— Франк тяжело болел. Абу Хаким приложим много сил для его выздоровления.
Голос Тафлара звучал сдержанно и официально. Помниться, раньше отношения кузе-нов отличались большей сердечностью. Что-то произошло? Возможно, победы принца, о ко-торых обмолвился Тафлар, настолько перетянули чашу весов, что поединок, долженствую-щий обелить или опорочить соперѓника Селима в глазах визиря и халифа, не имел уже ре-шающего значения?
При таком раскладе, Роберт переставал быть драгоценным свидетелем, и Селим мог распорядиться им как пожелает: от выдачи за выкуп, до ссылки обратно на рудник. Но, воз-можно, все они скоро от него отступятся и вообще забудут. Хотя Омар Малик вряд ли забу-дет. Этот постарается достать его в любом случае.
— Франк, знакомы тебе имена: Миль Брей и Рот Перишь?
— Да, ваше высочество, — Роберт предпочел такое обращение слову господин. Селим заметил, недобро усмехнулся, но поправлять не стал.
— Я выкупил их у сельджуков. Турки с помощью Аллаха одержали большую победу под Констамном. Свежие христианские войска следовали в Иерусалим, но свернули на вос-ток, дабы разграбить Анкиру. От них ничего не осталось. Сам Иерусалимский халифат раз-дирают междоусобные распри. Думаю, христианам не долго осталось пребывать в этой зем-ле.
Вот в чем дело! Теперь даже проиграй Роберт, Селим использует к своей пользе и это: объяснит победу брата волей Аллаха, покаравшего христианина.
— Халиф Мостали, да продлит Аллах его дни, объявил праздник в честь победы воинов ислама. Твой поединок состоится в полдень после молитвы. А теперь покажи, что ты умеешь.
Кивок, долженствующий обозначать почтительный поклон, вышел у франка сухо и весьма сдержано. Глаза Селима нехорошо блеснули, но он опять промолчал.
Роберт вышел на середину нагѓретой солнцем площадки. Один из воинов личной гвар-дии бея встал напротив, отведя руку с кривым сейфом далеко в сторону. Не взошедшее еще в зенит солнце, било франку в левую щеку. Противник Роберта, поймав полированным металлом тяжелой слегка искривленной сабли, солнечный зайчик, послал его в глаза соперника. Ослепить ли? Просто ли надсмеяться?
По тому, как он стоял — слегка расставив ноги и опустив плечи — по повороту головы и внимательным глазам, Роберт понял, перед ним достойный противник: умный, осторожный, очень умелый.
Солнечный зайчик был не просто забавой. Когда в один прыжок сарацин оказался в центре площадки и занес руку, для удара, в глазах Роберта еще плавали золотые круги. Так что, первую атаку он отбил довольно коряво, да еще встал против солнца. Само по себе это не означало проигрыша, но доставляло некоторые неѓудобства.
Ловко его подловили: сначала Селим со своими победами, затем этот сарацин, все вре-мя стремительно атакующий и не дающий сменить позицию — просто — как мальчишку.
Злость на себя всегда заставляла Роберта собраться гораздо лучше, нежели злость на противника. Прямой короткий фальчион — не самое лучшее оружие против кривого сейфа, но Роберт с первых дней тренировок сражался именно так.
Привычными, выверенными движениями франк начал отбивать выпады, стараясь пой-мать нужный ритм. Позицию удалось сменить. Солнце теперь било в щеку, но Роберт по во-робьиному шажку еще уходил вправо, пока прямые лучи не осветили потное и уже далеко не такое равнодушно-насмешливое лицо сарацина. Противник начал нервничать. Это вполне устраивало Роберта, который наоборот — совсем успокоился, даже дыхание придержал.
По сторонам смотреть было некогда, а то граф Парижский с удовольстѓвием бы отме-тил, что спесивого блеска в глазах Селима Малика поубавилось, зато разгладилось хмурое лицо Тафлара абд Гасана.
Роберт был сосредоточен и собран. Он отмечал каждое самое незначительное движение сарацина, выражение лица и даже направление взгляда, поэтому удар с подкруткой, которого раньше не встречал, отбил, хоть рука и заныла до самой лопатки.
