— Значит, я в нем ошибся, — послышался вздох Хэнкса. — Как же он допустил такой просчет?
— Об этом вы сами его расспросите. Я привез его к вам. Может быть, и казнить его здесь? Но черт с ним, речь не о нем! — Генрих ударил кулаком по подлокотнику кресла. — Что делать с королевой, — вот вопрос?
— С королевой? — борода Хэнкса повернулась в сторону короля. — А что сделала королева?
— Королева? Вы спрашиваете, что сделала королева? — сказал Генрих, растягивая слова. — Энни изменила мне, — вот что она сделала! — вдруг закричал он. — Изменила! Мне! Королю! Государю! Мужу! Мне, кто так ее любил! Мне, кто ради нее восстановил против себя целый мир, кто пролил море крови, чтобы жениться на ней! Шлюха! Гнусная шлюха! Мерзкая шлюха, подлая шлюха! Преступная шлюха!
Генрих вскочил с кресла и принялся с рычанием бегать по спальне, опрокидывая вещи на своем пути. Хэнкс молчал, его борода была уставлена в потолок.
Побегав по комнате, Генрих вернулся на свое место и упавшим голосом сказал:
— Итак, вы теперь знаете. Энни спуталась с другим мужчиной. Со своим кузеном, с ничтожеством, жалким кривлякой! Дура и шлюха! Что мне с ней делать? Я к вам приехал, чтобы узнать ваше мнение на сей счет. Мне совсем не хочется беседовать на эту тему с сэром Джеймсом и с другими членами королевского Совета. Мне важно услышать вас. Эй, мастер Хэнкс, что вы молчите? Вы еще живы? Вы меня слышите? — Генрих вытянулся, пытаясь увидеть глаза Хэнкса.
— Я вас слышу, ваше величество, — борода руководителя секретной службы вновь зашевелилась. — Ответьте мне, откуда вы узнали об измене ее величества? Эти сведения достоверные?
— Откуда узнал? Да из собственного письма Энни, дьявол ее забери! Вот это письмо, — Генрих встал, достал из сумки на дорожном поясе свернутую бумагу и подошел к Хэнксу. — Вы можете читать?
— Попробую, — мастер Хэнкс вытащил руку из-под одеяла и взял письмо. — Прошу вас, ваше величество, отойдите от света, мне не видно.
— Хорошо, хорошо, — Генрих вновь уселся на кресло. — Читайте, я не стану вам мешать.
Через минуту рука Хэнкса опустилась, и письмо легло на одеяло.
— Что, уже прочитали? — удивился король. — Быстро, однако. Глаза и мозг у вас еще, слава богу, работают.
— Вы правы, ваше величество, мне еще не время умирать. Служебный долг возвращает меня к жизни. Он побеждает болезнь, как не могут победить ее доктора и лекарства, — сказал Хэнкс, и голос его прозвучал гораздо бодрее, чем в начале беседы.
— Я никогда не сомневался в вас, мой верный Хэнкс, — отвлеченно произнес король и нетерпеливо прибавил: — Но говорите же, что вы думаете по поводу наказания для королевы? Что мне с ней делать? Будь я частным лицом, клянусь, я убил бы ее сразу же, как только заполучил это письмо! Но я — король, — в данном случае и впервые в жизни должен добавить: к сожалению, — и как мне, королю, поступить со своей преступной женой-предательницей?
— Может быть, дать ей развод под благовидным предлогом? Например, под предлогом неспособности ее величества родить вам наследника? Как уже было с королевой Екатериной? — борода Хэнкса вновь повернулась к королю.
— Вы с ума сошли! — закричал Генрих. — Сравнили тоже: Энни и Екатерина! Екатерина была мне верна, но я сам хотел с ней разойтись, поэтому развод был оправдан. С Энни я разводиться не хотел, а она мне изменила, — какой же может быть развод? Неужели не понимаете, черт возьми!
— Да, сейчас, кажется, понял, — борода Хэнкса чуть дрогнула. — Простите меня за глупый совет, ваше величество.
