Жрец Лейлы: На распутье

Совираг смотрел на меня, и, казалось, бездна заглядывает в душу.

"Она богиня"

"И ваша дочь," — не удержался я от укола.

И... Совираг принял его.

"Да."

Я чуть не отшатнулся, но удержался. Это страшно. Очень. Даже страшнее, чем когда он встал на колени в качестве извинения за свою дочь.

"Лилиан," — мудрые усталые глаза смотрели мне в душу. — "Я знаю, где ты побывал," — его взгляд скользнул по моему шраму. — "И я знаю, кем ты можешь стать. То чего не знает моя дочь. Она попытается тебя вернуть, но пока... пока я прикрою твою ауру и тебя от её взгляда. Тебе нужно все обдумать и принять решение самому. Я не буду врать тебе — боги и так лгали тебе слишком часто. Ко мне заглядывала сила, не сравнимая с божественной. Они выше нас по иерархии Вечности в целом. И тебя ждет та судьба, которую должен выбрать сам. Мира знала, что сделала моя дочь, и почему ты ни разу не подал вести о себе. Она и не ждет тебя, хотя я подозреваю, что твоя дочь ждет тебя с самого момента своего рождения.

Я так же хочу предупредить тебя, что просто ничего не будет. Лейла натворила много глупостей, не только с тобой. Она выпустила силу. И ты скоро поймешь проблему. Вмешиваться тебе или нет, решать не мне и не Лейле. Хотя боги будут стараться.

Я думаю, узнав, что ты освободился от силы свой богини, другие боги заинтересуются тобой — поэтому я на год дарую тебе свое покровительство. Ты будешь, скрыт моей силой и могуществом. Но постепенно оно сойдет на нет. И вся божественная рать начнет охоту за тобой."

"Что бы убить?"

"Кто-то, возможно, решит, что это наилучший выход. А кто-то может захотеть тебя в свою коллекцию."

Я кивнул. Этого следовало ожидать. Вполне.

"Я буду считаться вашим жрецом?"

"Нет. Просто тебя не смогут тронуть боги. Насчет их последователей не рассчитывай."

И это тоже было правильным. Растин — моя главная головная боль, скорее таковой и останется. И возможно к нему добавится еще кто-то. А через год и их божественные покровители присоединятся. Но у меня есть год. Год. Для себя и своей дочери.

Я благодарно поклонился Совирагу, понимая, ЧТО именно он для меня сейчас делает.

"Благодарю."

Он просто кивнул.

"А теперь я бы посоветовал тебе пообщаться с Клейориком. ОН выглядит обеспокоенным."

"Еще бы, я все еще остаюсь пиратом в розыске," — я позволил лукавой улыбке осветить мое лицо.

Бог рассмеялся. Странное ощущение, когда смеются у тебя в голове. Но я почти привык, хотя смех бога-отца весьма сильно отличался от веселого хихиканья моей... точнее уже не моей богини.

Я попрощался с воплощением, и услышал в ответ, что меня всегда ждут поговорить.

Брат Сигана смотрел на меня знакомыми разноцветными глазами, только вот тяжелый взгляд и пронзительная подозрительность были абсолютно не сигановскими... хотя может и его, только мой друг на меня так никогда не смотрел.

Я едва сдерживал, светлую, почти сумасшедшую радость. Все-таки благословение Совирага, что-то зацепило в моем сознании.

— Я очень надеюсь, что поступаю верно, и ваше присутствие не грозит моему городу никакими глобальными проблемами и потрясениями. Слово господина Олега, конечно, имеет огромный вес, но его покровительство не спасет вас, если из-за вас пострадает хотя бы один житель моего государства. Вам все понятно?

— Да, — серьезно кивнул я.

— Если бы это было только моим решением. Я бы выкинул вас за стены города. И как можно дальше от городских стен. Нам хватает и этой напряженной ситуации с воинами Мрака и знаком Лейлы, который столь спонтанно появляется на лбах некоторых одаренных детей и горожан. Вне зависимости от их желания и выбора. Только благодаря целителям храма Совирага нам удается стабилизировать конфликт. Их силы оказывается достаточно для перекрытия влияния богини.