Настала пора заканчивать поединок. На прямой колющий выпад, противник отреагировал как и раньше — отводящим сверху. В следующий момент франк, действуя мечом как рычагом, зацепил гардой чужой клинок и вырвал его у сарацина. Мало того, свободной рукой он перехватил чужое оружие...
Оба меча уперлись в грудь побежденного.
Негромкий хлопок в ладоши прекратил противостояние. Держа мечи опущенными к земле, Роберт пошел в сторону египетского царедворца. Охрана мгновенно ощетинилась клинками и копьями. Пришлось остановиться и положить оружие на землю.
Сиятельный племянник внимательно смотрел в лицо франкского рыцаря. Роберт не от-водил глаз. Наконец, Селим махнул охране, опустить оружие.
— Доспех, — скомандовал египтянин. Спустя короткое, заполненное замешательством свиты время, ему вынесли кольчугу и круглый утыканный золотыми пиковками шлем.
Роберт поймал умоляющий взгляд Тафлара. Поддаться? Посмотрим, может и не при-дется. Селим Малик слыл не последним воином Египетского халифата...
Стоп! Бей желает позабавиться? Прекрасно, он получит то, что хочет.
На протяжении всего поединка Роберт только защищался. Ни одной ответной атаки. Танцуя на месте, он уворачивался от выпадов противника сначала напряженно и сосредото-ченно, все больше расслабляясь к концу схватки. Такая беспечность чуть было не стала при-чиной поражения: хитрый араб выбрал момент между однообразными выпадами, которые Роберт легко парировал, и крутнулся на месте. Роберт присел, пропуская свистящую сталь над головой. Но направление движения клинка внезапно изменилось, ятаган пошел сверху вниз. Ничего не оставалось, как, кинувшись на землю, кувыркнуться через голову, чтобы вскочить на ноги на достаточном расстоянии.
Роберт был готов продолжать бой, но Селим бей опустил саблю. По знаку царедворца с него сняли шлем. Головная повязка промокла насквозь. Ее заменили на свежую, после чего Селим Малик дал понять, что поединок продолжается.
Франк тоже снял шлем и передал его подскочившему Мибу. Недавно подогнанный для него кузнецом шолом с наносьем был удобен и совсем не мешал, но Роберт не мог себе по-зволить сражаться не на равных.
Завораживающая пляска мечей продолжилась. В какой-то момент Роберт даже впал в обычный для себя боевой транс, когда тело делает все само, а мозг только фиксирует отдель-ные моменты: размазанный след клинка в воздухе, оскаленный рот противника, рука, отве-денная в сторону...
Крик бея вывел франка из транса. Сил почти не осталось, руки повисли, но в теле еще плясало немыслимое напряжение. В голове прояснялось очень медленно. Вокруг столпилась охрана.
Роберт посмотрел в сторону Селима и Тафлара. С первого снимали кольчугу, второй смотрел почти обречено.
Я, что, ранил бея? Крови не видно... может, на землю уронил? Вот напасть — ничего не помню!
Навалились тошнота и головокружение. Зарвавшийся франк оставалѓся на солнцепеке, свита племянника великого визиря спятилась в тень. И тогда Роберт просто сел на землю. Не нахоѓдя ничего зазорного, в том, что после боя нуждается в отдыхе.
Однако посидеть ему не дали, подняли и повели к Селим бею. И то ладно, что в тень. Попутно Мибу стянул с него ставшую неподъемной кольчугу.
— Гарун, — Селим Малик уже сидел подле, уставленного снедью низенького столика, — не хочешь ко мне приѓсоединиться?
Абд Гасан расположился напротив бея. Лицо Тафлара оставалось напряженным.
— И ты, Рабан аль Париг, сядь.
Неслыханно! Пленному христианину предлагали место за столом вельможного му-сульманина. Но бей, скорее для свиты, нежели для него, пояснил:
— Потомку франкских королей, да и любому достойному воину, потребен отдых.
