Казалось, что он наконец встретил такую "сложную" девушку, с которой они по каким-то неведомым параметрам идеально подходили друг к другу. И они, наверно, с первого взгляда почувствовали это. Но, все равно, нужно было убедиться, что это не ошибка. Для этого они так осторожно, как бы тестировали друг друга, целых три часа бродя по аллеям парка. И казалось, да! Он уже чуть не поцеловал ее при прощании, но сегодняшняя встреча оказалась, словно забегание вперед — так Надя могла бы броситься ему на шею спустя неделю, ну, может, пару встреч. Она как бы предвосхищала его желание. На самом деле, он ожидал от нее б?льших внутренних сомнений перед решительным сближением.
"Что-то я совсем занудой стал. Просто девушка экзамен сдала на пять", — в конце концов, одернул он себя и решил прекратить самокопания. Но больше не смог обрести того утреннего беспечно-счастливого состояния...
Надя выпорхнула из подъезда в бесподобном светло-зеленом платье, воплощая в себе красоту молодости и грации. Ее прямые светлые волосы развевались на легком ветерке. Костя только удивился, как она успела за десяток минут переодеться и прихорошиться, и уже сам сорвался со скамейки навстречу.
Они, весело перешучиваясь, будто знали друг друга всю жизнь, зашли в кафе, перекусить чего-нибудь перед кино. Костя спросил Надю: не показалась ли ей странной машина, попавшаяся им по дороге. Девушка удивленно на него взглянула и, отрицательно покачав головой, переспросила:
— Какая машина?
— Ну, тот красный Форд... — Костя вдруг с удивлением замолк — откуда он мог знать, что это был Форд, а не Мерседес или Фольксваген? Но девушка опять помотала головой, так и не поняв, о какой машине шла речь. Тогда он вспомнил, что вдали заметил новое здание, которого раньше там не было. — А там, где мы шли, видела то высокий дом? Когда его успели построить? И как? Он же почти весь из стекла и бетона!
— Ну и что? Он, по-моему, давно там стоит, — недоуменно возразила Надя.
— Странно, — пролепетал Костя. Может, в самом деле, успели построить. Он на этой улице уже год, наверно, не бывал. Если бы все его мысли не были заняты девушкой, то он непременно прошел посмотреть на это чудо градостроительства, но сейчас было явно не время для мальчишеского любопытства. Нужно спешить на сеанс — там должны показывать Максимку.
Все опять было прекрасно, пока они не подошли к кинотеатру. Там снова начали происходить странности. Сначала им попались "неправильно" одетые подростки, в странных тонких, обтягивающих свитерах или трико с высоким воротом. Обычно половина мужчин одевалась по военному, а половина в серые или черные гражданские брюки и рубашки с пиджаками, как и Костя, а женщины, по летнему времени, носили платья, по моде приталенные и с расклешенной юбкой чуть ниже колен. А тут... Косте стало вообще стыдно: какие-то две девицы оказались одеты просто вульгарно — одна в черной юбке, только-только прикрывающей филейные части, а другая в обтягивающих синих штанах, которые выглядели еще откровенней. Несмотря на явную толщину и добротность ткани, они так недвусмысленно обтягивали все интимные места, что Костя почувствовал, как его уши стали пунцовыми от стыда. Странность брюкам придавала их потертость и грубые швы вывернутые наружу, но подробно рассматривать это издевательство над мужским целомудрием было свыше всяких сил и приличий.
— Что за бесстыдство! — пробурчал Костя и отвернулся, презирая себя за ханжество. Помимо естественного мужского интереса, который сейчас все-таки был сосредоточен на Наде, его съедало элементарное любопытство: как можно ходить в такой юбке и не "сверкать" по дороге ягодицами? А в таких узких и толстотканных брюках, казалось, и вообще передвигаться невозможно. Самое поразительное, что Надя, будучи женщиной, никак не среагировала на такой вызов приличиям и моде, как впрочем, и на его ворчание. Костя даже специально ее спросил. — Как тебе это безобразие?
