' и осторожно повернул ручку добавляя ещё мощности.

И всё равно ничего не произошло.

Ещё через десять минут безуспешных попыток добиться эффекта, Юрий таки сдался.

— Не понимаю! — обиженным голосом выговорил Юрий и сел в своё операторское кресло — ведь всё как надо сделали! Все настройки, вся мощность, что нужна для инициации инверсии.

Эмиттеры ровно и деловито шелестели вентиляторами, заливали потолок потоками яркого света, но на этом всё и ограничивалось. Разве что на кожухе стало потрескивать скопившееся статическое электричество.

— А может всё-таки выключим? — с опаской спросил Николай — ведь ты говорил, что рентген светит...

— А! — отмахнулся Юрий — чепуха! Вон датчик у меня стоит.

Он небрежным жестом указал на включённый и незамеченный ранее Николаем, радиометр, притулившийся на краю стойки с приборами управления.

— Да и мощность не максимальная... — добавил Юрий после паузы.

На минуту повисло тягостное молчание. Юрий по-прежнему изучал показания приборов, а Николай сменив опасения на энтузиазм всё нетерпеливее стал поглядывать в круг эмиттеров. Наконец не вытерпев он осторожно спросил.

— Слушай, а может ещё повысим?

— Не, дальше нельзя. Мы на старую подстанцию ещё не переключились. Эту же фуфлыжную спалим нахрен!

— Жаль!

— Я того же мнения... Так! Ещё пять-десять минут, и вырубаем. Запишем всё и вырубаем. После, через пол часа, повторим. Может что получится...

В это же самое время, Михаил, затарившись продуктами и сложив их в рюкзак выходил из местного 'супермаркета'. Груз, так как продуктов было куплено на восемь человек и на неделю, был изрядный. Он отошёл в сторону от входа чтобы не мешать проходящим и стал разбираться с рюкзаком. Из-за большой загрузки он очень сильно давил на плечи, что было нехорошо. Михаил подкинул его на плечах, потуже затянул пояс, но наоборот, чуть приотпустил лямки. Рюкзак при этом, чуть просел вниз, снимая лишнюю нагрузку на плечи и перераспределяя её на пояс. Теперь груз распределялся правильно — большая часть на пояс, а меньшая на лямки. Лямки при этом больше держали рюкзак у спины, чем опирались на плечи. Для надёжности, Михаил защелкнул верхнюю пряжку, соединяющую лямки.

Для контроля Михаил попрыгал и помотал осторожно рюкзаком. Чтобы не задеть прохожих, проверяя всё ли хорошо, он отошёл ещё дальше к стене. Сидел рюкзак хорошо, вот только какая-то заплутавшая банка консервов, упёрлась ему, после всех утрусок, куда-то в район лопаток. Давила ощутимо. Если идти далеко, синяк надавит.

Михаил задумался, соображая: То ли переложить верх рюкзака, то ли плюнуть и не теряя времени топать домой? Эта банка заняла его внимание настолько, что он далеко не сразу заметил, что прохожие не идут, а стоят на тротуаре и смотрят дружно в одну сторону, чего-то возбуждённо обсуждая. Лишь немногие из них продолжали движение. Видно куда-то очень спешили. Он тоже спешил, поэтому не стал особо разбираться, куда 'эти бараны' так уставились.

Михаил, попробовал было протискиваться между стоящими людьми, но вскоре и ему стало любопытно, куда это вся толпа так пялится. Он поднял глаза к небу... и обомлел. Лицо вытянулось а челюсть сама собой отвалилась.

Далеко, над окраиной города, в ночном небе, переливаясь всеми цветами радуги, висела... 'летающая тарелка'.

Выглядела она классически — более выпуклый верх, и почти плоский, лишь слегка выпирающий, низ. Она висела далеко, на фоне низких облаков и, казалось, медленно вращалась вокруг своей оси.

Или действительно вращалась, или это переливы радужного сияния давали такой эффект, из которого она, казалось, вся соткана.

Несколько минут Михаил тупо пялился на зрелище вместе со всеми остальными. Но как только он стал к нему привыкать, так тут же стали появляться и трезвые мысли.

'Во-первых, выглядит эта 'тарелка' изрядно нереально. Как призрак. Даже на таком расстоянии она выглядит прозрачной... Такое зрелище можно было создать с помощью хорошего прожектора, или системы прожекторов, расположенных на земле. Тем более, что есть куда проецировать — низкая плотная облачность.

Во-вторых, эта хрень, что-то мне напоминает...'

Михаил упёр правую руку в бок, а левой принялся яростно скрести подбородок, лихорадочно соображая. Он даже и думать забыл про злосчастную банку консервов, которая явно вознамерилась ему надавить на спине хороший синяк.

Но соображать сильно мешала собравшаяся на улицах возбуждённая толпа.

Она всё прибывала. Люди, услышав, что на улице творится, выбегали из дверей магазинов и останавливались глазеть на невиданное чудо.

Началось даже стихийное обсуждение природы зрелища. Можно было услышать всякие комментарии от вполне здравых, до весьма шизоидных. Наименее шизоидная и наиболее распространённая версия была, как и следовало предполагать — 'инопланетный космический корабль'.

Наиболее шизоидной, была версия, которую толкала визгливым голосом какая-то кликуша лет тридцати пяти. В её монологе было намешано всё — от Бога и ангелов, до такого, что у стоящих рядом с ней и слышавших её 'уши вяли'. Явно больной на голову человек. Прислушиваться к её бреду никто не желал, но не обращая на это внимание она всё более и более распалялась. Видно лишь заразившись общим настроем, она теперь слушала лишь только себя одну. Окружающие же опасливо от неё отступали, пока вокруг неё не образовался приличный пустой круг, метра четыре в диаметре, свободный от людей.

Даже на проезжей части, постепенно стало застывать движение. Те, кто был поближе к местам, где можно было припарковаться у обочины, сворачивали, останавливались, высыпали наружу и присоединялись к общей толпе.

Михаил мотнул головой, освобождаясь от общей ошизиловки, царившей на улицах, и погрузился в лихорадочные размышления.

'Так! Примерно, где эта 'тарелка' может висеть? Над чем? Что у нас в той стороне?

Я стою и смотрю вдоль проспекта. Он упирается сначала в гортеатр... Фигня!.. Далее заводские корпуса, а в них...'

Догадка заледенила душу. Внезапно, то, что он видел над городом, и то, что он когда-то слышал от Юрия соединилось в одно. Более того! Он ведь чётко помнил, что ИМЕННО СЕГОДНЯ Юрий собирался вместе с Николаем сделать тестовый пуск эмиттеров.

'Как это могло вылететь из головы?!'

Удивление и изумление зрелищем сменилось страхом и яростью.

'Чёрт! Какая к чертям, тут 'летающая тарелка'! Это же наш 'Шар'! Бляха-муха!!!'

Михаил схватился за голову.

'Эти балбесы всех нас всем раскроют!!!'

Михаил утробно зарычал, выскочил на обочину дороги и тяжело побежал между остановившимся автотранспортом в сторону 'летающей тарелки'.

Бежать было далеко и тяжело. Нещадно и всё больнее колотила в спину банка, упирающаяся краем в спину. Это прибавляло Михаилу ярости и обиды на то, что всё вот так скоро может закончиться на глупом общегородском скандале.

Просчитать последствия было легко: весьма скоро люди сопоставят то, что видели наблюдатели с разных районов города. Взяв простейшую карту города и прочертив направления, по которым наблюдатели видели 'тарелку', люди неизбежно выйдут на здание цеха, где собрана установка.

Придут и начнут задавать совершенно дурацкие вопросы.

Хорошо, если придут просто зеваки и ушибленные идеей 'пришельцев' уфологии. Ведь запросто могут притащиться представители и из милиции, и из местной госбезопасности — из ФСБ...

На Деникина 36, Борис Ефимович вёл оживлённую дискуссию с продюсером. Дискуссия была тупейшая, как и все дискуссии касавшиеся денег, контрактов и всего того, что так любят все торгаши мира. Но так как это было необходимо, Борис Ефимович терпел её как неизбежное зло. Терпел, тщательно разбирая тонкости, стараясь исключить все мелочи, что могут впоследствии поставить его и всех его товарищей по ансамблю и театру в положение рабов тех самых торгашей от искусства.

Так как дискуссия сильно затянулась, то она становилась откровенно в тягость. Телефонный звонок, отвлёкший их от бумаг он воспринял как божественное спасение, за что он, как утопающий за спасательный круг, не преминул уцепиться.

— Да! — Как можно более радостно и доброжелательно произнёс он в трубку. Продюсер заткнулся и вопросительно посмотрел на Бориса Ефимовича. Борис Ефимович сделал успокоительный жест рукой и принялся слушать то, что ему до крайности возбуждённым голосом заяснял по телефону собеседник. По мере того, как до Бориса Ефимовича доходило то, что говорится, улыбка сползала с лица заменяясь на сильное удивление.

— Подожди не тарахти! — не вытерпев потока слов остановил он собеседника — говоришь, прямо сейчас?

Собеседник снова затараторил что-то что продюсеру слышно не было.

— На север? И хорошо видно? — снова прервал того вопросом Борис Ефимович.

Ещё целый поток словес.

— Угу, Сейчас выгляну — сказал он под конец и с озадаченным выражением лица положил трубку.

— Что-то случилось? — озабоченно спросил продюсер, наблюдая за тем, как Борис Ефимович вскочил из кресла и направился к серванту.

— Да вот, говорят, что к нам в гости инопланетяне пожаловали.

— Что за чушь? — осторожно рассмеялся продюсер не зная как воспринимать последнее предложение как шутку или как серьёзное утверждение.

— Вот сейчас и увидим — сказал Борис Ефимович, беря с полки широкоплёночный фотоаппарат 'Москва' — если это не розыгрыш, то ещё и заснимем.

Борис Ефимович быстро проверил наличие плёнки и сколько кадров отснято. Закрыл футляр и проследовал к выходу. Ничего не понимающий продюсер, отложил бумаги и тоже заторопился вслед. Шарахнулся было к парадному, но увидел, что хозяина там нет. Вскоре оказалось, что Борис Ефимович пошёл в противоположную сторону — к выходу во внутренний дворик. Это он определил по тому, как хлопнула дверь чёрного хода.

Не одевая шубы, как был в свитере, Борис Ефимович вышел во двор и огляделся. Прямо перед ним открывалась феерическая картина здоровенного радужного диска, застывшего над давно выпотрошенными корпусами оборонного завода.

— Хм! Однако! — заинтересованно буркнул Борис Ефимович, и стал прилаживать на столике стоящем во дворе, фотоаппарат так, чтобы он захватил в объектив и цеха завода, и висящий над ними диск.

Продюсер, сильно заинтригованный, как был в тройке, так и выскочил вслед за бардом во двор, на мороз. Мороз был на улице уже крепкий, от чего у того тут же свело скулы и затрясло. Он просеменил вслед хозяину и дрожа всем телом заглянул ему в лицо.

— И, и что здесь? — непонимающе, дрожащим голосом спросил он.

— А вон! — спокойно выговорил Борис Ефимович и кивнул в сторону 'тарелки' не прерывая процесс настройки фотоаппарата.

Когда продюсер поднял голову выше и узрел диск, он забыл не только как дрожать, но и как дышать. Целую минуту он неподвижно и благоговейно пялился на радугу в небе.

— Неужели?! — наконец выговорил он — неужели они всё-таки существуют?!!

— Кто 'они'? — не понял Борис Ефимович, продолжая выставлять выдержку и диафрагму на своём фотоаппарате.

— Ну...эти... летающие торелки!!! — продюсер от изумления, незаметно для себя, сбился на давно позабытый и тщательно вытравливаемый им окающий диалект.

— Ну, как видишь... — неопределённо ответил Борис Ефимович и аккуратно нажал кнопку спуска. Фотоаппарат зажужжал и с большим перерывом дважды клацнул затвором.

Говорить особо было нечего. Картина сама за себя говорила. Продюсер замолчал и раззявился на поразившую его, до глубины души, картину. В голове у него аж звенело от переполнявшего его всего восторга.

Ну как же: он сподобился во всей своей никчёмной жизни НАКОНЕЦ увидеть настоящее Чудо!

Меж тем, 'тарелка' вдруг подёрнулась рябью, не слишком ярко мигнула и с лёгким треском пропала.

Они ещё минут десять простояли на улице, пока мороз не вынудил их таки плюнуть на всё и зайти в дом. 'Тарелка' так больше и не появилась.

Когда они вошли в библиотеку, где вели до этого дискуссию, то вид у продюсера был изрядно жалкий. Вконец окоченев на морозе, с округленными глазами, скрюченными помороженными пальцами он зашёл в комнату и не знал что делать, куда деваться. С одной стороны Великое Явление НЛО, а с другой стороны холод пробрал его так, что даже икнуть и то было невозможно. Так и плюхнулся он с перекошенным ртом, трясущимися, скрюченными по-прежнему, руками и застывшим во взоре изумлением.

Борис Ефимович, более соответствующе погоде одетый насмешливо глянул на него и хихикнул.

— Ничего, не переживай, сейчас коньячку тяпнем — оттаешь! — посмеиваясь сказал он и вытащил из потайной ниши на библиотечных полках, початую бутылку коньяка 'Большой Приз'.

Когда 'тяпнули' и качественный алкоголь разбежался по жилам, продюсера прорвало. Не обращая внимание на хозяина, он всё тараторил и тараторил, восхищаясь увиденным, приводя бесконечно другие 'случаи', которые он когда-либо слышал и вставляя свои совершенно глупые 'соображения'.

Борис Ефимович скептически посмотрел на него и понял, что прерывать того сейчас просто бесполезно.

'Остапа несло'.

И 'нести' похоже, будет ещё долго. А раз так, то и нечего его слушать. Разве что краем уха. Слегка. Чтобы вовремя понять, что словесный фонтан наконец иссяк.

А пока, что можно было обдумать самому что же он такое видел.

Дважды, за короткий период, нарваться на Чудо, было бы уже слишком. Уже одной группы заплутавших туристов из параллельного мира было бы достаточно, а тут ещё и эта 'тарелка'...

Восторги от давнего события, когда он понял с каким реальным чудом он в своей жизни встретился уже давно угасли. Остался лишь жгучий интерес и азарт познания. А познавать он любил очень. Но так как эмоции при этом были уже далеко не те, они не заслоняли разум.

Поэтому, Борис Ефимыч сохранил трезвость мышления, в отличие от продюсера, временно потерявшего разум от восторга увиденного. И именно эта трезвость не позволила ему, слишком уж далеко уйти от банального, для любого по настоящему грамотного человека, 'принципа Оккама'.

А этот принцип гласит: 'Не создавай сущностей, сверх необходимости'. И сущность по имени 'инопланетяне', для объяснения увиденного очень сильно походила на излишнюю...

Он ещё раз прокрутил то, что увидел на улице.

'Был диск?

Был!

Радужный, сверкающий, и... кажется весьма прозрачный... Надо проявить плёнку и посмотреть — похоже, сквозь диск проглядывали детали облачности...

Так! Далее...

Наши друзья из параллельного мира...

Они что-то говорили, что будут тестировать свою установку... я как раз смотрел сейчас в сторону... НО ВЕДЬ ДИСК БЫЛ КАК РАЗ НАД ТЕМ САМЫМ ЦЕХОМ!!!!!'

У Бориса Ефимовича вытянулось лицо от потрясшей его догадки. Он ещё раз взглянул, на мечтательную харю своего продюсера, всё ещё толкающего в пространство свой монолог. И чуть не рассмеялся.

— Эта 'тарелка' не инопланетян! — неожиданно заявил он. Продюсер оборвал на полуслове восторженный монолог и изумлённо уставился на поэта.

— Скорее всего не инопланетная — поправился Борис Ефимович.

— И я, кажется, знаю, кто виноват в её появлении — добавил он, слегка помолчав.

— Ну и чё будем делать? — мрачно спросил Николай, расхаживая вдоль стойки с контрольными приборами — ещё пускать будем?

— Пока не знаю... — неопределённо ответил Юрий, сосредоточенно скребя в затылке. Он даже на 'монитор' оскалился зверем, злясь на полное непонимание причин провала эксперимента. Ведь всё по записям было 'тип-топ'. Всё как надо. По старым, зазубренным ещё чёрт его знает когда, инструкциям. Он был абсолютно уверен, что совмещение полей, было выполнено правильно. Сам же выставлял это около сотни раз.

Ещё на Полигоне.

А тут такой облом!

Его невесёлые размышления и тяжкое молчание Николая были прерваны шумом и лязгом открывающейся двери. К ним кто-то пришёл, и так как открывал дверь своим ключом — кто-то из своих. Оба повернулись в сторону прохода между контейнерами прислушиваясь к происходящему в дальнем конце цеха.

Грохнула входная дверь. Щёлкнул закрываемый замок. Кто-то спешно, торопливым шагом, затопал между контейнерами.

Через несколько секунд стало видно и кто это.

Нагруженный рюкзаком, возвышающимся у него выше головы, по проходу спешил Михаил. Не доходя до эмиттеров, он свернул к контейнерам. Единым махом расстегнул рюкзачный пояс и сбросил рюкзак на пол. Падая рюкзак бухнулся в стенку контейнера от чего тот загудел.

Очень хорошо было видно, что Михаил чем-то сильно напуган и разозлён. Он также быстрым и решительным шагом прошёл к рубильникам, открыл крышку и резко вырубил всю аппаратуру.

— Эй-эй! — удивлённо и обиженно воскликнул Юрий — у нас ещё одна серия пусков!

Тон при этом у него был такой как у ребёнка у которого вдруг решили забрать любимую игрушку.

— На сегодня ДОСТАТОЧНО!!! — неожиданно для Юрия и Николая злобно рявкнул Михаил, захлопывая крышку.

— Это почему?! — изумился Николай, но договорить ему не удалось. Михаил обернулся и зарычал на обоих.

— Балбесы! Вы хоть на улицу иногда выходите?!!

— А чё?! — как нашкодивший школьник, подкинулся Николай.

— Ё-моё! Да вы своим 'феЕрверком' у полгорода 'крышу сорвали'!

— Но ведь ударной волны не было! — выпалил побледнев Юрий.

Михаил от досады на его недогадливость хлопнул себя по голове, злобно оскалился, подошёл к обоим вплотную и зарычал им прямо в лицо.

— Дятлы!!! Да при такой иллюминации никакой ударной волны не надо!

— А?! — обалдело выпалил было Юрий, но было видно, что до него наконец-то начало доходить — так он был... там?!

Юрий покрутил указательным пальцем в воздухе и неопределённо указал им в сторону выхода. Так как у Михаила вход был за спиной он поступил иначе.

— Не там — Михаил большим пальцем руки, жёстко ткнул себе за спину — а вон там!

Его указательный палец вздёрнулся и уткнулся вверх, в зенит с такой яростью, как будто Михаил хотел что-то там проткнуть насквозь.

Юрий с Николаем дружно посмотрели на далёкий потолок, будто там и сейчас можно было что-то увидеть.

Уфологическая экскурсия

После этого вечера к ним, на территорию разорённого завода, зачастили разные мутные личности.

Михаил оказался прав, в своих предположениях, что кто-то обязательно выполнит элементарную триангуляцию, чтобы определить точно местоположение Чуда.

В основном это были разнообразные и разновозрастные поклонники уфологии. Разнообразие придурков, что целым парадом прошли через них, было настолько удручающим, что Михаил уставший их всех посылать 'по матери', чуть не взвыл. Они его так 'достали' что он даже материться устал и уже готов был кинуться на очередную мечтательно-ошалелую харю уфолога с кулаками. Почувствовав, что так скоро и будет он за завтраком настоятельно попросил, чтобы кто-то другой попринимал их.

— А не то, я скоро просто мизантропом стану! — заявил он — Чесслово! ДОСТАЛИ!

— Юля, ты сегодня не работаешь там у себя на фирме? — спросила Эля.

— Подежурю — коротко ответила та, но без особого энтузиазма.

— А мне можно? — вдруг изъявил желание Чернов.

— А ты всё у себя там сделал? — задал встречный вопрос Михаил.

— Сделал.

— Не надо — тут же вклинилась Юля — если нужен кто-то второй, то я думаю, лучше всего подошёл бы Николай. А Юра пускай отдохнёт. Его и так загоняли.

— А Николай как? — Михаил вопросительно посмотрел на Николая. Тот оторвался от каши, и как всегда с энтузиазмом ответил.

— Всегда за!

— Давно на придурках не отрывался — добавил он после небольшой паузы.

— Вот-вот! Он-то и должен был изначально в 'заслоне' стоять. Со мной. Я это упустила, из-за дежурства.

— Так ты бы и не могла — возразила Эля — у тебя же работа.

— Отпросилась бы. Ради такого случая.

— А сегодня?

— Сегодня у меня свободный день. Развлекусь.

— Если кто-то придёт — заметил Владимир.

— Придут, куда денутся — хохотнул Николай — они ещё как минимум неделю сюда 'экскурсии' устраивать будут.

Когда они подходили к корпусам то уже издали заметили мрачную насупившуюся фигуру сторожа, который вяло отругивался от людей обступивших полукругом вход. Он пытался прогнать непрошенных гостей, но те, видно сильно заряженные любопытством уходить не спешили.

Сторож, мужик лет сорока, поступивший на работу также как и остальные в эти лихие времена, от безденежья и отсутствия другой работы, был не такой дурак, как часто встречается среди наёмной охраны. Он стоял по другую сторону решётчатого забора выставленного в те времена, когда завод только-только пошёл с молотка и весьма скупо, редко отвечал на реплики, которыми его засыпали пришедшие. Его личная собака одетая в тулуп и кожаные сапожки стояла рядом с хозяином и молча созерцала пришельцев. Воспитанная была псина.

Увидев подходящих Юлю и Николая сторож прекратил пререкаться с балбесами и вопросительно уставился на Юлю. В ней он почти сразу, как только ещё познакомился, признал лидера. Как говорила Юля — сторож был стихийный психолог-эмпат. У него было чутьё, весьма ценное для психолога, которым он безошибочно определял взаимоотношения в группах людей и наилучшую тактику поведения.

За шумом 'дискуссии' группа людей просто не услышала как кто-то подошёл к ним со спины. Они это определили только по тому, что сторож глядит мимо них, поверх голов, им за спину.

— Что нада, убогие? — крайне недружелюбным тоном заявила Юля. За её спиной хрюкнул в кулак Николай, восприняв это (справедливо) как начало очередного 'представления'. Меж тем 'убогие' обернулись, пропустили сарказм и враждебность фразы мимо ушей, с видимым интересом и подозрением осмотрели подошедших. Вперёд выступил некий субъект в очках, видно предводитель, и неуверенно спросил:

— Вы здесь работаете?

— Да! — отрезала Юля, давая понять тоном, что на продолжение разговора не настроена. Но этот тон на группу не произвёл впечатление. Победило жгучее любопытство. Иначе бы уже ушли. Они резко потеряли интерес к сторожу и обступили подошедших.

— Азат!— донесся до Юли и Николая шепоток — а ведь эта дамочка та самая!

Очкарик, которого назвали Азатом, вопросительно посмотрел на шептуна. Шептун не замедлил с пояснением, тем более, что вся группа тут же уши навострила:

— Ну та, которая в 'Диско' телекинезом...

На лицах встречающих тут же проявилось 'понимание', узнавание и благоговение. Очкарик зыркнул на говорившего и сделал шаг вперёд. Было видно, что он робеет, но видно 'осознание значимости момента' придала ему смелости и сил.

— Это ваш корабль был здесь над заводом в четверг вечером? — вдруг заявил он. Повисло секундное молчание, завершившееся здоровым гоготом Николая. Юля же приподняла вопросительно бровь и не меняя позы вопросила:

— А к психиатру обращаться не пытались? Говорят, помогает!

Сказано было крайне ядовито и на группу произвело обескураживающий эффект. Но предводитель всё равно сдаваться не собирался.

— Мы видели здесь — он ткнул пальцем в небо над корпусом — НЛО. В четверг. И мы видели в 'Диско', как вы — тон предводителя при этих словах стал благоговейно-заискивающим — 'Быка' телекинезом по залу швыряли.

От этих слов Николай от хохота разве что пополам не сложился. Юлю это тоже изрядно позабавило, но она стёрла прорывавшуюся улыбку и тут же насупилась.

— Телекинез? — всё также ядовито продолжила Юля — Какой телекинез?! Дебил!!! Что ты видел? Что этот 'бык' летал сам по себе? Так уворачиваться уметь надо, а не подставляться под его кулаки!

— Но это же невозможно! — вступил в разговор тот, кто только что шептал на ухо предводителю — Мы все видели, что он даже кувыркался в воздухе.

— Короче, Юля, они тебя в инопланетяне записали! — сквозь смех заявил Николай — в зелёные человечки!

— И тебя, судя по их рожам, тоже! — саркастически улыбаясь отметила Юля, что вызвало новый взрыв веселья со стороны Николая.

— Следующий раз будешь поосторожнее со своим лазерным шоу — вставила Юля 'пояснение' в Колин хохот. Группа 'встречающих' тут же вышла из ступора и снова навострила уши.

— Этот балбес с нашим главным инженером, в четверг лазерное шоу запускали, что мы для Бориса Ефимыча готовили — кивнула Юля на продолжавшего ржать Николая — и явно перестарался.

— Какой ещё Борис Ефимыч? — глухо вопросил кто-то из группы уфологов, но на него тут же зашикали, обозвали 'дятлом'.

— Для Каменского Бориса Ефимовича — снова подпустив яду в голос, пояснила Юля — а вы что, не знали, что в этом корпусе его студия?

— Не!.. не знали! — проблеял вопрошающий.

— Теперь знаешь — заключила Юля. С этими словами на лицах большинства уфологов, собравшихся у проходной явственно нарисовалось разочарование.

— Но, а как же вы 'Быка'... — всё никак не желал сдаваться главный уфолог.

— 'Элементарно, Ватсон'! — отсмеявшись ввязался в разговор Николай,

— Если я тебя бью — Коля показал на главном как он 'бьёт' остановив кулак в миллиметре от его, уснащённого очками, носа — а ты не уворачиваешься, то падаешь ты.

Уфолог, не ожидавший такого прямолинейного захода с демонстрацией, охнул, шарахнулся и от неожиданности плюхнулся на задницу.

— А если ты уворачиваешься — как ни в чём не бывало продолжил пояснять Николай — падаю я. Понял?

Обалдевший уфолог, посмотрел снизу вверх на Николая и машинально ухватившись за поданную им руку поднялся на ноги.

— Всё очень просто...

— В теории... — ядовито подметил кто-то из толпы.

— А на практике вы в 'Диско' видели — резонно заметил Николай.

— А мне это можешь продемонстрировать? — из группы вышел приземистый парень с замашками завзятого драчуна.

— Только так! — легкомысленно заявил Николай. Юля оценивающе глянула сначала на вызывающего, а потом на Николая. Хмыкнула, еле заметно кивнула Коле и шагнула в сторону. По мнению Юли Николай был одним из лучших её учеников по 'рукопашке'. У него была самая высокая скорость нервно-мышечной реакции из всей их группы 'попаданцев'.

— Коля тоже владеет рукопашным боем — пояснила она группе.

— Неплохо владеет — завершила она делая приглашающий жест для бросавшего вызов.

По своему личному опыту Юля знала, что против 'рукопашника' того уровня, на который уже поднялся Николай, за время их каждодневных жёстких тренировок, простой боксёр не устоит заведомо. А уличный драчун, будет летать не хуже дискотечного 'быка'.

Низкорослый вышел вперёд и принял боевую стойку. Николай всё также весело улыбаясь, еле заметно присел и перенёс вес на носки ботинок. Просчитал будущую траекторию атаки противника и приготовился. Ждать пришлось не долго. Противник ринулся в атаку.

Как и ожидал Николай, атака была именно такой как он просчитал заранее как наиболее вероятную. Танцуя он ушёл с линии атаки, сделал широкий 'приглашающий' жест правой рукой, при этом незаметно подтолкнув противника под локоть левой. Последнее укрылось от взоров наблюдающих, так как было с противоположной от них стороны.

Нападавший, не ожидал от обороняющегося такой прыти. Он пулей пролетел мимо Николая, вылетел за пределы чищенного от снега тротуара, и попутно кувыркнувшись рухнул в нетронутый сугроб на обочине. Николай же простёр картинно правую руку в сторону улетевшего тела и принял 'героическую позу'.

— Я его телекинезю! Ха-га-га-га!!!

'Тело' вылезло из сугроба, поднялось и снова приняло боевую стойку. Следующие пару минут, Николай картинно, часто сильно переигрывая (специально переигрывая), уворачивался от пытавшегося его достать уфолога. Спустя же пять минут хихикать стали даже самые смурные из пришедших. Заметив это, Юля, сквозь душивший её смех — клоунада Николая её тоже изрядно рассмешила — остановила обоих.

— Хватит. Достаточно.

К этому времени уфолог, из-за постоянных падений в снег представлял из себя некое подобие снеговика. Снег этому бедолаге пришлось выковыривать и из-за шиворота.

— Ладно, братан, хватит, значит хватит. Давай помогу отряхнуться — дружелюбно сказал Николай и подал руку своему противнику стоящему на четвереньках в снегу — не зашибся?

— Нет — мрачно буркнул тот вставая и принимаясь отряхиваться.

— Впечатляет! — заметил кто-то из группы уфологов.

— ...Но всё равно, как-то не так, как там, в диско.

— А! Понял! — Николай обернулся к Юле — ты его что, бесконтактным, что-ли гасила?

— Ну да!

— Тогда понятно! — повторился Николай.

— Действительно как телекинез выглядит! — поддел он и снова заржал.

— Вот только нам пояснить забыли! — тут же вцепился в новую тему Азат — предводитель уфологов.

— Ну это просто — начала Юля — вот ты сам скажи, от чего ты упал: от того, что Коля тебя реально в нос залепил, или от испуга?

— Ну... от испуга... скорее всего.

— Так вот: кроме языка, на котором мы говорим, есть ещё язык телодвижений, жестов, мимики. Вы его воспринимаете неосознанно, но с помощью его можно передавать команды не хуже, чем словом. Как та, которой Николай тебя упасть заставил. С тем 'быком' я именно так и поступила. Вообще, суть бесконтактного боя в том, что противник неосознанно следует твоим невербальным командам. Поэтому и выглядит это как телекинез.

— Так ты что, эта... гипнотизёр, что-ли?! — с опаской спросил драчун, перестав отряхиваться.

— Радуйся что она вас тут на месте не 'грузанула'! — хохотнул Николай — Она психотерапевтом-гипнологом в фирме 'Нооген' работает. Слышали о такой?

— Слышали... — мрачно подтвердил кто-то и в его словах сквозила тоска по вдрызг порушенной мечте о чуде.

Тут как ни странно наиболее адекватным и прагматичным оказался тот самый драчун, который только что испытывал на прочность оборону Николая.

— Ребяты, а ... — он несколько смущённо замялся и закончил фразу после некоторой паузы — а вы не обучаете этой... своей системе?

Николай и Юля переглянулись. Юля молча полезла в карман, выудила оттуда визитку и протянула драчуну.

— Вот мои координаты. Если соберёте группу не менее чем шесть человек — звоните будем договариваться — по деловому заявила Юля, и пояснила тут же — Количество людей в группе не менее шести, обязательно чётное.

Драчун кивнул, сосредоточенно изучил визитку и прочитал вслух:

— Донцова Юлия Игоревна... 'Нооген'. Психотерапевт... Но тут ничего не сказано, что вы инструктор!..

— А я этим официально не занимаюсь. Вот и не значится.

— Па-анятно...

— ...И меня можно туда записать? — раздалось из-за забора. Сторож улыбаясь помахал всем рукой — мне понравилась демонстрация.

— Считайте, что уже записаны — дружелюбно улыбнулась Юля, но тут же стёрла улыбку с лица и серьёзно воззрилась на уфологов — так что, дадите нам пройти?

— Да-да, конечно!

Группа раздалась освобождая проход к калитке, но их тут же тормознул возглас предводителя.

— А хоть одним глазком на то лазерное шоу можно взглянуть?

— А какая гарантия у нас, что вы не от конкурентов? Какая гарантия, что вы у нас ничего не стырите или не поломаете? — тут же враждебно возразила Юля — или вообще, не подсмотрите пару наших коммерческих секретов?

Группа сконфузилась, помялась, извинилась и направилась восвояси.

— От этих отбились успешно — вполголоса сказал Николай, глядя тем вслед.

— Скоро ещё притащатся какие... — обречённо сказал сторож, также наблюдая уход уфологов.

— А мы им ещё какую-нить демонстрацию устроим! — жизнерадостно заключил Николай.

— Да уж! А ваш начальник, предпочитал их просто 'посылать'. Тоже эффективно действовало.

— Да представляю как это выглядело, с его-то темпераментом! — поддержал Николай — стоит, значит, набычившись, и злобно, на каждый вопрос просто 'посылает подальше'.

— Именно так и было! — хмыкнул сторож — просто, но эффективно. Только ВЫ тут целое представление разыграли.

— Главное, что слух о 'лазерном шоу', скоро по городу расползётся. И поток этих больных на голову прекратится.

— И то хлеб... — подтвердил охранник — ну так я что, пойду?

— Да. Давайте! Мы, как бы ваше дежурство приняли.

Когда сторож ушёл, они заперли снова калитку, и обошли ограду по периметру. Везде на снегу были видны многочисленные следы любопытных, перелезавших забор в поисках 'улик' пребывания инопланетян на этой территории.

В одном месте были заметны следы 'обработки' очередного такого любопытного собакой сторожа. На снегу валялись обрывки штанин. Это повеселило.

— Ведь на заборе написано, что это охраняемая территория! — хихикнув заметила Юлия. Но Николай внезапно сменил тему.

— А чего ты их так... не погнала? — задал он Юле давно мучивший его вопрос.

— Это как? — спросила Юля совершенно не поняв.

— Ну... я однажды видел, как ты с хулиганьём поступила. Возле магазина.

— А!.. Когда они меня толкнули?

— Ну да. Они удирали так, как будто за ними весь Ад гонится.

— А сам догадаться не можешь почему я и здесь её не применила? — скептически спросила Юля.

— Не-а! — Николай явно понимал, но тут решил сыграть под дурака. Ему просто было интересно подробное объяснение.

— Эта техника занимает сразу очень много сил.

— Ты на них всех разом страху нагнала? Ведь ни к кому же даже не прикоснулась...

— Да.

— Так и сейчас бы это сделала! — подначил он.

— Если бы я это сделала, то уже завтра у нас на территории был бы целый митинг и комитет по встрече. С плакатами 'Добро пожаловать на Землю, дАрАгие гАспАдА Инопланетяне!!'. И всё в нашу честь.

Юля плавно махнула в воздухе руками, охватывая жестом все окружающие пустыри.

— Ну так... небольшая такая группка 'встречающих'... тысяч на двадцать! — добавила Юля.

Николай заржал. Ответ его полностью удовлетворил.

— А нам, надо бы подумать, как сделать реальное 'лазер-шоу', чтобы 'убедить' всяких прочих — в свою очередь сменила тему Юлия.

— Элементарно! — снобистски заявил Николай — сделаем по типу лужниковского!

— Давно надо было об этом подумать — как раз ублажим Ефимыча. Ему для его ансамбля это очень сильно пригодится!

— И проблему маскировки решим.

Калибровка

Через три дня вечером снова обсуждали предстоящий пуск. Пуск, на этот раз должен был стать также калибровочным, но из-за нашествия уфологов никак не могли выбрать день и час.

То ли просто они иссякли, то ли пущенный слух-'объяснение' подействовали, но за последние сутки ни одна группа или одиночный залётный уфолог не появлялись. Даже просто мальчишки из соседних домов и то, потеряли интерес к цеху-складу-студии, где помещалась установка.

По этим результатам, решили устроить вечером большой совет — что делать дальше?

Пришёл Вадик, с застывшим на лице удивлённым выражением, и 'весь в себе'. Видно было что на работе произошло что-то, что поразило его изрядно. На расспросы он как правило, отвечал односложно — всё в порядке. Делиться впечатлениями не желал. Потоптался в комнате и вышел в коридор общаги к остальным — поболтать на посторонние темы.

Последней пришла с работы Юля.

Вид у неё был изрядно измотанный. Она вошла в свою комнату и остановилась прислонившись спиной к двери. Эля глянула на неё, увидела её состояние и просто молча налила стакан апельсинового сока. Юля выпила и просто постояла приходя в себя. Когда лицо у неё приобрело более осмысленное выражение, Эля спросила:

— Очень тяжёлый день?

Юля молча кивнула.

— Знаешь, у Вадика на работе какие-то события. Пришёл весь взъерошенный. А что — не говорит.

На лице Юли мелькнул мимолётный проблеск интереса, но быстро угас. Она махнула рукой и сказала.

— Захочет сам скажет. Когда созреет.

Юля поставила пустой стакан на стол.

— Меньше всего — сказала она — хочется о чём-либо говорить. Пойду на диван присяду, пока там наши разбираться будут. С калибровкой.

Она сделала пару шагов, остановилась у двери и погрозила указательным пальцем.

— Без нужды не кантовать! — сказала она строго и направилась в соседнюю комнату. Там она присела на диван, с наслаждением откинулась на спинку и прикрыла глаза.

Через минуту вошли и остальные. Вадик, мрачно глянул на Юлю, но молча прошёл к своему месту. Эля, зная, что когда понадобится, Юлю всегда можно разбудить, тоже прошла мимо не побеспокоив её, тем самым показав всем остальным, что всё под контролем.

Последними заходили Юрий и Михаил.

— Спит? — Чернов кивнул на Юлю.

— Пускай спит. Умаялась. И без неё порешаем. Дело тут техническое.

— Ну что, начнём, сказал Михаил оглядев всех собравшихся за столом. Все молча кивнули.

— Вопрос первый, технический — Михаил выразительно посмотрел на Николая и Юрия — техника готова к калибровке?

Чернов переглянулся с Николаем. Тот кивнул и показал большой палец.

— У нас всё готово! — заявил Юрий — можно хоть сегодня запускать.

— Финансовые вопросы с лимитами на электроэнергию я уладил — добавил Михаил — здесь тоже в порядке.

— Назойливые наблюдатели и посетители тоже рассосались — сказал Владимир.

— Всё готово — подытожил Михаил, и побарабанил пальцами по столешнице.

— Чисто техника готова, значит перейдём к более конкретным вещам. Конкретно калибровке.

— Угу — промычал Михаил и тут же 'взял быка за рога' — А есть ли какие-то соображения насчёт того, почему 'Шар' над нашей Лабораторией выглядел не как Шар, а как двояковыпуклая линза?

— Да на этот счёт уже ясно как день — тут же ответил Юрий.

— И почему?

— Перебор мощности для объёма, охватываемого эмиттерами.

— ?!!

— Пожалста по-русски... — поморщившись попросил Владимир.

— Те настройки, что были введены, они для эмиттеров большей мощности и для большего объёма. Мы же их просто скопировали, без какого-то существенного изменения. Мощность слегка пересчитали, но тут нужен пересчёт и мощности, и конфигурации совмещения полей, на НАШИ объёмы и наши мощности. Иначе шар будет образовываться везде, но не там, где нам нужно.

— Так... А почему он такой приплюснутый получился?

— Искажения полей. Так как хоть и на оси, но далеко от точки фокуса... Ну это примерно то же самое, если ты пытаешься получить линзой пятнышко от солнца, но далеко в стороне от её оптической оси. Там тоже будет не кругляк, а линзообразное пятно.

— Ну... примерно понятно... А когда вы сможете всё пересчитать?

— Дня два на это придётся потратить.

— Это уже хорошо... что не год. А какова гарантия, что не ошибётесь снова?

— 'Полную гарантию может дать только господь Бог!'.

— Весьма 'оптимистично'! Ещё одно появление 'тарелки' над городом, и тут будет не весь город, а полмира.

— Нда! Упаримся всех 'посылать'! — глубокомысленно хмыкнул Николай.

— Вывод: надо всё сделать так, чтобы видело как можно меньше людей — сделал вполне очевидное заключение Михаил, получается, что у нас будет очень мало времени на эксперименты, чтобы не переполошить весь город. Есть предложения как это сделать?

— Так оно и так ясно! — сказанул Николай — если чтобы никто или почти никто не видел, надо делать всё это, когда почти все спят. А почти все спят с половины третьего, до половины пятого. Крепче всего спят ближе к утру. Следовательно, надо проводить калибровку с трёх до полпятого... или вообще до четырёх.

— Полчетвёртого — тут же предложил Владимир.

— Ну или полчетвёртого — согласился Николай.

— Полчетвёртого. Так полчетвёртого... — Михаил сделал пометку в своём листке. И обернулся к Владимиру. Тот как раз доставал из своей сумки папку.

— Тут ещё одна странность... — Владимир порылся в папке и выудил оттуда пачку фотографий.

— Это Ефимыч наклацал — пояснил он раскладывая их веером и продолжил — охват эмиттерами... область там у нас максимум четыре с половиной метров в диаметре. А 'Линза' была в диаметре — вон, на фото хорошо видно — как бы не все пятьдесят метров. Искажение полей?

Владимир, для убедительности постучал по наиболее красочному фото 'тарелки'.

— Думаю, что да — кивнул Чернов.

— Значит, когда будем 'сажать' на площадку, она должна будет уменьшиться?

— Должна, но как это будет, увидим когда попытаемся... тут надо всё пересчитывать. Но, я думаю, можно всё это сделать и без пересчёта... — как всегда очень серьёзно ответил Чернов. Говорил он чётко, иногда делая усиленные ударения на отдельные слова.

Но тут влез в дискуссию Николай.

— Тогда как будем этот шар 'устанавливать' на нашу площадку? Вручную? А что будет, если этот Шар попадёт на самого оператора? Ведь ты говорил, что это 'вакуумная пена'? Не повредит ли это оператору?

— Та ты чё! — взвился Чернов — Если ты попадёшь в Шар во время пробоя, тебя в фарш переработает и все куски по разным мирам раскидает. Надо дистанционку делать. Шар уже раз оказался вне круга эмиттеров.

— Но на главной оси? — полуутвердительно спросил Владимир, внимательно разглядывая снимок, и пытаясь приложить к нему линейку.

— На оси. Поля же были совмещены как по писанному. Потому и на оси... Но всё равно, надо перестраховаться и делать дистанционку.

— Как? — Владимир оторвался от созерцания фотографии и посмотрел сначала на Чернова, а потом на Гриневича.

— Та элементарно! — лениво заявил Николай и кивнул головой на Юру — у него всё автоматизировано, и всей установкой можно управлять с той машины, что за терминал. Я же её и настраивал.

— Ну и что? — не понял Михаил.

— Так просто: кидаем кабель до дома Ефимыча, подсоединяем на сеть из двух машин, и вперёд! Будем управлять тем терминалом не выходя из дома Ефимыча.

— А Ефимыч позволит?

— Думаю, что да, позволит. Мы уже ему раз объясняли, что это за хрень такая 'Шар'...

— Да если даже не сможем договориться с Ефимычем, можно временно оборудовать пост управления в соседнем цеху сборки. Там хоть и холод собачий, но если только на раз, то можно и потерпеть.

— Не хотелось бы Ефимыча беспокоить... — поморщился Михаил.

— ...Но думаю, придётся — закончил за него Владимир. Это придало Михаилу уверенности и он обернулся назад, глянул на Юлю. Потом подумал, и вопросительно посмотрел на Элю.

— Юля! — еле слышно позвала Эля, но как ни удивительно, это подействовало.

— Чего?! — Юля недовольно подняла голову со спинки дивана. Восклицание подруги её явно разбудило.

— Нужно поговорить с Ефимычем.

— Насчёт чего? — Юля протёрла лицо и мочки ушей руками, стараясь поскорее прийти в себя.

— Нужно временно, на одну ночь сделать пост дистанционного управления лабораторией. У Ефимыча. Ты у нас умеешь уговаривать...

— А что так 'сурово'? Обязательно уговаривать?

— Да понимаешь, тут пришли к выводу, что надо делать эксперимент полчетвёртого ночи. Чтобы как можно меньше людей это всё видели.

— Гм... логично.

— Вот и надо уговорить Ефимыча. А то если в соседнем цеху...

— ...Он насквозь продувается и мы там околеем от холода — закончила за Элю Юля — понимаю!

— Ну ты уговоришь? Или поостережёмся... Он и так для нас много сделал.

— О-ой! Ладно — тяжко вздохнув, ответила Юля — если надо, уломаю Ефимыча... Только кажется мне, что и любой из вас справился бы.

Юля с весьма помятым видом встала с дивана и потянулась душераздирающе зевнув.

— Что, особо тяжёлый клиент попался? — сочувственно спросила Эля.

— Да, но не клиент, а клиентКА. Ей бы уже к психиатру на приём, а она ко мне пришла. Тяжелейший невроз.

— Предлагаю всем сходить в гости к Ефимычу и переговорить с ним — подал голос до того молчавший Вадим.

— Вот это будет наилучший вариант! — подтвердила Юля.

Когда пришли к Ефимычу и объяснили суть проблемы он даже ничего дополнительно расспрашивать не стал.

— Рассчитываю на хорошее место наблюдателя! — тут же поставил 'условие' хозяин. С этим стало тут же ясно, что он полностью согласен с использованием его дома как временной лаборатории.

— Ну, мы там все наблюдателями будем. Только Юра по настоящему работать будет. — пояснила Юля.

— Ну и замечательно!

На следующий день Юрий и Николай весьма оперативно раздобыли всё, что необходимо для прокладки сети к дому Ефимыча и поздно вечером, протянули кабель.

Возникли лишь некоторые неувязки с форточкой, через которую проходил кабель, но и её также весьма смешным образом (пластырем и бумагой) утеплили. Возле окна также установили и некий оптический прибор, который отдалённо напоминал теодолит. Как уверял Ефимыч, который его дал, он именно теодолитом и являлся. Что ценно было в том приборе, так это то, что с его помощью можно было с достаточной точностью измерять положение 'линзы' над цехом. Это было особенно важно для точного пересчёта параметров, вводимых при калибровке.

К сроку калибровочного пуска решили прийти всей группой. Даже Лену прихватили с собой, чтобы она тоже посмотрела на достопримечательное зрелище.

Быстро распределились, кто где будет.

На первом этаже, возле аппаратуры управления остались Юрий, Михаил, Владимир, Николай и Вадим.

Дамы с хозяевами поднялись на второй этаж. Там же установили телекамеру, чтобы заснять предстоящее зрелище. Оттуда даже лучше было видно.

Когда распределились и расставили необходимое снаряжение, слегка отвлеклись на 'перекус'. 'Перекус' же больше напоминал праздничное действо с его всегдашней суетой.

Суета в доме Ефимыча напоминала таковую перед Новым Годом. Тем более, что пришли не с пустыми руками. Ефимыч тут же достал очередную бутылку коньяка, и кофе, пили уже не просто закусывая пирожными и бутербродами (у кого какие были вкусы), а с добавкой коньяка.

Но чем ближе к сроку, тем более серьёзными становились будущие участники эксперимента.

К половине четвёртого всякая весёлость полностью сошла на нет и за несколько минут были сделаны завершающие перестановки.

Стол придвинули вплотную к окну. На него взгромоздили компьютер и быстро присоединили кабель и питание.

Освещение в комнате почти полностью убрали, чтобы видеть то, что происходит за окном. Оставили лишь ночное бра, чтобы хотя бы клавиатуру компьютера можно было видеть.

Как и было ранее, после включения и тестирования, на мониторе высветились графики и строки готовности аппаратуры к главному пуску. Юрий окинул быстро высветившиеся данные и потянулся за стопкой бумаг, скреплённых стиплером, лежащих на краю стола.

— У меня тут несколько заготовок... — сказал Юрий лихорадочно перелистывая листы с распечатками.

— Может сначала зажжём 'линзу'? — предложил Николай — чтобы было видно, что правим.

— А, ну да... — Юрий потянулся за мышей и быстро вывел нужные мощности до уровня. За окном плавно зажглось радужное сияние.

— Оба-на-а! — от избытка чувств воскликнул Николай — вот эт-то ХРЕНОВИНА!!!

— А действительно! — чисто по-деловому заметил Владимир — почти пятьдесят метров в диаметре!

Николай быстро глянул в теодолит подтвердил — действительно пятьдесят метров.

— Крооосивооо!!! — отметил Вадик — на фото, оно как-то масштаб не ощущается... а тут...

— То, что надо! — хищно закончил за него Николай. Со второго этажа донеслись восторженные завывания и восклицания тамошних наблюдателей.

— О! Там тоже оценили зрелище! — хихикнул Михаил показывая пальцем в потолок.

— Высота — сто шестьдесят метров — доложил Николай заглянув в свой оптический прибор и поглядел на Юрия, ожидая продолжения.

Так как в комнате стоял полумрак, Юрию несколько раз пришлось сверяться в свете от монитора, что же в его записях напечатано. И всё равно, в каком-то знаке он ошибся. Он ввёл данные с клавиатуры и нажал на 'ввод'.

Возможно, ожидался какой-то менее впечатляющий эффект, но то, что они увидели за окном превзошло все ожидания.

Шар внезапно вывернулся чуть ли не наизнанку, при этом его форма стала похожа на восмилучёвую звезду.

— Ой! Не то! — буркнул себе под нос Юрий.

— Чё ты делаешь?!! — зашипел на него Николай.

— Ошибся при вводе на синхронизацию... щас-с... Ага! Вот! Не двадцать семь, а двадцать один!.. здесь... и... тридцать, а не восемьдесят...

Юрий снова нажал на ввод. За окном снова высветилась 'линза', более близкая у же к шару, но размером как бы не в два раза больше, чем было.

— Ещё пара таких изменений, и он будет виден из космоса... — язвительно заметил Михаил — может всё-таки не будем торопиться и спокойно пересчитаем, прежде чем править?

— Спакуха! Доведу шарик! ТОЧНО ДОВЕДУ! — оскалился в ответ Юрий и продолжил манипуляции. Видно было, что результат изменений ему понравился. Михаил покачал головой, но ничего возражать дальше не стал. Дальше, подчиняясь вводимым данным, сильно приплюснутый радужный шарик значительно просел и съежился. Теперь он был уже вдвое меньше первоначального.

— Для начала — неплохо... — прокомментировал изменения за окном Юрий и тут же сменил всю стратегию. Теперь он уже не смотрел в свои записи, а просто сначала вводил параметры, а после смотрел что получилось. Шар опять 'сломался'. За минуту он претерпел столько трансформаций, что и упомнить было невозможно. Николай же снова занервничал и задёргался, предлагая прекратить и пересчитать. В теодолит он больше не смотрел.

— Подожди, Николай, я кажется, понял, что он хочет сделать — тихо сказал Владимир, глядя на пертурбации Шара.

Снаружи Шар, меж тем, переживал очередные трансформации. Хоть он уже и не был похож на многолучевую звезду, но и от сферы он по-прежнему отличался. Его плющило, растягивало, выворачивало и скручивало. Тем не менее, за всеми этими превращениями чем дальше, тем всё больше стала проглядывать вполне определённая система. Через минуту манипуляций его форма всё меньше отличалась от сферы, но только теперь тем или иным превращениям подвергалась его нижняя часть. Да и размеры её были уже — метров десять в диаметре.

— Он хочет превратить Шар в полусферу — наконец выдал Владимир.

— Именно так! — подтвердил Юрий продолжая совершать свои манипуляции с параметрами эмиттеров.

— Но тебе же ещё и вниз его надо опустить, а он у тебя форму потеряет, когда ты этот параметр изменять будешь.

— Не потеряет. Я уже завязал эти параметры друг на друга. Вот смотрите...

Снаружи, подчиняясь осторожным действиям Юрия, хоть и кривая, но уже полусфера начала рывками проседать вниз на полметра за раз. Как и предсказывалось Юрием ранее, с проседанием вниз размеры полусферы также пропорционально уменьшались.

— Видите? ФОРМУ уже не меняет. Только размеры. Уменьшается.

— Убедительно! — подтвердил Михаил.

— А! Коля, как там по твоему прибору — насколько он уже просел?

— На четыре метра.

— Ага! Ноль-два — это на четыре метра... А вот сколько сейчас? Четыре?

— Так! Ещё четыре! Подожди, слегка 'прицел' опущу, а то он у меня из поля зрения убежит...

— Уже не надо.

Юрий быстро набрал что-то на клавиатуре и нажал 'ввод'. Полусфера, до этого висевшая почти над самой крышей тут же исчезла.

— И куда это она? — задал глупый вопрос Вадик.

— Уже под крышей — ответил Юрий — по моим расчётам он должен быть над полом примерно в двух метрах. Надо сбегать проверить.

— Я сбегаю!! — подпрыгнул Вадик и кинулся к выходу.

Ждать пришлось долго. Наконец у Михаила зазвонил телефон. Он глянул на экран и коротко сказал:

— Вадик.

Выслушал молча, сказал в трубку 'хорошо, возвращайся', закрыл и сказал уже Юрию.

— Действительно в двух метрах и точно по оси.

— Угу. Опущу ещё на полтора, а завтра доведу точно. Чтобы по уровню пола был. Как там Вадик? Уже вышел?

Николай снова посмотрел в свой теодолит.

— Вышел. Уже на пол пути к воротам.

— Ладно, как будет в воротах — скажешь. Это на всякий случай.

— Гм! А как ты узнаешь, что он точно сел на полтора метра сегодня?

— Уже знаю. Если на этих тридцати от вертикали не отклонился, значит и сейчас на полутора не отклонится.

— Но ты всё-таки чего-то опасаешься, если Вадику такую фору дал.

— А это уже на холодную воду дую...

— Уже прошёл... — доложил Николай. Юрий при этих словах просто нажал на ввод и посмотрел в окно. За окном были всё те же мрачные корпуса. 'Шара' нигде не было видно.

— Я же говорил...— удовлетворённо сказал Юрий.

— Нахрен! — вдруг сказал Михаил, и полез за мобилой — перестрахуемся! Не выключай.

Вадику снова пришлось бегать к корпусу, чтобы удостовериться точно, что шар таки в полуметре от пола. Только после этого эмиттеры выключили окончательно.

— Фу, блин! — расслаблено выдохнул Юра и откинулся на спинку стула.

— Ура!!! — заорал в ответ Николай.

— Чё орёшь, Гриня?! Ведь это только начало! Мы же главную проблему ещё не решили... — попытался прервать его восторги Юрий.

— Так ведь РАБОТАЕТ!!! Ура-а!

— Ладно! Хватит орать, а то ты тут всех соседей перебудишь — попытался его урезонить Михаил.

Николай ойкнул и затих.

— Не беспокойтесь — вступил в разговор Борис Ефимович спустившийся с братом и дамами со второго этажа — у меня тут хорошая звукоизоляция. Не побудит он. Кстати, а не отметить ли нам? У меня тут коньячок ещё остался...

Михаил посмотрел смущённо на хозяина, потом махнул рукой.

— Давайте!

Бармен

Вечером, того же дня собрались снова в Лаборатории. Первый успех был налицо, и этот успех резко поднял у всех настроение. Появилась не просто надежда, а НАДЕЖДА на возвращение.

Даже вполне обоснованные сомнения в том, что им удастся своими силами решить Проблему, не принимались в расчёт. Общее мнение было таково: 'Либо нас отсюда вытащат, либо мы найдём способ вернуться домой самостоятельно'.

Выспавшиеся до обеда 'экспериментаторы' с помятыми физиономиями были все в наличии.

Притащили и Лену, в надежде, что хоть общее веселье её поднимет.

Помещение хоть и было чисто техническим прежде, но при наличии двух электрообогревателей, и должном старании тех, кто привёл его в приличный вид, выглядело ныне вполне жилым и уютным. Отсутствие воды компенсировалось просто — вышел на улицу, нашёл снежочек почище, зачерпнул побольше — и можно топить на электроплитке на воду. Правда черпать на недавно купленный самовар пришлось большим эмалированным тазиком, да и то, всё равно пришлось дважды бегать на улицу за снегом.

Стоящий старый стол разложили на полную длину, накрыли его заранее принесённой скатертью и принялись расставлять на ней принесённые блюда и посуду. Два торта, предназначенных для Большого Чая, пока оставили в 'прихожей', где температура воздуха была не такой низкой как в цеху, но и не такой высокой, как в отапливаемой двумя нагревателями 'Главной Зале' как её сходу в шутку окрестили.

Как оно обычно бывает все собравшиеся в комнате говорили сразу обо всём и ни о чём. Правда, больше прислушивались к Николаю который всегда мог даже незначительное происшествие расписать так красочно, что выходил целый эпос. В настоящее время он в красках и лицах расписывал первые пуски установки, и приключения с ними связанные. Особенно их приключения с разнообразными неофитами НЛО, которых немало набежало в окрестности их цеха после первого пуска.

Тем не менее, снова и снова возвращались к обстоятельствам первого пуска. Почти всем было интересно как это вообще было и как выглядело вблизи.

Этим интересовались потому, что работающие почти на полную мощность эмиттеры вблизи видели только Николай и Юрий. Даже Вадик, который бегал ночью к цеху, и тот видел лишь столбы света и 'шар' с весьма приличного расстояния.

— Пойдём покажу — наконец нетерпеливо выпалил Николай, так как у него, похоже, слова на описания увиденного просто закончились.

— Ты только запускать не вздумай! У нас там итак перебор лимита на месяц из-за этой внеплановой калибровки... — строго предупредил Юрий.

— Не, не буду. Я только покажу где что... — отмахнулся Николай.

Предложением Николая заинтересовались почти все. Только Эля готовившая Большой Чай несколько неодобрительно посмотрела на Николая, но тот этого и не заметил.

Юрий тоже попереминавшись с ноги на ногу, махнул на всё рукой и пошёл вслед за всеми посмотреть — проконтролировать своё хозяйство.

Через минуту все высыпали к эмиттерам. Стужа, стоящая в цехе, выморозила воздух и на поверхности приборов лежал тончайший слой выпавшего инея. Он красиво засверкал, когда Николай врубил дополнительный свет на площадке.

— Слушай, Николай, а аппаратура не испортится от этого инея? — задал вопрос обеспокоенный Вадик. При этом он мазнул пальцем по кожуху ближайшего к нему эмиттера.

— Не, ничего страшного. Когда мы их врубаем, мы не сразу доводим до максимальной мощности. Даём им прогреться, а пока они прогреваются, весь иней и влага с них испаряются.

— А он красивый! — заметила до этого молчавшая Лена и тоже прикоснулась к сверканию ледовых кристалликов. Все тут же повернулись к ней. Видно она действительно пошла на поправку. Раньше она только молчала.

— Видела бы ты эти эмиттеры, когда они включены! — Тут же подхватил неугомонный Николай — Вот это красота! Представь: четыре ослепительных столба света упирающиеся в потолок, из щелей вентиляции тоже светит красный пополам с синим...

— А у нас гости... кто-то входную дверь не закрыл... — вдруг в полголоса сказала Юля прищурившись.

Все тут же обернулись в ту сторону, куда она смотрела. Даже Николай, и тот оборвал себя на полуслове и обернулся.

В проходе между контейнерами стоял невзрачный парень в голубой пуховке и светло-зелёной шапочке. Вид у него был какой-то понурый. Печальный. Он стоял посреди прохода и нерешительно переминался с ноги на ногу. Наконец, он набрался храбрости подошёл ближе и произнёс:

— Ребята! Я знаю кто вы. Но вы не волнуйтесь, я никому не скажу.

— Ну и... кто мы по-твоему? — скептически спросил Юрий, которого сильно удивило такое заявление незнакомца.

— Вы с другой планеты — инопланетяне!

У Юры вытянулось лицо и язык отнялся при таком заходе. Все остальные также были не только удивлены таким заявлением, но и заинтригованы. Никто ещё их так не называл. Ни прямо ни косвенно (разве что уфологии, но этого удостоились только Николай с Юлей). Хотя, по большому счёту именно так дело и обстояло. Все заинтересованно ждали продолжения.

— Я видел как она — парень указал на Юлю — у нас в 'Диско' Быка телекинезом трамбовала... Да и разговор я ваш подслушал...— вообще смутившись сказал он.

— О! Теперь я вспомнила, где тебя видела! — обрадовалась Юля — ты барменом в том баре работаешь!

— Ну да — ещё больше покраснел он.

— Ну и что ты 'с под нас' хочешь? — рубанул прямолинейный Коля.

Парень печально осмотрел окруживших его доброжелательных и любопытствующих ребят и взмолился:

— Пожалуйста, умоляю. Заберите меня с собой отсюда!

— Ты смотри до чего довела человека настоящая реальность и неприглядная действительность! — искренне поразился Николай и рассмеялся. Вслед за ним захохотали остальные. Бармен печально улыбаясь, не зная как на всё это реагировать опасливо озирался. Увидев это, Николай, хлопнул того по плечу.

— Расслабься парень! Проходи, поболтаем.

Бармен явно не был готов к этому 'поболтаем'. Он надеялся на большее. Поэтому ещё больше погрустнел. Это не укрылось от внимательной Юли, что заставило её взять инициативу в свои руки.

— Коля! Человек за помощью пришёл, а ты просто 'поболтаем'. Пойдём чай пить, там и обсудим с чем человек пришёл и как ему помочь.

— И поболтаем! — заключил неисправимый Николай.

Михаил и Владимир переглянулись. Только им двоим пришелец не понравился.

Михаил поймал проходящую мимо Элю.

— Передай всем: тайн и секретов не выдавать! — сказал он ей встревожено в полголоса.

— Ну ты скажешь, командир! Ясное дело! — заверила его та, и зашагала за остальными.

Ещё пол часа вся кампания весло поедала принесенные блюда, потчевала гостя и с великим интересом его расспрашивала.

Звали пришельца — Лёва Макеев.

Но как ни не хотел того Михаил, ребята довольно быстро разболтали пришельцу и кто они и откуда они. Единственная тема, которой они очень тщательно сторонились, так это Установка — 'Врата'. Тут уж они молчали как партизаны. Очевидно именно так они поняли указание 'не раскрывать секретов'.

Смешно и печально... Ведь как раз Установку, их Врата Домой, Лёва видел в первую очередь. Он даже прошёл через створ эмиттеров, где ещё ночью сияла инверсионным излучением полусфера 'перехода'.

Владимир отозвал Михаила и знаками показал, что надо выйти 'на свежий воздух'.

Они вышли наружу и отошли подальше от корпуса цеха к ржавому остову трактора уже много лет врастающему здесь в асфальт. Ныне этот трактор был сильно завален снегом. Правда, вокруг него, кто-то из особо аккуратных (наверное Эля с кем-то, кого она на это дело 'припахала') убрал снег. Владимир обошёл вокруг трактора, проверяя нет ли лишних ушей и вернулся к Михаилу.

— Ну что думаешь? Насчёт этого 'нового друга'? — сказал он и мрачно глянул на Михаила.

Михаил поморщился и оглянулся. Возле них в ближайшем радиусе никого видно не было.

— Тёмное дело... — сказал он наконец.

— Я вот тоже так думаю. Но ребята очень уж тепло его приняли. С виду, человек искренний. А вообще — может быть и кем-то из госбезопасности.

— Я вот тоже так подумал. С одной стороны, а вдруг кто-то действительно нормальный. Просто жизнь его достала. С другой... думаю, надо перестраховаться.

— Как?

— В секреты не посвящать. Главное — суть экспериментов с нашей установкой и вообще смысл её постройки.

— Это само собой. Но если это нормальный человек и мы его отошьём, мы будем сволочи.

— Ну, а ты что предлагаешь?

— 'Играть'. Тем более, что наши оболтусы вмиг разболтали всё, что касается нашего действительного происхождения. Расслабились, блин!

— В смысле? Как 'играть'? — не понял Михаил.

— Про таких местных чудаков как 'ролевики' ты никогда не слышал?

— А! Это те, которые по лесам с мечами тут бегают?

— Они. Вот я и предлагаю, внешне выглядеть как эти самые 'ролевики'.

— Или шизофреники! — тут же попытался перевести в шутку Михаил.

— Или как группа шизофреников — тем не менее серьёзно закончил Владимир — если это госбезопасность нами так заинтересовалась, то мы для них должны выглядеть как группа чокнутых придурков, страдающих фигнёй.

— И страдающих от переизбытка денег и свободного времени.

— Вот именно! Но как тогда нам прикрыть наш Проект от посторонних? Если мы закупаем серьёзное оборудование, если мы делаем заказы на совсем странные установки, совершенно непонятного назначения, то не заинтересоваться нами местная госбезопасность просто не может!

— Во-первых, как ты уже однажды тут заметил, под определение 'взрывных устройств' наши установки совершенно не подходят. Больше под 'осветительное оборудование'.

— Весьма странной конструкции — хмыкнул Владимир.

— Во-вторых — продолжил Михаил — Тут надо сделать скидку на то, что мы 'неформальное общественное объединение, ведущее исследования в области МассМедиа, и разрабатывающее новые спецэффекты'.

При этих своих словах Михаил оскалился. Его всегда веселила 'спецификация' новоиспечённой организации.

— Ты думаешь, в эту чушь кто-нибудь поверит? — спросил скептически Владимир, у которого изначально были серьёзные сомнения в том, что такое прикрытие сработает.

— Ну разве что кроме совершенно наивных — добавил он чуть помолчав.

