Они ударились о невиданную стену с такой силой, что у командира зазвенело в ушах от ужасающего грохота. Одна из "молний" разлетелась на мелкие щепки, но вторая всё же преодолела защитный барьер и легонько ткнула незнакомца в грудь, не пробив даже плаща! Однако маг пошатнулся, как от сильного толчка — по-видимому, и ему сдерживать атаки приходилось уже на пределе сил. И тут же десятник на собственной шкуре убедился в том, что злить незнакомого сильного чародея чревато, знаете ли.

Горло сдавила могучая мягкая лапа — ни вздохнуть, ни приказа отдать. Собственно, это его и спасло — теряя сознание, десятник попросту свалился с коня и магическая удавка тотчас же ослабла. В туманном мареве полузабытья он наблюдал, как воины неуверенно натягивают луки, а незнакомец медленно разворачивается, чтобы атаковать теперь уже их.

— Стоять... — тихо прохрипел командир, но, хвала предкам, его услышали.

Он тогда и сам не знал, что заставило его прекратить попытки убить пришлого. Наверно, духи предков помогли не упустить свою удачу...

Чужак прожил среди кара-маулей две зимы. Его почти никогда не было видно — всё время он проводил в беседах с колдуном, а иногда они вдвоём надолго исчезали в горах. Весной, когда расстаял снег, а степь зазеленела свежим ковылём и украсилась красными маками, незнакомец ушёл и больше уже не возвращался. А под конец лета хан призвал к себе десятника и отправил сюда, пообещав неслыханную награду...

-Каррр! — над самым ухом оглушительно закричал ворон и командир вскочил на ноги.

Он внимательно осмотрелся — нет, вроде тихо вокруг, да и лошади всё так же спокойно щиплют траву. Десятник укоризненно глянул на косящую хитрющим глазом птицу и коротко бросил своим людям:

— Уходим, к вечеру мы должны быть в горах...

Они успели выбраться к ущелью, в котором начиналась неприметная тропа, ещё до того, как солнце ушло ночевать в земли предков. И это не смотря на то, что пришлось сделать изрядный крюк — колдун под страхом мучительной расправы запретил даже приближаться к скалам к востоку от Заронга. Старый чародей ничего не объяснил, но командир случайно узнал причину — дожидаясь встречи с ханом, он успел подслушать его разговор с колдуном. Где-то в этих местах скрывался искуснейший маг племени, посланный кара-маулями в горы давным-давно, когда тайными стёжками воинов водил ещё прадед прадеда десятника. И тревожить великого волшебника пока что никто не хотел...

* * *

Тучи к вечеру рассеялись окончательно. Заставив немного поволноваться жителей Дастарога и прибив пыль на булыжных мостовых улиц мелким дождиком, они уползли на запад, в сторону Заронга, сотрясая воздух раскатами грома и угрожающе сверкая извилистыми стрелами молний. И всё же вокруг чувствовалась какая-то приятная свежесть, как после хорошего летнего ливня. Возможно, иллюзию создвали трепетавшие на ветру листья розалии, успевшие умыться небесной водой и сиявшие теперь в лучах солнца свежей мокрой зеленью.

"Неужели Глан? Невероятно!" — Мадук стоял возле распахнутого окна и смотрел в сторону затихающего за стенами Цитадели невидимого отсюда Города. Магистра сейчас совсем не радовала вечерняя прохлада: пропажа наблюдавшего за Председателем Конвента человека могла означать только одно — Глан каким-то образом связан с недавними тревожными событиями. Маг сердито закусил губу — доказательств никаких, и если дела обстоят действительно так, то справиться с Председателем будет ох, как непросто. Слишком большая власть у того в Дастароге, да и в столице могущественных покровителей хватает — живо на помощь примчатся.