— Какое? — оглядывая себя, спросила Надя. Она явно приняла его слова на свой счет.
— Эти две дамы непонятно как одеты!
— Да, — рассеянно произнесла Надя. — Наверно холодно в такой короткой юбке вечером будет.
Костя не знал, как реагировать на эти слова. Казалось, Надя каждый день видит такие наряды и не понимает, что вызвало его возмущение. Пришлось проглотить недоумение и вести девушку в кино. Аспирант — в предвкушении интересного просмотра и чувствуя всеми фибрами души, как они сейчас проведут почти два часа, касаясь друг друга руками в полной темноте — усадил Надю и пристроился рядом. Неожиданно девушка сама положила свой локоток сверху его руки и взяла его ладонь в свою, переплетя пальцы. Костино сердце растаяло, как мороженное на солнцепеке, и он уже не мог нормально соображать ни о странностях, творившихся вокруг, ни о том, что было на экране. А надо бы...
Только к середине фильма до него стало доходить какое-то несоответствие в сюжете. Да и изображение со звуком оказалось каким-то необычайно хорошим. Начался фильм, как и было обещано в рекламе. Но потом все, ни с того ни с сего, стали праздновать Новый Год и петь дурацкую песенку про пять минут. Он никак не мог вникнуть в смысл, поглядывая на восхитительный профиль Надиного лица и чувствуя нежные поглаживания ее руки, но сюжет явно менялся без какой-либо логики. Вот на экране, уже на фоне старинной Москвы, бегали и прыгали два чудаковатых типа. Один в смешной белой шляпе — очень похожий на царя Ивана Грозного, который каким-то странным образом оказался в современном мире. Только Костя собрался посмеяться вместе с Надей какой-то шутке, как в кадр вышел страшноватый человек с наполовину железным лицом и красным светящимся глазом, а потом стал расстреливать всех смешных персонажей из автомата. Под конец весь экран занимала непонятная, мрачная, синеватая картина, на которой какие-то странные агрегаты ездили по выжженной земле, усыпанной человеческими черепами.
Выйдя из кино, Костя спросил Надю:
— Ты что-нибудь поняла?
— Да ну этих киношников, совсем ум за разум зашел, — беззаботно улыбнулась Надя и спросила. — Лучше скажи, мой верный товарищ, что у нас дальше по плану?
Костя взглянул на небо — солнце уже спешило к горизонту, часы тоже говорили о том, что пора направляться на танцы:
— Сегодня в парке играет оркестр Ивана Петровского, и у меня два билета!
— Какой ты молодец! Я так мечтала потанцевать под хорошую музыку, — воодушевленно воскликнула Надя и весело пошагала к остановке трамвая, уверенно подхватив его под руку.
По пути Костя решился спросить ее о самом больном:
— Надя, скажи, пожалуйста... если, конечно, захочешь... — он мялся, а девушка уже догадываясь, приостановилась и взглянула, пряча хитринку в глазах. Так что деваться было некуда, и он продолжил. — У тебя есть кто-нибудь другой?
— Глупый! И стоило так долго мучиться? — легко рассмеялась Надя. — Это ты Ваську заметил, который ко мне всю дорогу липнет. Не беспокойся, он уже не один год так липнет. И вообще, если обращать внимание на всех прилипал... придется только и заниматься их отлипанием. Никого у меня по серьезному нет. Ну что, полегчало? — потом вдруг нахмурила брови и спросила. — А у тебя? Ты-то уже давно жениться мог.
— Нет, я слишком разборчивый, все искал свою королеву.
— Ну и как, нашел? — продолжала тревожно смотреть на него девушка.
— Да! Тебя... — он не понял, как, при этом, их губы непроизвольно встретились. Опомнившись, они отскочили друг от друга, опасливо оглянулись на прохожих и рассмеялись. Какой-то дядька только одобрительно хмыкнул и прошел мимо. Остальные, похоже, и не заметили, как счастье переполняло пару молодых людей. Так что молодежь, все еще смеясь, юркнула в подошедший трамвай. Опять Костя удивленно обратил внимание на странную отделку сидений и окон. Вместо привычных деревянных деталей в них использовалась неизвестная ткань, или какая-то масса, очень напоминающая кожу...