Поданная Мибу чаша с холодным кисловатым напитком, окончательно привела Робер-та в себя.
— Ты пытался меня одурачить, франк? Другой за подобную наглость поплатился бы жизнью, но ты доказал свое искусство воина и достоинство высокорожденного. Я забираю его к себе, — обернулся Селим к абд Гасану, — до поединка, а... там видно будет.
Тафлар не посмел возразить, только тоскливо посмотрел на Роберта.
— Ваше высочество, — франк все же решил попытать счастья, — если исход будущего поединка для вас еще важен, не могли бы вы исполнить мою просьбу?
— Ты ставишь условия? — брови Селима Малика недовольно взмыли.
— Нет. Прошу о... милости, — пришлось перешагнуть через себя.
— Ну? — усмехнулся египтянин. Внутренняя борьба, происѓходящая в душе франка, не осталась для него незамеченной. — Чего ты хочешь?
— Остаться здесь.
— Боишься? Считаешь, у меня тебе будет угрожать опасность?
— Я боюсь, — твердо сказал Роберт, — не за себя.
Бей задумался. По его малоподвижному лицу невозможно было понять, что воспосле-дует дальше: милость или сжигающий все окрест гнев.
— Пусть твой друг Абу осмотрит франка, — наконец постановил бей, обращаясь к Тафлару. — Уведите его.
Черный купол неба с россыпью серебряных блесток накрывл террасу, на которой рас-положились Тафлар, Абу Хаким и Роберт, фантасѓтической чашей. Здесь, на крыше левого крыла франк оказался впервые. Пышные висячие сады окружали арку, за которой распола-галось несколько комнат. Внизу под толстым перекрытием тихо ночевала женская полови-на.
Жизнь Роберта, так долго ограниченная комнатой, куѓпальней да потаенным уголком сада, в одночасье стала доступна взорам всех чад и домочадцев. Впрочем, чад, предусмотри-тельный советник халифа давно отправил в дальний ном. Там, в окрестностях древнего Лук-сора они 'отдыхали' от столицы под присмотром надежной стражи.
С приезда Селима Малика прошли сутки. Исподволь копившееся напряжение, каза-лось, пропитало сам воздух. Прошлую ночь все, включая Мибу и Джамала, дежурили по очереди. Сегодня Роберта отправляли спать. Как ни убеждал их франк, оба араба настояли на своем.
Все уже было обговорено: утром Роберт выпьет приготовленное врачом питье и впе-ред — во дворец халифа. Тафлар, однако, раз за разом находил предлог, чтобы задержать франка. Боится оставаться один? — недоумевал Роберт. Но его сомнения вскоре разрешились:
— Вчера, во время визита моего родственника, мы перемолвились парой слов. Он, ко-нечно, не сказал мне всего... это касается тебя, Рабан.
— Селим бей договорился с братом?
— Исключено. Они никогда не договорятся.
— Что тогда?
— Повторю, подробности мне не известны, но Селим вчера обмолвился, что готовит какой-то сюрприз, долженстѓвующий позабавить халифа. Это связано с тобой.
— Хочет подарить меня вашему королю?
— Не думаю. Он упоминал поединок.
— Каверза? Хитрость?
— Или веселый розыгрыш, — вступил в разговор врач. — Выпустить, например, на арену пару львов, чтобы посмотреть, как с ними справится победитель... или они с ним.
— Как это ни чудовищно, но такой поступок вполне в духе моего родственника.
— Он так ненавидит христиан?
— Не больше чем иудеев или язычников. Против тебя лично он вообще ничего не име-ет, скорее наоборот — ты ему нравишься. Но расположение халифа...
— Понятно. Оно перевесит все остальное.
— Пойми, Рабан, люди возле трона стараются опередить друг друга в проявлении люб-ви и преданности владыке. Халиф, да продлит Аллах его дни, в мудрости своей окружает трон именно такими людьми.
— И с удовольствием наблюдает, — опять встрял Абу Хаким, — как они наступают друг другу на ноги, толкаются локтями, а кто и ухо гоѓтов откусить сопернику.
