После нескольких глотков в голове прояснилось, и я смогла встать. Кариса нигде не было. Я подошла к окну, раздвинула занавески, и охнула: судя по солнцу, было никак не меньше девяти, а то и больше. Ошиблась я совсем немного — вскоре колокол на Часовой башне отбил половину десятого.
Следовало бы пойти позавтракать, но я не была уверена, что смогу одолеть коридор: всё тело ныло, да и есть совсем не хотелось.
В голове монотонно и настойчиво, не давая мне покоя, стучало: 'Девять! Девять! Девять! Да что ж такое! — я сжала виски пальцами и попыталась сосредоточиться. — Что случилось?'
По коридору дробно простучали заполошные шаги, и, настежь распахнув дверь, в комнату влетел бледный Авет с перепуганными глазами.
— Дара... там... там... Карис с сетом друг друга убивают!!
Я сорвалась с места:
— Веди!
Мы вихрем пронеслись через зал, а во дворе я мгновенно взяла след.
Улицы сливались в смутное пятно, Авет сразу же отстал.
Какое-то здание... здоровяк, пытавшийся меня не пустить: 'женщинам сюда нельзя!', и осевший кулём от резкого удара под дых... плотная толпа мужчин, сквозь которую я, ведомая 'волчьим даром', прошла, как нож сквозь масло...
К оружейному залу Карис подошёл точно в девять. Посмотрим, к кому сегодня будет благосклонен Хозяин Молний. (3)
Охранник у входа окинул его цепким взглядом, отметив умело скрытый плащом клинок у бедра, и спросил:
— К кому?
— По приглашению Эллента эн-Вьерре.
Мужчина посторонился:
— Входите.
Просторная приёмная украшена портретами наиболее известных мастеров. Длинные скамьи вдоль стен, сквозь необычно высоко расположенные окна льются широкие полосы солнечного света; у камина беседуют двое, один из них — Лен.
Карис аккуратно сложил плащ на ближайшую скамью и направился к мужчинам. Рука привычно легла на рукоять, а губы тронула недобрая усмешка: 'Сейчас сету Элленту предстоит очень неприятный сюрприз!'
Собеседники прервали разговор, повернувшись к Карису, и одновременно уставились на его меч. Лен хищно сверкнул глазами:
— Почему он у тебя?
— Сет Навел завещал. Разве ты не знал?
Лицо Лена окаменело, но он справился с собой и даже усмехнулся уголком рта:
— Нет, — а потом повернулся к своему приятелю. — Знакомься, Рейет, это — Карис Лиат.
— Наслышан, — отозвался худощавый темноволосый мужчина, и кивнул Карису. — Я несколько раз был на ваших представлениях, ваше мастерство достойно восхищения.
— Благодарю. Теперь мы можем перейти к делу?
— Сюда, — Рейет открыл дверь.
Карис и Лен вошли по очереди.
Просторное помещение, дверь изнутри совсем незаметна на общем бежево-сером фоне; единственное окно вытянуто горизонтально почти от стены до стены. По центру, у самого потолка, жердины-перекладины тренировочной паутинки.
Все стены заняты оружием: от изящных кинжалов до массивных алебард, хищно блестящих желобками-стоками и огромных, чуть ли не полутораметровых бастардов. (4)
В каждом углу по 'балде', (5) для отработки ударов. Пол из грубо струганных досок-плиточек, каждая шириной в ладонь, чтобы ноги не скользили, и можно было точно и легко высчитывать расстояние до противника.
Всего несколько минут, и в руках Кариса уже матово посверкивает Серебряное Пламя — великолепный южно-артесский меч, (6) последний подарок ученику от сета Навела.
Лен, бросив короткий взгляд на любимый клинок отца, выдергивает из ножен Чёрного Волка — родовую фалькату (7) Вьерре.
Карис первым выходит в центр комнаты, поводит плечами, разминая мышцы рук, и замирает в боевой стойке. Мгновением позже Лен застывает напротив него.