Мое светлое настроение резко поползло вниз. Кажется, я начал догадываться, о чем говорил Совираг. И ведь я уже встречался с этим. Торин и его наставник рассказывали. Последний, кажется, был не слишком положительно настроен вообще по отношению к Лейле, если бы не его подопечный. А Торин должен занять мое место со временем. Сиган натаскивает его, как и было задумано по плану Лейлы.

Странно только то, что Совираг силой своих жрецов не запечатал это явление. Это было в его силах. Хотя, если он скрывается под личиной Олега и демонстрирует меньшее количество сил... Или он надеется, что Лейла одумается и поймет, что творит? Все равно стоит с ним пообщаться поближе еще раз. Надеюсь, у меня действительно будет время.

— Я могу обещать, что пришел сюда только для того, что бы увидеться со своей дочерью. Познакомиться с ней. И стать ей отцом, — спокойно, глядя прямо в глаза правителю Мигара, пообещал я. — Если начнутся проблемы, я уйду. Сам. По первому же требованию. Но прошу поверить мне и поверить в мои силы, как когда-то сделал это ваш брат.

Натан откинулся в кресле, задумчиво прикрывая глаза. Похоже, он услышал немного не то, что ожидал.

— Сабир проводит тебя до дома целительницы Миры.

— Благодарю, — я кивком обозначил поклон. Перестав быть жрецом, я все же оставался принцем Мирейи.

Сабир косился на меня долго, пока не набрался мужества спросить:

— А если она не примет тебя?

Я пожал плечами:

— Мира — прекрасная женщина. Она не откажется, хотя бы, позволить дочери увидеться с отцом. Я же просто хочу увидеть ту, которую чуть было, не потерял.

И я погрузился в задумчивое ожидание. Очень скоро я увижу свою родную дочь. Совираг сказал, что Мира назвала её так, как я и просил, в честь моей матери — Тамирой. Уже это дарило мне надежду.

Лейла ведь не стерла мои воспоминания — она их сдвинула на самый край моего сознания. Сделав, как бы, незначительными.

— Это здесь, — замедлили шаг Сабир.

Я поднял голову, с жадным любопытством разглядывая аккуратный, небольшой домик, с маленьким ухоженным садом за витой оградой.

Сабир не стал заходить следом за мной, а я толкнул калитку, решительно шагая на плиточный дворик.

В тот же момент открылась дверь дома, и на крыльцо вышла женщина.

Я запнулся о её сияющую улыбку.

— Ты вернулся.

— Да, — склонил я голову, признавая поражение перед матерью своего ребенка. Света в её глазах я совсем не ожидал.

— Тамира будет счастлива познакомиться с тобой, Ли, — мягко журчит её голос. — Проходи в дом — я накрою обеденный стол.

Я медленно закрыл за собой калитку. Раскрытая дверь гостеприимного дома... Все же целители совсем странные люди. Нашел бы я силы принять такого как я?

Из светлого проема раздался детский переливчатый голосок, и я отбросил все лишние мысли. Я хотел увидеть свою дочь.

— Удачи, Принц, — шепот в спину, и я лишь дергаю плечом. Спасибо, Сабир, удача... она мне действительно нужна. Очень.

Птичий гомон за окном был таким раздражающе-настырным, что даже попытки спрятать голову под подушку не помогали. Ужасные создания, птицы.

— Вставай, засоня, — тихий женский смех. — Они уже не дадут тебе уснуть. Время завтрака.

Я мгновенно отбросил подушку и сел, внимательно вглядываясь в женщину, стоящую на пороге комнаты.

— Доброе утро, Мира.

— Доброе, Лилиан. Несомненно доброе, — мягко улыбается она. — Не хочешь помочь своей дочери проснуться?

Я киваю, выбираясь из-под одеяла. Жить с Мирой... с дочерью... затуманенные воспоминания стали яркими, словно солнечный день. Вот что я не мог простить своей возлюбленной — память о моем ребенке.

