Николай I - попаданец. Книга 2

Итогом этого визита стало подписание торгового договора между Российской империей и Хивинским ханством, где стороны обязались содействовать росту торговли между ними. Но главным результатом стали концессии выделенные Хивой под строительство будущей железной дороги. В результате договора, уже в 1856 году железная дорога до Хивы была проложена. Параллельно началось масштабное разведение новых сортов хлопка и строительство хлопкоочистительных фабрик на подходящих землях. Проникновение русского капитала в этот медвежий уголок Азии прочно прикрепило его к орбите влияния империи и в результате, уступив давлению русского императора, хан позволил строить ветку и дальше, на Бухару. Правда, рост благосостояния привел к наплыву кочевников с юга, прельстившихся богатой добычей. Да и англичане, недовольные попаданием этих земель в орбиту влияния России снабжали кочевников оружием. С другой стороны южные рубежи империи оказались в безопасности из-за появления лояльных буферных государств, зависевших от русского капитала и поставок оружия.

Гражданская война в США и повышение цен на хлопок способствовали сказочному обогащению всех причастных к этому делу. Правда деньги в карманах хивинских и бухарских вельмож не задерживались. Они перетекали на север в обмен на предметы роскоши, безделушки и оружие. К 1860 году более половины хлопка для нужд империи поставлялась из Средней Азии, а Закаспийская железная дорога стала рентабельной.

Глава 28.

Этот майский день выдался на удивление душным, нагретая земля пахла травою и полевыми цветами. Два человека, которые залегли в высокой траве на обочине, тихо переговаривались между собою, не отводя взгляда от дороги.

— Ты уверен, что он должен ехать сегодня, — спросил светловолосый, сухощавый парень, по имени Кирилл, одетый в серую рубаху и коричневые штаны, в которых он походил на обычного немецкого крестьянина, среднего достатка.

— Должен, куда он денется. Сведения верные. Просто запаздывает. Подождем еще, — ответил его напарник по имени Сава. Он снял с головы соломенную шляпу и вытер платком пот.

Наконец вдали послышался топот копыт и на горизонте показался одинокий экипаж, ведомый двойкой крепких пегих лошадок. Перевалив вершину холма, он бойко покатил вниз к тому месту, где залегли напарники. Сава сжал ружье с длинной медной трубкой на стволе, припал к окуляру и сказал:

— Их трое. Кучер и двое путников.

— Вижу, — ответил напарник, смотревший в свой прицел.

— Кучер твой, а спутники мои. Как экипаж поравняется с тем кривым деревом у обочины, стреляем.

— Есть, — по-военному коротко ответил Кирилл.

Напарники щелкнули затворами и замерли. Когда карета поравнялась с деревом, раздались хлопки выстрелов. Лошади, испугавшись, понесли. Напарники выскочили из-за укрытия и взяли лошадей под уздцы. Те, повинуясь твердой руке, остановились. Мертвый кучер повис на козлах, склонившись набок. Вытащив револьверы, молодые люди распахнули двери кареты, но и там все было кончено. Сделав по контрольному выстрелу, они увели коней с дороги и подобрали упавшие гильзы.

— Заведем карету в лес и там оставим. Проверь их карманы, должно выглядеть как ограбление, — скомандовал Сава, который был главным в паре.

Снайперы споро отвели лошадей в лес, где и привязали. Кирилл вытащил трупы и опустошил их карманы, прихватив заодно саквояж с бумагами. Сава выстрелил несколько раз по экипажу, чтобы выглядело как нападение целой шайки, а затем молодые люди быстро двинулись вглубь леса. С другой стороны его, на проселочной дороге, их дожидалась карета с третьим напарником.

— Все в порядке, сказал Кирилл на немой вопрос крепкого, коренастого парня, сидевшего на козлах. Напарники засунули зачехленные винтовки под сидение и запрыгнули в карету. Споро переодевшись внутри в серые костюмы, тонкой шерсти, они стали похожи на удачливых коммивояжеров или представителей солидной компании.

— И все-таки странно — заметил Кирилл, — чем нам так насолил господин Бисмарк? Обыкновенный крикун, каких много в ландтаге. Ничего особенного.

— А это не нашего ума дело, — ответил Сава — теперь уж точно не насолит. От мертвецов вреда никакого.

За тысячи километров от Франкфурта-на-Майне, под Павлодаром, в небольшом тренировочном лагере сотня человек бежала утренний кросс по пыльной, вытоптанной солдатскими сапогами тропе. Посторонний человек удивился бы, ибо лица солдат были смуглы и явно не походили на физиономии Среднерусской равнины. Но посторонних в этом медвежьем углу не наблюдалось. День выдался ясным, и в воздухе все еще веяло ночной прохладой, которая вскорости обещала смениться душным и жарким днем. Впрочем, сотне странных солдат подобная жара оказалась привычной. В Индии, откуда все они были родом, пожалуй, и пожарче будет.

