Салют - Мкс (полностью)

Александр Парфе

Салют – МКС

роман

Глава 1

Дурочка в сугробе

Ближе к вечеру резко похолодало. Каждые три-пять километров пути Юрка останавливался, глушил двигатель, присаживался у выхлопной трубы и с интересом изучал наплыв льда на её конце, похожий на аппетитную, прозрачную как слеза морковку. Рыжие лучи заходящего солнца только усиливали это впечатление.

– Труба слишком длинная, – наконец сделал Юрка вывод. – Пар успевает конденсироваться. Нужно заизолировать!

Он отломил сосульку и пососал. Потом выпрямился и улыбнулся каким-то своим мыслям. Вечер предвещал только хорошее. Впереди и позади бесконечной, прямой как стрела дороги, бегущей вдоль баропровода, не было ни души. Вековые кедрачи по краям просеки дружелюбно и с достоинством кивали багровыми головами. С ясного тёмно-тёмно-синего неба уже подмигивали первые звёзды – Вега и Альтаир. Выше, почти в самом зените, раскрывал свои крылья красавец Лебедь.

– Эх! – сказал Юрка.

Он сел за руль и поехал дальше. Решил больше не останавливаться до самого города. Дома в мастерской его ждал многострадальный блок под названием "вестибулятор", и сейчас Юрка чувствовал, что сможет его домучить. Казалось, сами звёзды нашептали ему правильное решение. Сегодня он доделает блок, а завтра начнутся первые в истории испытания Красного Марса – Великого и Непобедимого Борца Всей Видимой Вселенной!

Вдруг фары выхватили на обочине какую-то фигуру. Вроде человек...

Юрка ударил по тормозам. Дал задний ход и, проехав немного, чуть ли не на ходу выскочил из машины.

– Ну дела!

Он выпучил глаза от удивления. Перед ним, примостившись на крошечном рюкзачке, сидела и безмятежно дремала девочка-подросток. На ней была белая пушистая шапка с помпоном и синий спортивный костюм. В узкой щели между шарфом и шапкой посверкивали склеенные инеем ресницы. От головы полуживой снегурочки шла едва заметная струйка пара. В двух метрах в стороне торчали воткнутые в сугроб лыжи.

– Эй!

Юрка потряс лыжницу за плечо, отчего "спящая красавица" стала заваливаться набок. Он подхватил её, секунду поколебавшись, наклонился, отогнул край шарфа незнакомки и подышал ей в лицо. Но девочка не проснулась, только синие губы чуть растянулись в сонной улыбке. Губы пахли клубничной карамелью.

Теперь Юрка рассмотрел свою "находку" получше. Нет, из подростка она явно уже выросла. Девчонке было как и ему – лет шестнадцать. Когда он поднял её на ноги, она и ростом оказалась почти с него. Не почти, а даже чуточку выше. Это от мороза она делалась маленькой и хрупкой.

Юрка слегка присел, и "ледяная статуя" сама легла ему на спину. Он втащил девушку в салон, размотал шарф, потом вспомнил про лыжи, второпях выскочил обратно на мороз, кое-как засунул их между сиденьями, включил печку и направил поток тёплого воздуха на лицо снегурки. Снисходительно усмехнулся:

– Оттаивай!

Незнакомка вновь улыбнулась, но сон всё никак не отпускал её. Без шапки, со светло-золотистыми волосами, рассыпанными по плечам, она оказалась симпатичной, даже очень. Юрка невольно покраснел. Девчонка спала, а он бессовестно рассматривал её, как куклу! Парень отвернулся, скрипнул зубами. Сердито завёл двигатель.

Шины автомобиля вновь зашуршали по ровной накатанной дороге, до самого горизонта освещённой круглой фарой луны. Юрка сосредоточенно смотрел на бегущую под колёса снежную полосу и ждал. Он больше не поворачивался к девчонке. "Оттает – сама подаст голос", – решил он.

Но со стороны незнакомки не доносилось ни звука.

Мысли у Юрки неслись галопом. Он уже забыл и про вестибулятор, и про Красный Марс, и думал только о своей неожиданной попутчице. Кто она такая? Откуда свалилась на его голову? Он взглянул на спидометр и тихо присвистнул. До города – одиннадцать километров! Или она не из города? Но ближайшая деревня была ещё дальше... А что вы хотели – тайга! Это вам не Подмосковье, где так тесно, что города почти врастают один в другой.

Юрка вдруг тихо выругался и сбросил скорость. Если девчонка не прочухается до того, как они въедут в город, то как он узнает, куда её везти? К себе в общагу? Насмех поднимут! В милицию? Тоже не выход. Начнутся расспросы, протоколы... и пропал вечер.

Вот влип!

Парень скосил глаза направо. Спит... сладко... Как у себя дома!

Он прижался к обочине и остановил машину. Посидел немного, почёсывая в затылке. "Проснётся, поди, есть захочет..." – промелькнула мысль. Это ж надо – столько километров на лыжах отмахать! Он порылся в "бардачке", нашёл початую пачку печенья, немного заварки. Заглянул в длинную гильзу чайника – пусто. Выскочил наружу, утопая в сугробах, отошёл подальше от дороги и набил гильзу чистым, пахнущим кедровыми иглами снегом. На миг застыл, задрав голову к небу. Луна пряталась за стеной леса, и крупные капли звёзд горели так ярко, что хотелось протянуть руку и сгрести всё это богатство в шапку.

– Эх! – радостно вздохнул Юрка.

У него заколотилось сердце. Он вспомнил о письме, которое, с его подачи, школа отправила в Академию наук. Ответ ещё не пришёл, но Юрка знал, что он придёт, непременно придёт, и обязательно положительный.

Он вернулся в машину.

– Ты кто? – Снегурка смотрела на него, растерянно моргая. Глаза у девочки были голубые, под цвет костюма. Щёки уже порозовели, губы тоже. Но голос был ещё тихий, непроснувшийся.

– Очухалась? – Он попытался изобразить безразличие на лице.

– Ты чего кривишься? – спросила девчонка. – Живот болит?

– Да ничего у меня не болит! – Юрка вдруг разозлился. – Вот, чай тебе хотел заварить...

Попутчица оживилась:

– Молодец. Я так хочу пить! Так хочу! Если б ты знал!

– Как видишь, знал, – пробурчал Юрка. Он вставил гильзу в специальное отверстие на приборной панели, внутри что-то щёлкнуло. – Щас, мигом. Тэн у меня на полтора киловатта.

– Чего ты сказал? – не поняла девушка.

– Я говорю, скоро закипит, через минуту, даже меньше. Но только полстакана будет. Снег когда тает, он уседает, воды мало получается.

Голубоглазая улыбнулась.

– Ты смешной. Тебя как звать?

– Юрием.

Она вдруг прыснула, прикрыв рот ладошкой.

– Юрка, что ли?

– Ну да... А что тут смешного?

– Да так... А фамилия?

– Гарин. Тебе-то зачем? – Парень отвернулся, сделав вид, что подкручивает что-то под рулевым колесом. "Сейчас начнёт дразниться: Юрий Гагарин!" – подумал он.

– А я Светка, – просто представилась девушка, но вдруг спохватилась и накинула на лицо умный вид. – Ах, пардон: Светлана Карамышева. Прошу любить и жаловать. – Уловив кривую Юркину усмешку, поспешила нарочито сердито добавить: – Первое не обязательно.

Приборная панель снова щёлкнула, и под крошечным рисунком с изображением кипящего чайника загорелась зелёная лампочка.

И тут случилось нечто, что сразу разрядило атмосферу скованности в салоне автомобиля. Откуда-то сверху, с потолка, свалился светящийся оранжевый шар на нитке. Размером шар был с хороший спелый грейпфрут. Но он не свалился, это слово здесь вряд ли можно употребить – он быстро и очень ловко спустился, как заправский паук на паутинке. В следующую секунду раздался скрипучий механический голос:

– Температура воды девяносто восемь градусов. Содержание воды: аш-два-о девяносто девять целых и девять десятых процента, примеси минеральных веществ одна десятая процента. Вредные и радиоактивные вещества отсутствуют.

Шар бархатисто светился изнутри двумя загадочными лампочками, точно глазами, которые в такт словам делались то ярче, то слабее, а в конце последней фразы потухли совсем, после чего паук-грейпфрут забрался обратно на потолок.

Всё произошло так быстро, что девушка даже не успела испугаться.

– Что это было? – спросила она тихо, её глаза походили на маленькие блюдца из невероятно красивого чайного сервиза.

– Шариков, – объяснил Юрка. – Выполз, уродец. А я и забыл о его существовании...

– Шариков?

– Ну да. Потому что круглый.

Юрка привстал, отцепил "паука" от потолка и бросил девушке на колени. Вот теперь она вскрикнула! Но не очень громко. Шар был мягкий и тёплый, и не вызывал отрицательных эмоций. Очутившись на коленях у пассажирки, он вспыхнул приятным розовым светом и затараторил невпопад:

– Семнадцать градусов за бортом... Надевай свитер и валенки... В пищу употребляй жирную пищу... На улице не разго...

– Заткнись, – незло сказал Юрка, и шар послушно затух.

– Какая классная штучка! – восхитилась Светка. – Где ты её купил?

– Почему купил? Шарикова я сам сделал, – не без гордости ответил Юрка.

– Врёшь!

Парень насупился. Молча вытянул горячий чайник из нагревателя, отвинтил крышку, насыпал чай, завинтил крышку обратно и перевернул гильзу донышком кверху. Светка внимательно наблюдала за его действиями.

– Юрий, а что ты делаешь? – наконец не выдержала она.

– Чай завариваю, – охотно ответил Юрка. – Этот чайник – моё изобретение. Запатентовано, между прочим! Называется "Дорожный мини-самовар автомобилиста". Видишь, крышка здесь не простая, она полая внутри, это, так сказать, крышка-пробка. Внутрь неё можно засыпать заварку, там есть дырочки, и когда чай заваривается, чаинки в воду не попадают.

– А, поняла! Это как пакетики заваривать.

– Не люблю чай в пакетиках, – мотнул головой изобретатель. – Он бумагой воняет.

– Я тоже не люблю! – радостно сообщила девушка. – Ну, как? Скоро уже пить можно будет?

– Уже можно.

В этот раз Юрка отвинчивать крышку не стал, а вынул её, как пробку, и показал девушке дырочки. Салон автомобиля тут же наполнился манящим чайным ароматом, и Светкина мордочка сама потянулась на запах. Но парень быстро вернул пробку на прежнее место, затем лёгким движением фокусника отсоединил от гильзы верхнюю часть, а попутчице протянул нижнюю – блестящий металлический стакан, на треть наполненный чаем.

– Извините, сахара нету, кончился... – сказал он.

– Жаль... – вздохнула девушка. – А шоколадки тоже нету?

– Шоколадки! – воскликнул Юрка чуточку возмущённо. – Чего нет, того нет. Печенье только.

– Ну и ладно, – сказала она и улыбнулась.

– Кстати, обрати внимание: у чайника двойные стенки, то есть он работает ещё и как термос. Тепло долго сохраняется, и не обожжёшься.

Девушка приняла стакан, он и правда был не горячим, в меру тёплым. Она сначала с удовольствием погрела об него руки, а потом осторожно сделала глоток.

– Ах, как хорошо! Настоящий чай!

– Печенье вот бери...

Светка захрустела печеньем. Её глаза весело блестели.

– Здорово! – похвалила она изобретателя. – Все чаинки в крышке остались... Ты такой умный, Юрочка!

Юрка нахмурился. Не любил он подлиз, особенно женского рода. Сейчас начнёт...

Но Светка не начала. Она молча пила чай и смотрела на Юрку. Пила, отдувалась, хрустела печеньем и смотрела, моргая своими блюдцами. Это продолжалось так долго, что парень не выдержал.

– Я покурю пока...

– Ты что, куришь?

– Да нет, это так говорится. Прогуляюсь, чтобы тебя не смущать.

– Оу, бой! Меня не смущать! – она повертела пальцем у виска.

Но Юрка уже вырвался наружу. Застегнул молнию на куртке, вдохнул полной грудью морозный воздух. Обалдело прошёлся туда-сюда.

Позади показались фары, и через минуту, озлобленно сигналя, мимо промчался рейсовый автобус тридцатого маршрута. Юрка даже не позаботился, чтобы сойти с проезжей части. Когда габаритные огни автобуса растворились в темноте, парень вернулся в салон машины.

– Ну, что, поехали? – буркнул он.

– Куда? – спросила девушка.

Она уже напилась-наелась и теперь прихорашивалась, воспользовавшись блестящим дном гильзы, как зеркальцем. Откуда-то взялись и помада, и тени, и кисточки. Шариков умиротворённо, как кот, лежал у неё на коленях. Юрка сладко прищурился, ему вдруг почудилось, что он нашёл на обочине свою сестру... Ему всегда хотелось сестру, но родители развелись рано, мать больше ни за кого замуж не пошла, и остался Юрка один-одинёшенек во всём белом свете.

– Куда-куда... в город, – вздохнул парень. – Адрес свой скажешь, я тебя до самого дома довезу.

– Слушай, я ведь совсем забыла тебя поблагодарить...

– Да не надо, – отмахнулся он.

– Как же ты втащил меня в машину?

– А так и втащил! Как вязанку дров.

– Дро-ов?! – она прыснула. – Неужели я так промёрзла?

– Ещё как! Тащу тебя, а ты – длым-длым о дорогу...

Они весело рассмеялись. Девушка встряхнула волосами:

– Представляешь, такая дурёха! Лыжня здесь, оказывается, всё время вниз идёт, легко так катишься, катишься, катишься, катишься... – произнося это слово, она вела перед собой ладонью по ступенькам воображаемой лестницы, – ...и укатила за тридевять земель! Представляешь?

– Представляю, – деловито кивнул Юрка. – Город стоит на возвышенности, этого почти не заметно, но если на климатической карте посмотреть, по изобарам это хорошо видно.

– Ой, я тебя умоляю, говори попроще. У меня по математике тройка.

– А это и не математика вовсе. Скорее – география.

– По географии тоже тройка...

Юрка покосился на неё. Троечница?

– Интересно, а как ты в Чистом Воздухе очутилась? Здесь же одни отличники учатся!

– Ну, всё... Втоптал в грязь! Между прочим, Юрочка, я уникальный человек, про меня даже передача была по первому каналу. Не смотрел? – Девушка откинулась на спинку кресла, закатила глаза и процитировала изменившимся голосом: – "Удивительный феномен Светланы Карамышевой до сих пор будоражит умы учёных..."

Шариков у неё на коленях вдруг ожил и засветился голубоватым светом. Когда из него раздался скрипучий голос, Светка от неожиданности дёрнулась, и он скатился на пол.

– Отмечено, что у девочки повышенные интуитивные способности, – вещал шар из-под сиденья, – она способна делать прогнозы будущего с вероятностью до восьмидесяти процентов...

Когда девушка пришла в себя, шар уже потух. Она нашла его, взяла на руки и ласково погладила.

– А Шариков всё знает! Такой умница!

– Да он тупой, как валенок, – усмехнулся Юрка. – Мозги у твоего Шарикова – малюсенький чип, который настроен на удалённый компьютер у меня дома. Думает не он, а компьютер. Программу эту я сам написал. В сущности, ничего сложного. Нейроанализ речевой информации, потом делается поиск по базе данных, находится нужная запись, потом включается модуль синтеза речи...

– Я тебя сейчас убью, – сказала Светка. – Ты можешь немного помолчать? Я хочу погладить Шарикова в полной тишине. Мне он очень нравится. И мозги у него есть, я это чувствую. А вот кто поправде безмозглый дуралей, так это ты!

Автомобиль нервно вильнул в сторону.

– Упс!.. – весело чертыхнулся Юрка. – И эту замёрзшую дурочку я сам выкопал из сугроба!

Они помолчали, улыбаясь каждый своим мыслям.

– Ты что, недавно в городе? – спросил наконец Юрка.

– Вчера приехала. С родителями. Когда ехали долго-долго вдоль этой бесконечной трубы, я заметила лыжню, и мне захотелось прокатиться. Но мама меня не отпускала, и тогда я сбежала... Здесь что, правда волки водятся?

– А ты думала! Тайга ведь. Не только волки, но и медведи шатаются.

– А как же другие лыжники?

– А у них у каждого двустволка! – Юрка засмеялся. – И патронташ через всю грудь. Не-е, без оружия не катаются.

– Хорош заливать, – она ткнула его кулаком. – Медведи! Я ни одного не встретила.

– Просто ты знала, что сегодня тебя никто не загрызёт. Ты же будущее предсказываешь, – поддел её парень.

– Не предсказываю, а вижу. Это гадалки предсказывают.

– Будущее нельзя увидеть, – покачал он головой.

– А я вижу!

– Ну, докажи.

– Как доказать?

– Ну, допустим, что произойдёт через десять минут?

– Дурачок, – улыбнулась Светка, – тут и видеть ничего не надо. Через десять минут ты подвезёшь меня к моему дому, и мы расстанемся...

Вновь повисло неловкое молчание. Впереди уже замаячили огни города. Вдоль дороги побежали первые фонарные столбы. Свет отражался от блестящих боков баропровода, и казалось, что по лесу ползёт гигантская металлическая змея.

– А ты знаешь, что перекачивается по этой трубе? – спросил Юрка.

– Ну, конечно, знаю. Раз паропровод – значит, пар перекачивается, что ж ещё.

– Пар! – Юрка неприлично гоготнул. – Троечница! По трубе идёт не пар, а чистейший воздух. И не паропровод это вовсе, а БАРОпровод. Помнишь, я про изобары рассказывал? Дело в том, что...

– Слушай, умник, – перебила его Светка, – если ты сейчас же не закроешь рот, я выпрыгну у первой же автобусной остановки. Терпеть не могу умников!

Юрка замолчал, нахмурившись. Вот выделывается! И надо было ему спасать её...

– Не сердись, – извинилась пассажирка. – Я правда не люблю умников. Лучше скажи, в какую школу мне записаться. В городе много школ?

– Ещё бы! – воскликнул Юрка, и автомобиль вновь вильнул, едва не оказавшись в кювете. – Собственно, город и создавался для того, чтобы взращивать умы... – Он осёкся и покосился на Светку. – Короче, дуй в нашу школу, не пожалеешь. Ты где живёшь?

– Улица Восточная.

– Где это?

Шар на коленях у девушки вспыхнул одним левым глазом:

– Улица Восточная. Микрорайон Сосновый. Координаты...

– А, знаю, – перебил Шарикова Юрка. – Это чёрт-те где, на другом конце города. Вернее, на этом... это наша школа на другом... Но проблемы нет никакой. Абсолютно никакой проблемы, ноу проблем, как говорится. У нас никто не живёт с родителями: плохим тоном считается. Мы все в школьной общаге тусуемся. Там и для тебя квартирка найдётся. Обещаю!

Светка поглаживала шар, устало улыбаясь. Она, казалось, не слушала Юрку.

– А хочешь, прямо сейчас покажу тебе нашу школу? Доедем минут за двадцать, не больше, – тараторил изобретатель. – Между прочим, школа имени Циолковского. Тут каждая школа обязательно чьё-то имя носит. А я Циолковского уважаю, потому и записался в эту школу. Какой великий ум был! Опережал время на несколько эпох!..

– Юрочка, – остановила его словоизлияния Светка, – давай прямиком до моего дома. Не надо школу показывать. Я тебе верю, но сейчас очень хочу спать. Умираю просто – так спать хочется! А вечером ещё новоселье праздновать. Папа уже пригласил своих друзей. Если я буду клевать носом за столом, он обидится, а я не хочу, чтобы он обижался.

– Хорошо, – парень пожал плечами. – Я тебе свой код оставлю, свяжемся. Когда? После каникул?

– Оу, бой! – подпрыгнула она, забыв про усталость. – Ты с ума сошёл?! А Новый год я одна должна встречать? И вообще, ты что, хочешь, чтобы я тут две недели с тоски помирала? Завтра же и встретимся! Ты как, – она стрельнула в него глазками, – время-то есть на девушку? Или недоделанное изобретение в воздухе повисло?

– Вообще-то да... есть одно дельце, – стушевался Юрка. – Красный Марс называется. Но... но про него только Лёшка знает, это мой лучший друг. Ну, и ты теперь... знаешь... тоже...

– Красный Марс? Кто это? – она как будто не замечала его душевного смятения.

– Это боевой робот. – Юрка покраснел ещё больше. – Нет, лучше я не буду его показывать. Он страшный.

– Не показывай. Не люблю рыцарей в железных доспехах. А вот Шариков мне очень понравился.

– Возьми его себе. Дарю!

– Ой, ты меня дуришь! Имей в виду, лгунов я тоже не люблю. Ты правда отдаёшь мне Шарика?

– Правда. Это устаревшая модель. Я бы и сам давно его выбросил, если бы он не окопался на потолке. Он, гад, притих, давно голоса не подавал, словно чувствовал, что я хочу с ним сделать...

Светкино лицо при этих словах вдруг так преобразилось, будто она услышала нечто очень для себя важное и дорогое. Но Юрка продолжал болтать и не смотрел на девушку.

– А дома у меня Мячиков есть. Он как Шариков, только жутко модернизированный. Вот это – настоящий слуга! Всё по дому делает! И пылесосит, и посуду моет, и еду мне готовит! Нет, это я, конечно, утрированно говорю. Ничего он делать не умеет, он же такой же круглый, без ног, без рук, но у него под контролем все домашние системы. Вот, смотри. – Юрка нажал на панели какую-то кнопку. – Алло. Мячиков? Это хозяин говорит. Свари мне пельменей к... – он взглянул на часы, – к семнадцати ноль-ноль.

Из небольшого динамика на приборном щитке раздался скрипучий голос, почти такой же, как у Шарикова, но, как показалось Светке, более надменный:

– Сколько штук? Как обычно, двадцать?

– Да, всё как обычно. И чай с лимоном.

– Да, хозяин.

– И ванну приготовь. Погорячее.

– Да, хозяин.

– Как там дела? Ты уже всё пропылесосил?

– Заканчиваю уборку, хозяин.

– Посуду помыл?

– Да, хозяин.

– А меня кто-нибудь искал?

– Да, хозяин. Заходил Алексей Павлович. Принёс какую-то штуковину.

– На что она похожа? – заинтересовался Юрка.

В ответ – молчание.

– Эй, я спрашиваю, на что эта штуковина похожа?

Но на той стороне продолжали молчать.

– Ну, всё, до встречи. – И Юрка отжал кнопку назад. Проговорил задумчиво: – Надо дополнить базу данных анализатора. Интересно, что там Лёха мне притащил?

Шариков на коленях у Светки вдруг ожил.

– Небольшой презент, – проговорил он голосом обычного человека. – Эту штуковину дал мне сам профессор Заболотнев. Посмотри, по-моему, прелюбопытнейшая вещь.

– Ага, видел?! – возликовала Светка. – Мой Шарик умнее твоего Мячикова!

– Ничего не умнее, – кисло отмахнулся Юрка. – Просто он прокрутил запись тех слов, которые сказал сам Лёшка. Вот паразит! Влез в сеть без моей санкции! – Изобретатель стукнул кулаком по рулю. – Жаль, что уже подарил его тебе, а то бы взял да и выкинул в первый же контейнер!

– Нет, это очень хорошо, что ты мне его подарил, – сказала Светка и погладила Шарикова.

Юрка оценивающим взглядом окинул их обоих. Посоветовал:

– Будь с ним поосторожней. Ну, то есть... Заряжать его не надо, он сам найдёт подходящий источник энергии... Короче, не об этом я... В общем, короче, это... держи его где-нибудь подальше от своей комнаты, лучше в прихожей.

– Ещё чего! – возмутилась девушка.

– Я тебе серьёзно говорю. Видишь ли... – Юрка замялся. – Как тебе объяснить... У него ведь и глаза, и уши есть. Понимаешь?

– Отстань, – бросила Светка устало, – я сама разберусь, в какой коробке будет жить мой Шарик.

– Дело твоё, – пожал плечами парень. – Но я тебя предупредил.

По улицам города они ехали почти не разговаривая. Девушка думала о своём, борясь со сном, а Юрка вновь терзался непонятным смятением в душе. Он не мог понять, куда подевались те мысли, которые вечно занимали его умную голову. Он совсем не думал о делах, ждавших его сегодня вечером. И у него даже не сосало под ложечкой по поводу загадочной штуковины, которую его друг притащил от профессора Заболотнева. Лаборатория профессора занималась исследованиями в области искусственного интеллекта, и в другое время Юрка давно бы уже сгорел дотла от нетерпения, но сейчас ему всё было "до лампочки". Он в зеркальце поглядывал на Светку и думал о том, что завтра они вновь встретятся...

Вот и улица Восточная. Пятый дом оказался в форме океанской раковины, Юрка сразу оценил приятные овальные окна и лёгкий, почти воздушный серпантин пандуса, ведущий к гаражам на крыше здания.

Когда машина остановилась, девушка вздрогнула. Кажется, она всё-таки заснула. Юрка выволок лыжи, нашёл на заднем сиденье Светкин рюкзак...

– Не провожай меня. У меня очень строгая мама. К тому же намечаются крупные разборки. Я ведь ещё до обеда исчезла...

Светка нацепила на локоть рюкзак, взяла в охапку лыжи и двинулась к двери океанской раковины.

Вдруг она остановилась, вернулась к Юрке и чмокнула его в щёку.

– Это за то, что ты меня спас. – И шепнула в самое ухо: – Приходи сегодня ровно в девять. Только не опаздывай, папа этого не любит. Ровно в девять! Обещаешь? Ненавижу общество взрослых...

Когда она скрылась за дверью, он всё ещё стоял, очумело хлопая глазами...

Глава 2

Страшный гоблин и гироскопы

Городок, за десять лет выросший в самом сердце сибирской тайги, воплощал в себе мечты человечества о чудесном уголке, в котором всем жилось бы легко и свободно. Ещё Аристотель говорил: "Город должен быть построен так, чтобы обеспечивать своим жителям безопасность и счастье". Чистый Воздух и был таким городом, извечный миф о человеке прекрасном обретал здесь реальную плоть. Над крышами города голубело кристально-прозрачное небо, по его улицам ездили только автомобили на водородном топливе, а электроэнергия здесь черпалась из чистых источников – солнца, воды и воздуха.

К городу подходила труба, имевшая начало за триста километров от того места, в низине, где атмосферное давление исторически было всегда выше. Разность давлений на концах трубы была невелика, но ветер внутри создавался приличный. По баропроводу с огромной скоростью шёл обычный чистый воздух, который и крутил турбины электрогенераторов.

Новые технологии, применённые буквально в каждом кирпичике города, нуждались и в умных головах. Поэтому в Чистом Воздухе жили в основном учёные и их дети-вундеркинды. Здесь не требовались уборщицы, потому что убирали дома роботы-полотёры, а стёкла высотных домов драили роботы-пауки, не нужны были и строители, ведь все здания вокруг были возведены по новейшей строительной технологии "домопринт". В пекарях и поварах город тоже не нуждался – с их обязанностями прекрасно справлялись роботы-кулинары. Однако, скажу вам по секрету, в городе было два-три традиционных ресторанчика с "ручным" приготовлением блюд, и люди тихонько посещали их. Что ж, и я туда иногда заглядываю... А как вы думали! Ни один железный официант не заменит живого человека с его душевной, добросердечной улыбкой. Надеюсь, когда-нибудь люди поймут, что не всё могут роботы. Ведь Чистый Воздух был первым опытом, а в любом благом начинании, как известно, бывают досадные перегибы...

Но вернёмся к нашим героям.

Юрка свернул на улицу, носившую имя Циолковского, промчался вдоль приземистых домиков школьного общежития, сильно контрастирующих с небоскрёбами других частей города, и въехал в гараж своего двухэтажного строения. Дверь гаража за ним автоматически опустилась. Зажёгся свет.

– Добро пожаловать домой, Юрий Сергеевич! – поприветствовал его с потолка механический голос.

– Заглохни, – ответствовал Юрка, он был немного не в себе.

Молодой человек прошёл в жилую часть дома, разделся в прихожей, подобрал с тумбочки незнакомый предмет и плюхнулся на диван в гостиной.

– Мячиков, соедини меня с Алексеем Павловичем.

Тишина в ответ...

– Ах, мерзавец. Сотворил тебя, урода, на свою голову... Разумеется, пельмени ты мне не сварил и ванну не приготовил. Всё как всегда!

Юрка отыскал пульт управления и щёлкнул кнопкой. На большом экране на стене появилось лицо симпатичного зеленоглазого парня. Лицо едко ухмыльнулось и заговорило:

– Эй, инженер Гарин! Куда это ты умотал так внезапно? Никому ничего не сказал... А я тут ходил к профессору Заболотневу. По его личному приглашению, между прочим! Хотел тебя с собой взять. Он очень наслышан о ваших, господин инженер, успехах в области роботостроения и очень хотел с вами побеседовать. – Опять гаденькая, хотя вполне дружеская ухмылка. – Ну, ладно, я принёс тебе кое-что. Небольшой презент. Эту штуковину дал мне сам профессор Заболотнев. Посмотри, по-моему, прелюбопытнейшая вещь... До связи.

В Юрке проснулся интерес. Он повертел в руках взятый с тумбочки предмет – небольшую чёрную коробочку. Судя по всему, это был вычислительный модуль какой-то информационной системы: у коробочки были два порта для ввода-вывода данных, стандартный разъём питания и небольшие "уши" крепления с отверстиями под болты. Один из портов был 64-битный, и Юрка сразу смекнул, что, скорее всего, он служил для ввода видео-информации. В последнее время профессор Заболотнев работал над созданием интеллектуального глаза... Так-так, интересненько! Всё указывало на то, что профессор совершил прорыв в области анализа матричных образов. Не зря ведь он говорил в своём последнем интервью, что его лаборатория стоит на пороге великого открытия. А это значит... это значит... Неужели Юрка держал в руках первый графический анализатор, способный стопроцентно отличить собаку от кошки?! Или лицо женщины от лица мужчины?!

Юный изобретатель даже подскочил на диване. Глаза его загорелись. Как это можно проверить? Да очень просто! Красный Марс! Матричный анализатор нужно подключить к электронному мозгу могучего борца вселенной, а на вход пустить видео-поток от его головных объективов...

В этот момент на потухшем уже экране вновь высветилось изображение зеленоглазого парня, теперь не в записи. Парень улыбался во весь рот.

– Ба, да ты дома! Наконец-то я тебя застал, ненаглядный мой! – ехидно сказал он. – Где ты пропадал всё это время? Я раз двадцать к тебе заглядывал. А звонил сколько! Но мне всё какой-то мужик отвечал. Что за хрень, думаю? – Он увидел коробочку в Юркиных руках. – Ага, рассматриваешь профессорскую штучку? И как она тебе? Разгадал уже, что это за чёрный ящик?

– Спрашиваешь, – усмехнулся Юрка и подмигнул другу. – Разгадал, конечно! Орешек так себе. Но... перед интеллектом профессора я всё же преклоняюсь! Если это действительно то, о чём я думаю.

– Будешь проверять?

– Уже собрался. Приходи, если есть время. Можешь стать свидетелем исторического события!

– Вообще-то, сегодняшний вечер у меня занят... Приём в высших кругах... – Лёшка закатил глаза. – Но часок, пожалуй, могу тебе уделить. А что за исторические события? Хочешь разбить эту штуковину кувалдой и посмотреть, что у неё внутри?

– С ума сошёл? Проверить её функциональность можно и другим, более гуманным способом.

– А, понимаю. Хочешь вставить её в башку своего железного боксёра?

– В самую точку! – хмыкнул Юрка. – Всегда завидовал твоей острейшей проницательности.

– Ну, она ничто в сравнении с твоим инженерским умом, – мгновенно парировал Алексей. – Сейчас буду у тебя.

Комплекс школьных общежитий представлял собой вереницу домиков, тыльной стороной "приклеенных" к так называемой летней галерее – широкому коридору, в котором находились всевозможные выставки, кафетерии, парикмахерские и иные помещения. Галерея была в форме кольца, и с высоты птичьего полёта весь комплекс имел вид гигантского зубчатого колеса, в центре которого возвышалось само здание школы. В каждом зубчике колеса (ну, то есть, в домике) обитал один ученик, и домик этот имел два входа – один обычный, со стороны города, а другой со стороны галереи. По центру галереи проходила велосипедная дорожка, так что любой житель этой маленькой молодёжной страны мог в считанные минуты приехать в гости к любому из своих приятелей, даже не надевая зимней шапки.

Алексей Иванов жил в двух шагах от Юрки, поэтому явился пешком. На нём были шорты до колен из потёртой джинсы и домашняя майка.

– Так всё-таки, – спросил он с ходу, едва появившись в гостиной юного изобретателя, – где ты шлялся весь день?

– Да надо было... – задумчиво отозвался Юрка. – По одному делу...

Вдруг Алексей схватил его пальцами за подбородок и потащил ближе к свету.

– Всё ясно, – заржал он, – можешь не отвечать, всё написано у тебя на щеке! Замечательный штампик... И помада шикарная! Дорогая, наверно.

Иванов был очень высоким парнем. Чтобы обнюхать Юркино лицо, ему пришлось сложиться пополам.

Юрка вырвался из его лап и бросился в ванную к зеркалу.

Чёрт, губная помада! Светкина! Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Он почувствовал, что краснеет, как рак. Даже уши загорелись. Так позорно попасться! Впервые в жизни Юрка понял, как права была мать, тщётно пытавшаяся приучить сына всегда умываться после улицы. Если бы он так сделал, сейчас бы ему было гораздо проще жить... Видно, не судьба. Теперь придётся с месяц или два отбиваться от ехидных нападок друга. А о том, что Алексей Иванов был любителем позубоскалить, знала вся школа!

Но друг почему-то повёл себя не так. Когда Юрка, отмывшись от "позора", вернулся в гостиную, тот похлопал его по плечу и сказал:

– Нет, ты молодец, кореш. Уважаю. Всё ходил какой-то затурканный, одни программы в голове, а тут, смотри-ка, за ум взялся! – Поймав на себе непонимающий Юркин взгляд, Алексей улыбнулся и ткнул друга в бок: – Настоящий мужик. Хвалю! – Наклонившись, спросил тихо: – Кто она? Познакомишь? Не бойся, не отобью!

– Познакомлю, – буркнул Юрка. – И ничего я не боюсь. Я на дороге её подобрал...

– У-у-у! – вдруг завыл Алексей, развеселившись не на шутку. Он сжал кулаки и юлой провернулся на правой пятке. – Ты что, серьёзно? Прямо на дороге?

– У обочины... Я сегодня к отцу ездил, на баропровод. Ты же знаешь, он там электриком работает... Да захандрил опять, вот я и решил проведать его. Думал, пить опять начал, а он нет, ничего, нормальный. Стихи сочиняет, картину пишет... А не отвечал на звонки, потому что мобилу посеял. Ну, я ему свою и отдал...

– Ну, а потом? – нетерпеливо перебил Алексей.

– Ну, еду я обратно, еду, вдруг это... смотрю – девчонка у дороги сидит. До города одиннадцать километров, а она сидит... одна совсем... Замёрзла вся, губы синие... спит и не просыпается...

– Замечательная сказочка, – кивнул друг. – Ну, ты её и разбудил, конечно, крепко поцеловав в губы...

– Ничего этого не было, отстань, – вяло отбивался Юрка. – Я правду рассказываю. Сам не поверил. Она на лыжах каталась и укатила чёрт знает куда. Я, между прочим, от смерти её спас. За это, в общем-то, она меня и... Ну, надоел ты мне! Отстань!

Юрка нахмурился. Что он, хуже всех, что ли? Почему должен перед Лёшкой оправдываться? Да пусть хоть всей школе расскажет, наплевать! Вон, сам с двумя девчонками гуляет, и ничего, нормально считается! А его, Юрку Гарина, значит, и поцеловать нельзя... Несправедливо!

– Лучше пошли в мастерскую, – пробурчал он. – У меня руки чешутся проверить эту штуку профессорскую. Кстати, а сам он ничего не говорил о ней?

– Не-а. – Глаза у Лёшки блестели, будто глицерином смазанные. – Слышь, Юр, а она красивая?

– Лёш, отстань, а? – вежливо попросил Юрка.

– Да что тебе, сказать трудно? Да или нет?

– Да, – выдохнул Юрка и вновь почувствовал, что краснеет, как первоклассник. Да что же это такое!

У него всегда были проблемы с девчонками, раньше это обстоятельство не сильно его беспокоило, но в этом году он начал замечать насмешки в свою сторону. Даже услышал один раз – "голубая ворона". Ох и вскипел он тогда! Хорошо, Алексей вовремя на выручку пришёл: затащил насмешника за угол и "воспитал" его так, что после Юрка ни разу не слышал подобных слов в свой адрес.

Таким вот "уродом" был Юрка... Противоположный пол как-то не особо интересовал его. Ему гораздо милее были его железяки и флэшки с программами. Он вообще считал втайне (только вы не говорите никому), что все женщины – глубоко несчастные люди, их мозг небогат на извилины. Почитайте историю развития науки. Кто из великих учёных носил юбку? Долго вспоминать будете. Один математик и один физико-химик. А сколько мужчин – великих мужей науки? Устанете пальцы загибать! Факт? Факт.

Да что там великие. Вон, в класс загляните. В Юркином классе учились семь девчонок, все были кончеными зубрилками, а на перемене их бедные головки были заняты одними косметическими проблемами. Однажды ему "посчастливилось" иметь длинную воспитательную беседу с Дашкой Разумовой... До сих пор мороз по коже! А фамилия-то какая, вдумайтесь только – Разумова! А ведь, оказывается, бывают и совсем другие девочки...

– Эй, – толкнул его Алексей, – уснул, что ли?

Юрка очнулся и мотнул головой. В последний миг, перед Лёшкиным тычком, он подумал о Светке. Светлана Карамышева была не такой... Почему? Что отличало её от той же Дашки Разумовой? Юрка пока не мог дать ответа на столь трудный вопрос. Но в том, что отличие это заключалось не в её отметках по математике и географии, он был абсолютно убеждён.

– Ладно, пойдём, – сказал Юрка и двинулся наверх. Друг последовал за ним.

По типовому проекту все домики школьного общежития были одноэтажными, но Юрка, воспользовавшись знакомством в отделе главного архитектора города (там работала его мама), заказал себе второй этаж, на котором оборудовал мастерскую по самому последнему писку научно-технической моды – "Юр-отдел", как метко назвал её Алексей. Мастерская имела стальную дверь и электронный замок, 256-битный код которого шифровался по алгоритму "белого шума". Что это за алгоритм такой, было тайной даже для Алексея Иванова, лучшего друга.

Алексей бывал в этой секретной комнате не так часто, и сейчас, переступив её порог, с любопытством осмотрелся. Кажется, с последнего его посещения тут ничего не изменилось. В мастерской царил всё тот же беспорядок. С полок, заваленных разбитыми электронными устройствами, свисали цветные косы проводов; древний осциллограф на столе всё так же томился под толстым слоем пыли с рожей свиньи, которую Лёшка нарисовал ещё перед прошлым Новым годом, 31-го декабря. Сейчас уже на исходе был год Крысы, а в комнате продолжал витать свинский дух...

– М-да... – протянул Иванов. – Вот тут творят великие умы человечества...

– Не обращай внимания на беспорядок, – ответил Юрка, перешагивая через тело Красного Марса. Робот был огромным, он занимал почти всё пространство на полу.

– А наш трупик всё лежит? – хмыкнул Лёшка.

– Вестибулятор доведу до ума, и пойдёт, куда он денется.

– Как же ты его будешь вытаскивать отсюда на свет божий?

– У меня всё продумано, не бойся. Здесь за шкафом есть потайная дверь, которая ведёт в гараж. Дверь большая, Марс пролезет, я уже замерял. А в гараже есть лебёдка. Сооружу мостки, переброшу трос через блок и... Не проблема!

– Ну-ну, – Алексей скептически почесал у себя в затылке. – А ты знаешь, где-то в тридцатых годах прошлого века в США был построен робот, он даже мог снимать рубашку. Под рубашкой у него была грудная клетка человека и внутренние органы. Робот тыкал в них своим железным перстом и демонстрировал их работу. Кстати, этот робот прославился тем, что убил своего создателя. Впервые в истории роботостроения. Случайно, разумеется...

– Для чего ты мне это рассказываешь? – спросил Юрка. – Хочешь запугать? Без тебя знаю, что эта махина небезопасна. Вес – четверть тонны! Но мне такой и нужен. Думаешь, на состязаниях выступают лёгкие образцы? Да там такие танки выступают – закачаешься!

– Видел, видел. Жуткое зрелище! Но я не про это... – Иванов кашлянул в кулак. – Не боишься, что из школы погонят, когда узнают, на что ты тратишь всё своё свободное время?

Юрка нахмурился. Знал он про эту беду. Зря, что ли, стальную дверь заказывал? Однажды ему даже сон приснился: заходит он, значит, в школу, а на стене встречает его плакат: "Юрий Гагарин – разгильдяй, позорящий светлое имя нашей школы!" Именно так – не "Гарин", а "Гагарин"... Но в душе Юрка был уверен, что его знаменитый тёзка был бы с ним заодно, если б довелось ему пожить в их двадцать первом веке и хоть глазком увидеть Красного Марса на ринге. Юрий Гагарин был рубахой-парнем, и сам любил от души повеселиться! Да и дедушка Циолковский не стал бы возражать. Ну, погрозил бы пальцем, и только. Он же великим изобретателем был, а изобретатель изобретателя видит издалека!

– Не узнают, – беззаботно ответил Юрка. – Я Марса ночью выведу. До Новосибирска он сам доберётся. Мало, что ли, роботов по дорогам шляется? Тем более, перед Титановым Кубком Чемпионов!

– Хорошая шутка, – оценил друг. – Когда соревнования, летом?

– В июле.

– А успеешь?

– Спрашиваешь! Осталось мелочи доделать.

– Мелочи? – усмехнулся Иванов. – Это систему удержания равновесия гоблина размером с корову ты мелочью называешь?

– Да, называю. На ногах мой гоблин стоит прекрасно, проверял уже. Гироскопы работают, как надо. Проблема не в них, а в программном обеспечении. А этот орех я раскушу, уж поверь. Не такое раскусывали.

– То есть, ты хочешь сказать, что при ходьбе двигатели гироскопов получают неверные управляющие сигналы?

– Я рад, что столь видный математик ещё и прекрасно разбирается в роботостроении, – поддел друга юный инженер. Алексей обожал такой стиль общения, и Юрка был не против подыграть ему. – Только не двигатели, а датчики. И ты немного ошибся в направлении сигналов. Но это мелочи. Для математика простительно...

– Кстати, – заметил Иванов, – этого видного математика пригласили сегодня вечером на новоселье к профессору Карамышеву. Слыхал о таком?

Юрка мгновенно побледнел, и это не ускользнуло от цепкого взгляда Алексея:

– Что с тобой? Зубы?

– Карамышев? – промямлил Юрка. – Да ведь это же... это же... сам профессор Карамышев!.. То-то, думаю, фамилия какая-то знакомая... – последнюю фразу он произнёс почти неслышно.

– Он самый, можешь не сомневаться! – усмехнулся Иванов. – Один из создателей алгоритма "неявного поиска графов". Изумительная вещь, между прочим! Я вникал. – Он сделал самодовольное лицо. – Профессор буквально на днях приехал в наш город. Будет работать в лаборатории Заболотнева. Если хочешь, могу похлопотать за тебя.

– Похлопотать? – Юрка тупо уставился на него, он всё ещё находился в каком-то ступоре. – В смысле?

– Ах, головка наша занята гироскопами, – сокрушённо вздохнул Иванов и поводил перед лицом друга раскрытой ладонью, как делают, когда хотят убедиться, что собеседник нормально воспринимает действительность. – А может, не гироскопами? Я говорю: давай прямо сейчас звякну профессору, и пойдём на вечер вместе. А? Там и Заболотнев будет, ты же мечтал с ним побеседовать.

– Нет! – закричал Юрка и замахал руками. – У меня это... много дел... Иди без меня.

Лёшка от изумления даже не сразу нашёл что сказать. Некоторое время он таращился на Юрку, как на бегемота в зоопарке.

– Ты что, рехнулся? Ты соображаешь, вообще, от чего отказываешься? – Он вдруг взвился ужом, рассердившись по-настоящему. – Нет, вы посмотрите на этого учёного с мировым именем! Ему некогда! Я, значит, из кожи лезу, стараюсь ненавязчиво ввести его в круг интересных людей, которые, между прочим, определят потом всю его судьбу, а он ещё кочевряжится! Друг называется!

– Остынь, – попросил Юрка. – У меня голова что-то разболелась. Я, наверно, спать сейчас лягу.

– Спать? – руки Алексея безжизненно повисли вдоль тела. – Юр, я тебя не узнаю. Да что случилось? Нет, ты определённо влюбился! Я сразу заметил в тебе какую-то болезненную перемену, едва переступил порог твоего холостяцкого пристанища... Вы посмотрите, головка у него бо-бо! Баиньки посреди бела дня! Ну, смех просто! А как же испытания профессорской штуковины?

Юрка насупился.

– Испытаем, не боись. Но потом – лягу.

Он взял отвёртку, опустился на колени перед огромной головой Красного Марса и приступил к работе. Несколько минут в "Юр-отделе" висела напряжённая тишина.

Алексей размышлял, наблюдая за работой друга. Вот тупица! Победить на городской олимпиаде по физике, получить в качестве приза автомобиль, водительские права в шестнадцать лет из рук самого мэра, плюс к этому всеобщее признание, славу, и потом ещё кочевряжиться! Нет, без твёрдой наводящей руки такой ценный кадр точно пропадёт для человечества... Юрка такой легкомысленный. Всё у него какие-то игры на уме... А ведь не за горами выпуск, надо уже думать о серьёзных вещах, о будущем!

– Готово, – сказал Юрка и встал, стряхнул пыль со штанов. Глаза его горели от азарта.

– Ну, наконец-то, – отозвался Иванов, довольный изменениями во внешнем облике друга. – Слушай, а если он сейчас вскочит и начнёт всё вокруг крошить своими клешнями? Они ж у него почище любой кувалды!

– С чего вдруг? – усмехнулся гордый за своё детище инженер. – Я же ему вычислительный модуль вставил, а не атомный двигатель.

– И как проверять будем?

– Очень просто. Будем ему картинки показывать. По идее, в самом, так сказать, идеале, он должен называть то, что видит. Я активизировал специальную тест-программу. Это элементарно, ну, ты знаешь. Система переключателей, которые срабатывают, если есть совпадение по тому самому алгоритму неявного поиска. До сих пор не удавалось свести изображение в единый нейросимвол, с которыми работает алгоритм. Удалось ли это профессору Заболотневу? Сейчас узнаем!

– Спасибо за лекцию, – с сарказмом отозвался Алексей. – Теперь стало намного понятней.

Юрка, не обращая внимание на ехидство друга, взял с полки автожурнал, полистал его, нашёл фотографию шикарного серебристого "БМВ" и раскрыл журнал перед глазными объективами робота. Через секунду они услышали глухой металлический голос. Гоблин вещал какую-то околесицу:

– Уравнение Максвелла... черепицы покрытия фюзеляжа... античастицы с отрицательной энергией...

От внезапного приступа смеха Алексей схватился за живот. Юрка бросился к полке, отыскал другой журнал, с апельсиновым деревом на обложке, и сунул под нос Марсу. Тот отреагировал мгновенно:

– Манная каша... ананасовое печенье... грильяж в шоколаде...

Лёшка уже катался по полу, задыхаясь в нервном хохоте. Но Юрка не унывал, продолжая эксперимент. После пятого журнала он расковырял гоблину голову и изъял злополучный "анализатор графических образов".

Когда Иванов пришёл в себя, Юрка вынес резолюцию:

– В принципе, неплохо для начала. Поднастроить чуток.

– Что-о?! Неплохо?! – ужаснулся друг. – Да у него не мозги в голове, а манная каша!

– Давай подумаем спокойно, без эмоций, – поднял палец инженер. – Я предложил Марсу картинку с "БМВ", и на неё он выдал целую тираду технических терминов. Затем я предложил две картинки с изображением природы – в ответ мы получили набор кулинарных рецептов... По-моему, закономерность налицо.

– Да какая там закономерность! Просто ты боишься признаться в поражении. – Иванов махнул рукой в безнадёжном жесте. – И вот этот кретин будет сам добираться до Новосибирска?! Да он речку от дороги не отличит!

Юрка покачал головой:

– Во-первых, Красный Марс не кретин, ты сам однажды проиграл ему партию в шахматы. А во-вторых, мы испытывали сейчас не его, а загадочную коробочку профессора Заболотнева. Так что твои слова про поражение – не по адресу.

– Ну-ну, ты на профессора-то бочку не кати, – обиделся за учёного Иванов. – Мы же не знаем, что это за коробочка и как она работает.

– Ладно, – примирительно сказал Юрка, – потом у него всё узнаем.

– Почему потом? Айда со мной к Карамышеву, там и спросим.

Юрка почесал в затылке. Предложение было заманчивым... Познакомиться с двумя профессорами, поговорить с ними о перспективах развития науки, обсудить какую-нибудь насущную проблему... Но ведь там будет Светка! Юрке почему-то представлялось неестественным, что с ними будет ещё и этот любитель приколов... Да и вообще... не в этом всё дело. Это был ЕГО вечер, ведь Светка пригласила его, а не Лёшку... Алексей – он, конечно, друг, но... в данной ситуации, как говорится, третий лишний.

Такие вот мысли вертелись в бедной Юркиной голове. Это были даже не мысли, а какая-то манная каша, как у Красного Марса.

– Нет, я лучше спать лягу, – отрезал он, приняв окончательное решение.

– Ну, как знаешь, – сухо сказал Иванов, в очередной раз пожав плечами.

И на этой прохладной ноте друзья расстались.

Глава 3

Кавардак в доме профессора

Когда Алексей ушёл, Юрка и правда прилёг на диван, поставив будильник на полдевятого. Но уснуть он так и не смог. У него было такое ощущение, что он вообще отныне и навсегда потерял сон. Ему казалось, что в его жизни наступил какой-то поворот (или переворот), чувство это было и неприятным, и в то же время сладким... Когда он закрывал глаза, он видел голубые Светкины блюдца и пальчик у виска: "Ну ты и псих, Юрочка!"

Может, он действительно слегка того – свихнулся?

От резкого звонка будильника Юрка подскочил. У него заколотилось сердце. Пора! Он так и не придумал, как ему поступить с новосельем профессора, то ли и впрямь завалиться туда, до ужаса удивив и разозлив Лёшку, то ли просто побродить вокруг океанской раковины, прислушиваясь к чужому веселью. Но он должен туда приехать! Может, получится увидеть Светку в окошко и извиниться хотя бы жестами. Дурак, даже не взял у неё личный код. Свой дал, а её не спросил. Хотя, вряд ли он у неё уже имеется, они ведь только что приехали. Код – шестисимвольный набор (два первых символа буквы, остальные четыре цифры) – присваивался каждому жителю Чистого Воздуха и являлся его личным уникальным идентификатором, это был как электронный паспорт, по нему можно было оплачивать услуги через Интернет и общаться по внутригородской видеосвязи – "по видео", как называлось это в народе.

И вдруг Юрка вспомнил про Шарикова... Ёлки-моталки, да связаться со Светкой было проще пареной репы! Да хоть прямо сейчас!

Парень быстро осмотрелся.

Та-ак... Мобильника у него пока нет. Можно, конечно, выскочить в галерею и купить новый, но на это уйдёт время, а оно неумолимо приближалось к девяти... КПК под рукой тоже не было. Ладно, какие проблемы, тогда самый простой способ – через город.

Юрка присел к компьютеру, вошёл в городскую сеть и набрал код Шарикова. Роботы и всевозможные автоматы тоже имели личные коды, но они были на четыре символа длиннее. В своё время Юрке пришлось изрядно попотеть, прежде чем он добился того, чтобы "автоматизированную механическую единицу Шариков" согласились зарегистрировать в техническом отделе города. В этом ему здорово помог Лёшкин отец – главный энергетик города. Павел Игоревич похлопотал в отделе, где у него была куча знакомых, и дело было в шляпе. А потом и Мячиков получил свою сетевую "фамилию".

– Ну, давай, давай... – Юрка нетерпеливо теребил "мышку", будто от этого зависела скорость работы сети.

Нет, всё-таки молодец этот Шариков! Что бы Юрка сейчас делал без своего старого приятеля? Вот, пришёл ответ. Есть подключение! Ещё секундочку терпения... Наконец в небольшом окошке появилось долгожданное изображение. Но что это? Юрка с удивлением воззрился на какие-то тюбики, баночки и разноцветные ленты...

– Что за дребедень? – не понял парень.

Он развернул картинку на полный экран, затем дал команду Шарикову сделать обзорный вид. Тюбики поплыли в сторону, и вдруг Юрка увидел Светлану. Девушка была в короткой ночнушке, она стояла перед зеркалом и строила самой себе рожицы. Её белые ноги обожгли Юрку до самого костного мозга. Он спешно зажмурился... Ведь мама учила его не подглядывать!

– Блин... – вырвалось у него.

– Шарик! – услышал он в ответ девичий голос. – Ты и ругаться умеешь? Какой ты у меня умничка!

– Это не Шарик, это я – Юрка Гарин, – ответил Юрка, продолжая жмуриться. – Пожалуйста, накинь на себя что-нибудь... из одежды... ведь... ведь я тебя вижу!!!

– Оу, бой! Юрочка? Это ты со мной говоришь? – удивилась Светка, и приблизилась к объективам Шарикова. Её лицо заняло весь экран компьютера, но Юрка этого не видел. Голос стал громче. – Это правда ты? Как здорово! Ты не представляешь, как я тебе рада! Так рада, ну просто расцеловала бы! Я тут от скуки подыхаю... Представляешь? Жаль, что мне тебя не видно... Эту недоработку ты должен устранить в ближайшее время!

– Ладно, ладно! Ты уже накинула на себя что-нибудь? – спросил Юрка и осторожно приоткрыл один глаз.

– Зачем?

Светка смотрела на него чуть-чуть насмешливо. Вдруг она показала ему язык, и Юрка даже разглядел на нём розовые пупырышки. Качество картинки было превосходным! Не-ет, Шарикова ещё рано списывать в металлолом...

– Слушай, ты совсем дура или прикидываешься? – рассердился Юрка. – Оденься, тогда поговорим.

– А, ты про это... – глаза у девушки блеснули озорным огоньком. – Но я же не совсем голая... Юр, а у меня красивые ноги? Ты правда видел? Красивые? Или кривые, как у жабы?

– Чёрт... – выругался Юрка.

– Значит, красивые, – засмеялась Светка, очень довольная этим ответом.

Она на секунду исчезла из кадра и вернулась уже в голубом домашнем халатике.

– Я теперь понимаю, о чём ты меня предупреждал, – сказала она. – Теперь буду более осторожной в присутствии Шарикова. Извини, Юрочка, что заставила тебя понервничать... – Она взяла в руки губную помаду. – Ты придёшь к нам? Где ты сейчас?

– Как раз об этом я и хотел поговорить. Я сейчас у себя дома.

– Если ты не придёшь, я тебя убью, – откровенно сообщила Светка.

– Подожди... В общем, к вам на новоселье приглашён один парень... В общем, это Лёшка, мой друг. Ну, я говорил про него. Он такой хитрец, никогда не упустит шанса потусоваться в высоком светском обществе. В общем... вот так...

– Да ты что! – обрадовалась девушка. – Вот и приходи, познакомишь меня с ним.

– Понимаешь... я с ним поссорился немного... Ну, не совсем поссорился, а так... отказался от его помощи, а он этого не любит. И теперь, если заявлюсь... Он даже не знает, что меня тоже пригласили на этот вечер... что ты меня пригласила... В общем, короче, это... запутался я...

– Бедняжка, – пожалела его Светка. – Приезжай, я тебя быстро распутаю. Обещаю! – Она хихикнула.

– Нет, не могу. Ты не знаешь Лёшку. Он взбесится!

– Нуууу, не думала, что ты такой трусишка. – Она с укором посмотрела на него. И вдруг взгляд её просиял. – Вот что... Придумала! Ты, Юрочка, сейчас приезжай, поставь машину где-нибудь за углом и залезай на крышу нашего дома, в гаражи. Дверь я сейчас открою. Оттуда спустишься на второй этаж, там по кородиру пойдёшь налево, пройдёшь кладовку, а вторая дверь моя, на ней киска с зонтиком нарисована – не заблудишься.

– А дальше что? – Глаза у Юрки сделались большими и чёрными от волнения. Никогда ещё не доводилось ему преступать закон и проникать в чужое жилище.

– А дальше увидишь. Ты такое увидишь, Юрочка, что век потом помнить будешь! – Она опять захихикала. – Между прочим, у нас будут лобстеры. Ты пробовал когда-нибудь лобстеров? И я не пробовала! Представь себе, Юрочка, сидишь ты, лопаешь лобстера, а твой разлюбезный Лёшенька даже и усом не ведёт... Он кто вообще?

– В смысле? – не понял Юрка, у которого уже голова шла кругом от Светкиной болтовни.

– Ну, ты изобретатель, а друг твой кто? Тоже ведь, наверно, не простой дурачок с улицы.

– А. Он у нас это, математик. Интегралы щёлкает, как орехи.

– Терпеть не могу математиков! – категорически высказалась девушка. – Значит, через двадцать минут я тебя жду. Теперь отключайся от моего Шарика и больше не подглядывай: я переодеваться буду и разденусь совсем-совсем!

К дому профессора Карамышева Юрка подъехал без пяти девять. Там уже стояли две автомашины. Лёшка приехал вместе с отцом – автомобиль главного энергетика нельзя было спутать ни с каким другим, потому что это был "Форд" с двигателем внутреннего сгорания, работавшем на чистом водороде. Второй автомобиль – белая вазовская "электра", – должно быть, принадлежал профессору Заболотневу. Окна океанской раковины горели, за шторами двигались человеческие тени – праздник вот-вот должен был начаться.

Юрка поставил машину за углом, подальше от любопытных глаз, прокрался к дому и, воровски оглядываясь, взбежал по пандусу на крышу. Дверь гаража была приоткрыта – это Светка постаралась, как и обещала. А вдруг там хозяин дома? Что-нибудь делает в гараже... Нет, у него же сейчас гости, ему не до этого.

Парень подкрался к двери и открыл её шире. Вряд ли профессор успел позаботиться о сигнализации, дом ведь новый... Тем не менее, сердце у него колотилось как бешеное. Он пробрался внутрь, включил фонарик и осмотрелся.

Первое, что он увидел, была красавица "Лада" двадцать четвёртой модели. Своей обтекаемой формой она походила на каплю тёмно-фиолетовой жидкости. Для электромобиля ряда "электра" такая обтекаемость выглядела по меньшей мере странно. Максимальная скорость, на какую были способны машины этого класса, едва достигала шестидесяти километров. Конечно, в эксплуатации "электра" была намного удобней "теплы" и сломать её было практически невозможно, но Юрка не стал бы приобретать себе такую – с тоски помереть недолго!

Кроме автомобиля в гараже ничего практически не было. У стены стояли летние покрышки, инструмент валялся там и сям прямо на полу: до полок у хозяина ещё не дошли руки... В дальней стене зияла дверь, ведущая вниз – в самое нутро дома. Освещая себе путь фонариком, парень спустился по лестнице до коридора, осторожно выглянул в обе его стороны и, сняв обувь, на цыпочках прокрался до двери с рисунком. Элегантная полосатая кошечка в белых перчатках и шикарных дымчатых очках чуть насмешливо посматривала на него из-под зонтика. Всё пока шло по плану...

Он тихонько царапнул дверь.

– Юрочка, это ты? Входи, не стесняйся!

Юрка вошёл и чуть не заорал в голос, увидев красноволосую "чувырлу" с тёмными кругами под глазами и в цветастом платье цыганки. Он уже развернулся было, чтобы бежать назад, когда страшилище заговорило.

– Стой на месте, если не хочешь расстаться с жизнью! – просипело оно.

Звук этого змеиного шипения просто пригвоздил юношу к полу. Ужас космическим холодом сковал все мышцы несчастного...

– Что, испугался? – вдруг хихикнула чувырла нормальным Светкиным голосом.

И не успел Юрка опомниться, как "цыганка" набросилась на него и стала душить в своих объятьях.

– Светка, это ты? – проговорил он, когда она его наконец отпустила.

– Не узнал? Сейчас мы и тебя так разукрасим, что мама родная не узнает!

– Зачем? – испугался Юрка. – Не надо! Что ты опять удумала?

– Не хочу сидеть за столом как истукан, тупо лопать лобстеров и слушать околесицу про интегралы! Юрочка, этот праздник будет наш, я так решила! Тебе ведь нужно, чтобы Лёшка тебя не узнал? Вот и не узнает! – Она сунула ему в руки какие-то лохмотья. – Одевайся! Через минуту меня уже будут звать к столу, и мы заявимся, как снег на голову!

– Эй, но это ведь женская одежда! – возмутился Юрка, изучив лохмотья.

– Будешь девицей. Ничего, не помрёшь. Представь, что мы нищенки. Тебя зовут Попадья, а я это... а я буду Лукрецией. Запомнил? А теперь одевайся! Ну, ладно, я отвернусь... Хотя почему это я должна отворачиваться, ты ведь, бесстыдник, видел меня раздетой!

– Све-етик! – раздалось снизу. – Мы тебя ждём!

– Вот! Уже зовут! – встрепенулась Светка. – Ну же, переодевайся скорей! Я сейчас умру!

Она, дрожа от нетерпения и от предвкушения будущего представления, принялась сама стягивать с Юрки дублёнку.

– Кстати, я уже видела твоего Лёшку, – тараторила она на ходу, – одним глазком, издалека. Дылда отменная! Удивляюсь, как у нас ещё люстры целы... Юрочка, как ты можешь дружить с таким жирафом?

– Да не такой уж он и высокий, – промямлил Юрка, перепуганный Светкиной активностью, девушка уже стягивала с него рубашку... – Это я низкорослый. А Лёшка нормальный.

– Ненавижу дылд! Сколько, интересно, лобстеров в него влезет?

– Све-е-етик!! Ну, где же ты? Ты заставляешь всех ждать!

– Быстрей! – торопила Светка. – Через минуту мама сама сюда заявится, и сюрприза не получится!

Юрка со смятением смотрел на себя в зеркало, на то, как он стремительно превращался из нормального, пусть невысокого парня в какую-то грязную "бомжиху". Он почему-то не сопротивлялся и стоял, словно кукла. Даже когда Светка нахлобучила ему на голову синий парик и начала малевать лицо какой-то отравой, он лишь печально вздохнул. Но что-то и правда забавное было во всём этом... Светкины руки лепили из него чужой образ столь искусно, что постепенно Юрка начал входить во вкус. Девушка определённо обладала даром видеть то, что простому глазу было недоступно. Да и сама она... Юрка присмотрелся к чувырле. Круги под глазами были как настоящие! А ресницы? Это были какие-то ощипанные пёрышки, а не ресницы! И кожа... Светка будто постарела на сто лет!

– А теперь снимай штаны. Вот, оденешь эти гамаши. – Она протянула ему старые шерстяные чулки в полоску до колен. – Я отвернулась!

Юрке пришлось подчиниться, и через минуту образ нищей облезлой обезьяны получил своё окончательное воплощение.

– Блеск! – заключила Светка, поправив ему юбку.

Снизу снова позвали.

– Всё, идём. Ты голос изменять умеешь?

Юрка пожал плечами. От страха он потерял дар речи.

– Тогда будешь немой нищенкой. Молча смотри в тарелку и лопай, всё остальное я возьму на себя.

Она схватила его за руку и решительно потащила из комнаты.

Коридор заканчивался небольшой площадкой с балюстрадой, с которой вся гостиная внизу открывалась как на ладони. Потолок в гостиной был высокий, так что насчёт люстр Светка явно загнула, тут даже Петру Первому было где в баскетбол поиграть. Обстановка, как и у всех новосёлов, не отличалась богатством. В одном углу темнело покрытое сукном пианино, а другой был завален тюками и коробками. Посреди комнаты под одной большой скатертью стояли и ломились от яств два состыкованных вместе стола. В глаза бросалась пара огромных красных клешней на блюде. Их обладатель величественно, с королевским спокойствием взирал на людей своими маленькими круглыми бусинками – казалось, это не его сейчас собирались съесть, а он сам готов был проглотить каждого, кто осмелится хоть пальцем дотронуться до его блестящего панциря...

Немногочисленные гости за столом томились ожиданием, ведя беседу о погоде. Когда два облезлых чучела появились на площадке наверху, мерный гул голосов сразу прекратился – в воздухе повисла мёртвая тишина...

– Дочка, опять твои фокусы, – наконец произнесла высокая худая дама в очках, мать Светланы, голос у неё был какой-то усталый и нервный. – А это кто с тобой? Подруга? И когда только вы успели познакомиться!

– Господа, набить нам дайте тощие желудки, – утробным голосом проговорила Светка, игнорируя замечание матери. – Семь дней и семь ночей мы бродим по миру без крошки хлеба. Сюда привёл нас запах пищи!

– Спускайтесь, спускайтесь, здесь даже самым убогим найдётся место, – улыбнулся пожилой лысый мужчина и успокаивающе погладил руку нервной дамы. Юрка узнал его – это был сам профессор Карамышев. Видимо, к выходкам дочери он давно адаптировался, чего нельзя было сказать о его жене.

– Как ты можешь терпеть кавардак в собственном доме, – произнесла дама громким шёпотом, который услышали все присутствующие. – Дорогие гости, надеюсь, вы не будете против небольшого концерта? – громче произнесла она и натянуто улыбнулась.

– Алевтина Сергеевна, не беспокойтесь! – вежливо привстал с места Павел Игоревич, Лёшкин отец. – Конечно, нам бы очень хотелось увидеть настоящее лицо вашей дочери, но, думаю, лицезреть её талантливую артистическую игру тоже будет недурственно.

– О, Светлана – замечательная актриса, – поддакнул ему профессор Карамышев. – Жаль, что не в науку пошла... М-да... Но у нас все профессии почётны, не правда ли, уважаемый Павел Игоревич?

Главный энергетик с готовностью кивнул.

Профессор Заболотнев – седой учёный с живыми карими глазами – с неподдельным любопытством наблюдал за всем происходящим.

– Могу поклясться, – шепнул он Алексею, сидевшему справа от него, – что вторая нищенка, та, что пониже росточком, – мужского пола.

– Почему вы так подумали, Константин Матвеевич? – тоже шёпотом поинтересовался Лёшка.

– А у неё синяки на коленках, – усмехнулся профессор.

Юрка этого, к счастью, не услышал, и все остальные тоже.

– Любезны вы весьма, – прорычала голодная Светка. – Идём же, милая Попадья, зажмуримся и нажуёмся до отвала!

Они спустились вниз по винтовой лестнице.

– Зовут меня Лукрецией, – с поклоном представилась Светка гостям, – прошу не обижать мою подругу, глуха она, как стенка из цемента.

Походка у неё была какая-то подпрыгивающая, будто одна нога уродилась короче другой, Юрку это немного развеселило и позволило расслабиться. Теперь он даже осмелился поднять глаза на Алексея. Но Лёшка не смотрел ни на него, ни на "Лукрецию", его всецело занимали блюда на столе. Ух, обжора!

– Как ты себя ведёшь! – шепнула мать, когда дочь проходила в опасной близости от неё.

– Женщина, вы за другую приняли меня, – нагло ответила на это Светка, потом дёрнула свою "спутницу" за юбку: – На скамью присядь, подруга горемычная моя. Руками ешь, негоже вилку нам держать, сие есть адовы зубцы! Хоть и другого мы полёта птицы, но дух наш светел, а ум остёр.

– А ум остёр! – ухмыльнулся профессор Заболотнев. – А позвольте спросить вас, красавица: что у вас было в последней четверти по математике?

– Гневить меня изволите, милейший? – Светка была невозмутима! – То лженаука есмь, она вредна для цвета глаз.

Профессор улыбнулся, побарабанил пальцами по столу.

– Лженаука, говорите? А я ведь не от праздности интересуюсь. Отметка по данному "лжепредмету" является основным критерием при рассмотрении заявления о зачислении в любую из школ Чистого Воздуха.

– Дорогой Константин Матвеевич, – встал отец на защиту дочери, – этот вопрос я уже обдумал. Если Свету никуда не возьмут, она будет заниматься с частными педагогами. Средств для этого у нас достаточно.

Профессор Заболотнев нахмурился, ему не понравился ответ коллеги.

– К сожалению, Георгий Петрович, школа не находится в моей юрисдикции, – произнёс он извиняющимся тоном. – Но за Светлану я мог бы похлопотать.

Оливка со Светкиной тарелки вдруг выстрелила в потолок.

– Ай! – подпрыгнула Алевтина Сергеевна. – Это уже слишком, дочь!

Девушка с надменным видом развернулась к профессору.

– Речи сии обидно слышать мне! – воскликнула она, сверкая очами. – Свинью не научить сморкаться! Коль ты дурак, таким ты и помрёшь! – И она ударила ладонью об стол. Звякнули ложечки в чашках.

Алексей несколько секунд давился, глядя на неё, и вдруг не выдержал, неприлично расхохотался.

– Прошу прощения, мадам, – извинился он. – Как самокритично вы это сказали! Мне понравилось.

Светка побагровела, это было видно даже через толстый слой грима на её лице. Она в упор смотрела на Лёшку, а он – на неё. Дуэль длилась всего несколько секунд. Алексей опустил взгляд первым.

– Давайте кушать, – примирительно предложил профессор Карамышев, – у меня уже слюнки текут от всего этого изобилия на столе.

– Да, стол великолепен, – кивнул в сторону хозяйки Павел Игоревич. – Помню, в мэрии, по случаю приезда председателя правительства, тоже подавали омаров...

Алевтина Сергеевна поправила причёску и широко улыбнулась. Хоть все кушанья и были доставлены из ресторана, комплименты гостей подействовали на неё волшебно.

– Берите, кушайте, – засуетилась она. – Константин Матвеевич, давайте-ка я за вами поухаживаю.

– С превеликим удовольствием, милая Алевтина Сергеевна! – ответил профессор, раскладывая салфетку у себя на коленях. – Кстати, "лобстер" и "омар" – это синонимы. В русский язык эти два слова пришли из английского и французского. То, что французы называют "homard", по-английски звучит как "lobster".

– Мясо этого морского зверя в четырёх салатах на столе, – доверительно сообщил Георгий Петрович. – А одного я осмелился заказать целиком, так сказать, в одежде... Кому интересно, могут потом попробовать разделать. Все необходимые для этого инструменты имеются.

– Обязательно попробуем! – потёр руки Алексей. Девушка одарила его испепеляющим взглядом.

– Дело это непростое, – предупредил профессор. – Это вам не наши речные раки. У лобстера броня как у танка.

