– Слёзы – секрет слёзных желез. Это прозрачная солоноватая жидкость, омывающая поверхность глазного яблока и конъюнктиву. Содержит натрий хлор и бактерицидное вещество лизоцим. У человека за сутки выделяется от ноль целых пять десятых до одного целого миллилитра этой жидкости.

– Значит, на тебя только что выпала моя суточная норма, – сказала Светка. – Ах, Шарик, ну какой же ты у меня глупенький!

Она посмотрела на часы. Два ночи!

– Шарик, разбуди Юрку.

– Но сейчас ночь. Хозяину это не понравится.

– Разбуди Юрку! Ты уже забыл, что теперь я твоя хозяйка?

– Исполняю.

Через минуту Шариков заговорил сонным голосом Гарина:

– Эй, что случилось? Свет, это ты? Я такой классный сон видел!

– Я тоже сон видела, Юрочка, – всхлипнула девушка. – Приходи ко мне. Срочно.

Одеваться она не стала. Только подобрала с пола одеяло и зябко укуталась в него.

Юрка прибежал быстро. Вид у него был всклокоченный, как у петуха после боя.

– Тебе что не спится? – громко шепнул он. – Завтра контрольная! По математике, между прочим! Если завалишь...

– Сядь ко мне.

Он уселся у неё в ногах. Яркая луна освещала комнату, отбрасывая странные, сочные тени. Из-за края одеяла поблёскивал Светкин глаз.

– Помнишь, я тебе говорила, что могу предсказывать будущее? – тихо спросила девушка.

– Помню, – прошептал он, секунду помедлив.

– Я только что видела необычный сон. Именно такой, после каких со мной это и случается.

– Предсказания приходят к тебе во сне?

– Не совсем. Не знаю, как объяснить. – Она подумала минуту. – Вот, например, ты ведь не говоришь, что с помощью ключа зажигания можно ездить?

– Глупость какая, – улыбнулся Юрка. – Конечно, так не говорят.

– Ну, и это примерно то же самое. Сон – это ключ зажигания к моим предсказаниям. После такого сна я просыпаюсь – и будто вижу всё по-настоящему.

– Что "всё"? – спросил он немного испуганно.

– Сядь поближе. А то не поймёшь.

Он придвинулся ближе. Теперь глаз девушки был огромным, а вместо зрачка в нём плыла молочно-белая картофелина луны.

– Сегодня полнолуние, – проговорил Юрка, поводя плечами, как от холода. – Наверно, поэтому у тебя видения всякие.

Она моргнула, и картофелина испарилась. Теперь это был нормальный Светкин глаз. Девушка приподняла голову над подушкой и прошептала:

– Это не видение. Это правда. Я знаю, что правда. Это будет. Понимаешь – будет.

– С какой вероятностью?

– Без всяких вероятностей. Просто – будет.

Минуту или две в комнате висела тишина. На улице далеко проехала ночная машина. Гавкнула собака. Больше – ни звука.

– Мне приснилось, будто я маленькая девочка. Я стою на плоту, который отплывает в далёкое плавание. Со мной мягкие игрушки моего детства: слон Обормот, крокодил Рык, обезьянка Настёна и панда Портос. А ты стоишь на берегу с какой-то девочкой. Тебе тоже лет шесть. Или пять. Вы стоите на берегу и машете мне руками.

Она замолчала.

– И что? – сказал он. – Подумаешь, сон! Я таких по десять штук за ночь вижу.

– Не спеши, – прошептала она, всхлипнув. – Дай мне руку.

Он залез ей под одеяло, нащупал её пальцы и сжал их. Сердце гулко заколотилось. Под одеялом у Светки было тепло и уютно. Ему захотелось нырнуть туда с головой. Он почувствовал, как во рту у него вмиг всё пересохло. Так паршиво он ещё себя не чувствовал.

– Понимаешь, Юрочка, я это чувствую, вижу, а ты нет.

