Последний шанс(41-76)

Скорее нам следует создать некие буферные зоны, на которых мы будем только обеспечивать правопорядок силами НКВД, не особенно вмешиваясь в организацию местной жизни. Даже с конфискацией частной собственности я бы повременил. Национализировать следует лишь банки. Пропаганду советского образа жизни мы вести должны и будем. Но она должна быть мягкой, основанной на демонстрации наших достижений и качества жизни. В таком случае мы можем существенно снизить накал недовольство нашим присутствием. Скорее нам даже удастся расположить к себе местное население.

Во-первых, нашим пограничным и военным частям, а также частям НКВД, расположенным на этих землях, надо будет закупать множество продуктов, что сразу переведет их для местного крестьянства в разряд уважаемых платежеспособных клиентов. Кстати, нам это практически ничего не будет стоить. Мы будем расплачиваться польскими деньгами, изъятыми из банков в отошедших нам городах. А для населения так привычней и не создаст ненужных проблем. Во-вторых, думаю, такой порядок жизни окажется существенно лучше для населения, нежели тот, что будет установлен на территориях, занятых немцами. Какие-то трансграничные передвижения людей все равно будут, и мы их полностью не перекроем. А значит, пойдут слухи, разговоры, сравнения. Все это способно лишить националистов какой-либо серьезной базы для массовой поддержки. А нам существенно облегчит жизнь в последующем, когда на этих территориях будет развернута партизанско-диверсионная работа. Это что касается Польских земель. Примерно так же следует поступить и в Прибалтике. Правильным будет, если они, как и в моем варианте, попросятся в состав СССР, вот только принимать их надо пока без разрушения республиканских границ и в качестве претендентов. В таком случае мы получаем для послевоенного устройства полностью законные права на любые преобразования, но до войны не создаем ненужных конфликтов, делающих существенную часть населения врагами советской власти и пособниками фашистов. Ведь общая логика государственной политики прибалтийских республик на протяжении веков всегда остается одной и той же. Это продажа собственного вассалитета за хорошее кормление и развитие. Вот мы и дадим им перспективу, сделав кандидатами, одновременно оставляя им на время частичную самостоятельность.

— А не сделает ли в таком случае их способными переметнуться к Гитлеру на государственной основе?

— Нет, этого права мы их лишим во время подписания договора о присоединении. По нему СССР примет на себя все вопросы обороны, банковского обслуживания, обеспечения правопорядка и внешней политики и торговли, оставляя им решение внутренних, в том числе экономических вопросов.

— Вы второй раз делаете упор на немедленную национализацию банков при всем том, что все прочие вопросы собственности оставляете на потом. Это так важно?

— Да, это очень важно. И именно сразу. Банки слишком тихая и в то же время влиятельная область экономики, чтобы мы могли полноценно контролировать территории без них. Например, Вам потребуется получить кредит или пролонгировать уже взятый ранее, чтобы избежать конфискации собственности. Ну какой из Вас в таком случае подпольщик-диверсант, борющийся за независимость? Или какое подпольное движение может обойтись без финансирования. А мешки с наличными при нашей же милиции особо тоже не потаскаешь.

— Да, возможно, Вы правы, товарищ Алексей. Это может иметь смысл.

— Есть еще один момент, товарищ Сталин. Со всех новых территорий я бы обязательно вывез бы на Урал или в Сибирь всех ученых, врачей, инженеров и учителей, знающих русский язык. Оставив до начала войны тех, кто непосредственно занят работой на местах. Их надо будет вывозить перед самой войной. Бойцы из них, как правило, все равно никакие, а вот терять ценных специалистов нам будет совсем не с руки.

— Да, это важный момент, товарищ Алексей. Тем более, что мы перед самым вторжением Германии в Польшу через нашего ребе кинули весточку польским евреям и теперь ожидаем на наших территориях несколько сотен тысяч беженцев из западных областей Польши и Варшавы. А среди них наверняка найдется немало тех, кого Вы назвали. Дальше будем думать, отправлять ли их в Крым и на Сахалин вместе с женщинами и детьми, или давать возможность поселения под контролем в других районах.

— Тогда надо отправлять в Крым еще и всех деятелей культуры. Из музыкантов или писателей плохие вояки, а по своей основной специальности могут оказаться полезней. Особенно если их как пропагандистов использовать. Да и насчет мастеровых я бы серьезно задумался. Хороший плотник или сапожник все же ценнее необученного бойца.

— Так Вы мне всех евреев распределите, товарищ Алексей, — рассмеялся Сталин.

— Нет, что Вы, Вы удивитесь, какой высокий процент среди беженцев окажется бывшими чиновниками, клерками, банкирами и торговцами. Вот их всех точно надо ставить в ружье. Чем больше их погибнет в процентном отношении в борьбе за освобождение Польши от Гитлера, тем лучше станет итоговая структура еврейского народа. Только в пехоте их использовать бессмысленно. Полягут все в первых боях безо всякого толка. Ими надо разбавлять диверсионно-патризанские отряды. Разумеется, предварительно все же немного подготовив.