Когда я увидел Тамиру, наверное, именно в этот момент женщина по имени Лейла умерла для меня. Осталась только Лейла — Госпожа Ночи и Охоты.

Я склонился над кроваткой, где сладко посапывала моя девочка.

Темные волосы спутались и прилипли к одной щеке. Во сне она сбросила с себя одеяло и лежала, раскинувшись в клубке подушек и простыней. Смешная, забавная и... очень любимая. С первого взгляда любимая. Моя дочь.

Я мягко подул ей в ушко:

— Тами...

Малышка заворочалась, зарываясь в подушку. Ей явно не хотелось вставать.

— Эй, принцесса, — я пощекотал ей обнажившийся живот. — Пора вставать.

— Неть, — радостно захихикали из подушек.

Оказывается в три года дети очень забавно разговаривают. Они все слова и звуки как бы смягчают, и звучит... смешно. Но мило. Я уже и забыл об этом, хотя и был самым старшем из братьев.

— Глазки не открываются? — посочувствовал я.

— Дя, — прозвучало хитро и, не выдержав, она рассмеялась.

— Тогда пошли с папой умываться.

Тамира моментально выбралась из своего гнездышка. Умываться она любила. Она вообще все, что связано с водой, любила.

Мне протянули руки, и я почувствовал снова тоже тепло, что и в первый раз, когда она так сделала.

Девочка обняла меня за шею руками, буквально провисая на мне. Темноволосая голова уткнулась в плечо, прячась от солнца. Я был фактически самым счастливым существом на свете.

— Ли, ты её поднял? — Мира заглядывает в комнату и улыбается. — Идите завтракать.

Мира. Она приняла меня в свой дом без вопросов. Показала девочке и сказала, просто глядя на меня ясными глазами:

— Тамира — это твой папа. Он вернулся.

И то, как девочка бросилась мне на шею, сразу объяснило, что тут я желанный гость, и для Тамиры, и для самой Миры. И это было ошеломительное ощущение.

Самое забавное, что через три дня, после того как я поселился у Миры, к нам в гости повадился ходить правая рука правителя. Я только улыбался, глядя как воин играет с моей малышкой. Удивительный человек. И очень любит сладкое. А, кроме того, я видел какими глазами, он смотрел на целительницу Миру. Да... послушница из храма стала полноценной целительницей и говорит, что мое излечение от проклятия было её экзаменом. Довольно-таки своеобразным, надо сказать. Не после каждого экзамена целитель вынужден рожать.

Долгими вечерами, после того, как Тами отправлялась спать, мы сидели с ней, и я слушал простые истории её существования и целительства.

Про то, как старушка приходит с выдуманными болезнями и очень сердиться, когда целители объясняют ей, что на самом деле она здорова. Про то, как молоденький целитель нечаянно вылечил у больного не только печень, но и желание пить начисто отрубил, из-за чего сейчас пропадает у старших целителей с попыткой воссоздать сотворенное, что бы те могли повторить... и еще куча маленьких историй.

В ответ он рассказывал байки о своем бытие на "Быстром" и как был пиратом. И истории из той поры, когда гостил в Черной ложе — одни из самых светлых воспоминаний.

Она как раз выслушала с улыбкой историю о том, как Эрик Эро соревновался с отцом на то, кто быстрее съест то, что принесла с охоты мать Эрика, а потом выяснилось, что это была не добыча, а кусок мяса, который она собиралась выбросить, так как он уже испортился. Мира взглянула на него остро и поинтересовалась тихим голосом:

— Там твоя семья по-настоящему? Не так ли? Ты хочешь вернуться именно туда?

И я не смог соврать.

— Хочу, — тихо ответил и замолчал, ожидая приговора.

Она медленно кивнула:

— Погоди, немного, Ли, я чувствую, что скоро многое измениться. И возможно тебе представиться шанс свозить — показать свою дочь твоему кровному брату.

И я поверил её убежденному тону, как в свое время поверил, когда она успокаивала меня, воющего от боли божественного проклятия-наказания.

Сегодня утром я встал с каким-то светлым чувством, и сонная мордашка дочери только добавляла радости. Моя дочь.

