Вечность в подарок.

— И ты так легко бросишь Источник? Ты? Хранитель? — прохрипел эмир.

— Источник уже столько лет без своего Хранителя и мир не развалился на куски. Возможно, лучший выход — это оставить его там, утраченным навсегда.

— Риен, ведь это такая сила, такая власть. Ты сможешь от нее отказаться?

— Мальчик мой, я не получил от Источника ничего из того о чем ты так мечтаешь. Единственный его подарок — это ты, принц.

Он отпустил Галена, бережно усаживая обратно в кресло и вновь сел на пол у его ног.

— Хорош подарок, — хмыкнул бен-Тафутт, — с изъяном.

— Самый лучший, мне не с чем сравнивать, — улыбнулся, а потом уже тише добавил, — почти...

Гален молчал, думая о своем, не обращая больше внимание на слова атланта. Когда же заговорил, то голос его звучал твердо.

— Риен, прошу, давай доведем наше безумие до конца.

— Мальчик! — Хранитель вздрогнул, словно от пощечины. — Ты не слышишь меня совсем? Тебе безразличны мои мольбы?

— Неужели ты не понимаешь?! — прорычал Гален. — Я как треснувший сосуд. Сколько бы Силы ты не влил в меня, я не могу удержать ее. Она по капле утекает, оставляя меня пустым, слабым, никчемным, как последний смертный... Я, такой, не достоин тебя, Господин.

Атлант обреченно вздохнул, поднимаясь и притягивая к себе непокорного своего принца. Коснувшись губ, прошептал, разделяя одно дыхание на двоих:

— Тебе понадобится моя Сила... дорога в мир длинна...

Глава 10. Вечность ради одного дня.

Стена холодная и причиняет боль, но Мишель упрямо прижимается к ней, словно желая убедиться, что она еще жива.

Тюремщик-атлант давно не тревожил ее покой. Единственный собеседник и товарищ по заточению — факел, что горит, казалось бы, вечным огнем.

— Магические штучки, — зло ворчит Мишель, невольно касаясь своих вновь длинных волос.

После свидания с Галеном и всего, что наговорил ей Хранитель, она надеялась на перемены. На развитие событий и смену декораций. Бесконечный, вращающийся по кругу сюжет утомил Мишель. Если раньше визиты атланта разнообразили ее пребывание здесь, то сейчас будучи предоставлена самой себе, она тихо сходила с ума.

— Ох, нет... — спохватывается бессмертная. — Только не допросы!

Мишель поднимается с пола. Проходит своим привычным маршрутом. Вдоль стен: раз, два, три, четыре. Из угла в угол, по диагонали: раз, опять вдоль стены, два. Потом можно изобразить подобие цветка, если доходя до середины камеры, менять угол назначения.

— Сет, чего только не выдумаешь! — выкрикивает Мишель и продолжает ступать по видимым только ей линиям на полу.

Под ногами — ее собственный лабиринт, исхоженный тысячу раз. Но тем он и хорошо, что в ее власти менять узор и направление прохождения.

— Жаль, — шепчет Мишель, — что мои фантазии не имеют Силы. Если б только я могла оживить их... Ах, это только в книгах. В глупых книгах глупых смертных!

Девушка злится и останавливается. Возвращается на тюфяк у стены, прижимается к холодному камню. Губы беззвучно шевелятся.

— Кто-то помнит мои старые имена и перебирает их — бисер, — мысленно шепчет она.

— Кто-то не знает новых имен — они там и остались.

Вы знаете, что чувствуешь, когда тебя называют старым именем? У меня их было много, и каждое из них что-то означало.

Вы не помните. Может быть, я расскажу. Потом.

Кто-то считает мои имена, а я забыла их — давно их забыла.

Время писать стихи.

Мишель закрывает глаза и улыбается.

Париж. Сена. Баржа.

Возвращаться... вновь...

Сколько раз МакЛауд порывался продать свое "водное" жилище! И столько же раз отказывался от этого решения. Слишком много воспоминаний. Груз тяжел. И даже избавившись от плавучего дома, память не сотрешь.