– Между прочим, – вставил слово Павел Игоревич, – желудок у омара находится в голове.

– В голове! – вырвалось у Светки, она засмеялась, забыв про свою роль. – Выходит, рыбу он головой переваривает?

Алексей ехидно заметил:

– О, да у вас приятный голосок, уважаемая Лукреция!

– Отстань, – отмахнулась она ложкой и даже не посмотрела в его сторону. Высунув от нетерпения кончик языка, девушка накладывала себе горку салата. – Ой, я такая голодная, такая голодная!

Несколько мгновений под высоким потолком гостиной были слышны только дробный стук вилок и возгласы гастрономического умиления.

– Человек тоже головой переваривает, – первым нарушил молчание профессор Заболотнев. – Но не рыбу, а нечто иное – мысли.

– Этим мы похожи на омаров, – добавил Алексей, и все засмеялись.

На Юрку никто не обращал внимания, и он был рад этому. Салаты из нежного мяса лобстера просто таяли во рту. Он за обе щёки уплетал порцию за порцией и вдруг поймал на себе настороженный взгляд Алевтины Сергеевны. Парень чуть не подавился...

– Лопай, всё нормально, – шепнула ему Светка.

И Юрка лопал и лопал, пока не ощутил, как желудок лёг всей тяжестью ему на колени. Остальные гости тоже почувствовали сытость. Тема разговора за столом сразу же сменилась.

– Ну, вот, заморили червячка, теперь можно поговорить о проблемах, – сказал профессор Заболотнев, откинувшись на спинку стула.

– Да, на сытый желудок любая проблема кажется маленькой, – улыбнулся Иванов-старший, наполняя стакан соком.

– Через час будет ещё чай с тортом, – напомнила довольная хозяйка.

– Алевтина Сергеевна, голубушка, вы замыслили чёрное дело – откормить нас, а потом прирезать, как жирненьких хрюшек, – пошутил Константин Матвеевич.

Взрослые заговорили о делах. Светка надрывно вздохнула и потянулась за стаканом.

– Вы какой сок любите? – предупредил её движение Алексей.

– Вишнёвый.

– О! И я! "Спелая вишня, спелая вишня..." – тихо пропел Лёшка.

Он налил девушке сока. Они выпили, и Светка вдруг засмеялась, показав на Иванова пальцем. У того под носом нарисовались вишнёвые усы.

– Ты на лобстера похож, – сказала она.

– А давай разделаем проклятого? – предложил Алексей.

– Нет, он – мой!

Девушка первой схватила щипцы и, склонившись над омаром, хищно заглянула ему в глаза.

– Правильно, – сказал Алексей, – сначала его надо загипнотизировать. А то вдруг убежит.

Это представление отвлекло взрослых от беседы.

– Нет, сначала ему надо выкрутить хвост, – посоветовал Иванов-старший. – Светлана, не бойся, возьми его за хвост и оторви с мясом. Кстати, хвост омара – самая ценная часть. В нём больше всего мяса.

– Мясо! Хочу мяса! – прохрипел Алексей, изображая голодного пирата.

Светка ухватилась за хвост. Он был холодный и скользкий. Девушка прикусила губу и попыталась оторвать его, но хвост не поддался.

– Попадья, помогай! – позвала она.

– Нет, это не женских рук дело, – вскочил на ноги Лёшка.

Он обогнул стол и приблизился к Светке. Юрка, смиренно наблюдавший всю эту сцену, неловко поднялся, запутавшись в юбках, но Алексей решительно оттеснил его в сторону.

– Пардон, барышня...

– Так нечестно! – попыталась надавить на его совесть Светка.

Дальнейшие события развивались стремительно.

– Позвольте-ка... – Иванов схватил девушку за руку. Омар на блюде самодовольно улыбнулся: его хвосту уделяли такое внимание!

– Нет! Это мой лобстер! – завопила Светка.

– Осторожней, молодые люди, – забеспокоился профессор Заболотнев, – не порежьтесь о клешни.

– Он же большой, всем хватит, – заметил Павел Игоревич.

– Светлана! – тихо злилась Алевтина Сергеевна. – Да что же это такое, Гоша, приструни свою дочь!

Светка вцепилась в омара так крепко, что Алексей не мог оторвать её руку, а применить против дамы силу ему не позволяли его врождённые принципы.

– Ладно, я займусь клешнями, – принял он решение. – Мадмуазель, позвольте ваши щипчики?

Он схватил её вторую руку, в которой были щипцы.

– Не трогай, укушу! – закричала Светка.

Лёшка начал деликатно отгибать ей пальцы, и тогда девушка неуловимым движением кошки вонзилась в жертву зубами...

– Ааа!!! – Алексей отскочил, схватившись за тыльную сторону своей руки. – Пиранья!

– Светлана, как ты себя ведёшь! – не выдержал отец.

– Гоша, она укусила его!

– Безобразие, Алёша... Ну, что же это такое? – расстроился главный энергетик.

Алексей обернул руку салфеткой.

– Пустяки, – сверкнул он глазами, – не до крови. У нищенок зубы тупые...

Светка встряхнула красной гривой:

– А у математиков кожа тонкая! Идём, Попадья! – Её голос вновь стал гортанным. – Не место нам под сводами дворца! У бедности есть ценности иные.

Поднимаясь по винтовой лестнице, Юрка углядел на руке Алексея капли крови, проступившие через салфетку...

Глава 4

Клятва по гроб жизни

На Светкином этаже была отдельная уборная, Юрка отмылся от грима, переоделся и вернулся в комнату девушки.

– Юр, мне так стыдно, так стыдно! – сказала Светка. Она сидела перед зеркалом, ощипывая себе ресницы. – Я укусила твоего друга!

– До крови... – поёжился Юрка.

– Я похожа на вампиршу? Фу, противно! Не могу поверить, что я это сделала... А пусть не лезет! Ненавижу нахалов!

Юрка вздохнул. Он присел на стул рядом с зеркалом.

– Салаты были вкусные... – сказал он, чтобы просто сказать что-нибудь.

– Дурачок... – Она с улыбкой посмотрела на него. – Все мужчины считают, что главное в жизни – это набить себе желудок чем-нибудь вкусненьким. Так моя мама говорит.

– А женщины так не считают? – усмехнулся Юрка. – Да вы самые главные сладкоежки.

Он наблюдал, как Светка постепенно превращается из чучела в нормального человека. Она сбросила парик, распустила волосы, специальным раствором сняла грим, смыла круги под глазами. И блюдца её голубых глаз вновь заблестели, как раньше.

– Мне так хорошо с тобой, – вдруг призналась девушка, улыбнувшись ему. Юрка опустил глаза. Она понизила голос: – Ты знаешь, я всегда мечтала о брате... Честно-честно. Жить одной – такая мука!

У Юрки заколотилось сердце. Он часто заморгал, отгоняя слёзы.

– Ты, пожалуйста, сделай, чтобы я через Шарика тоже могла тебя видеть.

– Это просто! – воскликнул он. – Ведь у меня есть Мячиков. Я научу тебя подключаться к нему.

– Как здорово! – обрадовалась Светка. – Значит, ты будешь смотреть на меня глазами Шарика, а я на тебя – глазами господина Мячикова?

– Почему "господина"? – засмеялся Юрка.

– Не знаю... Он какой-то не такой. Мой Шарик добрый, а твой Мячиков... он как господин. Ну, мне так кажется.

Они помолчали, нежась в волнах какой-то душевной теплоты, вдруг с головой окутавшей их.

– Света... – Юрка помялся, не решаясь сказать что-то важное. – Я тебе немного наврал там, в машине. На самом деле этот господин ничего не умеет делать. Ни пол пылесосить, ни обед разогреть... Он ещё недоделан.

– Оу, бой! – шутливо рассердилась девушка. – Значит, ты мне нагло врал, а я, как фефёла, развесив уши, тебя слушала?.. Я такой инженер! Изобары! Поиск по базе модуля, всё такое! Умного из себя строил, да?

– Ага... – вздохнул он. – Я вообще по жизни невезучий. Лёшка зовёт меня Недоделкиным. У меня полно изобретений, которые лежат недоделанные. Делаю одно, потом хватаюсь за другое...

– Ну, чайников ведь у тебя отличный получился, – похвалила Светка и прыснула: – Ой, как я сказала? Чайников?!

Юрка тоже согнулся от смеха.

– Господин Чайников!

– Нет, – хохоча, поправила его Светка, – он босс! Самый главный! Босс Чайников!

Успокоившись, она с серьёзным видом сказала:

– Вот, смотри: Шариков и Чайников. Юрочка, да только за эти два изобретения тебе можно памятник поставить!

– Шутишь, – вздохнул Юрка.

– Нет, ты молодец. А на меня посмотри. Троечница! Ты бы знал, как папа переживает из-за меня. У такого известного учёного такая непутёвая дочь... Ну, и мама тоже. Она хоть и не профессор, а доцент, но тоже не глупая. Ведь обидно иметь такую дурочку-дочь? Скажи, обидно?

Юрка неопределённо мотнул головой. Он не знал, что сказать. Он не думал, что Светка дурочка, но как это объяснить словами, не знал совершенно.

– Расскажи о себе, – попросила девушка. – Ты сразу умным родился?

– Вообще-то, да... – Юрка с хитрым выражением лица почесал у себя в затылке. – Мама говорит, что первую пустышку, которая попала мне в рот, я через пять минут разобрал, чтобы изучить её устройство.

Светка вновь прыснула, закрыв лицо ладонями.

– Это что, правда? Сколько же тебе было? Два годика?

– Какие два годика! Два денёчка! А потом, когда я научился за столом сидеть, я уже умел чертежи чертить.

– Как это? – сквозь смех спросила Светка.

– А я кашу манную по столу размазывал, тонким слоем, и чертил по ней пальцем.

Дружный хохот, который взорвался сразу же за этими словами, наверное, услышали в гостиной.

– Ну, а потом? – спросила Светка, немного придя в себя.

– Потом мы переехали в Новосибирск. Мне было шесть лет. Мы жили на восьмом этаже, у нас был огромный застеклённый балкон, и я по ночам смотрел на небо... Я спал на балконе.

– Я тоже люблю смотреть на звёзды, – мечтательно сказала девушка. – Мне кажется, там тоже кто-то живёт. Они, эти кто-то, тоже смотрят на своё небо, и вот так, через звёзды, мы видим друг друга.

– Верно! – произнёс Юрка, обрадовавшись чему-то. – Я даже думал, что так можно передавать друг другу мысли.

– А сейчас ты так не думаешь?

Он пожал плечами:

– Сейчас нет. Это всё пережитки детства. Мы же знаем теперь, что такое Вселенная, как она родилась...

– Нет, я точно когда-нибудь тебя убью! – нахмурилась девушка, с трудом пытаясь изобразить на лице сердитость. – Ты, Юрочка, сейчас говоришь, как старик. Тебе сколько лет? Шестнадцать или шестьдесят?

– В апреле семнадцать будет.

– В апреле! А какого числа?

– Не скажу... – У него почему-то покраснели уши. – Смеяться будешь.

– Ой, неужели первого апреля?!

– Угу... – Юрка опустил глаза. – Как ты догадалась?

– Оу, бой!

Она вдруг, как бабочка, вспорхнула со стула и закружилась по комнате, задорно хохоча. Цыганские юбки зашуршали разноцветным веером.

– Я не верю, я не верю! – кричала девушка, размахивая руками.

– Стой! Прекрати!

Он побежал и поймал её за руку.

– Ты сказал, что у тебя день рождения первого апреля? – решила уточнить Светка. Их глаза были друг от друга не дальше ширины ладони. Юрка слышал, как бьётся сердце девушки. – А ты не врёшь?

– Ну, сегодня же не первое апреля... – промычал он, опять краснея. Наверное, он за всю жизнь краснел меньше, чем за один этот вечер... – Почему ты не веришь?

– Да потому что мой день рождения тоже первого апреля!

– Вот это да! – не поверил Юрка.

– Здорово, правда? Мы с тобой как близнецы... Только я на год тебя младше. Я твоя младшая сестрёнка!

Они сели каждый на свой стул и, улыбаясь, долго смотрели друг на друга, не веря в только что открывшийся факт их жизни.

– Скорей бы первое апреля! – сказала Светка. – Не представляю, как мы будем праздновать этот день...

– А ты, значит, не в нашем классе будешь учиться? – вздохнул Юрка.

– Не волнуйся, с этим всё в порядке. Я пошла в школу с шести лет! Не потому, что шибко умная была, а просто не любила в садик ходить. Там был один жлоб-малолетка, он меня всё время за косу дёргал.

– Это хорошо, что он тебя дёргал, – улыбнулся Юрка.

– Почему хорошо? – у неё вытянулось лицо.

– Ну, если бы он тебя не дёргал, ты бы с семи лет пошла в школу, и сейчас мы бы в разных классах учились.

– Ну, если так рассуждать, тогда и твоего Лёшку я за дело укусила. Если бы не укусила, мы бы сейчас ещё там сидели и кисли, как две вяленые воблы...

Они засмеялись.

– Вот что, – прошептала Светка, сделав страшное лицо, – нам надо общую фамилию придумать. Мы же брат и сестра!

– Фамилию? – удивился Юрка. У парня было такое чувство, что он в далёком детстве что-то пропустил, слишком увлёкшись паяльником. Он не гонял со всеми мячик, не пачкал стены домов краской из баллончиков, и вот теперь, когда Светка предлагала ему глупые детские игры, он нисколько не чурался этого.

– Я бы хотела какую-нибудь звёздную фамилию. Давай поищем астрономический справочник!

– Зачем? Я сам как справочник, все звёзды по именам знаю...

– Оу, бой! – воскликнула девушка. – Их же миллион!

– Миллион? – снисходительно усмехнулся Юрка. – К твоему сведенью, в нашей Галактике миллиарды звёзд! Но имена есть только у самых ярких, поэтому запомнить их несложно.

– Ну и хорошо. Вот назови какое-нибудь красивое имя.

– Альтаир.

– Аль-та-ир! – по слогам повторила девушка, зажмурившись. – Красиво... А ещё?

– Вега.

– Нет, как фамилия не звучит. Ещё?

– Канопус.

– Смеёшься? – прыснула она. – Да с такой фамилией и за дверь стыдно выйти!

– Процион.

– Похоже на рацион. Ещё!

– Альдебаран.

– Оу, бой! Баран?!

– Почему ты всё время говоришь "оу, бой"? – спросил Юрка.

– Не обращай внимания, это я так удивляюсь. Называй дальше. Или кончились звёзды?

– Кончились! Щас! На-ка, лови: Сириус, Арктур, Бетельгейзе, Ригель, Гадар, Ахернар...

– Фу, Юрочка, перестань ругаться!

– Я не ругаюсь, это у звёзд такие имена.

– А получше что-нибудь есть?

– Капелла, например.

– Красиво, но на оркестр похоже.

– Толиман... – неуверенно предложил Юрка следующую звезду.

– Во! – вдруг воскликнула Светка. – Толиман! Мне нравится. Это действительно на фамилию похоже. И никто никогда не догадается, что это имя звезды.

Юрка немного поразмыслил и удивился проницательности девушки.

– Хм, а ведь правда, – сказал он. – "Толиман" – это её старое название. В наше время она известна как Альфа Центавра. Это одна из ближайших к нам звёзд, она очень яркая и, между прочим, двойная.

– Двойная? Это как?

– Ну, в небе мы видим яркую точку, а на самом деле звезда не одна, а их две, они расположены очень близко друг к другу и неразлучны, как Луна и Земля.

– Неразлучны! – пришла в полный восторг Светка. – Эта фамилия нам подходит. – Она заговорщицки подмигнула ему. – Юрочка, ты согласен стать Юрием Толиманом?

Парень часто-часто заморгал.

– А ещё эту звезду в древности называли ногой Кентавра... – вдруг ляпнул он.

– Почему ногой Кентавра? – выпучила глаза девушка.

– Центавр – это иначе Кентавр. В ноге этого созвездия и находится Альфа.

– Ой! Мне это всё нравится! Так нравится! – Светка от умиления даже зажмурилась. – Толиман... Две неразлучные звезды... и нога Кентавра! Это так загадочно!.. Всё, решено: отныне мы Толиманы! – Она вновь закружилась по комнате. – Ты мне покажешь нашу звезду на небе?

– Нет, не покажу.

Светка резко остановилась и плюхнулась на стул.

– Юрочка, ты просто обязан показать мне звезду Толиман! Я же спать не буду.

– Для этого нам придётся поехать в Африку или Австралию. На нашем небе Альфа Центавра не видна.

– Как это не видна? Но небо ведь общее для всех!

– Мы живём в северном полушарии и видим только северную полусферу, – терпеливо объяснил Юрка. – Толиман на южной полусфере.

– Ну, ладно, – сдалась девушка, – я тебе верю. Но если мы когда-нибудь окажемся в Австралии, не забудь мне показать её.

– Обязательно.

Они опять долго смотрели друг на друга.

– Давай поклянёмся по гроб жизни, что нас никто и ничто не разлучит, – вдруг предложила Светка. – Толиман или смерть!

Она выбросила вперёд руку с крепко сжатым кулаком.

– Толиман или смерть! – повторил он и тоже выбросил кулак.

– Не так. – Она взяла его кулак и разместила над своим, как будто они вместе зажали невидимую палку. – Клянусь!

– Клянусь! – как эхом отозвался Юрка.

– Только учти, – серьёзно добавила девушка: – это не игра.

– Да, – кивнул он.

Весь остаток вечера они беззаботно, как настоящие брат и сестра, болтали о чём-то. Юрка научил новоявленную сестру подключаться к Мячикову и показал глазами робота своё жилище. Эта экскурсия Светке понравилась. Она пообещала завтра же утром заявиться к нему в гости.

Потом он оделся, и девушка проводила его до двери. Они решили, что трусливо отступать через крышу недостойно братства Толиман.

Гости к тому времени уже разошлись. Проходя под руку со Светкой через гостиную, Юрка поблагодарил Алевтину Сергеевну за вкусный ужин и помахал ручкой, прощаясь. Женщина как раз держала стопку грязных тарелок – все они с грохотом полетели на пол...

– Юрочка, я тебе позвоню, чтобы пожелать спокойной ночи, – сказала девушка, когда они вышли на крыльцо. – Держи господина Мячикова поблизости. – Он кивнул. – И помни: никому ни слова о нашем братстве.

– Толиман или смерть!

Они вновь сжали в воздухе невидимую палку, и Юрка двинулся за угол к автомобилю.

Глава 5

Девушка-ветер

Юрку разбудил видеозвонок Алексея.

– Эй, засоня! – Лёшка был в одной майке. – Выходи в галерею. Сбор через пятнадцать минут.

– Что за сбор? – промычал Юрка, с трудом разлепив веки. Они болтали со Светкой до часу ночи, пока у Мячикова не сели батареи.

– "Что за сбор", – передразнил его Лёшка. – По поводу празднования Нового года. Или ты и это событие хочешь провести в постели? Так и сказать Вадиму?

– А, – спохватился Юрка, – понял. Щас оденусь.

Он встал с дивана и потянулся. Алексей с подозрением посмотрел на подбитые коленки друга. Что-то неуловимо знакомое было в этой картине... Но дела звали вперёд, и Алексей стряхнул с себя наваждение.

– Ладно, мы тебя ждём, – сказал он, и экран погас.

Не успел Юрка открыть рот, чтобы сладко зевнуть, как раздался ещё один звонок – теперь уже в дверь. Экран вновь загорелся. На пороге стояла Светка!

Он чихнул от удивления, быстро оделся и распахнул дверь.

– Привет, брат Юрочка! – сказала девушка, входя внутрь. Вид у неё был такой свежий, будто она легла в десять вечера и проспала всю ночь безмятежным сном сурка.

– Ну ты даёшь... – удивился Юрка. – А я только глаза разлепил...

– Тебе, Юрочка, надо пересмотреть свои взгляды на жизнь. Скоро уже девять!

Светка деловито прошла в комнату, сняла куртку, синие спортивные штаны и оказалась в белых облегающих шортах и светло-голубой футболке. После этого она подошла к зеркалу и перетянула волосы широкой красной лентой, чтобы они не падали на лицо. Затем вынула из сумки кроссовки и начала переобуваться.

– Что ты так на меня смотришь? Я хочу покататься на велосипеде. Ты ведь сам мне вчера заливал, что у вас тут у всех велосипеды и вы гоняете на них куда хотите.

– Ну да... Так оно и есть...

– Ты мне одолжишь свой?

Юрка замялся.

– Понимаешь, у нас сейчас сбор... Не очень подходящее время для катаний на велосипедах...

– Какой ещё сбор?

– Будем решать, как провести Новый год. Во время сбора лучше не шуметь. Вадику это не понравится.

– Вадику? А кто это?

– Вадим Брыкин. Он у нас главный.

– Главнее твоего Алексея? – хитро улыбнулась Светка.

– Безусловно главнее. У него официальные полномочия старосты класса. Мы все его слушаемся.

– Фу, как скучно, – скривилась девушка, но глаза её вспыхнули интересом. – А где будет сбор?

– Там, в галерее, – Юрка махнул рукой в сторону внутренней двери.

Не успел он моргнуть глазом, как Светка уже очутилась там и открыла дверь. Хорошо, что не полностью.

– А у вас тут классно! – произнесла она, заглядывая в щель. – А вон велосипеды. У-у, как много велосипедов! Просто стоят у стенки. И что, никто не ворует?..

– Ты что! – ужаснулся Юрка. – В Чистом Воздухе нет воров.

– Юрочка, ты просто обязан дать мне велосипед. Если не дашь, я украду любой. Мне так хочется покататься на велике зимой! А ещё ты рассказывал, что можно нестись над крышами домов... Это правда? Или ты мне врал?

Юрка поёжился. Ему не нравилось её игривое настроение. Это могло привести к любым, самым непредсказуемым последствиям. А ведь через десять минут будет сбор!

– Я и правда видела эти трубы, – тихо продолжала она говорить, стоя у двери, – высоко в небе. Жуть! Наверно, страшно нестись на такой высоте? Ты уже пробовал?

– У меня нет разрешения, – пробурчал Юрка. – Не каждому разрешено ездить по высотным велотоннелям.

– Но это же несправедливо, – лисьим голоском пропела Светка. – Как ты считаешь? Кому-то можно, а тебе нельзя... Что за дискриминация такая?

– Свет, закрой дверь, пожалуйста, – попросил он. – Мне что-то не по себе... вдруг кто-нибудь увидит...

– Что увидит?

– Ну... тебя... у меня...

– Не дрожи. Скажешь, что я твоя сестра. Это ведь чистая правда!

– А как же наша клятва? – спросил он. – Мы поклялись хранить тайну!

– Это касается только фамилии Толиман и нашей клятвы. Но если я твоя наречённая сестра – что в этом такого?.. – Она нетерпеливо стукнула носком кроссовки в дверь. – Ну, дашь велик?

Юрка до крови укусил губу.

– Давай так: ты подождёшь меня здесь, а когда сбор закончится, мы покатаемся. Идёт?

– Юрочка, я не умею обманывать. Сидеть здесь? Одной? И сколько, ты предлагаешь? Час? Или два? Ты что, принимаешь меня за идиотку? Нет, я возьму велик прямо сейчас.

– Чтоб тебя! – тихо выругался Юрка, потому что девушка прошмыгнула в дверной проём и исчезла прямо у него на глазах.

Когда он выглянул в галерею, Светки уже нигде не было. Она просто улетучилась! Это была не девушка, а ветер.

Юрка наспех проглотил холодный бутерброд, причесался и побежал на сбор. Вадим не жаловал опоздавших.

Вадим Брыкин, высокий широкоплечий парень со светлыми каштановыми волосами, забранными сзади в короткую косичку, стоял в центре велосипедной дорожки, раскинув руки, как мощные крылья, в стороны. Кисти рук были сжаты в кулаки, из которых вверх торчали большие пальцы. Он призывал всех собравшихся к тишине и вниманию. В стороне у буфета суетилась малышня, не поделившая бутылку "Фанты". Дашка Разумова цыкнула на пацанят, и те испуганно замолчали.

– Вот что, мальчики и девочки, – начал Вадим, опустив наконец руки, – поступило предложение проводить старый год в ресторане "Центурион".

У него был приятный, необычный для юноши баритон, да и весь он, с тонкими усиками над губой, в безупречно выглаженной оранжевой футболке и элегантных спортивных брюках, прямо источал из себя лоск и презентабельность.

– От кого поступило? – спросил Алексей Иванов, усмехнувшись.

– Не важно, – Вадим вскинул бровь. – Ты что-то имеешь против, Лёша? В "Центурионе" прилично кормят, я там был и за свои слова отвечаю. Музыка, выпивка, закуска – всё на высшем уровне.

– Нормальное предложение, – кивнул Борис Мальцев, закадычный друг Вадима.

– Эй, эй! – запротестовала Разумова. – Какая выпивка? Вы что, очумели? Взрослыми уже стали?

– Дашка, убью! – шутливо пригрозил Брыкин. – Ты предлагаешь в Новый год чокаться газировкой? Как эти салаги? – Он кивнул в сторону буфета.

– Нет, ну от бокала шампанского я бы не отказалась, – вальяжно протянула Ирка Нестерова, симпатичная девушка, одетая с кричащим изыском.

– А водку тебе никто и не предлагал, – засмеялся Вадим. – Всё будет нормалёк, как в лучших домах Лондона, не беспокойтесь. Сам первый размажу морду салатом тому, кто нажрётся как последняя свинья. Вы что, я ж за вас всех в ответе!

– Ой, началось... – простонала Ирка, закатив глаза. – Отец наш родненький! Как же мы без тебя!

Её замечание Вадим величественно проигнорировал.

– Значит, так. Нужно решить, по сколько скидываемся и кто будет отвечать за культурную программу. Я предлагаю Алексея Иванова. В прошлом году он удивил нас отличным представлением, думаю, и в этом не подкачает. Все согласны?

Вокруг старосты вырос лес рук.

– Отлично. А теперь денежный вопрос...

– Расстреляли... – всхлипнул Алексей. – Даже меня не спросили. А вдруг я не хочу? Снова париться в гримёрной, когда все вокруг веселятся?

– Лёша, я дам тебе лучших танцовщиц нашего класса, – пообещал Брыкин и взглянул на Нестерову. – Ирка, пойдёшь замуж за Лёшеньку?

– Опять? – кокетливо скосила глазки девушка. – А что, жених ничего, знатный. Конечно, после тебя, Вадик, – поспешила она добавить.

– Ирка мне надоела, – скривился Алексей. – Таланту у неё маловато. Трудно с такими работать.

Нестерова незаметно подобралась к нему сзади и врезала кулаком промеж лопаток.

– Блин! – взвыл Иванов. – Прошу заметить: нападение при исполнении!

– Экий ты привередливый, – покачал головой Вадим. – Ну, хочешь, договорюсь с "Б"-классом и арендуем кого-нибудь из их девчонок?

– По нему Лариска сохнет, – громко шепнула Разумова. – Пусть её возьмёт, она и задаром пойдёт.

– Не в моём вкусе, – широким жестом отстранился Алексей.

– Ай, какой мы прынц датский! – хмыкнула Дашка. – Мы ему не годимся, надоели, из другого класса тоже...

– Ну почему же, – язвительно поддел её Алексей, – кроме Лариски там есть ничего девочки. Вот, например, Наташа мне очень нравится. Но... не по зубам киска. Генка может морду набить. Боюся я.

– Нет, почему же, это не проблема, – хмыкнул Вадим. – Хочешь Наташку Кремер? Я поговорю с Генкой. Не насовсем ведь. Мы можем и его к себе пригласить, в качестве гостя.

– Не-по-лу-чит-ся, – по слогам произнесла всегда и во всём осведомлённая Ирка. – Они собрались вдвоём Новый год встречать, на квартире у Генкиных предков. Квартира ведь пустует, вы же знаете – его родители сейчас в Латинской Америке. Ах... – она мечтательно вздохнула и стрельнула глазом в сторону Иванова, – и почему мне так не везёт в жизни?..

– Чёрт... – выругался Вадим. – Придётся профессионалов приглашать, а это лишние расходы. Ну, что ты упрямишься, Лёшка? Нам ведь не нужно суперпредставление, так, лишь бы не скучно было. Бери Ирку и Ленку. В прошлом году вы неплохо выступили.

– Интересно, – закапризничал Лёшка, – значит, профессионалам ты готов платить, а я – так, задарма должен работать?

– Ну, Лёш, соглашайся, – погладила его по руке тихая маленькая Лена Курочкина, – не порти всем праздник.

– Леночка, – повернулся к ней Алексей, – тебе я не могу отказать, ты же знаешь...

Он вдруг присел и крепко обнял девушку.

– Какой наглец! – с завистью вскрикнула Ирка.

Лена вырвалась из его объятий и, вся красная, убежала за дальние ряды собравшихся.

– Стоп, стоп, стоп! – хлопнул в ладоши Брыкин. – На этом прения закончены. Значит, скидываемся на профессиональных артистов.

– А что, без этого совсем нельзя? – озабоченно произнёс Борис. – К чёрту артистов! Мы и сами повеселимся неплохо, без клоунов.

– Правильно, – согласилась с ним Ирка, – и рестораны эти надоели уже. Давайте разобьёмся на пары и – по квартирам.

– Что-то я не понял, – нахмурился Вадим. – Вы что, хотите на "Б"-класс походить? Те после занятий сразу разбредаются по своим углам, как тараканы. Такую жизнь вы хотите, да? Не забывайте: у нашего класса самый высокий в школе рейтинг общественной активности. Давайте не будем ронять лицо. С этим все согласны?

– Согласны... – послышался нестройный хор голосов.

– Итак, давайте прикинем, во сколько всё это нам обойдётся...

Вадим не успел договорить. Где-то далеко по галерее прокатился шум. Это напоминало пожар или торнадо.

– Что это там? – спросила Ирка и отошла к стене, чтобы глубже заглянуть в галерею, которая, как уже было сказано, имела форму кольца.

Шум повторился, он состоял из гула голосов, криков и писка велосипедных клаксонов. Гул всё нарастал, неумолимо приближаясь к месту сбора 10-го "А" класса*.

– Ладно, не отвлекаемся, – махнул рукой Вадим. – Эй, прошу внимание сюда!

Но его одноклассники уже схлынули к стене, с любопытством вглядываясь вдаль. Старосте это совершенно не понравилось. Он заиграл желваками, нервно разминая пальцы. Ноздри его сердито раздувались. Неслыханное дело! Его верные овцы, которыми он давно привык управлять, теперь его не слушались! Вадим стоял посреди велосипедной дорожки в полной растерянности.

– Господа! – звал он. – Дамы и господа! Прошу всех сюда! Собрание ещё не закончилось!

Вдруг весь десятый "А", как один, охнул и прижался к стене. Вадим повернул голову в сторону шума, который к этому моменту уже превратился в адский грохот, и увидел группу велосипедистов-малолеток, вылетевших из-за поворота. Они неслись прямо на него... До последнего мгновения он ещё надеялся, что они объедут его, ведь в школе он слыл видной фигурой, но у салаг были такие озверевшие рожи, они так очумело орали, что ему пришлось отскочить. Это сумасшедшее торнадо напомнило ему пробег быков по улицам испанской Памплоны во время фиесты. Возглавляла группу блондинка с красной повязкой на лбу. Глаза девчонки горели от возбуждения, ноги бешено крутили педали, а раскрытый в диком восторге рот кричал что-то нечленораздельное. Длинные волосы блондинки трепало ветром, и сама она была как ветер, она оторвалась от преследователей на пять или шесть метров, и разрыв этот всё время увеличивался, а у тех не было сил догнать её.

– Она украла велосипед! – орали подростки. – Держите воровку!

Когда дикарка, как вихрь, промчалась мимо Брыкина, его обдало волной воздуха с горьковато-сладким ароматом духов, затем через секунду запах сменился в худшую сторону – это пронеслись потные преследователи, – и в следующий миг орущая группа исчезла за поворотом.

– Безобразие... – промямлил Вадим. – Кто эта блондинка? Я раньше не видел её.

– Это моя сестра... – вдруг выпалил Юрка, сделав шаг от стены. Щёки его предательски запылали. – Вернее... Нет... Короче, она вчера приехала в наш город и будет учиться в нашем классе. Вот.

Он опустил глаза, дрожа от ужаса. Что он такое наговорил! Какая сестра?!

– Твоя сестра? – удивился Брыкин.

– Дво... троюродная, – уточнил Юрка и развёл руками, будто хотел этим сказать, что сестёр не выбирают.

– Ты никогда не говорил мне про сестру, – заинтересовался Алексей. – Как её зовут?

Юрка покраснел ещё больше.

– Све... Светкой. Вот.

– Нет, это полное безобразие! – как бомба взорвался Вадим. – Что она себе позволяет? Ты что, не научил её хорошим манерам?

Юрка зажмурил один глаз и вжал голову в плечи, но отвечать ему не пришлось. Вдали послышался индейский клич. Дикарка за это время уже сделала круг по галерее и возвращалась к месту сбора.

– Она одна! – крикнула Ирка, всмотревшись в ту сторону. – Несётся, как чумная!

– Всем стоять! – гаркнул Вадим.

Он запрыгнул в седло своего велосипеда, но зацепил ногой соседний, и тот грохнулся на пол, преградив ему путь. Пока он выправлял ситуацию, блондинка пронеслась мимо, заходя на второй круг. В ней было столько энергии, что она могла делать это до самого вечера...

– Она от меня не уйдёт! – Глаза Вадима заблестели от охотничьего азарта. – Будет знать, как чужие велосипеды красть!

– Я с тобой! – Алексей тоже запрыгнул в седло. – Борька, я займу твой велик.

Они вдвоём унеслись вслед за чумной блондинкой.

– Вот здорово! – крикнула Ирка и схватила свой велосипед.

Остальные, у кого был транспорт, тоже вскочили в сёдла, и вся процессия с диким улюлюканьем унеслась прочь. На дорожке остались Юрка, Борис, Ленка и ещё несколько ребят. Они пожимали плечами, переглядываясь. Такого в их тихой школе не случалось с самого её основания!

— — — — — —

* Автор предполагает, что в 2020 году в российских школах вновь будет десятилетка.

Глава 6

Пленница ирокезов

Опять впереди замаячили жёлтые арки. Светка, прищурившись, посмотрела назад через плечо. Подростков сменили два здоровенных парня, они, как две поджарые борзые, чуть ли не с лаем неслись вперёд, и на их мордах (простите – лицах) было нарисовано твёрдое намерение догнать беглянку и растерзать в клочья. Одного из них она знала очень хорошо, даже знала вкус его крови... Светка подняла вверх крепко сжатый кулак и издала боевой клич. Да, она читала книжки про индейцев и умела не только кричать, как они, но и снимать острым ножом скальпы...

Вот и жёлтые арки! Над ними стояла надпись: "Высотные велотоннели". Эти тоннели были её единственным спасением. Но въезд был перекрыт турникетами, рядом с которыми краснел запрещающий знак. Светка нажала на тормоза и, сделав крутой вираж, остановилась.

– Туда не смей! – орал сзади парень в оранжевой футболке. – Убью!

Угрозы звучали очень убедительно. Но Светка только хмыкнула. Сначала поймайте!

Она взяла велосипед на плечо, встала на нижнюю перекладину турникета и, держась свободной рукой за запрещающий знак, перелезла на ту сторону. Потом села на своего верного коня и помчалась вперёд.

– Ты смотри! – донёсся до неё удивлённый возглас. – Ничего не боится... Пантера, а не девчонка!

Парни тоже перескочили через турникет и продолжили погоню.

Велотрасса вела вверх, сначала полого, потом всё круче и круче. Светка почувствовала, как стали уставать ноги. Тоннель был сделан из прозрачного материала, и по крышам зданий, оставшимся внизу, можно было судить, на какую высоту она взобралась. Наконец, когда девушка поравнялась со шпилем школы, подъём закончился.

– Ух, ты-ы!!! – вырвалось у неё.

В глаза ей ударили лучи солнца, стрельнувшие из-за тучи. Дальше велотоннель вёл горизонтально, и Светка разогналась так, что в ушах засвистел ветер. Вокруг была морозная зима, внизу лежали сугробы, а она в одной футболке и шортах свободно парила над всем этим, словно птица! На душе было так хорошо, что хотелось орать. Что она в ту же секунду и сделала.

– Ненормальная! – донеслось сзади. – Остановись! Это опасно!

Парни догоняли её, и это было не удивительно, ведь они были крепче и выносливее девушки. Но на её счастье впереди показался спуск. Маленькая и лёгкая, Светка смогла так раскрутить педали, что теперь, прижавшись к рулю грудью и поставив ноги на раму, неслась вниз со скоростью индейской стрелы. Она боялась посмотреть назад, потому что ветер просто выбил бы её из седла. В этот миг ей показалось, что она превратилась в стремительного стрижа, клювом рассекающего воздух.

Вдруг спуск сменился очередным подъёмом. Вновь пришлось покрутить педали, а затем, за поворотом, когда тоннель принял горизонтальное положение, девушка разглядела впереди развилку. Велотоннель разделялся на два пути, над одним, слева, висела табличка "Школа им. Тургенева", а над другим – "Мэрия". Недолго думая, Светка свернула налево и сразу ухнула вниз. У неё аж дух захватило. Душа оторвалась от тела! Так бывает, когда самолёт проваливается в воздушную яму – ощущение, которое она просто обожала!

– Стой! – раздалось сзади, совсем близко от неё.

– Света, остановись! – это выкрикнул Алексей, и она вздрогнула: откуда он знает её имя? Ведь за столом с лобстерами её было не узнать?

Краем глаза она уловила тень от переднего колеса одного из преследователей. Солнце теперь светило сзади.

– Стой, говорю!

Тень сменилась самим колесом. Ещё немного, и её схватят за футболку... Но Светлана Карамышева была не из таких! Взять эту девчонку голыми руками было не так-то просто.

На одном из поворотов девушка заехала на стенку тоннеля выше обычного и слегка притормозила. "Борзые" ураганом пронеслись мимо. Чао! Она съехала со стенки и остановилась. Теперь у неё была фора. Парни умчались далеко вперёд, там был крутой спуск к школе имени Тургенева, и быстро сбросить скорость им было уже нелегко. А она, показав в их сторону язык, развернулась и покатила обратно к школе имени Циолковского.

Но далеко уйти ей всё же не удалось. Через пару минут она вновь услышала крики погони. Да, эти двое были крепкими орешками, она была готова признать это...

Её настигли на горизонтальном перегоне, над самым шпилем школы. Что-то ударило в её заднее колесо, девушка не справилась с управлением и полетела вперёд – уже без велосипеда. Коснувшись руками пола, она трижды, по-спецназовски перекатилась через голову и осталась лежать на животе, прикрыв голову руками. Пол велотоннеля был мягким и эластичным, навроде резины, и она, кажется, не сильно ушиблась. Немного саднил правый локоть, но это можно было терпеть. А вот там, позади, творилось что-то невообразимое. Звон металла и ругань молодых людей слились в одну кашу. Это длилось несколько долгих мгновений, и наконец наступила зловещая тишина.

Светка осторожно приподняла голову и обернулась. Её грозные преследователи, исцарапанные и испачканные велосипедной смазкой, сидели в двух шагах от неё и тихо, чисто для приличия стонали. Чуть в стороне лежала груда металлолома... Но её велосипед был цел и невредим.

– Привет! – вежливо поздоровалась Светка. – Как доехали? Не укачало в дороге?

Парни переглянулись. Потом они посмотрели на девушку, на шортах и футболке которой не было ни пятнышка, и вдруг, будто сговорившись, разом расхохотались. Она охотно поддержала их веселье.

Просмеявшись, Алексей спросил:

– Ты правда в нашем классе будешь учиться?

– Вроде бы.

– Здорово! – он поглядел на Вадима, по щеке которого текла тонкая струйка крови. – Наш человек?

– Наш, – кивнул тот и улыбнулся. – Никогда ещё не встречал таких девчонок.

– Но-но! – шутливо погрозил ему пальцем Алексей. – Она моя.

– Вы подеритесь, – предложила Светка. Она была очень довольна таким хорошим концом этой невероятной гонки в небе над городом. – Аптечка есть?

– Там. – Вадим указал на груду искорёженного металла.

Светка вскочила, нашла аптечку, достала вату, пузырёк с йодом и подсела к Вадиму.

– Орать будешь?

– Буду! – радостно сообщил тот.

– Эй, а я? – забеспокоился Алексей. – Я тоже поранился!

– Минуточку. Всех полечу, не волнуйтесь.

Закончив с ранеными, девушка встала, критично осмотрела свою работу и вдруг прыснула:

– Вы как настоящие ирокезы!

– Кто-кто? – не понял Брыкин.

– Вы что, "Зверобоя" не читали? – удивилась она.

– Ирокезы – это индейское племя, – объяснил Вадиму Алексей.

Светка взглянула на Иванова с уважением. Книги с раннего детства были её страстью. Заметив у Алексея пластырь на тыльной стороне руки, она насмешливо ткнула в него пальцем:

– Что это? Пуля бледнолицего?

– Не-а, укус крокодила.

– А он, случайно, не в юбке был? – засмеялась она.

Алексей окинул девушку подозрительным взглядом. Эта её смешливость и этот голос... всё было до боли знакомым...

– Гагарин сказал, что ты его сестра, – сообщил Брыкин с вопросительной интонацией.

– Гагарин? – удивилась Светка.

– Ну, Юрка Гарин, – пояснил Вадим.

– А, Юрочка? Ну да, я его сестра.

– А фамилия?

– Моя? – Светка залилась смехом. – У меня другая фамилия. Мы не родные брат и сестра. – Она соврала так легко, что сама себе удивилась.

Вадим вздохнул.

– Хоть ты и классная девчонка, но нам придётся тебя арестовать и доставить в комендатуру.

– Ку-да? – тихо ахнула девушка.

– К коменданту общежития. Ты нарушила правила проживания.

– Это какие, интересно? – с вызовом спросила она.

Вадим опять вздохнул.

– Украла велосипед – раз.

– Оу, бой! Не украла, а взяла покататься. Я же сказала этим жмотам-малолеткам, что верну!

– Незаконно пробралась в высотные велотоннели – два.

– А для кого они? – Девушка строптиво встряхнула волосами. – Почему по ним никто не ездит? Зачем их строили, угробили кучу денег?

– Велотоннели построили недавно, – терпеливо объяснил Брыкин, – они ещё не прошли апробацию, акт о приёмке не подписан. Если бы с тобой что-нибудь случилось, коменданта посадили бы в тюрьму. Теперь ты понимаешь, что ты натворила?

– Понимаю, – усмехнулась Светка, – я очень испугала твою задницу. Ведь ты главный, ты привык всеми командовать, и вдруг объявилась такая неуправляемая...

– Прекрати! – вспыхнул Вадим. Он резко приблизился к девушке, намереваясь не то схватить её, не то заткнуть ей рот.

– Не приближайся, укушу! – вскричала та и издала рык дикого зверя.

Брыкин невольно вздрогнул.

– Вадик, не надо, – остановил его Алексей.

– Ну и кошка! – с восхищением воскликнул староста, глаза его заблестели.

– Я правда укушу, – ещё раз, на всякий случай, предупредила Светка и улыбнулась, показав белые острые зубки.

– Лукреция! – вдруг заорал Алексей, вспомнив наконец и этот голос, и эти зубки. Он повалился на спину и начал неудержимо хохотать, дрыгая ногами. Вадим непонимающе уставился на него. – Это дочка Карамышева! Как я сразу не догадался!

Девушка самодовольно смотрела, как парень катается по полу. Затем указала пальцем на пластырь на его руке и с торжеством бросила Брыкину:

– Вот доказательство! Тем крокодилом была я!

Алексей сел и обхватил голову руками.

– Господи! Если б я знал тогда, какое личико скрывается под толстым слоем грима...

– И что бы ты сделал? – ехидно спросила девушка.

– Я бы ни за что не стал тебя обижать. Я был бы паинькой.

– Ненавижу паинек!

Вадим молча слушал их перепалку и наконец не выдержал:

– Так ты дочь профессора Карамышева?

– Нет, я – Лукреция. Нищенка с улицы.

Вадим развёл руками. Ему надоели тайны.

– Она дочь профессора, – со смехом объяснил ему Алексей. – Я был вчера у них на новоселье, а эта особа, – он указал на Светку, – загримировалась какой-то нищенкой, нацепила парик, драные платья, спрыснула под мышками какой-то вонючей дрянью, поэтому я теперь и не узнал её...

– А это? – Вадим взглянул на пластырь.

– Видишь ли... – Лёшка спрятал глаза, сделав вид, что у него развязался кроссовок, – я тогда не знал ещё, что к этой кошке опасно приближаться...

– Ясно, – усмехнулся Вадим и как-то странно посмотрел на девушку. – Лукреция, значит? Слушай, а ведь ты могла бы выступить в нашей новогодней программе! Танцевать или петь умеешь?

– Вуаля, – ответила девушка, сделав насмешливый книксен. – Но не за так.

– Ещё одна коммерсантка, – поморщился Вадим и кивнул на Лёшку. – Этот вон тоже не захотел задарма выступать. О времена, о нравы!

– Я не за деньги, – ласково улыбнулась Светка, но в глазах её плясали вредные чёртики. – За поцелуй!

На лице Брыкина засияла блаженная улыбка.

– За поцелуй? – переспросил он. – Не проблема. Иди сюда, мой котёнок. – И он с готовностью расставил руки, нисколько не удивляясь её сговорчивости. Он привык во всём быть первым, даже в любовных делах.

– Не меня, – покачала головой Светка. – Его.

Она ткнула пальцем в Алексея.

– Чего? – не сразу въехал Вадим.

– Поцелуй в губки этого дылду, тогда буду играть на вашем представлении.

И тут Брыкин взорвался...

– Да я тебя!!!

– Ай! – взвизгнула девушка, она ловко подхватила велосипед, пробежала с ним по тоннелю, на ходу вскочила в седло и закрутила педалями.

– Держи её! – заорал староста.

Они с Алексеем бросились в погоню. У жёлтых арок девушке пришлось притормозить, она замешкалась, и там, с турникета, они её и сняли.

На той стороне их ждала целая толпа школьников. Когда строптивая блондинка с красной лентой в волосах и двумя измазанными йодом и заклеенными пластырем парнями по бокам предстала перед ними, толпа взревела в неудержимом хохоте. Картина стоила того! Алексей, ничего не понимая, повнимательней присмотрелся к Вадиму, а тот – к нему. Яркие рыжие полосы йода на их лицах и впрямь очень походили на боевую раскраску краснокожих, но только сейчас Лёшка заметил, что большинство этих полос не имело никакой лечебной цели... Девчонка просто надсмеялась над ними, разукрасив так, как того хотела её фантазия! Брыкин это тоже понял, и от злобы лицо его сделалось пурпурным.

– В комендатуру её! – Он схватил Светку за плечо, и девушка сморщилась от острой боли:

– Ну-ка, руки убрал, козёл!

– За козла получишь!

– Вадик... – Алексей осадил приятеля. – Давай отпустим её. Ничего ведь, в сущности, не произошло. Твоя щека заживёт, ссадина небольшая. Все целы, здоровы. Зачем нам лишний скандал? – Лёшка поймал на себе тёплый Светкин взгляд, и у него почему-то задрожал подбородок. Он сильно потёр его рукой и отпустил пленницу.

Брыкин понимал, что скандал может сильно понизить рейтинг его класса, но инициатива отпустить девчонку исходила не от него, и это сдерживало его решение. Он продолжал крепко держать Светку.

– В представлении будешь участвовать? – хмуро спросил он. – Только без поцелуев!

– Со мной, – быстро вставил Алексей. – Я буду организатором новогодней программы.

Брыкин бросил на него недовольный взгляд. В эту секунду в голове старосты вдруг пронеслась щекотливая мысль, что он и сам был бы не прочь поучаствовать в программе... если девушка согласится. Пальцами он ощущал непокорную упругость её горячего тела, и это его будоражило.

– О'кей, – беззаботно сказала Светка и с такой благодарностью посмотрела на Алексея, что у того ёкнуло сердце. "Чёрт! – подумал он. – Какие глаза!" – А где мы будем Новый год встречать? – спросила она.

– Это мы как раз обсуждали, пока ты не развалила всё наше собрание, – пробурчал Вадим, уже оттаивая. – Идём!

Они врезались в толпу, и школьники расступились.

– Эй! – преградил им дорогу какой-то семиклассник. – Ты мой велик не сломала?

– На, держи. – Светка передала ему своего железного коня. – Ничего с ним не стало. И нечего было орать! Я же сразу сказала, что верну.

– А здорово было! – сказал мальчик с восхищением. – Потом ещё покатаемся?

Светка поглядела по сторонам. Её изучала целая дюжина восторженных ребячьих глаз – все лица были ей знакомы, она совсем недавно удирала от этих сорванцов. Девушка улыбнулась:

– Покатаемся!

– А там было страшно на высоте? – спросил другой мальчик.

– Нисколечко.

– А нам тоже можно будет по велотоннелям гонять?

– Конечно! – заверила она. – Когда их откроют для всех.

– Стоп-стоп-стоп! – возмутился Брыкин. – Это что ещё за самоуправство? В школе есть свои правила, и никто не может их менять, даже дочки известных профессоров. Ясно?

– Оу, бой! – повела плечами Светка.

– Всё, идём. – Брыкин потащил её. – Собрание ещё не закончилось. Если ты будешь учиться в нашем классе, то должна участвовать во всех наших сборах. – Он вдруг остановился, заметив в толпе Юрку Гарина. – А, вот и твой братец! Ну-ка, великий космонавт, дуй в тоннель, там остались наши велосипеды. Тащи их сюда. Потом отремонтируешь, чтобы были как новенькие, ясно?

– Без проблем, – просиял Юрка. Он был рад, что весь этот ужас так хорошо закончился. – А что с ними?

Светка одарила Вадима Брыкина язвительным взглядом и с явным удовольствием, с расстановкой произнесла:

– Кое-кто из краснокожих не умеет сидеть в седле.

Вадим сжал зубы и ничего не ответил.

Глава 7

Вадим Брыкин злится

Староста захлопал в ладоши, созывая всех, кто за время вынужденного перерыва в собрании успел разбежаться. 10-й "А" постепенно собирался в послушное стадце. Последним пришёл Юрка Гарин с гаечным ключом в руках: он изучал техническое состояние велосипедов, потерпевших крушение в высотном тоннеле.

– Так. Все в сборе? – Вождь ирокезов обвёл своих "соплеменников" хмурым взглядом.

– Ой, я щас умру, – сдавленно прыснула Ирка Нестерова.

Размалёванные лица Вадима и Алексея до сих пор вызывали у всех улыбки. Те хоть и драили их несколько минут с мылом, но полосы йода всё равно остались.

Веко у Брыкина нервно задёргалось. Он перевёл взгляд с Ирки на Светку Карамышеву, которая стояла между Гариным и Ивановым, взяв Алексея под руку. Честные голубые глаза девушки глядели на старосту так невозмутимо, будто ничего не случилось. А Лёшкины щёки горели – реакция то ли на йод, то ли на соседку слева. "Ну, просто вылитый краснорожий индеец, – мысленно и не очень весело ухмыльнулся Брыкин, – только перьев в башке не хватает".

Вадим прокашлялся и начал свою проповедь:

– Значит, на чём мы остановились? Внезапные обстоятельства, которые прервали наше собрание... – голос у старосты вдруг засипел.

Светка потянулась к уху Алексея:

– Очень хочется пить.

Иванов сконфузился.

– Предлагаю продолжить наше собрание в кафе, – неуверенно объявил он. – Смочим горло. Посидим за столиками. Кто за? Все напитки – за мой счёт.

– Ну, кто же от халявы откажется, – бросила Ирка и первая направилась в сторону кафе. Проходя мимо новенькой, она, как бы нечаянно, сильно зацепила её плечом и окатила уничтожающим взглядом.

– Извини, – вдогонку ей улыбнулась Светка.

За Иркой двинулись остальные.

– Эй, вы куда? – всполошился староста. Но потом махнул рукой и поплёлся следом за всеми.

В кафе было тихо, за столиками завтракало несколько школьников. Когда в помещение влилась шумная ватага старшеклассников, все, включая молодую буфетчицу, повернули в их сторону головы.

– Двадцать стаканов апельсинового сока! – крикнул Алексей, делая заказ. – И два вишнёвого, – добавил он скромно.

Светка таинственно улыбнулась ему. А Ирка, от которой ничто никогда не укрывалось, произнесла со вздохом:

– Лёшенька, ты разоришься.

Десятиклассники расселись, заняв шесть столиков. За стойкой кафе забренчали стаканы, буфетчица с любопытством посматривала на молодых людей, разливая сок и прислушиваясь к их разговору.

Вадим, Лёшка и Ирка со Светкой оказались за одним столиком. Нестерова подсела поближе к Вадиму, льстиво заигрывая с ним. Мимо их столика, как-то неловко, бочком, прошествовал Юрка Гарин. В руке у него всё ещё был гаечный ключ.

– Братишка, иди к нам, – позвала Светка и притянула его за рукав. Она подвинулась, и Юрка уселся рядом, захватив стул от соседнего столика. Он почему-то был красный как рак и не поднимал взгляда от стола.

– Значит, так! – громко объявил староста, когда стаканы с соком по цепочке обошли все столики (Алексей ревниво проследил, чтобы два вишнёвых сока дошли до адресата – до него со Светкой). – Кто ещё не понял: старый год мы будем провожать в ресторане "Центурион". Теперь давайте обсудим, чем ещё мы будем себя развлекать, кроме шампанского и закусок.

– В рестора-ане? – протянула вдруг Светка. – Как скучно!

Ирка с любопытством уставилась на свою соперницу.

– Чем тебе не нравится ресторан? – осёкся Брыкин.

– А лобстеры там будут? – спросила дочка профессора.

Иванов хохотнул, а Вадим, не поняв тонкого намёка, нахмурился:

– Лобстеры? Ты с ума сошла. Знаешь, сколько стоит этот деликатес?

– Не-а, – беззаботно мотнула головой Светка. – Но мне не нравится в ресторане. Это так прозаично!

– Я тоже против ресторана, – заявила Ирка. Взгляды двух девушек встретились, и в них впервые промелькнула, пока прохладная и крошечная, искорка солидарности. – Эти лысые и потные старикашки опять нажрутся и будут приглашать тебя на танец... Фу, гадость!

– Старикашки? Это ты про кого? – с удивлением спросил Брыкин.

– Не про тебя, Вадик, – успокоила его девушка. – Там ведь, кроме нас, будет полно посторонних мужчин.

– Ха, – ответил Вадим, – это не проблема. Пусть только кто-нибудь дотронется до тебя, мой котик...

– Вот именно, – скорчила кислую мину Нестерова. – А я не люблю, когда праздники заканчиваются дракой.

– Подождите, – остановил их Алексей и взглянул на Светку: – А что ты предлагаешь?

Светка сделала глоток из своего стакана и хитро улыбнулась:

– Предлагаю встретить Новый год в лесу, у костра...

Брыкин поперхнулся соком, и по его чистой футболке поплыло мокрое пятно.

– В ле-су-у?! – взвыл он таким диким голосом, что все вокруг, включая буфетчицу, рассмеялись.

– В лесу. А что такого? – пожала плечами Светка. – Ты вообще хоть раз бывал в зимнем лесу? Это настоящая сказка! Мы нарядим живую ёлку и устроим вокруг неё хоровод! Разве это не прекрасно?

– Хм, а что, – причмокнула губами Ирка, – это мысль. – И она с новым интересом взглянула на Карамышеву.

– Да вы ненормальные, – отрубил Брыкин. – Там же холодно! И вообще... какой интерес, не понимаю? Сказка! Тьфу, блин! Когда начнёшь зубами стучать от мороза, вот тогда поймёшь, что это за сказка, какой уж тут Новый год, к чёрту!

– Вадик, не кипятись, – мягко остановил его Иванов. – Я считаю, Света предложила интересный вариант. И главное – необычный. Такое запомнится на всю жизнь.

Он погладил Светку по руке, но девушка неотрывно, чуть насмешливо смотрела на старосту и, казалось, не обращала никакого внимания на ласки Алексея.

– Мороза испугался? – спросила она как-то брезгливо и в то же время с торжеством. – Тоже мне, вождь краснокожих!

– Вот что, киска, – шипящим голосом заметил староста, всем телом подавшись к ней, – в нашем классе ты пока неофициально, и на данном собрании у тебя птичьи права, ясно? Здесь я командую!

– Да, – согласилась с ним Ирка и так строго посмотрела на Светку, будто защищала интересы законного мужа. Но в ней боролись два противоречивых чувства, и в следующий миг она вновь встала на сторону Карамышевой, затараторив в полном восторге: – А мы на лыжах поедем? А как костёр на сугробе разводить? А классно, наверно, целоваться при луне на морозе! – И она сладко зажмурилась, представив себе эту сцену, в которой она, разумеется, играла главную роль.

Вадим вытаращил на неё глаза. Потом он привстал со стула и оглядел всех своих послушных и не очень "овец", сидящих за соседними столиками.

– Есть ещё ненормальные, которые хотят встречать Новый год в зимнем лесу при морозе в двадцать градусов? – спросил он громко и с ехидной усмешкой, ничуть не сомневаясь, что таких добровольцев отыщется от силы два-три. Но в воздух неожиданно взлетел целый частокол рук.

– Если б ещё водочки с собой прихватить... для сугреву... – мечтательно произнёс Борис Мальцев, самый преданный друг Вадима, и его рука тоже неуверенно поползла вверх.

Светка вскочила со стула и быстро сосчитала добровольцев.

– Семнадцать! Йес! – тихо, с торжеством триумфатора произнесла она.

Староста смотрел на эти поднятые руки и спешно соображал. Тактику следовало менять, иначе вся инициатива перейдёт к этой смазливой профессорской дочке. Он вздохнул и тоном, не терпящим возражений, постановил:

– Большинство "за". Итак, констатирую: у десятого "А" съехала крыша. Как единственный трезвомыслящий, я подчиняюсь мнению большинства и отправляюсь со всеми в ночную тайгу на эту маразматическую вечеринку среди сугробов. – Он скрипнул зубами и тоже поднял руку. Потом обратил пылающий гневом взор на виновницу массового помешательства: – Ты хоть понимаешь всю ответственность? А если кто-нибудь отморозит ноги?

– Не волнуйся, Вадичка, – улыбнулась Светка. – Никто ничего не отморозит, если всё подготовить, как надо. Я уже была в лыжных походах, причём, заметь, мы уходили за десятки километров от города, с ночёвками. А тут потеха просто: зайти в городской парк и выпить бокал шампанского. И столько страхов!

Зубы у Брыкина вновь заскрипели.

– Не называй меня Вадичкой, – прошипел он.

– Извините, – отозвалась девушка, – я не знаю, как вас по батюшке...

Кафе взорвалось от дружного смеха. Десятиклассники все как один смотрели на дочку профессора Карамышева, кто-то с интересом, кто-то с острым любопытством, но не было никого, кто бы смотрел без молчаливого одобрения. Алексей даже уловил какой-то вздох облегчения, пронёсшийся вместе с этим взрывом смеха. Будто его одноклассники, которым давно осточертело тюремное заточение, вдруг разом очутились на свежем воздухе по ту сторону колючей проволоки.

– С ночёвкой?! – воскликнула Ирка. – Ой, а давайте тоже с ночёвкой? Светик, а это как? Это нужно в сугроб закапываться, как чукчи?

Светка упала на стол, борясь со смехом. Затем посерьёзнела насколько это было возможно и торжественно подняла свой стакан.

– За чукчей! – провозгласила она тост.

Они выпили.

– Эх, закуски, жаль, нету... – вздохнула Нестерова и искоса посмотрела на Иванова. Тот оживился:

– Салату, пожалуйста! Большую полную тарелку!

– У нас в меню три салата, – улыбнулась буфетчица. – Из помидор, морковный и с кальмарами.

– Давайте с кальмарами.

– Боюсь, большая тарелка потянет на десять порций, – покачала головой молодая женщина.

– Всего десять? Тогда – две тарелки! – по-барски взмахнул пальцами Алексей.

– Это очень дорогой салат, – ещё раз предупредила женщина.

– Какие пустяки, – усмехнулся Иванов. Он открыл бумажник, взглянул на свою наличность и бросил вальяжно: – Сорока рублей хватит?

– Хватит, – ответила буфетчица и с завистью посмотрела на Светку, будто весь салат предназначался ей одной.

– Что это с тобой сегодня, Лёшенька? – нервным голосочком прокурлыкала Нестерова. – А как же твой мотоцикл?

– Мотоцикл? – удивилась Светка.

– Он копит на мотоцикл, – доверительно пояснила Ирка.

– Класс! – резюмировала Светка, заставив Нестерову прикусить губу.

– На водородном топливе, – счёл нужным уточнить Алексей. – Промышленность их пока не выпускает, но я частным порядком заказал одному умельцу. Обойдётся мне это в кругленькую сумму.

– Не тебе, а твоему папаше, – усмехнулся Брыкин.

– Вадик, ты же знаешь, я подрабатываю, – спокойно ответил Иванов. – Отец не даёт мне ни рубля. И правильно делает. Я считаю, что человек должен сам...

– Меня сейчас вырвет, – оборвала его Нестерова. – Лёшенька, мы все знаем, какой ты у нас честный и сознательный. Мы тебя недостойны.

За столом повисла неловкая тишина, которую сама же Нестерова через секунду и нарушила:

– Лёша, покатаешь меня первой, договорились? Представляю, как это здорово: нестись на стальном коне за спиной сильного парня, а все-все на улице смотрят тебе вслед, на твою мини-юбку, и у них челюсти отвисают до асфальта...

– Какие краски... – скривился Брыкин. – Я чуть не уронил слезу.

– Но ведь во всём городе нет ни одного мотоцикла! – возмущённо проговорила Ирка. – И вдруг – рёв на всю округу! Милиция в панике! А парень с девушкой несутся по улице, и никто не в силах их догнать! Это же романтика, глупенький.

Наконец буфетчица принесла салат. Она поставила тарелки на ближайший занятый школьниками столик, и одну из них ребята быстро передали на "стол вождя". Вадим Брыкин удовлетворённо кашлянул, взял вилку и сделал первую пробу.

– Царский закусон, – подмигнул он Иванову. – Налетайте!

Уговаривать никого не надо было. Молодёжь набросилась на еду, будто стая голодных волков. Через две минуты тарелки опустели.

– Да, было вкусно, – сказала Нестерова, облизывая вилку.

– У вас есть знакомые туристы? – деловито спросила Светка. – Надо раздобыть палатки, печки и всё остальное, без чего в зимнем походе просто не обойтись.

Все задумались. И вдруг голос подал Юрка, до этого всю дорогу молчавший:

– У моего отца есть знакомый, он до сих пор на лыжах по сопкам бегает. Их там целая группа. А летом они по речкам сплавляются.

– Раздобудь телефон этого туриста, братишка, – попросила Светка. – Я хочу с ним поговорить. Нам нужно всего две четырёхместных палатки. На один день. Думаю, он нам не откажет.

– Две четырёхместные? – удивился Вадим.

– В одну такую палатку девять человек вмещается, – объяснила Светка. – Один дежурит, восемь спят. Тесновато, конечно. По команде все разом меняют бок... Но зато тепло и весело!

Целую минуту информация тщательно переваривалась.

– Один дежурит? Где? – наконец спросил Брыкин.

– У печки, – ответила Карамышева с лёгким вздохом профессионала, которому приходится разъяснять новичку самые заурядные вещи.

– У какой печки? – не поняла Ирка Нестерова.

– В палатке – печка. Дежурный её топит. Через каждый час дежурные сменяются. Ясно?

– Как интересно! – Ирка прижала кулачки к груди и зажмурилась. – Ой, Вадичка, как здорово, что ты разрешил нам пойти в поход, а не в этот вонючий ресторан! – воскликнула она и в порыве страсти чмокнула Брыкина в щёку.

– Не называй меня Вадичкой! – ответил Вадим и ущипнул Ирку пониже спины.

Глава 8

Морозный поцелуй

Палатки достать не составило проблем. Юрка лично съездил за ними в посёлок, где жил знакомый отца. Это были настоящие жилища зимних таёжных путешественников – с небольшими буржуйками из нержавеющей стали и длинными телескопическими трубами, выходящими наружу через отверстие в брезентовом потолке. Лыжи в достаточном количестве раздобыли на лыжной базе, с директором которой Вадим Брыкин быстро договорился. Правда, это были обычные беговые лыжи, узкие, пригодные для ходьбы по укатанной лыжне, а не по глубокому снегу целины, но Светка посчитала, что для недалёкого похода в лес на один день они вполне подойдут. Главное, что у них были универсальные крепления, которые позволяли прицеплять их даже на валенки.

Трудности неожиданно возникли с другой стороны: родители учеников неохотно отпускали своих чад в страшную ночную тайгу, в неизвестность. Вадиму самому пришлось ходить по домам и убеждать мам и пап в том, что ничего с их детьми не случится, что они, в конце концов, уже почти взрослые. Дольше всего он проторчал у Лены Курочкиной. Её родители не поддавались ни на какие уловки, ни на какие ухищрения, которыми была так богата голова старосты, и только боевая позиция самой девушки привела к победе.

– Вы, наверно, хотите, чтобы ваша дочь выросла дохлой и неспортивной? Чтобы кожа у неё навсегда осталась бледной, как у поганки? Или вы уже настолько старые, что боитесь провести один Новый год в обществе кота? – задавала она риторические вопросы родителям, встав перед ними в позу строптивого непослушного отпрыска.

И родители сдались.

Брыкин будто новыми глазами увидел эту маленькую щуплую девчушку, полностью оправдывавшую своё школьное прозвище: "Коко". Он и не подозревал, что в этом крошечном существе таится столько упрямства и энергии. Ему казалось, что встреча Нового года в тихом уютном кругу домашнего очага именно для таких, как Курочкина, но оказалось вдруг, что она тоже всю жизнь мечтала отморозить себе нос и нанюхаться дыма костра... "Они все очумели, – думал Брыкин, глядя на Лену. – Эта красивая ведьма с золотыми волосами их всех обворожила".

Весь 10-й "А" ужался до двенадцати человек – лишь стольким было дозволено родителями отправиться в "жуткое новогоднее путешествие", из которого они "могли не вернуться". К очередному удивлению Брыкина, в поход собрались и "слабак-очкарик" Громов, и трое братьев-близнецов Синицыных, которых староста почему-то всегда причислял к мерзлякам. В жилах тройняшек – Алексея, Игоря и Сергея (в алфавитном порядке) – текла тёплая бурятская кровь, они вылупились из одного яйца и были похожи друг на друга, как три капли чистейшей дистиллированной воды. Наверно, поэтому и получили они столь смешное прозвище: "китайцы Си, Ни, Цын". Но они почему-то не обижались, если кто-нибудь окликал их подобным образом. Наверно, потому, что никогда ведь не знаешь, к кому именно из трёх братьев обращается обидчик... У тройняшек было одно замечательное свойство – они лезли во всё, что представляло для них хоть малейший интерес. А интересы их, надо сказать, были весьма обширны. Может, поэтому и захотелось им отведать неизведанного – всласть поморозить носы в зимней тайге.

Итак, утром 31-го декабря были произведены последние марш-броски по продовольственным магазинам, и в одиннадцать часов дня вся группа, доехав на автобусе до северной окраины города, встала на лыжи и углубилась в лес вдоль узкой прямой просеки.

Торил лыжню Вадим Брыкин. Его широкая спина с рюкзаком маячила впереди; над клапаном рюкзака, из-под которого торчала труба от печки, размеренно, в такт шагам покачивалась синяя спортивная шапочка с жёлтой полосой и кисточкой. Длинные ноги Вадима утопали в сугробах, парень пыхтел, но твёрдо шагал вперёд, как танк, которому была поставлена ответственная боевая задача. Сразу за старостой двигался Алексей Иванов, а третьей шла Светка. Лыжня позади девушки была уже вполне утоптанная, и остальные девять школьников шли без всяких усилий, прогулочным шагом, весело перебрасываясь шутками и наслаждаясь видами по сторонам.

Лес и правда был словно из сказки. Сверху пробивались острые солнечные лучики, и голубоватый снег на мощных лапах елей отвечал им улыбками алмазных чешуек. Воздух был такой густой, что его приходилось есть маленькими порциями, осторожно откусывая, как ледяное мороженое в белой шоколадной глазури. Где-то впереди прокатывалась пулемётная дробь дятла. Кроме этого пернатого трудяги тишину елового царства нарушали только голоса лыжников и бодрое поскрипывание снаряжения.

Через десять минут вся процессия остановилась.

– Эй! – звонко крикнула Ирка Нестерова. – Почему встали?

Она увидела, как Брыкин сделал шаг в сторону, пропуская вперёд Алексея. После этого цепочка лыжников вновь возобновила движение. Но Вадим стоял на обочине, тяжело облокотившись на палки. Когда Ирка поравнялась с ним, она хихикнула, поймав уставший, но очень довольный взгляд старосты.

– Ты чего это? Устал? А я – нисколько. Как тут здорово! Правда?

Она шла последней, и Вадим пристроился сзади, став замыкающим.

– Когда очередь тропить дойдёт до тебя, я посмотрю на твой язык, который будет болтаться уже в другом месте – на плече, – добродушно ответил он.

Ирка замолчала, обдумывая его слова.

– Нет, это свинство с вашей стороны – заставлять девочек прокладывать дорогу через сугробы, – наконец произнесла она. – Нас вон как мало!

– Ты это Светке скажи, – усмехнулся Брыкин. – Она уже предлагала Лёшке поменяться местами. А взгляни на Коко – она вообще перед Громовым и Гагариным втиснулась. Заметь: сама напросилась!

– Это что, намёк на моё тунеядство? – прищурилась Ирка и вдруг, подняв палку, сбила с еловой ветки большущий ком снега, который с головой окатил Вадима.

– Бр-р-р! – только и смог произнести парень, протирая глаза и выгребая холодные хлопья из-за ворота куртки. – Ирка, ты у меня получишь!

Он подцепил палкой замок её рюкзака, и девушка свалилась на спину прямо в глубокий сугроб.

– Ай! Медведь! У меня же там ёлочные украшения!

Все оглянулись на них.

– Ребята! – послышался серьёзный голос Светланы Карамышевой. – Не отставать!

Вадим помог Ирке подняться, и они быстро догнали ушедших вперёд товарищей.

Минут через пятнадцать в сторону шагнул Иванов, и первой пошла Карамышева. Все в цепочке удивились, как резко увеличилась скорость.

– Сразу видно – бывалая туристка, – хмыкнул Брыкин, когда Алексей пристроился на лыжню позади него.

– Она всё время наступала мне на пятки, – сообщил улыбающийся до самых ушей Иванов. – А ведь ещё и рюкзак у неё не из лёгких!