— Джамал прав, за твой язык, Абу, нас когда-нибудь посадят в один мешок и утопят.
— А ты скажи, что не расслышал мои гнусные речи. Меня же не тронут: очередные ро-ды ожидаются во дворце халифа через две недели. Это время я могу быть спокоен.
— А потом?
— Ты можешь представить, что бы хоть один день во дворце не укѓрасил бы чей-нибудь донос? Что смеешься? Даже если по одному в день — уже четырнадцать. Если не рубить го-ловы по горячим следам, через три дня забудешь кто, что, на кого наклепал.
Они смеялись, утирая слезы. Тафлар никак не мог остановиться, Абу даже пришлось протянуть ему чашу с водой.
Когда охи и всхлипы прекратились, Роберта все же отправили спать в маленькую ком-натку, выходившую на террасу. Над потолком в ней имелось единственное зарешеченное окошко. Через него в помещение могла проскользнуть разве что змея. Когда Роберт со сме-хом сказал об этом Тафлару. Тот приказал затянуть окошко кисеей. Душновато, зато безо-пасно.
Ночь затихла. Абу и Тафлар устроились в соседнем покое, Мибу остался у дверей.
Роберт лежал на мягком прохладном покрывале и мысленно переѓбирал возможные сюрпризы завтрашнего дня, когда произошло...
Не было ни ветра, ни шелеста, ни шороха, ни звуков, но руки, плечи, бедра внезапно покрылись 'гусиной кожей' — знак опасности, который посылал Господь или добрый ангел. Предчувствие, которое служило верным признаком, надвигающейся беды.
Бесшумно вскочив на ноги, Роберт подхватил легкую спату. На всякий случай, кроме спаты рядом лежала наваха. Она была короче и легче обремененной тяжелой гардой мизе-реккордии, то есть являлась как раз тем оружием, каким удобно перехватить горло незван-ому ночному визитеру.
Дверей не было. Отодвинув легкий занавес, Роберт выскользнул наружу и дал понять, вскинувшемуся Мибу, чтобы не поднимал шума. Одетый в легкую черную тунику, безмолв-ный великан полностью сливался с тьмой, поблескивали только зубы да белки глаз.
Роберт показал Мибу встать у покоев Тафлара, а сам заскользил вдоль стены, каждые три шага останавливаясь, послушать тишину.
У арки он задержался. Ночной покой дома ничего не нарушало, разве, вот кони зафыр-кали у дальней коновязи. Роберт уже подумал, что напряжение последних суток сыграло с ним злую шутку, когда из-за выступа донеслось короткое шуршание. Потом снизу от земли — отчетливый звук. Так мог нашуметь человек, спрыгнувший с небольшой высоты. Спрыг-нул и затаился?
Стремительно скользнув в проем арки, Роберт краем глаза заметил часового. Тот спал, сидя на корточках — темный силуэт с зажатым в руке копьем.
Будить ни в коем случае нельзя! Обормот, уснувший на посту, подѓнимет столько шума, что неизвестный, притаившийся внизу под кустом, уйдет под этот шум без большого труда.
Сдавленный крик донесся сверху, когда Роберт нашел в зарослях вместо злоумышлен-ника труп другого стражника.
Его обманули, облапошили! Пока он лазил по кустам, хитрый, ловкий и чудовищно сильный убийца (он не сбросил труп с площадки — спустил его почти без шума, взяв под мышки) расправился наверху с его друзьями. Роберт не заметил, что впервые так назвал сво-их недавних врагов.
Скрываться больше не имело смысла. В три прыжка он одолел лестницу на террасу. У входа в покои Тафлара на полу шеѓвелилась темная масса — под ногами франка хрипел Ми-бу. Роберт перепрыгнул через него и ворвался в комнату, когда Абу Хаким трясущейся ру-кой подносил огонек к масляному ночнику. После полной темноты, слабый язычок пламени показался очень ярким. Тьма вокруг уплотнилась.
— Рабан!
Роберт обернулся. Человек в бесформенной черной одежде с завязанным лицом, обхва-тив абд Гасана за плечи, приставил ему нож к горлу.
