Александр. Продолжение похода 3

Но не дремал и Птоломей. Оставив Кратера осаждать тарентийские стены, он вновь окунулся в дипломатические переговоры с многочисленными племенами, населяющими юг Италии. Всем им он предлагал выгодный союз городов по типу сицилийского или греческого, под эгидой македонского царя. Этим он сводил, на нет все просьбы Тарента и его ухищрения найти себе нового заступника.

Пока Птоломей ораторствовал, Кратер с тоской глядел на стены Тарента. Он действительно не мог штурмовать городские стены, так как, не имел осадных машин. Но как это часто бывает, не сила покорила Тарент, а его сгубила измена, поселившаяся в сердцах его некоторых граждан.

Один из жителей города Филон, человек очень высокого о себе мнения, но которого не оценили в полной мере власти города, решил, что пришел его звездный час прейти на сторону Александра. И не просто перейти, а преподнести ему сам город. Уговорив караульного, он под видом ночной охоты, сумел покинуть город и отправился напрямую в лагерь македонцев.

Там он обратился к Кратеру, который с восторгом принял его. Быстро сойдясь в цене, они ударили по рукам и Филон, со счастливой душой отправился обратно. Для того, что бы, никто не заподозрил молодого человека, Кратер приказал дать Филону большого оленя, недавно убитого на охоте. Богатая добыча поразила сторожей, особенно когда охотник согласился отдать им часть своей добычи.

С тех пор Филон пристрастился к охоте. Очень часто стал он уходить в ночь и почти всегда приносил добычу, которой честно делился с караульными. Доверие стражи к удачливому охотнику было очень высоким, и они открывали калитку по первому его свисту. Македонцы в это время стояли в одном дне пути от города и не предпринимали активных действий, что бы греки ничего не заподозрили.

Получив весть о полной готовности Филона, Кратер выделил семь тысяч человек воинов, которые затемно вышли из лагеря, убивая всех на своем пути, что бы сохранить тайну своего выхода. Засветло они дошли до укромного места, где затаились. В это же время по всем полям и окрестностям города начали двигаться скифы, создавая своими действиями, что орудуют мародеры или грабители. Это отвлекло внимание осажденных, думающих, что Кратер далеко.

С наступлением темноты македонцы приблизились к Таренту. Проводником шел сам Филон вместе с носильщиками, которые несли тушу кабана. По условному свисту Филона, караульный открыл калитку и впустил охотников с их добычей. Пораженный видом огромной туши, он склонился над кабаном, уже мысленно деля его на части, при этом, совершенно не обращая внимания на стоящих рядом с ним людей.

Воспользовавшись этим, Филон в одно мгновение пронзил его тело своей рогатиной. В тот же момент ворвались двадцать воинов, которые перебили остальную стражу, взломали ближайшие ворота и впустили остальных.

Как только ворота открылись, Кратер ввел свою пехоту, которой было приказано идти на рыночную площадь. В полной тишине продвигался отряд через спящий город. Возле рыночной площади стояла казарма, окружив которую, македонцы начали избиение спящих солдат и горожан. В один миг город проснулся от крика, и звона метала. Жители в страхе выбегали на улицы и попадали под македонские мечи и копья. С криками и стонами они вновь убегали домой, в ужасе не смея более выйти на улицу снова.

Гоплиты, застигнутые врасплох в своей казарме, не смогли оказать должного сопротивления. Ничего, не поняв со сна, многие из них были убиты, другие бежали без оружия и доспехов. Эту ночь горожане запомнили надолго. Когда встало солнце, глазам людей предстали тела убитых и македонские доспехи, в городе был Кратер. Как бы приветствуя Гелиоса, за стенами затрубили македонские трубы, это прибыла основная армия. Всю ночь солдаты шли быстрым маршем и к утру смогли достичь города.

Остатки гарнизона засели в маленькой крепости, закрывавшей выход кораблям из внутренней гавани, но македонцы не торопились ее штурмовать. Они быстро навели порядок в городе, заставив греков выплатить хорошие деньги, под угрозой всеобщего грабежа. Кратеру не нужны были сложности до прихода Александра, и он был особенно добр к побежденному противнику.

Глава X. Конец "Великой Греции".

Александр покидал Африку с чувством полностью исполненного дела. Самый сильный из его соперников повержен и уже никогда не сможет встать на его пути. Заключив дружеский союз с Сифаком, царь сразу распространил свое влияние на весь север Африки от гор Атласа до самых Геракловых столбов. Александру очень хотелось сесть на корабль и поплыть вдоль побережья к этим природным вратам, за которыми находилось неизведанное. Прибывший к концу осады Нефтех, нашел много интересного в уцелевших архивах карфагенского сената и купеческой гильдии. В них содержался уникальный материал, касавшийся морских путей уходящих за эти таинственные ворота. Однако столь бурно развивающиеся дела в Сицилии и Италии, вынудили монарха отложить эту мечту на дальнюю полку.

Прощаясь с Пердиккой, царь вдруг осознал, как много оказывается, он значил для самого монарха, незаметно заняв в душе Александра место покойного Гефестиона. Устроив стратегу, пышные прощальные похороны, царь потребовал от Нефтеха его постоянного присутствия, в своем походе пытаясь тем самым компенсировать свою потерю близкого и верного друга.