Раскрасневшаяся Нестерова окинула их шутливо-осуждающим взглядом:

– Ой, бессовестные, и не стыдно вам хрупкую девочку эксплуатировать?

"Хрупкая девочка" вела группу почти двадцать минут. Затем её сменил Борис Мальцев. К рюкзаку парня была приторочена изогнутая дугой двуручная пила, на заднем клапане болталась металлическая кружка, а рядом с ней – топор в потрёпанном чехле, и всем этим видом он походил на заправского таёжного жителя. Казалось, вот обернётся – а там обветренные, заросшие щетиной щёки и борода до пояса...

– Устала? – заботливо поинтересовался Алексей, поравнявшись с отдыхающей на обочине Карамышевой.

Светкино лицо, порозовевшее от морозного воздуха и физической нагрузки, светилось счастьем. Голубые глаза сияли, будто сапфиры. Она улыбнулась Иванову:

– Хорошо!

– Сделаем привал? – предложил Брыкин.

– Ещё чего! – фыркнула Светка. – Никаких привалов. Нам идти-то осталось всего ничего.

– А долго ещё идти? – спросила Ирка.

– Я думаю – до первого классного местечка.

– А как мы узнаем, классное оно или нет? – спросил Алексей.

– Здесь всё классное! – выдохнула Нестерова и, запрокинув голову и подняв руки, прокричала во всё горло: – Ого-го-о-о-о!

Из-под приземистой ели выскочил заяц и бросился наутёк, петляя и размахивая плюшевыми ушами.

– Смотрите, смотрите! – завизжала Ирка. – Заяц! Настоящий!

– Эх, сейчас бы ружьишко... – дёрнулся Вадим.

– Какой ты кровожадный, Вадик, – недовольно сказала Ирка.

Тот пожал плечами:

– А что? Небось, горячей ароматной зайчатинки ты бы первая прибежала отведать, а?

– Не надо ружьишко, – нахмурилась Светка. – Не надо.

Брыкин весело посмотрел на неё.

– Да я же пошутил, вы что, девчонки!

Они двинулись дальше. Теперь торили братья Синицыны, каждый по десять минут, и долгих полчаса лыжники шли с нормальной курьерской скоростью. Затем она резко упала: впереди встала Лена Курочкина. Гриф гитары за её спиной ходил из стороны в сторону, как маятник. Девушка старалась изо всех сил, но продержалась лишь пять минут, и её сменили сначала Разумова, а потом Миша Громов – высокий и худой как жердь паренёк в очках. Когда очередь торить лыжню дошла до Юрки Гарина, Светка крикнула:

– Здесь!

Просека в этом месте утыкалась в небольшую полянку, всю изрезанную следами птиц и мелких зверушек. Снег здесь просто слепил глаза, было такое ощущение, что все бриллианты планеты собрались в одном месте. Центр поляны накрывала тень от невысокой, но очень симпатичной ёлочки.

– Ух, классное местечко! – воскликнула Ирка. – И ёлка как на заказ.

– Да, остановимся здесь, – кивнула Карамышева и стала снимать рюкзак. Все последовали её примеру.

– Малой! – позвала она Бориса Мальцева. – Отвязывай пилу.

– А отдыхать когда? – спросил тот.

– Отдыхать в городе будешь. Алёша, Вадим, Юрка и Малой – вы идёте со мной за дровами. А остальные – расчищать площадку под костёр, живо!

– Есть, босс, – вяло сделал "под козырёк" Вадим. Он был недоволен тем, что новенькая всё больше и больше оттесняет его на задворки. Роль заместителя командира его вовсе не устраивала.

Светка, проваливаясь лыжами в сугробы, направилась в гущу леса. Борис принялся отвязывать двуручную пилу, поглядывая исподтишка на хмурого старосту. Алексей, обогнув стоявшие в снегу рюкзаки, подобрался к нему и стал помогать распутывать верёвки. Рабочий край пилы с остро заточенными зубьями был спрятан под полосой толстого войлока, чтобы невзначай не пораниться.

– Эй, Громоотвод! – рявкнул вдруг Вадим, увидев, как Миша Громов уселся на рюкзак и достал платок, чтобы протереть очки. – Подними свою задницу и не распускай сопли.

Миша вскочил на ноги.

– Я не распускаю.

– Давай, давай, быстро все встали в ряд – и за работу. Чтоб до земли докопались, ясно?

– До земли не надо, – повернулась к ним Светка. – Просто расчистите место, где можно нормально сидеть, и утрамбуйте снег ногами.

– А как же костёр? – спросила Дашка Разумова. – Мы его что, прямо на снегу будем разводить?

– На снегу, – ответил умный Юрка. – Он потом от жара сам протопит снег и просядет до земли.

Юрка поймал на себе Светкин взгляд. Девушка улыбалась ему, и он вдруг почувствовал, как какой-то тяжёлый камень свалился с его плеч. Ему в последнее время казалось, что наречённая сестричка забыла про него. Но это было не так.

– Юрочка, идём! – позвала его девушка. – Этих сонных мух не дождаться. – Она кивнула на Бориса с Алексеем, распутывающих пилу, и на Вадима, всё ещё хмуро поглядывающего на всех.

Они углубились в лес. Светка была без лыжных палок, в руке у неё сверкал лезвием небольшой топорик. Девушка медленно обходила разлапистые ели и, найдя сосну, приглядывалась к её макушке, а затем стучала обухом топора по стволу.

– Ищи сухое дерево, – сказала она Юрке.

– Сухое горит хорошо, – кивнул парень.

– И валится легко, – добавила она.

Их нагнал Лёшка с пилой. Следом плёлся сердитый Борис.

– Жрать охота, – буркнул Мальцев.

– Для этого надо по крайней мере нарубить дров и развести огонь, – назидательно сказала ему девушка.

– А я чё? Я ничё. Показывай, где чё рубить?

Светка наконец отыскала добрую высокую "сухару". Иголок в кроне не было, ствол снизу был ровный, без сучков, кора кое-где отвалилась, обнажив шершавую светло-коричневую древесину, продырявленную короедами. Девушка быстро сняла лыжи и велела остальным сделать то же.

– Ого! – сказал Юрка, погладив сухой ствол. – Соснище!

Иванов оценивающим взглядом окинул дерево снизу до самого верха.

– Сантиметров тридцать в диаметре, – промычал он, – а то и все сорок.

– За час управимся, – почесал в затылке Малой. – Если с голодухи не окочуримся.

– Оу, бой! – сказала Светка и потянула к себе пилу за одну ручку. Вторую держал Алексей. – А ну-ка!

Они с Лёшкой присели к стволу, сделали надпил, и пила весело запела. Серо-жёлтые опилки сыпались на снег, как из рога изобилия. Всего через пару минут ствол был пройден на две трети. Ещё несколько движений острых зубьев – и по стволу внутри пробежал резкий треск, похожий на выстрел.

– Берегись! – крикнула Светка и, схватив Иванова за руку, утопая в снегу, отползла с ним в безопасное место, противоположное той стороне, куда кренилась сосна.

Мёртвый исполин с натужным скрипом натянул свои "сухожилия", потом надпиленный комель с пушечным громом треснул, и, ломая ветки рядом стоящих деревьев, сосна тяжело, как в замедленном кино, рухнула на снег.

– Ну вы даёте! – послышалось сзади. К ним подходил Вадим Брыкин. – А если бы оно упало вам на голову? – спросил староста в своей обычной ворчливой манере.

– Не упало же, – ответил Алексей и посмотрел на Светку. Чёлка, выбившаяся из-под шапочки девушки, была влажной от пота. Ещё одна капелька блестела на шее под подбородком. В глазах полыхал голубой огонь.

– А теперь – одни пилят чурки, другие носят их к лагерю, – распорядилась девушка. – А третьи рубят их на поленья. Всё понятно?

И она махнула Алексею, приглашая его к поверженному стволу сосны. Они уселись в снег и стали пилить, весело поглядывая друг на друга. Когда первый чурбан был отпилен, их сменили Вадим с Борисом. Юрка тем временем взвалил чурбан на плечо и потащил к лагерю.

– Встань на лыжи, – посоветовала ему Светка.

Но тот беззаботно махнул рукой. И пожалел потом. Юрка проваливался почти по пояс, а один раз упал, и ему пришлось долго искать свою ношу в рыхлом сугробе... Когда он добрался до лагеря, его уже догнали Малой с Брыкиным, каждый со своей чуркой на плече. Идти по проторенному Юркой пути было намного легче.

– А вот и дровишки! – воскликнула Нестерова, встречая "дровосеков" так радостно, будто они отсутствовали целую вечность.

– Ирка, ты кашу варить умеешь? – заканючил Малой.

– Дашка умеет, – перевела стрелки девушка. – А я буду хранительницей огня.

– А рубительницей дров не желаешь побыть? – усмехнулся Брыкин.

Он установил Юркин, самый широкий чурбан в снег, на него поставил другой, взял топор, размахнулся, и чурбан разлетелся на две половинки.

– Браво, – похлопала Ирка. – Ты такой сильный, Вадичка!

От усердия староста не заметил, что она назвала его ненавистным уменьшительным именем. Он подобрал половинку чурбана и стал пристраивать её для дальнейшей рубки, краем глаза с удовлетворением отмечая, что все девчонки собрались вокруг, чтобы поглазеть на его работу.

– Отойдите подальше, а то в лоб прилетит, – усмехнулся староста.

Юрка оставил их и пошёл обратно, вспомнив, что сваленная сосна была намного длинней, чем эти три чурки. Но из лесу не доносилось ни звука. "Отдыхают", – подумал он.

Он попробовал слепить из снега комок, чтобы незаметно подобраться к пильщикам и устроить им какую-нибудь пакость, но снег рассыпался в руках, как сухая крошка. Тогда Юрка подобрал хворостинку и, стараясь шуметь как можно меньше, начал подбираться к месту лесорубки.

Подкравшись к сваленному дереву, он с удивлением обнаружил, что пильщиков нигде нет. Только одинокая пила лежала на стволе. Растаявший, а потом застывший снег образовал на ней маленькие тонкие кругляшки льда. Юрка постоял немного, всматриваясь в близстоящие деревья. И вдруг до его слуха долетел тихий, вкрадчивый шёпот Иванова:

– Видишь, крови нет...

– Чему ты радуешься? – спрашивала Светка, тоже шёпотом. – Ноготь почернеет теперь.

– Пусть...

Юрка определил, откуда долетал шёпот – это была вековая ель, за широкой спиной которой и притаились шептуны. Туда же вели глубокие следы. Юрка прошёл немного в том направлении, собираясь застать притаившихся врасплох, и вдруг, между колючими зелёными лапами, увидел Светку. Глаза девушки смеялись, она глядела на Алексея, от которого Юрке был виден лишь край воротника, кончик носа и дымок пара изо рта.

– Балбес, – тихо сказала Светка. – Если Вадичка узнает, он мне голову оторвёт. "Ах, травма! Не углядела! Ведь я отвечаю за всех!"

Алёшка хихикнул. Он подался вперёд, и теперь Юрка видел его щёку и хитрый горящий глаз. И тут Иванов неожиданно двумя пальцами привлёк девушку к себе и поцеловал её в губы. Это произошло так быстро, так стремительно, что Светка как-то по-звериному пискнула и с силой оттолкнула его. Парень закопался в снег. Сверху на них свалился сугроб.

Алексей засмеялся, но девушка бросила с чувством:

– Я к тебе по-хорошему, а ты!

Пока она обходила ель, Юрка успел вернуться к лежащей "сухаре". Он сел на ствол и начал ногтём соскребать с пилы лёд, сам не понимая, что делает.

– Юрочка... Что ты сидишь тут? – сердито спросила девушка, увидев его.

Он взглянул на неё, улыбнулся неловко:

– Куда вы запропали-то?

Из-за ели вышел Иванов.

– Лёшка палец защемил, – сказала Светка. – Я думала, что-то серьёзное...

– А разве нет? – спросил Алексей, настойчиво пытаясь поймать её взгляд. – У меня теперь будет гангрена!

– Воткни палец в снег, – посоветовала она. И, гневно заправив локон под шапочку, повернулась к Юрке: – Давай пилить!

Глава 9

Ах, эти звёзды!

Уже смеркалось. Братья Синицыны весело завалили ещё одно дерево, которое было намного толще первого. Вместе со старостой и Ивановым парни всё ещё шумели в лесу, разделывая "добычу". Их громкие голоса и звуки пилы, наверно, распугали всех зверей в округе.

– Кажется, мальчики увлеклись, скоро весь лес вырубят, – пошутила Дашка Разумова. Они с Леной Курочкиной наводили ревизию продуктов, сидя на рюкзаках.

Между тем Юрка Гарин настрогал топориком тонких лучин, Светка сложила их шалашиком на плотной подстилке из поленьев, поднесла горящую спичку, и дровишки вспыхнули, как порох. Девушка подбросила несколько сухих веток и поленцев потолще, и костёр весело затрещал. К огню сразу потянулись озябшие руки.

– Девчонки, скорее кашу варите, – простонал Мальцев из сугроба, где он покоился, словно бездыханный труп.

– Ты же "сникерсом" подкрепился, тайком от всех, – поддела его Ирка. – Я видела!

– Ну и что. Когда это было?!

Светка, улыбаясь, достала из рюкзака тонкий стальной тросик, на котором болталась пара крючков, и натянула его между двумя ближайшими деревьями таким образом, что крючки оказались прямо над огнём. После этого она отрегулировала высоту с помощью двух колышков, которые воткнула в снег по бокам костра, подперев ими тросик. Юрка во всём помогал девушке. Затем они набили котелок снегом и прицепили его к одному из крючков. Жадные языки костра тут же набросились на котелок.

– Какую кашу варим? – спросила Светка.

– Пшённую! – Борис выполз из сугроба и, щурясь на огонь, подсел к костру. – Она очень сытная.

– У нас ещё гречневая есть, – отозвалась Разумова, выкладывая съестные припасы из своего рюкзака. – И четыре банки тушёнки.

– Во! Лучше гречку с тушёнкой! – обрадовался Малой, облизнув губы. – Только побыстрей, пожалуйста.

Девушки рассмеялись. Светка достала ещё один котелок, вытряхнула из него пакет с нарезанным хлебом и сунула пузатую посудину в руки Бориса:

– Сходи-ка, набери снега для чая.

– Поплотней набей, – добавил Юрка.

Борис с неохотой отошёл в лес, что-то ворча.

– Ну и лентяй! – покачала головой Лена Курочкина.

– Я не лентяй, я кушать хочу, – простонал парень.

Второй котелок привесили рядом с первым, немного в стороне от огня.

– Надо бы под ним тоже огонь развести, – озабоченно сказал Малой.

– Не спеши, – усмехнулась Светка, – пока будем кашу есть, вода сто раз успеет закипеть.

Из лесу вернулись Синицыны. Они притащили на плечах трёхметровое бревно – толстый комель, оставшийся от второй "сухары".

– Будем на нём сидеть, – с гордостью возвестили они.

Бревно положили у костра, и на него сразу уселись Громоотвод, Коко и Ирка. Кстати говоря, у Нестеровой тоже было прозвище – "Голливуд", или для краткости просто "Голли", – но одноклассники старались употреблять его как можно реже, остерегаясь неадекватной реакции девушки, которая ненавидела, когда её так звали.

Следом за тройняшками к костру подошли и Вадим с Алексеем, свалив в снег тяжёлую ношу – отличные чурбаны с высокими сколами дерева, напоминавшими спинки кресел. Староста тут же уселся на один из них, выбрав самое представительное место – поближе к главному котлу кухни. Бок о бок с ним разместилась Светка, а Алексей демонстративно устроился на противоположной стороне от костра, оказавшись рядом с Иркой.

– Тут меньше дыма, – буркнул он.

Иванов был хмур как туча. Наблюдательная Нестерова сразу уловила перемену погоды, но пока молчала, хитро улыбаясь своим мыслям.

– Лёша, что у тебя с пальцем?! – вдруг ахнула она, схватив его за руку.

Его правый большой палец распух, а тёмно-синий ноготь в оранжевых сполохах костра являл собой просто жуткое зрелище.

– Гангрена, – спокойно сказал Алексей и спрятал руку в карман.

– Прищемил, – ответила за него Светка, в её голосе послышались нотки злорадства. – Хорошо ещё, что вообще не отпилил. Я тебе говорила – не снимай варежки!

– Света, ну разве можно так, – возмутилась Ирка и, продев свою руку под локоть Иванова, прижалась к его плечу щекой.

– Йодом надо смазать, – спохватился Брыкин.

– Только не йодом! – вздрогнул Лёшка, вспомнив ирокезов.

Светка тихо прыснула в кулак. Он окатил её ледяными искрами из глаз и левой рукой нежно коснулся тонких Иркиных пальцев.

Юрка, желая сменить тему, задрал лицо к небу:

– Смотрите, вон Вега вышла!

– Ой, я сегодня не усну, я так люблю смотреть на звёзды! – прошептала Нестерова.

– Сегодня никто не уснёт, – усмехнулся Вадим. – Вы что, забыли? Последний день двадцатого года!

Школьники замолчали, проникнутые важностью момента. Супный котелок слегка задымился: снег растаял, превратившись в жалкую лужицу на дне. Юрка Гарин встал, по-хозяйски переложил в него из чайного котелка уже осевший, напитавшийся влагой снег и, отойдя от костра, набил котелок новой порцией.

– Ничего себе! – прокомментировал его действия Борис. – Так мы никогда не дождёмся ужина. Надо было с собой бутылку воды прихватить.

– Сам ешь кашу на своей воде, – усмехнулась Светка, подбрасывая в огонь ещё дров.

– А какая разница? – удивился голодный парень.

– А такая. Наша каша – особенная, лесная. Со снегом в котелок попадают еловые иголки, всякие листики, веточки...

– ...мышиные какашки, – добавил Малой, хихикнув.

– Фу, – скривилась Разумова.

– ...И от этого каша получается с непередаваемым лесным ароматом, – невозмутимо закончила свою мысль Светка.

– Скорей бы уж, – вздохнул Борис. – От твоих слов у меня вырабатывается желудочный сок, как у собаки на запах колбасы. А сок у меня, да будет вам известно, посильней серной кислоты будет!

– Боря, – вдруг прошелестел тихий голосок Лены Курочкиной, – думай о чём-нибудь другом.

– О чём?!

– Например, о рыси, которая смотрит на тебя вон с той ветки, – прошептала Коко с совершенно серьёзным видом.

Малой непроизвольно обернулся.

– Лена, перестань, – поёжилась Дашка. – Я сейчас о...

Она посмотрела на парней и сконфузилась. А Светка Карамышева поймала на себе взгляд Нестеровой. Глаза у Ирки сделались вдруг круглыми, как у совы. Она пристально смотрела на Светку, пытаясь что-то передать ей телепатически. Потом не выдержала и кивнула на лес. Карамышева догадалась.

– Мальчики, посидите здесь, нам надо отлучиться, – сказала она, поспешно вставая.

– Девочки захотели пи-пи, – неприлично гоготнул Малой.

– Как будто мальчикам этого никогда не хочется, – вспылила Разумова, а Лена Курочкина опустила глаза, густо покраснев.

Девушки, следуя примеру Светки, встали на лыжи и направились в лес.

– А вдруг там и правда какой-нибудь хищник? – долетел до парней испуганный шёпот Курочкиной.

– Свет, а Свет! А как делать пи-пи? – это спросила Ирка, и ребята у костра дружно заржали.

– Отвернитесь, бесстыдники! – сердито крикнула из темноты Дашка.

Но это последнее требование было излишним. Уже был такой поздний час, что разглядеть что-либо даже в пяти шагах от костра было совершенно невозможно. И только макушки самых высоких кедрачей обагряло зарево затухающего заката. Звёзд с каждой минутой становилось всё больше. Кедрачи слегка шумели, полируя небесные алмазы своими мохнатыми головами. Ребята, как один, притихли и несколько минут слушали космос.

– Где-то там летит МКС, – мечтательно произнёс Юрка.

– Интересно, дошло наше письмо или нет? – спросил Миша Громов.

– Конечно, дошло, – уверенно ответил Юрка.

Зашуршали лыжи, и к костру первой подсела Светка, за ней подтянулись остальные девушки – все были хоть и напуганные немного, но целые и невредимые, никакой рыси в лесу они не встретили. Светка поманила к себе Юрку и ласково прижалась к его плечу:

– Мальчики, о каком письме идёт речь?

Юрка заговорил:

– Мы направили электронное письмо в организационный комитет, который занимается подготовкой первой молодёжной экспедиции на МКС.

– МКС – это Международная космическая станция, – пояснил Брыкин.

– Здорово! – прокомментировала Светка. – И что в письме?

– Ты, наверно, в курсе, что в связи с сокращением работ на станции один из жилых модулей в российском сегменте освободился, и наше правительство решило передать его ЮНЕСКО для специальной программы.

– Что-то такое слышала.

– Так вот, – продолжал Юрка, польщённый всеобщим вниманием, – программа эта называется "The Youth in a Young Space" – "Молодёжь в освоении ближнего космоса", так можно перевести. Комитет организовал конкурс на лучшее название молодёжного модуля МКС. И мы... ну, то есть, наша школа предложила своё название...

– Не скромничай, Гагарин, – усмехнулся Вадим и повернулся к Светке: – Юрик сам придумал это название. Дурацкое, на мой взгляд. Но Валентину Эдуардовичу оно понравилось.

– А кто это?

– Луговой. Директор школы.

– Поня-атно, – протянула Светка. – Осталось только дождаться, когда вы произнесёте само название. Я сгораю от любопытства!

– Тебе оно тоже не понравится, – в Юркином голосе зазвучали упаднические нотки. – Оно никому не нравится. Потому что простецкое. Но зато в нём заложен глубокий исторический смысл.

– Юрочка, я тебя убью.

– "Салют", – выдохнул парень.

– "Салют"? – переспросила Светка. – Почему "Салют"?

Тяжёлый и продолжительный Юркин вздох вспугнул стайку жгучих искр, которые взметнулись вертикально вверх от костра.

– Я же говорил... Вадим прав – дурацкое название. Просто я подумал... Ведь "Салютом" называлась первая в мире обитаемая космическая станция. А здесь молодёжная – она ведь тоже первая в своём роде... Понимаешь?

– Понимаю, – кивнула Карамышева и вдумчиво произнесла, пробуя на вкус каждое слово: – "Салют", "МКС". А что, звучит! Правда звучит!

– Пожалуй, да, так лучше, – согласился Брыкин.

– "Салют – МКС", – повторил Юрка. – Эх, жаль, что тебя с нами не было, когда мы письмо сочиняли. Так и правда лучше. Но всё, поезд уже ушёл...

– Не плачь, – успокоила его Светка. – Корову проиграл, что ли?

– Не корову, но всё равно обидно будет, если конкурс выиграет какое-нибудь глупое название, типа "Звезда юности".

– Или "Заря пионера", – прибавил Мальцев, вызвав нестройный смех.

– А когда была запущена первая в мире станция? – спросил Миша Громов.

– Девятнадцатого апреля 1971 года. Она просуществовала всего полгода, потому что не имела систем дозаправки и пополнения жизненных ресурсов. Но это не важно. Главное, что она была первой.

– Господи! – ахнула Светка. – В наступающем году у станции "Салют" юбилей – ровно пятьдесят лет!

– И правда... – удивился Юрка. – Я как-то не подумал об этом.

– Так что ещё не всё потеряно, братишка! – Девушка весело ткнула его плечом. – Возможно, комитет учтёт это обстоятельство, и наша школа выиграет конкурс.

Юрка посмотрел на Синицыных, сидевших напротив, и те согласно закивали ему головами, как китайские божки.

– Всё нормалёк, братишка, – подмигнул Си.

– Наша возьмёт! – подняв большой палец, сказал Ни.

– Ага, – рьяно поддакнул Цын.

И Юрка улыбнулся. Теперь он не сомневался в победе.

Глава 10

Ирка

– Вода закипела, – засуетилась Разумова. – Лена, передай мне открывашку.

– Ты что хочешь делать? – спросила Коко.

– Она хочет открыть тушёнку и слопать её у нас на глазах, – мрачно пошутил Малой.

– Дурак, – обиделась Дашка, – я хочу спустить её в воду, а гречку варить на её бульоне – так наваристей получится.

– Нет, тушёнку лучше потом, – возразила Карамышева. – Все потом добавляют.

– Как скажете, – пожала плечами Дашка. Она разорвала пакет с крупой и всыпала гречку в котелок. – Ещё один, может?

– Да, пожалуй, – кивнула Светка. – Она раз в пять разварится, но всё равно этого мало будет. Нас вон сколько, и все голодные.

Разумова всыпала ещё пакет.

– Лена, где у нас соль?

– А вот соли надо совсем чуть-чуть, – посоветовала Светка. – Тушёнка ведь солёная. Смешаем, и нормально будет.

– Ой, а чем размешивать? – спохватилась повариха.

Староста протянул ей длинную щепку:

– Это подойдёт?

– Подойдёт. Лена, возьми, помешай кашу, чтобы не пригорела, – обратилась она к Коко. – Мальчики, а вы открывайте пока тушёнку.

Разумова подняла две банки ладонями кверху, и их моментально расхватали жадные до работы руки тройняшек.

– А мне? – спросил один из них, которому не досталось банки.

– Да, почему только две? – поддержал Синицыных Малой. – Я один могу съесть целую банку!

– О, Боже! – закатила глаза Дашка и вытащила ещё одну. – Смотрите, не лопните потом, обжоры.

Лена ползала по рюкзакам в поисках соли, и вдруг задела гитару. Струны мелодично напомнили всем о том, что кроме каши в мире бывает ещё и духовная пища.

– Ирочка, спой, – попросила Лена, передавая Нестеровой музыкальный инструмент.

– Не хочу... – закапризничала та.

Гитару перехватила Светка. Никто и не сомневался, что она это сделает. Девушка провела по струнам пальцами, глаза её от удовольствия сузились.

– Папина любимая, – объявила она. – Он в юности тоже в походы ходил. Жалко, что меня тогда ещё не было... Я бы с ним хоть куда – хоть на Килиманджаро залезла!

Ирка пересела поближе, боясь пропустить что-нибудь интересное.

– Так а ты не с ним, разве, в походы ходила? – спросила она.

– Не-а. С его студентами. У нас была приятная компания: два парня и две девушки, ну, и я в довесок... – Светка засмеялась. – Я с четырнадцати лет стала с ними ходить. Мама меня сначала боялась отпускать, но ребята были очень надёжные, с такими хоть в огонь и воду, и она потом всё-таки разрешила.

– Коко, не забывай помешивать кашу, – невпопад напомнил Малой, но на его слова никто не обратил внимания, даже сама Курочкина. Всех очень заинтересовал маленький кусочек из биографии Светланы Карамышевой.

Девушка попробовала несколько первых аккордов и болезненно сморщилась:

– Расстроилась на морозе... Сейчас, минутку...

Все терпеливо ждали, когда она настроит инструмент. Светка сидела на краю бревна, отвернувшись от костра, чтобы гриф гитары не упирался в соседа – Юрку Гарина, – и свет освещал лишь её профиль. Позади неё чернела непроглядная темнота леса. К вечеру заметно похолодало, и изо рта девушки шёл густой белый пар. В глухой тиши зимней тайги ноты перебираемых струн звучали таинственно и волшебно.

– Давно не держала в руках гитары, – улыбнулась Светка, – уже, наверно, недели две...

– Ты классно с ней смотришься, – заметил Брыкин. – Лёшка тоже поёт, мы его потом попросим, пусть что-нибудь сбацает.

– Ничего я не буду бацать, – буркнул Иванов. – У меня гангрена.

– Не приставайте к Лёшеньке, – встала на его защиту Ирка. – Лучше я спою. Если хорошо попросите.

– Ой, ой, ой! – запаясничал Борис.

– Ну, всё. Тихо! – Нестерова показала ему кулак. – Не порти хорошее настроение.

– Вот, возьми щепку и помешивай кашу, – нашла ему работу Разумова.

– Да он всё слопает, ты что! – в страхе воскликнула Коко.

Светка прыснула, упав грудью на гитару. Потом собралась с мыслями и проговорила:

– Эту песню написал Визбор – был такой композитор давно-давно. Он тоже в походы ходил, и поэтому песни у него классные получались. Эта песня про лётчика – Серёгу Санина. Был такой лётчик давно-давно, в прошлом веке, во время войны. Он был очень отважным.

И она запела:

С моим Серёгой мы шагаем по Петровке,

По самой бровке, по самой бровке.

Жуём мороженое мы без остановки –

В тайге мороженого нам не подают.

То взлёт, то посадка, то снег, то дожди,

Сырая палатка, и писем не жди.

Идёт молчаливо в распадок рассвет.

Уходишь – счастливо! Приходишь – привет!

Идёт на взлёт по полосе мой друг Серёга,

Мой друг Серёга, Серёга Санин.

Серёге Санину легко под небесами,

Другого парня в пекло не пошлют.

То взлёт, то посадка, то снег, то дожди,

Сырая палатка, и писем не жди.

Идёт молчаливо в распадок рассвет.

Уходишь – счастливо! Приходишь – привет!

Два дня искали мы в тайге капот и крылья,

Два дня искали мы Серёгу.

А он чуть-чуть не долетел, совсем немного

Не дотянул он до посадочных огней.

То взлёт, то посадка, то снег, то дожди,

Сырая палатка, и писем не жди.

Идёт молчаливо в распадок рассвет.

Уходишь – счастливо! Приходишь – привет!

У Светки был приятный голос, она его намеренно огрубляла лёгкой хрипотцой, но никто из слушателей даже не подумал подтрунить над ней по этому поводу. Перебирая струны, чуть улыбаясь, девушка пела и смотрела в темноту леса, и в её зрачках плясали языки костра. На припеве она взмахивала чёлкой, выбившейся из-под шапочки, и голос её становился чуть сильней и напористей. Спев последний куплет, она вздохнула.

– Это папина любимая, – ещё раз сказала она, прижав ладонь к струнам. – А вот эта – самая легендарная у Визбора, про солнышко лесное. Папа говорит, что этой песне уже тысяча лет, но туристы до сих пор поют её у костра. Она немножко печальная. Ну, как и первая.

Она обвела всех озорным взглядом и, чуть наклонив голову набок, ударила по струнам:

Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены,

Тих и печален ручей у янтарной сосны,

Пеплом несмелым подёрнулись угли костра,

Вот и окончилось всё – расставаться пора.

Милая моя, солнышко лесное,

Где, в каких краях

Встретишься со мною?

Крылья сложили палатки – их кончен полёт,

Крылья расправил искатель разлук – самолёт,

И потихонечку пятится трап от крыла,

Вот уж действительно пропасть меж нами легла.

Милая моя, солнышко лесное,

Где, в каких краях

Встретишься со мною?

Не утешайте меня, мне слова не нужны,

Мне б отыскать тот ручей у янтарной сосны,

Вдруг сквозь туман там алеет кусочек огня,

Вдруг у огня ожидают, представьте, меня!

Милая моя, солнышко лесное,

Где, в каких краях

Встретишься со мною?

– Никогда не слышала этой песни, – задумчиво сказала Ирка. – Как хорошо! Какой у тебя чудесный голос, Света... Спой ещё что-нибудь?

Светка повернулась и поймала на себе скользящий взгляд Алексея. Парень всё ещё хмурился, но уже чисто для проформы. Карамышева засмеялась и протянула гитару Ирке:

– Теперь твоя очередь, Ируся.

– Ой, да я плохо пою... – замахала руками девушка. Но все посмотрели на неё с таким немым укором, что ей пришлось сдаться. Она взяла гитару. – Но только я спою ещё более печальную песню. Раз уж пошла такая мода... Эту песню вы все знаете. Мальчиков прошу не буянить: песня для нас, женщин, горячо нелюбимых...

Она задела струны, вздохнула. Подумала, ловя вдохновение, потом сильным гортанным голосом запела*:

Как из прошлого проклятье,

Зарыдала скрипка с болью.

Пролилось вино на платье –

Присыпаю его солью.

Отчего же скрипка плачет,

Неужели скрипке больно?

Я прошу, не надо, скрипка,

Хватит скрипка, ну, довольно!

Скрипка-скрипка, чаровница,

Ей смеяться бы – не плакать!

Скрипка, что могло случиться?

Со свечи воск начал капать.

Скрипка, чаровница-скрипка,

Мои силы с воском тают...

Ветер в грудь встречает липка –

Цвет теряет, цвет теряет.

Не терзай мне душу, скрипка,

Я прошу, не надо боли!

На лице моём улыбка –

Улыбаюсь против воли.

Ну какой колдун заставил

Скрипку плакать вечерами,

Душу вынул – боль оставил

Под цыганскими шатрами.

Скрипка-скрипка, чаровница,

Ей смеяться бы – не плакать!

Скрипка, что могло случиться?

Со свечи воск начал капать.

Скрипка, чаровница-скрипка,

Мои силы с воском тают...

Ветер в грудь встречает липка –

Цвет теряет, цвет теряет.

В канделябрах гаснут свечи,

И, совсем как наважденье,

За окном мелькнул под вечер

Образ твой лишь на мгновенье.

Ветру за окном не спится,

Куролесит он весь вечер.

Милый, ты мне часто снишься!

В канделябрах гаснут свечи...

Скрипка-скрипка, чаровница,

Ей смеяться бы – не плакать!

Скрипка, что могло случиться?

Со свечи воск начал капать.

Скрипка, чаровница-скрипка,

Мои силы с воском тают...

Ветер в грудь встречает липка –

Цвет теряет, цвет теряет.

— — — — — —

*"Скрипка", музыка Александра Воронцова, стихи Николая Варавина – популярная песня конца второго десятилетия XXI века (в исполнении Татьяны Петровой).

Она едва допела до конца – по щекам её текли крупные слёзы.

– Ира... – прошептала Курочкина.

Но Ирка вскочила, быстро нацепила лыжи и растворилась в темноте. Из леса донеслись её сдавленные рыдания.

– Ируся!

Светка бросилась за нею.

– Ненормальная, – пожал плечами Малой. – Это всё от голода. Я вам точно говорю. Когда там каша сварится? А то я сейчас тоже разревусь...

– Дурак, – прошипела Дашка и стукнула его щепкой по шапке.

Вокруг костра повисло неловкое молчание.

По следу, оставленному Иркой, Светка нарочно шла не торопясь, чтобы плачущая девушка, которая мчалась по глубокому снегу не разбирая дороги, проревелась, устала и стряхнула с себя стресс.

"Глупенькая! Ну просто маленькая, глупенькая девочка!" – думала про неё Светка, улыбаясь в душе. Она прекрасно понимала, из-за чего с Нестеровой случилась эта истерика. А главное, она знала, что вся трагедия была выстроена на песке.

Макушки деревьев освещались луной, от них молочный свет струился вниз, отбрасывая причудливые тени. Они были настолько необычны, что порой казалось – вокруг тебя тропические джунгли, а снег – это не снег, а белый горячий песок... Иногда в зарослях промелькивала мордочка обезьяны, а то и целый бегемот выглядывал... Было тихо, темно, но совсем-совсем не страшно.

Ирка уже не рыдала. Она остервенело боролась с сугробами, высоко поднимая ноги и затем снова глубоко проваливаясь. Без палок идти было трудно, и она несколько раз тонула в снегу, с трудом оттуда выкарабкиваясь. Минут через пять она остановилась, чтобы перевести дух. Лагерь уже был далеко позади, и даже костра не было видно.

Светка догнала её, решительно обогнула, зайдя спереди, и подступила вплотную, просунув одну лыжу между ног девушки.

Несколько минут они молча смотрели друг на друга. Слёзы на Иркиных щеках образовали две блестящие дорожки, которые матово мерцали в неверном свете луны. Линия губ была искривлена, но уже не от злости, а от жалости. Ирка даже в слезах была такая красивая, что у Карамышевой зашлось сердце от доброй зависти. Светка подступила к девушке ещё ближе и ласково улыбнулась, сорвав с себя шапку. Ирка тоже сняла шапочку, с облегчением выставив горячий лоб и щёки на морозный воздух. Светка сделала вперёд ещё полшага, потом продвинулась ещё на сантиметр, привстала на цыпочках, и их лбы коснулись друг друга.

– Я его люблю, – всхлипнув, прошептала Ирка, – так люблю, ты не представляешь даже...

– Я очень хорошо представляю, что ты самая глупая дурочка на свете, – проворчала Светка шутливо.

Ирка отстранилась от неё, не понимая.

– Он сегодня... он пытался меня поцеловать, но я его оттолкнула, – доверительно прошептала Карамышева, чуть-чуть приврав реальные события, чтобы окончательно не отпугнуть от себя несчастную девушку.

– Ты... ты оттолкнула его? – не веря своим ушам, проговорила та.

– Нет, не оттолкнула. Я его отпихнула! – весело воскликнула Светка. – У меня есть парень, с которым я переписываюсь. Мы почти помолвлены. – Она смешно закатила глаза, употребив это старомодное слово. – Ты слышишь, что я говорю?

– Парень! – пробормотала Ирка. – Помолвлены?

– Я его обожаю. Не знаю, может, и люблю, ну, как своих родителей, наверно...

– Вот кто из нас настоящая дурочка! – тихо засмеялась Нестерова. Она вдруг в порыве нежности крепко прижала к себе Светку. – Ты такая ещё глупышка, Света! Такая глупышка!

Она отпустила её, и девушки вновь долго смотрели друг на друга, улыбаясь каждая своим самым потаённым мыслям.

– Когда тебе стукнет семнадцать, ты поймёшь, что это такое, – продолжала учить её Ирка.

– А тебе уже стукнуло?

– Нет ещё... Но я всё равно намного тебя старше. – Она мотнула головой, расправив волосы. – Мне иногда хочется умереть...

– Оу, бой! – хихикнула Светка. – Ируся, я сейчас сама тебя убью! Что ты говоришь такое?

– Не знаю... Иногда мне кажется, что жизнь уже кончилась. А иногда... иногда – наоборот... что ещё всё-всё впереди, самое лучшее. Он меня тоже любит, я знаю, Света. Любит!

– Ну, любит или нет – этого я не могу сказать, – покачала головой Светка. Заметив, как задрожали губы подруги, она поспешила успокоить её: – Но я уж точно никогда не полюблю такого, как он.

– Какого "такого"? – насторожилась Ирка.

– Не люблю высоких телевышек и к тому же нахалов, – отрезала девушка довольно гневно.

Нестерова улыбнулась, покачала головой.

– Алёша не нахал. Это ты загнула! – Она облегчённо рассмеялась. – Нахал... Выдумала тоже!

Карамышева ткнула её пальцем в нос, будто нажав на кнопку:

– Вот что, я тоже кое-чему могу тебя поучить, Ируся. Хоть и маленькая, как ты мне тут заявила.

– Ну, и чему ты хочешь меня поучить? – с любопытством спросила та.

– А тому. Если ты будешь так страдальчески сохнуть по нему, закатывать истерики и лить слёзы, твой Лёшенька отвернётся от тебя навсегда. Книжки читать надо!

– Книжки?

– Да. В них про всё это написано.

– А что нужно делать? – почти в ужасе прошептала Ирка. – Это в книжках есть?

– Хм... – Карамышева сделала загадочное лицо. – Конечно есть!

Ирка ждала продолжения, но Светка, нагло испытывая её терпение, долго разглаживала в руках шапку. Наконец сказала:

– Полюби другого. Например, Громоотвода.

– Чи-во?! – открыла рот Нестерова.

– Я хотела сказать – понарошку полюби. И тогда Лёшка из ревности к тебе сам прибежит.

– Смеёшься? Громоотвода? – Иркины плечи брезгливо дёрнулись. – Уж лучше Синицыных. Всех троих. Или твоего братца Юрочку.

– Вот только Юрочку не трогай, – повела бровью Светка. – Этого я не стерплю.

– Ну, хорошо. А ты уверена, что это сработает? Так в книгах написано?

– Ещё как сработает! Но только ты должна полюбить убогого. Если Брыкина полюбишь – не сработает.

– Я поняла, – быстро ответила Ирка. – А ты?

– Что я?

– Пообещай мне, что никогда даже не посмотришь в его сторону. Нет, лучше поклянись!

– Клянусь.

– Этого мало... Поклянись, что если нарушишь клятву, то... то... ну, проглотишь кору дерева.

– Фу, гадость! – засмеялась Светка. – Придумала ведь. Нет, вот что. Если я нарушу клятву, я постригусь налысо. Так сойдёт?

– Сойдёт.

– Но только – если я по правде нарушу клятву. Ну, ты понимаешь меня. А смотреть в его сторону – это ведь не преступление, верно?

– Верно...

И подруги вновь крепко обнялись.

Глава 11

Физику знать надо!

Когда они вернулись к костру, каша уже сварилась, и Разумова, слив лишнюю воду, вываливала в неё тушёнку. Вокруг поплыл манящий аромат разогретого мяса, приправленного специями и запахом гречки.

– Чур я банки вылизываю! – заорал Малой.

– Не порежься только, – предупредила его Дашка.

Ирка со Светкой, глотая слюнки, поспешили примкнуть к своим товарищам. Нестерова умылась снегом ещё в лесу, и теперь на её лице не было и следа от недавних переживаний. Но в её сторону никто даже не смотрел. Внимание туристов было занято дымящимся котлом с аппетитным варевом.

Дашка тщательно размешала кашу, и к ней потянулись жадные руки с мисками.

– Ой, а я свою дома оставила, – сказала Светка. – Ируся, давай с тобой из одной есть.

– Давай! – обрадовалась та. – У меня большая. Не миска, а целый тазик!

Юрка с удивлением взглянул на сестричку. Он не мог поверить, чтобы такая бывалая туристка, как Светка, оставила дома миску... Но, получив свою порцию еды, он тут же забыл про всё на свете.

– Вкуснятина! – промычал Громов, вдыхая в себя неземной аромат кушанья. Очки парня перекосило, но от волнения он не замечал этого.

– Порция какая-то маленькая, – озабоченно пробормотал Мальцев, сравнив свою порцию с соседними.

– А ты жуй медленней, тогда она большой покажется, – посоветовала Лена Курочкина.

– Ни за что! – неразборчиво ответил ей Малой, давясь и обжигаясь кашей. – Я слишком голодный. Жалко, что котелок маленький, на двенадцать человек двух пачек гречки маловато...

– Ещё чай с печеньем будет, – напомнила Дашка. – Вода скоро закипит.

– Ой, у нас же хлеб есть! – вспомнила Светка и, потянувшись к своему рюкзаку, выложила на чурбан, заменявший им стол, пакет с хлебом. – Налетайте!

– Вот это дело, – улыбнулся Малой, первым схватив сразу две горбушки.

Долгое время они ели молча. Только Ирка со Светкой тихо хихикали, отбирая друг у друга кусочки мяса. Как ни странно, первым уничтожил свою порцию Алексей, а за ним и староста облизал ложку. А Малой вдруг загрустил, медленно жуя и уставившись в темноту. Разумова с Курочкиной насмешливо поглядывали на него. Дашка тоже всё съела и принялась распаковывать пачку чая, потому что вода в котелке уже забулькала.

– Никогда не ел с таким аппетитом, – сказал Иванов.

– Каша отменная, – кивнул Вадим. – Дашка, тебе пятёрка.

– Не мне, а Светке.

– А хорошо, что мы в лес вырвались! – зажмурилась от счастья Коко. – Впервые в жизни!

– Пожалуй, соглашусь, – сказал Брыкин. – В ресторане, конечно, было бы классно... Но здесь тоже ничего оказалось. Вопреки моим ожиданиям.

Карамышева улыбнулась ему.

– Не отвлекайся, – шепнула ей Ирка. – Я у тебя самый большой кусок увела!

– А когда палатки раскладывать будем? – спросил Миша Громов, вычищая миску снегом.

– Миша... – Нестерова вытаращила на парня красивые круглые глаза. – Тебе уже баиньки захотелось?

– Да нет, – страшно смутился тот. – Просто интересно посмотреть, как палатки раскладывают.

– Не "раскладывают", а "разлаживают", – поправил его Мальцев.

Светка вдруг взорвалась неудержимым смехом.

– Ой, не могу! – кричала она. – Ой, сейчас умру!

Она никак не могла остановиться. Ирка, стеснительно улыбаясь, сначала тормошила её, а потом и сама захохотала, как ненормальная. Они вместе перевалились назад через бревно и закопались в снег, всё ещё продолжая смеяться и дрыгать ногами.

– Что это с ними? – вздохнул Малой. – То ревут, то хохочут... Я же говорил, слёзы – это от голода.

– Будто шампанским упились, – усмехнулся Вадим. Его что-то осенило, он встал и пошарил в своём рюкзаке. Достал одну бутылку. – Ого, смотрите: шампанское замёрзло!

Староста поболтал бутылку, и она мелодично зазвенела. Внутри неё плавала толстобокая сосулька, похожая на веретено.

– Поставь рюкзак ближе к огню, – посоветовал Алексей.

– Дай-ка посмотреть! – Малой быстро доел кашу и отшвырнул миску в сторону. – Ух, ты... Класс! Никогда не видел такого. Вот бы пососать эту сосулину... Интересно, какая она на вкус?

– Она пресная, как вода из-под крана, – ответил Юрка.

– Заливай, – усмехнулся Малой. – Это же вино!

– Ну и что. Вино – это раствор в воде разных веществ. А при охлаждении любого водного раствора, как известно, вода выкристаллизовывается в виде чистейшего Аш-Два-О. Физику знать надо!

– Профессор! – Мальцев сплюнул и вернул бутылку Брыкину. – Ты, Гагарин, когда спать идёшь, случайно, не говоришь себе: "сейчас мой мозг идёт отдыхать"?

Вадим с Алексеем согнулись от смеха. К ним незамедлительно присоединились Дашка с Коко и тройняшки. Мальцев с удовольствием посмотрел на них, потом перевёл победный взгляд на Юрку:

– Отдохни, понял? Физик, тоже мне!

Когда все просмеялись, Разумова сказала:

– Чай готов.

– А вот и сахар. – Коко весело выставила на чурбан коробку.

– А чем разливать будем? – повернулась к ней Дашка.

– Вот, моей можно, у меня самая удобная, – подал им свою алюминиевую кружку Борис.

Они принялись пить чай.

– Ну, что, Малой, насытился? – спросил Брыкин, глядя на Бориса.

Тот кивнул, прислушиваясь к благодарному урчанию у себя в животе.

– Хорошо, что мы девчонок с собой взяли, – с умилением произнёс он, и языки костра опять задёргались от дружного хохота.

– Главное, Светку не забыли, – сказал староста и попал в девушку сосновой шишкой.

Мальцев захлопал длинными ресницами.

– Слушайте, а я и забыл, что она тоже девчонка... – промямлил он.

– Оу, бой! – Карамышева одарила его насмешливо-удивлённым взглядом.

– Ну, ты такая крутая вся... – попытался он оправдаться, – прям как парень.

И опять тишину леса далеко вокруг разогнал дружный смех половинки десятого "А".

– Миша прав, – сказала Светка, успокоившись. – О палатках уже сейчас надо позаботиться. Потом будем наряжать ёлку и пить шампанское, и будет совсем не до этого. Алёша, – обратилась она к Иванову, – свой рюкзак тоже придвинь к костру, пусть палатка прогреется.

– У нас с Вадиком только печки, – отозвался он. – Палатки у китайцев.

Девушка посмотрела на Синицыных.

– Слышали? Пусть палатки прогреются, а то, если до этого они были влажными, мы можем их сломать.

– Как это – сломать? – не понял Малой.

– Мокрая материя, например, бельё на морозе застывает, – объяснил ему Юрка. – Если его согнуть, оно сломается, как фанера. Физику знать надо!

– Да иди ты! – отмахнулся от него Борис.

Тройняшки придвинули к костру рюкзаки – все три, будто палаток было столько же.

– А мы... это... раздельно спать будем? – спросил Алексей игриво.

– Конечно, – пожала плечами Светка.

– "М" и "Ж", – тут же съязвил Малой.

– Нас четверо, а вас восемь – вполне уместитесь в одной палатке.

– М-м... Тесновато будет, – пробубнил Брыкин.

– Мы можем одного мальчика к себе взять, – соизволила Ирка и переглянулась со Светкой. Парни тоже переглянулись. В их глазах сквозил вопрос: "Кого?" – Мишеньку, например.

Вадим культурно кашлянул и покосился на Громова. А тот выпучил глаза и насторожился, как хорёк, над которым зависла лапа крупного хищника.

– Это почему же Громоотводу такая честь?

– Не обзывай Мишу этой дурацкой кличкой, – сердито напустилась на него Ирка.

Громов снял очки и принялся ожесточённо протирать их мятым платком. Уши у него горели.

– Чем Миша хуже тебя? – тоже наступала Светка. – Мы можем ещё и Юрку к себе взять. Тогда вам не обидно будет: нас шестеро и вас тоже шестеро.

– Ладно, – махнул рукой Брыкин, – всё это пустая болтовня. Никто ведь спать всё равно не ляжет.

– Вот это верно, – улыбнулась Ирка. – Лично я не сомкну глаз! Я буду танцевать до упаду!

– Лыжи только не забудь нацепить, – хохотнул Вадим.

– Ой, мальчики, а мы колонки взяли?

– Я взял, – успокоил её Юрка. – Только на моём плеере один металл.

– А у меня попсы полно! – воскликнула Курочкина и мгновенно покраснела, поймав на себе удивлённые взгляды товарищей.

– Лена, свежий воздух идёт тебе на пользу, – с доброжелательной ехидцей произнесла Разумова.

– Она молоток, – похвалил Лену Брыкин. – Вы бы слышали, как она нападала на своих предков, когда они пытались удержать её дома. Не Коко, а прямо коршун какой-то.

Все рассмеялись.

– Ну, всё, – решительно поднялась Светка. – Отдохнули – и за работу. Все идём в лес и ломаем еловые ветки. С каждой ели по ветке. Сильно не обдирайте деревья, они ведь ни в чём не виноваты.

– А зачем нам ветки? – спросила Коко.

– Устилать дно под палатками, – объяснил Юрка.

– И откуда ты всё знаешь, Юрочка? – удивилась Лена.

– Он у нас профессор физики, – заржал Малой.

Перебрасываясь шутками, десятиклассники встали на лыжи и углубились в лес, подсвечивая себе фонариками. Через полчаса возле костра выросла гигантская куча еловых веток. Карамышева выбрала место под палатки, и ветки аккуратным толстым слоем уложили туда, устроив нечто вроде пышных перин. На эти перины поставили палатки, растянув их с помощью строп, концы которых привязали к стволам деревьев. Костёр оказался как раз между палатками.

– Чур эта наша! – воскликнула Ирка и, забравшись в одну из них, улеглась с раскинутыми руками.

– Нет, наша! – шутливо запротестовал Иванов. Он тоже забрался туда, и Ирка завизжала на весь лес.

Светка стояла у входа в палатку. Луна освещала лицо девушки, на котором застыла печальная улыбка.

Глава 12

Салют продолжается!

Было уже девять вечера, и десятиклассники занялись приготовлениями к встрече Нового года. Нестерова распотрошила свой рюкзак и, как заправский фокусник, с азартом вынимала из него мишуру, гирлянды и ёлочные игрушки.

– Гирлянды-то зачем взяла! – засмеялся Алексей. – Они же от электросети работают.

– А мы их просто так повесим, пусть висят, красиво же.

– Ребята, включите музыку, – попросила Коко.

На её просьбу откликнулись Синицыны. Вместе с Юркой они достали колонки, усилитель и принялись колдовать над проводами. Через пять минут всю округу сотряс хэви металл Гарина.

– Ой, только не этот кошмар! – взмолилась Курочкина. – Поставьте что-нибудь поприличнее.

– Это самый приличный музон, – обиделся на её слова Юрка, но настаивать не стал. – Давай свою флэшку. Что там у тебя? Алла Пугачёва?

– У меня ещё и классика есть. Давайте Штрауса послушаем.

Лена протянула Юрке mp3-плеер. Он подключил его, и к лесной поляне, осторожно ступая, словно пугливые олени, потянулись первые ноты вальса. Затем они сменились торжественным напором более сильных инструментов, и Алексей Иванов сказал, удовлетворённо хмыкнув:

– "Сказки Венского леса".

Курочкина с уважением взглянула на него.

– Ты разбираешься в музыке?

– Нет. Просто моя мама очень любит Иоганна Штрауса. И при этом всегда называет вслух произведение, которое звучит в тот момент.

– Она правильно делает, – отметила Коко. – Она у тебя кто, учительница?

– Врач.

– Детский, – добавила вдруг Ирка Нестерова, остервенело роясь в рюкзаке.

Она отыскала что-то и, кружась на волнах вальса, подлетела к Громову, рубившему дрова.

– Миша! Пошли со мной ёлку наряжать.

Парень в этот момент боролся с застрявшим в чурбане топором и от неожиданности улетел задом в сугроб. Вылез из снега, с опаской посмотрел на Нестерову:

– Почему я?

– Ну, ты высокий. А мне не достать до макушки. Я хочу звезду нацепить.

– Давай, я помогу, я тоже высокий, – предложил Алексей.

– Миша тебя выше.

– Чего?! – От такой наглости у Иванова аж челюсть перекосило. – Когда это он выше меня был? Я на физре всегда первый стою.

Ирка с невозмутимым видом перебирала мишуру на звезде.

– А он подрос, – бросила она через плечо. – Ты разве не заметил?

– Эй, Гром, а ну, иди сюда.

Миша неохотно подошёл к Алексею.

– Вставай сюда. Спиной. Вадик, ну-ка, глянь, кто из нас выше?

Брыкин прицелился глазом к их шапкам.

– Гром выше, – усмехнулся он.

– Да перестань! – взорвался Лёшка. – Ты Ирке подыгрываешь!

– Больно надо, – протянула девушка, подогревая его злость.

Светка тем временем спряталась за палатку и тихо умирала со смеху, прислушиваясь к их разговору. "Ну, Ирка! Ну, лиса!" – пищала она себе под нос.

А её прилежная ученица брала быка за рога:

– Ну, бросай свой топор. Идём же!

Миша Громов уже вернулся к своим чурбанам, тихо надеясь, что про него забыли. От жизнеутверждающего Иркиного голоса он вздрогнул.

– Идём, идём!

Парень неуверенно двинулся за Нестеровой.

До ёлочки на поляне была протоптана широкая дорожка, и часть украшений уже висела на ветвях. Ирка взяла Мишу за руку и повела по дорожке. Алексей смотрел им вслед.

– Ты подыгрывал ей? – хмуро бросил он старосте.

– Да всё по-честному, старик, – засмеялся Вадим. – Остынь.

– Просто у него шапка выше моей, – наконец нашёл объяснение Лёшка.

– Ну. Шапка. Лучше подсоби мне с печкой. Трубу что-то заклинило. Посвети фонариком.

– Отстань, – раздражённо ответил Алексей. – Я ёлку наряжаю. – Он схватил несколько шаров и бросился догонять Ирку с Мишей.

Никто из них не обратил внимания на Юрку Гарина, стоявшего по другую сторону ёлки и молчаливо наблюдавшего всю эту сцену.

– У нас будет самая красивая ёлочка! – щебетала Ирка.

Они с Громовым остановились, и девушка вручила ему звезду. Парень вытянулся во весь свой рост, но до макушки достать не смог. Он развёл руками и просопел что-то.

– Эх, вот невезуха! – расстроилась Нестерова. – Дай мне. – Она забрала у него звезду. – Подсади меня. Сможешь?

Миша в ответ опять что-то просопел и тронул Ирку за локоть.

– Подсади меня, ну?

– А как? – промямлил он.

– Ты что, никогда девушек на руки не брал? – удивилась Ирка, голос у неё стал тягучим, как мёд. Она играла с парнем, уже нисколько не стесняясь. – Вот тут, под попу возьми, обними покрепче и подбрось повыше. Ну?

Юрка на той стороне отогнул от глаз ветку, чтобы не мешала смотреть. Что это с Иркой? У девчонки, по всей видимости, от свежего воздуха крыша окончательно съехала. Как щуплый Громоотвод может поднять её, что она себе думает?

Алексей встал в пяти шагах от них, как вкопанный. Кажется, в голове у него роились те же мысли, что и у Юрки. На губах, искривлённых в усмешке, блестела соломинка мишуры.

Громов ничего этого не видел. Перед его глазами была Ирка, она заслоняла ему весь белый свет. Он смотрел на девушку испуганно и немного удивлённо, силясь понять, как же с ним случилась эта катавасия. Девушек в своей жизни он не то что не брал на руки, он даже ни разу не прикоснулся ни к одной из них, ну, разве что на физкультуре нечаянно столкнётся плечом, и всё. А тут такое!

Но Ирка ждала. И парень решился. Он нагнулся, ухватил её повыше колен и, тяжко выдохнув, поднял.

– Ай! – Ирка прикусила губу.

С высоты ей были хорошо видны и костёр, и застывшие ребята у палаток, и растерянный Лёшка с шарами. Громова пошатывало, он держал её с большим трудом, она чувствовала, что это ненадолго, но всё-таки сначала помахала Иванову звездой и только потом нацепила её на макушку.

– Всё! Опускай!

Руки Громова ослабли, голова попала Ирке под куртку, он потерял равновесие и с полным для себя позором выронил девушку в сугроб.

– Ура! – завопила Ирка, барахтаясь в снегу. – Получилось!

Выползая на четвереньках из сугроба, она нос к носу напоролась на Алексея. Миша куда-то испарился.

– Ты цела? – спросил Иванов.

– Цела.

– Не ушиблась?

– Не-а. Я люблю летать: у меня папа лётчик-испытатель!

– Ну и ладно.

Алексей поднялся. Ирка протянула ему руку, но он сделал вид, что не заметил, отряхнулся и пошёл обратно к лагерю.

– Эй! – весело крикнула девушка. – А шары куда понёс?

Иванов, не останавливаясь и не оглядываясь, сбросил шары в снег.

– Чучело-мяучело! – рассмеялась Ирка.

Она сходила за шарами и вернулась к ёлке. Тут уже орудовали братья Синицыны. Они что-то втыкали в снег и, как минёры, тянули к лагерю тонкие провода.

– Ой, а что вы делаете? – спросила Ирка.

– Тсс! – цыкнули на неё китайцы.

Ирка повесила шары. Сзади к ней подошла Светка. В руках у неё была плитка шоколада, обвязанная лентой с петлёй на конце. Её голубые глаза со смешинкой смотрели на Ирку.

– Надо это прицепить повыше.

– Ой, а Миша делся куда-то...

Тут девушки заметили Юрку.

– Юрочка, помоги мне, – попросила Светка. – Эту шоколадку надо так повесить, чтобы никто не смог руками достать. Подними меня.

– Да ты что! – засмеялась Ирка. – Громова надо, он высокий.

Её слова задели Юркино самолюбие. Парень подошёл к Светке, захватил её пониже, у самых колен, и стал поднимать. Девушка помогала, опираясь ему на плечи. Плитку она держала, зажав ленту зубами. Затем она оторвала одну руку, взяла шоколад за петлю и потянулась к ветке. И в этот самый момент колени у парня подогнулись, и Светка, взвизгнув, полетела в сугроб, как это недавно проделала её подруга. Юрка подполз к ней, разгрёб снег и помог девушке выбраться.

– Ну, что же ты? – Она смотрела на него немного сердито. – Ищи теперь шоколадку! Эх, растяпа...

Юрка виновато вздохнул и вновь закопался в снег. Плитка отыскалась быстро, вернее, то, что от неё осталось.

– Теперь её придётся съесть, – облизнулась Ирка. – Давайте поделим на троих и никому не скажем.

– Я не хочу, – буркнул Юрка и пошёл в сторону лагеря.

– А Громов бы справился, – вслед ему насмешливо сказала Нестерова. – У него это классно получается.

– Тебя он тоже искупал в снегу, – возразила Светка, протягивая ей кусок шоколада.

– Ну и что. Звезда-то висит, как видишь... А ничего, вкусная шоколадка.

– Вкусная, – грустно согласилась Светка. – Была!

За десять минут до полуночи Синицыны выложили на "стол" остатки от своего арсенала – шесть ракет "Пётр Первый", две дюжины бомбочек "Огненная стрекоза", а также систему залпового огня "Катюша" с десятью зарядами.

– Ого, – с уважением отозвался на всё это Мальцев. – Этой ночью все медведи в округе проснутся!

– Лишь бы девчонки не померли от страха, – улыбнулся Алексей.

Они с Вадимом подкатили ещё один чурбан, стряхнули с него снег, застелили чистой белой скатёрочкой и выставили три бутылки шампанского.

– Крррасота! – прокомментировал Малой.

– Дамы и господа, прошу ваши кружки, – обратился Брыкин к тем, кто ещё не понял, что последние минуты года навсегда уходят в Лету. – Время не ждёт. Президент скоро закончит речь.

На столе, теряясь среди кружек, лежал маленький наладонник, на экране которого величественно возвышалась Спасская башня Кремля. Брыкин сделал звук погромче, и друзья встали в круг. Китайцы держали в руках бутылки, зажимая пробки пальцами. Когда президент поздравил всех и забили куранты, шампанское под дружный визг и хохот залпом выстрелило вверх. У тройняшек получилось это абсолютно синхронно.

– С Новым годом! – завопили двенадцать глоток.

– Ура!

Вразнобой застучали друг о дружку "бокалы" – металлические кружки, плошки и пластмассовые стаканы.

– Ой, какое холодное, с ума сойти, – замахала рукой Ирка. – Надо было ещё подогреть...

– Ещё подогреть! – поперхнулся Борис. – Ненормальная! Шампанское холодным пьют, если хочешь знать. Даже специально во льду держат.

– Потому что оно с газом, – не удержался от разъяснений Юрка. – В тёплой воде газ плохо растворяется.

– О, – Малой указал на него мизинцем, – слыхала, что профессор сказал?

– Профессор кислых щей! – засмеялась Нестерова.

Юрка нахмурился. "Почему кислых щей?" – подумал он. С того происшествия у ёлки он чувствовал себя неловко. Сколько Светка весит? Совсем ничего. А ведь не удержал, дурак. Брыкин бы удержал. У него мускулы вон какие.

Парень старался поймать Светкин взгляд, но девушка будто нарочно не смотрела на него. Юрка решил, что это из-за Нового года, из-за шума и веселья. Но всё равно ему казалось, что она обиделась. Это гадкое чувство уже начало подгрызать его, когда он вдруг вспомнил звезду Толиман, и ему сразу стало легче. Светка его сестра. А он – её брат. И это навсегда. Это было так же непоколебимо, так же устойчиво, как сама Вселенная.

Вдруг он вздрогнул, чуть не выронив стаканчик. Девушки завизжали и присели от страха. Это китайцы незаметно пустили ток по проводам. На поляне вокруг ёлки творилось что-то невообразимое: ракеты взлетали одна за другой, взрывались высоко над лесом, и громко шипящие искры летели во все стороны. Стало светло как днём. Это светопредставление продолжалось не меньше минуты.

– Ребята, предупреждать же надо, – пробормотала Разумова, держась за сердце.

– Вот это да! – восхитился Малой. – Салют продолжается! А ну, девчонки, затыкайте уши!

Он схватил одну из петард, достал из костра тлеющую ветку и отбежал в сторону. Китайцы тоже похватали шутихи, и через миг поляна вновь озарилась яркими разноцветными вспышками, а воздух содрогнулся от оглушительных хлопков. Но как ослепительно ни вспыхивали искусственные звёзды, настоящие на их фоне были всё равно ярче.

– "Салют" продолжается... – прошептал Юрка, глядя в небо и думая о своём.

– "Салют" продолжается! – эхом повторила за ним Светка.

Она приободрила его толчком в плечо. Юрка повернулся к ней. Девушка улыбалась, сузив глаза в хитрые щёлочки. Его сестра ничуть не изменилась, это была всё та же Светлана Карамышева – озорная, никогда не унывающая девчонка. И шампанское было тут ни при чём, потому что её стаканчик был полон.

Глава 13

Десятый "А"

Мария Ивановна, учительница русского языка и литературы, была человеком очень добрым и отзывчивым. Но даже её доброта не могла перешагнуть границу дозволенного, если речь шла о дисциплине в школе. Женщина смотрела в журнал десятого "А" и ничего не понимала. Светланы Карамышевой в нём не значилось – хоть через лупу разглядывай!

Класс взирал на учительницу совершенно невозмутимо, будто произошло досадное недоразумение, которое непременно будет исправлено. Ну, забыли вписать новую ученицу, что тут такого?

– А тебя точно приняли в нашу школу? – ещё раз спросила она, строго посмотрев на Светку.

– Оу, бой! А Ленского точно Онегин замочил? – вопросом на вопрос ответила девушка. Так говорить с учителем, конечно, было недопустимо, но новенькая даже не покраснела.

– Ленского? За... замочил?

Палец Марии Ивановны потянулся к переносице и застыл на полдороге. Она за зимние каникулы успела сделать операцию и теперь ходила без очков. Вообще, даже без них это была вполне миловидная молодая женщина, но ученики сейчас не узнавали её, и потому в классе висела неловкая тишина.

– Марьванна, впишите её, да и всё, – предложила Разумова.

– Наша она – зуб даю, – подтвердил Мальцев. – Она сестра Гагарина, можете у него спросить.

Мария Ивановна перевела взгляд на Юрку, потом на старосту:

– Вадим, это правда?

– Что именно, Марьванна? Что она сестра Гагарина?

– Нет. Ты прекрасно понимаешь, о чём я спрашиваю.

Брыкин заёрзал на стуле и вдруг тихо взвыл: это Ирка саданула его по ноге под партой. "Да, это правда!" – кричали глаза Нестеровой. Но староста тайком показал ей кулак.

– Официального решения ещё не было, Марьванна. Формально Светлана, мягко говоря, пока не является ученицей нашей школы. Но... – Брыкин осёкся, ощутив, как два десятка гневных очей прожигают дыру в его затылке. А взгляд соседки по парте просто поджаривал ему ухо. – Но может стать ею в некотором, не столь отдалённом будущем, – высокопарно закончил он.

– Вот как! – сказала учительница и неожиданно улыбнулась. – Выходит, её пока можно считать вольной слушательницей, я правильно тебя поняла? Тогда пусть остаётся. Надеюсь, в течение дня вопрос решится.

– Конечно! – просиял Брыкин и победно посмотрел на Ирку. "Врать нехорошо, милая моя, даже с благими намерениями", – сказали его глаза.

Весь класс облегчённо вздохнул. Юрка подмигнул Светке. Они сидели за одной партой, для этого Лену Курочкину пришлось попросить пересесть к Мальцеву, но тот был не против: после новогодней ночи в лесу Борис почему-то резко зауважал тихую Коко.

Мария Ивановна отошла к доске.

– Сегодня у вас первый урок в новом, последнем полугодии. Я хотела сделать его тему свободной. – Она вновь улыбнулась. – Давайте отойдём от сухого плана и просто поговорим, кто как провёл каникулы. Но! – повысила она голос, уловив в классе торжествующие нотки анархии, – но в конце урока я попрошу вас написать коротенькое сочинение, всего в два-три предложения, в которых вы должны будете уместить всё самое главное, что произошло в вашей жизни за эти две недели. Яркими литературными мазками. Договорились?

Учительница обвела учеников ласковым взглядом.

– И всё-таки, Светлана, почему Онегин убил Ленского? Вы должны были проходить это. Ты где раньше училась?

Светка поднялась с места.

– Я из Москвы приехала.

– Вот как. – По глазам Марии Ивановны можно было понять, что она немного растерялась. – Это интересно. Что у тебя было по литературе?

– Пятёрка.

– Ну, значит, ты сможешь ответить на мой вопрос. Я люблю краткие ответы. Всего три слова.

– От скуки убил, – ответила девушка, усмехнувшись. – Ровно три слова. Верно?

Учительница долго, изучающе смотрела на Карамышеву. Потом натянуто улыбнулась:

– То же утверждает и Писарев.

– Я в курсе. Мне близки взгляды Дмитрия Ивановича.

– Хм, – покачала головой учительница, – надеюсь, ты не смотришь на творчество Пушкина столь же нигилистически?

– Оу, бой! – закатила глаза Светка. – Мария Ивановна, вы меня извините, но давайте поговорим о чём-нибудь более насущном? Например, как я провела каникулы? Я могу вам сто-олько всего понарассказывать!

Женщина сделала круглые глаза. Ей нужно было какое-то время, чтобы привыкнуть к манере общения этой ученицы, очень странной, хотя далеко не глупой девочки, что было видно сразу.

– У тебя будет такая возможность в конце урока, когда вы будете писать сочинение, – наконец произнесла она.

– Хорошо. Мне уже можно сесть?

– Постой... Что это за фраза, которую ты всё время повторяешь? – полюбопытствовала учительница. – Бой-ковбой... Это из английского языка?

– Переводится как "О, пацан!" – загоготал Мальцев. Курочкина посмотрела на него строго, но не выдержала и тоже засмеялась в кулак.

– Это из Мюрай, – невозмутимо ответила Карамышева. – Мари-Од Мюрай. Есть такая французская писательница. Давно-давно я прочитала одну её книгу, которая меня очень впечатлила. Там есть один герой, он всё время повторяет "Oh, Boy!". Книга прямо так и называется. Не читали? – Голубые Светкины глаза излучали добродушное ехидство. Мария Ивановна уловила это добродушие и не обиделась на слова девушки, хотя от них отдавало фамильярностью.

– Нет, не читала. Но обязательно найду эту книгу и прочитаю. Теперь можешь сесть.

А в конце урока, когда все тихо склонились над тетрадями, сочиняя три "самые потрясные" предложения, с Марией Ивановной вдруг случилась маленькая истерика. Она какое-то время напряжённо, как гипсовая статуя, сидела за своим столом у компьютера, затем издала непонятный звук, подскочила, покраснела и пробежалась туда-сюда вдоль доски. Ученики с изумлением смотрели на неё.

– Марьванна? – озабоченно спросил Вадим Брыкин. – Вам помочь?

– Ничего-ничего, – взмахнула она рукой. – Я здорова. Просто... Просто нашла только что в Интернете эту книгу... У... у-ужас! – вырвалось у неё. – Это какой-то кошмар! И это называется литература для детей?!

Молодая учительница прижала ладони к горящим щекам и выбежала из класса.

Вадим Брыкин подошёл к её компьютеру – на экране монитора ничего не было, Мария Ивановна закрыла ту страничку, которая так её напугала... Но заглянуть в журнал броузера староста не посмел. Он отошёл от учительского стола, нехорошо ухмыльнулся, сунул руки в карманы брюк, нагло уселся на Светкину парту и процедил сквозь зубы:

– Давай рассказывай, что это за книга. Мне просто стыдно за Марьванну. Ты понимаешь, что натворила, Карамышева?

– Что я натворила? – Глаза девушки были чисты, как два горных озера.

