Well groomed mind 1 часть

— Продолжайте так дальше, Поттер, — сказал он, поднимая ее, как тост. Он успокоился. — Вы были очень близки к провалу.

— Я знаю, но я не упомянул содержание завещания и наши обеты. Закладки все это легко выявили бы.

Уже в десятый раз, я корректировал свой перевод и перечитывал отрывок из 'Божественного Исцеления', непереведенной рунической книги, которую Лидс послал мне в качестве упражнения по переводу. Лидс и Томас, оба утверждали, что книга только для перевода, а не для изучения магии исцеления, но это было так увлекательно. Расстроенный, я потянул себя за волосы. Черт! Все так неправильно. Если ориентировать исцеляющую магию на сердце, то это не залечит повреждения печени. Это было анатомически невозможно. Если только... я побарабанил пальцами по столу. А что, если ориентир на сердце означал, что нужно зарядить кровь, а не сердечную мышцу. Когда сердце перекачивало кровь по телу, она несла магию исцеления к внутренним органам.

Возбужденный, я призвал учебник анатомии и физиологии Барти, приобретенный во время его прогулки по магазинам и проверил оглавление. 'Сердечнососудистая система', стр. 617. Я пролистал страницы и начал читать главу. Если я был прав, магия взаимодействовала с кровью, насыщенной кислородом.

— Не хочешь рассказать мне о чем-то? — зашипела Дифи.

Озадаченный, я отложил перо, и посмотрел на змею, которая загорала на подоконнике.

— Что?

— Сначала сова, затем те, с которыми ты жил, а теперь четвероногий зверь. Если бы ты не был моим — ....

Стук прервал ее тираду. Я вздохнул с облегчением. Меня не волновало то, чего она нанюхалась. Я был так близко к тому, чтобы понять в конце концов, этот отрывок, и, возможно, приступить к тренировке моего первого исцеляющего заклинания до окончания школы, когда она прервала мой мыслительный процесс.

Еще один стук.

— Войдите, — позвал я. Предполагая, что Барти необходима одна из его книг, которую я одолжил у него, я взял в руки перо. Доктор Лидс был прав. Магия исцеления была очень интересной. Я подумал, если я мог бы проконсультироваться с мадам Помфри, возможно, я бы получил несколько советов о том, как магия взаимодействует с телом.

— Поттер, у тебя посетитель, — сказал Барти голосом Моуди.

Я нахмурился. Гости из Дурмстранга и Бобатона планировали уехать после праздника, так что Гермиона и Виктор были где-то в саду одни и ворковали. Невилл обрезал ядовитый усик, пока пытался уломать Спраут на ученичество в следующем году. Я пожелал ему удачи. Он нуждался в ком-то, кто смотрел бы на его интересы почти так же снисходительно, как и я.

— Кто там?

Он вошел внутрь и закрыл за собой дверь.

— Блэк. Он ждет в гостиной. Я не знал, как он отреагирует на Дифи, и я не был уверен, что ты можешь доверить ему и раскрыть ее существование.

— Я не доверяю ему ни в чем.

Барти поднял бровь.

— Помни о чем мы говорили, Поттер! Твоя мать не хотела, чтобы он растил тебя, но он все равно твой крестный отец. Дамблдор не оспорил слишком много мои методы, но если ты не поговоришь с Блэком, то он будет расспрашивать нас обоих. Кроме того, Блэк не уйдет до тех пор, пока не поговорит с тобой.

После того, как отметил абзац и закрыл перо, я склонил голову.

— Ладно. Я поговорю с ним, но не здесь.

Кожаный футляр скользнул на мой стол.

— Он позаимствовал шахматные фигуры Дамблдора. Я думаю, он просто хочет поиграть в шахматы со своим крестником.

Нехотя, я подхватил свои шахматные фигуры, оловянные, из набора Stauton (http://ru.wikipedia.org/wiki/Стаунтон_(шахматный_комплект)), который я получил из хлопушки на мое первое Рождество в Хогвартс . После того как мой набор смешался с набором Симуса, я сделал белые и черные метки вокруг основания фигур. Они мне очень нравились, но молодой шахматист вроде меня, в сочетании с этим новым игроком — это грядущая катастрофа. Рональд выигрывал, так как его старинные шахматные фигуры знали предыдущие и следующие ходы игры. Они удерживали его от совершения ошибок и учили его новым стратегиям. Мои не делали этого.

