Проклятый дар

Ничего, Риса. Ты справишься. Еще остались варианты. В конце концов, всегда можно привлечь традиционную магию иллюзий и мороков, как Гийльрей и предлагал. А если не выйдет, то запереться в своем корпусе и посыпать голову пеплом до тех пор, пока не кончатся нехитрые сбережения. Потом продать соседу вторую половину дома и наняться к нему кухаркой.

Я скорчила рожу своему отражению. Причин падать духом не было, но я чувствовала какую-то необъяснимую внутреннюю усталость, которая появилась после поездки в поместье тер-Вирей. А конкретно после кошмара про синеглазого маньяка с топором в церкви.

В самом тягостном расположении духа устроилась в кровати, сбив одеяло в комок и подтянув колени к груди. На грани сна и яви ко мне пришла необычная мысль о том, что маньяк с топором в том самом сне чем-то неуловимо походил на Сигида Гийльрея. Однако это осознание ускользнуло и забылось сразу же.

Неудивительно, что и в ту ночь меня ждало не катание на розовых пони и поедание сладкой ваты во сне.

Чего-то такого я и ждала. Поэтому долго лежала на летних шелковых простынях, холодящих кожу. Вдыхала запах чистоты, улицы и утюга. Ровно и старательно расслабляла мышцы. Но сердце почему-то никак не успокаивалось, а адреналин в крови никак не падал. Кровь ощутимо шумела, а я лежала и слушала резонирующий сердечный ритм, стабильно остающийся на уровне бодрствующего человека.

Когда валяться без дела стало невмоготу, я мысленно смирилась с тем, что сегодня меня накрыла бессонница, и решила, что лучше пойду поработаю. Или приготовлю что-нибудь.

Я села на постели, перекинула волосы на одну сторону, спустила ноги на пол. Пошарила рукой по подушке, потому что на ночь всегда заплетала косу и перевязывала ее ленточкой. Ее так и не нашла.

Подул пряный лесной ветерок. Я зябко поджала пальцы ног, и почувствовала, как загребаю игольник.

Пол в моей комнате покрывало ровным слоем чуть влажное от росы, пружинящее под ногами рыжее полотно сосновых иголок, то тут, то там бугрящееся черными рыхлыми шишками.

Я отвела от лица ветку худенькой рябины, встала с постели, накинула халат, висевший на спинке стула, и пошла вперед, аккуратно ступая босыми ногами по опавшей хвое и прикасаясь пальцами к уносящимся ввысь ровным стволам огромных сосен. Домашние тапочки под кроватью так и не обнаружились.

Сверху что-то зашелестело. Я вскинула голову, и тут же пожалела об этом. Увидела пушистый беличий хвост и летящие сверху кусочки коры, срывающиеся под цепкими коготками лесной проказницы. Я долго терла глаза, пытаясь избавиться от соринки и выступивших слез. Даже ругнулась мимоходом, ибо наглая белка громко поцокала, насмехаясь, и забегала по дереву еще интенсивнее.

Я перешагнула через невысокое ограждение, которое окружало кровать, и представляло собой столбики с веревочкой, такими в музеях обозначают расстояние, на которое можно приблизиться к шедеврам, только без охранных печатей, развешанных по периметру. Подобрала полы слишком большого для меня халата. Я в него могла два раза завернуться. И рукава до колен. Пришлось закатать, дабы не отвлекаться больше на одергивание ткани вверх-вниз.

Сначала я заметила ногу. Ну да, обычную такую ногу, в армейских ботинках. С заправленными в них штанами маскировочного цвета и ножом, закрепленном на бедре. Подошла поближе, присела на корточки.

Пожилой уже мужчина сидел на земле, опершись спиной на тумбочку. Упавшие руки, из которых выпала связка каких-то амулетов и нож с серийным номером на рукояти, безвольно лежали на земле, даже не попытавшись дотянуться до висевшей на поясе кобуры. Открытые белесые глаза бессмысленно остановились на какой-то точке вдали, а на лице замерло умиротворенно-задумчивое выражение.

