Королева. Выжить и не свихнуться

Доработавшись до состояния, когда глаза закрывались сами без посторонней помощи, легла спать. Следующим утром меня ждал сюрприз в нефе часовни, где я обычно принимала прошения. Роберт смиренно толкался среди обиженных и обделенных. Я замерла, взглянула растерянно, когда он, опустившись на колено, протянул перевязанный свиток. Длинная процессия из придворных и фрейлин остановилась. Охранники смотрели на лорда Дадли подозрительно, помня о моем приказе.

— Что вы здесь делаете, лорд Дадли? — прошептала я, склоняясь к мужчине. — Ведь вы могли это отдать мне...

Да хоть на Совете!

— Не мог, — ответил он. — Вы слишком настойчиво меня избегаете. Поэтому я — лишь смиренный проситель, который умоляет отнеситись с вниманием к его просьбе.

— О чем вы попросите?

— О разводе.

Я чуть было не навернулась с высоких каблуков. Ну да, это следовало ожидать! Но ведь он знал, что такие дела рассматривал церковный суд. Хотя, я как Глава Церкви, могла повлиять на их решение.

— Возьмите, прошу вас! — Роберт протянул свиток. Мне пришлось взять его под перекрестным огнем десятков, а то и сотен вгзлядов. — Я изложил обстоятельства дела и то, что послужило причиной.

Прикусила губу. Не дай бог скажет! Нет, промолчал, но молчание становилось невыносимым, а ситуация все более двусмысленной. Наконец, лорд Дадли еще раз поклонился и встал. Я же не чувствовала в себе силы пошевелиться.

— Но... Роберт, неужели вы не понимаете, что это невозможно!

В это время сочетались браком "tyll dether us departe" — "пока смерть не разлучит нас". Разводов не существовало, единственное, брак можно было аннулировать по нескольким причинам. Например, двоеженство, близкое родство, мужская импотенция, жестокое обращение, обет безбрачия или несоврешеннолетие одного из супругов, а так же если кто-то принадлежал к другой вере.

— На что вы надеетесь? — тихо спросила я. Ни один из пунктов не подходил к его ситуации. Не объявит же о своей импотенции! — Вы ведь знаете процедуру...

— На вашу милость, — ответил он.

Роберт еще раз поклонился и стремительно покинул часовню. Я просидела всю службу, размышляя о его просьбе. Что делать? Пойти против лдюдских и церковных законов, предоставив ему свободу? Или же передать дело в суд, зная, что прошение так и так отклонят, а Роберт до конца дней останется с Эми?

У дверей личных покоев меня ждал второй сюрприз. Заплаканная леди Дадли попыталась кинуться мне в ноги. Я покачала головой, и ее остановила охрана. Нечего у меня в ногах валяться, это я перед ней виновата! Ведь знаю же, из-за кого рушится брак.

— Ваше Величество, не отказывайте, — взмолилась женщина. — Умоляю вас, выслушайте меня!

Глава 17

В малую приемную за мной проследовала процессия из фрейлин, двух писарей, гвардейцев, которую замыкала леди Дадли. Краем глаза я заметила, как Эми смотрит на тот самый свиток, что протянул мне здоровой рукой Роберт Дадли. Ясно, о чем будет разговор! И еще то, что ничего приятного мне не ждать.

Я заняла большое кресло, обтянутом синим с золотом бархатом. Леди Дадли покорно замерла рядом со мной. Фрейлины расположились неподалеку. Писари застыли истуканами рядом с окном, заслоняя солнечный свет еще одного теплого, почти летнего дня. Охрана заняла стратегически важные места около дверей. Я уже привыкла к мысли, что одна останусь только тогда, когда надо мной закроют крышку гроба.

— Леди Дадли, — произнесла я, привыкая к звуку ее имени. — Вы просили об аудиенции. Времени мало, так что, прошу вас, давайте перейдем к делу.

— Ваше Величество, — начала она. Голос звучал неуверенно, грозя скатиться в рыдания. — Я знаю, что за прошение подал мой муж. Я... он поставил меня в известность.

— Продолжайте, — произнесла я. Эх, выпить бы...

— Я... хотела задать вам вопрос. Знаю, вы можете казнить меня за дерзость, но... мне уже все равно! — воскликнула она. Я вздохнула. Подозреваю, без истерики не обойдемся.

— Говорите!

— Любите ли вы его так сильно, как я?

О, черт! Вот это поворот... Кажется, ей и правда все равно, раз осмелилась задавать такие вопросы королеве. Я встала с кресла. Фрейлины сидели с открытыми ртами, гвардейцы напряглись, наверное, ожидая, что сейчас прикажу схватить замершую в кресле женщину. Писари делали вид, что их здесь нет, и что они дружно вышли в открытый космос.

