"Монах.Шанти"

— Нельзя тебе пить. У тебя ранение в живот, и так там непонятно что, в животе-то...нельзя пить и есть.

— Да что там, в животе...дырка там. В кишках дырка. Все дерьмо наружу. Чуешь — воняет? Уже гниет... Знаю этот запах — запах битвы, запах смерти. Ненавижу войну! Ничего в ней нет героического. Боль, смерть, вонь, грязь, вши. Чавкающие мокрые сапоги, голод — никогда вовремя жратву не привозят. Командиры сидят в палатках, на шелковых коврах, а мы вокруг под дождем — за шиворот сыплется, холодно...холодно...знобит меня. Знобит...

Урхард закрыл глаза и отключился, его голова моталась из стороны в сторону, грозя оторваться от могучей шеи и покатиться по дну раскачивающегося фургона. Как на грех, дорога стала еще хуже, чем была, и фургон с трудом переползал промоины, из которых торчали камни. Андрус посмотрел по сторонам, и вдруг заметил, что находится на опушке Леса — впереди виднелся прогал, за которым уже не росли лесные великаны, подпирающие небеса.

Через пять минут фургон подъехал к последнему Дереву, выкатился на чистое место, и Андрус взвправду ощутил, что его будто его окутали морозной простыней — мурашки по всему телу и странное ощущение, как если бы кто-то огромный, но равнодушный ко всему на свете кроме себя самого, проводил внимательным взглядом. И тут же забыл об этой мелкой букашке, именуемой человеком, и ушедшей от его влияния.

— Выехали из Леса, да? — Урхард попытался улыбнулся, но губы сложились лишь в скорбную гримасу — чуешь, как окатило? Это Лес! Это такая штука...не описать словами! Ты запомнил, что я тебе сказал? Про тайные слова, и про Беатку с Аданой?

— Все запомнил. Не брошу — кивнул Андрус — только чего ты засобирался на тот свет? Ты еще внука должен нянчить! Прекрати эти упаднические разговоры! Скоро приедем в город, найдем магов-лекарей и подымем тебя!

— Не приедем. И не подымем. До города еще часов шесть, а пока доедешь и найдешь лекаря — все восемь. Да и лошади такой скорости не выдержат. Сейчас будет речка — остановись там. Дождись, когда я уйду. Я не задержу тебя надолго. Не хочу помирать, болтаясь по фургону, как туша барана. Справа увидишь две сосны, одна кривая, вроде как склонилась к другой — их зовут 'Парочка', вот к ним и правь. Все равно коней надо поить — пока напоишь, я и помру.

Андрус молча поворотил лошадей — сосны хорошо было видно с дороги, до них шагов пятьсот-шестьсот, недалеко. На душе у него не что было погано — просто помойка какая-то. И не просто помойка — ему хотелось выть, как зверю! Андрус уже привык к Урхарду, воспринимал как близкого человека, а кроме того — как встретит весть о гибели Урхарда Беата? Она любит отца. Адана. Женщину весть о смерти Урхарда просто убьет. И виноват в этом Андрус! Не надо было вообще выпускать Урхарда из фургона, не надо! Сам бы прикончил все троих, и не запыхался бы. А теперь что? Все прахом, все!

Андрус в отчаянии оглянулся на Урхарда, и вдруг ему показалось, что вокруг того возникла пелена свечения. Урхард сейчас светился, как светилось все, куда бы не падал взгляд Андруса.

Светился фургон — серым, тусклым светом, светилась пролетевшая мимо птичка, светилась земля, а на ней четко высвечивались следы зверей, пробегавших несколько часов, а может и минут назад.

Урхард светился желтоватым светом, и только там, где у него находились раны, свечение становилось ярко красным, темнея к центру раны, и в самом центре переходя в густую черноту, завихряющуюся, будто пылевой смерч.

Андрус бросил поводья, и лошади, отсвечивающие зеленоватым светом, тут же убавили шаг и побрели туда, где много раз — возможно десятки раз — останавливались, чтобы попить и поесть. У лошадей хорошая память.

