Амти увидела, как Адрамаут положил руку Эли на голову, погладил, почти не касаясь, но Эли зажмурилась от удовольствия, будто так и не исполнившееся прикосновение задевало в ней какую-то особенную точку.

— Дома все расслабляются, разве не так?

— Как ты это сделал? — спросила Эли.

— У тебя внутри есть много нервов, на которые я могу влиять.

Адрамаут двинулся вслед за Мескете, подхватив сумку. Они были будто бы пьяные, но часть Амти была не только смущена, но и очень за них рада.

До дворца они шли долго и никто не останавливал их. Сначала потому, что они шли пустынными землями. Со свалки они вышли на заброшенное, бесплодное поле. Стерня вперемешку со ржавым металлическим крошевом торчала из него. Идти было сложно и пару раз Амти едва не проткнула себе ногу. Тропка вилась тонкая и они шли один за одним. Луна на небе краснела все больше. Может быть, это означало перемену времени суток, а может быть и нет. Амти будто была в чьем-то безумном сне. По полю сновали существа, которых можно было принять за мышей, но мышами они явно не были. Впрочем, они были слишком быстры, чтобы рассмотреть. Справа от них тянулся лес. Из него раздавалось далекое пение и птичьи крики, он был еще темнее остального во Дворе. Амти была рада, что им с лесом не по пути.

Дальше потянулись дома и никто не обращал на них внимания, потому что все были заняты своими делами. Двор казался нагромождением фантазий самых разных людей. Там не было двух одинаковых домов. Они проходили по большой дороге, которую в Государстве назвали бы магистральной. Они вошли в город через нее и шли ею напрямик, но Амти казалось будто они петляют. Потому что рядом с ней оказывались то особняки, то хибары. Некоторые из сооружений поражали своей красотой и порядком, а некоторые были сродни норам в земле. Амти не понимала по какому принципу дома расположены рядом друг с другом. Амти видела, как во дворе жуткого домишки, где черепа были развешаны на заборе, окна выбиты, а мухи громко жужжали, какой-то неопрятный, похожий на мясника мужик в замызганном халате, рубит чьи-то, Амти очень надеялась, что не человеческие, ребра. Через дорогу лениво раскинувшаяся на лежаке женщина в бикини с идеальной прической и очками в стиле "кошачий глаз" наблюдала за ним, потягивая коктейль. Ее губы растягивались в ленивой улыбке всякий раз, когда вверх взлетал топор. Позади нее был дом, больше похожий на уменьшенную версию особняка кинозвезды, чем на убежище Инкарни. Они шли дальше, и Амти видела десятки непохожих жилищ непохожих друг на друга людей. Похожая на девочек-хиппи пятерка жила в разукрашенном автобусе, какой-то патологически аккуратный мужчина красил в белый свой образцовый заборчик, жуткое существо выглядывало из землянки, больше похожей на звериную нору.

Некоторые смотрели на Адрамаута и Мескете, шептались и переглядывались. Адрамаут и Мескете шли гордо и спокойно, как будто ничуть не сомневались в правомерности своего здесь нахождения.

Одно радовало: на Амти и остальных никто не обращал никакого внимания, будто их здесь еще и не существовало. А потом они подошли ко дворцу. Он был прекрасен, высокие витражные окна находились не на одном уровне, казалось, они были расположены абсолютно хаотично. Спирали, которые издали показались Амти горками, ими и оказались. Как в тематическом парке развлечений, посвященном мультфильмам, подумала Амти. Дворец был отделан дорого, все, что не было в нем обсидианом, было золотом. Они вошли в сад, где по деревьям удивительных, остролистных пород были развешаны внутренние органы и кости зверушек, а некоторые по размерам походили на человеческие. Земля и трава под ногами были мокрыми от крови, как после дождя. Амти сначала и подумала, что это роса или след прошедшего ливня, а потом посмотрела на свои ботинки.

— Фу, — сказал Аштар. — Вот это правда фу. Я подумал, что некоторые вещи уж слишком. Вот, как минимум, эта.