Я потянулась закрыть глаза покойнику, но не смогла себя заставить. Мужчина выглядел живым, просто находящимся в глубокой задумчивости. Вот сейчас тряхнет седой головой, усмехнется своей слабости и подумает, что ему давно пора на пенсию. Может даже вспомнит про внуков, черноволосых мальчика и девочку, играющих с большим добрым псом, привезенным им с Архипелага еще слепым щенком много лет назад.

Вместо этого мои руки уверенными движениями распахнули ворот куртки и сорвали с шеи окаменевшего уже тела дешевую цепочку с жетоном и знаком всемилостивого Света. Против воли довольно-таки неприятно усмехнулась. Ну надо же. Какая нелепица, все равно, что носить снаряды, заряженные порчей, в одной сумке с бинтами и блокаторами.

Поднялась со вздохом, беспардонно сунула жетон в карман халата и пошла дальше, осторожно глядя под ноги, чтобы не пораниться. Я знала, что где-то впереди лагерь. И там точно такие же люди, в нашей форме, но со споротыми нашивками.

Неожиданно под ногами оказался провал. Ах, да, — подумала я. — Это же лестница на первый этаж.

По ковровой дорожке идти босыми ногами было приятнее. Я подобрала полы халата, что дама пышные юбки, и бесшумно начала спускаться, скользя ладонями по перилам. Все еще пахло лесом, но уже не так сильно, скорее всего просто одежда и волосы пропитались запахом хвои.

В этот раз сначала показалось пятно, расползшееся по полу. Ворсинки ковра отяжелели и изменили цвет на более глубокий, сверху покрывшись белесой щетиной. Лаковое покрытие паркета там, где на него попало кофе, почернело. Давно не вощили, да, а теперь это пятно будет не вывести, разве что поменять часть рисунка.

Около лестницы валялся серебряный поднос и осколки посуды, а около них — тонкая фигура с длинной черной косой.

Вот тут-то мир пошатнулся и пошел волной.

— Их не должно было быть тут, — помертвевшими губами прошептала.

Непослушными ногами шагнула вперед, взялась за холодную руку и отшатнулась, чувствуя, как встают волосы дыбом. Кинулась к окну, запутавшись в мешающихся шторах, сорвала их вместе с карнизом и откинула в сторону. Распахнула створки, почти вывалившись наружу и жадно задышала, ощущая, как дрожат руки и накатывает панический приступ.

Окно это выходило на оживленную часть улицы, я отлично помнила, как на все стекла с этой стороны мама клеила специальную пленку, поглощающую звуки. Теперь же слух резала абсолютная глухая тишина, как на большой глубине, когда от безмолвия закладывает уши.

По всей улице, куда только хватало дотянуться взгляда, посъезжали на обочину платформы и агелеты, врезавшиеся в столбы, в стены домов и друг в друга. Помятые и с лобовыми стеклами, покрытыми сеткой трещин. И ни одной распахнутой дверцы. Только бабушка и дедушка, супруги Ларнао, наши соседи, сидели на земле, привалившись друг к другу, с умиротворенными лицами. Незнакомые женщины и мужчины, даже дети, без единого движение припавшие к земле в самых неудобных позах. С вывернутыми руками, слетевшими босоножками и укатившимися шляпами. Без единого признака попытки сгруппироваться при падении.

И тишина.

Я села на постели, оттягивая душивший ворот. Поджала ноги, натягивая на себя простыню, сминая ее пальцами. Занимался рассвет, и под окном вопила на персиковом дереве дурная ворона, распугивая доброжелательное чириканье мелких пташек.

Вытерла со лба холодную испарину, потянулась до воды на прикроватном столике, попила маленькими глоточками, приводя мысли в порядок. Вздохнула, и пошла по делам шерстить. Стянула постельное белье, поволокла стирать, да заодно корзину забитую из подвала захватила, с одежкой, которую освежить пора. Разбудила прутиком саламандру, чтобы воду мне нагрела.

Проходя мимо окна все-таки не выдержала и кинула взгляд на улицу. Естественно, ничего пугающего и ужасного не увидела, все как обычно. Супруги Ларнао подвязывали виноград, ворчливо переругиваясь.

