Четыре грани 3.2

И лишь спустя целую вечность, когда мужчины и того, и другого отряда, слегка обеспокоенные той странной дуэлью взглядов, начали подавать признаки удивления, Ливар очнулся от пронзительного понимания — кто именно перед ним!

Морицкого бросило в жар. Кровь словно взбесившись, казалось, прекратила циркулировать по телу, подчиняясь замыслу природы, а рванула в голову, чуть не создав предпосылку для летального исхода, ошпарила новым видением перспектив больной мозг, отключая холодное сознание, обычную расчетливость боевого командира и предусмотрительность привыкшего к безнаказанности сластолюбца. Но более значительная часть этого потока все-таки устремилась в привычное русло, породив горячий сгусток нестерпимого жара в паху. Если бы только существовало надежное средство избавления от этой напасти! С таким дискомфортом в штанах, оказалось, ужасно неудобно находиться в седле.

Но чего именно захотелось больше, он понять не мог. То ли немедленно разложить этого красавчика прямо здесь, чтобы утоптанный снег растаял под его юным роскошным телом. Уж о том, чтобы раб-наложник не успел замерзнуть Ливар сумел бы позаботиться! Очень ему не терпелось поскорее избавиться от лишнего давления в паху, причинявшего неудобства. Или же, отогнав прочь слишком откровенные видения и собрав волю в кулак, потерпеть до дома? И там уже провернуть всю процедуру безоговорочного подчинения с привычной неспешностью, наслаждаясь каждой эмоцией слишком уверенного в себе наложника, наверняка попытающегося сопротивляться, чтобы смаковать каждый момент их тесного общения, пока не пресытится до изжоги. Слишком давно он мечтал о нем...

Подручных средств для методов 'воспитания' послушных хозяйской воле рабов в особой комнате в Замке у Морицкого было достаточно.

Встретить предмет своего вожделения вдали от наводненной бойцами Аслана и его родичами-варварами крепости в окружении лишь горстки степных воинов (ведь его отряд в два раза превосходил их по численности!) — это ли не благосклонность самого Провидения?!

Чуть не онемев от неожиданности и понимая, что вряд ли такой случай представится в ближайшем будущем, Ливар просто не сумел справиться с новой идеей, возникшей в его распаленном мозгу. Такого наглого невольника, которого, видимо, эти полгода лишь холили и лелеяли, как величайшую драгоценность, ломать еще интереснее. И не сразу, а растягивая удовольствие, извести его до того состояния, каким этот мальчишка был прежде, бережно выпивая каждую каплю выдавливаемого страха и смирения с неизбежностью.

Морицкий невольно разозлился. Полукровка посмел солгать ему! Еще тогда, находясь в гостях, и с небрежностью отзываясь о своем новом развлечении, в то время, как сам... Не было бы у наложника сейчас такого самоуверенного для раба вида, если бы с ним обращались так же, как в борделях, удовлетворяя лишь свою похоть...

Самолюбие лаэра, понявшего, что его провели, оказалось, задето, но это сейчас для него было не главным.

Видимо, Аслан слишком дорожит своим племянником, раз подарил ему такую ценную игрушку, или тот пообещал так же бережно обращаться с его бывшим любимчиком.

Все встало на свои места. И теперь для лаэра Морицкого была вполне понятна проскользнувшая в интонации Аслана прохладца, когда он объяснял отсутствие своей жены за столом при встрече делегации, ссылаясь на традиции. Тесса просто не такая покладистая по характеру женщина, чтобы молча мириться со своей второстепенной значимостью для мужа, обожавшего ее, пока в доме не появился наложник.

Ливар уже предвкушал скорое осуществление своих намерений в отношении раба, наконец-то уразумев, кто из двоих юношей — сын Вождя Тагира. Однако мирно договориться со степняками не удалось.