– Про что эта книга? – повторил вопрос Брыкин. – Знай, Светка, я не успокоюсь, пока не дождусь ответа!

– Хватит, Вадим, – попробовал успокоить его Иванов. – Придёшь домой, найдёшь её в Интернете и сам прочитаешь.

– Ничего дурного в ней нет, – пожала плечами Светка. – Там про одного гомосексуалиста...

– Про кого-о?! – Вадим присвистнул, лицо его начало медленно багроветь, а скула задёргалась.

– Про гомосексуалиста, – для особо глухих повторила Светка. – Но он хороший. Тебе, Вадичка, многому можно у него поучиться.

– Я тебе покажу "поучиться"! – взорвался Брыкин и попытался схватить девушку, но та уже упорхнула. – Я тебе покажу "Вадичку"! Ты хоть понимаешь, что своим поведением добьёшься в конце концов того, что тебя исключат из нашей школы, даже не приняв! – орал он, тряся кулаками. – Между прочим, я буду не против! Может, это там у вас, в Москве, все такие – чёрствые, испорченные капиталисты с одним сексом в голове, но у нас здесь город будущего, Карамышева, понимаешь? Мы чисты душой и помыслами, мы – базис развития общества нового типа. А ты хочешь отравить его ещё в зародыше...

– Ничего я не хочу, – пожала плечами девушка, немного обескураженная пламенной речью старосты.

– Тогда почему ты лезешь туда, куда тебя не просят?

Брыкин медленно подступал к ней, хищно прищуриваясь, как голодный леопард. Вдруг он сделал резкий прыжок и подлетел к девушке. Карамышева, изображая на лице дикий ужас, схватила за плечи вскочившую Нестерову и спряталась за её спиной. Вадим чёрным коршуном завис над ними, и Ирка завизжала, выставив вперёд кулачки.

– Ну, хватит, Вадим, – подбежал к ним Иванов. – Заденешь Ирку хоть пальцем – будешь иметь дело со мной.

Эти слова остудили Брыкина. Он хмуро взглянул на Алексея, сплюнул на пол, растёр кроссовком и вернулся к своей парте.

Валентин Эдуардович вошёл в класс размеренной, тяжёлой походкой. Задумчиво посмотрел на стоящих кто где учеников. В дверях показалась Мария Ивановна, у неё был растерянный, немного виноватый вид.

– Что у вас произошло? – спросил директор. – Марию Ивановну я встретил в коридоре в расстроенных чувствах, но хочу подчеркнуть – инициатива всё выяснить исходит от меня. Так что же здесь произошло, Вадим?

– Проблема с новенькой, Валентин Эдуардович, – ответил староста, разведя руками. – Её нет в журнале.

– О ком ты говоришь? – наморщил лоб Луговой.

– О Светлане Карамышевой, – напомнил ему Вадим. Светка при этих словах вышла на шажок вперёд и сделала насмешливый книксен.

– Ах, да. – Блуждающий взгляд Валентина Эдуардовича остановился на девушке. – Дочь профессора Карамышева, – пробормотал он себе под нос. – Ты разве уже учишься? Но вопрос о тебе ещё остаётся открытым.

– Так давайте его закроем, – громко предложил Иванов.

Директор нервно пошевелил шеей, будто ему мешал галстук.

– Не забывайтесь, молодой человек... – строго сказал он, потом вздохнул и махнул рукой: – Ладно, садитесь. И вы, Мария Ивановна, сядьте. Неловко, будто в лесу нахожусь...

Все сели. Директор отошёл к учительскому столу и тоже присел на его край, сдвинув бумаги в сторону.

– У Светы низкий средний балл, – начал он издалека. – Так-то вот. Всего один человек, но она может на три десятых процента испортить показатели нашей школы. Это как ложка дёгтя...

– Может, мне лучше выйти? – предложила Карамышева, с вызовом взглянув на Валентина Эдуардовича.

– Нет, останьтесь, – сказал тот, почему-то обращаясь к ней на "вы". – Здесь ваш класс, мы должны вместе обсудить этот вопрос. – Директор пожевал губы. – Я разговаривал с профессором. Он приходил в нашу школу. У нас получилась очень доброжелательная, дружеская беседа. Мне твой отец понравился, Света. Прямой, честный. Не сомневаюсь, что его знания и опыт очень пригодятся научному обществу нашего города. Но... – Он вскинул брови и обвёл всех вопрошающим взглядом. – Если мы примем Свету в наши ряды, мы скатимся до четвёртого места в городском рейтинге! Вы должны понимать это. – Он посмотрел на Брыкина, и тот нахмурился в ответ. Вадим знал, как важны эти рейтинги для престижа как самой школы, так и её директора.

– Следующий рейтинг будет рассчитываться в конце четверти, – снова усмехнулся Иванов. – За это время Света может наверстать.

– Да! – закивали остальные ученики.

– Вот это я и хотел от вас услышать, – обрадовался директор. Он нечаянно задел локтём монитор, повернулся к Марьванне и пылко извинился, приложив ладонь к галстуку. – Вы берёте ученицу на поруки. Это хорошо. Это очень хорошо!

– Оу, бой! – не удержалась Светка от эмоционального восклицания. – Не надо меня брать на поруки. Я не маленькая.

Директор назидательно поднял указательный палец.

– Но ты должна исправить отметки по точным предметам, дорогая моя. Особенно у тебя хромает математика и физика. И в этом тебе могут помочь только твои друзья. Ты понимаешь, девочка? Ничего обидного в этом нет. Ничего обидного, абсолютно!

Светке не терпелось сделать ещё какое-то замечание, но она прикусила губу. Хоть ей и противна была сама мысль, что кто-то будет учить её уму-разуму, тем не менее она понимала, что это её единственный шанс остаться в школе имени Циолковского.

– Если ты согласна подтянуться в этой четверти, используя для этого всё своё желание, я начну оформлять бумаги прямо сейчас, – сказал Валентин Эдуардович. – Ну, как? Думай скорей, не отнимай время от урока.

Светка оглянулась по сторонам. На неё смотрел весь десятый "А", к которому она успела прикипеть душой. Это были её друзья, и она ни за какие блага на свете не смогла бы расстаться с ними.

И она кивнула:

– Оу, бой! Согласна!

Глава 14

Домик для Светки

Разрешения на строительство однокомнатного блока в жилом комплексе школы имени Циолковского Юрка добился быстро. Конечно, ему можно было и вовсе не заниматься этим вопросом, потому что после принятия Светланы Карамышевой в школу процесс её обустройства шёл сам собой, но тогда пришлось бы ждать очень долго, а Юрке не терпелось. Он опять обратился за помощью к матери, и проблема была решена.

– Но только, сына, по типовому проекту, – такое условие поставила мать. – Никаких гаражей и вторых этажей.

– Конечно, ма, – улыбнулся сын.

– А извини за любопытство, кто эта девочка?

– Дочь профессора Карамышева. Она в нашем классе учится. Они из Москвы приехали.

– Она симпатичная? – спросила мать.

– Ой, ма, – засмущался Юрка.

– Познакомь меня с ней как-нибудь. Зря, что ли, стараюсь? Очередь на строительство знаешь какая длиная!

– Да, мам. Познакомлю.

И вот, рано утром в понедельник 25 января, к школе подъехал мастодонт от строительной компании "Домопринт". Это была махина высотой с пятиэтажный дом. Она напоминала гигантский стол, у которого было не четыре, а шесть ног, и на каждой было по колесу от самосвала "БелАЗ".

Школьники высыпали на улицу, чтобы поглазеть. В восточной части галереи в ряду жилых блоков была брешь, специально оставленная для будущих застроек. В неё и вклинился мастодонт. Юрка со Светкой уже стояли в толпе, тоже с разинутыми ртами.

– Это её дом будут строить, – с гордостью показывал на сестру Юрка. Все вокруг кивали, уважительно посматривая на девушку. Такое событие! Наверное, сегодня и занятия отменят...

– А как этот слон работает? – заинтересовалась Светка.

– По типу принтера, – охотно объяснил Гарин. – Только вместо краски там цементный раствор особого состава. Этим гигантом управляет всего один человек. Он сидит вон в той кабинке наверху. Да какое там управляет! В его задачу входит только правильно позиционировать агрегат, а всё остальное сделает автоматика.

– И когда я смогу пригласить всех на новоселье?

– Недели через две. За первую неделю будет возведён каркас здания, и ещё дня четыре уйдёт на внутреннюю отделку помещения – этим уже займутся строительные роботы.

– Две недели! Так быстро! – удивилась Карамышева.

– Да, – гордо сказал Юрка, будто технология "домопринт" была его собственным изобретением. – Ну, ещё денёк-два будешь обустраиваться, вещи там свои перенесёшь, то-сё, пирогов настряпаешь, – он тепло улыбнулся, – а во второе воскресенье заявимся к тебе на новоселье.

– Это уж точно! – подтвердил Иванов, подошедший сзади. – Юрка, колись – твоя работа? Мать устроила?

– Ага.

– Молодец. Сколько ей можно у Ирки жить. – Он кивнул на Светку.

– А Ируся не против, мы с ней не ссоримся, мирно живём, – пожала плечами девушка и усмехнулась. – Это ты, наверно, против?

– Что за грязные намёки! – воскликнул Алексей. – Ирка мне не нравится. Плаксивая она какая-то.

– Ой-ой-ой, – ухмыльнулась Карамышева. – Как будто ты сам ей нравишься. Знаешь, что она про тебя говорит? Ладно, не буду сплетничать...

– Что говорит?

– Она моя лучшая подруга. Не скажу, не упрашивай. Мало ли что с языка слетело...

В этот момент мастодонт громко и очень прожорливо заурчал, и Алексей сделал вид, что забыл про разговор, с интересом наблюдая. Из подбрюшья агрегата начала спускаться стальная рама, на полозьях которой располагались печатающие головки – каждая размером с корову. Когда рама коснулась земли, шланги, соединявшие головки с подбрюшьем, вздрогнули – по ним пошёл раствор. В следующую минуту место строительства окутал густой туман.

– Фундамент там уже есть, общий для всего комплекса, – невнятно проговорил Юрка, внимательно, как специалист, оценивая работу "бетонного принтера". – Осталось лишь коробку распечатать. И крышу.

Лёшка махнул рукой:

– Всё, идём. Скоро звонок на урок. Математика, между прочим! – И он многозначительно посмотрел на Карамышеву.

Иванов напросился шефствовать над Светкой по математике, и на этих уроках они сидели за одной партой. Светка поначалу противилась, всем видом показывала, что ей неприятно такое господство над собой, но глубоко в душе радовалась каждому уроку. Алексей был терпелив, даже заботлив, он никогда не грубил ей, не обзывал тупицей или дурой, а если и вырывались у него какие-нибудь шутки, все они были дружескими.

Её беспокоила Ирка. После каждого такого "шефствования" в глазах Светки, видимо, появлялся какой-то блеск, который очень не нравился Нестеровой. А однажды Лёшка со Светкой остались в классе после уроков. Они закрылись там, и парень долго разъяснял девушке решение какой-то задачи. А в Ирке в тот вечер вдруг проснулась страсть к рисованию, чего в ней никогда раньше не замечалось, и она стала помогать делать огромную стенную газету, которую расстелили в коридоре прямо на полу. Когда "любители математики" вышли из класса, она внимательно посмотрела на руки Алексея – они были основательно испачканы мелом. И всё-таки, по дороге в жилой блок, Нестерова не удержалась от едкого замечания:

– У тебя сегодня, Светочка, такая замечательная причёска! Ты ещё не забыла про наш уговор?

– Не волнуйся, – вернула ей желчную улыбочку Карамышева, – я никогда ничего не забываю.

Но эта мимолётная колкость была единственным проявлением враждебности. В остальное время их дружбу было не разлить водой. Они даже спали в одной кровати, что для Алексея Иванова было отличной темой для подковырок. Девушки так сроднились, что Ирка пустила натуральную слезу, когда Светкин домик был наконец достроен и отделан и подруга пришла к ней забрать вещи.

– Мне теперь будут сниться кошмары, – всхлипнула Ирка. – Я буду пугаться тёмных углов и кричать по ночам.

– Я же не на край земли уезжаю, – засмеялась Карамышева. – Мы будем ходить друг к другу в гости.

И они расцеловались на прощание.

Домик у Светки получился чудесный. Он был точно такой, как у Нестеровой, но всё же было в нём что-то своё, особенное. Так решила девушка, когда впервые переступила порог своего нового жилища. Наверное, запах. Если в Москве квартира после ремонта пахнет чем-то искусственным, пластмассовым, лакокрасочным, то здесь всё было не так. Даже строительные материалы в Чистом Воздухе отличались свежестью и натуральностью, они будто были сделаны из лепестков роз, промазанных самым отборным алтайским мёдом. И из давно обжитого Иркиного дома этот запах давно выветрился.

Светка вошла, бросила рюкзак в угол прихожей и первым делом наведалась в ванную. Миниатюрные краники на раковине блестели хромом, по краям овального зеркала бежал узор из цветочных бутонов, и даже полочка под зеркалом была выполнена в виде скромного, очень приятного на вид листа кувшинки. Душевая кабина казалась крошечной, но, видимо, она частично была вделана в стену: стоило раскрыть её створки – она превращалась в просторную баньку, в которой уместился бы свободно даже такой дылда, как Лёшка Иванов.

Девушка хихикнула, представив этого верзилу в своей душевой кабине. И почему она подумала именно о нём? Вот дурёха...

Затем она прошла на кухню. Газовая плита на две конфорки, столик-тумбочка, раскладывающийся при необходимости на тройную ширину, мойка, шкаф и маленький холодильничек светло-шоколадного цвета. Плитка на стенах тоже мягких шоколадных тонов. Всё было совершенно новым и пахло чем-то сладким, Светке даже захотелось лизнуть ручку шкафа, похожую на круглую палочку карамели.

– Какое чудо! – выдохнула она. Ей казалось, что она спит.

Чтобы убедиться, что это не так, девушка повернула кран, и в металлическое дно мойки ударила горячая струя. Реальнее некуда! Она постояла немного, утопая в клубах пара, потом закрыла воду, развернулась и с воплями бросилась в комнату. С разбегу плюхнулась на кровать, в полном блаженстве раскинула руки.

Цвет у потолка был не больнично-белый, а с салатным оттенком, приятным для глаз. Светка повернула голову. На подоконнике стоял цветочный горшок, он тоже был выкрашен в ласковые морские тона. В стене напротив чернел экран телевизора, который одновременно служил и средством городской видеосвязи. Эта штука называлась видеофоном. В Москве Светка не встречала такие. Справа всю стену занимал шкаф-купе с зеркалом от пола до самого потолка. Слева было окно и компьютерный стол. Ничего лишнего.

Девушка подлетела к подоконнику и заглянула в горшок – он был пуст. "Посажу в него какой-нибудь мексиканский кактус", – решила она. И выглянула в окно. От симпатичного крылечка с ажурными металлическими перилами в сторону городских домов уходила новенькая и гладенькая асфальтированная дорожка, ещё не припорошенная снегом. Картина эта была такой уютной, такой домашней, что девушка тихо и совершенно счастливо рассмеялась.

Это был её дом! Её первый в жизни собственный дом!

Радужный ход её мыслей прервал экран на стене, который внезапно ожил, явив сияющую до самых ушей физиономию Юрки Гарина.

– Как дела? – спросила физиономия.

– Ой, Юрочка, я такая счастливая! Такая счастливая! – воскликнула Светка. – У тебя есть кактус? Я хочу посадить кактус.

– Оу, бой! Чего нет, того нет, – насмешливо сказал парень. В последнее время все, кто прочитал загадочную книгу Мари-Од Мюрай, стали к месту и не к месту поминать "того парня". Книга и правда оказалась хорошей, что признала даже Марьванна, когда пересилила свой страх и дочитала её до конца. Юрка ухмыльнулся: – Но у меня есть кое-что получше кактуса. Приходи к Вадиму, мы сейчас все туда нагрянем. Есть новость! Ты упадёшь, когда узнаешь!

– Уже бегу! – ответила девушка, и экран погас.

Глава 15

Письмо

В комнате Вадима Брыкина не то что яблоку – семечку от него негде было упасть, так в ней было тесно. Светке показалось, что там собрался весь десятый "А". Самым удивительным было видеть среди учеников Валентина Эдуардовича. Директор школы восседал в кресле за рабочим столом Вадима с важным выражением на лице, в руке у него был какой-то конверт. Всё это девушка разглядела, когда протиснулась сквозь толпу, держась за Юркин ремень. Гарин шёл напролом, как ледокол. Он и сам, кажется, не знал всех подробностей, поэтому безжалостно распихивал товарищей локтями. Самым трудным препятствием оказались братья Синицыны, которые стояли плечом к плечу и походили на прочный айсберг. Юрке пришлось пробить его головой.

– А вот и главный виновник сегодняшней суматохи! – громко сказал Валентин Эдуардович, увидев выпавшего из толпы Юрку. Все вокруг засмеялись.

– Здравствуйте... – растерянно поздоровался Гарин, вперившись глазами в конверт.

Вадим Брыкин, стоявший по правую руку от Лугового, нетерпеливо щёлкнул пальцами:

– Кажется, все в сборе. Начнём, Валентин Эдуардович?

– Да, начнём.

Директор поднял конверт над головой, чтобы все присутствующие могли хорошо его рассмотреть.

– Как вам известно, наша школа участвует в конкурсе "Юный космос" – не помню точно, как он называется, но вы понимаете, о чём речь, – сказал Валентин Эдуардович. – Инициатива исходила от вашего класса, поэтому я посчитал справедливым сообщить эту новость сначала вам, а уж потом мы огласим её на общем построении.

Школьники отозвались одобрительным гулом.

– Вадим, дай ножницы.

Брыкин протянул директору ножичек для бумаг, уже заранее приготовленный для этого случая. Валентин Эдуардович аккуратно вскрыл конверт и вынул листок формата А4, сложенный пополам.

– Так-так, что тут у нас... – бормотал он себе под нос. Гарин из-за напора сзади лёг животом на стол и оказался носом почти у самых рук директора. Светка в азарте тоже норовила залезть Юрке на спину. – Терпение, дорогие мои, терпение. Сейчас всё узнаем.

Луговой не спеша развернул письмо и начал читать:

"Уважаемый Валентин Эдуардович!

Жюри первого этапа конкурса на лучшее название молодёжного модуля МКС (Россия) приняло решение присудить первое место названию 'Салют – МКС', выдвинутому учениками Вашей школы. Напоминаем, что..."

Но дальше слова директора заглушили крики "Ура!" и безудержные аплодисменты. Валентин Эдуардович поднял руку, призывая к порядку. Когда волнение улеглось, он продолжил читать письмо:

"Напоминаем, что аналогичные конкурсы прошли в каждой из четырёх стран-участниц проекта, и во втором этапе предстоит выбрать окончательное название из списка победителей, представленного ниже. Об условиях второго этапа конкурса читайте на сайте проекта..."

– Тут указан сайт... – пробормотал директор. – А вот список. Зачитываю: "Салют – МКС" (Россия), "Очарованный" (США), "Джордано Бруно" (ЕС) и "Тайконд" (Китай). Дальше здесь идут пожелания успехов нашей команде и подпись – координатор проекта Андрей Иванович Пятницкий.

– Значит, ещё рано радоваться, – усмехнулся Брыкин. – Четыре названия – какое из них победит, станет ясно во втором этапе.

– Давайте скорее сходим на сайт! – подал голос Миша Громов, вылезая из толпы.

– Да ты не дёргайся, Гром, – мягко отпихнул его Вадим. – Сейчас узнаем, что там за второй этап. Валентин Эдуардович, раз вы сидите за клавиатурой, можно вас попросить набрать адрес сайта?

– Нет, ребятки, вы уж сами. Садись, Вадим. А я постою вот тут, посмотрю. Это действительно очень любопытно.

Брыкин занял его место, прищёлкнул от удовольствия языком и быстро набил на клавиатуре адрес. Через секунду страничка появилась на экране.

– Здесь видео, – объявил староста.

– Перенаправь его на стену, – посоветовал Юрка.

– Сейчас, сейчас, не так быстро. Ты что, Гагарин, считаешь себя самым умным? Как-нибудь справлюсь и без твоих подсказок. Ага... Вот, смотрим!

Телевизор на стене засветился мягким голубоватым светом. Ребята увидели белые разводы облаков и неясные очертания материков. Всё это величественно, едва заметно для глаза двигалось справа налево.

– Наша Земля! – восхищённо прошептал Громов, будто впервые в жизни увидел эту картину. Брыкин и все остальные, прикованные к экрану, не обратили внимание на его реплику.

Затем космический вид сменился прозаическим кабинетом в каком-то высотном офисе. Огромное, во всю стену окно, за которым раскинулась Москва. В далёкой дымке у горизонта угадывались контуры здания МГУ с острым шпилем. Перед окном – стол с бумагами и раскрытым ноутбуком, чёрное кожаное кресло с высокой спинкой. В кресле сидел мужчина лет пятидесяти и что-то писал. Когда камера приблизилась к нему, мужчина поднял голову и улыбнулся зрителям:

– Здравствуйте, дорогие конкурсанты! Я Андрей Иванович Пятницкий, координатор проекта с российской стороны. Мне предоставлена честь ознакомить вас с условиями следующего этапа конкурса, по результатам которого члены жюри примут окончательное решение по названию молодёжного модуля международной космической станции. Как вы уже знаете, наш отечественный вариант "Салют – МКС" будет состязаться с американским названием "Очарованный", европейским "Джордано Бруно" и китайским "Тайконд".

Мужчина встал и подошёл к треножнику у окна, на котором крепился большой глобус. Лёгкое прикосновение пальцев – и глобус медленно завертелся. Затем камера сдвинулась вверх, и зрители увидели модель космической станции, подвешенную к потолку. Станция словно плыла над Землёй, как это только что вживую происходило на экране.

– Хочу сказать, – продолжал Пятницкий, – что название, выдвинутое вашей школой, мне очень понравилось. Но другие названия тоже благозвучны, имеют некоторый смысл и обладают таким же правом на существование, как и "Салют – МКС". Второй этап определит победителя. – Андрей Иванович сделал небольшую паузу, загадочно улыбнулся. – Этот этап будет весьма необычным. Он потребует от вас многих навыков, умений и знаний. Скажу по секрету – он тоже будет не последним. Да, да! Как оказалось, простой с виду проект по отбору названия постепенно перерастает в очень интересное, захватывающее предприятие. Но большего я пока не могу вам сказать. Это секрет. Мы раскроем его только после того, как станет известно название-победитель. – Он помолчал ещё немного. С улыбкой прошёлся туда-сюда по кабинету. Наконец повернулся к зрителям: – Итак, второй этап. Каждая из стран-участниц должна создать команду из шести человек, наподобие спортивной, и в начале мая – дата ещё не утверждена – эти команды будут участвовать... – снова торжественная пауза, – в невероятной гонке на солнцемобилях по пустыне Казахстана! Условия наипростейшие – кто придёт к финишу первым, тот и победил. Сила, выносливость, умение ориентироваться на местности, крепкая дружба, солидарность, сплочённость коллектива – вот те качества, которые пригодятся вам в этой гонке. Ну, и вера в победу, разумеется. – Координатор широко улыбнулся. – На этом моя миссия закончена. До двенадцатого апреля вы должны прислать мне список команды. Шесть основных членов экипажа и двое запасных. Электронный адрес найдёте на сайте. Желаю удачи! Но я не прощаюсь: на сайте есть форум, где я отвечу на все ваши вопросы. Также у нас будет пара видеоконференций. Сроки согласуем. Ну, а теперь – до свидания!

Экран погас. В повисшей тишине было слышно, как бьются сердца учеников.

– Вот это да! – проговорил наконец Борис Мальцев. – Гонки на солнцемобилях!

– Ну, ладно, – сказал директор, – не буду вам мешать. Вы всё хорошенько обсудите, а завтра, Вадим, я жду тебя в своём кабинете с предварительным списком участников гонки.

– Непременно, Валентин Эдуардович.

– Не знаю... – задумался Луговой, – наверно, девочек не стоит в него включать. Всё-таки гонки... Это техника, это бешеные скорости...

– Да, не стоит, – кивнул Брыкин.

Едва директор закрыл за собой дверь, Светка ринулась в атаку:

– Что значит не стоит включать девочек?! Мы что, не люди? Предлагаю поровну – трёх мальчиков и трёх девочек!

– Да! – выпятила грудь Нестерова. – Я тоже против мужского шовинизма!

– Подождите вы, – сказал Иванов, поднимая руку. – Шовинизм мы потом обсудим. Мне непонятно, как в название "Салют" просочилось словечко "МКС"?

– Меня это тоже удивило, – проговорил Юрка, покосившись на Карамышеву. – Изначально наш вариант был "Салют".

Светка закатила глаза:

– Оу, бой! Ладно, сознаюсь. Ведь победителей не судят? – Она с вызовом откинула назад волосы. – Это я устроила.

– Что значит "я устроила"? – удивился Брыкин. – Ты кто такая, председатель жюри?

– Мой отец знаком с Пятницким. Я просто попросила его внести в вариант нашей школы небольшое изменение... Задним числом...

– Она попросила! – возмущённо воскликнул староста. – Вы посмотрите на неё! Почему ты не посоветовалась с нами?

– Я хотела сделать сюрприз. – Светка виновато посмотрела на Гарина. – И, по-моему, мне это удалось. Пятницкий сказал... Ну, что вы смотрите на меня волками? Всем ведь понравился этот вариант, там, в лесу у костра? Разве нет?

– Да нормально, – кивнул Юрка, с облегчением улыбнувшись. – Сюрприз получился что надо!

– Но всё-таки, Света, в таких делах надо советоваться с остальными, – пробормотал Алексей. – Мы же одна команда.

– Я учту это. Обещаю, – искренне произнесла девушка.

– Она учтёт! – Брыкин остывал медленней других. – И ты думаешь, что после такого поступка у тебя будет шанс попасть в состав экипажа гонок? Только через мой труп!

– Тогда тебя придётся убить, – пошутила Ирка. – Без Светки это будет не экипаж. Без неё мы проиграем.

– Может, ещё и тебя включить в список? – криво усмехнулся Вадим.

– Не откажусь, – вскинула подбородок Нестерова. – Чем я хуже тебя, Вадичка?

– Кажется, мы сейчас передерёмся, – вздохнула Светка. – Помните, что говорил Пятницкий? Дружба и сплочённость! Предлагаю этот бесполезный спор прекратить и перейти к существу вопроса. Нам надо выбрать состав экипажа!

Десятый "А" притих в нерешительности. Брыкин раскрыл рот, чтобы возразить, но понял, что звучать это будет глупо. Карамышева опять выигрывала у него инициативу. Она вела игру, и ему приходилось подчиняться.

– Предлагаю пойти в кафе и всё обсудить, – сказала Светка. – Там у нас лучше всего принимаются судьбоносные решения.

– Да, – кивнула Нестерова. – И заодно покушаем, а то я что-то проголодалась от волнения. Кто платить будет? – Она взглянула на Иванова.

– Это что, тоже уже традиция? – выпучил глаза Алексей. – Я не Рокфеллер.

– Платит каждый за себя, – прекратила перепалку Карамышева. – Всё, идём.

И девушка стала проталкиваться к выходу.

В этот раз им снова повезло: кафе пустовало. Они кучно расселись за тремя столиками. Ирка и ещё кое-кто взяли себе поесть, но остальные были не голодны.

– Итак, – заговорил Брыкин, раскрывая свой КПК, – я думаю, ни у кого не будет возражений против того, что в экипаж гонок должен войти староста класса?

– Конечно, не будет, – отозвалась Нестерова ехидным тоном. – Солнцемобиль без тебя уедет не в ту сторону.

Жестом Юлия Цезаря, останавливающего стотысячное войско, Вадим заставил её замолчать. Встал, расправил плечи и внушительным баритоном произнёс:

– За руль солнцемобиля сядет кто-нибудь другой, а я буду управлять командой, вести её к победе. Ясно? Для начала примем схему "три на три". Три мальчика и три девочки. Потом уточним на форуме, можно ли включать в команду слабый пол. – Он снова поднял руку, успокаивая зашумевших девушек. – Итак, три на три. Нам осталось выбрать двух мальчиков и трёх девочек. Братья Синицыны, увы, отпадают сразу, потому что в этом случае меня придётся исключить... – Короткий смех. – Делайте предложения, дамы и господа, я слушаю.

– Юрку Гарина надо обязательно включить, – сказала Светка. – Название он придумал. И вообще, мне кажется, солнцемобили – это его родная стихия.

– Есть возражения? – спросил Вадим, оглядывая класс. – Возражений нет. Что ж, я тоже считаю, что Гагарин будет незаменим в этих гонках.

– Гарин, – поправил старосту Юрка, неловко кашлянув. – Моя фамилия Гарин, – добавил он твёрже. – Юрий Гарин.

Брыкин удивлённо уставился на него.

– А я как сказал?

– Ты сказал "Гагарин", Вадичка. Следи за речью, – с усмешкой произнесла Нестерова. – Ещё в список внесёшь неверно. Вот будет конфуз!

– Да, вы правы, – пробурчал Брыкин. – Буду более внимательным. – Он сделал пометку в компьютере. – Кх-кх. Значит, в списке на данный момент я и Юрий Га... Гарин. Нужен ещё один мальчик и три девочки. Ваши предложения?

– Предлагаю Свету Карамышеву, – тихо проговорила Курочкина.

Вадим, согнувшись, с приторной улыбкой посмотрел на Лену.

– Кого, простите? Карамышеву? – Он перевёл взгляд на Светку. – А она тоже в технике разбирается? Карбюратор собрать-разобрать, запаску сменить? Это она умеет? Извините, я не знал.

– Перестань кривляться, – рассердилась Ирка. – Ты прекрасно знаешь, что в технике она ничего не смыслит. Но она разбирается кое в чём другом.

– В чём, например?

– В людях, – спокойно сказала Курочкина. – Это на соревнованиях даже нужней.

– Да что вы говорите? Спасибо, буду знать.

– Кстати, она хорошо знает английский и испанский, – объявил Иванов. – А это нашей команде наверняка может пригодиться.

– Выдал! – простонала Светка. – Я тебя не просила.

Юрка изумлённо уставился на сестру. Даже он не знал этого!

– Вот как? – удивился и староста. – Про английский все в курсе, а испанский – это новость.

– Круто! – подняли большие пальцы братья Синицыны.

– Вот это да! – прошептала Коко.

– Мне легко даются языки, – просто объяснила Карамышева, состроив виноватую мину. – Лёшка прав. Знание языков нам может пригодиться. Там ведь будут команды из Америки и Европы.

– А как у вас с китайским, миледи? – поинтересовался Вадим.

– До гонок ещё есть время – выучу, – серьёзно сказала девушка.

Брыкин нетерпеливо постучал пальцем по столу:

– Ладно, давайте голосовать. Кто за то, чтобы в состав команды включить переводчика, а именно – всем известную Карамышеву?

В воздух яростно взметнулись руки. От такого единодушия у старосты нервно задёргалась бровь. Нет, он тоже полагал, что Светка могла пригодиться в гонках, ну, где-нибудь на третьем месте. Но чтобы так...

– Против есть? Никого. Ну, ладно, большинству я всегда подчиняюсь, вы знаете. Итак, мы выбрали троих. Нужен ещё один мальчик и две девочки. Слушаю.

– Лёшку Иванова, – сказала Ирка. – А что? Хороший мальчик. Умный, сильный и весёлый. Такие в любом деле нужны.

– Принимается, – кивнул Вадим. – Есть противники? Единогласно. Дальше. Нужно выбрать двух подруг для Карамышевой. А то ей в экспедиции будет скучно – не с кем поболтать на русском.

Все молчали, потупив взгляды. Даже Ирка не ответила на сарказм старосты.

– Да что с вами? – поразился Брыкин. – Скромность, конечно, украшает человека, но если предложений больше не поступит, мы заменим девочек мальчиками. Гром, ты как? Готов на подвиги?

Миша Громов открыл рот, но потом вздохнул и отвернулся.

– Я готов. Но вы меня не возьмёте.

– Брось, Михаил. Ты низкого о себе мнения. – Вадим обогнул столик, подошёл к Громову и по-отечески похлопал его по плечу. – Возьмём, ты отличный парень, на тебя можно положиться. Только тебе нужно контактные линзы завести. Спортсмен в очках – это нонсенс.

– Линзы? Линзы у меня есть. Только от них глаза болят.

– Придётся потерпеть, дружок, – хмыкнул Брыкин. – Итак, будем голосовать. Кто за Громова, который вместо девочки?

– Я против такой формулировки вопроса, – возразила Ирка. – Что значит "вместо девочки"? Считаю, это обижает мужское достоинство. Миша, ты тоже так считаешь?

– С... считаю, – еле слышно произнёс Громов. Ирка продолжала ходить за ним, один раз они даже посидели в кафе, и это Михаила сильно напрягало. От её заботливого внимания он чувствовал себя очень неловко. Природная робость его просто душила.

– Не придирайся к словам, Ирка. Я всего лишь сказал, что Громов войдёт в список, ломая схему "три на три". Он – четвёртый мальчик. Не думал, что ты такая буквоедка. Итак, кто "за"? Тоже единогласно. Отлично! Ну, а теперь ещё одну девочку, плиз.

– Иру Нестерову, – предложила Разумова. – Или Курочкину. Я лично не хочу участвовать. Там в пустыне скорпионы, я их боюсь.

– Я тоже боюсь скорпионов, – поёжилась Коко. – Я лучше на вас по телевизору посмотрю.

– Ну, что ж, остаётся Нестерова. Среди присутствующих больше нет девочек. Поздравляю, Ирка! Ты в списке. Не возражаешь?

– Не возражаю, – показала ему язык девушка. – Надо же кому-то следить за тобой, чтобы не зарывался. И вообще, я что, трусиха какая-нибудь, скорпионов испугалась? Да они сами от меня разбегутся в разные стороны!

– Вот это в точку, – заметил староста. – Они отбросят клешни от одного твоего голоса.

– У Иры хороший голос, – защитила подругу Светка.

– Я не спорю, хороший. Только ядовитенький слегка, – радостно сообщил Вадим. Он ввёл Иркину фамилию в список, сохранил файл и закрыл КПК. Выдохнул удовлетворённо: – Всё! Собрание можно считать закрытым. Завтра я подам список Луговому.

– Подождите, – вспомнил один из китайцев, – надо ещё двух запасных выбрать.

– Это не к спеху, – ответил староста. – Я понимаю твоё беспокойство, Сергей, но запасных ведь не трое.

– Он не Сергей, – хором сказали два других брата.

– Неважно. Запасных выберем после того, как утвердим основной список, – беспрекословно объявил староста и отошёл от стола.

Вдруг дверь кафе распахнулась. На пороге стоял Мальцев.

– Ой, Боря! А... а ты где был? – спросила Курочкина.

Мальцев подошёл к товарищам.

– С животом проблемы... Я что-то пропустил?

Вадим Брыкин обнял парня за плечи. С наигранной грустью произнёс:

– Всего лишь историю. Ты пропустил историю, мой друг.

– Но история у нас завтра! – ухмыльнулся Борис. – Кончай мне подошвы красить.

Староста оглянулся на остальных. Среди ребят раздались смешки. Вадим вздохнул, похлопал приятеля по спине и процитировал Шекспира:

– Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам.

На это Малой лишь обескураженно поморгал глазами.

Глава 16

План "Бонапарт"

Юрка вошёл в свою комнату, открыл настежь окно, разделся до трусов и сел на коврике в позе йога.

"Гонки на солнцемобилях!"

Восторженные чувства не давали ему сосредоточиться. Парень нахмурился и попытался стряхнуть все лишние мысли. Сделал два глубоких вдоха. Начал думать о большом жареном куске мяса. Это сработало. Под ложечкой засосало, а в животе неприятно заурчало, но зато голова освободилась от ненужных сейчас эмоций.

Посидев так минуты три и окончательно замёрзнув, Юрка открыл глаза, встал, выкатил из-под дивана гантели и начал упражняться. Гантели были не очень тяжёлыми, всего по полкило каждая, но махал он ими довольно резво. Через пять минут пот лил с него градом.

Та встреча Нового года в зимнем лесу сильно изменила Юрку. Первую неделю он ходил мрачный, ни с кем не общался и всё время проводил в мастерской, доводя до ума железного Марса. Если кто-нибудь звонил по видеофону, он не отвечал, притворяясь, что его нет дома. Даже если это была Светка.

В общем-то, она и была главной причиной его душевных мук...

Гарин никак не мог забыть того, как позорно уронил девушку там, у нарядной ели, когда она с его помощью пыталась повесить шоколадку. Она доверилась ему, а он, слабак, бросил её лицом в холодный сугроб... Этого он не мог себе простить. Ещё ужасней было то, что с каждым днём он всё больше ощущал, как внутри него крепнет новое чувство к ней, отнюдь не братское. Что-то пронзительное, острое как нож терзало ему душу. И он знал, что этому чувству никогда не будет выхода, потому что он не был... как бы это сказать поточнее... он не был полноценным парнем!

Вот Алексей – это да! Это был мужик. И Светка с удовольствием заигрывала с ним. Один раз отшила, когда он нагло присосался к ней, и, между прочим, как считал Юрка, правильно сделала. Но потом-то, потом вновь поглядывала на него. Ещё как поглядывала! Надо быть слепым, чтобы не заметить этого. А что, всё правильно. Лёшка – он ведь красавец. Сильный, высокий, одно заглядение. А его, Юрку, природа жестоко наказала за какие-то грехи... За какие, хотел бы он знать? Или это были не его грехи? Тогда чьи?

Но Юрка не был бы Юркой Гариным, если бы долго находился в плену этих пораженческих дум. В следующий понедельник, рано утром, он проснулся уже другим человеком. В его гениальной голове созрел план, которому он тут же дал название "Бонапарт". Так звали Наполеона. Французский император, кстати, тоже был невелик ростом...

Суть плана была проста.

Любой хиляк, даже с мышцами медузы, может стать сильной личностью. Нужно лишь поставить себе цель и твёрдо двигаться к её достижению. Мал ростом? Не беда! Даже рост подвластен тому, кто уверен в победе. Короткие кости можно удлиннить специальными упражнениями. Да, удлиннить, вы не ослышались – как резиновый шланг! А кто в этом сомневается – тому не место в плане "Бонапарт". Не можешь отжать восьмикилограммовую гирю? Тоже не беда! Две недели тренировок – и гиря у твоих ног. Вернее, над твоей головой. Слаб духом? Что за глупости! Разве может человек, принявший к исполнению план "Бонапарт", быть духовно слабым? Никогда! Если тебе нагрубили – плюнь негодяю в лицо! Даже если это староста класса!

Хм, звучит хорошо.

И Юрка начал заниматься. Принёс из родительского дома гантели и занимался с ними до изнеможения. По воскресеньям он ходил на лыжах, и каждый раз Светка с удовольствием составляла ему компанию. К тому времени уже открыли для всех желающих велотоннели, и почти каждый вечер они садились в седло и до боли в мышцах ног носились наперегонки под небесами. А рано по утрам, когда никто не видит, Юрка выбегал на крыльцо и обтирался снегом. Главным упражнением, изюминкой плана, было висение на перекладине с привязанной к ногам гирей. Продолжительные продольные нагрузки на кости со временем должны были их удлиннить – в этом инженер Гарин не сомневался.

Он занимался два раза в день. Утром и днём, придя из школы. Сначала гантели, а потом, после небольшого отдыха – перекладина. Затем, приняв душ, тщательно замерял объём бицепсов и свой рост.

Спустя месяц тренировок Юрка решил подвести промежуточный итог. Он тщательней обычного измерил все свои параметры и печально вздохнул. Бицепсы росли очень медленно, даже можно сказать почти совсем не росли. Объём груди тоже. Правда, план "Бонапарт" он всё же нарушил: с недельку ему пришлось отдыхать от нагрузок, потому что всё тело ныло от слишком рьяного старта. Рост за месяц тоже нисколько не увеличился. Кости не удлиннялись – хоть тресни! Судьба будто насмехалась над Юркой. Она как бы говорила ему: ты должен быть маленьким и слабеньким, ты таким родился, смирись с этим.

Но Юрка не смирился. Наверно, организму требуются белки для наращивания мышечной ткани и кальций с фосфором для роста костей – так решил он и завёл себе строгий режим приёма пищи. Утром он съедал яйцо и два бутерброда с колбасой или сыром, причём хлеб отрезал очень тонко, чтобы не забивать желудок всяким мусором. В школе после второго урока тайком на перемене проглатывал ещё одно яйцо, очищенное заранее и завёрнутое в плёнку. В столовке брал суп на мясном бульоне, две-три котлеты без гарнира, сметану и молоко. Если была рыба, с удовольствием съедал две порции. В рыбе фосфор! Булочки, пирожные и конфеты в его рацион не входили, потому что проку от углеводов и сахара – никакого. Только белки! После школы, придя домой, он старательно, хоть это и было противно, жевал консервированную сою, а на ужин, но не перед самым сном, употреблял мясо птицы. Когда начались запоры, он решил добавить в рацион овощи и фрукты. Это помогло. Но рост, этот проклятый пигмейский рост не хотел увеличиваться ни в какую!

Конечно, он понимал, что один месяц – не срок. И занимался, занимался и занимался, и висел на турнике до дикой боли в коленях и локтях. Чтобы руки не отрывались от перекладины, он усовершенствовал кожаные перчатки – пришил к пальцам металлические крючки, которые зацеплял за кольца на рукавах прочной хэбэшной рубашки. Сами же перчатки пристёгивались к рубашке пуговицами. Из электрического домкрата юный изобретатель соорудил особый механизм, похожий на средневековую табуретку для пыток, и по командам через Мячикова поднимал и опускал восьмикилограммовую гирю, регулируя нагрузку. Правда, тут случилась интересная инженерная загвоздка. После десяти минут висения с гирей голос у Юрки изменялся настолько, что Мячиков с большим трудом распознавал команды. Пришлось дорабатывать программу и заново настраивать робота.

Но в тот день, когда пришло письмо от Пятницкого, произошла осечка. Даже не осечка, а целый конфуз.

Совпало так, что проверка всех домашних электронных систем на вирусы пришлась как раз на Юркино удлиннение костей. Мячиков будто уснул. Он не реагировал на внешние раздражители, не откликался на команды и в своей эбонитовой лунке походил на приспущенную покрышку от старого футбольного мяча.

– Мячиков, подними гирю! – умолял Юрка, вися на турнике. – Подними гирю, гад! Ну, кому говорю. Под-ни-ми-и-и!

Боль в локтях была невыносимой. Сил у Юрки не было, чтобы подтянуться и отцепиться от колец на рукавах. Его кисти были намертво прикованы к перекладине.

На такой случай, конечно, была особая команда, прерывающая вирусную проверку Мячикова, но голос Гарина изменился настолько, что робот не воспринимал её. Команда не была внесена в изменённую базу данных.

Прошло ещё три минуты висения. От боли Юрке хотелось орать во весь голос. И тут по видеофону позвонили.

– Юрочка, я к тебе в гости. Впусти.

Светка!

Основные команды домашних систем тоже выполнялись независимо от вирусных проверок, поэтому, хоть и с трудом, с пятой попытки – голос-то Юрку не слушался! – дверь открыть удалось.

Карамышева застыла на пороге. К счастью, в галерее в этот момент никого не было, иначе Юрка предстал бы во всей красе перед каждым проходящим мимо школьником: его турник был сооружён в дверях между комнатой и прихожей.

– Дврь! – простонал Юрка. – Зкрй дврь! Бстро!

Девушка и правда обладала удивительными способностями к иностранным языкам. Она мгновенно перевела эту странную фразу на наречии гоблинов и захлопнула дверь. Затем подошла к Юрке и стала рассматривать его широко раскрытыми глазами.

– Что это ты делаешь? – наконец спросила она, немного придя в себя от шока.

– Ви... шшу!

– Я вижу, что висишь.

– Снми мня.

– Что? – спросила Светка и пощекотала ему пуп под рубашкой. – А погромче можно?

– Снммня!!! – заорал он. – Ги... ррю пднми!

– Поднять гирю?

– Угмх, – простонал несчастный и закатил глаза от боли.

Кажется, её братец не шутил. Лицо парня налилось кровью, а голова тряслась, норовя оторваться от тела. А вдруг Юрку подвесили хулиганы? Ворвались в его дом, соорудили место для пыток и подвесили – просто так, для забавы. Сейчас спрятались где-нибудь в галерее за углом и хихикают, слушая стоны бедняги...

Светка поёжилась. Трудно было представить, что в школе могут обитать такие живодёры. Девушка отпихнула в сторону жуткого вида табурет, стоявший под ногами Гарина, обхватила гирю руками, взяла на грудь и подняла. Юрка с неимоверным усилием подтянул большой палец одной руки к кольцу на другой и сорвал крючок. Затем отцепил второй крючок.

– Отхди-и! – прорычал он.

– Ай! – Светка отпрыгнула.

Гарин с грохотом, как мешок картошки, свалился на пол. И в этот самый миг вирусная проверка закончилась.

– Здравствуйте, Светлана Георгиевна! – поздоровался Мячиков и сообщил радостно: – Хозяин, у нас гости!

– Да пшёл ты! – зло ответил Юрка.

Он сел, потёр ушибленный бок и начал отвязывать ремни на ногах. Светка присела на табурет, сначала с опаской изучив его. Глаза её посверкивали от любопытства. Но девушка молчала, уверенная, что братец расскажет всё добровольно.

Юрка тяжело дышал. Он был мрачнее снежной февральской тучи. Освободившись от груза, парень с трудом встал, доковылял до дивана, увалился на него и с наслаждением вытянул ноги. Протяжно, с каким-то присвистом вздохнул.

– Бедненький, – сказала Светка.

Она тоже прошла в комнату. Заметила гантели на полу, но ничего не сказала. Села на диван.

– Вот давно хочу тебя спросить, Юрочка.

Он вопросительно посмотрел на девушку.

– Как Мячиков узнаёт тех, кто заходит к тебе в дом? Мой Шарик так не умеет.

– По запаху. – Кажется, парень не был расположен болтать.

– По запаху? – удивилась Карамышева. – Как интересно! И чем же я пахну?

– У каждого человека свой запах. Кроме Лёшки Иванова.

– Как это? – засмеялась девушка. – Лёшка что – не человек?

– Человек. Просто он очень часто меняет одеколон. Это сбивает Мячикова с толку.

– Как интересно! – повторила Светка и хитро прищурилась, уже соображая, как ей можно будет применить эти секретные сведения. – А я и не замечала. Я глуха на запахи.

– Ещё по голосу, но этот метод менее точный, – добавил Гарин.

Они надолго замолчали. Светка что-то обдумывала, глядя на Юрку. А тот молчал, потому что не хотел поднимать тему гири.

И всё-таки Светка первая не выдержала:

– Кто тебя к потолку подвесил?

– Никто, – коротко бросил Юрка и отвернулся.

– Ладно, не хочешь врать – не ври. Так моя мама говорит.

– В космонавты готовлюсь, – буркнул Гарин.

– Я же сказала – не хочешь врать – не ври. Брат Толиман.

Он повернулся. Презрительно изогнутые губы девушки выражали недовольство. Юрке и самому было противно врать. Что делать, придётся сказать правду.

– Ты ведь никому не разболтаешь, сестрёнка?

– Могила!

Юрка вздохнул.

– Таким способом я пытаюсь удлиннить себе кости.

Долгую минуту Светка молчала. По её лицу пробежала целая гамма чувств – сначала восторг, затем сомнение, а потом – яркая вспышка догадки, которую мгновенно сменила тень жалости.

– Думаешь, это возможно? – наконец тихо произнесла она.

– Да.

– И давно ты... – она показала глазами на перекладину.

– Уже месяц. Но это слишком маленький срок. Эффект пока нулевой.

Снова долгое неловкое молчание. Юрка лежал неподвижно, уткнувшись в подушку лицом. Светка смотрела на него. Она была неглупой девушкой, всё поняла сразу. Наверное, вспомнила и ту ель, и ту шоколадку.

– Юрочка, – позвала она. Он не шелохнулся. – Знаешь, о чём я думаю? Я думаю, что ты очень сильный. Не каждый решится на такие ужасные пытки... Нет, я не это хотела сказать.

– И не надо, – глухо произнёс он в подушку. – Если ты считаешь меня сильным – зачем жалеешь?

– Но... но ты лежишь такой несчастненький...

– Я отдыхаю. У меня чуть руки-ноги не оторвались. Знаешь, сколько я провисел?

– Не говори, а то я сегодня не усну.

Он повернул к ней голову, нерешительно улыбнулся.

– Кто же тебя раньше с турника снимал? – спросила она.

– Мячиков. Через подъёмное устройство.

– Нашёл кому довериться! – усмехнулась девушка.

– Да нет, он добросовестно исполнял свой долг. Но сегодня была вирусная проверка. Я не учёл этот фактор в программе. Проверка включается раз в месяц. И вот – как назло. Даже время совпало.

– Значит, так надо было, – сказала Светка. – Чтобы я узнала твою тайну. Представляешь, я почувствовала, что надо к тебе сходить. Со мной такое бывает. Что-то вот здесь, – она показала на виски, – как застучит, а потом здесь, – она прижала руку к левой стороне груди. – И я пошла. И, надо тебе сказать, когда увидела распятое тело – ужас испытала не меньше твоего!

Они рассмеялись.

– Да, наверно, смотрелся я отпадно, – кивнул Юрка. На душе у него отлегло немного. Один червячок грыз – Светка теперь знала, что он жаждал стать таким же высоким, как Алексей. Неприятный червячок, но с ним можно было ужиться.

– Сегодня покатаемся? – спросила Светка.

– Как всегда – в семь.

– А потом придёшь на физику?

Алексей натаскивал Светку по математике, а он – по физике. Правда, учитель из него был не такой хороший, как из Иванова, но ученица уверяла, что схватывает материал отлично. Доказательством тому, по её словам, была тройка за последнюю контрольную работу по физике. "Не двойка же!" – резонно заявила девушка.

– Конечно, приду, – ответил он. – Займёмся строением ядра. Кажется, ты жаловалась, что с этим у тебя глухо, как в танке.

Она улыбнулась.

– Тогда – до вечера?

– До вечера.

Юрка встал, чтобы проводить её. В прихожей, взявшись за ручку двери, девушка обернулась и прошептала:

– Толиман или смерть!

У него сжалось сердце. Светка! Хорошим она была другом...

Глава 17

Скорая помощь для полотёра

Большая полосатая пчела надоедливо жужжала, норовя присесть Юрке на ресницы. А он даже не мог пошевелить рукой, чтобы отогнать её. Когда насекомое подлетало к уху, противный звук проникал в самый мозг.

– Ж-ж-ж! З-з-з!

В конце концов пчела отлетела на некоторое расстояние, сделала вираж и, набрав скорость, вонзилась ему прямо в глаз...

Юрка подскочил в постели.

Это был сон? Бр-р-р!

Он повернул голову. Противный звук шёл от стены, где на экране видеофона светилась довольная рожа Лёшки Иванова. Губы у парня были растянуты, а кончик языка торчал между зубами – Алексей самозабвенно играл роль пчелы. Получалось у него великолепно. Прямо прирождённый звукорежиссёр! Увлечение к подражанию звуков живой природы у его друга появилось с того самого дня, когда Юрка запустил тайный план "Бонапарт". Он настроил видеофон так, чтобы тот при включении автоматически переходил в режим "my face off" – не показывать исходящее видео. Теперь любой визитёр у двери или удалённый собеседник не могли видеть того, что делалось в жилище "инженера Гарина", и Юрка мог спокойно упражняться с гантелями или висеть на турнике с гирей на ногах. Нормальный визитёр, не получив ответа, убирался восвояси, но Лёшка был психом. Если он точно знал, что Юрка дома, он мычал, блеял, лаял или мяукал под дверью до тех пор, пока не добивался своего...

Пчела всё жужжала. Юрка чертыхнулся, закатил под диван гантели, надел футболку и поискал дистанционный пульт. Не найдя его, позвал робота:

– Мячиков!

Серебристый шар сидел на своём обычном месте – на тумбочке у двери в эбонитовой лунке зарядного устройства. Это было его любимое гнёздышко. На зов хозяина Мячиков "открыл" один глаз, который мягко засветился зелёным.

– Май фэйс он! – дал Юрка команду, и невидимый инфракрасный сигнал устремился от робота к видеофону.

Экран загорелся, явив утомлённое ожиданием лицо Алексея, а в его нижнем правом углу появилось небольшое окошко с изображением Юркиной комнаты и его самого с растрёпанными волосами. Этот режим назывался "my face control".

– Ну, наконец-то! – выдохнул Иванов, состроив страдальческую мину. – Представляешь, что обо мне можно подумать со стороны?

– А ты не жужжи, и о тебе никто ничего не будет думать, – парировал Юрка.

– А что мне делать прикажете? Отбивать чечётку или гопака плясать, чтобы ты врубил изображение? Я даже не знаю, дома ли ты. Что за тайны, в конце концов? Я уже начинаю думать чёрт знает что.

– Думай. Твои проблемы, – ответил Юрка, зевая.

– Мне не нравится этот твой тон, – проговорил Иванов подчёркнуто строго. – Дверь-то хоть откроешь?

– Мячиков! Впусти Лёшку! – приказал Юрка.

Щёлкнуло электрическое реле, и дверь открылась.

Иванов вошёл в комнату и, прислонившись плечом к стене, хмуро воззрился на друга. Гарин в последнее время стал какой-то скрытный. Уж не заболел ли какой нехорошей болезнью? Алексей часто замечал пятна от пота на Юркиной футболке, особенно по утрам перед школой или через полчаса-час после. Но во время занятий Юрка был нормальным. Лёшка несколько раз присматривался к нему и не находил ни капельки пота. И даже принюхивался. Пах его друг очень приятно – мылом и шампунем. Каждый день! Чего-чего, а такого за ним точно никогда не замечалось...

– Ну? – спросил Юрка.

– Что значит "ну"? – ещё больше нахмурился Иванов. – К тебе друг пришёл, если не заметил.

– Да заметил, заметил, – улыбнулся Юрка. – Кончай дуться.

– Это кто здесь дуется? – заморгал Алексей. – Хочешь сказать, что из нас двоих не все дома – у меня? Что ты тут прячешь, Юрка?

Иванов внимательно огляделся по сторонам.

– Что прячу? – насторожился Гарин. – На что ты намекаешь?

– На компромат намекаю, на что же ещё. В ванную ты меня, конечно, не пустишь?

– Просморкаться хочешь? – снова улыбнулся Юрка. – Отчего ж не пущу? Иди сморкайся!

– Я тебе сейчас так сморкнусь! – разозлился Лёшка. – Я, в отличие от вас, сударь, совершенно здоров!

– Я тоже.

Алексей молча прошёл в ванную, через минуту вернулся и сказал, пожав плечами:

– Хм. Помады нет...

– Какой ещё помады? – теперь пришла Юркина очередь злиться. – Ты, Лёшка, дурак, и мысли у тебя всегда в одну сторону!

На "дурака" Иванов не сильно обиделся. Он только хмыкнул, подошёл к другу и угостил его символическим подзатыльником. Потом придержал его рукой за талию и подсёк ногой под коленки. Юрка чуть не упал.

– Сейчас ка-ак врежу! – сказал Гарин, но гнева не получилось.

– Ладно, старик, не кипятись, – помягчел Алексей. – У меня к тебе одно дело. На миллион.

– Пошли, чай похлебаем и поговорим, – кивнул Юрка. – Совместим приятное с полезным, так сказать. А то я ещё не завтракал.

"Деловой стал, однако!" – с удивлением отметил Иванов, направляясь вслед за другом на кухню.

Там на стуле ещё с вечера Юрка оставил перчатки с ужасными крючьями и кожаный ремень, с помощью которого привязывал гирю к ногам. Сказав "Упс!", он сгрёб это хозяйство в охапку и бросил в шкафчик под раковиной. Как ни силился, но краска всё же залила ему лицо, на что подозрительный Лёшка тут же обратил внимание:

– Кажется, я начинаю догадываться, в чём дело. Тебя поработила какая-то секта. Сознавайся! Мы соберёмся всей школой и набьём им морды.

– Да какая секта! – отмахнулся Юрка.

Беря заварочный чайник, он чуть не опрокинул его. Наверное, размышлял Юрка, нужно всё-таки рассказать Лёшке про план "Бонапарт". Ведь он его лучший друг. Но что-то не позволяло Гарину сделать это. Иванов будет смеяться. А если ещё расскажет всем в школе – от стыда негде будет спрятаться! Он не Светка, язык за зубами держать не очень-то умеет, особенно если новость совершенно сногсшибательная. "Нет, пока лучше всё оставить в тайне, – решил Юрка. – Пусть думают, что у меня крыша съехала. Так спокойней. А вот когда начну вставать на физре правее Борьки Мальцева и подтягиваться на перекладине двадцать раз – тогда тайну уже не скроешь".

Юрка разлил по чашкам чай, достал печенье, хлеб, колбасу и сыр. Потянулся было за сырыми яйцами, но при Лёшке варить их не решился.

– Сколько лет этому печенью? – удивился Иванов, пробуя угощение. – Зубы сломать можно.

– Колбасу бери, она свежая. Вчера купил.

– Да не хочу я твою кобасу! Конфеты есть?

– Нету.

– А сахар в этом доме имеется?

– Сахар – белый яд, – ответил Юрка.

– А раньше этот яд всегда стоял на столе в вазочке с голубой каёмочкой, – язвительно заметил Лёшка.

Юрка пожал плечами. Сделав себе бутерброд с колбасой, он стал с аппетитом жевать.

– Ты бы ещё тоньше хлеб отрезал, – усмехнулся Иванов. – Прямо просвечивает!

– Отстань, а? Дай поесть спокойно.

Минут пять они завтракали молча. Вернее, завтракал только Гарин, а его друг лишь вежливо прихлёбывал несладкий чай, делая вид, что ему ужасно вкусно. Наконец Иванов отставил недопитую чашку в сторону и сказал:

– Мы очень мило беседуем.

Юрка чуть не подавился.

– Так ты чего сам молчишь? Говорил, дело на миллион...

– На миллион, не меньше! – оживился Алексей.

– Фыкладыфай, – сказал Юрка, снова набив рот колбасой, – я тебя фнибательно сдушаю.

– Хочу пригласить тебя к себе домой в гости. В смысле – к родителям. У матушки завтра день рождения, она говорит, что давно тебя не видела и соскучилась.

Юрка дожевал, проглотил и кивнул радостно:

– А что, идея хорошая. Просто отличная идея!

– Только без подарков. Ну, ты же знаешь мою маму – кроме цветов ничего не принимает.

– Могу посоветовать, где можно хорошие цветы купить, – подмигнул Юрка. – Я там своей покупал.

– Я тоже знаю пару магазинчиков. Это я беру на себя. А ты лучше вот что... – Лёшка замялся, – лично от меня... Не мог бы ты посмотреть нашего полотёра? Я бы и сам... да всё некогда как-то...

– А что с ним?

– Да халтурить стал, гад! Моет ровно пятьдесят процентов пола, потом как ни в чём не бывало уезжает на своё место и с чистой совестью вырубается.

– Пятьдесят процентов? – вытаращил глаза Гарин. – Вот лодырь!

– Ага, лодырюга отменный. Причём интересно так: заезжает, например, под стол и промывает точно половину прямоугольника, в вершинах которого его ножки. Под всеми кроватями тоже половину промывает, а потом и с оставшимся полом комнаты делает то же самое. Даже если его площадь простому человеку вычислить трудно – моет ровно половину, не перетрудится. Тригонометрией этот лодырь владеет в совершенстве!

– И давно он так себя ведёт?

– Может, и давно. Мама говорит, что не обращала на это внимание, пока не стала замечать клочья пыли в двух углах всех комнат. Два угла всегда чистые, а два – пыльные. Тогда она стала за ним подглядывать и обнаружила халтуру. С поличным поймала тунеядца! Можно, конечно, нового полотёра купить, но она не хочет. Говорит, к этому привязалась. Он тихо работает, маленький такой, приятные формы. Она зовёт его Черепашонком.

– Неделю назад во всём городе поменяли протокол обмена, – проговорил Юрка, почесав в затылке. – Может, с этим связано. Если так, то нужно только обновить программу BIOS в вашем Черепашонке. Дело на пять минут.

– Я всегда знал, что ты технический гений! – просиял Алексей. – Короче, мы тебя ждём завтра. Часикам к четырём подваливай. Идёт? Или давай лучше я сам за тобой зайду, вместе пойдём. И цветы поможешь выбрать.

– Да без проблем. Я тоже по Екатерине Дмитриевне соскучился. С удовольствием с ней пообщаюсь. Приятный она человек. Добрая очень.

– Вот и отлично, старик. В общем, до завтра? Мне ещё надо заскочить кое к кому.

– К кому?

Иванов сделал ещё один глоток несладкого чая, поморщился. Долго смотрел на друга. Потом вздохнул:

– Ладно, скажу, всё равно ты завтра её увидишь. В общем, хочу Светку тоже пригласить. Она любит такие мероприятия, ты ведь знаешь.

– Ах, Светку! Ну, как же без неё... – сказал Юрка и вдруг ляпнул: – А не боишься?

– А чего мне бояться? – вскинул брови Алексей.

– Да так...

Юрка вспомнил, как на новоселье у Карамышевых девушка прокусила Лёшке руку. Но говорить не стал. Зачем бередить старые раны? Тем более, что Алексей, кажется, так и не просёк до сих пор, кто был той немой Попадьей в лохмотьях...

На этом туманном многоточии они распрощались.

Глава 18

Екатерина Дмитриевна

Екатерина Дмитриевна и правда была на редкость доброй женщиной. Наверное, это качество присуще всем детским врачам. Молодая и красивая, она излучала какую-то тихую, но могучую энергию, способную вобрать в свою сферу всех присутствующих, хотя фигуркой обладала весьма хрупкой на вид. Она едва ли на полголовы была выше Юрки Гарина.

Когда ребята вошли в дом, она по очереди обняла их, а Юрку даже поцеловала в щёку.

– Ладно, ма, ещё растает, – пожалел друга Лёшка. Наверное, до щеки сына ей было трудно дотянуться, а он сам не сообразил подставить.

– Стол будет к шести вечера, а пока поделайте что-нибудь, – ответила она, принимая букет белых роз. – Белые розы! Вы с ума сошли, Алёша. Зачем же белые?..

– Это он выбрал, – сдал Юрку Алексей.

– Они красивые, – стеснительно пробормотал Гарин. – Как вы.

– Ах, подлиза! – улыбнулась женщина. – Спасибо. Ну, вот, теперь у меня забота: нужно найти в этом доме и красивую вазу...

Она направилась в ванную. В дверях резко, на одной пятке развернулась, добавила с упрёком:

– Надо почаще навещать родителей. Совсем от рук отбились!

Её мягкий, с придыханием голос имел гипнотический эффект, хотелось, слушая, смотреть на эти губы, на то, как они изгибаются в такт словам.

Юрка вздохнул. Его мама была другая, намного строже и грубее, что ли. Однажды он даже застукал её с сигареткой... Но она тоже была доброй. Просто другой. Наверное, все мамы на земле разные.

– Вот наш герой! – сказал Лёшка, когда они прошли в гостиную.

Он выкатил из-под тумбочки с цветами робота-полотёра – небольшое круглое воплощение технической мысли, цветом и формой напоминающее половинку пятнистого арбуза. Гарин уже имел с такими дело. Модель "ПА-20 ЛЮКС". Одно время они продавались во всех магазинах домашней утвари.

– Довольно старенькая модель, – произнёс он, приседая к роботу. – Сейчас такие не выпускают.

– Знаю, – развёл руками Алексей, – но он любимец семьи, поэтому я и обратился к тебе за помощью.

– Сейчас мы тебя посмотрим, Черепашонок, – тепло произнёс Юрка. – Лёш, дай мне влажную тряпку, которую потом не жалко выбросить, маслёнку и крестовую отвёртку. И ещё включи компьютер.

Гарин перевернул полотёра кверху пузом. Внутри у того булькнула вода, будто в животе у больного ребёнка. Юрка растянул губы от удовольствия. Все механизмы, даже самые простые, представлялись ему живыми существами. Мало того, что все они, как и люди, имели имена и фамилии, могли перемещаться, что-то делать и даже связно говорить, он был уверен, что у них ещё есть душа. Вот поковыряешься в таком пузе грубо, что-нибудь неумело оторвёшь или отвинтишь – и обратно уже будет не реанимировать. Механизм заглохнет навсегда. Умрёт, как человек.

Юрка нашёл пазы защёлок, аккуратно свинтил болты и снял крышку Черепашонка, похожую на строительную каску. Как и следовало ожидать, внутренности у бедолаги были грязноватенькие. Гарин взял тряпку, протёр все детали и смазал трущиеся места машинным маслом. Затем отсоединил бак и отыскал под ним секретный рычажок. Несколько коротких нажимов на него – и из тела Черепашонка вылезла плоская герметичная коробка.

– А вот и твоя головка, дружок, – сказал Юрка. – Сейчас посмотрим, где у тебя бо-бо.

– Кстати, – спросил Алексей, сидевший в кресле неподалёку, – как там твой Марс поживает? Научил его ходить?

– Пока нет. Но стоит на ногах весьма устойчиво. Ходовые качества в "Юр-отделе" не проверишь: слишком мало места. На днях я спущу его в гараж и тогда проведу полные испытания.

– Если будет нужна помощь – скажи.

– Обязательно. – Юрка осторожно вскрыл коробку и с любопытством заглянул внутрь. – О, да у нас тут чисто!

– Жить будет? – поинтересовался Алексей.

– Будет. Мне надо только фамилию Черепашонка узнать.

– Фамилию?

– Личный код робота. Он в паспорте должен быть.

– Ах, да. Сейчас спрошу у мамы.

Лёшка убежал, а юный инженер оставил Черепашонка на время, подошёл к компьютеру и запустил программу определения IP-адресов технических устройств.

Вернулся Иванов с паспортом. Юрка быстро набрал код полотёра и через секунду получил действующий АйПи-адрес робота. По нему он попробовал связаться с самим устройством. Но безуспешно.

– Странно, – пробормотал Гарин. – Пинг не проходит...

– Наверное, его надо включить.

– Тьфу, верно! – засмеялся Юрка. – Вот видишь, какой я гений...

– Ну, с кем не бывает, – улыбнулся в ответ Лёшка. Он включил Черепашонка, и внутренности "головы" робота заморгали разноцветными индикаторами. – А сейчас?

– Есть контакт! – отозвался довольный Гарин. – Пытаюсь получить удалённый доступ к "больному". Ага, успешно. Осталось только загрузить новый бинарный код и перезапустить устройство.

Через три минуты всё было сделано. Юрка собрал Черепашонка, включил его и отошёл на шаг, с интересом наблюдая. Но робот поморгал "глазами" и в следующую секунду закрыл их. Потом включил двигатель и медленно, словно провинившийся пёсик, поехал к себе под цветочную тумбочку.

– Вот лодырь! – усмехнулся Юрка.

– Это не лечится... – вздохнул Алексей.

– А вода внутри есть. Не понимаю, чего ему не хватает.

– Вообще-то он должен голосом сказать, если ему чего-то не хватает для полного счастья, – задумчиво произнёс Иванов. – Видимо, всего хватает.

В комнату вошла Екатерина Дмитриевна с розами.

– Вы что так скорбно на Черепашонка смотрите? – спросила она.

– Работать не хочет! – сокрушённо сказал Алексей. – Мы ему программу обновили, проверяем вот.

Екатерина Дмитриевна поставила вазу на стол, полюбовалась на букет, потом повернулась с улыбкой:

– А он сегодня больше не будет ничего делать. Он же с утра убрал все комнаты. Правда, наполовину только, но для него это уже норма. Он у нас старенький уже.

Юрка хлопнул себя по лбу:

– Точно! Как я сам не догадался. Надо ему ещё и память сбросить, тогда его жизнь начнётся с нуля.

– Не надо ему память сбрасывать, – шутливо нахмурилась Екатерина Дмитриевна. – Не мучьте вы бедняжку, пусть отдыхает.

– Ладно, завтра проверим, – согласился Алексей. – Мам, завтра понаблюдай за ним и позвони мне, если он опять начнёт халтурить.

– Не будет. Даю гарантию, – уверенно сказал Юрка. – Екатерина Дмитриевна, можно мне руки помыть?

– Иди в ванную, Юрочка. Ты что спрашиваешь, как чужой?

Юрка улыбнулся и отправился отмывать чёрные руки.

Через минуту к нему заглянул Алексей:

– Светка позвонила, говорит, не может мой дом найти. Я сейчас её приведу. Не скучай, старик.

Гарин равнодушно кивнул. Они хотели сразу зайти за Карамышевой, но девушка сказала, что ей надо в салон: она хотела произвести на маму Алексея хорошее впечатление.

Приведя себя в порядок, Юрка вернулся в комнату, задумчиво посидел за компьютером, потом решительно встал и направился в кухню.

Екатерина Дмитриевна готовила что-то вкусное. В воздухе парил аромат фруктов с примесью запаха жжёного сахара. Увидев Юрку, женщина весело прищурилась:

– Любишь домашний мармелад?

– Не-а. Я вообще не ем сладкого.

– Да неужели?

– Раньше ел, а сейчас не ем. С углеводов живот пучит, а от сахарозы зубы портятся.

– Ты вырос, Юра. Стал каким-то рациональным...

– Я? Вырос? Не смешите, Екатерина Дмитриевна. Сто пятьдесят восемь сантиметров, как и в прошлом году. Великан из племени пигмеев.

Женщина на секунду отвлеклась от работы, внимательно взглянула на парня.

– Тебя это беспокоит?

Гарин решил быть до конца откровенным. Тем более, что приготовился к этому разговору заранее.

– Ещё бы, – вздохнул он. – Думаете, маленький мужчинка – это идеал для женщин?

Екатерина Дмитриевна неприлично прыснула.

– Прости, я нечаянно, – извинилась она.

– Вот, и вам тоже смешно!

Лёшкина мама сняла кастрюлю с огня, вытерла руки полотенцем, взяла Юрку за плечи и заглянула ему в глаза. Он не стал отворачиваться – сам желал этого.

У Екатерины Дмитриевны были такие глаза – в них одних, отдельно от всего остального, можно было влюбиться. Не голубые, не карие и не зелёные. У них был какой-то свой, особенный цвет – немного от майского лазурного неба, немного от каштана и чуточку от прелого сена. И они были глубокими – Марианская впадина, а не глаза!

– Юра, высокий рост – не самое важное, что должно присутствовать в настоящем мужчине, – сказала она серьёзно.

– Знаю, – кисло улыбнулся он, – ещё доброта, целеустремлённость, сила духа и всё такое. Но это, Екатерина Дмитриевна, утешает мало. Честно. – Он сделал полшага назад: всё-таки долго смотреть в эти глаза было довольно трудно. Они притягивали, как сверхмагнит на жидком гелии. – Вы давали клятву Гиппократа?