Я покачала головой. Ну что за напасть такая. Так и до нервного тика недалеко.

Знала бы я, что настоящая напасть в тот момент только из телепортационной башни выходила, солнышку нашему южному руки и лицо подставляла, да сумку полупустую на спину закидывала, то тотчас умотала бы за город. Или к Лилейн в гости. Или бы спать дальше, в своей комнате запершись. Потому что уж лучше кошмары смотреть, чем в реальности с кошмаром сталкиваться, ручку ему подавать, в дом свой самолично приглашать, да харчами потчевать.

Часам к одиннадцати утра в лавку кто-то постучал.

Я недоуменно посмотрела на окно. Кого это там попутным ветром принесло. Да еще и, видимо, всю дорогу по земле волочило, да затылком о камни прикладывало. Ну чего стучать в окно, когда ясно по вывеске — цветочный магазин. Проходи да смотри, спрашивай. И дверь открытой не держи, написано черным по белому, жару не запускай, проходи, гость дорогой, любуйся, выбирай, да совета спрашивай.

Ну, думаю, сам догадается чай. Ан, нет, второй раз в окно тарабанит. Того и гляди высадит.

Я отложила справочник, проложив между страниц фантик от конфеты. Спрятала под прилавок кружку с чаем и блюдце с печеньками. Приоткрыла дверь, высунула голову.

— Добрый день, — приветливо проговорила, улыбаясь.

Мужик вынул изо рта травинку, перестал царапать ногтем окно и, смутившись, убрал руку за спину. Я проводила эту бледню клешню странным взглядом. На пальцах штук шесть, не меньше, простеньких медных колец, которые кожу в зеленый цвет красят. Ну и ноготь на указательном пальце длинный и острый, как у столичной барышни. Хотя нет, сейчас в моде маникюр с прямоугольным спилом ногтей.

Я оглядела все тем же взглядом посетителя с ног до головы.

Классический костюм из тонкой шерсти — явно не по погоде. Пиджак перекинут через лямку сумки, сумка через плечо за спиной болтается. Рукава рубашки и штанины закатаны самым беспардонным образом, ботинки на голую ногу хлюпают и оставляют мокрые следы. Черное носки, тоже мокрые, в руках.

— Э-э... — потянула я.

Что только эти отдыхающие не вытворяют. Приехали на курорт, подальше от жены и всех знакомых, и сразу им все можно. Никакой совести.

— А-а-а, вы, наверное, только приехали? — наконец нашлась я, всерьез думая, а пускать ли этого посетителя вообще в лавку? Или ну его? Вон, глядите-ка, как ему крышу сорвало.

Вообще, если отбросить феноменальный стиль, то выглядел посетитель вполне себе прилично. Волосы чистые, ухоженные, в аккуратный хвостик собраны. Рубашка явно поглажена, в ателье пошитая, так что как раз по фигуре. Среднего роста, телосложения крепкого. Вон как под рубашкой мышцы бугрятся. На левой руке шрамы белые, старые. Я наклонила голову, пытаясь представить направление движения зубов, которые эти шрамы оставили. Видимо, когда-то давно кто-то крайне большой чуть руку посетителю не оторвал.

— Ага, только и успел к по берегу прогуляться.

Мужчина опустил взгляд на свои башмаки и улыбнулся с извинением.

— Не смог удержаться от соблазна воду хоть по колено зайти. Давно на море не был!

Я понимающе кивнула.

— Проходите, — пригласила, открывая дверь пошире. — Вы, наверное, издалека?

— Ага.

Посетитель с любопытством завертел головой. И постоянно крутил одно из колец на правой руке, ну, той самой, с длиннющим ногтем.

— Занимательненько, — оценил турист. — У нас такие цветы не растут.

— Могу подсказать, если затрудняетесь с выбором, — предложила, улыбаясь.

Соши с Тиссой отпросились на ярмарку, а я и отпустила. В конце концов, пусть у девочек будет полноценный выходной. Да и мне надо бы отвлечься от этой проклятой шелковины. Видеть ее больше не могу!

— Ага.

Мужчина постучал ногтем по губе.

— Вам какие цветы нравятся?

Я улыбнулась шире.