Как и предупреждал Айдар, к Руслану ему даже не дали приблизиться. Зато высказанные вслух предложения о выгодном обмене заставили вспыхнуть обоих мальчишек. Только темноволосый парень тут же побледнел, решительно отвергнув их:

— Нет!

Морицкий попытался было спросить, что за причина? Может быть, предложенного мало?

— Это не обсуждается! — категорично ответил Руслан, облив чужака презрением и демонстративно положив ладонь на рукоять торчавшего из-за голенища сапога охотничьего ножа. К слову сказать, детским или ритуальным его оружие не выглядело, хоть и не было извлечено наружу.

Сыну Тагира, предупрежденному Даутом о возможной провокации конфликтной ситуации, даже в голову не могло прийти продать своего родича и лучшего друга за любые посулы. Яростное возмущение клокотало внутри. Как этот человек с шакальей душой вообще посмел предложить такое Сыну Степи?!

И только окрик таура, повторившего о том, чтобы он помнил уговор, заставлял Русика сейчас погасить внутренний мятеж, требующий немедленного отмщения оскорбителю.

Ливар еле справился с досадой на упрямого мальчишку. Должен же был тот соображать, что такую баснословную сумму получить практически за так невозможно! Да на эти деньги можно купить несколько чистокровных коней! Впрочем, скорее всего, родственник и друг Аслана был прав, приводя в пример неразумное дите, не успевшее наиграться в новую игрушку. Одна только двусмысленная сценка заботы юного варвара, что-то поправлявшего на воротнике наложника, чего стоила!

Морицкий умел быстро соображать, и поэтому мгновенно просчитал, что по-хорошему урегулировать этот вопрос уже не получится.

От разочарования в упертом мальчишке, которого никто из старших спутников не посмел одернуть и образумить, стало так душно, что захотелось оттянуть воротник. Но Морицкий лишь стиснул челюсти, сдержав матерное ругательство. Недобро прищурившись, он постарался справиться с обуявшими его эмоциями, машинально отметив, что сыночка Вождя очень легко завести.

Неприязнь к варварам, и к Руслану в частности, возникла внезапно. Кроме того, отчего-то всплыло раздражение на Аслана. Указанное вчера хозяином принимающей стороны 'место' столичным гостям (кровь древних фамилий которых была не запятнана, пусть и заключенным в Храме Всевидящих законным браком с варварским отродьем), было завуалированным оскорбительным замечанием, несмотря на то, что они первыми спровоцировали лаэра дать им укорот. Но, тем не менее, мириться с этим было крайне неприятно.

Но сейчас они находятся не в крепости. Эти земли, на которых Аслан представляет Власть и Закон, принадлежат Энейлису, а не степнякам. Еще неизвестно, с какой целью 'союзники' так свободно разъезжают по окрестностям. В донос о шпионаже и диверсионной деятельности представителей соседнего государства вряд ли кто поверит в здравом уме, но этот момент можно обыграть так, чтобы спровоцировать обычный бытовой конфликт, развяжущий ему руки. Человеческий фактор на почве внезапной взаимно вспыхнувшей национальной неприязни еще никто не отменял. Небольшой отряд варваров, выехавший из Замка на променад, вообще, не является по существу бойцами Аслана, о которых он предупреждал. Да и состав степняков не пугал должным образом в два раза превышающий по численности отряд Морицкого.

Троих из них можно списать смело. Первый — совсем молоденький пацан, хотя вполне возможно уже проявивший себя, как воин, потому что у степняков умению обращаться с оружием обучали с самого детства. Второй — пожилой воин, скорее всего — 'дядька' при мальчишке Руслане, вряд ли способный противостоять кому-либо из матерых бойцов его окружения, находившихся в более выгодной физической форме. Да в придачу раб-игрушка юного наследника Рода Парящего Ястреба...

А вот двоих, замерших впереди степняков и этого, в ларском плаще, следовало опасаться.