Когда они прибыли в парк, на город начинали спускаться сумерки, а над деревьями плыла очаровательная мелодия аргентинского танго. Оркестр был на месте, и на танцплощадке уже кружилось несколько пар. Надя оказалась хорошей танцоркой, и Костя старался не отставать. Танго сменялось вальсом, вальс фокстротом — они летели сквозь очарование этого вечера на одном дыхании, почти не прерываясь на отдых. Он с восторгом ощущал ее гибкое тело в своих руках. Оркестр оказался изумительным, причем, музыканты не боялись играть не очень рекомендованные к исполнению зарубежные мелодии.
Уже довольно поздно, после очередной мелодии, на сцену выскочил непривычно одетый, лохматый и неухоженный парень, держа в руках странную гитару. Он ударил по струнам и из нее донесся рычащий звук. Все танцующие громкими возгласами и свистом приветствовали нового исполнителя. Парень, не мешкая, принялся играть какую-то сумасшедшую зажигательную мелодию. Все бросились в пляс, который больше напоминал прыгание дикарей. Костя стоял в стороне, ошеломленный и не понимающий: неужели он так отстал от современной музыки, если это, конечно, можно назвать музыкой? Надя тоже было пустилась в пляс, но, заметив Костино смущение, махнула рукой и потянула кавалера с танцевальной площадки в парк, сказав:
— Пошли отдохнем, я немного устала.
— Что это было? — наконец спросил Костя, когда они отошли от громыхающей музыкой танцплощадки.
— Это? Рок-н-ролл, конечно. А ты что, не слышал раньше?
— Нет.
— Ну, считай, тебе повезло, что они еще тяжелый рок не стали играть, — усмехнулась Надя, ведя очумевшего от новой музыки Костю. Растерявшись, он даже не спросил, что такое этот страшный тяжелый рок... или он знал? Странное впечатление, но он где-то уже слышал это словосочетание.
А Надя уводила его от шума в тихую алею, подсвечиваемую уютными фонарями. Наконец, они нырнули в проход между кустами на укромную тропинку и остались совсем одни в темноте. Костя, все еще никак не мог собраться мыслями. Он окончательно поплыл в сладкой истоме, ощутив Надины руки у себя на плечах и вглядываясь в призывно отблескивающие светом далеких фонарей глаза. Они потеряли счет времени, пока целовались. Костя все стеснялся пойти на более смелые ласки, но Надя сама запустила руку к нему за ворот рубахи и, когда он осмелился опустить руки ниже талии, одобрительно шепнула:
— Смелей, мой милый!
И все-таки, не смотря весь восторг, в нем опять появилось, чувство неестественности, как будто Надя слишком торопила развитие их отношений. Нет, не в первый вечер он рассчитывал добраться до ее, сводящих с ума прелестей. Но отказываться тоже глупо, и он продолжил ласкать восхитительную грудь и даже до того догладил ее бедро, что почувствовал нежную горячую кожу под рукой из-под задравшегося платья.
Очарование вдруг стало стремительно рушиться, когда он почувствовал ее руку у себя в брюках. Он бы еще мог это представить после нескольких таких встреч, но чтобы вот так, сразу? Он почувствовал себя обманутым: "Нет, он знал: Надя не такая девушка!" Он слишком хорошо это чувствовал. Просто, каким-то странным образом, она обращалась с ним, словно знала его уже давно и очень близко. Он взял ее за плечи, отодвинул на вытянутые руки и с отчаянием посмотрел ей в глаза.
— Что с тобой, милый? — в ее голосе слышалось столько заботы и беспокойства, словно она была, как минимум, его женой.
