Монах. Путь к цели.

Ещё полтора часа Андрей с Шанди наслаждались покоем и теплом в семье Фёдора, а потом заторопились.

— Нам пора. Надо ещё в пару мест зайти — уклончиво сказал Андрей

— Эй, приятель, надеюсь ты не побежишь сейчас искоренять супостата-исчадье? — тревожно спросил Фёдор — нам бы не хотелось сниматься прямо в ночь.

— Нет — усмехнулся Андрей — посмотреть — посмотрю, что там за урод. Но трогать его пока не буду. Потом. Придёт и его черёд. Пока что надо завершить другие дела.

— Это хорошо — облегчённо вздохнул Фёдор — а как ты догадался, что эта болезнь совсем не чума? Что это Исчадья напускают? И вообще — что это за болезнь-то? Я так и не понял.

— Просто ты меньше меня общался с Исчадьями, потому и не знаешь. Я, когда услышал про то, как болезнь внезапно развилась после похода в город — сразу заподозрил неладное. Ещё когда тебя, Алёна лечил, с Настёнкой. Странно было — вы болеете, а Фёдору хоть бы хны? Как так? Не может такого быть. И почему часть умирает, а часть нет? Чума, настоящая чума, вообще-то невероятно заразная и скоротечная штука — заразился, два часа — и труп. А тут? Несколько часов, а то и дней, и Фёдор, который ходит себе между больных. Этого не могло быть. А потом Никат — то же самое. Знаешь, что у вас общего с женой Никата? Вы очень красивые женщины. Ты бы видела его жену — красота неописуемая. Просто совершенство. Конечно, Исчадье сразу ей заинтересовался и захотел. Ведь у них как — захотел — взял. Отказали — проклял, или убил. Проклясть выгоднее — а вдруг ты передумаешь и побежишь к нему ублажать? Тогда он снимет болезнь. Уверен, они могут снимать наведённую ими же болезнь, проклятие. Так что всё логично укладывалось в рамки моего понятия их сущности. Тем более, что Исчадья на меня грозились навести порчу, и даже пытались это сделать — не смогли.

— Почему не смогли? — с интересом спросила Алёна

— Не знаю. Не смогли, и всё — пожал плечами Андрей, допил чай из чашки и встал — ну, всё, пора. Эй, летающая кошка, запрыгивай!

Шанди фыркнула, но ничего не сказала, и устроилась на плече приятеля.

Андрей попрощался, вышел из дома и открыв калитку пошёл вверх по улице к центру. На душе было хорошо — друзья живы и здоровы, Шанди почти по настоящему летает — что ещё нужно для счастья? Он не стал рассказывать друзьям о его разборках с Абдулом, о том, что те несколько дней жили под прицелом арбалетов — зачем их беспокоить? Потом когда-нибудь расскажет. Ему ужасно хотелось выбраться из этой страны, но, одновременно не хотелось уезжать — тут Олра, тут ему было хорошо. Душу разрывали противоречия и он в который раз подосадовал — ну почему нельзя, чтобы всё сразу было хорошо? Чтобы страна была нормальной, не под властью демона, и чтобы друзья были всегда с ним, чтобы была нормальная семья, и чтобы не было никаких проблем, заставляющих отправляться на край света. Ну не на край света, в чужую страну, в Балрон, но всё же...

— Эй! Эй, сюда! — Андрей махнул рукой, подзывая извозчика, и тот подскочил, высекая искры из мостовой коваными колёсами пролётки. Они быстро договорились, и скоро экипаж с грохотом нёсся по улицам, а извозчик покрикивал, распугивая прохожих и щёлкал кнутом, погоняя застоявшуюся лошадь.

— Заходи — не здороваясь кивнул Симон. Он был на удивление серьёзен, хмур и внимательно осмотрел улицу вокруг.

— Сюда садись. Заказ выполнен. Только не знаю — отдавать ли тебе все сведения — Симон был предельно серьёзен и испытующе смотрел в глаза Андрею — ты понимаешь, что будет, если ты уберёшь командира дивизии гвардейцев короля?

— А причём тут командир гвардейцев — вначале не понял Андрей, а потом, хмыкнув, сказал — ах, вот как. Значит так. Ну что же — командир, так командир. И что? Это он, с рисунка?