Пробежав обычные пять километров, солдаты построились повзводно в четыре шеренги и замерли. На широкий, утоптанный плац вышел главный инструктор и по совместительству комендант лагеря Игнат Матвеевич Дубинин и, пробежавшись глазами по солдатской цепочке, сказал, обращаясь к строю на английском:

— Господа, это ваша последняя неделя тренировок. За прошедший год вы многому научились и эти навыки несомненно помогут в деле освобождения вашей родины. Как вам всем известно, император Николай Павлович сочувствует освобождению Индии от алчных британских захватчиков и уверен, что ваша борьба подвигнет и других на сопротивление оккупантам. Но ваше обучение есть лишь первый этап. Вам еще предстоит, со всеми предосторожностями, вернутся на родину, и призвать к сопротивлению своих собратьев. Работа эта нелегкая и подчас неблагодарная. Но ваши успехи откроют глаза другим, и тогда вы легко обретете новых сторонников. Это и есть самая важная часть вашей миссии. Но будьте благоразумны. Англичане, используя вражду между вашими народами, натравливают одних на других. Лишь объединившись, вы сможете побить многочисленного врага и изгнать его из страны. Да, британцы сильны, поэтому действуйте скрытно, нападая на небольшие отряды. Используйте свои навыки и знание местности. Придет час, и воодушевленная вашим примером, вся Индия восстанет против поработителей. Ждите этого часа и копите силы. У меня все. Остальное вы узнаете у своих командиров. Все свободны. Сбор на плацу через полчаса.

Строй загудел, делясь впечатлениями. Солдаты кучками расходились, обсуждая сказанное.

— Как думаешь, каким путем мы домой пробираться будем? — спросил Пат у Муту, своего товарища и односельчанина, из небольшой деревушки неподалеку от Дели.

— Точно также как и сюда, через Афганистан. Местные племена англичан не любят и за деньги охотно нам помогут.

— Да уж, — ответил Пат, вспоминая, как они по ночам мерзли во время бесконечного перехода по горам, пока не добрались с проводником к русским.

— Ты чего приуныл, через полгода уже дома будем — подбодрил друга Муту.

— Все нормально, — ответил Пат, — пойдем лучше завтракать, а то скоро построение, а у меня живот пустой, — и друзья, помыв руки, ставшим уже привычным, мылом, двинулись к длинному дощатому бараку, который служил столовой и классом для занятий.

Через неделю тренировочный лагерь опустел. Будущие повстанцы отправились в Верный, откуда часть из них, горными тропами, через Кокандское ханство и Афганистан добирались до Индии. Остальные шли через Кашгарию, где с помощью местных проводников, через горы, пробирались обратно на родину.

Пат с Муту оказались среди тех, кто переправлялся через Бадахшан. Когда то через эти места проходил Великий Шелковый путь, но со временем он захирел и лишь редкие торговцы проходили через эти суровые и заснеженные места. Маленький караван из двух десятков людей еле двигался через покрытый снегом перевал. Недавние выпускники тренировочного лагеря с помощью двух местных проводников упрямо двигались на юго-восток, чтобы спустится вниз в долину Инда. Ослы, груженные оружием и боеприпасами, уныло шли в середине колонны понукаемые подростками-погонщиками. Местные племена издревле занимались разбоем и контрабандой, благо дикие места этому способствовали. А посему с радостью согласились проводить борцов за независимость через свою территорию. Работа не пыльная, а щедрые повстанцы отдают за нее часть перевозимого оружия и несколько золотых монет. Почему же не помочь хорошим и щедрым людям. Тем более, что предоставляется шанс насолить англичанам, которых в этих местах, по старой памяти*, не любили.

Старик Орзу, мерно шел по неглубокому снегу, плотно кутаясь в свою овчину. Его смуглое, выдубленное ветром, морщинистое лицо, обрамленной седой, желтоватой от табака бородой выглядело бесстрастно. Орзу вырос в этих горах и знал немало тайных троп, неизвестных никому, кроме местных. Когда в его хижину в первый раз постучал старейшина, приведший с собой смуглого, молодого индуса, старик удивился. Он сызмальства служил проводником в этих местах, иногда промышляя и разбоем. Но вошедший оказался не торговцем и не контрабандистом, а борцом за свободу. Воистину неисповедимы пути Аллаха. За помощь пришелец пообещал заплатить золотом и что особенно ценно — оружием. В этих горах мужчина без оружия не мужчина, а потому оружие ценится больше золота и старик, недолго думая, согласился. С тех пор старый проводник привык к таким вот молодым и упорным ребятам, годящимся ему во внуки. Некоторых он узнавал, когда они через полтора года возвращались с севера.

Наученные горьким опытом Пат и Муту запаслись теплыми овчинными тулупами и крепкими сапогами, которые немало облегчили им этот бесконечный переход. Несмотря на уже освоенный маршрут и проводников, дорога назад оказалась не менее длинной, проходя в малонаселенных и труднодоступных местах. В этих горах не часто можно встретить селение и зачастую проходило несколько дней пока они добирались до очередного села, как и предыдущие, застроенного невзрачными глиняными хижинами. Иногда их проводники менялись, но горы и тропы, казалось, оставались все те же. Путники спешили. На дворе уже стоял сентябрь и скоро перевалы станут непроходимы. А потому все солдаты упорно, день за днем шли вперед.

