Не гадайте на ромашках. Книга 3

— Я потерплю.

— Готовьтесь, сейчас рожать будем, двойня, — кричал он помощникам. — Дашка, беда с тобой. Мужа обманула, домой отправила. Вы с Бугровым один упрямее другого.

— Не хотела я, чтоб он видел, как страдаю, схватки уже пять часов идут. Еле дотерпела. — Слёзы горючими потоками текли по щекам, но Дарья даже не пыталась их вытереть.— Увидит, всё это, не даст больше рожать.

Но Тимофей не отнёсся с сочувствием к её проблеме.

— Дать бы тебе ремня, ведь мамой сейчас станешь, кто ж такие глупости делает?

— Не надо, чтоб он видел, — упиралась Даша, слизывая слёзы, крутясь под аппаратурой наблюдения.— Я завтра улыбнусь ему и будет полный порядок.

Но доктор иронически улыбнувшись и понимающе покачав головой, на её уловку не поддался.

— Извини, конечно, но напрасно старалась, я должен ему сообщить о том, что ты рожаешь.— Не слушая её протестов, Тимофей набрал номер Бугрова.— С твоим шалым шутки плохи. Он из меня картину на стене сделает. Алло, Роман, ты где? Прекрасно, говорю, что на машине. Разворачивай и дуй назад. Да, угадал. У неё схватки и уже пять часов идут. Она тебя развела. Вот— вот... Я-то причём?... Зашибись!

— Что он сказал? — простонала Даша.

— Неправильная формулировка, точнее будет, куда послал. Мне туда радости нет топать... Дарья, я посмотрел, порядок. Приготовились на выход, пуповина на месте, без сюрпризов. Один, пошустрее, больше по весу, первый пойдёт. Потерпи немножко и постарайся им помочь. Ну, давай на стол, Дашутка, и помогай нам Бог.

— Больно, — охнула Даша.

Тимофей улыбнулся.

— Кричи, лапонька, на здоровье.

Даша прикусила губу.

— Не удобно...

Тимофей легонько стукнул ей ладонью по лбу и промычал:

— Ох, уж мне это горе от ума.

Роман застрял в пробке. Полз черепашьим шагом и по сторонам не было желания смотреть. Тянучка така-а— ая!... Когда Тимофей позвонил, он чуть не врезался, так плотно шли. Он с трудом перестроился в левый ряд и повернул.

Две сильные, надёжные руки, легли на худенькие плечики. "Это Бугров,— пронеслось в мутной её голове. — Успел". Горячие губы собрали капельки пота со лба. Влажное полотенце приятным холодком прошлось по груди, лицу.

— Кричи, девочка, не терпи, скоро конец, — просил он.

— Что ты ей там шепчешь, — сорвался на крик Тимофей. — Не отвлекай её. Тоже мне специалист широкого профиля. Родить не сигарету выкурить — это серьёзный процесс между прочим. Всё внимание на меня. Лови схватку, Даша, начинай тужиться. Молодец. Отдохни.

— Нет сил, я не смогу, боль замучила, устала. — Несвязно, запёкшимися губами шептала она.

— Глупости, беременной никто ещё не остался, — прикрикнул Тимофей.

Даша понимала, только боль в теле кричала так, что разрывала его на маленькие кусочки, а голова не соображала совсем. Казалось, легче умереть...

— Ой, мамочка!

— Сделай же, что-нибудь, козёл, — зарычал Бугор на врача.

Но тот погрозил кулаком.

— Будешь ругаться и паниковать, пойдёшь вон. Не отвлекай меня.

— Сейчас, разбежался. — Бугров крутился около жены, не зная чем помочь, пробуя даже дуть на неё.

А Тимофей не глядя на Бугрова и поглаживая её ножку повёл родовоё процесс дальше.

— Отдохнула, давай, Дашенька, ещё, ещё, так, так, молодец, солнышко, — обрадовано вопил Тимофей. — Хороший шлепок и рёв младенца резанул слух присутствующих. — Дарья, отдыхай, первый, старший. На весы его, — передал ребёнка акушеркам он. — Сколько? Ого, богатырь. Надувай щёки отец, сын родился. Яички до колен, значит, мужик сильный будет. — Пытался отвлечь Ромку от Даши Тимофей. Тот только мельком глянул на мелькнувший между ножками писюнчик. "Сын!" УЗИ ведь тоже ошибается. Мало ли что... Вдруг повезёт и девочка. Нет, не с его счастьем. Проверил и переключился тут же на жену: "Я люблю тебя, девочка!"

