Кастор Прайд. Хохот шута.

Я дико заорал и ломанулся вперед, с наивозможной грубостью расталкивая всех, кто попадался на пути. А их было совсем не мало. В этом коротком забеге я умудрился опрокинуть на себя кастрюлю супа (Хвала Диосу ещё не слишком горячего), наступить в корзину с овощами, а также облить половину саженцев чем-то похожим на клубничный кисель.

В отличие от меня путь алого цверга оказался гораздо более прозаичен. Три врага, два ножа, и единственно возможный итог. А немного крови в утренней каше, вряд ли испортят аппетит настоящему воину. А даже если и испортят, то всегда остается простой свежий хлеб с маслом.

Мы выбежали под чистое безоблачное небо и со всех ног бросились к заветному ходу. Откуда-то сбоку послышались гневные крики. Над головой свистнула первая стрела. Пока ещё не точно. А потом уже будет поздно.

Только сейчас я понял, как нам повезло. Промедли мы хотя бы на пять минут, и нам уже не за что не дали бы выбраться из растревоженной как улей крепости. А так, актриса-удача все ещё раздумывала какую роль ей исполнить на этот раз. Трагическую или комическую. Так, засмейся удача! Засмейся вместе со мной!

Мы едва успели. Вернее, мы успели, а остальное неважно. И на этот раз ход уже не показался таким узким и грязным. Наоборот когда я очутился внутри, то появилось стойкое ощущение домашнего тепла и уюта. Слава Диосу, хоть ненадолго. Дамми ударил по заранее заготовленной подпорке. Небольшой, но шумный обвал надежно укрыл нас от явно разочарованных таким поворотом событий преследователей.

— Мы узнаем вас и через века! — злой голос глухо донесся сквозь камень, перекрывая даже обильные ругательства. — Кайтесь, ибо отныне не будет вам покоя в пределах Тайор Донара!

— Слышал, Серебро, — я словно неуклюжая змея заскользил по тесному проходу. — Не будет тебе больше покоя, ворюга.

— Да кровь с ним, с покоем, — Дамми усмехнулся. — Как мне их осуждать? Нас с тобой только за одни эти рожи надо бы утопить в собственных слезах.

— А потом сжечь.

— А пепел скормить вьюге.

— А вот это, уже лишнее.

На обратный путь мы затратили почти вдвое меньше времени. Объяснялось это и немного протоптанной первым визитом дорогой и яростным желанием оказаться как можно дальше от воющего от злости и бессилия "Гнева". В гроте нас ждала свежая одежда, пара вязанок дров и бутылка самой дешевой браги. Как ни странно именно ей было наиболее эффективно стирать маски с наших лиц.

Минут через десять мы уже напоминали двух обыкновенных горожан, возвращающихся с утренней рубки дров. Оставалось разделиться, выбрать по длинному, обходному пути и не забыть захватить с собой потертый топор. Встретиться мы должны были уже у Клотиса.

Дорога до дома лепрекона заняла около двух часов и была вдоволь наполнена скукой. В этой связи я не преминул ещё раз подумать о нашем просто-таки парадоксальном везении. Могущественный Тайор Ниат встретил нас парой жалких стражников, (не считая конечно молчаливого тайора). Видимо основные силы братства либо оказались в разъездах, либо у них был крайне крепкий сон. Хотя быть может "Гнев" действительно расслабился. Насколько я знал, уже очень давно никто не посягал на его обширные владения.

Когда я, озираясь, ввалился в мастерскую Клотиса, Дамми был уже там. Он расслабленно сидел в огромном, старом кресле и с нескрываемым удовольствием курил одну из трубок лепрекона. Сам же мастер стоял над разложенными саженцами и нетерпеливо притоптывал ногой.

— Давай! Быстрее! — первая фраза, которую я от него услышал.

На некоторое время она стала и последней, так как, видимо не удовлетворившись содержимым мешка Даминиона, Клотис возлагал все свои надежды исключительно на меня. Несчастный табак буквально летал по комнате, закидывая нас с Дамми остатками земли. Это продолжалось в течение пары минут, а потом раздался торжествующий крик лепрекона.