Ну, и уж совсем непонятно, зачем Глану вообще связываться с некромантом... Чего он добивается? Вопросы, вопросы... А ответов, как обычно, совсем нет — даже версию правдоподобную придумать тяжко! Был ещё один момент, который беспокоил старого Магистра — когда он рассматривал на улице мертвяка, ему показалось, что вокруг витают давно забытые, но всё же знакомые остатки Силы. Какой-то "запах" заклинаний, действие которых он уже видел, но никак не мог вспомнить где и когда...

Ах, память, память... Ты — награда и спасение, ты позор и проклятие... Порой ты способна услужливо поднять из глубин сознания не самые счастливые подробности, но которые всё равно согреют душу волной тёплой печали, а иногда надёжно хоронишь в отдалённых закоулках события, вспоминать о которых неприятно и стыдно — никто не желает выслушивать бесконечные упрёки совести. Не забывает чужую подлость только тот, кто вынужден за неё расплачиваться своей жизнью и судьбой...

...Взволнованный Халит стоял в самом центре Зала Совета, тревожно вглядываясь в скрытые тенями капюшонов лица Верховных Магистров. Он не чувствовал за собой никакой вины, но всё же... Даже Учитель всегда с недовольством относился к его увлечению магией превращения, но терпел и молчал. А уж остальные члены Совета всеми силами старались безжалостно пресекать любые попытки нарушить баланс могущества. Халит подозревал, что его успехи ненавистны Магам прежде всего потому, что никто из Верховных так и не смог овладеть полузабытым искусством предков. Всё как обычно, господа: не поднялись Вершители на ступеньку выше, будьте уверены — постараются не пустить туда никого...

Халит надеялся на заступничество Учителя — если Мадук поручится за него, Верховные могут оставить дерзкого в покое, но тогда за все ошибки придётся отвечать уже старому Магу. Такое уже случалось раньше, когда Великий Фангор отстоял перед Советом своего лучшего ученика, Харата, изучавшего секреты боевой магии огров. А когда Харат сам стал Магистром, на него и вовсе перестали обращать внимание — если ты достиг уровня Верховного, тебе позволено почти всё. Но как раз пример Фангора в этот раз сыграл с Халитом злую шутку — все хорошо помнили, чем закончилась история Харата. Возможно, именно поэтому Мадук не сказал ни слова в оправдание своего ученика, но то, что Магистр даже не попытался встать на его защиту, потрясло молодого мага до глубины души...

Ему осталось только два пути — или забросить занятия, или пройти Ритуал Забвения, после которого человек перестаёт чувствовать Силу. Но Халит и тут пошёл наперекор воле Совета и выбрал третий — он покинул Мадука и стал изгоем, на долгие десятилетия исчезнув в горах. Что ему пришлось испытать, знают только ветер, угрюмые скалы и холодные осенние дожди. Как же ему все эти дни не хватало мудрого Учителя! То, с чем столкнулся Халит пугало необузданной мощью и загадочностью, а разобраться самому с множеством вопросов не хватало ни знаний, ни Силы. И тогда он отправился в степи, к кочевникам — хранителям тёмной стороны древней мудрости...

Изгой провёл среди диких племён ещё не один десяток лет, но в конце концов добился своего — стал настоящим Мастером, которого уважали и побаивались даже гордые кара-маули. И все эти годы он ни на миг не забывал об испытанном унижении и готовил план мести. Теперь Халит знал — чтобы добиться желаемого, он должен вернуться назад и стать Верховным Магистром. В том, что никто не узнает в нём прежнего строптивого ученика, он не сомневался — искусством превращения Чужак овладел в совершенстве...

...Ничего этого Мадук, конечно же, не вспомнил, а кем стал Халит попросту не догадывался. Сейчас Маг напряжённо раздумывал над тем, как осторожно подобраться к искушённому в интригах Глану и узнать, что же тот замышляет. Через некоторое время у него, наконец, появилась неплохая идея — необходимо было только дождаться возвращения Агриэля. Но так уж странно устроена судьба: по старым долгам приходится платить именно в тот момент, когда рассчитываться с ней почти нечем. А Халит был настроен решительно и собирался получить всё, чего лишился из-за малодушия старого Магистра. Председателю в игре Чужака отводилась ничтожная роль, поэтому тот факт, что внимание Мадука целиком сосредоточилось на Глане, устраивал изгоя полной мерой...

