🏰 Второе дыхание. Часть 1. Западня

— Доброе утро! — воскликнула девушка, встретившись с ним взглядом. — Здорово у вас получается!

— Доброе утро, — неожиданно охрипнув, отозвался Феликс. — Выспались, ваше высочество?

— Ещё как! — она шагнула вперёд, но не ступила в сугроб, а заскользила над ним, как будто танцуя.

Многоликий впервые видел её летающей. До сих пор он летал вместе с ней, оба раза будучи едва живым — сначала от боли, потом от страха, — и, признаться, не слишком хотел повторения. Но когда тонкая девичья фигурка порхала и кружилась посреди сказочного снежного леса, это было волшебное зрелище!

— Вы созданы для полётов, — от всего сердца сказал он, когда она приблизилась и опустилась на утоптанный снег, чтобы стать с ним вровень.

Эрика шевельнула плечом:

— Наверное! — и смущённо проговорила: — Феликс, простите меня... я только сейчас поняла, что спутала вам все карты своим побегом. Если бы не я, вы бы уже плыли в Новые Земли, верно?

Опять она извиняется, несносная девчонка!

— Я же говорил, не смейте просить у меня прощения, — проворчал он. — Никуда бы я не уплыл, пока не убедился, что вам не грозит опасность.

Эрика открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент морозную тишину прорезало заливистое ржание. Беглецы одновременно вздрогнули и обернулись на звук. Из глубины леса выкатились маленькие сани, запряжённые мохноногой каурой лошадью в сизой попонке, промчались было мимо дома, но резко остановились неподалёку. Щуплый невысокий пассажир, крест-накрест обвязанный женской шалью поверх тулупа, выбрался из-под полости, вытащил за собой трость, помахал рукой Многоликому и Принцессе:

— Друзья мои, как я счастлив, что вас нашёл! — и заспешил к ним по протоптанной Феликсом тропинке.

Перед ними был предатель Пинкус собственной персоной.

Глава восьмая,

в которой Принцесса и Многоликий получают послание из прошлого,

торопятся осуществить свои мечты

и видят вещи такими, каковы они на самом деле

Будь Пинкус молод и силён, жизнь его, вероятно, закончилась бы в ту же минуту — Многоликий сохранил привычку оборачиваться медведем в моменты гнева. До сих пор поведение зверя всегда подчинялось человеческому разуму, но сейчас человек ощущал себя загнанным в угол. Он знал, что должен бежать, но как он побежит без Принцессы? И как он побежит вместе с ней, если негодяй старьёвщик привёл с собой королевскую стражу? В том, что дрянной старикашка пришёл ещё раз поживиться, Феликс не сомневался. Броситься на виновника своего провала, рвать на части дряблую плоть, упиваться вкусом крови... На глаза, предвещая беду, упала красная пелена.

Но Пинкус был дряхлым и слабым — это его и спасло. Напасть на него было то же самое, что напасть на ребёнка. В его бледном лице отразились такие искренние изумление и страх, что Многоликий, сделав шаг назад, медленно выдохнул и усилием воли подавил приступ ярости. Впрочем, топор не выпустил.

— Дорогой мой, что с вами? — пролепетал старик, хватаясь за сердце. — Мне показалось, вы хотите меня убить!

Он пошатнулся и едва удержался на ногах, всем телом навалившись на трость, но Феликс не предложил ему руку. Ровным голосом подтвердил:

— Вы правы, я хочу вас убить.

— Пресветлые Серафимы, за что?! Разве я чем-то вас обидел?

— Вы ничем меня не обидели. Вы просто продали меня Короне. Сколько вам за меня заплатили? Десять тысяч?

Старьёвщик растерянно заморгал:

— Заплатили? За вас?.. Послушайте, я ничего не понимаю. Каюсь, я, действительно, был с вами не вполне откровенным... так было предписано. Надеюсь, вы не станете сердиться, когда я всё объясню. Но я никому бы вас не продал!

— Вы собираетесь продать меня ещё раз, Пинкус, — не слушая оправданий, отмахнулся Многоликий. — Десяти тысяч вам оказалось мало...