— Верят. Надо сделать так, чтобы поверило как можно больше людей.

— И думаешь, что этот бедолага для нас может в этом помочь? А если он вполне нормальный и честный товарищ, совершенно не имеющий никакого отношения к госбезопасности?

— Да... а вдруг действительно просто нормальный человек? — вздохнул Михаил.

— Н-да! Нарвались на очень серьёзную этическую проблему.

— Вот именно! Мне, что-то совершенно не улыбается, провести остаток жизни с серьёзными угрызениями совести.

— Но с другой стороны, мы рискуем тут всем. Так что если выбирать 'золотую середину', то надо бы всё-таки продумать вариант 'чокнутые ролевики, объединившиеся на фантастическом сюжете, некоей фантастической саги'.

— Ха! Я даже знаю кому можно сразу поручить выискать такую подходящую сагу! — тут же оскалился Михаил.

— Вадику?

— Ага! Он у нас великий любитель фантастических произведений. Он и тут у нас уже библиотеку умудрился собрать.

— И насколько качественную? — тут же заинтересовался Владимир. Он тоже был изрядным любителем фантастики.

— Да, приличную... мне даже удивительно, как это он среди этого моря литературного дерьма, сразу умудряется найти что-то стоящее.

— Он художник, а у них, у большинства, очень хороший нюх на приличные произведения искусства... но мы уклонились от темы — настойчиво 'завернул' тему Владимир.

— Да не уклонялись... я, например, сам весьма заинтересовался идеей ролевиков как таковых. Это может стать для группы идеальным прикрытием.

— Но всё равно остаётся весьма грустный вопрос: что делать с этим Лёвой? Как минимум один человек из этого мира уже доподлинно знает, что мы из себя представляем. И мы, в случае успеха, обещали ему 'лишний билетик' в нашу реальность. С этим как?

— Этому тоже пообещаем билетик в параллельные миры — сказал Михаил и снова оскалился в ехидной улыбке.

— То есть раскрываем и перед ним, кто мы есть? — Владимир всё равно остался серьёзным.

— Нет. Говорим, что мы 'ролевики' — всё также хитро улыбаясь ответил Михаил.

— Обидится ведь, если он искренне поверил! — озабоченно обрубил Владимир и сдвинул брови к переносице. Его эта этическая проблема очень сильно озаботила. Было видно, что он её принимает даже слишком близко к сердцу.

— Хорошо, перестрахуемся: продолжаем говорить, что мы из другого мира, никаких секретов не открываем, ВЕДЁМ СЕБЯ КАК МЕСТНЫЕ РОЛЕВИКИ, а ему говорим, что 'для маскировки от окружающих, мы выдаём себя за ролевиков'.

Владимир посмотрел на низкое облачное небо и задумался.

— Ага... Тогда у нас будет весьма интересная ситуация: мы не разрушаем у человека его надежды, если он из нормальных и не госбезопасность. А если он госбезопасность, то мы будем выглядеть для них именно как ролевики, к которым попал не в меру впечатлительный человек, принявший всю их сказочку за чистую монету.

— ... И заметь, что если нам удастся-таки построить Врата в наш мир, то мы без всяких дурных последствий и объяснений, свободно можем взять его с собой.

— Гм... приемлемо! Ну тогда остановимся на этом варианте. Идём отловим Юлю и объясним ситуацию? — Владимир, всё также серьёзно глянул в глаза ухмыляющемуся и довольному Михаилу.

— Отловить надо, но думаю наша ведьмочка уже и без нас всё сообразила. Она на этот счёт соображает влёт. Это мы тут... тугодумы.

Михаил тихо рассмеялся.

Через две недели, по заказу, на том же самом оборонном заводе, на котором были сделаны эмиттеры, была сделана установка с пакетом небольших, маломощных лазеров. Установка и наладка новой аппаратуры много времени не заняла, и у же к вечеру, на опустившихся низко над городом облаках, переливаясь всеми цветами радуги, красовалась надпись изрядно хулиганского характера: 'Все уфологии — лохи!', периодически сменяемая другой: 'Испытание лазер-шоу им. Б.Е. Каменского'.

Хохотал весь город.

Земля 1

Потерянный вариант

Василий Мелентьев стоял на улице и смотрел в небеса. Обычный райцентр Советского Союза был занят как всегда своими делами, шумел вокруг. И только один человек, задрав голову смотрел вверх в пронзительно голубое, безоблачное небо. Василий довольно часто выезжал в райцентр по выходным с семьёй. И нынешний был не исключением.

Неожиданностью был звонок Тимофея Павловича, который поинтересовавшись где он находится тут же напросился на встречу. Пришлось договориться с женой и ребёнком встретиться в парке аттракционов через полтора часа и торчать посреди улицы, дожидаясь начальства. Правда, сейчас зрелище, что он увидел в небесах сильно разнообразило ожидание. Там, оставляя тонюсенький инверсионный след по небу ползла, таща за собой веер ударной волны, маленькая искорка. Изредка мимо проходящие люди тоже бросали взгляд на небо любопытствуя что же это там этот человек так пристально рассматривает, но увидев довольно привычную картину спешили дальше.

— И куда смотришь? — ехидно спросил Палыч, подкравшись к Василию незаметно.

— А вон видишь 'тюльпан' в небе?

— Угу. 'Молния'?

— Да по ходу-то она. Большегрузная. Только она может так зарисоваться в наших небесах. Что-то на полярную орбиту выводят... Может по новостям объявят? — окончательно отрываясь от созерцания небес спросил Василий.

— Интересуешься? — проявил слабый интерес Палыч.

— Конечно. Всё жду новостей о 'Прыгуне'. И прочих экспериментах в том же направлении.

— Ну, положим, о 'Прыгуне' тут вряд ли по новостям что скажут — возразил Тимофей Павлович — Проект слишком 'хитрый'. К тому же тут запуск.

— Могли запускать 'Молнию' как раз для того, чтобы вернувшийся аппарат с орбиты снять — высказал логичное предположение Василий.

— Хм... не! Ты посмотри, какая орбита получается у этой 'Молнии' после выхода. Почти перпендикулярно направлению движения Земли по орбите. У 'Прыгуна' был бы как раз вдоль вектора. Скорее всего спутник связи меняют.

— Но всё равно, пойдём посмотрим тут недалеко. Вдруг что интересное будет.

— Пойдём. Как раз это в сторону парка.

— А нам туда?

— Туда-туда!

— Я тебе обещал в курсе держать — добавил загадочно Палыч чуть помолчав.

На перекрёстке перед площадью с фонтаном висел здоровенный плазменный экран, по которому транслировались только новости. Уже издали было видно что идёт трансляция с Луны. Пара фигурок в скафандрах прыгала возле каких-то аппаратов, непонятного для непосвящённых назначения.

— А ты прав — там действительно что-то с космической темы — с удовлетворением заметил Тимофей Павлович приближаясь к небольшой компании зевак мгновенно собравшимся напротив экрана по поводу интересных новостей, появившихся на экране.

— Что-то не разберу где это... — сказал кто-то рядом — это какая станция?

— Станция на обратной стороне Луны — тут же пояснил Василий, потому, что подробно интересовался всеми деталями этих программ — Специально для астрономов поставлена. Чтобы свет Земли не мешал.

— Только вот забыл диктор пояснить, кто в кадре. А то в скафандрах они какие-то все одинаковые — тут же вклинился другой сосед.

— А это товарищ Титов — тут же сообщил Василий с видом знатока.

— А как ты его опознал? — удивился уже Палыч.

— По скафандру.

На реплику обернулось уже несколько человек с вопросительными взглядами и явно ждущие продолжения. Пришлось Василию пояснить подробно.

— Там, чтобы всех издали различать на рукавах и на груди стали разные рисунки лепить. Часто просто абстрактного содержания.

Его слова были тут же подтверждены титрами.

'Товарищ Титов, показывает американцу новое астрономическое оборудование установленное в обсерватории'.

— О! Я ж говорил!

— Делать им больше нечего! — раздалось из-за спины ворчание.

Бабка была колоритная — в толстой шубе, обмотанная пуховым платком и со здоровенной сумкой, набитой снедью. Только что из магазина видно.

— Так они там американца 'экскурсоводят'! — полувшутку-полувсерьёз заявил кто-то из присутствующих.

— Вот и говорю, делом бы лучше занялись, нежели всяких бездельников по лунам водить.

— Но ведь они там по договору о сотрудничестве. Вот покажут как там всё устроено, и будут налаживать совместную работу. Американцы обещали своё оборудование на нашей станции поставить для исследования дальнего космоса.

— А повезут-то на наших же! На наших ракетах — всё гнула своё бабка — вот кабы они на своём к нам прилетели, тогда другое дело.

— Ну, до своего им пока далековато... денег для НАСА их правительство как то не очень любит выделять. Особенно на исследовательские проекты абстрактно-теоретического характера.

— Вот и летают на нашем, ДАРМОЕДЫ! — заключила бабка и развернулась куда шла.

Вся компания, что слушала диалог, расхохоталась.

Меж тем на площадь подошла странная пара: опасливо, но вместе с тем с сильным любопытством озирающийся молодой человек, лет двадцати и дама, с отличительными знаками социопсихолога высшей квалификации на рукаве. Они тоже остановились поодаль послушать что передают по новостям. Ближе всех они были как раз к Василию и Тимофею Павловичу, поэтому весь разговор между этими двоими остальным присутствующим зрителям слышен практически не был. По началу и они к нему не прислушивались, но далее между этими двумя состоялся такой диалог, который невольно сильно заинтересовал учёных Полигона.

— А это почему у американцев нет денег на исследования космоса?

— Они жили за счёт стран третьего мира. А теперь приходится по своим средствам жить. Количество подконтрольных им стран резко поубавилось.

— Это почему поубавилось?

— Мы помогли — усмехнувшись пояснила психолог.

— Что, военной силой?

— Нет, это редко было — военной силой помогать.

— Но было?

— Конечно! Если просят настойчиво, почему бы не помочь?! У нас для такой помощи есть специальный 'Корпус Добровольцев'.

— И много они воевали?

— Не так чтобы очень, но много. Самая скандальная война с участием 'Добровольцев' была в Латинской Америке, которая завершилась формированием из группы стран Южной Америки весьма социалистического 'Боливарианского Союза'.

— А во Вьетнаме 'Добровольцы' воевали?

— Конечно! Французов как раз они вместе выгоняли. Это была первая война с их участием.

— А американцев?

— Ну... С американцами они в основном имели дело в Африке и Латинской Америке.

— Я имел в виду Вьетнам.

— ?! Ну так там вся война закончилась изгнанием французов...

— Ах вот оно что... — собеседник на секунду замолчал, но потом продолжил расспросы несколько в иной области — А вообще с помощью малоразвитым странам как у вас тут дело обстояло? Много средств в них вложили?

— Достаточно много. В основном вкладывали средства в укрепление экономик тех стран, которые хотели получить независимость от Запада вообще. А так как независимость можно получить только выломившись из общей системы капитализма, то и переходили большинство из них на строй сильно отличающийся от капитализма.

— Вы хотите сказать, что они перешли на социализм?

— Не все. Но нечто социализмоподобное построили все. Почему и получили независимость.

— Но ради чего это делали? От себя отрывали и дарили этим странам...

— Не дарили. Вкладывали. Вкладывали и кредитовали тем самым отрывая эти страны от паразитов. Мы, оказывая помощь, тем самым включали эти страны в свою экономическую систему взаимопомощи и взаиморазвития. И лишали Запад источников для дальнейшего паразитирования. Ослабляли его.

— А обойтись без этого 'кормления слабых' разве невозможно было?

— Конечно! Ведь если не бороться за освобождение стран третьего мира, то тем самым мы оставляем их под разграбление Западу. А это означало ослаблять себя и усиливать противника. Ведь они продолжая кормиться грабежом этих стран направляли средства не только на своё потребление, но и на развитие противостояния с нами. Военное противостояние. А так — мы уменьшаем их возможности и тем самым уменьшаем угрозу уничтожения страны Западом. Уменьшаем вообще возможности развития и возникновения новой Мировой войны.

— Но ведь если они поймут, что всё, их системе кирдык, не ударят ли они всей своей мощью?

— По ту сторону не самоубийцы. Им тоже жить хочется.

— А 'синдром загнанной крысы'? — хитро ухмыльнулся собеседник.

— Ты хочешь сказать, что Запад поняв, что их система гибнет пойдёт на все тяжкие чтобы сохранить её?

— Да.

— Так если прямо перед носом есть реальная АЛЬТЕРНАТИВА, альтернатива лучшей жизни, причём активно предлагаемая, будет ли у народов этих стран стимул 'погибнуть но, не сдаться'? В том числе и у элиты? Ведь и элите предлагается эта самая лучшая альтернатива!

— Пожалуй нет.

— Вот потому мы и помогаем всем не жалея средств. В том числе и воюя, защищая своих от агрессии извне.

— Чтобы предотвратить Большую Войну?

— Конечно!

— Да уж. Этого объяснения 'на пальцах' нам у себя очень сильно не хватало! А то часто слышались вопли разных дебилов, что мы полмира ДАРОМ кормили.

— У вас там очень много было предателей Родины... — печально полувопросила психолог.

— Предатели? — удивился парень.

— А как ещё назвать человека, сознательно распространяющего басни вражьей пропаганды, ЗАВЕДОМО ложные.

— А почему сразу 'заведомо ложные'? Ведь пропаганда далеко не всегда бывает состоящей из одной неправды.

— Резонно. Но своя голова на плечах-то должна иметься! Чтобы просто подумать и самому решить для чего ИМЕННО эта самая помощь оказывается.

— Но у нас она распространялась весьма значительным количеством людей. Причём имела смысл 'тайной правды'. Типа: 'от нас это скрывают'.

— Вот-вот! Типичная позиция типичного ренегата — кивнула женщина — они все принимают своих за полных идиотов и конченных мерзавцев, но зато врагов — за гениев и правдолюбцев. У них это как-то 'априори'.

— А у вас такие есть?

— Ренегаты?

— Да.

Психолог пожала плечами.

— Есть... но я их не встречала. Мало их очень. Это у вас они были весьма значительной массой и силой.

— А если я их встречу, что мне делать? — задал провокационный вопрос собеседник.

— Выслушать и послать! — с усмешкой сказала психолог.

— А в КГБ сообщать разве не надо?

— Зачем? Лучше уж сразу врачу-психиатру. Это больше по их части клиенты.

— Какие у вас тут все 'правильные'! — с сомнением и ёрнически заметил парень.

— Просто дураков и мерзавцев само общество правит. Очень эффективно. Привыкай.

— Чё, им морды бьют?

— Не без этого... — ухмыльнулась психолог.

— Что-то мне кажется, что это один из тех, кто в ту катастрофу в наш мир попал. Из 'КапРоссии' — заметил Палыч, когда они отошли, наконец от площади с экраном и пара со странной беседой затерялась позади.

— Правильно кажется. Я его несколько раз видел. И видел в тот день, когда ту группу целиком отловили в наших лесах.

— Получается, его наши психологи решили адаптировать к нашему обществу. Заметил ранг? — Палыч красноречиво похлопал себя по плечу, намекая на нарукавную нашивку психолога, что была у женщины.

— Угу. И вообще весьма интересно было бы его самого так поводить. Про наш мирок и про их очень много чего интересного узнаешь. Сравнением...

— А тебе что, того, что наши на Полигоне тогда рассказали было недостаточно? — Палыч вопросительно посмотрел на Василия — Про тех подростков оттуда? Весьма омерзительная картина.

— Да. Омерзительная. Но этот похож на человека. Потому и интересно.

— Думаю, что стоит тебе слегка обождать и информация ОТТУДА польётся широким потоком. Стоит только 'Врата' туда настроить.

— Сильно сомневаюсь, что это будет скоро.

— Скоро-нескоро, но перспектива с последними экспериментами, особенно после эксперимента в первой группе, и настройки наших датчиков тут даёт очень много.

Василий с сомнением пожал плечами.

— Кстати о 'Прыгуне'. Я тут для чего тебя вызванивал — тут где-то Митя из первой. Обещался подойти. У него какие-то новости по Первой Части Проекта.

— Можем провести уже сравнительный анализ? — тут же живо заинтересовался Василий.

— Да тут сравнением можно не только это изучать! Но и два мира непосредственно! — вдруг заявил Палыч начиная посмеиваться и взглядом показал в сторону.

Мимо неспешным шагом прошла девица, которая умудрялась делать сразу несколько дел: слушать музыку, болтать по мобиле, и что-то набирать на карманной ЭВМ. Микрофоны мобилы были искусно заделаны в бижутерию, от изобилия которой вся девица выглядела как новогодняя ёлка.

— Ай, блин, поминальный! Ты гля какая электронная штучка прошла! — Василий вспомнил того попаданца и по сравнению с этой девицей зрелище очень сильно развеселило.

— У амеров есть на этот счёт анекдот: чем отличаются американки, француженки, японки и русские — тут же оскалился Палыч — У американки глупости больше чем одежды, на француженке бижутерии больше чем одежды, на японке электроники больше чем одежды, у русской же даже шуба радиоэлектронная.

— Что-то невысокого мнения они о своих бабах... особенно об их интеллекте.

— В оригинале — услышали они сзади знакомый голос — про русских было сказано: '...и даже в трусах у них электроника!'.

— Ну ты и пошляк! — хохотнул Василий оборачиваясь.

Вся троица обменялась рукопожатиями.

— Это не я пошляк, а амеры. — улыбаясь пояснил Дмитрий — У них весь смысл анекдотов на трусы и ж... переводится... Да и анекдот тупой как все амеры.

Все трое рассмеялись.

— Они там все думают, что у нас тут всё в электронике. Даже одежда — просто для поддержания разговора ляпнул Дмитрий.

— Кстати, это идея! — решил слегка пошутить Василий, но как он тут же сообразил в этой шутке была изрядная доля здравого смысла. Дальнейший разбор 'идеи' на месте это показал.

— Насчёт чего? Электронных трусов?!! — заржал Палыч.

— Не! В шубу электроники насовать — начал пояснять свою мысль Василий — Ты прикинь как сразу поднимется качество приёма сигнала мобильника, если вся поверхность будет антенной. И мощность сигнала на ретрансляторе можно будет снизить.

— Выдвинь на патент. Может обломится чего... Я серьёзно — тут же предложил Дмитрий. Он в Первой Группе как раз за создание новой аппаратуры отвечал.

— Так я же в шутку — попробовал отшутиться Василий — Да и патентов у меня — девать некуда. А лишние деньги мне и нахрен не нужны. При наших-то окладах на Полигоне.

— Угу. А даже если и в шутку. В серьёз — существующие технологии позволяют — серьёзно продолжил Дмитрий — Поверти идею, может что и выжмется что-то кроме антенны. Например вообще мобилу перевести в волокна одежды. И дублирование систем и качество приёма сразу в одной упаковке. К тому же можно кое-что для носителя кроме мобильного прибавить. Например, что-то типа экспресс-анализатора состояния организма.

Палыч с интересом наблюдал за дискуссией, но решил не вмешиваться.

— Ну вот ты и выдвинь — очередной раз отбрыкнулся Василий.

— Так идея твоя.

— Да мне как-то начхать. Дарю. Я ж те говорю — нахрен мне деньги лишние нужны?

— Дык может медаль заработаешь... — поддел его Дмитрий.

— Ну вот тебе пусть и достанется! У меня своих хватает.

— Ну вас и понесло... — заметил Палыч увидев, что дискуссия становится чем дальше тем менее содержательной.

— Ладно, замяли на время — согласился Дмитрий — У меня новости.

— ?

— ?

— Потеряли таки наши 'Прыгуна'. Скачок первый -зафиксирован аппаратурой чётко. Ваша идея сработала на славу. Второго, возвратного — ни гу-гу. Пробовали искать — глухо.

— Может он не 'вдоль', а 'поперёк' пошёл? — высказал предположение Василий.

— Думали. Но по параметрам первой волны — чётко вдоль. И даже туда, куда посылали... ну, в общем, в том направлении. А вот обратного... так и не дождались.

— Хреново! — помрачнел Палыч.

— Да не то слово! Совсем хреново. Полный провал с экспериментальной калибровкой — сказал Дмитрий, опустил голову и принялся ковырять ботинком асфальт.

— Получается, что в первой части Проблемы серьёзный косяк — печально высказался Тимофей Павлович, он 'весьма неровно дышал' по отношению к 'Звёздной' ветви Проекта и поэтому весьма болезненно воспринимал их неудачи

— Последняя модель оказалась где-то неверной — мрачно заключил он.

— Оппоненты утверждают, что в корне неверной — подтвердил Дмитрий — Но для проверки ИХ выкладок, министерство финансов уже фигу скрутило. Слишком уж много на 'Прыгуна' было потрачено. Теперь, по общему мнению, чтобы возобновить работы в этом направлении, надо ждать завершения работы по второй.

— То есть нашей.

На лице Палыча нарисовались весьма двойственные эмоции.

— Жаль! Очень жаль. А я так надеялся звёзды увидеть... — печально заметил Василий.

— Да ты и так их ночью увидишь, сегодня — неудачно сострил Дмитрий.

— Это не то. Я хотел чтобы вот так, как, например сейчас Марс — ПРЕДМЕТНО. А не очень издаля.

Люди под звёздами

Выйдя на улицу Игорь Миронов вдохнул полной грудью. Воздух был морозный и очень чистый из-за чего производил впечатление чего-то нереального. Пахло елью и сосной, что росли неподалёку. Пахло снегом. Но в воздухе не было привычных уже запахов большого города — запаха машин. Запаха бензиновой гари. Возможно он и был бы заметен где-то возле трассы, но благодаря преобладанию водородных и электродвигателей в городском транспорте, этой гари практически не чувствовалось.

Предложение выйти погулять поздно вечером было воспринято Игорем 'на ура'. Насыщенный день, правда, не повлиял на уровень любопытства. Всё вокруг было настолько новое и интересное, что вызывало дикий энтузиазм. Хотелось узнавать всё больше и больше. Несмотря на то, что от изобилия новой информации голова пухла.

Добавило этого энтузиазма знакомство с собственным двойником. Сестра, которую приставили к нему для знакомства с новым миром далеко не сразу познакомила его с семьёй. Чем эта сильная задержка была вызвана — не ясно. Может быть секретностью — вводили семейку в 'дело' — может просто она проверяла Игоря на психологическую устойчивость. В смысле: а не 'съедет' у него 'крыша' от знакомства с двойниками тех, кто остался в параллельном мире и, особенно, с двойником его самого?

Если последнее, то всё оказалось терпимо. Единственная проблема, которая возникла, так это в идентификации кто есть кто. Ведь оба имели совершенно одинаковые имя, отчество и фамилию. Из положения вышли просто — пришелец стал называться Игорь-первый, а хозяин дома — второй. Номера выбрали простейшим способом — монетку подбросили.

Для родственников же эти отличия были визуально видимы, так что в идентификации, после 'жеребьёвки' проблем не возникало. Сестра-психолог удостоверившись, что с подопечным всё в порядке, что он пристроен и чувствует себя нормально, покинула их. Теперь и первый и второй были предоставлены сами себе. Они очень быстро договорились между собой, так как оба испытывали жгучий интерес к мирам собеседника. Даже предложение пройтись вечером по городу созрело как-то само собой и плавно вытекало из обсуждения.

— Ты... это я, ... я это опять ты!.. Я ШИЗЕЮ! — заявил Игорь-первый стоя возле подъезда и оглядывая двор. От второго он отличался не только более молодым возрастом, но и несколько более живой реакцией. Второй был поспокойнее — набранный жизненный опыт сказывался. Второй хлопнул брата по плечу и указал куда идти.

— Генетики говорят, что мы абсолютные биологические двойники, но это не значит, что 'я это ты' — ты преувеличиваешь — заявил он когда они уже чуть отошли от дома.

— Да ты смотри, мы даже идём по тротуару в ногу! — не унимался первый.

— Ну и что?.. А! Ты этого не знаешь, так как в школе у вас психологии не проходили[41].

— А что это значит?

— Это значит, что мы просто уважаем друг друга и стараемся друг другу не противоречить. Подстроились под общий ритм. И это банальное явление. Вон, посмотри две девахи идут — заболтались. Тоже подстроились и идут в ногу.

— Ё-моё... никогда до этого не замечал такое.

— Надо будет сестричке указать провести с тобой элементарный ликбез в этой области. Она всё-таки спец...

— А что, так надо?

— Надо. Быстрее освоишься. У нас психологию, как я говорил, в школах изучают.

— Я тут ещё кое-чего заметил, пока у вас осваивался... — не унимался первый — Мне там, дома часто снились сны. Цветные. Я их так и называл — Сны О Светлом Будущем. Всё с большой буквы. Там было всё так, как здесь. Может это от того, что там у нас жизнь была мрачная, а хотелось чего-то светлого. Вот сны такие снились... Ну я так тогда думал. А тут посмотрел вокруг... всё как в тех снах!

— Гм! Интересно... — второй аж остановился и с интересом глянул на брата — Есть 'эффект близнецов'. Я вот могу 'похвастаться' что мне снились сны, содержания 'типа про вас' — с бандитами, нищими и улицы с иностранными вывесками. Причём вывески висели на МОЕЙ улице! Я это только сейчас, по твоим словам это осознал.

— У меня та же мысль возникла, что мы друг другу снились. Вот и думаю, может есть что-то в мире типа магии? Мы вот сразу 'спелись'. И сны у нас одинаковые...

— Что-то проходит через барьеры Линий Вероятности — весьма серьёзно заявил брат — Какая-то информация.

— ...И проявляется в снах.

— Надо бы нашим физикам идейку подбросить. Пусть проверят. А вдруг что-то такое есть...

— А они тебя послушают?

— Обязательно! — с удивлением сказал брат.

(Прежде чем знакомить с двойником, 'второго' и его семью вкратце ознакомили с теорией параллельных вселенных, от чего он так свободно обращался с терминами типа 'Линии Вероятности').

Гулять даже ночью по городу было для Игоря-первого очень интересно. Второму тоже интересно, так как он наблюдал за весьма живой реакцией первого, что позволяло на привычное посмотреть с совершенно иной стороны. Взглянуть буквально чужими глазами. Для этого он даже специально подначивал первого на постоянные комментарии того, что видит. Тому же этого и надо было. Выговориться увидев что-то необычное, удивительное, кажется детской забавой. Но на самом деле всё гораздо сложнее. Взрослые забывают, что так, проговаривая впечатления, дети осмысляют мир. Игорю-первому, как раз именно это и нужно было для благополучного вживания в новую для него обстановку, для адаптации в новом мире.

Поэтому он шёл по улице города и весьма активно 'задирал' репликами и разговорами своего двойника. Чему тот тоже был рад.

Да и собственно посмотреть было на что.

Сам город, каким его видел первый у себя дома, в общих чертах был похож на этот, 'коммунистический', как он его называл. Был похож потому, что архитектура и планировка города были вполне 'совковых' времён — времён шестидесятых-семидесятых. А тогда ещё и здесь и там, многое из решений бралось из зарубежного опыта. Те же принципы Корбюзье, в постройке домов, которые были превзойдены полностью нашими архитекторами лишь позднее, наложили весьма сильный отпечаток. Хоть и делалось оно весьма по-советски. Масштабнее и рациональнее.

Естественно, что более поздние постройки уже отличались значительно по своему художественному совершенству, от построек шестидесятых-семидесятых. Да и от известных первому по своему городу, построек-новоделов они тоже отличались.

Если в родном ему мире каждый архитектор лепил по заказу дом, то этот дом часто совершенно не сочетался с соседними, вызывая весьма режущий диссонанс. Даже если сам дом, чисто сам по себе, отдельно взятый, выглядел весьма прилично и красиво.

Здесь же, 'в коммунистическом мире', застройка была плановая, от чего все дома даже по разные стороны улицы сочетались между собой. Вписывались в окружение.

Эффект это имело ещё тот, что каждая улица имела своё 'лицо'. Не Хаос вычурности. А именно Лицо. Очень красивое. Неповторимое.

Также в новом мире, что сразу же бросалось в глаза, тупые плакаты, заслонявшие глухие стены домов, отсутствовали. Если во времена 'развитого капитализма' были рекламные, то во времена более ранние — агитационные, как помнил 'первый' ещё мальчишкой.

Здесь же они были заменены весьма красивыми мозаиками и живописной росписью. Роспись была видна везде, где только можно. Даже тротуары часто пестрели весьма нетривиальными картинами. Выполненными в бетоне и той же мозаикой.

На главной же площади, закрытой для проезда автотранспорта, во всю её ширь развернулась красочная карта Советского Союза. Выполнена она была в виде шестиугольных плит плотно подогнанных друг к другу, каждая из которых несла свой фрагмент общей картины. Такое решение позволяло, в случае износа части изображения просто отреставрировать его. Заменой отдельных плит на новые. Впрочем, как заметил 'второй', иногда эти плиты меняли и потому, что на карте появлялись новые города. Такие замены производились каждый год.

Даже этот мелкий факт причины замены плит говорил о многом.

Если в родном мире 'первого' правилом было умирание городов, особенно на Севере и в Сибири, когда целые города превращались в призраки, то здесь наоборот — они строились и заселялись людьми.

Если родная страна 'первого' неуклонно умирала, то здесь она бурно и стабильно развивалась.

Да и люди здесь значительно отличались от того, что видел постоянно у себя дома 'первый'. Лица — спокойные и уверенные. Доброжелательные. Часто весёлые.

'Дома' же — мрачные, озабоченные, злые.

Здесь не было бомжей, не было беспризорных, не было алкашей, валяющихся по углам, в переходах метро и просто подземных переходах улиц. Вывели они их что ли?

Также и одеты люди были весьма опрятно, но что сильно отличало от стереотипов, вбиваемых молодёжи в капиталистической россиянии — достаточно разнообразно.

Без вычурности и шизоидности присущей капитализму, но разнообразно в своей функциональности. В одежде здесь прежде всего ценили — и это было видно в первую очередь — удобство и красоту. Но не 'выпендрёжность'.

То же самое относилось и к косметике, причёскам, украшениям.

Не было видно ни одного человека, который бы выглядел как папуас из цирка. Этим людям не нужно было выделываться, подчёркивая что-то внешнее. Здесь ценили не по одёжке. Тут ценились качества внутренние. Личные.

От этого и мода, гораздо более спокойная по форме.

Правда цветов в этой моде было по более. Сказывалась чисто национальная черта — тяга к ярким цветам. Впрочем она тоже объяснима — осень, зима и начало весны, бедны на цветовую гамму. Мы, русские, этот недостаток и компенсируем яркими цветами в одежде. Что, кстати сильно контрастирует с пастельной гаммой тех же французов, которые не страдают от недостатка цветов в течение года. У них просто не бывает таких снегов как у нас и так долго как у нас.

От всего этого у 'первого' постоянно голова кружилась. И от обилия новой информации и от того, что в город он ходил как в экзотический парк или музей. Он постоянно вертел по сторонам головой.

Но тут он случайно глянул вверх. Там тоже было на что посмотреть кроме звёзд...

— Красиво! — воскликнул он.

— Да, красиво сделали... — эхом отозвался второй глядя в другую сторону.

— Да я не о том! Вон на небе..., странно, но на самолёты не похоже...

— Так ты об 'ожерелье'?

Брат тоже задрал голову к небу. На небе очень ярко сверкая расположились в ряд восемь 'звёзд'. 'Очень ярко' выражалось в том, что эти 'звёзды' были похожи на череду ярких ламп. Приглядевшись, правда, можно было заметить, что эти 'звёзды' имеют некую форму, от чего всё ожерелье имело вид далеко отстоящих друг от друга толстых чёрточек. Эдакий жирный звёздный пунктир. Мешало приглядеться только их очень яркое сияние.

— Оно, что, так называется?

— Ну да...

— А что это за хрень такая?

— Это... да вот недавно сделали. Орбитальные зеркала на стационаре. Для освещения городов за полярным кругом зимой. От того, что они очень большие, и нам слегка перепадает. Говорят, что лет через пять построят ещё десятка два и тогда для других городов ночное освещение будет.

— Вот это ДААА!

Брат посмотрел на его восторженную физиономию и рассмеялся.

— Чего ржёшь?

— Да вот меня рассмешила твоя реакция. Да и интересно за тобой наблюдать. Мы-то вот к таким 'чудесам науки и техники' привычны. Каждый день сталкиваемся. А вот твоя живая реакция... это нечто!

— Привычны?!!

— Ну да. Ведь сами же их и делаем.

— Ты хочешь сказать, что вон те зеркала на орбите и ты делал?

— Ну вот эти-то зеркала делал не я, но предложил сделать их школьник.

— И в каком классе этот школьник учился?

— В пятом.

— Я серьёзно.

— Я серьёзно — в пятом. Конкурсы научно-технического творчества у нас ежегодно проводятся. И очень много народу в них участвует. Потому, что после вот такие результаты случаются — брат указал на расцвеченные сияющим жемчугом небеса.

— Ошалеть! Ведь это сколько тому школьнику теперь поводов гордиться будет?!

— А это мелочи. У нас это как-то само собой разумеется. А вот амеры шалеют не по детски. Ведь такие конкурсы слишком часто дают решения поразительно простые. То, что сами амеры часто делают с помощью суперновейших технологий и прочего большого капитального вложения средств. А тут... как два кирпича!

— А что за прикол про два кирпича?

— А это не прикол, а реальная история. Рассказать?

— Давай!

— Ну вот как-то начали амерские физики делиться с нашими впечатлениями о том, как они атомную бомбу делали. Ну и как обычно в те времена, стали хвастать перед нашими какое у них под это было замечательное финансирование, и как они быстро всё это порешаши. Один из них даже блеснуть решил крутизной американской науки и выдал описание, как они быстро и эффективно решили проблему измерения силы ударной волны и мощности взрыва. Ха! Они думали, что у нас до сих пор примерно и наглаз измеряется. Наивный! Ну вот он и сказанул, что для целей измерения силы ударной волны заказали они какой-то амерской фирмé прибор. Ну они и сделали его за не помню сколько времени, но стоил он мильён долларов за штуку. Наши тут же жутко заинтересовались, и спросили, а сколько раз тот прибор можно было использовать? Сколько испытаний он выдерживал? Ну амеры подвоха не заметили и ляпнули правду — одно испытание. После этого одного измерения, 'прибор' превращался в хлам. Наши же со смеху покатились. Ну амеры обиделись, но вопрос таки задали — чего это они так веселятся. Ну наши и объяснили как они на своём полигоне эту проблему решали. И говорят: 'берём два кирпича. Ставим их один на другой. Проводим испытание изделия. После него рулеткой измеряем на сколько метров верхний кирпич улетел от нижнего и по простейшей формуле — вот этой (рисуют формулу) — высчитываем и мощность ударной волны, и мощность 'изделия'[42]. С некоторых пор этот стиль решения проблем и стиль в науке западники прозвали 'русским'[43].

— Я вот чего подумал... Мы там от вас уже очень отстали. Вы тут 'русскими стилями' козыряете. А у нас там, сплошной американский 'купипродай'. Люди отупели и я сам тоже. Отупел.

— Не переживай. Подтянем.

— Но я честно! Я покрутился среди вас тут... Вы все такие 'научные' что аж страх берёт. Даже явные дебилы научными словечками козыряют.

— С сестрой говорил? На этот счёт...

— Говорил...

— А она что?

— Говорит меня учить надо. Долго.

— Так в чём проблема? Учись. У нас это бесплатно.

— Меня пугает ваше социальное устройство. Какие-то группы...

— Ах это! Чепуха!

— Мне не кажется...

— Ну... представь себе, что это просто бригады. Мобильные бригады, которые могут собираться под конкретную задачу. Правда тут одна тонкость есть...

— Ага! Весьма большой 'толщины'!

— Ничего, отработаешь! Есть группы психотренировки для иммигрантов.

— Вот только и остаётся...

— Тут у нас на взаимодействии людей очень много основано. Психологи в своё время очень сильно постарались. На этом Скачок вышел.

— Опять Скачок...

— Тебе разве не объясняли что это такое?

— Да как-то нет...

— Скачок, это просто Скачок.

— Оч-чень содержательно!

— Скачок в скорости развития и общества, и экономики.

— И?

— Ранее было 15%, стало 20% в год прироста экономики.

— И всё за счёт психологов?

— Не совсем так... За счёт новой организации труда, новой организации управления обществом и государством.

— Как-то туманно...

— Туманно потому, что ты не в курсе системы. Пройдёшь тренировку будешь понимать.

— А если 'на пальцах'?

— Гм... на пальцах... 'На пальцах' это выглядит так, что каждая группа имеет высокий уровень творческой активности. Это позволяет ей решать текущие проблемы быстро. Часто без привлечения специалистов со стороны. Правда, если знаний не хватает, или квалификации, то тогда привлекают.

— Как привлекают?

— Хороший вопрос! Привлекают часто включением в свою группу. На время решения проблемы.

— А-а! Чуть-чуть понятнее. А как же это бывает там, где нужна строгая дисциплина?

— Дисциплина, регламент и приказ задают рамки. В этих рамках можно весьма много сделать.

— А Армия? Там что, также та же фигня? Тоже творческая активность?

— Так ведь в рамках приказа, если это Армия, можно иногда весьма широко развернуться. Наши войска во время Великой Отечественной как раз таким и отличались от Армий других стран.

— Широким творчеством?

— Угу. Мы тем отличаемся от остальных Армий, что не воюем, а решаем проблемы.

— ?!

— Ты не знал?

— Да как-то другое знавал...

— Возможно у вас там и не так, но у нас... Ведь наши умники из того же 'Корпуса Добровольцев' не воюют — они проблемы решают. С пафосом с кучей эмоций — куда без этого — но именно решают. Для них война не война, а череда проблем. Вся наша предыдущая жизнь наш народ так воспитала: война не развлечение для героических придурков, как это было на Западе со всякими рыцарями рыцарским кодексом прочей мурой. Мы не геройствуем. Мы решаем проблемы по защите Родины, населения, народа, отдельных людей. ... Да, жертвуя собой иногда. Но это всё для решения главной проблемы — скорейшего завершения войны. Завершения Победой. А для такого дела наши прямо на поле боя такие вещи откалывают... Амерский спецназ наших 'Добровольцев' ну очень не любит.

— А что, были прецеденты?

— Были.

— А ну опиши!

— В Боливии, наши из 'Корпуса Добровольцев' охраняли президента. Только что избранного народом. Ну ясно дело тот президент очень был неприятен амерскому Госдепу, так как ихнюю 'Юнайтед Фрут' тут же из страны выпер. А это амерам как серпом по яйцам. Ну вот они, не зная, что там наши 'Добровольцы' стоят, послали свой спецназ того президента свергнуть. Если бы знали, что там наши стоят, послали бы в разы больше... ну и полегли они там все. Никто назад не вернулся. Так теперь не только по Боливии, но и вообще среди народу легенды ходят как наши солдаты из подручных средств могут такое за пол часа смостырить, что тока держись!

— А конкретно что там сделали?

— Да сделали то, что американцы вообще не ожидали встретить. Они использовали стационарную дизель-электростанцию, чтобы сделать ловушку. Ловушка получилась на гектар по площади. Когда амерский спецназ туда впёрся целиком, они включили электростанцию...

— И?

— Ну, и всем кирдык настал мгновенно. Всем, кто в ту ловушку попал. Потому никто и не вернулся в Штаты.

— Ужас какой! — сказал первый, но сказано это было со смешком, так что непонятно было, то ли он действительно ужаснулся, то ли просто прикалывается.

— Кому как... — философски заметил брат — для нас вот есть повод за своих гордиться, а у амеров — траур.

— Нехрен соваться туда, куда не просят! — хищно отозвался первый.

— И это верно. Но тогда наши из 'Добровольцев' порвали Доктрину Монро. И порвали они после того, как сами американцы по своей наглости нарушили некоторые из негласных правил ведения политики.

— У-у! Они у нас это всегда делают — нарушают эти самые правила. Бомбят кого хотят, морят всякими эмбарго кого им сильно хочется. Не удивительно, что они так у вас подставились.

— Ну у нас они уже с шестидесятых так наглеть перестали, как у вас. Сразу после достижения паритета в ядерных вооружениях. Но от своих привычек они отказываться по сию пору не желают. Вот наши так их по носу и щёлкнули.

— Расскажи-ка подробно об этом.

— Как щёлкнули?

— Ну да...

— Суть там следующая: мы не можем напрямую оказывать помощь тем, кто этого очень желает. А именно: поставлять оружие помогать материалами и прочим. В Южной Америке — особенно. Вот наши и придумали ввести аналог западных 'диких гусей' — 'Корпус Добровольцев'. Они и воюют. Как бы по найму. Тогда в Боливии, президент страны их нанял охранять президентский дворец и местный парламент. Чтобы не было как в Аргентине — народ избрал, а амерский спецназ всех поубивал.

— У нас подобное было в Чили. Но там амеры на избранного народом президента местных военных натравили.

— И такое тоже было, но после этого наши 'Добровольцы' как раз и начали применяться тамошними политиками вовсю. Особенно в Венесуэле это было. В восемьдесят втором. Там началась война за независимость, которая охватила сразу несколько стран. Боливийцы и венесуэльцы настоятельно попросили помощи. Ну наши и послали туда дивизию из 'Корпуса Добровольцев'. Там ещё и Европа влезла. Тоже помогли. Почему американцы и вынуждены были отступить: если даже союзники по НАТО в виде массы добровольцев участвуют в войне против американской армии, то тут уже всё... Да, в самих странах Западной Европы настолько сильное неприятие возникло против этой войны, которую развязали США, что они вынуждены были смириться с тем, что в Южной Америке происходит. А там, после завершения войны возникло нечто подобное нашему Союзу — объединение стран под названием Боливарианский Союз.

— А как Добровольцы там воевали?

— Очень хорошо воевали. Боливии мы сразу свои вооружения поставили через Кубу, так как они уже были независимым государством. Венесуэла тоже через некоторое время запросила такую же помощь. Когда и их тоже бомбить сильно начали мы им свои комплексы ПВО поставили. А после там во всей Южной Америке вообще 'большая свалка' началась. Там уже было очень сложно разобрать кто против кого воюет. Там и местные против своих же и свои против местных и вообще против американцев. Больше против американцев. Наши из корпуса Добровольцев как раз и прославились тем, что их главный удар пришёлся против наркобаронов Колумбии, которые были целиком под американским патронажем и против американского спецназа. Из-за этого столкновения — американцы тут же просекли, кто против них так хорошо воюет — вышел очень не слабый международный скандал и кризис.

— Что, настолько хорошо наши там воевали?

— Американцы просто не ожидали, что там окажется настолько хорошо подготовленная сила. Ожидали нечто типа местных партизан и сильно деморализованных местных военных, а вышло прямо наоборот. Ну и эффект неожиданности послужил тому, что американцы сразу понесли очень большие потери. К тому же, я уже говорил, наши там воевали весьма изобретательно. И местных партизан ещё обучили.

— В смысле, 'изобретательно'?

— В прямом. Они прямо на месте изобретали такие методы борьбы с противником, что американских вояк, думаю, по сию пору жуткие кошмары по ночам мучают!  Ведь я же говорил: наши не воюют, а решают ПРОБЛЕМУ, причём с применением всех наличных знаний и подручных средств. И решения проблем бывали ну очень нетривиальные. У противника было полное впечатление, что против них воюет чуть ли не вся местная Природа.

— Они там чё, типа магии применили? — пошутил первый.

— Нет. Просто свои знания. А выглядело это как настоящая магия. После, уже при 'разборе' всех 'приколов' что наши там наворотили, кто-то заметил, что часто высшая технология мало чем отличается от Магии. Также мало отличается от магии массированное творческое применение Знаний против кого-то или чего-то. Чем наши и прославились. Ведь наших людей изначально обучают не только Знания иметь, но и творчески их применять. Вот это их творчество и выглядело со стороны американского войска как сплошная магия!

— Интересная точка зрения.

— Куда уж более! У нас тут есть книжка про это самое. Один учёный написал, что в этом Корпусе воевал... Да и западные исследователи тоже об этом много написали уже после, по следам событий. Мы же, немедленно использовали эти факты в чисто пропагандистских целях.

— Каким образом?

— Да очень просто! Противопоставили их систему образования нашей. У нас не просто дают Знания, но и учат их применять. Всех учат. Причём не просто применять, а применять массово, творчески и во взаимодействии с группой. Получается так, что вся группа или сообщество превращается в некий НИИ по решению букета проблем. На Западе же, очень хорошее образование и уровень творчества получают только представители элиты. Поэтому у них и в обществе и в армии такое сильное расхождение: элита и командование — творческие, а все остальные тупо подчиняются. Даже если очень большие знания имеют, то применяют их только в очень узких рамках. Тех, что их обучили применять обращаясь с техникой.

— Хе! Зря эту тайну выдали — книжками.

— Не. Не зря. Им она не впрок.

— Почему?!

— Если они введут нашу систему образования у себя, их мир просто 'кончится'.

— Чё, сдохнут от переизбытка знаний?

— Почти так.

— Это как?!

— Просто! У них общество конкурентное. Следовательно, элита должна обезопасить себя от излишней конкуренции 'снизу'. Поэтому у них и образование в школах из двух 'коридоров'. Один 'коридор' для элиты — там образование как у нас в Союзе. Качественное, а другое для 'всяких прочих'. Для 'рабочего скота'. Там воспитывают тупиц[44]. Если ликвидировать эту систему и ввести нашу, то конкуренция раздерёт их общество в клочья.

— Почему раздерёт? Не понял!

— 'Элементарно Ватсон!' Посуди сам: если 'рабочий скот' будет иметь качественное образование, то он вступит с элитой в конкуренцию НА РАВНЫХ... Ведь конкуренция, это не наше соревнование, когда есть победители, но нет побежденных. В соревновании, если кто-то победил, то он делится полученными знаниями и достижениями с остальными. Поэтому, те, кто не победил ничего не теряют. Только приобретают. Только победитель получает вдвойне — ещё и славу, почёт. В конкуренции же, если кто-то побеждает, то победитель изничтожает побеждённого. Морально, материально, а иногда и физически. Побеждённый теряет, и иногда всё. А теперь представь, что в таких условиях — условиях конкуренции и высокой творческой активности ВСЕХ граждан, будет развиваться общество...

— Да уж... Трындец будет.

— Вот потому у них и 'разделение труда' — одни придумывают, а другие тупо исполняют.

— Угу. Видел я это... У нас уже скоро совсем разучатся что-то делать. Образование уже или узкоспециальное, или никакое...

— Да мне уже 'донесли' что у вас мало кто 'руками' работать умеет. Всё больше языком трепать. А если что случается — 'специалиста' зовут. Ну, это не так удивительно и не так неожиданно. Мы это на Западе наблюдаем.

— А у вас, что не так? Разве что-то подчинить вы сами делаете? Например, автомобиль починить, телевизор, компьютер...

— Да, действительно, у нас есть специализированные бригады и центры по ремонту оборудования и содержанию разных систем. Например, города. Но что-то для себя сделать и позвать как у вас 'специалиста' у нас считается зазорным. Потому таких бригад 'для населения' очень мало. Просто хватает, потому и мало. А творчество в области науки и техники у нас всё общество охватывает.

— Что, даже лампочку, ввинтить и то творчество прошибает?

— Ну, иногда и такое бывает... — хохотнул брат.

Немного помолчали. Первый переваривал информацию. Но после нашёл ещё один повод.

— Слушай, я тут вот на что обратил внимание — ты постоянно говоришь так, как будто у нас побывал. Это так?

— Так ты чё! Я о существовании самого Проекта и вообще о Линиях Вероятности только позавчера узнал.

— Так откуда у тебя такие познания о нашем мире?

— Ну так... это просто! — удивился 'второй'.

— Поясни, а то 'недогоняю'.

Второй отметил про себя этот новый жаргонизм и усмехнулся.

— Всё очень просто. Мы ведь тут уже давно охвачены мировыми информационными сетями. И мы имеем представление о том, чем и как живут наши ровесники на Западе. Иногда и общаемся через Сеть.

— А почему 'иногда'? запрещают что ли?

— Да нет, не запрещают. Просто не интересно.

— Не интересно?!!!

Второй пожал плечами и решил пояснить чуть подробнее.

— Да если сравнить их Интернет и нашу Сеть — это две большие разницы, как говорят в Одессе. У них больше просто трёп ни о чём, торговля и порнуха. В нашей Сети, больше половины объёма передачи данных — разнообразное творчество. Даже если просто треплется народ, да и то чаще всего по какому-то делу. Просто дела житейские тоже обсуждают, но меньше. Чаще тут это по телефону или при встречах. Вот потому нам и не интересно с ними общаться. 'Разные миры', так сказать.

Первый, услышав эту тираду неожиданно нахмурился.

— Да уж... — мрачно вымолвил он — если вам не интересно...

— А чё так мрачно? Ну неинтересны они нам...

— Так ведь я же почти что оттуда.

— Ну и что?

— Чую тяжко будет мне встроиться в ваше общество.

— Не переживай! Сможешь. Мы тебе поможем.

— Думаешь, что я смогу вот так стать таким как вы?

— А почему бы и нет? Наши психологи утверждают, что это лишь вопрос среды обитания. Человек существо весьма адаптивное.

— И я буду таким же знающим и творческим?

— Конечно.

— И мне хватит областей применения своих способностей?

— Всем хватит. Просторов для освоения ныне весьма много.

— А когда Земля кончится, чем заниматься будем?

— Дык... уже кончается.

— Дык ото ж!

Обоим понравилось такое проявление одинаковости лексики и реакции что они глянули друг на друга, и рассмеялись. Когда же отсмеялись второй продолжил.

— Так есть же глубины океана, ну и...

Брат-2 красноречиво взглядом указал в небо. Чистое, звёздное небо, где также ярко как и прежде сияло 'ожерелье'.

— Там, для приложения сил любого из нас — неограниченное поле деятельности.

— Ну ты романтик! Там пока очень мало людей работает. Я интересовался.

— Скоро будет много.

— Сомневаюсь.

— А ты не сомневайся! Лет десять назад многие сомневались, что мы в ближайшие двадцать лет поставим базу на Марсе и будем делать экспедиции в пояс астероидов.

— А что, уже и ТУДА летали?

— В 'пояс'?

— Ну да...

— Пока нет, но уже готовимся. Есть корабль. Уже подняли на орбиту. Есть экипаж. Как только закончатся испытания и тесты — будет полёт. Готовим начало освоения пояса астероидов. А с ним уже и людей в космосе станет очень много.

— Аффигеть!!!!

— А то ж!

— Ёлы-палы! У нас, то, что вы делаете только в научной фантастике есть. Да и то, ныне её не сильно уважают. Больше фэнтези читают.

— А это что такое — 'фэнтези'?

— Ну,... что-то типа сказки для взрослых дегенератов. Мечи, там, магия, волшебники, драконы и прочая мура...

— А-а! Вот оно что! У нас же все сказки какие-то более научные что-ли...

— А что, разве у вас фантастику не пишут?!

— Пишут. Научную. А сказки — для детей. Да и дитятки ныне пошли такие, что больше предпочитают фантастику читать, чем сказки.

— У нас ещё и устное, так сказать, творчество процветает — фантазируют насчёт всяких там 'летающих тарелочек' и 'зелёных человечков'.

— На американский манер, как понимаю.

— Ну да... А у вас чем, например, вот так маются?

— Ну... много чем. Одни мистификации делают... Правда редко. Другие, что похитрее, пытаются разгадать загадки, например, нашей Первой Марсианской Экспедиции.

— А что, там чего-то сокрыто было много?

— А фиг его знает! Потому и фантазируют напропалую. Американцы, например, на эту тему уже несколько фильмов сняли.

— И какого характера?

— Да так, на мой вкус — сказочка для дебилов. Но той публике нравится. Нашим, кстати, тоже — абы поржать над чем было. Вот они и ржут с амерских кретинизмов.

— Занимаемся ведь всякой фигнёй!

— В свободное от работы время! — шутливо воздев к небесам палец заметил второй — представляешь, что будет, когда все эти гостайны прекратят своё существование?

— Думаешь нам мозги занять другими загадками нельзя будет? — усмехнулся первый — думаешь, когда коммунизм построим скучно жить будет?

— Эт-то навряд-ли — согласился второй на чисто риторический вопрос — без этих наших загадок марсианских эпопей проблем хватает. В истории, например... ну и не в последнюю очередь наши родные загадки Великой Матушки Природы!

— Кста-ати! Хорошая проблема!

— Какая?!

— Когда мы наконец-то, коммунизм построим?

— Ага! Амеры говорят что 'никогда'.

— Это им так хочется! Мы то ведь знаем, что построим.

— Почти построили.

— Ну уж это ты загну-ул.

— Нет.

— Так вот это мы и обсудим!

Земля 2

Владимир

Тактические расклады в городе были весьма тяжелы. То, что узнал за последнее время Владимир о теневой стороне мира, в котором они оказались только прибавило печали.

В сущности, то, что он видел, было очевидным (для него и его друзей) следствием тех процессов, что были запущены на просторах 'триколорной' россиянии её же элитой. Суть этих процессов — в морально-этической плоскости — весьма сильно определяла всё, происходящее в стране и в обществе. А так как Владимир напрямую контактировал с теневой стороной — это весьма сильно его заботило.

У каждого общества есть своя теневая и светлая стороны, находящиеся в постоянной борьбе. То общество, которое научилось достаточно эффективно задавливать свою теневую сторону и поддерживать светлую — развивается и совершенствуется. В этом же обществе, в которое их занёс весьма несчастливый случай, светлая сторона была прибита ПРЕДНАМЕРЕННО. Конечно, в виде 'остатков совковой культуры', как мощный пласт чисто народной культуры эта самая светлая сторона, с её идеалами сохранилась. Хоть и в сильно задавленном, презираемом, поносимом средствами массовой информации виде, но сохранилось.

Тем не менее, осмеяние Идеалов, принижение и обессмысливание их, вообще Идеального как сугубо светлой стороны общества шло полным ходом.

Последствия же эти каждодневно наблюдал Владимир, выходя на улицу. Если светлое в обществе — Идеалы — задавливается, разрушается, то получает мощную подпитку и вылезает на первый план сторона тёмная. Как зримое физическое воплощение этой тёмной стороны и общества и культуры выступает здесь преступный мир. Как сразу же убедился Владимир, практически все поры жизни общества, вся 'властная вертикаль' которую так истово укреплял местный президент Путин, были насквозь пронизаны чисто мафиозными связями, интересами и структурами. Таким образом, преследуя с виду благую цель, этот недалёкий человек укреплял и возвышал Зло.

Впрочем, возможно, Путин не был этим самым недалёким человеком. Но тогда получалось, что он сам является плоть от плоти тем самым Злом, с которым он по своему статусу просто обязан был бороться.

Все эти обстоятельства весьма хорошо Владимиром осознавались и так как на первом месте стояла задача выживания группы, то приходилось использовать все эти мерзкие для любого нормального человека 'связи' и структуры.

Поговорка 'с волками жить — по-волчьи выть' в этом обществе, приобретала новый и зловещий смысл. Ведь не секрет, что человек ВОШЕДШИЙ в эти структуры и живущий по их звериным законам рано или поздно заражается тем самым звериным законом и начинает весь мир видеть уже звериными глазами. А тут ещё со стороны власть предержащих, присутствовал процесс целенаправленного обессмысливания, размывания и разрушения Идеального вообще. Была реальная опасность потерять себя. И потерять безвозвратно.

Эту ситуацию Владимир переживал весьма болезненно и то, что он знал мир гораздо более совершенный, мало что для него меняло. Разве что эта духовная связь со своим миром, служила хоть каким-никаким но предохранителем от оскотинивания, защитой от оскотинивающего давления со стороны среды с которой он контактировал.

А для того, чтобы сделать Дело, приходилось 'нырять' в 'тень' и очень глубоко. Проникая в 'тень' приходилось же и подстраиваться, чтобы те, кто с тобой имеют дело, ни дай боже не заподозрили, что имеют дело с человеком совершенно не их круга, морали, культуры и интеллекта.

Каждый, даже мимолётный контакт с этой средой ощутимо пачкал душу. Паспорта сделать для группы — уже пришлось выходить как раз на тех самых 'братков'. А через 'братков' на насквозь продажную бюрократическую систему местного государства.

Чиновничество здесь было настолько продажно и мерзко, что уже через пять минут общения с ними хотелось тщательно помыть руки. 'Братки' по сравнению со многими 'экземплярами', что ему встречались в чиновничестве, смотрелись чуть ли не образцом добродетели и человеческого достоинства.

И действительно: у 'братков' был 'воровской закон' который они как-то, но соблюдали. Для этой же прямоходящей мрази за закон, совесть и мораль были деньги и только деньги. Заплати им соответствующую сумму, и они хоть мать родную в рабство продадут.

Владимир поначалу, был весьма рад, что наконец-то 'разобрался' со всеми этими мерзавцами, сделал паспорта (кажется достаточно чистые и надёжные) и теперь не нужно ему с ними общаться. Но оказалось, что он попал 'из огня да в полымя'.

Конфликт между группировками, порождённый убийством на даче местного авторитета, зревший всё это время, вырвался таки наружу и Владимир неожиданно оказался чуть ли не в самом центре этих разборок.

То, что он привык за время сидения на Марсе к самостоятельности, к автономному существованию, чуть не сыграло с ним злую шутку. Да, он вывернулся из весьма скверного положения, но вместе с тем, чуть не подставил и сестру и всю группу.

Избежать серьёзных последствий этой ошибки удалось лишь лихорадочной деятельностью.

Да, избежал. Да вывернулся из этого же. Но...

Это лишь отодвинуло проблему на будущее. Он уже 'зарисовался' в соответствующих кругах и от него уже так просто не отстанут. Также не отстанут и от его окружения.

Это означало, что надо было весьма спешно искать возможности удрать из этого мира ДО того, как вся эта бандитская, и не только, рать, осознает, что её кто-то очень ловко 'развёл'.

И тем более ДО того как они поймут и КТО их 'развёл'.

Бои местного значения

Скоро представилась не просто возможность, а необходимость открыто и прямо выступить против того самого Зла, что пронизывала всё здешнее общество.

Хоть и было общество города похоже на огромно застывшее болото, но сама ситуация в городе тем не менее очень сильно осложнилась. Владимиру и так было забот весьма много с разборками местных мафиози, а тут ещё и АКМовцы со своими проблемами.

АКМовцы пришли как обычно вдвоём — Георгий и Степан.

— У нас тут проблема — жуть! — тут же без предисловий начал Степан — помащь требуется.

Владимир и Михаил переглянулись но ничего не сказали ожидая продолжения. Продолжил однако, Георгий.

— Ситуация такая: у одного мужика из местных, на пацана 'наехали' какие-то 'чёрные'. За пацана вступились те, кто знал его. Причём вступились взрослые.

— Каков характер 'наезда'? Что хотели и кто виноват в том, что 'наехали'?

— Мы опросили людей, оказалось, что виноваты кавказцы. Просто пацана задрали, и прицепились за просто так. Чтобы кому-то морду набить. По пьяни цеплялись.

— Точно по пьяни и запростотак? А то вдруг окажется, что сам пострадавший виноват был.

— Не! Проверено.

— Кем?

— Сам проверял. Да ты Владимир не переживай. Я тут всех знаю. И ту семью тоже знаю. Нормальные они. А вот блатные с Кавказа — эти новые и хотят здесь свои порядки навести. Вот и цепляются ко всем.

— А ну-ка, поподробнее пожалста. Как наводят эти 'свои порядки' и для чего.

— Ну ты прям с Марса свалился! — воскликнул Георгий, что немедленно вызвало взрыв дикого хохота со стороны Михаила. Даже Владимир не выдержал.

— А чё я смешного сказал?! — удивился Георгий.

— Потом как-нибудь расскажем — просмеявшись ответил Михаил.

— Да, ты лучше про бандюков расскажи подробнее — Владимир снова вернул разговор на тему.

— А на чём я остановился?

— Ну как они свои порядки наводят...

— А! Да. Так вот: они, когда прибывают в какой-то новый для них город, селятся сначала вместе...

— Что вполне естественно...

— Да, но вы не перебивайте.

— Хорошо.

— Так вот, так было тут недалеко в соседнем городе. Там также, сначала они приехали, а потом, как их стало много, они стали задирать местных. Причём когда отпор встречали, так тут же 'забивали стрелку' для разборок.

Михаил открыл было рот задать вопрос, но Владимир быстро остановил его жестом.

— Потом — бросил он ему — продолжай! (это уже Георгию).

— Что было потом, это всегда было одинаково. Люди приходили на выяснение ситуации, как просто на толковище, а попадали в засаду. Урки-кавказцы приходили огромной толпой и все с цепями, битами и прочими оружиями. После, естественно, били нещадно тех, кто к ним пришёл на разборки, и запугивали таким остальных.

— А ты уверен, что будет и здесь также?

— Да. Ребята с того города, меня предупредили, что сюда их главный приехал. Чтобы и этот город под контроль взять. По описаниям, тот кто забивал стрелку тому мужику он и есть.

— То есть думаешь, что его убьют?

— Убить не убьют, но в больнице он долго будет после этого. И его друзья, что придут с ним тоже. Бить урки будут жестоко.

— А милиция как? Будет в это вмешиваться или искать тех, кто их покалечил?

— Не! Какое там! Этим мурлам сразу большую взятку дадут, чтобы дело закрыли. Так и в том городе было: люди, родственники пострадавших, обратились к ментам, отдали кучу вещдоков, а после вдруг из Дела и показания куда-то начали исчезать-теряться, и вообще вдруг оказалось, то их и не бил никто, а они так 'шли-упали', ну и закрыли Дело. И здесь также будет.

— Ты думаешь, что и здесь? Может здесь менты почестнее?

— Та ну! Ты ну прям точно с Марса!

(Новые судороги смеха со стороны Михаила).

— Да блин, что вы ржёте всё! — обиделся Георгий.

— Потом — коротко ответил Владимир, с трудом пряча улыбку — ты не ответил на вопрос.

— Ну прям тут и честнее! Да их тут оптом и в розницу все у кого бабки есть покупают.

— Ну, хорошо. Пусть будет так — здесь такие же продажные менты как и в том городе. Тогда вопрос уже чисто практический: сколько придёт на разборки со стороны того мужика, и сколько, ты предполагаешь, со стороны урок?

— Ну, со стороны мужика придут человек девять-одинадцать. Со стороны урок не меньше тридцати.

— А сколько 'не больше'?

— Ну, сорока...

— Это точно?

— Ну, так было в том городе.

— Ага.

— Что, есть идеи? — тут же прицепился Михаил, который к тому времени уже успел отсмеяться.

— Есть.

— Это радует — как-то не слишком жизнерадостно отозвался Георгий.

— А чего так безрадостно?

— Ситуация — ...! Если это те самые бандюки, что с Кавказа наши города под контроль ставят... нас раскатают в блин.

— Подожди, не паникуй. Объясни толком.

— А чё объяснять — встрял Степан — у этих уродов тактика такая. Им надо себя заявить и всех построить. Вот они и будут собираться толпой чтобы наших бить. Поодиночке. Причём всех, кто организованная сила в первую очередь.

— Избежать этого столкновения можно?

— Мы то можем, но тот осёл, что повёлся на их 'предложение' назад не отмотает. Он придёт на 'разборки'. Он думает, что вдевятером со своими мужиками отмахается если что. А после того, как его побьют, остальные очень бояться будут. И кому-либо что-то противопоставить им будет очень нелегко. Или вообще невозможно.

— Я думаю, что нам надо вмешаться.

— А нам то какой резон? — Георгий аж в лице переменился.

— Ну ты же сам сейчас переживал, что мужика в блин раскатают.

— Так то ж знакомый человек. Жалко. Но всё равно, что мы поимеем, если вмешаемся?

— Убьём сразу двух зайцев: бандюков вышвырнем из города, и сами зарисуемся как серьёзная сила. Вам же надо расширять своё влияние в массах.

— Но как? У меня всего активных бойцов человек десять. Остальные не в счёт. Либо трусы, либо слабаки.

— А почему именно АКМ должно тут воевать? Есть ли в городе группировки, которые тоже хотели бы кулаки почесать об этих... с Кавказа?

— О! — Степан уткнул палец в потолок — я ЛЫСЫХ приведу!

— А это кто? — не понял Владимир.

Георгий поморщился, но ответил.

— Это местные 'скины'.

— Поясни подробнее — всё равно настоял Владимир.

— Да нацики они.

— Не — вмешался Степан — они не нацики, они просто русские националисты. Пидоров мочат, гопату мочат, проституток гоняют, ментам морды бьют.

— Националисты говоришь? И чем они отличаются от нацистов?

— У них религия есть — типа древнеславянской.

— То есть это религиозные сектанты?

— Да не! — отмахнулся Семён — там под религиозных не многие косят. В основном они вместе кучкуются потому, что вместе безопаснее и потому, что за державу обидно.

— И это всё? — скептически поддел Георгий — сдаётся мне, что ты их приукрашиваешь.

— Ну не всё! — возмутился Семён — ща я тут буду всякое фуфло расписывать.

— А что этого фуфла среди них много?

— А то! Ведь больше кучкуются из безопасности...

— ...И стадности! — добавил Георгий — и чем они лучше бандюков?

— А тем, что своих не грабят.