Как-то совсем незаметно противники оказываются в тесном кольце зрителей. Конечно, поединок между сетом и простолюдином почти невозможен, а значит, новость о таком редком зрелище неминуемо должна была распространиться по городу так же быстро, как пожар по степи.
Поединок начался резко, словно лавина в горах. Вот только что стояла тишина и безмятежность, и вдруг пространство словно сминается рёвом летящей на тебя стихии. Мужчины молча и без заминки, сорвались с места, пытаясь зацепить друг друга острыми лезвиями. Но клинки не соприкоснулись, свистнули мимо, даже не задев одежд.
Противники почти синхронно, словно единое существо, вернулись на исходные позиции.
Второй раз атаку начал Лен, как более сильный, более матёрый воин. Вожак. Привычный сражаться и побеждать. От удара по корпусу Карис уклонился, но следующие удары заставили мужчину отступать, пока неожиданная подсечка не свалила его с ног.
Зрители возбуждённо загудели, тут и там слышались азартные возгласы:
— Десять золотых на сета эн-Вьерре!
— Пять — на менестреля!
Перекатившись, Карис ловко поднялся на ноги, отбивая удар в левое плечо, и контратаковал.
'Что ж, Лен, поиграем'.
Теперь отступал Эллент: веретено, зацепы и петли не давали ему вновь перейти в наступление, заставив полностью уйти в глухую защиту.
Противники закружили по залу. Если Лен больше уповал на силу и напор, то Карис плавными, молниеносными движениями напоминал гигантскую кошку.
Как бойца, Карис знал Эллента прекрасно и иллюзий на его счёт не питал. Лен всегда был опасным противником, и причудливыми арабесками его с толку не собьёшь — не зелёный новичок.
Однако, сет эн-Вьерре не всегда мог справиться со своими эмоциями, а это — плохое подспорье в битве. И сейчас он, похоже, изрядно разозлён, идеальный вариант — 'Восьмерка' на сближении.
'Попробуем'.
Угадать в петле над головой обманный финт смог бы только самый опытный мастер. Лен, повёл руку с мечом вправо и вверх, пытаясь перехватить нацеленный в шею удар, но... на эту обманку попался не один противник.
Карис, резко вывернул руку, меняя направление удара, словно поднырнул, приседая на полусогнутых и... взмах меча оставил на боку Лена глубокую рану. Алые бусины крови коралловым ожерельем рассыпались по полу, тут же впитавшись в мягкую податливую древесину.
Глаза Лена расширились от ярости, стали злыми и холодными. Зато глаза Кариса улыбались: 'Сам виноват'.
Отлично: соперник в бешенстве! Удар в бедро и постараться зацепить запястье. А после, ему придется открыть грудь — один удар и противник навсегда покинет этот мир.
Толпа зрителей, заворожённо наблюдающая за поединком, раздаётся в стороны, освобождая проход. В невидимый круг стремительно врывается темноволосая девушка, бросаясь чуть ли не под клинки.
Карис замирает почти мгновенно. Лен ещё по-инерции движется, в ярости пытаясь ударить Кариса по ногам, но движения неуверенные, координация чуть нарушена.
— Нет! — Дара смотрит Лену прямо в глаза и что-то тихо... рычит. Эллент вздрагивает, словно облитый ледяной водой, и медленно опускает клинок.
Мужчины окончательно расходятся, тем не менее, не отворачиваясь друг от друга и готовые в любой момент атаковать. Но Дара держится между ними, и становится ясно — поединок окончен.
Карис пропускает бледную, с антрацитово-чёрными глазами Дару вперёд, стоя вполоборота к бывшему противнику, вытирает клинок льняным лоскутом и, что-то негромко сказав Рейету, выходит из зала.
До постоялого двора мы шли молча, а войдя в ворота, разделились: Карис направился к фургону убрать меч, чтобы не было лишних вопросов. Впрочем, Авет, наверняка, уже такого наговорил, что вся общая зала гудит от любопытства, поэтому я выбрала самый короткий путь — через подоконник.
Я прошла в свой уголок, задёрнула занавеску, и, упав на кровать, зарылась в лицом в мамину шаль.
В голове всё путалось и мешалось.
