Спартак

Вид сражающегося с ними легата сильно приободрил солдат. Храбро и отважно наносили они удар за ударом по наседающим на них спартаковцам. Никто не хотел отступать, каждый хотел победить противника, имея рядом с собой столь достойного командира. За спинами римлян стоял Аврелий Котта, за спинами спартаковцев находился вождь восставших и это, только придавало солдатам обеих сторон силы и желание победы.

Возможно, благодаря смелости своего легата римляне смогли бы переломить ход сражения и отразить натиск врага, но богини Мойры безжалостно пресекли нить жизни Аврелия Котты. Увидев, что под натиском врага часть солдат дрогнула, и стала пятиться назад, легат решил прибегнуть к простому, но очень жесткому способу, дабы переломить ход схватки. Схватив у вексиллярия знамя манипулы, он ринулся к переднему краю схватки, намериваясь бросить его в ряды противника и тем самым побудить римских легионеров спасти его.

С мечом в одной руке и знаменем в другой он быстро привлек внимание спартаковцев, среди которых был опытный метатель дротиков. Во время охоты на кабанов он мог одним ловким броском убить огромное животное, что вызывало уважение и почет среди других воинов, что добывали пропитание для армии посредством охоты.

Мастерство в метании не подвело Калликрата и на этот раз. Заметив богатые доспехи "вексиллярия" он бросил дротик с такой силой, что угодив легату в горло, он не только пробил его, но и намертво застрял в позвоночнике. Получив смертельный удар, Котта рухнул как подкошенный, и его гибель стала причиной краха правого фланга римлян.

Смерть легата придала силы спартаковцам и отняла их у римлян, став предвестием надвигающейся гибели всей армии Помпея. Зажатые с двух сторон они отчаянно отбивались от навалившихся на них со всех сторон спартаковцев, но силы были не равны. Началось методичное избиение солдат правого фланга, которые падали под мечами врага как скот на бойне.

Будь в этот момент рядом с ними Помпеей или появись он в этот момент на поле боя, и сражение могло закончиться по-другому. Можно было взять триариев у Рулла и попытаться исправить положение, но римский полководец продолжил седеть в палатке, предаваясь своему горю из-за срыва атаки кавалерии.

Руководивший центром Афраний Пет все ждал, что Помпей вернется и возглавит сражение, ибо полномочия трибуна не позволяли ему это сделать. А когда он все же решился взять в свои руки командование, было уже поздно. Под натиском врага правый фланг римского войска рухнул и преследуемые врагом, солдаты бросились к лагерю искать спасения за его стенами.

Огромная масса людей устремилась вперед, сминая и топча все на своем пути. Ни о каком продолжении битвы не могло быть и речи, и оставшимся командирам предстояло попытаться увести свои когорты с поля боя с наименьшими потерями.

Повинуясь приказам трибунов когорты и манипулы центра и левого края стали отступать под натиском врага. Больше всех в этом деле повезло Руллу. Он смог более-менее удачно исполнить этот маневр и покинуть поле боя, пока солдаты противника грабили лагерь или добивали бегущих римлян. Афранию Пету повезло меньше. Часть его солдат была сметена толпой беглецов и их преследовавших их спартаковцев. Центр римского войска рухнул в одно мгновением, несмотря на все отчаянные попытки трибуна удержать солдат от бегства.

Не в силах снести такой позор для римского оружия, Афраний Пет, как истинный римлянин выбрал смерть на поле боя клейму труса. Выхватив из ножен меч, он устремился в самую гущу вражеских солдат, где и погиб, стяжав себе героическую славу.

Сам Помпей также хотел последовать его примеру, когда люди его свиты, вбежали к нему в палатку, с криками, что спартаковцы смогли на плечах беглецов ворваться в лагерь.

— Как, неужели они в лагере!? — изумился полководец, и его руки потянулись к лежавшему на столе мечу гладиусу. Гней хотел встретить врага лицом к лицу, как подобает настоящему полководцу римской республики, но его окружению удалось отговорить его не делать этого.

Сев на коня, в окружении охраны он покинул захваченный противником лагерь, в надежде, что спартаковцы увлекутся грабежом и забудут про погоню. Расчет был точный, верно рассчитанный на тонкое знание людской психологии, но на этот раз счастье отвернулось от римского полководца буквально во всем.

Спартаковцы не так быстро смогли взять под контроль римский лагерь, но не столько из-за грабежа, сколько из-за отчаянного сопротивления римлян. Подобно загнанному в угол зверю, они отчаянно бились, не желая попадать в руки врагам.

Что касается самого Помпея, то покинувший лагерь его конный отряд попал прямо под удар спартаковской кавалерии преследовавшей бегущего противника. И хотя конницы у вождя восставших было мало, но её вполне хватило, чтобы разгромить свиту Помпея. После яростной, но короткой схватки все беглецы были убиты и голова третьего Куриация, была доставлена Спартаку в качестве трофея.