— А чужих значит грабят? — съязвил Георгий.

— А чё если они ларёк какого урода разнесут? Так это вред тому уроду!

— Всё! Достаточно! — спокойно, но твёрдо оборвал их перепалку Владимир — если их можно использовать для дела, их НАДО использовать для дела. К тому же Георгий, вам и в их среде надо пропаганду вести. Не только среди рабочих.

— Ага! Я чё и говорю ему! А то он как лох на рабочих заклинился. Ведь ясно что нихрена не получится. Среди рабочих если кто сознательный, так это редкость.

— А среди 'лысых' так все сознательные! — съязвил Георгий.

— Да, сознательные! — снова начал ершиться Семён — По своему!

— Короче! — начал терять терпение Владимир — они с нами сотрудничать будут или нет? Можно их привлечь или нет?

— Собрать их надо, вот они и ответят сами — коротко ответил Степан.

— Когда их можешь собрать?

Степан посмотрел на часы.

— Через... часа два. В той самой арке.

— Годится. Я сейчас тогда вызову Юлю, чтобы она тоже подошла. Пусть тоже ознакомится.

— А это хто? — не понял Степан.

— Хто-хто... — передразнил его Георгий — Это та самая, что Быку морду отрихтовала.

— У-у!!!

Степан округлил глаза и аж пригнулся.

— Жорик, ты гад! Почему нас раньше не познакомил?

Владимир, наблюдавший за их перепалкой начал беззвучно смеяться, представляя картину того, как Степан со своей полууголовной харей знакомился бы с Юлей. И как она бы на это среагировала.

— Там и познакомишься — отрезал Георгий.

— Ну а тебе, Георгий, ещё задание — собери своих, кто боеспособен, надо будет, чтобы их хоть немного Юля поднатаскала.

— Лады. Начну прямо сейчас — ответил Георгий поднимаясь со стула.

Через два часа, Владимир стоял под аркой и ждал. Место было довольно пустынное, и прохожих тут практически не было. Как он понял, не было потому, что здесь как раз и кучковались местные 'скины'.

Ветер гонял по ледку, намёрзшему в проходе, старые окурки, снежную пыль, завывая в пустой подворотне и ещё более подчёркивая общую заброшенность и пустынность этого места. Однако, на стенах арки красовались весьма художественно и качественно сделанные фрески.

Были и просто названия каких-то музыкальных групп, а были и полноценные картинки весьма разного содержания.

Первой подошла как всегда приходящая загодя Юля.

— Чего так спешно? — тут же сходу задала вопрос Юля — что-то особенное нашлось.

— Да. Нужна твоя оценка, ну и участие. Тут будут переговоры с местной молодёжной группировкой, которых называют 'скины'. Или как их Степан кличет — Лысые.

— А насчёт чего переговоры?

— Да тут нужна их помощь... грубая. В мордобитии... Надо отбить одних мужиков, на которых шпана 'наехала'.

— ...И я должна решить, насколько они для этого сгодятся и не кинут ли нас в самое неподходящее время?

— Да, примерно так. Их сюда сейчас Степан приведёт... — только он что-то запаздывает.

Но тут из-за поворота вывалилась толпа мрачных людей в чёрных кожаных куртках предводительствуемые как всегда сияющим, широко и хищно улыбающимся Степаном. Как ни странно, но и среди своих 'лысых', явно блюдущих собственную форму и содержание, он смотрелся вполне органично. Слева от него вышагивал рослый парень со зверским выражением лица.

Руки он держал постоянно в карманах, и как выяснилось не зря — у него не было перчаток. Но зато на каждой руке, на тыльной её части, красовалась вычурная татуировка. Это стало видно, когда он вытянул руки из карманов и смачно подтёр свой нос.

Из под чёрной шерстяной шапки была видна мочка уха, со вставленной в него круглой, и явно золотой, серьгой. Остальные люди, что его сопровождали, были не намного менее колоритными. Хоть и не имели каких-то украшений, типа той же самой золотой серьги, но выглядели подтянутыми, суровыми и весьма накачанными.

Как бы они ни пыжились, но Владимир сразу же отметил то, что большинство антуража и показное 'зверство' — чисто на публику. Чтобы цену себе набить. Хотя и было видно, что они не только сами за себя могут постоять, но и своих также защитить.

Степан, ещё издали узнавший Владимира, направился к нему, протягивая руку. Остальные же, молча стали полукругом, изучая встреченную пару. Они тщательно, оценивающе прощупали взглядом Владимира, и задержались на созерцании Юли.

Юля, заметив это, тут же приняла заносчивый вид.

Было видно, что Юля также оценила потуги пришедшей группы произвести сильное впечатление и решила с ними в этом потягаться. Владимир мысленно усмехнулся, оценив создавшееся положение и приготовился к бесплатному аттракциону — все клоуны были в сборе. Который к тому же грозил перейти в перманентную фазу.

Аттракцион не замедлил начаться и начал его тот самый рослый парень из 'Лысых'.

— Ха! Видали мы эту кралю на дискаче! Круто машется! — сказал развязно обладатель серьги в ухе показывая пальцем на Юлю. Такое отношение к ней Юле сильно не понравилось.

— Как ты меня назвал?! — тут же вызверилась Юля и попёрла на обидчика.

— А чё? Я ничё! — испугался серьгоносец.

— Выбирай выражения, а не то тя по тротуару тонким слоем намажу!

От такого Юлиного напора серьгоносец разинул рот от изумления и попятился чем вызвал гогот сопровождающих.

— А ведь размажет — подтвердил кто-то из-за спины серьгоносца.

— Точно размажет — посмеиваясь заметили другие.

— Кароче народы, дело есть — вмешался Степан, желая перевести разговор на дело и замять ненужный инцидент, чем снова привлёк к себе внимание, но не полностью. Многие всё равно с интересом разглядывали злую Юлю.

— Наш кадр! — заключил кто-то из 'лысых' и все с видами знатоков закивали.

Степан, только тут понявший, что это 'та самая Юля', сменил удивлённое выражение на галантное (как он его понимал), расплылся в своей коронной, 'крокодильей' улыбке и ринулся знакомиться. Но его кайф обломал всё тот же Владимир. Он выступил вперёд и опережая Степана представил: 'Это Степан, я о нём тебе говорил'.

Юля молча подала руку и сжала её так, что не ожидавший этого Степан чуть не охнул. С опозданием оценив Юлин захват он также жёстко сжал кулак, чем и скомпенсировал неприятности с рукой. Аккуратно разжав руки, оба обменялись оценивающими взглядами и также аккуратно разошлись.

— Представь кого привёл. А то они знают, кто мы, а мы их нет — нарушила молчание Юля.

Степан тут же с энтузиазмом исполнил просьбу. Во время представления мало кто из прибывших поменял своё сур-р-ровое выражение лица. Хотя Юлю они рассматривали с большим интересом.

Признали и Владимира. Из тех, кто был в тот день в 'Диско' хорошо запомнили как попадали сопровождавшие Быка дружки и в сопровождении кого Юля уходила с того 'поля боя'. Поэтому его тоже разглядывали и с интересом, и с уважением, и с некоторой опаской.

Когда уже представление присутствующих подходило к концу, Владимир вежливо поинтересовался насчёт того, кто тут среди них главный.

Тут из-за спины серьгоносца вышел приземистый, почти квадратный парень и вытянув руку как клешню представился: 'Сергей'. В отличие от серьгоносца Сергей не выглядел легкомысленно. За ним чувствовалась эдакая харизма.

— Ну, рассказывайте, за чем звали... — без обиняков заявил тот и приготовился слушать. При этом взгляд у него стал колючим.

— Ну, я думаю о предыстории лучше Степан расскажет. Он в этом дольше нас разбирался а мы знаем с его слов.

Сергей кивнул и вопросительно посмотрел на Степана. Тот же с охотой снова вступил в права оратора.

Вкратце обрисовав обстановку с предстоящим столкновением Степан посмотрел вопросительно на Сергея. Тот нахмурился посмотрел под ноги, по сторонам. И выдержав значительную паузу заключил.

— Мы знаем. Слышали. Сами думаем, как им хари начистить.

— У вас есть хорошая возможность — хмыкнул Владимир — у нас есть люди, но их недостаточно. Получится при сложении сил — равные. А нужно абсолютное превосходство.

— Ну хорошо, мы присоединимся... если — после молчания Сергей, уточнил — но ведь просто морды им набить будет недостаточно.

— Ты предлагаешь ещё раз им хари разбить уже после? — не понял серьгоносец своего вожака.

Сергей бросил мимолётный взгляд на того, от чего он только пожал плечами.

— Их надо бы вообще из города выгнать — предложил Владимир, от чего Степан крякнул и тут же с энтузиазмом закивал.

— Как? — тут же заинтересованно спросил вожак.

— Мы выяснили их фамилии имена и клички, а также где живут. Не всех, но многих — сказал неожиданно Степан, чем вызвал сильное удивление у Владимира, хотя виду он не подал. Он действительно не ожидал от этого склонного к клоунаде парня таких талантов. Получалось, что вся его клоунада всего лишь маска, скрывающая весьма цепкого и умного человека... Хотя и часто слишком бесшабашного. Ведь милиции тогда, на пикете подставился и отсидел свои пятнадцать суток.

— А торговые точки этих уродов вы знаете? — тут же задал весьма заинтересованно вопрос Сергей.

— Конечно. Знаю. Вот то, что они успели уже прикупить здесь.

Степан достал короткий список, отпечатанный на принтере и передал Сергею.

— Тут не все, а те, которые принадлежат только непосредственно тем 'наезжателям' — пояснил он.

— Точки крупные — заметил Сергей пробегая список глазами. При этом Владимир тоже читал этот же текст но с несколько неудобной для него позиции — он для него был в перевёрнутом положении.

'Надо будет попенять Степану, что не предоставил ту же информацию ранее. Это весьма важная информация, которая очень много меняет' — сделал про себя зарубку на память Владимир.

— Ну не такие же и крупные. У 'Дикого' гораздо крупнее. — возразил Степан.

— А он что?

— Кто?

— Ну 'Дикий'...

— Он также заинтересован в том, чтобы этих тут не было. Мешать не будут. Правда и помогать тоже.

— Уверен?

— Уверен.

— И то хлеб.

— А кстати, а списочек то от кого?

Степан хищно оскалился и ответил:

— Известно от кого. Лично от мадам Королёвой.

— Дорого стоил? — прищурился Сергей.

— Не, не дорого. Потому не дорого, что это можно было достать и по официальным каналам, но долго.

— А нам из-за этого списка 'на хвост' не сядут?

— Не сядут. По двум причинам: я брал очень большой охват куда вот эти — Степан красноречиво ткнул пальцем в список — только небольшой частью входят, во-вторых, это можно и так, просто побегав по городу выяснить. Достаточно просто зайти и посмотреть на табличку с именем владельца.

— Но ведь могут быть и подставные владельцы.

— Могут. Но эти всё 'в открытую' делают.

— Уверены значит, что прокатит у них... Ну ладно. Я согласен. А вы как?

Он обернулся к своим и вопросительно посмотрел на каждого. Те кто как ответил от 'само собой' до совершенно неопределённого 'Всегда'.

Сергей аккуратно сложил лист и вопросительно посмотрел на Владимира. А потом на Степана.

— Бери. Он мне без надобности. У меня же есть полный список.

— Мне потом не забудь этот полный передать — как бы невзначай заметил Владимир красноречиво и с укоризной посмотрев на Степана. Тот сконфузился, поняв свою промашку и энергично закивал головой.

— Ладно, командир, показывай диспозицию — сказал Сергей, своим обращением показывая, что признал во Владимире главного.

Владимир вышел из подворотни, подошёл к ближайшему дереву и отломал маленький прутик.

— Идите сюда!

Все заинтересовано подошли к Владимиру. По пути, серьгоносец слегка толкнул в плечо Юлю и несколько заискивающе посмотрел на её суровую физиономию. Та же просто молча сунула ему под нос кулак и прошла дальше. Серьгоносец расплылся в улыбке и проследовал за ней. Видно не терял надежды 'закадрить'. Это же не укрылось от внимательного взгляда Степана. Тот тоже расплылся в своей 'крокодильей' улыбке, воспринимая всё это как бесплатный аттракцион.

Когда подошли, Владимир выбрал относительно чистый и ровный участок снега и принялся быстро чертить прутиком. Присутствующие заинтересовано стали возле него полукругом.

— Вот смотрите: это парк.

Владимир несколькими быстрыми движениями очертил его контуры на плане и быстро прочертил полосы аллей.

— Вот здесь — Владимир ткнул прутиком в место, где на его плане значилась центральная площадь парка — будет встреча. Здесь и здесь, будем мы.

Владимир быстрыми росчерками показал два места поодаль площади, которые, как знали многие, непосредственно с центральной площади парка не видны. Далее его прутик скользнул в сторону, прочертил дорогу, идущую по периметру парка и близлежащие дома.

— Здесь, пивняк, а вот здесь большая подворотня. Дорога сейчас закрыта. Там что-то расковыряли и засыпали не заасфальтировав. Стоят заборы. Так что по дороге движения никакого не будет. Пройти через неё можно свободно.

— Хорошее место. Там как раз мы и станем.

— Вот и я предлагаю вам туда стать. А вас много будет?

— Очень много.

— Это сколько?

Сергей обернулся к серьгоносцу и остальным своим. Последовательно тыкая всех спросил: 'Сколько можешь привести?'. Все ответили единообразно: 'Всех'.

— Пятьдесят — шестьдесят — после опроса ответил Сергей.

Владимир кивнул и быстро дорисовал окружение парка.

— Ну тогда, я думаю, чтобы слишком не светиться, вам надо поделиться на три-четыре группы и стать вот здесь, здесь и здесь.

Спустя полчаса 'военный совет' закончился и его участники разошлись из-под облюбованной подворотни.

Когда уже 'скины' отправились восвояси прибежал запыхавшийся Георгий. Быстро доложил, что всех собрал и назначил встречу для тренировки через два часа, где и договаривались ранее.

Юля промолчала, а Владимир кратко описал результаты прошедшей встречи. Георгий же отрешённо выслушал.

— Так что вытащим мы тех барбосов! — заключил Степан, хлопнув Георгия по спине. Но тот на это даже не среагировал. Было видно, что его мучает один вопрос, который он не замедлил задать.

— А всё-таки — неожиданно сменил тему Георгий с любопытством взглянув на Владимира — чего вы тогда так ржали, когда я сказал ту фазу... ну про 'свалился с Марса'?

— Да у него прозвище старинное, среди нас есть: Марсианин — пояснила Юля — он у нас длительное время, года три, Марс весьма плотно изучал.

— А! — 'понял' Георгий — вы однако, астроном...

— Ну, типа того — неопределённо хмыкнув ответил Владимир, а Юля при этом чуть не расхохоталась во весь голос, вовремя сдержавшись. Правда Георгий этого не заметил и продолжил уважительно глядя на Владимира:

— А по вам и не скажешь!

— Ну не все астрономы — 'ботаники'! — выдал сентенцию Степан, и хлопнул по плечу Георгия — айда, готовиться.

— Мне тут тоже кой-кого надо оббежать — заявил обеспокоено Владимир и глянул на Юлю.

— Думаю, что на тренировке моё присутствие не особо будет нужно? — обеспокоено спросил он у неё.

— Желательно, но не обязательно — коротко ответила она.

— Хорошо. Тогда вверяю этих ребят в твои руки и постараюсь успеть ко второй половине твоих занятий.

Юля коротко кивнула и Владимир тут же перешёл на рысь. Георгий и Степан только переглянулись и пожали плечами.

На следующий день погода была отличная. Лёгкий морозец, и чистое небо. Окружающий снег ослепительно светил и сверкал радугой каждой снежинки. Кое-где припекло солнцем настолько, что лежащие на крышах сугробы потекли. Капель с крыш создала вполне весеннее настроение, несмотря на то, что стоял конец февраля. Впрочем лёгкая оттепель, до нескольких градусов ниже нуля, лишь подчёркивала те самые морозы, которые в этих краях были обычными в феврале месяце. Ещё пару дней, и всё снова застынет, оденется в броню намёрзшего льда, чтобы окончательно растаять лишь с чисто весенним солнцем и теплом.

Вся группа Михаила, за исключением, конечно Лены, которую временно переправили в дом Ефимыча, была в сборе. Парк хоть и был небольшим, но разгуляться было где. С ними вместе и возле них также старательно изображая веселье и беззаботность бегала и кувыркалась в снегу почти вся активная часть местного отделения АКМ.

Владимир и Юля, в отличие от всех неспешно, изображая праздную супружескую пару, под ручку прогуливались по крайней аллее парка, откуда должны были появиться 'чёрные'. Они избрали на себя главную роль в координации действий — подать сигнал к активным действиям. Это же их ставило в несколько уязвимое положение — первыми 'получить' могли именно они. А так — со стороны — они были похожи на двух молодых супругов, выбравшихся побродить, отдохнуть в местный парк и кому до всего остального сугубо и совершено нет дела... Да и погода, ведь, хорошая.

Издали, им также хорошо были видны не только свои, но и союзники в виде тех самых 'лысых', с которыми водился Степан. Владимиру и Юле как раз было очень хорошо видно, как они начали стягиваться в подворотню как раз того самого дома, что напротив парка, отделена от парка непроезжей, в настоящее время, дорогой.

Появился Степан. Как всегда весьма заметный. Что было плохо.

На фоне остальных 'лысых', где-то как-то блюдущих 'униформу', он выделялся сильно. Хоть и никто из 'лысых' не одел ещё свои опознавательные красные повязки, но было хорошо видно, для внимательного наблюдателя, что это весьма отдельная группа, сплочённая или идеей, или предводителем. Если бы все одели красные повязки, то, возможно Степан бы на их фоне потерялся, так как обращают внимание в первую очередь на что-то очень яркое. Ныне же самым ярким на фоне всей толпы 'лысых' были лицо и одежда Степана. Владимир видя это мысленно сделал зарубку на память — попенять не в меру бесстрашному Степану за отсутствие элементарной осторожности.

Появилась группка человек в пятнадцать из тех, кого Владимир не ожидал увидеть — группа 'реконструкторов'.

'Реконструкторов', Владимир опознал по их предводителю — весьма высокому парню, лет тридцати, который в той среде всегда бывал судьёй 'битв' ими устраиваемых, и одним из самых талантливых металлургов. 'Реконструкторы' держались особняком, без какого-то оружия, но явно одетые во что-то... Это 'что-то' было заметно по тому, что выглядели они несколько необычно округло. Похоже было на то, что они одели под низ как свои ватнички-подклады, так и кольчугу. Красные повязки у всех были... на головах. Этим они вообще очень сильно отличались от окружающих.

Тусовок в городе было масса, так что на прохожих данная особенность собравшихся в кучку, на обочине тротуара не производила никакого впечатления, тем более, что они не вели себя ни агрессивно, ни вызывающе. Просто стояли и спокойно болтали между собой. Правда, под ногами у них валялся какой-то объёмистый мешок, грубо стянутый шпагатом.

Появление 'реконструкторов' в этом районе, да ещё возле парка само по себе явление было весьма обычным — они и в этом парке часто устраивали свои представления. Необычным было то, что они надели 'опознавалки' как раз того, оговоренного характера.

Было видно, что и среди 'лысых' пошло некоторое брожение -тоже заметили 'реконструкторов' в 'опознавалках'. Они столпились вокруг Степана, который им что-то объяснил. Те закивали и принялись всё также 'тусоваться' и пить то, кто что с собой прихватил или тут же купил. Меж тем сам Степан полез за пазуху за мобилой. Через несколько секунд зазвонила мобила у Владимира. Звонил Степан.

— Толкинутых... э... рубак видишь?

Владимир слегка задумался пытаясь понять что имел в виду Степан. Изобилие незнакомого сленга всегда ставило его в тупик. Потом сопоставив то, что видит с тем что творится, определил таки 'реконструкторов' как 'толкинутых' и 'рубак', ответил.

— Вижу.

— Тоже наши.

— Ты их предупредил зачем собрались?

— Ага! — в голосе Степана было хорошо слышно хищное удовлетворение.

— Весело будет! — хмыкнул Владимир.

— Ещё бы! — откликнулся Степан и тут же отключился.

Вполголоса Владимир поделился информацией с Юлей. Та кивнула и после взглядом показала на только что подошедших на центральную площадь парка десяток крепких мужиков. Те озираясь остановились посередине возле большого фонарного столба и принялись ждать.

Что несколько нервировало, так это то, что всех союзников видно не было. Тех десяти человек 'лысых', что сравнительно в открытую толпились возле входа в пивную, в случае столкновения с бандитами, было недостаточно для численного превосходства. 'Лысые' могли всех реально подставить, если захотели. Оставалось надеяться на крепость слова Сергея — их предводителя — и то, что все обещанные 'скины' прибыли.

Если всё, что удалось Сергею 'поднять' присутствует непосредственно в наличии, то почти наверняка получается РАВЕНСТВО сил. В этих условиях бандитам можно противопоставить только мастерство группы Михаила, которые из-за своей подготовки вполне могли сойти каждый за троих. Также некоторые надежды подавали и 'реконструкторы'. Если они притащили с собой хотя бы свои тренировочные деревянные причиндалы, то это могла быть реальная сила — слаженно действовать и грамотно вертеть своим оружием они умели.

Внезапно, сразу с трёх сторон, наплевав на правила движения к аллее вырулила целая вереница машин. Половина из них была дорогими 'иномарками'. Пара джипов 'Чероки' стоила весьма немало. Из них посыпались весьма разгорячённые типы и тут же собравшись в толпу двинули в сторону оторопевших десяти мужиков. Видно, для того, чтобы отрезать дорогу для бегства, с противоположной стороны, но уже не из авто, а просто полубегом подвалила ещё группа порядка пятнадцати человек. Мгновенно из-за пазух были вытянуты и орудия 'разборки' — биты, цепи, куски арматуры. Мужики, явно рассчитывающие на 'честные разборки' сначала оторопели, но быстро взяли себя в руки и приготовились прорываться или как минимум, драться до последнего. Стали спина к спине. Главный среди них попытался что-то сказать-возразить предводителю 'чёрных', но тут же сразу стало ясно, что разговора не будет — будет избиение. Предводитель даже не удосужился ответить а просто бросился в драку.

Нападавших оказалось даже несколько больше, чем предполагал Владимир — человек сорок.

Для ожидавших 'сторонних наблюдателей', такое резкое изменение обстановки также оказалось несколько неожиданным. Они, как говорится, потеряли темп, и когда разобрались что к чему, орава бандитов уже вовсю дралась с десятью мужиками попытавшимися хоть как-то занять круговую оборону. Реально из подбежавших бандитов дрались человек двадцать. Остальные, взяв в кольцо место драки просто молча наблюдали за избиением. Стояли спокойно, с полной уверенностью в своей безнаказанности и того, что на них (против такой-то толпы!) никто напасть не рискнёт.

А зря!

Владимир в несколько секунд даёт сигнал всем группам и диспозиция на 'поле боя' мгновенно меняется.

'Лысые', что стояли возле пивной единообразным движением, натягивают на лица маски, которые все оказываются красными (Не предупредили! Было оговорено, что будут повязки, быстро надеваемые на руку!) и молча бросаются в бой.

'Реконструкторы'...

Предводитель реконструкторов выдёргивает откуда-то нож и одним ударом рассекает шпагат, связывающий мешок. Мешок раскрывается и из него высыпается разнообразное чисто 'реконструкторское' вооружение пополам с откровенно грубо обработанным дубьём. Рубаки быстро его расхватывают и бегом бросаются через дорогу в парк, на ходу выстраиваясь во вполне узнаваемый боевой порядок.

Слегка обученные перед этим АКМовцы, совместно с группой Михаила также выстраиваются в некоторое подобие боевого порядка и тоже бросаются в бой.

Не ожидавшие нападения с тылу, да ещё и с трёх сторон одновременно, бандиты приходят в замешательство. Но так как нападавших и их силы были примерно равны, быстро приходят в себя и бросаются в контратаку. Как и всегда они рассчитывали на то, противник испугается и отступит, оставив поле боя за ними. Но не тут-то было. Противник оказался не просто толпой осатаневших одиночек, а весьма хорошо организованной, (хоть и не всегда хорошо обученной), Силой.

Наибольший сюрприз для бандитов, вооружённых бейсбольными битами, кусками арматуры и просто железками преподнесли 'реконструкторы' и группа Михаила.

Если группа Михаила просто дралась слаженно и умело, активно перемалывая силы бандитов в основном голыми руками или отобранными у бандитов же орудиями, то 'реконструкторы' явились в парк явно 'во всеоружии'.

Махать дубьём и теми железками, что они с собой принесли, в отличие от бандитов, 'реконструкторы' умели и умели исключительно хорошо. Отбить удар бандита, наносящего удар битой как дровосек топором, им не представляло особого труда.

Но и это преимущество у них было не единственным.

Было видно как какой-то 'реконструктор' нагло подставил блоком под удар биты собственную руку. В каких других условиях, от такого удара рука бы весьма надёжно сломалась. Но этот же, как ни в чём не бывало, отклонив удар, наносит удар своим 'поленом' прямо по плечу нападавшего — нападавший тут же роняет биту — и добавляет ещё, тут же сверху по голове тем самым предплечьем, что отбивало биту. Глухой стук предплечья, встретившегося с головой мафиози, показал, что у 'реконструктора' в рукаве действительно были спрятаны латы. Достаточно прочные и достаточно тяжёлые — бандит зашатался и рухнул на колени. 'Реконструктор' не мешкал — он наносит окончательный удар бандиту по голове своим орудием. Удар, как было хорошо видно, не в полную силу (в полную силу приложить по голове той самой деревяшкой — можно вполне убить).

Удара вполне хватило, чтобы вывести того из строя. Бандит рухнул лицом в припорошенный снегом асфальт, и больше не поднимался. 'Реконструктор' спокойно перешагивает через павшее тело и принимается за следующего противника.

При этом, вся группа 'реконструкторов' ухитрялась не только держать строй, но и весьма ловко помогать друг другу. Взаимодействие в стою явно было отработано очень хорошо.

В отличие от них, 'лысые' дрались каждый как умел, и сам по себе. Отсутствие умения они как-то худо-бедно компенсировали численностью, энтузиазмом и яростью.

Но самым неожиданным и для бандитов и для Владимира было то, что сотворилось возле брошенных бандитами машин. Ни бандиты полностью занятые боем с неожиданно появившимся крепким противником, ни напавшие на них с тыла люди не видели, как возле тех супердорогих 'тачек' появилась целая бригада личностей в масках — по фигурам явно женского полу — в сопровождении нескольких крепких же ребят тоже в масках.

Эта 'бригада' в первую очередь 'вырубила' и оттащила подальше выпрыгнувших наружу водителей, а после спокойно и деловито принялась крушить стёкла иномарок. Как стало ясно уже скоро, битиё стёкол было не главным — в салоны машин, через разбитые окна полетели пластиковые фляги с бензином и промасленные, горящие тряпки. Весьма скоро все стоявшие на обочине машины бандитов ярко запылали. 'Бригада' же, как тихо появилась, так и исчезла.

Исход боя был решён весьма скоро, как начался — из той самой подворотни, дико завывая, вдруг вывалилась толпа 'лысых' человек в двадцать. Видно некоторая нескоординированность действий среди 'скинов' города, привела к тому, что их главные силы вступили в бой с опозданием на пару минут.

Увидев, что расклад сил складывается резко не в их пользу, бандиты дрогнули и попытались удрать. Удрать же попытались вполне привычным для них способом — на машинах. Вполне естественно, и ломанулись они в направлении брошенных ими машин. Но когда они увидели, что творится там, из их глоток вырвался дружный вопль ярости и отчаяния. На месте машин поднималась сплошная огненная стена пополам с чёрным дымом.

Удивили и 'реконструкторы'.

Видя отступление противника их замешательство перед горящими авто, они бросились вдогонку издавая такой дикий рёв, что бандиты уже не разбирая дороги в панике рванули кто куда.

Битва закончилась.

Подчиняясь коротким командам своих командиров, разрозненные уже группы подхватили своих раненых, из тех кто не мог быстро передвигаться, и в спешном порядке удалились из парка. Среди группы Михаила, никто ранен не был. Они подхватили одного серьёзно пострадавшего АКМовца и потащили прочь.

Владимир слега задержался, обозревая поле битвы.

На залитом кровью снегу копошились приходя в себя бандиты. Их орудия были разбросаны по всей площади. Кое-кто даже в бессознательном состоянии продолжал держаться за своё оружие.

Владимир обменявшись жестами с уходящими в противоположном направлении 'скинами', быстро сделал панораму парка своим фотоаппаратом, аккуратно исключив из вида, уходящих с поля боя победителей. Вкупе с фотографиями, которые он сделал в самом начале, когда из авто вылезла вся бандитская рать с цепями и битами, это составляло весьма серьёзные улики.

Под конец, он подскочил к одному из валявшихся в бесчувствии бандитов и вырвал у того зажатый в руке мобильник. То же он сделал с другим мобильником, выпавшим на снег у другого бандита.

Спрятав мобильники и фотоаппарат Владимир рысцой отправился вслед за своими. Этот его поступок не укрылся от внимания Юли и сильно её удивил.

— Зачем тебе чужой мобильник?!

— Чтобы иметь связь с их главным бандитом!

— Зачем?

— Прогнать из города окончательно.

— ?!

— Увидишь.

Владимир загадочно улыбнулся, достал из кармана 'конфискованные' мобильники и выключил их. Причём выключил весьма оригинальным образом — не только через клавиатуру, но и просто вытряхнув аккумулятор. Аккумуляторы он аккуратно переложил в один карман куртки, а выпотрошенные мобильники, отправил в другой.

— Это чтобы совсем надёжно было. Чтобы совсем отследить было его нельзя — пояснил он Юле.

Марина

Владимир уже привык к тому, что у Марины почти постоянно кого-то в гостях встречаешь. Или Юля на чай забежит, или Эля, или Николай за книгами из большой семейной библиотеки. Он постоянно таскал справочники по электронике этого мира.

Заходил и Вадим. Но этот больше по части фантастики. Читал он её в неумеренных количествах.

Сегодня же был кто-то незнакомый ему.

Навстречу Владимиру из-за стола поднялся ничем не примечательный человек в ни чем не примечательном свитере. Чтобы хоть что-то в нём запомнить, Владимир просто пробежался взглядом по его лицу, мимике. Мимика также была твердокаменной.

— Он хотел с вами познакомится — сказала Марина.

Оказалось, что в гости к Марине забрёл тот самый капитан, который по её словам, в прошлом очень помог избежать очень серьёзных неприятностей со стороны милиции. Тот, который был лично знаком с братом. Теперь же он активно интересовался персоной самого Владимира.

Этот интерес его сильно насторожил. Не мог не насторожить. Тут же возникали вопросы типа: 'А чьи интересы он представляет?'. В условиях коррумпированности правоохранительных органов это было весьма актуально. Эту настороженность заметила и Марина.

— Брат говорил, что ему можно доверять — сказала она.

Весьма неожиданное заявление. Особенно в свете того, кто был здесь его двойник, и как закончил свой жизненный путь. Владимир даже и не стал особо скрывать своего удивления. Капитан же видя это ухмыльнулся.

— Наверное думаешь, что под тебя копаю — как утверждение бросил он.

— Вероятность такого — весьма велика — туманно ответил Владимир.

— О! Узнаю эту инженерную семейку! — хохотнул тот — как только что-то происходит, так тут же всему ставится математический индекс вероятности.

— А разве это плохо?

— Это к делу не относится.

— А что тогда дело?

— Меня вот что заинтересовало... — капитан сделал паузу, и взглянул на Владимира — только слепой не может заметить ваше поразительное сходство с её братом.

Он кивнул на Марину.

— Вы похожи как братья-близнецы. Вот я немного за вами понаблюдал, и вижу даже характерные жесты, словесные обороты, у вас практически идентичны.

— И что вас в этом так смущает?

— Идентичность.

— Ну и что? Ведь не скажете же вы, что брат Марины воскрес и сидит теперь перед вами? — оскалился Владимир.

— Пообщавшись с вами уже начинаю сомневаться, что воскрешение из мёртвых невозможно — капитан хмыкнул и отпил чаю.

— Ну так загляните в могилку. Убедитесь! — саркастически заметил Владимир, хотя краем глаза заметил, что данное предложение Марине очень сильно не понравилось.

— Так как же к вам относиться?

— Как к родственнику Марины. Тоже брату. Второму. Потому и похожи так.

— Ну разве что так... А вы не боитесь, что старые враги Владимира,... извините, ТОГО Владимира — подумают как раз о 'воскрешении' и не попытаются 'повторить' свой успешный опыт?

— Не боятся только идиоты. А вообще всего бояться — так и жить не захочется.

— А вы философ!

— Так же как и её брат.

— Ха! Не знавал за ним такой 'доблести'.

— А вы с ним мало общались.

— Возможно. Он всё-таки тогда меня не послушал... К сожалению... Может быть и это в нём бы сыскалось — мрачно сказал капитан. Марина же просто отвернулась к окну.

— Вы и начинаете в этом городе свою деятельность также как и он — продолжил он покосившись на Марину и поняв, что предыдущую тираду зря ляпнул. Владимир же вопросительно посмотрел на капитана. Тот не заставил себя ждать с продолжением.

— Брат тоже заступался за своих и чужих. У него было весьма своеобразное понимание справедливости. Хоть и некоторых его методов я не одобряю.

— Каких? — поинтересовался Владимир.

— А вы, разве не интересовались?

— Ну не успел так подробно о нём разузнать.

— Он начинал как коммерсант, а после организовал общество 'Русские'. Оно и сейчас существует. Только там вся блатата города состоит. Я ещё тогда предупреждал, что всё 'общество' быстро превратится в бандитскую контору.

— Он этому пытался препятствовать?

— И да и нет. Он сам решил поставить этот процесс под собственный контроль и не рассчитал сил.

— Мне сказали, что он схлестнулся с несколькими группировками разом.

— Врут. С одной. С той, которую ныне возглавляет некий Самуил Данько по прозвищу 'Дикий'... и чуть не уделал всех.

— Ловкий парень! — хмыкнул Владимир — ну я его ошибок повторять не буду. Стараюсь держаться от этих подальше.

— А там в парке?

— Каком?

— Том, где не очень давно была ооочень большая драка.

Владимир удивлённо посмотрел на капитана и решил отмолчаться. Но ему капитан не дал.

— Вы там были. Я лично вас там видел. С некоей весьма боевой особой женского полу.

Капитан стал тихонько посмеиваться.

— Поймите меня правильно, я вас не осуждаю. Даже выражаю большую благодарность от себя лично. Эти типы из Дагестана у меня были большой головной болью.

— Вы хотите сказать, что я вам эту головную боль вылечил?

— Не до конца... Но вы там были!

— Ну,... был. Случайно. Гулял по парку, а тут... людей избивают. Ну, решил вмешаться и отбить...

— Слишком уж как-то организованно вышло... Нет, не подумайте, что я осуждаю...

— Ну хоть на этом спасибо! — ядовито заметил Владимир.

— Это как раз вам спасибо.

Вот тут Владимир решил совсем промолчать.

Ясно, что данный капитан мылится его прицепить к какому-то делу, или использовать. Возможно втёмную. Такие как он да в таких чинах просто так по гостям, да ещё к людям, явно замеченным не в совсем законных деяниях, не заходят. Дальше стало ясно что дело обстоит именно так.

По нескольким брошенным намёкам стало ясно, что действительно, капитану было бы очень интересно получить их помощь. У того явно были свои расклады против многих группировок города. Правда 'Дикий' как самый крупный больше не упоминался, но разная шушера поменьше, да ещё та, с которой уже успел в своих контактах познакомиться Владимир, присутствовала. Тем не менее, Владимир постарался сделаться в ответах скользкий как мыло в бане.

Капитан погрустнел. Допил чай и засобирался восвояси. Проводить его до порога вызвался Владимир.

— Похоже я всё-таки зря к вам заходил — с сожалением заметил капитан одеваясь в прихожей — боюсь, что вы пойдёте по пути своего двойника и свернёте шею.

Затем он понизил голос и продолжил.

— Я вам откровенно предлагаю помощь и сотрудничество.

— Не сверну — кратко но также тихо ответил Владимир.

— Ой ли?! Не зарекайтесь — устало махнул рукой капитан — Владимир убиенный, тоже так же говорил. Впрочем... вот мой телефон. Если что звоните.

Владимир взял в руки визитку. Повертел в руках. Пока вертел решился всё-таки пойти на риск. Пока с очень серьёзными бандюками они не сталкивались, но чем чёрт не шутит.

Может именно этот капитан в своё время поможет. Да и ему помочь можно. Посмотреть как он будет обращаться с теми сведениями, которые мог бы ему предоставить Владимир. Может и окажется, что капитан вполне добропорядочный. Не все же сволочи в этом мире. Хоть и полагаться на него совсем уж не стоит.

Владимир потоптался у порога, а потом тихо вышел на лестничную площадку вслед за капитаном.

— А вы не расстраивайтесь! Вы не зря сюда сходили. А насчёт того, что вы намекали... я подумаю, как вашей 'беде' помочь.

— Буду благодарен — удивился такой перемене капитан.

— Стараюсь по возможности, быть добропорядочным гражданином.

— А почему 'стараюсь'? — хмыкнул капитан.

— Жизнь собачья... — философски заметил Владимир и развёл руками.

— Вы правы! — заключил капитан, пожал Владимиру руку и зашагал вниз по лестнице.

Когда он вернулся в гостиную, Марина стояла у окна и грустно глядела вниз во двор, где возилась детвора.

Он сел снова за стол и заглянул в свою недопитую чашку. С сомнением поболтал содержимое и одним махом допил уже остывший чай. Потянулся было за заваркой, но был остановлен на полпути неожиданным продолжением разговора.

— Он кое в чём очень прав, этот капитан... — всё также стоя к нему спиной выговорила Марина — ты действительно поразительно похож на брата. Иногда даже кажется, что брат жив и никуда не уходил.

Владимир несколько заколебался, но затем всё-таки взял чайник и долил себе чаю.

— А я и есть твой брат. Я же говорил — ответил он после некоторой паузы.

— Но не тот.

— Не тот. Просто пришёл издалека.

— Вот и я думаю, из какого 'далёка' ты пришёл.

Сказано это было не враждебным тоном. Но сам заход был несколько необычным.

— В смысле?

— Когда-то мы с братом читали вместе фантастику и обменивались мнениями по ней. Чаще всего мы высмеивали авторов. Но иногда обсуждали серьёзно.

Марина обернулась к Владимиру, посмотрела тому в глаза и также взглядом указала на полку, висящую на стене. Она плотно была забита книгами.

— И что ты хочешь этим сказать? — у Владимира появился огонёк озорного интереса в глазах. Он знал свою сестру и понял заранее, к чему она клонит. Просто само предположение о ходе её мыслей было достаточно невероятным 'для обычного смертного' в этом мире.

— Я к тому, что и сейчас продолжаю читать. Вот видишь?

Марина подошла к полке и провела по корешкам пальцем.

— Присмотрись какой темы эти книги. Я специально выделила их на отдельную полку из всей библиотеки.

— Извини, но я уже очень давно не читал фантастики... — сказал осторожно Владимир, и тут же поправился — современной фантастики.

'Этого мира' — добавил он про себя.

— Они все про попадание героев в параллельные миры.

Последнее заявление заставило Владимира очень внимательно пройтись по тем самым корешкам книг взглядом. Там между книгами были воткнуты и папки с распечатками. То, что это принтерная распечатка хорошо было видно сквозь прозрачные обложки папок.

— Это тоже фантастика — указала Марина на папки — и тоже про параллельные миры. Только я их распечатывала взяв из Интернета. Там иногда встречаются произведения более интересные, чем те, что печатают издательства.

Владимир слушал. Внимательно.

Тема начатого разговора была очень интригующая. К тому же сама Марина была по образованию математиком. Защитившимся на кандидата наук. И преподавала в университете. Так что по части логического мышления у неё было очень хорошо и продолжение должно было быть очень интересным.

— Вот ты пришёл. А ведь ты по настоящему двойник брата. А где такое может быть? Только там — 'за гранью миров'. Там, где не было бандитов.

— Такого не бывает, чтобы не было преступников.

— Преступники везде может быть и есть. Но в Советском Союзе таких бандитских организаций как сейчас, чтобы охватывали всю страну — не было. И не было столько убитых. Я права?

Владимир пожал плечами.

— Не знаешь что ответить брат-два? — ухмыльнулась Марина.

— Играешь? — спросил её Владимир улыбнувшись.

— Может и играю... — неопределённо сказала Марина — вот настроение у меня такое игривое! Но всё равно — 'вернёмся к нашим баранам', ведь то, что я вижу в вас, общаясь с вами, что вижу в ваших глазах — это наше потерянное будущее.

— Если ты хочешь сказать что мы тут уникальны, то я возражаю — таких как мы много. Просто искать надо. Могу при случае познакомить с некоторыми, которых мы нашли за последние два месяца.

— И они действительно такие... светлые? — с сомнением спросила Марина — а то я в прошлом году пообщалась с некоторыми 'светлыми'... Эльфами... ПРИДУРКИ!!!

Сказано последнее было беззлобно. Больше с некоторым оттенком удивления.

Владимир начал тихо смеяться. Марина тоже.

— Вижу тоже имел с ними дело.

— Да было... — продолжая смеяться сказал Владимир.

— 'Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко...' — пропела Марина первую строчку песни, но как начала так и оборвала.

— Вы, по сравнению со всеми здешними 'светлыми' — просто ... боги.

У Владимира полезли глаза на лоб от такого комплимента. Слишком уж пафосно к тому же.

— Я имею в виду тех, что из книги 'Трудно быть Богом'. — поправилась Марина.

— А! — несколько поумерил удивление Владимир, но всё равно, его это задело.

— Вот ты удивляешься, но я хочу верить во что-то светлое, по настоящему светлое. И фантазирую... может я преувеличиваю, но мне, почему-то кажется, что вы действительно из какого-то параллельного мира, где всех этих Ельцыных просто не было. Из по настоящему Светлого Завтра.

— И какие основания у тебя есть так считать? — искренне удивляясь спросил Владимир, но Марина просто продолжила свой монолог.

— Вот ваша Юля яркий пример...

— Вы с ней уже хорошие подруги? — попробовал Владимир перевести тему на более приземлённую.

— Да. Мы подружились, и она часто заходит поболтать... и вот что я тебе скажу — Марина мягко улыбнулась — таких как Юля просто не бывает.

— ?!!!

— Я за ней много наблюдала. У неё полностью отсутствуют все те недостатки, что водятся за мной. И есть много такого, что вообще за пределами...

— Например?

— Один раз, тут недалеко мы при выходе из магазина столкнулись с тройкой подвыпивших идиотов. Там и Коля тоже был, но он даже не успел вмешаться.

— Зная Юлю могу предположить, что она 'с полпинка' поваляла этих придурков и напинала им задницы.

— Хуже. Она к ним даже и не притронулась.

— Хм! И что же она сделала? — проявил лёгкую заинтересованность Владимир, хотя уже предположил что последует. Ведь всё-таки Юля стажёр. А значит почти мастер. Последующие слова подтвердили его предположение.

— Они удирали так, как будто... — Марина на пару секунд запнулась подбирая слова — как будто все черти ада за ними гнались.

— Ах вот оно что! Так она же гипнотерапевт из 'Ноогена'. Что ты хочешь от специалиста высокого класса?!

— Ты удивишься, но я консультировалась со специалистами и описала этот случай. Они в один голос говорят, что это из разряда фантастики.

— Значит 'специалисты' они были такие — с долей презрения ответил Владимир — Я могу даже описать то, что она сделала с теми придурками... Впрочем пусть Юля сама как-нибудь эту психотехнологию тебе распишет. Она всё-таки специалист.

Владимира ситуация всё больше веселила и страшила. Если их так просто вычислили люди ближайшего окружения, то что будет, если за них кто-то из спецслужб вплотную возьмётся? Впрочем, то, что он видел со стороны Марины, было на грани, но пока не выходило за пределы их старых интеллектуальных игр. По идее она должна была это прямо предложить поиграть, но видно она сильно увлеклась.

Марина же как видно действительно весьма увлеклась.

— Или ваш Николай — заметила она.

— И Коля тут тоже зарисовался! — Владимир веселился уже вовсю — а он чего такого отмочил фантастического?

— Да вот... был случай. Дали мне как-то задачку наши математики. Ну ты знаешь, университет, хоть как-то но иногда получает задания... от оборонки нашей... так вот сижу я решаю. Приходит Николай. Смотрит чем занимаюсь. Долго выясняет детали задачи. После садится вот так — Марина показала как он сел и какой стеклянный взгляд при этом имел Николай — и через пол часа решил ВСЁ!

— Ага. Ну так и это не секрет. Он применил элементарную психотехнику 'ускорения'.

— А это что за 'зверь'?

— Ну мы так между собой называем способы резко усилить творческие и аналитические способности мозга человека. Жаль, что надолго такого не хватает. Как раз на такие задачки, типа твоей, только и хватает. Да и известна давно. Просто мало кто применяет.

— И вы все её знаете? Ну эту... психотехнику!

— Конечно! Могу и тебя научить.

— Вот ты и попался мистер прогрессор! — шутливо воскликнула Марина и уткнула указательный палец Владимиру в грудь.

— И на чём?! — показно испугавшись спросил Владимир, постепенно всё больше принимая игру. Впрочем игру ли?

— У нас такого просто нет и не было...

— Ну... лиха беда начало. Будет! Ведь мы же знаем!

— А об остальных и говорить нечего — сплошь уникумы. Эля, Юра, Вадим...

— Ну думаю, ты преувеличиваешь. И вообще мы белые и пушистые... а то, что знаем чуть больше чем окружение не сильно удивительно.

— Слишком больше!

— Так уж и больше? Но что из этого следует?

— Вот мне и кажется, что имею я дело не с кем-то из наших, а прогрессорами из иного мира.

— Ну а если мы действительно 'прогрессоры из иного мира', что из ЭТОГО следует? — не сдавался Владимир, но тут ему пришла в голову иная мысль и он продолжил несколько в ином ключе — Предположим, на секунду, что это так и есть. Что ты против них имеешь или что ты хотела бы узнать у них?

— Ага! Я помню, мой брат так же вступал в игру... Ну что же, вспомним старое. Поиграем...

— Поиграем! — с радостью подхватил Владимир.

Следующие минут двадцать разговор вильнул в сторону и они прошлись почти по всем некогда читанным Мариной сюжетам фантастических произведений. Пока обсуждали, пока Марина описывала их сюжеты, Владимиру бросилась в глаза деталь, которая, возможно сестре в голову не приходила: практически все эти произведения — про бегство отдельного человека или группы людей от наличной реальности.

Про бегство в тот мир, где они, по их мнению, могли бы стать либо счастливыми, либо что-то поправить в настоящем. По сути, большинство сюжетов — просто форма натурального бегства от реальности, которая по-научному называется 'эскапизм'. А так как эта литература была очень популярна, вывод был безрадостный — люди активно не приемлют эту действительность, но здравых идей по её изменению не имеют. Также как и здравых поползновений по части практической деятельности. Соображение было побочным, но он не успел его высказать, как речь снова вернулась к обсуждению происхождения их группы и самого Владимира. Сюжет обсуждаемой книги вывел.

Владимир тут же подобрался и приготовился.

— Ну а если предположить — как ты говоришь, в тех книгах это также часто присутствует — что мы сюда попали случайно. И ищем дорогу назад.

— Это тоже мало что меняет — ответила Марина — Вы будете выделяться среди всех очень сильно. Тем, что будете поступать в соответствии с моралью и законами своего мира. Даже пытаясь устроить отсюда бегство.

Марина принялась как тигрица ходить взад вперёд вдоль радиатора отопления, периодически бросая испытующий взгляд на сидящего за столом Владимира.

— Нет вы всё-таки пришельцы в нашем мире — произнесла она и в её тоне всё меньше было от игры. Она говорила всё серьёзнее и серьёзнее.

— Это хорошо или плохо? — спросил Владимир, почти сдавшись.

— Не знаю. Всё зависит от того, что вы можете и что намерены сделать. Хорошо если можете, намерены и сделаете.

— Поясни, а то что-то туманно как-то.

— У Стругацких есть герой — Румата. Он всё комплексовал по поводу, что нельзя лишать людей их истории. Если перетащить их сразу в будущее, они лишатся очень многого. То есть они должны пройти свой путь. До конца. Может и нам стоит дать возможность?

— А если этот самый 'Румата' видит, что этот путь упирается в гибель всей цивилизации. Что он должен делать?

— Что-то вы на спасательную команду для этого мира не тянете... хоть и все такие крутые — ухмыльнулась Марина.

— Да. Нам бы самим выбраться... Но моральный выбор был и есть всегда. И для 'Румат' и для людей, и для общества.

— Ты хочешь сказать, что вы делаете то, что делаете, по моральному выбору?

— Да.

— И когда вы сделали его?

Владимир понял, что за него вывод и признание сделала сама Марина. По интонациям, которые звучали в её речи это было очень хорошо понятно. Всё-таки сестру он очень хорошо знал. И знал, когда она играет, а когда говорит серьёзно. Сейчас она говорила серьёзно. А значит, игра закончилась. Его и их 'вычислили'. Так что признания делать было уже поздно.

— Сразу же как поняли, куда попали — сменив также тон на серьёзный ответил Владимир.

— А вы подумали, что эта ваша деятельность, может оказаться не нужной нам? — строго спросила Марина.

— Нужно или не нужно — результат мотивации. А эта мотивация может быть навязана.

— Ты хочешь сказать, что вы хотите навязать нам другой выбор и другую мотивацию?

— Я хотел сказать, что ВАМ ВСЕМ была НАВЯЗАНА иная мотивация и иные цели. Также как ретровирус навязывает иные цели той клетке, в которую попал. Ту цель, в которой он размножается, а клетка гибнет. Так если эта цель и мотивация — мотивация гибели, ВАМ НАВЯЗАНА, то имеем ли мы лично — Владимир сделал небольшую паузу акцентируя внимание на последнем — моральное право хотя бы ПОПЫТАТЬСЯ её разрушить?

— Разрушить мотивацию... серьёзный замах!

— Не мы одни пытаемся это сделать и это во-первых, во-вторых, мотивация ведущая вас к гибели по сути лишает вас любого приемлемого выбора вне коридора ведущего к гибели. А это значит, что разрушая эту мотивацию любая сила, что это сделает — даёт обществу право выбирать свой, я подчёркиваю, СВОЙ ПУТЬ!

— Но ведь мы и так все рано или поздно умрём... И общества тоже умирают.

— А вот это уже в тебе говорит навязанный выбор.

— Выбор между жизнью и смертью...

— Да. Вам навязали путь к смерти. Навязала цивилизация уже находящаяся на четверть шага от собственной смерти. Мы не можем этому не воспротивиться, так как в нашей философии — философия Жизни прописана крупными буквами.

— Таким образом, вы не могли не вмешаться.

— Именно так!

— Да уж, господа прогрессоры... Но тогда вопрос: а что бы вы делали, если бы попали в тридцатые годы?

— Помогали бы стране готовиться к Войне.

— А в начало века?

— Готовили бы революцию.

— А в средние века?

— Помогали бы ТОМУ обществу с минимальными потерями и в кратчайшие сроки пройти свой Путь.

— Это ваш моральный выбор?

— Да. Выбор Жизни. И всякие рассуждения оставить общество для 'заимения опыта на своём пути' и необходимости заиметь его на 'своём пути' — лишь признание собственного бессилия... или корыстного умысла.

— Знакомые речи... у нас тут тоже перед девяностыми годами говорили о порочности 'своего пути' и что чужой, заёмный опыт лучше.

— Эти речи заставили вас отказаться от вполне конкретного выбора. Они не более чем инструмент в чьих-то руках. Вас заставили отказаться от действительно лучшего своего пути ослепив вас. И это ослепление лишило вас возможности отличать главное от второстепенного и истинное от ложного. Теперь же вам говорят, что это и есть ваш истинный путь. И нельзя с него сворачивать, а значит и позволять другим пытаться его изменить.

— Но тогда что главное?

— Жизнь!

Марина с сомнением покачала головой.

— Туманно как-то... 'Жизнь!'.

— А что тут туманного? — хмыкнул Владимир — предотвратить массовую гибель людей, это разве не очевидно? Сделать жизнь людей лучше, справедливее, гармоничнее, это разве не Добро? И для отдельно взятого человека и для всех людей в целом. К тому же посмотри на тот выбор, что вам подсунули и ответь на вопрос: Ради чего вы все тут живёте?

Марина поёжилась. Видно она также задавала этот вопрос себе и не раз. И ответ ей тоже не нравился.

— Многие ныне живут для того, чтобы добыть как можно больше денег...

— А для чего им эти деньги? — не сдавался Владимир.

— Для того, чтобы потреблять.

— То есть они живут для того, чтобы ЖРАТЬ, а мы потребляем, для того, чтобы Жить.

— Но тогда остаётся открытым вопрос, 'для чего жить?'.

— Правильно! Потому, что в этом, навязанном выборе вам навязана цель жрать, вы и не можете решить главного вопроса. В принципе не можете. Потому, что жратва и шмотки закрыли от вас сам вопрос.

— Так в чём этот ответ?

— Чтобы понять его нужно сначала отказаться от Пути Запада.

— Ты уходишь от ответа — улыбнулась Марина.

— Нет, не ухожу, ибо это часть ответа.

— Так в чём же полный ответ?

Владимир надолго задумался.

— Не знаю, будет ли он тебе понятен. Но я нашёл для этого только одну метафору. Для нас, людей прошедших через Скачок — ответ очевиден и прост... да и содержался он в твоей давней реплике — Владимир на секунду лукаво усмехнулся, но после снова стал серьёзен — стать Богами!

— Вот эту грязь и мерзость сделать Богами?! — Марина указала за окно имея в виду всё то общество, в котором они жили. Скепсис и отвращение к людям живущим в городе за окном в её словах сквозили слишком явно.

— Для того, чтобы стать Богами, как раз и нужно в первую очередь отмыть людей от этой самой мерзости и грязи.

— И вы, прогрессоры, хотите их отмыть? — с великим сомнением спросила Марина.

— Нет — последовал обескураживающий ответ.

— Так что же вы реально хотите?! — изумилась она.

— Дать им 'мыло' и научить им пользоваться! — серьёзно но вместе с тем весело заявил Владимир.

— Ты хочешь сказать, что социализм был этим самым 'мылом'?

— Да. Главная идея социализма — идея совершенствования человека и общества есть то самое 'мыло'. От этой главной идеи социализм имеет своё самоназвание так как главное для него люди и совершенствование общества — социума.

— Странно... только сейчас я поняла истинный смысл слова капитализм... ведь оно происходит от слова 'капитал' — деньги. А значит, для этого общества главное деньги. Для капитализма главное деньги, а не человек. Это главная беда.

Владимир кивнул.

— Но тут опять проблема — должны ли мы, общество, как бараны идти за вами, прогрессорами?

— А почему сразу 'идти как бараны'? Вы сами для себя должны стать прогрессорами. Мы можем только помочь ими стать. Это и есть наш главный моральный выбор. И наша цель здесь.

— И отказаться вы от него не можете?

— Мы бы перестали бы быть самими собой. Чем тогда мы бы отличались от тех шакалов, что ныне вас рвут в клочья?

— Но не лучше ли было бы для вас, сначала подумать о себе?

— Нет. Не лучше, так как для того, чтобы выжить, надо озаботиться не только о себе, но и о других. Иначе никак. Создавая вокруг себя зону более человеческих отношений, зону безопасности, а не выжженную землю как это делают американцы, мы тем самым повышаем свои шансы на выживание и возвращение.

Владимир тихо рассмеялся.

— В этом принципе и заключается наш чисто шкурный интерес — добавил он уже шутливо.

Марина снова подошла к окну и посмотрела наружу.

— Странное какое-то ощущение... оказаться в сказке. В фантастическом мире. Так и кажется, что вот сейчас проснёшься и всё будет как всегда — вас нет и не было, а бандиты есть и будут всегда.

— Ты Мариша, всегда была мечтательницей!

— Такими нас воспитали. Помнишь, как отец бывало... — голос её прервался — он тоже любил помечтать вслух.

— Но он же научил нас воплощать мечты в реальность.

— Ты тут со своими ребятами сам воплотился.

— Но ты первый человек здесь, кто сам 'вычислил' наше истинное происхождение.

— Ты таки признал это.

— Да... — развёл руками Владимир — признаю.

Марина коротко и с удовлетворением кивнула и поспешила слегка изменить тему разговора.

— Скажи пожалуйста, вот я заметила странную вещь: ребята — твои друзья — тебя очень уважают, но между собой называют тебя 'марсианином'. Откуда это прозвище?

— 'Марсианин' я потому, что там был — коротко ответил Владимир.

— На Марсе?

Владимир кивнул.

— Странно. Я почему-то верю. Уже. Сначала просто думала поиграть. Потом... — Марина пожала плечами — Вы такие... как должны были бы быть те самые люди Будущего. Люди Полдня. А они просто обязаны были бы побывать там.

Надолго повисла тягостная тишина.

— Скажи — наконец прервала молчание Марина — вы здесь случайно, или вы как форпост вашего мира здесь?

— Случайно. К сожалению. И назад дороги пока не нашли.

— Да. Как это знакомо. Мы тоже каждый сам по себе ищем дорогу назад — в Будущее. И не находим её.

— Почему мы и развили тут бурную деятельность... Прогрессоров. — попробовал пошутить Владимир.

— И как тебе здесь? Ведь ты был там, на Марсе. Летал к звёздам — спросила Марина пропустив последнее. Владимир невесело усмехнулся.

— Я хотел жить ради звёзд... — начал отвечать он, но прервался. Ответ был для него очень неприятен.

— А тут барахтаешься в грязи — закончила она за него.

— Да. И очень хочу выбраться.

— А есть ли шанс? — с сомнением спросила Марина и в голосе её была хорошо слышна обречённость.

— Есть — твёрдо заявил Владимир.

Марина опечалилась. Потом глянув снова мельком на серый город за окном вымолвила.

— Мы все в таком состоянии, что можем поверить в любую чушь. Даже совершенную небылицу. Лишь бы эта небылица обещала райскую жизнь. Сама жизнь толкает нас на это. Она невыносима.

— Марина! Я тебя отсюда вытащу! — решительно сказал Владимир и посмотрел в глаза Марине.

— Обещаешь?

— Обещаю!

— Вот снова... ты и говоришь как прежний брат. Ты сказал, и я тут же поверила, что так и будет.

— И так будет.

— Верю.

Вендетта

Дальше события развивались так, как предполагал Владимир.

Осатаневшие от такого нагло-прямолинейного отлупа бандиты, попытались навести справки через свою агентуру. Местные бандиты, сильно заинтересованные в том, чтобы на их территории конкурентов не было, тем более таких богатых, как эти, тут же пустили по своим информацию, что если будет 'сдан' хоть кто-то из набивших морды кавказцам, будут иметь дело уже с ними и отвечать придётся по-полной. Естественно, что выяснить удалось весьма немного. Тогда они попытались то же самое сделать через насквозь продажные местные органы власти. Те им, конечно, выдали, что было известно. Но также не всё, что могло бы реально вывести на тех, кто их так отмутузил. И разорил. Иномарки, что спалили возле парка уже, естественно, ремонту не подлежали.

Масла в огонь подлил неожиданный звонок на мобилу их главного, который высветился у него как от его же подручного ныне лежащего в больнице. Вместо привычной речи на родном языке он вдруг услышал вполне русскую речь, весьма уверенного в себе человека. Ему 'популярно' объяснили, что если он не уберётся из города вообще, то будет ещё хуже. Точки, что они купили им предлагалось продать, а самим уезжать из города и не возвращаться, так как они 'нарушили слишком много законов' попытавшись избить тех девятерых, что также в большинстве находились в больнице, но уже по их вине.

Кавказцы попытались натравить на единственных им известных пострадавших, от их же избиения, людей, милицию: типа это именно они устроили им такую засаду. Но тут же начались погромы тех самых 'точек', что они приобрели, битиё стёкол в домах, где они проживали, и град угроз от анонимов. Создавалось полное впечатление, что против них выступает весьма большая, и очень хорошо организованная сила.

Окончательную точку в их попытке влезть в город и закрепиться там, поставил новый инцидент со звонком по мобиле. Их главный уже и так чувствовал себя как крыса загнанная в угол, поэтому, на звонок отреагировал весьма резко — выплеснул поток брани, думая, что это кто-то из его подручных. В ответ услышал спокойную и несколько ироничную речь по-русски.

— Как ты, однако, своих 'уважаешь'! Но я не твой, поэтому, слушай внимательно. Повторять не буду.

Сообразив, наконец, кто действительно ему звонит, бандит сменил тон, и попытался 'договориться'.

— Слыщь, кто ты там, слыщь, давай пагаварим. Встретимся и пагаварим. Ощибка выщьла. Давай в кафе...

— Твоя главная 'оЩибка' была в том — оборвал его заискивающую речь Владимир (а это был именно он) — что ты напал на тех, кто хотел с тобой честно поговорить. Эта 'ощибка' здесь — твоя последняя. После этого никто с тобой ЗДЕСЬ 'гАвАрить' не будет. А будет диктовать. А ты будешь исполнять. Не исполнишь — будет не просто плохо, а очень плохо. Не веришь?

— Слыщь, падажди...

— Не веришь. Тогда тебе вот две инфы для осмысления. Первая: только что 'случайно' загорелось кафе на Первомайской улице. Ты САМ знаешь какое кафе.

Слова, которые уже были готовы вырваться из глотки главного, застряли у него там. Именно в этом кафе, ему принадлежащем, он и хотел предложить 'встречу'.

— Вторая инфа: ты наверняка ещё не проверял почту. Пакет давно лежит в твоём почтовом ящике. Загляни — там в пакете очень много твоих портретов. В разных ракурсах. И в о-очень пикантных ситуациях. Ты их просмотришь, а после сделаешь всё, чтобы все уголовные и не только дела, заведённые против тех мужиков, что ты избил, а также все следственные дела по сгоревшей технике, битым мордам твоих кретинов и поломанным 'точкам', были закрыты. Иначе все эти фотки — и не только они, будут вывешены в сети Интернет для всеобщего ознакомления. И запомни: мы войну против тебя пока-что даже и не начинали... Но если хочешь ВОЙНЫ... Лучше уйди и не возвращайся!

Владимир, не дожидаясь ответа — он ему был не нужен — выключил мобилу и тут же выкинул её на проезжую часть автострады, возле которой они находились. Мобила кувыркнулась срекошетировав от покрытого ледком асфальта, прокатилась ещё метр и остановилась точно посередине раскатанной колеи. Уже через секунду по ней пролетел тяжёлый трейлер оставив лежать искрошенное месиво из пластмассы и электроники. Владимир удовлетворённо кивнул, сунул руки в карманы и зашагал в сторону домов микрорайона, возле которых находилась троллейбусная остановка.

— Жёстко! — хмыкнув прокомментировал, слышавший почти всё Степан. Он осторожно потёр заклеенный пластырем подбородок и поморщившись отправился вслед Владимиру.

— Что жёстко? Жёстко с ними обошёлся? Так иначе с этой падалью и нельзя. Или ты имеешь в виду мобилу?

— Мобилу тоже.

— Ну про мобилу... это улика по которой нас можно найти. А так — нет её и найти нас по ней уже невозможно.

— Её можно было продать. Выпотрошить и продать. Им же. Очень дорогая вещь.

Владимир зыркнул на Степана и покачал головой.

— И на этом попасться — завершил Владимир, за Степана — всё это вы на деньги меряете. Безопасность дороже.

— Кушать хочется... — неопределённо сказал Степан.

— Так зайдём в кафе!

— Вы меня не поняли. Я о мобиле. Денег всегда не хватает.

— Лучше уж пусть денег не хватает, чем здоровья. И... не слишком ли ты на деньгах зациклен?

— Так времена же такие! Хотел бы другие, но какие уж есть.

— Ты прав. Но всё равно тут надо было эту мобилу не просто выкинуть, но и уничтожить. Десять против одного, что они сейчас через ментовку пытаются определить кто и откуда звонил.

Степан тут же заозирался.

— Не бойся. Нет сигнала — нет и определения. А 'постфактум' они не определят откуда был звонок.

Степан тут же успокоился.

— А что за фотки, которыми вы тому козлу угрожали? — спросил он у Владимира несколько погодя.

— Да вот, полюбопытствуй.

Владимир расстегнул куртку и достал оттуда целлофановую файлочку с фотографиями.

— Нам сюда — добавил Владимир передавая Степану пакет и указывая в сторону небольшой тропки ведущей к ржавым воротам в бетонном заборе.

— А что там?

— Да что-то типа складов, где у нас есть помещеньице. Слегка обжитое. Там тепло и чай дают. И не только. Ты же хотел есть? — Владимир лукаво сощурился.

— Так я же не в этом смысле сказал! — оскалился в ответ Степан.

— Знаю. Это я тебя слегка подначиваю. Пойдём.

Они завернули таки на ту тропинку и зашагали к воротам. Тропинка была относительно широкой, так как позволяла идти рядом двоим. Степан меж тем вынул пачку фото из файлочки и принялся с интересом её перебирать.