— Девки двери выламывать будут, точно, — улыбнулась и акушерка. — Красавец.

— Ты не бегай, смотри лучше, — озлился Роман. — Ребёнка пробегаешь.

— Дарья, у тебя муж террорист. Я ему морду набью. У меня руки на него чешутся.

— Я так понял в твоей профессии руки уже не нужны стали, док. — Ухмыльнулся Бугор. — Чешутся у него. Хуже будет, если у меня зачешутся. Смотри куда положено, пока разрешаю.

Тимофей оттянув с лица маску, уставился на Бугрова. "Вот осёл!" Даша ойкнула он нырнул к ней.

— Даша, милая, соберись с силёнками, тужься, последний рывок и мы пойдём с Ромкой пить коньяк, а ты отдыхать. Сосредоточься, потихоньку давай. Эй, Рембо, хочешь посмотреть, как сын родится? Иди сюда,— поманил он его пальцем.

— Господи, помоги. Пресвятая Богородица. Ой, умру я сейчас. — Из последних сил старалась Даша. Черты лица расплылись. Потолок давил. Кто-то в самое ухо бормотал ласковые и бесконечно нежные слова. Голос такой знакомый, такой любимый. Ромка. Это Роман.

Но резкий голос Тимофея, отодвигая горячий шёпот Бугрова, возвращает её в реальность.

— Не умрёшь, всё хорошо, помоги малышу, не мучай его. Давай.

Бугров, выпустив руки жены, нерешительно подошёл. Заглянул. О! Увидев, как головка ребёнка рвалась на свет божий, как появились один за другим плечики, он заскрипел зубами. Романа повело. Тимофей ухватил его за рукав и подставил локоть.

— Ох, пироги с глазами. Бугор, мне не до тебя, не вздумай хлопаться в обморок. Иди поплескайся холодной водой.

— Где?— прохрипел мотая головой он.

— Сзади тебя,— буркнул доктор переключая всё внимание на роженицу.— Давай, Дашенька, постарайся немного ещё, а твоего супермена уже водит.

— А-а-а-а, — собрав все силёнки закричала Дашка, выталкивая ребёнка.

Роман метнулся от раковины к жене, правда, не зная чем помочь. Жутко ругая себя и врачей, он гладил её измученное тело, покрывая поцелуями мокроё от слёз лицо. Увидев, как Тимофей поднял над головой ребёнка, Роман обняв жену прохрипел

— Дашенька, миленькая моя, всё кончилось.

Но после шлепка, крика не последовало. Напряжённые, лица акушерок резанули Бугрова. Неужели история повторилась?

— Док, почему он не кричит, не живой? — выдохнул Роман.

— Сам ничего не пойму, руками хватает, о как сестричку цапнул и заметь самую красивую. Ногами сучит, а молчит. Сопит только.

— Он в мамку терплячий. — Покрывая жену поцелуями, облегчённо перевёл дух новоиспечённый счастливый отец.

Шлепок по попе более весомый и рёв удвоился. Такая встреча малышу не понравилась.

— Бьёте-то зачем? — пожалел ребятишек Бугор.

— Пусть орут прочищают дыхалку, всё в норме, не отвлекайся.— Он повернулся от Бугрова к Даше.— Сейчас поболит ещё чуток, выйдет плацента.

— Это ещё, что такое? — не понял Роман и тут же принялся разбираться.

— Как ты мне надоел бестолковщиной своей, "место" в народе называется, жена тебе объяснит потом. Ты молодец, Дашенька. Роды прошли отлично. Без разрывов, хотя дети здоровущие. Мужики родились с хорошим весом и рослые по пятьдесят сантиметров. Как ты их, кнопка такая, выносила. Вот и всё, а шумел-то, шумел. Одним словом — детинушка. Сейчас подождём немного, чтоб кровотечения не было, и пойдём отдыхать.

Бугров от говорливого эскулапа отмахнулся.

— Тима, я посмотреть на них хочу, — попросила Даша.

— А ты, отец, не хочешь глянуть на своих мальцов?

Ромка махнул только рукой, мол, не пошёл бы ты куда подальше. Он внимательно наблюдал за обессиленной борьбой за жизнь детей женой, поправляя её спутанные, мокрые от пота волосы, лаская белое, без кровинки, лицо, целуя искусанные губы и поправляя рубашку, мокрую вверху от пота, а внизу от крови, он заметил, как её начало трясти. Дёрнув развеселившегося удачными родами доктора за край куртки прошептал:

— Тимофей, её трясёт, посмотри.