___________

Сан-нэн-гороси — искусство смертельного касания.

Сикэцу-джитсу — техника нажатий на точки смерти.

Гауры — так кара-маули называют людей, живущих по другую сторону Гномьих гор.

8. На границе

Сразу за переправой тропа свернула в лес, и темнота вокруг моментально сгустилась до такой степени, что нормальный человек с трудом смог бы разглядеть собтвенные руки. А вот команде кровососа мрак, похоже, совершенно не мешал — люди (если, конечно, их можно было так называть) с прежней скоростью молча неслись вперёд. Складывалось впечатление, что останавливаться на ночлег они не собираются, и это меня начинало серьёзно беспокоить — я чувствовал себя измотаным до самой последней степени. Провести целый день в дороге что-то да значит! Думаю, Хельга выглядела не лучше, а про состояние уахов можно было только догадываться — малыши вообще никогда так долго не путешествовали. Да ещё в таком крайне неудобном положении. Стоит, пожалуй, набраться наглости и попросить командира остановиться, передохнуть самую малость — может, даже вздремнуть с полчасика. Заснуть и упасть под копыта бегущей сзади лошади девушки совсем не хотелось, поскольку жить мне пока не надоело.

— Хельга, — не выдержав, бросил я во тьму за спиной, — давай попросим начальника, чтобы остановился! Никаких сил уже не осталось — того и гляди грохнусь на землю.

А что остаётся делать, если до сих пор кровосос общаться с нами не спешил, а открывал рот только для того, чтобы отдать очередной приказ? Тут уж выбирай — или терпи пытку до конца, или бери инициативу в свои руки. Наверно, девушке в голову пришли такие же мысли или она сама держалась из последних сил, но согласилась Хельга неожиданно легко:

— Хорошо, как только выберемся на открытое место, попробуем.

Что верно, то верно — на узкой тропинке, да ещё в кромешной темноте добраться до чёрного командира нереально. Пришлось стиснуть зубы и, собрав остатки воли, терпеливо двигаться вперёд в надежде, что наши мучения продлятся недолго — всё-таки мы находились близко к горам, поэтому лес должен был вот-вот закончиться.

Предчувствие меня не обмануло — вскоре отряд действительно выбрался на большую поляну (по крайней мере, противоположного края не было видно вовсе). Посредине, в слабом свете фиолетового неба возвышался какой-то циклопического размера столб, судя по всему, каменный. Не в силах больше сдерживаться и желая привлечь внимание, я резко свернул в сторону — Хельга без промедления последовала за мной, словно нитка за иголкой. Находившиеся рядом нечеловеки мгновенно окружили нас плотным кольцом и угрожающе размахивали тускло сверкавшими клинками, заподозрив строптивых пленников в желании скрыться. Шустрые пацаны, что и говорить! И почти сразу же перед нами возник смутный силуэт предводителя захватчиков, чёрным пятном выделявшийся на фоне чуть более светлой земли.

— В чём дело? — его голос ничего хорошего не обещал. Комндир усмехнулся. — Онемел? Сбежать захотел? Заранее предупреждаю — бесполезно, солдаты не позволят вам даже вздохнуть без моего приказа.

Интересно получается, почему именно из меня всегда пытаются сделать крайнего? Мёдом что ли где намазано или на лбу сорок восьмым кеглем написано "стрелочник"? Не спорю, в данном случае идея моя, но как-то раз за разом в этом мире спрашивают с меня, а не с кого-то ещё! Чувствую, что если бы даже лошадь сдуру понесла, всё равно пришлось бы отвечать по полной программе.