Победа была полной. Враг был полностью разбит и впервые за полтора года, спартаковцы не покидали поле боя, а оставались праздновать на нем свой триумф.

Глава XI. Жертвоприношение.

— Бессмертные боги отвернулись от Рима! Они отказали нам в помощи и защите! — такие горькие стенания охватили столицу римской республики, когда гонцы с поля боя принесли скорбную весть о сокрушительном разгроме армии Помпея Спартаком и гибели диктатора. Шок от полученного известия был столь силен, что появись гладиатор в этот момент у ворот Рима, он без труда смог захватить город.

В первые часы после разгрома Помпея у Спартака действительно были такие мысли. Заветный плод был как никогда близок и соблазн сорвать его одним махом, был очень велик, но вождь восставших рабов не стал этого делать. В его распоряжении не было достаточного количества кавалерии, которая могла быстро достичь стен Рима, неожиданным ударом захватить ворота и если не разгромить гарнизон города, то удержать ворота до подхода основных сил.

Будь рядом с ним Арторикс, Спартак бы рискнул на подобный ход, зная импульсивный характер галла и его упрямство при выполнении приказов вождя. Однако место Арторикса за столом командиров было пусто и фракиец не стал искать лучшее взамен хорошего.

Войско восставших рабов подошло к стенам Рима на исходе третьего дня, когда спокойствие внутри города было восстановлено, решительными действиями Сената. Видя, как сильно потрясло римлян известие о разгроме и гибели Помпея римские сенаторы решили прибегнуть к крайней мере, которая не использовалась римлянами со времен войны с Ганнибалом.

Тогда после страшного известия с каннских полей, в ожидании, что со дня на день у стен города появятся конники Магарбала, римский Сенат приказал принести пророческие книги Кумской Сивиллы. Что вычитали в них сенаторы доподлинно неизвестно, но на следующий день, на территории скотного рынка, что находился за стенами города, было совершено человеческое жертвоприношение. После этого как не пытался Ганнибал взять Рим, ему это не удалось и в конечном итоге, война была выиграна.

Приносили ли священные книги в римский Сенат на этот раз, никто доподлинно не знал. Возможно, их принесли в курию тайно или сенаторы просто повторили в точности все действия своих предшественников, но обряд жертвоприношения людей был свершен утром второго дня, прямо на Марсовом поле.

Строго следуя деяниям предков, из числа рабов были отобраны мужчина и женщина той национальности, что воевали против римлян под знаменами Спартака. К месту казни были доставлены германцы, галлы и фракийцы. В отношении четвертой пары, среди сенаторов возникли сильные споры. Сулланцы во главе с Катулом требовали, чтобы это были представители самнитов, но их предложение получило жесткий отпор со стороны большей части сенаторов.

— Назначать в жертву представителей племен населяющих Италию нельзя! Даже тех, что все ещё не получили римское гражданство. Этим самым мы создаем опасный прецедент способный расколоть весь Рим, всю республику, все общество. Ты предлагаешь пилить сук, на котором мы все сидим, не думая о последствиях! — неистовал Цицерон и его слова были услышаны. На роль искупительной жертвы в этом страшном обряде были определены сирийцы, чьи соплеменники также сражались под знаменем Спартака.

Жертвоприношение было совершенно при огромном стечении народа. Несчастных людей со связанными руками и заткнутыми ртами, одетыми в белые одежды доставили к месту свершения обряда на повозках. Всем им было прекрасно известно об их ужасной судьбе и многие из них были в отчаянии.

В большинстве своем жертвы были взяты из домашней прислуги, которая верно хранила преданность своим хозяевам и такой поворот событий, полностью выбил их из колеи. Слезы катились из их глаз ручьями, глухое рыдание пробивалось сквозь тугие повязки на губах. Солдатам участвующих в ритуале приходилось силой снимать их с повозок и тащить к черному проему ямы, что хищно разверзла перед ними свои страшные объятья.

Только германцы проявили свое полное презрение к грядущей смерти. Все время, что их везли к месту казни, они не проронили ни одной слезинки и не пытались умолять своих губителей избавить их от ужасной участи. С подлинным королевским достоинством они сошли с повозки, гордо подошли к яме, которая должна была стать их могилой и величественно легли на её дно.

Согласно условиям ритуала, вовремя жертвоприношения не было пролито ни одной капли крови. Все жертвы были закопаны в яме живьем, под радостные крики многочисленной толпы римлян, искренне полагавших, что принесенные жертвы помогут им победить Спартака.

Одновременно с жертвоприношением, пользуясь отсутствием блокады города, Сенат отправил очередные письма с приказами немедленно спасти Рим от рук рабов варваров. Одни гонцы летели к Цециллию Метеллу в Испанию, что ещё не успел перейти реку Эбро. Другие мчались в Тарент и Брундизий, чтобы привести помощь из Диррахии, где находились остатки легионов Марка Лукулла, третьи направлялись в Пергам. Туда уже начали прибывать передовые соединение, что были отправлены главнокомандующим римскими силами в Азии.