Тот наклонясь принялся шустренько обследовать роженицу. В конечном итоге отдышавшись предупредил:

— Не напрягайся, сам не трясись, что ты смотришь? Сам видел, потеря крови, сил. Сейчас принесём из палаты одеяло. Укроем.

Сестра без напоминаний от одного взгляда Бугрова кинулась в палату.

— Давай я её в палату отнесу. — Наседал на него Роман.

— Не лезь, сказал, полежит, сколько надо тут, пусть лежит, а вдруг кровотечение? Будешь бухтеть выйдешь в коридор.

— Уже побежал... Малышка, тебе лучше, — укутал жену Роман в принесённое сестрой одеяло. — Придётся потерпеть.

— Я устала очень. Прости, если усну.

— Спи, солнышко, я посижу около тебя, ручки твои подержу, погрею. Пальчики маленькие перецелую. Тимофей, её можно будет переодеть? Смотри, рубашка вся мокрая. Я Дашуню протру влажной тряпочкой. Да или нет?

— А почему нет? Рубашка в палате есть? Перевезём, переоденешь. Мальчишек принесли. Смотри Бугров, какие у вас сыновья — красавцы. Даша, нравится? — наклонился над ней с малышами Тимофей.

— Крохи, симпатяшки, — расплакалась Даша.

— Милая, ну зачем терзать глазоньки из-за карапузов, похожих сейчас на бурундуков. Вырастут громадные мужики, как я. Ты же свои тратишь нервы, — бросился успокаивать жену Бугров.

— Нет, почему бурундуки? — удивился Тимофей.

— Кто же ещё, глаз не видно, подбородка тоже, носики кнопочки, щёки закрыли пол-лица и чавкают постоянно. Вон ротики, как шевелятся забавно. Даже не верится, что из ничего получилось такое чудо. И оно моё.

— Доктор, мы детей забираем в бокс? — спросила детская медсестра, принёсшая близнецов.

— Несите, пусть выспится мамочка, — разрешил Тимофей. — Силы восстановит. Как чувствуешь себя, красавица?

— Спать хочется и пить.

— Сейчас в палату поедем.

— Я отнесу её сам. Иди ко мне, золотко, обними меня за шею, малыш. Вот так, зайчонок.

Тимофей шёл рядом, то подтыкая сползающее одеяло, то открывая дверь.

— Док, притормози, я её переодену, и войдёшь, — остановил Тимофея у дверей палаты он. Твои профессиональные обязанности на этом кончились, дальше она моя жена.

— Хорошо, как скажешь. — Обиделся Тимофей, поворачивая обратно.

Роман, обтирая жену, охал и вздыхал, жалея ее.

— Девочка моя маленькая, как же ты намучилась. Головка не держится. Ручки безжизненные. За что так женщины страдают.

— За жизнь, дорогой. Это не мало, — пыталась улыбаться Даша.

— Малыш, я соку налил, попьёшь? Пей, я подержу. Голову завтра помою тебе, а сейчас влажным полотенцем обтёр. Сухую рубашечку одену. Подними ручки.

— Ромашка, укрой меня, засыпаю. Прости.

— Уже ухожу, утром рано вернусь. Я б остался, но Тимофей гонит. — Пожаловался он жене на стоящего рядом Тимофея, впущенного Романом после водных процедур.

— Чего ты тут будешь сидеть, она до утра проспит, как спящая царевна, — непримиримым тоном объявил Тимофей. — Утром придёшь, поцелуешь и лямур. Она оживёт, приведёт себя в порядок и похорошеет.

— Иди ты к... бабушке, какой догадываешься. Мне всё равно, как она выглядит, лишь бы без проблем. Что случится ночью, убью. — Подсунул кулачище под нос Тимофея Бугор.

— Значит, гроб на цепях понадобится не царевне, а мне. И это вместо благодарности.

— Будет тебе благодарность, собери персонал у себя. Я сейчас с женой попрощаюсь, пацанов проведаю и приду.

— Понял и уже лечу. — Испарился Тимофей.

— Рома, дай им денег, они мало получают. Я по себе знаю. — Потянулась к нему на ушко Даша.