– Конечно, давала, – ответила она, немного растерявшись. – Я же врач.

– Значит, если я расскажу вам свою тайну, вы никому не разболтаете?

Она улыбнулась – тоже по-своему, сузив глаза и чуть наклонив набок голову.

– Я ни разу в жизни не разболтала ни одной чужой тайны. Даже когда была ещё маленькой девочкой. И клятва Гиппократа тут совсем ни при чём.

Екатерина Дмитриевна была достойна братства Толиман. Эта мысль показалась Юрке забавной. Он отступил ещё на полшага.

– Я вишу на турнике. Каждый день по пятнадцать-двадцать минут. Чтобы руки не отрывались, пристёгиваю их железными крючьями. А к ногам привязываю полупудовую гирю.

– Для чего ты это делаешь? – в ужасе прошептала Екатерина Дмитриевна, приседая на табурет.

– Ещё я употребляю в пищу только белки, кальций и фосфор. Ну, ещё овощи и фрукты: в них витамины и... и от запоров помогает.

– Зачем, Юра?

– Я твёрдо решил вырасти, – ответил он, стиснув зубы. – Вопреки генам.

Екатерина Дмитриевна беспомощно уронила руки на колени. В отличие от Юрки, она никак не была готова к подобной теме разговора.

– Мне нужно точное заключение специалиста, – продолжал Гарин, чеканя каждое слово. – Скажите как врач, можно ли увеличить рост? Ну, хоть на пять сантиметров? Если это возможно, что для этого нужно делать?

– В любом случае – не висеть на турнике с полупудовой гирей, – строго сказала женщина. – От этого твой рост не увеличится, Юра. Более того, такие упражнения могут серьёзно навредить суставам. Ты должен прекратить эти самоистязания, иначе всю жизнь проведёшь в кресле-каталке. Это я говорю тебе как специалист.

– Спасибо за честный ответ, Екатерина Дмитриевна, – поблагодарил он. – Висеть я прекращу. Но вы не ответили на мой главный вопрос.

Она вздохнула.

– Юра, дорогой мой, почти все факторы, определяющие рост человека, предопределены наследственностью, здесь ты прав. Рост детерминирован геном HMGA2. С большой долей вероятности можно предсказать будущий рост ещё не родившегося человека, зная рост его родителей. Я видела твою маму. Она невысокая. К сожалению, твоего отца я не знаю...

– Он чуть-чуть выше мамы, едва заметно, – произнёс Юрка. – Они разведены. – "А ещё он пьёт. Думаете, от хорошей жизни?" – чуть не сказал он вслух.

– Я... я знаю... Подойди ко мне.

Она улыбнулась и ласково, как малого ребёнка, погладила Юрку по руке. Он не противился. Вообще, Екатерина Дмитриевна была единственным человеком на свете, из взрослых, с которым ему было легко. Он мог говорить ей самые ужасные вещи, нисколько не стесняясь и зная, что она не отвергнет беседу и не станет стыдить его.

– Вы сказали "почти".

– Вот именно! – просияла врач, вся в один миг переменившись. – Есть и другие факторы, влияющие на рост. Имеется огромное количество детей, которые намного выше своих родителей, и объяснения этому в науке пока нет.

– Ах, да: акселерация. Слышал. Но эти факторы срабатывают уже к пятому классу школы. Даже с первого класса уже понятно, кто будет дылдой, а кто карликом. А со мной всё в норме, никаких отклонений, никакой акселерации. Природа отдыхает!

– Перестань! – рассердилась Екатерина Дмитриевна, её кулаки сжались. – Если ты немедленно не сменишь тон, я тебя стукну! Знаешь, иногда больному нужно дать хорошую оплеуху, чтобы он пришёл в себя.

Юрка судорожно вздохнул. От внезапной радости у него даже слёзы выступили, он отвернулся, заморгав. Екатерине Дмитриевне была небезразлична его судьба.

– Вы можете что-то мне посоветовать? – спросил он глухо.

– Вместо турника – плавательный бассейн.

– Бассейн? Вы шутите?

– Нисколько не шучу. Зимой бассейн, а летом – речка. Плавай до упаду. Стань рыбой, дельфином. Чем больше километров ты проплывёшь за свою юность – тем выше вырастешь. Вообще-то, надо было с самого детства начинать. Но и сейчас ещё не поздно.

– А вы не обманываете?

– Когда я тебя обманывала? Припомни хоть один случай.

Он улыбнулся. Всё-таки как приятно было разговаривать с Екатериной Дмитриевной! Она была с тобой на равных. Такое качество редко встретишь у взрослых.

– Вода вытягивает кости. В воде тело находится как бы в невесомости. Думаю, мне не нужно тебе объяснять, почему в отсутствие сил тяжести кости быстрее растут?

– Не нужно, – прошептал Юрка.

– У меня есть брат, – продолжала врач. – Наши родители тоже не великаны, как ты можешь догадаться. А вот брат на полторы головы выше меня. Широкоплечий, сильный мужик, двухпудовую гирю подбрасывает под потолок. И знаешь, почему? Мы всё детство провели в Дивногорске, а там Енисей в двух шагах. Костя из него не вылазил. А я всё боялась утонуть – так до сих пор и не научилась плавать...

– Здорово! – произнёс парень в глубокой задумчивости. Глаза его горели.

– А ещё он кушал хорошо. Ну, это понятно – аппетит на берегу нагуливал. Он и на речку всегда брал что-нибудь, голодным никогда не оставался. А придёт – борща две тарелки как невернёт! Да с полбуханкой хлеба! И с луковицей!

– И хлеб ел? Но это же углеводы...

– Углеводы?! – захохотала женщина. – Да Костя никогда не думал про такую чушь. Он просто был голоден и ел, ел, ел всё подряд. Вот организм и рос как на дрожжах. Надо будет съездить к нему в гости. Спасибо, что напомнил.

– Значит... значит хлеб тоже можно есть?

– Не можно, а нужно. И хлеб, и крупы – рис, гречку, пшёнку, овсянку. И макароны – это ведь тоже хлеб. Ни в чём себе не отказывай. Рацион питания должен быть сбалансированным, и хлеб с кашами, играют в нём первую скрипку. Белки нужны для роста мышечной ткани, кальций и фосфор – для роста костей, а углеводы, расщепляясь до глюкозы, в процессе фосфорилирования дают энергию, которую аккумулируют и разносят по всему организму молекулы аденозинтрифосфорной кислоты – той самой АТФ, неужели не помнишь? Белки – это кирпичи. Чтобы построить из них дом, нужна энергия, иначе они просто выйдут наружу в виде... ну, сам знаешь, в виде чего.

– Чёрт... АТФ! – тихо выругался Юрка. – Всё верно. Мы же это в восьмом классе по биологии проходили. Или в седьмом?

– Надо было тебе по биологии двойку поставить, – усмехнулась Екатерина Дмитриевна. – Ну, ладно, Юра. Ты всё понял, теперь иди. Мне надо навёрстывать. Скоро гости придут.

– Я вам помогу.

– А я не откажусь, – хитро прищурилась хозяйка. – Вон там на двери фартук висит. Надевай и бери в руки нож. Будешь сырое... в общем, сырые белки разделывать. А потом мы их в духовку сунем... и потом – с хлебушком да с лучком!

И они засмеялись оба, как заговорщики.

– Екатерина Дмитриевна, – тихо сказал Юрка, когда они замолчали. – Вы очень хороший специалист.

– По домашнему мармеладу? – улыбнулась женщина.

– По мармеладу, – кивнул он, и они опять рассмеялись.

Потом пришли Лёшка со Светкой, Павел Игоревич с пышным букетом хризантем, и к шести подтянулись гости. Светка была просто улётная. Поначалу он даже не узнал её. Причёска, платье, туфли, помада – всем этим она распорядилась не хуже, чем цыганскими юбками и гримом, только в более привлекательную сторону. Лёшка прямо раздувался от городости, когда представлял эту принцессу матери. Её Екатерина Дмитриевна тоже поцеловала. Но сам вечер Юрке почему-то не запомнился. Кругом были цветы, от их запаха дурела голова. Было весело. Они пели и танцевали. Он, кажется, что-то орал во всю глотку, будто пьяный, и налегал на торт...

И всё время думал о мускулистом Косте с двухпудовой гирей.

Глава 19

Испытание Марса

Железного гиганта и правда не составило труда спустить вниз из мастерской. Теперь Великий и Непобедимый Борец Всей Видимой Вселенной величественно и грозно стоял посреди гаража, освещаемый прожекторами, словно софитами на арене славы. Машину Юрка выгнал на улицу, мостки, по которым они с Алексеем спустили робота, они оттащили к стене, и сейчас в гараже было просторно.

– Жуть какая, – прокомментировал Лёшка, закончив осмотр Марса. – Такой если в челюсть двинет – "репу" с корнем вырвет.

– Против человека Марс не пойдёт, – покачал головой Гарин. – Только против таких же бойцов, как он сам. У него только вид грозный, а в душе он добрый.

– В душе? – скривился Алексей, подавив усмешку. – Покажите мне, где в этой консервной банке спрятана душа?

Юрка незаметно нажал какую-то кнопку на дистанционном пульте управления. Глаза робота вдруг зажглись оранжевым светом. Весь механизм ожил – заурчали серводвигатели, забулькало масло в гидравлической системе, защёлкали реле. Иванов даже присел от неожиданности. Но не отступил, чтобы не предстать перед Гариным жалким трусом.

Красный Марс медленно поднял руку и протянул её Алексею.

– Приветствую вас, земляне! – пробасил он внушительно. Голос был глухим, как из нефтеналивного танка.

– Видишь, – засмеялся Юрка, – он предлагает тебе дружбу.

– Пожалуй, с таким лучше в друзьях ходить, чем во врагах, – согласился Лёшка и потрогал железную лапу. Она была холодной, но безжизненной уже не казалась.

– Ну? Как тебе? – хихикнул Юрка.

– Впечатляет, – сглотнул комок в горле его друг.

– Меня тоже. Я только вчера научил его говорить. Сам ещё не привык.

– На видео бы снять... – предложил Иванов.

Но Гарин мотнул головой. Видео – это и правда лишнее, подумал Алексей. Фильмы нужно показывать зрителям, а так от них мало пользы. Инженер Гарин не захочет предъявить своё изобретение миру. По крайней мере – пока.

– Марс, извини. Проверка на устойчивость! – сказал Юрка, разбежался и, как каратист, засадил роботу пяткой в спину.

Стальное чудище даже на миллиметр не отклонилось.

– Думаешь, он что-нибудь почувствовал? – усмехнулся Иванов. – На него надо бульдозером наехать, тогда будет заметно.

– Это точно!

Юрка так сиял, что от его щёк, как говорится, можно было прикуривать. Он подошёл к своему детищу и погладил его по руке выше локтевого сочленения.

– Эй, изобретатель, – не удержался Алексей от едкого дружеского замечания, – да у вас любовь! Надеюсь, взаимная?

Гарин промолчал. Ему не хотелось пустыми словами портить торжественность момента.

– Как будем испытывать ходовые качества? – спросил Лёшка.

– Ходьба, бег и наклоны, – ответил Юрка. – Он должен удержать равновесие в любом положении, даже стоя на одной ноге.

– Он что, и бегать будет тут по кругу? – ужаснулся Иванов.

– Боишься, что растопчет? – усмехнулся инженер.

– Ты знаешь, – хмыкнул его друг, – немного опасаюсь этого. Я, конечно, верю, что в душе он добрый парень, но... вдруг этот громила во время пробежки нечаянно наступит на меня левым мизинцем своей милой симпатичной ножки?..

Юрка засмеялся.

– Не бойся. В любом случае ты сможешь удрать: по моим расчётам, самая большая скорость, на какую способен Марс, это три километра в час. Да ты пешком его обгонишь!

– Ты это серьёзно?

– Конечно. Он создан для ринговой борьбы, а не для спринтерских забегов.

– Что ж, мне стало немного легче, – сказал Иванов, театрально глотая ртом воздух. – Приступим?

– Приступим.

Юрка нажал ещё одну кнопку.

– Всё же отойдём в сторону немного, – предложил инженер. – От падений никто не застрахован. – Они отступили от Марса назад на три шага. – Сейчас я задействовал программу комплексных испытаний. Он должен прошагать два метра, затем присесть, выполнить удар по сопернику кулаком снизу, потом встать, развернуться, пять секунд постоять на одной ноге и в конце – быстро, бегом переместиться вперёд на четыре метра. Последнее самое сложное: силы инерции могут уронить его.

Иванов широко раскрытыми глазами смотрел на испытуемого, который всем корпусом кренился влево.

– Сейчас упадёт! – прошептал Алексей.

– Нет, всё идёт нормально, – сосредоточенно произнёс Юрка, у него от напряжения даже пот на лбу выступил. – Он переносит вес на левую ногу.

Марс прекратил крениться и начал поднимать правую ногу.

– Отлично! – простонал его хозяин. – Умница! Давай, вперёд, Марсик!

– Марсик... – хмыкнул Иванов, покосившись на Гарина. Юрка парил высоко в небе на крыльях вдохновения. Вот таким он ужасно нравился Лёшке.

Робот стал выводить поднятую ногу вперёд. Чуть наклонился. Поставил ногу и начал крениться вправо.

– Замечательно... – выдохнул Юрка. – Программа работает!

– И гироскопы? – улыбнулся Лёшка.

– Всё работает! Не верю глазам! У меня получилось!

– Давай подождём с выводами, – посоветовал Иванов.

Они молча продолжали наблюдать. Робот уже сделал второй шаг. Твёрдо встал на две ноги и стал сгибать колени, приседая. И тут что-то не сработало. Махина отклонилась назад больше чем следовало, замерла на мгновение и рухнула на цементный пол, подняв такой грохот, что Алексей зажал уши руками.

– Нормально, – сказал Юрка, когда эхо, отскочившее от стен, умерло где-то в подполе. – Для начала нормально. Нормально, нормально, – повторил он, будто успокаивая самого себя. – Всё отлично.

– Я тебе удивляюсь. Твоему оптимизму, – отозвался Алексей.

Юрка отёр лоб рукавом, повернулся к другу:

– Вспомни, как он лежал на полу в мастерской, спокойно снося все твои насмешки. А теперь смотри – уже ходит. Немного дописать код – и можно на ринг выпускать.

– Причину падения уже знаешь? – серьёзно, тоном специалиста спросил Иванов. – Гироскопы? Или опять датчики?

– Думаю, всё-таки дело в коде. Математик из меня не ахти какой. Проекция центра тяжести не должна выходить за площать опоры. Видимо, площадь была неправильно рассчитана программой. Либо я с координатами центра тяжести что-то напутал. В программе я применяю одну хитрую формулу с интегралом.

– В этом я могу тебе помочь.

– Спасибо, Лёш. Мне твоя помощь правда очень нужна.

– Тогда за чем дело стало? – решительно сказал Иванов. – Начнём.

– Начнём! – улыбнулся Юрка.

И друзья направились в комнату – к компьютеру. Им предстояло сегодня выполнить трудную, но великую задачу.

Глава 20

Предчувствие беды

Света стоит на плохо связанном плоту и смотрит на Юрку. Плот покачивается на прибрежных волнах, стуча брёвнами о валун. Макушка валуна сухая, на ней и стоит её милый брат. На Юрке смешные узкие шорты, ноги тонкие, с синяками на коленках. Он машет ей рукой и улыбается. Света тоже улыбается, но в груди у неё что-то больно щемит. Она знает, что уплывает ненадолго, но ей мучительна каждая минута расставания с другом.

А там, на берегу, за Юркиной спиной стоит ещё кто-то. Девочка. Тоже, как и она, в коротком платьице. На щеках что-то блестит. То ли блёстки, то ли слезинки. Но губы растянуты в улыбке. Незнакомая девочка. Хотя Света готова поклясться, что знает её. Иногда вот так смотришь на своё отражение в зеркале: вроде лицо знакомое, а будто бы и нет...

Плот уже не стучит о валун.

Она оборачивается. На гуляющих брёвнах в беспорядке лежат мягкие игрушки – забавный слон с задранным кверху хоботом, хитрый белый крокодил с перламутровыми пуговицами вместо глаз, хвостатая обезьянка в пёстрой кофточке и джинсах и оранжевая панда с оторванным ухом. Панду зовут Портосом. Это мальчик. У него грустный взгляд. Но не из-за уха печалится Портос. Он ведь одно целое с хозяйкой, а у той на глазах наворачиваются слёзы...

Расставаться всегда больно. Но это необходимый элемент жизни. Его надо принимать как есть, научиться держать в сердце, иначе всё будет идти наперекосяк.

Наперекосяк. Какое смешное слово! Она поплывёт сейчас наперекосяк через весь океан, разгромит пиратов, найдёт сокровища и вернётся с победой. Расставание – это элемент победы. Научишься расставаться – и всегда будешь победителем. Только один маленький вопрос: нужно ли побеждать всегда? Так ли это необходимо? Нет. Надо и проигрывать. Не всегда. Совсем чуть-чуть, иногда. Это тоже элемент жизни.

Но только не сейчас. Сейчас она должна выиграть. Портос тоже знает это. Вот почему в его грустном взгляде нет безысходности. Как только берег растает в дымке, в этих глазах появится уверенность и жажда приключений.

...Плот, подхваченный игривыми волнами, уже далеко отплыл от берега. Юрка сошёл с валуна на берег. Две маленькие фигурки, взявшись за руки, махали ей на прощание. Незнакомая девочка махала как-то смешно – всей рукой, согнутой в локте, водя ею над головой, как бумерангом. Света помахала в ответ. Потом села на сырые брёвна, взяла на колени панду и прижала мягкое тёплое тело к груди. Портос теперь улыбался. Он молодец. Настоящий друг. С ним не страшно, с ним можно наперекосяк хоть через десять океанов!

Портос смело смотрел вдаль, улыбался, а на голову ему капали горячие слёзы...

Светка открыла глаза. Одеяло лежало на полу, в комнате было прохладно, но мокрая от пота рубашка липла к спине девушки. В руках она держала Шарикова, прижимая его к груди. Робот тихо, почти охрипшим от усталости голосом повторял одно и то же:

– Натрий хлор одна целая восемь десятых процента... Не забудь взять в дорогу зонтик... Натрий хлор одна целая восемь десятых процента... Не забудь взять в дорогу зонтик...

Она промокнула наволочкой слёзы, робко улыбнулась и спросила, так же тихо:

– Шарик, что такое натрий хлор?

– Натрий хлор – химическое соединение атома натрия с атомом хлора. Синонимы: каменная соль, поваренная соль, столовая соль. Содержится в морской воде. Залежи каменной соли встречаются в земной коре.

– Так это обычная соль? – рассмеялась Светка. – Соль! Ещё она содержится в слезах... Ты хоть знаешь, глупенький, что такое человеческие слёзы?

– Слёзы – секрет слёзных желез. Это прозрачная солоноватая жидкость, омывающая поверхность глазного яблока и конъюнктиву. Содержит натрий хлор и бактерицидное вещество лизоцим. У человека за сутки выделяется от ноль целых пять десятых до одного целого миллилитра этой жидкости.

– Значит, на тебя только что выпала моя суточная норма, – сказала Светка. – Ах, Шарик, ну какой же ты у меня глупенький!

Она посмотрела на часы. Два ночи!

– Шарик, разбуди Юрку.

– Но сейчас ночь. Хозяину это не понравится.

– Разбуди Юрку! Ты уже забыл, что теперь я твоя хозяйка?

– Исполняю.

Через минуту Шариков заговорил сонным голосом Гарина:

– Эй, что случилось? Свет, это ты? Я такой классный сон видел!

– Я тоже сон видела, Юрочка, – всхлипнула девушка. – Приходи ко мне. Срочно.

Одеваться она не стала. Только подобрала с пола одеяло и зябко укуталась в него.

Юрка прибежал быстро. Вид у него был всклокоченный, как у петуха после боя.

– Тебе что не спится? – громко шепнул он. – Завтра контрольная! По математике, между прочим! Если завалишь...

– Сядь ко мне.

Он уселся у неё в ногах. Яркая луна освещала комнату, отбрасывая странные, сочные тени. Из-за края одеяла поблёскивал Светкин глаз.

– Помнишь, я тебе говорила, что могу предсказывать будущее? – тихо спросила девушка.

– Помню, – прошептал он, секунду помедлив.

– Я только что видела необычный сон. Именно такой, после каких со мной это и случается.

– Предсказания приходят к тебе во сне?

– Не совсем. Не знаю, как объяснить. – Она подумала минуту. – Вот, например, ты ведь не говоришь, что с помощью ключа зажигания можно ездить?

– Глупость какая, – улыбнулся Юрка. – Конечно, так не говорят.

– Ну, и это примерно то же самое. Сон – это ключ зажигания к моим предсказаниям. После такого сна я просыпаюсь – и будто вижу всё по-настоящему.

– Что "всё"? – спросил он немного испуганно.

– Сядь поближе. А то не поймёшь.

Он придвинулся ближе. Теперь глаз девушки был огромным, а вместо зрачка в нём плыла молочно-белая картофелина луны.

– Сегодня полнолуние, – проговорил Юрка, поводя плечами, как от холода. – Наверно, поэтому у тебя видения всякие.

Она моргнула, и картофелина испарилась. Теперь это был нормальный Светкин глаз. Девушка приподняла голову над подушкой и прошептала:

– Это не видение. Это правда. Я знаю, что правда. Это будет. Понимаешь – будет.

– С какой вероятностью?

– Без всяких вероятностей. Просто – будет.

Минуту или две в комнате висела тишина. На улице далеко проехала ночная машина. Гавкнула собака. Больше – ни звука.

– Мне приснилось, будто я маленькая девочка. Я стою на плоту, который отплывает в далёкое плавание. Со мной мягкие игрушки моего детства: слон Обормот, крокодил Рык, обезьянка Настёна и панда Портос. А ты стоишь на берегу с какой-то девочкой. Тебе тоже лет шесть. Или пять. Вы стоите на берегу и машете мне руками.

Она замолчала.

– И что? – сказал он. – Подумаешь, сон! Я таких по десять штук за ночь вижу.

– Не спеши, – прошептала она, всхлипнув. – Дай мне руку.

Он залез ей под одеяло, нащупал её пальцы и сжал их. Сердце гулко заколотилось. Под одеялом у Светки было тепло и уютно. Ему захотелось нырнуть туда с головой. Он почувствовал, как во рту у него вмиг всё пересохло. Так паршиво он ещё себя не чувствовал.

– Понимаешь, Юрочка, я это чувствую, вижу, а ты нет.

– Что ты видишь?

– Слон Обормот – это Алёша Иванов. Белый крокодил Рык с перламутровыми глазами – Вадим Брыкин. Даже имена чуть-чуть совпадают. Слышишь? Рык – Брыкин. А обезьянка Настёна – это Ирка Нестерова.

– И что с того? – спросил Юрка удивлённо. – Просто совпадение.

– Не совпадение. Я вижу. – Она помолчала перед тем как сказать самое важное: – Понимаешь, тебя не будет в нашей команде.

Он вздрогнул. Светкины пальцы сжались крепче.

– Что значит меня не будет в команде?

– Ты не будешь участвовать в гонках. И это совершенно точно.

Он отпустил её руку и встал.

– Почему не буду?

– Не знаю. Меня беспокоит та девочка, что стояла с тобой на берегу. Не пойму, кто это. Её лицо будто в тумане. Ответ – в ней. Я не успокоюсь, пока не пойму всё.

– Знаешь, Света, всё это чушь, – сказал он хрипло, голос его плохо слушался. – Предсказывать будущее не может никто. Конечно, я могу сейчас пойти к Вадиму и потребовать, чтобы он вычеркнул меня из списка. Но это будет моё решение. Моё! Я сам предопределяю своё будущее, изменяю его своими поступками. Понимаешь?

– Да, – тихо ответила девушка.

– Наше будущее – это наши поступки.

– Да.

– Мы изменяем его так, как сами того хотим.

– Да.

– Я хочу участвовать в гонках – и я буду в них участвовать!

Девушка несколько секунд молчала.

– Нет, – вдруг сказала она, и слёзы вновь заблестели в её глазах.

Юрка дёрнул плечами, нервно прошёлся по комнате. Такой Светку он никогда не видел. Это пугало его.

– Знаешь, что, – сказал он. – Попробуй уснуть. Тебе сейчас надо поспать. Если хочешь, я останусь с тобой. Сяду вот в это кресло и всю ночь буду тебя сторожить.

– Зачем? – Она улыбнулась. – Глупенький. От чего меня сторожить? От моих снов?

– Ну, не знаю. От страхов, вызываемых твоими снами, – сказал Юрка, насупившись.

Он ничего не понимал. Если бы перед ним был хворый Черепашонок, он бы залез к нему в его железную душу и вылечил. Но перед ним была Светка... Он не умел лечить людей. Он не Екатерина Дмитриевна, он – обычный технарь.

– Иди, Юрочка. Ты мне помог. Мне сейчас намного легче. Правда.

– Завтра контрольная, – снова напомнил он. – Справишься?

Девушка улыбнулась:

– Лёшка меня так натренировал – любую задачу решу, как робот.

– Ну, я пошёл?

– Иди.

Он на цыпочках направился к двери.

– Подожди.

Юрка обернулся.

– Что бы ни случилось, даже если мы разлучимся ненадолго, помни о том, что ты мой брат, а я – твоя сестра, – тихо попросила девушка.

– Да, – кивнул он.

– Даже, – она смахнула слезу, – даже больше, чем брат. Ты слышишь?

– Слышу, – сглотнул он. – Спокойной ночи, Света.

И, боясь, что она вновь остановит его, он тихо закрыл за собой дверь.

Глава 21

Про молоток

Контрольную Светка решила на четвёрку. Учитель математики сказал, что очень доволен её работой. Это была уже вторая её четвёрка. А ещё больше был доволен своей подопечной Алексей Иванов.

– Я, наверно, пойду в педагогический, – сказал он, когда на перемене Светка в порыве благодарности, подпрыгнув, чмокнула его в щёку. – У меня обнаружились способности учить детей.

– Посмотрите на него, какой взрослый, – буркнула Ирка, стоявшая в стороне.

Нестерова пристально, с прищуром, смотрела на Карамышеву. Что-то нехорошее было в этом взгляде. Светка даже похолодела, когда повернулась к ней. Иркины глаза были пустыми, в них не было ни гнева, ни ехидства – одна лишь ледяная пустота, как в колодце. Так, наверное, смотрят на падающий с неба пассажирский самолёт. Ужас, боль, сострадание или что-то ещё появится в них уже потом – после взрыва.

– Ир, не забудь – в четверг у нас с Юркой день рождения, – мягко сказала Карамышева, стараясь отвлечь подругу от мрачных мыслей. – Придёшь?

– Приду, – ответила Нестерова. Её взгляд, наконец, приобрёл осмысленность. – К кому приходить – к тебе или к Юрке?

– Ко мне.

– Это будет нечто грандиозное? – спросила Ирка.

– О, да! – улыбнулась Светка.

– Не сомневаюсь, – усмехнулась девушка и ушла в класс.

– Что это с ней? – спросил Иванов, проводив её взглядом.

– Что? – Карамышева притворилась непонимающей.

– Мне показалось, она готова была разорвать тебя в клочья.

Прежде чем ответить, Светка пять секунд помолчала. Для неё это были очень трудные секунды. Потом заглянула Лёшке в глаза:

– Тебе показалось. Она моя подруга, и, если передо мной встанет выбор – ты или она, – я выберу её. – И добавила ласково: – Ясно, дорогой?

Серьёзность мгновенно сошла с лица девушки. Теперь она смотрела на Алексея насмешливо. Иванов в ответ скривил жалкую мину и заморгал, совершенно растерявшись. Но ему потребовалась всего пара мгновений, чтобы собраться.

– Иногда мне кажется, Светлана Георгиевна, что во рту у вас не красивый розовый язычок, а кольт сорок пятого калибра, – произнёс он.

– Так оно и есть. И стреляет он метко. – Она улыбнулась, потянула его за пуговицу. – На день рождения придёшь?

– Это официальное приглашение?

– Да.

– Если расстреливать там не будут – приду.

– Не будут, – пообещала она. – Только приходи без подарков, пожалуйста! И в одежде поскромнее. Ещё раз предупреждаю.

– Эту традицию насчёт подарков ты у моей мамы переняла? – спросил Иванов.

– А что, хорошая традиция. Твоя мама – гений. Ох, уж эти подарки!.. Вечно ломаешь голову – что же подарить такого суперского и чтобы от других отличалось?

– Но цветы не возбраняются?

– Цветы – это не подарок.

– Хм, а что же?

Светка подумала немного.

– Это капли женских слёз, – сказала она.

В среду после школы к ней пришёл Юрка. Они задумали испечь огромный торт – такой огромный, чтобы он на столе не умещался. Кулинарных способностей, даже самых зачаточных, у Юрки не было, поэтому он взял на себя продукты.

– Значит, так, – по-деловому заговорила Светка. – Мука, яйца, сахар, какао, сметана, молоко, масло... Ты записывай, записывай, а то забудешь. Орехи, шоколад... Так, что ещё в торт кладут? Фрукты! Купи апельсины, попробуй прямо там, чтобы сладкие были. Изюм... нет, изюм не надо, он больше для булочек подходит. Может, ещё каких-нибудь фруктов – сейчас не могу сообразить. Там сам посмотришь.

– Сколько муки брать? Мешок? – тоже по-деловому спросил Юрка.

– С ума сошёл? Возьми пять кило – этого хватит. Дюжину яиц. Килограмма три сахара, литр молока, грамм пятьсот сметаны, две... нет, лучше четыре пачки масла. Записал? Пятьсот грамм грецких орехов – тоже попробуй, чтобы не тухлые были.

– Придётся молоток с собой взять...

Светка засмеялась.

– Возьми молоток. Так, дальше. Что там?

– Шоколад.

Девушка облизнулась.

– Шоколада бери сколько денег хватит: кашу маслом не испортишь.

– А какао?

– Какао можешь не брать. Думала крем подкрасить. Ничего, пусть белый будет. А торт зальём толстым слоем расплавленного шоколада – все упадут замертво, когда его увидят!

– Здорово! – кивнул Гарин.

Светка приставила палец к виску.

– Что-то ещё. Не могу вспомнить. – Она посмотрела на Юрку. – Что ещё в торт идёт?

– Не знаю, – развёл он руками.

– Свечи! – воскликнула она. – Мы чуть не забыли про свечи!

– Точно.

– Семнадцать плюс шестнадцать – сколько будет? – хитро спросила девушка.

– У тебя же четвёрка по математике, – засмеялся он.

– Ну, Юрочка, перестань. Мне лень считать.

– Тридцать три.

– Тридцать три? – Она ахнула. – Ты уверен? Три тройки! Повезло же нам... троечникам...

Гарин снова засмеялся.

– В общем, расшибись в лепёшку, но найди свечи на торт.

– Я знаю, где они продаются, – успокоил он, пряча список в карман. – Ладно, я поехал.

Светка кивнула. Потом спохватилась:

– Деньги есть? А то давай добавлю. Меня родители снабдили приличной суммой, велели ни в чём себе не отказывать.

– Не надо, деньги у меня есть. Хватит.

– Тоже дали?

Юрка замялся.

– Это мои. Я тоже коплю, как Лёшка. Мама мне на жизнь много оставляет. Иногда удаётся в Интернете подработать. Чем тратить их на всякие пустяки – лучше копить.

– На мотоцикл? – с любопытством спросила Светка.

– Нет. Хочу в Новосибирск летом махнуть. С Марсом. На Титановый Кубок Чемпионов.

Девушка открыла рот. Ещё один секрет, о котором она не знала!

– Что за кубок чемпионов? – спросила она.

– Битва роботов, – с важным видом произнёс Юрка. – Бокс, только среди роботов. Мой Марс классный парень, он должен выступить, он рождён для ринга.

– Ой... – Светка зажмурилась. – Юрочка, ты ведь возьмёшь меня с собой? Я буду болеть за Марса!

Он свёл вместе брови, изображая непреклонность. Сказал шутливо:

– Это не для девочек. Там на входе будут внимательно смотреть и отсеивать женщин. Потому что они визжат и отвлекают боксёров. И ещё в обморок падают.

Она поняла иронию.

– Я не падаю в обморок. Ну, возьми, а? Я переоденусь мальчиком.

– У тебя мужской одёжки нет, – улыбнулся он.

– У папы возьму.

– Не по размеру!

– Тогда у тебя. Ты ведь дашь мне какие-нибудь старые штаны и пиджак?

Улыбка на Юркином лице расплылась ещё шире. Ну, разве мог он отказать ей?

– Дам.

– Йес! – Светка подскочила к потолку. – Всё, с сегодняшнего дня начинаю копить деньги!

Она схватила Юрку за рубашку на груди, притянула к себе и вдруг – поцеловала прямо в губы. Он отпрянул от неё. Прошептал:

– Не надо так...

Девушка опустила ресницы.

– Извини, братик. Я... я от радости. Правда. – Она замотала головой. – Нет, не правда. И от радости, и ещё потому, что давно хотела тебя поцеловать.

– Обещай, что больше не будешь этого делать, – серьёзно попросил он.

– Юр, ну какой же ты глупенький, – тихо улыбнулась она. – Такого женщина не может обещать. Никогда!

Он тяжело вздохнул. Вспомнил ель в зимнем лесу. Нет, не ту. Другую. С хитрым горящим глазом Иванова за еловыми иголками, припорошенными снегом... Тогда она оттолкнула Лёшку. А Юрку поцеловала. Сама. Губы у Светки были нежные и тягучие, как кусочки домашнего мармелада. А сладкое Юрке теперь дозволялось. Ещё как дозволялось! Такой мармелад он мог есть горстями – каждый день. Это и было страшно.

– Ладно, сестричка, – сказал он, снова переходя на деловой тон. – Поеду по магазинам.

Светка тоже пришла в движение.

– Давай, – кивнула она. – А я пока полажу в Интернете по сладким сайтам. Только не задерживайся. У нас уйма работы.

Юрка направился к двери.

– Стой! – что-то вспомнила она. Гарин обернулся. – Молоток не забудь.

Он широко улыбнулся:

– Не забуду.

В четверг её разбудила Ирка Нестерова. За окном было ещё темно, часы показывали половину четвёртого. Светка проспала от силы часа два: накануне они с Юркой провозились на кухне, устали как черти, но на боковую отправились весьма довольные собой, потому что торт вышел на славу.

– Ируся? – спросила она, всмотревшись в экран видеофона. В глазах покалывало. Ужасно хотелось обратно на подушку.

– Извини, что разбудила, – ответила Ирка. Она выглядела свежей – наверное, ещё даже не ложилась.

– Ты что не спишь?

– Не сплю вот, – сказала Нестерова. – Не спится что-то.

Светка встала в тапки и подошла ближе к экрану.

– Кстати, с днём рождения! – усмехнулась Ирка, окинув её взглядом. – Новая рубашка? Классная. Тебе идёт.

– Спасибо, Ирусь.

– Очень эротично смотришься.

Карамышева не ответила. Её беспокоило приподнятое настроение подруги – та будто шампанского налакалась.

– Что-то ты перестала ко мне в гости заходить, – сказала Ирка. – А мы так мило с тобой жили не тужили. Помнишь? Душа в душу.

– Я помню, Ируся. Зря ты обижаешься, я была у тебя совсем недавно.

– Была? Наверно, была. Не помню.

– Ну, вот... – Карамышева зевнула.

– Если не помню – значит, не отложилось в сердце. Наверно, ты за сигаретой заскакивала.

– Это не я была. Я же не курю, – ответила Светка. – И тебе советую бросить.

– Я тоже не курю, ты же знаешь. Только иногда – когда без сигаретки трудно.

– Сегодня курила?

– Только что выкурила одну, – быстро сказала Ирка. – Наполовину. Всё-таки это ужасная гадость! – добавила она, скривившись. – Я брошу. Обещаю.

– Вот поэтому тебе и не спится.

– Да. Поэтому.

Они помолчали, разглядывая друг друга. На Ирке было её любимое красное платье с вырезом на груди в форме сердца.

– Светик, хочу тебя попросить.

– Да? – насторожилась Карамышева.

– Помнишь наш разговор в новогоднем лесу? Помнишь клятву, которую ты дала? – Вопрос не требовал ответа, поэтому Светка промолчала. – Понимаешь, я много думала над всем, что ты мне тогда сказала. Я даже книжки стала читать... – Ирка как-то потерянно улыбнулась. – Мария Ивановна может мной гордиться. Правда, такие книжки она, наверно, и в руки не берёт. Про любовь. Там, в книжках, всё просто. Прекрасный принц на белом коне. Прекрасная принцесса. Поругались, расстались, поволновались – снова сошлись. Хэппи энд.

– Ты не те книжки читаешь, – осторожно проговорила Светка.

– Это неважно. Я, Светик, вот что хочу сказать. Этот фокус с Громовым, который ты придумала. Он и правда работает. Только если до конца следовать инструкциям. Но я сама всё портила, и не один раз. Приду к нему, к Лёшке, разорусь... Или разревусь... Он, бедный, уже шарахается от меня. И Громов шарахается. Непутёвая я.

Она замолчала.

– Ирусь, я сейчас приду к тебе, – сказала Светка. – Можно?

– Ты ещё спрашиваешь! Приходи. Мне очень одиноко без тебя.

– Только я спать хочу. – Карамышева опять зевнула – широко и сладко. – Обещай, что не будем долго болтать.

– Не будем. Ты подушку захвати, а то у меня одна. А твою зубную щётку я ещё не выбросила.

Светка кивнула. Набросив на себя халат и взяв под мышку подушку, она направилась к подруге.

В галерее было сумрачно. Горели только дежурные лампы. Шаги гулко отдавались эхом, и Светка чувствовала себя не в своей тарелке. Вдруг кто-нибудь "вырулит" из-за угла? Она не боялась какой-нибудь страшной рожи в темноте или сердитого голоса ночного сторожа, просто единственный раз в жизни не знала, что ответит на закономерный вопрос, если ей его зададут. Поэтому, войдя в Иркину дверь, она вздохнула с облегчением.

Ирка уже разделась и лежала в кровати. Карамышева бросила рядом подушку и тоже увалилась.

– Хорошо, что ты пришла, Светик.

Светка улыбнулась. Глупая она – Ирка. Такая глупая, каких свет не видывал! И чего мечется по ночам?

– Ты спи, – шепнула ей Нестерова. – А я буду говорить. Я тихо.

– Это вместо колыбельной? – усмехнулась Светка.

– Ага, типа того, – хихикнула подруга. Её гибкая рука, пробравшись под одеялом, нашла Светкин бок, прижалась к нему. От Ирки пахло сигаретным дымом, но отворачиваться Карамышева не стала. – Светик, я хочу, чтобы ты забыла про ту клятву.

Светка повернула к Ирке голову. Глаза Нестеровой блестели в темноте, точно две серебряные монетки.

– Почему? – спросила она.

– Да глупости это, – вздохнула Ирка. – Настоящая любовь не знает границ. А я не хочу увидеть тебя лысой. Лично я из окна бы выбросилась, если бы меня кто-нибудь обрил. Бр-р-р! – Она поёжилась.

Светка долго молчала, обдумывая эти слова.

– Ты спишь? – спросила наконец Ирка.

– Нет, – ответила Карамышева.

– Ладно, спи. Завтра вместе будем зубы чистить и завтракать. – Она опять захихикала. – Хорошо, что ты пришла.

Иркина рука уползла.

– Ирусь, – позвала Светка через минуту.

– Да? – сразу отозвалась та, будто ждала услышать её голос.

– Я не люблю Лёшку.

Подруга молчала очень долго. Карамышевой показалось, что темнота в комнате сгустилась, хотя звёзды в небе уже таяли, почуяв первые лучики солнца. Ожидание ответа сделалось невыносимым.

– Я тоже, – вдруг произнесла Ирка.

Светка вздрогнула. Но говорить ничего не стала.

Они долго лежали, дыша в унисон, прислушиваясь к звукам за окном и нежась в объятиях приятной тайны, вдруг раскрывшейся перед ними. Наконец предрассветный сон смежил им веки, и девушки окунулись в него с головой – усталые и счастливые.

Глава 22

Торт с тридцатью тремя свечками

Первым на торжество явился Лёшка Иванов. На нём был элегантный чёрный костюм, белая рубашка и тёмно-синий в крапинку галстук.

– Это вам, Светлана Георгиевна, – сказал он, вручая девушке букетик из трёх алых роз. – Не уколись, а то и правда слёзы закапают.

– Спасибо. Отпадно выглядишь!

– Ты тоже.

– Оу, бой! – засмеялась Светка. – Да я вся в заботах, даже накрутиться не успела.

– Да, чуть не забыл: с шестнадцатилетием!

– Спасибо-спасибо, Лёшенька. – Она зевнула в ладошку. – Что-то ты рано.

– Надоело дома сидеть. Как барсук в норе... Скучно!

Он попытался поцеловать девушку, но та деликатно увернулась, прикрывшись розами.

– Ладно, поскучай ещё немного, – улыбнулась она. – У меня дела на кухне.

– Я почитаю Достоевского, – ответил Лёшка, вынимая свой КПК.

– Но лучше бы сходил переоделся во что-нибудь попроще.

– Да нормально. Пиджак, брюки, галстук. Уж куда проще, – ответил он.

Алексей прошёл в комнату и присвистнул, увидев белый шатёр, накрывавший стол. Шатёр был сооружён из простыни и держался на пяти растяжках – четыре по углам и одна в центре, прикреплённая к люстре на потолке.

– Это что за саркофаг такой? – вырвалось у него.

Из-под стола вылез Юрка с озабоченным, как у подрывника, лицом.

– Привет, – сказал Иванов.

– Ага, – кивнул Гарин и опять исчез под шатром.

– Подготовка идёт полным ходом, – прокомментировал Алексей, хмыкнув. – Охота посмотреть, что ты там делаешь, да брюк жалко. Надеюсь, мы не взлетим на воздух после первого же тоста?

– Нет, – донёсся из-под стола голос Гарина, – после первого не взлетим.

– Это обнадёживает, – вздохнул Лёшка.

Он аккуратно, чтобы не помять брюки, присел на край диванчика и стал сосредоточенно смотреть в экран КПК. Но через минуту это занятие ему надоело, он встал и начал ходить взад-вперёд по комнате. Наконец остановился перед столом и будничным голосом поведал:

– Юрка, я дописал алгоритм. Сегодня утром послал тебе. Пусть это будет тебе подарком ко дню рождения.

– Спасибо, Лёш! В выходные приходи на испытание Марса.

– Извини, старик. Не смогу. Ты как-нибудь один. Только не подходи к нему близко, когда он будет приседать. В своём алгоритме я уверен, а в твоём боксёре – не совсем.

– Окей.

Гарин вылез из-под стола, встал на ноги, покосился на друга. Его потёртые джинсы с мятой футболкой сильно контрастировали на фоне изысканного гардероба Иванова.

– Блин, – сказал Юрка.

– Что? – спросил Алексей.

– Да так...

У Юрки не было ничего приличного из одежды. Он как-то и не думал об этом. Всю жизнь дни рождения проводил скромно, с мамой да с Лёшкой в качестве гостя. Теперь это не пройдёт. И что делать? Не надевать же свой серый костюм, в котором он ходил на школьные занятия. Посмешище просто!

– Ты под простыню не заглядывай, ладно? – попросил он Алексея. – А я сейчас.

Он побежал на кухню.

– Свет... – растерянно проговорил он, – я отлучусь на часок. С одеждой проблемы! Может, успею купить что-нибудь приличное.

– На Лёшку насмотрелся? – усмехнулась Светка. – Не переживай. Скажу тебе по секрету – костюм с галстуком сегодня не понадобятся. Надень что-нибудь спортивное, в самый раз будет. Я Лёшку предупреждала! Не послушался. Я всех предупреждала.

– Ах, да, сегодня же первое апреля. Ты что-то задумала? – понимающе кивнул Юрка.

– Пока секрет.

– Даже от меня?

– Тебе тоже хочу сделать сюрприз. Чем ты хуже других?

– Сюрприз? – спросил Юрка как-то испуганно.

– Не бойся, – засмеялась девушка, – напяливать женские юбки тебе не придётся.

Юрка развёл руками. В общем-то, сюрпризы ему нравились.

Он быстро сходил к себе, переоделся в чистые штаны от лыжного костюма, надел свежую рубашку и кроссовки. У Светки к тому времени уже появились Курочкина с Разумовой, а потом подошла и Ирка Нестерова.

– Привет, – поздоровалась с ним Лена.

– Ага, – рассеянно кивнул Юрка.

Дашка Разумова окинула его скептическим взглядом. Гарин покраснел. Наверное, выглядел он как деревенский парнишка в повседневных штанишках. Сами девчонки надели лучшие из своих платьев и были в дорогих туфлях на высоких каблуках. "Н-да... – подумал Юрка. – Семнадцать лет мне стукнуло, а всё как ребёнок..." Но Светка просила не заморачиваться по этому поводу, а ей он доверял. Значит, на то были причины.

– Что это вы так разрядились? – спросил он как ни в чём не бывало.

– Ну, праздник же, – захлопала ресницами Курочкина.

– Но мы же просили вас одеться попроще.

– За кого ты нас принимаешь, Юра? – презрительно скривилась Разумова. – Лично я на дни рождения всегда прилично одеваюсь. Не то что некоторые, – прибавила она, фыркнув.

– А что, мы будем пирожными кидаться? – поинтересовалась Ирка, которая тоже была в красивом платье.

– И обливаться шампанским, – добавил Алексей.

– Не знаю, – загадочно сказал Юрка, – но что-то точно будет!

Затем по очереди явились Громов, тройняшки Синицыны и Брыкин со своим неразлучным другом Борькой Мальцевым. В маленькой Светкиной комнате сразу стало тесно и душно. Юрке пришлось настраивать кондиционер, чтобы тот нагнетал больше воздуха.

Гости расселись по стульям вокруг шатра. Светки ещё не было.

– Опять ваши фокусы, – пробурчал староста, неодобрительно рассмотрев сооружение из простыни.

– Пахнет шоколадом, – сообщил Алексей, принюхавшись.

– А выпивка будет? – озабоченно спросил Малой. – Терпеть не могу шоколад.

– Фу, Боря, какой ты! – поругала его Курочкина.

– Это шутка, – с серьёзным видом пояснил он. – Первоапрельская.

Борис попытался приподнять край простыни, но Гарин погрозил ему пальцем.

– А где хозяйка этого дома? – вдруг спросил Иванов таким тоном, будто сделал для себя открытие.

– Сейчас придёт, – сказал Юрка. – Она переодевается.

– Я знаю, какое платье Света наденет, – заявила Дашка с важным видом. – Голубое с серебром. Если б у меня такое было – я бы его точно надела. Правда, у меня волосы темнее...

Юрка усмехнулся про себя. Он почему-то был уверен, что его наречённая сестричка сильно разочарует гостей.

Так оно и случилось.

Светка вошла в комнату под вздох удивления со стороны собравшихся. На ней был спортивный костюм, а волосы были забраны лентой, будто девушка вместо торжества по случаю своего дня рождения решила покататься на велосипеде. Её взгляд горел, как у голодной пантеры.

– Какие вы все нарядные, – сказала она, кровожадно улыбнувшись. – Один Юрка молодец, оделся по форме.

– Та-ак, – протянул Алексей. – Давайте колитесь. Какое чёрное дело задумали?

– Никакого, – ответила Карамышева. – Просто в целях безопасности я просила вас надеть одежду, которую не жалко. Раз вы меня не послушали – ведите себя аккуратней, чтобы не испачкаться.

Иванов посмотрел по сторонам, даже под ноги себе заглянул.

– Да тут вроде бы чисто... – пробормотал он.

– Ой, надоели тайны, – сказала Нестерова. – Давайте скорее праздновать. Я со школьного буфета ничего во рту не держала – нарочно, чтобы место под торт оставить.

– Поддерживаю, – кивнула Разумова.

– Ну, тогда я открываю торжественную часть, – сказала Светка и закусила губу от предвкушения приятного.

Она подмигнула Юрке, стоявшему у компьютера. Гарин что-то нажал на клавиатуре, и заиграл праздничный марш. Одновременно с этим на экране видеофона на стене возникло изображение виртуальной открытки: две смешные рожицы – одна с усиками, другая с косичками – смотрели друг на друга, раздувая щёки; изо рта у каждой свисали какие-то тряпочки. Вдруг тряпочки выпрямились и начали увеличиваться в размерах, превращаясь в воздушные шары. Когда шары раздулись на пол-экрана, персонажи открытки завязали их нитками и, взявшись за руки, со смехом улетели вверх, растворившись в лазурном небе. И вслед за этим на экране высветились две огромные тройки "33" и слова: "С юбилеем!"

– Неплохо, – произнесла Нестерова. – А почему тридцать три? Это у кого такой юбилей?

– У нас с Юркой, совместно, – пояснила Светка. – А открытку Миша Громов сделал. Вы же знаете, он спец по мультикам.

Все посмотрели на Громова. Вынести всеобщее внимание парню было трудно. Он скромно опустил глаза.

– А теперь – внимание! – Светка подмигнула Гарину.

– Представление продолжается, – сказал тот и нажал на клавишу.

Все вздрогнули, когда ткань шатра резко подбросило к потолку. Простыня каким-то чудом сжалась в комок и повисла под люстрой. Но про неё все тут же забыли, потому что взорам восторженных гостей открылся целый аэродром первосортного шоколада. Торт был прямоугольной формы, гладкий, с надписью "33" и с белым кремовым холмиком в середине, на котором, как морковки на градке, торчали розовые свечки.

– Вот это да... – промямлил Мальцев.

Торт был укутан какой-то белёсой дымкой, словно туманом. Дымка постепенно рассеивалась – было видно, как тяжёлые клубы сползают с поверхности шоколада вниз, на колени гостей.

Брыкин поёжился.

– Это что – газовая атака? – недовольно спросил он.

– Тихо! – попросила Светка. – Ещё чуточку терпения.

Девушка взглянула на Юрку, будто спрашивая его – а точно сработает? Парень едва заметно кивнул.

– Мамочки, – произнесла Курочкина, наблюдая, как дым ложится ей на голые ноги. – Он холодный!

– Углекислота, – догадался один из китайцев.

– Хорошо, что кондиционер работает в полную силу, – проговорил другой.

– Ага, – кивнул третий, – а то пришлось бы противогазы одевать.

Брыкин повернулся к Гарину, спросил озабоченно:

– Это правда углекислота?

– По-другому – сухой лёд, – кивнул тот.

– Спокойно, спокойно, – подняла руку Карамышева. – Торт слишком большой, ни в какой холодильник не влезет, вот Юрка и придумал заморозить его сухим льдом.

– Без паники. Сейчас всё выветрится, – заверил Юрка. – Сухим льдом раньше мороженое охлаждали, он не ядовитый.

– Ничего себе праздничек! – высказал своё мнение староста.

– А мне нравится, – сказала Ирка. – Так необычно! Никогда не видела ничего подобного. Торт такой огромный... Такого на самой богатой свадьбе не увидишь!

– Ааааа!!! – внезапно завизжала Разумова и ткнула пальцем, указывая на торт.

Одна из свечей горела! К великому ужасу гостей, им показалось, что она зажглась сама по себе... И вдруг, прямо у всех на глазах, рядом вспыхнула другая! Затем по очереди стали загораться и остальные – сначала лёгкая вспышка, белый дымок, а потом спокойное горение. И спустя минуту все тридцать три свечи, помаргивая жёлтым пламенем, радостно возвещали миру о празднике.

– Чудо! Это настоящее чудо! – прошептала Лена Курочкина.

– Не верю глазам, – сказала Ирка. – Как это? Как они загорелись?

– Наверно, порох, – решила Разумова. – Эти мальчишки – они на всё способны.

Улыбка у Гарина была до самых ушей. Он был очень доволен собой.

– Белый фосфор, – объяснил он. – На воздухе он самовоспламеняется. А углекислый газ не позволил ему сделать это раньше времени.

– Поздравляю, – засмеялся Лёшка. – Честно говоря, меня самого этот фокус просто потряс! Невероятное зрелище!

Светка пришла в себя и запрыгала, хлопая в ладоши. Кажется, она тоже не ожидала увидеть ничего подобного.

– Спасибо, – скромно поблагодарил Юрка. – Но это не моё изобретение. Этому фокусу уже тысяча лет, наверное. Раньше его в церквях применяли, чтобы приводить в трепет прихожан.

Уловив всеобщее оживление, Вадим Брыкин тоже усмехнулся и покачал головой:

– Хм, а что, неплохое представление. Молодцы.

– Я сейчас, гости дорогие! – крикнула хозяйка и убежала на кухню.

Она принесла чайник. Чашки уже стояли на столе, кое-как умещаясь на самом краю. Девушка стала разливать кипяток, а Юрка взял в руки лопаточку для разрезания тортов.

– Стойте, стойте! – закричала Ирка. – А свечи задувать кто будет?

– Мы, – хором сказали именинники.

– У вас и желание будет общим? – прищурилась Нестерова.

Юрка со Светкой переглянулись.

– Мы же брат и сестра, – сказала девушка. Она набрала в грудь воздуха и изо всей силы дунула на свечи. Юрка поддал с другой стороны. Все тридцать три огонька разом затухли.

– Отличный выстрел, – похвалил Иванов.

– Ой, давайте скорее пробовать торт, – забеспокоилась Ирка. – Я потом всем буду рассказывать! Торт размером с кровать! Никто не поверит.

– Поверят, – усмехнулся Юрка, наводя на неё видеокамеру.

– Подожди, не снимай! – замахала она рукой. – Дай сначала торт возьму. Эй, положите мне кусок, скорее!

Светка вырезала из "аэродрома" большущий ломоть и со смехом шмякнула его ей на тарелку. Нестерова впилась в него зубами, и в этот миг зажужжала видеокамера...

– Ой, Светик, торт – просто нет слов! Во рту тает!

– И мне кусочек! – протянула свою тарелку Дашка Разумова.

– И мне! И мне! – закричали вокруг.

И праздник начался.

Они долго веселились, объедаясь тортом и кривляясь перед объективом. Слушали музыку, рассказывали анекдоты. Для танцев не было места. Иванов исподтишка посматривал на Карамышеву, а та хихикала, замечая его внимание.

А ровно в четыре часа за окном, совсем рядом, раздался громкий автомобильный гудок. Протяжный и требовательный.

– Это за нами, – в полной тишине, торжественно объявила Светка.

Гости, включая и Юрку, удивлённо переглянулись...

Глава 23

Ссора

Они вышли на воздух и с любопытством уставились на пассажирский "ЧВАЗ-5" класса "тепла", стоявший перед домом. Это был небольшой рейсовый автобус на двадцать два места, каких по городу сновало великое множество. За огромные окна, опрятный белый цвет и симпатичную мордашку в народе его называли "Чистюлей". Но что привело его к одной из дверей школьного общежития? Ведь остановок здесь не было...

Водитель приоткрыл дверцу кабины:

– Кто Карамышева?

Светка вышла вперёд.

– Это я.

Мужчина окинул её слегка удивлённым взглядом, потом достал какие-то бумаги и поманил девушку пальцем. Она подошла.

– Распишись вот тут, девочка. И загружайтесь скорее, у меня мало времени.

– Йес, – с удовольствием сказала Светка и, поставив в путевом листе свою роспись, махнула друзьям: – Эй, быстро все в автобус!

Гости гурьбой, растерянно перешёптываясь, забрались в салон, и "Чистюля" сразу тронулся с места. Автобус не был пустым – на полу стояли какие-то ящики, коробки и бутылки с водой.

– Та-ак... – протянул староста, обратив на Светку взгляд очень терпеливого бультерьера. – И куда это мы едем?

– Веселиться, – беззаботно ответила девушка. – На улице такая теплынь, что грех сидеть в четырёх стенах.

Она подтянула к себе металлический термос размером с ведро, который прибыл вместе с автобусом, и открыла его. Салон наполнился запахом уксуса.

– Что там? – почему-то шёпотом спросила Курочкина.

– Мясо, – улыбнулась Светка. – А вот и всё остальное.

Она показала на ящик с аккуратными, будто игрушечными поленцами, массивный чёрный мангал и пластиковый пакет с шампурами.

Ирка завопила:

– Мы будем жарить шашлыки!

– Здорово, – подытожил Алексей. – Света, как ты это устроила?

– Нашла в Интернете фирму по организации пикников. Потом пришла к ним в офис и заказала небольшую пирушку на двенадцать персон. У меня даже паспорта не попросили.

– В Чистом Воздухе это не требуется, – сказал Юрка.

– Наверно, такой пикничок – дорогое удовольствие, – предположила Разумова.

Девушка довольно хихикнула:

– Это того стоит. Мне было так приятно увидеть ваши удивлённые физиономии! Кстати, сервис я не заказывала, так что мне обошлось всё почти в два раза дешевле. Приготовить мясо мы и сами сможем, не так ли?

– Да запросто! – сказала Нестерова.

Светка повернулась к Гарину:

– Юр, посмотри музыкальный центр, я его тоже заказывала. Он рядом с тобой стоит. Всё ли в порядке?

Юрка кивнул:

– Я уже пригляделся. Хай-Энд "Саунд Маунтинз", последняя модель. Источник питания, провода, лампы, DJ-пульт, наушники... Вроде всё на месте. – Он достал из коробки пульт и со знанием дела понажимал на кнопки, что-то проверяя. – Колонки очень солидные, на четыреста ватт – всех медведей распугаем!

Ответом ему был такой шквал всеобщего, хоть и запоздалого ликования, что автобус даже качнуло немного. Водитель неодобрительно посмотрел на буйную молодёжь в зеркало.

Когда все утихомирились, Юрка, весьма довольный произведённым им эффектом, сделал окончательное заключение:

– В общем, по всем параметрам классная система. Тут даже подключение к Интернету имеется, можно загрузить любой саундтрек прямо из всемирной паутины. Хороший выбор, сестрёнка!

– Мне его посоветовали, – сказала Карамышева. – Сама я не очень в этом разбираюсь.

Они помолчали немного, рассматривая деревья лесопарка за окном. Это уже были городские окраины.

– Как я понимаю, ты подписала договор аренды? – спросил Алексей деловым тоном. – И на сколько часов?

– До десяти вечера. Так что у нас куча времени – хватит и шашлыки приготовить, и натанцеваться вволю.

Дашка Разумова вздохнула:

– Я теперь понимаю, почему ты предлагала всем надеть кроссовки.

– Да, в туфлях по траве не побегаешь, – кивнула Нестерова. – О танцах можно забыть. Ну и пусть. Больно надо!

– В лесу ещё снег кое-где лежит, смотрите, – сказал Мальцев, припав к окну. – Не завидую вам, девчонки – с голыми ножками да по снегу!

– Ну и что. А где его нет, там земля совершенно сухая, – ответила Светка. – Такая жара стоит! Немыслимо.

– Никогда такого не было, – кивнул Иванов. – В прошлом году снег до конца апреля лежал. А в этом уже с середины марта таять начал.

– Это из-за полюсов, – поделился знаниями Миша Громов. – Слышали? Они скоро поменяются местами, и в Сибири будет стоять круглый год жара, как в Африке.

– Ерунда это всё, – хмыкнул Брыкин. – Климат на Земле определяется воздушными потоками, которые нагреваются морскими течениями. Просто сложилось в этом году так, что все тёплые потоки сконцентрировались в Новосибирской области. Чистая случайность. А ты сразу – полюса!

– Нет, Миша прав, – возразил Юрка. – Полюса действительно должны в ближайшем будущем поменяться. Это происходит примерно каждые 500 тысяч лет. Но в наше время процесс затянулся – с последней смены полюсов прошло уже 750 тысяч лет. Учёные говорят, что кувырок произойдёт очень скоро.

– Сегодня в полночь, – язвительно прибавил Вадим.

– Нет, это произойдёт не мгновенно. Процесс займёт тысячу лет или даже больше. Но климат уже меняется, потому что сила магнитного поля Земли уменьшилась на пятнадцать процентов, а значит увеличился поток солнечной радиации. Солнце жарит нашу планету, как сковородку.

– И всё-то ты знаешь, профессор! – презрительно фыркнул Мальцев. – Что ни спроси – на всё у тебя ответ приготовлен.

– Он же Гагарин, – хохотнул Брыкин, – ему положено всё знать.

– Моя фамилия Гарин, – спокойно поправил Юрка. – Старческий склероз у вас, что ли?

Глаза Вадима при этих словах стали наливаться кровью. Борис застыл в немом ожидании, глядя на своего кумира. Сейчас этот "профессор" получит такую взбучку – мало не покажется! Но от бури брыкинского гнева Юрку спас водитель, с интересом посматривавший на них в зеркало. Мужчина вдруг решил поддержать их разговор:

– Парнишка верно сказал – что-то нечисто с погодой. Я в этих краях с детства живу. Раньше морозы стояли трескучие – до сорока пяти градусов. А нынче зимы тёплые, если и ударит морозец, то градусов двадцать, не больше. А эта весна не весна, а лето настоящее! Полюса поменялись или ещё что – но жарит "сковородку", это факт.

Брыкин молча показал Юрке кулак, и этот красноречивый знак не сулил Гарину ничего хорошего.

"Испугался тебя, как же!" – хмыкнул про себя Юрка. Занятия спортом и особенно плаванье закалили его, он словно ощущал вокруг себя некий энергетический экран, оберегавший его от неприятностей. Мускулы парня заметно окрепли, и это тоже внушало ему уверенность. Он стал теперь другим человеком.

Автобус свернул на просёлочную дорогу, проехал метров двести, и мужчина спросил:

– Ну, что, здесь вас высадить?

Светка высунулась в форточку и внимательно осмотрелась. Широкая просека высоковольтной линии уводила далеко в лес. Провода громко стрекотали, как кузнечики, им весело подпевал птичий хор. Снега и правда почти не было, только серели кое-где бледные просевшие островки зимы. Яркая, освещённая солнцем трава просто слепила глаза. Она уже так подросла, что была похожа на пышную перину, на которую так и хотелось завалиться. Чудеса! Первоапрельская шутка природы...

Девушка заметила впереди небольшую опушку с молодыми берёзками.

– Давайте вон там, чуть подальше, – решила она.

– У берёз, что ли? Как скажете.

"Чистюля" доехал до опушки и остановился. Пассажиры покинули автобус, выгрузили вещи, и водитель, прежде чем уехать, вдруг посоветовал заботливо:

– Будьте осторожны: в лесу клещи.

– Спасибо, – поблагодарила Светка, затем повернулась к своим: – Давайте-ка перенесём всё вон туда, на пригорок.

Девчонки взяли по две бутылки воды, а Лёшка с китайцами похватали коробки со стереосистемой. Юрка попробовал поднять мангал, но отказался от этой мысли: он был сделан из толстого чугуна и весил не меньше тридцати килограммов. Здесь нужно было вдвоём.

– Что, кишка слаба? – ухмыльнулся староста. – Сгинь, Гагарин.

Брыкин отодвинул Юрку в сторону, взял мангал на бедро и, надув от натуги щёки, потащил его к пригорку на берёзовой опушке.

Юрка поморщился с досады.

– Я Гарин, – бросил он Вадиму вслед. – Юрий Гарин. Сколько можно повторять?

Сзади к нему подошёл Мальцев.

– Я Бонд. Джеймс Бонд, – передразнил он. – Ха-ха!

– Заглохни, – нахмурился Юрка.

– Что ты сказал?

– Что слышал.

Мальцев повертел головой, разминая шейные позвонки.

– Повтори, – потребовал он.

– Я в твои детские игры не играю, – сказал Юрка и сжал челюсти. Краем глаза он видел, что все ушли вперёд, они с Борисом остались одни. Момент был подходящим, чтобы раз и навсегда проучить этого зануду. – Отвали, понял?

– А то что? – удивился Мальцев.

У Юрки зашумело в ушах. Один раз, во втором классе, с ним такое было. Тогда какой-то семиклассник, проходя мимо, дал ему подзатыльник – просто так, от хорошего настроения. Юрка сжал кулаки, повернулся к обидчику и окрестил его каким-то не очень вежливым именем. "Что ты сказал?" – почти таким же тоном, как Борька, произнёс тот. Глаза у парня потемнели, он занёс для удара кулак – и вот тут в ушах у Юрки зашумело, злоба, страх и стыд заслонили ему весь мир. Семиклассник его ударил, не так больно – чтобы только дать понять, кто здесь главный. Но больше всего Юрка жалел, до сих пор жалел, что не дал сдачи. Он презирал себя за трусость. Пусть подлец и был на целую голову его выше – его следовало размазать по стенке, даже ценой своего разбитого носа или выбитого зуба. Тогда Юрка смалодушничал. А сейчас пришло время реванша.

– А то врежу, – спокойно ответил он.

Мальцев обернулся на Брыкина, будто хотел поделиться с приятелем чудесным открытием, но Вадим нёс мангал и не смотрел на них.

– Гагарин, разуй глаза! – засмеялся Малой. – Ты на кого вякать вздумал?

– Ты мне надоел, Боря, – сказал Юрка, пытаясь держать себя в руках: нападать первым нельзя ни в коем случае – так учили все боевые искусства мира. – Лучше растворись на горизонте и больше не подходи ко мне, ясно?

Мальцев опешил. Он снова обернулся на уходящего Брыкина. Потом подошёл к Гарину вплотную. Лицо растянулось в идиотской улыбочке.

– Хочу сказать тебе по секрету, – как змея прошипел он. – Меня Вадим обещал перевести из запасных в основную команду. Но в команде может быть только шесть человек. Улавливаешь? И за счёт кого он думает это сделать? Ну, пошевели извилинами, профессор!

Юрка похолодел. Он ждал от противника чего угодно, но только не этого. Это был удар ниже пояса. Вдруг вспомнился Светкин сон... Неужели её предсказание начинает сбываться? Нет, только не это! Так поступать нечестно. Это не по правилам. ТАК НЕЛЬЗЯ!

– Но я... вы не смеете... список уже утверждён... – пробормотал он.

– Утверждён, но Пятницкому ещё не отправлен, – сказал Малой, кривляясь, как обезьяна. – Переписать его заново – как два пальца... – Он зло сплюнул. – Ты понял, Гагарин? Ты у меня вот где!

Он крепко сжал кулак перед Юркиным носом.

– Да пошёл ты! – крикнул Юрка и оттолкнул Бориса.

В праведном гневе он не рассчитал силы – Малой отлетел на три метра, но устоял на ногах. Из груди парня вырвался изумлённый вздох.

– Ах, ты... Ну, держись!

Он набросился на Юрку, метя кулаком в челюсть. Реакция Гарина была молниеносной – он развернулся к нападающему боком, глубоко присел и взял вес Мальцева на правое плечо. Борис набрал хорошую скорость, и по инерции его тело легко перелетело через Юркину голову, Гарин только чуть-чуть поддал ему ускорение. Упал Малой неудачно, сильно ушибив локоть, и застонал, корчась на земле.

Староста к тому времени избавился от своей ноши и обернулся, тяжело дыша и разминая мышцы руками. Вся его фигура так и застыла в неудобной позе... Брыкин не верил своим глазам – Мальцев лежал у ног этого недомерка Гарина, а тот завис над ним, в ярости сжимая кулаки!

Вадим чуть ли не бегом вернулся к дороге, подобрался к Юрке сзади и заломил ему руки за спину. Теперь на потасовку с пригорка смотрели уже все.

– Ты что руки распускаешь! – заорал староста.

– Он первый начал, – ответил Юрка.

– Я тебе покажу "первый"!

Брыкин отнял одну руку, чтобы незаметно ткнуть Гарина кулаком в печень, но Юрка вывернулся из его хватки, подсёк старосту ногой, и тот с полным позором свалился рядом с Мальцевым. От пригорка донеслось рукоплескание.

Когда Вадим и Борис поднялись на ноги, к месту драки уже прибыли Светка и Алексей.

– Здорово ты их уделал! – в диком восторге воскликнула Карамышева.

– Я не хотел, – виновато произнёс Юрка. – Но они сами нарывались, вот и получили.

Вадим Брыкин вдруг растянул лицо в улыбке:

– Да мы пошутили, неужели не понял? У тебя же день рождения. Да ещё и первое апреля.

– А насчёт гонок – тоже шутка? – спросил Гарин и повернулся к Иванову: – Они хотят исключить меня из списка! В пользу Мальцева!

Вадим сердито взглянул на Бориса. Тот опустил глаза. Видимо, это был их секретный план, а Малой выдал все чёрные замыслы.

Лёшка Иванов вскинул брови:

– Вадим, это правда?

Положение старосты заметно пошатнулось – общественность вставала против него. Брыкин нутром чуял, что счёт явно не в его пользу. Он нагнулся, старательно отряхнул брюки и потом произнёс, стараясь вложить в слова максимум солидности:

– Да, я рассматривал вариант замены Гарина или Громова на Бориса. Мальцев обладает некоторыми качествами, которых нет ни у Гарина, ни у Громова, которые могут быть полезны в гонках.

– Интересно, – сказала Светка с презрительной ухмылкой, – и что это за качества?

– Выносливость, упорство, верность... – начал перечислять Брыкин.

– Верность! – засмеялась Карамышева. – О да! Тебе он верен, как пёс. А вот я бы никогда не положилась на него в трудную минуту.

– А твоё мнение никто и не спрашивает! – взорвался староста, брызнув слюной. Все почувствовали, что у него давно накипело – таким яростным был всплеск эмоций. – Здесь я командую, мне официально доверено решать все эти вопросы. Ты – никто!

– Это мы можем проголосовать, – усмехнулся Иванов. – Прямо сейчас! И сразу узнаем, у кого больше прав.

– А ты лучше не суйся, – посоветовал ему Вадим, с хрустом разминая пальцы. – Все видят, какой ты подкаблучник у этой белокурой бестии. Она крутит тобой, как хочет.

Лицо у Иванова посерело. Он сжал кулаки и двинулся на старосту. Карамышева мгновенно встала между ними.

– Мальчики, мальчики! Давайте не будем ссориться. И голосовать не будем. Староста у нас – Вадим, и никто не собирается это оспаривать. Уж я – точно.

Но Лёшка рвался в бой, грубо отодвигая Светку в сторону и крича:

– Он оскорбил меня! И тебя тоже! Пусти, я только вмажу ему разок.

– Вмажь, попробуй! – ухмылялся Брыкин. – Посмотрим, чья возьмёт. Подкаблучник!

– Прекратите! – взвизгнула вдруг Лена Курочкина.

Резко наступила тишина. Все повернулись к девушке. Коко стояла зажмурившись, сжавшись, вся пунцовая от гнева. Она была такая маленькая, а гнев таким сильным, таким красочным, что все невольно залюбовались ею.

– Сегодня же праздник! – прошептала Лена, открыв глаза. – Ну, что вы как маленькие?

– Веселитесь на здоровье! – зло сказал Брыкин. Он достал КПК, вызвал такси и направился к главной дороге. – Веселитесь, веселитесь! А у нас есть дела поважнее. За мной, Малой!

– А шашлыки-и? – с тоской протянул Мальцев.

– Боря, останься, – попросила Коко.

– Идём! – рявкнул староста. – Это не наш праздник.

И они ушли, повергнув остальных в растерянное уныние.

Глава 24

Шашлыки

Дашка Разумова, от азарта прикусив кончик языка, ковыряла в термосе шумовкой.

– Ой, девочки, – воскликнула она, – смотрите, здесь и помидорчики есть! А пахнет как!

– Уксусом, – поморщилась Курочкина.

– Нет, и лучком, и специями, и ещё чем-то. Представляю, каким вкусным будет шашлычок!

Синицыны уже раскочегарили мангал, и он полыхал, как мартеновская печь.

– Поленья-то не простые, – удивлённо качали они головами. – Горят хорошо и почти без дыма.

– Это специальные дровишки – для шашлыков, – объяснила Светка.

– А из какого они дерева? – поинтересовался Юрка.

– Из фруктовых деревьев. Мне сказали, что для шашлыка это лучше всего.

Светка сидела на коленях перед миской с мясом и нанизывала кусочки на шампур. Коко ей помогала. А Дашка выуживала мясо из маринада и отправляла его в миску.

– Не забывайте про лук, – напомнила Разумова. В рецепте, который она нашла под крышкой термоса, она вычитала, что между кусочками мяса нужно прокладывать колечки лука, чтобы мясо могло хорошо обжариться со всех сторон. Дашка как-то незаметно для всех взяла на себя роль шеф-повара, и остальные девушки охотно выполняли все её указания.

Нестерова занималась столом. Она расстелила на траве фирменную бумажную скатёрку и теперь ублажала свои эстетические потребности, размещая на ней пластиковые тарелки, ножи, вилки, нарезая лук, хлеб, маринованные огурчики и украшая всё это свежей зеленью петрушки.

Юрке досталась почётная роль диджея, а Громов с Ивановым вызвались помочь ему обустроить танцплощадку. Девчонки в один голос заявили, что земля очень тёплая и они будут танцевать босиком. Ради этого стоило потрудиться!

– Как вы думаете, он вычеркнет Юру из списка? – вдруг спросила Курочкина.

Ответом ей было долгое тягостное молчание. Коко поняла, что нарушила милую домашнюю идиллию и извинилась:

– Простите. Я всё время об этом думаю.

– Я тоже, – призналась Светка и взглянула на Гарина. Он догадался, что она имеет в виду свой недавний сон.

– Пусть только попробует! – отрезал Алексей. – Будет иметь дело со мной.

– Ты не понимаешь, – покачала головой Карамышева. – Решение будет исходить не от него, а от Лугового. Ты же не полезешь с кулаками на директора!

– Да, Вадим хитрый, – сказала Ирка. – Наплетёт Эдуарду что-нибудь, и всё, станет наш Юрочка неугодным элементом.

– Персона нон грата, – вставили умную фразу китайцы.

– Что можно наплести? – усмехнулся Иванов. – Юрка учится хорошо, инициативный, старательный, характер спокойный... Не к чему придраться.

– Ты что, Вадима не знаешь? – удивилась Нестерова. – Да он может состряпать такую историю, что Юрку не только из команды – из школы выкинут.

Комментировать эти слова никто не хотел. Это была правда. Староста десятого "А" был изобретателен на подобные делишки.

– Но что-то ведь можно придумать? – простонала Лена. – Что молчите? Мне Юру жалко...

– Будем надеяться, что Вадим не посмеет сделать это, – глухо сказала Светка, опустив ресницы.

– Не верю своим ушам! – усмехнулась Ирка. – Ты что это, Светик, уже похоронила Юрку? А где твоя ненависть к врагу, где ярость в глазах?

Карамышева не ответила. Она лишь бросила быстрый взгляд в сторону Гарина. Что она могла им сказать? Поведать о своём сне? Да они просто поднимут её насмех. Даже Юрка не поверил ей тогда. Сейчас, конечно, он видит, что её предсказание – не игра больного воображения, а вещь вполне серьёзная. Но теперь... теперь вся история пахла прошлогодним снегом. Они не поверят.

– Я знаю только одно – нам нельзя ссориться, – ответила она. – Если Юрку исключат, мы что-нибудь придумаем. Я попрошу отца... он попробует объяснить всё Пятницкому... Не знаю...

– Да, подружка, плохо дело! – сделала диагноз Ирка. – Совсем плохо!

– Команда должна быть сплочённой, – упрямо повторила Карамышева. – Только так мы сможем победить. Если кто-то в команде не уживается друг с другом, кого-то из двоих нужно исключить.

– Так давайте исключим Вадима! – предложила Разумова. – А что? Разве нельзя?

Светка замотала головой.

– Нельзя, Даш. Я не знаю, как это объяснить словами, но я это чувствую. Нельзя отсечь рыбе голову и сказать – плыви!

Теперь настала очередь Алексея удивляться. Он даже оставил свои провода и подошёл к девушкам.

– Свет, ты заблуждаешься, – сказал он. – Мы избирали Вадима всем классом и можем переизбрать его хоть завтра! Отсекать рыбе голову не придётся. Нужно лишь поменять её.

– Давайте прямо сейчас и проголосуем, – с лёгкой усмешкой предложила Карамышева. – Здесь большая часть класса. Голоса Вадима и Бориса посчитаем заочно: никто ведь не сомневается, что они выскажутся против новой кандидатуры.

– Отличная идея, – хлопнул в ладоши Иванов. – Эй, все слышали? Голосуем! Кто за то, чтобы снять с Вадима Брыкина полномочия старосты – прошу поднять руки.

Руки подняли Разумова, Курочкина, Нестерова и сам Алексей. Громов сначала нерешительно потянул руку вверх, но потом опустил. Светка не подняла. Гарин, глядя на неё, тоже не стал отдавать свой голос. А братья китайцы вообще сделали вид, что сильно увлечены углями в мангале и даже не посмотрели в сторону Иванова.

– Кто против? – упавшим голосом спросил Лёшка.

Против были Светка с Юркой и Громов. Сюда же следовало причислить и голоса Вадима с Борисом.

– Так, интересненько, – сказал Иванов. – Четверо "за", пятеро "против" и трое воздержавшихся. Не в нашу пользу. Если учесть, что Васнина, Петухова, Мамонов и Муравьёв, – перечислил он оставшихся учеников из их класса, которые вели себя особняком и в общих мероприятиях участвовали редко, – всегда смотрят в рот Вадиму, – тогда это наше полное поражение!

Ответом ему был вздох, нечаянно вырвавшийся из Юркиной груди.

– А ты-то что против голосовал? – возмущённо накинулся на него Алексей.

– Я считаю, что Света права, – пожал плечами Юрка. – Команда должна быть сплочённой. Если я в ней лишний – так тому и быть.

– Да ну вас всех! – разозлился Иванов. – Даже смотреть на вас противно! – Он резко развернулся, прошёлся туда-сюда, затем остановился и, посмотрев на стройный рядок шампуров с нанизанным мясом, немного повеселел: – Давайте шашлыки жарить!

– Давайте! – потёрли руки китайцы. – Угли что надо.

Лёшка схватил пучок шампуров и выложил их на мангале над углями.

– Ой! – вспомнила Разумова и заглянула в рецепт. – Их же надо этим... как его... курдючным салом смазывать.

Она принесла Алексею брикет чего-то твёрдого, завёрнутого в бумагу.

– Вот, когда мясо разогреется, будешь смазывать его курдючным салом.

– Нет, я буду вертеть шампуры, – показал ей язык Лёшка. – Это очень ответственная работа. А этим, как его... бурдючным салом сама смазывай.

– Не бурдючным, а курдючным, – поправила Дашка.

– Давай сюда, – сказали Синицыны, протянув к салу три жадные руки.

Девушка с удовольствием вручила братьям брикет.

– Дашутка, неси ещё пяток шампуров, – попросил её Иванов. – Я не могу отойти: боюсь, мясо подгорит.

– О! – засмеялась Дашка. – Обожаю, когда готовят мужчины.

– Э, дарагая, шашлик – это нэ жэнское дэло, – с грузинским акцентом произнёс Алексей.

Хорошее настроение вновь вернулось к ним.

– Юр, включи какую-нибудь музыку, – попросила Лена.

Юрка колдовал возле диджейского пульта.

– Сейчас, сейчас. Хочу попробовать скачать что-нибудь. Ты какую музыку любишь?

– Спокойную и тихую.

– Минуточку... Есть у меня одна идейка... Думаю, не пожалеешь!

Минуты через две над опушкой поплыли ноты плавной романтичной мелодии. Приятный мужской голос запел:

I had a dream – of the wide open prairie

I had a dream – of the pale morning sky

I had a dream – that we flew on golden wings

– Ах, как хорошо! – вдохнула полной грудью Коко. – Что за песня?

– Это Брайан Адамс – "Brothers under the sun". Из мультфильма про Спирита. Смотрела?

– Не помню.

– Тихо, – попросила Светка, – дайте послушать.

– Я поставлю сначала.

– Свет, попробуй перевести слова, – предложила Курочкина. – Хочется узнать, о чём песня.

Когда песня закончилась, Карамышева произнесла задумчиво:

– Я твой брат под солнцем... Очень хорошие слова. Я смотрела этот мультик. Он про молодого коня и его друга. Но мне надо ещё несколько раз прослушать. Некоторые слова непонятные, трудно разобрать.

– Иди сюда, – позвал Юрка. – Через наушники попробуй.

Светка присела у пульта, нацепила наушники и, закрыв глаза, стала внимательно прослушивать песню.

От мангала потянуло жареным мясом.

– Что-то кушать опять захотелось, – застонала Нестерова. – Лёшенька, скоро там?

– На вид почти готово. А как на вкус, не знаю.

Ирка, Дашка, Коко и Громов с китайцами окружили мангал, жадно принюхиваясь.

– Не забывайте смазывать курдючным салом! – напомнила Разумова.

– Да уже полпачки ушло, – усмехнулись тройняшки.

– Какое странное название у сала, – хмыкнул Иванов. – Никогда не слышал такого.

– Оно из курдючных овец, – сказал Миша.

Дашка удивлённо посмотрела на него:

– А ты откуда знаешь?

– В словаре посмотрел, – раскрыл тот тайну.

– И что за овцы? – спросила Лена. – Особенные какие-то?

– Особенные, – ответил Громов и загадочно замолчал. – Скажу, когда шашлыки съедим.

Разумова вытаращила на него глаза.

– Говори! – потребовала она. – У меня с собой КПК, тоже могу посмотреть.

Громову пришлось сдаться.

– Это такая порода овец с курдюком под хвостом. Вот из этого курдюка и берут сало.

– Тьфу, удивил, тоже мне! – засмеялась Ирка. – Коровье вымя тоже едят. А седло барана вообще деликатесом считается. Подумаешь, курдюк!

– Да хоть перекурдюк, – согласился с ней Алексей. – У меня уже слюнки текут. Но ещё не готово. – Он надрезал ножом кусочек мяса, внимательно осмотрел место разреза. – Как там, Даш, написано? Должен сок проступить?

– Да. Прозрачный. Если сок мутный – мясо ещё сырое.

– Мутноватый пока. Маленько подождать надо, – сказал Лёшка.

Он начал по очереди поворачивать шампуры. Китайцы радостно достали своё сало. Иванова вдруг передёрнуло.

– Нет, хватит! Смазывать больше не надо! – остановил он их. – Мне так кажется. Уже корочка золотистая. Какое к чёрту сало! – и добавил тихо: – из-под хвоста...

– Правда золотистая! – сказала Коко, облизнувшись.

– Ой, я сейчас умру, – прошептала Ирка. – Можно я возьму одну палочку? Я люблю недожаренное мясо.

– Нэ дам, – шутливо нахмурился Алексей. – Атайды, жэнщин. Ти мнэ мишаешь гатовить атличний шашлик.

Через две минуты, снова надрезав мясо, Лёшка просиял:

– Готово! Налетайте, девочки.

Добрая половина шампуров сразу куда-то испарилась.

– Эй, эй! – засмеялся Иванов. – А мужчинам не оставите? Ладно, у нас ещё есть мясо. Пожарим. Братва, дровишки ещё остались?

– Остались, – кивнули китайцы. – Ещё на раз хватит.

– Отлично. Всё, мужики – отдыхаем. Обеденный перерыв.

– Сюда, мальчики! – звала к столу Ирка.

– Ох, – произнёс Лёшка, подмигнув тройняшкам и указав на девушек, присевших на траву у бумажной скатерти, – эта картина послаще шашлыка будет!

– М-м-м! – хором промычали братья, соглашаясь с ним.

Они похватали оставшееся мясо и поспешили присоединиться к девушкам.

– Девчонки, – проговорил Алексей, присаживаясь на траву и совершенно не замечая, какой урон тем самым он наносит своим выглаженным брюкам, – в вашем кругу у меня просыпается такой аппетит, что я готов сожрать любого, кто появится в радиусе двух метров.

Курочкина, оказавшаяся в этом радиусе, с опаской отодвинулась от него и поправила себе юбку. А Ирка Нестерова, наоборот, придвинулась.

– А не подавишься? – спросила она кокетливо.

– Я могу проглотить паровоз вместе с котлом и вагончиком для угля, – улыбнулся Иванов.

– Ай, смотри: тебе на пиджак капает! – закричала Ирка.

– Плевать, – махнул рукой Лёшка. – Это курдючное сало. Курдюки у баранов хорошо отстирываются. Если бы они были грязные, никто не захотел бы добывать из них сало.

На эту реплику уже никто не обратил внимание. Все с жадностью набросились на мясо, обжигаясь и смеясь от удовольствия. Светка с Юркой тоже присоединились к ним. На время трапезы Гарин поставил звучать что-то из классики – тихую спокойную музыку.

– Какое сочное, – простонала Ирка. – Ничего такого в жизни не пробовала. А запах!

– Горячее, ай! – пищала Разумова. – Но вкусно, девочки! Как вкусно!

Юрка усмехнулся:

– Хороший закусон к водочке – сказал бы сейчас Малой.

– Жаль Борю, – вздохнула Курочкина. – Он так хотел шашлыков покушать!

– Сам дурак, – ответил Алексей без всякого сожаления. – Шестёрка!

– А как песня? – спросила Лена у Светки. – Перевела?

– Угу. Хорошие слова.

Карамышева вздохнула. Взглянула на Гарина. Тот с азартом уплетал мясо. "Неужели он поставил эту песню случайно, именно эту? – думала она. – Конечно, случайно. Ведь английский он плохо знает".

– Ой, а попить у нас только сок? – спросила Ирка.

– А ты чего хотела? – ткнул её в бок Иванов. – Шампанского?

– Да не отказалась бы от глоточка.

– Нет, я только сок заказывала, – сказала Светка. – Всё-таки это не Новый год, а мы ещё маленькие дети.

– Правильно, – поддержала её Разумова. – Вот, держите.

Она выудила откуда-то двухлитровую коробку с апельсиновым соком.

– Ой, налейте мне кто-нибудь, – заканючила Ирка.

Алексей протянул ей свой шампур:

– Подержи. Только не вздумай слопать.

– Испугался! Да я уже так наелась. Хочешь, отдам тебе свой? Тут у меня ещё четыре кусочка осталось.

– Не откажусь. – Лёшка открыл коробку и налил Ирке сока в пластмассовый стаканчик. – Кому ещё? Подставляйте стаканчики.

Ирка отдала ему своё мясо, напилась и увалилась на траву:

– Как хорошо быть сытым!

Иванов окинул её с ног до головы жадным взглядом.

– Смотрите на неё, улеглась! А танцевать?

– С кем? С тобой, что ли? – хихикнула Ирка.

Лёшка торопливо дожевал мясо и вскочил на ноги.

– Юрка, врубай какую-нибудь быструю музыку, – закричал он, размахивая шампурами, словно дирижёрскими палочками, – а то кое-кто сейчас уснёт.

Гарин усмехнулся, вытер руки и занялся пультом. Тихая классическая мелодия сменилась на другую, тоже спокойную, на фоне которой не пел, а вкрадчиво говорил какой-то иностранный певец.

– Что ты поставил? – возмутился Лёшка. – Я же просил быстрое что-нибудь.

Он не успел договорить, как мелодия вдруг ожила танцевальным ритмом. Юрка добавил громкость, и почки на берёзах задрожали от возбуждения.

– Это "Смоки", – крикнул Юрка, – песня про Элис.

– Что-то из старинного, – удивился Алексей. – Где ты откопал это?

– Здесь было. Ткнул наугад.

– А что, мне нравится, – воскликнула Ирка. – Прикольная песенка!

Она протянула Лёшке руку, тот помог ей подняться, и первая пара выбежала на танцевальную площадку. Ирка была великолепна – босая, со стройными ножками и в мини-юбке. Карамышева загляделась на неё. Но у самой Светки настроения почему-то не было. Она не пошла танцевать, даже когда её поманили братья Синицыны. О, это надо было видеть! Китайцы строили такие заискивающие рожи, они так подмигивали, что устоять было трудно. Светка обещала им присоединиться попозже, и они переключились на Дашку с Леной. Тех долго уговаривать не нужно было, они побросали мясо и устремились на площадку. Музыка заводила!

Рядом присел Юрка.

– Хороший получился праздник, – сказал он. – Ты что грустишь, сестрёнка?

– Не знаю, Юрочка. Неспокойно что-то. Тот сон... он никак не идёт из головы.

– Забудь.

– Не получается.

– Может, это из-за песни Брайана Адамса? Про что она?

Светка взглянула на него.

– А ты наугад её выбрал?

– Ну, конечно. Я просто вспомнил этот мультфильм. Набрал в поиске и скачал первый попавшийся трек.

– Эта песня про нас с тобой, – тихо сказала Светка.

– Переведи мне.

Девушка помолчала, вспоминая слова.

– В ней поётся о двух братьях под солнцем. "Я видел сон – будто летим мы над прериями, у нас золотые крылья, и мы с тобой одно целое – ты и я. Следуй за своим сердцем, за своими мечтами, но всегда помни, что я твой брат – твой брат под солнцем. Мы как две птицы, мы два сердца, связанные навсегда. И где бы ты ни был, куда бы ни ушёл, помни – я всегда с тобой, потому что ты мой брат – брат под солнцем".

Сердце у Юрки затрепетало, готовое выпрыгнуть наружу. Он осторожно коснулся пальцами Светкиной руки.

– Всё будет хорошо, Светик, – сказал он. – Обещаю.

– Как ты сказал? "Светик"? Так меня Ируся называет. Больше никто.

– Вырвалось, – виновато ответил он.

Они помолчали.

– Поставь "Братьев под солнцем", – попросила Светка, – хочу ещё послушать.

Юрка вернулся к пульту.

Когда очередной трек группы "Смоки" закончился, он постучал по микрофону и, как заправский диджей, сладким бархатным голосом объявил:

– Дамы и господа, а теперь тихая волна! Море успокоилось, в небе парят чайки, на горизонте – белый теплоход. Солнце, горячий песок, алые пылающие губы! Дамы приглашают кавалеров.

И пошла песня Адамса.

Светка пригласила Юрку на танец. Глаза у неё повеселели.

– Я от тебя балдею, Юрочка, – тихо, ему на ушко сказала она. – Ты такой... такой элегантный!

Она прижалась к нему. Их бьющиеся сердца соединились.

– Ты – мой брат под солнцем, – прошептала она.

– Да, – ответил он. – А ты – моя сестра под солнцем.

– Ничего, что я так одета, по-простому? Девчонки вон какие нарядные.

– Да всё хорошо, – улыбнулся Юрка. – Видишь, я тоже простой парень.

"Темнеет. Уже пора включать лапмы", – подумалось ему.

– Скоро выйдут звёзды, – вслух сказал он.

– Но нашей звезды среди них нет, – вздохнула Светка.

– Да. Она прячется.

Краем глаза Юрка увидел, что Ирка танцует с Лёшкой. Он порадовался за них. Рядом проплыла пара – долговязый Громов с крошечной Леной Курочкиной! А тройняшки – все вместе! – танцевали с одной Разумовой. Один китаец обнимал её слева, второй справа, а третий держал за талию. Дашке в рот попала смешинка, она хихикала и никак не могла успокоиться.

Хороший день сегодня – подумал Юрка.

В десять вернулся автобус. Усталые и довольные, они загрузили в него вещи.

– Ничего не забыли? – спросил водитель. – А то возвращаться придётся – из вашего кармана вычтут.

– Какой он гадкий! – тихо сказала Ирка и, когда мужчина отвернулся, показала ему язык.

Светка улыбнулась. Они сели вместе.

– Слушай, Светик, а он может высадить меня поближе к моему дому? Я хочу сегодня у родителей заночевать.

– Думаю, это не проблема. Скажи адрес, я сейчас договорюсь.

Иркин адрес оказался по пути, и водитель пожал плечами:

– Только напомните, а то я забуду.

И "Чистюля", освещая дорогу яркими фарами, двинулся из леса.

– Прощай, "Саунд Маунтинз"! – вздохнул Юрка поглаживая коробки с диджейским оборудованием.

– Не плачь, – хихикнула Ирка. – Как-нибудь скинемся всем классом и ещё раз погуляем.

– Отличная мысль, – сказал Иванов, – поддерживаю.

– Лёшенька, ты шашлыки все доел? – насмешливо поинтересовалась Нестерова. – А то придётся возвращаться.

– Один мне не дался, – в тон ей ответил парень. – Вкусненький шашлычок! Даже откусить не смог.

– Ой, неужто на меня намекаешь? – засмеялась Ирка. – И не думай даже. Я несъедобная.

Светка улыбалась, слушая их игривую болтовню. Ирка весь вечер была весёлая, шумная какая-то, но не такая, как всегда. Она будто освободилась от тяжёлого груза, давившего на неё. А вот Светке было не по себе. И Алексей был тут ни при чём. Она даже была рада, что он переключил всё своё внимание на Ирку. Может быть, в другое время она бы и поревновала чуть-чуть, потому что тоже любила подурачиться с кавалерами, но сейчас что-то мешало, какая-то тревога не покидала её.

И когда Ирка вышла из автобуса, она поняла – какая.

Двери "Чистюли" закрылись, автобус тронулся дальше, и Ирка, повернувшись на тротуаре, помахала им на прощание – точно так, как та девочка во сне. Бумерангом.

Глава 25

Железный гость

Юрка почистил зубы и уже уютно заворачивался в одеяло, когда его вызвал по видео Вадим Брыкин. "Тьфу, блин!" – выругался про себя Гарин, включая изображение.

Тон для беседы староста выбрал нейтральный, почти равнодушный.

– Как погуляли? – спросил он.

– Ничего, – коротко ответил Юрка.

Вадим сидел на кровати уже почти раздетый, но с очень важным, даже надменным видом.

– Я тебе звоню вот по какому поводу. Хочу известить об официальном решении, принятом сегодня директором нашей школы. Я о списке, как ты, вероятно, уже догадался. Тебя пришлось вычеркнуть. Валентин Эдуардович был не против. Вместо тебя в состав основной команды вошёл Борис Мальцев. А в состав запасных – двое из Синицыных. Кто именно – абсолютно не имеет значения. Список мы уже отправили Пятницкому. У меня всё.

– Благодарю за новость, – спокойно произнёс Юрка, хотя внутри у него всё клокотало.

– Да не за что. – Староста принялся стягивать носки. – Это мой долг – доводить изменения в регламенте до каждого, кто причастен к будущим гонкам. Но с этой минуты ты к ним больше никакого отношения не имеешь. – Он взял в руки пульт и направил его на Гарина. – Спокойной ночи, дружок!

Экран погас, и Юрка пожалел, что включил режим "my face on". Эту новость он мог бы и просто выслушать, никакой необходимости смотреть на самодовольную рожу этого предателя не было.

"Спокойной ночи, дружок!" – вот ведь подлец!

Минуты две он лежал неподвижно, а потом его вдруг как подбросило! Какой уж тут сон! Одеяло улетело в один угол, подушка – в другой. Если бы под руку попались гантели, общежитскому имуществу мог быть нанесён значительный урон.

Но гантели не попались. Юрка быстро остыл. Глаза его заблестили, но уже не от слепой ярости. У инженера Гарина родился план мести!

В голове зашумело. Юрка был так возбуждён, что у него мелко тряслись пальцы на руках. "Я его проучу! – стучало у него в голове. – Проучу! Этой ночью он себе постельку уделает от страха!"

Юрка открыл внешнюю дверь и прямо так, в майке и трусах, вышел на улицу. Вдохнул полной грудью прохладного воздуха, задрал голову и, закрыв ладонью яркую луну, посмотрел на звёзды. Они ему подмигивали, они были с ним заодно. Потом, чтобы окончательно успокоиться, он сделал несколько упражнений из йоги и, когда шум из головы выветрился, вернулся в комнату. Там он немного постоял, собираясь с мыслями, и наконец решительным шагом прошёл в гараж.

Красный Марс дремал в углу серой молчаливой глыбой.

– Привет! – громко сказал Гарин.

Услышав голос хозяина, робот ожил. Его глаза загорелись мягким изумрудным светом приветствия, а под стальным панцырем груди, за сеткой тонких алюминиевых трубок гидравлики глухо заурчало. Юрка аж затрясся от восторга. Сила!

– Сегодня мы с тобой пройдём последние испытания, – поведал Юрка своему железному другу. – Это будут самые ответственные испытания!

Он поднял гаражную дверь, и внутрь ворвался свежий ночной воздух, сдобренный отдалённым гулом городских улиц.

– Марс, там – простор, там мир, о котором ты ещё не знаешь. Сейчас я выпущу тебя туда. Смотри, чтобы голова не вскружилась от радости, хорошо? Ты получишь чёткое задание, которое должен будешь выполнить в точности. Как выполнишь – сразу назад. Программа уже есть, нужно только внести некоторые изменения... Видишь ли, в последний час произошли определённые события... политическая картина поменялась, требуется твоё вмешательство... Но политика тебя не касается. Ты – солдат. Ты должен выполнять приказы своего командора и ни о чём не думать. Всё ясно, рядовой?

С этими последними словами Юрка нажал кнопку на пульте. Цвет глаз у робота сменился на оранжевый, что сигнализировало о готовности номер один. Железный гигант зажужжал серводвигателями и поднял руку к голове, будто отдавая честь.

– Браво, солдат! – хмыкнул командор. – Жди моей команды.

Оставив дверь гаража открытой, Юрка вернулся в комнату и включил компьютер. В голове уже не пульсировало. Его мозг был чист, как стёклышко. Инженер Гарин знал, что это добрый знак. Или наоборот – совсем не добрый...

Он вывел на экран карту секретных испытаний. Эти испытания планировались им на конец июня, сразу после школьного выпуска. По первоначальному замыслу Марс должен был самостоятельно пройти сто метров до парка, погулять в нём, найти консервную банку с мелочью (типа клад) и доставить её в указанное на карте место, где робота будет поджидать сам изобретатель. Но теперь и план, и сроки изменились. Теперь командор Гарин решил поставить рядовому новую боевую задачу.

Юрка ухватился указателем мышки за красную пунктирную линию, изображавшую трассу маршрута, и изогнул её так, что конец линии упёрся в дверь номер 147 школьного общежития. Это была комната Брыкина. Но, когда он отпустил кнопку мышки, линия вдруг приняла исходный вид.

– Глючит... – промычал Гарин с недовольством. Он терпеть не мог, когда что-нибудь шло криво в самый ответственный момент.

Он повторил свои действия по изменению трассы, но пунктирная линия упрямо не хотела принимать новые очертания. Тогда Юрка удалил часть маршрута, сделав его короче – напрямую от гаража. По парку солдатам гулять ни к чему, не так ли? После этого вновь потянул за кончик линии. Теперь пунктир встал как надо. С облегчением вздохнув, Юрка вернулся к парку, ухватил красный крестик, отмечавший место клада, и перетащил его на койку старосты.

Всё. Осталось только нажать "Ввод", и программа приведёт Марса в движение. После этого Великого Мстителя будет уже не остановить... Нет, есть, конечно, команда отбоя. У Юрки было всё предусмотрено. Но если затереть вот этот небольшой файл... если сделать это (Юрка злорадно ухмыльнулся), испытания уже нельзя будет отменить. Джинн будет выпущен из бутылки.

Как вам такой вариант, а?

Гарин пометил файл мышкой и прижал пальцем клавишу "Shift". Теперь, если стукнуть по клавише "Delete" – файл испарится навсегда, его даже нельзя будет отыскать в "корзине" и вернуть на прежнее место.

Угрызения совести мучили Юрку недолго. Лёгкое нажатие мизинца – и вот, файла нет. Всё кончено!

А теперь...

– Поехали! – произнёс Юрий Гарин сакраментальную фразу.

И большим пальцем вдавил клавишу "Ввод".

...Минут пять он сидел неподвижно, закрыв глаза и пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук на улице. Но там было тихо, как на кладбище. До ворот гаража было метров семь или восемь, совсем близко, но форточка была закрыта, и звукоизоляция окон и дверей не позволяла расслышать ни жужжания двигателей, ни скрежета металла, ни топота тяжёлых ног. Там, снаружи будто ничего не происходило. Можно было, конечно, вывести на экран картинку с головных объективов робота, но делать это Юрке не хотелось. Рядовой должен пройти испытания в полностью автономном режиме, без вмешательства извне. Как они пройдут, что случится с испытуемым в пути – это всё можно будет просмотреть потом в записи, подробно. (Особенно подробно ему хотелось бы изучить лицо старосты, охваченное смертельным ужасом, – но об этом сладком моменте командор Гарин старался сейчас не думать.)

Юрка позволил себе лишь открыть дверь и выглянуть в гараж. В том углу, где недавно стоял робот, было пусто...

"Ушёл на задание", – отметил инженер и самодовольно потёр руки.

Вернувшись в комнату, он лёг в постель. Полежал, глядя в потолок, прислушиваясь к гулкому биению своего сердца. Потом не выдержал, вскочил и выглянул в окно, прижавшись к стеклу щекой. Снаружи было спокойно. Горели фонари, едва соперничая с ярким молочным блеском луны, которая только-только начала щербиться с правого бока. На асфальте неподвижно лежали чёрные тени голых акаций, будто нарисованные густой масляной краской. Было удивительно тихо, ни души вокруг, но тишина эта несла в себе какую-то злую весть. Как перед грозой. Юрка даже ощутил в дрожащих ноздрях запах озона. Конечно, это ему померещилось. Все его чувства вдруг неимоверно обострились. Может, это оттого, что он знал теперь будущее?

Он вдруг остро почувствовал, как это тяжело – знать будущее. Ему стал понятен тот страх в Светкиных глазах, когда она увидела вот это самое будущее, которое сейчас наступило для него. Его исключили из команды. Она знала это ещё тогда! Должно быть, ей было очень трудно, очень больно взять в себя это знание. А он ещё смотрел на неё, как на дурочку! Теперь он очутился в её шкуре.

Какой же, вероятно, тяжелой представлялась жизнь Нострадамусу и другим великим прорицателям прошлого! Когда, допустим, ты знаешь, что в будущем человеческая цивилизация погибнет или почти погибнет, развалившись на руины – от этого бренное существование предсказателя становится невыносимым. Зачем жить, если всё, абсолютно всё предрешено? Зачем пытаться делать открытия и изобретения, которые потом никому не будут нужны? Зачем писать стихи, которые никто никогда не прочитает? Зачем сочинять музыку, которую никто не услышит?

Нет! Юрка вновь и вновь готов был спорить, что будущее можно изменить, даже совершенно точно зная, что человечество погибнет. Во всяком случае, за это надо бороться. Какой же ты человек, если, свесив лапки, сидишь на краю пропасти и покорно ждёшь, когда сзади тебя ударят топором по затылку? Если ты носишь гордое имя Человек – борись! Вскочи на ноги, повернись к врагу лицом и встречай его кулаком в челюсть! Только тогда ты будешь достоин своего звания. А если человечество и правда постигнет горькая участь – ты умрёшь достойно, с чувством, что сделал всё от тебя зависящее, чтобы предотвратить этот конец.

Юрка вдруг без сил опустился на кровать. Жгучая боль впилась ему в сердце раскалённой иглой. Он сейчас сидел именно так – свесив лапки. На краю пропасти был он сам. Мало того – он сам занёс над своим затылком топор!

Какой же он кретин!

Сам сказал, что надо бороться, чтобы предотвратить плохой конец, – и сам же всё делает наоборот. Вот, чего он пытается добиться, выпустив железного громилу на боевое задание? Да и какое же оно боевое?! Это обыкновенная месть, месть слабого неудачника, пытающегося насолить сильному противнику с помощью орудия мести. С таким же успехом Юрка мог сесть в кабину бульдозера, завести двигатель и раздавить Брыкина стальными гусеницами. Это даже слепой котёнок сделает, лишь покажи ему на какие кнопки нажимать и в какую сторону ехать. И не это главное, вовсе не это. Главное то, что эта его дурацкая месть ни к чему хорошему не приведёт. Она не спасёт человечество, а только ещё больше усугубит жалкое положение Гарина. Если до визита Марса к Брыкину ещё можно было что-то сделать, например, пойти к Эдуарду и попытаться убедить его в том, что староста неправ, то после визита, после того разгрома, который учинит исполнительный рядовой в комнате Вадима, сделать это будет уже невозможно. Директор увидит, что все те нехорошие качества, приписанные Юрке Гарину старостой класса – сущая правда. Юрка Гарин – подлец, его низкий трусливый поступок добиться чего-то с помощью страшного железного робота не достоин громкого звания Человек. Таким не место в команде гонок на солнцемобилях. И хорошо, что Вадим Брыкин выявил эту гаденькую черту в Гарине так рано, иначе этот негодяй, этот слабак, страдающий манией величия, уж точно погубил бы команду.

И Юрка бросился к внешней двери.

"Файл! – прозвенел у него в голове горький вскрик. – Зачем я его удалил! Сейчас можно было бы отменить задание и вернуть Марса на место!"

Создать файл заново? Но для этого нужно знать десятизначный шифр операции, а его не было даже в исходном коде программы, он генерировался при компиляции исполнимого кода, который находился сейчас в электронных мозгах робота, а на компьютере копии не осталось... У Гарина была хорошая память, он мог бы вспомнить эти десять цифр, но вся беда в том, что шифра он ни разу не видел. Шифр генерировался случайным образом, а в тот стёртый им самим файл Юрка даже не заглядывал.

Теперь Великого Железного Мстителя могла остановить только какая-нибудь случайность. Робот мог упасть на дороге, ступив ногой в яму или напоровшись на препятствие выше двадцати сантиметров. Вставать он пока не умеет – так и будет лежать, дрыгая руками и ногами... А можно было залезть ему под панцырь на спине и отключить батареи питания. Напряжение там всего двадцать четыре вольта – провода можно рвать хоть голыми руками. Затем очистить ему память, перезагрузить, и тогда рядовой получит возможность исполнять новые приказания.

Юрка быстро оделся и собрался уже выскочить на улицу, как вдруг услышал девичий крик сзади, в галерее. Он так и замер с протянутой к внешней двери рукой. Секунду постоял, соображая, потом развернулся, подкрался к внутренней двери, приоткрыл её и осторожно просунул в щель голову.

По галерее в его сторону неслась Лена Курочкина. Она бежала босиком, на ней была симпатичная короткая рубашка с какими-то цветочками и со смешными широкими рюшками снизу и на рукавах до локтя. Всей этой одеждой и тонкими очертаниями фигуры она походила на деревянную марионетку из сказочного бродячего театра. Но всё это Юрка разглядел много позже, а сейчас всё его внимание захватило перекошенное от ужаса лицо девушки. Коко кричала что-то нечленораздельное, широко растопырив руки, этими жадными руками она будто хотела обнять кого-то, любого спасителя, который подвернётся ей на дороге, а кисти на них мелко-мелко тряслись, как у паралитика.

– Ты чего? – удивлённо спросил Гарин, выходя из двери.

Увидев Юрку, Лена бросилась к нему. Голос её изменился, стал писклявым, со всхлипами. Она уже отходила от первого шока, вызванного каким-то жутким видением, и теперь во фразах, слетавших с её побледневших губ, можно было хоть что-то разобрать.

– Там! Чудовище! – кричала она.

В галерею уже стали открываться другие двери. Юрка прижал кричащую девушку ртом к своей груди, чтобы она не разбудила всю общагу, и, пятясь, увлёк её в комнату. Нехорошее предчувствие пронзило ему мозг, спицей войдя в правый глаз и проткнув затылок с левой стороны. В том, что истерика Коко связана с испытаниями Марса, инженер Гарин уже не сомневался. Но почему Коко?

Он захлопнул дверь, взял девушку за плечи и немного потряс, чтобы привести её в чувство. Затем, отстранив её от себя, спросил тихо:

– Плохой сон приснился?

– Если бы сон! – всхлипнула Курочкина. – Там... там такой ужас! У меня в комнате! Я не закрыла на ночь дверь, и он вошёл ко мне... я уже почти спала... а он... своей лапой! И ещё он жужжит!

– Кто "он"? Робот?

Бедняжка растерянно заморгала, уставившись на Юрку. Секунды две приводила в порядок свою зрительную память.

– Ро... робот, – наконец утвердительно кивнула она и вздохнула с судорожным всхлипом. – А ты... откуда ты знаешь? Он к тебе тоже заходил?

Юрка в два прыжка подлетел к экрану компьютера.

– Так и есть... Чёрт! Р-р-р! – прорычал он и вдруг нервно захихикал, прижав горячий лоб к потной ладони.

Красная пунктирная линия на карте испытаний упиралась в дверь с номером 146. Это была комната Курочкиной! Впопыхах, борясь с глючной программой, он притянул линию чуть-чуть не туда... Лене не повезло – она жила рядом со старостой. Несчастная пострадала ни за что.

Он усадил девушку на стул и строгим голосом приказал:

– Сиди тут! Я сейчас вернусь.

Только теперь она заметила, что раздета, и стеснительно обхватила себя за плечи. Гарин порылся в шкафу и бросил ей на колени свою осеннюю курточку.

– На вот, накинь пока это, а то замёрзнешь.

– Юр, а ты куда? – шёпотом спросила Коко.

– Надо остановить этого монстра, пока он не разнёс всё вокруг.

В ответ Лена тихо, но очень глубоко вздохнула. Юрка сейчас в её глазах, наверное, представлялся былинным героем...

А "герой" робко выбрался в галерею и осмотрелся. Там уже стояло несколько семи— и восьмиклассников. Они переговаривались, указывая на Ленкину дверь. Кажется, туда никто не входил. Может, у Гарина ещё был шанс всё поправить и отделаться малой кровью. Ладно, поглядим. Юрка поднял руку в успокаивающем жесте:

– Всё нормально! Идите спать. Я разберусь.

И на цыпочках пробрался до треклятой двери, из-за которой доносились нехорошие звуки. Прижавшись спиной к стене, он ещё раз внимательно прислушался. К привычному для Юркиного уха механическому жужжанию примешивалось ещё что-то – резкое, отрывистое. И тут он догадался: так рвётся ткань. Похоже, Марс разошёлся не на шутку!

Юрка сильнее прижал к стене открытую дверь, обогнул её и почувствовал, как холодные мурашки поползли по его спине. Соседняя – сто сорок седьмая – тоже была настежь раскрытой...

Любопытные школьники никуда не уходили. Юрка сердито погрозил им кулаком и, задержав дыхание, вошёл в жилище Курочкиной. Подобные сцены ему доводилось видеть в фильмах. Так делали копы при нападении на притон наркодельцов. Но они всегда были с пистолетами, а Юрка – совершенно безоружен...

От зрелища, открывшегося его взору, волосы на Юркиной голове встали дыбом. Ленкина кровать, ярко освещённая луной, хорошо просматривалась от входной двери. Постель была безобразно, самым жутким образом смята и разодрана в клочья, будто по ней пробежалось стадо бизонов, и над нею, основательно орудуя обеими клешнями, склонился Великий и Непобедимый Борец Всей Видимой Вселенной. Рядовой выполнял боевое задание. В истерзанной кровати бедняжки Коко он прилежно искал консервную банку с мелочью...

Гарин сделал шаг в направлении комнаты и тут уловил чей-то голос, долетевший до него от уборной. За дверью туалета горел свет... Юрка подошёл к ней и резко распахнул. Боже мой! На опущенной крышке унитаза сидел растрёпанный Вадим Брыкин с сотовым телефоном в трясущихся руках. Староста тихо умолял кого-то в трубку:

– Скорее! Да! Я же сказал – сто сорок шестая! Помощь нужна немедленно! Тут такое творится...

Он осёкся, увидев Юрку. Захлопнул телефон и попытался сунуть его в отсутствующий на трусах карман, понял свою оплошность, чертыхнулся и, вскочив на ноги, спросил как-то растерянно:

– Гарин? Тебе чего тут?

– Ничего, – сказал Юрка.

– Что там за ч-чудовище? – спросил староста, немного заикаясь. – Я прибежал на крик. Где К-курочкина? Она жива?

– Она у меня в комнате. Спаслась, – успокоил его Юрка.

– Пойдём-ка отсюда подальше! – решил Вадим.

– Нет, стой! Не выходи отсюда, если хочешь жить.

Брыкин с глупым видом уселся обратно на унитаз.

– Здесь нету з-запора... – тихо, каким-то потерянным голосом произнёс он.

– Схватись за ручку и держи. Изо всех сил держи! – посоветовал ему Юрка.

– Ты видел этого железного урода? – в страхе спросил староста.

Гарин многозначительно кивнул:

– Видел, видел. Он уже достал бензопилу и крошит всё подряд.

Губы у Вадима побелели.

– Я вызвал охрану. Они сейчас прибудут.

– Это не поможет, – вздохнул Юрка. – Только будут лишние жертвы.

С этими словами он вышел из уборной и мягко прикрыл за собой дверь. Вид трясущегося от страха старосты немного утешил его, но на душе всё равно было паршиво, так паршиво, как никогда ранее. Мир рухнул. Юрка сам сломал его. Глупее инженера Гарина не было ни одного человека во всём белом свете!

Он прошёл в Ленкину комнату, немного постоял, обречённо наблюдая работу своего гениального творения, потом монеткой поддел крышку панцыря на спине Марса и выдрал провода с мясом. Робот на секунду замер, будто в немом удивлении, поражённый предательскими действиями своего командора, затем давление в его гидравлической системе стало спадать, железный гигант со скрипом осел, накренился и рухнул с грохотом на кровать, разнеся её в мелкие щепки.

– Испытания закончены, – торжественно произнёс инженер. – Оценка – отлично. Прости, Марс. Теперь я не могу предсказать ни твою, ни свою судьбу. Амба!

В глубине галереи послышались гулкие, торопливые шаги школьной охраны...

Глава 26

Юрка

Мы не будем здесь рассказывать, как кричал на Гарина староста, как грозил выселением комендант общежития, как стыдил его вызванный среди ночи директор школы и какими глазами смотрели на него друзья-одноклассники. Тем более, что и сам Юрка впоследствии никогда не желал вспоминать ту жуткую ночь. Он решил забыть её навсегда. Вычеркнуть из своей жизни, как самый большой позор.

Две приятные вещи всё же остались от всего этого кошмара. Во-первых, Светка не осудила его. Он видел это в её глазах. А когда они, перед тем как идти досыпать остаток ночи, оказались на минутку одни, сестрёнка спросила:

– Это были испытания?

– Внеплановые, – кивнул он.

– Жаль, неудачные, – вздохнула Светка.

– Наоборот, – невесело улыбнулся Гарин, – очень даже удачные. Марс не виноват. Это я неудачник. Я дал ему неверное задание. И вообще... Не надо было всё это затевать.

– Что затевать? – не совсем поняла девушка.

– Всё это я устроил, чтобы проучить Вадима. Он сегодня позвонил мне и сообщил о том, что они с Эдуардом вычеркнули меня из списка и уже всё отправили Пятницкому. Ты в курсе?

– Н-нет... Вот подлец!

– Не то слово! – Юрка печально вздохнул. – Но я ошибся в постановке боевой задачи и вместо старосты навёл Марса на Коко.

Девушка секунду обдумывала его слова, а потом широко улыбнулась:

– Да, жаль, что вышла ошибочка.

А второй приятный момент, здорово облегчивший Юрке душу, состоял в том, что Марса не стали сдавать в металлолом. Сердитый Валентин Эдуардович велел Гарину "убрать этот хлам", а куда именно – не сказал. И Юрка живенько убрал его. К себе в мастерскую.

Лену Курочкину он хотел поселить в своей комнате, но девушка наотрез отказалась, когда поняла, что над головой у неё будет обитать "то самое чудище". Она ушла спать к Дашке Разумовой. Сам же Юрка, чтобы развеяться и забыть треволнения ночи, сел в машину и отправился домой к матери. Это и стало причиной того, что на следующий день он проспал школу. Да и вообще, в тот день он так и не появился на занятиях. Та пятница второго апреля стала особенным днём. Занятия с утра сорвались у всей школы. Несчастный директор и не предполагал, что ночное происшествие в общежитии – лишь прелюдия к поистине масштабным потрясениям, которые с самого утра обрушатся на его бедную голову.

Но давайте всё по порядку.

Юрку разбудил звонок его сотового. Гарин с трудом продрал глаза, нашарил телефон и промычал:

– Алло.

– Ирка на башне! – коротко бросила Светка. – Сейчас будет прыгать! – И тут же отключилась.

Юрка сонно, в две узкие щёлочки посмотрел на экран телефона, погасил его и увалился на подушку. "Ирка на башне, – заворочалось в его вялом сознании. – На какой башне?"

Он разлепил один глаз, посмотрел на часы и, уяснив, что проспал всё на свете, мысленно плюнул на школу и накрылся одеялом с головой. Без всякого удивления ощупал себя – он спал прямо в одежде... Усмехнулся. И сладко зажмурился, ловя за хвост ускользающий сон, в котором жизнь была безоблачной и мармеладной. У мамы на квартире было тихо. Нигде не орали лужёные глотки первоклашек, несущихся в столовку, не тревожил своими надоедливыми "пи-пи-пи" видеофон, и никто не барабанил ногами в дверь. Спать в таком райском месте – просто сказка!

Они с мамой просидели на кухне почти до утра. Он рассказал ей про горе, которое с ним приключилось, она его жалела, успокаивала, и в конце концов Юрка пришёл в норму, уснув под утро безмятежным сном праведника. Он ещё поспит чуток, полчасика, честно-честно, а потом встанет, не торопясь позавтракает (интересно, что там у мамы на завтрак?), тщательно почистит зубы (зубы надо чистить не менее пяти минут), позевает у зеркала – широко, на разные лады, – и спустится в гараж. Мама жила в многоквартирном доме, где под каждым жилым этажом располагалась гаражная площадка для автомобилей жильцов. Юрка проведёт осмотр своей "теплы", постучит по колёсам, проверит уровень масла, давление газа в баке, потом сядет за руль, въедет в лифт и спустится на мостовую.

"...И спустится на мостовую и спустится на мостовую", – как ветром завертелось в его пустой голове.

Он спустится на мостовую... Спустится, и?..

Эти слова будто застряли у него в мозгах. Потом вдруг вспышка молнии пронзила ему виски: "Ирка на башне! Сейчас будет прыгать!"

Он подлетел вверх, как на пружине. Схватил сотовый.

– На какой башне?! – заорал он в трубку.

– Включи городской канал, – ответила Карамышева, тяжело дыша. И опять отключилась. Кажется, она куда-то бежала. В её голосе слышался панический страх.

Юрка прыгнул к видеофону, включил. И сразу увидел на экране Ирку.

Нестерова стояла с закрытыми глазами и с разведёнными в стороны руками. Она походила на перелётную птицу, пробующую перья перед дальней дорогой. Волосы на голове девушки трепал ветер, а за её спиной – далеко, до самого космоса – плыла бездонная голубизна неба. Но потом камера сдвинулась, показался дюралевый стык, и Юрка догадался, что за Иркиными плечами не само небо, а его отражение в стекле огромного окна.

В нижнем левом углу экрана стоял логотип новостей первого городского канала. Сбивчивый голос комментатора торопливо вещал:

– К зданию уже подъехала пожарная команда... Командир расчёта что-то обсуждает с заместителем главы администрации... Он яростно жестикулирует руками... Они спорят... Что тут сказать, тут и думать нечего: ни одна лестница не достанет до сорок пятого этажа... Бедная девочка! Если она прыгнет... если она решится на этот безумный поступок...

Завыла сирена, её жуткий вой подхватила другая, а потом третья.

– Кареты скорой помощи подъезжают и подъезжают. У меня начинает складываться впечатление, что, чем больше их будет возле здания, тем мягче станет падать на асфальт...

– Что за дебил этот журналист? – пробормотал Юрка.

Гарин был в ступоре. Он не мог понять – спит он до сих пор или уже проснулся? Может, это просто плохой сон, вызванный его неприятными ночными похождениями?

"Башней" в городе называли самый высокий небоскрёб в сорок пять этажей, стоявший в деловом центре. На его макушке находился ресторан, и оттуда за дополнительную плату можно было попасть на крышу, где была устроена уютная площадка для обозрения окрестностей. Юрка пару раз бывал на этой площадке, однажды пригласил туда маму на день её рождения, а в другой раз просто отдыхал там с друзьями, но оба раза ему там не понравилось – он до жути, до коликов в солнечном сплетении боялся высоты. Площадка была огорожена решёткой, а ниже по её периметру тянулась проволочная сетка, напоминавшая батут в их школьном спортзале. Упасть было невозможно, даже если перелезть через ограждение, но всё равно, когда Юрка смотрел вниз, страх спазмами сдавливал ему все внутренности.

Если происходящее на экране телевизора было правдой, если Ирка в данную минуту действительно стояла на краю карниза перед окнами ресторана, то попасть туда она могла лишь одним путём – сверху, с обзорной площадки. Девушка спрыгнула на сетку, кусачками проделала в ней дыру и по верёвке спустилась на карниз.

Гарин сжал кулаки. Этот его мозг, проклятый мозг! Он готов к логическим размышлениям даже тогда, когда душа давно ушла в пятки!

– Администрация не готова признать, что на такой экстренный случай у неё нет никакого плана действий, – продолжал, с ехидцей, вещать словоохотливый комментатор. – Сейчас пригодились бы какие-нибудь надутые матрасы или гигантские подушки, выложенные на асфальт перед зданием. Они бы хоть как-то облегчили участь несчастной девочки... Но ничего этого нет! Вот откуда эти жесты отчаяния господина Павлова, заместителя нашего мэра. Но где же сам Гнедышев? Где наш мэр? Мне подсказывают, что он утром улетел в Москву... Ах, как некстати... Как некстати!..

Камера поплыла вниз, делая обзор здания, – наверное, специально, чтобы зрителей охватил весь ужас положения Ирины Нестеровой, учащейся десятого "А" класса школы имени Циолковского, чтобы у них закружилась голова от высоты, на которой стояла бедная девочка.

И тут случилось то, чем впоследствии Юрка позволял себе тайно гордиться – некое неуловимое движение судьбы, лёгкий знак, шёпот звёзд, в один миг перевернувший всё его существо. Такой момент случается в жизни каждого. Он называется – "момент истины".

Юрка увидел на экране робота, ползущего вниз по стеклянной стене. Ночная смена трудяги закончилась. Это был обычный чистильщик стёкол промышленного образца, марки "Скалолаз 150М". Цепкие лапы, специально приспособленные для лазанья по дюралевым направляющим, размещённым на межоконных стыках здания, простой контроллер вместо мозгов, способный лишь на тупое исполнение заложенной во флэш-памяти программы, и нехитрое снаряжение для мытья плоских поверхностей. Объём бака – сто пятьдесят литров. Взрослый человек в таком баке не уместится, но какой-нибудь пигмей будет чувствовать себя в нём вполне вольготно.

Юрка не был пигмеем. В их среде он мог бы считаться гигантом. Но в такой бак, наверное, он мог бы влезть. Тесновато будет, конечно, не до кофе с пирожными, но потерпеть можно.

Можно потерпеть!

Забыв и про завтрак, и про нечищенные зубы, забыв про всё на свете, Юрка Гарин сунул в карман свой КПК, схватил сотовый и, взяв курточку и кроссовки под мышки, босиком бросился вниз, в гараж. Не цаца, в машине обуется!

Там он распахнул багажник, окинул взглядом вещи. Что могло ему пригодиться? Тросик с карабинами на концах! То, что нужно!

Гарин бросил тросик на заднее сиденье и завёл двигатель.

Деловой центр города находился в двух шагах от маминого дома. Юрка будет там раньше всех. Школа имени Циолковского на другом конце города, Светке ещё добираться и добираться, а ему повезло – минуты две езды, и он на месте. Если подъезды не перекрыты. А если там не проехать, он оставит машину где-нибудь поближе, а сам добежит. Добежит! Лишь бы успеть.

Лифт шёл вниз целую минуту, которая показалась Юрке вечностью. Он уже надел кроссовки, тщательно зашнуровался, посмотрел на себя в зеркало, убрал белые "сушенки" из уголков глаз. Потом взял тросик, намотал его себе на тело и поверх надел курточку. Наконец ворота открылись, и парень изо всех сил нажал на газ.

Вылетая на проезжую часть, он с удивлением прислушался к своим ощущениям. Ему было легко. Душа – пела. Совсем не то, что было ночью. Ну, это понятно. Ночью он выполнял миссию мстителя, душу скребли чёрные кошки. А сейчас он хотел спасти Ирку. Она так и стояла перед его глазами – весёлая, смеющаяся, полная задорной энергии. Будет хорошо, если он спасёт её. Нет, не так. Он ДОЛЖЕН её спасти. Может, он был рождён именно для этого. Вся его жизнь, вроде бы непутёвая и никчемная на первый взгляд, на самом деле незаметно подводила его к этой важной черте.

План был до безобразия прост. Вся его прелесть состояла в том, что люди привыкли к рабочим автоматам, ползающим по стенам домов, Ирка и внимания не обратит на один из них, даже если он подберётся к самым её ногам. Юрка заберётся в пустой бак чистильщика, подключится к его контроллеру, отрубит связь с центром и даст роботу задание лезть по стене вверх. "Скалолаз 150М" являлся простейшей системой, Гарин знал её назубок, управляющая программа напоминала игру "Пятнадцать" – ты задаёшь координаты окон, и робот начинает методично обрабатывать их, выбирая кратчайший путь. Он задаст координаты одного-единственного окна на сорок пятом этаже, а когда чистильщик подползёт к Нестеровой, Юрка тихонько высунется из бака и пристегнёт к ноге девушки тросик. А после – хоть трава не расти! Если Ирка и свалится, то отделается испугом, повисит часик вниз головой, пока её не снимут пожарники. И чего она туда залезла, дурочка?

Такие мысли подняли Юрке настроение. Он даже засвистел какую-то песенку. Но когда заиграл сотовый, он всё же вздрогнул. Напряжение оставалось. Оно никуда не делось.

– Ты где? – спросила Светка.

– Я уже подъезжаю к деловому центру. А ты?

– Мы будем там минут через десять.

– Упс! – Юрка вдавил в пол педаль тормоза, чуть не вмазавшись бампером в резко затормозившую серебристую "электру".

Он приподнялся на сидении, чтобы получше оценить обстановку впереди. Дальше тянулась целая вереница неподвижных автомашин.

– Накинь ещё столько же на пробки, – произнёс он в телефон. – Тут не проехать! Надо на своих двоих.

Он торопливо, пока дорога была свободна, сдал назад и, повернув налево, припарковался в каком-то проулке. Светка ещё висела на телефоне. Она что-то говорила, пока он выбирался из пробки, но Гарин не мог разобрать. Выскочив из машины, он крикнул в телефон:

– Извини, сестрёнка, я побежал! Не звони мне больше. Я... я хочу спасти Ирку.

– Что? – не поняла Карамышева. – Как спасти? Юрочка, ты слышал, что я тебе говорила? Та девочка из моего сна...

Но он уже сунул телефон в карман, отключив его совсем: если аппарат зазвенит в самый неподходящий момент, это может сорвать всю операцию.

Пробраться в служебную пристройку, так называемый "дебаркадер", где стояли на приколе мойщики небоскрёба, не составило особого труда, потому что все на площади перед зданием смотрели исключительно вверх. На невысокого и неприметного, озабоченного чем-то парня никто не обращал внимание. Дверь дебаркадера была заперта, но Юрка проник внутрь через рабочий лаз на крыше, который использовали сами роботы. А на крышу он попал, взобравшись по стоявшей рядом пожарной машине. Скажи ему кто-нибудь, что сегодня утром он будет лазать по красной громадине на колёсах, держась за похожий на пушку брандспойт над её кабиной – он бы ни за что не поверил...

Внутри дебаркадера было сумеречно и даже немного жутковато. Пахло машинным маслом и стиральным порошком – примерно такой же запах, как на автомойке. Один из чистильщиков только что вернулся, это был, вероятно, тот самый робот, который подсказал Юрке идею спасения с экрана телевизора. Робот возился в темноте, стучал клешнями и ворчал, прямо как живое существо. Его-то и надо было оседлать, потому что он был ближе всех к лазу и его бак пока пустовал. Когда робот заправится моющей жидкостью, сделать это будет намного сложнее, а главное на это уйдёт больше времени.

Но железный скалолаз шевелился, и Гарину впервые в жизни стало вдруг не по себе в присутствии механической системы. Нет, он не боялся робота. Он его опасался. Юрка хорошо знал устройство его мозга, но расположение конечностей и других подвижных частей помнил довольно смутно. Что если он ступит нечаянно в одну из этих клешней и те сомкнут свои стальные челюсти? Бр-р-р! Тогда спасать придётся не одну Ирку, а ещё и его впридачу!

Надо было захватить с собой фонарик. Но кто же знал, что в ясный солнечный день весны он может понадобиться?

Глупая Ирка. И что ей приспичило лезть на башню в такой чудесный день! Залезла бы зимой, в декабре. Нет, зимой холодно. Юрка представил, как мёрз бы сейчас в ледяном баке чистильщика, на ветру, на стометровой высоте, и по его хребту побежали мурашки. Нет, уж лучше в такой день, тёплый и безветренный. Молодец Ирка.

Он усмехнулся и подумал – что за дурацкие мысли лезут в голову? Это всё потому, что ему не хотелось подходить к роботу, совсем не хотелось. Скалолаз кряхтел, жужжал двигателями и даже как-то противно, как больной, подчихивал.

– Заболел, братишка? – вдруг вслух спросил Юрка.

Его собственный голос, к удивлению Гарина, привёл его мысли в порядок. Вернулась наконец та уверенность, которой юному инженеру сейчас недоставало.

Юрка протянул руку и нащупал прохладный бок чистильщика. Глаза уже привыкали к темноте, и теперь парень видел намного больше, чем за минуту до того. Его вдруг осенило – он достал сотовый, включил и, как фонариком, посветил перед собой. Старый трюк. Сколько раз он им пользовался! Только бы Светка не позвонила. Или мама.

Он вдруг подумал о матери, с которой даже не попрощался, уходя спать. Разве в семье прощаются, идя в постель? Нет, конечно. Но он даже не пожелал ей доброй ночи. Потому что она и не ложилась уже вовсе – наступало утро.

А если они никогда больше не увидятся?

Неприятный холодок ожёг ему спину... Нет, об этом лучше не думать. Особенно там, на высоте. Сколько там в ней, в этой чёртовой башне? Совсем недавно он читал об этом на каком-то сайте. Сто сорок семь метров. 147. У комнаты Брыкина такой же номер. Простое совпадение?

Юрка поёжился. Паутина серых липких мыслей вновь стала душить его, она не давала ему сосредоточиться. Сердце работало как ошалелое, разгоняя по телу кровь, которая почему-то совсем не грела. Ему надо было срочно отвлечься, занять голову чем-то более продуктивным. И он стал думать о контроллере чистильщика. Вспомнил, сколько у него выходов, сколько входов, сколько доступных переменных, на профессиональном жаргоне именуемых "тэгами". Какие ячейки памяти за что отвечают. Но это всё было слишком просто, надолго не хватило. В мозгу опять, как свет маяка, засигналило: "147... 147... 147..."

Гарин встряхнул головой, прогоняя наваждение. Хватит уже стоять. Время уходит! Он провёл рукой по крышке бака, считая гайки. Четыре. Немного. Но больше радовало то, что гайки были в форме барашков. Ведь у него не было с собой гаечного ключа... Такая вот ерунда могла стать непреодолимым препятствием! Повезло.

И в этот момент в его руке зазвонил телефон. Юрка от неожиданности чуть не выронил его. Надо будет потом не забыть его отключить. Не забыть! Не забыть!

– Да? – спросил он в трубку.

Светка была не в себе, она чуть не ревела в голос:

– Юрочка, что случилось? Почему ты не отвечаешь на звонки? Что за день сегодня?! Я не выдержу этого!

– Подожди, – сказал он тихо, чувствуя, как большая капля пота крадётся по его лбу, норовя ужалить в глаз. Его правая рука была занята – отвинчивала "барашки" на крышке бака. Тогда Юрка поднял левую, в которой был телефон, и аккуратно промакнул каплю рукавом. – Вы добрались до башни? Кто с тобой?

– Лёшка и Миша Громов, – ответила Светка, всхлипнув.

– Приятная компания, – вдруг улыбнулся он.

– Мы застряли в этом несчастном троллейбусе! А ты где? Ты добрался? У нас ни у кого нет КПК, а сотовый не ловит TV. Как... – дыхание девушки перехватило, – как там Ируся?..

– Всё нормально. Готовится к полёту.

– Перестань так говорить! – взорвалась трубка.

Юрка усмехнулся.

– Сестрёнка, я же просил тебя не звонить. Я всё равно отключу телефон. Просто сейчас он мне служит в качестве фонарика. Я тут торчу в одной дыре... тут темно, как у негра... как у негра в дупле больного зуба.

Последний "барашек", звонко стукнув о крышку, свалился на пол.

– Есть! – воскликнул Гарин.

– Я не поняла! В какой дыре? У какого негра?

– Света, не звони больше, пожалуйста, не звони, – попросил Юрка, ощущая, как его лёгкие начали раздуваться, а мышцы – наливаться волнующей упругостью. Кажется, он тоже готовился к полёту. К прекрасному, чудесному полёту своей жизни. – Ты увидишь меня на стене башни. Прощай!

Телефон пришлось отключить. Основные узлы чистильщика Юрка успел рассмотреть, и подсветка ему теперь только мешала – импровизированный фонарик без толку занимал одну руку.

Гарин нащупал щиток контроллера и откинул крышку. Здесь было уютненько – весело помаргивала стайка цветных индикаторов, а над ними, как дирижёр этого оркестра, важно светился зелёный дисплей величиной с ладонь.

– Ну, вот мы и дома, – тепло произнёс Юрка.

Он перевёл устройство в ручной режим, и на дисплее при этом услужливо высветился код робота, потому что система была привязана к центральному серверу. Юрка достал КПК. "А вот и ещё один фонарик!" – мысленно засмеялся он. Включил. Надо было торопиться: оператор в центре мог обнаружить неладное. Быстрыми, но чёткими движениями пальцев он ввёл код и перехватил управление на себя. Всё! Теперь вся власть над роботом перешла в руки командора Гарина.

Отлично. Теперь можно запускать программу, но только в режиме тестирования, потому что воды в баке не было, а управление стояло на "ручнике" – любой нормальный робот при таких параметрах даже не сдвинется с места.

Юрка запустил программу. На дисплее нарисовалась схема здания. Каждое окно башни имело свой номер. Юрка прокрутил картинку, нашёл сорок пятый этаж и отметил несколько окон в центральной части, потому что не знал точно, где стояла Ирка. После этого он вошёл в меню, вызвал панель настроек и внимательно прочитал все параметры. Они его устраивали. Скорость движения в режиме тестирования – максимальная. Уровень зарядки батарей – 73 процента, этого должно было хватить на всю операцию. Подумав ещё несколько секунд, Юрка удовлетворённо кивнул, вернулся в меню и выбрал пункт "Запустить сервис". Все роботы в мире были одинаковыми. Наверное, программисты создали это меню лет десять назад, и с тех пор оно не претерпело никаких изменений. Скукотища!

Контроллер пискнул. На дисплее, под словами "Testing mode" коротко пробежала тёмно-синяя полоска загрузки. И затем Гарин ощутил пальцами, как задрожало тело робота. Где-то в утробе скалолаза недовольно заурчало, как в животе голодного зверя.

– Извини, друг, но тебе придётся снова лезть на стену, – сказал Юрка, закрывая крышку контроллера. – Я понимаю, ты устал, но – надо. Хочу утешить: твоя ноша на сей раз будет намного легче. Я не вешу сто пятьдесят кило, уверяю тебя.

Робот дёрнулся, брякнув клешнями.

– Эй, постой! Пассажира не забудь.

Юрка поспешно сбросил с себя куртку, размотал с тела тросик и нервно задумался – куда бы его прицепить, чтобы он не потерялся в дороге? Пришлось вновь влючать телефон. Посветив "фонариком" в передней части робота, Юрка защёлкнул карабин на каком-то шланге, подёргал – вроде не должно отвалиться. Но мойщику небоскрёбов это совсем не понравилось. Наверное, он решил, что его свободу хотят ограничить. Робот хрюкнул, клацнул железом и полез вверх. Гарин торопливо уцепился за край бака и подтянулся. Чистильщик полз по металлической направляющей к светлому проёму лаза на потолке. Довольно резво полз, как молодой паучок, только что вылупившийся и жаждущий увидеть мир.

Бак хоть и был приличной вместимости, на сто пятьдесят литров, но форму имел плоскую и чуть изогнутую, как у солдатской фляги. Однажды Ирка принесла такую в школу. Сказала, что ей отец подарил и что у всех офицеров такие фляги. Они в них коньяк держат и пьют, когда замерзают где-нибудь на задании. Может, коньяк и правда хорошо туда заливать, но вот запихивать молодых людей, которым только что исполнилось семнадцать лет – дело не такое уж и простое... Парню пришлось развести носки ступней в стороны, колени тоже и в таком вот виде, как распятая на столе лягушка, протискиваться в бак. Но затем всё пошло как по маслу. Остатки мыльного раствора помогли ему проделать это довольно быстро: стенки бака были скользкими, Гарин просочился между ними, словно кусочек курдючного сала сквозь разогретое мясо. А когда его ноги упёрлись в дно, Юрка сделал одно колоссальное открытие. Оказывается, он заметно вырос за последнее время – голова и плечи торчали наружу! Гарин попробовал, насколько это было возможно, присесть, ещё больше согнув ноги в коленях, это ему удалось, плечи ушли в бак, но голову спрятать так и не получилось.

"Классный будет видок снизу, – подумалось ему. – Стальной жук с гофрированными шлангами, щётками и с человеческой башкой на спине, с любопытством глазеющей по сторонам..."

Юрка изогнул правую руку, изловчился, залез в боковой карман штанов и достал КПК. А вот сотовый добыть теперь было невозможно: он находился в заднем кармане и был крепко прижат к стенке бака. З-зараза! Гарин чертыхнулся, вспомнив, что в последний раз всё-таки забыл его отключить. Телефон следовало вообще оставить в дебаркадере, его функции в случае чего вполне мог выполнить карманный компьютер. Ладно, понадеемся на крепкий русский авось, решил парень. Светка не должна позвонить. Он ведь серьёзно предупредил её.

В глаза ему ударил солнечный свет. Юрка зажмурился. Сердце заколотилось, как сумасшедшее. Внимание, дамы и господа, представление начинается!

Снизу доносился шум толпы. Его заметили? Нет, людей волнует отчаянная девочка на карнизе сорок пятого этажа. На мойщика стёкол никто и не смотрит. Юрка был уверен в этом.

Сколько ему ехать? Минут десять. Немного. В режиме тестирования скорость у робота хорошая, за минуту пяток этажей будет пролетать – только шляпу держи, чтобы не слетела. Но и за десять минут можно свихнуться, если всё время думать об Ирке и о той высоте, которая всё увеличивается и увеличивается под Юркиными ногами.

Как там она?

Гарин понажимал на кнопки КПК и вывел на экран первый городской канал, отключив звук, чтобы не слышать журналиста-дебила. Руки Ирка уже опустила. Она смотрела куда-то вбок. Камера дёргалась. Видимо, её сняли со штатива. Вдруг Юрка увидел в стороне на карнизе, метрах в десяти от девушки, двух бойцов МЧС. Они были пристёгнуты к страховочному фалу, тянувшемуся сверху, с обзорной площадки, – стояли и не двигались. Один из них что-то говорил, обращаясь, должно быть, к Ирке.

"Уговаривают", – догадался Гарин.

Эта парочка удалых молодцов могла всё испортить. Они подтолкнут Ирку к решительным действиям, и тогда всё пропало. Уговаривать можно человека, который сам не понимает, как очутился на страшной высоте, стоит и хлопает глазами, не зная, как вернуться домой к маме. А у Ирки взгляд был совсем не такой. Нестерова выглядела спокойной, такой удовлетворённой своим положением, что Юрка даже позавидовал.

"Вот чертовка! – подумал он. – Ведь прыгнет! Наверняка прыгнет!"

Парень застонал и вырубил первый канал, потому что не мог долго смотреть на это. Его просто выворачивало, когда он представлял себе панораму, развернувшуюся под Иркиным карнизом. Как она может спокойно смотреть вниз с такой чудовищной высоты?!

Краем глаза он старался считать горизонтальные стыки. Скалолаз был уже на одиннадцатом этаже. Всё шло пока по плану. Чтобы успокоиться, Юрка запустил пасьянс. Но пальцы не слушались его. Да и держать КПК перед самым носом в скрюченных руках было не очень-то удобно. В висках вновь застучало: "147..."

Если Ирка... если выронить с такой высоты камень, то сколько он будет лететь? Гарин облизал губы, вывел на экран калькулятор и быстро сосчитал: сто сорок семь умножить на два, разделить на "же" и из всего этого извлечь квадратный корень. Получалось около пяти с половиной секунд. Ну, если сделать скидку на трение о воздух, то где-то секунд шесть. Шесть секунд полёта. Шесть секунд жизни. Зачем? Зачем ей это?

Он до боли сжал глаза пальцами и долго не отпускал, будто верил, что эта боль отвлечёт его от плохих мыслей. Этажи он уже научился считать по лёгкому стуку в межоконных узлах.

Двадцатый...

Тридцатый...

Паук послушно полз вверх. Для него это было обычным делом. А сейчас, без воды, с каким-то чудаком за спиной, который почти ничего не весил – одно удовольствие, приятная прогулочка! Двигатели жужжали, колёса с лёгким скрипом катились по направляющей, солнце весело поблёскивало на стальных конструкциях.