— Вы ничего не смыслите в супружеских отношениях! — с раздражением продолжал король. — По-вашему, я должен наградить жену за измену и предательство, дав ей развод, которого она сама хочет? Где справедливость? Нет, Энни понесет кару по высшему разряду, ведь я — король, будь я проклят! Я накажу ее по праву государя!
— То есть вы хотите наказать ее как король за обиду, которую она нанесла вам как мужу?
— Да, именно так, в самую точку! Теперь вы, наконец, действительно меня поняли, мастер Хэнкс! — Генрих стукнул каблуком сапога об пол.
— Каким же должно быть наказание для ее величества? — борода Хэнкса замерла.
— Смерть! — жестко и решительно выкрикнул Генрих. — Другого быть не может. Смерть!
— Вы уверены, ваше величество?
— Смерть ей! — твердо повторил король.
— Хорошо. Тогда нам следует представить королеву государственной преступницей, заговорщицей, пытающейся узурпировать престол. Если помните, вы в свое время хотели начать подобный процесс против королевы Екатерина, но тогда это было нецелесообразно. Сейчас, в отношении королевы Энни, это будет логично и оправдано, — голос Хэнкса становился все бодрее и бодрее.
— Логично и оправдано? — переспросил Генрих.
— По двум причинам, ваше величество. Первое, суд не сможет вынести ее величеству смертный приговор, если за ней не будет числиться тяжелейшее преступление. Заговор против короля по нашим законам и есть такое преступление.
— Это ясно! — перебил король Хэнкса. — А вторая причина?
— Второе, королева Энни вольно или невольно стала, как бы выразиться точнее, знаменем неких сил в вашем государстве, которые приняли активное участие в реформах вашего величества, проведенных в последние три года.
— Ну и что? — вновь перебил Хэнкса король. — А при чем тут заговор?
— Дело в том, ваше величество, — терпеливо продолжал Хэнкс, — что часть этих, как бы их назвать... реформаторов, неправильно поняли свою задачу и попытались поставить себя над королевской властью.
— Вы мне об этом не докладывали! — в третий раз перебил Хэнкса король.
— Пока ничего страшного не случилось. У нас была возможность держать этих людей в узде. Но они усиливаются и не исключено, что в ближайшем будущем станут угрозой для власти вашего величества и для государства. Нельзя забывать, что даже самые верные наши союзники, чрезмерно усилившись, превращаются в наших врагов. Поэтому надо нанести по ним удар сейчас, сокрушить их так, как мы сокрушили сторонников папской церкви. Это — государственная необходимость, и заговор королевы дает нам возможность расправиться с особо опасными реформаторами, — рука Хэнкса сжала письмо Энни.
— Кого же вы хотите приписать к заговору? — настороженно спросил Генрих.
— Приписать? — в голосе Хэнкса прозвучало крайнее изумление. — Но, ваше величество, они и есть заговорщики, просто некоторые из них пока не знают этого.
— Ладно, ладно, я вас понял! — воскликнул король. — Кто же они? Назовите имена.
— Королева через своего кузена поддерживала отношения с сэром Арчибальдом, который, обманув доверие сэра Джеймса, организовал заговор против вашего величества, — уверенно сказал Хэнкс. — В этой цепи, вероятно, были и другие злоумышленники, но их имена я назову вам позднее.
— Сэр Арчибальд? Председатель Особого Комитета по проведению церковных и земельных реформ?
— Да.
— Помощник и друг сэра Джеймса?
— Да.
— Святые угодники! Чем же он нам опасен? — спросил король.
— Сам сэр Арчибальд представляет опасность для государства своим корыстолюбием и стяжательством, — с величайшим терпением объяснял Хэнкс. — Против вашего величества он не пошел бы никогда. Но сэр Арчибальд сосредоточил вокруг себя тех людей, о которых я говорил: тех, кто может осмелиться посягнуть на вашу власть. Если королева Энни — их знамя, то сэр Арчибальд — их штаб, и этот штаб должен быть разгромлен.
— А сэр Джеймс? Как он отнесется к суду над Арчибальдом? Все-таки он его друг, — Генрих с сомнением посмотрел на бороду Хэнкса.
