Охота на "тринадцатого"

— Можно меня свергнуть, — криво улыбнулся офицер. — Видели в фильмах, как императора свергают? Например, ты свергнешь. Ты и целый майор, и с самого начала в лидерах бунта. Я вернусь в экипаж "семерки", а ты правь. Второй стрелок малого истребителя — личность совсем незаметная, кому он нужен?

— Ага, щас, разбежался! Значит, сразу я стану нужен всем, да? А я после абордажа что-то жизнь возлюбил всеми синапсами души, представляешь? Не, не пойдет.

— То есть пусть стреляют в меня? — уточнил офицер.

Майор подумал, переглянулся с охраной.

— Все равно не выйдет! — решил он. — Я десантура, мне думать нечем. Я больше как бы кого убить. Зато ты себя проявил стратегом. Вот. И благородство в тебе аж булькает, совсем как в принце...

Офицер внимательно глянул на десантника, и тот осекся.

— Извините нашего командира в последний раз, товарищ младший лейтенант, — серьезно сказал один из охранников. — Мы десант, бошки на тренировках отбиты, хамим не думая. Он постарается исправиться, мы все постараемся. Вы только правьте.

— Куда ж я денусь, — вздохнул офицер и убрал руку от оружия. — Я не дезертир, как некоторые...

— Тогда подскажи нашу первую цель! — ухмыльнулся майор. — У моих ребят пари зависли! Учти, лично я поставил на "луну-44"! Идеальное захолустье, я там бывал! И производственные мощности есть, там какая-то исследовательская лаборатория... Захватить можно даже нашими силами... если лазерные батареи нейтрализовать, конечно.

— Не скажу, — мстительно улыбнулся офицер. — У нас подслушивают все и везде. Только в головы не могут залезть. Головы даже олл-аут не берет. Пока что осваивайте корабль, готовьте канониров на лазерные батареи, операторов на радарные группы — в общем, всех, кого грохнули.

— Нас столько не наберется, — промямлил майор.

— Уверен, вы что-нибудь придумаете... так, откуда у нас взялись две "Косатки"? Вон, в ремзоне стоят?

— Прилетели, — пожал плечами десантник. — Каждый день прилетают. Как нас находят в "черной бороде", не понимаю, как будто им трассу провесили. Возьмите, говорят, к себе в бунтовщики, задрало глумление над Россией. Готовы рвать всех в клочья. И не поймешь, шпионы или нет. Пока что думаем. Мы думаем, а они устраиваются, как у себя в личной зоне, наглые такие, почти как десант наглые! Одна прилетела неделю назад, а уже организовала разведку, представляешь? И ладно бы наша, а то испанка, представляешь?! Хотели грохнуть за наглость, да наш контрик жизнью за нее поручился...

— Представляю! — странным голосом сказал офицер и дернулся сначала к ремзоне, потом обратно к лифтам. — Где она?!

— Так... она укрепленный сектор сделала рядом с генераторным отсеком, заодно экраны Фридмана охраняет... что, грохнуть надо?

— Я тебя сам за нее грохну! — всерьез пообещал офицер.

— Майор, у нас сейчас стрельбы лазерных батарей! — напомнил один из охранников.

— Почему я не...

— Уже знаешь. Пошли-пошли, заодно над субординацией поработаешь, пока мы стреляем. Да, это не то, что мы ожидали. Но товарищ младший лейтенант не совсем выздоровел, не видишь, что ли? Давай-давай, майор!

Десантники дружно отдали честь и зашагали к коридору, где над аркой входа на четырех языках было написано предупреждение, что входить запрещено всем, кроме офицеров с шевроном "блитц". А офицер развернулся и побежал к генераторному отсеку. Отсек, как на любом корабле, располагался в геометрическом центре корпуса, потому что российские генераторы, самые лучшие в мире, объемные формы сложнее шара поддерживали так, что матов не хватало, а европейские, наверно, поддерживали всё, но шаровая конфигурация считалась самой устойчивой. Так что — тоже в центре.