— Всё будет тип-топ. Не забивай голову не своим делом, детка. Я пошёл. Мобильный на тумбочке. Дашуня, чего тебе покушать завтра принести? — тянул Роман время, не желая расставаться с женой, и в который уже раз покрывая её поцелуями.

— Нажарь картошки с котлеткой и отбивной. Справишься?

— Обижаешь, любовь моя.

— Рома, иди, а-то у меня глаза слипаются.

Бугров зашёл в детскую. Его щекастые пацаны сопели. Ему даже разрешили покормить их из бутылочки. Правда дети не знали что с этой едой делать. Но Бугров остался доволен. У Тимофея Ромку ждали медики, но вместо ожидаемого шампанского и конфет Бугров вытащил пачку долларов.

— Заранее прошу простить, если этим кого-то обижу, поверьте, хотел, как лучше, от чистого сердца. — Пересказывая всё это, он рассовывал бумажки по рукам сестёр и нянечек.— Купите конфет, каких хотите, за здоровье моей жёнушки и пацанов.

— А доктору? — осмелилась спросить старая нянечка.

— Не обижу, не волнуйтесь. — Сощурил в улыбке глаза великан.

— За что тут обижаться, хорошее дело. Спасибо. Не ожидали. Пойдём, не будем вам мешать. — Высыпала из кабинета смена.

Оставшись с Тимофеем, он достал дорогой коньяк, икру, галеты, шоколад. Оставшиеся деньги положив на край стола, сказал изумлённому Тимофею:— Здесь вам по штуке, а это отнесёшь детским медсёстрам за пацанов. Потратьте на что-то стоящее. Для отделения куплю аппаратуру, какую скажете.

— Я думал мы приятели, а ты деньги, — обиделся Тимофей. — Давай лучше по коньячку.

— Тимоша, давай без обид. Даша просила, и потом мы и есть приятели, а деньги возьми, у меня они есть, а ты немного получаешь, и даю я не приятелю, а мучившемуся с моей семьёй весь вечер низкооплачиваемому врачу. Не хочешь брать себе, потрать на отделение. А теперь по коньячку за Дашеньку и мальцов. Я чуток стресс сниму, за рулём. И как вы каждый день с такой жутью воюете?

— Примерно, как ты с оружием. Я его и в руки-то взять боюсь, а ты играючи.

— Всё, я побежал, если что, звони.

Даша уснула, как умерла. До утра проспала, не шелохнувшись. Проснулась, долго лежала, боясь пошевелиться, прислушиваясь к себе. Боли в животе почти не было. Тело ломило, как после тяжёлой работы. Она вздохнула, открыла глаза. В соседнем с больницей доме горели окна. Значит, народ собирается на работу. А по темноте, что висела в палате, не скажешь. Странно, что нет до сих пор Бугрова, должно быть выбился из сил вчера. Господи, даже не верится, что всё уже позади. Открылась дверь и она увидела мужа. Лицо её озарилось радостью. Увидев, что жена не спит он метнулся к ней.

— Дашуня, ты проснулась, детка, прости, опоздал. Очень хотелось быть при твоём пробуждении. Жаль, пришлось заскочить на службу.

Целуя жену и распаковывая пакеты, влетевший на крыльях нетерпения Бугров носился по палате.

— У тебя, дорогой, из-за меня проблемы, — испугалась Даша.

Он поднёс к губам руку жены и поцеловал.

— Всё в пределах допуска, командир шлёт тебе свои поздравления. Давай, малыш, позавтракай. Садись в подушки. Я помогу. Сможешь или лучше полулёжа? Какие сны снились моей малышке?

— Никаких снов, уснула, будто в яму провалилась. Я уже по тебе соскучилась.

Он опустился на корточки перед ней, улыбнулся и чмокнул в носик.

— И я по вас жуть как. Как ты, где болит?

— Грудь болит, как каменная. Молоко, наверное, прибывает. Рома, как ты думаешь, мне помыться можно?

— Сейчас будет обход, всё узнаем, потерпи, кушай, давай я тебя сам покормлю.

Словно стояли за дверью и ждали слов Бугрова, в палату зашли врачи. По отделению шёл обход. Последним всунулся в палату Тимофей, сдавший дежурство и по идее свободный, как ветер. Но чувствующий ответственность за своих рожениц не спешащий домой.

— Доброе утро, у нас ранние посетители. Чего не спится папочка? — Уселся на поданный коллегами стульчик перед Дарьей начальник отделения.