Глава 5
После короткого отдыха надсмотрщики, ударами кнутов поднявшие рабов на ноги, построили их в колонну, и караван продолжил движение. Сёстры, сделав во время короткого обеденного отдыха по подсказке так и оставшегося неизвестным мужчины самодельные верёвки, подвязали свои кандалы, чтобы цепь не скользила по земле. Теперь сёстры шли уже значительно легче, и у них даже оставались силы на то, чтобы тихо переговариваться между собой. Когда караван отошёл от места дневной стоянки достаточно далеко, и внимание надсмотрщиков ослабло, Линнея, украдкой оглянувшись по сторонам, тихо спросила сестру:
— Рассказывай, что ты придумала!
Селена, так же бросив настороженный взгляд в стороны — не слушает ли их кто-нибудь — ответила:
— Всё просто! Мы же маги, пусть и пока неинициированные...
— Пока это ничем нам не помогло!
— Не перебивай! На нас напала в общей сложности почти сотня работорговцев. С десяток мы убили, ещё несколько десятков благополучно искалечили. Как ты думаешь, что в скором времени произойдёт с остальными?
— Да что с ними может произойти? Вон, едут и впереди, и сзади, и вполне так неплохо себя чувствуют!
— Чем же ты слушала, когда на привале крестьянин объяснял нам, чем в этом мире простому смертному грозит нападение на мага?
— Да сказки это всё! Это местные маги запугали всё остальное население, чтобы держать его в повиновении и не допустить бунтов. Ты подумай, как удобно — если напал на хозяина, то сразу смерть. Типа кара небесная...
— Перед обеденным привалом надсмотрщик, угостивший тебя плетью, неудачно спрыгнул с коня — подвернул ногу и, упав головой вниз, сломал себе шею. Якобы, нога неудачно зацепилась за стремена.
— Ага, не повезло мужику... Впрочем, туда ему и дорога! Или ты собралась его пожалеть?
— Вот ещё! Просто пока запомни — мужик сначала ударил тебя кнутом, а потом он упал с лошади головой вниз и умер.
— Ну и?..
— Когда наши похитители обедали, я краем уха услышала, как один из них говорил другому, что раненые, скорее всего, не выживут — у них началось заражение. Он говорил, что наши мечи отравленные.
— Что за чушь? Я лично чистила и протирала наши мечи. Твой, кстати, тоже почистила, и даже помыла вином. Чистота — идеальная!
— Сделай ещё одну зарубку в своей голове — разбойники напали на нас, и их раны, даже самые лёгкие, вдруг загноились, хотя оружие у нас было чуть ли не стерильное.
— Так ты хочешь сказать...
— Я хочу сказать, что в словах этого крестьянина что-то есть! Так как мы всё-таки маги, пусть и не можем пока пользоваться своим даром, то, если верить сказанному, любой, кто посмеет поднять на нас руку, в скором времени умрёт. От естественных причин — с лошади вниз головой упадёт, рана там загноится... Предлагаю подождать до вечера и посмотреть, как будут развиваться события.
До вечера умерло трое раненых разбойников, ещё шесть лежали при смерти, а один из работорговцев, отошедший от каравана в сторону, был укушен непонятно откуда взявшейся змеёй. Эрестан, глава всей банды работорговцев, был в ярости и не скрывал своих чувств — если не всех, то почти всех умерших можно было бы спасти, если бы остался в живых один из убитых сёстрами магов. Тот, который окончил факультет медицины и являлся не столько боевиком, сколько целителем... Работорговцы начали потихоньку, когда командир находился далеко и не слышал, роптать, обсуждая между собой резко повысившуюся в отряде смертность и сходясь во мнении, что их отряд кто-то проклял. Настроение бандитов, ещё совсем недавно радостное по причине хорошей добычи, резко пошло вниз...
Видимо, Эрестан что-то такое почувствовал, так как ещё засветло, спустившись с очередного холма и наткнувшись на удобное место рядом с мелководной, но чистой речкой с песчаным дном и густым лесом, начинавшимся сразу же за речной излучиной, приказал встать на ночлег и устроить отряду отдых. Для стоянки была выбрана уютная поляна на другом берегу реки неподалеку от лесной опушки, спрятавшаяся от пытливых взоров случайных путников за заросшим густой травой пригорком. Перейдя вброд речку и разбив на найденной поляне стоянку, разбойники зарезали с десяток баранов, сняли с повозок и распечатали несколько бочонков с деревенским пивом, изъятых из подвалов сожжённой деревни, и разожгли костры. На костры отрядные кашевары водрузили большие, закопчённые котелки на треногах и прутья с насаженным на них свежим, истекающим ароматным соком мясом. Вскоре над поляной поплыли одуряющие ароматы густой мясной похлёбки и обжаренного на углях мяса, тут же, на месте сноровисто уничтожаемого усталыми, но довольными собой работниками ножа и топора. Мясо обильно запивалось пивом, которое тут же черпалось из открытых бочек. На близость простой воды никто из бандитов внимания не обращал, и пить её не собирался.
Рабы оказались согнаны в дальний уголок поляны и, будучи предоставленными сами себе под охраной двух угрюмых молчаливых воинов, не участвовавших в общей пирушке, устроились на отдых на мягкой траве в окружении небольшого табуна стреноженных лошадей и издали наблюдали за пиром. О том, чтобы накормить рабов, никто из разбойников, разумеется, не озаботился — как поняли девушки из разговоров своих похитителей, до владений князя Эрестана, куда их вели, оставалось всего несколько дней пути, и тратиться на кормёжку товара бандиты не собирались. Дойдут и голодными... А если к этому времени кто-то из невольников вдруг помрёт — невелика беда, за слабого никчёмного раба, не способного вынести нескольких дней голодовки, всё равно никто больших денег не даст. Правда, напоили вволю, принеся и поставив на землю перед рабами несколько вёдер чистой речной воды...
Веселье в лагере работорговцев тем временем набирало размах. Как только с ужином было покончено, мясо съедено, а пиво — выпито, по рукам бандитов пошли меха с вином — богатую добычу бандиты решили обмыть, не дожидаясь окончания похода, тем более, что сам хозяин не возражает... Ёмкости с вином быстро пустели, люди у костра постепенно хмелели, послышались песни и похабные шутки — гулянка набирала размах. Об умерших и тех, кому ещё предстояло умереть, работорговцы, плавающие в пьяном угаре, уже не вспоминали.
Убедившись, что никого из разбойников рядом нет, Линнея, пересев поближе к сестре, тихонько спросила у неё:
— И что будем делать?
Селена, немного подумав, задумчиво ответила:
— Не знаю... Может, наплюём на наказание и всё же позовём маму? Что-то у меня нехорошее предчувствие...
— Ага, и мама тут же всыплет нам по самые не балуйся, после чего запрёт под замок — так, что мы и шагу из дома без её разрешения не сделаем. Да ещё и следящие маячки на ауру навесит — мы же об этом уже говорили. Ты хочешь всю жизнь просидеть под замком? Лично я — нет. Да, мы попали в крайне неприятную ситуацию, но посмотри на неё под другим углом — мы живы, здоровы, непосредственной угрозы для нашей жизни нет, и в ближайшем будущем не предвидится. Не для того нас берегут, чтобы затем убить. Бандиты из кожи вон вылезут, чтобы доставить нас в Асуру в целости и сохранности, причём сначала поведут во владения князя, где оставят большинство рабов. Да и сами наверняка ненадолго останутся в своих владениях — отдохнуть перед походом в Ривию. Так что у нас будут как минимум несколько дней, за которые мы что-нибудь да придумаем. К тому же, если ты права, через несколько дней у бандитов должен начаться падёж личного состава — почти все из этой банды работорговцев сражались с нами и, следовательно, на них должно пасть проклятие.
— Это если раньше мы не умрём с голоду — кормить нас, похоже, никто не собирается...
— Зато вволю напоили. Без еды человек может прожить больше месяца, а до Асуры идти всего ничего. Так что звать маму на помощь будем в самом крайнем случае — пока она ничего не знает, у нас сохраняется возможность выпутаться самим. Вдруг у нас выпадет шанс убежать? За эти несколько дней всякое может произойти.
— Какая возможность? — с сомнением подняла закованные в кандалы руки Селена, — ты разве сможешь убрать вот это?
— Ну, можно попытаться перетереть одно из звеньев цепи, — с сомнением ответила девушка, — мы же ещё даже не пытались. А вдруг эти цепи на самом деле значительно менее прочные, чем с виду?
— С тем же успехом можно попытаться их перегрызть.
— А что ты предлагаешь?
— Маму звать надо...
— Ну, что ты заладила — мама и мама... Трусиха ты, сестрёнка! Любой трудности пугаешься... Стоит только попасть в ситуацию, которая покажется тебе безвыходной, как ты сразу же бежишь жаловаться маме!
— Но ситуация действительно безвыходная! Ни я, ни ты не знаем, как из неё выйти!
— Днём ты была смелее...
— Днём я не была уставшей и голодной... А сейчас я хочу есть, у меня сбиты в кровь ноги, а кандалы натёрли кожу, и она болит.
— А ещё тебя в зад кусают муравьи, и мама не спела тебе на ночь колыбельную. Селена, прекращай ныть, и начинай становиться взрослой! Я предлагаю тебе реальный выход — не спеши. Вызвать маму всегда успеем, а сейчас давай играть роль покорных запуганных пленниц — молчи и делай всё, что тебе прикажут. Калечить нас они не станут — побоятся испортить товар, поэтому повторюсь — непосредственная опасность нам пока не грозит, максимум — ударят пару раз для острастки, так, чтобы не осталось следов, но побои можно и перетерпеть. Главное — выиграть время, а потом, когда наши похитители потеряют бдительность...
Не договорив, Линнея замолчала — к сёстрам, пошатываясь и держа в руке полупустой бурдюк с вином, приближался главарь банды. Мужчина уже основательно набрался — ноги его заплетались, а пьяное выражение лица лишь подтверждало предварительный диагноз.
Подойдя к пленницам, мужчина остановился, широко расставив ноги, и устремил на них тяжёлый взгляд, мучительно фокусируя его на ближайшей женщине. Ближайшей оказалась Линнея — чтобы поговорить со своей сестрой, она оставила своё место и перебралась поближе, очутившись самой первой на пути главаря банды. По-видимому, в пьяной голове бандита зародилась такая же пьяная мысль, потому что он, ткнув в девушку пальцем, запинаясь, проговорил:
— Ты! Встала и пошла со мной.
И развернувшись, побрёл обратно к кострам, ощутимо пошатываясь на ходу. Линнея, смелости в которой вдруг сразу резко поубавилось, тихо спросила сестру:
— Силь, мне идти? Ты не знаешь, зачем он меня позвал?
— Может, поговорить хотел?
— Ты думаешь? Для серьёзного разговора он не слишком-то трезвый...
— Ну так не ходи... Может быть, он забудет, зачем тебя вызвал...
Но мужчина, обернувшись и увидев, что девушка продолжает сидеть на земле вместе со всеми остальными пленниками, с угрозой прошипел:
— Ты что, рабыня, решила ослушаться хозяина? Может, тебя поучить смирению?
Линнея, тут же поднявшись и опустив взгляд в землю, запинающимся голосом ответила:
— Не надо, хозяин, я уже иду...
— Так-то лучше! — удовлетворённо пробормотал мужчина и продолжил неспешное передвижение к кострам, больше не оглядываясь на семенившую за ним девушку, пытавшуюся передвигать ноги так, чтобы мешавшие при ходьбе ножные кандалы не стёрли щиколоток.
Дойдя до костра, бандит подождал, пока девушка подойдёт к нему почти вплотную и остановится, после чего приказал:
Снимай платье и ложись — мои люди сейчас будут учить тебя твоей будущей профессии.
— Простите, господин? Я не поняла, что мне нужно делать... — голос Лины задрожал от испуга. Происходящее начинало ей сильно не нравиться.
— Чего тебе непонятно, рабыня? Скоро ты займёшь достойное тебя место в лучших борделях Асуры, а к этому времени ты должна в совершенстве освоить свою будущую профессию — на неопытных шлюх спрос меньше, да и стоят они дешевле. За эти несколько дней ты должна будешь набраться необходимого опыта в искусстве ублажать мужчину. Вот я со своими людьми и буду сейчас обучать тебя тонкостям твоего ремесла.
— Извините, господин, но я ещё девушка — у меня никогда не было мужчины... — голос Линнеи понизился до дрожащего шёпота, а в уголках глаз появились слёзы.
— Значит, ты вообще ничего не умеешь? Тогда наша задача усложнится — времени на твоё обучение придётся затратить несколько больше, — ухмыльнулся главарь, — верно, друзья?
Последняя фраза была адресована окружившим главаря бандитам, с интересом вслушивающимся в речь своего вожака и со смехом выразившим своё полное согласие принять участие в обучении неопытной рабыни. Посчитав, что вводный инструктаж проведён, бандит схватил девушку за воротник рубахи и, сделав резкую подсечку, опрокинул её на спину. Ткань рубахи издала резкий сухой треск, и в руках мужчины остался солидный её клок, обнаживший роскошные груди девушки и подтянутый, плоский живот с аккуратной ямочкой пупка. Упавшая на спину девушка, больно ударившаяся спиной о землю, попыталась отползти, но мужчина, усмехнувшись и отбросив обрывок рубахи в сторону, быстро присел, опершись на колено, попав им между ног девушки и придавив высоким голенищем сапога сковывающую её ноги цепь. Глаза Лины расширились от ужаса — девушка уже поняла, зачем главарь банды привёл её к костру. Забившись сильнее, она скованными руками попыталась сбросить с себя разбойника, но тот, пьяно усмехнувшись, перехватил руки Линнеи за цепь и резким движением завёл их за голову девушки, от чего две тугие девичьи груди взметнулись, заколыхавшись, вверх и вызвали бурю восторга и пошлых комментариев среди окруживших главаря пьяных бандитов.
— Нет, не надо! Прошу, не надо! — отчаянный женский вопль, сдобренный слезами, пронёсся над поляной, вызвав очередную волну смеха разбойников.
А главарь, продолжая пьяно ухмыляться, достал из-за голенища кинжал, срезал с извивающейся девушки грубые полотняные штаны и, оголив её стройные ноги, резким движением коленей раздвинул их в стороны. Линнея забилась сильнее, поляну огласили наполненные слезами мольбы, но вырваться из крепких мужских рук ей не удавалось — мешали стальные кандалы, прочно фиксирующие распятое на траве женское тело, да и разница в комплекции сказывалась — главарь банды оказался на голову выше и минимум в полтора раза тяжелее. Пьяно усмехаясь и подробно объясняя предстоящий процесс, мужчина не спеша расстегнул пояс своих кожаных штанов и, приспустив их, обнажил уже занявший боевое положение член. Простая, но от этого не менее ужасная мысль возникла в голове Линнеи — сейчас её начнут насиловать, и помешать насильнику уже не сможет ничто. Сама она с опытным, сильным магом не справится, а никакой зов о помощи девушку уже не спасёт — точных координат их местонахождения мама не знает, сканирование пространства по слепку ауры потребует не только сил, но и времени, а из-за разницы течения временных потоков в Окане и на Нате помощь придёт слишком поздно. Осознание этого факта заставило Линнею похолодеть от ужаса и безысходности. Волна паники захлестнула девушку и погребла под собой последние ростки здравого смысла. Тело, освободившееся от оков разума, выгнулось дугой и забилось в неистовом припадке, из нежного девичьего горла вместо очередной мольбы вырвался полный леденящего ужаса звериный вой, перешедший в утробный рёв и заставивший мужчину вздрогнуть и, бросив процесс освобождения из плена штанов своего детородного органа, обратить свой взор на жертву. Увиденное заставило главаря резко протрезветь — с прекрасным девичьим телом начали происходить непонятные метаморфозы. По всему телу девушки, сталкиваясь и разбегаясь, пробегали волны растягивающейся и сокращающейся плоти, кожа, ещё мгновение назад гладкая и бархатистая, начала покрываться шерстью, руки укоротились и стали толще, пальцы втянулись в ладони, оставив вместо аккуратных ухоженных ноготков изогнутые и даже с виду бритвенно-острые когти длиной в полпальца. Лицо тоже менялось, стремительно теряя человеческие черты — уши заострились, приобретя треугольную форму и сместившись вверх, глаза обзавелись вертикальным зрачком, нос втянулся, а челюсти, наоборот, стали вытягиваться вперёд, выпуская из-под обрастающих коротким мехом губ две пары желтоватых длинных клыков. На поляне ощутимо похолодало, а вокруг девушки на расстоянии в несколько шагов трава покрылась инеем, образовавшим правильный круг. Над головой Эрестана пронёсся порыв холодного ветра, отозвавшийся в небесах рокочущими громовыми раскатами — небо над головой стремительно затягивали слетающиеся со всех сторон тяжёлые грозовые тучи. И тут же раздался звон — не выдержав давления растущей плоти, кандалы на руках и ногах существа, в которое стала превращаться девушка, лопнули, заставив окружающих мужчин схватиться за оружие. После звона рассыпавшихся кандалов послышался сухой треск лопнувших на ошейнике заклёпок — шея существа стремительно раздавалась вширь, покрываясь таким же мехом, как и всё остальное тело. Понимая, что происходит что-то странное и опасное, главарь попытался встать и судорожно натянуть спущенные штаны обратно, однако сделать это простейшее действие уже не успел — существо, ещё совсем недавно бывшее беззащитной девушкой, повторило движение разбойника, поднявшись вслед за ним с земли, а руки существа, трансформировавшиеся в покрытые густой шерстью звериные лапы, ухватили мужчину за горло, пронзив его своими когтями. Над замершей в тишине поляной пронёсся предсмертный хрип — рот главаря, открываясь и закрываясь, пытался исторгнуть из пробитого когтями горла какие-то булькающие звуки, глаза мужчины от напряжения вылезли из орбит, а руки в последнем желании защититься обхватили поднявшие его над землёй звериные лапы. Подержав бандита на вытянутых руках — обратившаяся девушка оказалась выше разбойника на две головы, — существо резко взмахнуло лапами, разведя их в стороны. Раздался хруст, и голова главаря, вывернутая под неестественным углом, повисла на сухожилиях — позвоночник несостоявшегося насильника, поменявшегося местами со своей жертвой, оказался сломан. Из разорванной артерии тугой струёй брызнула кровь, окропившая кровавыми брызгами и поляну, и зверя. Небрежным движением отбросив обмякшее тело в сторону, зверь медленно опустился на передние лапы и встряхнулся — так, как это обычно делают собаки или кошки. Теперь замершего зверя можно было разглядеть подробнее — опустившись на четыре лапы, он стал очень похож на обычного домашнего кота, только значительно крупнее в размерах. Гибкое, в холке достигающее пояса взрослого мужчины мускулистое тело хищника светло-серого окраса, с тёмно-серыми, почти чёрными подпалинами, широкой грудной клеткой и мощными лапами, заканчивающимися чёрными, выпущенными из подушечек когтями, с роскошным, в половину длины тела хищника, пушистым хвостом, было прекрасно в своей дикой звериной мощи... Устремив на окруживших его бандитов тяжёлый, пронизывающий до костей взгляд широко распахнутых круглых глаз с вертикальными зрачками, испускающих слабое зеленоватое свечение, хищник, яростно хлопнув себя по животу хвостом, раскрыл громадную пасть, продемонстрировав устрашающего вида клыки, и утробно зарычал. И тут же небеса осветил разряд молнии, ударившей из затянувших небо туч прямо в реку, а звериный рык заглушил оглушительный треск грома. Усилившийся ветер завыл, поднимая сухую траву и прошлогоднюю листву, и формируя из неё на поляне громадную вихревую воронку.