Он бежал, не представляя, что станет делать, если сектор окажется закрытым. Теоретически он, лидер мятежа, мог пройти куда вздумается — но только теоретически. А практически люди, живущие годами в замкнутых объемах кораблей, в тесноте и скученности, все без исключения приобретали дурную привычку отгораживаться от суеты везде, где только можно. И малые коллективы тоже старались отгородиться от бесцеремонного мира. В результате каждая служба считала рабочее место своим личным пространством и крайне неохотно впускала чужих. К связистам, например, пройти было гораздо сложнее, чем к разведчикам. А на склады вооружений — вообще только с ротой десанта в качестве универсального пропуска.

Он увидел ее далеко впереди и чуть не сошел с ума от радости. Высокая девушка-лейтенант шагала в окружении пилотов и что-то втолковывала им.

— Лючия! — закричал он и рванул.

Девушка оглянулась, замялась, но потом подала знак пилотам идти без нее. Он налетел на нее в каком-то безумном порыве и, наверно, подхватил бы ее и закружил, но она едва заметно уклонилась и выставила вперед руки. Огромные черные глаза глядели на него немного испуганно.

— Живая! — выдохнул он и схватил ее ладони.

— Я тоже рада, что ты уцелел, — тепло сказала она.

А его словно ударили в лицо. Он выпустил трепетные ладошки девушки и отступил на шаг. Лючия удивленно и вопросительно смотрела на него и неуверенно улыбалась, а он почему-то больше не мог поднять на нее глаз. Не так должна была встретить его любимая девушка, совсем не так, он понял это внезапно и предельно ясно. Он умел чувствовать людей. Открылось это свойство еще в училище, после занятий прикладной психологией, и поначалу здорово его испугало. Оказывается, это не так уж приятно, когда стоишь напротив кого-то и с первых слов слышишь, что тебе врут. Слышишь и видишь. Зрительный ряд восприятия оказался даже более информативным, чем звуковой. Лючия, любимая его, его огонь и свет, звездочка космоса... а ладошки безвольные. Высокая грудь не взволнована дыханием. В глазах еле заметная настороженность. В голосе тепло, а за теплом — ничего больше. Она действительно была рада его видеть — и это все. А с чего, собственно, он решил, что для нее он больше, чем лидер мятежа? С чего? С того, что у него на панели управления огнем ее голо?

— Занята? — спросил он, не поднимая глаз.

Девушка невольно оглянулась на уходящих пилотов. Занята.

— Мастер-класс для пилотов-разведчиков, — призналась она. — Немного подождут.

Резко кольнуло сердце. Это тоже пришло в училище, вместе с даром чувствовать людей. Этакий сомнительный бонус. Мол, воспринимаешь сердцем — получай. Он поморщился, потер левую сторону груди и наконец поднял глаза.

— У меня всего один вопрос, — спокойно произнес он. — Где европейцы держат пленных?

Девушка на мгновение задумалась.

— Клондайк, фильтрационный центр Пятого флота, — четко сообщила она. — Астероид Е-5, купол 1325...

Разведчица говорила ясно и очень правильно. Испанка, верно подметил майор. Русские такой четкости речи могли добиться лишь годами специальных тренировок, а у Лючии получалось само собой. Милая, страстная... чужая.

— Спасибо, — кивнул он и ушел.

До самого поворота коридора он чувствовал, что Лючия испытующе смотрит ему вслед, поэтому старался идти спокойно и ровно. А за поворотом сердце сдавило так, что от боли выступили слезы на глазах. Он опустился на колени, согнулся, но вдохнуть все равно не получилось. По горькому опыту он знал, что главное сейчас — вдохнуть воздух. И тогда отпустит. Не сразу, и больно будет еще несколько смен — но отпустит. Проклятый дар. И ведь что противно — сердце-то здоровое! Наведенные боли, хворь изнеженных девиц из старинных кинофильмов, вот что это было. Позор для боевого офицера.