— Сэр Джеймс — благоразумный человек. Он знает, что дружба это ненадежная почва, на которой нельзя построить крепкий дом. Деньги и власть — вот главные ценности в жизни сэра Джеймса, и уж конечно, он не станет жертвовать деньгами и властью во имя дружбы. Узнав об аресте сэра Арчибальда, и о тех обвинениях, которые против него выдвинуты, сэр Джеймс поспешит отречься от своего бывшего друга. Кстати, дело сэра Арчибальда будет бросать тень на самого лорд-канцлера и легко может послужить основанием для его ареста, если он попытается выйти из воли вашего величества. А для того чтобы прочнее привязать сэра Джеймса к государственной телеге, я бы посоветовал вам, ваше величество, назначить его одним из судей на процессе о заговоре королевы, — при этих словах Хэнкс изобразил в постели что-то вроде поклона.
— Вы полагаете, он согласится? — хмыкнул король.
— Полагаю, что сэр Джеймс согласится с величайшей готовностью, и будет беспощаден к сэру Арчибальду. А другими судьями было бы неплохо назначить сэра Гуго и сэра Хью. Сэр Гуго сможет провести процесс с искусством опытного политика, а сэр Хью, в силу своего характера, не обойдет вниманием ни одну деталь, связанную с преступлением королевы. Сэру Хью можно будет вручить и выдержки из письма ее величества, указав, что это — шифрованное послание, которое кузен королевы должен был передать сэру Арчибальду и прочим заговорщикам.
— Никогда! — возмутился Генрих. — Никогда я не допущу того, чтобы это мерзкое письмо обсуждалось на суде!
— Виноват ваше величество, но я говорю только о некоторых выдержках из послания, — заметил Хэнкс. — Само письмо мы уничтожим, если хотите. Или вы предпочитаете сохранить его в вашем личном архиве?
— Нет, уничтожьте его, когда оно станет не нужно вам. Не хочу видеть эту гадость, — сказал Генрих, сморщившись.
— Как прикажете, ваше величество, — послушно откликнулся Хэнкс.
— Приятно иметь с вами дело, мастер Хэнкс, — сказал ему король. — Не то что с вашим помощником.
— Вынужден еще раз признать свою ошибку. Я не разобрался в этом человеке. Но поверьте, он будет наказан.
— Да делайте с ним что хотите! — махнул рукой король. — Мне все равно. Скажите лучше, когда вы выздоровеете? Мне очень хотелось бы, чтобы вы вернулись в столицу вместе со мной.
— Приказ вашего величество для меня священен, — сказал Хэнкс, и в его голосе прозвучали торжественные нотки. — Даже если бы надо мной уже прочитали отходную молитву, я бы и тогда встал и последовал за вами.
— Вот, вот, это мне и нужно! — обрадовался король. — Итак, завтра мы выезжаем! И я желаю, я приказываю, чтобы в самый короткий срок моя жена-шлюха и ее любовник отправились в ад!..
* * *
Трактир "Свиная голова" пользовался доброй славой среди молодых джентльменов, желающих приятно провести время. Обстановка там была небогатая, зато было чисто, вкусно готовили, подавали неплохое вино, — а главное, хозяин не заламывал чрезмерную цену за обед и охотно делал скидки для постоянных клиентов и больших компаний. Помимо этих очевидных преимуществ, трактир был еще безопасен и укромен, — его владелец каким-то непостижимым образом ладил и с полицией, и с разбойниками, хозяйничавшими в этом квартале Лондона.
Сэра Джона в "Свиную голову" впервые привел его дядя сэр Френсис, любивший покутить здесь в обществе таких же старых повес, каким был он сам. После смерти дяди сэр Джон стал приводить в "Свиную голову" своих друзей, которые полюбили это заведение настолько, что решили собираться тут каждый четверг.
Сегодня как раз и был четверг, а поскольку все увеселительные мероприятия в городе были отменены в связи с раскрытием заговора королевы Энни и судом над ней, то в "Свиной голове" собралось много молодых людей, не знавших, куда пойти, и не желавших скучать в своих домах.