— Четыре человека фотографировали — пояснил на ходу Владимир, увидев некоторое удивление на лице Степана — с разных точек и направлений. Есть даже небольшой кусок видео.

— Ахренеть! И как вы это успели всех расставить... и где нашли?

— Людей нашёл? Та легко! Мы с Михаилом, как-то озаботились пошарить в городе на предмет разных клубов. Нашли и туристов, и альпинистов... И фотографов нашли... А, кстати — Владимир остановился и ткнул пальцем в одно, особо сочное фото. Было видно, что снимали телевиком с большого расстояния и сверху — вот это было снято с крыши павильона.

— Здорово! Забрался ведь...

— Но не это главное. Вот, видишь, этого хмыря с бейсбольной битой? Он слегка впереди остальных вышагивает.

— Ну, вижу.

— Вот это их главный. Тот, кому мы только что звонили.

— Зверская харя! — ухмыльнулся Степан с большим интересом рассматривая фото.

— Если вот это всё выставить в Интернет, с соответствующими комментариями, всем и каждому станет ясно, кто на кого напал. И сядут не вот эти, которые безоружными явились — Владимир указал на следующее фото людей с испуганными и изумлёнными лицами — а вся та шайка. Не отвертятся.

Дальше шли фото с эпизодами избиения тех самых мужиков. Те, кто напал с тыла на бандитов были показаны мельком и со спины. Кого-либо из них опознать по этим смазанным фото было невозможно. В отличие от прекрасных снимков лиц бандитов. Лицо у Степана помрачнело. Он от злобы даже оскалился.

— Ненавижу этих дагов! — наконец сквозь зубы выговорил он.

— А с чего ты взял, что это именно даги?

— Знаю. У меня родственники в 'травме' работают. Все 'битые' из Дагестана приехали.

— Степан! Даги в массе своей достойные люди. А вот едут к нам — крысюки. Так что давай не будем по крысюкам судить о целом народе... даже не об одном народе, а о множестве, что там в Дагестане проживает.

— Всё равно ненавижу. Вот этих ненавижу — уточнил Степан.

— А то, что говорил дедушка Маркс и дедушка Ленин по поводу классовых интересов и межнациональных отношений ты, конечно, забыл! — с ехидцей заметил Владимир.

— Не забыл. Но ЭТИХ бандитов — ненавижу!

— Вот и ненавидь бандитов, а то без союзников останемся.

Некоторое время шли молча. Степан также как и прежде внимательно рассматривал фото.

— А почему вас 'марсианином' назвали? — неожиданно спросил он.

— Это кто, называл? — чуть не рассмеялся Владимир.

— Ну... ваши...

— А! Это длинная история...

— А если коротко?

— Коротко не получится. Вот дойдём до чаю, вот тогда и спрашивай.

Весьма скоро они прошли внутрь одного из цехов бывшего завода. Владимир по очереди отпер из закрыл за собой сначала небольшие ворота в заборе, ограждавшем цех, а затем и железную дверь ведущую внутрь цеха.

— Вот тут мы имеем нечто типа лаборатории... — пояснил Степану Владимир запирая за собой дверь и показывая куда идти.

— А чё за лаборатория? — тут же заинтересовался Степан.

— Спецэффектов. Видал надпись вечером над цехом? Ну мы тогда сначала 'летающую тарелку' изобразили, а потом, когда уфологии на это купились, написали что они лохи. Прямо на облаках.

— А! так это вы тут так 'развлекаетесь'?! — заржал Степан — классно вы их 'развели'! Я тож поначалу купился. Думал настоящий...ну этот... космический корабль.

— Да тут полгорода купилось как малые дети... Направо! Нам сюда — показал Владимир направление, где поворачивать. Они дошагали до выключенной и зачехлённой установки и прошли далее к двери подсобки.

— У вас тут в цеху целый лабиринт из контейнеров. Можно в страйк погонять.

— Не получится — Тут же ответил Владимир, который уже знал что это за игра.

— Это почему?

— Потому, что тут только один сквозной проход. По нему мы прошли. Всё остальное что ты видел — тупички.

— Да и с тупичками можно... было бы желание. А развернуться есть где — с видом знатока заявил Степан вертя головой.

— А это чё за хреновина зачехлена? — спросил он обходя эмиттер.

— Фигня разная, радиоэлектронная! — отшутился Владимир подходя к простой деревянной двери.

— Да у нас тут что-то типа игры в инопланетян... — Гриневич посмотрел лукаво по сторонам и продолжил.

— Ийё... — у Степана глаза на лоб вылезли — и какой хренью у нас народы не страдают?!

Степан полез чесать в затылке. Было видно, что такие 'вводные' для него полная неожиданность.

— Надо чтобы все были начеку. Эта шпана из Дагестана может попытаться кого-то из нас изловить и пошантажировать этим. Тут это обычное дело.

— Это так? — обратилась к Степану как к эксперту Эля.

— Так — мрачно ответил Степан.

Как бы ни готовились, но уже к вечеру пришла весьма страшная весть. Степан пропал. Причём несколько свидетелей видели как его затащили силой в какую-то иномарку и увезли.

Спасательные работы чужими руками

Для Владимира новость что Степана похитили, была очень тяжёлой. Во многом, он считал это своей недоработкой, так как именно Владимир отвечал за разведку. Мог и предугадал вероятное развитие ситуации, но не смог предотвратить. Теперь же казнил себя что не успел.

Также как и всегда, когда кто-то попадал в неприятности он примерял мысленно их на себя — каково бы ему самому было бы если бы он оказался на месте того человека. Такая 'примерка' весьма помогала иногда понять мотивы действий людей, но в данном случае, надо было просто спасать человека.

А Степан попал в исключительно скверную ситуацию. Владимир считал, что значительно хуже чем то, в какую попал он сам тогда на Марсе.

Это гораздо хуже — оказаться не один на один с природой, а один против озверелых человеческих отбросов.

Тогда на Марсе, ребята оставшиеся на орбите и не могущие ничем помочь физически, старались поддержать чисто морально. И эта поддержка была весомой.

Весомой, ибо тяжелее всего было как раз первые месяцы. Первые месяцы одиночества. Первый шок от того, что остался один на Марсе, от того, что теперь всё зависит от одного его, и чисто физически опереться ни на чью помощь невозможно; что всё теперь зависит больше не от его способностей, выдержки и сообразительности, а даже от малейшей случайности, Владимир пережил весьма тяжело. Хоть и никогда впоследствии никому об этом не рассказывал. Ему, как он считал, по сравнению со Степаном было тогда гораздо легче.

У него была связь с кораблём, с товарищами, которые не могли прийти на помощь физически, но советом, с моральной поддержкой — всегда.

У Степана всё было гораздо хуже.

Его похитили так, что никто даже не видел кто и где. Следовательно никто не мог даже предположить, куда его увезли и спрятали. А это значило, что именно этим бандиты ныне козыряют перед узником указывая ему на то, что помощи ему ждать неоткуда. Что вся его жизнь теперь зависит от малейшей их прихоти. А это очень даже существенная разница с тем, что было у Владимира.

Он помнил, как смотрел в ту область неба, где должен был быть уходящий от планеты корабль. Он часто туда смотрел, выходя из станции по какой-нибудь надобности. Вычислить небесные координаты корабля, по заранее известным параметрам его орбиты было несложно.

На стекле скафандра блестели отражённым светом огоньки станции, путаясь иногда с колючими искрами звёзд легко пробивающими своим светом жидкую атмосферу Марса даже днём. Он быстро находил то созвездие, то место в созвездии, где должен быть сейчас корабль и как ни странно у него не было больше того тягостного чувства, что давило в самые первые минуты катастрофы. Было чёткое осознание — 'Антарес' вернётся. За ним. Не скоро, но вернётся, а сейчас нужно приложить все усилия для того, чтобы выжить.

Скоро в ту область, где должен быть корабль медленно но верно вползла жёлто-голубая двойная звезда Земли. И отправилась дальше по орбите, всё более обгоняя Марс, медленно ползущий по своей, но более дальней от солнца.

Что он чувствовал тогда? Тогда, когда получил сообщение, что 'Антарес' благополучно лёг на эллиптическую орбиту возле Земли, а экипаж также благополучно вернулся домой...

Опять — спокойствие.

Потому, что он буквально кожей чувствовал, поддержку тех, кто сейчас там. На Земле.

Что чувствует сейчас Степан? Хватит ли у него духу выдержать и дождаться помощи, спасения? Не захлестнёт ли его отчаяние от тщательно нагнетаемой бандитами безысходности?

И вообще: зачем его так выкрали?

Чтобы 'вытрясти' имена тех, кто был с ним и организовал разгром в парке, а потом убить?

Или сделать просто заложником, пытаясь поторговаться с теми, кто устроил им в городе такой облом?

Наиболее вероятным было именно первое — выпытать имена истинных организаторов.

А это означало, что надо очень и очень торопиться. Его вполне могли бы убить. Сейчас его жизнь зависела всего лишь от двух параметров — его собственной выдержки и их расторопности.

Мало помалу, нарастало отчаяние — зацепиться было не за что.

Самые вероятные ходы были испробованы. А менее вероятных были тысячи. В них копаться, даже если подключить всех, кого он только знает, можно было и год.

Владимир полистал записную книжку. Посмотрел имена и адреса тех, с кем познакомился в этом мире. Кто в той или иной мере был его информатором.

Практически всех он уже успел обзвонить, опросить. Оставалось одно — ждать, что они узнают ещё и рыскать самому. Параллельно милиции, которая тоже уже занялась делом о похищении.

Всем его сомнениям и страхам положил конец звонок от одной бабульки, которая была, пожалуй, одним из самых ценных поставщиков информации о всей той, немногочисленной людской части города, имеющей крупные состояния. Он, в начале поисков, позвонил ей одной из первых. Сейчас, было похоже, что она таки что-то узнала.

И действительно. По мере того, как эта бабулька рассказывала, как всегда весьма подробно и во всех деталях, Владимир всё более осознавал — это явно то, что он искал. Это осознание не замедлило проявиться и на его лице.

Сидящий рядом за столом Михаил тут же бросил всё и стал с интересом прислушиваться к разговору.

— Анфиса Николаевна! А как те люди выглядели?

— Как-как... как бандиты!

— Я не то имел в виду. Это были местные или кавказцы? Лица вы не разглядели?

— Разглядела! Истинно — кавказцы! Все чёрные!

— Похоже это наши старые знакомцы 'развлекаются'... — прокомментировал Владимир отняв трубку от уха.

— Ладно, Анфиса Николаевна, мы через час приедем. Вы дома будете?

— Буду! Приезжайте. Буду ждать.

Владимир выключил мобилу и пояснил.

— Это звонила одна бабулька. Я ей однажды очень крепко помог. Отбил от хулиганья. Она живёт как раз на Больших Хуторах. Я её просил сообщать мне всё, что заметит про бандитов. Там ведь как раз дачи разных 'толстомордиков'. И дачи бандюков, местных, тоже.

— 'Стучит', бабулька! — мрачно подытожил Георгий, тоже перебравший все свои источники информации и теперь обречённо ждущий вместе со всеми в доме Бориса Ефимыча, который временно сделали штаб-квартирой по поискам.

— 'Стучит' и исправно — усмехнулся Владимир — Я за всё время общения с ней так много всего интересного узнал о всей правящей верхушке города — на несколько уголовных дел хватит. Очень информированная, наблюдательная и аккуратная бабулька.

— Находка для шпиона! — поддел Николай.

— Вот-вот! Именно находка. А разведку надо налаживать, по всем направлениям... вот через таких наблюдательных и информированных — не преминул напомнить Георгию Владимир.

— Так что будем делать?

— Едем в Большие Хутора и наводим справки на месте. Борис Ефимович! Вы как — нам подможете? Довезёте до Хуторов?

— А как же! Обязательно! Только вы эта... поосторожнее. Там они уже такими как тот босс растяпами вряд ли будут.

Георгий, не знавший что упоминается и какой босс имеется в виду, тут же навострил уши, но все сделали вид что ничего не заметили, ничего не произошло и продолжения не последовало.

— Да ясно дело, что будем! — только и всего рассудительно заметил Владимир — Надо убедиться, что у них там в той даче конкретно заложник. А освобождать уже будем не своими наличными силами... Так! Стоп! Нам кое-что понадобится из спецснаряжения.

— Это ещё что?! — спросил Михаил удивлённо.

— Тут рядом есть магазин, торгует всяким хламом. Среди него — хорошие телескопы.

— А! Понял!

Через десять минут, Владимир с Михаилом бегом возвращались к воротам дома Бориса Ефимовича нагруженные огромным ящиком. Тащил больше Михаил. Владимир лишь на ходу придерживал ящик, который Михаил взгромоздил себе на плечо. К их приходу, 'Тоёта' уже была выведена из гаража и сдержанно урчала двигателем за воротами.

— А чего такой большой?

— Да у них упаковка такая здоровенная. Вместе со штативом и прочими прибамбасами. А так — он не очень и большой.

— Пока тут доедем, надо определиться с тем, как нам там появиться, чтобы никто из посторонних наблюдателей не смог нас ни опознать, ни сообщить бандитам. Компания мы, однако, весьма приметная.

Решили, не найдя лучших вариантов, разделиться на группы и сначала разойтись в разные стороны от остановки, а потом сойтись у нужного адреса. По одному.

Через час сошлись на хате бабки Анфисы которая, несказанно обрадовалась гостям и тут же накрыла стол для большого чаепития. Уже через двадцать минут группа сидела за столом, попивая чай попеременно дежурила у телескопа и обстоятельно — тут старался Владимир, которого бабка считала за 'старшОго' — расспрашивала о бандюках в особняке напротив. Телескоп весьма пригодился, так как особняк находился в ста пятидесяти метрах от дома бабки за небольшим, заваленным каким-то ржавым хламом пустырём.

— Он! Он, падлюка! — в энтузиазме заявила Анфиса Николаевна.

Владимир спрятал фото в карман.

— Итак, если он здесь, то это совершенно не значит, что и Степан там же. Могли его в другое место перевезти? Могли — заключил он.

— Не могли! — вступила тут же бабка Анфиса.

— Почему?

— Я смотрела, и никто из той хаты ничего не выносил, и никого не выводил. Все только входили. Один только их водила туда-сюда шныряет.

— А если его с чёрного входа вывели? — подал реплику Николай.

— Та ты брось! — замахала руками бабка — Какой чёрный вход, если сзади у них пустырь и дороги нет? Если бы вывели, или вынесли, то куда б его, болезного повели? Да и видно же вон...всё!

— Резонно — согласился Владимир — А когда, кстати, сюда Степана привезли?

— Сегодня утром! — с прежним энтузиазмом заявила бабка Анфиса.

— Это уже лучше — сказал Владимир и поиграл мобилой подбрасывая её в руке. На его лице прорисовалась целая гамма чувств. Было видно что он колеблется чего-то решая.

— Ладно, тут надо подмогу вызывать... — наконец сказал Владимир.

— Это кого?! — Изумился Михаил. Он настроился было уже на штурм наличными силами, со страхом примеряя так и эдак, как оно будет выглядеть в реальности.

— Мы тут не управимся. Они наверняка хорошо усвоили урок, что получили в парке. Будут готовы ко всем неожиданностям. И вооружены они будут наверняка. Нужен ОМОН. Из города.

— Ты уже и с ними связи навёл? — хмыкнул Михаил и покачал головой — когда же ты так успел?

— Да вот... представился случай. Но тут сразу же встаёт одна проблема: нам перед этими гавриками рисоваться совершенно излишне. Чтобы не задавали лишних вопросов.

Владимир придирчиво осмотрел собравшихся и заявил.

— Много нас здесь... не подумали мы об этом варианте!

— В смысле: как уходить отсюда? — переспросил Михаил не отрываясь от окуляра телескопа, наведённого на дом бандитов.

— Да.

— Опять не проблема! Нагло садимся в машину и отбываем — предложил Борис Ефимович.

— Угу. И 'светим' всю нашу компанию ещё раз. Одно дело что мы твою машину у твоего друга оставили. Другое, что жители наверняка обратят внимание на то, что как приехала большая толпа народу, так отбыла. Не годится. Надо создать впечатление, что Ефимыч тут решил либо подшабашить, либо просто из сочувствия подвёз разных попутчиков.

— Я предлагаю, другую схему — расходиться по одному. Ефимыч, так как его тут все знают, 'идёт на дачу' вместе с Владимиром — предложил Николай.

— А ты видел, какое там море грязи сейчас на дороге?— скептически спросил Михаил — и вообще какой резон по этой болотине Ефимычу переться на дачу? Ведь всем тут живущим известно, что ничего ценного на ней нет. Даже местные воры об этом знают. Иначе бы уже вынесли. Я прав, Ефимыч?

Ефимыч кивнул.

— Н-да — уже не то — задумчиво заявил Владимир.

— А чего мы боимся? Уродов спугнуть? — опять встрял Николай — вряд ли кто из бандюков нас тогда хорошо запомнил. Погода сейчас мерзкая — ветер, сыро и холодно. Вот-вот дождяра влупит. Я с Жориком, отваливаю прямо сейчас на остановку автобуса. Он будет...— Николай посмотрел на часы — Во! Уже через двадцать минут. Ефимыч отбывает один на своей 'Тоёте'. Остаются Михаил и Владимир. Вот им и можно будет здесь остаться, так как их всего-то двое.

— А вдруг если будут эти... из ОМОНа ходить по дворам и выяснять есть ли кто из города?

— Короче так! — резко вмешался снова Владимир — я думаю, что ты, Николай, вместе с Жориком и Михаилом, двигаете прямо сейчас на остановку. И уезжаете. Я делаю звонок в милицию. Наблюдаю за процессом и пересиживаю ночку здесь. Ефимыч же, уезжает один и прямо сейчас.

— А чего такие перестраховки? Я не понял. Ведь ты говорил, что познакомился с кем-то от ОМОНа.

— Не 'с кем-то от ОМОНа', а с человеком, который его может сюда прислать и сам приехать.

— Ну и...? Ведь он-то тебя знает. И будет знать после звонка, что ты здесь.

— Он один знает, и его вполне достаточно.

— Ты кстати, говорил, что тут милиция почти напрямую на бандюков работает. Не получится ли так, что мы вот тут вызовем ОМОН, а они сообщат бандюкам об этом вызове. И вся затея с ОМОНом — коту под хвост.

— Да, работает. И это надо учитывать всегда. Но в данном случае, эти бандиты — из Дагестана. И с местными барыгами на очень длинных ножах. Так что если мы выступаем сейчас против этих дагестанских, то местная мафия нам мешать не будет. Хотя будет в курсе того, что на поимку дагов ОМОН выслали.

— ...И будет очень рада, что кто-то 'догадался' их уделать с помощью местного ОМОНа — добавил со смешочком Николай.

— Па-анятно... — Михаил оторвался от телескопа, аккуратно задёрнул занавесочку и пересел на табурет.

— Всё равно нелогично как-то. С таким-вот уходом.

— К чертям! Если их слишком много и мы не можем сами их уделать — надо переложить всё на ОМОН. Поэтому, главное сейчас, чтобы нас как можно меньше вместе видели. Чтобы никто из них и их информаторов не догадался кто их так подставил. А остальное — пусть у милиции голова болит разные несуразности склеивать. Им за это деньги платят.

Тут неожиданно раздался стук в дверь, что вызвало тихий переполох. Телескоп спешно свернули и уложили в ящик.

— Кого там черти принесли?! — подхватилась хозяйка.

— Ну, если что, мы тут у вас гостим и чай пьём...

— А вы пейте родные, пейте, у меня варенья много. А чая-та... — тут же раскудахталась хозяйка направляясь к двери.

Некоторое время не было слышно ничего, но потом хлопнула дверь и в прихожей кто-то что-то быстро затараторил.

— Та ладна, Никалавна! Ты чё гостей-та прячешь? Я же видел, кто к тебе тута заходил недавна! — раздался подозрительно знакомый Владимиру голос старика — я ненадолго. Мне твой старшой из гостей нужен.

— И зачем оне тебе нужен? — строгим прокурорским тоном задала вопрос Анфиса Николаевна.

— Тфу ты напасть! — хихикнул дедок — как служила в СМЕРШе, так и по сию пору от тех замашек не отказалась.

В гостиной многозначительно переглянулись.

— Так вот чё у нас Николавна такая ловко-осведомлённая! — полушёпотом поделился своими соображениями Николай.

— Похоже на то! — оскалился Михаил — и как это она тебе попалась?!

— Искать нада тщитильнее! — оскалился в ответ Владимир.

— За што имею боевые награды! — раздалось меж тем из прихожей гордое заявление бабульки, на тираду старика.

В гостиной это её заявление прибавило веселья.

Меж тем дедок таки прорвался через линию обороны выстроенную хозяйкой и весь сияющий появился в гостиной.

— А! Товарищ полковник! Вы уж извините меня старика, за вторжение, что вам тут чаи пить мешаю, но... можно один всего вопрос! А то замучил он меня — ночами не сплю.

Начал старик радостно, но чем дальше он говорил тем менее весело звучал его голос.

— Так вы знакомы?! — удивилась хозяйка.

— Та вот как видишь — сказал старик и протянул руку Владимиру, поднявшемуся из-за стола. Они обменялись рукопожатиями.

— От те на! — развела руками Анфиса Николаевна — не было ни гроша и вдруг алтын!

— Ну раз такое дело... сейчас ещё чашку поставлю — сказала она и направилась к шкафу с сервизом.

Дед сел на табурет, смущённо уставился в стол, видно собираясь с духом, но потом оторвался от созерцания скатерти и запоздало представился.

— Матвей Степанович. Вы уж извините, что тогда в запарке не представился.

— Да тогда, в тех условиях и у меня не было времени до политеса. Владимир Сергеевич — также представился Владимир и они пожали друг другу руки.

— Владимир! Скажи пожалуйста, а у твоего отца отчество случаем не Семёнович?

— Да, Семенович — а вы с ним знакомы? — заинтересованно спросил Владимир, но старик на это не среагировал и продолжил расспросы почему-то понизив голос, при этом выражение его стало чуть ли не печальным.

— А у деда твово отчество не Кириллович?

— Точно! Семён Кириллович. Только он погиб в Великую Отечественную.

— Значит ОН. На Зееловских он погиб... — сказал старик закивал головой и уставился снова в скатерть. Хозяйка услышав о таких подробностях молча полезла в тот же шкаф и также молча поставила бутылку водки на стол.

— Да. На Зееловских.

— Ты так на него похож, сынок. Прям копия майора...

Старик прослезился.

— Воевали мы с твоим дедом — продолжил он — хороший он был командир. Всё мечтал вернуться домой, зажить как до войны жили... Всё нам говорил: 'Скоро конец войне, скоро домой. Ещё поднатужимся, там уже Берлин видно'. Не дожил. Всего-то совсем чуть-чуть не дожил. Страшный бой был. Много наших полегло. И майора ранило... Не довезли его до санбата... Не успели.

За столом повисло тягостное молчание.

Николай многозначительно показал взглядом на часы, кивнул на Владимира и вопросительно уставился на Михаила. Тот понял и кивнул. Георгий и Николай дружно поднялись из-за стола, поблагодарили за чай и гостеприимство и быстро направились к выходу.

— А вы куда? А чай? — всплеснула руками хозяйка.

— Извините, Анфиса Николавна, но нам в город надо срочно, а автобус уже через десять минут будет. Нам только добежать.

— Ну раз так... ну вы заходите когда...

— Обязательно, Анфиса Николаевна! Мы с Борисом Ефимычем ещё не раз тут у вас побываем.

— Матвей Степанович, я сейчас выйду — своих провожу, а после поговорим подробно — сказал поднимаясь вместе со всеми Владимир. Дед молча кивнул.

Уходящие по очереди попрощались с бабкой и дружно направились на выход. Во дворе, улучшив момент Владимир сделал звонок в город. Кратко обрисовав ситуацию капитану он дал точные координаты дома и предложил прибыть как можно скорее и с ОМОНом. Не исключено, что бандиты будут сами торопиться, ведь погром им в городе учинили знатный, а это означало, что Степана будут пытать.

Следователь несколько раз переспросил уверен ли он в том, что Степан там, где он указывает. Его беспокойство тоже было понятным — гонять ОМОН впустую... можно очень большие неприятности получить. Владимир перевёл дух и твёрдо заверил его в том, что Степан именно там. Да, он не был до конца уверен сам, но тут надо было принять принципиальное решение. Риск велик, но он оправдан. Выключив мобилу Владимир вернулся в дом. Мрачный сосредоточенный.

— Что, товарищ полковник, опять какие беды? — спросил дед. На что Владимир лишь безнадёжно отмахнулся и сел за стол. Немного помолчав он ответил.

— У нас тут во всей стране беда!

— И не говори!

Меж тем ждать пришлось на удивление не много. Через пол часа обстановка за окном резко изменилась.

— Ха-ха-хайя! Цирк приехал! — хлопнул себя по ляжкам дед, с великим интересом наблюдая как ОМОН аккуратно окружает дом.

— Да уж! И билеты у нас на места в первом ряду! — подтвердил Владимир.

— А ну-ка дайте глянуть! — решительно отодвинула деда от окна Анфиса Николаевна. Придирчиво посмотрев на экипированную братию, плотно прижавшуюся к стенам дома напротив, прицеливающейся здоровенной кувалдой ко входной двери, и тихо приставляющей лестницы виде трапов, к окнам первого этажа, она удовлетворённо кивнула.

— Давно бы так! Всех их, фашистов давить надобно! — обмолвилась бабка. Дед же всё радостно хихикал и в энтузиазме потирал руки.

Меж тем омоновец с кувалдой одним ударом проломил входную дверь и группа с дикими воплями ворвалась внутрь. В это же время две другие группы разбежавшись по приставленным лестницам высаживают окна первого этажа и тоже врываются в помещение. Несколько секунд спустя, раздаётся несколько пистолетных выстрелов, автоматная очередь и всё надолго затихает.

— Кабы кого не подстрелили — обеспокоено говорит бабка и после секундной паузы уточняет — из наших.

Дед бросает мимолётный взгляд на Анфису и возвращается к созерцанию происходящего. Минуту спустя к дому подъезжает сразу несколько машин, а из дома начинают выходить омоновцы. Судя по их расслабленному виду можно было заключить, что всё закончилось.

Ещё через несколько минут вышли двое омоновцев тянущие кого-то, кто еле переставлял ноги. Владимир тут же навёл на него телескоп.

Через объектив было очень хорошо видно свалявшиеся от запёкшейся крови волосы и часть лица также залитое засохшей кровью. Кисти рук тоже, видно, были изранены. Человек, которого тащили под руки шёл низко опустив голову, так что лица видно почти не было, но уже по одежде Владимир со всей определённостью заключил — это Степан.

— Успели! — чуть ли не крикнул он от радости оторвавшись от телескопа — здóрово!

Владимир слегка подпрыгнул и приземлившись от избытка чувств махнул в воздухе кулаком.

— Твой? — бабка кивнула в сторону окна — эт его вы спасали?

— Ага!

Меж тем пострадавшего дотащили до автобуса и все трое исчезли из поля зрения.

Затем возле участка появились несколько людей в штатском и группа всё тех же омоновцев. Они собрались в круг и что-то по деловитому стали обсуждать. Но вскоре от группы отделилась фигура в чёрной куртке и направилась прямиком к дому Анфисы Николаевны.

— Гости, однака к нам! — заключил дедок и посмотрел на мрачное лицо бабки. Та явно не знала что делать — то ли радоваться то ли злиться. Владимир меж тем спешно свернул телескоп и посмотрел на человека, уже дошедшего до калитки и отворяющего её. Узнал. Слегка расслабился.

— Так и знал, что ты именно здесь! — лукаво улыбаясь заявил следователь, зайдя в комнату, оглядев присутствующих и увидев Владимира.

— Это почему? — хмыкнул тот.

— Ну не один ты информацию получаешь от Анфисы Николаевны — ухмыльнулся следователь — я как услышал, где бандюки и где заложника держат так сразу же и смекнул.

Владимир вопросительно посмотрел на того и следователь продолжил.

— Элементарно! Дом напротив дома Анфисы Николаевны. Кто мог тебе доложить, да ещё точно о том, что ваш страдалец именно там? Сто против одного, что именно она. Всякие прочие из этой деревни, за редчайшим исключением, даже если на их глазах резать будут кого — просто промолчат. Не будут вмешиваться. И далее будут говорить 'ничего не видел, ничего не знаю'. Так?! — внезапно спросил он у деда. Тот сконфужено развёл руками и отвернулся к окну. Следователь прищурился и с улыбкой продолжил.

— Далее: если она сообщила тебе что он там, а ты утверждаешь, что он ДО СИХ ПОР ТАМ — что и оказалось — значит ты неподалёку. Вопрос, где тебе лучше всего находиться? Ответ очевиден: здесь!

Следователь оба указательных пальца уткнул в пол.

— Безупречная логика — признал Владимир, хотя одна деталь его сильно заинтересовала. Правда ответ на его догадку тут же последовал и несколько неожиданный. От бабки.

— Моя школа! — похвасталась бабка хихикнув — Ну, родственничек, что-то тебя на чаи никак не дозовёшься, забыл ты бабку Анфису. Что, только беда заставляет прилететь в деревню?

Она погрозила строго пальцем от чего следователь виновато развёл руками.

— Ну Андрейка, зови всех к столу. Продолжим чаи гонять. Там всё и обсудим.

— На этот раз сами не управились? — спросил капитан, когда все уселись за стол, глядя на Владимира. Тот же в свою очередь вопросительно глянул на него.

— Не волнуйся. Тот мордобой, что вы учинили в парке для многих 'загадка'. Списали на 'Дикого' и его архаровцев. Но мне очень понравилось как вы всё это организовали. Грамотно. По всем правилам военного искусства.

Следователь снова лукаво посмотрел на Владимира. А бабка с дедом переглянулись. Бабка явно удивилась такой информации а дед, памятуя о ещё том прецеденте многозначительно хихикнул.

— Случаем ни в каких спецназах не служили? Эдак в офицерских должностях?

Владимир молча лукаво развёл руками. Дед, наблюдавший за всей этой пантомимой только крякнул.

— Понятно. Всё-таки офицер. Весьма приятно! — он кивнул Владимиру и на минуту отвлёкся на размешивание сахара в своей чашке,

— Однако же какая компания тут собралась за столом — не преминул заметить следователь — СМЕРШ, военная разведка, милиция и спецназ.

Заметив лёгкое удивление на лице Владимира капитан поспешил пояснить.

— Если дед Матвей ещё не похвастался тут — он у нас в чинах в запас-то уходил. Проныра ещё тот. Только Анфиса Николавна ему фору тут даст. Так что если что — на него можно положиться.

Владимир переглянулся многозначительно с дедом. Тот подмигнул и добавил.

— Достойный потомок достойного деда однака! — и кивнул на Владимира.

— А ты откуда его знаешь? — решил было прицепиться капитан, но дед ответил уклончиво.

— Дык я ж с его дедом в Великую Отечественную воевал! Под его началом. Вот и знаю...

— А! — удивлённо протянул капитан и поспешил сменить тему. Ему было очень интересна личность Владимира, поэтому они, переключился на него и напомнил о былой драке.

— Мне особенно понравилось как вы всех балбесов города запрягли. И ведь пострадавших среди ваших, насколько знаю практически не было.

Владимир посмотрел на следователя и решил, что дурака валять, отрицая то, что знают очень многие, не стоит. У того тоже есть свои глаза и уши среди шпаны. И не только шпаны.

— Были. Но немного и несерьёзно раненные — коротко пояснил Владимир.

— Мне вот что интересно: как ты с Анфисой Николаевной познакомился?

— Да был случай — начал Владимир, а бабка хихикнула — шёл я как-то по Юбилейному. В районе гаражей. А там какие-то уроды как раз на Анфису Николавну напали. Ограбить наверно хотели. Ну я там как раз двоих лбами в ближайший гараж воткнул, а когда обернулся, оказалось что с третьим она сама разобралась.

— Это как?!!

— Зря, что ль я в СМЕРШе воевала?! — с деланным возмущением ответила бабка — надо знать куда ударить. Слегка.

— Тогда понятно — хмыкнул следователь.

— Кстати, Анфиса Николаевна, а почему именно мне сразу не рассказала про заложника?

— Дык ты и не спрашивал. А он — бабка ткнула пальцем во Владимира — спрашивал.

— Та всё равно ж — продолжила она махнув рукой — приехал ведь. Я-то думала, что вы вообще из одной 'конторы'. Меж собой договоритесь.

Следователь покачал головой.

— Кстати, может тебя подвезти до города? — обратился он к Владимиру.

— Нет. Спасибо. Я тут ещё к своим знакомым зайду. А после на рейсовом убуду.

— Ну как знаешь! — следователь крепко пожал руку Владимиру и зашагал по направлению к служебной машине.

— А! И ещё... Если возникнут какие-то идеи ещё и 'Дикого' уделать... вы только свистните! — сказал он напоследок повернувшись, хитро улыбнулся и подмигнул.

'Ну да! Это или 'подстава' или совсем авантюра запредельная. К тому же: 'Убивший дракона, сам становится драконом' — вспомнил Владимир смотря в спину уходящему следователю — если ещё и серьёзную мафию здесь 'зачистить' то неизбежно сам ею станешь. Хорошо бы так и остаться 'перпендикулярной' силой в этом городке. Так что бодаться с реальной мафией, а не с приезжими шавками это уже слишком... Хотя... Не зарекайся. Может и придётся... А как придётся — тогда и решать будем!'.

Мирослав

Фойе политеха было широким и светлым, как всегда делалось в советские времена. Бетонный узорчатый пол с мраморной крошкой, здоровенный мраморный герб СССР на одной стене и красивое мозаичное панно с советской же символикой на другой.

К сожалению, и здесь были слишком хорошо видны гадостные следы торгашеского капитала. Вместо большой афиши с указателями где какой факультет, висело нечто несуразное, огромное и пёстрое.

В этой пёстрой хламине входящий впервые, и видящий это убожество также впервые, с удивлением узнавал список офисов всяких ООО, ЗАО и прочей коммерческой дряни, что обосновалась в храме науки.

Ректора можно понять: сдавая в аренду помещения можно было получить хоть какие-то деньги для поддержания на плаву откровенно загибающегося от безденежья института.

Юра с Эльмирой попытались было самостоятельно найти указатель к нужному им факультету, но весьма быстро потерялись в кричащей рекламе юридического, экономического и совершенно им не нужного факультета менеджмента. Им этот агнлицизм был совершенно не знаком и непонятен, так как оба изначально учили в школе китайский.

Наконец, поняв, что зря теряет время, Юрий плюнул и двинул к стоящему возле одного из широких коридоров охраннику за справкой.

Только после этого они наконец двинулись в нужном направлении. Стоило только углубиться в коридор, как они тут же попадали в толчею снующих туда-сюда клерков и студентов.

Первые отличались от вторых тем, что были одеты по евромоде и носили с собой кейсы, папки, бумаги. Вторые же в большинстве своём одевались как попало, красились как попало и передвигались по коридорам с сумками, чемоданами и прочими вместилищами книг, конспектов и хлама самых разнообразных цветов и дизайна.

Но больше всего и Элю и Юрия поразила мода студентов.

Несколько раз они оба даже застывали на месте и долго провожали взглядом особо колоритный экземпляр.

У студентов встречались причёски и диких форм, и не менее диких расцветок. Встречался и не менее жуткий, с точки зрения нормального советского человека, макияж. Причём, что особо поразительно, дикие причёски и дикий макияж встречался не только у женской половины студентов, но и в среде парней.

Довольно часто встречались студенты в нарядах, которые с точки зрения Эли и Юрия иначе как рваниной и ветошью назвать было невозможно.

Особо заметно было то, что рванина эта носилась их обладателями как нечто жутко дорогое и престижное. Сочетание рванин с дорогой бижутерией заставляло думать, что это так и есть на самом деле, а не пустое позёрство.

Протолкавшись через эту толпу, миновав несколько лестниц и коридоров, они достигли тех мест, куда коммерция ещё не добралась. Это было видно по резкому обрыву 'евроремонта' прямо посередине коридора. Пластиковая 'еврооблицовка' стен заканчивалась и из-под её края были видны изразцы, мозаики ещё советских времён. Качество и красота облицовки советского времени составляла сильный контраст с безликой мертвечиной пластика.

По-видимому, 'совковое наследство' закрыли пластиком, чтобы глаза не кололо.

Эля на это особо указала, молча ткнув пальцем в красивую мозаику и пластик её закрывающий прямо с середины. Юрий кивнул и брезгливым выражением лица проиллюстрировал своё отношение к моральным уродам, замазавшим красоту.

Также чувствовалось удаление от коммерческих факультетов. Если там была толчея, то здесь, в последнем оплоте Высокой Науки, по сравнению с юридически-менеджерской частью политеха было почти безлюдно.

Видно постоянно озирающаяся пара составляла слишком сильный контраст с постоянным студенческо-преподавательским контингентом этого крыла института. К ним подошёл человек лет сорока пяти, в очках, свитере и чёрных аккуратно отутюженных брюках. По всему было видно — кто-то из преподавателей.

— Кого-то ищете? Могу ли я чем-то помочь? — вежливо поинтересовался подошедший.

— Да, извините — взяла инициативу в свои руки Эля — мы ищем Мирослава Фёдоровича Беленького.

— А по какому делу если не секрет? — человек склонил голову на бок и слегка улыбнулся — Наука? Коммерция? Личное?

— Наука — рубанул прямолинейный Чернов, сурово взглянув ему в глаза.

— Не коммерция? — уточнил незнакомец.

— Не коммерция — твёрдо подтвердил Чернов.

— Мы действительно не коммерсанты — мягко добавила Эля, стараясь сгладить впечатление от сурового Чернова.

Человек кивнул, в его глазах блеснуло любопытство.

— Ну, тогда пройдёмте, я вас провожу.

Оказалось, что они находятся буквально в двух шагах от кафедры.

— Прошу! — сказал провожающий открывая дверь и широким жестом приглашая внутрь.

Внутри помещение было маленьким. Загромождённым шкафами и столами. Единственный диван и тот был впритык втиснут между набитыми папками и книгами двумя шкафами. Возле дальнего стола с единственным на всю комнату компьютером, стоял пухлый человек в серой 'тройке', с аккуратной причёской и цедил кипяток в чашку из видавшего виды кофейника.

— Сеня! Ты не поверишь! — воскликнул вошедший — оказывается они не вымерли!

— Кто, динозавры?

— Нет, Сеня, Хуже! Люди, интересующиеся наукой.

— Мы ей не интересуемся — буркнул Чернов — мы ей занимаемся.

— Даже так?! — брови человека, названного вошедшим Сеней, полезли на лоб, а лицо приобрело откровенно скептическое выражение.

— И чем это вы занимаетесь? — с сомнением спросил он.

— Извините — вклинилась Эля — но мы искали Мирослава Фёдоровича Беленького.

— Так вот он — 'Сеня' указал кофейником на ухмыляющегося провожатого и осторожно поставил чашку возле компьютера.

— Проходите садитесь — махнул Мирослав рукой и усаживаясь сам за один из столов — как звать-величать, и что за проблема такая?

Они представились и Эля достала из сумочки пачку бумаг.

— Семён Викторович Вайсман — представил Мирослав своего коллегу и придвинул пачку бумаг. Вайсман кивнул, и с любопытством заглянул через плечо Мирослава в бумаги.

— О-хо-хо! Уравнения поля?

— Да — сказал Чернов — на первой странице система уравнений, а на последующих найденные решения и постановка задачи.

— Мда... Я таких задачек уже лет пятнадцать не видел, как наш 'головной' накрылся — сказал Вайсман прихлёбывая кофе и продолжил уже с большим интересом рассматривать строчки уравнений.

Мирослав тем временем аккуратно разложил листки по столу, чтобы их всех видеть и надолго задумался.

— Вы физик? — внезапно спросил он у Эли.

— Нет, я археолог — он физик — Эля кивнула на Юру.

— Ага, понятно. Он производитель теорий, а вы носитель теорий! И что копаете вы как археолог?

— Праславяне. Бронзовый век.

— И как? На экспедиции вам ещё деньги выделяют?

Эля развела руками не найдя что сказать, а врать ей не хотелось.

Мирослав тяжело вздохнул. Он этот жест истолковал по-своему.

— Вот и моему тестю тоже финансирование обрубили. Он тоже археолог.

— Да, дурные времена! — подал голос Вайсман и отошёл к столу с компьютером — наука побоку, и везде купипродаи шастают. Нас самих не сегодня-завтра, на улицу выкинут. Последние предприятия оборонки в нашем городе закроются и выгонят нас.

— Не надо так мрачно, Сеня! Будем оптимистами. Вот ты только посмотри: к нам пришли ребята, молодёжь, с а-а-афигенно крутой задачей! Значит жива ещё оборонка!

Мирослав лукаво посмотрел на Юру.

— Ведь на оборонку работаете? Так?

Чернов пожал плечами и скорчил такую мину, что Мирослав рассмеялся.

— Да ладно! Мы тут взрослые люди. И так ясно... ладно, ладно, не буду выяснять что вы за загогулину там у себя разрабатываете — 'Меньше знаешь, крепче спишь' — но математический смысл ваших поисков пояснить бы не помешало. Ведь вы, как я понимаю, за помощью пришли?

— Ну... да, за помощью... Суть такова: тут, вот уравнение... — Чернов ткнул пальцем в один из крайних листков — надо найти решения, при которых число N равное единице, требовало значения Е ну хотя бы до десяти тысяч. Если они, конечно, существуют. На крайняк — чтобы 'тау' было не менее ноль пять. А там уже видно будет.

Мирослав надолго задумался.

— Нда? — у Мирослава лицо стало весьма сосредоточенным, но вдруг брови поползли на лоб.

— Паазвольте! А какова здесь размерность? Размерность метрики?

— Шесть.

— Шесть?!! Вы что там звездолёт делаете?!

— А что ты хочешь, Слава — иронично вклинился в разговор Вайсман — все умные люди давно свалили из этой убитой страны. Это мы с тобой, два дурака, здесь задержались из каких-то дурацких патриотических соображений. А эти молодые люди просто умнее всех прочих. Им не в Штаты нужно, а куда как подальше! Я прав?

— Ну, типа того... — попытался Чернов всё перевести в шутку — а если серьёзно, то это новейшая разработка в области ЕТП[45], а решение системы нужно для экспериментальной проверки вполне конкретной гипотезы.

— Ну я и говорю, звездолёт ваяют ребята! — хохотнул Вайсман.

— Ну, звездолёт, не звездолёт, а задачка весьма интересная.

Мирослав осмотрел с интересом разложенные листы и поднял взгляд на Семёна Викторовича.

— Ну что, Сеня, ведь возьмёмся? Погрызём гранит задачи?

— Ну, разве что нас пообещают с собой взять — опять пошутил Вайсман.

— Возьмёте? — так же в шутку спросил Мирослав.

— Эля и Юрий переглянулись и улыбнулись.

— Возьмём, если поможете решить! — сказала Эля и просияла.

— Ну, если такая обаятельная дама нам обещает, то мы обязательно решим! — заявил Мирослав

— Кстати, разработка секретная или нет?

— Нет. Не секретная. Можете опубликоваться по завершению. Мы даже возможность предоставим.

— О! Это уже конфетка... по нашим дурным временам, публиковаться стало весьма тяжко... А... ваша разработка, личная, или коллектив постарался? — спросил он у Чернова.

— Коллектив. Моё решение последнее. На последнем листе. Под номером восемь.

— Ага!.. — сказал Мирослав и застыл с раскрытым ртом, что-то обдумывая.

— У-у! Ну всё! Попался Славик! — снова хохотнул Вайсман — его хлебом не корми, но дай потягаться силами с коллективом.

— Не вижу ничего в этом плохого! — отмахнулся Мирослав, продолжая изучать уравнения — ладно ребята. Беру я вашу задачу. Попробую её покрутить. Есть идейки. А вы, пожалуй, приходите через неделю. Будем думать вместе.

Когда они вышли на улицу, после посещения Мирослава, Эля спросила у Юрия.

— Ты обратил внимание, на то, что они о деньгах даже не заикнулись?

— Да. Наши люди. Прям как дома.

— Угу. Фанатики науки. Нормальные учёные, в отличие от прочих... и много таких ещё здесь сохранилось, как ты думаешь?

— Возможно, что они последние...

— Печально...

Два пацифизма

— Владимир! Я чё хочу спросить... — Георгий, слегка замялся — вот вы мне рассказали, зачем вам всё... и откуда вы. А я вот думаю, почему вы все такие...

Георгий сделал некий неопределённый жест кулаками.

— 'Военные'? — подсказал ему Владимир.

— Ну, да.

— Вас это сильно удивляет?

— Ну, да, сильно.

— А вот нас сильно удивляет то, что ВЫ 'невоенные'.

— Хм! Однака!

— Ото ж! Большинство людей с которыми мы общались, производят впечатление чего-то такого — без внутреннего стержня. И это ведь, заметь, потомки тех, кто победил фашизм, кто выстроил, на руинах страны супердержаву, поднялся в космос.

— По-вашему, мы должны были бы быть такими же как вы?

— Или близко похожими.

— Ну, тогда бы, наверное, наши родаки в девяностых не дали бы уничтожить Союз.

— Я тоже так же думаю.

— Но тогда всё равно: почему вы такие? Что было у вас, и что не было у нас? Почему наше старшее поколение — почти все — СЛИЗНЯКИ? Они ведь всего боятся... А вы нет. Вы бьётесь как и мы АКМовцы, а то и лучше нас.

— Сложно сказать. Я в этом как-то особо не разбирался. У меня есть только догадки.

— Ну тогда поделитесь своими догадками.

— Хочешь исправить положение?

— Ну, если это возможно... то да.

— Благородное намерение... Ну я думаю, что у вас, ещё при Хрущёве, взяли верх в обществе Западники или люди с многими чисто западными заморочками, комплексами и шизами. А одна из чисто западных шыз — тупейший пацифизм.

— А что плохого в пацифизме?! — удивился Георгий.

— Пацифизм пацифизму рознь. Наш — он из отрицания войны, максимального её избегания, но и из неизбежности войны при определённых условиях. Например, когда на нас нападают. А раз так, то и готовиться к той войне НАДО. Не понадобятся умения — и очень хорошо. Не понадобятся танки и ракеты — мы их переплавим на что-нить другое, более полезное. А пока есть враги — надо и то и другое. Иначе, как говорил товарищ Сталин, нас сомнут. Западный же — он из отрицания войны вообще. Эта 'идея' — игрушка их зажиревших и обленившихся умом и телом интеллектуалов. По их идеям, надо как можно дальше отгородиться от войн и вообще ни к каким войнам не готовиться самим. Тогда, по их мнению и не будет никаких войн. Если бы к войнам аналогично с ними никто не готовился — то есть если бы эта их философия приобрела всеобщий характер, то действительно, войн бы не было. Но ведь в современном мире так же не бывает. Всегда есть группы и группировки в элите разных, особенно Западных стран, которые, только дай слабинку, так тут же развяжут войну. Ты сам знаешь, что гонка вооружений, была развязана именно США и именно как попытка получить решающее преимущество для уничтожения СССР. И им это пару раз чуть не удалось. Мы еле успели. Первый раз — как раз после войны, когда они атомную бомбу сделали, а у нас её не было.

— Ну а каково было следствие для нас из того, что в стране победили западники?

— Вместе с ними победил и культ всеобщей расслабленности, стремления к наслаждениям, вместо стремления к справедливости, что является гораздо более фундаментальным качеством чем тупейшее потребительство. У вас это выразилось в презрении к военной службе и военным. К боевым видам спорта и вообще к спорту и суровому воспитанию молодёжи. У нас, начиная эдак с начала тридцатых, начался культ разнообразных военно-прикладных видов спорта. И не заканчивался никогда. К тому же в школах у нас, в отличие от ваших школ, не просто обучают, но и воспитывают. Иногда очень жёстко. Вообще всех учат переносить трудности и лишения. Чтобы в жизнь вышло не 'тепличное растение', а полноценная личность.

— Так вы что там весь этот таэквондо в школах изучаете?

— Ну, не таэквондо, а самбо. Таэквондо — это у корейцев.

— Но ведь Юля...

— То, чем Юля владеет, называется 'русский рукопашный бой'.

— А ему где обучают?

— В специализированных спортивных клубах. Мы их систему и их культ у япошек слизали — улыбнувшись ответил Владимир.

— И что, многие ходят в эти клубы?

— Да отбою нет от желающих.

— И поэтому, вы так серьёзно ко всему относитесь, и такие... сильные?

— Не совсем так. Но и из-за этого тоже. Ведь из 'рукопашников' в группе, заметь, только Юля. А ребята ВСЕ такие дружные и серьёзные. Всё дело во всей системе образования... — и психологической службы — закончил Владимир.

— То есть, всех учат этому ещё в школе?!

— Да, в школе. И не только учат, но и воспитывают особо нужные качества личности: волю, самодисциплину, целеустремлённость, презрение к трудностям, умение ладить с другими, взаимопомощь... Особенно взаимопомощь.

— Чего у нас сильно сейчас не хватает.

— Да, чего у вас, вашего общества, сильно не хватает. Каждый сам за себя и, как получается всегда с эгоистами, ПРОТИВ СЕБЯ.

— Впрочем, есть и другое объяснение. У нас оно проявлялось, но не в таком масштабе как у вас... Я говорю о желании оградить детей от последствий кошмарного прошлого. У любого родителя это проявляется в той или иной мере.

Страна пережила страшную войну. Голода´, разруху. Было вполне естественное желание сделать так, чтобы дети этого не знали. Ну... ваши предки и сделали это. Но оградив детей от того кошмара, что пережили сами, они попутно оградили их и от трудностей. Чем и вырастили расслабленно-инфантильное, безвольное поколение семидесятых-восьмидесятых, которое и сдало страну поддавшись на обман и за пустые посулы.

Степан поскрёб озадаченно затылок и выдавил:

— Сдаётся мне, что второе объяснение ближе к истине.

— Ну, тебе виднее. Но мне кажется, что надо принимать во внимание оба объяснения. Возможно, как ты говоришь, первое явление меньше сыграло роли, а второе больше. Но мне представляется, что оба явления в вашем обществе присутствуют.

— А меня обучите?

— Чему?!

— Ну... этому... русскому бою.

— Ах это... Не, я не инструктор, это у нас Юля инструктор. Ты к ней обратись.

— А она согласится? — как-то сильно скептически спросил Георгий.

— А с чего бы она не согласилась? — удивился Владимир — А! Понял. Стесняешься. Зря! У нас всё просто — надо, значит надо. И без соплей. Потому — не бери в голову. Просто подойди и попроси. Не откажет. Дальше просто включаешься в группу по обучению и вперёд.

Любитель головоломок

На просторах разорённого и заброшенного завода таял очередной раз, с очередной же оттепелью, снег. С хмурого неба сыпалась холодная водяная пыль покрывая всё окружающее тонкой водянистой плёнкой, медленно оплывающей вниз, на останки асфальта, где она медленно собиралась в лужи. Из-под ботинок к мерзким чавканьем разлетались ошметки пропитавшегося влагой снега, пополам с прошлогодней грязью. Грязь только-только начала оттаивать после холодов и как не разгребали снеговые завалы до этого, смёрзшуюся в камень грязюку, покрывавшую все окружающие пространства соскоблить с асфальта и бетонки было невозможно. До сих пор невозможно.

'Когда весь снег, наконец-то растает, надо будет вывести всю группу на субботник — счистить всю эту грязь, хотя бы возле ворот и на проходе' — подумал Владимир подходя к воротам склада.

Ворота выглядели также как и обычно — ржавые, с остатками каких-то надписей, очевидно на них нанесённых 'ещё при совке'. Владимир пару раз пнул ботинками гулко отозвавшиеся ворота, чтобы стряхнуть налипший снег, прошёл к краю ворот, и открыл своим ключом входную дверь.

Пройдя через тамбур он открыл внутреннюю дверь. Внутри было ощутимо теплее и пахло озоном. Очевидно, что сегодня запускали установку. Но сейчас, судя по отсутствию столбов света, упиравшихся в потолок, 'Врата' были выключены.

Только включённые лампы, над дальней площадкой с контрольной аппаратурой указывали, что кто-то из своих здесь присутствует. Владимир захлопнул дверь и защёлкнул изнутри замок. Грохот железа эхом прокатился по бывшему цеху, но на него никаких окликов не последовало. Очевидно, что если кто и был тут, то сейчас находился в подсобных помещениях. Наверное греться отправился, после запуска. Несмотря на оттепель, на частые запуски эмиттеров, в помещении цеха бывшего завода всё ещё было холодно.

Владимир прошёл по проходу между пустыми контейнерами, остановился около красной черты, аккуратно прочерченной по полу и указывающей зону охвата эмиттеров. Взглянув для страховки на сами эмиттеры и убедившись, что они действительно выключены он быстро пересёк круг.

Стали полностью видны все стойки с конденсаторами, трансформаторами и прочей аппаратурой, что составляли неотъемлемую часть 'Врат'. Главный рубильник, как тут же удостоверился Владимир, был в положении 'отключено'.

Стол с монитором и кресло оператора зажатые между стойками с одной стороны, и здоровенным контейнером с другой, стояли боком по отношению к кругу эмиттеров. На таком положении настоял Юрий, как он сказал, для лучшего обзора зоны 'Врат'. И действительно, стоило сидящему за столом просто бросить взгляд влево, как ему тут же открывался вид не только зоны эмиттеров, но и все прилегающие к ним пространства. Если бы он сидел лицом к ним, то часть была бы заслонена монитором и прочей аппаратурой, что ныне громоздилась на столах рядом. Зачем ему такой чистый обзор понадобился, никто не спрашивал. Надо — значит надо. Да и кто знает, что понадобится видеть непосредственно во время пуска, когда 'Врата' действительно заработают так, как надо.

Владимир подошёл к столу и оглядел хозяйство.

Если рубильник для батареи конденсаторов и для эмиттеров был выключен, то монитор контроля всё также светился и на нём застыли какие-то строчки отчёта аппаратуры.

В конце длинного столбца сообщений, кончавшихся лапидарным 'выкл', мерцал курсор.

Очевидно, что в планах на сегодня была намечена ещё одна серия экспериментов или пусков, если основная контрольная аппаратура по-прежнему работала.

Владимир хмыкнул и прошёл в подсобку.

Уже с порога лицо дохнуло теплом. В главной комнате было хорошо натоплено. Владимир плотно притворил за собой дверь, откинул мокрый капюшон куртки и прошёл дальше. На ходу расстегнул куртку, снял её и также походя, закинул на вешалку. Куртка, как и предполагалось заранее пролетев положенные метры повисла зацепившись капюшоном за один из рогов вешалки.

За столом перед развёрнутой планшеткой сидел Юрий, созерцал какой-то результат, высветившийся на экране и с озадаченным лицом потирал руки. Он мельком взглянул на Владимира, озиравшегося посреди комнаты и кивнул ему в знак приветствия.

— Привет! Ты собираешься сегодня ещё раз запустить установку? — спросил Владимир.

— Да думал... Уже передумал. Тут результат есть некий... обдумать надо. Надо бы выйти поотключать всё окончательно. Да и не успею уже ещё раз разогнать эмиттеры.

— Кого-то ждёшь? Что так натопил...

— Угу... — буркнул Юрий и после некоторой заминки, видно его мысли были сильно заняты осмыслением очередного результата выведенного на планшетке, добавил — АКМовцы должны прийти.

— А... а я-то думал, они только мне тут встречу назначили — хмыкнул Владимир.

— Ну... они меня числят главным по компьютерам в нашей группе, хотя надо бы им больше не меня, и не Колю, а Вадика. Это он по листовкам и наглядной агитации спец.

— Хотят, чтобы мы им что-то изготовили?

— Да не... Хотят чтобы научили. У них там кучка энтузиастов-школьников нарисовалась. С планшетками...э-э ноутбуками, пардон. Ну вот они к нам и решили их прицепить. Чтобы мы их поучили.

— Точно: Вадика и Юлю к ним надо — подтвердил Владимир.

— Юля придёт через час.

— Ага. И её тоже зазывали?

— А как же! В первую очередь! — продолжая разглядывать экран планшетки заметил Юрий.

— А они хоть в курсе, что у нас тут закрыто будет изнутри?

— В курсе. Позвонят по мобиле, когда подойдут. Дёргаться зря не стоит.

— Ясненько... Ну а ты что сегодня успел сделать? — быстро сменил тему Владимир.

— Два пуска по расписанию. Один так... поменял параметры, чтобы посмотреть как поменяются характеристики. Слегка поменял. Получил десяток точек для графика, но вот думаю, что недостаточно. Завтра продолжу в том же направлении. Может так 'методом тыка' что нащупаем.

— Это ты его с таким интересом разглядывал, когда я зашёл? Дай посмотреть — тут же заинтересовался Владимир.

— Нет не его. Картинку.

— Какую картинку?

— Да вот занимался я тут любимым развлечением учёной публики Полигона... — прищурился Юрий. При этом его лицо приняло несколько виноватое выражение.

— А... это что? — не понял Владимир.

— Мы там между делом решаем мировые проблемы и разгадываем загадки истории — с сарказмом ответил Юрий и глянул на Владимира.

— Крутые вы там, однако! — хохотнул Владимир — и какого характера загадки, например решаете?

Владимир ещё больше заинтересовался, так как такого сорта интеллектуальные игры были и ему по нраву.

— Да вот например загадки Первой Марсианской — заявил Юрий и полез чесать затылок.

— ?!!

У Владимира от такого заявления лицо вытянулось. Резкая смена темы разговора его заинтриговала.

— А чего вам ТАМ такого загадочного привиделось? — выговорил он, присел на соседний стул и перекинув через спинку стула руку с интересом стал ожидать продолжения. Да и интересно было узнать, что это его персоной и его похождениями на Марсе так учёная публика интересуется.

— Может у вас загадка, почему амеры так и не дошли до нашей станции но имели возможность это сделать не раз? — решил выдвинуть предположение Владимир.

— Ну... Это как раз очевидно. Амеры хоть и глухо, но на это всё-таки проговорились. Их газетчики растрепали.

— Ну их газетчики могут растрепаться обо всём. Причём и откровенный бред выдать.

— Они говорили, что они, таки, пришли к станции... Помню, первая публикация была в... 'Лайф'? Там писали, что вы американцев нагнали оттуда... Впрочем, было бы интересно узнать из первых рук как оно было на самом деле.

Владимир посмотрел в потолок, хмыкнул и слегка помолчав выдал:

— Да ПОЧТИ всё так как они там описали, и было — Владимир очень ясно сделал ударение на слове 'почти'. Не заметить было невозможно, что прибавило любопытства со стороны Юрия, весьма многозначительное ударение. — И то, что они меня хотели типа повязать потому, что я по их мнению 'неадекватен'.

На последних словах Владимир ядовито ухмыльнулся и хохотнул. Но уже через мгновение стёр улыбку, прикрыл глаза и лицо его стало жёстким.

За секунду у него промелькнуло перед глазами всё то 'происшествие'. Когда он открыл глаза, от юморного выражения лица уже не осталось и следа. Он был даже слишком серьёзен. Он скосил глаза влево, и перед его мысленным взором снова встала рыжая пустыня, изящный контур вездехода стоящего вдали и фигурка человека, стоящего рядом и размахивающая руками. Всё это было аккуратно записано на телекамеру станции, но впоследствии никому из широкой публики показано не было. По вполне понятным причинам.

Тогда, американский челнок сел аж на четверо суток раньше советского. Видно получили от своего разведуправления какие-то особые указания.

Но, как и предполагал Владимир, появился их вездеход возле станции уже на следующий день после посадки. Американец возле вездехода даже и не подозревал, что его наблюдают не со стороны станции. Он продолжал изливать в эфир, на кривом русском языке, какие-то благоглупости, в то время как для Владимира он был как на ладони. И наблюдал его Владимир через визир оптического прицела.

Космонавт думал, что Владимир находится на станции. Зря думал. Не настолько он глуп.

— А почему наши об этом ни слова ни полслова?

— Американцы попросили... Слишком уж скандал был бы крутой — вяло ответил Владимир.

— И мы их послушали?! — удивился Юрий.

— Ну... да. Какие-то особые политические расклады... Были тогда. Сейчас, думаю об этом будут трепаться на всех углах, хотя официально никто говорить не будет.

— А вы?

— Я? Хм... Мне, примерно за день до того, как я повстречал вас, сообщили, что гриф секретности с того происшествия снят, но не рекомендовали ничего говорить прямо. Особенно журналистам.

— Тоже политика?

— Ну, типа того — неопределённо ответил Владимир — что-то там амеры учудили очередной раз, если наши решили подтвердить 'догадки' западной публики. Даже если это подтверждение будет вот таким глухим и неофициальным...

У Юрия меж тем как в басне, 'глаза и зубы разгорелись'.

— Так Норман там не просто так ногу поломал? Вы ему 'помогли' поломать?! У амеров в прессе было напечатано, что они вынуждены были вернуться потому, что Норман ногу сломал.

— Не сломал. Я ему прострелил. Бедро прострелил.

— За что?! — тут же выпучил глаза Юрий.

— Он шёл с оружием.

— Нихренассе! — тут же глухо выдавил Юрий.

— От тебе и 'нихренассе'! — мрачно заявил Владимир, при этом лицо его стало даже злым — когда один, стоя возле вездехода, 'забивал мне баки', двое остальных попробовали пройти по ложбине, что с восточной стороны станции. И у Нормана было ружьё с оптическим прицелом. Ружьё приспособленное для стрельбы в скафандре и на Марсе.

— А чего они хотели?!

— Да чего... знамо чего! Наши секреты им нужны были. Только не учли, что и у наших тоже кое-что между ушами есть. У меня был аналог того ружья, что нёс Норман. Наше. К тому же за время сиденья на Марсе я очень хорошо изучил окрестности. Просчитать их стратегию и тактику было легко.

— Так вы их в той самой ложбине и 'застукали'?

— Ну... да. Подними фотки окрестностей, я знаю у тебя как бы не полный комплект их... там есть фото противоположного от станции гребня. На нём здоровенный булыжник лежит. Метра два в высоту. Вот за ним и залёг. Из-под него очень хорошо почти вся ложбина просматривается, а меня можно было заметить разве что в упор. Я в тени был. А тени, особенно в это время суток, там весьма чёрные.

Владимир брезгливо поморщился и продолжил.

— Я как увидел эту парочку с ружьём... Озверел. От вероломства. Видно им ну страсть как приспичило пролезть на станцию. Потому и пошли на такие меры. По правде сказать, я Норману хотел голень прострелить, а вышло, что попал в бедро. Почти в колено. Почему он и не может до сих пор нормально ходить. Очевидно в кость попал. Как он там не окочурился от боли или кровопотери, хрен его знает. Не было у меня достаточной практики по стрельбе в скафандре, да в условиях Марса. Чудо что не промахнулся вовсе. А то чую, что они бы меня самого грохнули.

— А-аф-фигеть!

— А помалкивают амеры потому, что я весь 'инцидент' заснял. На кадрах очень хорошо видно, что Норман в руках тащит. Под 'исследовательское оборудование' та пушка ну никак не катит.

Владимир недобро усмехнулся и продолжил.

— Я это 'кино', им же, пакетом в тот же день на орбитальный модуль перекинул. Адресно. Чтобы не наделали глупостей.

У Юрия глаза были круглые-круглые. От удивления. Владимир резко вышел из воспоминаний и весело ухмыльнулся.

— Что, такого не ожидал от меня услышать?

— Да. Честно: не ожидал.

— То ли ты ещё узнаешь, когда со всего секретность снимут — многозначительно сказал Владимир, но продолжать не стал.

— Да вот представляю!.. — неожиданно и уверенно заявил Юрий. Он, всё ещё поражённый услышанным помотал головой и снова хитрó посмотрел на Владимира.

— Представляю, так как именно это мы у себя там вычисляем.

— Ну... это не удивительно — Владимир глянул в потолок и философски сказал — вы сами в таком проекте участвуете, что не мудрено что ищите что-то подобное где-то на стороне. Думаю, также и инженера, что строили космодромы под Тюратамом с Плесецким, кто проектировал и строил ракеты, космические аппараты, тогда в пятидесятые... И позже... Тоже пытались найти что-то сверхкосмическое. Тех же инопланетян. Тарелки, там... летающие... Но на более серьёзном уровне, нежели американцы. Я слышал, что многие из участников тех проектов весьма серьёзно засветились в программах поиска внеземных цивилизаций.

— Это само собой. К тому же, (вы знаете), у нас первая часть Проекта — звёздная.

— Так вы там считаете, что мы на Марсе марсиан нашли? — шутливо предположил Владимир.

— Не совсем так. Но что-то нашли.

— И вы УВЕРЕНЫ, что 'мы там что-то нашли'? — на лице Владимира проявился неподдельный, жгучий и искренний интерес.

— Да.

— И каковы основания для таких выводов?

— Очень много. Хотя бы то, что вы имеете очень серьёзную военную подготовку. Вы сами давно это подтвердили. Вы ведь служили в 'Добровольцах'.

— А причём тут ваша уверенность, что мы там что-то нашли и факт, что я служил в 'Добровольцах'? — удивился Владимир.