Кажется, уже сороковой этаж...

Пора!

Глава 27

Шесть секунд

Светлана Карамышева плакала. Слёзы текли ручьём, но она ничего не могла с этим поделать. Троллейбус наконец подъехал к остановке, и двери открылись.

– Идём! – Лёшка схватил её за руку. – Бегом быстрее доберёмся. Там всё перекрыто милицией.

Они выскочили из троллейбуса и побежали. Сзади топал Громов, не отставая ни на шаг. Как он увязался за ними, Светка не помнила. Все побежали. Вся школа. Уроки сорвались. Какие уж тут уроки! Ирку знали все, она была первой красавицей – Мисс Циолковская, как шутливо называл её Валентин Эдуардович после того как она победила в школьном конкурсе красоты, – и эта страшная новость на первом канале всех просто шокировала.

На Инжинерной была пробка. Хорошо, что они сошли. В троллейбусе на этом перекрёстке застряли бы на полчаса, не меньше.

– Сюда! Я знаю, как срезать.

Иванов потащил её дворами. Громов не отставал, он пыхтел, как паровоз, и за всё время не произнёс ни слова. Светка уже не понимала, что происходит, она потеряла счёт времени. И только звонки Гарину приводили её в чувство. Но сейчас Юркин телефон был в отключке. И он запретил ей вообще звонить. Что он там затеял?

Что вообще происходит?

От мысли, что Ирка уже лежит на асфальте в луже крови, в глазах шли цветные круги, а к горлу подступала тошнота от слабости. И никак нельзя было узнать правду. Хоть хватай первого попавшегося прохожего и тряси его: "У вас есть КПК?!"

– Вон она! – крикнул Алексей, ткнув пальцем куда-то в проём между домами.

Светка повернула туда голову. Башня сверкала на солнце, как уродливый кристалл, хищно зависший над городом...

Да, пора!

Гарин заставил себя оторвать взгляд от затылка чистильщика, ставшего уже таким родным, и направить глаза вверх, чего он до этого ещё не решался делать, боясь, что закружится голова.

Ирка была чуть слева от него и этажа на два-три выше. Увидев её, он вздрогнул – девушка была так близко, что он отчётливо различал каждую пуговку на её куртке. Какая-то старая куртка, раньше Юрка её не видел. И такие же штаны. На плечах и на боках ниже карманов блестели какие-то массивные пряжки, как на дорожной, стянутой ремнём сумке... Мозг выхватывал мелкие детали торопливо, жадно – и крепко запоминал. Гарин разглядывал Ирку, словно картинку, будто она была на цветном снимке. Эта их встреча на 140-метровой высоте над землёй казалась ему нереальной, какой-то фантастической.

Она не смотрела в его сторону. И это не удивительно. Он был недостойным внимания жуком на теле здания, жалким мойщиком окон, которому нет дела до страстей человеческих. Иркин взгляд был устремлён ввысь – на стайку птиц, каким-то чудом забравшихся так далеко от насиженных крыш города. Птицы были совсем близко – вот они, протяни руку и потрогай. Наверное, Ирке эта встреча с пернатыми в их законной стихии тоже казалась фантастической.

Бойцы МЧС куда-то исчезли. Должно быть, уговоры провалились, и теперь спасатели разрабатывают новый план. Что ж, Юрке это было на руку. Он не любил, когда ему кто-нибудь мешал во время работы.

Ох, если бы не это его сердце! Оно готово было выпрыгнуть из груди! Гарин очень жалел, что наделён эмоциями и чувствами, заставлявшими его душу сжиматься в крошечный комочек. Если бы он стал роботом... Насколько проще стало бы жить!

Скалолаз весело преодолел ещё несколько метров и остановился на крестовом стыке последнего этажа. Здесь он начал проделывать клешнями и колёсами под своим брюхом какие-то хитроумные цирковые трюки, чтобы сменить вертикальную колею, по которой ехал до этого, на горизонтальную. Тест-задание, поставленное ему командором, требовало, чтобы робот двигался вдоль окон ресторана. Гарин знал, что положение корпуса мойщика останется прежним, потому что отверстие для забора мыльного раствора находилось в днище бака – если бы бак повернулся, чистильщик не смог бы выполнять свою основную функцию. Парню не грозило вывалиться из своего уютного гнёздышка.

Юрка запустил программу, посмотрел на схему здания, потом посчитал, сколько окон до Нестеровой, и скорректировал задание, удалив лишние номера и оставив одно, целевое окно. Чистильщик не должен проехать мимо девушки. Ему следует остановиться у самых её ног. Теперь Гарин был уверен, что именно так и будет. Он доверял технике.

Наконец мойщик сменил колею, постоял, жужжа моторами, будто собираясь с мыслями, и двинулся к Ирке. Девушка по-прежнему не смотрела на него. Может, она даже и не подозревала о его существовании: двигался робот очень тихо, а здесь, на высоте, завывал ветер, глуша посторонние шорохи. Да и думала девушка, скорее всего, совсем не о мойщиках небоскрёбов...

Когда чистильщик встал в конечном пункте назначения, Юрка открыл глаза.

Они протиснулись сквозь толпу зевак, но дальше их не пустила охрана оцепления.

– Там моя подруга! – вскричала Светка, задыхаясь.

– Ну и что? – спокойно спросил мужчина в форме милиционера. – Отойди, девочка. Туда нельзя.

– Свет! – шепнул Лёшка. – Давай сюда.

Девушка ухватилась за полу его куртки, и они пробрались к тому месту, где стоял микроавтобус городского телевидения. Оператор, держа на плече длинную трубу видеокамеры, целил объективом в макушку башни, а вокруг него суетился рыжий молодой парень с микрофоном. Глаза рыжего горели от азарта, а рот не закрывался ни на секунду, комментируя события:

– По-моему, у МЧС что-то не заладилось. Они так и стоят на одном месте, не решаясь подступить к девочке поближе. Кажется, отступают. Да! МЧС покидает карниз! И это правильно. Здесь нужен иной план, потоньше. Не стоит пугать девочку. Может, она уже жалеет о своём поступке, но гордость не позволяет ей сделать шаг навстречу спасателям. А если этот шаг сделают они – девочка прыгнет.

Тут оператор отвернул голову от окуляра и заморгал круглыми глазами, подзывая рыжего. Светка придвинулась ближе к экранчику камеры и замерла от напряжения, всматриваясь.

– Что такое? – встрепенулся журналист. – Боже! На стене ещё один участник трагедии! Смотрите, наш оператор поймал в кадр мойщика окон, а на спине робота... на спине робота... в это трудно поверить! Робота оседлал какой-то человек, я отчётливо вижу его голову! Человек сидит в баке мойщика. Робот уже подбирается к ногам девочки... Значит, администрация всё же придумала что-то. Наверное, это какой-нибудь спортсмен-скалолаз, отчаянный доброволец, вызвавшийся спасти девочку.

Светка ахнула. Она узнала Юрку.

– Это Гарин, – прошептал Алексей, тоже узнав своего друга. – Не верю глазам! Он ненормальный!

Но Карамышева не могла ничего говорить. Голосовые связки девушки будто окаменели, они не подчинялись ей. Камера теперь неотступно следила за чистильщиком, держа в кадре лишь одну левую ногу Нестеровой.

– Что он делает?! – простонал рыжий журналист. – Вы посмотрите: этот герой достал верёвку! Он хочет привязать девочку к роботу!

Гул окружавшей Светку толпы вдруг куда-то схлынул, и стало невыносимо, до звона в ушах, тихо.

В голове у Юрки вдруг стало пусто, как в только что купленном чайнике. Перед ним, на расстоянии вытянутой руки или чуть дальше, была Ирка. Девушка стояла удачно, у оконного стыка, и робот смог подползти к ней почти вплотную. От её левой ноги Гарина отделял лишь затылок мойщика да бетонная плита карниза. Нога была обута в кроссовок на толстой подошве, шнурок – крепко завязан. Юркин мозг отметил эту деталь особо, потому что это было очень важно.

Ирка по-прежнему даже не догадывалась, что рядом с нею затаился её одноклассник, с которым она десять лет проучилась бок о бок. Он даже слышал её дыхание. Дыхание было ровным. А вот ноги время от времени переступали с места на место. Устала. Попробуйте сами простоять столько на узком карнизе!

Сердце у Юрки почему-то не билось. В нём тоже было пусто. Наверное, он всё-таки смог перевоплотиться в робота, слиться с железным механизмом, стать с чистильщиком одним целым. Этого он и добивался. Это хорошо. Главное не смотреть вниз. Стоит лишь мельком взглянуть вниз – и это перевоплощение улетучится, как туман.

Тросик.

Взгляд равнодушно выхватил из кучи деталей, проводов и трубок длинный металлический шнур с карабином на конце. Рука потянулась к карабину и отцепила его от пластмассового шланга. Лёгкий щелчок. Ирка ничего не услышала. Порядок.

Но за что теперь его зацепить? За клешню? Не слишком надёжно. Лучше бы за само здание, но на гладком желобе межоконного стыка не было ни одного отверстия. Бак тоже был гладким. Ох, чёрт! Следовало сохранить один из тех "барашков" – тогда, ввинтив его в резьбовое отверстие на баке, можно было хоть как-то выкрутиться. Уши у "барашка" широкие, карабин бы из них не выскочил.

Но "барашка" не было.

И Юрка вдруг понял, что единственным, самым надёжным якорем на этой сумасшедшей высоте был он сам. Надо лишь чуть-чуть вылезти из бака, обмотать тросик вокруг туловища и замкнуть его самого на себя карабином. Надо лишь вылезти. Но только чуть-чуть. Здесь очень, очень высоко!

– Смотрите! Наш неизвестный герой вылезает из бака! Что он собирается делать? У него в руках верёвка. Да, он попытается сейчас привязать к верёвке девочку! Точнее – верёвку к девочке. Какой отчаянный!.. Ну, хоть кто-нибудь, скажите – как зовут этого смельчака?

Светка вдруг со всей чёткостью вспомнила свой сон, так мучивший её в последние дни. Она почувствовала, что колени подгибаются, и вцепилась Лёшке в руку. Иванов крепко прижал девушку к себе. Те мальчик и девочка на берегу... Это были Юрка с Ирусей. И теперь Карамышева понимала, почему они держались за руку и махали ей на прощание. Нет, не Брыкин вычеркнул Юрку из списка. Это сделает башня. А вместе с ним она вычеркнет из жизни и её милую подругу.

– Вот, мне только что доставили свежие новости... Удивительно, никто из спасателей не в курсе настоящих событий! Никто не знает имя этого храбреца. Кто он? Каким образом очутился на стене башни? Думаю, скоро мы это узнаем. Скорей бы! Скорей бы всё закончилось благополучно. Я думаю, вы тоже этого хотите, дорогие телезрители.

Светка невольно перевела взгляд с экранчика на этого лощёного, любующегося собой журналиста. Попробовал бы он залезть на эту высоту! Вмиг бы язык прилип к зубам. Намертво бы прилип!

– Хочешь, я пну его под зад? – спросил Алексей.

Девушка устало покачала головой.

Затёкшие ноги слушались плохо. Юрка с трудом выпрямил их и сразу ощутил, как замоченную мыльным раствором футболку на плечах приятно обдуло прохладным ветерком.

Гарин пропустил тросик у себя под мышками, для надёжности сделал пару витков и защёлкнул на нём карабин. Вот, порядок. Теперь – Ирка.

Он посмотрел вверх. Взял второй конец тросика и протянул руку, примериваясь. Нет, до кроссовка на толстой подошве далековато, так не достать. Надо вылезти из бака ещё чуть-чуть.

Его железное сердце совсем остановилось. Может, оно и билось, но уж совсем редко, не чаще удара в минуту.

Свободной рукой Юрка покрепче ухватился за какой-то выступ на затылке чистильщика и осторожно подтянулся вверх. Не так уж и страшно. Пока центр тяжести тела ниже края бака, он в безопасности. Это физика.

Он прицелился глазом к кроссовку. Вот он, совсем рядом! Потянулся. Пальцы коснулись резины. Ну, наконец-то. Так, ещё немного... Его рука на затылке робота и ноги на дне бака напряглись. Карабин, удерживаемый кончиками пальцев, продвинулся ещё на десять сантиметров. Рукав футболки задрался, и острые камешки бетона до крови расцарапали кожу под мышкой. Ничего, это ерунда. Только бы Ирка ничего не почувствовала.

Кажется, получилось!

Юрка протащил карабин вокруг Иркиной голени, ловко перехватил его и, задержав дыхание, уже собрался защёлкнуть на тросике, как вдруг...

...В его заднем кармане заиграл телефон.

Толпа охнула. Вся разом. Это был негромкий вскрик, но от него можно было оглохнуть.

– О ужас! – прошептал журналист. – Они падают!

Даже невооружённым видеокамерой глазом было видно, как от здания отделилась крошечная фигурка с вытянутыми над головой руками, будто на соревнованиях по прыжкам в воду. Следом за нею отделилась вторая фигурка. Они были прочно связаны тонкой, почти невидимой ниточкой. И летели вниз...

Светка зажмурилась. Её сердце остановилось.

– Чёрт! Телефон! – сказал Юрка, и его сердце ожило, пустившись галопом.

Ирка резко опустила голову и с удивлением уставилась на парня. Гарин изобразил жалкую улыбочку. Мелодия всё ещё играла. В баке была хорошая акустика – получалось просто здорово.

– Привет! – поздоровался он. – Классные птички.

Нестерова продолжала смотреть на него – в упор, как на какую-то диковинку. Можно было представить, что сейчас творилось в её голове!

– Подожди, я возьму трубку, – вздохнул Гарин. – И кому это так приспичило?

Конечно, ничего брать он и не собирался. Это был хитрый ход конём, чтобы отвлечь девушку.

Щёлк!

Карабин защёлкнулся. Птичка очутилась в клетке.

– Что ты делаешь? Не надо! – выдохнула Ирка.

Её лицо страшно исказилось. Она зажмурилась, немного наклонившись вперёд, присела, потом с невероятной силой оттолкнулась ногами от карниза и прыгнула вверх, навстречу птицам.

Юрку выдернуло из бака, как переспелую редиску.

"Плохой якорь", – промелькнуло у него в голове.

Он ещё успел ухватиться за какой-то шланг, но шланг вырвало из тела робота с корнем. Тросик больно врезался в кожу на груди, но потом отпустил, и в следующий миг Юрка ощутил, что летит вниз. Это ощущение было необычным. Мимо с чудовищной скоростью проносились окна башни, а он ничего, кроме ветра, не чувствовал. Невесомость. Это физика. Тело погрузилось в сладкую негу, Юрка решил, что он всё ещё спит на квартире у матери. Если бы не глаза. Его глаза были широко раскрыты и видели, как стремительно увеличивается в размерах большая красная машина с брандспойтом на кабине...

Иванов прижал Светкино лицо к своему боку. Больно прижал – даже цветные круги в глазах пошли. Но это не имело значения.

И вдруг он прошептал:

– Смотри!

И так же больно отодрал девушку от себя.

Светка открыла глаза, но ничего, кроме жёлто-красных разводов, не увидела.

– Что там? – прорезался у неё голос.

– Они летят! – закричал Громов. – Они парят! Смотрите!

– Боже мой! – очнулся и рыжий комментатор. – Ты снимаешь? Господи! Вы когда-нибудь видели что-нибудь подобное? Я – никогда!

Глаза пришли в норму, и Светка разглядела голубой, в белую полоску прямоугольник парашюта, плавно, кругами опускавшийся на площадь перед башней. Под ним болтались два тела, связанные верёвкой, – Ируся, а чуть ниже – Юрка.

Когда парашютисты опустились на асфальт и шёлковая ткань, полосато пузырясь, накрыла их, толпа дико взревела и зааплодировала. Иванов схватил Светку за руку, и они, ломая все преграды на пути, бросились к месту приземления.

Жуткая боль ошпарила Юрке мозг. Ему показалось, что его правый глаз выскочил из орбиты и улетел в бездну – в дуло брандспойта или ещё куда-нибудь. Гарин думал, что умер. Он уже не летел. Что-то твёрдое упиралось ему в лопатки. Он открыл левый глаз, и его уверенность в своей кончине укрепилась: он лежал в голубом раю. Небо здесь было какое-то полосатое, оно казалось и очень близким, и в то же время далёким, на нём не было ни облаков, ни птиц. Кошмар. Полосатый рай!

Это странное небо приближалось. Он спокойно смотрел на него, ни о чём не заботясь. Он умер. Ему теперь ни до чего нет дела.

Полосатое небо коснулось его лица. Зашуршало. Какие необычные ощущения! Если бы не боль в правом глазу...

Боль? Разве мёртвые чувствуют боль?

Юрка протянул руку и согнал небо с лица. Оно было лёгким и скользким, как невесомая вуаль. Затем он повернул к глазу ладонь и с удивлением воззрился на прожилки на коже. Всё было таким отчётливым, таким реальным, что он готов был поклясться, что вовсе не умер.

И вдруг заиграла знакомая мелодия. Это его телефон!

Юрка машинально залез в карман. Нажал на кнопку.

– Юра, – сказала его мама, – я не могла никак дозвониться до тебя. Ну, думаю – спит! Значит, пропустил школу... Ты уже встал? Ты позавтракал? Я приготовила твои любимые оладушки...

– Мама, – ответил Юрка, и слёзы вдруг разом набросились на него, стали душить, лезть в горло и теребить нос, – я... я уже встал. Но ещё не завтракал. Я перезвоню тебе.

Он раскинул руки в стороны, стал гладить асфальт, с радостью понимая, что он вот тут – рядом, – а слёзы всё катились и катились по его щекам.

Вдруг полосатое небо над ним колыхнулось, и из него выплыло лицо Нестеровой. Оно тоже было мокрым. Секунды две они серьёзно, пристально, но в то же время легко, как родные, смотрели друг на друга, потом Ирка подползла к нему, увалилась сверху, крепко обняла, прижалась щекой, – и они лежали так, ни о чём не думая, с блаженством ощущая притяжение огромной Земли, пока их не вытащила из-под парашюта шумная, ошалевшая от безумной радости толпа.

Глава 28

Команда

Тот стремительный полёт изменил Юрку. В народе про такие случаи говорят – второй раз родился. Может, и так. Но сам он не думал, что это второе рождение. Лучше сказать – первое пробуждение. До этого он как бы спал. Жизнь проходила мимо него, а он не замечал её. Теперь же, шесть секунд побыв в лапах у Костлявой Смерти, он многое понял. И в себе, и в окружающих.

О том, что его исключили из гонок, он вспоминал пару раз, но после полёта это казалось ему таким пустяшным. О Вадиме Брыкине он если когда и вспоминал, то без всякой ненависти. Пусть бесится. Не это в жизни главное.

Юрка теперь всё время думал об Ирине Нестеровой. С нежностью думал. С тех пор он с ней ни разу не виделся – чтобы вот так, как тогда под парашютом, с глазу на глаз, – и это только сильнее разжигало его страсть. Иногда они встречались взглядами, издалека, и ту же страсть он читал в Иркиных глазах. Она тоже нарочно сторонилась его. Но эта отчуждённость была временной. Они оба знали, что рано или поздно их глупая смешная игра закончится.

Ложась в постель, в тишине, Юрка часто вызывал из памяти ту девочку, стоящую на карнизе с расправленными, будто крыльями, руками. Все уже давно знали, что она и не собиралась тогда кончать с собой. Это-то и было самым загадочным. Шестнадцатилетняя девочка, взяв у папы парашют, проделывает в ограждении дыру и спускается на карниз сорок пятого этажа... Чтобы прыгнуть. Подумайте об этом хорошенько. Подумали? Дух захватило?

Вот и у Юрки так захватывало дух, что под рёбрами слева начинало нестерпимо ныть, а в синюшном правом глазу – отметине на память от Иркиного локтя – начинало пульсировать.

Он полез по стене башни, он храбрый мужик, всё такое, но вот так, как Ирка – не прыгнул бы. Девчонка была сильнее. Удивительней всего то, что этого никто никогда не замечал в ней. Это выплеснулось невзначай, вдруг. Откуда взялось? Это тоже была загадка. И Юрке очень хотелось разгадать её.

Однажды в воскресенье, бросив в пакет плавки с мылом, он зашёл к ней и предложил с порога, как бы между прочим:

– Ир, пошли в бассейн? Ты плавать умеешь?

– Пошли. Плаваю не хуже.

"Не хуже чего?" – спросил он себя, но вслух ничего говорить не стал, потому что ужасно обрадовался её простому согласию.

Они плавали наперегонки, он два раза её обогнал, а в третий уступил.

– Ты что это поддаёшься? – спросила Ирка, засмеявшись.

– Устал что-то, – слукавил он.

– А ты хорошо плаваешь, – отметила она, когда они не торопясь шли назад по улице. – Я и не думала даже.

– Не могу без воды, – признался Юрка.

– Ах, сейчас бы чайку горяченького!

– Айда в кафе, – пригласил он её.

Она улыбнулась.

Им попалась по дороге "Шоколадная Снегурочка". Внутри было безлюдно, уютно горели стилизованные под свечи в канделябрах лампочки. На стенах – росписи на тему русских народных сказок. Юрка взял девушку за руку и усадил за столик в углу. Потом сел сам. К ним подкатил невысокий рыжий кельнер с лисьей мордой. На его плоской башке лежала электронная книжечка меню.

Ирка засмеялась, взяла меню и потыкала в нём мизинцем, заказав себе горячий чай с лимоном и фруктовое мороженое.

– Горячее с холодным? – усмехнулся Юрка.

– Люблю так, – кивнула она.

А он взял себе два стакана сладкого чая, два раза ткнув пальцем по изображению чашки с паром и два раза – по кусочкам сахара.

Они пили чай, смотрели друг на друга и тихо улыбались, наслаждаясь уединением и приятной ломотой в мышцах после бассейна. Гарин подумал, что никогда не чувствовал себя так раскованно рядом с девчонкой. Ну, за исключением, пожалуй что, Светки.

– Можно тебя спросить? – первым нарушил он молчание.

– Спрашивай.

– Парашют ты у отца умыкнула? Он что – дома у вас хранился?

– Ага. Дома. – Она положила в рот ложечку мороженого, медленно, не отрывая от Юркиных глаз свой смешливый взгляд, проглотила, потом запила глотком чая. – Я как-то попросила папу принести показать. Так, в шутку. А он и правда принёс. Нормальный, действующий парашют. Всё мне показал – как на спину надевать, где у него то кольцо, за которое надо дёргать...

– Наверно, твои родители с ума сошли, когда увидели тебя на башне.

– Не-а. Они в Сочи улетели. Папе две недели отпуска дали. Я нарочно такой момент и выбрала.

– Они что, до сих пор ничего не знают? – поразился Юрка.

– Не знают. И хорошо, если никто не расскажет.

– Боишься?

– С чего ты взял? Просто папа возьмёт вину на себя, а я не хочу этого.

Они помолчали. Юрка допил один стакан и принялся за второй.

– Слушай, Юрий Гарин, – сказала Ирка с игривой задумчивостью, – а ты сильно изменился.

– В каком смысле?

– В хорошем. Мне раньше и в голову не приходило, что ты увлекаешься плаваньем. Я думала – сидишь целыми днями за компьютером, никуда не ходишь.

– Нет, хожу немножко.

Он улыбнулся.

– И мускулы у тебя – ого! Я в бассейне присмотрелась. Ты правда другим стал.

– Ты тоже, – посчитал своим долгом заметить Юрка.

– Я? – хитро прищурилась Ирка. – А я-то с чего? Всегда такая была.

– Нет.

– Ты прямо в чём-то меня обвиняешь, – засмеялась она. – А какая я была раньше? Только честно.

Юрка подумал, помешал в стакане ложечкой. Взглянул девушке в глаза.

– Ты была плаксой. Чуть что – сразу слёзки на колёсках.

Услышав это честное признание, Ирка нахмурилась. Потом опять засмеялась:

– Спасибо. Это чистая правда. – Целую минуту она молчала, доедая мороженое, затем искоса взглянула на Юрку: – Знаешь, почему я полезла на башню?

Он замотал головой, так резко, что она поняла – сам давно хотел спросить её об этом.

– Чтобы убить в себе плаксу, – сказала Ирка, словно припечатала эти слова к столу.

Он кивнул, ничего не ответив.

– У меня есть мечта, – продолжала девушка, глядя мимо Юрки, куда-то вдаль. – Светик знает. А теперь и тебе скажу. Только не смейся.

Юрка дёрнулся, хотел сказать, что ни за что не станет смеяться над её секретной мечтой, но посчитал это лишним.

Ирка пригнулась к столу, посмотрела на Гарина в упор. Сказала твёрдо:

– Я хочу побывать на Марсе. Я стану космонавтом и обязательно туда полечу!

Гарин разинул рот от удивления. Вот она, оказывается, какая – Ирка Нестерова! По её глазам он видел, что девушка не шутит. И теперь понятно было, откуда у неё пятёрки по астрономии. Они были заслуженными.

Марс! У него у самого копошилась в голове такая мыслишка, с самого раннего детства. Даром, что ли, железного боксёра так назвал? Но это была всего лишь мыслишка. О том, чтобы сделать её своей мечтой, чтобы верить, что это когда-нибудь может стать реальностью, он даже не помышлял.

– Я должна была прыгнуть, чтобы доказать себе, что это возможно. И, ты знаешь, после прыжка Марс стал намного ближе! – Она улыбнулась ему. И вдруг спросила, резко сменив тему: – Ты в Казахстан поедешь? На гонки.

– Вадим вычеркнул меня из списка, – ответил он, вздрогнув от неожиданности.

– Я знаю, – кивнула она. – Так ты поедешь?

– Но...

Он хотел сказать – как же он поедет, раз его вычеркнули? И ему стало смешно. Эти слова он хотел сказать Девочке Которая Прыгнула!

– Я... я поеду.

Она облегчённо вздохнула, будто боялась услышать другой ответ.

– Вот и правильно. Меня он тоже хотел вычеркнуть.

– Тебя?! Не может быть.

– Ещё как может. В субботу, на другой день после башни, он мне позвонил и стал стыдить за мой поступок. Сказал, что список уже ушёл Пятницкому, но он может его отозвать и вычеркнуть меня. Потому что я позорю имя школы.

Юрка вдруг засмеялся, упав лбом на стол. Ирка улыбнулась, подёргала его за ухо и закончила рассказ:

– О нашей школе трубят по всем новостям, даже центральным, говорит он мне. Директор сам не свой, ему тоже досталось из-за меня. Вот какая я плохая. Я не могу выступать на соревнованиях за честь нашей школы.

– Ну, а ты что? – с любопытством спросил Юрка, подняв голову.

– Я? Я напомнила ему пожелание самого Пятницкого, что в команде должно быть как минимум две девушки, что чисто мужская группа – это непредставительно. Помнишь, мы задавали такой вопрос на видеоконференции?

– Ну да, хорошо помню.

– Тут он и захлопал своими глазками. Только попробуй меня вычеркнуть, говорю ему. Если уйду я – Света тоже уйдёт. А у такой непредставительной команды шансов на победу не будет никаких! Он покусал, покусал локти – и оставил меня в покое. Наверное, подумал, как упадёт рейтинг школы в случае поражения на гонках.

– Смешной он, – сказал Юрка, с улыбкой покачав головой.

– Смешной, – поддакнула Ирка. – Прям уржаться можно!

– Слушай, давай по котлете съедим, – вдруг предложил Гарин. – Что-то я проголодался уже.

– Давай. Нет, лучше я ещё одно мороженое с чаем возьму.

Юрка подозвал лису-кельнера, сделал заказ и потом повернулся к Ирке:

– Я могу поехать с вами в качестве болельщика. Пятницкий говорит, что болельщики обязательно должны быть, это вроде моральной поддержки для нашей команды.

– Да. Я думала об этом.

"Она думала об этом!" – вдруг с теплом подумал о ней Юрка.

– Но об этом ты даже не мечтай, – сказала она. – Болеть – это не для тебя. Ты должен участвовать в гонках.

– Но как? – спросил он, и в его голосе, к стыду его, послышались нотки отчаяния.

Ирка взглянула на него умными глазами.

– Мы заменим тебя на Мальцева, – сказала она решительно. – Наша команда должна быть сильной. Таким, как Борис, в ней не место.

Гарин почесал в затылке.

Приехали сочная отбивная котлета, хлеб, чай и три холодных шарика в вазочке, посыпанных шоколадной крошкой. Юрка взял нож, вилку и с жадностью набросился на котлету. Ирка с улыбкой, закрыв рот ладошкой, полминуты наблюдала за ним, а потом принялась за своё мороженое.

– А как же Светка? – сказал Гарин, утолив первый голод. – Она считает, что это наоборот ослабит команду.

– Что "это"? – насмешливо спросила Нестерова.

Юрка подумал немного, потом махнул рукой и вернулся к котлете.

– Светика я возьму на себя, – заявила Ирка. – В чём-то она права. Старосту менять нельзя. Как говорится – коней на переправе не меняют. Но Малой – это слабое звено. Его надо убрать. Я уже сказала об этом Вадиму.

Юрка вытаращил на неё глаза.

– Правда сказала, что смотришь. А он сказал, что если я хочу кого-то выкинуть, то лучше уж тогда Громова. Типа, Миша оказался в списке случайно.

– Нет, – покачал головой Гарин, – лучше Бориса выкинуть. Громов мне нравится. Есть в нём что-то... как тебе сказать... Он мечтатель, обожает астрономию и, вроде бы, говорят, стихи пишет...

– Громов – клёвый пацан, – согласилась Ирка. – Стеснительный только и нерешительный. Но... Я до башни тоже была нерешительной. Может, гонки эти для него – как башня. Если он их пройдёт, он станет другим человеком.

Юрка проглотил комок в горле, но это была не котлета, потому что его тарелка уже пустовала. Как здорово Ирка всё это говорила! Уверенно, как будто знала, что так и будет. А вот её подруга и его наречённая сестра, Светка, немного другая. Она тоже бывала решительной, даже очень решительной, но иногда вдруг падала духом – вот как тогда, с тем дурацким сном.

– Мы победим, – сказал он, поднимаясь.

Ирка тоже встала. Улыбнулась спокойно.

– Ты должен сказать это Вадиму, – посоветовала она. – Мы одна команда. Мы не можем действовать за спиной командира. Вадим должен заранее знать, что ты намерен заменить Мальцева. Он должен знать, что это – единственный путь к победе.

Гарин опять с изумлением посмотрел на эту удивительную девчонку, мечтающую о полёте на Марс.

– Да, – кивнул он, – я скажу Вадиму. Мы – одна команда.

Глава 29

Мужчина в чёрных очках

В Караганду они прилетели утром 1 мая, в субботу. Шесть человек основной команды, двое запасных и четыре туриста-болельщика. Коко и Разумова, после недолгих уговоров, всё же согласились отправиться в это путешествие вместе со всеми, когда узнали, что им не придётся бегать по пустыне, полной змей и скорпионов. И теперь так выходило, что друзья вновь были все в сборе – в полном составе "новогодней дюжины", как в шутку называла их неугомонную группу Ирка Нестерова.

Их сопровождали молодые спортивного вида мужчина и женщина, помощники Пятницкого. Парня звали Костей, а девушку Светланой. Им было лет по двадцать или чуть больше, они были весёлыми и общительными, и ребята ещё в самолёте стали говорить им "ты". Сам Андрей Иванович должен был прибыть на день позже: он летел другим рейсом – из Москвы.

Утро было солнечным, тёплым и каким-то радостным.

– Внимание! – сказал Костя, когда автобус привёз их к отелю "Космонавт" и команда выгрузилась. – Сегодня до вечера отдыхаем. Сейчас нам покажут наши номера в отеле, обустраивайтесь, отдыхайте. Завтрак и обед – организованно. Время я скажу. А вечером будет общее построение.

– Общее – это как? – спросила Ирка.

– Общее – значит, все команды, – серьёзно объяснил Костя. – Светлана раздаст форму, которую сшили индивидуально для каждого. Наш цвет – белый.

– Ура! – дружно воскликнули школьники. Настроение у всех было просто отличное.

– А лучше и к завтраку в форме выйти, – прибавил Костя, немного подумав. – Вдруг к тому времени другие команды тоже подъедут.

– А во сколько завтрак? – спросил Малой, погладив свой живот.

– Завтрак? Сейчас узнаю. Ждите в холле гостиницы.

Костя ушёл, а Светлана открыла одну из сумок и с хитрой улыбкой представила всем футболку, на которой спереди стояла надпись "Salyut ISS", а сзади – "A. Ivanov". А в области сердца красовалась эмблема: голубой шарик со стремительным росчерком орбитальной станции.

– ISS – International Space Station, – сказала Светлана.

– Международная космическая станция, – перевела Карамышева.

– О, это моя! – обрадовался Лёшка. – Отличные футболочки! Примерить можно?

– В номере примеришь, – ответила Светлана, отбирая у него футболку. – Давайте-ка перенесём вещи в холл. Между прочим, в этой гостинице раньше, во времена СССР, космонавты отдыхали после возвращения на Землю.

– А сейчас? – спросила Светка.

– Сейчас это обычный отель для бизнесменов. Но для наших команд тут три этажа забронировано.

Их расселили очень хорошо, в одно— и двухместные номера со всеми удобствами, но, правда, на разных этажах. Когда они устраивались, шумно обмениваясь впечатлениями и бегая по коридору друг к другу, прибыл ещё один автобус – с иностранной командой.

– Китайцы приехали! Ваши родственники! – сообщил Малой, заглянув в номер, где сидела тройка Синицыных. Братья-тройняшки переглянулись и повертели пальцами у висков.

На завтрак российская команда спустилась в персональных футболках и в белых спортивного покроя брюках. Причём такая же одежда была и у группы поддержки. Выглядели все просто отпадно, сразу как-то повзрослели, возмужали. Особенно было не узнать Мишу Громова – он сменил очки на контактные линзы, каким-то волшебным средством вывел свои вечные прыщи, и теперь его лицо светилось от свежести и счастья.

– Костя, а почему у наших болельщиков такая же форма? – спросил Вадим. – Они ведь не участвуют в гонках.

– Команда ещё не сформирована окончательно, – ответил тот. – Андрей Иванович сам вас посмотрит и, может быть, чуть изменит состав. Мы ведь будем выступать на международной арене – должны выглядеть безупречно.

Лицо у старосты вытянулось. Он явно не ожидал услышать такой ответ.

– Чуешь? – тихо спросила Ирка, толкнув Гарина. – У нас появился шанс!

Юрка кивнул.

Кормили их по типу шведского стола – можно было накладывать себе любые блюда, в любых сочетаниях и количествах. Только следи, чтобы не лопнуть.

Когда они, шумно галдя, расселись с едой по столикам, в ресторан вошла китайская группа.

– Смотрите, смотрите – китайцы! – первым заметил их Алексей.

Китайцы были все невысокого роста, но лица красивые, улыбчивые. Форма у их команды была светло-оранжевая, а на футболках, помимо латинских надписей, стояли ещё и таинственные иероглифы. Ребята из российской группы, как будто сговорившись, разом вскочили с места и помахали соперникам, приветствуя их. Светка даже крикнула какую-то фразу по-китайски, и те с удовольствием ей ответили.

– Ты знаешь китайский? – удивился Костя, подсаживаясь к столику, за которым сидели Карамышева, Нестерова, Иванов и Юрка Гарин.

– Несколько фраз выучила, – рассмеялась Светка.

– Она у нас полиглот, – поведал Алексей. – Но очень, очень скромный полиглот. Знает почти все языки, за исключением африканского.

– О да! – подхватил шутку Костя. – Язык слонов – самый трудный на земле.

Они засмеялись.

А в обед в ресторане появились участники из Европы и США. Европейская команда была в приятных салатных тонах, а костюмы американцев имели строгий серый цвет с серебристым отливом.

К вечеру, бродя по коридорам гостиницы, они уже все перезнакомились. Китайцы хорошо говорили по-английски. Юрка Гарин обнаружил для себя, что тоже неплохо знает язык, хотя за прошлый год у него по этому предмету вышла четвёрка. В последние три недели перед отъездом Светка насела на него, заставляла учить слова, даже устраивала ему экзамены. А несколько дней она вообще говорила с ним только по-английски и сердилась, если он отвечал по-русски. Эта практика ему сейчас здорово помогла.

Построение было в парке недалеко от отеля. Каждая команда держала флаг своей страны. Гимны не играли, но всё равно было очень торжественно, у Юрки даже сердце защемило от радости, хоть он и не был в составе команды. Сверили списки. Оказалось, что из-за болезни не приехал один участник из европейской группы. Но он был из поддержки, не так страшно.

Организаторы соревнования довели до их сведения график мероприятий. Завтра – ознакомление с техникой, инструктаж, потом тренировочные заезды, и в среду – старт.

"Значит, – подумал Гарин, – уже надо что-то придумывать с Мальцевым. И лучше прямо завтра с утра. Чем раньше, тем лучше".

Вадим дал Юрке понять, что он пройдёт в основной состав только при одном условии – через труп старосты. А Ирка со Светкой желали видеть Брыкина живым. Вот это была задачка! Настоящий ребус...

Утром следующего дня, встав пораньше, Юрка отправился в бассейн. Про эту гостиничную услугу он разузнал заранее, и ему сказали, что она входит в оплату проживания. А раз так – надо пользоваться.

Но даже в такой ранний час в воде уже кто-то плавал. И хорошо плавал! Юрка поначалу опешил, решив, что это какое-то морское животное – тюлень или котик. Потому что пловец был весь какой-то волосатый, шумно, с фырканьем отдувался и перемещался под водой с удивительной быстротой, как дельфин. Голову мужчины обтягивала резиновая шапочка, на глазах – маленькие кругляшки очков. Чёрные плавки терялись на фоне волосяного покрова. Бассейн был небольшой, и неутомимому трудяге приходилось то и дело менять направление, отталкиваясь ногами от стенки.

Гарин подумал, что надо бы задать жару этому кривляке – разбежался и прыгнул в воду. Шапочки и очков у него не было, но и без этих причиндалов можно отлично обходиться. "Пусть посмотрит, что мы тоже не лыком шиты!" – усмехнулся он про себя.

Они стали плавать вместе. Юрка старался не отставать, да где там! Попробуй угонись за таким дельфином! Но он не сдавался, наматывая круг за кругом. Дядька понемногу стал обращать на него внимание. Однажды, проплывая мимо баттерфляем, он нарочно высоко выскочил из воды и обдал парня брызгами. И ещё усмехнулся, паразит! Юрка бросился за ним вдогонку, и ему показалось, что тот начал сдавать. "Устал, что ли?" – с сомнением подумал Гарин. Он легко догнал волосатика, но тот вдруг поднырнул, схватил его за ноги и потащил на дно... Хорошо, что Юрка успел набрать в лёгкие воздуха!

Они чуток поборолись под водой, так – понарошку, парень только слегка вмазал "тюленю" пяткой в ухо, да очки с него чуть не содрал, а потом шутник (наверное, в отмеску) оттолкнулся от дна и так поддал Юрке по мягкому месту, что того выбросило наружу, словно пушечное ядро. Силищей этот морской котик обладал неимоверной!

Наконец, наплававшись, весело шлёпая босыми ногами, они отправились в душ. Очков дядька так до самого конца и не снял. Входили в душ вместе, а вот вышел Юрка уже один. Таинственный волосатик испарился, будто его и не было... Из всего Гарин и запомнил только чёрную бородку на лице да густую растительность на широченной груди.

Он рассказал этот случай Светке с Иркой во время завтрака. Нестерова расстроилась:

– Ты что нас не позвал? Я бы тоже с удовольствием поплавала.

– И на твоего волосатого дельфина посмотрели бы, – сказала Светка.

– Не хотел вас будить, – ответил он.

А потом, после часового перерыва, их группу собрали в тренажёрном зале. Костя построил их буквой "П": шеренга из шести человек команды, двое запасных и шеренга поддержки.

И в этот момент в зал лёгкой пружинистой походкой вошёл мужчина в чёрных очках. На его лице была знакомая Юрке бородка, а над краем футболки на груди чернели волосы. "Тот самый дядька!" – догадался Гарин и мигнул Светке, указав головой на вошедшего. А когда мужчина снял очки, Юрка ахнул – Пятницкий!

– Гляди-ка, – удивлённо ткнул приятеля в бок Синицын, – уже бороду отрастил!

– Здравствуйте, – поздоровался Андрей Иванович. Ему ответил нестройный хор голосов. Мужчина усмехнулся: – Эк невесело как! А ну, все разом: "Физкульт привет!"

– Физкульт привет! – рявкнула вся группа.

– Совсем другое дело, – улыбнулся Пятницкий.

Он прошёлся вдоль шеренг, внимательно, с озорным прищуром всматриваясь в лица юношей и девушек. Этот осмотр, кажется, удовлетворил его. Только, остановившись напротив Юрки, он спросил нарочито строго:

– Почему шевелюра влажная?

– Плавал, – пожал тот плечами, чувствуя какой-то подвох, потому что глаза Пятницкого смеялись.

– А с вышки прыгаешь? – с интересом спросил Андрей Иванович. – С какой высоты?

– Он у нас крутой, недавно со стометровой башни сиганул, – гоготнул Мальцев. – Головой на асфальт!

Пятницкий повернулся к Борису. Недовольно посмотрел на его округлый животик, заметил ехидно:

– А ты, дружок, наверно, все котлеты в ресторане умял? То-то мне не досталось.

Вокруг засмеялись.

Не желая возвращаться к вопросу, ответ на который был так беспардонно прерван, Пятницкий вернулся в створ буквы "П", завёл руки за спину и сказал:

– Ну, что, молодые люди. С этого дня будем работать вместе. До победы.

Юрке эти слова понравились. Сказано это было просто, но в то же время решительно, по-военному.

– Подтягиваться на перекладине умеете? – вдруг спросил Андрей Иванович. – Давайте-ка посмотрим. Первый – пошёл!

Вадим подтягивался плохо. Юрка знал, что у него это самое больное место. Но тут уж староста постарался и побил свой собственный рекорд. Число получилось круглым.

– Десять, – кивнул Пятницкий. – Что ж, для твоего веса неплохо. Следующий.

Лёшка тоже не подкачал, подтянувшись двенадцать раз. А Громов всех удивил. Он резво уцепился за перекладину и намотал аж целых девять раз, но до десятого, как ни старался, чуть-чуть не дотянул подбородком. Потом вышел Мальцев. Раньше у Бориса результат был лучше, чем у Громова, но сейчас у него что-то не заладилось. Он даже по перекладине не попал с первого раза, вызвав смех одноклассников. Снова подпрыгнул, удачно ухватился, стал подтягиваться и уже после третьего подбородка неожиданно скис. Повисел, болтая ногами и собирая остатки сил, потужился, но четвёртого раза так и не выродил.

– Наверно, котлеты ещё не переварились, – печально сказал он, спрыгнув на пол.

– Ладно, – усмехнулся Андрей Иванович, – дальше посмотрим. Но пока ты – не свистишь и не блестишь.

– Нам тоже подтягиваться? – спросила Ирка, стоявшая предпоследней в основной шеренге.

Пятницкий широко улыбнулся:

– Конечно. Или вы из тех девочек, которые всегда считают себя хуже мальчиков?

– Нет, это вы не по адресу говорите, – сказала Нестерова кокетливо.

Она запрыгнула на турник и с ходу подтянулась восемь раз. Светка после неё сделала столько же, но, хотя у неё оставались ещё силы, больше не стала. Андрей Иванович только хмыкнул, ничего не сказав. Но, кажется, ему пришлись по душе эти две шустрые девчушки.

Дошла очередь до запасных. На видеоконференциях Пятницкий позволил себе несколько шуток в адрес тройняшек, но в этот раз смолчал. Он лишь произнёс вполне серьёзно:

– Наверное, братцы, ваши результаты нужно будет потом усреднить.

Первый китаец показал четырнадцать подтягиваний, второй столько же, а третий, из поддержки – тринадцать с половиной.

– Красивый результат, даже усреднять не понадобилось, – сказал Андрей Иванович и кивнул Юрке. – А теперь ты, Гарин.

Юрка удивился, что Пятницкий запомнил его фамилию. Хороший это знак или плохой? Жаль, что он пропнул его в бассейне – поди, зуб теперь на него имеет...

– Что задумался?

– Да вот думаю, – ответил Юрка строптиво, – может, нам и не надо подтягиваться-то? Мы ведь простые туристы.

– Давай, давай, не отлынивай, – нахмурил брови Андрей Иванович, но глаза его продолжали смеяться.

Гарин подошёл к турнику, тяжело вздохнул. Боже, как надоел ему этот спортивный снаряд! Три раза на дню он к нему подходит, и вот – опять...

Он поплевал на мозолистые руки, легко подпрыгнул и привычно сжал ладонями прохладный металл. Сейчас главный для него вопрос был – сколько нужно подтянуться? Этот вопрос на самом деле казался ему очень трудным. Если он выдаст пятьдесят раз, все будут считать его выскочкой, а если всего пять – слабаком. Пожалуй, раз двадцать будет самое то. Решив так, он начал подтягиваться – красиво, уверенно, в такт биению сердца, ровно держа корпус. Считайте, господа!

Юрка был занят и не видел, как изменилось выражение лица Андрея Ивановича. Впрочем, остальные тоже не видели этого, потому что все взгляды в зале были обращены сейчас на Гарина. Этот невысокий крепыш за какие-то полминуты выдал двадцать пять и всё продолжал подтягиваться, не сбавляя темпа. Нет, он определённо вошёл во вкус и даже не думал останавливаться!

– Эй, дружок, – засмеялся Пятницкий, – достаточно! Я уже сбился со счёта. Юра, заканчивай! Юра? Ты меня слышишь?

Гарин на полдороге, на согнутых локтях остановился, вопросительно посмотрел на Андрея Ивановича и спрыгнул. Спокойно, без показной важности вернулся в строй.

Из шеренги неуверенно, робкой мышкой, шагнула Дашка Разумова и с тоской поглядела в сторону перекладины, но Пятницкий остановил её:

– Всё, всё, хватит. Вижу, что физическая подготовка в вашей школе на достойном уровне.

Разумова поспешно шмыгнула назад и с радостью посмотрела на Лену Курочкину, которая с перепугу аж покраснела вся: "Кажись, пронесло!"

Пятницкий задумчиво прошёлся вдоль основной шеренги.

– Вадим, – спросил он, остановившись возле старосты, – ответь мне на один вопрос, который так и просится наружу: почему отважный гроза котлет стоит в этой шеренге, рядом с тобой, а вон тот симпатичный молодой человек парится в числе туристов? Мне кажется, тут произошло какое-то недоразумение.

– Андрей Иванович, никакого недоразумения тут нет, – ответил Брыкин довольно развязным, хотя и чуть дрогнувшим голосом. – Юрий Га... Юрий Гарин – несознательный элемент, у него очень, очень хромает дисциплина, он незадолго до отъезда учинил погром в общежитии, напустив на Лену Курочкину, когда та мирно спала в постели, огромного робота... Его едва не исключили из школы за эту проделку! Он... В конце концов, он обыкновенный драчун. Один раз он даже меня с ног сбил.

– Даже тебя? – захохотал Пятницкий. – Тебя с ног сбил? Ай да Гарин! Ай, молодец!

Староста заморгал, никак не ожидавший такой реакции. Андрей Иванович оставил его и подошёл к Юрке.

– А что за робот? – с интересом спросил он.

Гарин шмыгнул носом, делая вид, что ему стыдно за такой жуткий разнос со стороны начальства. Но на самом деле душа его летела: он чувствовал, что Пятницкий на его стороне. Пожав плечами, он ответил:

– Боксёр. Двести шестьдесят кило весом. Я построил его для участия в Титановом Кубке Чемпионов, который пройдёт в июле. А с Леной Курочкиной ошибочка вышла. Ненарочно так всё получилось. Она меня уже простила.

– Говоришь, сам робота построил? И как он? Ходит?

– Ходит. Ещё как! – вздохнул Юрка.

– Хорошо.

Андрей Иванович, кажется, принял какое-то решение. Он сделал в задумчивости ещё несколько шагов, потом проговорил:

– Скрывать не буду: мне Гарин симпатичен. У меня достаточно власти, чтобы просто взять и поставить его на место... э-э... прости, дружок, не помню твоего имени...

– Борис Мальцев, – подсказал Вадим.

– Чтобы поставить Гарина на место Мальцева, – договорил Пятницкий. – Но делать этого я не хочу. Раз вы решили, что Юра недостоин гонок, значит, на то есть серьёзная причина. Вы – цельный коллектив, я не должен вот так, ножом...

Юрка похолодел. Дядька-то хороший. Но оказался таким трусом!

– Да какая серьёзная причина! – взорвалась Ирка, не удержавшись. – Просто Борис у Вадима вечный подпевала, а тому это нравится. А Юрку он ненавидит. Вот и вся причина!

Андрей Иванович поднял руку, призывая Нестерову к порядку. Когда девушка успокоилась, он сказал:

– Вот, видите, какие страсти. Поэтому я предлагаю вот что. Думаю, будет справедливо, если мы дадим им самим решить этот спор. – Он остановился перед Мальцевым. – Борис, как ты относишься к рукопашной схватке?

– Нормально отношусь! – сказал Малой, выпятив грудь. – Да я Гагарина в два счёта уложу! Давно поквитаться хочу!

– Быстро соображаешь, похвально, – засмеялся Пятницкий и похлопал Бориса по мясистым плечам. – У вас с Юрой разные весовые категории, у тебя явное преимущество. – Андрей Иванович повернулся к старосте. – Ну, Вадим? Это будет справедливо?

Брыкин опустил глаза. Он уже понял, что проиграл. Даже если Борис переварит свои котлеты, он всё равно не справится с Гариным, который только что показал прекрасную физическую форму. И когда только он успел так накачаться? Чудеса просто!

– Согласен, – сказал староста, вздохнув от безысходности.

– Тогда – на татами! – воскликнул Андрей Иванович и потёр руки. – Правила простые: прижал лопатки противника к полу – победил. А победа означает место в команде гонок.

Они все прошли в другую часть зала, где на полу лежал кожаный матрац три на три метра.

– Обувь попрошу снять.

Юрка с Борисом разулись и встали на татами. Набычились, хищно вперились друг в друга глазами. У Пятницкого в руках появился свисток.

– Итак... по моему свистку...

Он свистнул, и Малой, как тяжёлый танк, сразу попёр на Гарина. Это произошло так неожиданно, что Юрка не успел увернуться. Борис с силой двинул его плечом, Юрка упал на бок, тут же ловко перекатился и вскочил на ноги сбоку от Мальцева. Пока тот лениво разворачивался, Гарин сделал ещё один шаг в сторону и обхватил противника сзади за торс, поднял и без всякой жалости резко кинул на татами. Потом прыгнул на него сверху, прижал грудью и, разведя ноги в стороны подобно опорам экскаватора, стал давить на рыхлое тело Мальцева. Но Борис отчаянно сопротивлялся, одной рукой обхватив Гарина за шею, а локтём другой уперевшись в матрац, таким образом не позволяя своим плечам опуститься. Минуту или две они пыхтели в таком положении. Лицо Малого налилось кровью, глаза потемнели, но он не мог сбросить с себя Юрку, хоть тот и был легче его. Наконец мышцы Бориса мелко задрожали, и, издав хриплый вскрик, обессилевший парень упал на спину.

– Победа, – сказал Пятницкий и отрывисто хлопнул в ладоши.

Гарин поднялся, сделал шаг в сторону, ища свои кроссовки, потом обернулся к поверженному противнику, усмехнулся и протянул ему руку.

Глава 30

"Селена"

В тот же день, в воскресенье, сразу после обеда, все четыре группы на автобусах выехали в посёлок Южный недалеко от Караганды. Здесь в небольшом лесочке была устроена тренировочная база, где Юрка впервые увидел эту интересную машину – солнцемобиль "Selena SOL 5E". Раньше он читал о ней в интернете, даже видел фотографии, но сведений об её устройстве найти так и не смог. "Селена" являлась одним из тех прототипов лунного пассажирского вездехода, над которыми трудились сейчас ведущие разработчики во всём мире. Её создал один из отечественных заводов совместно с Институтом космических исследований Российской академии наук. Буковка "E" в названии модели означала, что образец этот опытный и предназначен исключительно для передвижения по поверхности Земли. Для Луны будет создана другая машина: ведь там и притяжение меньше, и вообще все условия совершенно иные.

И вдруг – такой сюрприз! "Селена" собственной персоной предстала перед Юркиными глазами! И не одна! Тут был целый парк таких машин.

– Вот эти автомобили – ваши, – сказал Пятницкий, подведя российскую группу к трём машинам, на бортах которых красовалось слово "Russia", выписанное большими красными буквами. На одной машине стоял номер "1", а на других "2" и "3". – На них вам предстоит проделать путь в 180 километров по казахскому мелкосопочнику.

– По чему? – переспросила Карамышева.

– Это здешняя местность так называется, – объяснил Андрей Иванович. – Степь с невысокими сопками, то бишь холмами. У вас ещё будет инструктаж, вам всё подробно расскажут и покажут.

– А устройство машины мы будем изучать? – спросил Юрка.

– Нет, – улыбнулся Пятницкий. – Но ты можешь понадоедать нашему механику, может, он и пойдёт тебе навстречу. Вообще-то, человек он не шибко общительный, но, как говорится, попытка – не пытка.

Эти слова Юрка намотал себе на ус. "Есть не буду, спать не буду, но изучу 'Селену'!" – поклялся он себе, прекрасно зная, что такой шанс выпадает человеку всего раз в жизни.

Пятницкий покинул их, сказав, что у него срочные дела, и его место заняли Костя со Светланой. Но они здесь никого в лицо не знали, поэтому, прежде чем исполнился следующий пункт программы, произошла небольшая заминка. Костя убежал искать какого-то Палыча, а ребята тем временем обступили машины.

– Ничего не трогайте, – озабоченно предупредила их Светлана. – Вдруг сломаете что-нибудь.

– Зачем же нам ломать своих собственных коней? – усмехнулся Иванов, опустившись на колени и заглядывая под передок одного из автомобилей. А Гарин, дрожа от нетерпения, уже тихонько приоткрыл дверцу кабины, чтобы обследовать салон.

– Юра! – пристыдила его Светлана.

Юрка вздохнул, отошёл от дверцы и занялся наружными устройствами автомобиля.

"Selena SOL 5E" внешне напоминала аккуратную божью коровку высотой в полтора метра, к бокам которой, будто в насмешку, кто-то приделал толстые паучьи лапы с колёсами на концах. Голову "божьей коровки" прикрывала импозантная широкополая шляпа, собранная из панелей солнечной батареи. Юрка знал, что эта батарея – новейшая разработка учёных на основе индия и нитрида галлия. Такого характерного иссиня-чёрного цвета не имело ни одно другое фотоэлектронное устройство. "Шляпа" не лежала на спине "божьей коровки", а держалась с помощью хитроумной системы подвижных кронштейнов, которая позволяла с максимальной выгодой ориентировать панели на солнце. Всё здесь было продумано до мелочей.

На двух машинах панели были сложены в такую вот шляпу (а лучше сказать – бутон), но на одной они были раскрыты во всей свой красе. Солнечная батарея имела шестигранную сердцевину и шесть лепестков. В полностью раскрытом виде этот фантастический цветок своим размером даже чуточку превосходил саму "божью коровку".

– Какого чёрта вы тут делаете? – раздалось вдруг сзади чьё-то ворчание.

Гарин отдёрнул руку от "шляпы", а Лёшка вскочил на ноги.

К ним подходил невысокий пожилой дяденька в засаленном комбинезоне. Лицо его было каким-то неказистым, небритым. На левой щеке, почти у самого уха, краснела бородавка размером с вишню.

– Фёдор, – представился он, безошибочно угадав в Светлане главного. Девушка держала в руках планшетку с расписанием мероприятий, и это, вероятно, отличало её от остальных.

– Светлана Губина, – кивнула она растерянно.

Мужичок, видя её затруднение, счёл нужным добавить:

– Фёдор Павлович я. Кхе-кхе. Гранин.

– А, так вы механик? Мы вас как раз разыскиваем!

– Не надо меня разыскивать, – снова проворчал дядька.

Мужчина приблизился к одной из машин, сел на колесо и хмуро, мельком оглядел всю группу.

– Значит, так. Сейчас я покажу вам, что можно трогать, а что нельзя. Потом покажу управление. Это не сложнее велосипеда. Люди вы образованные, разберётесь.

– А кататься сегодня будем? – спросила Ирка.

Палыч в её сторону даже не посмотрел. Видимо, не расслышал.

– Туговат на ухо, – шепнула Нестерова Светке.

– Перед вами опытный образец лунного вездехода, – заговорил механик, разглядывая свои ботинки. – Здесь три машины. Там, – он ткнул большим пальцем себе через плечо, – ещё девять. Машинки очень дорогие, но так много было построено, чтобы быстрее и полнее обкатать их. Вы считаете, что у вас тут какие-то соревнования, но это не так. Вас, сопляков, специально сюда привезли, чтобы поставить "Селену" в жёсткие условия. Опытный испытатель, даже если ему приказать, всё равно будет жалеть технику. А вы – нет.

– Тогда почему вы сказали, что машину нельзя трогать? – спросила Ирка.

– Я этого не говорил, – сказал Палыч и так сердито взглянул на девушку, что она брезгливо поёжилась. – Я лишь сказал, что покажу, какие узлы машины трогать нельзя ни в коем случае. У себя дома вы не суёте пальцы в розетку, нет? Здесь тоже есть участки с высоким напряжением.

– Сто тридцать вольт, – тихо сказал Юрка.

– Сто тридцать вольт, – кивнул механик. – Поэтому – слушать меня внимательно! Два раза повторять не буду. А свои дурацкие вопросы задавать потом будете. Если захочу – отвечу.

– Очень мило, – вполголоса сказала Ирка подруге. – Вежливый господин, ничего не скажешь!

– Так, дальше, – пробурчал Палыч, встав с колеса и подойдя к задку автомобиля. – Подходим, смотрим. Здесь – аккумуляторный отсек. Он закрыт специальным ключом, которого у вас не будет. Но всё равно не лезте сюда ни в коем случае. Понятно?

– Понятно, – кивнула Ирка и, не удержавшись, прыснула. – Как же мы в него залезем, если у нас не будет ключа?

– Вы, проныры, везде залезть умудряетесь, – ответил механик. Он протянул руку к "шляпе" солнечных панелей. – А вот это главная и едва ли не самая дорогая часть "Селены". Солнечная батарея. Солнышко на неё светит, и вырабатывается ток. Распускается этот цветок по команде с компьютера. На солнце ориентируется автоматически. Запомнили? Сол-неч-ная батарея, – почти по слогам, как для маленьких, повторил механик.

– А трогать её можно? – с тяжким вздохом спросила Нестерова.

– Сами панели можно. А вот под них, вот сюда, руки не суйте. Здесь находится механическая система наводки на солнце. Управляется она компьютером и может включиться в любой момент. Тут много подвижных частей, почти все они похожи на острозаточенные ножницы, видите? Пальцы откусит – даже пикнуть не успеете.

– Страсти какие! – прошептала Лена Курочкина, прижавшись к Дашке.

– Под машину тоже не лезте, – продолжал механик. – Это сейчас там большой зазор, но подвеской тоже управляет компьютер и в другой раз он может посадить машину на брюхо. Если там окажется какая-нибудь смазливая леди – от неё останется одно мокрое место.

Губы у Коко побелели. Как она была сейчас рада, что отказалась участвовать в гонках!

– "Смазливая леди" – это он про кого? – шёпотом спросила Нестерова. Светка тихо прыснула в ответ.

Фёдор Павлович нервно потрогал бородавку на щеке, затем подошёл к кабине и открыл дверцу.

– Идём дальше. Вы видите – автомобиль двухместный. Но управление возможно как с этой, так и с другой стороны. Рулевое колесо плавает.

Он повернул рычажок, и небольшой, будто игрушечный руль быстро переместился с левой водительской стороны на пассажирскую половину. При этом никакой щели на приборной панели никто не разглядел. Руль будто был примагничен к ней и просто проехал по её поверхности.

– Вот это да! – восхитился Юрка.

– Стёкла бронированные. Дворники есть, но только на этом опытном образце. Включаются здесь. А вот тут багажное отделение. – Палыч указал на довольно большое пространство за спинками сидений. – Что ещё? Управление. Как видите, тут всего одна педаль. Это тормоз. А вот эта ручка как бы вместо педали газа, она называется регулятором скорости. Подали её вперёд – машина поехала вперёд. Подали назад – тронется назад. Те же функции выполняют сенсорные кнопки, вот здесь, слева и справа на экране. Вообще, все функции управления автомобилем дублируются командами с компьютера. Машиной можно управлять даже удалённо, на расстоянии. Но это так – к сведению, это вам тоже не пригодится. А вот тут, внизу, рычаг коробки передач, такой же, как и у обычных автомобилей. Вам он не понадобится, просто забудьте, что я вам его показывал. Он всегда установлен в положение максимальной скорости.

– Хм... – вдруг вырвалось у Гарина. – Это любопытно...

Палыч хмуро взглянул на него, снова задел пальцем свою бородавку и закончил:

– Ну, а это, как вы видите, сам компьютер. – Он обвёл дисплей неопределённым жестом скрюченного мизинца. – Здесь карта и всё остальное. Но это уже не по моей части. Вам потом покажут. Вопросы есть?

Юрка уже открыл рот, чтобы задать приготовленный заранее вопрос, но Ирка опередила его.

– А можно за рулём посидеть? – спросила она.

– Можно, – разрешил Палыч и вдруг усмехнулся. – Но кататься, барышня, мы сегодня не будем.

Он достал сигареты и, пока Нестерова восторженно ахала в кабине, вертя "баранку", отошёл в сторонку, присел на камень и закурил.

Гарин робко приблизился к механику:

– Фёдор Павлович, расскажите, пожалуйста, как устроены сочленения на опорах подвески? Я вижу, они шаровые?

Механик, затянувшись сигаретой, безо всякого, казалось бы, интереса искоса посмотрел на парня. Сделал ещё одну затяжку. Прищурился, отгоняя от лица дым. И только после этого произнёс:

– А тебе зачем это знать?

– Хочется, – признался Юрка.

– Перехочется, – буркнул Палыч.

Гарин постоял, переминаясь с ноги на ногу, и уже собрался отойти от не слишком вежливого механика, но тот вдруг остановил его вопросом:

– У тебя бумага с ручкой есть?

– Бумага? – удивился Юрка. Он даже забыл, как она выглядит, эта бумага! – Может, на планшетке нарисуете? Я сейчас возьму у Светланы.

– Не надо. Найди-ка мне веточку. Я тебе на песке изображу. – В карих зрачках мужчины неожиданно блеснула горячая искорка. – А ты глазастый! Сразу – в точку. У "Селены" почти всё передовое, но эти её паучьи лапы и вовсе новейшее слово в технике. Сустав ноги у паука знаешь на каком принципе работает?

– Знаю. Гидравлика.

– Верно! – Механик покачал головой, усмехнувшись. – Всё тело паука заполнено особой жидкостью – гемолимфой... Эх, рисовать, жалко, нечем!

И Юрка побежал за веточкой...

Оказалось, этот Палыч не такой уж и чёрствый, как отзывался о нём Андрей Иванович. Они с Юркой нашли общий язык и долго беседовали, обсуждая всевозможные технические проблемы и даже споря. У этого, с виду нелюдимого человека, как понял потом Юрка, был свой взгляд на окружавший его мир. Он был отличным специалистом, но только в двух узких областях – в механике и электротехнике. Если речь заходила о полупроводниках – основе солнечных элементов, – он сразу терял к теме интерес. А стоило, например, заговорить об инерционном накопителе энергии в днище "Селены", глаза механика тут же вспыхивали живым огнём. Он любил своё дело, любил это грязное, пахнущее маслом железо, и Юрка ощущал какое-то незримое родство с этим человеком.

– Ладно, парень, мне пора, – сказал Палыч, заметив, что Костя машет Юрке. Группа уже направлялась в сторону палаток.

– До свидания, – сказал Гарин.

– Найдёшь меня, если что. Я тут кручусь, поблизости, – сказал механик на прощание, развернулся и двинулся своей дорогой.

Юрка с благодарностью посмотрел ему вслед, вздохнул и побежал догонять своих.

Глава 31

Солнечные гонки

Утром в среду был объявлен долгожданный старт. Гонщики уже освоились с управлением, вволю накатались по пересечённой местности базы, и теперь у всех чесались руки до настоящей работы.

Команду Вадима Брыкина разбили на три пары. Юрка оказался в одной машине со Светкой, Ирка с Ивановым, а старосте в напарники достался Громов. Андрей Иванович сказал, что эту разбивку они вправе переиграть в любой момент, меняясь местами как угодно. Правило было только одно – победа засчитывалась, если к финишу приходила машина с двумя участниками. Один человек в салоне – это облегчённый для солнцемобиля вариант, и он в зачёт не брался. Да и мыслимо ли это – потерять в дороге напарника?! А на самой трассе они могут вытворять всё что угодно, что ни пожелает их богатая фантазия и что не причинило бы вреда дорогим экспериментальным образцам.

Кинули жребий и построили машины на стартовой отметке по четыре в ряд, в каждом ряду участники всех четырёх команд. Юрке со Светкой повезло – их "Селена" оказалась в первом ряду. Слева стояли машины Китая и Европы, а справа им весело махали ручками американцы, на борту которых стоял девятый номер. Над крышами, величественно раскрыв свои огромные лепестки, в волнующем ожидании парили чёрные тюльпаны солнечных батарей.

Ярко светило солнце, было жарко даже в столь ранний час, но внутри автомобилей работали кондиционеры, и гонщики чувствовали себя вполне комфортно. Юрка сидел за рулём. Сердце у него стучало от неуёмной радости. Он повернулся к Светке и подмигнул ей. Она в ответ тихо улыбнулась.

– Ты победил, – шепнула она. – Уже победил. И хорошо, что не слушал меня, дурочку. Я больше никогда не буду предсказывать.

Он тронул девушку за руку.

– Забудь.

Вперёд на обочину дороги вышел Андрей Иванович с красным флажком. Он поднял флажок и стал смотреть на часы. Было без одной минуты девять.

Юрка приготовился. Эти последние секунды ползли медленно, очень медленно!

Наконец флажок поднялся выше и потом резко опустился.

Старт!

Гарин подал регулятор скорости вперёд. Они почувствовали, как под сиденьями заработал электродвигатель. "Селена" плавно взяла с места и неспешно двинулась по дороге. Теперь Юрка передвинул ручку регулятора до самого отказа. Обороты двигателя увеличились. Гарин взглянул на дисплей – семь километров в час! Маловато. Но газу не поддашь, это вам не "тепла" на водородном топливе...

Американцы вырвались вперёд. Их машина стала ведущей. Разрыв всё увеличивался. Как им это удаётся?

– Мы отстаём, – с волнением в голосе проговорила Светка.

– Вижу, – пропыхтел Гарин.

Он бросил взгляд на экран. Вывел схему лучей и усмехнулся, поняв, в чём дело. Солнце освещало лишь девяносто процентов поверхности панелей. Во время тренировочных заездов с их машиной такое один раз было. Освещённость стабильно держалась на уровне ста, и вдруг, после нырка с высокой кручи, резко упала на десять процентов, а потом, когда Гарин ехал в обратную сторону, панели переориентировались на солнце, и вновь стало сто. После заезда Юрка спросил у Палыча: в чём там было дело? А тот пошутил – мол, компьютер переглючило...

Сзади шёл автомобиль европейцев. Юрка невольно залюбовался им в зеркало. "Селена" была ловка, как паук, и в то же время грациозна, как лань. Её колёса подпрыгивали на камнях, проваливались в небольшие выбоины, но сам корпус двигался удивительно ровно, будто плыл над землёй.

Европейцы наседали на них, едва не упираясь в их машину бампером. Слева и справа по краям дороги стояли сосны, обогнать здесь было проблематично. Но, когда сосновый бор остался позади и его сменила широкая каменистая равнина, Европа легко обошла российскую машину и ринулась за американцами, которые оторвались уже на целых три корпуса.

Вот тебе на!

Юрка вновь посмотрел на дисплей. Так и держится – девяносто. Нет, это не компьютер глючит. Причина была в чём-то другом. Подождём, когда солнце поднимется выше над горизонтом. Может, тогда всё наладится.

– Что-то не так, – озабоченно сказала Светка, когда их обогнали китайцы. – Как мы можем увеличить скорость?

– Увеличив мощность, – невесело усмехнулся Гарин.

– А её как увеличить?

– Солнце должно освещать каждый, даже самый крошечный участок панелей, а у нас, смотри, десять процентов поверхности в тени!

– Что же делать? – в отчаянии спросила Светка.

– Подожди, – нахмурился Юрка. – Сообразить надо.

С ними поравнялась машина Иванова. Из окна высунулась Ирка и прокричала:

– Почему отстаёте?

– Не знаю! – пожал плечами Юрка.

Нестерова что-то ещё крикнула, показывая глазами куда-то поверх Юркиной головы, и потом их машина легко обогнала "Селену", управляемую Гариным. "Хоть они молодцы. Может, догонят американцев", – со вздохом подумал Юрка и закрыл окно, потому что пыль, поднятая великим множеством колёс, уже лезла в глаза.

Через час впереди замаячили сопки. Камни исчезли, грунт стал более гладким, но из-за сопротивления о высокую траву и кусты скорость немного упала.

Юрка вывел на экран карту. Машины двигались на восток, к населённому пункту Бесоба, где была промежуточная база и где по плану гонок предполагалось заночевать. До аула было около ста километров. Но на тот случай, если кого-то ночь застанет в степи, в каждой машине имелись палатка, спальные мешки и запас продовольствия. Конечным пунктом назначения был город Каркаралинск, а точнее, Комиссаровка – небольшое село вблизи города, стоявшее на берегу озера. Там и находилась финишная черта.

Автомобили отмечались на карте мерцающими пятнышками соответствующего команде цвета и номерами. У Гарина с Карамышевой была "двойка". Юрка тяжело вздохнул: белое пятно с цифрой два помаргивало позади всех, в самом хвосте... Одно радовало – "тройка" Иванова с Иркой шла четвёртой, уступая одному серому пятнышку с номером девять и двум зелёным европейцам. "Единица" старосты, которую они в шутку прозвали "копейкой", шла шестой, уступая ещё и китайцам – оранжевой "десятке". На старте Брыкин стоял в последнем ряду, но сейчас навёрстывал. Молодец.

Степень освещённости не поднималась, а даже упала ещё на два процента. Мощности "двойке" катастрофически не хватало.

Так в чём же дело? У Юрки складывалось ощущение, что их "Селена" была какой-то дефектной. Не повезло, так уж не повезло! Сейчас солнце поднялось выше, лучи стали жарче, и скорость увеличилась. Но всё равно она была не выше десяти километров в час. А максимум, который могла выжать "Селена" – по паспорту, для солнца данной широты – составлял двадцать километров. Правда, это по ровной накатанной дорожке, но тем не менее...

