Странник - 2 "Успеть до радуги"

Мягко, по-кошачьи, выпрыгнул из кресла, сделав какое-то немыслимое сальто в воздухе, перевернулся и встал в защитную стойку. Да, красиво, ничего не скажешь. Но от эффектности до эффективности не один шаг.

Уомм рам хам Мало хортанг чейпа...

Ставший вдруг нестерпимо ярким свет рисовал наши зыбкие тени в самом древнем танце. Танце войны. От его дыхания, мощного и ровного, словно дуновение урагана, колебались стены и вибрировал пол. Сила и мощь в вечном поединке со скоростью и точностью.

Махакала гью генпо цог...

Страшной, сокрушающей силой он обрушился на меня. И, наверное, ему показалось, что он победил — улыбка раздвинула его плотно сжатые губы. И поздно, слишком поздно понял он свою ошибку. Проваливаясь в мою защиту, как в капкан, он уже не мог и не успевал ничего сделать, даже если б был богом.

Экадзати маммо нам...

Руки мои — крылья дракона только подправили его движение, сделав его из убийственного самоубийственным.

И только груда изломанных костей и кровавого мяса там, где был крепкий и здоровый мужчина.

Теперь, когда моя жажда крови была утолена, мне оставалось утолить лишь жажду знаний. Для этого я выбрал 'богомола'. Вопрос лишь в том, где он. И тут мне повезло. Прямо на меня выскочил субтильного вида человечек, явно мечтающий лишь об одном: затеряться и исчезнуть с этого 'Летучего голландца'. Навсегда!!!

Я ухватил его за шиворот и немного приподнял над полом. Потом, подбирая чужие слова, произнес:

— Длинный, с узкой мордой. Где?

Человечек бился в руках как рыба на крючке, с ужасом глядя на меня. Для общего поднятия тонуса я несколько раз приложил его к стене и в результате добился-таки членораздельного ответа на вопрос.

Придерживая человечка за шиворот, я пустил его вперед как собаку, и через несколько минут он привел меня в узкий коридор, плавно изгибавшийся вправо.

— Ддальше нельзя, — сказал он, стуча зубами от страха.

— Почему? — Строго, как школьный учитель спросил я.

Кивком он показал на большой ярко-красный знак, начертанный прямо перед входом в коридор.

'Стой, стреляю', — машинально перевел я. То есть написанное звучало, конечно же, по-другому, но это был самый точный аналог.

— Механические стражи?

— Нет... Тени.

— Что 'тени'?

— Не что, — поправил он меня. — Кто.

— Кто тени? — не сдавался я.

— Тени — Смерть... — Так тихо, что я едва его услышал, произнес он. Черт. Он был мне симпатичен, этот маленький человек. И я вовсе не хотел его убивать.

— Ты кто? — спросил я.

— Ил Ладор.

— Илладор?

— Нет, — поправил он меня. — Ил Ладор.

— Ил Ладор — кто?

— Я, — недоуменно воззрился на меня он.

— Нет, — терпеливо переспросил я. — Что делаешь? Чем занят?

— Механик-инженер.

Инженер это хорошо...

— Слушай, Ил Ладор. Я пойду туда. А ты спрячься подальше. Потом приходи в управление. Я тоже приду туда. — И чтобы он не сомневался, добавил: — Остальные умрут. Ты — будешь жить.

— Нет. — Он покачал головой. — Ты тоже умрешь. Тень тебя убьет. 'Ну, уж хрен' — ответил я про себя. А вслух неожиданно для себя произнес:

— Тень против света — пыль против ветра. Иди. Мне пора.

Я легонько подтолкнул его и отвернулся, глядя в коридор.

Полусвет-полутьма

Не граница, не ложь,

Смерть — обман, жизнь — тюрьма,

Только в тень не войдешь...

Этот нехитрый стишок написал мой товарищ по той прошедшей и ушедшей в никуда жизни. Там, являясь элитой из элит армейской разведки, мы тоже называли себя Тенями.