— Пинкус?! — подала голос Эрика. — Тот, кто...

— Да, тот, кто заманил меня в резиденцию вашего папочки. Именно этот человек сказал мне, что... — начал Феликс.

Но тут старик всплеснул руками, судорожным движением выпрямился — и отвесил Принцессе неловкий, но бесконечно почтительный поклон.

— Ваше высочество, умоляю извинить меня, что не сразу приветствовал вас, как подобает...

— Прекратите паясничать, — вспылил Многоликий. — Где люди Короля? Ждут вашего знака, чтобы выбежать из леса?

— Нет никаких людей Короля, о чём вы говорите?! — вполне искренне изумился Пинкус. — О! Я понял! Вас схватили, когда вы проникли в Замок... поэтому вас так долго не было, верно?

— Злыдни болотные, Пинкус, да как вы вообще меня нашли?!

— Друг мой, я всё расскажу, я больше не должен ничего скрывать. Но сначала поверьте: вас пленили не по моей вине. Если бы здесь не было её высочества, я решил бы, что это несчастный случай... Но она здесь, а значит, это перст Судьбы.

— Я хочу знать, что происходит, — молвила Эрика.

— Я тоже, — мрачно поддержал Феликс.

— Я здесь как раз для того, чтобы вы узнали... в этом и состоит моя миссия... — засуетился старик. — Только, прошу вас, позвольте мне войти в дом. Не стоит вести такие разговоры под открытым небом.

Многоликий переглянулся с Принцессой, гадая, как поступить. Спасаться бегством? Превратись он сейчас в горностая, девушка всё поняла бы без слов, взмыла бы в воздух вместе с ним, и, может быть, они успели бы улететь... если бы кто-нибудь их преследовал. Но серо-красные мундиры так и не появились из леса. Кажется, их вовсе там не было; никто не прятался за сугробами, дожидаясь удобного момента для броска — ни человеческие уши, ни звериное чутьё Многоликого не улавливали никакой опасности. Эрика тоже, видимо, ничего не чувствовала, поскольку казалась скорее удивлённой, чем напуганной.

— По-моему, господину Пинкусу можно верить, — помолчав, ответила она на незаданный вопрос.

— Пошли, — буркнул оборотень, и, пропустив вперёд старика и девушку, двинулся к дому.

Топор после некоторого колебания он оставил в сенях.

Очутившись в тёплой комнате, Пинкус тут же стал развязывать туго замотанную шаль, и Феликс вдруг заметил то, на что не обратил внимания при появлении неожиданного визитёра: под вытертым и залатанным тулупом на груди у старьёвщика светился магическим светом какой-то мощный артефакт.

— Да-да, дорогой мой, — с довольной улыбкой закивал Пинкус, перехватив взгляд Многоликого. — Вы совершенно правы, у меня за пазухой лежит необыкновенная вещь. И лежит она там не просто так — я её Хранитель.

— Вы Хранитель?! — ахнули хором Феликс и Эрика.

— Он самый, — подтвердил визитёр, наслаждаясь произведённым эффектом.

Избавился от шали, стянул с головы битый молью треух, расстегнул тулуп.

— Давайте сядем и поговорим, — предложила Принцесса, скинула шубку и первая уселась на скамью у стола.

Многоликий примостился рядом с ней, Пинкус устроился напротив. В выцветших глазах старика появился мальчишеский блеск, и сам он вдруг словно помолодел — настолько сильно был чем-то доволен.

— Вы Хранитель, — произнёс Феликс, привыкая к новой мысли. — А эта вещь...

— Вот! — старьёвщик, трепеща, вытащил и положил на стол то, что прятал за пазухой.

Это оказалась книга — не очень толстый древний манускрипт в обложке из тиснёной красно-коричневой кожи с платиновыми уголками. Буквы названия Многоликому были незнакомы.

— Исконный континентальный, — сообразила Эрика. — Погодите, сейчас... я давно в нём не практиковалась... — она свела брови, собираясь с мыслями, пошевелила губами и потрясённо проговорила: — Здесь написано: 'Путеводитель Ирсоль, составленный ею для наследников'. Наследство Ирсоль?! Неужели?!