— Всем уйти! — вместо этого произнесла суровым голосом. — Закрыть двери и никого не впускать. Сэру Эшаму скажете, чтобы ждал в большой приемной. Отчеты Уильяма Сесила положите мне на стол...

Что бы еще приказать? Я тянула время, не желая возвращаться к Эми Робсарт. Одно мое слово, и ее выкинут не только из комнаты, а также из дворца, но... это ничего не решало. Я собиралась поговорить с ней, словно мы — обычные женщины, между которыми встал один мужчина. Ее муж, Роберт Дадли.

Эми тем временем зарыдала, закрыв лицо руками. На ней было черное платье, в темных волосах — траурная лента, словно она уже похоронила последнюю надежду, а затем пришла ко мне, чтобы совершить ритуальное самоубийство. Спросить у королевы такое!..

— Леди Дадли, — вздохнула я, возвращаясь на место. — С чего вы взяли, что я отвечу на ваш вопрос?

— Я знаю, Роберт просил вас дать ему развод. Он показывал мне... свиток, — женщина беспомощно оглянулась, но бумаги унес писарь, которого выгнала из комнаты. Эми зарыдала пуще прежнего. — И назвал причину, которую в нем указал.

Я мысленно застонала.

— Но дело не в ней, а в том, что он любит вас. Если его чувства взаимны, то я сдамся без боя, ведь вы — единственная, кому я согласна его отдать!

Меня поразила боль и сумасшедшая решимость, прозвучавшая в ее голосе.

— Эми, вы не представляете, о чем говорите. Все далеко не так, как вам кажется!

Она покачала головой.

— Роберт искренен в своих желаниях. Он ведь всегда любил вас, с самого детства, но знал, что вам не суждено быть вместе. Затем встретил меня, и... смирился со своей участью. Вернее, со мной. Я же, глупая, надеялась, что помогу ему забыть вас.

— Леди Дадли, сейчас же прекратите себя терзать! — приказала я, но меня опять не послушались.

— Ваше Величество, вы наверняка знаете о Роберте все, но... Позвольте рассказать, что довелось пережить нам до того, как взошла его звезда при вашем дворе.

Наверняка о Роберте я знала мало, поэтому кивнула. Ну что же, пусть рассказывает.

— Мы познакомились почти десять лет назад, когда его отец, Джон Дадли приехал в наши места разбираться с бунтовщиком Кеттом. С ним был Роберт. Они остановились в Стендфилд Холле, в доме моего отца. Это была любовь с первого взгляда. Он был так красив... Я взглянула ему в глаза и пропала навсегда. Пусть моя жизнь в конце концов обернулась адом, но я ни о чем не жалею! Ведь тогда, в Норфолке, а потом в Лондоне мы были счастливы.

— Леди Дадли, я вовсе не уверена, что мне надо знать такие подробности.

Но, кажется, жена Роберта меня не слышала, впав в состояние, когда из нее потоком лились воспоминания, облеченные в слова.

— Через год мы уже праздновали свадьбу. Я знала, что это был неравный брак. Да, мой отец богат, но я — лишь дочь простого сквайра. Роберт, пусть третий сын в семье, но его отец был герцогом Нортумберлендский, который при Эдуарде практически правил страной. Тогда мне казалось, что это неважно. Ведь я безумно любила своего мужа, и знала, что кроме Роберта мне не нужен никто другой. Я старалась быть хорошей женой, исполнять любые его желания. Мы жили в центре Лондоне, во дворце Сомерсет Хаус, пока...

Затем, кажется, случилась я. Нет, оказалось, "я" случилась значительно позже...

— Пока не умер Эдуард, и королевой стала Мария. Джон Дадли пытался ее уничтожить, чтобы посадить на трон Джейн Грей. Он приказал Роберту догнать и убить Марию. Роберт ее не нашел... Зато их нашли войска будущей королевы. Отец и все братья Дадли были схвачены. Их посадили в Тауэр. Вскоре Джона Дадли казнили за государственную измену, но королева, продержав его сыновей в заточении полтора года, все же смилостивилась и выпустила их на свободу.

При упоминании Тауэра я непроизвольно поежилась. Со мной это происходило всегда, когда на глаза попадалась серая, увенчанная башнями крепость на берегу Темзы.

— Это было тяжелое время, — Эми смотрела на меня, и уже не стеснялась вытирать слезы, текущие по щекам. Я молчала, позволяя ей выговориться. К удивлению, мне оказалось мало что известно о Роберте, а леди Дадли с готовностью восполняла пробелы.

— Но вы ведь и сами знаете, ваше величество! Вас заключили в Тауэр одновременно с ним, — тут она бросила на меня испуганный взгляд. — Умоляю, простите!.. Я не хотела будить тяжелые воспоминания.

— Продолжайте, леди Дадли, — вздохнула я. — Воспоминания всегда со мной, спят они или нет.