— Косвенно: если бы не предполагали что-то найти, то не предпринимали таких диких мер по перестраховке. Не стали бы посылать кого-то с вашей подготовкой, в расчете на то, что амеры, узнав нечто, ломанутся на Марс, во что бы то ни стало пытаться перехватить это самое 'нечто'.

— А то, что я должен был улететь уже через неделю после посадки как в эту схему укладывается?

— Вы должны были остаться на Марсе на полный период. Вы входили в основной экипаж исследовательской станции.

— С чего ты решил? — проявил вялое любопытство Владимир.

— Я люблю головоломки и однажды таким образом влез в ваши тайны.

— ?!

— Вот.

Юра порылся в планшетке и вывел на экран одно из изображений Марса, снятого Владимиром во время того самого длинного сидения там. На экране показалась унылая каменистая пустошь прорезанная чуть в отдалении невысоким сбросом. Снято было чуть сверху, поэтому сброс смотрелся как мелкая ступенька.

Ничего достопримечательного в этом пейзаже не было. Подобных, похожих один на другой, сбросов, в окрестностях вулкана было великое множество и заинтересовать сей пейзаж мог разве что геолога, специально изучающего следы вулканической активности на Марсе. К тому же, таких было сделано и отослано на Землю сотни тысяч.

— И чем тебе сей 'весёлый' пейзаж приглянулся? — саркастически заметил Владимир.

— Я его взломал — ответил Юрий, но тут же поправился — правда случайно получилось... сразу...

— В каком смысле 'взломал'?

— В информационном.

— Гм... и какой результат этого 'взлома' — скептически поинтересовался Владимир.

— Я нашел в нём сообщение — как ни в чём ни бывало заявил Юрий. Так как Владимир молчал, ожидая что за этим последует, он продолжил.

— Там было буквально следующее: 'Грааль открыт. Пройден первый уровень. Второй заблокирован'.

— Выглядит как сообщение одного геймера из амеров, другому — весьма ядовито откомментировал это сообщение Владимир.

— Написано по-русски.

— Ну, значит, игроки нашенские — ничуть не смутившись парировал Владимир.

— Не похоже! — хмыкнув заявил Юрий.

— Это почему? — спросил Владимир,

— У нас таких игр, где бы фигурировал 'Грааль' нет. К тому же эти фото я брал как раз с ресурса государственного. Это как бы самые изначальные фото.

— У нас в космическом ведомстве тоже есть люди, которым ничто человеческое не чуждо...

Владимир прищурился и внезапно спросил в Юрия:

— Но всё равно, если даже и нашли, с чего ты решил, что я должен был остаться на Марсе на полный срок?

Видно этот момент его заинтересовал больше, чем гипотетические находки.

— Ну это просто. Вы проговорились.

— Где и как? — тут же проявил повышенный интерес Владимир, хотя в его тоне явно проявились несколько ироничные нотки.

— Когда вы описывали прибытие основного экипажа станции. Прибыли восемь. Значит, на Марсе будет уже ДЕВЯТЬ космонавтов. Но это значит, что останется СЕМЬ. Но не шесть. Было же сказано: 'Шестеро оставшихся принимают 'грузовик' с ещё четырьмя секциями, и присоединяют их к Базе'. Нестыковка.

— Ах это — тут же поскучнел Владимир — это всё равно можно списать на оговорку.

— Вы слишком точны чтобы допускать такие оговорки.

— Ну ты прям следователь какой-то — хохотнул Владимир.

— Так всё-таки правда?

— Да даже если и правда, что с того? — вяло возразил Владимир — но по его лицу видно было что его этот разговор ему всё равно сильно интересен.

— Но всё-таки вы должны были остаться? — гнул своё Юрий, на что Владимир пожал неопределённо плечами.

— Ну, предположим, должен был. Какое это имеет отношение ко всему, как вы там ищите, инопланетному?

— Если изначально предполагалось что-то эдакое найти на Марсе, то следовало бы и предпринять меры по тому, чтобы это самое 'нечто' не попало в руки противника.

— Логично.

— Для этого в экипаже должны быть люди имеющие военную подготовку класса спецназа.

— Угу — сказал Владимир, поощряя Юрия того к продолжению — тоже логично. Но это опять таки будут косвенные доказательства. То же самое можно предположить и безотносительно нахождения каких-то инопланетных, или ещё каких артефактов.

— Слишком уж тогда грубо. Да и амеры ломились на станцию неспроста. Если бы не лежала бы там некая 'суперконфета', то и не дёрнулись бы так — коррекция траектории с серьёзнейшими энергетическими затратами и всё для того, чтобы попасть к Марсу чуть раньше нашей экспедиции.

— Тоже косвенное доказательство!

— Ну так непосредственное доказательство может быть только тогда, когда, либо вы сами это прямо скажете, либо когда мы же в руки тот артефакт получим.

— Тоже логично! — широко улыбнулся Владимир — вы я вижу, там у себя на Полигоне, время зря не теряете. Ну а ещё что-то есть из этих косвенных доказательств?

— Ваш поход на Олимп.

— Ну ты тут 'хватил'! — расхохотался Владимир, и так как именно тема Олимпа ему была весьма близка к сердцу он разразился целой тирадой.

— На гору я залез не потому что там что-то инопланетное или ещё чего-то было, что надо было найти. Я действительно залез на Олимп потому, что надо было себе сделать такую Цель. Просто суперцель. Просто покорить самую высокую гору Солнечной системы. Была такая возможность? Была. Я её использовал. Многие говорят, залез из тщеславных убеждений и целей. Хм... кое в чём они правы. Тут и тщеславие сыграло.

Владимир ухмыльнулся, и прищурившись глянул на Юрия.

— Что, думаешь мне должно быть чуждо тщеславие? Все мы люди. И слабости есть у всех. У меня вот такая. Маленькая. Да и вообще хотелось опередить многих. Ведь рано или поздно туда бы залезли. И лавры покорителей достались бы им. Я же мог их опередить. Что, думаешь слабый мотив и аргумент? А ты сам себя поставь на моё место: сижу у подножия ТАКОЙ горы, имею возможности залезть, и залезть с серьёзной перестраховкой, к тому же задрала, и серьёзно задрала апатия, что навяливает эта рыжая пустыня. Все серьёзные проблемы по выживанию — решены. Остаётся просто ждать. Ждать, когда прилетит очередная экспедиция. Но...

Владимир тут замолк и некоторое время молчал. Юрий же с интересом ждал продолжения. Наконец он продолжил, но совершенно в другой области.

— Вы, ныне живущие при социализме, забываете один наш кризис. Тот кризис, который был преодолён в начале семидесятых. Я его 'хвост' застал, потому и помню.

— Тот, после которого в обществе социопсихологов стало много?

— Именно он. И я там, на Марсе с тем самым явлением, что нас тогда так покорёжило, из-за чего пришлось принимать экстраординарные меры, столкнулся непосредственно. Прочувствовал, так сказать, на собственной шкуре.

Владимир поморщился.

— Был нарушен Баланс. Человеку всегда нужен был 'Фронтир'. Место или область, где можно было приложить максимум усилий. Выложиться до предела. В противовес этому должно было быть место, где можно было бы отдохнуть 'от ратных дел' набраться сил для новой схватки с Природой. Второе, сделали — оно нас обеспечило всем необходимым для жизни... А о первом, забыли. Забыли о том, что делает нашу жизнь полноценной. А не пресной. В капиталистическом обществе, они имеют такой 'фронтир' — вокруг себя — между собой грызутся как крысы. Эта грызня их обеспечивает острыми ощущениями в избытке. От того они такие на всю голову... раненые. А для нашего солидарного нужен Фронтир природный. Или что-то, чтобы его заменило. Тогда в семидесятые, об этом только подозревали. Но общество начало корёжить. Это отразилось на молодёжи. Им нужны были приключения. Но в том обществе их почти не было. Вот они и кинулись... 'во все тяжкие'. Изобретать себе развлечения, типа тех, что многие себе делают, начиная изобретать различные поводы для приключений, в том числе и полукриминального свойства. Искать новых впечатлений часто в областях довольно рискованных. Дискотеки и клубы посещать и организовывать — это ведь потому, что в городе тогда было очень мало ярких впечатлений. И ведь, заметь, ситуация, похожа на мою весьма сильно. Тогда в Союзе тоже решили все проблемы с выживанием, с обеспечением народа всем необходимым для жизни... Как тогда это казалось. И всякие там 'развлечения' и прочие поводы для острых ощущений, нашим старым вождям, казались ну совершенно излишними и 'барскими'. От чего и вышел конфликт в верхах. Старой элите причины кризиса просто в голову не помещались. Не на том они были воспитаны. Им борьбы за существование народа и страны было 'выше крыши'. И эта борьба доставляла им в избытке и острых ощущений, и поводов для перенапряжения. А тут... всё решено, всё сделано — живи и радуйся... 'А эти уроды', почему-то кукситься начали.

Владимир хмыкнул и продолжил.

— Пока разобрались, много дров наломали. После на десятилетие хватило нашим социопсихологам 'завалы' разбирать. А у меня такая же ситуация приключилась... Ну сам посуди: сидишь ты в закрытом помещении. Небольшом. Один. Все проблемы связанные с выживанием решены. Кислород — есть, пища, нормальная — тоже есть. Все системы станции работают как надо и никаких причин куда-то там ещё лезть, ремонтировать и перепроверять, нету! Просто сиди, тихо работай, и жди, когда 'Антарес' за тобой вернётся. Интересно, вот ты бы, на моём месте, через сколько месяцев, такого 'рая' на стенку бы полез?

Взгляд Владимира стал особо ехидным. Юрий же пожал обескуражено плечами и развёл руками.

— Вот и я 'полез на стену'... Которая Олимпом называется.

Владимир прервался, опустил взор к полу и слегка помолчал. Когда же снова посмотрел на Юрия в его глазах играло озорство.

— А вообще... Я и не подозревал, что среди нашего учёного люда Первая Марсианская вызовет такую массу пересудов и домыслов! — закончил он.

Зазвонила лежащая на столе мобила.

— О! наши прибыли. Пора открывать — сказал Юрий и нехотя потянулся за мобилой. Ему сильно хотелось продолжить расспросы, но тут надо было по любому прерваться.

Листок уравнений

Похоже было на то, что всем придётся возвращаться домой затемно. Что мало кого радовало.

Чёрт бы их взял, это начальство, устраивающее Учёный Совет в день получения зарплаты. Получилось так, что сначала, 'вся учёная (и не очень) рать' выстояла большую очередь к бухгалтеру факультета, за получением денег, а потом также 'строем' отправилась на заседание.

Как всегда в подобных случаях, декану срочно понадобилось оформить степень для какого-то сынка каких-то 'особо одарённых материально' родителей. Диссертация была — чушь. Простое перемалывание банальных истин, давно известных учёному люду, не первый десяток лет обращающихся в 'теме'. Только построена вся эта чушь, естественно, была с претензией на новизну. Хоть той 'новизны' и было там — с микроскопом искать надо. Заседание, поэтому, было вполне рутинным, хотя и оформлялись весьма серьёзные бумажки — для того самого балбеса, что вознамерился получить липовую же учёную степень.

Естественно, что и Мирослав, и Семён Викторович не обращали ни на общее действо, ни на самого 'докладчика' ни грамма внимания — они увлечённо резались в шахматы на миниатюрной пластмассовой доске, которую всегда для подобных случаев таскал с собой Семён Викторович. Завкафедрой заметил этот 'непорядок', но так как работники были очень ценные, и на них держалась большая часть работы факультета благосклонно не стал обращать на это внимание. Главное для него было протащить через Учёный совет детку очередного 'спонсора' — а там уже хоть трава не расти. За голоса Мирослава и Семёна он был спокоен — эти всегда голосовали 'как надо', прекрасно осознавая факт, что, как метко выразился декан: 'в воровские времена — живут по воровским законам'. Надо было получить очередной 'транш' от очередного же 'спонсора' для продления жизни факультета. А для этого в нынешние воровские времена все средства были хороши.

Наибольшую тревогу вызывала старая, помнящая ещё девочкой сталинские времена мадам — доктор физматнаук. Та всегда была непреклонна и на дух не переносила ни пустых диссертаций, ни пустых диссертантов (пустых в интеллектуальном и научном смысле), ни откровенно воровские методы, которыми декан старался на свой страх и риск пополнять бюджет факультета. Вот с её-то стороны и надо было ждать большого скандала. А эти, за шахматами... — эти 'философы' были достаточно циничны, чтобы не обращать внимание на пустышек, приносящих деньги. Эти, в отличие отказывающейся по морально-этическим соображениям престарелой доктора наук признавать методы добычи денег за пределами морали, просто скрепя сердце соглашались на это. Соглашались, лишь бы продлить ещё на год-два жизнь важного и очень нужного для будущего страны, факультета. Им вполне хватало тех немногочисленных ныне студентов, кто ещё фанател по физике и тем её разделам, что так необходимы для нормального развития любой страны, претендующей на статус державы, а не сырьевого придатка и холуя развитых стран.

Дикость, конечно, но со стороны государства, интересы которого эти фанатики-учёные отстаивали, сыпались одни неприятности, а не финансирование. Декану уже не раз приходилось отбивать атаки бюрократии, покушающейся на закрытие факультета и 'экономию государственных средств'. Вполне естественно, что бюрократы эту 'экономию' намеревались положить в собственный карман. Хоть и экономии той хватило бы им от силы на год, а то и меньше.

Мадам, сохраняла каменное выражение лица до конца доклада и к началу прений всё больше и больше распалялась. Это было видно по её жёсткому выражению лица и стального цвета глазам, которых некогда так сильно боялись нерадивые студенты.

У остальных присутствующих было что-как: у кого скука на лице, кто вообще читал газету, аспирант-стажёр же вообще разбирал отксеренные листы свежих статей по своей специальности.

Этот-то тоже никогда не станет торгашом. И если снова будет у нас в стране наука, возможно окончит свою карьеру где-то в районе звания академика — перспективный парень.

Вот кому же откровенно было на всё окружающее начхать — так это Мирославу и Семёну. Юмор и оптимизм эту парочку учёных никогда не покидали. Они даже на студенческой скамье часто поступали также — уединялись на дальней скамье и особо скучные лекции проводили за партией в шахматы (естественно так, чтобы профессор не заметил). Окончили они свою текущую партию, к собственной же их обоюдной досаде, гораздо раньше конца доклада псевдосоискателя. Новую заводить было уже поздновато — могло затянуться, а бросать партию недоигранной было для них очень жалко.

Поэтому, они также как и ранее в студенческие годы, чтобы не мешать остальным и 'не палиться', стали просто переписываться на бумаге. Благо что Мирослав был левшой и писать на листе бумаги лежащим от него слева, ему не представляло труда. Так как дураки, стремящиеся 'на халяву' получить научные степени и их фальшивые 'труды', для обоих были сугубо неинтересны, то оба углубились в 'переписку'.

Мирослав: 'Ты будешь смеяться, Сёма, но по моим решениям, эти молодые и борзые ДЕЙСТВИТЕЛЬНО решают проблему межзвёздных перелётов! И не только'.

Семён: 'Ну нихренассе! Ну-ка поподробнее!'

Мирослав: 'Понимаешь, Сёма, их уравнения, выводят на, так называемые 'вероятностные линии'. Если им удастся построить установку (а она, кажись, у них уже есть!) то они при нужной настройке получат возможность создавать в определённой области пространства такие параметры, что перенесут объект в ту точку, которая может отстоять от изначальной на сколько угодно большое расстояние. Правда есть и другое решение, и я, честно говоря, не до конца понял, зачем оно им тут понадобилось. А они ищут, как раз именно второе.

Семён: 'Звёзды?! Ты уверен, что звёзды? Ведь если что-то можно перенести куда-то, то это необязательно звездолёт, ведь и атомная бомба сгодится'.

Мирослав: 'Не, Сёма, с перемещением атомных бомб имеется серьёзный 'косяк': точность, МАКСИМАЛЬНАЯ ТОЧНОСТЬ, достижимая при этом методе переноса — плюс-минус пять миллионов километров. И эта точность совершенно не зависит от параметров аппаратуры. Завязана на принцип Гейзенберга. А это уже фундаментальное ограничение.

Семён: 'А другие методы переноса в рамках этой теории?'.

Мирослав: 'Никаких иных возможностей и методов в рамках этой теории быть не может. Проверял. Опять всё завязано на фундаментальные законы Природы'.

Семён сильно и надолго задумался. Но потом, покрутив ручку всё-таки написал:

Семён: 'А второе решение?'.

Мирослав: 'Вот смотри: (идут несколько строк уравнений). Это их базовая система уравнений ты её уже видел. У этой системы, есть две ветви решений. Одна — это, назовём её — 'звёздная'. Она связана с решением вида: (ещё несколько уравнений и выводов). Как видишь, здесь нужны очень большие затраты энергии, но не такие большие, чтобы не быть технически осуществимыми. Вот здесь (Мирослав подчеркнул одно из маленьких уравнений), элементарно получается расчет для энергозатрат по переброске массы. Ну m как раз и есть масса, а Е — это потребная энергия. L — расстояние.'

Семён: 'А точность?'

Мирослав: 'А что точность? Точность в 50-60 миллионов километров, по сравнению с межзвёздными расстояниями — чепуха! До цели после скачка можно добраться и на обычном ядерном движке типа того самого газофазника, что разрабатывался на НПО 'Луч'. Ну ты же знаешь![46]'.

Семён: 'Ты о втором решении забыл рассказать'.

Мирослав: 'Ха! Вот здесь — совершенно иная картина. Если изменить кое-что вот здесь (снова несколько уравнений с выделением нужных мест), то получается, что можно попасть в иные, как у нас дебилы выражаются 'иные измерения[47]'. Суть поставленной проблемы — вот эта дрянь: (снова несколько уравнений). Если идти прямолинейно, то получим 'пену' из дырок во все миры, что только возможно. А надо чтобы была одна и стабильная. Вот этим ребятам как раз это решение (Мирослав выделил эти слова подчёркиванием), и нужно.

Семён: 'Подожди, но не получается ли так, что если решать уравнения для перемещения в пространстве для максимальной точности, то получается, что мы получим не перемещение в пространстве, а перемещение в другой Мир?'

Мирослав: 'Ты правильно заметил. Задавая точность до метра, мы тут же получаем не другую, координату нашего мира, а такие же координаты, но мира другого'.

Семён: 'Ты таки решил?'

Мирослав: 'А как же! Часа два назад закончил последние расчёты. Вот базовое, из которого можно получить аж несколько (снова строка уравнения). Одно из решений, слишком длинное, чтобы тут приводить — то, что нужно этим ребятам. Думаю звонить им чтобы уже завтра с утра, пришли за решением'.

Семён: 'Дерзкие ребята. Даже удивительно, что у нас среди этих купипродаев, ещё сохранились такие!'.

Мирослав тут слегка задумался, постучал тихо ручкой по листу и неожиданно написал:

Мирослав: 'А ты уверен, что мы имеем дело с ребятами 'из этих купипродаев'?'.

Семён: 'Что ты имеешь в виду?'

Мирослав: 'Элементарно Сёма! Во-первых, сама постановка задачи как ты правильно заметил, фантастически дерзкая. Во-вторых: если те самые вероятностные линии в виде иных Миров, иных Вселенных имеют место быть, то не имеем ли мы дело с теми, кто случайно попал сюда и пытается вернуться домой?'.

Семён: 'Ну это вообще уже фантастика'.

Мирослав: 'А почему фантастика? Только потому, что мы с этим никогда прежде не имели дело? Вот уравнения, и вот люди, что активно прорывается 'на ту сторону' Вселенной! Зачем это им понадобилось?'.

Семён: 'Ну, например, свалить из этого сраного мира'.

Мирослав: 'Но если только просто свалить, надо иметь УВЕРЕННОСТЬ что там, куда сваливаешь, лучше чем здесь. Иначе подобная авантюра — полная глупость. Ведь и к динозаврам же можно попасть, и в пустыню, и в мир, где вообще никогда жизнь не возникала'.

Семён: 'А эти ребята, что, не знают, что решение системы имеет сразу две ветви?'.

Мирослав: 'А вот и нет! Определённо знают! Слишком настойчиво они упирали именно на эту ветвь решений прямо указывая в граничных условиях на конкретные решения ДРУГИХ вероятностных линий. Иного объяснения тут не может быть — слишком элементарные соображения ведут к этому разделению по ветвям решения. А то, что мы видели в их решениях как раз предполагают очень высокий уровень мышления.

Семён: 'А может по запарке в энтузиазме, пропустили?'

Мирослав: 'Вряд-ли. Слишком элементарно. И слишком уж хорошо видно, что ищут. Смотри на изначальное уравнение. Там это ясно видно'.

Семён: 'И из этого ты сделал вывод, что они 'не наши'?'

Мирослав: 'Конечно!'.

Семён: 'А ты уверен, что тот Мир, куда они так стремятся — лучше нашего?'

Мирослав: 'Вернуться в Ад может мечтать только закоренелый мазохист! '.

Семён: 'Логично, но всё равно слишком невероятно. Думаешь к ним напроситься? '.

Мирослав: 'Ага!!! '.

Семён: 'Хотелось бы всё-таки взглянуть на твоё решение'.

Мирослав: 'Оно у меня в портфеле. Лезть далеко и кажца наш дятел-докладчик истощился. Счас 'прения' будут. И будет всегдашний аттракцион с нашей мадам-доктором. Ужо она им покажет!  Давай посмотрим! Хоть какое-то развлечение!'.

'Мадам-доктор' их ожиданий не подвела. Докладчик разве что не обделался у доски. Старая доктор, не зря имела высокую репутацию. Уж интеллектом кого-кого, а её бог не обидел. И язычок у неё был весьма острый. Досталось всем. И докладчику, и декану с завкафедрой, и 'нынешнему воровскому режиму'.

Уж коммунисткой та была убеждённой и ярой. Её и терпели на факультете только потому, что лучшего специалиста в её области никого в городе и районе не было. Единственный кандидат физматнаук, кто являлся одним из её учеников, кто мог бы её заменить, уже лет десять как уехал в Канаду. Она этим и пользовалась беззастенчиво.

Пока она митинговала, и Семён Викторович, и Мирослав Фёдорович получили истинное удовольствие. Впрочем, остальные также. Ведь знали, что всё это комедия. И комедия с заранее известным результатом — пропустят того 'дятла'. Ибо деньги нужны. Для выживания.

Когда уже покидали стены политеха, их догнала всё та же самая доктор физматнаук. Заметив, что оба физика жизнерадостно ржут на свежем воздухе она тут же к ним прицепилась.

— И чего ржёте? Жеребцы!

— Да над дятлом-соискателем!

— И что смешного?! Ведь полная липа! И соискатель, и работа и звание!

— Наталья Александровна! Кто бы спорил! Но ведь деньги нужны. А папаня у 'дятла' богатый.

— Но ведь липа же! — с болью в голосе сказала Наталья Александровна.

— Да и чёрт с ним! Ведь ему нужно это звание для того, чтобы после им на выборах козырять. Типа он крутой учёный. А наукой он как ни занимался, так и не будет заниматься. Так что с нами пересекаться не будет и путаться под ногами у приличных людей тоже не будет. Всё хорошо!

— А кто хоть писал эту ахинею?

— Да кто... известно кто! Фёдор! Аспирант-стажёр.

— Делать ему больше нечего как богатым дебилам хвосты заносить!

— Да вы слишком строги к Фёдору, Наталья Александровна, ему просто для жизни деньги нужны. Вот и подрабатывает написанием дисеров... для богатых дебилов.

— Теперь понятно, почему у него вечно времени нет. Даже для собственной диссертации — Наталья Александровна махнула рукой досадуя на эту несправедливость и зашагала к автобусной остановке.

— Мирослав! Ты кажется, собирался тем ребятам звонить.

— Ах да! Надо!

Мирослав посмотрел на часы и увидел, что уже больше восьми вечера.

— Поздновато... Да ладно! Сейчас позвоню, и назначу, если у них ничего срочного не будет на завтра в двенадцать. Будешь завтра?

— Конечно. У меня две лекции и одна практическая во второй группе. А с одиннадцати до часу я буду свободен.

— Ну тогда завтра и выясним вместе, зачем им именно вторая ветка понадобилась и не обманываются они.

— Ударив по рукам они разошлись каждый в свою сторону.

До дому, Беленькому дойти было не судьба. В подворотне дома, где он жил, его ждали трое. Неожиданно отделившись от стенки они схватили профессора и швырнули на землю. Но даже в этой ситуации он не выронил из рук свой портфель с драгоценными листами решения. Он вцепился в него мёртвой хваткой, что заставило гопников подумать, что в портфеле хранится что-то очень дорогое и ценное.

Естественно, дорогое и ценное — для профессора — только для самих этих гопников никакой ценности не представляющее. Только истинный учёный будет мёртвой хваткой держаться за плоды своего труда. И не зря. Слишком уж часто случается так, что ясное решение, мысль, вовремя не запечатлённая на бумаге, уходит и не возвращается больше.

Примерами таких казусов пестрит история науки. Да и жалко было Беленькому тех трудов, что он потратил на выведение этого многотрудного решения. Потому и реакция его была предсказуемой — спасать самое ценное для него: листы с уравнениями.

Гопники же решили по своему. Видя, что жертва вдруг оказала сопротивление, они поступили в соответствии со своей логикой. Старший из них бьёт в спину упавшего профессора ножом и вырывает из слабеющих рук портфель. Через секунду, вся троица срывается с места и бросается наутёк, а человек, лежащий на утрамбованном бесчисленными прохожими грязном снегу, ещё долго, теряя сознание от боли и потери крови ползёт им в след, тянется рукой за ушедшим сокровищем: небольшой пачкой исписанной простой бумаги, лежащей в унесённом бандитами портфеле.

Примерно через час на него наткнулся патруль милиции. Они осмотрели лежащее тело, 'конфисковали' портмоне с только что полученной зарплатой, всё ещё лежащей у Беленького во внутреннем кармане пиджака, и только после этого вызвали 'Скорую' и дежурных криминалистов.

В это время, распотрошённый вдоль и поперек портфель профессора, валялся посреди тёмной аллеи и тихий ветер медленно гнал вдоль неё рассыпанные листы исписанные убористым почерком.

Утром следующего дня Юрий и Эля тщетно ждали Мирослава в политехе. Его отсутствие удивило всех сослуживцев, но никто не придал этому большого значения — всё могло случиться в эти морозные дни. Мог человек просто поломать ногу и оказаться в гипсе, мог и просто простудиться и заболеть.

Звонки домой ничего не дали — никто не брал трубку. Это было ещё более странным.

Не пришёл он в политех и на следующий день. Но уже на следующий день всех оглушила новость: профессор Беленький Мирослав Фёдорович, умер в больнице, не приходя в сознание. Причина смерти — ножевое ранение в спину. Сообщил эту новость пришедший в политех следователь. К тому времени, убийц уже изловили. Ими оказались банальные местные наркоманы, ищущие денег на покупку очередной дозы.

Помогла же их поймать случайная старушка, заметившая, как именно в то самое время, из подворотни выскользнула тройка молодых людей приметной наружности. Уже по этим приметам, тех трёх очень быстро изловили, а уж 'расколоть' их вообще не составило труда. У всех троих была ярко выраженная 'ломка'. Чем следователи и воспользовались.

Дело было закрыто. Тем самым, Эля и Юрий избегли опасного для всей группы внимания следователей к ним. Вполне возможно могло всплыть то, что их паспорта не слишком уж и реальные.

Как минимум, то, что они в городе недавно, и прибыли неизвестно откуда с неизвестными целями, могло доставить им кучу хлопот со стороны 'правоохранительных органов', любящих 'доставать' тех, кто явно не принадлежит крупным криминальным структурам и чьё происхождение достаточно тёмно, чтобы дать возможность назадавать кучу неудобных вопросов и раскрутить на взятку.

Тем не менее, так как всё равно надо было выяснить не передавал ли Мирослав кому-либо свои записи они волей-неволей вынуждены были снова явиться в политех.

— А, это вы... — Семён Викторович Вайсман, краем глаза заметив и опознав давешних посетителей снова отвернулся к окну.

— Проходите — мёртвым голосом выдавил он из себя. По всему было видно, что ему до сих пор больно за потерю друга.

— Вы за решением? — тем же мёртвым голосом спросил Вайсман.

— А Мирослав Фёдорович его вам не передавал? — после некоторого молчания с надеждой в голосе осторожно спросила Эля.

— Нет! — вдруг резко ответил Семён Викторович.

— К сожалению нет... — уже мягче, и с извиняющимися нотками в голосе добавил он.

Чернов тут же опустил голову. Было видно, что на это решение, которым его обнадёжил Беленький, он поставил всё. Теперь же у него пропала последняя надежда. Тяжело опустившись на стоящий рядом стул он опёрся локтями на стол и охватил голову руками. Видя его тяжёлое состояние Эля подошла к нему и мягко положила руку на плечо.

Семён Викторович резко обернулся и с болью во взоре посмотрел на пару молодых людей.

— А... к чёрту! — выпалил он, решительно прошёл к двери и запер её. После также решительно прошёл к сейфу, отпер его и достал початую бутылку коньяку. В мгновение ока появились и три рюмки.

— За упокой души великого человека, ребята! — сказал он разлив по рюмкам коричневатую пахучую жидкость. После также решительно опрокинул в себя свою.

Юрий и Эля нерешительно взяли свои рюмки и медленно выпили. Эля, несколько непривычная к такой крепости напиткам чуть не закашлялась.

Вайсман рухнул в кресло, стоящее напротив и с болью в голосе спросил ни к кому не обращаясь.

— Вот зачем, зачем им понадобилось нападать на Него?! Ведь его зарплаты им бы и на один визит в кабак бы не хватило! Зачем? Ведь мы и так нищие. А тут...

Вопрос был риторическим и отвечать было нечего. Мразь, отбросы общества, уничтожили ради грошей может быть последнюю надежду у восьмерых человек, и лишили науку великого учёного. Если была бы возможность его отсюда вытащить, то возможно там, в новом для себя мире он бы горы своротил. Как наверняка ворочает его двойник, работая в одном из крупных родных институтов, или просто преподавая студентам то, к чему пришёл сам и к чему пришла современная наука.

Некоторое время сидели молча. Вайсман сосредоточенно жевал дольку лимона и, казалось, колебался сделать или не сделать что-то. Наконец, придя к каким-то своим выводам, он решительно поднялся на ноги, прошёл к тому же самому сейфу и вынул оттуда несколько листов. Быстро просмотрел, отделил от них несколько, а остальные взял с собой.

— Вот — Семён Викторович, бросил на стол пачку листов — он это написал в тот самый вечер. Может вы из этого что-то выжмете. Хотя я сомневаюсь. И сам вам помочь не могу. Я не настолько талантлив как Он.

Юрий пододвинул к себе листы. Было сразу видно, что это не оригинал, а фрагменты, скопированные на ксероксе.

— Я из них убрал фрагменты, что личные. Это вам не нужно. Но остальное... берите, решайте. Может, пригодится.

Юрий подавленно кивнул и протянул листы Эле, которая, также молча и аккуратно, упаковала их в свою сумочку.

— На тех листах... он расколол и вашу проблему и вас, ребята.

Юрий вопросительно воззрился на него, но Вайсман смотрел в сторону и этого не заметил. Семён Викторович вместо этого схватил бутылку, снова наполнил свою стопку и нервным движением опрокинул её в рот.

— Надеюсь там, куда вы идёте, лучше чем здесь... и там друзей и соседей не убивают.

— А вы? — тихо спросил Юрий, но голос его сорвался. Он хотел спросить, 'Вы можете нам помочь? Повторить его решение?', но не смог. Вайсман же понял это по-своему.

— Нет, ребята. Это мой дом мне уже деваться некуда... — неопределённо заключил он — я уж приму судьбу этого мира таким, каким бы он ни был... а Он, тоже мечтал о Звёздах...

Семён Викторович закупорил бутылку, убрал стопки, отпер дверь и вернулся за стол. Он попытался рассказать что-то о Мирославе, вспоминая былые деньки, но у него не получилось. Голос сорвался и он замолчал. У ребят также было весьма подавленное состояние. И из-за смерти Мирослава и из-за крушения последних надежд на быстрое нахождение решения.

Да и кто ещё мог бы ТАК решить здесь ту проблему, над которой бились лучшие умы теоретиков Полигона уже около двух лет, но пока так и не нашли удовлетворительного решения.

Они ещё посидели, почтив память великого, но здесь совершенно безвестного учёного.

Прощание было тягостным. На Юрия и Элю давил двойной груз — смерть человека, которого они знали хоть и очень немного но исключительно с хорошей стороны, а также крушение надежд на быстрое решение проблемы возврата домой.

У самой двери их остановил оклик Вайсмана.

— Там было два решения. И первое, явно изначальное. Скажите мне: зачем вам звёзды?

— А зачем ещё жить кроме как не для звёзд? — ответил вопросом на вопрос Юрий.

— Правильный ответ! Правильный... — полушёпотом ответил Семен Викторович.

Он закрыл лицо руками — по его лицу текли слёзы.

ИНТЕРМЕДИЯ: суета вокруг 'рояля'

Юрий сидел за своей планшеткой и быстро набирал текст в своём личном разделе. Он его давно завёл для того, чтобы складировать в нём все свои сугубо личные заметки. То есть то, что для чужих глаз не предназначалось. Он, конечно, предупредил Николая, что будет так поступать и что после, когда вернёмся домой, он заберёт файлы из этого раздела.

Раздел, кстати был нужный. Особенно учитывая то, что американские планшетки оказались в пользовании для Юрия исключительно сложными. Не потому, что он в них не разбирался. Дело обстояло гораздо прозаичнее — автоматизмы, наработанные за много лет работы на советских планшетках и настольных ЭВМ настолько въелись, что перестроиться на амерскую клавиатуру и амерские настройки, сейчас для него было исключительно тяжело. А он привык печатать вслепую, и быстро.

За окном было давно темно. Холодный дождь дубасил тяжёлыми каплями в забранное массивной решёткой стекло. Свет, горящий в подсобке, которую они приспособили для жилья делал темноту за окном вообще угольной. Только сверкающие в свете лампы потёки на стекле напоминали о холодной реальности за окном.

Очередной 'маячный' пуск только что закончился. Их делали в надежде на то, что на Полигоне таки сделают что-то типа локатора линий вероятности'. Хоть и надежды на это было мало — слишком велика чувствительность аппаратуры должна быть для такого 'локатора' — но всё равно Юрий его проводил. Чисто из упрямства. На авось. Закончился и пуск экспериментальный.

Юрий перевёл взгляд с окна на экран планшетки и продолжил.

'Если такие вещи не записывать — коллеги порвут в клочья. Иметь возможность и не сделать — худшее преступление среди настолько любопытного люда, как учёные.

Ощущение 'рояля в кустах', вокруг которого закручивались все события последних шести лет, здесь только усилилось.

Этот пресловутый 'рояль', заставил сделать очень рискованный бросок на Марс, который чуть не закончился серьёзной катастрофой. И только мужество и везение человека, оставшегося на планете, свело к минимуму последствия той аварии.

Этот 'рояль', заставил и самих американцев, сделать титаническое усилие, в условиях кризиса, чтобы не только высадить свою экспедицию на Марсе, но и попытаться тот 'рояль' себе присвоить. Иначе, их поведение никак не объяснимо.

Или Владимир врёт. Что весьма сомнительно. Мы его здесь слишком хорошо знаем. Он скорее уйдёт от ответа, запутает собеседника. Скажет полуправду, но не скажет ничего того, за что давал подписку.

'Орлы мух не ловят' и наше космическое ведомство тем более не разменивается на мелочи. Если кого и подбирает, то таких людей как Владимир — с мгновенной реакцией на неприятности и мгновенным же реагированием на них. Правильным реагированием.

Ведь как правильно Владимир среагировал сразу на мой заход! Я бы тоже также поступил. Ведь что я хотел сделать в разговоре?

Я хотел, его додавить на некоторые признания. Но для этого нужно было чётко держать тему об артефакте. Но учуяв, куда я клоню он мгновенно среагировал и подсунул мне 'конфету' в виде, похоже, достоверной информации об инциденте с американцами. То есть порвал стратегию сразу. Сбил с темы. Сначала свёл все мои построения к чепухе — даже явное доказательство в виде фото — а потом мягко постарался увести в сторону. Вона как: 'геймеры в сжатое фото сообщение записали'! Угу. Будут наши таким идиотизмом страдать... Но всё равно, надо признать, что поначалу его объяснение с меня кураж сбило. Это сейчас, после, я вижу, что его версия шита белыми нитками. А тогда...

Но! Ведь даже сам факт того, что он хотел как-то замазать это сообщение, говорит о том, что оно во-первых действительное, во-вторых весьма важное. А это уже для наших 'разбирательств' очень существенно.

И как он мне 'конфетку' ловко подсунул! Про амеров. Блеск! Ведь повёлся... Впрочем, даже эта информация об американцах тоже ведь существенный штришок. Из косвенных доказательств. Если американские спецслужбы пошли на все тяжкие с таким чудовищным риском уронить свой авторитет и имя, то там на Марсе действительно ДОЛЖНО БЫТЬ нечто такое, за что стоило бы драться.

К тому же само совпадение названий артефакта в донесении Владимира (а я не сомневаюсь, что это случайно расшифрованное послание было именно донесением); в мифах, созданных в американских мультфильмах и большом художественном фильме (как всегда 'Марвел интертейнмент' там на высоте!); собственного названия Проекта, куда входит проект 'Звёздные врата' — далеко не случайно.

Как говорится в известной поговорке — один раз совпадение это просто совпадение, два — случайность а три, это уже закономерность.

Значит, он называется 'Грааль'...

Но как мастерски Владимир меня мурыжил! Супер!

Как только я снова попытался завернуть его на ту тему, он тут же разразился ещё более длинной тирадой насчёт мотивов покорения Олимпа.

Тянул время? Скорее всего. Знал ведь, что скоро должны прийти ребята из АКМ. А при них такие разговоры не катят. Они даже в ближний круг посвящённых не входят. Даже не в круг посвящённых в тайну Проекта. Тем более той части, что 'Звёздные врата'.

Тянул время, так как не знал что лучше было сказать непосредственно по вопросу? Возможно и так...

Кстати об Олимпе. То, что артефакт... будем уже и далее называть его 'Грааль',... находится где-то в ближних окрестностях Базы, а значит на Олимпе — тут уже и сомневаться не приходится.

Был ли тот артефакт именно на вершине?

А чёрт его знает! Может действительно Владимир залез на ту горку чисто из тщеславия и желания утопить депресняк в кипучей деятельности. За то, что действительно он поступал из соображений весьма далёких от исследования 'Грааля' говорит то, что вершина и, особенно область, где установлена штанга с флагами ныне обфотографирована с орбиты с очень большим разрешением. А там ничего такого, что можно было бы обозвать подозрительным на искусственное происхождение, просто нет. Впрочем и в окрестностях Базы ничего такого не просматривается.

Однако там есть одно место... Слишком часто туда и мимо него ездили... Это место — один из боковых кратеров откуда излилась и застыла та самая лавовая река... Там?

Впрочем, это место могли просто сканировать подробно из чисто геологических соображений. Что абсолютно ясно — это 'что-то' достаточно больших размеров. Этот 'Марсианский рояль' должен быть больших размеров! Иначе бы его уже или разобрали на части и вывезли на Землю, или просто сгребли бы в кучу и всё равно поступили бы также. Чтобы продолжить всё те же 'танцы' вокруг того самого 'рояля', но уже на Земле, где он стал бы очень серьёзным политическим козырем'.

Юрий слегка прервался. Что-то крутилось на краю сознания. Важное. Что-то, на что ранее он просто не обращал внимания, да и никто тоже. Что-то что вылезло чисто по ассоциации.

'Стоп! Что Владимир такого говорил? Ну, про Олимп, это понятно... А! Вот! Он говорил про кризис семидесятых.

Ха! А ведь это...

Нихренассе!!!!!

Ведь с ним, с этим кризисом связан как раз Скачок! Именно тогда, произошли те самые кардинальные преобразования, которые к Скачку и привели. И многие преобразования в обществе, были весьма нетривиальные!

Если смотреть на всё то несколько с другой стороны, то тут же становится очень странным сама канва событий.

Такое впечатление, что... мы получили... некое Знание. Пакетом. Большим Пакетом. Такое впечатление, что пришёл некий оракул, и объяснил что-то 'на пальцах', после чего были срочно доделаны и политическая система, и создана служба социопсихологов. Сначала при КГБ, а после выделена в особую предохранительную структуру. С помощью которой и удалось не только купировать нарастающие отрицательные тенденции, но и сделать то, что мы сейчас называем Скачок.

Скачок в развитии. Скачок в науке и технике, Скачок в общественных отношениях. Скачок, обеспеченный в том числе и восстановлением Баланса...

Может, был некий Контакт?

Ну, предположим, припёрся Некто, с ахрененным Знанием и поделился им с нами?

Именно с нами... Чтобы спасти от крутых неприятностей. Типа тех, что ныне мы видим здесь, на Земле-2.

Впрочем, тот самый Скачок, мог быть и без 'Оракулов' и 'Контактов'...

Просто мы проходим через Кризис, из которого выходим и с новым Знанием, и с новыми приобретениями в виде той же социально-психологической службы. Службы, что особо нацелено на совершенствование и общества и людей. Ведь мог это всё и кто-то из наших гениев предугадать и устроить в Политбюро супертарарам. С тем же результатом — созданием всё той же Службы.

Но кризис у нас был очень мягкий... Так может всё-таки был Контакт?

...И в ходе него, мы получили некую инфу о чём-то, лежащем на Марсе. Что там что-то такое есть. Сверхценное. Для нас...

'Рояль', по имени 'Грааль'!

Часть 4. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Земля-1

Обед для ящерицы

Новые корпуса, выстроенные вокруг установки впечатляли. Кроме громадного купола над эмиттерами 'Врат', способного выдержать довольно большую ударную нагрузку, как снаружи, так и изнутри, были выстроены по периметру множество помещений, которые использовались по разным надобностям в отсутствие пусков.

Вообще сами сооружения вокруг 'Врат' делались ныне почти непрерывно. С самого начала, над полем просто возвели лёгкий купол. В принципе, если бы не надобность защитить его от возможных сильных ударных волн изнутри, можно было бы и остановиться на этом. Таких сооружений накрытых куполом по Союзу, было множество. Поэтому, после сооружения лёгкого купола, используя его как строительные леса был возведён более тяжёлый и более сложный по конструкции. Особенностью конструкции которого, было то, что сейчас, по лестницам, проложенным под его потолком лазили учёные и монтировали разнообразную аппаратуру.

Группа людей в военной форме шла по длинному коридору, опоясывавшему на уровне второго этажа пространство с 'Вратами'. Почти на всём его протяжении имелись окна, выходящие в сторону эмиттеров. Достаточно широкие, чтобы было видно всё пространство.

Закарьян на секунду подошёл к окну, осмотрел остекление и постучал по нему пальцем. Звук был глухой.

— Проверяешь, выдержит ли ударную волну?

— Угу. Основательно сделали. Особенно толщина пакета впечатляет.

Закарьян глянул в зал. Там группа инженеров в белых одеждах копошилась около поясов эмиттеров. Что-то монтировали дополнительно. Щиты, прикрывающие их во время эксперимента аккуратными стопками лежали поодаль.

Раньше, до того, как выстроен был купол, бетоном залита была только площадка под и вокруг эмиттеров. Подъездные пути к этой бетонной площадке были выстелены ранее просто асфальтом.

Ныне весь пол был бетонный, по которому лихо гоняли автопогрузчики и какая-то особо хитрая личность из обслуживающего персонала — на велосипеде.

Закарьян ухмыльнулся и продолжил движение продолжая глядеть, как человек одетый в спецодежду ловко лавирует на своём велосипеде между разложенными вокруг ящиками и оборудованием. Майор, шедший рядом с Закарьяном посмотрел в ту же сторону и тоже ухмыльнулся.

— Это руководитель пятой оригинальничает. Говорит так быстрее проворачиваться можно между двумя группами — управления и наладчиками.

— Велосипед, кстати спортивный. Я как-то его видел летом на нём...

— Ага. Да он постоянно по городку на нём гоняет. Теперь видно решил сделать велогонки всесезонными...

Меж тем внимание капитана привлёк снова материал остекления.

— Мне это кажется, или действительно слегка радугой отдаёт в бликах?

— Да не кажется. Там какой-то новый пластик в прослойке. Он и даёт такой эффект. Кстати, ты не в курсе, чего это нас так всех собрали? — спросил майор — а то полковник как всегда немногословен...

— Мне сказали, что кого-то хотят заслать 'на ту сторону'.

— Да уж. Будет интересно!

— Сходить ТУДА?

— Конечно! Главное чтобы назад можно было вернуться...

— О! А это что за 'танк'?! — удивился Закарьян.

Возле эмиттеров появилась машина, сильно напоминающая помесь вездехода с танком. Только вместо ствола из неё торчала длиннющая штанга, густо увешанная разнообразной аппаратурой.

— Да это наши научники старый 'бронник' переоборудовали для того, чтобы за барьер аппаратуру вывешивать. Нам сюда.

Люди остановились перед дверью, на которой висела грубо приклеенная клейкой лентой бумага с надписью 'Конференц-зал'.

— Юмористы... Тут вообще никаких конференций проводить же не собирались вообще. В такой близи от эмиттеров.

— Почему же? Как только отладят технологию, 'шарик' безопасный станет. Вот тогда и будут здесь конференции. То, что сейчас под куполом вешают — майор ткнул пальцем под потолок, где на бесчисленных ярусах сидело десятка два рабочих и монтировали какое-то оборудование с толстыми кабелями — называется компенсаторы. Что-то типа предохранителей от повторения того самого эффекта, с большим взрывом.

Майор закончил пояснения, толкнул дверь 'конференц-зала' и вся группа зашла.

Помещение было достаточно просторным, чтобы посадить человек сто, но ныне оно действительно было пустоватым. Стоял длинный стол. Стояли стулья и на стенке висел одинокий экран напротив проектора. За столом сидел одиноко главный координатор проекта что-то быстро набирающий в своей 'планшетке', а перед ним вдоль стола расхаживал полковник. Прибывшая группа вытянулась. Координатор при этом бросил мимолётный взгляд поверх экрана планшетки и вернулся к своему занятию. Присутствие главного координатора на данном, с виду ничего особо не значащем собрании, говорило о многом. Явно намечалось нечто из ряда вон выходящее.

— Вольно. Проходите, садитесь — полковник жестом указал на стоящие стулья выставленные напротив экрана перед проектором. Группа молча расселась на стулья и вопросительно уставилась на полковника. Полковник же нахмурившись молча уставился на координатора, который и ухом не повёл, а затем на входную дверь.

Ждать пришлось недолго. Она распахнулась и на пороге появился всё тот же самый руководитель пятой группы, которого они видели внизу на велосипеде.

— Опаздываете! — неприязненно сказал полковник ледяным тоном.

— Извините — как ни в чём не бывало, заявил руководитель пятой группы — ваши же задержали. Инструкции по двести пятнадцатому эксперименту им вдруг внезапно понадобились.

Полковник поморщился, но продолжать тему не стал. Вместо этого просто кивнул ему приглашая начинать.

Тот прошёл к проектору, и включил его. После прошёл к уже включённой персоналке стоящей на противоположном от координатора краю стола и ткнул пальцем сенсорный экран.

Координатор при этом молча закрыл свою планшетку и сложил на ней руки.

Проектор меж тем выдал на экран изображение сияющего всеми цветами радуги 'шара'. Таким он теперь выглядел только на стадии 'разгона' эмиттеров. Непосредственно перед моментом 'прокола' в гиперпространство.

— Так как все присутствующие в курсе проводимых экспериментов — предварительный инструктаж вчера со всеми проводился — то я перейду к сути предстоящего эксперимента.

Бросив мимолётный взгляд на присутствующих военных руководитель пятой группы перешёл к делу.

— Суть предстоящего эксперимента такова — докладчик глянул на экран монитора, стоящего у него на столе компьютера и надавил кнопку. На большом экране проектор сменил картинку и показал кадр снятый в предыдущем эксперименте.

Там самоходная тележка, похожая на Луноход семидесятых, нагруженная сигарообразным телом, похожим на ракету, проходила через Барьер.

— Нам удалось установить 'маяк'. Также мы получили картинку с той стороны Барьера.

Последовало сразу несколько картин подряд: панорама леса — довольно дремучего, заваленного гниющими старыми стволами деревьев — небольшую ровную площадку в лесу, где установили 'маяк', и сам процесс заглубления 'маяка'. На последней картинке был запечатлён гейзер из ошмётков грунта, вылетающий из-под 'маяка', почти на половину зарывшегося в землю.

— Для калибровки аппаратуры наших 'Врат' надо послать людей на поиски того самого маяка. Цель: определить насколько далеко будет точка второго прокола. И в каком направлении от изначальной. Каких-либо техногенных излучений в том мире засечено не было, но это не значит, что там он безопасный. Может случиться, что там водится разное опасное зверьё. Поэтому мы решили послать наших инженеров в сопровождении десятка хорошо подготовленных ребят из нашей охраны. Предпочтение при наборе в группу выхода, будет отдаваться тем, кто имеет Южноамериканский или африканский опыт. То есть ветеранам из 'Добровольцев'. Мы знаем, что у нас такие есть, но пока не знаем насколько много.

— За какое время вам надо сформировать отряд? — тут же задал чисто прагматический вопрос майор Рябоконь.

— Желательно за два-три дня. Пуск уже в пятницу — подал голос координатор.

— А раньше об этом подумать не могли? — ядовито и с раздражением спросил полковник у него.

— Поздно обнаружили некоторые эффекты, в аппаратуре. Считалось, что маяк будет выводить точно на нужную точку. Теперь требуется проверка насколько те самые эффекты могут повлиять на точность.

— Всё равно, не понимаю! Ведь ясно было, что рано или поздно придётся посылать отряд.

— Так он у вас уже сформирован?! — догадался, наконец, координатор.

— Да. В отличие от ваших балбесов, у нас всё-таки 'контора', а не шарашка. Скажите спасибо нашему майору — он постарался подать докладную и соответствующие рекомендации.

— И кто пойдёт? Сколько их?

— Группа из пока что восьми человек. Командовать группой назначен майор Рябоконь. Как раз ветеран 'Добровольцев' в отставке. Работает у нас уже, как вы помните, с самого начала. Командиром отделения, для выхода в Линию Вероятности, назначается капитан Закарьян. Всего, как вы наверное уже поняли — девять человек. С майором.

— Майор тоже пойдёт?

— Да. После первого выхода, рассчитываем увеличить численность отряда разведки. В рабочем порядке.

— Вы уже со всеми переговорили, насчёт того, что им предстоит?

— Да. Все дали согласие. Всё оформлено как надо. На случай встречи там опасных зверей, все будут вооружены автоматическим оружием и тепловизорами. Остальное снаряжение — штатное.

Координатор несколько удивился такой опережающей расторопности военных, но принял всё это к сведению.

— Ну тогда всё очень сильно упрощается. От учёных пойдёт один из членов пятой группы. Он несёт оборудование, вы его сопровождаете и защищаете в случае чего.

Через три дня вся группа, экипированная как на рейд в тыл врага, стояла возле пандуса ведущего к площадке между эмиттерами и ждала завершения последних приготовлений.

Пулемётчик глядел в сторону ещё спящих эмиттеров и чему-то ухмылялся. Пулемёт, висящий у него на плече также смотрел в сторону, где должны через десяток минут появиться 'Врата' в иной мир. Снайпер с интересом изучал далёкий потолок купола где оборудования за последние дни существенно прибавилось — монтаж шёл полным ходом. Майор же Рябоконь с безучастным видом стоял напротив группы и наблюдал за последней суетой учёных наладчиков, устанавливающих на робота какую-то аппаратуру. Робот должен был выйти вслед за группой но имел совершенно иные задачи нежели те, что имела группа.

Учёный, которого выделили в сопровождение, представлял достопримечательную личность: лысый, потому, что выбрился наголо, также одетый в 'комок', обвешанный аппаратурой, как рождественская ёлка и сияющий улыбкой, как юбиляр на награждении орденом Сталина. На свою лысину он туго натянул фуражку, но это только подчёркивало то, что он лысый.

Внезапно, когда робота таки снарядили, от группы учёных отделилась фигура в спецовке и бегом направилась к майору. Тот тут же принял заинтересованный вид и повернулся к бегущему. 'Лысый' же это решил даже не замечать.

— Здрасте, товарищи, я тут биолог... — смущённо начал подбежавший. Майор ободряюще кивнул тому и учёный несколько приободрившись обратился уже ко всей группе.

— Вы не забудьте, пожалуйста, принести хоть какие-то образцы растительности — умоляюще выговорил биолог — это очень важно!

— А робот? Что не может? — Спросил его Закарьян.

— Да перегружен он несколько... — смущённо ответил биолог и развёл руками.

— А насколько большие образцы нужны?

— Да небольшие. Хватит маленьких веточек. Можно даже просто листья с деревьев посрывать.

Майор коротко кивнул.

— На обратном пути, перед уходом, чего-нибудь нарвём — заверил он биолога.

— И разные, пожалуйста...

Но тут их диалог был прерван громкой связью:

'Всем, не участвующим в выходе немедленно покинуть зону эмиттеров. Начинаем обратный отсчёт!'.

У робота группа обменялась короткими репликами, как по команде развернулась и зарысила в сторону входа в укрытия.

— Удачи! — биолог поднял руку в салюте и тоже зарысил вслед своим товарищам.

Отряд подобрался, выстроился. Лица посуровели.

Майор бросил взгляд наверх, на второй ярус, где за стеклом зала управления стоял лично главный координатор. Видно решил-таки поприсутствовать во время эпохального выхода. Рядом были видны головы операторов торчащие из-за пультов управления. Координатор напутственно помахал майору рукой. Он ответил также.

Начался обратный отсчёт.

Также как и ранее стали зажигаться пояса эмиттеров. Отличие было теперь только в том, что сам 'шар' ныне появлялся не так эффектно, как ранее.

Пространство посередине подёрнулось рябью, как будто это какое-то отражение в воде в которую бросили булыжник. Спустя секунду рябь исчезла и появилась та самая, знакомая многим по бесчисленным прежним пускам, радуга.

Радуга тоже продержалась недолго.

Над эмиттерами появилась шапка коронного разряда, явственно запахло озоном. Радуга последний раз полыхнула и исчезла. Ныне на весьма обширном поле, которое ранее занимал 'Шар' больше ничего не было видно. Просто пустое пространство, очерченное красной линией.

— Есть пробой! — раздался под куполом голос оператора усиленный громкоговорителями — поля стабильны. Канал устойчивый.

'Как перед десантированием из самолёта — подумал капитан — Открывается люк, врывается свет и где-то внизу далеко видна земля. Здесь правда, чуть по иному — не видно ничего что по ту сторону 'Врат'. А вот ощущения такие же'.

Майор поглядел на капитана. Он ныне лишь сопровождал группу. Командование лежало на капитане. Капитан коротко кивнул и тихо скомандовал: 'Вперёд!'.

'Хомячки ничего не почувствовали' — вспомнил он реплику биолога, изучавшего последствия прохождения через Барьер живых организмов.

'Теперь через Барьер предстояло пройти 'хомячкам' покрупнее' подумал капитан подходя не без внутреннего напряжения к красной черте.

Первый из автоматчиков протянул руку вперёд, надеясь 'прощупать' грань между мирами. Рука же дойдя до какой-то невидимой границы просто исчезла. Как будто её отрезало. Странные эффекты интерференции видимого света на границе перехода, приводили к тому, что за барьером ничего не было видно.

Боец с испугом отдёрнул руку. Рука снова появилась.

— Ничего не почувствовал! — с удивлением произнёс он внимательно осматривая свою ладонь, как будто она была не его собственная.

Капитан прошёл вперёд и остановился перед чертой. Глянул наверх. Там все — и операторы, и координатор, и ещё куча зрителей вдоль окон соседнего коридора с ажиотажем наблюдали и ждали что будет. Капитан ухмыльнулся. Сначала вытянул руку, пощупал что впереди — впереди за барьером ничего не было — и сунул голову вперёд.

На какое-то мгновение перед глазами что-то ослепительно вспыхнуло. Но это было всё, что он успел заметить когда голова пересекла завесу 'Барьера'.

С той стороны, как и ожидалось, был лес. С густым подлеском.

Сделал шаг назад.

Снова зал. Снова 'Врата' и снова любопытствующие физиономии зрителей за стеклом наверху.

— И как там? — Полюбопытствовал майор.

— Лес. Густой. Заходить осторожно. Прямо впереди большой гнилой ствол — по-деловому ответил он и подавая пример шагнул смело вперёд.

По другую сторону барьера было жарко и влажно. Ноги тут же по щиколотку провалились в слой гниющей листвы и древесной трухи. И запахи... Запахи капитану тут же напомнили Юго-Западную Африку. Её джунгли.

Капитан осторожно огляделся, посмотрел за ствол и также осторожно перешагнул через него.

Обернулся.

Прямо из воздуха торчала голова и с интересом изучала окружающие пространства. Увидев капитана боец широко шагнул вперёд и появился целиком по эту сторону 'барьера'. Он потоптался перед гнилым стволом, но перешагивать сразу не стал, а попытался на него наступить от чего ствол тут же рассыпался в гнилую труху. Увидев это он ещё и потоптался по нему довершая разрушения. На вопросительный взгляд капитана тот ответил.

— Расчищаю дорогу роботу — вполголоса ответил тот.

Через пару секунд вся боевая группа рассыпалась по лесу обозревая ближайшие окрестности. Ограниченный горизонт обзора из-за густого подлеска несколько нервировал от чего бойцы заметно подобрались.

И действительно — чёрт его знает, что тут за зверюги водятся. И лес был какой-то весьма необычный. Прямо с картинок про динозавров.

Последним в лес шагнул 'лысый'. В отличие от молчащей группы тот заявил о своём присутствии весьма громко.

— А тута жарка однако!

Он стянул с головы свою кепку, свернул её и затолкал в нагрудный карман. Теперь он стоял и обозревал окрестности сияя на весь лес лысиной, которая тут же покрылась испариной.

Лес был не только необычным. Звуки в нём были только чисто растительные — шелест листвы деревьев. Изредка, откуда-то издалека прилетали звуки, происхождение которых и определить-то было затруднительно.

Мимо с мощным гулом пролетела стрекоза.

— Ну нихрена себе! — тут же проявил лысый своё удивление на весь лес — если тут такие и комары, то отбиваться от них пистолетом нада!

Бойцы отряда ухмыльнулись оценив шутку. Реплика имела под собой основание — длина туловища у насекомого была с локоть. Меж тем, оценив обстановку, учёный потоптался по пятачку возле барьера оценивая его размеры и окружение.

— Так, парни, вызываю робота — сказал он и шагнул обратно за барьер. Снайпер, стоящий рядом покосился на место где тот недавно стоял и на всякий случай сделал пару шагов в сторону.

Тихо жужжа приводом на освобождённое место выкатилась тележка нагруженная разнообразным оборудованием. Спустя пару секунд вслед за ней появился и учёный.

Тележка изрядно напоминала, давно ставший чуть ли не символом космической техники первопроходцев, 'Марсоход'. По крайней мере шасси было точно такое же. Отличие от 'Марсохода' было в том, что этот был несколько покрупнее и питание привода было от аккумуляторов, а не от солнечных батарей.

Собственно для последних тут явно в лесу было очень мало света. Лес по настоящему был сумрачный.

Робот стоял у 'барьера' недолго. Повращал сенсорами и почти тут же вломился в густой подлесок так что уже скоро где-то издали было слышно как он шуршит и хрустит подминая колёсами окружающую растительность.

— И куда нам теперь? — подбоченясь спросил 'лысый' глядя на командира отделения. Тот сверился с показаниями пеленгатора и молча указал в противоположном от колеи пробитой роботом направлении.

— А робот как? — также тихо как и остальные бойцы спросил у учёного снайпер — у него другая задача? Сам вернётся?

— Не волнуйтесь. По программе он возвращается по своим следам. То геологам что-то нужно, вот и покатил хрен знает куда. Что-то замеряют... — ответил лысый и сам тут же полез включать свои приборы. Потоптался на месте, обошёл весьма обширное место, которое занимал в лесу 'Шар' и попытался тут же, по примеру робота вломиться в окружающий подлесок.

— Стой! — коротко скомандовал капитан, и нахмурился — тут что-то есть...

— Что?! — тупо спросил лысый, но на всякий случай насторожился и попятился. Он заметил, как напрягся снайпер, вглядываясь вперёд и пытаясь разглядеть что там за растительностью. Несколько минут только стояли, вслушивались и всматривались.

— Возможно показалось... но тут может быть всякая животина... — строго сказал капитан, продолжая всматриваться в подлесок, и стену растительности чуть далее. Внезапно один из бойцов метнулся вперёд и что-то схватил. После нескольких секунд борьбы с добычей он высоко поднял её над головой.

— Командир! Уж не этого ли мы зверя испугались? — с юморком спросил он демонстрируя всем полуметровую ящерицу. Ящерица при этих словах раззявила пасть и зашипела.

— Ого! Так у неё и зубки имеются! — с интересом глядя в пасть твари сказал стоящий рядом.

— Надо её нашим биологам передать — тут же подал идею учёный.

— И как? Связать бы её надо — подал идею до того молчавший майор. Но тварь была иного мнения о своей дальнейшей судьбе. Она вдруг резко изогнулась засучила ногами и вырвалась из рук бойца. Шлёпнувшись на землю она не стала ждать когда её ещё раз поймают, во славу науки и спецназа, и дала дёру.

— Сильная сволочь! — с небольшой обидой заявил боец.

— Следующий раз обеими руками хватай — подал идею напарник — и пасть бы ей надо чем-то замотать, а то зубы у неё как у крокодила... маленького. Как бы не порвала...

— Товарищи офицеры! — прервал дружескую перепалку майор — не расслабляемся! Продолжаем движение.

Происшествие с ящерицей прибавило группе оптимизма. Некоторое время бойцы перешучивались обсуждая перипетии поимки 'зверя' и двигаясь по направлению к стене растительности в двхухстах метрах от 'шара'.

— Ничего лейтенант, следующий раз поймаем ящерку! — подал голос снайпер — ... или я подстрелю!

— Не надо! А то жонка тебя запилит. Она ведь у тебя любитель животных — пошутил неудачливый ловец, но вдруг за ближними зарослями что-то явственно и очень громко хрустнуло. Вся группа тут же замерла и взяла оружие наизготовку. Такой БОЛЬШОЙ шум только что пойманная ящерица произвести не могла. Лейтенант же присел и пристально вгляделся в стену растительности впереди.

Некоторое время ничего не происходило но и группа не спешила продолжить движение.

Внезапно растительность раздвинулась и показалась голова.

Чем-то она напоминала голову только что удравшей ящерицы. Только по размерам та голова была раз в тридцать больше.

Лейтенант выпучил глаза и попятился. Голова заинтересованно потянулась дальше. И глаза у той головы были весьма красноречивыми — голодными. За головой показалась длинная, толстая и того же цвета, мускулистая шея.

— Так, парни — тихо сказал в коммуникатор майор — медленно и осторожно уходим за 'барьер'. Медленно и осторожно.

Группа попятилась в сторону 'Шара', но тут голова высунула длинный язык и облизнулась, показав частокол ТАКИХ зубов, что любому плохо станет. Тройка стоящая ближе всего к ящеру видя это уже не просто попятилась, а в несколько прыжков шарахнулась от зверя метров на пять.

Видно 'ящерице' надоело просто тянуться, и она просто сделала шаг вперёд единым махом сокращая почти до нуля только что отвоёванное расстояние. Стоящие перед ней весьма не тоненькие деревья поломались как спички, и перед группой разведки предстала гора мяса высотой метров пять в холке.

— Огонь! — рявкнул майор, видя что просто так отвязаться от этой ящерицы-переростка не удастся.

У стоящих рядом с лейтенантом, да и у него самого не выдержали нервы.

Сам лейтенант, заорал от избытка чувств нечто чисто русское из трёх букв, которое обычно всегда означало весьма много и всё разом, выпустил в голову 'ящерицы' единым махом почти весь магазин своего 'Калашникова'.

Пули автомата большого ущерба 'ящерице' не принесли, но на морде появились многочисленные маленькие потёки крови.

Правда и замешательство группы вызванное внезапным появлением такой угрозы довольно быстро прошло. Снайпер быстро прислонился к толстенному стволу дерева и влупил в голову динозавра сразу несколько выстрелов. Винтовочный патрон с термоупрочненным сердечником на такой дистанции кости черепа пробить в состоянии, но так как он не знал анатомии таких зверей мозг не задел. Тем не менее эффект был. Контуженный динозавр зашатался и замотал головой.

Более успешны были действия пулемётчика.

Пулемет у того на ремне висит. Поставить на сошки или опереть на что-нибудь (толстая ветка, камень, плечо товарища) он не успевал, поэтому стрелял стоя короткими очередями стараясь попасть по коленкам динозавра, подрезать ноги. Вскоре и другие бойцы, поняв, что просто стрелять в туловище неэффективно переключились на его ноги. В стороны от коленей динозавра полетели кровавые клочья мяса. Ящер от такого рухнул как подрубленное дерево и жалобно заревел. Попытался подняться, но снайпер тут снова отличился — ударил по глазам и полностью ослепил его.