— Да. Ладно, я деньги взял, а возвращать их не хочу. Вот тут, на бумаге — имена всех пятерых. Все они действующие командиры гвардии, все из родовитых и очень, очень влиятельных семей. После того, как начнётся шум — будут искать того, кто их убрал. Кстати, предупреждаю — если ты меня убьёшь — вся информация сразу будет передана родственникам этих семей. Потому — убивать меня бесполезно. Я знаю кто ты, где ты живёшь, кто твои друзья. Не обольщайся — я всё выяснил сразу — предпочитаю знать, с кем имею дело. Кстати — с Хассом ты элегантно провернул — Симон усмехнулся, немного помолчал, и продолжил — теперь подумай — стоит ли их убирать?

— А с чего ты решил, что я собираюсь их убирать? И тем более — тебя?

— А это логично. Ты — убийца. Да, да, я всё знаю. Убийца высшей категории. (Ни хрена ты не знаешь — подумал Андрей — знал бы, сейчас обделался) У тебя заказ на этих людей. Ты их убьёшь, будет шум, будут искать — кто это сделал.

— К тебе придут?

— Вполне вероятно.

— Ты дашь информацию?

— Само собой — дам.

— Какую?

— А вот это правильный вопрос. Очень правильный. Ты мой клиент. Значит выдавать тебя мне нельзя. Но и не выдавать тебя — тоже нельзя. Значит — нужно выдать кого-то, кто и будет убийцей. Того, на кого всё свалят. Чтобы я дал информацию, и одновременно не дал её. Пока что я не знаю, как это сделать. У тебя есть предложения?

— Только одно — ты сдашь меня, но не засветишь тех, кто мне близок. Потому что в противном случае я приду и убью тебя. Убью страшно. Буду живого резать на куски. Веришь мне? И никто меня не остановит. И ничто. Итак — к тебе пришёл человек — опишешь меня. Заплатил денег, чтобы узнать информацию. Кто он, и что он — не знаю. Мне не надо, чтобы ты сваливал на кого-то. Впрочем — твои проблемы.

Симон посидел, подумал, пожал плечами и вздохнул:

— Что-то подобное я и предполагал. Что же, работа есть работа. Мы поняли друг друга.

Он достал несколько листов бумаги и передал их Андрею. На листках убористым почерком были написаны имена, адреса, всё, что было нужно убийце. Он коротко кивнул головой, встал и пошёл к выходу. Говорить больше было не о чем, грозить, предупреждать — глупо. Не дети же, к чему эти пафосные мелодраматические трюки.

Он вышел из дома Симона и уселся в пролётку, ожидающую его поодаль. Скомандовал извозчику ехать, и погрузился в свои мысли.

Да, задача был нелёгкой. И очень, очень нелёгкой. И десятикратно сложнее потому, что сделать то, что он хотел, было почти невозможно. И надо ли? Прошло столько лет...неожиданно для самого себя, он приказал:

— Стой — извозчик дёрнул поводья, лошадь недовольно заржала, а пассажир спросил:

— Скажи, где у вас можно снять помещение — ну, типа склад? Или конюшню?

— Хотите организовать дело? — понимающе кивнул кучер — в купеческом квартале, где же ещё. Сейчас, мигом домчу. Поехали?

— Поехали — Андрей поднял верх пролётки и уселся поглубже в полость — начал накрапывать дождичек, ветерок пробирал даже сквозь куртку, да и не хотелось показывать всем свою физиономию. Бережёного Бог бережёт.

Через полчаса они оказались в купеческом квартале. Андрей приказал извозчику проехаться по улицам, чтобы посмотреть — не сдаются ли помещения. Он уже заметил, что там, где сдают дома или что-то подобное, вывешивают табличку или рисуют мелом некий значок — треугольник. Он пытался узнать — что означает этот треугольник, но так и не узнал — мол, повелось так, и всё. И Андрей выбросил это из головы, как фактор, не относящийся к важным, влияющим на события. Ну — треугольник, да. А если бы квадрат? Или круг?