– Что ты видишь?

– Слон Обормот – это Алёша Иванов. Белый крокодил Рык с перламутровыми глазами – Вадим Брыкин. Даже имена чуть-чуть совпадают. Слышишь? Рык – Брыкин. А обезьянка Настёна – это Ирка Нестерова.

– И что с того? – спросил Юрка удивлённо. – Просто совпадение.

– Не совпадение. Я вижу. – Она помолчала перед тем как сказать самое важное: – Понимаешь, тебя не будет в нашей команде.

Он вздрогнул. Светкины пальцы сжались крепче.

– Что значит меня не будет в команде?

– Ты не будешь участвовать в гонках. И это совершенно точно.

Он отпустил её руку и встал.

– Почему не буду?

– Не знаю. Меня беспокоит та девочка, что стояла с тобой на берегу. Не пойму, кто это. Её лицо будто в тумане. Ответ – в ней. Я не успокоюсь, пока не пойму всё.

– Знаешь, Света, всё это чушь, – сказал он хрипло, голос его плохо слушался. – Предсказывать будущее не может никто. Конечно, я могу сейчас пойти к Вадиму и потребовать, чтобы он вычеркнул меня из списка. Но это будет моё решение. Моё! Я сам предопределяю своё будущее, изменяю его своими поступками. Понимаешь?

– Да, – тихо ответила девушка.

– Наше будущее – это наши поступки.

– Да.

– Мы изменяем его так, как сами того хотим.

– Да.

– Я хочу участвовать в гонках – и я буду в них участвовать!

Девушка несколько секунд молчала.

– Нет, – вдруг сказала она, и слёзы вновь заблестели в её глазах.

Юрка дёрнул плечами, нервно прошёлся по комнате. Такой Светку он никогда не видел. Это пугало его.

– Знаешь, что, – сказал он. – Попробуй уснуть. Тебе сейчас надо поспать. Если хочешь, я останусь с тобой. Сяду вот в это кресло и всю ночь буду тебя сторожить.

– Зачем? – Она улыбнулась. – Глупенький. От чего меня сторожить? От моих снов?

– Ну, не знаю. От страхов, вызываемых твоими снами, – сказал Юрка, насупившись.

Он ничего не понимал. Если бы перед ним был хворый Черепашонок, он бы залез к нему в его железную душу и вылечил. Но перед ним была Светка... Он не умел лечить людей. Он не Екатерина Дмитриевна, он – обычный технарь.

– Иди, Юрочка. Ты мне помог. Мне сейчас намного легче. Правда.

– Завтра контрольная, – снова напомнил он. – Справишься?

Девушка улыбнулась:

– Лёшка меня так натренировал – любую задачу решу, как робот.

– Ну, я пошёл?

– Иди.

Он на цыпочках направился к двери.

– Подожди.

Юрка обернулся.

– Что бы ни случилось, даже если мы разлучимся ненадолго, помни о том, что ты мой брат, а я – твоя сестра, – тихо попросила девушка.

– Да, – кивнул он.

– Даже, – она смахнула слезу, – даже больше, чем брат. Ты слышишь?

– Слышу, – сглотнул он. – Спокойной ночи, Света.

И, боясь, что она вновь остановит его, он тихо закрыл за собой дверь.

Глава 21

Про молоток

Контрольную Светка решила на четвёрку. Учитель математики сказал, что очень доволен её работой. Это была уже вторая её четвёрка. А ещё больше был доволен своей подопечной Алексей Иванов.

– Я, наверно, пойду в педагогический, – сказал он, когда на перемене Светка в порыве благодарности, подпрыгнув, чмокнула его в щёку. – У меня обнаружились способности учить детей.

– Посмотрите на него, какой взрослый, – буркнула Ирка, стоявшая в стороне.