— Ничего себе! — присвистнул Феликс.

— Нет, это ещё не Наследство, — разулыбался Пинкус. — Это, как тут и обозначено, 'Путеводитель'. Если угодно, завещание. Сиятельная Ирсоль незадолго до своей кончины передала его моему пращуру, сделав его первым Хранителем в нашем роду. Вы же знаете, как это работает?

Слушатели согласно кивнули. В мире, неумолимо терявшем способность управлять магической энергией и её использовать, Хранителями называли временных владельцев волшебных предметов. Предметы эти были своеобразными посылками в будущее — маги, многие из которых обладали Даром предвидения, порой считали нужным отправить что-нибудь своим отдалённым потомкам или другим людям, ещё не появившимся на свет. Принимая вещь на Хранение, человек давал слово соблюдать определённые правила — и за это получал подарок от чародея. Наградой могло стать что угодно: одни просили какое-нибудь полезное умение, другие — неиссякаемый источник денег, третьи — неизменную удачу, четвёртые — несокрушимое здоровье... Артефакт вместе с наградой передавали из поколения в поколение до тех пор, пока за ним не приходил настоящий владелец.

— Вместе с этой книгой нашей семье досталось долгожительство, — пояснил старьёвщик. — Так захотел мой пращур. Правил Хранения было назначено три: во-первых, соблюдать тайну. Во-вторых, каждое утро смотреть на титульную страницу...

— Что там? — заинтригованный Многоликий коснулся обложки, поймал упругие импульсы многовековой магии, но открыть книгу не решился.

Принцесса смотрела на манускрипт во все глаза, но не решалась даже его потрогать.

— Совсем недавно там был чистый лист, — Хранитель усмехнулся. — Вообразите, друзья мои: семьсот лет подряд заглядывать в книгу и не видеть ничего, кроме бумаги! Остальные листы тоже оставались незаполненными, альбом какой-то, право слово, а не книга. Мой отец, вручая её мне, сказал, что, по его мнению, волшебница Ирсоль подшутила над нашим предком — подарила его роду долгожительство в обмен на пустышку. И я, знаете ли, склонен был думать, что отец не ошибся... пока однажды, месяц назад, не увидел в книге текст!

— Месяц назад... — протянул Феликс.

— Ну да! Как раз перед тем, как вы появились в моём доме. Согласно третьему Правилу, я должен был прочитать текст и сделать то, что предписано. Хорошо, что отец, хоть и был скептиком, научил меня исконному континентальному, не то не знаю, как бы я вышел из положения... А предписано мне было познакомиться с вами — с тем, кто 'может быть любым, кем захочет', — задержать вас у себя и убедить забраться в Замок за сокровищем.

— Вам не нужна была помощь, Пинкус? — нахмурился Многоликий, ему неприятно было чувствовать себя жертвой даже такого невинного обмана.

— Нужна, — старик обезоруживающе улыбнулся. — Но я приложил все усилия, чтобы вы захотели остаться у меня после того, как спасли от посягательств мою лавку.

— А то письмо... от профессора... как его... Эренгерда... вы его подделали?

— Что вы! Я бы не смог. Оно нашлось в книге. В этой самой книге, которая сейчас перед вами — и милейшая дочка судьи Ласса тут совершенно ни при чём.

— Я читала, Ирсоль и не такое умела, — с благоговейной ноткой заметила Принцесса.

— Догадываюсь, — проворчал оборотень. — Ваше высочество, я не хотел говорить вам, зачем полез в Замок... я думал, это была просто ловушка. Причём ужасно примитивная. Но теперь нужно сказать. В письме было написано, что в замке Эск спрятано Наследство Ирсоль...

— Разве? — перебил Пинкус. — Друг мой, в письме было написано, что в замке Эск хранится сокровище. Какое именно, там не уточнялось. Вам было трудно читать по-староингрийски, но я не стал вам помогать — ведь я должен был сохранить тайну и при этом каким-то образом отправить вас в Замок. Простите великодушно! Я и подумать не мог, что вас там схватят! А сокровище...