— Есть! — Клотис победно сжимал в руке какой-то уж очень невзрачный экземпляр. — За этого малыша Табачная гильдия отдаст свои последние кальсоны!

— А в бриалах? — лично меня кальсоны мало интересовали.

— Тысяч сто точно дадут.

Я радостно хохотнул, — сумма была более чем серьезная. Но вот Дамми оставался спокоен.

— А вот мне почему-то кажется, что они дадут больше, — алый цверг отложил трубку и в упор посмотрел на лепрекона. — Да, старый жулик?

— Это кто ещё из нас старый, — Клотис Ванк сделал оскорбленное лицо, но взгляда алых глаз не выдержал. — Может и больше, — нехотя признал он через минуту.

— Значит, больше? — я в свою очередь бросил укоризненный взгляд на лепрекона. — Намного?

— Двести дадут, — Клотис вздохнул. — А может и двести пятьдесят.

— Двести нам хватит? — Дамми вопросительно посмотрел на меня.

Я утвердительно кивнул.

— Двести нам хватит, — закончил цверг. — Все что сверху можешь забрать себе. А за то, что хотел наколоть своих корешей, я заберу эту трубку.

— Эй! — последнюю новость мастер воспринял близко к сердцу. — Эту трубку я мог бы продать за восемь тысяч!

— А что ж не продал, Чубук? — Дамми уже спрятал трубку в карман. — Мы заглянем к тебе через несколько месяцев. Посидим, подымим, посчитаем.

Клотис кисло улыбнулся, но прощальное рукопожатие его было крепким и искренним. Он даже отсыпал нам немного табака на дорогу. Мы вышли за высокие дубовые ворота, и тут я откровенно заржал.

— А ты не забыл, Серебро!? Ведь у нас с тобой ещё полпремии!

35

— Все дальше я не пойду

— Да ладно, Серебро, — начал я.

— И не прости, Черный, — цверг уже устаивался возле поваленного дуба. — Не пойду и точка. Не люблю я фей.

— Так уж и не любишь?

— Вообще не люблю, — Дамми закурил, показывая, что тема себя исчерпала.

Расстроился я этому событию не очень сильно, так как был к нему полностью готов. Дамми действительно не очень любил фей, по той простой причине, что не слишком понимал как себя с ними вести при возникновении конфликтных ситуаций. Просто запугать их было практически невозможно, а убивать женщин Дамми при всей своей кровожадности не любил, хотя и тщательно скрывал этот постыдный для себя факт. "В них слишком мало крови" — так обычно звучала его отговорка.

Так что в пределы Усталой Рощи я заходил в беспечном одиночестве. Усталая роща по праву считалась маленьким чудом Тайор Донара. Маленьким, но от этого не менее прекрасным. Назвали её так с легчайшей руки одной из Цариц листвы прошлого. По легенде в порыве гнева она бросила фразу "Уходите! Эти деревья устали от вас!". Вроде бы ничего особенного, если не считать что адресована она была группе тайоров посетивших рощу с неким важным визитом. Продолжение легенды, говорило о том, что тайоры вроде бы утерлись. С одной стороны не слишком верилось, но с другой поверить крайне хотелось. Уж слишком здесь было красиво.

У фей в силу их привилегированного положения в лесу, было довольно много свободного времени. Времени, которое они предпочитали тратить на свою воспетую ветром рощу. И вылилось это в то, что местные деревья напоминали роскошные дворцы и палаццо. Причем как снаружи, так и изнутри. Собственно внутри деревьев феи и жили, придаваясь в них своим излюбленным занятиям — магии и созерцанию.

Как-то специально роща не охранялась, и войти сюда мог любой обитатель Тайор Донара. Но вот только далеко не каждому здесь были рады, и случайный путник понимал это достаточно быстро. Здесь не было веселых кабаков Трафлдинга, щедрых лавок Грандрима и уютных пивных Бриликола. А при условии, что у кого-нибудь из обитательниц Усталой рощи случалось плохое настроение, незваного гостя могли ждать серьезные неприятности.