Зверь задёргался ломая окружающую молодую поросль, залязгал зубами но вскоре затих пропитывая окружающую местность своей кровью. Пулемётчик для острастки выпустил пару очередей в основание черепа. Туша лишь слегка дёрнулась.

— Убили? — с сомнением спросил подрывник опуская автомат.

— А ты его подорви для надёжности. Чтобы уж точно! — последовал совет.

— Надо бы кусочек нашим биологам доставить... — плотоядно смотря на динозавра подал голос пришедший в себя учёный.

— Даже и не думай! — сказал капитан с сомнением глядя на истекающего кровью динозавра — а ну как его не добили? Ведь пополам перекусит и не заметит.

— Кстати, сколько отсюда до маяка? — спросил майор. Капитан глянул на пеленгатор.

— Примерно около восьмисот метров... плюс-минус сто — сто пятьдесят.

— Далековато...

— Я того же мнения. И боекомплект не резиновый. На эту тушу сколько ушло — кивнул капитан на поверженного ящера.

— Я тоже думаю, что рисковать так не стоит. Ещё одна такая 'скотинка' и возможно завалить её уже не сможем.

— Отходим?

— Отходим.

Капитан отдал приказ и группа повернула назад. Лысый учёный всё оборачивался с жалостью поглядывая на огромную тушу. Видно невмочь было ему уходить без 'кусочка на образцы'. Но конец его сомнениям положила та самая 'другая скотинка' упомянутая майором.

Внезапно земля вздрогнула. Раздался треск ломающегося под ногой динозавра сушняка и пред группой предстала зверюга раза в полтора больше прежней. Видно её привлёк шум и рёв. Спеша поживиться свежатинкой, звеюга не побрезговала слегка побегать. Выломившись из густой поросли и увидев, с высоты своего роста, потенциальную добычу в виде группы людей она с энтузиазмом кинулась вперёд.

Но так как группа уже имела некоторый опыт, они встретили нового динозавра достойно. Огонь сразу из всех стволов заставил ящера сильно поумерить пыл и переоценить обстановку. Он остановился и заорал. Оставшись видно довольным эффектом он шагнул дальше по направлению к людям огибая завалы деревьев. И это его спасло. На несколько секунд его туловище оказалось заслонено толстыми стволами упавших деревьев, и весь эффект от стрельбы был тут же сведён к нулю.

Динозавр наклонился, поддел ближайший ствол холкой и попытался его отвалить в сторону чтобы расчистить проход.

Снайпер выстрелил, но неудачно. Пуля снесла надбровную костяную дугу, чиркнула по черепу динозавра и ушла в рикошет.

— Уходи! Уходи оттуда! — Крикнул капитан давешнему лейтенанту опять по случайности оказавшемуся вплотную к динозавру.

— Всем за барьер! — добавил майор.

Лейтенант будучи ближе всех к ящеру оценил ситуацию несколько по иному. Просчитав время на достижение 'Врат' и найдя его несколько большим нежели требуется динозавру чтобы его достать, он вскинул автомат и дал длинную очередь. Магазин, как известно — если придавить спусковой крючок и не отпускать — кончается в считанные секунды. Но, как оказалось, первой очереди было достаточно, чтобы слегка притормозить нападающего хищника. Морда ящера получившая от лейтенанта остатки патронов в магазине, покрывается многочисленными потеками и за несколько мгновений претерпевает изменения от обиженного до возмущённого.

Гора мяса, серо-зелёного цвета, утробно заурчала и оскалила зубы. 'Аргументы' в виде боезапаса кончились. Лейтенант заорал своей тройке уже явно и прямо: 'НАЗАД! УХОДИМ!!!', и уже не глядя сиганул туда, где по его расчетам должен был быть 'барьер'. Слегка промахнулся — врезался в то самое дерево, что перед этим с таким вниманием изучал по дороге назад.

Двое из его тройки также выпустив каждый по рожку, по примеру командира прыгнули назад, но более удачно. Один сразу же оказался за барьером, но второй слегка замешкался, чтобы вовремя увидеть продолжение драмы.

Разъярённый ящер, взревел так, что у всех, кто ещё оставался по эту сторону 'барьера' немедленно заложило уши. Сделав ещё один шаг, он попытался сцапать замешкавшегося лейтенанта, но лейтенант также оказался не промах. Улучшив момент, он прыгнул в сторону, и динозавр, в результате, цапнул не его, а вонзил зубы в кору дерева.

Единым махом, сняв с дерева толстенный слой коры с частью древесины, ящер на мгновение остановился, видно сообразив, что что-то тут не так. Дёрнулся, сомкнул челюсти, но тут же обнаружил на языке не вкус мяса и крови жертвы, а вкус презренной древесины. Ему это ещё больше не понравилось чем те пули, что ныне глубоко засели в его мясистом теле. Он замотал головой, стараясь как можно скорее избавиться от той дряни, что попала ему в рот. Во все стороны полетели ошмётки коры.

Этих секунд, что динозавр разбирался с корой дерева вполне хватило людям на то, чтобы спешно покинуть сей негостеприимный мир. Последним, как ему и полагалось, сиганул майор сквозь барьер вслед за капитаном.

Наблюдатели на полигоне были очень сильно заинтригованы, когда увидели группу разведки, как ошпаренных выскакивающих из-за 'барьера', бегущих без остановки в разные стороны от 'шара'. Отбежав достаточное расстояние они занимали боевые позиции направив стволы в сторону 'шара'.Но тут все сомнения и догадки разрешились сами собой. Ящер, видно не желая упускать добычу, обогнул дерево и сунул голову в 'шар'. Неожиданно для наблюдающих эту картину учёных, из еле видимой радужной плёнки 'барьера' вдруг выросла огромная серо-зелёная голова, из пасти которой по прежнему торчали остатки, только что скушенной с дерева, коры.

От неожиданности, внезапно оказавшись далеко не в том месте, где он себя перед этим мыслил, динозавр раззявил пасть и показав все свои великолепные зубы снова заревел. На бетон полетели остатки коры пополам со слюной.

— Вырубай!!! Вырубай нахрен!!! — заорал майор, убедившись, что его люди все в наличии присутствуют на Полигоне и никого по ту сторону 'барьера' не осталось.

Застывшие с разинутыми ртами у своих приборов учёные тут же пришли в себя и каждый на своём месте произвёл то самое действие, что от него требовалось. Шар, напоследок, мигнул всеми цветами радуги и с хлопком, который за оглушительным рёвом динозавра никто не заметил, исчез.

В одно мгновение, расстояние между головой и туловищем ящера стало равно бесконечности. Голова лязгнула, напоследок своими страшными зубищами и свалилась на бетон. Вокруг обрубка шеи тут же разлилась огромная, красная, липкая лужа.

Капитан с майором переглянулись и синхронно опустили стволы автоматов к земле. Щёлкнули предохранители. То же сделали и подчинённые, стоящие кто где, поодаль от кругов эмиттеров.

— Ит-ти, б... я — с чувством и сквозь зубы процедил майор — всяку дрянь видал, но шоб такó!..

Он поднял руку, вытереть пот со лба, но заметил прилипший к тыльной стороне ладони зелёный листок иномирянского дерева. Рука застыла на полпути к лицу.

— А гостинец нашему ботанику сам на мне приехал...

— ...А другой — биологам — своим ходом пришёл.

Ключ

— О! Александр Григорьевич! Вы быстро однако прибыли. Где-то рядом были?

— Да. На объекте. Там Локатор настраивали.

— Настроили?

— Да. Уже настроили. Точность повысили до плюс-минус ноль два. Теперь не придётся устраивать марш-броски до маяков.

— Это хорошо. Только мне, почему-то доложить забыли! — хохотнул Юрий Борисович — проходите присаживайтесь.

— Не забыли. Они как раз сейчас пробное сканирование заканчивают. Минут через пять-десять доложат.

— А! Ну тогда тем более хорошо.

Майор бросил свою папку на стол и уселся напротив полковника. Юрий Борисович, несколько поморщился, видя сверхозабоченное лицо майора.

— Знаю, что у тебя много сейчас работы, но я вызвал тебя на очень серьёзный разговор — при этом лицо полковника, пока он говорил медленно но верно приобрело такое же суровое выражение, как и у сидящего напротив майора. Майор оторвался от созерцания собственной папки перед собой и посмотрел на собеседника.

— Собственно тем две — продолжил полковник, сделав паузу — одна про нас, другая про Владимира.

Майор тут же навострил уши. Не потому, что начальство говорит — это как бы само собой — тут примешался личный интерес. Слишком уж часто приходится 'работать в тёмную', не понимая деталей и мотивов тех или иных решений. И всё из-за того, что во всё и вся не посвящают. А из речи полковника следовало, что его наконец-то решили посвятить в некоторые детали дополнительно. Ясное дело, что не во все... как обычно.

Ну, хоть что-то ясно станет.

— Про нас — кратко заявил полковник и глянул зачем-то в папку перед собой. После паузы, правда продолжение его речи было несколько неожиданным.

— Ты читал отчёты наших психологов, работающих с группой из того мира. Там самый дикий, из возможных, вид капитализма. Противостояние нашей группе будет уже совершенно иного характера, нежели в последнем разведвыходе. Это будут уже не тупые животные, это будут люди. Возможно весьма хорошо подготовленные и вооружённые. В самом худшем случае, вытаскивать Владимира придётся с боем.

Александр Григорьевич ожидал про Полигон и текущие проблемы. Оказалось, что тема более широкого охвата. Тем не менее, майору тут было чем похвастаться чего он и не замедлил сделать.

— Уже думал на этот счёт. Боевая группа уже формируется и проводятся тренировки. Прежнюю, выходившую в Мир Динозавров, доукомплектовываем. Вооружение усиливается и тренировки осуществляются со сценариями противодействия спецназу — вставил он реплику.

— О! Я в тебе не ошибся. С опережением сработал. Правильно сделал.

— Стараемся! — произнёс майор в стиле незабвенного Саида из фильма 'Белое солнце пустыни'. На что полковник сдержанно улыбнулся.

— Но тут проблема более широкого профиля — продолжил полковник — не знаю, докладывали ли лично тебе, пока ты занимался Локатором и боевой группой, но у физиков возникли серьёзные сомнения с фокусировкой всей установки. Имеются периодически возникающие помехи и флуктуации. Что с ними делать пока не знают. Но последствия для нас могут быть неприятными.

Майор осторожно покачал головой. Ему действительно пока не докладывали о таких нюансах.

— Как бы нашим ребятам идущим в один мир не попасть куда-нибудь типа того же самого Мира Динозавров. Совершенно случайно. Думал ли ты и твои бойцы что-нибудь на этот счёт?

— Думали. Додумались пока до того, что надо бы вооружить несколько человек ружьями большего калибра и с разрывными пулями.

Полковник приподнял вопросительно бровь.

— Так ведь боеприпас такой — неконвенционный... — возразил он.

— А мы разве с динозаврами какие-то конвенции подписывали? — резонно и полушутя возразил майор.

— И то верно.

— Ладно. Насчёт другого оружия надо подумать. Для того, чтобы завалить надёжно тираннозавра действительно нужно что-то посерьёзней. Возможно как раз с разрывными пулями.

— Кстати — тут же добавил майор — надо бы на этих тираннозаврах как-нибудь гранатомёт испробовать. Может будет решением проблемы.

Полковник хмыкнул.

— Не танк... Но большой! Не в броне, но опасен... Может быть, может быть... Так! Даем задание для оружейников и биологов, а после придётся ещё пару вылазок в тот мирок сделать. Ладно! Вижу у тебя тут всё 'на мази', так что вмешиваться не буду. Сделаешь отчёт после. А сейчас по второй теме. О Владимире.

Полковник поморщился. Было видно, что его эта тема уже заела.

Или вышестоящие заели. Последнее он тут же подтвердил.

— На нас начинают давить... Владимира нужно вытаскивать как можно быстрее. Там — полковник показал глазами в потолок, имея в виду, скорее всего некие круги близкие к правительству — рвут и мечут. Нужен Владимир и весьма срочно. Причём с условием, что его вытаскивать в первую очередь.

— Однако! — удивился майор.

— Вот тебе и 'однако'...

Майор посмотрел в лицо полковнику и решил-таки спросить прямо в лоб о давно мучившей его проблеме.

— А теперь, пожалуйста, популярно, Юрий Борисович, если возможно, объясните мне, почему мы во что бы то ни стало должны вытащить именно Владимира?

— То, что мы должны вытащить Владимира не отменяет задачи вытащить всю группу... — Юрий Борисович прищурился и добавил — если они ещё живы.

— Это как-то понятно, но что за особые указания, что вот ОН — в первую очередь и во что бы то ни стало?!

Полковник посмотрел на майора и хмыкнул.

— А ты ведь имел допуск к делу 'Альфа'...

— И что с того?

— Тебе объясняли, что такое 'Грааль'?

— Нет.

— Ага! Тогда это всё объясняет... Ха! 'Контора' очередной раз перестраховалась.

Полковник ехидно хихикнул но дальше развивать тему 'перестраховщиков из Конторы' не стал. Вместо этого просто поинтересовался.

— Тогда скажи, что знаешь, чтобы не повторяться...

— А причём здесь Владимир? — всё равно гнул своё Александр Григорьевич.

— Весьма и очень причём! Так что ты знаешь о сущности 'Грааля'?

— Ну, знаю, что это вероятно, нечто инопланетное и весьма издалека. Или наше очень секретное и ранее потерянное. Больше ничего.

Александр Григорьевич ещё немного подумал и добавил:

— Знаю ещё, что полной информацией о 'Граале' и основной цели броска 'Антареса' к Марсу, обладали только Капитан корабля и Владимир. Больше никто.

— Вот!!!

Полковник утвердительно поднял указательный палец к потолку.

— Вот именно, что только он, и глава экспедиции. Он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО должен был остаться на Марсе в составе экипажа Станции и возглавить исследования этого устройства. К несчастью он там остался один, и в полной мере выполнить всю работу по 'Граалю' не смог.

— Он вскрыл первый уровень... Да, да! У этого устройства оказалось ДВА уровня на входе. И теперь, для того, чтобы открыть и второй, требуется именно Владимир.

— А он, что, всей информации не... — удивлённо развёл руками майор.

— Предоставил... — издевательски ответил Юрий Борисович — всю до последнего бита и последней запятой. Даже свои домыслы добавил. Но эта зараза, теперь требует только его!

— Это как?!

— Очень просто! 'Грааль' отныне отзывается только на него... Автоматика там оказывается такая!

— А раньше это никак не могли установить?

— Так установили... Как раз на вторую неделю после того, как 'Антарес' закончил разгон и лёг на траекторию возврата к Земле... Да даже если бы и раньше обнаружили... Мы уже просто по моральным соображениям не имели тогда права даже просить Владимира остаться ещё на один синодический период. Это бы его просто убило. Да и та дурацкая стычка с американцами... Его в любом случае нужно было возвращать на Землю. Сейчас, правда, другое дело. Как мы понимаем, там всё может обойтись недельным пребыванием на поверхности. Ну... словом, понимаешь, эта сволочь, по имени 'Грааль', каким-то образом сделала Владимира по настоящему КЛЮЧОМ! Так что отныне 'Ключ' это не его кодовое обозначение, а настоящая сущность.

— И только в том, что он 'Ключ', вокруг него такая суета?

— Э-э, парень, ты не до конца понял! Сейчас Владимир не просто какой-то там 'Ключ'. Он человек, который был избран. Не нами. Теми, кто хочет нас направить к звёздам. То есть он, является ключом, открывающим человечеству дорогу к звёздам!

— Именно к звёздам?!

— Да, к звёздам. Потому тут и сосуществуют наш здешний Проект и тот, которым занимаются Марсианские экспедиции.

— Как всё запутано! — усмехнулся майор.

— То ли ещё будет, когда узнаешь полностью что к чему, загадочно прибавил полковник, на что майор тут же вскинулся и красноречиво вопросительно посмотрел на собеседника.

Полковник усмехнулся и кивнул.

— Ты получил доступ к делу — подтвердил он догадки майора — Остались только мелкие формальности. Иначе бы тут я тебе ничего не рассказал. Будем считать, что это был вводный инструктаж. А за полным... Придёшь ко мне через неделю. Там, наверху, что-то ещё придумали... какие-то формальности. А Дело, то самое...

— Уж не те ли, что вы упоминали...?

— Да. Это 'Ищущие'.

Последнее было сказано так, что ничего не знающего про это майора продрал мороз по коже.

Что же это за 'Ищущие', если даже этот бесшабашный полковник произносит их название с еле скрываемым страхом? Впрочем тут оставалось ждать совсем немного. Всего-то неделю.

Полковник кивнул, давая понять, что аудиенция закончена. Александр Григорьевич поднялся из-за стола и зашагал к выходу. Но возле выхода он внезапно остановился в нерешительности. Хотелось ещё спросить, но это было уже за пределами обычных уставных разговоров и вопросов.

— Что-то ещё? Какой-то вопрос? — полковник доброжелательно улыбнулся поощряя майора на продолжение.

— Да вот... вопрос в стиле наших 'посиделок'...

Полковник поднял бровь. Весь его вид показывал большое любопытство.

— Стали бы мы так ломиться в космос, на Марс, если бы не знали, что там что-то такое есть? Неужели, чтобы достичь чего-то... чего-то выдающегося, у нас перед носом или вдалеке обязательно должен маячить некий суперприз? Как морковка перед мордой осла...

— Не-е, Александр Григорьевич! — полковник лукаво прищурился и погрозил пальцем — Космос самоценен. Даже если бы на Марсе ничего бы не было, мы бы всё равно на него полезли. И исследовать, и осваивать... И не только на Марс...

Майор вздохнул. Именно такой ответ его больше всего и устраивал. А то... как-то оно всё по-шкурнически, меркантильно выходило... НЕ ПО-НАШЕМУ. Майор всегда считал, что в космос совершенно не обязательно ломиться, как амеры — за золотыми, платиновыми и алмазными астероидами. Что в космосе есть то, что неизмеримо ценнее всего этого 'драгоценного', но по сути своей малоценного хлама. Одна из главных ценностей, что лежит по ту сторону земной атмосферы — Знание. Именно так — с большой буквы. Да и вообще Звёзды...

А то, что получен ответ от человека непосредственно завязанного на все космические дела, добавляло этому ответу вес авторитета целой отрасли хозяйства.

— Кстати, когда мы начали уже осваивать космос — добавил полковник — мы ещё и не знали, что на Марсе что-то эдакое валяется... Вы это как-то ловко забыли. Впрочем, с нашими-то заморочками — 'Граалем' — это не удивительно.

Юрий Борисович ухмыльнулся и закончил.

— Но ведь факт! Начали исследование и освоение космоса не зная ни о каких там 'Граалях' или вообще 'сокровищах звёздных бездн' как пишут и о чём любят мечтать американцы. Так и до Луны дотянулись. Так что звёзды нам светили всегда. И будут, надеюсь, светить всегда.

Майор кивнул и вышел за дверь. Как и все на Полигоне, он занимался тем же 'спортивным' состязанием по вычислению тайн советской космической программы. Но так как положение у него было более интересное и с несколько иными возможностями нежели у большинства то и коллекцию версий он собрал гораздо более внушительную чем все остальные.

Один маленький факт о том, что 'мы начали осваивать космос не зная что на Марсе что-то эдакое валяется', говорил о многом.

И рушил сразу целый букет версий. И, как ни странно, рушил версии считавшиеся учёными Полигона наиболее вероятными.

И приземлёнными.

Это интриговало, так как оставались версии весьма экзотические.

...Но как полковник сказал о Звёздах!

'Он такой же романтик Звёзд как и я — подумал майор.

'Нет, как и все мы' — поправился Александр Григорьевич и зашагал по направлению к своему кабинету.

Земля-2

Зрители и Игроки

Однажды вечером уже собравшиеся расходиться АКМовцы были шокированы сильным грохотом — кто-то весьма нагло колотил ногой во входную дверь их 'штабквартиры'. Георгий недовольно буркнув что-то типа 'И кого это нелёгкая принесла', пошёл открывать. Остальные подобрались недобро уставившись на вход. Но через секунду их сомнения были полностью рассеяны — на пороге стоял Степан широко сияя своей знаменитой улыбкой. Эту улыбку не портили даже замазанные зелёнкой ссадины и пластыри.

— Ну так и знал! Степана только по наглости можно определить! — хмыкнул дружелюбно Георгий — а не ногами постучать что, слабó?

— Слабó! — коротко пояснил Степан и показал обе забинтованные руки. И шагнул через порог.

Все кинулись его тискать от чего тот тут же шарахнулся в угол и выставил вперёд руки.

— Не бить! Не трусить! Не кантовать! И... и вообще не трогать! У меня тама итак живого места нету!

Все тут же заизвинялись и вернулись за стол в сопровождении новоприбывшего.

— Чего, погулять выпустили? — задал вопрос Георгий.

— Не збижалл! Скучно у них! — оскалился Степан.

— А ты сам как, себя чувствуешь?

— Не так чтобы очень, но и совсем не...

— Ясно! — хмыкнул Георгий — с тобой всё ясно!

— Чай пить будешь?

— Не!

— А пиво? — тут же полез под стол 'Слон'.

— Тоже не. И жрать не. Я сытый. Спасиб! Я просто на ваши рожи зашёл глянуть. Скучно болеть — сказал Степан и продемонстрировал всем свою знаменитую улыбку.

'Слон' с 'Белкой' переглянулись и промолчали. Не хочет, значит не хочет!

— Ну вы если чё, тут расходиться решили, так я тоже просто забежал 'здрасьте' сказать. Посмотреть что все тут жив-здоровы.

— За исключением тебя — коротко ответил Слон и разлил остатки пива в свою и Белкину кружки.

— Эт хорошо! — заключил Степан и спросил у Георгия — а ты чё не пьёшь?

— Сегодня не пью. Мне ещё на дежурство заступать.

— А! Ну тогда я тебя провожу до работы и ты тут поделишься новостями.

— Годится...

Через минут десять вся компания вывалилась наружу под звёздное небо. Под общий гогот и шутки Степана закрыли помещение, вышли на улицу и пожелав Белке со Слоном счастливой дороги отправились в противоположном от них направлении. Когда отошли метров на сто Степан резко повернулся к Георгию.

— Чё Белка такая смурная? — тут же задал он вопрос. Даже на неё не похоже.

— А она у нас исправимшись — хохотнул Георгий и помахал Слону с Белкой, готовящимся перебежать дорогу к трамвайной остановке.

— Да уж! Скоро в лесу сильно завоняет! — философски заметил Степан.

— Это почему? — не понял Георгий шутки.

— Не иначе как стадо мамонтов сдохло — не меньше — если Белка 'исправимшись'. Я даже удивился, что она меня ни разу не 'послала'.

— Ну это наши, так сказать, микроновости.

— Ладна! А какие новости в организации? — стал напирать Степан — а то последнее время я только дебилоящик смотрел.

— Сочувствую! И чё? А те кИна что я приносил — все посмотрел?

— А как же! По несску раз! Так что давай — колись. Что нового?

— Ты будешь ржать, но мы таки увеличили ряды в десять раз и покрыли весь город и даже часть пригорода своими ячейками.

— И с чего этта такие разбеги? — удивился Степан.

— Бандюков выгнали, и зарисовались как сила. К нам часть 'лысых' даже присоединилась.

— Я же тебе говорил Жорик! Там много наших! — удовлетворённо отметил Степан.

— Теперь вижу. Но сырой материал. Сранья в головах — 'мама не горюй'.

— А эт у них как 'за здрасьте'! — оскалился Степан.

— Я уже и спорить с ними устал.

— Ну эт нармальна! Ты поменьше их грузи теорией, а лучше объясняй на пальцах обстановку. Покажи врага. Поставь задачу. И они твои! Ты только перед этим их представлениями почаще интересуйся. А то отвалятся.

— Да я уже понял... Так что это я на тебя сваливаю. Их самообразование. Они тебя как-то больше слушают.

— Па-анятна! А вообще ещё чего есть?

Георгий оглянулся зачем-то по сторонам и уставился на Степана.

— Главные новости по нашей доблестной 'Семёрке' — Георгий слегка понизил голос, чем заинтриговал Степана. Тот не замедлил отреагировать.

— А они чё отмочили пока я валялся?

— Они мне тут кое-что рассказали и показали. Просили, когда ты выйдешь, поговорить втихаря и с тобой.

— А насчёт чего?! — проявил бешенный энтузиазм Степан.

— Относительно их 'игры' — мрачновато ответил Георгий.

— И шо они тебе наплели? — Степан превратился весь во внимание, а так как Георгий не спешил продолжать, продолжил сам — я понимаю, ребята ценные. Но очень странные. Вон та их игра... ну это вааще хрень из хрени!

— А чем оно тебя так удивило?

Вопрос Георгий задал весьма сухо и по-деловому, от чего Степан тоже перешёл на более-менее серьёзный тон.

— Ну Жорик! Ну я понимаю, вот толкинутые: бегают по лесам с мечами и луками. Под разных там эЛфов и х-хобблинов косят.

— ...а эти под инопланетян.

— Ах-ха! Так они и тебе... — нацелил было Степан забинтованный указательный палец в грудь Георгия.

— И мне — оборвал Георгий.

— Ну тады ясна! — махнул тот рукой — и это вся 'новость'?

— Нич-чё тебе не ясно! — резко обрубил Георгий и понизил голос — запомни и больше никому ни-ни!

При этих словах Степан отшатнулся, но Георгий поманил его пальцем, чтобы не повышать голос.

— Так вот. По складам: Они, Не, Косят! Всё взаправу.

— Ты чё, серьёзна-э? — Степан разинул рот ибо не знал более что сказать.

— Боле-чем!

Степан скептически посмотрел на друга.

— И не пил ничего! — ядовито вставил Георгий.

Степан в ответ набычился, подтёр забинтованной рукой нос и приготовился к получению объяснений.

— Короче. То, что ты видел у них в ангаре, за контейнерами,... ну та установочка из четырёх таких стоек по периметру красного круга на полу и кой-чего у стенки. Как ты думаешь, что это? Или ты знаешь...

— Они их называют 'Врата'. И говорят, что это какое-то исследовательское оборудование — осторожно ответил Степан, так как не знал, к чему Георгий клонит.

— Да-да... исследовательское. И исследуют они возможности найди дорогу домой.

— Это куда?! — изумился Степан. Но Георгий решил поманежить, и начал ответ издалека.

— Я знаю, что далее я скажу такое, что тебе покажется, что у меня съехала крыша.

— Ты как всегда убедителен, командир! — язвительно хмыкнул Степан.

— А я серьёзно. И крыша, как ты знаешь, у меня на месте.

— Ну... лиха беда начало! Но до этого клянусь — была на месте! — попробовал паясничать Степан при этом хлопнув себя по груди одной рукой, а другую, забинтованную, воздел к небу.

— Не выёживайся! — отмахнулся Георгий — Ты, признайся, сам подозревал за ними нечто такое...

— Ну подозревал! — тут же согласился с вызовом Степан.

— Вот! И ты заметил!

— Так я подозревал, что они подстава из госбезопасности.

— Хорошая, подстава! — снова съязвил Георгий — У нас организация выросла в десять раз за месяц, и всё благодаря схеме, которую Владимир подбросил. И заметь! Он дал только схему. Во всё остальное он даже не совался. Их группа получается, у нас как одна из многих в 'сети' таких же. И если даже несколько наших групп заметут — остальные выживут и продолжат.

— То есть ты хочешь сказать, что если это ФСБ, то они не могли себе вот так подгадить?

— Если бы они были бы ФСБ... то они этим всей своей конторе подложили гигантскую свинью. Я уже с другими камрадами из других городов схемой поделился. Те тоже на этот метод перешли.

— И как?

— Весьма!!!

— А что за схема? — более миролюбиво и заинтригованно спросил Степан — Просвети. А то сам знаешь, я после тех дагов долго провалялся...

— Я тебе распечатку дам почитать. Так на словах, долго рассказывать. Но по словам Владимира — так у них всё общество устроено.

— И ты в это веришь?

— И ты поверишь, когда увидишь как всё устроено. Схема — убойная. Можно собрать из людей любую группу под любые задачи. И, заметь! Руководители с подчинёнными меняются ролями в процессе исполнения по нескольку раз. Опасности захвата какой-то группировкой абсолютной власти в организации — просто не существует физически.

Степан снова скроил скептическую рожу и глянул так на Георгия.

— Увидишь сам! И вообще — это не схема, это натуральный коммунизм. Если ещё включить в эту сеть модули хозяйственной деятельности, чтобы ещё и деньги добывались производством или там чем..., то это вообще пипец, а не 'сеть' будет.

— Ха! Так мы что, с этой схемой можем всё общество ЯВОЧНЫМ ПОРЯДКОМ на коммунизм перевести?!

— Примерно так. Если движение примет всероссийский характер.

— И если его не задробят.

— Не задробят. Уже поздно. Как говорил 'горбатый' — 'Процесс пошёл'!

Пару минут шли молча. Георгий просто молчал, а Степан переваривал услышанное. Наконец он оторвался от созерцания тротуара и вопросительно посмотрел на Георгия. Тот тогда и продолжил.

— Вообще, если совсем правду говорить, то Владимир дал описание. А Юля Донцова провела с нашими эту... психотренировку. С теми, кто после стал обучать остальных. Она же научила их обучать. Угадай, сколько им понадобилось, чтобы всё усвоить?

— Неделю? — неуверенно предположил Степан.

— Ага... как же! ДЕНЬ!

— Она чё их в гипноз грузанула?

— А ты откуда знаешь, что она может?

— Дык она этот как его — психотерапевтом работает в 'Ноогене'.

— А! Хм! Не знал что и тебе говорили...

— Так она что, всех что ли загипнотизировала, чтобы результат получить?

— Почти. Я там тоже был. Если и был гипноз то я этого не заметил. Но она сделала что-то, что мы усвоили всё быстро и навсегда... А! Ты будешь смеяться, но она попутно у 'Белки' какой-то невроз обнаружила и вылечила!

— Она что, её от стервозности вылечила?! — заржал Степан.

— Ото-ж!

От этих слов Степан хохотал долго.

— Ну если она ещё и Слона от глупости избавит, то я уже во что угодно поверю! — в шутку заявил Степан, но ответ от Георгия последовал обескураживающий.

— Вылечила. Говорит у него это тоже было что-то типа невроза, от чего он постоянно 'попадал' в неприятности.

— ?!!!

Степана последнее сообщение вообще вогнало в ступор. Он знал, что Георгий ему никогда не врал, и тут у него не было никакого резона ему не верить. Если говорит вылечила Юлька Слона от 'попадалова', значит так оно и есть. Меж тем, Георгий видя, что друг находится в обалдении, решил 'ковать железо пока горячо' и вернулся к главной своей теме.

— По-настоящему, они люди не нашего мира. В том мире...— Георгий неприязненно махнул рукой, видя, что Степан не верит — слушай и не перебивай! У них там, в ПАРАЛЛЕЛЬНОМ мире, почти КОММУНИЗМ. И они провалились к нам по вине какой-то аварии на такой же установке, что они тут построили. Владимира называют 'Марсианином' не потому, что он астроном. Он космонавт. Побывавший на Марсе. Один из первых. Поэтому его называют 'Марсианин'.

— И какие у тебя доказательства? — тут же вцепился Степан. Он, в отличие от сильно впечатлительного Георгия всегда был скептиком, хотя со стороны, люди которые их видели впервые, говорили наоборот: Георгий скептик и логик, а Степан легковер и разгильдяй. Но у Степана это 'легкомысленное' поведение почти всегда было именно маской. За исключением тех случаев, когда он рисковал вынужденно.

— Из косвенных: посмотри насколько сильно они отличаются от всех нас. Одна Юлька их чего стоит! Наши врачи из 'Ноогена' уже охреневать устали от того, что она творит. Она же говорит, что на их родине данные психотехники развивались как 'Атомный проект' при Лаврентий Палыче. Да и группа сама... Ты когда-нибудь видел, чтобы группа была настолько сплочённая, дисциплинированная?

— Нет.

— Ты когда-нибудь видел, чтобы уровень образования у всех был такой, что наши универовские профы просто нервно курят в углу?

— Нет.

— Ты видел группу, чтобы вот так, могла бы запросто поставить раком всю блатату города? И чтобы они их реально боялись?

— Нет. Но это может быть и ФСБ.

— Ты видел, где-нить эфесбешника, который явно и недвусмысленно ведёт антипутинскую пропаганду? И заявляет, что весь строй дерьмо и его надо менять?

— Нет.

— Ты знаешь, что они также, чтобы закрепиться и выжить, приторговывают технологиями? Мелкими, правда, строительными...

— Не знал! — почти сдался Степан. Вид у него от напора Георгия был несколько растерянный.

— Так они ещё и дома проектируют такие, что закачаешься! Дёшево — офигеть как!

— А они не могли их сами придумать? — уже робко предположил Степан.

— Потенциально — да. Но не за такие сроки, что они тут демонстрируют.

— Но это не доказательство! — тут же вспылил Степан.

— Так я и говорил, что это чисто косвенные доказательства.

— Настоящие доказательства ты просто не видел.

— А ты видел... — также язвительно заявил Степан.

— Видел.

— Что видел? — тут же снова вцепился Степан. Он хоть и был скептиком по жизни, но ради такого шанса получить Легенду в руки, уже был готов поверить во что угодно. Тем более, что вся 'бешенная семёрка' как они между собой их называли, действительно производила феерическое впечатление. С виду просто ребята. Такие же как и все... А когда начинаешь общаться, когда видишь их в действии, сразу становится ясно — они не наши, россиянские. И не амеры. Это нечто за пределами мыслимого... Да и просто Верить хотелось. В том дерьме жизни, в котором каждый день совершаешь 'заплыв брасом', поневоле будешь жаждать нечто светлое и чистое. Как Мечту... А тут тебе в руки — овеществлённую мечту пихают... Степан явно колебался.

— У них есть персоналка типа 'ноутбук'. ОТТУДА. С ней возятся только трое. Владимир, Николай, и Юрий. Как тебе её параметры: что-то типа амерского 'Крэя' по производительности, ёмкость 'типа-винта' — он у них кристаллический — вообще несколько тысяч терабайт... но и это не главное. У них с собой Библиотека. Электронная. Тоже на кристалле. И на ней картины их Мира. В том числе и кино. Я видел и картинки, и кино. И читал их материалы...кстати, там был фильмец про приключения на Марсе того самого Владимира. Документальный. Снятый, в большинстве, им самим на Марсе.

Степан уставился на звёздное небо, не зная что сказать. Как нарочно, на глаза попалась красная звёздочка. Возможно сам Марс...

— Давно они тебя посвятили?

— Нет. Недавно. Теперь и ты посвящённый. Теперь и ты будешь Играть. Чтобы прикрыть их Проект.

— Почему ты считаешь, что и я буду Играть?

— А куда ты денешься! Ты прикинь: без них, без помощи из их мира — нас амеры просто в порошок сотрут.

— Ну... почти стёрли. То, что вокруг нас часто и людьми назвать невозможно...

— Дык ото ж!

— Так ты хочешь чтобы они нам помогли чем смогли?

— Да! Они такие же русские как и мы — только судьба страны у них лучше нашей.

— И притащили помощь из своего мира? И не только... — Хочешь напроситься в их мир? — спросил Степан тихо, всё также разглядывая звёзды. Было видно, что он таки сдался.

— Хотелось бы посмотреть. Если у них там такие люди, то и мир должен быть... ну не хуже.

Степан вдруг оскалился своей знаменитой улыбкой.

— Я тада тожа нАпрАшусь!

Большая драка

Весть о том, что погиб Мирослав привела группу в уныние. Ребята возлагали весьма большие надежды на этого учёного. На его гениальность. И то, что он решил их проблему, но решение было утеряно при ограблении только добавляло отчаяния в общее уныние.

Весенняя оттепель, как оно очень часто бывает в России, сменилась лютым морозом, полностью сковавшим и протаявшую грязь, и лужи натёкшие с сильно подтаявших сугробов. Прилетевший откуда-то циклон навалил сверху на лёд промёрзших до самого дна луж ещё и сантиметров двадцать свежего снега. Чисто весенняя погода быстро поменялась на зимнюю, одев все окружающие пространства в лёд и снег.

Михаил, пытаясь сбросить дикую ярость на что-то неодушевлённое, злобно пнул ствол дерева. Вниз посыпались, крупные хлопья снега, налипшего на ветках пополам со снежной пылью покрывая его и Владимира, идущего рядом. Владимир, понимая его состояние только головой покачал.

— Ненавижу, ненавижу этих животных! — сквозь зубы процедил Михаил — Ведь они и пыли на башмаках у того, кого они убили не стоят. Зверьё!

— Ну вон, поперёк прохода 'зверушки' стоят — с сарказмом указал Владимир — пойди, докопайся и им морды набей. Облегчи душу.

— Слишком много чести для них — зло фыркнул Михаил, но во тьму прохода вгляделся. Там во тьме действительно вырисовывались восемь фигур. Стояли молча и чего-то ждали. Или кого-то.

— Не нравится мне это — вполголоса сказал Владимир, тоже приглядевшись к поджидавшей компании и определив количество людей.

— А мне наоборот нравится — Михаил вдруг осклабился и прибавил шаг.

— Может не стоит их недооценивать? Нарваться можно — благоразумно заметил Владимир.

— А мы и не будем! Гасим всех и складываем штабелями.

— Достали ж тебя! — отметил Владимир и прибавил шаг, чтобы не отстать от Михаила.

За несколько метров до прохода. Михаил резко сбросил с себя злость, и очистил от посторонних мыслей голову. Он заметно расслабился и выпрямился. Теперь он чётко видел всё и слышал всё.

'Стоило бы нарываться, если достаточно было применить аутотренинг и просто сбросить злость как сейчас' — подумал Владимир, заметив эту перемену.

То, что целые фонари были далеко и лица 'встречающих' были еле видны, им не мешало. Михаил сразу же обратил внимание на то, что лёд, на замёрзшей луже очищен от песка и присыпан свежим снегом. Весьма действенная ловушка для тех, кто предпочитает в драках 'поднимать ноги выше головы'. Михаил зло усмехнулся, и смело стал точно посередине ледового пятачка. Тут же мрачные фигуры отделились от стен и перекрыли оба выхода.

— Чё нада, убогие? — вызывающе спросил Михаил, явно нарываясь.

— Гоните деньги и валите отсюда нах...!

'Ребятки промышляют гоп-стопом!' — мысленно усмехнулся Владимир, становясь рядом с Михаилом на лёд так, чтобы он его видел и в случае чего ему не помешал.

— Приди и возьми! — нагло ответил Михаил совершенно не собираясь покидать удобный для него лёд середины замёрзшей лужи.

Ярость, вызванная таким наглым поведением жертвы, застила грабителям разум. Они все дружно сделали шаг вперёд... и оказались на том самом льду.

Но не только это было их бедой. Михаил и Владимир СТОЯТЬ на льду умели и для стиля рукопашного боя, которым владели оба, совершенно необязательно было прочное сцепление ног с поверхностью, что, кстати, сильно отличает русский рукопашный бой от большинства восточных единоборств. Рождённые и выросшие 'на северах', привыкшие бродить и забавляться на льду замёрзших рек, любившие устраивать шуточные потасовки на льду 'как в древней старине' они очень хорошо знали особенности 'стояния' и боя на льду.

В отличие от них, нападавшие 'владевшие' (как они считали) кикбоксингом и другими модными здесь стилями, без хорошего сцепления с землёй становились полностью беспомощными. 'Танец коровы на льду' ничто, по сравнению с тем, что они показали в следующие минуты.

Со стороны это наверняка выглядело весьма комично.

Стремительно мелькающие руки, ноги, тела, с шумом падающие на старательно ими же зачищенный лёд, а между ними неторопливо, расслабленно скользящие, и, как ни удивительно, вполне надёжно стоящие на своих двоих, две фигуры.

Они не встречали жёсткими блоками предназначенные им удары. Они не махали, как их противники, ногами, а просто СКОЛЬЗИЛИ. Скользили и лишь иногда мягко перенаправляли летящие на них тела, чуть-чуть в сторону. Стороны, правда, далеко не всегда были свободны от стен.

Через две минуты из нападавших на ногах остались только двое. Остальные валялись вдоль стен. Кто в реальной отключке, а кто старательно её изображая, благоразумно решив поберечься и сохранить зубы, кости, головы.

Противник Владимира, обнаружив, что оказался с ним вдруг один на один, попятился, поскользнулся на льду и хлопнулся на задницу. Пока тот пытался подняться, Владимир, не спеша, прошёл на более-менее свободную ото льда поверхность, стащил за шиворот своего противника со льда, грубо поставил его на ноги и уже чисто 'по-крестьянски' отправил его в нокаут одним ударом.

В отличие от него Михаил был более кровожадно настроен.

Когда перед ним остался только один противник он дал волю и эмоциям и чувствам. Своего противника, а это оказался тот самый главарь, что требовал деньги — он лупил зло и методично. Приговаривая на каждый удар: 'Работать! Нада! Работать! Нада! Деньги хочешь? Работать! Нада!'

— Да хватит с него...— расслабленно произнёс Владимир, подходя ближе.

Михаил остановился. Посмотрел на дело рук своих, потом сгрёб противника и повозил его мордой в сугробе. Убедившись, что он пришёл в себя, вытащил его и развернул лицом к себе.

— Слушай и запоминай! Если я тебя и твоих долбокретинов ещё раз здесь увижу — ПОУБИВАЮ НАХРЕН!!! ПОНЯЛ?!

Тот кивнул и спешно, нетвёрдой походкой, оставляя на льду цепочку кровавых капель из разбитого носа, отправился к своим, подающим признаки жизни дружкам.

Михаил же сунул кулаки в снег и принялся счищать с них налипшую кровь и сопли противника.

— Ну как, отвёл душу?

— Слегка — мрачно буркнул Михаил.

— А что так? — удивился Владимир.

— Всё тут говно! Весь мир этот огромный кусок наиговеннейшего говна!

Владимир на это лишь пожал плечами и стал наблюдать как недавние нападающие побитыми убираются восвояси.

'Пошли по шерсть, а вернулись стриженными' — пришла ему на ум поговорка.

Когда последний из грабителей-неудачников покинул проход между домами, Михаил и Владимир зашагали домой.

Однако, злоключения нападавших на стычке с Михаилом и Владимиром не закончились. Прочухавшись и очистив опухшие лица от крови, они двинули в сторону центра города. И чем дальше они уходили от места своего позорного поражения, тем больше эти обида и злость требовали выхода.

Почти не сговариваясь, они решили выместить их на неспешно бредущих вдоль стоящих на стоянке автомашин двух влюблённых.

... И во второй раз Фортуна повернулась к ним своим жирным задом. Эти двое оказались Элей Кулида и Юрой Черновым. Ещё издали заметив опасность они стали в боевую стойку-пару и достойно приняли уже изрядно побитых нападавших.

И нападавшие, и обороняющиеся не подозревали, что стоят точно посередине поля зрения только что установленной камеры наблюдения. Дежурный же, ставший невольным свидетелем всего побоища чуть кофием не подавился, когда всё это увидел.

— Василь! Василь!!! — заорал он напарнику — сюда, смотри!

Он был молодой и неопытный, потому всё это для него было очень в новинку и он часто терялся, что делать, перекладывая ответственность на старшего напарника.

— Что такое?

— Драка на Юбилейной! Возле магазина промтоваров. Высылать наряд?

— Чёрт! Некого. Все заняты.

— Не все... — послышалось от двери и в комнату вошли ещё четверо.

— Что там случилось? Ну-ка покажи.

Вошедшие столпились за спиной дежурного, который вывел картинку на большой дисплей.

— Уй-ё! Жёстко! — включился как болельщик один из зрителей, увидев как пара обороняющихся вмазала очередного нападавшего лицом в бетонный столб.

— Ты смотри! Ну-ка — ну-ка... О-о-оп! Красиво полетел! — воскликнул другой, увидев как на экране пара обороняющихся отправляет в полёт очередного нападающего.

— А нужны ли мы там? — цыкнув философски спросил старший по прибывшему наряду — они там хорошо справляются. Без нас.

— Красиво дерутся — отметил второй дежурный — синхронно.

— Вот и я говорю, не ФСБ ли это 'развлекается'? Слишком хорошо эти двое мочат дебилов.

— Да ты глянь! Глянь! — поразился первый дежурный -второй-то это же БАБА!

На экране было видно, как эта самая 'баба' с развевающимися волосами, точным коротким ударом ребра ладони вырубает пролетающее мимо тело. Тело кувыркнувшись как тряпичная кукла падает на асфальт и больше не двигается. Его отправил в полёт парень. В следующее мгновение они уже вдвоём 'принимают' следующего нападающего, пропускают как и предыдущего, между собой, успевая наградить того, пока он летит, серией точных ударов по незащищённым местам тела.

— Так может поедем поможем?

— Сиди. Пока доедем, всё закончится без нас. А кстати, это всё записывается?

— Естессно!

— Надо будет посмотреть это на досуге. На бис. Никогда такого не видел!

— А может всё-таки... — не унимался ретивый милиционер.

— Не дёргайся. Если это ФСБ, а я не сомневаюсь, мне совсем не хочется туда.

— Почему?

— Ещё сами 'под раздачу' попадём. Забыл что ль как год назад они наряд отметелили? То-то!

— А ты думаешь, что это ФСБ?

— А кто ещё так драться умеет? Двое против восьми, и могу спорить, даже не запыхались.

— Только спецназ ГРУ — ответил за него старший дежурный.

— Тем более.

На экране оставшиеся на ногах трое нападавших наконец смекнули, что очередной раз 'попали', и бросились наутёк. Это удалось, в полной мере только двоим. Третьего (а это опять оказался главарь), перехватил парень и стал методично ровнять тому и так разбитую харю, капотом стоящей рядом иномарки. Девка же словно танцуя, порхала недалеко от поверженных тел, явно следя за тем, чтобы из них никто не поднялся.

— Ну всё — сказал старший — вот теперь мы не можем не поехать.

— Собираешься этих эфесбешников замести? — не понял дежурный.

— Ты с ума сошёл! Подождём, когда они умотают и соберём урожай павших.

— И что предъявим? Валяние в общественных местах?

— Порчу частного имущества. Капот иномарки ведь мордой помяли.

На экране, последний нападавший медленно сползал в бесчувствии с капота той самой иномарки. При этом даже через плохого разрешения телекамеру было хорошо видна вмятина на её капоте.

Парочка отбивавшихся так же синхронно как отбивалась, снялась с места и исчезла из поля зрения телекамеры.

Через 5 минут на '03' зафиксировали звонок с сообщением о шести телах лежащих на тротуаре улицы Юбилейной недалеко от магазина промтоваров. Звонили с уличного автомата. Звонила вежливая девушка с очень приятным голосом.

— Что-то ты сегодня какой-то не такой — на взводе. Тебя аж подбрасывает — расслаблено прихлёбывая чай заметил Михаил — что-то случилось?

— Та вот гуляли, размышляли о бренном, а тут... Словом, на нас напали какие-то кретины. Просто так. И морды у них были уже побиты. Видно досталось перед нами и на нас отыграться решили.

— Ну-ка, ну-ка, поподробнее — вскинулся Владимир, входя в комнату с закипевшим чайником — опиши-ка нам этих самых нападавших.

У Михаила также глаза на лоб полезли и он превратился весь во внимание. После подробных расспросов и уточнений, смутился уже сам Чернов. Слишком уж детальные вопросы были.

— Так вы что, этих знаете?

— Да как тебе сказать... — тихо сотрясаясь от душившего его смеха, сказал Владимир, наливая себе чай. Чай он от этого чуть не пролил на стол.

В отличие от него, Михаил наоборот разразился громким хохотом повалившись на диван.

— А объяснить не слабó? — насупился Чернов.

— Да вот понимаешь, эти самые перед вами на нас нарвались — слегка уняв смех, ответил Владимир — ну мы их и отдубасили.

— Ото я и заметил, что морды у них опухшие — заметил удивлённо Юрий.

— А после им, наверное, мало показалось так они и на вас наехать решили... — сквозь смех дополнил Михаил — о-от 'попали' дебилы, так 'попали'!!!

— А вообще — сказал Михаил отсмеявшись — у нас какая-то нехорошая тенденция нарисовалась: сплошные драки. Я дома и то за всю жизнь по-крупному дрался раз десять и то в детстве. А тут — за неполные два месяца...

— А помнишь, тот разговор, когда мы только-только сюда пришли?

— ?

— Ты тогда сказал, что нам тут придётся драться за место под солнцем...

— Да, но я не думал, что придётся так БУКВАЛЬНО.

Юлины проблемы

В этот день Юле было особенно тяжело. Накопившийся груз проблем всегда обрушивается на человека сравнительно неожиданно. Даже для Юли, которая с такими эффектами не понаслышке знакома, и для которой тот обвал был не в новинку, это всё равно очень некомфортно.

Надо было разобраться в себе. А для этого нужна тишина. В идеале помощь кого-то из своих, кто понимает.

Есть заблуждение, что типа если ты психолог, то сам себе очень даже можешь помочь. И можешь это сделать в любом случае. По тому самому, ещё Гиппократову принципу: 'Врач, исцелися сам!'

На самом деле, это действительно далеко не всегда. Подсознание человека такая хитрая штука, что имеет 'дурную привычку' прятать некоторые обстоятельства от своего владельца. Причём прятать так, что самостоятельно найти хозяину эти обстоятельства — не судьба. Подсознание всегда будет, при таком поиске, подсовывать своему владельцу обманки и уводить в сторону. Поэтому и нужен кто-то посторонний, кто бы эти обстоятельства смог бы увидеть и, не будучи перегружен обманками подсознания клиента, показать ему их предметно. Пока что борьба со своим подсознанием довела Юлю до истощения. Гнёт тотальной усталости и обиды на саму себя, что не может она, такая сверхкрутая социопсихолог, справиться с собственными проблемами...

Юля брела по коридору общежития и с сильным раздражением созерцала обшарпанные стены, плесень и окурки по углам, раскуроченные плафоны, на скорую руку починенные местными умельцами, которым отсутствие освещения в коридоре и вообще неработающее осветительное оборудование было как нож острый к горлу.

Поперёк дороги шарахнулась некая небритая личность с явно кавказскими чертами лица. Видно той личности пристать захотелось до 'карасивий дэвушка'. Но увидев кому он заступил дорогу, небритый сменил скабрезно-хамское выражение лица на подобострастное и тут же с готовностью уступил дорогу. Даже галантность на харе нарисовал по случаю. Не переломился. Что и говорить — 'Группа попаданцев', как они себя про себя с некоторых пор стали называть, создала у шпаны и части бандюков района весьма серьёзную репутацию. Юля зыркнула на расплывшегося в подобострастии торгаша и поплелась дальше.

Поравнялась с только что исполненной кем-то фреской на стене. Очевидно, что выполнена была эта фреска днём, так как когда Юля уходила на работу, здесь её ещё не было. Фреска изображала чёрта насилующего некую пышнотелую особу. Чёрт был выполнен красным фломастером, особа — синим и чёрным.

Несмотря на поганое содержание, рисунок был выполнен мастерски. Безвестному художнику явно было нечего делать. И так как сюжеты приличные, как видно он считал, мало кто оценит, нарисовал похабщину.

Можно было подумать, что это Вадим тут нахамил но, как тут же отметила Юля про себя, стиль был явно не Вадимов. И почерк. У каждого художника есть свой почерк. И то, как он проводит линии, и как делает те, или иные детали. Всё было не его.

Да и стал бы Вадим, тут такую похабщину рисовать?! Не в его это характере было. Да и возле общего дома...

Этот рисунок только ухудшил и без того скверное настроение Юли. Она с неприязнью покосилась на свежий рисунок, прочитала вскользь несколько надписей, тоже появившихся за этот день и профессионально сделав себе 'зарубку на память' проанализировать сие явление, побрела дальше.

Сильно хотелось отдохнуть.

Очень сильно хотелось отдохнуть, прежде чем решать давно назревшую проблему — разбираться в себе. В своих чувствах.

Вадик, который встретил её у входа в их 'штаб-квартиру', был, для этого, явно не к месту.

Да и вид у Вадика был 'ещё тот'. Он мялся, не решаясь что-либо сказать, при этом на лице была написана такая мука, что Юля поняла: в ближайший час ей ни отдыха, ни разбирательств в себе самой не светит.

В этой ситуации, что сложилась, был даже какой-то извращённый юмор: прежде чем решить свои проблемы, придётся решить чужие. И так как Вадик заведомо пока не мог сам управиться с собой — мнительность слишком часто его подводила — то приходилось его часто так 'править'. Часто править приходилось потому, что в этом мире для такого попаданца, каким был этот начинающий художник, поводов для расстройств было немерено.

Юля озабоченно просканировала того взглядом, быстренько стёрла со своего лица следы озабоченности своими собственными проблемами и не спрашивая ни о чём, толкнула дверь в к комнату.

— Заходи. Обсудим твои проблемы — коротко сказала она.

Эли не было. Она ещё не пришла.

Практически, доверие к человеку с дипломом социопсихолога, в обществе постепенно вырабатывалось. Особенно если люди знали, что все их сердечные и не только тайны, дальше ушей самого специалиста не уйдут.

Теоретически же, для полного срастания не так уж и давно созданной охранительной структуры общества с народом, должно было пройти немало времени. А вот сколько времени должно было пройти — не знали даже сами специалисты. Это могла показать только практика. Пока что, как и в случае с Вадимом, за помощью к специалисту обращались только в тех случаях, когда уже совсем невмоготу было. То есть в тех случаях, когда-либо к нему, либо 'в петлю'.

По внешнему виду Вадима, ситуация была как раз та самая — либо-либо. Раньше он просто консультировался по тому или иному жизненному обстоятельству. Причём из ложного стыда маскировал свои расспросы под банальное любопытство. Сейчас, видно, ситуация была настолько для него отчаянная, что притащился получить явную консультацию. И помощь.

— Присаживайся — сказала Юля устало Вадиму и махнула на единственное кресло, которое у них в комнате было, сама же уселась напротив на обычном стуле — рассказывай, что за проблема и чем помочь.

Вадик же как рыба, вытащенная на берег пару раз открыл и закрыл рот каждый раз шумно выдыхая набранный перед этим в лёгкие воздух, но ничего не сказал. Юля терпеливо ждала. Наконец он решился и начал издалека.

— Ну... я уже говорил, что... рассказывал, что... ну помнишь, меня к себе этот, мой двойник возил в гости.

Юля еле заметно кивнула, внимательно изучая малейшие реакции Вадима. Тот слегка приободрился.

— Там, помнишь, я говорил, что встретил...

Вадим несколько смутился и запнулся подыскивая слова. Как-то привычно назвать то, что он встретил — язык не поворачивался.

— Ну, в общем одну... особу.

При этих словах Вадика аж передёрнуло. Видно было, что данное воспоминание у Вадима вызывает весьма сильные и очень даже отрицательные эмоции.

— Она у того двойника была... ну... в услужении. Он ею подкупить меня хотел. Чтобы я на него стал работать...

Юля уже слышала раз эту историю, когда сам Вадим рассказывал, но подробности того, ЧЕМ его 'Альтер-эго' подкупить пытался, он тогда умолчал. Как теперь стало ясно, причины умолчания были весьма серьёзные. Срамные. Юля тут же смекнула, что та история имеет некое продолжение, и именно это 'продолжение' так сильно скосило Вадима. Уже следующие его слова полностью подтвердили её предположение.

— Ну а недавно, я её встретил в кафе. Она сама подсела. И попыталась...

У Вадима слова снова в глотке застряли.

Так как Юля уже не раз имела дело с особами, на одну из которых Вадим нарвался, то предположить, что же последовало далее, ей не представило труда.

— ...То есть она попыталась тебя соблазнить — помогла Юля Вадиму сделать признание.

— Да — выдохнул Вадим и тут же опустил голову.

Ситуация тут же стала банальной. Юля довольно живо представила ту ситуацию в кафе, причём с участием Вадима.

И у неё самой те самые особы вызывали весьма серьёзную антипатию. А что тут вообще говорить о Вадиме, который сам был весьма впечатлительной натурой?! Оставалось выяснить, чем же это так конкретно Вадима 'достала' та самка. Так как сам Вадим не мог прямо сказать, то потребовалась помощь.

— Ну не ты первый, Вадим, с этими САМКАМИ И САМЦАМИ встречаешься — заметила весьма строго Юля — у нас тут уже многие на них ПОПАДАЛИ.

При этих словах Вадим ощутимо вздрогнул. Его передёрнуло. Но продолжать он по-прежнему не решался.

— Чем же конкретно тебя они так достали?

Вадим затравленно посмотрел на Юлю и не нашёл ничего лучшего, как спросить:

— А остальные как...?

Юля пожала плечами.

— По разному... Кто вежливо их 'посылал', кто резко... Результат один — отвязались.

Юля тут живо вспомнила давешний случай, который у неё самой вызвал весьма бурную реакцию и её губы тронула еле заметная улыбка. На Вадима это подействовало и он хоть и с трудом, но продолжил.

— Я не знал, что она может вызвать такое сильное отвращение. Физическое. Она внешне красивая. И лицо и фигура, но... в общем я испытал к ней сильное физическое отвращение.

Становилась ясна картина произошедшего, на что Вадим так 'попал'. В сущности, ситуация была вполне предсказуемой. Юля и с таким не раз сталкивалась. Сталкивалась с такой реакцией и у себя и у других. В сущности, реакция была вполне здоровая.

Здоровая реакция со стороны пока ещё нормальных, здоровых психически и культурно людей, на крайне дурные проявления идущего по всей стране этого параллельного мира, процесса распада культуры.

Для людей, которые эти обстоятельства очень хорошо знают, или уже разобрались в корне этого явления и порождаемых им неосознанных реакциях, это было вполне привычно и понятно.

А для Вадима, который с этим явлением встретился, похоже, впервые — было как пыльным мешком из-за угла. Оставалось лишь выяснить детали и найти тот 'рычаг', с помощью которого этого бедолагу можно было бы извлечь из психологического капкана, в который его обстоятельства загнали.

— Тебя смущает отвращение к ней или сама эта ... особа?

— Отвращение.

Сказано это было со страхом.

— Если только отвращение, то это нормально. Для данного случая.

Вадим удивлённо посмотрел на Юлю.

— Но... Она ко мне навязывалась, она меня хотела, а я... у меня возникло... какое-то ФИЗИОЛОГИЧЕСКОЕ отвращение... К ней, и каким-то отношениям с ней.

— Нормально — подтвердила Юля — я сама часто с таким встречаюсь. И не только я. Все нормальные люди, в подобных обстоятельствах испытывают отвращение.

Лицо Вадика приняло скептическое выражение.

— А...

— Нет, это не утешение и не обман — твёрдо сказала Юля, привычно прочитав его мысли — у меня накопилась весьма большая коллекция рассказов о таких столкновениях 'с прямоходящими животными'. А тебя что-то тут смущает?

— Да.

— Что именно?

По реакции, которую тут же профессионально подметила Юля, они только сейчас добрались до главного. Оказывается, само столкновение с той дамочкой было лишь поводом для расстройства. Причина была несколько иной.

— Ну, тогда,... там в фирме... мне сказали, что мой двойник типа этот... как его... педераст.

— И ты принял это за чистую монету? — слегка удивилась Юля.

— Ну, да...

'Да уж! До чего только мнительность людей не доводит: заполучить невроз вот так — на ровном месте!' — подумала Юля.

— Это было ругательство, а не констатация факта его аномальной сексуальной ориентации — также твёрдо заявила Юля продолжая гнуть прежнюю линию. Для таких заявлений у неё были весьма веские основания.

Дело в том, что она заинтересовавшись таким феноменом — генетическими двойниками — чисто из профессионального любопытства провела своё собственное мини-расследование. Её интересовали различия в характерах, наклонностях и поведении этих двух Вадимов. Так что то, что и сам Вадим, и его двойник не страдают от каких-либо генетических аномалий она была уверена. Даже без тестов. К тому же специальные генетические тесты, на выявление 'порченных' генов, весьма вероятно и самому Вадиму проводили на Земле-1. Хоть и недавно они были введены, но охватили ныне весьма значительное количество населения страны. Если бы чего-то такое нашли, то немедленно не только на учёт поставили, но и постарались проинформировать всех социопсихологов, которые с ним контактируют постоянно. А так как конкретно Юлю поставили над ним 'в шефы', она такую информацию получила бы одной из первых.

Однако, такого не было, значит генетический тест в этом смысле у Вадима был чистый. Памятуя об этих всех обстоятельствах она продолжила.

— Ты наверняка слышал, как сами дамы фирмы отзывались по поводу интересов твоего двойника: 'Специалист по бабам', 'бабник'. Слышал ведь?

— Д-да. Но... он не мог это...

— Делать для маскировки?

— Да! — Вадим судорожным кивком подтвердил догадку.

— Нет. Не мог — спокойно опровергла его догадку Юля — Слишком характерное поведение. И в обществе 'голубых', которое здесь вполне легально существует, он замечен не был.

— Ты что, И С НИМИ общалась?!!! — поразился Вадим — и с обществом 'голубых'?!!

— Конечно! — спокойно подтвердила Юля.

— 'Положение обязывает'! — процитировала она знаменитое латинское изречение — ...и вообще, социопсихолог я или 'так, погулять вышла'?!

При этих словах Юля еле заметно самодовольно улыбнулась. Никогда нелишне накачать авторитет перед пациентом — быстрее вылечится.

Постепенно сессия психотерапии начала напоминать анекдот. И всё из-за извечной Вадиковой мнительности.

Получалось так: начав сравнивать себя и своего двойника он не мог не вспомнить некоторых психологических эффектов, которые демонстрируют любые однояйцевые близнецы. Т.е. люди, которые имеют идентичный набор генов. А там, если некий задаток проявился у одного близнеца то он неизбежно, в той или иной мере проявится у другого. В какие бы разные условия они бы ни попали. Среда эти задатки может только подправить — задавить, заглушить или наоборот сильно обострить.

А тут ему сами обстоятельства один за другим предъявляют факты, которые можно истолковать весьма двояко. Ну он и истолковал их... себе в ущерб.

Его двойника в фирме назвали 'п... ом' — первый факт. У него в доме есть дамочка для предложений в сексуальной эксплуатации всяким посторонним (а сам-то с кем 'спит'?) — второй факт. Факт очень скользкий, так как может быть истолкован по-всякому — и за, и против версии о его генетическом уродстве[48].

Да тут ещё и столкновение с этой же самой особой, явно сбежавшей 'на вольные хлеба' от валяющегося в больнице хозяина. Столкновение, вызвавшее у Вадика, неожиданно для него, не влечение к этой особе, а сильнейшее физическое отвращение.

Да уж! Есть от чего расстроиться. Не удивительно, что, Вадим вдруг заподозрил в себе этот весьма мерзопакостный и позорный дефект. К тому же дома людей, с подобной генетической аномалией, весьма плотно опекают. Причём, если та аномалия начинает рваться наружу, то могут и изолировать...

Впрочем, решение проблемы было на виду. Как говорится, клин-клином... Поэтому Юля сменила тему и зашла несколько издалека.

— Помнишь, ты рассказывал о директоре той фирмы, где ты сейчас работаешь?

— Да. Помню.

— Там ещё у вас в отделе пара дам работает. Одну ты даже изобразил в рекламе.

Вадим молча кивнул.

— Как ты к ним относишься?

— Ну..., нормальные бабы.

— И только? У одной из них — ты её Лидой называл — колготки, как я помню, весьма сексуальные.

Вадима кольнуло некое воспоминание, от чего он снова вздрогнул и на его лице прорисовались весьма двойственные чувства.

— Да и та, которую ты в рекламе изобразил тоже ведь очень красивая.

— Да. Я потому и изобразил её в ней. Очень хорошо подходила по теме — несколько уклончиво ответил Вадим видно ещё не совсем поверив в то, что он всё-таки нормальный. Хоть и некоторые его собственные реакции это ему самому неявно это подсказали.

— Но ведь ты к ним очень хорошо относишься. С симпатией. И уважением. Очень красивые дамы!

— Да... красивые... — ответил как сомнамбула Вадим.

— Кстати насчёт директора. А как ты К НЕЙ относишься?

— Хорошо! — поспешно ответил Вадим и удивлённо посмотрел на Юлю. От Юли же не укрылись некоторые неосознанные реакции, которые прорвались наружу у Вадима. Да и зря, что ли она потратила время на изучение обстановки внутри, вокруг и около той рекламной фирмы. Конечно, изучала она очень осторожно, но общую картину произошедшего и происходящего среди персонала она составила. Особенно картину взаимоотношений. По реакции Вадима на её прямолинейный вопрос, можно было заключить лишний раз, что она в тех давних выводах права.

В следующие минуты она быстро словами нарисовала перед Вадиком такой привлекательный образ Екатерины, что тот аж икнул.

Оставалось только усилить впечатление от нарисованного образа небольшим внушением, чего она не замедлила сделать.

— А теперь, Вадим, представь, что твоя директор... предложит тебе продолжить и закрепить отношения...

Вадимова реакция была соответствующая. Правда и смутился он изрядно. Лёгкий транс лишь усилил это его смущение.