Не знаю, может быть, сеатам и нравится, когда из-за них дерутся мужчины, но я не могла бы жить, зная, что стала причиной чьей-то смерти.
'Богиня, да что же с ними произошло!
Карис... — Я невольно вздрогнула, вспомнив его во время поединка: спокойное, без эмоций, лицо, сосредоточенный взгляд, хищная грация движений. Внутри менестреля таился беспощадный воин, и я с пронзительной ясностью поняла, что окажись я там минутой позже, он, не раздумывая, убил бы Лена.
— Нет, несправедливо, я тоже виновата, ничуть не меньше!'
Следом за этой мыслью пришли слёзы.
— Дара... — Карис осторожно коснулся моего плеча.
Я вскинулась, и... после, даже не смогла вспомнить, что именно наговорила ему. В памяти осталось только мертвенно-белое лицо брата и жёсткая пощёчина, прервавшая мою истерику.
— Приди в себя, потом поговорим. — Карис бесшумно вышел, закрыв за собой дверь.
Я застыла посреди комнаты, прижав ладонь к щеке. Медленно огляделась вокруг. Да-а... На кровати Ари — груда осколков, кажется, кувшин для умывания, на полпути от стола к окну — опрокинутая лавка, и... один из кинжалов, в косяке двери.
Искать Кариса я даже не пыталась. Могла бы, 'волчий дар' меня ещё ни разу не подводил, но не стала. После того, что я натворила, вряд ли он захочет меня видеть. Только окончательно всё испорчу.
Видимо, если не от Авета, то от кого-то другого наши всё-таки узнали о поединке, потому что даже хозяин, не терпевший опозданий и прогулов, не стал выяснять, куда мы запропастились. Труппа просто ушла на площадь без нас.
Я, совсем измучившись от тревоги и раскаяния, порылась в коробе с лекарствами, и налив себе двойную порцию сонной настойки, свернулась клубочком под одеялом. Настойка оказалась сделана на совесть — я проспала почти полсуток, проснувшись поздним вечером. Кариса ещё не было, а вот беспорядок в комнате никуда не исчез.
Когда он вернулся, я уже убрала все следы буйства и сидела у стола, глядя на огонь свечи.
Брат подошёл почти неслышно и опустился на лавку рядом со мной.
— Зачем ты так? — глухо спросила я. — Он же не... Хэл. И... я сама...
— Ты или Волчица? — тяжело уронил Карис. — У тебя в глазах ничего человеческого не было. И мне наплевать — сет он, или ещё кто, не позволю, чтобы мою сестру... как последнюю...!
— Не надо, пожалуйста.
Карис резко развернул меня лицом к себе.
— Запретить тебе с ним встречаться я не могу, но и так обращаться с тобой не позволю. Если любит — значит, женится; если не любит — пусть уйдёт, иначе, во второй раз я его не пощажу.
Брат отпустил меня и поднялся.
— Давай спать. Поздно уже.
Глава XIII
Заснуть в эту ночь я даже не пыталась: лежала на кровати, глядя в потолок, а в голове колючим клубком перекатывались путаные мысли. Конечно, можно было бы пойти прогуляться, но после битвы с Тенью, оборачиваться мне совсем не хотелось.
Промаявшись до восьми ударов колокола, я дождалась ухода Кариса — он тоже не спал, влезла в первое попавшееся платье, быстро заплела косу и вышла в общий зал. Народу было совсем немного, и я сразу же увидела Ари. Брат, отойдя к стойке, беседовал с темноволосым мужчиной.
Не доверяю незнакомцам, и всегда думаю о худшем, поэтому неудивительно, что в голове сразу возникла противная мысль: 'Неужели Лен решил отомстить за поражение, потребовав виру? Нет, он не мог так поступить или... мог?'
Приглядевшись повнимательней, я вспомнила — кажется, этот брюнет был вчера на поединке. Но что ему нужно от Кариса?
Я неслышно проскользнула за наш стол, не раздумывая, воспользовалась 'волчьим даром' и принялась внимательно слушать.