— Здравствуй, дружочек, — перепрыгнув на палубу, улыбается Дункан.

Покидать Альгамбру — старая добрая привычка.

Проклятая привычка!

Гален бен-Тафутт легко ступает по каменистой дороге, но сердце тяжело стучит о клетку ребер. Словно желает остаться там, в ладонях Господина. Принц одергивает его, ругает себя последними словами.

— Не смей раскисать! — рычит он. — Это в последний раз. Если удастся провернуть все с гяуром — мы получим все!

Остановившись, он поворачивает голову и пару минут всматривается в охряные стены Альгамбры.

— Все получится, мой Господин!

Идет дальше, на ходу проверяя карманы, убеждаясь что документы-деньги не месте. Странно, он так много веков пользуется плодами Силы Хранителя, но все равно не верит в нее полностью. Порой его посещает мысль, что он все еще бродит где-то, безумный оборванец. Или спит вечным сном в горном ущелье. А все это — послежизнь. Кара Аллаха за преданную веру предков.

— Хватит! — эмир зло ударяет себя ладонью по лбу. — Важное дело впереди, а я думаю о всякой ерунде.

Продолжая спуск, он купается в лучах жаркого солнца.

Риенгарос сидит в кресле, пальцы его играют с недопитым бокалом вина, рубиновые капли орошают одежду при каждом не слишком удачном кульбите. Внезапно бокал летит прочь, разбиваясь с жалобным звоном о стену.

— Я просто древний идиот! — выкрикивает он. — Безумный, старый идиот! Я должен был давно сделать это, а не цепляться за долг и честь.

Вскакивая на ноги, Риенгарос отшвыривает кресло и подходит к узкому окну.

Лучи заходящего солнца окрасили окрестности крепости багрянцем.

— Да, я сделаю это, — шепчет он.

— Пойдем со мной, айэлет, — атлант склонился к ней, протягивая руку. — Давай помогу.

Его бессмертная пленница не спешила повиноваться, внимательно всматриваясь в лицо тюремщика, с недоумением пытаясь разгадать причину внезапного дружелюбия.

— Давай руку. Не бойся — я больше не причиню тебе боли, обещаю.

— Даже так?!! — воскликнула Мишель. — Что еще ты затеял, Хранитель?

— Ничего нового, — небрежно пожал плечами Риенгарос. — Зачем тебе Ключ, айэлет? Почему бы не отдать его?

Девушка посмотрела на него, как на безумного, просящего снега посреди пустыни.

— Видишь, наша диспозиция все та же: мне нужен Ключ, ты не желаешь его отдавать. Изменилось лишь то, что теперь тебе известно, где мы находимся.

Он помолчал, оценивая ее реакцию на свои слова. Мишель же изо всех сил старалась выглядеть равнодушно.

— И? — напомнила она. — Что из того?

— А то, то нам больше нет нужды сидеть в этом мрачном подземелье, — с плохо скрываемым весельем, сообщил он и схватил ее за руки, заставляя встать и следовать за собой.

Атлант буквально волок девушку за собой по коридорам, лестницам и переходам.

— Вот чумной... Сет тебя забирай! — сотый раз спотыкаясь об очередной порог, выругалась Мишель.

— Хватит шипеть — мы уже пришли, — сохраняя благодушный тон, сообщил Риенгарос. — Надеюсь, здесь тебе будет удобнее.

Мишель осмотрелась и поняла, что он привел ее в покои одной из башен Альгамбры. Комнаты, соединенные плетеной перегородкой, были красиво обставлены старинной мебелью.

— Ты все это время жил здесь?

Получив сдержанный кивок в качестве ответа, девушка прошлась по комнате. Сквозь узкие окна лился солнечный свет, причиняя легкую боль привыкшим к полумраку глазам.

— Как?

Риенгарос вопросительно уставился на нее.

— Как ты можешь тут жить? А люди...

— Ты забыла, айэлет, рассказы о кудесниках-атлантах из-за моря.

Девушка помолчала, осознавая бесконечность его силы.

— Ты отвел всем глаза, да? Что ни видят, когда проходят мимо? Развалины?