— А не окажется среди них слишком высокий процент предателей?

— Так брать только тех, у кого семьи будут в залоге. В отношении семьи евреи довольно-таки сентиментальный народ.

— А бессемейных куда прикажете?

— А вот их уже можно и в пехоту. Заодно с поляками.

— Кстати о поляках. Я не думаю, что они окажут нашим войскам какое-либо серьезное сопротивление при занятии нами территорий. Но вот дальше начнутся сложности. По хорошему их обязательно надо разоружить. Но, боюсь, в отношении многих это придется делать силой. И все бы ничего, справимся, но это автоматически создаст по отношению к нам как раз совершенно ненужный враждебный настрой. С другой стороны, вряд ли те же немцы будут спокойно смотреть на вооруженные польские части в нашей зоне. А с ними также не хочется раньше времени портить отношения. И что делать?

— Выход есть, но он компромиссный. Остается надеяться, что поляки его поймут и примут. Их надо переодеть в советскую форму с добавлением какого-либо мелкого и понятного нам знака. И пусть контролируют общественный порядок. Так и им оружие останется, и населению будет спокойней. А с началом войны получим десятки тысяч обстрелянных бойцов, жаждущих поквитаться с немцами. Ну а те, кто не согласится, пусть уходят в Румынию. Только надо им объяснить, чем это для них закончится.

Да, и поляки не самое страшное. С ними договориться хоть и сложно, но можно, а вот в Галиции придется работать жестко. Особенно со всякими ОУНовцами. Гитлер их прямо в эти дни организационно укреплять начнет, пытаясь создать пронацистскую Украину. Всех их активистов надо с первого дня отлавливать и уничтожать. Иначе потом получим море проблем. Их в моей истории еще кучу времени после окончания войны из лесов выкорчевывали. Столько народу полегло, что проще было с СС воевать. ОУН надо сразу же объявлять вне закона и уничтожать на месте. Всеми силами, включая Осназ, части НКВД и контрразведку.

— Да этот момент из Вашего доклада я помню. А насчет переодевания поляков интересный вариант. Надо его с Меркуловым обсудить. Хорошо, товарищ Алексей, спасибо. В целом наши мнения совпадают. И даже кое-какие моменты не приходили мне в голову. Вот что значит иной тип мышления. Чем Вы мне постоянно и интересны. С Вами приятно работать.

— Всего доброго, товарищ Сталин.

* * *

**

Занятие областей Западной Белоруссии и Украины в целом прошло по графику. Те же сроки, те же проблемы. Даже те же полуслучайные стычки с немцами и последующие переговоры. А вот с поляками инцидентов случилось на порядок меньше. Узнав о трех предлагаемых вариантах, разоружение, уход в Румынию с вероятным интернированием или переодевание в советскую форму с продолжением службы по обеспечению общественного порядка, большинство выбрало именно третий вариант. Особенно после намеков на то, что позже появится шанс поквитаться с Германией. Причем, с этого времени поляки стали нашим настоящим союзником в деле охоты на ОУН. И пусть они делали это по иным причинам в надежде, что когда-нибудь эти земли снова будут польскими, но главное делали. С офицерами, правда, было сложнее. Многие после бесед в НКВД исчезали, видимо, вели себя крайне агрессивно, и оставлять их войсках было слишком рискованно.

С Прибалтикой также первый этап подписания переговоров о взаимопомощи, включавших в себя размещение советских войск на территории прибалтийских государств. Эстония первой решила сначала подергаться и обратилась за помощью ко всем соседям. Но Латвия и Финляндия отказались оказать Эстонии поддержку, Англия и Франция (находившиеся в состоянии войны с Германией) не в состоянии были её оказать, а Третий рейх рекомендовал принять советское предложение. После этого не только Эстония, но и Латвия и Литва совершенно не ерепенились. С Литвой все получилось именно так, как мы и предполагали. Гитлер двумя руками ухватился за предложение обмена Литвы на земли к востоку от Вислы. В его планах войны против СССР расстояние до Москвы значило больше.

С приграничной демилитаризованной зоной поначалу возникали различные проблемы. То наша, то немецкая стороны выдвигала обвинения в нарушении соседом достигнутых договоренностей. Наконец, после длительных консультаций было принято соломоново решение организовать ежемесячные совместные контрольные поездки в приграничной полосе, а также разрешить еженедельно один контрольный пролет самолета-наблюдателя с заходом на сопредельную территорию на 50 километров. После этого череда конфликтов сошла на нет. Гитлер, стремящийся как можно быстрее устаканить обстановку на востоке для развязывания себе рук на западе, был в полном восторге и даже прислал Сталину благодарственную телеграмму.