Костя чувствовал, что сходит с ума. Но долго рассуждать на эту тему не удалось, как и ответить Наде. Над парком раздался страшный звук. Он слишком хорошо помнил его, когда ему было двенадцать, и Москва оказалась фактически на осадном положении: воздушная тревога надрывной сиреной плыла над мирным парком. Помня въевшиеся в кровь правила, он крикнул Наде:
— Бежим дальше от освещенных мест! Если это бомбежка, то там будет опасно.
Они помчались прямо от танцплощадки, на ощупь продираясь сквозь ветви. Он не выпускал Надиной руки, пытаясь хоть как-то обезопасить путь девушке. Вскоре они остановились перед кустами, с другой стороны которых пролегала широкая аллея. Костю остановил резкий звук выстрелов из автомата. Они замерли под прикрытием деревьев, не зная, куда двигаться дальше. Костя обнял присевшую рядом с ним на корточки девушку и шептал что-то успокоительное ей на ушко.
Вдруг на аллее послышалось шуршание гравия под марширующими ногами и окрики на немецком языке. Сквозь ветви Костя рассмотрел марширующий мимо отряд, по всей вероятности, немецкого десанта. В слабом отсвете дальнего фонаря он сумел разглядеть необычную форму военных: они оказались одеты в какие-то несуразно пятнистые костюмы, высокие ботинки, вместо сапог, и береты. Если бы не их речь, он бы не понял, что за солдаты перед ним. Небольшая группа очень быстрым шагом прошла мимо. Спустя некоторое время оттуда донеслись звуки выстрелов, и крики людей, а так же громкие команды на немецком.
"Что за дикость?!" — у Кости не укладывалось в голове, что Германия снова атаковала Советский Союз. Ведь ни фашистов, ни Гитлера давно уже не было на политической сцене. Но страшная действительность не давала надолго задуматься. Он снова со страхом оглядел Надино платье. Им повезло: что его рубашка, что ее платье в темноте неплохо сливались с листвой. Он с ужасом представил, что было бы, если бы они сейчас щеголяли в белых нарядах, как многие другие. Быть живой мишенью ему никак не улыбалось.
Что же делать? Если это десант, то вряд ли он велик — иначе его не пропустила бы противовоздушная оборона. Значит, надо пытаться уходить из эпицентра военных действий, пока сюда не нагрянули наши войска. Он шепнул Наде:
— Двигаемся к боковому выходу из парка вдоль кустов, не выходя на дорожки!
Девушка только послушно кивнула, и они кинулись бежать, пригибаясь и держась за руки, чтобы не потеряться. То там, то тут слышался сухой треск автоматического оружия и вскрики людей. По звукам складывалось впечатление, что местами завязывалась перестрелка. Костя в темноте начал замечать, что иногда по пути стали попадаться несуразно гигантские стволы деревьев, уходящие куда-то в черноту ночного неба. Местами с них свисали плети лиан.
Они были уже почти на выходе из парка, когда их путь к свободе преградила большая широкая аллея, подсвеченная редкими фонарями. Где-то впереди слышался шум шоссе, полного машин, словно там никаких военных действий не происходило, но за спиной опять раздалась стрекочущая очередь. Костя встал на самом краю, спрятавшись в густых кустах и внимательно вслушиваясь — похоже, что сейчас рядом никого не было. Он обернулся к Наде, взглянув в ее испуганные, несчастные глаза, и понял, что она полностью ему доверяется:
— Держись крепче за руку, и бежим через дорогу! Другого пути нет, — схватив ее ладошку, он побежал...
Они уже были на середине пути, когда совсем рядом раздались оглушительные выстрелы. Костя в панике крикнул:
— Ложись! — и дернул Надю вниз на обочину, пытаясь закрыть ее телом от выстрелов. К своему ужасу он ощущал, что она не ложиться, а падает, как подстреленная птица...
Он, ничего не понимая, подхватил ее тело на руки и, сев, склонился на ее грудью, где двумя темными пятнами растекалась кровь. Он забыл, что является легкой мишенью, как и не слышал выстрелов с другой стороны.