Очень неприятно было выглядеть в глазах своих людей оплеванным каким-то молокососом, не пожелавшим расстаться с забавной игрушкой. Никому Морицкий не спускал такого категоричного пренебрежения к своей личности, тем более на глазах подчиненных, мрачно прислушивающихся к кратким переговорам.

Сам он не собирался встревать до определенного момента, но почему бы не разрешить поупражняться в острословии и не дать немного размяться солдатам? Подав незаметный знак своим бойцам, словно случайно рассредоточившимся по поляне, отсекая возможность окруженной горстке колоритно выглядевших всадников просто сбежать, Морицкий выдавил ухмылку.

Окружавшие его люди понимая, что назревает нечто такое, вроде грандиозного хоть и опасного развлечения, уязвленные вчерашним укоротом, больше не стали сдерживать свои языки...

Поняв, что тихо-мирно разъехаться в разные стороны не удастся, Даут переглянулся с Дереком, также прекрасно осознающим как здорово они влипли. К сожалению, на помощь из Замка, виднеющегося на горизонте мелкой точкой, рассчитывать не приходилось. Даже с самой высокой башни крепости дозорные с такого расстояния не сумеют разобрать, что именно здесь происходит.

Таур тяжело вздохнул, словно невзначай склонился, что-то прошептав возле головы смирно сидевшего на его рукавице сокола, и неожиданно подкинул его вверх, даже не посмотрев, в какую сторону тот полетел.

Зато Ливар просек этот жест, слегка напрягшись и крупно пожалев об отсутствии под руками арбалета. Но, проследив взглядом за птицей, успокоился — сокол полетел не по направлению к Замку, и не в сторону города, быстро набрав высоту и скрывшись из вида в лучах слепящего солнца. Вот только он не знал, что действительно умная птица, приученная к разным фокусам, высоко в небе заложит крутой вираж и полетит к заданной хозяином цели, уже не отклоняясь от курса.

Впрочем, действие, разворачивающееся на поляне, было куда занимательнее для мстительной натуры Морицкого, наконец-то разрешившего своим людям развлечься за счет недружелюбно настроенных степняков, не понимающих своей выгоды от его щедрого предложения. Но ничего, синеглазому похитителю его душевного и физического спокойствия это тоже зачтется при расплате...

У Морицкого просто в голове не укладывалось, что исключительный мальчишка был как воздух необходим не только ему. Пусть Ренальд и вызывал в окружавших его людях (за малым исключением) не только безобидную симпатию, желание опекать, делиться знаниями, опытом и умениями, но и настоящее грешное влечение, Ренальд был по-своему дорог своим друзьям и наставникам...

И сейчас Тессино Солнышко просто молча бесился, слушая, как осмелевшие бойцы чужого лаэра упражняются в остроумии, захлебываясь хохотом над своими собственными похабными и скабрезными шуточками, которые вряд ли позволили бы в присутствии Аслана.

Только вот он тоже слишком ясно понимал, чего добивается этот страшный человек, буравящий его единственным здоровым глазом, не ставший одергивать своих людей. И от этого похотливого, липкого, до ужаса напоминающего те взгляды, которыми облапывали его на расстоянии потенциальные покупатели на рабском аукционе, волосы вставали дыбом и по спине бежали противные мурашки. И в то же время, Рени совершенно четко ощущал внутренний холод, уколовший его в районе солнечного сплетения, будто крохотной ледяной иглой, и теперь растекающийся по жилам, даруя холодное спокойствие. Забирая ярость, этот холод словно аккумулировал в груди мощный сгусток энергии, чем-то напоминающий прислушивающемуся к своим ощущениям юноше, состояние природы перед грозой. Вынужденное затишье и тревожное ожидание первого разряда трескучей молнии, сопровождающейся оглушительным раскатом грома, после которого хлынет ливень...

Прибывший после Ритуала нанесения татуировки Даут говорил именно о таком состоянии — надо еще немного подождать, когда это ощущение тоже уйдет и наступит полная ясность, и Время снова замедлится, позволяя мозгу и телу действовать слажено, не затрачивая лишней энергии, расправляясь с врагами.