— Пустые комнаты, — уточнил Риенгарос. — Никто не сможет увидеть, пока я того не пожелаю.

Мишель прислонилась к стене у окна, закрывая глаза и подставляя лицо солнечным лучам, в надежде насладиться давно забытым теплом. Тихий стон сорвался с ее губ. Удовольствие было таким всепоглощающим, что она не удержалась на ногах — сползла вдоль стены. Поджала ноги у груди и, уткнувшись лбом в колени, расплакалась.

Риенгарос молча пронаблюдавший эту трогательную интермедию, подошел к столику и наполнил бокал вином. Сохраняя молчание, он оказался рядом с ней на полу и предложил ей выпить.

Мишель оттолкнула его руку.

— Оставь меня.

— Все с самого начала было неправильно, — вздохнул он.

— Думаешь, если бы попросил у меня Ключ...кхм, вежливо, то... что бы я сделала? Прослезилась и отдала?

— Возможно...

Девушка одарила его злым взглядом и поднялась на ноги.

— Вся эта бессмысленная задумка Галена не привела бы ни к чему, — проговорил за ее спиной Риенгарос.

— Где он? — оборачиваясь, спросила Мишель.

— Ушел, — последовал краткий ответ.

Атлант тоже встал на ноги, отбросил бокал и пошел к пленнице. Она непроизвольно отступила назад, не позволяя себе поверить его недавнему обещанию.

Если Гален, с которым они были в сговоре с самого начала, "ушел", то что этот Хранитель-неудачник может сотворить с ней? Одной Великой Матери известно!

— Айэлет, скажи, как ты это делаешь?

Странный вопрос поставил девушку в тупик, но отвлек от страхов.

— О чем ты?

— Почему принц так и не смог забыть тебя? Скажи мне, айэлет, как ты делаешь это?

Девушка перевела дух, улыбнулась. Перепады настроения атланта уже не удивляли ее.

— Посмотри на меня... подойди ближе... смотри!

Риенгарос приблизился вплотную к ней. Не касался, просто скользил взглядом.

Мишель улыбнулась едва заметно, одними лишь уголками губ. Веки на считанные миллиметры опустились ниже, прикрывая магнетическую тьму, что переливалась в ее взгляде.

— А теперь отвернись! — резко приказала она.

Хранитель повиновался.

— Закрой глаза и скажи, что видишь.

Риенгарос сдавленно вздохнул, не сдержав возглас удивления.

— Видишь...— прошептала бессмертная. — Никакой магии.

Атлант обернулся на звук ее голоса, все еще не открывая глаз.

— Видишь, — повторила Мишель. — Это просто я.

— Ты...— согласился он.

Отвернулся, отошел, словно от прокаженной сбежал. Ему потребовалось какое-то время, чтобы привести дыхание в норму, замедлить бешенный ритм сердца, стереть с обратной стороны век колдовской образ прекрасной пленницы.

Когда же он вновь заговорил с ней, только ледяное спокойствие сквозило в его словах и взгляде.

— И вот так запросто ты свела принца с ума.

— А тебе что до того? — выкрикнула Мишель, так и не разобрав, вопрос ли это был или констатация факта. Впрочем, она была полностью согласна с тем, что Гален сошел с ума.

— Думаешь, Ключ так уж нужен мне, айэлет? — насмешливо поинтересовался атлант. — Что он может означать для меня? Того, чьи руки разбили его когда-то? Что ты вообще знаешь о силе Источника, глупый железный воробышек?

Мишель сердито фыркнула, прожгла его злым взглядом, сжимая кулаки, и подошла к нему.

— Больше никогда не смей называть меня так, — тщательно выговаривая каждый слог, предупредила она.

Хранитель снисходительно улыбнулся.

— Сочтем, что я очень испугался. Так ты не ответила, а ведь я уже дважды спросил. Повторить?

— Зачем мне Ключ? Что я могу знать? Я — глупый железный воробышек, — передразнивая его, воскликнула Мишель. — Хорошо, я скажу. Кому-то же надо первым переступить через порог упрямства! Не думаю, что откровением для тебя будет то, что мне известно о даре Источника. Бессмертие и вечная юность!