Он указал на куст роз, украшенный чьими-то выдранными венами.

— Да, — сказал Шайху. — И любая другая вещь здесь! Здорово, что приехали!

Мелькарт вдруг засмеялся, и Амти так и не поняла, чего это с ним. Неселим грустно вздохнул, и Амти, не обладая способностью Мелькарта, тем не менее практически услышала его мысли об испорченных ботинках.

Эли вцепилась в руку Амти, и Амти в этот момент даже не почувствовала желания сжать ей пальцы до хруста. Впрочем, как только Амти поняла, что не почувствовала этого желания, оно пришло.

У массивных, металлических дверей стояла охрана. Двое мужчин, у обоих были головы животных. У одного — голова тигра, а у другого голова крокодила. На поясе у них висели мечи, в руках они сжимали ружья.

Амти поняла, что было самым жутким во Дворе, даже не чудовища, населявшие его. Самым жутким был хаос, который царил тут — они словно бы оказались вне пространства и вне времени, вне логики, в удивительном и неправильном месте, где все эпохи слиты и сплавлены воедино.

Крокодил открыл пасть и сказал:

— Адрамаут? Мескете? — пасть его издавала вполне человеческие звуки, лишь иногда перемежающиеся утробным рычанием.

— И наши маленькие друзья, — сказал Адрамаут. — Мы хотим говорить с Царицей.

Крокодил хихикнул, потом сказал:

— Мы Твари Войны...

Аштар вздрогнул, потом скривился.

— Занимаемся своим делом, защищаем замок, — закончил Тигр. Тигр был обнажен по пояс, а на Крокодиле был рыцарский доспех. Интересно, по какому принципу здесь все выбирают свой имидж, подумала Амти.

— Кричите, — посоветовал Крокодил. — Может, она захочет вас видеть.

Тогда Адрамаут и Мескете посмотрели друг на друга, Адрамаут улыбнулся, а Мескете чуть вздернула бровь. И они закричали, громко, отчаянно, что есть силы. Никогда прежде Амти не слышала, чтобы так кричали. Это было почти как песня. Секунд с десять спустя Амти услышала, как в их голоса вплелся колокольный звон. Тигр и Крокодил переглянулись, а потом распахнули перед ними двери.

Пройдя мимо них, Аштар спросил:

— Серьезно?! Я тоже таким буду?

— У тебя будет голова котенка, — сказала Эли.

— Заткнись, просто заткнись, не порти мне настроение.

Они вошли в зал, в отличии от сада идеально чистый. Пол был белый, мраморный и блестящий. Они оставляли за собой следы крови. Вскинув голову, Амти снова увидела Царицу. Она степенно спускалась вниз по витой лестнице, а вслед за ней шел...шло...существо.

Да, это однозначно было существо в алом, расшитом золотом камзоле. В его движениях и стати сквозило изящество. Он был строен и очень высок. Но в его лице не было ничего человеческого — оно было покрыто грубой, похожей на лягушачью, кожей. Череп был деформирован, он был вытянутым и длинным, и, казалось, состоял из нескольких плоских костей, каждую из которых венчал пробивающий голову шип. Глаза были, как у козла, с жуткими зрачками-полосами.

Царица была в туфлях на высоких каблуках, на ней была корона из черного металла и белое, девичье платье. Она казалась юной, хотя если присмотреться становилось заметно, что она старше Мескете, а может и Адрамаута.

— Добро пожаловать, юные Инкарни, — сказала она и улыбнулась им, а потом перевела взгляд на Мескете и Адрамаута. — И старые знакомые, разумеется.

Царица была прекрасна холодной, мертвенной красотой. Она была без вуали, и Амти увидела, какие тонкие у нее черты лица. Она была одновременно женщиной и девочкой. Щупальца за ее спиной ходили волнами, и Амти отчего-то подумала, что это, как у кошки, выдает раздражение.

— Не ожидала увидеть вас снова в моем доме, — сказала Царица, обращаясь явно к Адрамауту и Мескете, взгляд ее тем не менее скользнул по Мелькарту. Амти посмотрела на Мелькарта, но тот продолжал скалить зубы в своей обычной манере. Амти бы от такого взгляда Царицы, наверное, лишилась бы чувств или вовсе умерла.