Нестерова пристально, с прищуром, смотрела на Карамышеву. Что-то нехорошее было в этом взгляде. Светка даже похолодела, когда повернулась к ней. Иркины глаза были пустыми, в них не было ни гнева, ни ехидства – одна лишь ледяная пустота, как в колодце. Так, наверное, смотрят на падающий с неба пассажирский самолёт. Ужас, боль, сострадание или что-то ещё появится в них уже потом – после взрыва.

– Ир, не забудь – в четверг у нас с Юркой день рождения, – мягко сказала Карамышева, стараясь отвлечь подругу от мрачных мыслей. – Придёшь?

– Приду, – ответила Нестерова. Её взгляд, наконец, приобрёл осмысленность. – К кому приходить – к тебе или к Юрке?

– Ко мне.

– Это будет нечто грандиозное? – спросила Ирка.

– О, да! – улыбнулась Светка.

– Не сомневаюсь, – усмехнулась девушка и ушла в класс.

– Что это с ней? – спросил Иванов, проводив её взглядом.

– Что? – Карамышева притворилась непонимающей.

– Мне показалось, она готова была разорвать тебя в клочья.

Прежде чем ответить, Светка пять секунд помолчала. Для неё это были очень трудные секунды. Потом заглянула Лёшке в глаза:

– Тебе показалось. Она моя подруга, и, если передо мной встанет выбор – ты или она, – я выберу её. – И добавила ласково: – Ясно, дорогой?

Серьёзность мгновенно сошла с лица девушки. Теперь она смотрела на Алексея насмешливо. Иванов в ответ скривил жалкую мину и заморгал, совершенно растерявшись. Но ему потребовалась всего пара мгновений, чтобы собраться.

– Иногда мне кажется, Светлана Георгиевна, что во рту у вас не красивый розовый язычок, а кольт сорок пятого калибра, – произнёс он.

– Так оно и есть. И стреляет он метко. – Она улыбнулась, потянула его за пуговицу. – На день рождения придёшь?

– Это официальное приглашение?

– Да.

– Если расстреливать там не будут – приду.

– Не будут, – пообещала она. – Только приходи без подарков, пожалуйста! И в одежде поскромнее. Ещё раз предупреждаю.

– Эту традицию насчёт подарков ты у моей мамы переняла? – спросил Иванов.

– А что, хорошая традиция. Твоя мама – гений. Ох, уж эти подарки!.. Вечно ломаешь голову – что же подарить такого суперского и чтобы от других отличалось?

– Но цветы не возбраняются?

– Цветы – это не подарок.

– Хм, а что же?

Светка подумала немного.

– Это капли женских слёз, – сказала она.

В среду после школы к ней пришёл Юрка. Они задумали испечь огромный торт – такой огромный, чтобы он на столе не умещался. Кулинарных способностей, даже самых зачаточных, у Юрки не было, поэтому он взял на себя продукты.

– Значит, так, – по-деловому заговорила Светка. – Мука, яйца, сахар, какао, сметана, молоко, масло... Ты записывай, записывай, а то забудешь. Орехи, шоколад... Так, что ещё в торт кладут? Фрукты! Купи апельсины, попробуй прямо там, чтобы сладкие были. Изюм... нет, изюм не надо, он больше для булочек подходит. Может, ещё каких-нибудь фруктов – сейчас не могу сообразить. Там сам посмотришь.

– Сколько муки брать? Мешок? – тоже по-деловому спросил Юрка.

– С ума сошёл? Возьми пять кило – этого хватит. Дюжину яиц. Килограмма три сахара, литр молока, грамм пятьсот сметаны, две... нет, лучше четыре пачки масла. Записал? Пятьсот грамм грецких орехов – тоже попробуй, чтобы не тухлые были.

– Придётся молоток с собой взять...

Светка засмеялась.

– Возьми молоток. Так, дальше. Что там?

– Шоколад.

Девушка облизнулась.

– Шоколада бери сколько денег хватит: кашу маслом не испортишь.

– А какао?