— Так что Вадим, ты вполне нормален. А то, что та ЗВЕРУШКА — твоего двойника — вызвала у тебя сильнейшее отвращение, это нормально. Любой нормальный человек, КТО НЕ ЖИВОТНОЕ ПО УРОВНЮ КУЛЬТУРЫ, среагирует на неё также.

Вадим покраснел, опустил голову, но внешне было заметно, что напряжение спало.

Минут через пять после ухода Вадима в комнату осторожно постучалась Эля.

— Уже можно? — также деликатно поинтересовалась она.

— Да. Заходи.

— У Вадима какие-то проблемы?

Юля рассеянно махнула рукой и печально ухмыльнулась. По сути, проблема Вадика яйца выеденного не стоила. Хоть и стоила Вадику сильнейшего испуга и тяжелейших душевных мук.

— Лена в 'штабной' комнате? — поинтересовалась она.

— Нет, на кухне. Я её к супу приставила — по-деловому ответила Эля, доставая свой журнал с 'раскладками' с книжной полки.

— Как она?

— Уже значительно лучше. Скоро почти совсем нормальной станет. Как прежде.

— Эт-то радует — как-то бесцветно и устало ответила Юля, что не укрылось от внимательного слуха подруги.

— Что, опять на работе, попалось что-то очень тяжёлое? — озабоченно спросила та.

Юля ещё более помрачнела и молча помотала головой.

— Или это Вадик что-то сказал не то?

На это предположение Юля усмехнулась.

— Нет. Вадик не мог мне ничего такого сказать, что бы меня сильно расстроило.

— Так что же?

— У Вадика просто серьёзные проблемы с адаптацией в этом мире. Слишком впечатлительный он. А тут ещё и всегдашняя его мнительность подкузьмила. Он слишком близко к сердцу берёт все гнусности, с которыми сталкивается. От чего ему самому кажется, что он сам какой-то не такой как все. Ненормальный. Пришлось разубеждать его.

— И как результат психотерапии для Вадика? — весело поинтересовалась Эля.

— Выбросит чушь из головы и не будет заморачиваться более.

— А если не выкинет? — игриво предположила Эля.

— Ну... Тогда я ему устрою тотальную мозгомойку! — с шутливой злобностью высказалась Юля, но этого запала ей не хватило. Через секунду она снова стала печальной.

— Плохо мне... — через минуту молчания сказала она.

Эля не стала переспрашивать и просто из деликатности промолчала. Захочет Юля что сказать — сама скажет. А вытягивать так — только повредить ей. Молчаливое участие тоже бывает полезным.

— Хорошо держатся наши ребята. Даже Вадик.

(Упоминания о Леночке было табу).

— А ты, похоже, расклеилась.

— Угу...

Юле явно нужен был разговор 'по душам'.

Разговор, правда, затянулся надолго, прежде чем дошёл до сути проблемы. За это время в комнату успела заглянуть Лена и сообщить, что суп уже сварился и стоит в 'штабной' комнате. Увидев, что тут идёт весьма серьёзный разговор и что вмешиваться не стоит, она деликатно удалилась в общую комнату.

— Я тут с местными ребятами секцию недавно вести начала. Секцию 'рукопашки' — сказала Юля с весьма несвойственной ей неуверенностью.

— Что-то не так с секцией? — обеспокоилась Эля.

— Да нет... всё с секцией нормально... и с ребятами тоже. Вот только я заметила их отношение ко мне. И не только их.

— По-моему, вполне хорошее — попробовала возразить Эля, но Юля этого почти не заметила и продолжила, как ни в чём не бывало.

— Они меня воспринимают, со страхом и, даже, некоторой отстранённостью. Даже Владимир, кажется, воспринимает меня как... как какого-то мужика.

Юля при этих словах невесело усмехнулась, но смешок её больше походил на всхлип.

Эля, хорошо знавшая подругу, тут же поняла, что же это Юлю так мучает. Поэтому, выдержав небольшую паузу она сказала.

— Юля! Когда ты там, у нас изучала 'рукопашку', ты её изучала, чтобы защитить детей. От негодяев. Ты и к нам, своим друзьям и товарищам, относишься как к детям, которых надо защитить от Мирового Зла.

— Разве это плохо?

— Это хорошо. Но до определённого предела. Здесь — Эля чуть запнулась — здесь совершенно другой мир и другое общество. Здесь дама типа тебя это не дама, а объект для сексуальных утех. И здесь всё покупается и продаётся. А если она ещё умеет за себя постоять, это значит, что она имеет очень высокую цену. Ты попалась на это. Чтобы тебя не покупали, а воспринимали как можно ближе к тому, чем ты являешься, тебе пришлось сделать себе цену запредельную.

Да, тебе надо было завоевать как можно более высокое положение в этом обществе, чтобы смочь им управлять. Но вместе с тем, ты потеряла себя.

Для нас, как и другого нормального общества, женщина, это прежде всего мать. Добрая и заботливая мать. Мать, которая не сука, озабоченная, и не мужик в юбке.

— А Владимир то тут как и причём? — печально и чуть обиженно спросила Юля — чего это он так ко мне...

— Владимир просто неосознанно относится к тебе не как к женщине, а как к боевому товарищу. Очень хорошему товарищу, но не более. Чтобы вернуть его расположение, ТЕБЕ нужно вернуть себя.

— Спасибо! — Юля потянулась как кошка и улыбнулась. Это было то, что ей было нужно. Теперь она поняла. Теперь можно было и расслабиться.

'Да уж часто собственной профессиональной квалификации не хватает, чтобы вот так просто разобраться в своих заморочках — подумала Юля — такой тупой становишься... Может это всё издержки роста? Придёт с опытом?.. Наверное так'.

Пора было идти на ужин. Уже наверняка все собрались. Даже Владимир, который часто приходил весьма поздно.

Длинная дорога в Никуда

Сегодня Юрий был мрачен как никогда. Он долго и молчаливо сидел над одним единственным листком с решением. Сидел час, сидел два.

Владимир, пришедший уже давно, и занявшийся просто читкой местной прессы, заметил это и после некоторых колебаний решил осторожно спросить как у него дела.

— Понимаешь, я нашёл ещё одно решение, но оно также не годится.

— Почему? Ты же получил решение для одной Дыры.

— Но эта дыра оказалась не просто Дырой, а Дырой Всех Дыр. Она ведёт одновременно во все сразу вселенные, что только есть. Любой вошедший в неё окажется не там, куда желает попасть, а где угодно. Причём это место, куда он попадёт, определяется только грубым подобием физических величин точки входа и точки выхода.

— Это как понимать: 'грубым подобием'?

— Просто. Это значит что, то место, будет планетой, примерно с таким же атмосферным давлением, примерно таким же составом атмосферы, с такой же гравитацией, и температурой на поверхности... ну... плюс-минус градусов пятнадцать. Но Эта дыра-ворота, будет соединять ВСЕ какие только есть вселенные с такими параметрами.

— Гнусненько — заключил Владимир, отбросил газету, что держал в руках и потянулся к листам выкладок, что лежали перед Юрием.

— Не то слово. И хуже всего, что у меня совершенно кончились идеи.

— Та ладно! Где наша не пропадала! — услышали они от входа голос только что вошедшего Николая.

— Хошь сказать, что у ТЕБЯ есть идеи? — тут же набычился Юрий, явно ожидая отрицательного ответа.

— Есть! — нагло и вызывающе заявил Николай, и усевшись верхом на стул уставился с видом победителя на Юрия. Это его сильно обескуражило, но так как самолюбие мешало он не стал спрашивать напрямую, а просто принялся ждать продолжения.

— 'Элементарно Ватсон'! Я не знаю, что ты там сейчас нарыл, но у меня есть конкретная идея, как подать сигнал SOS. Даже две!

— Выкладывай — сказал Владимир, зная характер Николая долго тянуть в таких ситуациях, наслаждаясь своей находчивостью.

— Идея 'номер раз': берём и скупаем старые и дешёвые мобилы здешнего производства. Перенастраиваем их на наш формат, лупим там текстовое сообщение, и выпуливаем в 'пузырь'. Если выкинуть таким макаром достаточное количество мобил, то есть вероятность, что хотя бы одна из них попадёт в наш мир.

— Понятно. Идея конечно интересная — слегка сдался Юрий — но всё равно получается, что мы их туда 'пузырить' будем до морковкина заговения. Вероятность слишком мала. У нас денег не хватит на достаточное количество.

— А сколько нада?

— Около миллиона, чтобы вероятность была достаточно велика.

— И это какая будет вероятность тогда?

— 'Элементарно Ватсон'! — передразнил его Юрий — там будет около десяти миллионов линий вероятности. С тем, что я нарешал. Это значит, что вероятность будет что-то около одной десятой.

— Ну Юрий, мне кажется, что ты несколько неаккуратно вероятность посчитал по выборкам — с сомнением вежливо заметил Владимир, уже углубившись в изучение Юриного решения.

— А я грубо.

— Ну, тогда может быть... — согласился он.

— А вторая идея? — стал настаивать Юрий.

— Вторая состоит в том, что твои уравнения завязаны на подобие физических параметров. Измени граничные условия, и получишь меньшее количество линий.

— Я это уже проходил — с разочарованием сказал Юрий — потому и получил десять миллионов, а не десять миллиардов. Согласись — три порядка, это серьёзное улучшение.

— А больше никак? — спросил Владимир.

— Никак — мрачно подтвердил Юрий — надо поднимать точность настройки эмиттеров. А таких технологий в этой реальности просто нет.

— Так давай им эти технологии 'продадим'! — тут же предложил Николай.

— Не получится.

— Почему? — спросили хором Владимир с Николаем.

— Потому, что здесь их осуществить не удастся. Нет производственной базы. И в зарубежье нет.

— А почему здесь нет? — задал совершенно глупый вопрос Николай.

— Как это почему? — удивился Юрий — Уничтожены заводы этими б...кими 'эффективными собственниками'! Утеряны базовые технологии[49]. А амерам те технологии часто и нафиг не нужны. Они до них просто не доросли.

— Скверно! — согласился Николай.

— И я о том же — мрачно заключил Юрий, возвращаясь обратно в своё застойно-мрачное отчаяние.

— ...Но идею с мобилами, думаю стоит попробовать! — между прочим заметил Владимир.

— И сколько мобил мы тут ухайдахаем пока деньги не кончатся? — язвительно поинтересовался Юрий.

— Много ли мало ли, но попытаться стоит. На 'а вдруг!' — нагло заявил Николай.

— Ну разве что из таких соображений... — вяло согласился Юрий.

— Но всё равно, тут у меня очень серьёзные сомнения что нам это удастся. По той причине, что у нас электроника принципиально иная. Ударение на слове 'принципиально'. Это всё равно, что используя передатчик мобилы, на этой платформе создать принципиально иное устройство. Легче будет просто создать новую мобилу и на её основе уже что-то там пытаться.

Меж тем Владимир закончил изучение листов с решением, отложил их и задумчиво произнёс.

— Есть и другая возможность... Любой пробой в гиперпространство, вызывает возмущения в нём. Но плохо то, что эти возмущения быстро затухают. Если искать такие возмущения... но всё равно точности даже той аппаратуры, что на Полигоне просто не хватит. А значит и чувствительности.

— А чего так мрачно о наших инженерах на Полигоне? Ведь если надо — сделают! — заявил Николай, в свойственной ему манере ура-патриотизма.

— Не в этом дело. Опять точность! — отмахнулся Юрий.

— То есть? — нахмурился Николай.

— Надо поднять точность измерительной аппаратуры на четыре — пять порядков. А это, сам понимаешь — из разряда фантастики. В два, три, ну десять — реально. А на несколько порядков — уже совершенно нереально.

— То есть нас не засекут?

— Ну может разве что случайно... Кстати я этот вариант давно просчитал и многие пуски делал как раз для такой цели — 'поднять волну'. В журнале пусков они и значатся как 'пуск в режиме маяка'.

— О! Голова! — воскликнул Николай.

— Спасибо — сдержано поблагодарил за комплимент Юрий.

— Остаётся только надеяться, что у Наших хватит точности и чувствительности аппаратуры, чтобы нас засечь — философски заметил Владимир.

— Будем надеяться...

— Но идею с мобилами, думаю, стоит проработать подробнее — заключил Владимир — может что получится. Так для очистки совести надо повертеть.

— ...И чаще запускать установку — предложил Николай — в режиме импульса. Батарея конденсаторов, что недавно смонтировали, как раз позволяет выдавать мощность раз в десять больше, чем раньше.

— И это тоже...

Целеуказание

— Чего такой мрачный? — спросил Владимир у Георгия, заходя в 'штаб-квартиру' АКМ. В 'штаб-квартире' было непривычно пусто. Обычно там толпился народ. Некоторые это помещение держали за некий клуб для тусовки. Правда весьма 'элитный' и закрытый. Сейчас же кроме Георгия практически никого не было.

— Да у нас тут... Авария, словом — помявшись ответил Георгий мрачно уставившись в потолок.

— А это где?

Владимир осмотрелся, прошёл к с толу и сел напротив Георгия.

— Да была у нас ячейка... в третьем микрорайоне...

— 'Была' надо понимать, как 'развалилась'?

— Ну да... развалилась — обескуражено ответил Георгий.

— Бывает... Соберёте новую.

— Легко сказать... Там капитально перегрызлись.

— Ну тогда раскидай их по разным группам и пусть там отдохнут.

— Да так и делаю. Но... что-то мы не то сделали, что группа оказалась такая... легкоуничтожимая.

Владимир склонил голову набок, посмотрел так на Георгия и решил перевести разговор несколько на другую тему.

— Это происшествие как раз иллюстрация к нашему разговору о 'взломе' системы. Помнишь?

— Помню, но не соображу как эта фигня к тому 'взлому' относится — Георгий вытащил из-под стола чайник и показал Владимиру всем видом спрашивая будет ли он пить чай.

— Да напрямую! — ответил тот подставляя чистый вымытый стакан.

— Не представляю... — сказал мрачно Георгий наливая одновременно горячую воду и заварку в подставленный стакан — я тогда спрашивал, не получится ли так, что эту же схему — схему построения групп — приспособят себе наши же враги? Не получится ли так, что систему 'взломают' и поставят на службу себе?

— Всё просто! Та система весьма чувствительна к тому, в какой социальной и культурной среде применяется.

— То есть?!

— Если среда конкурентная, система работать не будет. Просто не будет. Потому, что нужно плотное взаимодействие людей, которые готовы поступиться некоторыми своими интересами в угоду общему делу, которые доверяют друг другу. То есть нужна среда солидарная.

— Но ведь есть и другие группы... там тоже случается... они что, тоже могут развалиться?

— Не обязательно. Система перестаёт действовать при превышении некоего предела по конкуренции. А вот для таких ситуаций у нас и установлена служба социальных психологов — перевоспитывать конкурентных особей.

— А... Юлю на тех придурков нельзя ли 'натравить'? — смущённо-просительно спросил Георгий.

— А чего? Можно! Это как раз её специальность. Правда хорошо было бы создать свою службу. Но об этом я как-то даже стесняюсь у неё просить. Это обучать надо и очень серьёзно. Вы до такого уровня не доросли ещё.

Георгия, как видно, последняя фраза несколько покоробила.

— Не бери в голову, не доросли в смысле, не имеете достаточного уровня образования. Стартового, чтобы можно было вас быстро и эффективно обучить тем премудростям.

— А ты откуда знаешь?

— Юля объясняла, когда мы у себя обсуждали тот самый семинар, где вас слегка обучили строить группы и обучать других товарищей.

— А! — мрачно полузевнул-полуответил Георгий и отхлебнул чай из своей большой именной кружки.

— Есть и ещё одна тонкость... — Владимир лукаво посмотрел на Георгия — она связана с тем, что у вас тут весьма дикие представления о 'сетевых' структурах. Она сама вам может сильно подгадить. Недавно обнаружил.

— Дикие?!

— Не просто дикие, а совершенно неадекватные реальности. Я тут немного почитал по тому, что ваши политические 'гуру' печатают... Полный бред!

Владимир хохотнул и приложился к своей порции чая.

— Например, кого вы читали? — тут же заинтересовался Георгий.

— Да вот например его... — Владимир достал из широкого кармана куртки книгу и передал Георгию.

— О! А у меня тоже есть... читал его.

— Значит знаешь — утвердил Владимир.

— Но он утверждает, что без сетевых структур нельзя и победит только сетевая структура! Все так называемые иерархические будут разбиты Системой.

— Нда! Придётся прочитать лекцию... Ты никуда не спешишь?

— Нет. И чая у нас много! — Георгий показал на полный чайник.

— Ну тогда слушай... — Владимир сделал паузу, которую потратил на чай, и начал объяснения несколько издалека.

— Считается, что главной особенностью так называемой сетевой организации является 'отсутствие единого управляющего органа и множественность центров управления'.

Владимир сделал соответствующий жест пальцами и улыбнулся.

— В традиционной организации тоже существует множественность центров управления, поскольку каждая ячейка при решении внутренних вопросов является самоуправляемой.

Поэтому главное отличие сетевой организации от традиционной заключается в отсутствии единого управляющего органа.

Но подумаем. Ведь изъятие из объединенной структуры, взаимосвязанной сети ячеек единого управляющего органа и сетевой дисциплины (одно не существует без другого) сразу же рассыпает всю структуру, всю сеть! Остаётся только название. Причем ложное, не отражающее фактической сути.

Вот вы имеете 'сеть'. Но так или иначе все ячейки связаны между собой, имеют общую идею и общий управляющий центр — вашу 'штаб-квартриру'. Да, пока они слабо связаны. Но это пока. Связи постепенно крепнут и делают вашу 'сеть' организацией.

Отдельные же самоуправляемые ячейки никакой сетью, а, следовательно, и сетевой организацией уже не являются! Подобно тому, как не является организацией множество самостоятельных и самодостаточных индивидов, не связанных общей деятельностью и дисциплиной.

Если нет управляющего центра, ячейки даже не способны осознать и четко сформулировать общую главную целевую функцию этой так называемой 'сетевой организации', поскольку этим просто некому заниматься. Каждая ячейка решает только свои локальные задачи.

Георгий покачал головой, но промолчал. Видно ему было очень трудно отказаться от прежней яркой картинки-заблуждения. Владимир это заметил и решил зайти несколько с другой стороны.

— Поставим следующий мысленный эксперимент. Попытаемся превратить политическую партию в так называемую 'сетевую организацию'. Для этого достаточно упразднить ЦК партии, вырабатывающий партийную концепцию, стратегию и тактику прихода к власти, оперативное управление акциями, требующими консолидированных действий всех относительно самостоятельных в своей оперативной деятельности первичных партийных организаций (ячеек), связанных друг с другом в сеть посредством партийной дисциплины.

Получаем как раз такую так называемую 'сетевую организацию' с отсутствием единого управляющего органа и множественностью центров управления (представляющих руководство ячеек).

То есть, превратив мысленно политическую партию в так называемую 'сетевую организацию' мы не приобрели дополнительных ресурсов, а, наоборот, уничтожили важнейшие управленческие ресурсы.

Теперь ответим себе на простой вопрос, стала ли подобная сетевая структура сильнее традиционной или нет?

Для организатора-практика ответ очевиден. Структура ослабла вплоть до потери жизнеспособности, так как фактически распалась на отдельные элементы.

И на самом деле уже не представляет собой никакой сети, поскольку взаимосвязи между отдельными ячейками разорваны и не могут возникнуть вновь без взаимообязанностей, то есть без введения... внутриструктурной дисциплины. А введение внутриструктурной дисциплины и есть превращение мифической 'сетевой организации' в традиционную. Поскольку дисциплина есть средство реализации управления, а, значит, привнесение во взаимодействие между ячейками дисциплины требует и привнесения в структуру единения сети ячеек управляющего органа... Или органов, по числу важнейших управляющих функций структуры: концептуальной, стратегической, тактической, оперативной.

Организация территориальных ячеек, что вы сделали поначалу, не является строительством 'сетевой организации'. Это есть всего-навсего строительство отдельных разрозненных, не объединенных в единую структуру организации ЭЛЕМЕНТОВ. Которые могут стать ЭЛЕМЕНТАМИ ОРГАНИЗАЦИИ только при наличии концептуального, стратегического и оперативного управления этими элементами посредством единой организационной дисциплины и соответствующих органов организационного управления.

Вы поняли это чисто интуитивно и выстроили структуры взаимодействия. Потому вы и представляете собой нечто серьёзное, а не так, сборище людей которые 'погулять вышли'.

— То есть, получается, что мы выстроили у себя не 'сетевую организацию', а традиционную?! — удивился Георгий.

— Именно так! Но это ещё не всё. Традиционная организация может быть, в свою очередь, устойчивой и неустойчивой.

Устойчивость организации определяется наличием или отсутствием отрицательных обратных связей между исполнительными элементами организации — её членами — и руководящими органами.

Отрицательна обратная связь действует следующим образом... Ухудшение управляющих воздействий от руководящих органов к исполнительным элементам осознается последними и ведет к улучшению работы самих руководящих органов первоначально за счет обоснованной и принимаемой руководящими органами критики в свой адрес или, если она не изменяет положения дел, за счет изменения их кадрового состава и принципов функционирования и выработки решений. Это то самое, что в вас в первую очередь Юля вбила в процессе психотренировки.

Отсутствие отрицательных обратных связей неизбежно ведет к разрушению всей организационной структуры.

Георгий долго молчал после монолога Владимира — переваривал полученную информацию — но после хмыкнул сказал.

— Я поначалу, подумал, что 'отрицательные обратные связи' это некое зло, так как 'отрицательные' и не сразу 'воткнулся'... Но, тогда получается, что нам сейчас надо организовывать некие единые органы управления?

— По сути — да! Сначала, пусть это будут координаторы действий. Их функция по началу — сбор сведений, идей их аккумуляция и передача другим ячейкам. После, когда вы немного освоитесь — на координаторов ляжет ещё и функция выработки единого для всех решения. Методом консультаций с руководством каждой группы. После этого, координаторы объединяются в 'совет координаторов' — когда вас станет достаточно много и так далее. Как вас Юля учила.

— Получится 'традиционная организация' — несколько ёрнически заметил Георгий.

— Да как назовёте! — хмыкнул Владимир — главное тут следить, чтобы ни координаторы, ни руководители групп не выродились в касту. А это значит, что и во время принятия решения и во время исполнения они не должны отрываться от коллектива, ставить себя в барское положение. Принимается решение — организуй обмен мнениями! Снизу вверх: сначала высказываются младшие потом старшие — руководитель аккумулирует идеи и выносит их на общее решение (только так а не наоборот!). Приняли решение — выполняешь его наравне со всеми.

Георгий красноречиво почесал затылок. Владимир это заметил.

— Что, есть 'некие' с диктаторскими замашками?

— Есть...

— Вот за ними особый контроль. Это нормально.

Георгий перестал 'чесаться', и задал уже совершенно прагматический вопрос.

— Ну вот мы выстроили организацию... а дальше?

— Дальше, налаживаете аналогичные связи с другими такими же в других городах и далее и далее. При этом начинается самое интересное!

Владимир лукаво улыбнулся и поднял многозначительно указательный палец.

— Любая организация такого толка существует только для одного: изменения ОКРУЖАЮЩЕЙ РЕАЛЬНОСТИ.

— ?!!!

— А для чего же ещё?.. Кроме как не для этого. Это даже чисто на житейском уровне — аксиома. Изменение окружающего к лучшему. Если не изменяешь ты, значит изменяет другой, если никто — значит она изменяется сама. Как правило в худшую сторону. Разумно?

— Ну... да...

— Так отсюда следует целый пакет правил...

Владимир сощурился и его вид принял несколько игривый характер.

— Правило номер раз: если реальность плоха и ухудшается, то измени реальность; правило номер два: если не можешь её изменить, то это значит ты не нашёл нужные средства для её исправления; правило номер три: изменять реальность стоит только тогда, когда изменения не вызовут её ухудшения.

Владимир хитро посмотрел на Георгия. Тот тоже, приняв условия 'игры' расплылся в улыбке и продолжил

— Но если нельзя изменить реальность, то не лучше ли будет изменить своё отношение к ней?

— Зависит от ситуации и от человека. Если реальность необратима — типа смерти близкого человека. То, да: надо изменить к ней отношение. Но в нашем случае — случае реальности социального строя — надо менять именно реальность. Иначе она уничтожит тебя и твоих близких. Всякие другие варианты, типа изменения отношения к ней лишь усугубляют общее положение. Они вызовут дальнейшее его ухудшение... да и капитулянтство это. Страусиная логика.

— Я того же мнения, хотя некоторые 'товарищи, которые нам не товарищи' настаивают на изменении именно отношения к реальности. Типа 'назад дороги нет', 'вернуться в прошлое нельзя', надо двигаться вперёд и так далее...

— Угу. Убойная 'логика'! — подхватил Владимир — Во-первых, страна экономически и социально отброшена в прошлое лет эдак на сто. И продолжает проваливаться дальше — пошли речи о восстановлении монархии. Это к слову о том, что 'вернуться назад нельзя'. По факту: вернулись и очень далеко!

Владимир для убедительности даже пальцем у виска повертел прежде чем продолжить.

— Сейчас в стране положение и реалии во многом того, что было в начале двадцатого века. Прямо перед второй русской революцией. То есть капитализм, голод, деградация общества и прогрессирующее закабаление российской экономики иностранным капиталом. Если следовать логике тех, 'кто нам не товарищи', то впереди у нас феодализм и как следствие после него рабовладение и каменный век. Шикарная перспектива!

Оба собеседника дружно рассмеялись.

— Однако — сказал вдруг посерьёзнев Георгий — как изменить эту реальность? Ведь то, что мы уже сделали — мелкие улучшения. И очень временные. Место одних бандитов займут другие. На место одних воров придут другие воры и ситуация повторится.

— Это значит, что мелкие и временные улучшения лишь оттягивают закономерный конец.

— ...Отсюда вывод: для кардинального изменения ситуации к лучшему, нужна революция. Нужно изменение социального строя.

— Ты прав.

— Ну так что? Восстание тут поднимать? В отдельно взятом городе? Так нас тут же задавят. Готовить восстание в масштабах страны? Пересажают!

— А зачем именно восстание? Насильственным путём? Это крайний и далеко не самый эффективный способ.

— Но ведь способ!

— Я понимаю, ты человек горячий. Но этот путь самый провальный. Особенно сейчас.

— Но нас учили...

— Вот именно, что вас 'учили'. Современному вашему 'образованию' верить нельзя. Сам ведь не раз убеждался.

— Но ведь и в старых советских книгах написано, что было восстание...

— Это всё было приукрашено идеологами и пропагандистами от большевиков. Чтобы было поромантичнее, погероичнее. На самом-то деле большевики взяли власть практически бескровно И ТОГДА, когда она УЖЕ не принадлежала Временному Правительству. В ту самую ночь, как 'взяли' Зимний, ровно в полночь (а 'брали' после полуночи!) истекали полномочия этого Временного правительства ПО ЗАКОНУ! Ими же, заметь, и принятого. В то же самое время, Советы, выбранные народом, были не просто, к тому времени, реальной политической силой, но органами власти выбранными народом, с соблюдением ВСЕХ ДЕМОКРАТИЧЕСКИХ ПРОЦЕДУР... — Владимир поднял палец особо обращая на этот факт внимание Георгия — И ПО ЗАКОНУ!

— Откуда у вас такие познания?!

— Очень просто! Есть Интернет и есть общественные научные библиотеки. Идёшь, роешь и находишь то, что тебе нужно.

— Но что тогда следует для нас?!

— Для нас следует то, что нам также надо ПО ЗАКОНУ без насилия и стрельбы, тихо брать власть на местах в свои руки.

— Но нам этого не позволят. У них очень хорошо отработан механизм фальсификации выборов.

— Совершенно необязательно присутствовать именно в Советах и всяких прочих ТОСах официально. Достаточно, чтобы вы могли и решали текущие острые проблемы населения, которые официальные власти либо не могут решить, либо откровенно не хотят.

— Получается, что мы делаем всю чёрную работу, а на место в Советах, ТОСах и прочих приходит кто-то другой?!

— А вот это как раз надо организовать так, чтобы на те самые места прошло как можно больше людей наших.

— Та где же их найти столько-то?!!

— 'Разруливая' проблемы в выгодную сторону для жителей города, мы тем самым зарабатываем репутацию реальной силы, выступающей на их стороне. У них как минимум, возникнет желание спрятаться за нашу 'широкую спину'.

— Ага, спрячутся, чтобы потом нас же и 'кинуть'.

— Есть такие уроды. Но ведь среди них есть и люди, что так не поступают. Они захотят объединить силы. Им, вот я часто с ними общаюсь, практически всем, нужна именно уверенность, что их самих вот так, как те самые уроды, не кинут.

— И где вы этих нормальных только находите?

— Волка ноги кормят! — хмыкнул Владимир — кто ищет, тот всегда находит. Больше общайся с людьми не только своего круга и будет тебе больше таких людей.

— А то, что они часто не наших убеждений?

— ПОКА не наших. А не наших, потому, что либероидная пропаганда по телеку, им мозги засрала.

— Ну это самоочевидно, но как с такими поступать?

— Просто. Через практику совместных действий. Они сами должны увидеть то, что вы утверждаете. Увидеть предметно ложность убеждений, что им внушает пропаганда.

— Но они всё равно до конца нашими не станут, если их убеждения отличаются от наших существенно.

— До конца и не надо. Надо чтобы они были с нами и были союзниками. Главное сделать дело, а потом, уже мы разберёмся кто был более прав.

— Расстрелять их что ли?

— Тю блин, опять эта либероидная чушь! Нахрена их вообще расстреливать?! Ведь и Сталин этого не делал, хоть это ему и приписывают. Те, кто был не наш, в те самые двадцатые-тридцатые увидели своими глазами, что были неправы и стали на сторону Советской власти. Потому и было такое 'доносительство' в НКВД на разных шептунов и пропагандистов от всяких врагов.

— Нам говорили другое.

— Это закономерно, так как для того, чтобы те времена не вернулись — времена, когда реальных врагов народа, реальных предателей сам народ вычищал и вычищал массово — нужно те времена как можно сильнее оболгать.

— Но что же делать сейчас?

— Вот это, что я говорю, и делать!

— Реальные дела... на них сейчас сидит эта 'Единая Россия'...

— Ага. Сидит. Но что реально делает? — ядовито заметил Владимир.

— Почти ничего, а шуму от этого 'ничего делает' на всю страну — скривился Георгий.

— А нужно, чтобы делалось тихо, но не мелочь. Что-то реальное, что реально улучшает или сохраняет в нормальном состоянии жизнь людей. Когда это делается постоянно, вокруг и тебя, и твоей организации неизбежно будут собираться люди, которые как раз что-то и хотят хорошее сделать. А это уже будет сбор сил.

— Сбор сил для революции?

— Для мирной революции. Всё по закону и без уголовных 'призывов к насильственному свержению существующего строя'.

— Для того, чтобы была революция, нужны условия. Так говорит теория.

— Но это совершенно не значит, что надо сложа руки ждать, когда эти условия 'созреют'. Надо формировать эти условия.

— И поднимать восстание?

— Блин поминальный! 'Опять за рыбу грОши[50]'! Ну нахрена восстания, если все перевороты можно делать тихо, мирно и по закону?!!

— Но как же сделать так, чтобы эти самые условия возникли?

— Формировать эту самую революционную ситуацию. Своими руками. Каждодневными усилиями. Агитацией и пропагандой.

— Ну мы это делаем, да вот результаты...

— Ага, результаты хреновые. А почему хреновые? Ты хоть о такой личности как Эрнесто Че Гевара слышал хоть раз?

— Ну ясно дело!

— А то, что он сам написал целую книгу по созданию революционной ситуации, революционной борьбе и партизанском движении знаешь?

— Не-а!

— Хорошо, принесу распечатку[51].

— Ну а как быть вообще с людьми? Ведь они боятся. Многие даже собственной тени боятся, не то, чтобы выступить против властей, в защиту своих самых элементарных прав!

— Да, такое есть. Но не все же такие! Есть и те, кто не настолько боится. Им нужен лишь положительный пример. Пример того, как можно делать. Так как люди ныне боятся, то надо их избавить от этого страха. Так как многие заражены нигилизмом — считают что всё бесполезно — надо вылечить их от него. Для этого надо им показать, что бороться можно и нужно. На вполне конкретном примере.

— На каком именно? У нас тут 'примеров' масса.

— Нужен наиболее яркий.

— Какой именно?

— Ты его знаешь. Ситуация с детским садом, который выкупил один моральный урод и собирается его снести для строительства 'торгово-развлекательного комплекса'.

— У-у! Полная безнадега! — замахал руками Георгий.

— Не безнадега! Безнадега будет тогда, если мы все будем убеждены, что 'это безнадега'!

— А что, разве есть варианты? — слегка оживился Георгий.

— Есть! — уверенно заявил Владимир

Георгий разве что не подпрыгнул.

— Нам, надо — продолжил Владимир — соответствующее информационное сопровождение.

То, каким тоном и в каком контексте это было сказано, Георгию стало ясно как день: есть план и план, который может сработать. План разработанный в недрах этой 'Бешенной Семёрки'. Как всегда дерзкий и эффективный. У Георгия аж дыхание на секунду спёрло.

— Будет! Какое надо?! — тут же с энтузиазмом поддержал Георгий.

— Нужны листовки, нужны слухи, нужны пикеты и митинги.

— Разгонят...— тут же помрачнел Георгий.

— Пускай разгонят! Главное эффект от большого шума и результат от шума и наших совместных действий.

— А что за действия будут с вашей стороны? — тут же насторожился Георгий.

— Чем меньше народу об этом знает — тем лучше.

— Секретность... — как-то неопределённо пожал плечами Георгий.

— Да, секретность. Мы уже раз обожглись — Степана чуть не убили. Так что чем меньше об этом будет народу знать — тем лучше.

— Но я уже знаю, что вы что-то замыслили... — решил придраться Георгий.

— Вот ты и должен быть последним, кто это узнал.

— Сурово!

— А иначе нельзя!

— Кстати, насчёт революции... — прищурился Владимир — по большому счёту вооружённое восстание тоже вариант.

— ?!!

— Но только в том случае, если восставшие могут разом и навсегда сменить власть в стране. Ударение на 'могут'. Все остальные варианты — провальные.

Георгий принялся по привычке усиленно чесать в затылке. Но потом махнул рукой.

— Ну ладно, давай обсудим, что надо напечатать и что надо наклеить...

— ...И где какую бучу надо учинить — шутливо заключил Владимир.

Ведро дохлых кошек для коммерсанта

Идея принадлежала Вадиму. Бывший хулиган ходил как именинник. И было с чего гордиться. Ведь это ж надо: все его хулиганские таланты прошлого вдруг понадобились целиком и полностью.

Операция была разделена на несколько этапов.

На первом этапе надо было проникнуть в дом 'с охраной'. Это был самый простой этап, потому, что 'охрана' там больше была для престижу. А ко входящим она цеплялась только тогда, когда они шли не в явном сопровождении жильцов и не по воле и желанию тех самых жильцов.

Юля и Владимир для этого отправились в Бар 'На Тверской' и выудили там ту самую алкоголичку, что Юля заприметила ещё в первый приход. Главное то, что алкоголичка проживала в том самом доме, что надо.

Не менее ценно в ней был то, что она любила пить и закусывать 'на халяву'. Как ни странно, но Юлю она запомнила, что очень сильно облегчило процесс её спаивания. А факт, что Юля, очень хорошо знавшая физиологию, могла сделать рацион сильно увеличивающий действие алкоголя, естественно сыграл на руку тоже.

В нужное время из бара выпала на улицу вдребезги пьяная компания. Но среди них двое были пьяными только напоказ. Эти самые двое были Владимир и Юля.

Вовремя отделавшись от остальной компании, они, поддерживая с обеих сторон пьяную в дым 'клиентку', отправились к её дому.

Прохождение мимо 'охраны' никаких проблем также не вызвало. Охранник, видно давно привыкший к картине упившейся до поросячьего визга жительницы, которую тащат до дому дружки, лишь бросил мельком взгляд изподлобья даже не удосужившись выйти из своей 'будки'.

Через две минуты, тупо и пьяно бормочущую что-то под нос дамочку уложили на диван её квартиры и она тут же вырубилась.

Тут наступил второй этап.

Очень важно для плана было то, что у этого дома не было пентхауза, а был обычный чердак с коробкой лифта. Хотя всё остальное было, конечно, весьма и очень vip.

Юля и Владимир вылезают на крышу и вытягивают снизу сначала рюкзак со снаряжением, а после этого, по тёмной, обращённой к пустоши стороне, поднимают на крышу сначала Элю, а потом Вадика.

Выбор на Элю пал потому, что она во всей группе имела наименьший вес. Это всё на тот случай, если придётся людей поднимать на крышу вручную.

То, что с той стороны все фонари 'перегорели' — позаботился перед этим именно Вадик.

Вытягивание наверх грузов необходимо было сделать быстро. Это было организовано посредством использования лифта. К его крыше прицепили карабин с концом верёвки, другой конец которой был сброшен вниз со стены. После этого, Владимир пару раз съездил на лифте вверх-вниз и оба 'соучастника' были подняты наверх.

Следующий этап: они тщательно готовят всё, что нужно, чтобы можно было всё сделать одновременно и быстро.

Во-первых, готовится ведро с заранее сделанной на нём надписью 'здесь могло быть 10 кг тротила'. На его дно закладывается пол кирпича для утяжеления, сверху на кирпич, осторожно укладывается полиэтиленовый пакет с трупами двух сильно разложившихся кошек. Причём в пакет заранее был вставлен и герметично опечатан взрывпакет с длинным запальным шнуром.

К также заранее усиленной ручке ведра, прицепляется грузовой трос и шнур 'самосброса', главная функция которого вовремя отсоединить грузовой трос от ведра. Длины и троса и шнура заранее отмерены.

После этого вешается на парапет грузовая верёвка с системой самосброса, но вниз пока не вывешивается. Эта верёвка — для эвакуации 'диверсантов'.

Эля и Вадик спускаются на 11-й этаж и там быстро прикрепляют на нужную дверь нехитрое устройство с краской и взрывпакетами, замаскированными под дешёвые украшения. Там же, на пол приклеивается маленький плакатик с надписью: 'тут тоже могло быть много тротила'.

После этого они с максимальной скоростью выбегают на крышу, вывешивают на 'слепой стороне' грузовую верёвку и слетают по ней вниз.

Как только Эля, идущая второй, достигает земли, Владимир поджигает запальный шнур на ведре-бомбе, широко размахивается и кидает его подальше от стены вместе с прицепленными к нему верёвками...

Ведро, отлетев на всё длину грузовой верёвки, по широкой дуге, маятником устремляется к нужному окну.

Несколько секунд тишины, заканчиваются ударом и звоном выбиваемого окна. В это же самое мгновение, срабатывает самосброс освобождая ведро от грузовой верёвки и оно далее летит в комнату уже в свободном полёте, и через мгновение снизу раздаётся глухое 'пуф!'. Это детонирует взрывпакет и расшвыривает полужидкие останки бедных бродячих кошечек по всему доступному пространству.

Вместе с паникой в квартире распространяется жуткая, невыносимая вонь. Жильцы в панике бросаются к выходу. Но как только они открывают свою бронированную дверь, следует очередной взрыв, покрывающий их одежду, поверх останков кошек, ещё и слоем несмываемой краски.

В это же самое время Владимир и Юля выдёргивают верёвку использованную для заброски ведра и самосброс наверх, хватают их в охапку и бросают вниз. Внизу её тут же подбирают и запихивают в рюкзак.

Последний штрих перед бегством: дверь, ведущую на крышу, закрывают и заклинивают так, что создаётся впечатление, что ею очень давно не пользовались.

После этого, Владимир и Юля слетают вниз по верёвкам и дружно сдёргивают их. Остаётся только спокойно раствориться в темноте.

Эффект превзошёл все ожидания.

Так как ленивые милиционеры не смогли взломать дверь на крышу, то, естественно, пришли к выводу, что 'преступники' на крыше не были.

Но тогда получается, что они неким совершенно фантастическим способом умудрились забросить ведро с дохлыми кошками в окно ОДИНАДЦАТОГО ЭТАЖА!

Вполне естественно, что если не был установлен способ, то и не смогли выйти на след. Единственной зацепкой были странные двое человек прошедших с некоей Н. умудрившиеся не показать своих лиц ни одной телекамере. Но и этот след упирался в пустоту.

Дамочка мучаясь от сильнейшего похмелья так ничего и не смогла вспомнить. Помнила как пили в баре. А как домой попала не помнит.

При расспросе компании, пьянствовавшей тогда в баре, также ничего выяснить не удалось. Правда и не старались.

Многим из милиции также был этот 'предприниматель' очень несимпатичен и они были заинтересованы в том, чтобы его Дело было завалено. А то, что завалить дело решили некие бандюки... или 'бандюки'?...

Как сказал майор Петренко, 'Пыймаим следущий раз!'.

Последние штрихи к портрету

Собирались долго.

Внезапно обнаружились несколько дел, которые нужно было сделать срочно. В результате, намеченное заседание 'учёного совета', на котором обещалась выступить Эля с, как она утверждала, 'фундаментальным докладом, сильно задержалось.

Степан, ещё не до конца отошедший после последних 'приключений', пришёл с замотанными бинтами кистями рук. Его всегдашняя бравая 'улыбка крокодила' имела несколько ошалелый вид. Георгий, как всегда был серьёзен. Перекинулся парой слов с Степаном и сел на предложенный хозяином диван.

Зашла Марина. Вид у неё был по-прежнему какой-то такой, будто она заблудилась в диком сне. Вероятно она до конца так и не поверила в ту 'басню' что 'наплёл' ей Владимир про иные миры.

Лёва, сделав какой-то напиток в большом графине вместе с хозяином занёс его на подносе в зал и разлил по бокалам. После оба сели на диван, вместе с Георгием и Семёном.

Юля сидела в кресле и чисто машинально делала заметки в блокноте, краем глаза смотря очередной 'блокбастер' крутящийся по телеку. Николай и Юра резались в шахматы.

Наконец, в комнату, с извинениями зашли Михаил и Владимир. Юля тут же ядовито заметила, что они опоздали на целых десять минут. На что Михаил, будучи в приподнятом настроении отшутился в стиле 'начальство не опаздывает — оно задерживается'. Юля покачала головой и перевела взгляд на Элю, которая всё это время простояла у окна, с пачкой листов.

Мы, за легко видимыми признаками и явлениями, проглядели главное. А именно то, что реально произошло в этой версии Советского Союза и что произошло с его обществом. Ещё только придя в этот мир, в результате той достопамятной дискуссии мы выяснили, что Сталин был убит в 1953-м году, и к власти пришла клика Хрущёва. Он оклеветал Сталина и его время, а ценности и цели нашего строя, как то Справедливость, совершенствование общества и человека, подменил целями и ценностями чисто материальными. Потребительскими. Также предательство Хрущёва заключалось в том, что он разрушил систему защиты элиты от проникновения туда карьеристов, шкурников, бездельников, и преступных кланов. Разрушил систему очистки элиты от проходимцев. Но!

Хрущевское предательство открыло путь не просто карьеристам, кланам, бюрократии.

Оно оправдало и подняло на пьедестал поклонения вещизм, потребительство и вместе с ними обывателя. А уже обыватель, обрушил общество в капитализм.

Если же отвлечься от деления на формации (капитализм, социализм и пр.), то речь идет о такого рода кризисе, который пережили, наверное, все цивилизации. Эти кризисы порождаются победоносной тайной войной обывателей против творцов. Часто эта война имеет вид ползучей контрреволюции обывателей и мародеров против революции творцов. И цель таких регрессивных движений — вовсе не залечивание ран революции, а именно удушение того творческого импульса и той страсти развития, которые двигали революцию.

Критерий, по которому стяжатели оценивают успех своего дела, есть уровень их потребления. Как представитель массовой социальной группы, в отличие от 'акул крупного бизнеса', такой стяжатель является обывателем. Его идеал — попасть в 'средний класс' и в нем удержаться, 'осесть'. Это не то же самое, что буржуа в период 'строительства капитализма'. Тот трудился, как подвижник, создавая промышленное производство и науку. Он шел на баррикады великих буржуазных революций, шел добровольцем в армию 'железнобоких' Кромвеля или французских санкюлотов. Он строил эти армии нового типа. Это был творческий и революционный культурно-исторический тип, при всей подлости созданного им капитализма.

Обыватель, хоть в России, хоть на Западе — это антипод творчества, прогресса и высокой культуры. Этому типу одинаково противны наука и религия, красные и белые, аристократизм и демократизм. Противно любое активное действие, движимое идеалами и сопряженное с риском. Обыватель вожделеет собственности, но небольшой, неопасной. Она ему нужна как средство самоутверждения, как ресурс власти над видимым кругом ближних людей — чтобы можно было их понемногу тиранить и благодетельствовать.

Педагог А.С. Макаренко кратко определил социальный тип обывателя так: 'зажиточность без культуры'. Этот тип людей сложился в период кризиса старой сословной России из тех, кто, прячась от назревающей бури, стал поклоняться собственности, сделал ее своим идолом. Поэтому речь идет о культурном типе, имеющем свое мировоззрение, свою идеологию и даже свою метафизику.

Горький верно писал о сытых обывателях: 'А вы проживете на свете, как черви слепые живут — ни сказок о вас не расскажут, ни песен о вас не споют'. Да только плевали они на песни, они вообще их не любят. Важнее, что они раз за разом берут верх на более или менее длительный срок — и обессиливают борцов, созидателей и тружеников. Рим был разрушен не вандалами. Он был уже убит, когда ветераны его армии, возвращаясь домой, оказывались бессильными перед союзом преступного 'дна' и коррумпированных чиновников. Также и с этим обществом, в котором мы сейчас живём.

Для обывателя главное — барахло и жратва. Он принципиальный враг Героя и Творца. И когда главным В ЭТОМ ОБЩЕСТВЕ стал обыватель с его антикультурой, то Героев и Творцов, стали 'задвигать'.

ТОЧНО ТАКЖЕ, КАК У НАС 'ЗАДВИГАЮТ' мещан, карьеристов, потребителей и бюрократов.

Именно поэтому, после времени Сталина, в этой версии СССР, экономический и социальный прогресс неуклонно замедлялся. Темпы экономического развития падали.

Падали потому, что система, созданная Сталиным была порушена, а страна ещё двигалась по инерции, завершая те великие проекты и дела, что были начаты ещё при Сталине. И ведь завершали и ПЫТАЛИСЬ ПРОДОЛЖИТЬ те самые кадры, что были выдвинуты ещё при Сталине. Но накопление обывателей, мещан, потребителей в верхних эшелонах власти, шло неуклонно. Постепенно были выхолощены такие механизмы социализма как социальная защита, из-за чего социализм в этом СССР превратился в эдакий глобальный собес, плодящий иждивенцев... то есть всё тех же ОБЫВАТЕЛЕЙ, ЯРЫХ ВРАГОВ ГЕРОЕВ И ТВОРЦОВ.

Но ведь активный обыватель, сидящий на высоком посту — это паразит на шее общества — без пяти минут капиталист. Не удивительно, что вся эта свора паразитов, накопившись в руководстве КПСС, накопив силы, ОБРУШИЛА тот самый строй, который МЕШАЛ им стать уже окончательно и безраздельно ПАРАЗИТАМИ.

Вполне естественно, что придя к власти эти новоиспечённые капиталисты могли только воровать и грабить, грабить и прожигать в кутежах, просто пуская тупо и пошло в распыл то, что наворовали. Они и есть те самые обыватели — принципиальные противоположности Творцам. Поэтому мы видим здесь только воровство, разрушение и смерть.

Отсюда вывод: МЫ НЕ ЗАМЕТИЛИ ГЛАВНОГО В СВОЁМ МИРЕ!

В его устройстве. То, что ДЕЙСТВИТЕЛЬНО сделал Сталин.

Мы за деревьями отдельных преобразований, хоть и великих но отдельных, 'не заметили леса'.

Все его преобразования были направлены на то, чтобы возвысить и закрепить на командных высотах в обществе, в экономике, ОХРАНИТЬ ОТ ОБЫВАТЕЛЕЙ И ТУПИЦ именно Творцов и Героев.

Мы этого не заметили, так как считали всё само собой разумеющимся и экономически необходимым. Так как я не помню публикаций на эту тему у нас дома, то считаю что и там на это обстоятельство слабо обращали внимание или совсем не обращали внимание.

Сталин меняет политическую систему после войны.

Зачем?

Мы привыкли к объяснению, что прописаны в учебниках, что нужно было остановить перерождение высшей партноменклатуры в паразитическое сословие и продвижение паразитических кланов во власть.

Но это объяснение всего лишь ЧАСТЬ его главной Идеи. И ведь смех в том, что он неоднократно в явном виде её высказывал, но ни современники ни потомки, не поняли действительную роль и важность этой Идеи. Как и сейчас они считают это всё 'само собой разумеющимся'. Но мы попали в этот мир и мы ПРЕДМЕТНО УВИДЕЛИ что далеко не 'само собой' и возможен прямо противоположный вариант развития событий. Что Творец и Герой очень уязвимы, так как они часто зациклены на Деле, и не озабочены самоорганизацией и самозащитой от негодяев и обывателей.

По-настоящему главным в нашем обществе, в его устройстве, является СИСТЕМА ЗАЩИТЫ даже не от просто дурака, А ОТ ОБЫВАТЕЛЯ!

Точнее от революции обывателей и дегенератов. Той революции, когда обыватель и дегенерат берут верх над Творцами и Гениями, навязывают им свою, чисто шукурную, потребительскую шкалу ценностей, превращают динамично развивающееся общество в болото, где любая инициатива наказуема и обрушивают его в капитализм. Или ещё какое-нибудь сугубо застойное состояние, которое рано или поздно завершится гибелью общества и страны. Вот что прежде всего имел в виду Сталин, проводя те самые преобразования в стране. Те, что удались ему у нас, и те, что были сорваны у его двойника Здесь.

Каково значение этого Знания?

Значение то, что у нас по прежнему сохраняется хоть и небольшая, но возможность реванша обывателя. Разговорчики, на низовом уровне, вы знаете — идут. И не факт, что они останутся на уровне пустой болтовни собравшихся на кухне бездельников.

Люди просто не знают достоверно, КАКОЙ ужас они накликают и на себя, и на своих близких, и на всю страну. Абстрактно, может многие понимают. Но так предметно это прочувствовать как это прочувствовали мы — этого им не хватает, для того, чтобы этот ужас не повторился уже никогда.

Всё это означает, что мы получили не просто Знание, а то, что просто обязаны, обязаны во что бы то ни стало, донести до своего мира.

Пока наше общество благополучно. Но представьте себе, что пройдёт пара десятилетий, капитализм сгинет и установится тишь да благодать. Не вылезут ли из всех щелей обыватели? Если да, то надо будет не дать им сломать под любым благовидным предлогом то, что было построено и отлажено Сталиным. Иначе мы сами повторим путь ЭТОГО МИРА.

Таким образом, мы получили сверхважную для нашего мира информацию. Я не зря это повторяю. Теперь нам не просто надо вернуться, МЫ ЭТО ОБЯЗАНЫ СДЕЛАТЬ ВО ЧТО БЫ ТО НИ СТАЛО.

И ещё один фрагмент картины.

В сущности он очевиден был для нас с самого начала. И уж об этом написаны горы книг. Для нашего дела нужно его только уложить окончательно в ту самую картину, что складывается перед нами. Я имею в виду чисто политэкономические нюансы произошедшей 'катастрофы Хрущёва'.

Посмотрите на то, что произошло сразу же, после знаменитого 'закрытого доклада Хрущёва'.

Китайские товарищи, не могущие смириться с такой дикой и несусветной клеветой на Сталина, его модель, покидают съезд КПСС. После идёт разрыв политических, научных и экономических связей с СССР.

Отныне, две страны стали развиваться отдельно друг от друга. Каждая сама по себе и по своим возможностям и ресурсам.

Так как в Китае тех самых ресурсов было гораздо меньше чем в СССР, то их взлёт задерживается на долгие тридцать лет. Но всё-таки происходит. Ныне это вторая по мощи экономики страна в мире[52].

У нас же, в нашем мире, произошла интеграция экономик.

Для людей которые могли не понять, что я только что сказала, а тут присутствуют товарищи, которых так хорошо как всех нас экономике не обучали, что это значит и что из этого следует, поясню подробно и отдельно.

Дело в том, что если делается какое-то производство, то оно тем дешевле, чем больше его объём. В ЭТОЙ версии СССР и Китая, каждая страна делала производства чисто для себя. Только потом, Китай вышел на мировой рынок и за этот счёт поднялся. В это же самое время интегративные преимущества СССР извлекал только на странах Варшавского блока создав СЭВ.

У нас же, объединение экономик позволило резко увеличить мощь экономики за счёт того, что сразу же строились предприятия рассчитанные на объёмы производства для всех стран социализма включая и Китай, плюс остальные страны 'социалистической ориентации'. Также немаловажно было то, что для строительство гигантов индустрии, средства и ресурсы складывались. Что также сильно повышало эффективность их использования и уменьшало стоимость конечной продукции будущего завода.

Для тех, кто не знаком с экономикой, это может показаться неочевидным, но у нас давно известна аксиома: 'Чем больше по размеру экономика, тем она эффективнее'. А тут ещё добавились преимущества чисто социализма как то: система образования, дающая равное и качественное образование для всех, и система поиска и взращивания талантов и творческих личностей.

В цифрах, это выглядит так: эффект прироста мощи экономик для наших стран в полтора раза выше того, что мы имеем для ЭТИХ СТРАН в этом мире. То есть у нас, при объединении усилий, эффективность в полтора раза выше. Выше, чем у России и Китая в этом мире в строящих по отдельности свои экономики.

Прикиньте хотя бы то, что было бы, если бы просто Китай тогда, из-за тупости Хрущёва не откололся...

Уже бы к девяностым, советский блок существенно начал обгонять по мощи экономики страны Запада.

Возможно, что это бы предотвратило капиталистический переворот в СССР и нынешнее здешнее общество, переболело бы обывательщиной как свинкой. Полностью исцелившись к двадцать перовому веку.

— Юля, ты же знаешь, что я использовала твои записи. В них было всё для правильных заключений. Просто для этого вывода нужно было соединить твои знания и наблюдения с моими знаниями Истории страны. Вот и всё! Вот почему я и считаю тебя соавтором.

— Разрешите вмешаюсь...

— Пожалуйста.

— Вам не кажется, что один из важнейших наших проектов оказался завершённым?

На несколько секунд повисла тишина.

— Определённо так — осторожно подтвердила Эля.

— А раз мы получили НАСТОЛЬКО важную информацию, не кажется ли вам, что надо во что бы то ни стало, донести её до нашего мира?

— Да, так — подтвердила Эля.

— Это значит, что мы должны сейчас сконцентрироваться на попытках установления связи с нашим миром, и попытках решить вообще 'Проблему Перехода'.

— А как же мы? — вклинился Георгий.

— А вас мы заберём к себе — подхватил Владимир — подучим и вернёмся обратно, но уже в гораздо более серьёзном виде, экипировке и сопровождении профессионалов.

— Ну это как бы и ранее предполагалось.

Михаил неопределённо пожал плечами и закончил.

— Мы своих не бросаем, и не кидаем. Поэтому, мы и завели этот разговор в вашем присутствии. Чтобы вы были в курсе дел и имели право голоса. Вы давно ведь уже наши.

— Кстати, мы не успели это предложить — сходить в наш мир — только вам. Так что вам решать.

— А кому вы ещё предлагали?

— Ну как же?! Мне например! — хозяин дома со смехом поднял руку — сразу же как только вся эта славная группа на меня вышла... Точнее на мою дачу.

— Ну ещё Лёве и Марине — добавил Владимир — мы, если бы не доверяли вам, не предполагали вариант вашего прохода в наш Мир, то мы бы и не открывали вам своей истинной сущности.

— Правда, Лёва, например, нас сам расшифровал и попросился, чтобы мы его отсюда забрали — лукаво добавила Юля и вся компания рассмеялась вспоминая его первый визит. Степан и Георгий переглянулись.

— Ну так как? Идёте с нами или остаётесь здесь?

— Или будете решать по ходу дела? — добавила третий вариант Юля.

— Идём? — спросил Георгий у Степана.

— И-дём! — в своём давнишнем стиле добавил Степан и к нему снова вернулась его знаменитая ехидная 'улыбка крокодила'. Было видно, что на такое приключение он согласится всегда, когда бы его ни спросили бы.

При этих словах оба синхронно кивнули остальным, чем вызвали взрыв хохота.

Когда отсмеялись слово снова взял Владимир.

— Ну тогда остаётся решить ещё одну проблему. Очень важную проблему организационного плана. Я вижу, все тут окончательно договорились, и насчёт целей и задач на ближайшее будущее никаких разногласий нет. Это также означает, что нам надо не только сконцентрироваться на решении технической проблемы, но и продумать порядок действий всех нас. Я вижу, что не все поняли, о чём речь: я говорю о порядке действий, на ситуацию 'Час 'Ч''. Надо сделать так, чтобы у нас была одна схема, как раз предназначенная для 'Часа 'Ч''. Предположим, мы внезапно находим таки путь домой... или к нам находят путь и надо срочно уходить. Также: если происходит нечто экстраординарное, что угрожает сразу всем и каждому по отдельности. Такое, что требует совместных действий. Какие это ситуации — надо определить заранее, чтобы каждый имел представление что и как он делает в случае получения сигнала.

— Предлагаю сигнал 'тревога ноль'. По ней все, кто её получил, должны оповестить людей своей тройки, бросить всё, каким бы оно важным ни казалось, и немедленно явиться в ту точку, что назначает объявивший тревогу — тут же внёс предложение Николай.

— Ну я предлагаю встречно: эту тревогу должны иметь право объявлять только Михаил и Владимир. Михаил, как руководитель группы, а Владимир, как наша разведка и контрразведка — тут же предложила Юля.

— Дело! Чтобы хаоса не было. Так и надо! — подтвердил это предложение Николай своим восклицанием.

За что все и проголосовали.

Земля-1

Ищущие

— У нас такого давно не было... — извиняющимся тоном поведал полковник — чтобы неделя на месяц растянулась... Но всё равно...Вот оно твоё посвящение!

Полковник хлопнул по папке, которую только что достал из стола.

— Но прежде чем я тебе дам её на изучение — вопрос:

Полковник кашлянул, прежде чем продолжить.

— Не боишься того, что здесь тебе откроется? Ведь назад уже не отмотаешь!

Видно было, что Юрий Борисович решил слегка поиграть с майором. По старой, так сказать, памяти.

— Нет — уверенно ответил майор, поняв мотивы полковника.

— То, что здесь написано — на раз мозги вывихивает, как бы не заметив ответа продолжил полковник.

Майор кивнул.

— Я это по себе знаю — полковник красноречиво побарабанил пальцами по папке — когда меня самого ввели в курс этого Дела.

Майор склонил голову на бок и с интересом стал ждать продолжения. Его 'родной' полковник госбезопасности, направляя его сюда, к руководителю проекта, также весьма лукаво посмотрел и загадочно напутствовал. Типа: 'Ну, Александр, берегись! Встряска для тебя будет ого-го! Борисыч тебе всё покажет и расскажет... но обратно уже не отмотаешь'.

Сам повтор фразы 'назад не отмотаешь' в устах двух полковников интриговал.

Юрий Борисович же не заставил себя ждать.

— Помнишь, как тебя поставили в проект 'Грааль'? Правда с ограниченным допуском... — полковник с интересом разглядывал Александра, который старался сохранять каменное выражение лица, несмотря на то, ясно как божий день было то, что сейчас состоится некое новое назначение, которое возможно, полностью перевернёт его жизнь.

Александр же понял, что на месте полковника возможно поступил также, особенно учитывая предварительный ввод в курс дела, что был месяц назад. Полковнику очень сильно было интересно как очередной новичок поведёт себя при прочтении Дела. Возможность наблюдая за выражением лица, за первыми реакциями очередного посвящённого, пережить давнее потрясение, представляла для многих очень большой интерес.

В виду того, что полковник заведомо не являлся мазохистом — таких безжалостно вычищала психологическая служба ещё при поступлении в ВУЗ — говорило за то, что Александра Григорьевича ожидает нечто весьма занимательное и жутко интересное. Поэтому он решил не торопить события и ответил коротко

— Помню.

— Можешь воспроизвести то, что ты понял из полученных сведений ТОГДА?

Полковник сделал явственное ударение на последнем слове, как бы приглашая к обсуждению. При этом его лицо приобрело несколько лукавое выражение сильно разбавленное неподдельным интересом.

— Но только именно что понял, и без домыслов... особенно поздних — внезапно дополнил он прервав уже открывшего было рот майора — а то знаю я вас: когда соприкасаетесь с ТАКОЙ информацией, тут же присовокупляете кучу домыслов. Сам на этом попадался. Так как сказочные вещи...

Выражение лица полковника продолжило дальнейшую эволюцию в сторону лукавства.

— Во-первых — осторожно начал Александр — на Марсе находится нечто, что необходимо найти РАНЬШЕ американцев. Во-вторых, наводка на это 'нечто' получена на Земле; в-третьих, оно явно не наше и даже не американское; в-четвёртых, наибольшую информированность о сути поисков, о сущности того, что ищется, имеет только один человек из всей экспедиции — 'Ключ'.

— И это всё? — приподнял бровь полковник.

— Ещё, возможно, следы некоей цивилизации или следы её там пребывания.

— Ну ты и даёшь! — хохотнул полковник — Более сухо и бессодержательно может ТАКОЕ откомментировать только завзятый бюрократ! Впрочем, я сам виноват...

— Ну, несколько более подробно вы объяснили мне на 'вводном инструктаже', но тогда я знал только это.

Улыбающийся как довольный кот полковник откинулся на спинку кресла.

— Хорошо. Теперь твои домыслы. На тот момент. На момент получения допуска к проекту 'Грааль'.

'Возможно — про себя подумал майор — за этими расспросами кроется и чисто прагматический интерес выяснения того, что может домыслить человек получивший частичку действительной информации о проекте 'Грааль'. Ведь поздние наслоения действительной информации часто весьма сильно искажают спектр вычисляемых возможных версий у противника'.

— Все?

— Да хоть все! — легкомысленно сказал было полковник, но потом вспомнил характер майора, ещё шире улыбнулся и спешно поправился — э-э, но вкратце!

— Если коротко — в свою очередь, но уже сдержано улыбнулся майор — мы на Марсе должны были найти некий инопланетный артефакт, представляющий исключительную ценность для дальнейшего развития всей цивилизации. Оставленный нам специально, или ими потерянный.

— У-у! Осторожный какой! Тогда, я помню, на Полигоне ты не в пример смелее рассуждал.

— Так работа у меня такая — скромно потупился Александр — а насчёт трёпа за чашкой чая — это так... интеллектуальная беседа двух умных людей на фантастические сюжеты.

Пока он это говорил, его лицо всё более приобретало лукавое выражение под стать полковнику.

— Хорошо. Более конкретный вопрос: 'Насколько велика была вероятность того, что 'наводка' была действительной, а не фальшивой?'.

— Судя по тому, какое этому уделялось внимание — достаточно велика.

— А если по тому, как ты сам это ТОГДА думал и представлял?

— Низкая.

— Ага! — полковник наклонился над столом и посмотрел на майора снизу вверх. Улыбочка у него стала ещё более хитрой.

— А сейчас что думаешь? Насчёт вероятности? — спросил полковник пристально и лукаво рассматривая Александра.

— По тому, какая тут бешенная активность разведена по поводу 'Ключа' — таки тот артефакт нашли и его как-то нужно открыть... Так как наибольшую информированность имеет Владимир, то и нужен он до зарезу. Возможно, он знает что-то, что неизвестно прочим... И то, что нашли действительно нечто совершенно инопланетное. Да вы и сами тогда говорили. На 'инструктаже'. Правда есть ещё несколько версий, что гуляют по Полигону.

— Какие? — тут же проявил неподдельный интерес полковник.

— Собственно есть два варианта версий. Первая, это то, что некая наша лаборатория проводила широкомасштабный эксперимент по 'звёздной' ветви Проекта, и во время очередного эксперимента установка оказалась на Марсе, где её и нашёл наш Марсоход четвёртый номер. Вторая, что это нечто типа тоже установки, но уже из параллельного мира. По аналогии с тем, что произошло с местностью возле Полигона при разрушении 'шара' — весьма логичное предположение.

Полковник снова откинулся на спинку кресла и лицо его приобрело уже удовлетворённое выражение. Он получил нужный ответ.

— Жаль, что я ранее не поинтересовался вашими изысканиями на этот счёт! А надо было. Как, возможно получить отчёты с этими версиями?

— Конечно. Уровень секретности у них не такой высокий.

— А более экзотические слухи?

— Есть. Это естественно. Наша цивилизация уже активно зондирует межзвёздное пространство, так что темы вокруг 'контакта' тоже присутствуют. Они несколько менее популярны, чем первые две, но всё-таки есть. Например, есть одна весьма шизоидная... прямой повтор версии, высказанной в фантастическом романе Александра Казанцева 'Фаэты'.

— Прямо так — про Фаэтон-планету?