— Я, уважаемый, цветочница. Мне нравятся все цветы. И все надоели, я же каждый день на них смотрю.

Приезжий глянул на меня недоверчиво.

— Ну должен же у вас быть любимый цветок, — проговорил с улыбкой. — Вот какой букет вы желали бы получить от друга?

— Друга?

— Ага. Только, главное, без притязаний. У моей подруги, знаете ли, очень муж ревнивый.

Тут мужчина закусил губу и в его теплых карих глазах мелькнуло веселье.

— Я бы посоветовала что-нибудь попроще, — кивнула я. — А еще лучше — что-нибудь в горшке. Ухажеры редко дарят что-то такое практичное.

— Отлично!

— Вот, посмотрите на мирт. Это декоративное деревце. Символ семейного счастья и любви, между прочим.

Клиент осмотрел предложенный товар серьезно, но без особого интереса.

— Уход за ним, правда, имеет свои нюансы. Если хотите, могу написать вам инструкцию.

Посетитель отрицательно качнул головой, отчего локон выбился из-за уха и упал на лицо. Мужчина заправил его обратно с предвкушающей усмешкой.

— Не стоит, будущая владелица отлично умеет обращаться с растениями, — проговорил, явно веселясь от всей души. — В подарочную упаковку оформите?

Оформим, чего же не оформить-то.

Пока я заворачивала мирт, перевязывала его ленточкой и все-таки писала инструкцию, посетитель обшлепал своими хлюпающими ботинками всю лавку. С любопытством рассматривал растения, некоторые нюхал. А одно даже лизнул, но я в этот момент думала о согласовании времен глагола в памятке по уходу за растением, а потому мне наверняка просто показалось.

Мужчина рассчитался, отказавшись взмахом руки и от сдачи, и от чека. Принял из моих рук горшок. Поблагодарил. И вручил мне его обратно.

Я похлопала глазами. Думала, он хочет что-то у себя в карманах поискать, ну, или еще зачем-то руки освободить. Но нет. Посетитель улыбнулся, поклонился и перекинул за спину сползшую сумку.

— Как я и сказал, — серьезно проговорил турист. — Это вам.

— Вы сказали? — опешила я. — Когда?

— Да вот только что.

— А-а, — потянула я.

— Ага. Я — Хунрир, однокашник Сигида Гийльрея. Я тут недавно его заказ выполнял, вот, приехал проверить. Ну и узнать заодно, как он тут устроился. Вы ведь та самая милая хозяйка дома, для которой я и старался?

Он? Старался? Милая хозяйка?

Я тяжело вздохнула и опустила горшок на прилавок. Несмотря на то, что манера общения у этого, с позволения сказать, человека была довольно странная, да и выходки тоже не поддавались осознанию с точки зрения здравого смысла, но он друг совладельца дома. А значит выставить его на улицу, надавав лещей за глупый розыгрыш, я не могла.

Да и крысу он мне неплохо выдрессировал. С тех пор, как этот жуткий мутант, пожирающий сородичей, поселился в моем доме, грызуны исчезли не только у нас, но и на всей улице.

— Заказ отлично выполняет свою работу, — произнесла мрачно. — Благодарю.

Зверолов польщенно хмыкнул и поклонился еще раз.

— Всегда к вашим услугам, прекрасная госпожа. Ах, да, я заметил, что несколько сбил вас с толку.

Совершенно по-свойски этот товарищ обошел прилавок, галантно предложил мне руку и проводил к креслу, где разлил по гостевым чашкам чай. Угощает меня моим же чаем. Да он не оригинален.

— Не обижайтесь. Это моя не очень хорошая привычка, знакомиться с людьми инкогнито, ага.

Я наблюдала за ним сквозь прищур и молчала.

Мужчина вгляделся в мое лицо, и плечи его расстроенно опустились. Я едва не рассмеялась, настолько это комично выглядело — такой вот бугай, а мимика, что у циркового клоуна.

— Я совершенно не хотел вас обидеть! Просто вы — лучшая цветочница в городе, я все лавки обошел, да-да. А цветочница можно подарить только лучшее, ну... вы понимаете, да?