Назначив управляющим новых земель Аминту, Александр устремился в Сицилию, откуда уже пришла радостная весть о падении Сиракуз. Царь очень обрадовался столь быстро разрешившейся проблеме, так как опасался, что этот сильный город будет сидеть в теле его дел долгой и нудной занозой. Удалив ее, македонец фактически получал весь остров с его житницами пшеницы и другими многочисленными продуктами.

Из Утики, корабли Неарха перевезли на остров не только всю македонскую рать. К ней прибавилась нумидийская конница и иберийские наемники, которых царь решил использовать как вспомогательную силу в своем дальнейшем походе в Италии.

Едва высадившись на остров, Александр сразу с головой окунулся в текущие дела. В наспех разбитом лагере он принял делегацию городов острова, на которой полностью подтвердил подписанные ранее, от его имени соглашения, Птоломеем и Эвменом.

Всем города острова, за исключения Сиракуз, царь оставлял их законы, налагая на них обязанности, прописанные в союзнических обязательствах. Сиракузы, переходили в полную македонскую юрисдикцию, навсегда утратив свою независимость. Ту же участь, Александр уготовил и Агригенту, объявив город своим личным врагом от которого он примет только полную капитуляцию.

Услышав столь жесткий вердикт, греки очень обрадовались своему предвидению и своевременное признание власти македонца. Сидевший в осажденном городе Гимилькон был в панике. Карфаген пал, и он был полностью предоставлен сам себе. Эта трагедия полностью выбила пунийца из привычной колеи жизни. И хотя часть беглецов из Сената нашла прибежище в Новом Карфагене, и слало Гимилькону свои приказы и распоряжения, тот вяло реагировал на все происходившее.

С момента падения столицы, он теперь совершенно не видел цели, ради которых предстояло бороться. Сбежавшая в Испанию кучка предателей и трусов, по глубокому убеждению полководца не имели морального прав требовать от него чего-либо. Гимилькон вел с ними переписку скорее автоматически, чем по убеждению и согласию повиноваться им.

Подобное настроение передалось от начальника воинам, которые воевали только ради сохранения своей жизни. Большинство из них было наемниками, способных в любой момент могли переметнуться к Александру. Поэтому, желая удержать их от неверного шага, Гимилькон разрешил им перебить самых богатых людей Агригента и поделить собой их имущество и жен. Этим шагом он окончательно привязал наемников к себе и избавился от возможности заговора со стороны местной знати.

От скорого разгрома со стороны осаждавших город сицилийцев, пунийцев спасало хорошо защищенное расположение города и отсутствие осадных машин. Это оттягивало окончательное решение пунийского присутствия на острове, но с прибытием Александра все изменилось. Стоя на стене города, Гимилькон отчетливо видел, как огромная масса македонских солдат заполняет все пространство перед крепостью. Любому наблюдателю становилось ясно, что за город взялись всерьез. Неарх полностью блокировал порт, безжалостно топя всевозможные суда, суденышки и даже лодки посмевшие покинуть осажденный город. Осажденные сразу подтянули животы, поняв, что отныне им придется голодать.

— Что ты думаешь Неарх по поводу осады — произнес Александр, сидя на простом стуле в своем походном шатре. Час назад он опросил своих стратегов и теперь желал выслушать мнение морехода с глазу на глаз.

— Крепость сильная, но голод и нужда будут лучшими орудиями по ее взятию.

— Как долго это продлиться?

— По моим прикидкам, Агригент сможет продержаться максимум два месяца.

— Увы, дорогой Неарх, я не могу так долго ждать. Если бы дело касалось одной Сицилии, то я мог ждать бы и год, но Птоломей с Кратером затевают большое дело. Его главным призом является Великая Греция и поэтому мне надо спешить.

— Ты неспроста пригласил меня государь одного. Что хочет предложить моим морякам твой военный гений? — хитро прищурившись, спросил критянин. Улыбка царя подтвердила его догадку.

— Кое-что я, кое-что подсказал Нефтех, напомнив былую славу индийского похода. Как близко могут подойти твои корабли к стенам Агригента?

— Если ты о высадке солдат, то я здесь уже думал и должен признаться тебе Александр безнадежная эта затея. Мол, надежно перекрыт цепями, возни с которыми будет ой как много, да и толку мало. Пробив проход, мы потеряем много времени, и пунийцы уже будут ждать нас. Войдя в бухту и высадив солдат, мы потеряем фактор внезапности, с помощью которого мы в основном и брали города индов. К тому же порт надежно прикрывает мощная стена с очень маленьким промежутком свободного пространства. Солдат на нем перебьют в два счета, стоя на гребне стен. Нет взять Агригент можно голодом или изменой.

— Хватит с меня Сиракуз и Тарента, после них уже многие говорят, что царь Александр разучился брать крепости как честный воин.

— Ну, это кто говорит. Те, кто сами не взяли ни одной крепости. Я лично считаю, что все способы хороши и важен лишь результат — воскликнул критянин и вскочил с места и заходил по палатке.