Меня это, слава смеху, не касалось. В отличие от Дамми, лично я фей очень любил и за два года успел побывать в роще раз десять. В основном с визитами к Ниоль разумеется. Так что, чувствовал я себя здесь довольно спокойно, и даже местные мужики уже почти перестали меня нервировать. Хотя их тупые, завороженные взгляды до сих пор вызывали неприятный холодок внутри.

Так уж получилось, что, создавая фей, без меры справедливая природа сваяв в первой половине дня бесспорный шедевр, к вечеру решила сэкономить. И сэкономить по-серьезному. Нет, они не были уродливы мужчины-феи. Наоборот это были высоченные красавцы, с фигурами атлетов и волосами, которые в длине и пышности не уступали женским. Но при этом они были крайне глупы и совершенно безвольны.

В связи с этим в Усталой роще царил абсолютный матриархат. Роль фей-мужчин сводилась к участию в процессе продолжения рода, уборке улиц и разнообразному прислуживанию. Но надо отдать феям должное, о своих мужчинах они заботились и относились к ним, как к неразумным детям. Абсолютно бесперспективным, но снисходительно-любимым. И последнее обстоятельно всегда вызывало у меня чувство глубоко отвращения. Все-таки не для того мы рождались, чтобы становиться игрушками в чьих-то, пусть даже неизмеримо прелестных руках.

Примерно через полчаса я, наконец, добрался до просторного палаццо Ниоль в сердцевине гигантского иларха. Я без стука вошел внутрь, кивнул знакомому парню, безмятежно сидящему у порога, получил в ответ неуверенную ухмылку и направился по широкой витой лестницы в покои моей самой любимой из фей.

Ниоль созерцала. Изумрудная листва выбивалась прямо из под её ног, образуя изящное, воздушное кружево. Я остановился, не решаясь прервать медитацию феи. Я знал, какое наслаждение она сейчас испытывает. Почти такое же, как от тех неистовых ночей, когда ни один, даже самый сладкий сон не смел приблизиться к нашему ложу.

Я продержался около четверти часа, а потом и с радостью, и сожалением взъерошил её пышные, жемчужные волосы. Фея медленно повернула точеную головку. Огромные глаза цвета ясного неба воззрились на меня со смесью недоумения и ласки. А через секунду осталась только ласка.

Ниоль радостно рассмеялась и нежно приникла ко мне всем своим стройным телом. Мне не надо было наклонять голову для первого поцелуя. Феи отличались высоким ростом. Впрочем, я всегда любил высоких.

— Как дела, ясноглазая? — я погладил бархатную щеку.

— Дела подождут.

Оставалось упасть на огромную, чарующе-мягкую постель, поцеловать азартные, жаждущие губы и засмеяться. Засмеяться и услышать в ответ её звонкий, дразнящий смех. Смех, о котором мечтаешь, когда идет дождь.

На несколько блаженных часов мне было дано оставить этот раненый в сердце мир. Но вот легкий ветерок нетерпеливо прошептал, что Арн гор Даминион никогда не любил ждать. Улыбка на моем лице стала чуть виноватой. Я хотел прошептать, какую-то милую преамбулу необходимой беседы, однако фея мягко, но решительно прикрыла мне рот изящной ладонью. Лицо её вдруг окрасилось прелестной печалью. Похоже, ей тоже было, что сказать.

— А теперь о грустном, мой милый, — Ниоль лениво поднялась с постели. — Кое-что изменилось со времени нашего расставания, — фея чуть заметно улыбнулась. — Я стала Ашейр Калито.

Я присвистнул. Ашейр Калито, Принцесса листвы, вторая по значимости ступень в иерархии фей, за шаг до трона. Ашейр Калито выбирала сама Царица, и на весь лес их было не более десятка. И когда-нибудь одна из принцесс должна будет взойти на престол в Усталой роще. Быть может та, чьи локоны я только что целовал.

Но почему в её глазах появилась столь мимолетная печаль? Хотя постойте, я кажется, знаю.

— Значит, мы только что попрощались принцесса?

— Так, захотела листва, Кастор.