Вдохнуть получилось, когда он уже готовился потерять сознание. Сквозь сжатые зубы, чуть-чуть, но удалось. Сначала удалось вдохнуть, а потом и подняться на ноги. Он прислонился к стене, постоял несколько минут, морщась и растирая грудь, дожидаясь, пока боль снизится до терпимого уровня, потом выпрямился и зашагал к эскадренной палубе, в мыслях ругая себя всяческими нехорошими словами. Позор для боевого офицера, стыд и срам.

И уже скоро его голос гремел и раскатывался над замершим строем бойцов уничтоженной бригады спецназ "Внуки Даждь-бога":

— Вы все гадаете, как жить дальше, когда против нас — вся империя! От товарищей по бою у меня секретов не будет никогда! Мы — не корсары! Мы — боевые космонавты российского космофлота! Поэтому уставы службы остаются прежними! Единственное, что меняется — теперь мы станем воевать за Россию по-настоящему! У нас мало оружия? Значит, винтовки добудем в бою, как говорится в фильмах! Командирам подразделений и служб немедленно пройти в помещение оперативно-тактического планирования для обсуждения предстоящей операции! Вопросы?

Вопросов явно было множество — но не из тех, что задаются на общем построении.

— Куда идем, узнаем? — раздался наконец чей-то голос. — Или, как всегда, рядовым не положено?

— Узнаете прямо сейчас, — усмехнулся офицер. — Я же сказал — от соратников по бою у меня секретов нет и не будет никогда! Наша цель — Клондайк. В бою бывает всякое, случается и в руки врага попасть — но пора возродить старое правило! Русские своих не бросают! На Клондайке — фильтрационный центр для военнопленных! Разнесем его к чертовой матери! Слава России!

— Слава России! — негромко, но угрожающе прокатилось над строем.

-=-==-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-

Зал оперативно-тактического планирования оказался переполненным. Офицер с недоумением осмотрел собравшихся. Быстрый подсчет показал, что в сдвоенных креслах вокруг огромного тактического проектора расположились все без исключения летные экипажи, и амазонки в их числе, и даже команда "семерки" поглядывала на него настороженно из угла. Ну и десантники, разумеется, как без них. Эти явились всего лишь половинным составом.

— Почему десантники не все? — язвительно поинтересовался офицер. — И техничек бы прихватили, лифтеров, поваров...

— Не вижу ничего смешного, товарищ младший лейтенант, — угрюмо отозвался майор. — Мы бы все пришли, но кому-то надо дежурить на батареях и средствах контроля пространства. Мы сейчас представимся по случаю вступления в должность, вы поймете. Майор Быков, командир ударно-штурмовой роты спецназ и временный комендант "Локи", честь имею!

— Капитан Михеев, контрразведка, временный командир группы лазерных средств поражения, честь имею!

— Командир первой лазерной батареи...

— Командир второй...

— Командир дивизиона "Тор", техник-лейтенант...

— Начальник объединенного узла связи, старшина...

— Начальник ЗАС и средств шифрования...

— Руководитель группы средств технического обеспечения оперативного управления боем, сержант Механик, честь имею...

— Начальник спасательной службы, сержант...

Должности сыпались и сыпались, и им не было конца.

— Старшина Буревой, особая экспериментальная группа, временный старший помощник временного коменданта, — буркнул старшина и поднялся. — Таким образом, товарищ младший лейтенант, у нас остаются незакрытыми более четверти руководящих должностей — если считать, что ремонтные, восстановительные и перманентные службы мы закроем предыдущим личным составом "Локи". Если примем решение европейцев к работе не допускать — более половины. И тогда ко всему прочему добавляется 418 заключенных, которых надо кормить, обслуживать и охранять. Да, и назначенные руководители не все имеют представление о новой работе, у нас просто нет нужных специалистов. Хватает пилотов и десантников, но они бесполезны на лазерных батареях, например. Честь имею.

И старшина сел.

Офицер подумал над ответом.

— Надеюсь, теперь все понимают, почему мы идем громить концлагерь для военнопленных? — выдал он.