'Тени, говоришь, ну-ну. Посмотрим, какие они тени...'

Не являясь самостоятельным аспектом Искусства войны, Тень позволяла достичь очень тонких нюансировок Главного атрибута.

Собрав всю Силу и Энергию в тонкое, как кисея облако, я шагнул сквозь него в Тень.

Как всегда при переходе в один из боевых режимов, первым поплыл цвет. Не сразу, но полностью все обесцветилось почти до черно-белых тонов. Но взамен появились невидимые ранее бесконечные оттенки серого. Так видит мир обыкновенная кошка, расплачиваясь плохим восприятием цвета за совершенное ночное зрение.

Потом поплыл звук и тактильная чувствительность. Ничего особенного, просто они сливались в одно целое со зрением.

Морщась от ярких вспышек, я потихоньку стянул с себя куртку и майку, оставшись голым по пояс. Сразу стало полегче.

Ладно, попрыгали. Внешне лениво, а на самом деле, как можно более тихо я толчками скользил по длинному дугообразному коридору. Постепенно коридор стал шире и выше. Кожным зрением я уже видел две кляксы, висящие на потолке коридора.

Я сделал вид, что что-то почувствовал, и внимательно посмотрел вверх, с удовольствием отметив, как кляксы замерли. Потом пошел дальше. Нога двигалась вперед в поиске опоры, когда тени начали движение. Что-то огромное и страшное надвигалось на меня сзади с невозможной для человека скоростью, понуждая броситься вперед не разбирая дороги или повернуться к этому лицом.

Вместо этого я довел шаг до конца, резко вогнал кулак в едва различимое темное облако и тут же развернулся с уходом вниз.

То, что было сзади, правильно оценило ситуацию, кинувшись вперед, когда мое движение еще не было завершено.

Я не стал блокировать его атаку, а просто упал вниз, прокатываясь под заваливающегося в пустой удар противника, в том же движении сделал захват одной из конечностей и рубанул снизу, распоров его тело на двадцать сантиметров.

Нехотя, по капле, тень покидала меня, пока я стоял перед массивной дверью в апартаменты 'Богомола' и рассматривал то, что собиралось меня убить. Даже не роботы, а какие-то странные животные. Правда, все, что я знал о биологии, категорически протестовало против того, чтобы назвать этих тварей Божьим промыслом. Правда, кто знает, какие тут у них боги...

Потом, не мудрствуя лукаво, я вытащил из кармана штанов излучатель и вырезал замок вместе с дверью и куском стены. Видимо, заблокированные каким-то образом петли или какой-то засов еще немного посопротивлялись, потом жалобно крякнули, и дверь рухнула в проем тяжкой грудой металлолома.

Большой ярко освещенный зал с высоким потолком был полон ковров, драпировок и напоминал скорее будуар куртизанки. Я оглянулся в поисках длинного, и обнаружил его задумчиво сидящим в монументальном кресле у низкого столика затейливой формы. Сидящий в этом бледно голубом великолепии, он, наверное, был так занят своей головоломкой, что не обратил внимание на такой пустяк, как вывороченная из петель бронированная дверь.

Глядя на него, я представил себе, как это лощеное насекомое будет биться от болевых спазмов, умоляя меня только об одном — убить его как можно скорее. Искусство пытки не было моей сильной стороной, но это не значит, что я был в этом профаном. Если надо, я могу заставить человека умирать месяцами и при этом любить меня, своего палача, самой трепетной и сильной любовью, на которую он вообще способен.

'О мой Ромео, посмотри, какой чудесный хлыст...'

Наверное, я очень ярко себе это представил, и эта козья морда соизволила сделать вид, что меня заметил. Прекрасно, браво брависсимо... Только вот что-то мизинчик у Вас дрожит так мелко, да и дышите Вы слишком глубоко и размеренно. Не иначе, как считаете. Раз два три вдох, раз два три выдох. У нас в разведшколе за такое спокойствие прогоняли по 'черному' полигону. Интересно с чего он начнет, с фразы вроде: 'Что-то ты долго сегодня?' или 'Проходи, садись, будь как дома'?