— Ты уже владеешь ими, айэлет! — перебил ее Риенгарос.

— Ты во всех делах такой торопыга? — стараясь придать своему голосу как можно более развратное звучание, поинтересовалась Мишель и провела кончиком языка по губам.

— Ох, нет, айэлет, не ступай по этой тропинке. Она заведет нас в никуда.

Девушка удивленно приподняла брови.

— Полагаешь за все это время я ни разу не рассматривал возможность изысканного соблазна? Думаешь, искусство совращения доступно лишь тебе?

— Что? — от неожиданности Мишель отшатнулась, внезапно ощутив слабость в коленях.

— Я мог бы заставить тебя, очаровать, навязать желание... Ты могла бы оказаться на моем ложе в первый же день

Мишель отступила еще на шаг. Его слова, казалось, проникали в кровь, заставляя бежать быстрее, принуждая закипать и будить страстные образы в ее воображении.

— Прекрати, — прошептала она.

— Видишь, я мог бы сделать это с тобой миллион раз... но не стал. Подойди, я покажу причину.

— Нет, — всхлипнула девушка, — Стой, где стоишь. Не приближайся!

Ее сердце билось так, что было больно дышать. Жаркие волны вожделения окатывали ее раз за разом. Мишель прислонилась к стене, блаженно впитывая холод камня.

Тогда Риенгарос сам подошел и, невзирая на сопротивление, взял в ладони ее лицо.

— Откройся! Смотри моими глазами.

Мишель задохнулась, когда его лицо подернулось рябью, расплылось, а сама она словно лишившись притяжения, воспарила. Ощущение близкой свободы было ошеломляющим, сродни пику наслаждения, подобно освобождению от мучительного желания.

— Нееет, не так быстро, — насмешливый голос врезался в ее сознание, а воля Хранителя удержала на месте. — Просто смотри.

Картинка пред ее мысленным взором изменилась, приобрела очертания.

Те же покои, то же роскошное ложе, но полумрак, свечи, цветы и прочие мелочи, привносящие романтичный настрой.

Мужчина на ложе, чьи волосы черным водопадом укутывали его и... женщину, с которой он занимался любовью.

— Ты?

Кивок в ответ.

"Восхитительное тело", — мелькнула мысль, которую она не успела сдержать, рассматривая точеные линии его спины и ягодиц.

— Спасибо, но не отвлекайся, айэлет.

Угол обзора сменился. Мишель с замиранием сердца убедилась в том, что подозревала с самого начала. На ложе с Риенгаросом была она.

— Ох, — пытаясь вдохнуть глубже, простонала она.

Наблюдать за самой собой во время акта любви было... странно, и любопытно, и завораживающе. Одновременно. Вихрь эмоций теснился в груди.

"А я очень мило краснею в процессе и..."

"Ты можешь хоть секунду быть чуть менее самовлюбленной", — зло прошипел в ее сознании Хранитель. — "Хватит любоваться. Смотри, чем это закончится!"

"А что могут быть варианты? Ты не..."

"Молчи!"

Раскаленные стальные иглы впились в ее виски.

— Вот же мстительный уб...—

Она всхлипнула от боли — иглы впились глубже, а действие на ложе вновь сменилось.

Они уже просто лежали, переводя дыхание. Риенгарос склонился к ее уху и что-то зашептал.

Мишель прислушалась.

— Прости, я сделал тебе больно... я так хотел... так хотел тебя... я просто не мог...

— Хватит! — оборвала его сбивчивый лепет та, другая Мишель, и попыталась выбраться из рук того, другого Риенароса.

— Нет, нет. Не уходи, — воспротивился он, крепче прижимая ее к себе. Принялся сцеловывать соленые следы слез со щек. Провел кончиком языка по прокушенной губе — Мишель зашипела.

— Хватит, — повторила она уже не таким злым тоном. — Мне ли привыкать к боли?

Риенгарос виновато потупил взор, чем несказанно удивил ее.