— Но почему? — незнакомец был явно сбит с толку. — Хорошо, повышаю вдвое, но это моё последнее слово.
— Господин Рейет, я уже сказал: я отказываюсь, — в голосе брата прозвучала сталь.
— Что ж, прощайте, — мужчина повернулся к выходу, — если передумаете, вы знаете, где меня найти.
— Прощайте, — Карис пересёк зал и занял своё обычное место.
Бросив короткий взгляд на брата, я поняла: спрашивать, о чём был разговор, бесполезно. Я попыталась 'причувствоваться' к нему и натолкнулась на глухую стену. Не знаю как, но Ари сумел полностью закрыться от меня.
Конечно, после вчерашнего...
Душу резануло острой болью, но я сумела не подать виду и, улыбнувшись вихрем слетевшему с лестницы Авету, пошла к стойке заказывать завтрак.
Когда я вернулась с полным подносом мясного рагу, пирожков с фасолью и кувшином травяного напитка, за столом уже сидела вся труппа.
'Сейчас начнётся!' — я предчувствовала град вопросов, но всё прошло, как обычно. — 'Очень странно! Даже если Авет никому ничего не сказал, наверняка, уже вся Вельта знает о поединке!'
Мои раздумья прервал хозяин, громогласно объявивший, что сегодня у нас свободный день. Я не поверила собственным ушам и собралась переспросить, но ошарашенные лица остальных убедительно подтвердили, что это правда. Кажется, почтенный Шалис, сообразил, что позавчера перегнул палку и после кнута решил угостить пряником.
К себе я вернулась слегка сбитой с толку. Никаких особенных планов не было, и я решила прогуляться на главную площадь, благо, там теперь каждый день ярмарка.
Только вот Ари... Я не сомневалась, что теперь он меня не то, что привяжет, как когда-то обещал, а на цепь посадит.
Раздумывая о том, как бы поаккуратнее подступиться к Карису, я перебирала одежду. Шёлковые платья — для выступлений и то, что осталось от мамы, я отвергла сразу: незачем привлекать внимание. Наоборот, повезёт, если пальцами показывать не будут.
Может, тогда вообще никуда не ходить? Но при мысли о том, чтобы просидеть весь день взаперти, душа взбунтовалась, и я достала платье из отбелённого льна с чёрной вышивкой.
Занявшись нарядами, я не обратила внимания на шорох двери и, уже задёргивая занавеску, натолкнулась взглядом на спину брата. Карис, стоя на пороге, с кем-то разговаривал. Кажется, с хозяйкой.
— Не сомневайтесь, конечно, присмотрю. С удовольствием, мне совсем не трудно.
— Спасибо, Карис. Так я им скажу, чтобы собирались?
— Хорошо.
Переодевшись, я бросила унылый взгляд в сторону зеркала — как же не хотелось переплетать волосы, но ничего не поделаешь, тем более, что пара-тройка непослушных прядей уже вылезли из косы, а в скором времени за ними обещали последовать и все остальные.
Я тихонько вздохнула, глядя, как Карис, сейчас обосновавшийся у зеркала, несколькими небрежными взмахами гребня расправляется со своей гривой.
— Иди, — обронил брат и отошёл в сторону.
Я распустила волосы и очень нехотно взяла гребешок, предчувствуя почти час мучений. Видимо, страдальческое выражение на моём лице всё-таки проняло Кариса. Через пару минут он кивнул в сторону лавки.
— Садись.
Я устроилась поудобнее и замерла в ожидании блаженства, но на этот раз в его прикосновениях не было даже намёка на привычную ласку, и только сейчас я поняла, что на самом деле произошло вчера.
Тот поединок не только разрушил давнюю дружбу Ари и Лена, но и возвёл между нами почти непреодолимую стену: 'Что же такого я вчера ему наговорила?!!'
Карис отложил гребень и спросил:
— Куда ты собралась?
— На площадь, а что, нельзя?
— Почему нельзя, — он криво усмехнулся, — можно, но только со мной.
— А если не соглашусь, — осведомилась я, — здесь запрёшь или кандалы наденешь?