Мира накрыла на стол. Она вставала чуть раньше, ходила до ближайшей лавки, где покупала сладкий, еще горячий хлеб, и хозяин лавки — пекарь, всегда добавлял в корзинку целительницы небольшую плошку со сладким медом.

Миру любили и уважали. И она станет кому-то отличной женой. Но не мне. Я не просто чувствовал — знал это.

На неё с удовольствием посматривал Сабир. А еще я заметил, что нас достаточно часто навещает городская стража... в частности, один её представитель. Солдат то ногу подвернет, то порежется, то спину ему ломит, то товарища притащит. И смотрит на Миру глазами влюбленного подростка.

Когда он впервые увидел меня, я думал меня испепелят на месте взглядом. А Мира ничего не заметила или сделала вид, и спокойно представила меня:

— Это отец Тамиры. Он поживет с нами.

Вот так забавно, меня приняли.

— Вы скоро? — крик Миры застал меня почти врасплох.

В районе шеи хихикнули, щекота кожу:

— Папочка спит на ногах.

— Да уж, — я поцеловал растрепанную макушку. — Пошли? Там, наверное, уже ждут булочки с медом.

— Конечно, пошли, — обрадовался ребенок. — А то придет дядя С... и нам ничего не достанется.

— Да уж, дядя С... тот еще сладкоежка, — улыбнулся я. — Пошли умываться?

Она отстранилась и довольно хитро посмотрела своими синющими глазками:

— После булочки.

— Хорошо, — я не мог не улыбнуться. — Договорились. После булочки. Поможешь папе у колодца?

— Дя!

Я рассмеялся.

И мы отправились завтракать. Мира только головой покачала, услышав о нашем договоре. И протянула дочке теплую разрезанную на две части сдобу, смазанную медом.

— Кушай, родная, — и рядом встала чашечка с белым парным молоком, которое каждое утро приносит к дому целительницы молочница. А мне досталась кружка с горячим отваром, настоянным на травах. Целительница оставалась целительницей всегда.

Тами умяла свой завтрак с такой быстротой, словно я обещал с ней не у колодца помыться, а в сокровищницу к дракону залезть. Забавная такая мелочь.

Стояла и приплясывала рядом, пока я свой отвар допивал. Но молчала, только укоризненно посматривала. Но как только я отодвинул тарелку, её словно ветром вынесло.

Мира рядом рассмеялась:

— Этот тайфун не остановить, Ли. Поспеши, а то воду из колодца сама натаскает, не посмотрит, что даже до ворота ей не дотянуться.

Я хмыкнул в ответ и вышел во двор. Да так и замер на пороге.

— Мира?.. — получился жалкий хрип, а не шепот. Но она услышала. И выглянула... и впервые я увидел на её лице ... отчаяние.

Наша дочь, сосредоточено пыхтя, сверлила парящее в воздухе ведро, полное воды.

— Мира...

Её ладонь легла мне между лопаток на спину.

— Тише, Ли... Тише... Об этом я не успела рассказать тебе. Прости... Она родилась с лепестком на лбу, но господин Олег убрал его, сказав, что дитя не принадлежит Лейле, хотя и рождено от её жреца. А потом вокруг Тами начали летать предметы, и бутылочка с молоком всегда оказывалась теплой... и... много всего. Господин Олег сказал, что это магия в крови ребенка. И сила её отца.

— Моя дочь... волшебница? Маг?

Она обошла меня и заглянула в глаза. На дне её собственных я увидел глухую тоску.

— Да. И полгода назад её магию видел тот, кому не следовало видеть.

— Что ты имеешь в виду? — я схватил её за плечи.

Серые глаза сверкнули:

— Воин Мрака. На следующий день ко мне пришли жрецы храма Роя, предлагая учителя для малышки. Но я отказала им. Я целительница Совирага. Однако, Мигар — тот город, где нет места вражде богов и их служителей. И давно заключено соглашение. Воины Мрака в своем праве требовать от города возможности учить магически одаренных детей. А потом забирать их в свои храмы. Каждые пять лет, они могут сделать выбор из пяти детей.