Барти и я играли несколько раз в неделю, но он тратил больше времени, обучая меня как играть, чем играть со мной. По крайней мере, он объяснял разные варианты начала игры, классические ходы и стратегии, в отличие от Рональда, который был очень взволнован каждый раз, когда он обыгрывал меня. Я подумал, что Рональд рассматривал свои победы, как победы над Мальчиком-который-выжил, а не над тем мальчиком, который еще ни разу не играл в шахматы, пока не пошел в Хогвартс. Даже несмотря на то, что стал играть лучше, не был уверен, что хотел бы играть в шахматы с Сириусом.

Барти хлопнул меня по плечу.

— Между нами с Блэком этим утром был длинный разговор. Если он все еще смеется, я прокляну его.

— Спасибо, профессор, — сказал я, улыбаясь.

— Выметайся от сюда.

— Я скоро вернусь, — прошипел я к Дифи и выскользнул за дверь. Барти вышел и закрыл мою комнату за мной.

На коврике перед камином Сириус уже подготовил на доске свою половину шахматных фигур. Облокотившись на стопку красных подушек, он сделал жест, указывая на золотые подушки напротив него. Скорее всего — созданные Сириусом. В образе Моуди, Барти был истинным Гриффиндорцем, но даже сам Моуди признавал, что предпочитает более приглушенную палитру. Барти уселся на свое любимое кресло и взял в руки книгу, многозначительно глядя на золотые подушки.

Скрывая свои страхи за дружелюбной маской, я опустился на пол и, скрестив ноги, сел напротив Сириуса.

— Здравствуй, Сириус, — как только открыл свой набор, сказал я вежливо и расставил мои фигуры на доске, игнорируя их ропот. Да, фигуры, у нас новый партнер. Да, мы можем проиграть. Надо преодолеть это.

По крайней мере, мои шахматные фигуры не знали, что Барти не Моуди. Когда мы играли, он всегда носил свою маску, на всякий случай.

— Приятно видеть тебя, — холодно ответил мой гость. Он взглянул на Барти / Моуди и перевел взгляд обратно на меня. — Ты по-прежнему не доверяешь мне, как я вижу.

Я закатил глаза.

— Не принимай это лично, Сириус. Профессор Моуди не доверяет своему собственному отцу.

— Тоже верно, — зарычал Моуди, читая книгу настоящим глазом, а другим следя за нами. Я удивлялся, как Барти это удавалось. Переводить взгляд с двух нормальных глаз на глаз и протез Моуди — это сбивает с толку.

Сириус свирепо взглянул на него, но ничего не ответил. Он повернулся к доске и потянулся за моим епископом.

— Можно мне? — спросил он.

Я сравнил его сторону шахматов со своей и покраснел. Опять, я перепутал рыцарей и епископов, и мои фигуры не знали достаточно, чтобы исправить меня. Я переместил их, надеясь, что никто не заметил этого.

— Черными или белыми? — спросил Сириус.

— Не имеет значения.

— Тогда белыми. Я буду играть цветом моей фамилии.

— Пешка на E4, — сказал я, начиная игру.

— Пешка на E5, — сказал Сириус.

— Конь на F3. — Я поднял глаза от игры. — Сириус, знал ли кто-нибудь, что моя мама хотела подать на развод до того, как она подала?

Он откинулся на подушки, и согнул одну ногу.

— Прямо с трудных вопросов. Конь на С6. Я не знал, пока Лили не подала, но я думаю, Джеймс ожидал этого.

— Слон на B5. Они были счастливы?

Сириус вздохнул.

— В начале, но затем они вступили в Орден, и родился ты... — Он замолчал и снова повернулся к доске.

— Конь на F6.

Я взглянул на доску, пытаясь вспомнить уроки Барти и в то же время сосредоточиться на нашей дискуссии.

— Слон на... — Сириус указал на мою ладью. — Извини, короткая рокировка.