Председателем дружеской пирушки был единогласно избран сэр Джон, и он умело возглавил застолье, командуя им, как опытный капитан кораблем. Под началом сэра Джона его флотилия успешно дошла до нужного градуса и перед пирующими открылись новые горизонты.
— Джентльмены, прошу внимания! — раздался голос капитана. — Мне пришла в голову забавная идея!
— Протестую! — закричал краснолицый гуляка. — К чертям собачьим все идеи! Никаких идей! Да здравствует полная безыдейность!
— Так об этом-то я и говорю! — подхватил сэр Джон. — Я вижу, здесь собрались честнейшие джентльмены, готовые без обиняков и без прикрас заявить, что наш мир не стоит ломаного гроша, ибо он наполнен мерзостью и обманом, которые и являются нормами его жизни. И от нас требуют соблюдать эти нормы?! Черта с два! С какой стати? Когда мы пьем, веселимся и посылаем к дьяволу все приличия, — мы поступаем честнее и благороднее, чем те чванливые идиоты, лицемерные негодяи, величественные ничтожества, которые заправляют всем на свете и воображают, поэтому, что они выше других. Джентльмены, я предлагаю понизить их до уровня грязи — родной им среды, — а мы посмеемся над тем, как они будут в ней барахтаться.
— Отлично! Молодец, сэр Джон! Но как мы это сделаем? — послышались крики молодых кутил.
— Учредим клуб, джентльмены! Клуб Диогена, клуб Циников! — сказал сэр Джон. — Заседания по четвергам, в этом трактире; и пусть на каждом заседании будет избран для нашего обсуждения герой дня из числа людей, наделенных властью, влиянием и богатством.
— Слава сэру Джону! Здорово придумано! Да здравствует клуб Циников! — возликовала вся веселая компания.
— А мы герою монумент воздвигнем из словес приперченных, ядреных, прожигающих насквозь воловью шкуру спеси, что на него надета, — гнусаво пропел сэр Джон.
— Долой авторитеты! — засвистел кто-то за боковым столом, и его свист подхватили остальные.
Сэр Джон помахал рукой, призывая к тишине:
— Внимание, джентльмены! Для начала позвольте предложить вам рассказ о вчерашнем заседании суда по делу королевы Энни.
— Ба! — вскричал гуляка, протестовавший против любых идей. — Откуда вы, порази меня Юпитер, можете знать о закрытом заседании суда? А, понимаю! Ведь наш сэр Джон удостоен чести завтракать с самим королем!
— Один раз, только один раз я завтракал с ним, — быстро возразил сэр Джон, переменившись в лице и бросив злой взгляд на гуляку. — Я — плохое блюдо к королевскому столу, от меня портится аппетит.
— Ну, так и радуйтесь, что вас не съедят! — оглушительно захохотал гуляка.
— А я и радуюсь! — подхватил сэр Джон. — Я не хочу быть среди тех, кого пережевали, переварили и исторгнули в клоаку двора! Однако же у меня есть хорошие знакомые среди господ золотарей, и они рассказывают мне о том, кто что ел минувшим днем.
— Фу, сэр Джон, вы, действительно, плохое блюдо! Вы и нам хотите испортить аппетит? — сморщился все тот же гуляка.
— Отбросьте брезгливость, дорогой сэр, если хотите быть членом нашего клуба, — с насмешливой назидательностью сказал ему сэр Джон. — Могут же обходиться без нее врачи, политики, проститутки, банкиры, деловые люди и золотари? Нам надо научиться у них делать свое дело, не морщась и не зажимая нос.
— Верно! Дайте же сказать сэру Джону! Говорите, сэр Джон! — закричали собутыльники. — И засуньте факел в горло тому, кто попытается вас перебить!
Краснолицый гуляка с шутливым испугом зажал рот руками, показывая, что будет молчать.
— Суд над королевой! — торжественно провозгласил сэр Джон. — Слушайте, верные подданные его величества, и ужасайтесь коварству королевы Энни! Слушайте и ужасайтесь сейчас, ибо завтра вам вообще запретят упоминать ее имя!