Наконец, в начале октября, перед ними, наполовину скрытая облаками и туманом открылась долина Инда — Пенджаб. Все приободрились, но стали осторожнее, ибо здесь начинались владения Ост-Индской компании. Правда, британские солдаты, в основном, находились в больших городах гарнизонами, но ослы, груженные оружием располагали к предосторожности. Сойдя с гор, небольшой отряд разделился. Малыми группами бойцы направлялись к себе домой, чтобы там, на месте начать вербовать новые боевые отряды. Для того и предназначалось оружие.

Через месяц Пат с Муту увидели, наконец, глинобитные хижины своей деревни. Здесь приятели разделились, и каждый пошел к себе домой. Лачуга, где жило семейство молодого борца за независимость, ничуть не изменилась. Те же глиняные стены, намазанные навозом, и крыша, покрытая тростником. С бьющимся сердцем он постучал в дверь.

— Кто это, — услышал Пат голос своей матери. А потом, плетеная дверь распахнулась и он увидел ее, стоящей на пороге, тускло освещаемую светом масляного светильника.

— Мама, сказал он, — я вернулся.

Бах, бах — хлестко заговорил револьвер и в двадцати метрах раздался звон разбитых бутылок. Опорожнив за несколько секунд барабан, Джон Брэдли удовлетворенно ухмыльнулся. Все шесть бутылок, поставленные невысокие деревянные сваи, оказались разбиты. И лишь осколки стекла тускло поблескивали не земле. Он горделиво посмотрел на ребят стоящих неподалеку.

— Четыре секунды, — сказал Майкл, стоявший неподалеку с большими карманными часами, зажатыми в огромной, мозолистой ладони. Джон повернулся к низкому, коренастому ирландцу стоящему неподалеку и сказал, улыбаясь

— Ну что, Даффи, с тебя пиво. Нечего было спорить. Всем известно, что рука у меня твердая.

— Ну и черт с тобой, — пробурчал тот недовольно. — Хочешь, поспорим, что я тебя на руках уложу?

— Нашел дурака, ты вот лучше с Майклом поспорь. Если конечно тебе пива не жалко.

— Ладно парни, хорош припираться, — сказал Гален, командир второго отделения, — сейчас урок с Залевским, так что все марш за 'преисподнюю'. А ты, Даффи вечером выставляешь пиво, раз проспорил.

Солдаты в зеленой, мешковатой форме быстро побежали на другой конец лагеря, где располагалась русская баня, называемая ирландцами 'преисподней'. За ней, на вытоптанной сапогами площадке кругом стояли скамьи, и несколько грубо сколоченных столов. Посередине круга располагался большой плоский валун, служивший этаким столом для презентаций. Возле, на табурете сидел сутулый, короткостриженный молодой человек, поблескивавший стеклышками очков. Звали его Павел Семенович Залевский. В прошлом химик-недоучка и революционер. Получив десять лет каторги за участие в подпольной революционной организации, Павел быстро согласился на переложение КНБ послужить родине и сменил недружелюбный Сахалин на благодатную Калифорнию, став инструктором по подрывному делу в тренировочном лагере для ирландских революционеров.

Уроженцы изумрудного острова оказались ребятами простыми и дружелюбными. Некоторые из них имели боевой опыт, служа в дивизии Святого Патрика, покрывшей себя славой во время недавней Американо-Мексиканской войны. Народец в лагере собрался разношерстный: тут были эмигранты-батраки с восточного побережья, мелкие торговцы, студенты и бывшие солдаты. Имелись несколько ребят с криминальным прошлым. Но их всех объединяла ненависть к англичанам и желание с ними поквитаться. У большинства эта причина была личного характера, но имелись и идеологические борцы, наподобие бывших соратников Залевского.

Бывший революционер быстро освоился в этой кипучей атмосфере, подучил английский язык и сдружился со своими подопечными. Англичан он не любил не меньше потомков Святого Патрика, как архи-капиталистов и угнетателей свободных народов. А потому новому делу отдался со страстью и увлечением. За последние полгода он обучил будущих диверсантов приготовлению нитроглицерина и аккуратному производству из него взрывного студеня, изготовлению гранат в кустарных условиях и даже установки новомодных гальванических мин, работавших от батареи. Особое внимание талантливый студент-недоучка уделял способам подрыва мостов, рельс и подвижного состава. Среди его паствы оказалось несколько способных ребят, из которых теперь готовили профессиональных подрывников.

Лагерь располагался у восточной окраины Калифорнийской долины и издали походил на обычную ферму, скрытую посреди высоких, в человеческий рост, полей кукурузы. Еще несколько таких лагерей находились неподалеку. Места тут были отдаленные, дикие. Лишь несколько казачьих станиц на востоке, а дальше горы и пустыня, населенные кое-где индейцами и старателями. Ближайший городок, под труднопроизносимым названием Барановск, где можно было промочить горло выпивкой, находился в ста пятидесяти милях, поэтому пиво закупали в казачьей станице Климовка, вернее пиво, как и все прочие припасы им завозили из казачьих станиц неподалеку. Лишь изредка, небольшими группами они выезжали в Барановск развлечься.