Андрус нерешительно протянул руку к Урхарду — ему казалось, что так нужно сделать — коснулся свечения, почувствовал, как руку начало покалывать, будто он ее отлежал, отдернул ладонь, подумал секунды две и уже обе руки решительно сунул в ореол. Что делать — он не знал. Вернее, чувствовал, что когда-то знал, но...забыл. Воспоминания всплывали из глубин памяти на уровне интуиции, на уровне отголосков настоящих знаний. Все, что вспомнилось— нужно сунуть руки в это свечение и пожелать, чтобы чернота ушла.

И он сделал это. Руки заболели, боль стала переходить выше и выше, докатившись до сердца, застучавшего неровно, с перебоями, так, что Андрус едва не задохнулся. На плечи навалилась неимоверная тяжесть, будто какой-то невидимый великан взгромоздил на спину кучу мешков с крупой. Однако — чернота ушла. Урхард теперь светился ровным, желтым светом, и лишь там, где когда-то были раны, светящийся покров был тоньше, чем в других местах и слегка отдавал едва заметным красным, тающим в сполохах желтого цвета.

Андрус посмотрел на розового, спящего, как младенец купца, попытался улыбнуться, но на него накатила волна дурноты, закружилась голова, и новоявленный лекарь упал на спасенного им больного, потеряв сознание и разбив лоб об острый край ларца с медикаментами, стоявший подле Урхарда.

* * *

— Бунт, ваше величество! — генерал Адрон отсалютовал, врезав в загудевший, как колокол панцирь и Шанти поморщилась от грохота. Не человек, а медная статуя! Может изменить салют, например — пусть пощелкивают пальцами?! Или изображают звуком вылет пробки из бутылки вина — эдак — чпок! И отсалютовал императору. И привычнее офицерам — открывание бутылок вина их любимое занятие — кроме соблазнения чужих жен, конечно.

От такой мысли Шанти стало смешно, и она невольно улыбнулась, вызвала недоуменную гримасу на встревоженном лице генерала.

— Я сказал что-то смешное, ваше величество? — обиженно прогудел генерал, опуская взгляд к полу — мне кажется, в бунте нет ничего смешного! Взять дворец они пока что не смогут, но запереть нас здесь — запросто. И не годами же тогда сидеть во дворце — пока толпа черни и мятежные войска грабят страну! Этого и следовало ожидать — страна держалась на страхе, а когда убрали исчадий — бояться стало некого. Не стало сильной власти...простите за откровенность, ваше величество. Вы мне говорили, чтобы я рассказывал вам все, как есть, без придворных штучек.

— Гвардейцы нам верны? — задумалась Шанти.

— Не все. Половина ушла к мятежникам, как я и говорил. Офицеры в основном выходцы из дворянских семейств, а они как раз и во главе мятежа. Рядовые им подчиняются. Рядовым, по большому счету, все равно, лишь бы жалованье вовремя отдавали.

— Что происходит в настоящий момент? Что в столице, по другим городам?

— Об этом лучше расскажет Начальник Тайной стражи — генерал вытер мокрый лоб и оглянулся на стул позади себя — разрешите, ваше величество?

— Садитесь, Шелес, без церемоний. Сейчас не до того. Шур, что там делается снаружи?

-Снаружи — полнейшее безобразие — Шур задумался, выбирая слова — столица охвачена беспорядками. Грабят все и всех, ломают лавки, дерутся между собой за добычу. Бьют людей с криками: 'Лови пособника исчадий!'. Мятежные наемники осадили дворец, вся площадь заполнена их бойцами. У нас около тысячи гвардейцев, остальные разбежались или примкнули к мятежниками. По провинциальным городам информации пока нет. Скорее всего там еще спокойно. Обычно все начинается со столицы — как показывает история.

— Я не пойму — кто грабит? Неужели войска мятежников грабят горожан? Откуда их столько взялось в городе? Как они сумели так быстро подготовиться к мятежу?