Отправленные на север и на юг посланцы, счастливо разминулись со спартаковцами и это, была единственная милость, оказанная бессмертными богами римлянам за совершенное жертвоприношение. Действуя по выработанному плану, Спартак первым делом прервал сообщение Рима с Остией, а затем взял в кольцо блокады саму столицу римской республики.

Имея в отличие от пиратов численное превосходство над гарнизоном Остии, фракиец захватил её приступом, вместе со всеми огромными запасами продовольствия. Однако вместо того, чтобы отдать все трофейные склады на разграбление солдатам как они того хотели, вождь запретил трогать их, под страхом смертной казни. Запасы Остии играли очень важную роль в его планах, и он не мог позволить пагубным страстям их нарушить.

Падение Остии немедленно сказалось на цене на хлеб. Ещё не успев спуститься к привычным для повседневной жизни Рима ценам, стоимость хлеба вновь рванула вверх, стремительно преодолевая одну планку за другой.

Простые люди обзывали торговцев разными нехорошими словами, бросались на них с кулаками и камнями, но те были непоколебимы. Выказывая полное неверие в силу римского оружия, они каждый день выводили белым мелом на черных досках своих лавок новые цены.

Вслед за торговцами хлебом подняли свои цены мясники, зеленщики и продавцы масла, яиц, курей и фруктов. Отправляясь на базар, римляне благодарили богов, что через их город протекает река Тибр, и каждый горожанин мог в ней ловить рыбу.

Конечно, цены на рынке росли не так стремительно как в хлебных лавках, но росли, и опускаться не собирались. В связи со скачком цен, Сенат принял постановление с указанием максимального уровня цен на определенные виды продовольствия, и торговцы были вынуждены на время подчиниться.

Одновременно с борьбой на рынках столицы, из-за ограниченных возможностей римского гарнизона, сенаторы усиленно занимались созданием милиции — местных вооруженных сил. Общая численность военных сил находящихся в Риме не превышала трех когорт. Этого вполне хватало для наведения порядка на городских улицах и несения караула на стенах, но было недостаточно для отражения штурма врага. Милиция была необходима для освобождения солдат гарнизон от обеспечения внутреннего порядка в городе. Передав хлопотную обязанность по соблюдению порядка на улицах Рима милиции, солдаты могли полностью сосредоточиться на защите города от внешней опасности.

Для формирования милиции требовался энергичный и грамотный человек, коим оказался Юлий Цезарь. В виду чрезвычайного положения в городе Сенат отменил выборы квестора, назначив на эту должность Марка Цицерона, чем обесценил все труды проведенные Цезарям для достижения этой должности. Для любого молодого человека подобный удар мог иметь тяжелые последствия, но Цезарь сумел обернуть поражение в победу. Благодаря бесплатным угощениям он завоевал симпатию простого народа и, видя в Цезаря удобное орудие воздействия на массы, сенаторы назначили его главой римской милиции.

Бывший трибун Марка Красса полностью оправдал возложенные на него надежды. В короткий срок он создал семь дружин численностью по сто человек взявших на себя обязанность поддержание порядка на улицах Рима. Каждая из них носила название одного из холмов "Вечного города" и несла службу строго в этом районе.

Ажиотаж военных приготовлений по отражению внешний агрессии отвлек внимание римлян от внутренних проблем. Весь Рим затаив дыхание, ждал появления войска рабов, которое, по общему мнению, должно было непременно броситься на штурм города. На городских стенах в спешном порядке устанавливались котлы со смолой и водой, создавался тройной запас камней, стрел и копий. На них поднимались бревна и шесты для уничтожения штурмовых лестниц и сброса вражеских воинов, взбиравшихся на стену.

— Вот здесь мы с ними за все посчитаемся — подбадривал солдат префект Титус Мумий, на плечи которого легла оборона стен Рима.

Весь день прошел в ожидании штурма, но к некоторому удивлению римлян он так и не состоялся. Не состоялся он ни наступившей ночью, ни на следующий день. Только вражеская кавалерия скакала вдоль стен города на расстоянии пролета стрелы, как бы поддразнивая римлян попытать воинского счастья в стрельбе по движущейся цели.

Не дождавшись от Спартака попыток взять город штурмом, многие защитники Вечного города заговорили, что противник в скором времени начнет создавать осадные башни и прочие метательные машины. Любой римский военачальник на месте фракийца именно этим и занялся, однако время шло но, ни осадных башен, ни таранов, ни катапульт никто вблизи стен Рима так и не увидел. Спартак вновь удивил осажденных римлян своим решительным бездействием.

В окружении фракийца многие из его соратников, также как и римляне ожидали, что Красный змей поведет их на штурм города, но вождь полностью разочаровал их ожидания. Внимательно осмотрев высокие стены Рима, Спартак объявил на военном совете, что он не будет предпринимать попыток взять город приступом, предпочтя штурму осаду на измор.