– Какао можешь не брать. Думала крем подкрасить. Ничего, пусть белый будет. А торт зальём толстым слоем расплавленного шоколада – все упадут замертво, когда его увидят!

– Здорово! – кивнул Гарин.

Светка приставила палец к виску.

– Что-то ещё. Не могу вспомнить. – Она посмотрела на Юрку. – Что ещё в торт идёт?

– Не знаю, – развёл он руками.

– Свечи! – воскликнула она. – Мы чуть не забыли про свечи!

– Точно.

– Семнадцать плюс шестнадцать – сколько будет? – хитро спросила девушка.

– У тебя же четвёрка по математике, – засмеялся он.

– Ну, Юрочка, перестань. Мне лень считать.

– Тридцать три.

– Тридцать три? – Она ахнула. – Ты уверен? Три тройки! Повезло же нам... троечникам...

Гарин снова засмеялся.

– В общем, расшибись в лепёшку, но найди свечи на торт.

– Я знаю, где они продаются, – успокоил он, пряча список в карман. – Ладно, я поехал.

Светка кивнула. Потом спохватилась:

– Деньги есть? А то давай добавлю. Меня родители снабдили приличной суммой, велели ни в чём себе не отказывать.

– Не надо, деньги у меня есть. Хватит.

– Тоже дали?

Юрка замялся.

– Это мои. Я тоже коплю, как Лёшка. Мама мне на жизнь много оставляет. Иногда удаётся в Интернете подработать. Чем тратить их на всякие пустяки – лучше копить.

– На мотоцикл? – с любопытством спросила Светка.

– Нет. Хочу в Новосибирск летом махнуть. С Марсом. На Титановый Кубок Чемпионов.

Девушка открыла рот. Ещё один секрет, о котором она не знала!

– Что за кубок чемпионов? – спросила она.

– Битва роботов, – с важным видом произнёс Юрка. – Бокс, только среди роботов. Мой Марс классный парень, он должен выступить, он рождён для ринга.

– Ой... – Светка зажмурилась. – Юрочка, ты ведь возьмёшь меня с собой? Я буду болеть за Марса!

Он свёл вместе брови, изображая непреклонность. Сказал шутливо:

– Это не для девочек. Там на входе будут внимательно смотреть и отсеивать женщин. Потому что они визжат и отвлекают боксёров. И ещё в обморок падают.

Она поняла иронию.

– Я не падаю в обморок. Ну, возьми, а? Я переоденусь мальчиком.

– У тебя мужской одёжки нет, – улыбнулся он.

– У папы возьму.

– Не по размеру!

– Тогда у тебя. Ты ведь дашь мне какие-нибудь старые штаны и пиджак?

Улыбка на Юркином лице расплылась ещё шире. Ну, разве мог он отказать ей?

– Дам.

– Йес! – Светка подскочила к потолку. – Всё, с сегодняшнего дня начинаю копить деньги!

Она схватила Юрку за рубашку на груди, притянула к себе и вдруг – поцеловала прямо в губы. Он отпрянул от неё. Прошептал:

– Не надо так...

Девушка опустила ресницы.

– Извини, братик. Я... я от радости. Правда. – Она замотала головой. – Нет, не правда. И от радости, и ещё потому, что давно хотела тебя поцеловать.

– Обещай, что больше не будешь этого делать, – серьёзно попросил он.

– Юр, ну какой же ты глупенький, – тихо улыбнулась она. – Такого женщина не может обещать. Никогда!

Он тяжело вздохнул. Вспомнил ель в зимнем лесу. Нет, не ту. Другую. С хитрым горящим глазом Иванова за еловыми иголками, припорошенными снегом... Тогда она оттолкнула Лёшку. А Юрку поцеловала. Сама. Губы у Светки были нежные и тягучие, как кусочки домашнего мармелада. А сладкое Юрке теперь дозволялось. Ещё как дозволялось! Такой мармелад он мог есть горстями – каждый день. Это и было страшно.