— Да. Прямо так. Типа там на Марсе есть останки этой самой цивилизации, что якобы была на взорвавшейся планете Фаэтон. Обычно эта версия популярна у низового неквалифицированного персонала. Физики же над ней ржут как кони.

— А что ржут? — посмеиваясь подначил полковник.

— Так ведь взрыв планеты, такого масштаба, чтобы разметал её на астероиды, неизбежно бы 'сдул' ударной волной атмосферу Земли. Слишком близко.

— Ха! А я не знал этого обоснования! — полковник откинулся на спинку кресла и озадаченно почесал в затылке — честно говоря я в детстве был великим поклонником этого писателя. Да уж! 'Век живи — век учись!'.

Смачно хохотнув полковник посерьёзнел и задал следующий вопрос.

— А для тебя самого какой тип гипотез ближе? Земной или инопланетный?

— Инопланетный.

— Так и знал! Романтическая душа, ха-ха! А ведь в точку!

На это восклицание полковника, майора продрал озноб.

'Неужели мои дикие догадки верны?!! Хоть и не знаю, что там действительно нашли на Марсе, что это за 'Грааль' такой но если это...'

Круговерть мыслей была прервана полковником.

— А когда ты догадался. Что полсужило поводом для догадки?

— Утвердился я на последнем 'инструктаже'. Вы тогда проговорились сказав что 'нас активно заворачивают к звёздам'. Я сначала не понял кто заворачивает. Думал некие группировки в Верховном Совете. После подумал, что некие 'Объективные Процессы', но вы всё равно гнули своё и я пришёл к выводу, что имеется в виду некая Сила...

— ...Которая тебе неизвестна, и которая вполне может быть совершенно инопланетной? — закончил за него полковник.

— Да.

— Вот потому, что ты начал сам догадываться и поспешил тебе оформить этот допуск. К 'Ищущим'.

— 'Ищущие' это... Они?

— Именно!

Полковник снова взял ничем не примечательную папку, что лежала на столе возле него и положил перед собой. На лице майора прорисовалась целая гамма чувств. Он уже с этой папки и взгляда не сводил как удав с кролика.

— А ты думал, что 'старый лис' просто играет? В ту самую чисто интеллигентскую игру 'в инопланетян' и 'контакты'? — снова хохотнул полковник.

— Честно говоря да. Я сам не раз и не два в неё играл в соответствующей компании и обстановке.

— И тогда на Полигоне...

— Тоже.

Полковник хмыкнул.

— Я понимаю, что то, что ты тут увидишь — он хлопнул рукой по пухлой папке и лукаво посмотрел на Александра Григорьевича — выглядит как шизоидный бред. Но, к великому твоему сожалению, это всё правда... А может и не к сожалению. Многие ожидают увидеть нечто подобное.

Полковник побарабанил пальцами по обложке папки и снова лукаво глянул на майора.

— Ну как? Не боишься?

— Нет.

— Ну тогда вперёд!

Полковник толкнул папку через стол. Та проскользила по столу и замерла перед Александром Григорьевичем. Меж тем полковник принялся с интересом наблюдать за майором. Он очень хорошо понимал, что может твориться у того внутри, так как сам однажды, в самом начале своей карьеры именно это пережил.

'Ищущие' — прочитал он.

Да. Давненько он шёл к этой цели. Явно или неявно, но он жаждал узнать всё, про те самые тайны, которых он только слегка коснулся три года назад, когда его внезапно приставили к проекту 'Грааль'.

Там была куча намёков и полунамёков. Были чокнутые уфологии и вполне здравые академики, которые говорили ТАКОЕ, что хотелось тут же получить консультацию у психиатра.

Был и настрой. Общий.

На то, что нас, нашу цивилизацию ведёт НЕЧТО.

Нечто за пределами разумения. Нечто, старательно заворачивающее людей на конкретный путь и направляющее взоры человечества, особенно его передовой части — СССР — к звёздам. Это можно было бы скинуть на объективные обстоятельства и объяснить логикой развития цивилизации в целом.

Да, логика такая была. Действительно выводящая к звёздам.

Но... всё равно.

Уже за Марсианской экспедицией стояло столько загадок, что журналисты и просто болтуны упарились версии строить.

Вот только одна: ведь американцы тоже послали свою экспедицию. И постарались высадиться как можно ближе к советской станции.

Высадились.

Но близко так и не подошли. Поставили в результате свою станцию в ста сорока километрах от советской. И по этому поводу был изрядный дипломатический скандал, с обвинениями СССР и Китая, что они якобы там что-то укрывают.

Дипломаты советского блока и журналисты просто посмеялись над этими обвинениями, тем более, что на ней перебывало уже изрядное количество учёных разных стран. Только не западного блока... 'Западников' на Базовую станцию упорно не пускали, мотивируя тем, что на ней отрабатываются сверхпередовые технологии.

Отчасти это было так, ведь одни биотехнологии, которые постепенно входили в строй по всему миру, очень многого стоили. Уже из-за этого не стоило конкурентов пускать к экспериментальным установкам. Весьма серьёзный мотив.

Можно было бы уже на этом поставить точку.

Но весьма конкретный осадок остался.

На пересуды 'за рюмочкой чая'.

Кстати говоря, давняя традиция русской интеллигенции — обсуждать всякую чушь и 'высокие материи' на кухнях.

А тут, прямо перед майором лежала папка, которая возможно ответит на большинство тех, 'тёмных вопросов'... или их окончательно запутает.

Александр Григорьевич с великим уважением прикоснулся к обложке папки. Чуть помедлил и открыл. Выглядело внутри всё так же как и в других папках. Только текст, содержание его было... Взрывоопасным.

Он начал было вчитываться в первые абзацы. Определения. Но был тут же прерван полковником.

— Ты о многом верно догадался тогда — уже очень серьёзно заметил полковник — особенно о сущности сверхцивилизаций... Да и о 'Великом Молчании Космоса'... Я даже попользовался слегка тем, что ты тогда мне наговорил. 'Двинул в массы' термин, что ты тогда очень хорошо придумал — 'Пальцы Богов'. Исключительно точно отображает впечатление от того явления. Хоть наших правоверных атеистов это несколько покоробило, но он прижился. Да и сама концепция богостроительства ныне переживает ренессанс. В связи со Скачком. Мы действительно очень даже близко оказались у порога Перехода. Сколько до него пока не ясно — сто, двести лет, но уже сейчас можно задуматься о его параметрах. А то, что нас нашли те 'свыше' — только прямое указание, к чему надо готовиться.

Майор снова окунулся в тексты.

Даты, события.

Они были уже сравнительно давно, и действительно совпадали с многими весьма резкими преобразованиями в обществе.

Но именно что совпали. Что становилось ясным, те события лишь наслоились на множество процессов, объективных и не очень, что бурлили в стране. Выстроились параллельно им. И не определили ничего из того, что тогда происходило только лишь потому, что никто из участников тех давних событий почти ничего не понял. Не понял что происходит. Не понял смысла происходящего.

Только сейчас, после длительных исследований и поисков часто вслепую, всё стало обретать хоть какой-то смысл. И только лишь сейчас те давние события всё более и более стали определять происходящее в мире.

— ... 'Самопрограммирующийся гиперпространсвтенный автономный модуль'... нихрена себе определеньице! — не удержал майор рвущегося наружу удивления.

— 'Пальцы Богов', согласись, несколько более интересное определение...

Майор удивлённо посмотрел на полковника, но продолжения не последовало и он снова углубился в текст. Слишком уж всё было непонятно. Даже с теми определениями, что давались на первых же страницах. И чем дальше он читал, тем всё менее было понятно.

Это на недавнем 'вводном инструктаже' ему казалось, что всё понятно — ну нашли что-то инопланетное. Или самих инопланетян. Но на самом деле...

Снова события, люди... и... отдельный лист.

С коротким текстом.

— Так... — глаза майора полезли на лоб, а слова застряли в глотке. Он понял что таки дошёл до главного...

— Да. Это Послание. В его достоверности можешь не сомневаться — эхом отозвался полковник, внимательно наблюдавший за процессом изучения содержимого папки.

— Так значит?..

— Да, это не просто 'какие-то там со звёзд' или ещё откуда то. Это сверхцивилизация. И боюсь мы их никогда уже не поймём... Мы муравьи под пятой богов по сравнению с ними.

Полковник стал очень серьёзным. Взгляд у него стал колючим и холодным.

— Мы вышли к звёздам. Мы штурмуем небо — продолжил он — А раз так, то такие встречи неизбежны. И чаще всего мы будем натыкаться либо на совершенно отсталые миры и цивилизации либо на таких вот... совершенно дикие с точки зрения нашего обыденного здравого смысла и совершенно непонятные проявления деятельности сверхцивилизаций. Это было первое и весьма краткое соприкосновение с ними. С ЭТИМИ больше никаких контактов не будет. Но кто знает... что ждёт нас там — у дальних звёзд.

— Но я почти ничего не понял!!!

— А никто из того, что тогда случилось, не может похвастаться тем, что понял много — саркастически заметил полковник. Читай дальше. Это то, что было хоть чуть-чуть понятно и внятно.

Майор опустил взгляд и прочитал:

'Мы идём из Ниоткуда в Никуда.

Сквозь Миры.

Наши Истоки — за пределами вашего понимания.

Наши Цели — за пределами вашего понимания...'.

Майор почувствовал, как у него на голове зашевелились волосы. Он машинально посмотрел в конец довольно короткого текста-послания.

Там также как и с начала, стояла весьма лапидарная фраза:

'ВАША ЦЕЛЬ — ЗВЁЗДЫ'.

Открылась бездна...

— Это — услышал майор краем уха слова полковника — Пальцы Богов. То, о чём ты тогда очень верно догадался.

Майор понял, что его жизнь окончательно и бесповоротно поменялась. Эта Тайна действительно превосходила всё мыслимое.

— Контакт был очень короткий, и на редкость бестолковый. Они оставили на некоторое время Нечто, что и было названо 'Оракулом'. Что наговорил этот Оракул — отдельная 'песня'. Одно из посланий касалось в частности того, что лежит на Марсе.

— Так этот самый 'Грааль' они что ли указали?

— Они же его и создали. Для нас.

Майор ушёл не скоро. Прочитав содержимое папки ещё раз он молча отдал её полковнику. Сухо попрощался. И вышел.

Его можно было понять. Ему это переваривать долго. Теперь и он знает. Теперь и он 'в теме'. И в Деле.

Знают ли это же американцы? Наши извечные геостратегические враги...

Знают.

Достоверно знают.

И помалкивают.

Слишком уж опасна и, главное, взрывоопасна эта информация о Первом же Контакте.

Мы тоже помалкиваем...

Полковник сидел и смотрел вслед давно ушедшему майору. Повисшая в кабинете тишина навеяла то самое ощущение, которое наверное было у участников того самого Контакта, когда 'Ищущие' ушли. Ощущение жуткой пустоты и недосказанности.

Почему они из всей кутерьмы миров выбрали нас?

Почему Владимир, стал у них 'ключом'?

На первый вопрос есть ответ от них. Непосредственно от них.

Они сказали, что во всех параллельных реальностях либо уровень развития слишком низок, либо цивилизация находится в упадке и в ближайшее время перестанет существовать, либо цивилизации нет никакой. УЖЕ погибли.

Вероятно сейчас Владимир попал как раз в одну из тех реальностей, которые находятся в предсмертном состоянии.

А вот на второй вопрос...

Случайный выбор, или преднамеренный?

А может действительно правы те, кто предполагал за Владимиром НЕЧТО, что значительно превосходит по уровню остальных людей ...такая хитрая генетическая аномалия. Случайная аномалия, которая вполне возможна.

Но то, что у нас должно появиться в отдалённом будущем. То, что позволило ему ИХ 'позвать'...

И не просто 'позвать', но и заинтересовать нашим Миром.

Вопросы без ответов.

И эти... одни из тысяч.

Земля-2

Синий лазер для мафиози

— Михаил? Ты где сейчас находишься? — голос Владимира выдавал сильное волнение, от чего Михаил сразу же насторожился.

— У 'Ворот' — ответил он и переспросил — а что случилось?

— Кто там у тебя ещё есть? — проигнорировал встречный вопрос Владимир.

— Как всегда Николай и Юра.

— Будьте там и никуда не отлучайтесь я скоро буду. Важно.

— Так что случилось? — начал настаивать Михаил.

— Узнаете — коротко ответил Владимир и тут же отрубил связь.

— Какие-то неприятности — тут же утвердительно прокомментировал Юрий, который всю эту перепалку невольно подслушал.

— Да... — ответил Михаил и передал кратко что получил от Владимира — если он говорит 'скоро будет', то это значит, что минут десять...

— 'Разведка' чего-то нашла... — отвлечённо гаркнул в пустоту Николай и переключился на прерванное занятие — на профилактику одного из эмиттеров.

— Нашёл он чего или не нашёл сейчас узнаем, но он был сильно встревожен и это мне не нравится. Так что побыстрее собирайте эмиттер. Хрен его знает, что там случилось. Я давно его таким встревоженным не видел.

Николай и Юрий переглянулись и молча принялись за сборку блоков.

Как и предполагал Михаил, через десять минут появился Владимир. Предварительно громко грохнул входной железной дверью, чего за ним давно не водилось. После этого он крутанулся по помещению, проверяя нет ли посторонних и только после этого подошёл к Михаилу, Николаю и Юрию. Выглядел он действительно очень встревоженным.

— Мы капитально вляпались — начал он без предисловий — Неосторожность с нашей стороны. Суть такова: как я понимаю, желая затереть происшествие с первым пуском вы сделали, как тут её называют 'лазер-шоу'?

— Да, так — настороженно ответил Юрий.

— А потом дополняли, чтобы эти разработки выглядели реальными? И чтобы первая наша 'засветка' выглядела как невольная мистификация?

— И это так.

— Последние демонстрации были сделаны с применением трёхмерных технологий?

— Да, а что? Нас вычислили?! — туже встревожился Юрий.

— Нас не раскрыли, но последние наши 'разработки' стали объектом слишком уж пристального внимания со стороны тех, кого бы вообще даже близко иметь не хотелось. Какая-то не в меру ушлая тварь объяснила на пальцах местному авторитету 'Дикому', чего стоят все эти 'демонстрации'. И что можно выручить с их продажи.

— Ну так продадим... — не понял Николай.

— По большому счёту, либо у них столько денег просто нет, либо стоимость технологии здесь такова, что прямо после сделки нас зароют.

— Настолько серьёзно? — тут же помрачнел Николай.

— Настолько. У меня вопрос: Кто делал техзадание?

— Я техзадание составлял. И чертежи с расчетами тоже — тут же ответил Юрий.

— Значит, ты знал, что дешёвого широкополосного синего лазера с большой мощностью здесь не сделали? — строго задал вопрос Владимир.

— Да, знал, но не предполагал, что так всё вывернется! — мрачно ответил тот и опустил голову.

— И то, что реальное 'кино-трёхмерка' здесь пока вообще из области фантастики?

— Да. Потому и сделал. Меня вдохновил успех некоторых наших предприятий, где мы продали кое-что из нашего туристского и не только арсенала.

— Чшёрт! Юра! Ведь это капитализм! А идеи тут, да такого плана — огромные деньги! — Михаил, долго сдерживающий себя, аж захлебнулся от возмущения — что, опять скажешь, что увлёкся и не подумал?!

— Подожди. Не кипятись. С его стороны, как раз всё нормально сделано было. Он получил задание на мистификацию, пришедшую идею обмозговал и выдал результат. Очень грамотный результат — вступился Владимир — это МЫ не доглядели.

— И то верно! Должны были! — Михаил сплюнул в сердцах и крутанулся на месте — всё равно остаётся вопрос, что будем делать.

— Ефимыча мы уже из-под удара вывели. Он тут как бы и ни при чём оказывается. Мы отдельная фирмá занимающаяся спецэффектами.

— Значит, весь наезд будет у нас на шее. Блиннн!!! Как не вовремя!

— Такие вещи всегда не вовремя — поморщился Владимир — а привлекать к себе излишнее внимание, весьма опасно. Тем более, что чую, нами и ФСБ вот-вот заинтересуется...

— Если вообще уже не заинтересовалась и не собирает сведения.

— Кстати, насколько эта технология здесь может быть дорогой? — задал вопрос Юрий.

— Хм...

Владимир на несколько секунд задумался, а после начал рассуждать в слух:

— Если учесть, что у них тут до сих пор такое не сделано, а без третьего цвета не сделаешь объёмной цветной картинки... То минимум — несколько сот миллионов долларов.

— Да и то мало покажется — заключил мрачно Михаил — по-моему, сколько бы ни запросили — всё дадут.

— Подождите... Тут что всё в широкополосный синий лазер упирается?

— Нет. Просто синий — он сделан в 1993-м... если не ошибаюсь.

— А не ультрафиолетовый?

— Кажеца нет. Но речь не о том... Ведь вы последние два раза делали в разных условиях. В последнем разе было вообще безоблачное небо. Ну ладно... в предыдущем лазерами создали изображение на низких облаках. А в последнем?

— Использовали инверсионное излучение 'Шара' подправленное лазерным.

— Ах вот оно что! — Владимир удовлетворённо кивнул — а как получилось у вас вывести излучение на нужную область?

— 'Скачок' использовали.

— Оригинально! Могу спорить, что на Полигоне ваши теоретики о таком применении установки и не подумали... — Владимир увлечённо хмыкнул, и продолжил.

— Им это явно и в голову не пришло...

— Ну они там как раз сильно увлеклись конкретной задачей и о применении разных побочных эффектов не думали — заметил Михаил.

— И смета на приставку ведь маленькая! — заметил как бы между прочим Владимир.

— Ото наверное те бандюки и перевозбудились, что очень дешёвое решение — добавил Михаил мрачно.

— И решение проблемы 'трёхмерки' к тому же — 'подложил язык' Николай.

— Угу... Если бы были дома — Юрию тут светила бы Сталинская премия — заметил как бы между прочим Владимир — ведь очень старую проблему решил. Очень дешёвое решение.

— А я и не знал, что это проблема! — удивлённо вдруг заявил Юрий и полез чесать затылок.

— А что, ОЧЕНЬ дешёвое? — заинтересовался Михаил.

— Да вот представьте. Не дороже средненького автомобиля вышло. Но тут одна деталь есть... — Владимир ухмыльнулся и продолжил.

— Когда наши хмыри обратились на завод, там им естественно ничего не дали 'за просто так'. Тогда они кого-то подкупили или застращали. Но по полученным чертежам вышла полная фигня. Как я понял из их отрывочных реплик, то, что должно было по идее выдавать тот самый синий цвет, и делать трехмерное изображение вообще никак не работало. Вот они и решили на нас 'наехать'. Нашли меня и теперь пытаются застращать и получить истинный источник технологии или саму технологию. Но пока предлагают деньги.

— И много? — спросил прагматичный Михаил.

— Нет.

— Жлобы! — поставил 'диагноз' Николай.

— Ясно дело. Они то ли по глупости, то ли по самоуверенности думают, что мы либо не знаем истинной стоимости технологии, либо можем просто испугаться и сдать технологию 'за так'. К тому же они знают, что стоимость того оборудования, что мы на заказ делали изрядно низкая.

— Честно говоря, я и сам удивился, как это... синий лазер для трёхмерки у нас дома охренеть сколько стоит, а тут... — Николай покачал головой и покосился на эмиттеры — у нас он есть и действует.

— Так ты что, не участвовал в создании чертежей?

— Не-а! Юра как-то сам всё сделал — я только чертежи Владимиру передал, а он на завод... И молчит как партизан, даже со мной не поделился.

— А и действительно, как ты синий цвет получил? Красный получить легко, зелёный... ну там технология есть и здесь, а вот синий? — Михаил аж вытянулся от любопытства.

— Ну я для этого поля эмиттера использовал. Потом покажу как. Так на пальцах — сложно.

— То есть, ты для того, чтобы сделать сдвиг в синюю сторону спектра, использовал четвёртую моду? — спросил Николай.

— Примерно так...

— Ха! Я понял! То-то я подумал, до чего же маленький лазер для такого цвета! Ведь он без эмиттера вообще работать не будет — тут же просиял Николай.

— Потому, и заказ был только на отдельный модуль, который сам по себе — кусок металла. Не более. К тому же там туннельный скачок для излучения нужен — чтобы вывести его в нужную область... — продолжил пояснение Юрий.

— Представляю рожи тех, кто спёр чертежи на заводе. Собирают прибор, а он того... мёртвый. — хмыкнул Михаил.

— Угу, как в том анекдоте про напильник! — напомнил Николай.

Все сдержанно хохотнули.

— А сама установка где? Лазеры и прочее оборудование? — спросил Владимир.

— Да демонтировали мы их все. В десятом боксе все в разобранном виде лежат. По ящикам — пояснил Юрий.

— Если сопрут — смогут воспроизвести?

— Навряд-ли. Я ж говорил — всё работает из-под поля эмиттера, да и то, для этого особая его настройка нужна.

— Так собственно самой технологией обладаешь только ты? — попробовал уточнить Михаил.

— Да не... Вон Колян сходу догадался.

— Это о 'четвёртой моде' и 'скачке'? — переспросил Владимир.

— Да. Мы как-то обсуждали некоторые технические детали. Ну я и упомянул об этом побочном эффекте. Что для лазера использовал.

— Интересно... — Владимир в свою очередь поглядел на эмиттер — думаю, нам надо перестраховаться. Сейчас расходимся, но надо предупредить всех, чтобы были в полной готовности. Всех, кто в той или иной мере посвящён в проект 'Врата'. Чтобы были в полной БОЕВОЙ готовности.

— Ты тут что, собираешься небольшую войну устроить?

— Ну что-то типа того... но для этого нужно поднять некоторых своих знакомых. В том числе и из 'ментовки'. Но нужен общий 'военный совет'. Обеспечишь? Надо бы срочно сделать.

— Хорошо. Тогда думаю, надо Юлю, Вадика с работы отозвать. Пусть придумают сказочку про срочно заболевшую бабушку...

Владимир посмотрел пристально на Юрия и спросил:

— Что собираешься делать сегодня?

— Сделаю ещё один Пуск. Часа через три — сказал Юрий покосившись на часы.

— Через два.

— Почему так?

— Для перестраховки. Сделаешь Пуск, обесточишь всё, запрёшь и ждёшь нас. Чтобы ты тут один не был, я тебе в помощь Юлю пришлю. Как боевое охранение.

— А я? — удивился Николай, так как он обычно с Юрием и проводил Пуск.

— Ты мне нужен. Пойдём вместе. Надо всех наших дам забрать сюда. Да и Лёву тоже. На тебе Марина и Леонид. Я остальных беру на себя.

— А Ефимыч?

— Ефимыча пока не трогаем. К тому же он тут рядом. Ему до нас идти всего-то пять минут.

— А он никуда сегодня из дому не пойдёт?

— Нет. Я был у него. Кстати дам, пожалуй, надо бы к нему пока определить. Чтобы были поближе. А когда все тут соберёмся, тогда и... Ну а тебе — Михаил обернулся к Владимиру — задача прежняя. Работа с окружением бандюков и переговоры.

— В общем, задание ясно! — подтвердил Владимир.

— Всем всё ясно? — спросил Михаил и все закивали.

— Ну тогда за дело!

Исход

Юрий готовил аппаратуру к новому запуску, когда услышал как дальняя дверь скрипнула, и кто-то быстро побежал между штабелями. Прерываться на то, чтобы выяснить кому и зачем захотелось побегать ему было недосуг, поэтому он продолжил свою работу.

Раздался шорох ботинок по бетонной крошке — кто-то тормознул на резком повороте, по инерции проехал по полу пару метров и снова перешёл на бег.

— Юра! Здесь бандиты 'Дикого'! — крикнула Юля на бегу — уходим!

Но тут она заметила горящие индикаторы на шкафах блока питания эмиттеров и снова резко затормозила перед красной линией на полу.

— Ещё нет. Проходи быстрее — спокойно ответил тот продолжая начатую процедуру.

Юля в три прыжка пролетела зону захвата эмиттеров и бросилась к Чернову.

— Юра! Ты глухой или тупой?!! — в бешенстве начала было выговаривать Юля, но была прервана всё тем же спокойным тоном Чернова.

— Я слышал. Я понял.

— Так что ты тут расселся?! Уходить надо!

— Юля! Если мы сейчас отсюда уйдём, вот это всё — Чернов обвёл пальцем аппаратуру — будет уничтожено. И восстановить мы это уже не сможем. Это значит, что нам назад дорога закроется навсегда.

— Юра! Да чёрт с ним со всем!!! Заработаем, или ещё как денег добудем, но если они застанут нас здесь будет ещё хуже!

Чернов некоторое время молча продолжал активацию оборудования, но потом оторвался от этого занятия и сказал.

— У меня есть другой вариант — и указал в сторону эмиттеров.

Юля машинально взглянула в ту сторону и заметила, что эмиттеры один за другим начали загораться пламенем коронного разряда. Мелькнула догадка.

— Что ты этим хочешь сказать? — уже спокойно начала выяснять Юля.

— Чтобы пройти к нам, они неизбежно должны будут пройти там...

— Гм! А это действительно вариант! — глаза Юли заиграли озорством и ехидством — ладно, я попробую их отвлечь, а ты загони их куда подальше.

Юля развернулась на каблуках в сторону прохода и стала в метре за спиной Чернова. Чернов тем временем следя за указателем заряда конденсаторов, нет-нет а бросал взгляд влево в проход, на круг эмиттеров. В бывшем цеху уже вовсю грохотали каблуки множества идущих между штабелями людей.

На дисплее американского компьютера как раз полезли строчки отчётов аппаратуры о полной готовности, когда Юрий краем глаза заметил в дальнем конце прохода движение.

Там из-за поворота выворачивала группа небритых гориллообразных субъектов, сопровождающих своего раскормленного босса — 'Дикого'.

— Юра... — вполголоса спросила Юля — у тебя всё готово?

-Двадцать секунд до импульса — также вполголоса ответил Чернов.

— А-атлично!

Юля упёрла левую руку в бок, а правую расслабленно свесила вдоль тела. И улыбка и поза сквозили таким презрением, что 'Дикий', привыкший к рабскому лебезению всех, кто с ним и его бандой сталкивался, смутился и замедлил шаг. Также вслед за ним замедлили шаги и 'гориллы'.

— Десять, девять, восемь... — начал еле слышно отсчитывать Чернов.

Юля упёрлась взглядом в зрачки Дикого от чего тому ещё более стало неуютно.

Мощности аппаратуры хватало по-прежнему, лишь на один, весьма непродолжительный импульс, а это значит, важно было, чтобы толпа бандитов оказалась между эмиттерами во вполне конкретный момент времени. Юля для этого не только замедлила их движение. Вместе с этим она внимательно следила за разделяющим их расстоянием чётко отсчитывая оставшиеся секунды до пуска.

Вот Дикий переступил границу внешнего круга, вот и бандиты его сопровождающие также попереступали её, оказавшись полностью в границах будущего 'пузыря'.

'Дебилы! Хоть бы под ноги иногда смотрели' — злорадно подумала Юля и тут же беззвучно скомандовала 'СТОЙ!'.

Дикий и его банда стали как будто на стену налетели. Точно посередине того самого круга.

'Всего-то! Маленькое изменение в мимике, позе, а какой сильный эффект!'

Юлю неустанно поражали люди этого мира, совершенно беззащитные против даже самых элементарных методов гипноза.

— Четыре, три, два...

Из пола, от границы круга, вверх, неожиданно для прибывших, выросла радужная стена. Вспыхнула и метнувшись вверх заключила всю группу бандитов под купол.

'Как тараканы под сахарницей!' — злорадно отметила Юля.

— Один!

И тут один из бандитов, почуяв неладное, выхватил пистолет и навёл на Юлю.

— Не-ет!!! — закричал Чернов и прыгнул в попытке выбить Юлю с линии огня.

Грохот выстрела и грохот разряжающихся конденсаторов слились в один. Но выстрел на мгновение опередил импульс.

Будто раскалённый штырь пронзил Юрию правую грудь. Дыхание перехватило и он рухнул на бетонный пол под ноги Юле. Зря он прыгнул. Юля увернулась не только от стреляющего, но, машинально, и от летевшего на неё Чернова.

Полыхнув на прощание всеми цветами радуги, 'пузырь' лопнул. Прокатился гром. Вздрогнули пол и стены. С потолка посыпались пыль и мусор. Но в красном кругу, где мгновение назад стояла группа людей, уже ничего не было.

Юля огляделась. Непосредственная опасность от бандитов, по-видимому, миновала.

Она опустилась на колени перед Юрой, перевернула его на спину и осмотрела. Чернов дышал слабо, часто и был без сознания. Справа на куртке у него красовалась небольшая дырка.

Юля быстро расстегнула ему куртку и задрала свитер. В рубашке также как и в свитере, были дырки на тех же местах.

И тут Юля опять услышала шум от входа и насторожилась. Через несколько секунд тишины в проходе с пистолетом в руках появился Владимир.

Огляделся, опустил пистолет и подбежал к Юле.

— Где Дикий и его банда?

— Юра их по Мирам раскидал.

— А с ним что?

— Ранен. Смотри — с этими словами Юля принялась быстро оказывать первую помощь. В груди у Юрия красовалась дыра из которой булькая вздувались пузыри крови. Кровь хоть и сочилась, но слабо.

— Плохо дело.

— Да, очень скверная рана — согласилась Юля наскоро затыкая дыру в груди Юрия, только что оторванным клочком его же майки.

— А откуда пистолет? — поинтересовалась между делом Юля.

— На входе отобрал.

— А тот, у кого отобрал он как?

— Я его самого и его напарника наручниками к трактору прицепил.

— Не сбегут?

— Разве что вместе с трактором.

— Рана плохая. Очень! — констатировала меж тем Юля — посиди с ним я за нашей аптекой сбегаю.

Пока Юля бегала за аптекой, Владимир стянул с себя куртку и подложил под голову Юрию. Затем вытащил мобилу и позвонил Михаилу.

— Михаил? Вы где?

— Все группы на подходе, а что? — в голосе Михаила прорезались тревожные нотки так как в голосе Владимира был металл.

— Всем на базу. Срочно!

— Что случилось?

— Увидите. Тревога-ноль.

— Понял! — сказал Михаил и отключился.

Прибежала Юля с аптекой. Вкатила сразу две инъекции и полезла за анализатором. Быстро подсоединила, посмотрела показания, и помрачнела ещё более. Половина отметок на нём высветилась зловещим красным светом.

— Совсем плохо?

Юля только кивнула, складывая анализатор обратно.

— Его нужно срочно в больницу — наконец выговорила она — иначе умрёт.

— Совсем скверно!

— Да. Это значит, хана всей нашей конспирации. Менты тут же начнут выяснять кто, да что. 'Огнестрел' же. Почти наверняка быстро выяснят, что не только он, но и мы все здесь нелегалы.

— Паспорта у нас вполне нормальные — напомнил Владимир — так что насчёт того, что 'нелегалы' тут можешь быть спокойна.

— Но всё равно, ведь бандиты не успокоятся. Ведь только что мы их главного укокошили.

— Ну то, что мы его укокошили, так это очень хорошо даже. Теперь во всём районе мы самые 'крутые'.

— А другие мстить не будут?

— А им какой резон? Конечно, тут разные притащатся выяснять что случилось, но сам факт, что главных боевиков Дикого вместе с ним самим уделали, и уделали весьма чисто остановит их от опрометчивых действий. А я уж постараюсь 'объяснить' что к чему. Будут довольны.

— То есть мы можем взять под свой контроль весь город? — по лицу Юли нарисовалось весьма двойственное чувство. С одной стороны удовлетворение от того, что одни страхи и проблемы исчезли, а с другой явно добавляются новые.

— Типа того. Но это же означает резкое усложнение нашего положения здесь.

— Дрянь дело.

— А кто спорит!

— Но хоть тогда не придётся слишком маскироваться? Что мы тут не совсем легально и из-за ранения Юры нас пристально не будут проверять?

— Нет, если слишком уж нагло вести не будем. А мы и не будем.

— Точно не будут проверять?

— Точно. Хотя вообще перспективы тёмны.

— Тогда ничего другого не остаётся как сделать их светлыми — саркастически хмыкнув сказала Юля и заметила краем глаза как Владимир кивнул.

Она тяжко вздохнула и поднялась на ноги.

— Пойду вызову 'Скорую' — печально завершила она, вытащила мобилу и направилась к выходу.

Владимир проводил её взглядом.

Из задумчивости его вывел шёпот. Видно инъекции подействовали. Юрий, наконец, очнулся и звал на помощь.

— Юра! Мы здесь! — сказал Владимир. И взял того за руку.

Чернов с трудом открыл глаза и посмотрел на Владимира. Было видно, что ему очень больно.

— Что... — второе слово он выговорить не смог, но Владимир догадался что он хотел сказать и ответил.

— Тебя подстрелили. Не волнуйся. Скоро приедет 'Скорая помощь' и тебе те дырку зашьют.

Юрий закрыл глаза и долго лежал неподвижно, видно собираясь с силами. Наконец снова открыл глаза.

— А те? — Юрий скосил глаза в сторону круга.

— Ты их вышвырнул из этого Мира. Юра не напрягайся. Это опасно. Ты подожди — вот врачи зашьют тебя, а потом расспросишь.

— Не, ... помру... я ... здесь... — еле выдохнул Юрий.

— Не говори глупостей, надо бороться! Ты выживешь.

— Всё равно... скажи... там... правда город?

Владимир задумался. Он сразу понял о чём и о каком городе идёт речь.

— Скажи...

— Ладно — глухо сказал Владимир, решившись — да, правда. Ты правильно дешифровал моё послание. 'Грааль' это кодовое название того, что мы действительно там нашли. Там под горой огромный город. Законсервированный и построенный как подарок нам, землянам, вышедшим к Звёздам. Построенный цивилизацией намного превосходящей нашу.

— Это...

— Нет, это не марсиане. Марс изначально был безжизненной планетой. Всегда, всё время своего существования.

— Спасибо! — Юрий закрыл глаза и расслабился, на его лице появилась умиротворённая улыбка периодически искажаемая гримасой боли.

Со стороны входа снова послышался топот множества бегущих.

'Врачи прибыли' — подумал Владимир, и встал на ноги. Но он ошибся. Из-за поворота первой выбежала перепуганная Эля. Вслед за ней Лёва, Николай и Вадим.

Первое побуждение Эли броситься к своему Юре резко прервал Владимир.

— Стоп! Нельзя! Он ранен.

Эля послушалась. Стала в метре от тела, медленно и беззвучно осела на пол на колени и закрыла лицо руками.

— Насколько серьёзно? — выпалил Вадим.

— Тяжело, но не смертельно. Выкарабкается. А где Михаил, Лена, Марина?

— У входа, совещаются с Юлей. Там же Степан и Георгий.

— Быстро... Это хорошо, что все. Ситуация дрянь!

— Эт видно! — подтвердил балаболистый Николай и упёр руки в боки.

Владимир присел на корточки возле Эли, обнял её за плечи и сказал:

— Эля! Не волнуйся. Вытащим мы его.

Эля только кивнула, по-прежнему пряча лицо руками.

Владимир поднялся на ноги и кивнул Лёве и Вадиму.

— Лёва, Вадим! Пойдём, нужна ваша помощь.

Но отойти не успели. Появились бегущий Михаил в сопровождении Степана и Марины.

— Подождите...

Но тут случилось то, чего никто не ожидал. С тихим шелестом прямо перед бегущими, полезла вверх радужная стена 'пузыря'.

— Сто-о-оп!!! — заорал Михаил и широко раскинул руки, чтобы остановить рядом бегущих. Троица отчаянно замахала руками, пытаясь срочно затормозить. Остановиться им удалось у самой границы круга. Они тут же попятились назад.

— Ёлы-палы! Какого хрена!!!— разразился проклятиями Михаил — кто эмиттеры не выключил?!!

Владимир чертыхнулся и обернулся к импровизированному пульту управления. Про то, что эмиттеры до сих пор включены, они все напрочь забыли.

Он глянул на индикаторы мощности — все застыли на отметке в один процент от номинальной.

— Что за чертовщина? Не может этого быть! — удивился Владимир и шагнул к пульту, чтобы всё обесточить. Но ничего сделать не успел. 'Пузырь' вдруг полыхнул светом, стал прозрачным и... в помещение прямо из него посыпались люди. Некоторые из них были весьма серьёзно вооружены. Ружьями весьма устрашающего калибра. Выбежал снайпер, выбежал пулемётчик.

Разбежавшись в стороны они заняли круговую оборону. Но на людей, присутствующих при этом, они, почему-то обращали мало внимания.

Очевидно старший группы, оглядевшись по сторонам, не обнаружив достойных целей для обстрела и увидев Владимира, расслабился и расплылся в улыбке.

— О! Вот вас то мы и искали, Владимир Сергеевич. Здравствуйте.

Потом обернулся к своим и бросил: 'Проверить помещение и окрестности!'. Кто-то гаркнул 'Есть!' и группа разделившись на тройки разбежалась по помещению. Через минуту, на коммуникатор командира отделения пришли один за другим сообщения. Отдав ещё несколько указаний, командир наконец обратил внимание и на группу у пульта управления.

— Капитан, Кирилл Георгиевич Закарьян — представился он — командир поисково-спасательной группы. Вся ваша группа здесь?

— Почти вся — ответил Михаил, опередив Владимира — там на улице остальные.

— Зовите сюда, возвращаемся домой... Или у вас другие планы?

— У нас раненый — сообщил Михаил.

Главный сделал знак, тут же один из подчинённых нырнул обратно в 'пузырь' и появился через несколько секунд с носилками и ещё с несколькими людьми, с нашивками медиков на рукавах. Те быстро и профессионально уложили Юру на носилки и уволокли за невидимую завесу. Туда же немедленно отправились всё ещё молчаливая Эля и Вадим.

Вадим, перед тем, как шагнул вперёд, пощупал рукой воздух, посмотрел, как в воздухе вдруг исчезает его рука. Вытащил руку, осмотрел её.

— Шагай смело. Иллюзия это всё. Игра света — Отозвался наблюдавший за его манипуляциями капитан.

Только после этого Вадим сделал шаг и пропал из виду.

Михаил же, убедившись что раненый эвакуирован, поспешил назад звать остальных.

— Сколько ещё проход держаться будет? — обеспокоено спросил Владимир.

— Вообще, сколько надо, столько и будем держать — ответил глава группы — но всё равно имейте в виду, что на нас там энергоблок-миллионник работает...

— Понятно, тогда ещё минут пять-десять.

Он обернулся к Лёве, Степану и подошедшей Марине.

— Да и ещё, капитан — спохватился он — сюда вернуться будет возможно?

— Вполне!

Главный даже удивился.

— Сейчас сюда техники придут и маяки поставят, так что вернуться можно будет всегда и точно туда откуда убыли. Не проблема.

Владимир кивнул.

— Впрочем, даже если маяки загнутся по какой-то причине — пояснил капитан — координаты всё равно на Главном пишутся. И уже записаны.

Владимир снова кивнул и обернулся к троице друзей.

— Лёва, ты хотел увидеть наш мир. Идёшь?

— Да! — тихо, но твёрдо ответил бывший бармен и просиял.

— Ну, тогда прошу! — Владимир широким жестом указал в сторону невидимого барьера. Ему изначально, с первой же встречи понравился этот паренёк. Да и сделал для группы он очень много. Было бы очень жалко, если бы он остался здесь.

— Марина... Я обещал. Шагай.

— А ты как? — спросила она.

— Я за тобой. Только здесь наших дождусь.

Марина кивнула, и шагнула за барьер.

— Степан... Я думаю, тебе стоит у нас побывать. Посмотреть как живём, прежде чем сюда вернуться.

Владимир улыбнулся и добавил.

— Да и подучим мы там тебя, чтоб ты здесь не пропал.

— Спасиб! Куда ходить?

— Туда! — со смехом указал глава группы.

— А! Жорику скажить, что я вже там! — сказал Степан прежде чем шагнуть за 'завесу'.

— Хе! Юморист однако — хмыкнул капитан, когда тот исчез.

— Та эт, он выпендривается — подал голос Николай — а так, очень серьёзный чел.

— Ты уж вовсю здешней феней заговорил. 'Чел'... — обернулся к нему Владимир — кстати, ты чего стоишь?

— Только после вас! — расплылся в улыбке Николай, делая приглашающий жест в сторону 'занавеса'.

— Ну раз так, тогда сбегай пожалуйста, посмотри, что там наши застряли.

— С радостью!

Николай с опаской обогнул эмиттеры и рысцой направился к выходу.

— Кирилл Георгиевич? — обратился Владимир к капитану.

— Да?

— Всё хочу спросить: зачем такие пушки с собой таскаете?

Владимир указал в сторону ближайшего из его подчинённых, вооружённого ружьём большого калибра.

— Да вот вышли мы как-то в один мирок, и тут же чуть обедом не стали — сдержанно рассмеялся капитан — С тех пор вот и таскаем во все выходы эти 'пушки'.

Обладатель 'пушки' тоже ухмыльнулся, видно тоже вспомнил тот выход.

В конце прохода, наконец, появились спешащие Михаил, Юля, Лена, Николай, Георгий и... Борис Ефимович.

— Это мы из-за него задержались. Вызывали — пояснил Михаил кивнув в сторону Бориса Ефимовича — да и от бригады 'Скорой помощи' отгавкиваться пришлось.

— И какую сказочку наплели?

— Да сказали, что у одного был эпилептический припадок, но он уже прошёл и его забрали родственники.

Тут их диалог был прерван появлением из 'пузыря' процессии тащащей длинный заострённый цилиндр, во главе с наголо бритым субъектом.

— И зачем здесь автобур?! — удивился Михаил.

— Это и есть маяк — пояснил капитан — он в грунт заглубляется метров на тридцать, так чтобы ему ничто не мешало.

Меж тем лысый обернулся и наконец, увидел группу спасаемых.

— Владимир Сергеевич! Как приятно вас видеть!

У Владимира, которого весь елей достал до самых печёнок ещё до этого путешествия (от чего он собственно и сбежал) тут же стало кислым лицо.

— Вы проходите, а то Вас там все заждались! — выпалил лысый ничего не заметив и тут же повернулся к капитану. Носильщики же автобура как вылупились на Владимира с открытыми ртами, так и остались стоять.

— Кирилл Георгиевич! Распорядитесь, пожалуйста — кивнул он в сторону двоих с автобуром.

Капитан тут же отрядил сопровождение, спросив у Владимира:

— Там как, 'на улице', нас никто не покусает?

— Не покусает! — улыбнулся Владимир — а на двух идиотов пристёгнутых к трактору, не обращайте внимания.

Техники, в сопровождении двух солдат, отправились к выходу.

— А-а! Вот это та самая установка, на которую мы наводились! — лысый добрался таки до пульта управления и сейчас его с превеликим интересом рассматривал — гениально! Великолепно! Догадаться поставить для нас ТАКОЙ маяк!

— И кто у вас до такого додумался? — обратился он к Владимиру, кому руку пожать?

— Идея и конструкция — Юры Чернова — ответил за него Михаил.

— Это тот, кого ранили — пояснил он, увидев вопросительный взгляд лысого незнакомца.

— О! Какая жалость! Надеюсь не слишком серьёзно?

— Не слишком, но серьёзно.

— Будем надеяться, что быстро поправится... Ну вы проходите, проходите. Там вас уже заждались.

Владимир и Михаил молча кивнули.

— Борис Ефимыч, ну как, идёте?

— А вернуться как, можно будет? — по привычке ответил вопросом на вопрос Борис Ефимыч.

— Ну конечно! — ответил за всех всё тот же лысый учёный, который к этому времени достал таки из ранее никем не примеченного заплечного мешка, приборы и крутился вокруг, что-то замеряя.

— Ну, тогда иду — ответил поэт — для расширения, так сказать, кругозора.

— Георгий?

— Георгий посмотрел под ноги, потом посмотрел в глаза Михаилу, Владимиру, а после сказал.

— Я, пожалуй, пока останусь. Тут много надо сделать.

— Лады!

Владимир крепко пожал руку Георгию.

— Я вернусь. Будьте готовы. И не один — сказал он жёстко — вот только сестру пристрою — извиняющимся тоном добавил он.

— Буду ждать! — кивнул Георгий — ваши таланты нам очень нужны.

— Кстати, вот — Владимир вытащил из нагрудного кармана карточку и протянул Георгию.

— Кой-какие экспроприированные капиталы — пояснил он Георгию. Код — последние шесть цифр моего мобильника. Вам оно сейчас сильно понадобится. Как вернусь, позвоню.

Георгий кивнул, и молча спрятал карточку во внутренний карман куртки.

— Ну? Идём? — спросил Михаил, окинув взглядом всех.

— Я остаюсь! — неожиданно заявила Юля.

— Но... — начал было Михаил.

— Я социальный инженер! — вдруг очень жёстко сказала Юля — у меня есть здесь несколько незаконченных дел, а вернуться, как я поняла, я всегда успею.

Повисло длительное молчание. Юлино заявление поразило всех, кто его услышал. То, что она прямо указала на свою профессию, говорило о том, что она приняла какие-то очень серьёзные обязательства, которые она не может просто так нарушить, или отложить их на некоторое время.

— Ты уверена? — строго и с ударением на последнем слове спросил её Михаил. Он, как руководитель похода, чувствовал себя до сих пор ответственным за всех.

— Уверена! — ответила Юля и на её лице появилась, хорошо знакомая хищная улыбка — да и вы же вернётесь. И Владимир, и Степан и Эля. К тому же, я назвалась социальным инженером, следовательно, в деле ответственности я стала выше твоей должности. И властью своей, ответственность за меня я с тебя слагаю.

Михаил покачал головой не найдя что сказать.

— Официально... — весьма удивившись, сказал Владимир. Хотел продолжить, но тут вмешался капитан.

— У меня приказ. Найти и эвакуировать вас всех. Установку по возможности вывести из строя.

— Но как же с возвращением обратно?!

— Вы забыли, что тут остаются маяки. Два.

Тут, словно услышав слова капитана появились ещё два человека несущих цилиндр автобура, а снаружи донёсся характерный визг заглубляющегося первого. Через некоторое время появились и первые двое, довольные, возвращающиеся обратно. Они разминулись со второй парой поприветствовав их и, махнув оставшимся, исчезли в 'пузыре'.

— Извините, капитан, но у меня ПО ЭТУ СТОРОНУ 'Врат' статус выше вашего. Я настаиваю и на том, что я остаюсь, и на том, что установка временно будет ещё существовать в исправном состоянии до вашего нового прихода... впрочем, если у вас там слишком уж припекло с этой установкой — так уж и быть — ломайте. Но я остаюсь здесь. Только скажите, когда будете возвращаться. Чтобы вас встретить.

Капитан нахмурился. Ему были известны данные по всем тем, кого искали. Насчёт того, что Юля социоинженер-стажёр, он тоже хорошо знал. Поэтому он достал нечто типа диктофона и быстро надиктовал донесение. После передал стоящему рядом солдату а тот тут же нырнул в 'пузырь'.

— С прохождением радиоволн сквозь 'барьер' тут совсем никак — пояснил он свои действия — Приходится передавать домой донесения через диктофон с радиопередатчиком.

Ждать пришлось долго.

Видно за 'барьером' долго совещались. Но наконец солдат-посыльный материализовался возле капитана и передал тому диктофон. Закарьян глянул в него, включил. Выслушав поступивший приказ он кивнул.

— Итак. Ваши полномочия — капитан коротко кивнул Юлии — подтверждаются. Распоряжения же следующие: уничтожение установки отменяется, Юлии Донцовой разрешается остаться как резиденту. Ей же приказ командования: через восемь дней включить установку и эмиттеры на четверть мощности. Время — в семнадцать ноль-ноль... Кстати, тут расхождений в суточном времени нет? Сколько по вашим часам времени?

— Как мы поняли — нет. Сейчас семнадцать тридцать четыре — ответил Владимир.

Капитан сверился со своими часами и кивнул.

— Юлия! Сможете запустить установку? — капитан испытующе глянул на Юлю. Та фыркнула и ответила.

— А как же! Тут и обезьяна справится.

— Этот пуск нужен нашим учёным для какой-то цели. А реально кто-либо придёт сюда только через месяц. Выдержите?

— Не сомневайтесь — с усмешкой заявила Юля — а кто придёт через месяц?

— Придёт смена на обслуживание установки. И охрана. Кстати там — капитан кивнул в сторону подсобных помещений — есть возможность оборудовать помещение для проживания группы из примерно десяти человек?

— Есть и оборудованы. Там и больше поместится.

— Ну тогда договорились.

На минуту повисла тишина. Многие поняли, что это конец их длительному заключению в этом весьма страшном мире. Что они, наконец-то вернутся в свой мир, к своей вполне счастливой жизни. Впрочем... Уже никто и никогда из них не сможет забыть всю ту боль и ужас мира этого. Всё то, что им пришлось делить с его обитателями. Всю безысходность и серость их жизни.

Поняв, что пора, Владимир подошёл к Юле. Подал руку. Он чувствовал себя без вины виноватым. У него было ощущение, что он бросает её здесь одну, на произвол судьбы. Что надо остаться. Но вместе с тем разумом понимал, что если есть кто из них, наиболее приспособленный для выживания в таких условиях, как этот мир, то это именно Юля. Обязательство данное сестре и желание остаться раздирали его на части.

Он пряча глаза подал руку на прощание.

Юля мягко пожала его ладонь и улыбнулась. В улыбке её читалась уверенность в будущем.

— До Свидания! — наконец сказал Владимир посмотрев ей в глаза и напоследок увидев, как Юля украдкой лукаво ему подмигнула.

— До свидания — сказали остальные, пожали руки остающимся и отправились к 'завесе'.

Через десять минут ушли техники с лысым учёным, ушли бойцы. Последним уходил капитан. Он посмотрел на Юлю, на Георгия, улыбнулся и сжал кулак в традиционном салюте 'рот фронт'.

— Удачи! — сказал он и шагнул в 'завесу'.

Через минуту лёгкая вспышка ознаменовала закрытие дыры. Юля и Георгий остались одни на весь опустевший цех бывшего завода.

Георгий помялся и не нашёл ничего другого как спросить:

— А тем, у трактора что скажем?

— Они наверняка наших спецназовцев видели. Так что скажем, что некие крутые их босса на собачий фарш со всей его бандой переработали, а нам велели передать, что если ещё кто-то на них наезжать будет, то и их запустят!

— А они разве не знают, что это мы же и есть...

— Не... это шестёрки. Солдаты. Этим много знать не положено. Но если что, мы и сами их шуганём.

— Да, верю. Ты умеешь... — вспомнил Георгий давешний случай.

Юля подошла к пульту управления и с сожалением вздохнув вырубила питание. Эмиттеры мигнули и угасли.

Заканчивалась эпопея. Начиналось нечто новое. Уже не было того давящего ощущения безнадёжности, что гнуло всех в группе все эти месяцы. Теперь за ними оставшимися стояла вся мощь страны Советов. Страны постепенно и незаметно для окружающих народов превращающихся в сверхцивилизацию.

Сверхцивилизацию, вышедшую в гиперпространство. Штурмующую звёзды.

Мощь и надёжность за плечами.

Это многого стоило.

— Значит через месяц... — задумчиво сказала она и провела пальцем по краешку пульта.

— Слышь, Юля — подал снова голос Георгий — ну... УВАЖУХА! — от переполнявших его чувств сказал он и повторил жест капитана.

— Да ладно... — отмахнулась Юля, но было видно, что это ей понравилось.

— А ты меня научишь?.. — Георгий слегка побоксировал воздух.

— Научу, если тебе это надо — задумчиво сказала Юля, продолжая всматриваться в погасший дисплей.

— Слышь — наконец, решился Георгий — а что это за незаконченные дела?

— Не просто незаконченные дела, а огромный счётец к этому Миру! — загорелась Юля.

— И вообще, я социальный инженер или нет?! — закончила она после паузы, и её улыбка приобрела уже знакомый Георгию хищный, лукавый и дерзкий вид, всегда предшествующий какой-то очередной, очень дерзкой и феерической затее.

Эпилог

Целый день 'Дикий' бродил по зарослям. Заросли, надо отметить, состояли из необычных растений. Сплошь древовидный папоротник и гинкго. Но этого, ничего не соображающий в ботанике, босс даже и не подозревал.

Из под ног шарахалась всякая мелочь. Сплошь ящерицы какие-то. Иногда встречались крупные мыши.

В первый же час он оставил попытки дозвониться до кого-либо по мобиле. Умная мобила неустанно верещала об отсутствии сети.

На второй час его покинул голос. Просто охрип материться и звать своих потерявшихся куда-то подчинённых.

К закату он вышел, наконец, на открытое место — широкий песчаный берег огромного озера. Весьма живописное место.

Тёмно-синяя, в лучах заходящего солнца, вода озера простиралась вдаль на многие километры, упираясь в далёкую стену бесконечного здесь леса. В километре слева в озеро, с высоченного утёса низвергался огромный водопад в это время суток приобретший золотисто-розовый окрас.

Но не эти красоты привлекли внимание 'Дикого' — к красотам природы он был равнодушен. Не это заставило его глаза вылезти из орбит, а рот округлиться в беззвучном паническом крике.

Бесполезная мобила выпала из рук и уткнулась в песок. Ноги сами собой подогнулись.

Долго-долго в ясной тёплой ночи ДВЕ ЛУНЫ освещали человека, стоящего на берегу озера на коленях, пока его не сожрал хищник проходивший случайно мимо.

_____________

Пост скрипрум.

В романе использованы небольшие фрагменты из публицистических статей П.Краснова 'Здравые рассуждения о массовых репрессиях' и С.Батчикова 'Зажиточность без культуры'.

Примечания

1

'Машина', 'Планшетка' — переносная портативная ЭВМ типа 'ноутбук'. 'Погоняла' — навигационное полевое устройство, для определения своего положения на местности с большой точностью.

2

'Гигай' — накопитель информации гигабайтной вместимости. Назван так во времена, когда его ёмкость достигла 1Гб.

3

КСС — контрольно-спасательная служба.

4

Аббревиатура: Прямоточные Воздушно-Реактивные Двигатели.

5

ЯРД — ядерный реактивный двигатель.

6

Вторая космическая скорость — скорость, необходимая для того, чтобы корабль мог покинуть сферу действия небесного тела. Для Земли — 11 км/с. Межорбитальный буксир дал первоначальную скорость кораблю 'Антарес' на несколько десятков метров в секунду меньше этого предела, чтобы иметь возможность заведомо вернуться к Земле.

7

Взлетает и садится корабль при режимах реактора 'твёрдофазный' чтобы не травить место посадки осколками деления плутония. Общие энергетические затраты на этих участках траектории — несколько сотен метров в секунду. Скорость истечения в этом режиме 8-9 км/с. Основные же манёвры при выходе на орбиту и при сходе с неё осуществляются в газофазном режиме. Энергетические затраты для выхода на круговую низкую орбиту вокруг Марса 3,5 км/с. Скорость истечения в этом режиме — 35 км/с.

8

Вес предмета массой в тонну на Марсе равен весу предмета массой в 380 кг, но на Земле.

9

'Заря-М' — малый транспортный челнок грузоподъёмностью в 2-5 тонн. Имеет так же как и 'Молния' воздушно-реактивные двигатели для подъёма на орбиту, но в отличие от 'Молнии', используемой для доставки крупных грузов — до 20 тонн, применяется для мелких транспортных операций типа доставки и смены экипажей орбитальных станций и мелких грузов на низкую орбиту. То есть там, где большую МВКС типа 'Молния' использовать нецелесообразно. По сути это маленькая копия 'большой' 'Молнии'.

10

До 1991 года (В НАШЕЙ действительности) в Анапе, на Пионерском Проспекте, действовал филиал Центра Подготовки Космонавтов.

11

'Уравниловка' — искусственный термин, введённый шестидесятниками для дискредитации системы оплаты по труду принятой в СССР. По этому 'понятию' в СССР якобы одинаково оплачивался труд разной тяжести и ценности. Дискредитация впоследствии была использована для легитимации паразитизма.

12

Термин из психологии личности: целостный образ действительности имеющий место быть здесь и сейчас.

13

В нашем мире, реально и действительно был такой разговор между Сталиным и группой инженеров во главе с Тихонравовым. Действительно в 1947 году предлагался 'подскок' на высоту 200 км с помощью Р-1 и действительно Сталин 'зарубил' данный проект, указав подождать до появления более мощной РН, техзадание на которую (будущая Р-7) он и подписал.

14

'Луна-9' достигла поверхности Луны 3 декабря 1966 года.

15

Ядерные реактивные двигатели.

16

В нашем мире, твёрдофазный ЯРД был сделан в середине семидесятых (9 км/с), а газофазный ЯРД, был сделан в 1993 году. В США на повторение так и не было выделено денег. Получалось следующее: у американцев ЯРД 'Нерва-2' со скоростями в 8 км/с, у нас, разработка конца 80-х с 35-40 км/с. Разрабатывались эти ЯРД на НПО 'Луч'.

17

Межорбитальный транспортный аппарат.

18

Высшая мера наказания. Расстрел.

19

Цифры и фамилия исследователя — настоящие. Можете проверить по Интернету .

20

Стратегия и тактика троцкистов заключалась в том, что те люди, что пытались себя противопоставить группировке троцкистов у власти, оклеветывались и подставлялись под репрессии. Если сам троцкист попадал в тюрьму, то он 'сдавал' прежде всего, честных людей — противников троцкистов — стремясь таким образом оклеветать и посадить как можно больше своих противников. Решение о такой тактике поведения было принято на так называемом 'пещерном съезде' троцкистов в Пятигорске ещё в начале 30-х.

21

Данный план Сталина существовал с 1936 года, когда он планировал это произвести посредством введения новой Конституции, где была прописана выборность всех должностей и постов. Причём откровенно на АЛЬТЕРНАТИВНОЙ основе — не менее 3-х кандидатов. Данный факт подробно, с приведением архивных документов, разбирается в книге Ю.Жукова 'Иной Сталин'. Есть в Интернете.

22

В сети Интернет есть книги и 'Иной Сталин' Ю.Жукова и 'Убийство Сталина' Ю.Мухина, где ДОКАЗЫВАЕТСЯ, что Сталин был именно что УБИТ группировкой Хрущёва.

23

Действительно такое постановление было сделано в 1967-м году по нашей компьютерной технике и среди учёных получило меткое название 'Обезьяньего закона'. Данное постановление искусственно перевело целую отрасль науки и техники из лидирующих в мире (по очень многим разработкам до 1967 года наши учёные опережали западных) в догоняющие.

24

Шутливое обозначение весьма недостоверных источников слухов: Одна Бабка Сказала.

25

ЕТП — единая теория поля. Разрабатываемая ныне теория по объединению в одно целое четырёх фундаментальных взаимодействий — гравитационного, сильного, слабого и электромагнитного.

26

Бритва Оккама — основной принцип любой науки, гласящий 'не создавай сущностей сверх необходимости'. То есть, если что-то можно объяснить просто и исходя из существующих знаний, то так и надо делать.

27

РОА — Русская Освободительная Армия — армия предателей Родины, сформированная гитлеровцами из бывших бойцов РККА попавших в плен в боях Великой Отечественной Войны. Командовал этой армией предателей генерал Власов. Флаг у этой армии был сначала Андреевский — белый с синим крестом — после трёхцветный, бело-сине-красный.

28

Комментарий для тех, кто никогда не ходил в походы: палатка в большинстве своего применения как раз и служит для удержания тепла, защиты от ветра. Особенно это относится к зимним походам, когда часто разница температур снаружи и внутри палатки может доходить до десятков градусов. Даже если в палатке чуть ниже нуля .

29

По английски метка — label. ;) . Юля просто называет вещи по-русски и своими именами.

30

Слэнг. 'Крыша отправилась в длительную командировку' означает: человек сошёл с ума.

31

Аббревиатура — Большая Орбитальная Станция.

32

Имеется в виду коллективный метод поиска решения носящий название 'мозговой штурм'.

33

Василий здесь апеллирует не к тому, что характерно для сексуальных предпочтений дегенератов в среду которых, возможно и попала пропавшая группа, а указывает на хорошо известный исторический факт: высокая половая культура, с жёстким запретом на добрачные и ранние половые связи, характерна для развитых, устойчиво развивающихся или просто стабильных цивилизаций. Наоборот, половая распущенность, особенно на детском уровне, признак деградирующей, умирающей культуры и общества. Общества, находящегося на пороге гибели. Примеров этого из истории Мира — тьма. Один из ярчайших — Римская империя непосредственно перед падением.

34

Одна из последних разработок советских учёных, по которой организовывалась работа над такими проектами как 'Энергия-Буран'. Позволяет быстро и эффективно проводить работы над сколь угодно сложными проектами. Данная система очень сильно отличается от традиционно-классической, которая является 'общепринятой' в современном мире.

35

'Пояс Койпера' или 'Кометное облако Орта' — обширная область за орбитой Нептуна, состоящая из огромного количества кометоподобных тел, состоящих из замёрзших газов. Данный пояс является остатками от 'сотворения' Солнечной системы. Как сейчас становится ясным, такие тела как Плутон и недавно открытые крупные тела за орбитой Нептуна являются представителями именно этого самого 'Пояса Койпера-Оорта'.

36

Это не выдумка автора. Именно такая надпись есть на стене автосервиса в г.Анапа, на ул.Лермонтова.

37

В Анапе, на ул.Таманской, есть аналог этого забора :) .

38

Внимание! Это реальный расчет, но на цены и уровень жизни в 2004 году! Сейчас положение сильно ухудшилось.

39

Издевательское прозвище организации 'Идущие вместе', бытующее среди людей, относящихся с брезгливостью к этой казенно-бюрократической организации.

40

Истинное, полное имя человека, известного в мире как Эрнесто Че Гевара.

41

Предметы 'психология' и 'логика' были введены в школьные курсы ещё в тридцатые годы по настоянию Сталина. Он, настаивая на их введении, сетовал на то, что даже в ЦК ВКП (б) некоторые товарищи допускали элементарные логические ошибки вида 'после того — вследствие того'. В нашем мире эти предметы в школах были упразднены Хрущёвым, что имело весьма скверные последствия для народа. Безграмотность в области психологии и, особенно, логики, позволила предателям Родины ликвидировать социализм во время Перестройки, используя чудовищные ложь и манипуляцию сознанием масс людей.

42

Эта история имела место быть в нашей реальности.

43

На самом деле термин 'русский стиль' по отношению к русским учёным и их манере исследований появился ранее — в конце 19-го столетия.

44

Эта система образования — реальность. Действительно, на Западе школа построена по принципу двух 'коридоров' — один для элиты, где качественное образование с высокой дисциплиной, другой коридор — для 'всяких прочих', где нет ни дисциплины, ни хороших, системных знаний. Обратите внимание на то, что именно эта самая система ныне вводится в нашей стране. Явочным порядком.

45

Единая теория поля. До сих пор разрабатывается. Должна объединить в единую теорию все четыре фундаментальных взаимодействия — электромагнитные, гравитационные, 'сильные' и 'слабые'.

46

Действительно, в СССР, разрабатывался Газофазный ЯРД. Именно на НПО 'Луч'. Модель была доведена до стадии испытаний на полигоне. Не удалось провести испытания по причине резкого 'отруба' финансирования со стороны Ельцинско-Гайдаровского правительства.

47

Мирослав правильно называет журналистов и писателей введших этот термин. Измерения есть ни что иное ,как ЛИНЕЙКИ. То есть, по смыслу слова, некая шкала, для измерения расстояний или определения координат точки в пространстве. Правильнее было бы называть эти 'иные измерения' иными Мирами, иными Вероятностными Линиями Вселенной, но для журналистов и писателей на это понимание просто интеллекту не хватает .

48

По современным данным молекулярных биологов, занимающихся проблемами генетики человека, гомосексуализм — результат весьма специфической генетической аномалии, приводящей к тому, что соответствующие структуры, мозга у поражённого этим дефектом человека, развиваются в сторону противоположную его реальной сексуальной принадлежности. Правда, что также очевидно, часть гомосексуалистов, и, особенно, бисексуалов — результат калечной культуры, развившейся в современном Западном, капиталистическом обществе.

49

Утеря базовых технологий для современной россиянии явление распространённое. Означает оно то, что уничтожено производство, на котором эти технологии осуществлялись, разогнаны и/или потеряли квалификацию рабочие, осуществлявшие эти технологии, и разъехались/утеряны кадры инженеров, которые знали нюансы и тонкости осуществления той самой технологии. В результате она, эта технология, осталась лишь на бумаге в виде чертежей, описаний и уравнений.

50

Старинная русская поговорка. 

51

Реально, есть такая книга: Эрнесто Че Гевара 'Партизанская война'. Если достанете и прочитаете, то обратите внимание на то, насколько отрицательно относился сам Че Гевара к терроризму и методам террора. То есть, то, что приписывается ему и многим из его последователей буржуазной пропагандой является ни чем иным, как банальной клеветой. Там он прямо говорит, что по возможности надо проводить революции с как можно меньшим количеством жертв — в идеале, мирным путём. В нашем случае, в рамках существующего закона, каким бы он антинародным и вообще увечным ни был.

52

Была в 2004-м. Сейчас, в 2009-м, Китай находится на первом месте по мощи экономики в мире.