— Агенты доносят, что мятеж был спланирован заранее. И если бы не известные обстоятельства — мятежа все равно нельзя было избежать. Исчадья хотели взять полноту власти в свои руки не номинально. Казненный Патриарх, в отличие от предшественников, считал, что власть должна быть сосредоточена в одних руках — понятно каких. Так что скоро все бы и началось.

— Ясно. Вот что скажи — с каким лозунгом мятежники начали бунт? Что-то они должны были выдвинуть — не просто же так, взялись, и бунтуют? Зачем они напали на законного императора? Какова цель?

— Они говорят, что вами овладел вражеский демон, и вы безумны. Вас заколдовали. Потому — нужно вас уничтожить, как кровавого маньяка, и на ваше место поставить хорошего человека из числа достойных мужей. Кого — они пока не решили, или пока что не хотят говорить его имя. До коронации.

— А лечить меня нельзя? — с живым интересом осведомился 'император' — зачем же так жестко? Выгнать из меня демона, и все!

— Лечить вас нельзя, так как демон овладел вами полностью, и теперь вы сами — демон — серьезно кивнул Шур — вас только уничтожать.

-А на основании чего они займут престол? — хмыкнула Шанти — ведь престол, согласно закону, может быть занят только лишь человеком с королевской кровью! Ведь есть закон!

— Главное вас убить, а потом уже и будут думать, кого поставить — пожал плечами Шур — насколько мне известно, единства в этом вопросе нет. А закон..ну что закон — у кого в руках власть, сила, тот и закон. Всегда можно переписать закон под себя.

— Так, так... — 'император' побарабанил пальцами по столешнице, разглядывая лежащую перед ним грамоту-прошение от союза зерноторговцев. Они желали, чтобы император повысил пошлину на ввоз из Балрона первоклассной мучной пшеницы, обещая взамен больше отчислений в казну. То есть — ему лично, императору. Шанти приходилось ежедневно решать такие проблемы — раньше ими занимались исчадья, оставив императору лишь развлечения, да право подписи.

Честно сказать, подобные занятия Шанти ненавидела лютой ненавистью, и уже не раз пожалела, что ввязалась в авантюру с захватом власти. Но что делать? Тот, на кого можно было бы перевалить бремя власти, находился далеко. И кстати — где он?

— Что слышно о Балроне? — сменила тему Шанти — по поводу изгнания из меня демонов все ясно. А вот где армия Балрона?

— Армии Балрона не будет. Сюда идет один полк, тысяча человек — вряд ли его можно назвать армией. По сведениям разведки, полк только что вышел из Анкарры и делает в день двадцать верст. При таком темпе ходьбы они будут у границы примерно через месяц, а потом им нужно будет еще идти сюда.

— Кто возглавляет полк? — с надеждой переспросила Шанти — Федор?

— Нет. Полковник Гежель — пожал плечами Шур.

— Плохо... — пробормотала Шанти. Настроение у нее упало ниже подошвы сандалий. Похоже, что драконица застряла в теле императора не только на месяцы, но и на годы.

— Вы рассчитывали, что войска Балрона помогут вам в борьбе с мятежниками? — усмехнулся генерал — что может сделать один-единственный полк? Это смешно! Да и с какой стати Балрон будет помогать императору Славии?! Ваше величество, простите за мою дерзость — искать помощи нужно здесь, договариваться с дворянами, искать тех, кто будет воевать за нас. Армия полностью развалена, воевать не хочет. Гвардии остался один полк. Вам не кажется, что нужно придумать что-то умное?

— Идите, генерал, организуйте защиту дворца — холодно сказал 'император' — а мы тут пока подумаем, что нам придумать умного. Шур, останься.

Шанти дождалась, пока за генералом закроется дверь, и посмотрела в лицо своему первому помощнику. Тот опустил глаза и не смотрел на лже-императора. Драконица выждала пару минут, затем спокойно спросила:

— Он колеблется?

— Да — коротко ответил разведчик — он ненадежен. Если сейчас мы что-то не изменим в лучшую сторону, может переметнуться. И тогда будет совсем хреново.