— Да ладно. Не торопись. Слон на C5.

— Разве они ссорились? — спросил я, страшась ответа.

— До тех пор, пока тебе не исполнился год, они были идеальной парой.

Игра забылась, я изучал его лицо. Преждевременные морщины, как и у Барти, но у Сириуса скулы были впалыми из-за жизни в бегах. Он казался искренним.

— Что случилось?

— Гарри, может, будет лучше, если мы....

— ... Моя вина. Не так ли? Мои родители расстались из-за меня.

Сириус плечи вздымались.

— Я не уверен, что должен тебе это говорить.

— Я сомневаюсь, что это хуже, чем думать, что твои родители были идеальной парой в течение многих лет, что они любили друг друга и их любили все, и обнаружить, что твоя мать подала на развод за несколько недель, до того как она умерла.

— Джеймс был моим двоюродным братом, — сказал он. — Наши отцы были политическими противниками, но наши семьи не ненавидели друг друга. Да, было много вражды. Ты должен понять, Гарри. Кроме твоей бабушки, все Поттеры и их супруги за последние четыреста лет были Гриффиндорцами. Твоя мать была совершенной невестой для Джеймса. Красивая, Гриффиндорка и магглорожденная. Инбридинг еще не был проблемой, но мистер и миссис Поттер хотели, чтобы Джеймс женился на новой крови. Каждые шесть поколений или примерно так, Поттеры женятся на магглорожденных. Они сохраняют линию крови.

— Я не понимаю. — Желчь поднялась в горле. Моя мама была просто новой кровью?

— Я никогда не верил в этот бред с кровью, но я бы сказал, что Поттеры были правы. Женитьба на кузенах никогда не является хорошей идеей.

Если смотреть на то, что мои близкие кузены были мужчинами, это меня не касалось.

— На бумаге, Лили была совершенной, — продолжил он. — Умная девушка. Блестящая ведьма. Сопливус был ее единственной черным пятном. Джеймс влюбился по уши. Потом, прямо перед тем, как они поженились, он струсил в последнюю минуту. Я никогда не знал, что случилось, но что-то очень испугало его. Я думал, что свадьба будет отменена, но за два дня до нее, Джеймс сказал, что у них все уладилось. Потом они поженились. Я думал, что все нормально. Просто тяжелый случай предсвадебной нервотрепки, ты знаешь?

Сириус играл с пешкой на доске, задумчиво пощипывая щеку.

— Когда ты родился, Джеймс был таким счастливым, каким я никогда не видел его. Он поклонялся тебе и твоей матери. Я думал, что они будут вместе навсегда. Затем, несколько недель спустя, в твой первый день рождения, Лили пригласила нас с Питером на ужин. Когда мы вышли из камина, попали в самый разгар семейной ссоры. Заговоры и проклятия летали повсюду. Это чудо, что они не убивали друг друга. Джеймс выбежал за дверь. Я пошел за ним, а Питер остался с Лилией. Дергая край своего рукава, он замолчал и уставился на мерцающее пламя камина.

— Что случилось? — спросил я.

Сжав кулаки, Сириус тупо глядел на доску.

— Пожалуйста, Сириус. Мне нужно знать.

— Извини, Гарри. Я дал обет. Я не могу сказать.

— Что ты можешь мне сказать?

— Не так много. В следующий раз, когда я видел тебя, было днем, когда твои родители накладывали Фиделиус. Лили держала тебя подальше от всех. Она даже перестала посещать регулярные встречи Ордена. Джеймс сказал мне по камину после того, как ему вручили документ, но я не могу сказать ничего сверх того, что написано в заявление о разводе . — Он вернул пешку в свою предыдущую позицию. — Твоя очередь.

Разочарованный, я пытался сосредоточиться на доске и вспомнить мой следующий шаг.

— Пешка на C3, — прошептал я. Глаза Барти уперлись в меня.

Я знал, что мы будем обсуждать это позже. Когда Сириус среагировал на мой парселтанг, у меня были такие большие надежды, что он скажет мне, что подвигло мою маму к разводу, но идиот принес обет. Он либо не мог, либо не хотел сказать что-нибудь, почему мои родители разводились.