Получив ее, Сталин громко выругался по-грузински.

В этот период наиболее идиотское положение складывалось на западе Европы. Англия, Франция и вслед за ними Канада, объявившие войну Германии, не делали на практике абсолютно ничего. И тем все больше загоняли себя в двусмысленное положение. Англичане еще хотя бы начали переброску десятка своих дивизий во Францию, демонстрируя некие намерения. Но на самом деле переправлявшиеся бездействовали и мирно уничтожали запасы французских вин к немалой радости их владельцев. Нежелание воевать ощущалось во всем. Складывалось впечатление, что англичане и французы всеми силами желают Гитлеру скорейшей победы над Польшей и взятия Варшавы. Видимо, чтобы больше не было так стыдно за свою беспомощность и предательство.

Измененная политика СССР на занятых территориях действительно принесла свои плоды. После неизбежных начальных волнений ситуация очень быстро успокоилась и население довольно мирно взаимодействовало с советскими войсками. Органы местной власти остались на своих местах. Но в каждом из них был представитель СССР для обеспечения эффективной связи с советским руководством для решения различных вопросов.

Количество еврейских беженцев оказалось даже больше, чем мы предполагали. Решение о направлении в армию мужчин призывного возраста за исключением отобранных специалистов было встречено ими без какого-либо восторга, но в целом с пониманием, что это плата за предоставление безопасности их семьям. Всеми распределениями на поселение в Крым или на Сахалин занимались люди ребе Шнеерсона, ставшего после этого "исторического спасения" еврейского народа окончательно признанным мировым лидером еврейства.

Я глядел на происходящее со странным чувством раздвоения. С одной стороны, за прошедшие годы удалось сделать очень многое. Да что там многое, страна кардинально изменилась.

Сегодняшний СССР существенно отличался от такового в моей истории. Удалось избежать множество страшных ошибок, создать на много более мощные и подготовленные вооруженные силы. Практически во всех родах войск имелись новинки, способные очень неприятно удивить любого врага, совершенно иной вид имела советская промышленность как по объемам производства, так и по месторасположению, исключавшему необходимость судорожной эвакуации под бомбежками в случае войны.

Были достигнуты серьезные договоренности на международной арене. С Ираном мы стали практически союзниками, в Индии имелись плотные контакты с Индийским национальным конгрессом, и велась активная подготовка к открытой борьбе за независимость страны. Потоки стрелкового и легкого артиллерийского вооружения караванами переправлялись по горным тропам через Гиндукуш и уходили повстанцам.

Неплохой уровень взаимоотношений, пусть и на коммерческой основе сложился с кланом Рокфеллеров в США. Мы часто переплачивали ему и давали некоторые преференции у себя, но вместе с тем уже сегодня было практически гарантировано как минимум нейтральное отношение США к СССР.

Еще большие изменения произошли в социальной сфере. Поначалу отмена национальных республик была воспринята настороженно большинством населения. Однако, выведение на первый план родовых связей во многом погасило недовольство, а затем люди начали на практике ощущать преимущества именно таковой системы. Уже возникло более ста национальных заповедников, отбор на работу и проживание в которых удалось сделать поистине знаменательными событиями в жизни каждого малого народа. Торжественность этой процедуры, участие в ней представителей всех самых именитых родов позволило буквально каждому проникнуться исторической важностью момента. А параллельно с этим шла настоящая плавка всех малых народов в один большой. Специалисты в самых различных областях получали интересные и значимые предложения переехать в другие регионы. Иногда со значительным повышением. Из тех регионов люди ехали встречными потоками. То же самое происходило и в армии. Практически в каждом полку можно было найти представителей не менее, чем двадцати, а то и пятидесяти упраздненных национальностей. Занимался всей этой работой специальный комитет по национальностям, возглавлял который Микоян и за работой которого Сталин приглядывал лично. С Микояном вообще получилось очень интересно. После изучения переданных ему мной материалов по всем заметным фигурам СССР Сталин очень многих переместил по зонам ответственности. Объективно людей остро не хватало, а потому совсем убирали лишь полностью непригодных или откровенных предателей. Всем прочим Сталин пытался найти место, на котором его недостатки не могли играть существенной роли.

Не меньшее значение для развития самосознания имели и изменения в религиозной сфере. Пожалуй, впервые верующие люди могли быть счастливы без религиозных войн, раздиравших их Души на части своими склоками. Теперь каждый мог выбрать свой путь и он не находился в жестком противоречии с иными. Ни один из служителей веры теперь даже под давлением не позволил бы себе сказать воткрытую, что именно его путь к Богу единственно верный. Все православные. И враг не в выборе пути, а в отсутствии такового.

Да, изменения просто фантастические. Пять лет назад о большей части всего этого я просто не задумывался.