— Успокойся, — миролюбиво сказал царь, — я никого не хотел упрекнуть. Да победа важна, но я о другом. Не стоит, ли нам отойти от ставшего привычным шаблона по высадки солдат. Может стоить несколько, изменить условия и тогда крепость можно будет взять с моря.

— Не понимаю тебя государь — признался мореход.

— Покойный Пердикка внес предложение с перекидными мостками для борьбы против карфагенян на море. А если расширить их применение?

— То есть ты хочешь, что бы эти мостки мы сбрасывали на крепость — удивленно произнес наварх.

— Совершенно верно! Поэтому я и спросил тебя, как близко ты можешь подвести свои корабли к стенам крепости. Сбросив штурмовую лестницу с корабля и под прикрытием стрелков, солдаты свободно взойдут на стены города.

— Ты гений Александр! — восторженно воскликнул Неарх. — Позволь мне отдать приказ о начале штурма.

— Город твой Неарх — милостиво произнес властитель довольный столь хорошим завершением беседы. Мгновенно уловив новый замысел, критянин уже мчался к флотилии, на ходу обдумывая свои приказы.

— Ты был прав Нефтех — сказал Александр, как только критянин покинул его палатку.

— Неарх моментально уловил суть задачи, и теперь сам доведет ее до логического завершения.

— Кого ты думаешь поставить во главе десанта, государь.

— А, что это столь важно? Можно поставить Селевка, можно Эвмена, а можно Эврилоха.

— Я бы порекомендовал Деметрия, государь. Он жаждет воинских подвигов под твоим руководством. Сейчас ты его кумир и это следует использовать. Выполняя твои приказы, сын Антигона привыкнет подчиняться тебе и в дальнейшем будет полностью в твоей воле.

— Что-то ты говоришь загадками, жрец. Выкладывай, что у тебя против него.

— Против него нет, а вот отца его, стратега Антигона я очень опасаюсь — вкрадчиво произнес Нефтех и Александр тотчас недовольно дернул щекой и отвернулся. Владыка Ойкумены не любил намеки на заговоры за его спиной.

— Что ты имеешь против него? — раздраженно бросил он египтянину.

— Только свои предчувствия, — смиренно произнес тот. — Антигон единственный из старых стратегов у кого есть на тебя обида, и кто может причинить тебе серьезное беспокойство.

— И только? — несколько разочаровано спросил монарх, но египтянин хорошо слышал то, что не было сказано.

— Нет, еще есть смутные намеки, в которых я не могу быстро разобраться.

— Так разберись и доложи.

— Не изволь беспокоиться повелитель, все будет сделано как можно быстрее — поспешно заверил Нефтех и по кивку царя покинул его палатку.

— Все-таки хорошо, что рядом есть преданный человек, который не будет спать, когда ты спишь, и не будет праздно отдыхать, пока ты развлекаешься — подумал про себя Александр, глядя в спину уходящему жрецу.

Неарх рьяно взялся за дело и вскоре в строгой секретности, царские плотники уже колотили особые штурмовые лестницы, к которым кузнецы уже выковали особые крюки. Для полной свободы рук Неарха, царь решил организовать отвлекающую атаку, которую поручил наемникам.

Откровенно презирая предателей, он спешил избавиться от людей уже предавших раз своего хозяина. Во главе них, Александр поставил стратега Селевка, чья звезда стала стремительно восходить после смерти Пердикки.

В назначенный день, македонские баллисты и катапульты начали обстрел стен крепости, убивая людей, снося зубцы стен, заставляя все живое прятаться, прочь на время обстрела. В то же время, корабли Неарха курсировали вблизи стен порта, отвлекая на себя внимание Гимилькона. Суда подходили на выстрел из баллисты, но не обстреливали и не пытались прорваться через заграждение из цепей. Понаблюдав за ними, Гимилькон пришел к выводу, что корабли намерено, отвлекают на себя, его внимание от чего-то важного. Когда стратегу донесли, что македонцы пошли на штурм, пуниец тут же приказал снять людей с обращенных к морю стен, оставив лишь сторожей возле мола.

Наемники с лестницами яростно атаковали стены города, получив обещание царя отдать его на их разграбление. Пунийцы смело защищались, кормя атакующего противника вместо золота и серебра, железом и кипятком.

Как только Неарх получил сигнал от Александра, корабли сразу прекратили свое движение и разом устремились к пустым стенам. Выбрав участок стены, нависший над морской гладью, триеры встали впритык к нему и на стену разом обрушились штурмовые лестницы.

Тех немногих защитников, что еще охраняли стены, смел залп лучников, принявшихся методично зачищать гребни штурмуемых стен. Солдаты дружно полезли на стены, открывая в осадной истории её новую страницу. Высадив десант, триеры уходили прочь и на их место подходили другие, пополняя число штурмующих воинов. Двигаясь по стене, македонцы свободно достигли основных ворот и, перебив стражу, взломали их. В тот же момент, Неарх принялся прорывать заграждения у мола и после этого свободно высадил оставшихся воинов. Судьба Агригента была решена.