— Сириус, ты знал, что я был змееустом?

Его вздох отразился от каменной стены.

— Я не могу сказать, — сказал он, глядя мне в глаза. — Этого должно быть достаточно.

Перевод: он знал, но мой парселтанг тоже был скрыт под плохо сформулированным обетом.

Перегнувшись через край, он сказал:

— Короткая рокировка.

— Пешка на D4.

Наша игра возобновилась. После того, как я потерял две пешки и рыцаря, я наклонился вперед, изучая доску, пытаясь наметить все возможные ходы так, чтобы не потерял еще одну фигуру. Моя рука зависла над ферзей. Если я не перемещу ее, ее съест пешка.

— Ферзь на ....

— Ты не можешь поставить себя в ситуацию шаха,— сказал Сириус мягко. — Посмотри на своих коней. Ход у них как буква "Г"...

Один из моих коней мог бы взять пешку. Я с облегчением вздохнул и направил фигуру. Четыре хода спустя, Сириус все-таки объявил мне шах. Затем он указал мне различные варианты и кажется помог мне больше, чем Барти обычно делал это.

— Шах мат, — сказал он, наконец. Мой король поклонился и сдался в плен. Наборы Stauton были проще, чем у Рональда, и у них не было мечей.

Сириус вернул фигуры в исходные позиции и сделал первый шаг. Я ответил, и вскоре мы были в середине новой игры. Сорок минут спустя я проиграл снова. И неудивительно. Сириус отодвинул доску в сторону и сел.

— Гарри, мы должны поговорить о том, что произошло вчера.

— Что насчет этого?

Его тон выводил меня из себя. Дамблдор проник сквозь защитный пузырь? Он знал о сделке или что я знал больше о моей маме, чем я сказал?

— Профессор Дамблдор беспокоится о тебе, так же как и я. Я не знаю, что с тобой происходит, но ты изменился почти мгновенно.

Я посмотрел на него недоверчиво.

— Все, что я сделал, Сириус, это открыть глаза и посмотреть на мир вокруг меня. Это не моя вина, что Дамблдор все испоганил (п/п — примечание переводчика: здесь мат).

— Поттер, — пролаял Моуди.

Я поморщился. Не ругаться и помнить о своих манерах было одним из правил Барти, и он насаждал их, словно и у него они были.

— Извините, профессор.

Хмыкнув, он перевернул страницу своей книги.

— Следи за языком, Поттер. Я не хотел бы восстанавливать практику по уклонению от проклятий ранним утром.

— Да, сэр, — сказал я раболепно. Практика по уклонению от заклинаний была классическим методом обучения Моуди, и Барти тоже обожал когда кто-то был на мушке.

— Не нужно быть столь суровым, — сказал Сириус. Жалящее проклятие попало ему в руку. Потирая ее, Сириус пробормотал слова проклятия.

— То же самое касается и тебя, Блэк.

— Это не похоже на тебя.

Еще одно жгучее проклятие врезалось в Сириуса. Он взглянул на расслабленного Аврора, но не отомстил. Мой взгляд рыскал по всему его телу, искал. Нет палочки. Барти, должно быть, опять вытащил наружу параноидальную личность экс-Аврора.

— Гарри, — сказал Сириус, наклоняясь вперед, — сколько из того, что ты сказал вчера вечером — правда?

— Каждое слово.

Переплетение некоторых фактов, таких как: Волдеморт и Риддл — совершенно разные люди, не делало мои слова менее актуальными. Вопреки мнению Дамблдора, у его гипотез не было доказательств. Его подозрения по поводу Риддла не выдержат в независимом суде, который не существовал в Магической Великобритании, но из-за того, что сделал он с моим разумом, тот же суд даст ему срок в Азкабане. Не то чтобы это имело значение. Томас предпочитал исправить мой разум без воздействии Министерства. Он планировал все так, чтобы психические махинации Дамблдора не попали в газету и не запечалились в памяти толпы. Я понял его рассуждения. Министерство может использовать мое положение, чтобы опубликовать несколько своих предположений, но мне не нравится то, что Дамблдор может выйти сухим из воды.