— Убить его пока что нельзя — он нам нужен. Что там по балронскому полку? Вооружение? Чем снаряжены?

— Элитный полк. Ружья, пулеметы, ракеты. Он пройдет через Славию как нож сквозь масло. Противостоять ему наша армия не сможет, это точно. Но он может прийти поздно, когда все разлетится в прах.

— Не преувеличивай, Шур — усмехнулась Шанти — мы их разнесем и без балронского полка. Вот только не допустить бы ошибок...ты ведь в курсе, что сегодня пробовальщик блюд умер в муках? Между прочим — второй за неделю! На что они надеются, интересно? Ты распорядился выплатить его семье страховочную сумму?

— Выплачены — коротко кивнул Шур — скоро пробовальщиков днем с огнем не сыщем. Самая опасная профессия в нашей стране. Спросите, на что надеются? На то, что когда-нибудь этот номер пройдет. А сегодня вас не ранили?

— Одежду опять порвали. Стрелка взяли?

— Взяли.

— И кто он?

— Конюх. Его семью захватили в заложники, велели стрелять в вас. Не выстрелит — их убьют.

— Он жив?

— Нет, конечно. Покушавшийся на императорскую особу не имеет права жить! Это записано в своде законов. Он должен был перерезать себе горло, а не пускать болт в царственную особу.

— Понятно...жаль парня. Но себя еще больше жаль. Чуть не каждый день уже покушения. Где они столько самоубийц берут?

— Да запросто — хмыкнул Шур — всегда можно найти подход к человеку и заставить его сделать то, что нужно. Если обладаешь достаточным количеством денег и большим желанием.

— Плохо, что мы не установили точно, кто из дворян нанял убийц.

— Они же не дураки — сами нанимать убийц — усмехнулся Шур — посредники, цепочка посредников. Смешно было надеяться, что мы доберемся до конца цепочки. Я все усилия приложил, чтоб до нее добраться — увы, не вышло. Впрочем — разве вы не знаете, кто во главе заговора? Я дал вам три фамилии. И что?

— Ты пробовал заслать к ним убийц?

— Обижаете! И не один раз. Бесполезно. Они попрятались, мы даже не знаем, где сейчас эти твари. Нужно время, а времени у нас и нет.

— Время, время...а что нам время? Ну беснуются в городе идиоты, и что? До нас не доберутся. А когда придет полк из Балрона...

— Ну и что? Ну и придет? — раздраженно перебил Шур, не замечая, что он перебил самого императора — нам мало одного полка! Ну что такое — тысяча человек, даже вооруженные самым лучшим оружием в мире?! Ну вошли они в город, да и растворились в нем! Арбалеты бьют вполне эффективно, луки, брошенные ножи и дротики убивают не хуже, чем пули из ружей! Понимаете? Нужно больше народа, больше!

— Я просил больше — устало заметила Шанти — видимо, больше он не смог.

— Само собой. У них на Юге неспокойно, замиряют. Вполне вероятно — выслал резерв — пожал плечами Шур — если бы вы попозже начали захват власти...дождавшись, когда ваш друг завершит усмирение Юга. По моим сведениям он так и так собирался напасть на Славию. Поговаривали. Правда — не уверен до конца, на уровне слухов. Однако, иногда слухи бывают лучшим источником сведений.

— Интересно, а как Славия вообще собиралась воевать с Балроном? — усмехнулась Шанти — вы вообще представляете, что может сделать ленточный пулемет? Один, единственный?! Что вы могли ей противопоставить?

— Исчадий, конечно — криво улыбнулся Шур — они считали, что победят Балрон магией, что эти ружья, пистолеты, пулеметы ничего не значат против магии. А как вы знаете — маги у них были, и сильные. Вот так. Что бы мы, разведчики, не говорили — все разбивалось о стену непонимания. Исчадья настолько уверились в своей неприкосновенности, в своей силе, исключительности, что не слушали ничего, что бы уничтожало их представление о своей роли в этом мире. Они — великие, могучие, остальные все грязь под ногами! Идиоты! Кретины! Ух, зло берет...простите. Больная тема.