— Ты не играешь в кро? — спросил он.

'Ну, во всяком случае свой вариант'.

— Нет, я играю только в те игры, правила которых мне известны, — ответил я.

— Садись, я научу тебя.

— У нас есть время? — спросил я, подходя к нему.

— Время всегда есть.

Я присел на крохотную табуретку напротив, а он начал объяснять мне значение и принцип передвижения фигур по диагонально-двухцветному полю. Старая как мир, игровая версия поля боя. Король, или если хотите, штаб, стратегические ударные силы, тяжелая артиллерия, десант, пехота и кое-что отличавшее эту игру от знакомых мне шахмат — некий аналог саперных частей, умевших устанавливать "мины".

Мозги с трудом повернулись в давно забытом направлении, и через двадцать ходов моя пехота под прикрытием тяжелой артиллерии и при участии отвлекающего маневра десанта взяла в клещи вражеского короля. Все. Дальше только агония. Партия!

— Нда... Мне почему-то казалось, что ты будешь действовать исключительно мобильной пехотой, — проговорил 'богомол'.

— У меня широкий кругозор. Может, поиграем теперь в мою игру?

— Как называется твоя игра? — Он насмешливо поднял брови.

— Очень просто: 'Вопросы и ответы'. Я задаю вопросы, ты даешь на них ответы. Если я решу, что ты лжешь, то ты недолго, но очень интенсивно об этом сожалеешь. Понятно?

Он криво усмехнулся.

— Понятно...

— Отлично. — Я на секунду задумался. — Кто такие истандийцы?

Он сложил руки на груди и смерил меня длинным взглядом.

— 'И стан' на варусе означает торговый форпост.

— Что такое варус?

— Торговый язык Империи его еще называют Ингал — второй

— Существуют другие языки?

— Конечно! — У него вновь приподнялись брови. — Ингал-первый, но он уже почти не используется Ингал третий, его называют дипломатическим. И ставший фактически основным языком для военных — гатрийский. Всего в таблетке было шесть языков.

— А мы на каком разговариваем?

— Ты, наверное, не поверишь, если я тебе скажу, что на дворцовом диалекте Ингал-1...

— Почему тогда здесь все понимают дворцовый язык? Что-то не похожи они на дворян. — Он вздохнул.

— Вообще-то это преступление, обучать народ дворцовому языку. Но... — взмахнул своими клешнями 'богомол' — Это моя личная яхта.

— Яхта... — Я пожевал это слово своими губами.

На своем веку я перевидал много яхт. Это были и парусники, и плавучие дворцы нуворишей. Но, судя по всему, это транспортное средство не было ни тем ни другим. Поэтому я уточнил то, что и так было понятно.

— Космический корабль?

— Ну да. — Он как-то странно посмотрел на меня. — Ты употребил странный эвфемизм. У нас говорят 'ваикооси'.

— Твоя таблетка не дает глубокого знания языка.

— Ааа. Это, кстати, секретная разработка нашего клана. Таких таблеток нет даже у Императора.

— И большой у вас клан?

— Четыре планетных системы.

— Это много?

Он поморщился.

— Да нет. Средне.

— Что, кстати, есть у тебя в таблетках кроме языка?

Я так плотно фиксировал его психомоторику, что вся его гамма чувств, от растерянности до страха, промелькнула предо мной как кадры учебного фильма.

С отчаянием обреченного он кинулся вперед, как танк на пушку.

Пушка выстрелили первой.

Пока он снова учился дышать, я осматривал апартаменты.

Что же такого было в его коробочке, за что он готов был умереть? Ладно, потом выясним.

— Отдышался? — ласково, как любящая мама, спросил я его. Дождавшись ответного нечленораздельного мычания и кивка головой, я жизнерадостно произнес:

— Продолжим! — и, увидев, как испуганно округлились его глаза, пообещал: — Свои таблетки можешь оставить себе.