Адрамаут и Мескете вместе упали на колени, движения у них было совершенно синхронными, как часто бывало, но здесь, во Дворе, это выглядело театральнее обычного. Царица улыбнулась улыбкой нежной и безумной. Прошла вниз по ступенькам. Ее спутник остался стоять на месте, его жуткие глаза наблюдали за ними. Царица спустилась вниз, а потом резко толкнула ногой Адрамаута так, что он оказался на спине. Она надавила носком туфельки ему на подбородок, ее острый каблук оказался у его горла.

— Причина не убить тебя? — поинтересовалась Царица.

Адрамаут перехватил ее за щиколотку, отвел ее ногу.

— Мы можем поведать тебе ценную информацию.

Царица чуть склонила голову набок.

— И я не смогу выведать ее под пыткой?

— Под пыткой — не сможешь. Но если предоставишь нам убежище, мы сами все тебе расскажем.

— Как, однако, вы теперь запросились домой, — сказала Царица, но тон у нее был такой, будто она обращалась вовсе и не к ним, ни к кому вообще. Она говорила, как говорят сами с собой. Потом ее взгляд коснулся Мескете, она сказала:

— А что до остальных...

И Мескете продолжила за нее:

— Они — Инкарни, и как и все Инкарни подчинятся твоим законам, находясь в твоих владениях.

— Это повод не убить их, но повод не убивать вас вы все еще не назвали, — пропела она. А потом чуть кивнула в сторону Мескете, посмотрела на нее и в следующий момент своим спокойным, профессиональным движением Мескете выхватила из своего ботинка складной нож и прижала его лезвие к собственному горлу. Движение было ее и не ее одновременно, будто что-то ее заставляло.

— Подожди, Царица, — сказала Мескете, Аштар и Мелькарт шагнули вперед, но Адрамаут зарычал на них совершенно по-звериному:

— Нет!

Он обернулся к Царице, заговорил очень быстро:

— Псы. Мы знаем о Псах Мира больше, чем ты можешь себе представить. Мы знаем Государство изнутри, тогда как ты уже почти ничего о нем не помнишь.

Голос у него был спокойный, только то, как он рычал секунду назад выдавало его животную панику. Царица покачала головой, поцокала языком и под лезвием Мескете появилась первая капля крови. В этот момент спутник Царицы в красном камзоле сказал:

— Подожди, Царица! — голос у него был грубый и нечеловеческий, но вместе с тем чем-то даже неуловимо смешной. — Может, не стоит сразу так с плеча рубить?

Царица обернулась к нему, вскинула брови:

— Да, Аркит?

Аркит прокашлялся, а потом сказал:

— Учитывая, что Псы Мира вот-вот раскроют наш фокус с зеркалами, будет разумно готовиться к полноценной войне. На всякий случай.

— Если я не успею раньше.

— Если вы не успеете раньше, — согласился Аркит. Его взгляд скользнул по Амти, а потом, Амти была уверена, Аркит ей подмигнул. Ей захотелось высунуть язык и сказать: фу! Но она сдержалась. Царица посмотрела на Адрамаута, зубы его были оскалены, тело напряжено, но он продолжал лежать, только чуть приподнялся на локтях. Потом Царица посмотрела на Мескете. Взгляд у нее был прямой и спокойный, как будто Мескете не сомневалась — Царица ее не убьет. Один кивок, едва заметный, и Мескете опустила нож.

— Я хочу с вами говорить, — сказала Царица. — Аркит прав. Что до ваших друзей, пусть будут гостями в моем доме, пока я довольна ими.

Царица снова обратилась к ним, она сказала:

— Аркит предоставит вам комнаты. Возможно. Если захочет. Если не захочет — выберите любую свободную. Или не свободную, если хватит сил. Во Дворе рады детям Матери Тьмы. Я хочу, чтобы ночью вы явились на пир. Я посмотрю на вас.

Она прошла дальше, к выходу.