Палыч сказал, что на Луне скорость не важна, там главное – надёжность и мощность. Но как раз мощности их машине сейчас и не хватало... Десять километров! Такое число даже произносить вслух было неприлично. Черепаха, и та, наверное, быстрее ползает!

– Возьми управление, – сказал Юрка.

Он нажал на волшебный рычажок, и руль переплыл к Светке. Девушка вопросительно посмотрела на своего напарника.

– А ты?

– Полезу наверх, посмотрю, в чём дело.

Светка не успела и глазом моргнуть, как парень открыл окно и вылез на полтуловища наружу.

– Осторожно! – крикнула она испуганно.

– Смотри на дорогу! – отозвался он.

И вовремя. Впереди был небольшой спуск, машина набрала скорость, и из травы, прямо на пути левого колеса, вдруг вылез здоровенный валун. Светка вскрикнула, резко повернула руль, и "Селена" едва не опрокинулась, присев на все три правые лапы. Юрку хорошо тряхнуло, но он удержался. Если бы валун оказался по другую сторону, машина присела бы на левый бок, и тогда, возможно, его вытряхнуло бы наружу. Конечно, на такой черепашьей скорости это было совершенно безопасно, и даже если бы он попал под колесо, с ним бы ничего не случилось (Палыч говорил, что давление колеса на грунт просто мизерное), но они потеряли бы драгоценное время.

Снаружи пекло солнце. Лицо обдувал тёплый ветерок. Юрка задрал голову, посмотрел на солнечные панели и часто-часто заморгал от удивления: чёрный "тюльпан", повёрнутый к светилу, стоял как надо, с наклоном градусов в сорок, но самый верхний лепесток огромного цветка будто завял – он был наполовину сложен, находился в тени да ещё и отбрасывал небольшую тень на центральную части батареи. Вот, оказывается, в чём дело! Ирка это видела и пыталась ему сообщить, но он не расслышал. Почему же эта сложная система кронштейнов и рычагов не слушалась? Что ей мешало? Ошибка в программе или чисто механические проблемы?

– Девяносто три процента! – крикнула ему Светка. – Уже получше! Ты там что-то починил?

Девяносто три? Юрка присмотрелся. Ага, "Селена" шла теперь в горку, угол изменился, и тень с центральной части ушла. Всё правильно.

Парень вернулся в салон и упал на сиденье.

– У нас проблемы, – сказал он. – Одна панель не раскрылась.

– Ты починил? – повторила вопрос девушка.

– Не-а. Один лепесток закрыт, на него не попадает свет. Я думаю, он закрылся уже в дороге, после старта, иначе Палыч заметил бы неполадку. – Он помолчал, глядя на сопки вдали. – Палыч мне рассказывал, что во время испытаний, за день до нас, одна из машин перевернулась.

– Думаешь, нам досталась именно та машина?

– Есть такое подозрение, – ответил Юрка, скрипнув зубами. – Везёт нам с тобой! Как утопленникам. Эта система управления панелями фрикционного типа, то есть работает на силе трения. Видимо, в зазор между прижимными колодками попали твёрдые песчинки, из-за этого трение резко уменьшилось, и кронштейн не может удержать вес лепестка. А из-за этого мы не можем набрать скорость.

– Но это несправедливо! – возмущённо воскликнула Светка. – Почему Палыч не проверил всё до старта?

– Этот дефект проявляется не сразу. Видимо, от тряски в дороге. Палыч не виноват.

– Не оправдывай его! Просто ему было лень всё проверить!

– Давай я поведу, – вздохнул Юрка.

Девушка охотно, без всякого сожаления, перевела ему руль и отвернулась к окну.

– Чудесный день сегодня, – сказал Гарин.

– Просто замечательный! – злобненько отозвалась она. – Меня прямо разрывает от счастья! – И она пнула переднюю панель кроссовком.

Юрка улыбнулся.

– Мы что-нибудь придумаем, – сказал он, пытаясь как-то успокоить напарницу.

– Что мы можем придумать? Что? – прорычала она в ответ.

– Я попробую починить... – проговорил он не слишком уверенно.

– Даже не лезь туда. Нас же предупреждали, что это опасно.

Они помолчали.

– Слушай, – воскликнул Юрка, – у меня идея! Надо облегчить машину.

– Выбросить палатку и продовольствие? А как спать будем? Андрей Иванович говорил, что ночи здесь холодные.

– Ничего выбрасывать не будем! – Он хитро посмотрел на девушку. – Ты хорошо бегаешь?

– О! – Она поняла, что он задумал.

– Последний раз мы когда кросс бегали, я десять километров за пятьдесят минут пробежал. Улавливаешь? В среднем это и есть скорость нашей "Селены"!

– Окей, – быстро сказала Светка. – Я первая бегу.

Она приоткрыла дверцу и со страхом посмотрела на вращающиеся колёса.

– Нет, – остановил её Гарин. – На ходу не стоит.

Он резко сбросил скорость, и Светка выпрыгнула из машины.

– Гони! – крикнула она. Голос её заметно повеселел.

Юрка рванул вперёд. Автомобиль теперь забирался на сопку, и освещённость стабильно держалась на девяноста шести процентах. Мощность на единицу массы тоже увеличилась, и это, считал Гарин, скоро должно сказаться. Так и есть! Скорость выросла сначала до тринадцати километров в час, а потом потихоньку поднялась до четырнадцати. Уже что-то!

Светка бежала легко, свободно, подняв подбородок и расправив плечи. Минут через десять, когда подъём стал круче, она отчаянно замахала руками. Юрка слегка притормозил, открыл дверцу, и девушка, ловко проскочив между вращающимися колёсами, запрыгнула в салон на его место, а он сдвинулся на соседнее сиденье. Она тяжело дышала, но глаза горели спортивным азартом.

– Устала? – спросил он сочувственно.

– Немного! – ответила она и положила руку на регулятор скорости. – Мы теряем время. Беги!

Он выскочил из машины. "Селена" помчалась дальше. Юрка пристроился сзади и потрусил вслед за нею.

Через час они догнали американскую "семёрку", которая тоже плелась в самом хвосте. Солнце стояло уже высоко, и освещённость батареи должна была снизиться ещё больше, но Юрка научился ориентировать панели вручную, управляя ими с компьютера, и добился того, чтобы мощность была максимально возможной при данных условиях. Но её всё равно чуток не хватало, потому что теперь солнечные лучи падали на батарею под меньшим углом.

Светка сидела за рулём, а Гарин бежал впереди и немного сбоку – к нему, видимо, пришло второе дыхание, он нёсся как очумелый, резво перепрыгивая через низкорослые кустики.

– What's that?! – заорали американцы, когда Светка поравнялась с их машиной.

За рулём у них сидел Чарли Уилсон – крепкий здоровяк с налысо обритой головой. В напарниках у него был другой верзила, имя которого девушка не могла вспомнить. Глаза у Чарли были выпучены, как у рыбы, он показывал пальцем на Юрку и делал жесты руками, которым не нужен был перевод.

– He likes running, – крикнула в ответ Светка и звонко рассмеялась.

С воплем "Ура!" она обошла "семёрку" и уже через пять минут та осталась далеко позади. Но тут пришлось притормозить, потому что язык у Юрки уже вылез на плечо. Светка открыла дверцу, и Гарин завалился в салон, дыша со свистом, как паровоз.

– Гони! – прорычал он.

В таком состоянии он вести не мог. Карамышева и сама уже устала бегать, поэтому без сожаления подала ручку скорости вперёд.

– Перекусить бы надо, – сказал Юрка, отдышавшись. – Как там американцы?

– Отстали.

– Что они кричали?

– Спрашивали, что это за степной баран бежит впереди моей машины.

Гарин расхохотался, откинув голову на спинку сиденья.

– Как мы их, а? – довольно хмыкнул он, успокоившись. – Остальных тоже догоним.

– Если они не догадаются тоже кросс бежать, – покачала головой Светка. – Смотри.

Она указала на зеркало заднего обзора. Юрка взглянул и присвистнул: Чарли выбрался из своей машины и теперь бежал сбоку от неё!

– М-да, – протянул Гарин. – Плохо дело. Знаешь, почему их машина оказалась в хвосте?

– Знаю. Они оба дылды, каких свет не видывал. Вместе, наверно, полтора центнера весят.

– То-то и оно, – кивнул Юрка. – Но ребята, похоже, бегают хорошо... Будут нам сильными конкурентами.

– Давай-ка побыстрей подкрепимся, и – вперёд, – сказала девушка, вновь бросив беспокойный взгляд на зеркало.

Юрка перегнулся через спинку, достал продовольственную сумку и, открыв её, пробубнил весело:

– Здесь первое и второе. Горяченькое всё. Может, суп на вечер оставим?

– Конечно! Не до супа сейчас.

Юрка открыл термос с широким горлом и вывалил на тарелку рожки с котлетами, от которых по салону распространился манящий аромат жареного мяса и специй.

– Мне тебя из ложечки кормить? – спросил он с улыбкой.

Светка нахмурилась, не желая отвечать на его шуточки. Она сосредоточенно смотрела на дорогу. Юрка, давясь, слопал половину от того, что было в тарелке, и протянул ей. Она глянула в тарелку, покачала головой:

– Мне этого много. Съешь ещё полкотлеты. И макарон совсем чуть-чуть оставь.

Спорить не было времени, и Гарин подчинился. Потом напарница перекинула ему руль, проглотила еду и крикнула:

– Тормози, я побежала.

– Эй, а попить?

– Потом! – И она выпрыгнула на дорогу.

"Какая сумасшедшая гонка! – подумал Юрка. – До вечера мы так не протянем".

Он взглянул назад. "Семёрка" стала ближе. Лысого Чарли уже сменил его приятель. Этот бежал даже лучше своего напарника. До их машины было метров тридцать, не больше.

Потом Юрка вывел на экран карту.

– Ого, – сказал он вслух. – Что это там?

Лидером гонок по-прежнему была американская "девятка". Но серое пятнышко с цифрой "9" почему-то не двигалось... К нему подобралась "тройка" Иванова и тоже остановилась. Что там случилось? Может, какое-то препятствие на пути? На карте в том месте никакой реки или каменной гряды обозначено не было. Что могло остановить машины?

К двум лидерам подобралось зелёное пятнышко европейской "четвёрки" и тоже встало, как вкопанное. С минуту эта троица стояла, будто в нерешительности, а потом неожиданно двинулась на юг.

– Куда это они? – удивился Юрка.

Он прикинул: до того места километра два, значит, они прибудут туда минут через восемь. К тому времени они со Светкой уже поменяются ролями, он будет снаружи и может сбегать туда посмотреть, что там за невидимое препятствие.

Только бы хватило сил...

Глава 32

Опасная гряда

Ужасно хотелось пить. Гарин нащупал бутылку минералки, открыл и сделал несколько жадных глотков.

Они обогнали ещё одну машину – двенадцатый номер китайцев – и теперь приближались к тому загадочному месту, от которого все автомобили почему-то резко забирали к югу.

Юрка крикнул в окно:

– Свет, давай сюда!

– Я ещё могу бежать, – покачала та головой.

Но дышала она очень трудно и сильно спотыкалась. Юрка решительно затормозил и открыл дверцу:

– Тут одна проблемка. Давай сюда, живо!

Она устало заползла в салон.

– Потом объясню, – ответил он на её немой вопрос и выпрыгнул наружу. – Гони!

Обернулся. Сзади бежал китаец в оранжевой форме... Похоже, русское изобретение приобретало всё большую популярность. Скоро все на трассе будут бежать, как марафонцы!

Гарин быстро набрал скорость, обогнал свою "двойку" и рванул вперёд сломя голову, будто там, впереди, увидел финишную ленту.

– Ты куда? – услышал он хриплый Светкин вскрик.

Надо срочно менять тактику, подумал Юрка. Светка устала. Он такого темпа тоже долго не выдержит. Что-то надо придумать!

Он бежал вверх по склону невысокой сопки. Травка здесь была какая-то куцая, бежать было легко, ноги ни за что не цеплялись. Добравшись до вершины, он невольно приостановился, с удивлением всматриваясь в какую-то белую полосу впереди. Полоса шла справа налево и упиралась в каменистую насыпь на склоне одного из холмов. Она походила на русло пересохшей реки. Нет, скорее, не реки, а длинного узкого озера. На берегу стояло несколько машин. Гонщики прохаживались, ступая по этому белому насту, чесали в затылках, потом садились за руль и направлялись вслед за остальными – в объезд этого странного озера.

Гарин бросился вниз. Когда добежал до белого берега, все машины уже уехали. Согнувшись и уперев руки в колени, он полминуты приводил дыхание в порядок, рассматривая этот необычный снег под ногами, снег среди лета. Потом наклонился, провёл по нему пальцем, взял на язык – соль!

Он сделал ещё пять шагов по этому белому полю и почувствовал, что ноги вязнут, как в пластилине. Твёрдый надёжный берег озера постепенно превращался в зыбкую кашу из кристалликов соли. Дальше, на середине, даже поблёскивали кое-где лужицы крепкого рассола. Вот почему никто не решился продолжать путь на восток. Гонщики не захотели испытывать судьбу. Действительно! Проще объехать коварное препятствие стороной.

Хм, а ведь это хороший крюк. Юрка почесал в затылке – точно так же, как делали это здесь до него. Крючочек в лишних шесть-семь километров, не меньше. Этакая загогулинка...

Гарин прищурился, оглядев соляное озеро по всей длине. Справа конца не было видно, а слева стояла неприступная гряда, которую не преодолеть. По озеру ехать – какая там глубина, тоже неизвестно. Да и засосёт, как в болоте! А вот если по самому краешку вдоль гряды? Юрка до боли в глазах всмотрелся в ту сторону. Там везде валялись огромные валуны, грунт был неровным, с ямами, густо усыпанный камнями, как на поверхности Луны. Вот там бы проехать... Это было бы настоящее испытание для "Селены"!

Мысль была смелая, даже отчаянная. Но умом Юрка понимал, что "Селена" там не пройдёт. Либо застрянет в солёном болоте, либо перевернётся на какой-нибудь каменной круче. И тогда – конец гонке. Будут они сидеть со Светкой у разбитого корыта, хлебать суп и с завистью вспоминать Чарли Уилсона...

Сзади раздался автомобильный гудок. Гарин обернулся. У белой кромки стояла их "Селена", а на вершине сопки уже показалась "китайская дюжина" – машина с номером двенадцать. Светка выбралась из салона и, поставив ногу на колесо, стала удивлённо озираться по сторонам.

Надо было срочно принимать решение.

И тут, глядя на широкий, основательный размах паучьих лап этой грациозной лани, Юрка вдруг подумал: а ведь этот вездеход был создан для Луны. Если "Селена" не пройдёт какую-то несчастную гряду с игрушечными камешками, то ей и делать нечего на грозном, изрытом глубокими рытвинами, спутнике Земли!

Стоит попробовать. Стоит!

– Что это белое? – спросила Карамышева, когда он подбежал к машине.

– Соль.

– Соль? – не поверила Светка.

– Она самая. Я на язык попробовал. Соляное болото. Его нам не проехать.

– А в объезд – долго, – кивнула девушка. Она быстро соображала.

– Мы обойдём его слева.

– Ты уверен? Там же скалы!

– У нас нет выбора. Либо пан, либо пропал. Едем!

Он сел за руль, Светка устроилась рядом, и они двинулись на север. Панели на крыше пришлось переориентировать, потому что система стояла на "ручнике". Поколдовав с кнопками на дисплее, Гарин добился невиданной доселе мощности.

– Кажется, дефектная панель выправилась, – сказал он. – Теперь можно автоматику включить.

– Ого! – удивилась Светка. – Смотри, скорость почти шестнадцать километров!

Они весело переглянулись. Потом посмотрели вперёд, и весёлось мгновенно слетела с их лиц. Испытание, которое ждало их у гряды, было не из лёгких.

В зеркало Юрка наблюдал за китайцами. Их "дюжина", сопровождаемая оранжевым бегуном, подъехала к соляному берегу, из неё выбралась девушка, и напарники, присев на белой поверхности, принялись оживлённо обсуждать своё незавидное положение. Потом они сели в машину и направились за российской "двойкой".

– Что они делают?! – воскликнул Юрка. – Они едут за нами! Надо их как-то предупредить, что это опасно.

– Я сбегаю, я мигом, – сказала Карамышева. – Ты езжай, я тебя догоню.

Она выскочила из машины и побежала назад.

"Чёрт! Отстанет!" – подумал Юрка.

Скорость уже поднялась до семнадцати километров в час. Твёрдая гладкая поверхность соляного озера походила на ровный асфальт, ехать по ней было одно удовольствие. У Гарина оставалась надежда, что у гряды скорость упадёт и Светка нагонит его.

Восемнадцать километров! Вот это да!

Ему показалось, что мир вокруг замер – так плавно шёл автомобиль. Почти неслышно шуршали шины колёс о белый наст, солнце, отражаясь от него, слепило глаза. Мощность вырабатываемого тока держалась у максимальной отметки.

Девятнадцать километров в час!

Он наблюдал за Светкой. Девушка остановила машину китайцев и что-то объясняла им, размахивая руками. Кажется, они спорили. Наконец Карамышева безнадёжно махнула рукой и побежала назад. "Китайская дюжина" двинулась за нею...

– Эх, не послушались мудрого совета! – сказал Юрка и в сердцах ударил кулаком о приборную панель.

На пути стали попадаться острые камни, торчавшие из соли, и широкие валуны, похожие на железобетонные плиты, которые надо было аккуратно объезжать. Скорость пришлось убавить – первый раз за всё время гонок.

А через минуту её пришлось сбросить почти до нуля. Машина наткнулась на целую россыпь больших, в полколеса, камней. Юрке как-то ещё удалось проехать метров пятьдесят по зубьям этого гигантского напильника, но потом солнцемобиль застрял окончательно.

Когда дверца с правой стороны открылась, он вздрогнул от неожиданности. Светка, тяжело дыша, заглянула в салон:

– Может, попробуем толкнуть? – спросила она.

Но Гарин продолжал неподвижно сидеть, задумчиво разглядывая серые, с желтоватым отливом скалы впереди. Там, у скал, было полегче, но дотуда нужно было как-то добраться.

– Попробуем, – кивнул он наконец. – Только отдохни немного.

Он поставил регулятор скорости на максимум и вышел наружу. Отошёл от машины, перепрыгивая с камня на камень, огляделся. Затем обернулся и с жалостью посмотрел на "Селену". Её колёса проворачивались вхолостую, двигатель натужно урчал, но, захваченная в тиски булыжников, она не могла продвинуться ни на сантиметр.

– Давай толкать, – позвала его Светка. – Мне уже лучше.

Гарин кивнул. Они поднажали на машину сзади, она рывком сдвинулась на два колеса и опять встала, задрав правый бок.

– Стой, – сказал Юрка. – Помнишь, Палыч показывал ручку коробки передач? Он ещё сказал, что посмотрели – и забудьте, мол, она вам не пригодится.

– Помню, – ответила Светка, утирая пот со лба.

– Ха! Именно сейчас она нам и пригодится!

– Что ты задумал?

– Мы перераспределим мощность машины – снизим передаточное число и таким образом увеличим крутящий момент и тяговую силу.

– Ты знаешь, я ничего не поняла.

– Потом объясню! Подожди.

Гарин вернулся в салон, перевёл ручку в положение самой низкой скорости, и автомобиль дёрнулся, сразу взобравшись одним колесом на большой валун. Ха, сработало! Ещё бы не сработало!

Теперь им со Светкой даже не надо было прилагать особых усилий, толкая сзади – машина без труда шла, толчками, но шла. Колёса вращались заметно медленней, но зато в них влилась чудовищная сила. Это был настоящий вездеход. Юрка уже не сомневался, что по Луне он будет ходить так же запросто. Ему стало понятно, почему Палыч советовал им забыть про коробку передач: механику и в голову не могло прийти, что кто-то из гонщиков сознательно пойдёт на снижение скорости, ведь всем гонщикам мира нужно только одно – победа!

У скал Юрка обернулся. Увидев китайцев, застрявших в камнях, зло сплюнул:

– Навязались на нашу голову! Свет, езжай потихоньку на первой скорости, а я подскажу им, что нужно делать.

– Хорошо.

Когда Юрка, устало пошатываясь, подходил к "китайской дюжине", Карамышева всё ещё продолжала смотреть на него. Лицо девушки светилось тёплой спокойной улыбкой. Таким вот был её брат Толиман – даже противника не оставит в беде...

Потом она уселась за руль, выкрикнула яростное "Йе-а!" – и ринулась навстречу камням.

Гарин провёл китайцев до самых скал. Дальше путь был полегче, и он, пожав соперникам руки, побежал к своей машине. Те долго махали ему вслед, счастливо улыбаясь.

Светку он догнал на середине гряды. Она уже переключилась на вторую скорость, потому что особых препятствий здесь не было, островерхие камни сменились плитами и плоскими валунами, которые лежали друг на друге как попало, образуя щели и провалы, некоторые провалы попадались довольно глубокие, и их девушка старательно объезжала стороной. Она была в таком сильном напряжении, что обрадовалась возможности отдохнуть.

– Нормалёк, – сказал Юрка, забирая у неё управление. – Дальше пусть сами едут, не маленькие.

Светка захихикала, откинувшись головой на спинку сиденья.

– Что смешного? – спросил он.

– Да нет, ничего, это нервное, – улыбнулась напарница. – Мне кажется, мы прорвёмся.

– Я уверен в этом. Открой бутылку. Пить охота.

Карамышева протянула ему минералку. Юрка остановил машину, отпил треть бутылки и протянул ей.

– Познакомился с ними? – спросила она, тоже утолив жажду. – Я не могу запомнить их команду. Они все на одно лицо, как Синицыны.

Гарин весело хмыкнул, переключил коробку на третью скорость и мягко тронул "Селену" с места.

– Парня зовут Ли, а девушку – Су.

– Обалдеть! – прыснула Светка.

Подумав минуту, она сказала:

– А девушка ничего, красивая. Ты заметил?

– Некогда было, – буркнул он. – Парень, кстати, тоже симпатяга.

Они рассмеялись, посмотрев друг на друга.

По плитам ехали долго, всё время вверх. Наконец машина выбралась на ровный каменный участок. Дальше был такой же ровный спуск. Всё бы ничего, но спуск был какой-то кособокий, довольно крутой и совершенно гладкий, как ледяная горка.

Они вышли из машины, чтобы хорошенько осмотреться.

– А ведь мы почти прорвались, – сказал Гарин, показав рукой на другой берег соляного озера, до которого было метров сто.

– Почти. Это ты хорошо сказал, – ответила девушка и подошла к самому краю плиты, за которой вниз, метров на десять, уходила узкая косая полоска ровного гладкого камня, вместе с отвесной стеной справа образуя некий желоб. – Как будем спускаться?

Юрка тоже подошёл к краю.

– Тут можно запросто перевернуться, – покачал он головой.

– Что будем делать?

Он взглянул на неё. Потом посмотрел вниз и снова перевёл взгляд на девушку.

– Придётся возвращаться, – вдруг сказал он.

– Что?!

Она резко повернулась к нему, но, увидев, что он смеётся, толкнула его в плечо.

– Шутить изволили, напарник?

– Значит, ты не против прокатиться кубарем вниз, напарница?

– Не против.

– Тогда – в машину!

Светка забралась на своё место, а он на секунду задержался, посмотрев в ту сторону, откуда они только что прибыли. "Селена" китайцев успешно пробиралась тем же путём. Они уже двигались вверх по плитам – уверенно, будто всю жизнь только этим и занимались. Гарин удовлетворённо хмыкнул, сел и захлопнул дверцу.

Они пристегнулись ремнями. Юрка перевёл управление солнечными панелями в ручной режим и сложил "цветок" – мало ли что! Посмотрел на уровень зарядки аккумуляторов. Нормально. Затем поставил первую скорость и осторожно, мелкими рывками, направил "Селену" в пропасть. В голове вдруг промелькнула мысль – а как же китайцы? Нет, должно обойтись. Где пройдут первопроходцы, там и всем идущим следом путь будет открыт. А китайцы – народ отважный. Чем-то они похожи на нас, русских. Тоже любят преодолевать трудности и тоже всегда рвутся в бой. Вон, уже на Луне базу строят. Первыми из всех. Что тут сказать: молодцы!

Почувствовав, что машина теряет послушность, Гарин вдавил педаль тормоза. Колёса перестали вращаться, но "Селена" продолжала двигаться, что называется – шла юзом. Тогда Юрка включил двигатель в обратную сторону. Это слегка замедлило их весёлое катание с горки, но ненадолго. На середине опасного склона "Селена" вновь ускорилась, прижалась правыми колёсами к скале, и раздался неприятный звук скобления железа о камень.

– Потерпи, родная, – прошептал Юрка. – Ещё чуть-чуть. Потерпи.

Дальше в скале был выступ в форме трамплинчика, машина уже набрала к этому времени скорость и подпрыгнула, завалившись на левый бок. Юрка сжал зубы и крепче вцепился в руль, будто это как-то могло помочь. Хорошо, что догадался сложить панели! В таком состоянии центр тяжести автомобиля был гораздо ниже. А иначе перевернулись бы, как пить дать перевернулись!

Наконец горка стала положе, Юрка отпустил тормоз, и милый их "паучок" добежал до подножия самостоятельно. Там Гарин включил двигатель, подмигнул Светке и вырулил на обширную горизонтальную площадку, за которой уже маячила им полная свобода.

– Уф! – сказала девушка и призналась: – Было немного страшно.

– Сильно испугалась?

– Не-а. Я на самом страшном месте закрыла глаза.

Юрка засмеялся.

Они проехали немного вперёд и остановились, чтобы развернуть солнечные панели. На это ушло три минуты. Светка тем временем разлила из термоса чай, распечатала печенье, и они с удовольствием посидели на камнях ещё минут пять, жуя это печенье с клубничным ароматом, запивая горячим чаем и радостно щурясь на солнце. Все их конкуренты, если верить карте, остались далеко позади. Они всё ещё продвигались на юг, уже на восемь километров отклонившись от главной трассы.

Когда они перекусили, Светка стала собирать вещи, а Юрка сказал:

– Давай дождёмся Ли и Су.

– Но ведь они наши соперники.

– А вдруг... вдруг с ними что-нибудь случится?

Карамышева долго смотрела на него, борясь внутри себя со сладким чувством лидерства в гонках, и потом произнесла, вздохнув:

– Ладно, подождём. Но ждать, пока они развернут свою батарею и напьются чая с печеньем, мы не будем.

– Не будем, – улыбнулся он.

Глава 33

Су

Китайцы долго стояли на вершине горки и смотрели вниз, живо переговариваясь. Как потом выяснилось, они не умели сворачивать солнечные батареи и опасались, что повредят их о скалу при спуске. В конце концов они решились.

– Они с ума сошли! – ахнул Юрка. – Они же перевернутся! Им надо сложить батарею!

Но было уже поздно. Машина ступила передними колёсами на скат, клюнула носом и понеслась вниз. Включить обратную скорость они тоже не догадались. Ну, хоть додумались тормоза держать!

Раздался душераздирающий скрипучий визг стальных дисков о скалу. От места соприкосновения желаза с камнем вылетел яркий сноп искр, затем "Селена" подпрыгнула на трамплинчике, проехала немного на боковых колёсах и уже почти добралась до низа, когда "чёрный тюльпан" перевесил её, и машина, как в замедленном кино, начала опрокидываться.

Светка вскрикнула и закрыла лицо руками, а Гарин бросился вперёд, предчувствуя беду. В последний момент лепестки "цветка" схлопнулись – сработала автоматика, оберегающая конструкцию от повреждения. "Селена" завалилась на бок, проехала по инерции ещё метра три и замерла. Стало очень тихо.

– Света, сюда! – позвал напарницу Юрка.

Он подбежал к месту аварии, забрался на машину, открыл дверцу и заглянул внутрь. У правой двери, которая была сейчас сверху, находился Ли, здесь же было и рулёвое колесо. Глаза парня были открыты. Китаец стонал, он лежал головой вниз, на своей напарнице, и его правая нога была неестественно изогнута. А Су вдавило в смятую от падения дверцу, по лбу её текла тонкая струйка крови, девушка была без сознания и вообще выглядела скверно.

– Боже мой, – прошептал Юрка, – они даже ремнями безопасности не пристегнулись!

– Что с ними? Они живы? – спросила Светка, вскарабкавшись на машину.

Карамышева заглянула в салон и в ужасе уставилась на несчастных.

– Can you?.. – спросил Гарин, обращаясь к Ли, и показал рукой наружу из машины. Потом повернулся к Светке: – Спроси его, может ли он сам выбраться?

Светка быстро кивнула.

– Can you get out? – спросила она. – Can you move your self?

Китаец медленно кивнул, но продолжал лежать, глядя на россиян широко раскрытыми, немигающими глазами. Он был какой-то заторможенный.

– У него шок, – сказала Светка. – Надо ему помочь.

– Мы должны вытащить их оттуда, – пробормотал Юрка, он всё ещё не мог прийти в себя от увиденного.

Он осторожно проник внутрь, встав одной ногой на приборную панель и другой – на спинку сиденья. Присел, ухватил Ли под мышки и потащил вверх. Тот вдруг пришёл в себя и дико заорал. Юрка вздрогнул и чуть не отпустил несчастного. Китаец быстро заговорил что-то на своём.

– Кажется, у него правая нога сломана, – в ужасе прошептала Светка. – Юр, ты осторожно. Давай, подтяни его ещё немного, и я ухвачу его за руку.

Вдвоём они кое-как выволокли пострадавшего на воздух и уложили на камнях. Тот продолжал громко стонать. Его правая ступня и правда была ненормально вывернута.

Гарин с напарницей вернулись в салон автомобиля и вытащили Су.

– Жива, – с облегчением сказал Юрка, нащупав у девушки пульс. – Рана на голове. Надо бы перевязать.

– Я сейчас!

Светка отыскала аптечку и засуетилась вокруг раненых.

– Я пойду к машине, вызову спасателей, – сказал Юрка. – Ты одна справишься?

– Справлюсь.

Гарин подбежал к своей машине, сел за руль и нажал на экране кнопку с надписью "SOS". Он знал, что за гонками внимательно наблюдают через спутник и уже, наверное, увидели, что произошла авария. И действительно – по встревоженному голосу Пятницкого он понял, что тот заподозрил неладное:

– Юра, это ты? Что с двенадцатой машиной?

– Она перевернулась.

В этот момент зазвонил сотовый Гарина. Юрка взглянул на экран телефона – это был Лёшка Иванов.

– А ребята? Что с ними? – забеспокоился Андрей Иванович.

– Живы. У Ли, кажется, сломана правая нога, а Су без сознания – сильно ударилась головой.

– Окажите им первую помощь! Вертолёт будет минут через десять.

– Да, Андрей Иванович. Мы дождёмся спасателей. И хорошо бы Палыч прилетел с ними. У нашей машины ещё на старте обнаружились неполадки. Мы почти всю дорогу ехали на девяноста процентах от всей мощности.

– Да, механик уже бежит к вертолёту. Это же авария. Ждите.

Пятницкий отключился, а Юрка схватил сотовый:

– Лёш, у нас авария! Не у нас, а у китайцев.

– Я тебе уже второй раз звоню! – прокричал Иванов. – Что там у вас случилось? Ваша машина уже полчаса стоит без движения! Говори быстрее, мы не можем долго стоять. Американцы рванули наискосок, боюсь, как бы они нас не опередили.

Во время движения солнцемобилей пользоваться сотовой связью запрещалось. С чем это было связано, Юрка так и не понял. Наверное, в устройстве "Селены" была использована какая-то секретная разработка, о которой он не знал, но для испытания которой требовались "чистые условия".

Юрка коротко пересказал Иванову всю историю с того момента, как они повернули на север, и до аварии. Не забыл упомянуть и дефектную панель солнечной батареи. Одновременно с этим он вывел на экран карту, чтобы оценить положение соперников. Картина значительно изменилась. Американская "девятка" быстрым ходом шла на северо-восток, навёрстывая упущенное время, за нею по пятам, почти не отставая, следовала европейская "четвёрка". А "тройка" Иванова стояла далеко в стороне. Должно быть, Лёшка не решился идти на северо-восток, потому что там на карте значился небольшой ручей. Он двинул свою "Селену" обратно вдоль берега соляного озера. А может, на это его решение повлияло ещё и то, что машина Гарина продолжала безжизненно стоять? "Копейка" Брыкина шла за всеми в сторону ручья, на север же, составляя компанию "тройке", двигались лишь две машины – "семёрка" Чарли Уилсона и китайская "десятка". Китайцы уже догоняли Иванова с Иркой.

– Хорошо, я всё понял! – быстро сказал Лёшка. – Мы будем у вас минут через пять. Дорога здесь отличная. Держитесь!

И уже через пару секунд белое пятнышко с цифрой "3" тронулось с места. "Хоть бы этот ручей оказался непроходимым, – подумал Юрка. – Тогда у нас появится шанс на победу. Мы здесь потеряли слишком много времени".

Он вернулся к пострадавшим.

Су уже пришла в себя. Она лежала у скалы рядом с Ли. Светка заботливо переложила китайцев на мягкие спальники, а девушке забинтовала голову.

– Как они? – спросил Юрка.

– Су намного лучше. А Ли скрипит зубами, но молчит. Крепкий малый! Я напоила их горячим чаем.

– Thank you very much! – сказала китаянка, когда Гарин присел рядом с нею.

Су печально улыбалась, она будто извинялась за хлопоты, которые свалились на российскую команду из-за неумелых действий гонщиков на "китайской дюжине".

– Да всё в порядке, – ответил Юрка, улыбнувшись. – It's all O. K.!

Он ободряюще пожал девушке пальцы на руке, которая лежала у неё на груди. Рука дрогнула. Су заговорила по-китайски, забыв, наверное, что русские её не понимают. Ли коротко бросил ей что-то, и девушка замолчала, опомнившись.

– Свет, скажи им, что помощь прибудет через десять минут.

Карамышева перевела. Когда до Су дошёл смысл сказанного, она повернулась к своему напарнику и опять быстро заговорила по-китайски. Тот отвечал ей короткими фразами, кивая. Потом Су повернула голову к Светке:

– You have to go! – воскликнула она и постучала пальцем себе по запястью, где люди носят часы.

– Она говорит, что мы должны ехать и не ждать их, – перевела Светка.

– Russia must win! – горячо добавила Су.

Это Юрка и сам мог перевести. Россия должна победить! Он улыбнулся и покачал головой.

– У вас ещё две машины, вы должны бороться за победу, – сказал он, и Светка перевела.

Су прикрыла глаза. Губы девушки продолжали печально улыбаться.

– You have to go! – тихо повторила китаянка. Её лицо побледнело.

– Что с ней? – забеспокоился Гарин.

Светка слегка потормошила раненую за плечо.

– Она опять потеряла сознание... У неё, наверно, сильное сотрясение мозга.

– Ей не следовало так много говорить, – сказал Юрка. – Давай отойдём. Пусть отдыхает.

Сзади раздался автомобильный гудок. Они обернулись. К ним бежал Иванов, он размахивал руками и что-то кричал, а сигнал подавала Ирка из стоявшей на берегу озера "Селены".

Алексей добежал до них, окинул быстрым взглядом перевёрнутую машину, пострадавших у скалы и сказал, тяжело отдуваясь после бега:

– Юрка, продолжай гонку, а я остаюсь.

Гарин попробовал возразить, но Лёшка сразу остановил его:

– Ты легче меня. Ирка тоже лёгкая. Это правильное решение, не спорь. Я всё продумал.

– Но... – Юрка растерянно посмотрел на Карамышеву.

– Он прав, – сказала она. – Наша машина дефектная, у нас всё равно не будет шансов, мы останемся с ранеными. А ты езжай с Иркой.

– Думай же быстрей, Гарин! – уже начал злиться Иванов.

Юрка оглянулся на свою "Селену", потом посмотрел на "тройку", из которой вышла Ирка и махала ему руками, нетерпеливо прыгая на месте. Затем посмотрел на Светку. Какая-то нерешительность вдруг завладела им. Нет это была простая усталость, его оглушили последние события, навалившиеся так внезапно, он завертелся в этом круговороте, утонул в нём и теперь не мог выбраться.

– Go, Yuri.

Кто это сказал? Он повернулся к скале. На него смотрела Су. Девушка вновь пришла в себя, узкие глаза китаянки светились живой энергией, которую она, не зная русского языка, стремилась донести до него мысленно. Каким-то чудом, интуитивно она поняла, о чём шёл их разговор, и теперь хотела поддержать Юрку.

– Yes, I will go! – сказал он твёрдо.

Су в ответ улыбнулась ему и закрыла глаза.

Глава 34

Волшебная ночь

Ирка встретила его счастливым смехом. Она была вся подвижная, как ртуть. Солнечные гонки будоражили её не хуже прыжков с парашютом.

– Садись! – крикнула она. – У нас на хвосте китайцы.

И едва Юрка захлопнул за собой дверцу – машина ринулась вперёд. Гарин перевёл дух. Эту стометровку до белого берега он преодолел за минуту, прыгая по камням, как заправский горный козёл. Наконец, приведя дыхание в норму, он взглянул на экран и проговорил:

– Американцы рвутся к победе.

– Их остановит ручей, – ответила Ирка и ткнула пальцем в карту. – Смотри, до него с километр, не больше. Ещё немного, и они встанут, как миленькие. А на нашем пути – ни одного препятствия.

Гарин с сомнением покачал головой:

– Соляное озеро не указано на карте, а здорово задержало нас. Кто знает, что там ещё среди этих сопок.

– Не паникуй раньше времени, – усмехнулась Нестерова. – Прорвёмся!

Юрка бросил взгляд на зеркало заднего обзора. Китайская "десятка" шла от них на расстоянии метров триста, этот разрыв не уменьшался, но и не увеличивался. "Наверно, придётся снова бежать", – со вздохом подумал он.

– Ты что скис? – спросила Ирка.

– Ты бегаешь хорошо? – вместо ответа поинтересовался он.

– А это ещё зачем? – удивилась девушка.

Гарин чуть не рассмеялся. Эта часть гонщиков была не в курсе последних событий. Ну, разумеется, они ведь шли впереди, оборачиваться назад им было недосуг...

– Мы со Светкой полдороги бежали по переменке, чтобы облегчить машину и увеличить скорость.

– Это вы здорово придумали!

– К сожалению, моё изобретение не запатентовано, – усмехнулся Гарин. – Им теперь все пользуются совершенно бесплатно.

– Думаю, бегать пока нет необходимости, – решила Ирка, поразмыслив немного.

– Конечно, – сказал он. – Сейчас мы просто не угонимся за "Селеной". Да к тому же у меня ноги ноют, ещё не отошли от прошлого марафона.

– Как там китайцы? Сильно пострадали? – спросила Ирка.

– Сильно. Врагу не пожелаешь. Но главное живы.

– И что вас понесло на скалы? – нахмурилась Нестерова. – Тут, по краю озера, такая скорость отличная!

– Ты же видела – у нас была повреждена одна панель, мы сильно отстали. А ещё просто хотелось испытать вездеход. Откуда я мог знать, что Ли с Су увяжутся за нами!

– Лиссу? – не поняла Ирка.

– Ли и Су – это экипаж, который попал в аварию. Ли это парень, Су – девушка.

– У китайцев такие смешные имена, – покачала головой Нестерова, улыбнувшись.

– Наверно, наши имена им тоже кажутся смешными.

– Да, наверно, – согласилась она.

Минуту они молчали, сосредоточенно глядя на дорогу. Окружающий ландшафт изменился. Вершины сопок кое-где покрывали небольшие группы деревьев и целые заросли можжевельника. Трава стала выше, гуще, но встречались и значительные по размеру каменистые проплешины, ехать по которым было одно удовольствие, только смотреть там приходилось в оба, иначе можно было напороться колесом на какой-нибудь огромный булыжник, которых валялось повсюду великое множество.

– А? Что я говорила? – вдруг воскликнула Ирка. – Встали, горемычные!

Юрка посмотрел на карту. Американская "девятка" больше не двигалась, уперевшись в голубую изогнутую линию. К ней подобрался зелёный кружок с номером четыре и тоже остановился. Третьей подошла "копейка" Вадима. А сзади тянулась целая вереница солнцемобилей. "Вот будет столпотворение, когда они все достигнут ручья!" – подумал Юрка.

– А Громов молодец, – похвалила Ирка. – Всё-таки они догнали европейцев.

– Если ручей нельзя перейти вброд, они двинутся вдоль него на север, – задумчиво проговорил Гарин. – И тогда мы станем лидерами.

Ирка невольно тронула ручку регулятора скорости, но та и так стояла на пределе возможного.

– Может, пробежимся? – предложила она.

Гарин взглянул на часы.

– Пока не стоит: скорость слишком большая, только выдохнемся зря. Солнце уже клонится к горизонту, и ближе к вечеру скорость упадёт – вот тогда и попробуем.

– А в темноте можно ехать? – спросила девушка. – Палыч говорил, что можно.

– Этим лучше не злоупотреблять, – ответил Гарин, подумав. – Если посадим аккумуляторы, утром придётся дольше разгоняться.

– До Бесобы, наверно, не успеем.

– Не успеем, – согласился Юрка. – Заночуем в степи.

– Так даже веселее, – улыбнулась Ирка. – Костёр разведём, посидим, на звёзды посмотрим. Помнишь, как в лесу классно Новый год отметили?

– Помню. А ещё было бы здорово до реки дотянуть. – Он ткнул мизинцем в голубую ленточку, над которой такими же голубыми буквами было написано: "р. Нура". – Мост вот здесь. До него ещё километров тридцать.

– Я думаю, дотянем.

Через час солнце опустилось к самым сопкам. Оно светило ещё ярко, но скорость была уже не та. Пришла пора слегка разгрузить "Селену".

Ирка бежала красиво, как молодая стройная газель. Она явно засиделась в машине. Девушка то и дело поворачивала голову к Юрке и улыбалась. А он молча рулил и старался не думать о той минуте, когда придёт пора сменить напарницу. Ноги от усталости были как ватные. Неужели их ещё можно было расшевелить?

На карте к тому времени произошли перестановки. Американская "девятка" решилась взять ручей штурмом и завязла. Остальные машины, недолго думая, развернулись на сорок пять градусов и двинулись на север вдоль берега. У излучины они влились в основную трассу и теперь шли где-то позади российской "тройки", которая мчалась далеко впереди и была безусловным лидером. Брыкинская "копейка" в этом ряду была третьей, уступая "десятке" китайцев. Следом за нею двигалась машина лысого дылды Чарли Уилсона под седьмым номером. А "девятка" американцев, застрявшая в ручье, каким-то образом выбралась из капкана и сейчас быстро продвигалась прежним курсом, идя наискосок к остальным, хотя, похоже, сильно отставала. В этой машине сидели хорошие ребята, но удача, увы, пока отворачивалась от них.

Ирка бежала долго, почти до самого заката. Скорость упала до семи километров, и теперь лунный вездеход можно было обогнать хоть пешком. Оказывается, девушка этого и добивалась, изо всех сил скрывая от Юрки, что ужасно устала.

– Ты рад? – спросила она, на четвереньках заползая в салон.

Если сказать, что она устала – это значит ничего не сказать. Она просто валилась с ног. Но была безумно рада своему подвигу.

– Глупая ты, Ирка, – покачал головой Гарин. – Завтра не сможешь двигать ни рукой ни ногой. Кому ты будешь нужна такая?

– А вот завтра и посмотрим, кто чем сможет двигать, – захихикала она, прижавшись щекой к спинке сиденья.

– Руль-то хоть в состоянии держать?

– Я сильнее, чем ты думаешь, – встрепенулась она. – Давай сюда свой руль!

Гарин бежал до темноты. Ему очень хотелось увидеть эту незнакомую казахскую речку, он даже надеялся в ней искупаться, но "Селене" не хватило каких-то жалких полкилометра. Они с Икрой уже вместе шли рядом с машиной, которая еле-еле плелась, как загнанная лошадка. Аккумуляторы разрядились на тридцать процентов, это был предел допустимого, и надо было срочно вставать на ночлег.

– Давай вон на том холме, на самом верху, – предложил он.

– Ага, – устало кивнула Ирка.

Они доплелись до вершины пологой, поросшей вереском сопки, и Юрка заглушил двигатель.

Ночь вступила в свои права внезапно – будто накрыло замлевшую от зноя землю плотным чёрным покрывалом. Вокруг было спокойно, но вовсе не тихо – очумело стрекотали кузнечики, ровно и сильно звенели в кустах цикады, перед лицом, жужжа, пролетали какие-то крупные насекомые, а над самой-самой травой, горя таинственным огнём, неслышно носились светлячки.

Юрка долго стоял, прислушиваясь к этим необычным для его уха звукам. Ему показалось, что он очутился на другой планете. Потом он вспомнил о реке и посмотрел вдаль. Там, впереди, в неярком свете звёзд поблёскивала полоска воды.

В принципе, пятьсот метров – это не так уж и много. Можно сходить. Но сначала надо обустроиться.

– Отдохни, – предложил он Ирке, – а я пока костёр разведу.

Нестерова не стала возражать. Она забралась в салон, свернулась калачиком и затихла. А он насобирал хвороста, выдрал большим кругом траву, сложил всё это в центре домиком, поднёс спичку – и через минуту огонь весело затрещал, выбрасывая высоко в небо свои жадные красные языки. Вереск горел хорошо, громко. От этого звука Ирка проснулась.

– У тебя тут уютно, – сказала она, пристроившись у костра.

– Хочу на речку сбегать, – сказал Юрка.

– Сбегать? – она передёрнула плечами. – Меня от этого слова просто скрючивает.

Гарин улыбнулся.

– Ты подождёшь? – спросил он. – Можешь пока поесть.

– Оу, бой! – воскликнула девушка, и они оба рассмеялись, вспомнив это уже почти забытое выражение. – Я с тобой пойду.

– Ты же устала!

– Глупости какие.

– Правда пойдёшь? – Он ткнул её в плечо, раззадоривая.

– А ты хочешь?

– Да.

– Тогда не вопрос. Только у меня купальника нет.

– Посидишь на берегу.

Она засмеялась:

– Нет, лучше побегаю вдоль берега...

Гарин подбросил в огонь веток потолще, полил вокруг костра водой из бутылки, чтобы не случилось пожара, потом протянул Ирке руку, помог ей подняться, и они зашагали в сторону огромных звёзд, горячими угольками зависших над горизонтом.

Нура оказалась довольно широкой речушкой – было где окунуться, но и не лягушатник вовсе. Пятницкий рассказывал, что выше по течению, за Карагандой, она была судоходной, но вот купаться там не рекомендовали. Ещё совсем недавно река была сильно загрязнена промышленными отходами, её очистили, но теперь она должна была какое-то время побыть наедине с собой, чтобы окрепнуть. А здесь вредных предприятий и в помине не было, вода была чистая.

– Смотри не утони, – хихикнула Ирка, присаживаясь на траву.

– А ты смотри не усни, – усмехнулся Юрка.

Он разделся и вошёл в это парное молоко. Вода сразу вобрала в себя всю усталость ног, и парень всем телом ощутил райское блаженство. На водной глади, в обрамлении драгоценных созвездий, подрагивал тонкий гребешок луны, словно выточенный из слоновой кости. Осторожно, чтобы ненароком не разбить это богатство, Юрка поплыл к противоположному берегу. Здесь, в южных широтах, небо было прозрачней, оно было щедро, как крупным песком, усыпано звёздами, и всё это вместе с пением цикад погружало замечтавшегося созерцателя в восточную сказку.

На той стороне Юрка развернулся и поплыл назад. На середине реки присмотрелся к берегу – Ирки нигде не было...

"Заснула где-нибудь под кустиком", – подумал он.

Подплыв ближе, он уловил еле слышный плеск. Кто-то бразгался у самого берега. Неужто Ирка?

Гарин сделал несколько сильных взмахов и подплыл ещё ближе.

– Потерял меня? – засмеялась Нестерова.

– Я думал, ты спишь.

– Ну да! В такую ночь!

Она засмеялась звонко.

– Догоняй! – крикнула она и поплыла кролем вдоль берега.

В темноте Юрке вдруг почудилось, что, когда девушка подняла над головой руку, из-под воды выступила её голая грудь. В неверном свете звёзд и не такое может привидеться!

Он бросился вдогонку. Почти поймал, но она нырнула и ушла между рук, как скользкая рыбка. Лишь обожгла Юркины пальцы гладкой упругой кожей. И откуда взялось в этой девчонке столько сил? Ведь еле дошла до реки! Может, это и не она вовсе? Может, это русалка прикинулась ею и заманивает его в свои сети? А сама Ирка спит на берегу и ни о чём не ведает...

Чтобы удостовериться в этом, надо поймать её за хвост. Юрка тоже нырнул и стал искать русалку в темной глубине. Но занятие это оказалось совершенно безнадёжным. Рыбка словно растворилась в тёплых водах Нуры. Вынырнув на поверхность, он уловил девичий смешок уже в другом месте. Да, плавать так быстро могла только русалка!

Он гонялся за незнакомкой, не замечая времени. Он мог её поймать, мог. Но его сильные руки почему-то халтурили и давали ей улизнуть всякий раз, когда гибкое тело русалки было почти в западне. И потом он вновь слышал её заливистый смех. Ему было приятно его слушать.

Эта игра могла длиться бесконечно. Но...

– Уф, – вдруг сказала русалка. – Я устала.

Тогда он подкрался к ней и стал плавать вокруг неё кругами. А она стояла по шею в воде, смеялась и обдавала его брызгами, если он приближался недозволительно близко.

– Мне кажется, ты хочешь меня съесть, – сказала Ирка.

– М-м-м! – мечтательно протянул он. – С лучком да с перцем...

– Знаешь старый анекдот про двух акул?

– Про двух акул? – переспросил Юрка. – Нет, не слышал.

Девушка засмеялась, окунула лицо в воду, фыркнула, мотнула головой и продвинулась к берегу на один шаг.

– Короче, слушай. Две акулы – мама и её сыночек – подплывают к берегам Австралии. Акулёнок говорит: "Мама, я хочу съесть человека!" "Какие проблемы? – отвечает мамаша. – Плыви вон туда, поближе к берегу, выставь из воды плавник, сделай вокруг человека три круга и потом кушай". "А можно сразу?" – спрашивает голодный сын. "Ну, если нравится с какашками – ешь сразу!"

Этот анекдот Юрка и правда не слышал. Он расхохотался, ударив по воде руками, закружился на месте волчком, будто ненормальный. Но когда Ирка вышла на берег, он вдруг резко замолчал, забыв про всё на свете. Потом опомнился, развернулся, медленно доплыл до другого берега, вернулся, повторил это два раза – уже сильнее, яростнее – и только тогда вылез на воды.

Ирка уже оделась и, наклонившись, отжимала мокрые волосы.

– Какая тёплая вода, правда? – спросила она.

– Да, – ответил он.

– Ты когда-нибудь плавал в реке ночью?

– Нет.

– Мне очень понравилось, – сказала Ирка. – Только кушать хочется.

– Что у нас на ужин? – спросил он.

– Горячий суп.

– О! Наедимся и – спать!

– Жаль, что завтра с самого утра опять суматоха, – вздохнула девушка. – Я бы до обеда не просыпалась!

Она подняла голову, устало улыбнулась ему. И Юрка вдруг подумал, что смог бы на руках донести её до их лагеря. Запросто! Он сделал к ней шаг, сам удивившись своей смелости, а она, поняв это по-своему, положила руки ему на плечи, прижалась к нему и тихо прошептала:

– Ты мне очень, очень, очень, очень нравишься.

Глава 35

Финиш

Юрка проснулся от назойливого писка будильника. Солнце уже всходило, и стены палатки имели необычную багрово-оранжевую расцветку. Ночью Ирка отыскала его и, словно слепой котёнок, приткнулась, положив голову ему на левое плечо. Какое приятное пробуждение! Гарин долго лежал, прислушиваясь к её ровному дыханию и не решаясь прервать сон девушки. Иркины волосы приятно пахли рекой. Русалка шевелила губами, что-то кому-то шепча, её веки подрагивали, она всё ещё была там – в парном молоке Нуры. Юрка испугался, что удары его сердца спугнут её. Он тихонько высвободил руку, расстегнул молнию своего спальника, выбрался из него и вылез из палатки.

Огненный шар солнца катился по горизонту, обжигая блестящую ленту реки. Трава была влажной от росы и тоже обжигала босые Юркины ноги. Он сладко, до хруста в спине потянулся, надел кроссовки, сбегал в заросли можжевельника, потом разжёг костёр и пристроил котелок с водой, потому что чай из термоса они уже выдули. Без кружки крепкого горячего чая о гонках лучше и не помышлять. Времени это не займёт. А оно, время, у них ещё было в запасе.

По другую сторону холма, в его тени, на расстоянии нескольких сотен метров, стояли два солнцемобиля. Юрка знал, что это европейская "четвёрка" и, чуть дальше – китайская "десятка". А где-то там, за "десяткой", находилась брыкинская "копейка", невидимая отсюда. Там, кажется, тоже горели костры. Чёрные тарелки батарей стояли почти вертикально. Ребята готовились к новому старту, с нетерпением поглядывая на выползающий из-за холма краешек солнца.

Когда вода закипела, Юрка бросил в котелок две щепотки заварки, накрыл крышкой, подождал и, вздохнув, пошёл будить напарницу.

Ирка улыбалась во сне. Гарин подполз к ней, не удержался и тоже улёгся рядом. Сначала послушал, как она спит, а потом легонько подул ей на ресницы. Девушка улыбнулась чуть шире, но просыпаться и не думала. Тогда он коснулся пальцем кончика её носа, провёл мизинцем по щеке, убрал прядь волос. Наконец Иркины веки задрожали.

– Что ты делаешь? – спросили губы.

– Ира, пора вставать, – позвал Юрка.

Она открыла один глаз, и он тут же сузился в хитрую щёлку.

– И долго ты так на меня смотришь? Тебе не стыдно?

– Не-а, – улыбнулся Гарин, – не стыдно.

– Бессовестный.

Ирка с блаженством зажмурилась, потянувшись.

– Ах! – сказала она. – В этом спальнике так тепло, мне не хочется вылезать из него. Давай ты запихнёшь меня вместе с ним в машину, и мы поедем. А к обеду я проснусь и сяду за руль. Идёт?

Юрка засмеялся.

– Боюсь, бегать в спальнике не очень удобно, – сказал он.

– Изверг! Ты опять заставишь меня бежать?

– Заставлю, – безжалостно сказал он. – Вставай. Чай уже готов.

– Ты мне польёшь? Мне надо умыться.

– Конечно.

Они пили чай с печеньем, посматривая на машины соперников. Солнце с каждой минутой поднималось всё выше, заставляя сердце от волнения биться чаще. И вдруг китайская "десятка" тронулась с места.

– Они уже поехали! – завопила Ирка, вскочив на ноги. – Юра, надо торопиться. У нас даже палатка ещё не убрана.

– Успеем, – отозвался Гарин, не спеша дуя на горячий чай.

– Эй! – Она не очень вежливо толкнула его. – Давай, допивай скорей, и пошли всё собирать.

– Успеем ещё. – Он кивнул в сторону противника. – Ты заметила – они сегодня оказались ближе? Или мне показалось?

– Ближе! Ничего не показалось!

– Ага. Ну, значит, шли ночью на аккумуляторах. Дуралеи. Сейчас бы им постоять, подзарядиться – так нет же, опять ринулись вперёд!

– Ты считаешь, это их ошибка?

– Несомненно, – важно ответил Гарин и откусил от печенья. – Вот увидишь – они надолго встанут, даже не доехав до нас. А мы тем временем зарядимся под завязку и потом рванём так, что и ветер не догонит.

Ирка успокоилась немного. Она стала собирать мелкие вещи, продолжая тревожно поглядывать в сторону медленно двигающейся "десятки" и безмятежно дующего на чай Гарина.

– Европейцы тоже поехали! – вскричала она через минуту.

– Успокойся, – ответил Юрка, наливая себе ещё кружечку. – Ты же видишь, какая у них скорость. Улитка обгонит! Эх, глупые. Совсем посадят аккумуляторы.

Он допил чай, с удовольствием покряхтел, собирая посуду в пакет, потом подошёл к "Селене" и взглянул на дисплей. До полной зарядки батарей оставалось ещё семь процентов. Есть время.

Ирка помогла ему свернуть палатку. Потом они залили водой костёр и сели в машину. Китайцы были уже близко. В зеркало было видно, как они идут быстрым шагом рядом с пустым автомобилем.

– Хорошо, что мы на горе остановились, – сказал Юрка. – Сейчас как припустимся вниз – только держись!

– Ну так давай! – Ирка дёрнулась от нетерпения. – Китай с Европой почти догнали нас.

– Солнце слабовато ещё.

Гарин посмотрел на уровень зарядки батарей. Девяносто шесть процентов. Ладно, можно трогаться.

Их вездеход недовольно заворчал, будто просыпаясь после долгого сна, потом, послушно откликаясь на действия водителя, мягко сдвинулся с насиженного места и покатился вниз по склону, быстро набирая скорость.

– Вот что значит талантливый военачальник! – хмыкнула Ирка, очень довольная отличным стартом.

– А то! – сказал Юрка.

К берегу реки они подъехали, когда китайская "десятка" только-только поднялась на их милый холмик, где недавно стояла палатка. Машине нужно было пройти ещё несколько метров, чтобы свободно покатиться с горы, но она едва двигалась. Похоже, экипаж толкал её сзади. Юрке даже стало жаль соперников. Их сгубила жадность, ведь Палыч, кажется, всех предупреждал, что садить аккумуляторы не следует.

Бросив взгляд на мост, Гарин сразу понял, что сегодня он станет их первым серьёзным препятствием на трассе. Мост был старым, собранным из подручного материала, в основном, из стволов сосны и можжевельника, скреплённых потрескавшейся от времени глиной. Но главной бедой было не это.

– Вот, видишь, – сказал Юрка, усмехнувшись. – Вроде приличный мост, и указан на карте, но попробуй-ка пройти по нему!

– Слишком узкий, – поняла его мысль Ирка.

– Вот именно. Давай измерим его для начала.

Они выбрались из машины. Юрка достал верёвочную растяжку от палатки, они встали на мост и натянули её от края до края. Потом этот же отрезок приложили к "Селене" от левого до правого колеса. Вездеход оказался всего лишь на толщину колеса уже.

– Проехать можно, если осторожно, – глубокомысленно изрёк Гарин.

– Давай я поведу! – загорелась Нестерова, когда они заняли свои места в кабине.

Он удивлённо взглянул на неё.

– А не уснёшь за рулём?

– За кого ты меня держишь! – возмутилась девушка.

– All right, – почему-то по-английски сказал он и перебросил ей руль.

Иркины глаза вспыхнули. Она с благодарностью посмотрела на Гарина, а он только усмехнулся в сторонку. Река здесь была шире, чем там, где они купались ночью, вода бурлила на отмелях, и если они туда и свалятся, то хотя бы не утонут. Но зато если проедут – Ирке будет такое удовольствие! От этой мысли губы его невольно растянулись в улыбке.

– Ремни безопасности! – вспомнил он. – Если бы Ли и Су пристегнулись тогда, они бы отделались обычными синяками.

Нестерова не возражала, и они пристегнулись.

После этого девушка целую минуту сидела совершенно неподвижно, изучая мост. Под её чёлочкой на лбу выступили прозрачные росинки пота. Юрка искоса, тайком, чтобы не помешать, наблюдал за нею.

– Ты смотри со своей стороны, а я буду со своей, – пробормотала она себе под нос. – Если колесо подойдёт к самому краю – кричи.

– Угу, – кивнул он.

Его тоже охватило возбуждение, но происходило оно не от страха, а от какого-то охотничьего азарта. Будто не мост приготовился сбросить их в реку, а они сами расставляли на его пути сети.

Ирка мягко тронула ручку регулятора и подала её вперёд. Двигатель ответил гудением, и "Селена" ступила передними колёсами на мост.

– Пока нормально, – сказал Юрка, глядя в своё окно.

Напарница, казалось, не слышала его. Она крепко держала руль, стараясь охватить полем зрения одновременно и дисплей, где показывалась скорость движения, и правое переднее колесо вездехода.

– Поставь коробку на первую скорость, – посоветовал Юрка.

Она не ответила, только её рука скользнула вниз, сделав то, о чём он просил. Машина тут же остановилась.

– Знаю, знаю! – быстро сказала девушка, словно испугавшись, что Юрка снова начнёт её учить.

Она сдвинула ручку ещё немного вперёд, увеличив обороты двигателя, и вездеход медленно двинулся по мосту. "Ну, вот, – подумал Гарин, – теперь ход на этих кривых брёвнах будет более плавным". Он был рад, что вчера у костра рассказал напарнице о том, как они со Светкой пробирались по камням у соляного озера, как изменяли крутящий момент колёс. Нестерова, в отличие от Светки, уловила суть быстро. Она сказала, что у неё есть старший брат, он в детстве обожал сотовые машинки* и приобщил к этому делу сестрёнку. В общем, что такое мощность двигателя, крутящий момент и всё такое прочее, она знала не понаслышке.

— — — — — —

*Сотовая машинка – игрушка, управляемая по каналам сотовой связи.

– Ты смотришь? – с беспокойством спросила Ирка.

– Смотрю. Отлично идём, как по ниточке. Ты молодец.

– Сплюнь! – недовольно отозвалась девушка.

Самым страшным было кривое толстое бревно в середине моста. У него имелась какая-то уродливая изогнутость на правом конце, нечто вроде колена, выпирающего вверх. Когда "Селена" подкралась к тому месту, Юрка почувствовал, как напряглась его напарница. Колено приходилось точнёхонько на центр колеса. Если колесо соскользнёт с него влево, угол вездехода на Юркиной стороне может соскочить с края моста, и тогда машину будет сложно выправить. "Надо подать руль маленько вправо!" – чуть не сказал он вслух. И хорошо, что не сказал. Ирка не любила, когда ею командовали. Самостоятельная прям до безобразия!

Едва колесо задело колено, как Нестерова сразу выбрала руль чуть-чуть вправо – ровно столько, чтобы не съехать в бурлящую воду. И увеличила обороты. Умница! Юрка мысленно похвалил её. Колесо, конечно же, соскользнуло, но "Селена" мгновенно, точно рассчитанным рывком встала на прежний путь.

– У меня порядок, – спокойно произнёс Гарин. – Чисто идём.

А затем случилось невероятное. Когда колено оказалось позади второго колеса, Ирка одним махом до предела увеличила обороты, и вездеход, грозно взревев, гремя по брёвнам, помчался к уже близкой цели. Миг – и он сошёл с моста, проехал ещё метров десять по земле, резко, как лихой гоночный автомобиль, развернулся и встал, качнувшись всем корпусом.

Гарин очень медленно повернул к напарнице голову. Встретив его одурелый взгляд, Ирка невозмутимо произнесла:

– Мост как мост. Всё на карте правильно обозначено. Едем дальше?

Он так же медленно кивнул. И тут они дружно расхохотались.

Победа! Что может быть слаще этого слова? Если первый день гонок Юрка вспоминал со странным удовлетворением первопроходца, идущего позади всех, то второй запечатлился в его памяти чуть ли не гладким прямым шоссе, ведущим прямо до финишной черты. Они с Иркой были на этом шоссе вне конкуренции. После моста им встретилось ещё несколько более-менее сложных участков, которые все без исключения брала на себя его отважная напарница. Аул Бесоба они проскочили, не останавливаясь, на скорости двадцать километров в час. Интересно было ехать вблизи конечного пункта. Места там были наикрасивейшие, степью и не пахло. Вокруг шумел зелёный лес, пели птицы, дороги были заасфальтированы, и им навстречу попалось несколько туристических автобусов. Возле одного озера гонщики даже минут на десять остановились, чтобы спокойно отобедать и полюбоваться природными красотами...

На финише их встретила ревущая толпа. Телеоператоры, журналисты, всевозможные ответственные лица и просто отдыхающие на курорте граждане. Их всех, как последнее препятствие на пути, тоже взяла на себя Ирка. Она с удовольствием позировала перед камерами, давала интервью и всё время тыкала в Юркину сторону пальцем. Он уловил ухом одну её фразу: "Опытнейший гонщик, талантливый изобретатель и просто мой самый надёжный напарник, запомните его имя – Юрий Гарин!"

Один из журналистов с копной рыжих волос на голове узнал Нестерову и начал приставать к ней с вопросами о том её прыжке с небоскрёба в Чистом Воздухе. А она опять повернулась к Юрке: "Если бы не он, я бы не прыгнула! Уже тогда мы были напарниками, просто ещё не догадывались об этом..."

Через полчаса прибыла "десятка" китайских гонщиков, а затем, спустя ещё восемь минут – европейская "четвёрка" с отчаянным Чарли Уилсоном на хвосте. Как американцы ни старались, но третье место не смогли завоевать. Пятой пришла машина Брыкина и Громова. Палыч исправил солнечную панель на "двойке" Карамышевой, и Алексей со Светкой даже смогли обогнать пару машин соперников, придя на финиш девятыми.

Здесь, в шумной праздничной Комиссаровке, уже были их друзья-одноклассники из запасного состава и поддержки. Лена Курочкина хвасталась синяком на ноге – оказывается, её успел укусить какой-то зверь. Она уверяла, что скорпион. А Дашка потом выдала секрет – это был не скорпион, а "какая-то дебильная муха"... Братья Синицыны тоже не сидели сложа руки. Они успели уже облазить все примечательные места курорта и обещали сводить всех желающих в какую-то страшную пещеру...

Вечером, после всех официальных мероприятий по присуждению призовых мест и вручению памятных медалей, все команды встретились в местном ресторанчике на торжественном ужине. Все знали, что завтрашний день устроители конкурса планировали посвятить Астане, одной из красивейших столиц мира, гостей Казахстана ждали экскурсии, обеды на основе казахской национальной кухни и многое другое. А сейчас на сцену, где разместилась музыкальная группа из трёх человек, вышел Андрей Иванович Пятницкий и напомнил всем присутствующим о том загадочном третьем этапе конкурса, подробности о котором держались в секрете до победы в гонках.

– Так вот, – сказал координатор, – настало время объявить о заключительном этапе нашего конкурса. – Он сделал торжественную паузу, он просто обожал их делать. – Мы внимательно следили за состязаниями – и на этапе подготовки, и со спутника во время самих гонок. Анализировали ваши действия, поступки, ваши решения, отвагу и в конце концов отобрали десять человек. Отбор этот мы старались не привязывать к призовым местам, хотя, скажу честно, какое-то предпочтение всё же было отдано победившей команде.

Он помолчал, с улыбкой разглядывая лица юношей и девушек, сидевших в зале. Потом продолжил:

– Название молодёжного модуля теперь определилось. "Салют – МКС". Я рад, что победило именно это название. В нём слышится поступь человека на пути освоения космоса... "Салютом" называлась первая орбитальная станция, а теперь это слово вошло в имя первого космического проекта с участием юного поколения Земли. И это только первый, самый маленький шаг. Вам известно, что через три года станция прекратит своё существование. Техника тоже стареет и умирает. Это закон Вселенной. Но на завершающей стадии уже другой проект – проект освоения Луны. Через шесть лет на спутнике нашей планеты появится международный городок, где будут жить отважные исследователи.

Андрей Иванович вновь замолчал, испытывая терпение собравшихся, а может, он просто хотел, чтобы переводчики лучше донесли его слова до иностранных участников. Юрка, сидевший к сцене ближе всех, замер, приготовившись услышать самое главное. Отобрали десятерых. Для чего?

Координатор достал из папки лист бумаги, видимо, со списком счастливой десятки и громко, с расстановкой объявил:

– Так вот, эти десять человек получат возможность пройти полную подготовку для участия в лунном проекте! Все расходы финансирует российская сторона. Я хотел бы...

Но его слова потонули в буре восторга, взорвавшей ресторанчик. Никто не ожидал такого сюрприза. Полёт на Луну! Это было на самом деле круто!

Пятницкий постоял ещё немного на сцене, глядя на ликующих солнцегонщиков в платьях и костюмах, совсем недавно носивших белые, оранжевые, зелёные и серые футболки, но потом махнул рукой, засмеялся и влился в это орущее море.

Список на том вечере так и не был оглашён. И мы не станем его зачитывать. Всему своё время. Тут, по-видимому, должен стоять подмигивающий смайлик...

Потом были танцы. Немец приглашал китайскую девушку, американец русскую, а русский – француженку... Было много смеха и горящих взглядов. Эти музыканты на сцене оказались настоящими виртуозами, они знали все песни мира на всех языках, кроме, наверное, африканского. А под самый конец, когда все уже устали и звучали только тихие спокойные мелодии, Ирка Нестерова что-то нашептала музыкантам, те кивнули ей и запели "Братьев под солнцем" Брайана Адамса. Она хотела преподнести Юрке со Светкой, танцующим в тот миг вместе, маленький сюрприз, и это ей удалось.

– Ты знаешь, Юрочка, – тихо сказала Карамышева, – я должна покаяться перед тобой. Я нарушила клятву. Я рассказала Ирусе о братстве Толиман. Она ведь моя лучшая подруга.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Юрка. – Значит, мне не придётся этого делать. Ведь я тоже хотел ей рассказать.

– Правда? Замечательно. Но она не захотела вступать в наше братство.

– И чем она это аргументировала? – хмыкнул он.

– Она хочет остаться собой – Иркой Нестеровой.

– Ну и правильно. В этом она вся.

– Слушай, а ты вырос, – сказала вдруг Светка после некоторого молчания. – Раньше твой нос был мне вот по сюда, а теперь на мизинчик выше.

– Это тебе кажется, – улыбнулся Юрка.

– Нет, правда вырос! – горячо возразила она. – Правда!

– Хорошо, – сказал он. – А теперь давай помолчим.

И они стали слушать песню.

I had a dream – of the wide open prairie

I had a dream – of the pale morning sky

I had a dream – that we flew on golden wings

And we were the same – just the same – you and I

Follow your heart – little child of the west wind

Follow the voice – that's calling you home

Follow your dreams – but always, remember me

I am your brother – under the sun

We are like birds of a feather

We are two hearts joined together

We will be forever as one

My brother under the sun

Wherever you hear – the wind in the canyon

Wherever you see – the buffalo run

Wherever you go – I'll be there beside you

Cos you are my brother – my brother under the sun

We are like birds of a feather

We are two hearts joined together

We will be forever as one

My brother under the sun*

— — — — — —

*Bryan Adams, "Brothers Under The Sun"

Текст песни взят с сайта:

http://www.musmaniacs.ru/lyrics/eng/brothersunderthesun.php

Краснотурьинск, 26 ноября 2008 г.