Заметив длинный сарай, похожий на склады или конюшни, с искомым знаком на двери, сказал извозчику 'стоп', и пошёл посмотреть, что это за такое за здание. Пахло сеном, навозом — конюшня. Осмотрелся — рядом дом, метрах в десяти. У кого выяснить — чья конюшня? Само собой — у соседей. Он бы мог, конечно, снять помещение через Симона — тот и занимался сдачей и продажей помещений. Но — светить заранее тайное место? Нет уж. Не надо об этом здании знать Симону. Постучал в дверь — долго не открывали, потом калитка распахнулась — женщина, лет шестидесяти. Смотрит пристально и хмуро:

— Чего ищешь?

— Хозяина конюшни. Хочу взять конюшню внаём.

Черты женщины разгладились, вздохнула:

— Я хозяйка. Вообще-то я продать хотела. Недорого прошу. Но что-то никак покупателей не найду — то ли торговля лошадьми стала плохой, то ли...как муж помер, так мне эта конюшня ни к чему.

— А много хотите?

— Пять тысяч золотых. Конюшня тёплая, зимняя, на пятьдесят стойл, плюс двор закрытый, манеж. Недорого прошу.

— Всё-таки — сколько будет стоить, если снять на месяц?

— А зачем тебе на месяц? — глаза женщины подозрительно сощурились.

— Хочу партию лошадей для пробы на продажу пригнать, надо где-то разместить. Если пойдёт — тогда куплю конюшню.

— Аааа...понятно. Нууу...двадцать золотых. Устроит? Договор сделаем, чин по чину.

— Вначале посмотреть бы — чего там внутри.

— Да, да, конечно, сейчас посмотрим. Подождите здесь.

— Только не забудьте документ — подтверждающий собственность — что там у вас есть? Я же вас не знаю.

— Шатра меня звать. Документ из магистратуры есть. Сейчас принесу.

Женщина исчезает и появляется минут через пять в накинутом тулупе и платке:

— Вот, гляди — всё нормально с документами. И печать есть. И мужа печать есть — купец Экрон. Так что не сомневайся. Пошли.

Большой замок, скрипучие ворота, запах сена, соломы. Чистые денники...стены толстенные, кирпичные — обожжённый кирпич. Система блоков.

— Это что за блоки такие?

— Муж придумал. Можно подцеплять грузы, вот по колёсикам, вдоль конюшни — тюки с сеном, ещё чего-то. Больших денег стоило — говорю — зачем тебе это? Отвечает, мол, так работать проще, один человек всех может обслуживать. Ещё делал очистку механическую — не доделал. Чума сгубила. (Опять чума! Они, эти исчадья, охренели тут совсем! А чего я хотел? Сагану нужна мана, нужны жизни людей...)

Через час, Андрей ехал в трактир, имея договор, подписанный, с печатью купца, и облегченный на восемнадцать золотых — выторговал два. Не торговаться — подозрительно — купцы так не поступают.

— Когда задумал? — неожиданно спросила Шанди

— Через неделю. Кстати, в моих планах большое место отводится тебе, учти.

— Дааа? И какое же место?

— Увидишь. Кстати, эту неделю займёмся усиленными тренировками, так что готовься. Завтра поедем за город на весь день.

— Замечательно! А на чём поедем?

— Тьфу. Эй, уважаемый. Стоп! — разворачивай!

Фёдор удивлённо поднял брови:

— Не ожидал тебя сегодня увидеть. Что случилось?

— Помощь твоя нужна. Завтра нужно поехать за город, подальше — надо Шанди тренировать. И как следует. И ещё — я предупредить заехал.

— Что, пора?

— Пора. Через неделю уезжаем. Скажи Алёне. Готовьтесь. Здесь оставаться нельзя.

— Я знаю — лицо Фёдора было спокойным, хотя восторга не наблюдалось — в общем-то я даже рад — каждый день ждал, что ты скажешь эти слова. Жизнь в подвешенном состоянии надоела. Ладно — где тебя завтра забрать? В какую сторону поедем — через южные ворота, или северные?

— Где есть гора, с пологим склоном, чистым от кустов и деревьев?

— На юге — не задумываясь ответил друг — там горы, в стороне от дороги, верстах в пяти от города. Мне за тобой ехать, или сюда подскочишь?

— Хммм...давай всё-таки за мной. Пока это я найду извозчика, пока доеду — целая история. Через час после рассвета давай, чтобы не слишком рано.