Я тяжело вздохнул и откинулся на сочувственно принявшие меня подушки. Было как-то обидно. Обидно признавать, что Дамми был прав. Что меня променяли на эту изнасилованную Погонщиком листву. С другой стороны это означало только одно. Пора вставать и идти дальше, Черный шут.

— Сжигал я твою листву, — я не мог позволить себе слабость. — Хотя конечно жаль, — это было весело, — я рассмеялся и подмигнул фее. — Тебе было весело, принцесса?

— Так громко я не смеялась даже в день совершеннолетия, — Ниоль усмехнулась.

— Ну, значит, все это было не напрасно, — я начал одеваться. — Послушай, в качестве прощального подарка, может, расскажешь мне что-нибудь об алиави?

— Об алиави? — похоже, мне удалось её удивить.

— Я не мог ошибиться.

— Да, но зачем тебе?

— Просто, подари, — я подошел к ней вплотную. — Листва простит.

— Не ходи туда, Кастор, — прелестное лицо омрачила тень тревоги.

— Куда? — я улыбнулся и погладил её непослушные мне волосы. — Куда мне не ходить, принцесса?

— Это не для тебя, — глаза феи наполнились холодом. — Не для вас, не для людей. Не для кого, кроме самого Тайор Донара.

— Я только попробую.

— Ты умрешь!

— Так сделай так чтобы я жил, принцесса. Прояви последнюю милость.

— Ты не знаешь, о чем просишь! — Ниоль гневно отвернулась. — Даже я этого до конца не знаю!

— Я расскажу тебе. Потом.

— Ты безумен, Черный шут, — она тихо засмеялась. — Мне правда будет тебя не хватать.

— Ты видела их? Видела алиави? — я почувствовал желанную слабость в стройной обороне Ниоль.

— Они прекрасны, — голос феи стал мечтательным. — Лишь на несколько секунд мне было дано право увидеть это чудо, но запомню я его навечно.

Ниоль подошла к высокому шкафу, расположенному прямо в стенке ствола и достала оттуда небольшую шкатулку. Откинув крышку, фея извлекла темно-зеленую брошь в форме листа уквана.

— Надень это, когда подойдешь достаточно близко, — фея протянула мне брошь. — Это символ Ашейр Калито, он отвлечет тайоров и даст тебе немного времени. Хотя и это вряд ли тебя спасет.

— Но рискнуть, похоже, все-таки стоит, — подарок показался мне как минимум бесценным. — Скажи мне, ради чего я буду так рисковать.

— Ради того, чтобы вновь рассмеяться? — Ниоль равнодушно смотрела на листву. — Разве нужно тебе что-то ещё, Черный шут?

— Может ты и права, — я спрятал брошь в карман. — Может и не нужно. А раз так, прощай принцесса! — я засмеялся. — До завтра! Завтра я увижу тебя в своих снах!

Я вышел из палаццо Ниоль и неторопливо направился к выходу их Усталой рощи. Несмотря ни на что, на душе было тоскливо. Все-таки я её почти любил. Красивую, яркую, всегда готовую к безумству и страсти. Видно прав был Дамми Серебро, когда в трехсотый раз повторял, чтобы я не верил феям.

— Заскучал, Кас?

Кайлин незаметно вышла из-за стройного артана. Она улыбалась. Искреннее, спокойно. Она знала, что ей я верил безраздельно. Знала, что всегда была для меня желанней тысячи пьяных фей.

— Ненадолго, Кайли, — я улыбнулся в ответ. — Скоро снова будет весело.

— Тебе всегда весело, Кас, — она засмеялась и взяла меня за руку. — Ты смеешься даже когда теряешь.

— Мы ведь постоянно что-то теряем, — я крепко сжал её прохладную ладонь. — Если каждый раз плакать, то не хватит слез.

— А если каждый раз смеяться, то не хватит смеха?

— Смеха хватит на всех, — я ухмыльнулся. — А если что, я всегда готов поделиться.

— Не жалко? — в её устах это почему-то прозвучало серьезно.

— А зачем жалеть, Кайли, — я обнял её за плечи. — Жалеть о том, чего больше нет. Разве это кому-нибудь нужно?