Возмущенный гул был для него ожидаемым и приятным ответом.

— Мы понимаем, почему! — пробился сквозь шум голос майора. — Мы не понимаем, как! У нас не хватает личного состава даже для управления кораблем!

Офицер поднял руку, и установилась тишина.

— Разведка, сколько пополнения мы принимаем в трехсменку? — негромко спросил он. — Ведь это вы провесили трассу из российского сектора в "черную бороду", к нам? Без приводных маяков нас не найти, значит, они поставлены. Лейтенант Овехуна?

— А расстрелять за такое? — раздался голос майора. — К нам по маякам карательный корпус подгонят, как нечего делать!

Девушка поднялась во враждебной тишине.

— Приводные маяки установлены с разрывом и сменой вектора, — четко выговаривая каждый звук, доложила она. — В разрыве в режиме частичной невидимости постоянно дежурит разведчик. Его задача — проверять прибывающих по трассе и работать в случае необходимости дополнительным маяком. Отдел контрразведки принял за последнюю трехсменку восемь пилотов на "Косатке" и спецгруппу дальней разведки в количестве пяти человек на рейдере новой серии. Один пилот задержан по подозрению в диверсионной деятельности. Таким образом, при сохранении тенденции, бригада "Внуки Даждь-бога", место дислокации корабль огневой поддержки "Локи", будет полностью укомплектована офицерским составом через пять трехсменок ожидания — без совпадения занятых должностей с профессиональной специализацией. Доклад окончен.

— Извиняюсь, — буркнул майор.

— Извинения приняты.

— Один вопрос решен, — невозмутимо подытожил офицер. — Теперь, товарищи специалисты с профессиональными качествами, не совпадающими со спецификой занятых должностей, извольте перечислить причины, не позволяющие нам провести заявленную операцию.

Поднявшийся гвалт он решил считать проявлением мыслительной деятельности и отвел пять минут коллективу на "пошуметь". Еще ему было любопытно, кто возьмет на себя лидерство в переговорах с начальством, то есть с ним.

В пять минут, естественно, никто не уложился, но в конце концов поднялся один из офицеров.

— Командир дивизиона "Тор", техник-лейтенант Еремеев, — криво усмехнулся новоявленный артиллерист и неофициальный лидер летно-подъемного состава. — По основной специальности прима-пилот "Косатки", то есть ни черта не смыслю в том, чем собрался руководить — это если перевести вежливые выкрутасы нашей испаночки на понятный язык. Но общие соображения готов изложить. Они таковы: для начала — нам не пройти к Клондайку. Российский космофлот не смог, чем мы лучше? Мы не лучше, мы хуже, то есть слабее. В последний раз к Клондайку не прошла сводная группировка из трех маток — а сейчас в нашем распоряжении всего лишь корабль огневой поддержки, с полуэскадрой разбитых истребителей на борту. Далее. Если мы пройдем, то нам нечем громить европейскую базу. Истребителей фактически нет. Наша стрельба из "Торов" может рассмешить европейцев до полусмерти, но этого мало. Операторов дронов у нас вообще нет, это отдельная и довольно сложная профессия. Лазерные батареи укомплектованы, стыдно сказать, десантниками...

— Было б стыдно, если б там сидели пилоты! — мгновенно отозвался майор-десантник, поддержанный гулом коллег в тельняшках.

Офицер задумчиво потер подбородок. Вот и противоборствующие группировки обозначились, куда без них. Никакой бунт не отменит законов социологии. Разделение традиционное — десантники против летно-подъемного. Если б не было десантников — летно-подъемные против "обслуги", то есть ремонтников, связистов, оружейников... Но в данном случае — наглые, злобные выходцы из трущоб земной России против наглых, злобных выкормышей инкубаторов и трущобных секторов захолустных баз. Несколько смен назад рубились против европейцев плечом к плечу, и вот уже с презрением скалятся друг на друга. А за что?! Групповщина — головная боль любого честного зама по работе с личным составом и профессиональный тупик для военного психолога...