— Сделаю. Сейчас Алёне скажу насчёт переезда — она будет не шибко рада... — Фёдор грустно усмехнулся.

— Федь, не рви душу, а? Мне тоже не очень хочется уезжать, но чувствую — мы тут не засидимся в любом случае. Кроме того — скоро шум большой будет.

— Как тот, что после убийства Абдула? — проницательно сощурился Фёдор

— Откуда знаешь? — поднял брови Андрей

— Хммм...если ты не говоришь — я не могу сложить дважды два? Слухи ходят, Андрей — про драконов, про какое-то существо, что бегает по ночам и пугает прохожих. Что это существо убивает негодяев. Народ на базаре только об этом и говорит.

— Базар...тоже мне — источник информации — скривился Андрей

— А ты не недооценивай базар. Это источник информации, источник слухов, и если уметь отделять ненужную информацию от той, что нужна — можно узнать много дельного. Засветились вы. Как бы Исчадья не всполошились. Ты бы прекратил ходить с Шанди на плече — пусть посидит дома. Или как-то ещё...уже все тебя знают — слухи, что в трактире Олры сказочный богатырь, жонглирующий лошадьми. И на плече у него всегда сидит чёрная кошка. Чего ты там такое натворил, что все уже знают? Чем ты там жонглировал?

— Тьфу! Телегу приподнял, всего делов-то — сплюнул в сердцах Андрей

— А разнесли — ты там чуть не в каждой руке по телеге держал. И Зирк к тебе на поклон ходит...

— Ух, бред какой...ну всё, мы уехали. Завтра жду — Андрей попрощался, дошёл до пролётки с извозчиком, терпеливо ожидавшим выгодного клиента, и поехал в трактир. Настроение у него резко испортилось.

'И что я думал? Что всё останется незамеченным? Даже когда бежишь по улицам — за окнами ведь живые люди. Может кто-то воздухом подышать подошёл, или выглянул на улицу просто так — не спалось. И вот — результат. И Зирк чего-то там намекал. Горит земля...неделю — максимум. И надо уезжать'.

Тишина. Стих трактир, стихли усталые кухарки, похрапывая во сне, спит Дирта, улыбаясь и прижав к себе куклу, что подарила ей Олра — у неё никогда не было игрушек, и теперь девочка не расстаётся с этих чудовищем, с намалёванными красными щеками и тряпошными мягкими руками. Никат ушёл утешать жену, и делать новую дочь — он сильно переживает и совсем перестал улыбаться. Спит город — даже уличная шпана разбежалась по своим притонам и валяется, обкуренная маком и захлебнувшаяся в дешёвом вине.

— Хорошо с тобой. Так хорошо, что и представить не могу — женщину уткнулась аккуратным носиком в плечо Андрею, и тихо дышит, щекоча его тёплым воздухом из ноздрей. Поёжился, погладил её по руке, обнимавшей через грудь.

— Поедешь со мной?

Напряглась, замерла:

— Когда уезжаешь?

— Через неделю.

— Надолго? Или...навсегда?

— Не знаю. Не знаю...мне здесь оставаться нельзя. Я и на тебя беду навлеку. Хочу, чтобы ты уехала со мной.

— И что мы будем делать? Куда ты вообще собрался уезжать?

— В Балрон. В Анкарру. Что делать? Купим трактир. То же самое и будешь делать, что и здесь.

— А люди? Люди как? Их куда?

— Поставишь управляющего. Будет работать, передавать тебе прибыль через посыльных.

— Разворует. Растащит всё. Всё, что мой отец делал, всё, что я строила, берегла долгие годы...

— Я тебе дам денег — не хуже трактир построишь. И этот можно продать — он в хорошем месте стоит, купят. Тут опасно.

— А где не опасно? В Анкарре не опасно? Ты шутишь?

— Нет, не шучу. Там хотя бы исчадий нет. А тут — безобразие. Там ещё в бога верят, а здесь...

— Кому надо и здесь верят. И для этого не нужно храмов. Бог в душе. А исчадия — чего они нам, исчадия. Они нас не касаются. Живём себе и живём.

— Пока не касаются — так и вы и живёте. А как коснутся? Тогда что будете делать?