— ...Ожидало своего часа в Башне Серафимов! — воскликнул Многоликий.

Он всё понял. Эрика, судя по её ошеломлённому виду, поняла тоже.

— Из Замка вам предстояло вернуться с королевской дочерью, — сообщил, подтверждая догадку, Хранитель. — Именно её в книге назвали сокровищем. Не представляю, как, но вы её оттуда забрали, — он приосанился и заключил: — Стало быть, я не ошибся: вы тот самый человек, которому эта книга завещана. И вы, ваше высочество, тоже. Сиятельная Ирсоль оставила своё Наследство вам обоим.

* * *

— '...И тогда под покровом ночи покинут они королевскую твердыню и встретят рассвет в селении над рекой...' — медленно читала Принцесса.

Она водила пальцем по строчкам, и заострённые каллиграфические буквы проявлялись ярче от её прикосновений. Старик наблюдал с таким восторгом, словно волшебная книга была его собственным детищем.

— Этих слов я ждал три дня! Чуть не умер от ожидания, честное слово. Я утешал себя тем, что сама книга никак не менялась — если бы вы, друг мой... если бы с вами что-то стряслось, она бы, наверное, сообщила мне об этом. Но она была такой же, как раньше. А вчера утром... Пожалуйста, читайте дальше, ваше высочество.

— 'Хранящий книгу, которая суть не книга, а ключ, немедля отправляйся в путь. С нею, тебе доверенной, наступило время расстаться'. Всё.

— Я стал раздумывать, что за место имела в виду премудрая Ирсоль. Взял карту, изучил её внимательнейшим образом... Река в наших краях только одна — Палаэта. Населённых пунктов на её берегах несколько, но сами берега низкие — а ведь в книге сказано, селение должно быть над рекой, а не рядом с ней. Но потом я увидел Лагоши! И понял, что более подходящего места мне не найти.

Эрика и Феликс понимающе кивнули. Пинкус продолжил:

— Я, правда, всё равно не был уверен... от Замка-то далековато! Вы действительно попали сюда до рассвета? Как же вы сумели? — заинтересовался он.

Беглецы, переглянувшись, не ответили.

Хранитель замахал руками:

— Не надо, не надо, не говорите! Я не вправе выпытывать ваши секреты. Итак, вчера днём я отправился в Лагоши. Добрался на поезде до Наррахи, там нанял возницу... Сейчас всё кажется таким несложным, но покуда я ехал к вам, сомневался непрестанно. Вдруг я ошибся? Что тогда? Где мне искать вас? Вдруг я, старый пень, выдумал всю эту историю сам? И лишь когда я увидел вас... особенно вас, ваше высочество... Вы куда красивей, чем на портретах — уж простите мне такую вольность... Лишь тогда я в полной мере осознал, что никакой ошибки не было! — задыхаясь от избытка чувств, он примолк, а затем закончил: — Теперь я знаю, все легенды о сиятельной Ирсоль — это чистая правда. Подумать только, предвидеть в таких подробностях, что случится через семь столетий...

— Или позаботиться о том, чтобы случилось так, как надо, — проворчал Многоликий, не знавший, как относиться к тому, что все его действия в последние дни подчинялись какой-то древней книге, пусть даже книгу эту написала сама Ирсоль Справедливая.

Старик улыбнулся:

— Всё может быть. Но так ли уж важно, где причина, где следствие? Главное, что Наследство Ирсоль, наконец, найдёт своих хозяев.

— Выходит, мы наследники... — полувопросительно проговорил Феликс. — Но почему именно мы?

Попытка завладеть Инструментом Справедливости, ещё недавно столь ему желанным, обошлась Многоликому слишком дорого. Сейчас упоминание о Наследстве вызывало у него скорее тревогу, чем радость. Он посмотрел на Принцессу. Но в её лице никакого беспокойства не было, наоборот, она как будто вся светилась изнутри, предвкушая что-то хорошее, и такое же предвкушение прозвучало в её голосе, когда она откликнулась: