Легенда о вольном купце

— Тогда зачем вообще браться за это дело?

Я усмехнулся:

— Хотел бы я сам знать. Но разобраться в себе подчас гораздо сложнее, чем помочь другим людям. Заколдовали меня, наверное.

Глава 15. В которой мы ведем расследование в лучших традициях другого Мира

В 'Слезы наглеца' я явился, как и следовало ожидать, немного раньше, чем остальные. Сидел, жевал безвкусную булочку с привкусом болотной воды, запивал вкусным компотом — получалось средне. Сегодня я решил, что трезвая голова — отличный талисман в любом начинании, и пока что неукоснительно следовал этому правилу.

Первым появился Анатоль, огорченно бухнул на стол пачку листков и нагло украл у меня последних пару глотков компота. Я не возражал. Закажу еще, благо, граф отсыпал несколько монет от щедрот. Или повинуясь случайной причуде.

— Что за художества? — кивнул я на бумагу. Саррус пожал плечами:

— Портреты ненаглядного внука. Старушка, похоже, была не в себе от внезапной пропажи оного, и решила, что я полицейский.

— Хорош полицейский, честных граждан рубит направо и налево.

Анатоль обидчиво пробасил:

— Людей я последний раз убил очень нехороших, так что тут ты неправ.

— Ну, извини, — легко согласился я. — А я вот не догадался хотя бы взглянуть на семейные картины, хотя, судя по всему, толку от них было бы немного. Рассорился графский отпрыск с отцом, еще пять лет назад.

— Да и смысл, если мы условились считать, что нашли у обелиска ту самую пропавшую группу?

— Никакого.

Я перебирал портреты и вглядывался в черты лица, надеясь на чудо — вдруг мне удастся кого-то опознать среди толпы. Локстед хорош, когда дело доходит до книжных источников, в этом ему нет равных, но опознание кого-то в телмьюнской толпе — бесполезное занятие для йрвая. Если бы я внезапно поехал в Ургахад, государство саррусов, мне пришлось бы заказывать ходули для подобной цели, потому что я ниже коренного жителя в среднем на аршин с гаком. А основную часть населения столицы Грайрува, как ни крути, составляют люди, самые рослые из которых возвышаются над макушкой моего соратника на тот же аршин. Уши, правда, частично компенсируют эту вопиющую разницу.

Вообще, толпа здесь — понятие относительное. На Земле крупные города давно стали жертвами моды, стандартизации и прочих сомнительного качества процессов. Здесь во всем городе сложно встретить женщину в одинаковых нарядах, несмотря на крупные текстильные мануфактуры в Верхнем Морпине. Да и мужчины, даром что существа более консервативные, не упускают дополнить выходной костюм какими-нибудь цепочками или дополнительными отворотами. Мол, живу я в столице, значит, должен соответствовать. Даже приезжие поддаются этому любопытному увлечению, имеющему с модой мало общего — в конце концов, мода означает сплошной копипаст.

И не говорите мне, что слова 'копипаст' не существует. Давно уже в обиходе.

Стал ли я еще одним модником? Не уверен, что получилось до конца. Однако у меня есть, как минимум, отличная шляпа — и этот скромный факт все еще обнадеживает!

Локстед ввалился в скрипучую дверь с шумом, того и гляди, выхватит кольт и начнет палить по бутылкам.

— Вы будете смеяться... — начал он с порога, но я приложил палец к губам и поманил его за наш столик.

— Мы уже смеемся. Что раскопал, деятель?

— В одном доме я честно побывал, мне удивились, обрадовались, погрустили и снабдили описанием особых примет девочки по имени Кестрад. Что за изверги ее родители, мне удалось увидеть воочию — назвать ребенка так, будто это марка табака, дурное дело, — ухмыльнулся Локстед.

— Как я понимаю, все важное, что тебе удалось узнать, не касается семьи Эллингтон? — полуутвердительно произнес Анатоль. Йрвай кивнул, попутно сгрыз булочку, поморщился и уселся на стул. Все это заняло меньше секунды, честное слово.

— Дом Икантари стоит на отшибе, на самой южной окраине Телмьюна. Даже на Снежке я туда добирался почти полчаса. Мать сообщила, что Тарик Икантари уже с неделю не бывал дома, но подобные загулы у него время от времени случаются. Охота с друзьями, путешествия в другие города — прямо начинающий Ульгем Мирный. Я представился, как ты меня надоумил, аспирантом, чтобы не поднимать панику. Сообщил, что у него задолженность по прикладной стихийной магии, просил сообщить, чтобы немедленно появился в Академию, как только прибудет домой.

— Не совсем понимаю, — честно сказал я. — Ты хочешь сообщить, что никто особо не беспокоится о своих детях? Алакезы тоже не говорили о Мари так, будто бы они сильно сокрушаются по поводу ее пропажи. Мой родитель — в смысле, не мой, а граф — тоже рассорился с сыном. Анатоль, у тебя с этим как?

— Не совсем так, — буркнул он. — Все ваши догадки пока выеденного яйца не стоят, в обоих семьях очень переживали за детей, и портреты — тому доказательство. Чета Морланов не нашла отдельного портрета, поэтому отдали мне, скрепя сердце, единственную светокопию.

Светокопию? Неужели здесь уже делают фотографии? Усилием воли я заставил мысль вернуться обратно, особенно учитывая тот факт, что Локстед сердито повысил голос:

— Вы мне дадите договорить или нет? Я не сразу подъехал к дому — от него удалялся всадник, в котором я узнал, как вы думаете, кого?

— Варанга Пройдоху, — хмыкнул саррус. Я подумал, затем предположил:

— Твоего доктора?

— Именно! — подтвердил йрвай. — Доктор Кальвард Эзимо собственной персоной.

Саррус удивленно спросил:

— Как ты узнал, что это именно он? Я не ставлю под сомнения твою замечательную память, но он же ехал спиной к тебе, судя по рассказу.

— Все очень просто. Даже не учитывая похожий силуэт и осанку, если бы вы в момент визита в больницу пригляделись к доктору в светло-голубом халате, вы бы легко обнаружили, что у его правого сапога каблук заменен на новый, из более темного материала. Кроме того, на обуви доктора имеются стальные набойки с небольшими шипами, видимо, для походов в горы или чего-то подобного.

— Нечасто я смотрю на то, во что обуты существа, с которыми знакомлюсь, — восхищенно сказал я. — Но у тебя определенно дар сыщика...

Локстед вскочил на стул и церемонно раскланялся.

— ...или собаки-ищейки, — ехидно прибавил Анатоль.

Ему достался суровый взгляд нашего следопыта. Я заказал еще по кружке компота, отказавшись от сдобы, походившей вкусовыми качествами на гудрон.

— Ах да, и еще одна маленькая деталь, — сообщил Локстед после того, как сосредоточенно опустошил половину емкости, — дом Икантари дважды посещал некто в измененном облике. Тарик ни о чем не говорил родителям, но как-то упомянул, что его посетитель обладает изрядным могуществом и обучает юношу собственному магическому Пути.

— И долго ты намеревался держать это при себе, дружище? — печально сказал я, решив, что зря понадеялся на здравомыслие йрвая. Умом их иногда совершенно не понять.

— Думал, это несущественно, — нехотя произнес он, тем самым подтвердив свой предыдущий вывод.

— А знаешь, на чей след мы, скорее всего, напали? — чисто для проформы спросил я. Локстед покачал головой.

— Бьюсь об заклад — Великий Магистр Кшымский собственной персоной, — хлопнул ладонью о стол саррус. Мебель испуганно подпрыгнула, и, кажется, не только возле нас, но и во всей таверне.

— Точно, — удовлетворенно сказал я. — Тарик, скорее всего, был номинальным лидером группы, кем-то вроде старосты.

— А в студенческих группах есть старосты?

— В моей — точно был.

— А в вашем Мире есть Академии, обучающие магов? — поинтересовался Анатоль.

— У нас там обучают ремесленников. А магов и вовсе нет, во всяком случае, таких могущественных, чтобы их уважали, — ответил я, вовремя вспомнив всяких бабок-шаманок, народных целителей и прочую астральную шушеру Земли.

— Интересный порядок, — заметил Локстед с отсутствующим видом. Видимо, делал запись где-то в безразмерной библиотеке.

— Можно было бы смотаться в Рован, — задумчиво предложил я.

— Зачем? — спросили оба, почти в унисон.

— Долгая история. Луккеш-Верштайн мне показал свою картинную галерею, на одной из картин изображен грот Тихой Воды, вблизи от города Рована. Я поинтересовался его местонахождением, объяснив, что место очень живописное. Пемброк подтвердил — туда стоит съездить при наличии свободного времени. Красивая картина — каменистый грот, нависающий над широким озером, на фоне осенний лес. А из леса торчит каменный шпиль.

— Уж не собираешься ли ты... — начал Локстед. Я поднял руку:

— Нет, не собираюсь. Но скажу честно, что эта штука здорово напоминает ту, которую мы видели раньше. Вы знаете, о чем я.

Мало ли кто может греть уши возле нашего столика. Не то чтобы в заведении было полно народу, однако объяснение у меня в наличии — магия. Опытный маг мог бы позволить себе удовольствие подслушать наш разговор.

Паранойя? Хо-хо. Просто здравая предосторожность в мире, напичканном магией по самое 'не балуй'.

— Бред, — отрезал Анатоль. — Будь я этим экспериментатором, я в первую очередь зарекся бы повторять столь неудачную затею. Шесть человек не вернулись? Отлично, едем дальше! Чушь городишь, командир.

— А вдруг обещание силы настолько велико?

— Да брось. Маленький нюанс — то, с чем не справился Великий Магистр, будут обходить десятой дорогой. Даже двадцатой.

— Тогда не знаю, — хмуро ответил я, ибо мысль пока что зашла в тупик и орала оттуда, что ей хорошо и уютно.

Локстед постучал когтями по столу, затем решительно заявил:

— Зато я знаю. Нам надо попросить профессора угостить нас двумя обедами.

— Обедами, да еще и двумя! — присвистнул наш телохранитель. — Куда в тебя столько влезет, малыш?

— Иди к черту, бугай, — с опаской ответил йрвай, готовый мгновенно переместиться за пределы досягаемости могучей руки. — Я серьезно говорю, а вы смеетесь...

— Исключительно по привычке, — подобострастно заверил я, не забыв прибавить щепотку сарказма.

— И тебя туда же. Я не говорю про 'банально пожрать' или даже 'пожрать по-императорски', хотя, безусловно, вещь хорошая и в жизни невероятно полезная. Нам нужно задать пару вопросов тем, кого обычно никто не замечает — обслуге. Как вы уже догадались, меня интересует в первую очередь обслуга закусочных 'Водлохоравак' и 'Снежные грезы'.

А ведь точно. Правда, придется все же впутать профессора, но я договорюсь с ним, и мы поссоримся на публику, на случай, если за нами уже следят. Меры предосторожности лишними не бывают.

Угощать, конечно, пришлось нам. Вернее, мне. Профессор не отказался от обеда и уже через пятнадцать минут, проведя нашу компанию внутрь, вкушал ароматный суп из какого-то неизвестного мне мяса.

У меня тоже наблюдался желудочно-пустой синдром, поэтому заказ в виде румяного гуся принесли немного погодя. Анатоль тут же оторвал половину тушки, справедливо заметил, что мы вдвоем едва справимся с другой. Он был прав — когда мясо стало заканчиваться, я почувствовал, что наелся на неделю вперед. Желудок — орган неблагодарный, завтра все равно захочет жрать, но на сегодня, пожалуй, хватит.

Эдмонт Алакез, как человек, получивший достойное воспитание, дождался, пока мы закончим трапезу и с любопытством спросил:

— Вы действительно считаете, что кто-то из персонала мог запомнить нечто необычное, Рихард?

Я пожал плечами:

— Пока что мне неплохо удавалось вести следствие за счет догадок и озарений, причем не всегда собственных. Если принять во внимание, что группа 'ка тридцать два' пропала в полном составе, наверняка они держались вместе — просто потому, что связаны общей затеей. А хороший трактирщик должен отлично замечать людей, объединенных общей затеей, ибо такая затея чаще всего таит в себе желание не платить за еду.

— Нехорошо так думать о людях, — улыбнулся он.

— Очень предусмотрительно думать о людях именно так — зато потом вас может ждать куча приятных разочарований.

В громадное окно, почти витрина, было видно, как студенты снуют туда-сюда. Некоторые в деловых костюмах, некоторые в странной одежде, не то роба, не то ряса — видимо, атрибут каждого уважающего себя мага. Несколько раз я заметил полицейских в том самом снаряжении, со щитками и руническими знаками, и внутренне приготовился объясняться, какого лешего мы забыли здесь, не являясь студентами. Вот только служители закона не обратили на наши рожи никакого внимания. Почти английские бобби, тем более что вытянутой формы шлемы весьма напоминали именно головные уборы английской полиции.

Я покинул наш столик и отправился общаться с симпатичной баристой. Она явно слишком молода для того, чтобы единолично владеть 'Снежными грезами', но взгляд мне понравился — живой и веселый. Юная леди после моей хилой попытки пофлиртовать строго спросила, буду ли я что-нибудь заказывать. Я махнул рукой и попросил бокал вина, усевшись на один из стульев у барной стойки.

— Скажите мне, Риш, могу ли я вам задать нескромный вопрос, почти не касающийся вашей персоны?

— Что за вопрос-то такой? — усмехнулась она.

— В вас заметна наблюдательность. Вы случайно не видели с неделю назад небольшую группу студентов с таким видом, будто они собираются украсть императорский трон?

Я, насколько мог, описал приметы пропавших, ни на что не надеясь. Девушка нахмурилась, протирая чистым, но сероватым от постоянного использования и стирки полотенцем стеклянный бокал.

— А зачем они вам?

— Я не полицейский, просто частный сыщик. Работаю на себя и на их родителей — дело в том, что ребята пропали не далее, как неделю назад. Страшно и подумать, какая сумасбродная идея могла прийти в их головы. Сам таким был.

— Магом?

— Слава небу, не магом. А вот молодым был, приходилось определенное время. А потом — прошло, — вздохнул я. Театральное искусство изображать старого и побитого жизнью мне досталось от одного товарища — считалось, что он просто не бывает в хорошем настроении. Я на несколько минут просто примерил данную маску, и тут же постиг искусство ворчания в совершенстве. Представляю, какая степень мастерства у него сейчас, спустя столько лет после моего увольнения по собственному.

— Ну, раз пропали... — протянула она. — Смотри сам. Здесь действительно собиралась одна группа, не слишком похожая на обычных студентов. Нет, одежда обычная, сумки, но вот поведение... весьма настораживало. Всем заправляла рыжая. Она в капюшоне, но все равно видно, что рыжая — такую шапку волос нигде не спрячешь, даже под смешными головными уборами Аргентау.

— А хоббит с ними был? — поинтересовался я как бы невзначай. Риш покачала головой:

— Нет. Никаких хоббитов, мардов. Одни люди. Да и на всю Академию, пожалуй, хоббитов дюжины две, если не меньше.

Я пригубил вино, удивился приятному пряному привкусу и задумался, в который раз за сегодня. По крайней мере, сегодня это было необходимо. У Рихарда Шнапса в голове порой не мысли, а мюсли. Я даже приблизительно не мог представить, о чем еще спросить. Спустя несколько мгновений меня осенило:

— Риша, а постарайтесь вспомнить — до меня кто-то еще интересовался студентами?