А еще таур говорил, что первое время сразу после пробуждения особых свойств ледяной крови, не следует входить в боевой транс. Нужны тренировки под его контролем. И только утром, делая выволочку за глупую шпионскую вылазку, потребовал, чтобы оба не нарывались, провоцируя своими действиями нежеланных гостей Аслана. Но ведь сейчас может разгореться настоящая драка! Как он может остаться в стороне, если изначально, оказывается, именно он был причиной интереса этого мужчины?!

Услышав, с каким именно предложением лаэр Ливар Морицкий обратился к Руслану, Рени даже не поверил своим ушам. По голове словно обухом ударили, оглушив, заставив растеряться, мгновенно представляя весь ужас последствий тесного общения с этим страшным человеком. Проклятые слова этого мерзавца словно болты из арбалета, пригвоздившие его к месту, лишая способности двигаться, с трудом продирались в сознание, пугая еще больше.

Наверное, забывшись, он слишком сильно натянул поводья, стиснув побелевшие в костяшках пальцев кулаки. Конь, почувствовав состояние своего седока, сердито всхрапнул, нервно переступив с ноги на ногу, явно не довольный его поведением. Небольшая встряска помогла справиться с временным ступором, породив новые эмоции. С некоторых пор, уверившись в том, что по-настоящему дорог своим любимым (что бы не происходило между ним и Асланом), юноша и думать забыл о своей незавидной участи обыкновенной постельной игрушки, от которой можно избавиться, если уже надоела. Когда и где он жестоко ошибся в своих наивных суждениях?

И еще очень напрягало то, что чужой лаэр уверенно обращался к Руслану, словно к настоящему его хозяину, окончательно сбивая с толку. В душе, чуть не сбежавшей в пятки, но благоразумно оставшейся на положенном месте, и в мозгу, лихорадочно пытающемуся справиться со странным оцепенением чувств, царил настоящий хаос.

Ренальд с ужасом понял, что никто из сопровождавших его людей, которых он считал друзьями, и не подумал вносить ясность и убеждать Морицкого в том, что он ошибается, дескать, Русик не имеет к нему никакого отношения. И только лаэр Аслан может распоряжаться своей собственностью!

Пытаясь осмыслить дикое предложение, Рени почему-то не посмел оглянуться ни на таура, называющего его своим сыном, ни на Дерека, который, пусть и недолюбливал его всегда, но ни разу еще не позволил разувериться в том, что прибьет любого, кто осмелится обидеть любимчика своих господ.

Именно поэтому, наверное, и пропустил ответ категоричного отказа сына Тагира торговать друзьями и родичами, который так важно было услышать.

Неизвестно, как Ренальд повел бы себя, твердо решив наплевать на соблюдение законов Энейлиса, запрещавших иметь рабам собственное мнение, когда решается их участь, и не собираясь живым попасть в руки этого похотливого ублюдка. Но Меченый, словно почувствовав его состояние, быстро подъехал, настороженно оценивая расстановку сил и расположение пока еще не слишком агрессивных гостей, не упуская из виду ни одного из недругов.

— Мелкий, очнись! Не дрейфь, мы же рядом, — ободряюще шепнул он. — Не обращай внимания на то, чего не понимаешь, некогда объяснять. Все — потом...

Не слишком прояснив странную обстановку, Дерек вернулся на свою позицию, мысленно костеря Аслана с его родичами, которые решили не посвящать пацана в настоящее положение дел, чтобы не травмировать психику наложника сообщением, с какой именно целью к делегации, прибывшей по поручению Правителя, прибилась эта гнида — Морицкий. Но, видимо, его неожиданная поддержка и оказалась для Ренальда тем катализатором, который запустил процесс холодной ярости, который теперь требовалось обуздать, раз у спутников есть какая-то стратегия по выходу из аховой ситуации.