Похоже, что в обмен на них он готов был выложить все. И выложил... Оказалось, что затеял эту войну некий клан, заинтересованный в получении тяжелых и редкоземельных металлов для своих целей мимо общеимперской системы поставок. До одури простая схема. Как бы естественным путем одно государство захватывает ресурсы другого. Дикари, сударь... Торговый форпост получает дулю в нафталине, а мы в это время качаем металлы налево.

Все было замечательно, пока в эту драчку не ворвался я, уничтожив для начала командующего гатрийскими наемниками, которому Клан гарантировал полную безопасность: Соответственно, несмотря на обещание утроенных гонораров, гатрийские наемники потихоньку линяли с планеты. Оставались лишь те, кому терять было совсем нечего.

Главный штаб экспедиционных войск готовил массовую воздушную операцию с целью уничтожить основные войсковые формирования, в число которых входила и моя дивизия.

Я не стал его огорчать, рассказывая, какой глубины окоп отроет мой солдат за то время, пока падает бомба. Вслух лишь предположил, что это будет непростой задачей.

— Скажи, — спросил я его. — Авиатехника к вам уже поступила?

— Не вся, — ответил он нехотя.

— Что за машины?

— Гатрийские, 'Черный Посланник'.

— Сколько?

— Десять машин.

— На такой широкий фронт? — не удержался я от сарказма. Он снисходительно посмотрел на меня.

— Это же 'Черный Посланник'!!!

Да... Видимо, сильная машина.

— А пилоты?

— Пока еще нет.

Так, значит, начнут не завтра. Уже легче.

— На какое время назначена операция?

Он не хотел отвечать. Он хотел солгать, но я как бы невзначай вытащил ту самую коробочку с ампулами, которую забрал у бывшего палача. Конечно, это был блеф. Я не знал, как действуют вещества из этих ампул. Но ведь я мог начать эксперименты. Похоже, мой собеседник тоже догадался, кто из нас двоих будет подопытным кроликом. И все же солгал.

Заливаясь краской, словно институтка на постели, он почти прошептал: 'через три дня'. Мужество всегда достойно уважения. Даже в такой ситуации. Но мне что-то не аплодировалось. Устал что ли?

Я встал, отыскал на одной из драпировок веревку, оборвал ее, обрушив целую конструкцию из каких-то светильников и тряпок. Потом плотно примотал длинномордого к креслу и стал демонстративно изучать конструкцию инъектора. Там было все просто. Сверху ампула, предохранитель, потом прижимаем к шкуре, и оп! Готово.

Все это время мой подопытный бился в своем кресле, как глист под током.

Нехотя я оторвался от созерцания инъектора, положил его на игровой столик прямо напротив вражеского короля и несильно но хлестко врезал 'богомолу' тыльной стороной руки по щеке.

Он дернулся еще раз и затих. Потом я поднял его голову так, чтобы видеть глаза, и внятно произнес:

— Молчать. Скажешь слово, убью. Смотреть в глаза. Отведешь глаза, убью. Слушать внимательно. Операция будет через десять дней, девять, восемь....

Я контролировал почти все. Дыхание, пульс, давление, психо и вазомоторику и еще кучу параметров. На короткое время я превратил себя в детектор лжи, сконцентрировав все внимание на допросе. Если б в этот момент меня захотели прикончить, то вряд ли нашли лучшее время.

Мокрый, словно из под душа, длинномордый вывалился из моих рук, а я ходил по комнате, сбрасывая напряжение, и соображал. По всему получалось, что операция начнется через двое суток. Немного. Предупредить своих я, конечно, успею. Рассредоточим войска, зароемся по самые гланды, а потом? Как воевать, когда у тебя над головой штурмовики из мира, на черт знает сколько лет ушедшего вперед? Это как 'Су — 42' над полем Орлеанской битвы. Внезапно мне в голову пришла неожиданная мысль.

Я подскочил к длинному и встряхнул его, приводя в чувство.

— Как пилоты попадут на планету?

Он бессмысленно пялился на меня. Тогда я еще раз встряхнул его.