— Нет, бежать мы не собирались, — ответил я слегка обиженным голосом. — Просто не нашёл другого способа привлечь ваше внимание.

— Будем считать, что тебе удалось, — вновь усмехнулся кровосос. — Так что ты хотел?

— Мы очень устали. Ещё немного и меня, например, никакая сила не сможет удержать в седле — я просто свалюсь с лошади. Поэтому маленькая просьба — остановиться здесь и передохнуть хотя бы пару часов.

Просить, как известно, надо много — тогда хоть что-нибудь дадут. Командир немного помолчал, оценивая наше состояние.

— Мне говорили, что люди слабы, но не думал, что настолько. Хорошо, восстановливайте свои ничтожные силы — Повелитель приказал доставить вас здоровыми.

Опять он про неведомого Повелителя! Подозреваю, это и есть та самая вторая сила, о которой говорил Серхио. Если моя догадка верна, то лучше уж сотрудничать с Мадуком — идеалом его назвать трудно, но Магистр хотя бы не позволял себе в отношении нас никакой грубости.

— А кто он, этот ваш Повелитель, и чего хочет?

— Ты слишком любопытен, смертный, — кровосос дал понять, что разговор закончен. — Побереги язык, если не хочешь его лишиться...

Надо же, какая самоуверенность — "смертный"... Себе он что, тысячу лет отмерил?!

— Ещё один вопрос, — сказал я, пьянея от собственной наглости. — Костёр можно развести? Вам-то хорошо, как кошки в темноте видите, а я собственных рук разглядеть не могу. Опять же, погреться не помешает — рыбки наловить, уху сварить...

— Грейтесь, — презрительно фыркнул он и что-то крикнул на своём вороньем языке стоявшим неподалёку солдатам.

Нас, не особо церемонясь, поставили на землю. Рядом солдат опустил уахов: вид у них был, прямо скажем, прескверный — вот уж кого дорога вымотала окончательно, так это их. Хельга тут же присела возле малышей, как-то уж очень неловко обняв обоих — всё-таки веревки ей здорово мешали. Чёрт бы побрал всю эту банду вместе с Повелителем! Я протянул в сторону командира руки:

— Может, развяжете? Клянусь, я никуда не побегу, а собирать дровишки в таком положении очень неудобно. Или вы натаскаете их сами? — добавил я, стараясь вложить в голос как можно больше ехидства.

Кровосос пренебрежительно махнул, отдал очередную команду стоящему рядом солдату и буквально растворился в темноте. Очень захотелось проводить его не совсем приличным жестом, но тут моя чувствительная спина красноречиво похолодела — опять очутимо давил чей-то взгляд. Так и есть, в пяти шагах сзади стоял прибившийся к нам в лесу высокий маг и насмешливо улыбался! Я вдруг почувствовал, как по спине побежали мурашки, а низ живота совершенно онемел — охотник за уахами смотрел куда-то в самое нутро. Его глаза сияли холодным белым светом, словно две маленькие звёздочки. Точь в точь, как у Магистра в день нащего приезда в Дастарог, но там хоть факелы на стенах висели, а тут...

— Неплохо держишься, — он подошёл ближе. — У тебя отличные способности, но они пока спят. Тебе нужен Учитель, но Мадук не тот человек, который может им стать — я его слишком хорошо знаю.

Интересно, его-то Магистр чем расстроил и с чего это он вдруг разоткровенничался? В друзья набивается? Ну уж шиш — как говорится, упаси меня, боже, от таких друзей, а с врагами я и сам справлюсь. Не дождавшись ответа, маг усмехнулся:

— Ладно, каждый сам выбирает свой путь и сам отвечает за выбор. Я свой сделал давно, а тебе ещё предстоит с этим разбираться, — высокий сделал шаг в сторону, но неожиданно обернулся и кивнул в ту сторону, куда минутой ранее ушёл чёрный командир. — А с некромантом поосторожней, он не из тех людей, которым нравятся чужие шутки...