— Адрамаут, Мескете, за мной. Прогуляемся в саду и поговорим о том, что вы можете мне предложить.

Адрамаут и Мескете поднялись на ноги. Адрамаут обернулся к ним кивнул, мол все будет нормально, не переживайте. Правда, подумала Амти, это мало помогло.

Адрамаут и Мескете пошли за Царицей, и Амти заметила, что они идут нога в ногу.

Аркит посмотрел на них, потом сказал:

— Ну, привет. Я — Аркит.

— Это мы поняли, — сказал Аштар.

— Хорошо тогда. Пойдемте со мной, покажу вам, где можно селиться.

Странно, он был Инкарни, причем чудовищно искаженным, но вел себя вовсе не как безумное зло. Аштар склонился к Амти, прошептал:

— Ладно, по крайней мере на пиру, наверное, можно будет выпить.

— Так, — сказал Аркит. — Ты, страшненький, о чем шепчешься?

— Я...что?

Амти и Эли переглянулись, то же самое, Амти увидела, сделали и Неселим с Мелькартом. А Шайху громко засмеялся. Такта у него, конечно, никогда не хватало.

— Ты, — сказал Аркит. — Все, идем.

— Страшненький? — вопрошал Аштар. Амти тоже пылала праведным гневом. Аштар был, казалось, самым красивым человеком, которого встречала Амти за свою жизнь.

— Стоп, — сказала Эли. — Как это мой брат страшненький?

Они поднимались по лестнице, и Амти увидела, что на ступеньках здесь какой-то мудреный узор, от которого кружилась голова. Казалось, он двигался, как тьма под кожей Мескете.

— А, если он твой брат, тогда понятно, — сказал Аркит. — Бедняжка, как ты живешь.

Он поцокал языком, обернувшись, и Амти увидела, что язык у него раздвоенный. Мелькарт заржал, а Шайху спросил:

— А я страшненький?

— Ну, ты так себе.

Они шли по коридору. Коридор был долгий и извилистый, он то сужался, то расширялся. Двери были разных размеров и цветов. Некоторые были железные и запертые под засов, за ними слышались чьи-то крики или звериные визги.

— А кто по вашему красивый? — не унимался Шайху.

— Да вы все не очень. Он постучал когтистыми пальцами себе по подбородку, а потом сказал:

— Но мне вот вы нравитесь.

Он указал на Амти и Неселима. Они переглянулись.

— Очки ваши. Особенно у тебя, девочка. Ты с ними почти симпатяжка. Но без них — тоже не очень.

— М, — сказала Амти. — Спасибо. А вы...

— Я советник Царицы.

— Наверное, не в вопросах стиля, — вздохнул Аштар. Он, судя по всему, все еще был глубоко оскорблен.

— Но вообще я художник, — сказал Аркит. — Создаю красоту.

— А где ваши картины?

— Я вот своя картина, — сказал Аркит. — Ну, это если например.

И все у Амти встало на свои места. Безумный Инкарни, какая-нибудь Тварь Уродства считал ее почти симпатяжкой. Эли засмеялась, а Амти снова переглянулась с Неселимом.

— Просто не обращай внимания, — посоветовал он. — Это проходящие ценности.

Вот уж точно. Аркит сказал:

— Для пира никакой особой, праздничной одежды вам не надо. Но лучше надеть то, что идеально выражает вас самих. Можете мне заказать, я, может, поищу. Или скажу Хамази вам позвонить.

— Нет, — сказал Аштар. — Нет уж спасибо. Мы как-нибудь сами.

Первая же комната досталась им с Эли. Аркит сказал:

— Ну, отдыхайте. Пир в полночь, не забудьте. А ты — не снимай очки.

Как этот безумный Инкарни вообще мог быть советником Царицы? Впрочем, что касалось дела Адрамаута и Мескете — он говорил довольно разумно. Комната Эли и Амти была алой и от этого быстро заболели глаза. Кровать с алым балдахином, алый потолок, по которому расплылись черные розы, алые стены, алый пол. Даже в ванной был алый кафель.