При мыслях о Тауэре, в котором за последнюю четверть века казнили трех английских королев, во мне просыпался затравленный зверь, заточенный в клетку, пусть золотую, пусть ухаживают, но от свободы и смерти его отделял лишь шаг. Это чувство жило внутри, иногда скручиваясь в животе в тугой узел страха, отчего хотелось выть и лезть на стенку, а еще — выжить любой ценой.

— Я навещала мужа так часто, сколько мне позволяли, — тем временем говорила Эми. — Из Сомерсет Хауса, отнятого королевой, мы переехали в дом в Кембервилле, который принадлежал моей мачехе. Наконец, к всеобщему ликованию, Роберта выпустили. Но Тауэр и смерть отца изменили моего мужа. Его брат Джон заболел и умер у него на руках через три дня после освобождения. Роберт стал другим, повзрослел... Понял, что от расположения королевы зависит не только благополучие, но и жизнь. Простите, ваше величество!

— Прекратите уже извиняться, — поморщилась я. — И рассказывайте дальше, леди Дадли.

— Мы были разорены. Все имущество отобрали, так как семью Дадли считали государственными изменниками. Роберт лишился места при дворе, что приносило ему постоянный доход. Из Лондона мы вернулся домой. Вернее, даже дома у нас не осталось, поэтому жили у моей мачехи.

Я замерла. Могу представить, что это означало для блестящего и умного придворного — оказаться в роли бедного родственника, государственного изменника, лишь милостью королевы выпущенного из тюрьмы!..

— Она не собиралась содержать нас вечно. Роберту пришлось работать на полях, но он не был рожден для такой участи. Вскоре королева разрешила старшему брату получить часть земель в наследство, а младший выгодно женился. Они помогали нам первое время, пока я не получила от матери земли в Норфолке. Правда, там не было дома, поэтому меня приютили друзья, а Роберт... Он ушел на войну. Отправился во Францию вместе с братьями.

Я и не знала, что он воевал...

— Это была военная компания короля Филиппа. Братья думали, что вернутся домой с победой, но Англия потеряла порт Кале, а вместе с ним — тысячи жизней наших солдат.

Да, насчет этого была в курсе. К Франции отошли земли, принадлежавшие нам с середины четырнадцатого века, которые давали веский повод к титулу монарха добавлять, что он не только король Англии и Ирландии, но, по совместительству, еще и король Франции.

— При осаде Сент-Квентина погиб Генри, — продолжала Эми. — Роберт и Амбруаз вернулись домой целым и невредимым. Слава об их военных деяниях дошла до королевы, и она сняла запрет на наследование имущества. Кошмар, в котором мы жили последние годы, закончился. Нам удалось расплатиться с долгами, а Роберт отправился ко двору королевы, решив во что бы то не стало вернуть себе былой почет и уважение.

— Эми, но почему же вы не поехали вместе с ним?

— Из-за земель, которые достались Роберту. Ими должен был кто-то управлять. У мужа никак не хватало времени, ведь он получил высокую должность при дворе. К тому же, у нас не было своего дома. Мне пришлось подыскивать поместье, которое могло бы ему понравиться. Он хотел, чтобы оно было достаточно просторным, и мы могли принимать королеву со свитой в летние Прогрессы. Ведь это такая честь!..

— Нашли ли вы дом, леди Дадли? — спросила я, чтобы прервать затянувшееся молчание. Кажется, Эми отнюдь не радовало положение ее мужа при дворе.

— Да, ваше величество. Но, оказалось, все зря! Он не хочет жить со мной, так больше меня не любит. Роберт поставил в известность, что подает на развод.

— Для этого должна быть причина, леди Дадли, — холодно ответила я. — Вы ведь знаете, что церковный суд не примет во внимание заявление, что он полюбил другую. Кем бы она не была.

Мною, например.

— Он назвал причину, — женщина покачала головой, — которая и прозвучит во время разбирательства. Хотя я понимаю, что он уходит из-за другого.

Цвет ее бледного лица походил на серый тон камней крепостных стен Тауэра.

— Я не знаю, достаточно ли эта причины для развода. Но он уже подал прошение, — произнесла она. Конец фразы я едва могла расслышать.

— Леди Дадли, что указал в документах ваш муж? — поторопила я, потому что Эми, казалось, выпадала из времени и пространства, проваливаясь в другое измерение, в котором Роберт вовсе не собирался ее покидать.

— Я не могу родить ребенка. Мой муж вырос в большой семье и всегда мечтал, что у нас будет много детей. Ему нужен наследник.

Тут она глубоко вздохнула, а затем и вовсе принялась оседать, пока не упала к моим ногам, и, кажется, вовсе не с целью поцеловать носки моих туфель.

— Леди Дадли, сейчас же поднимайтесь! — испуганно приказала я, подскочив на ноги. Эми не шевелилась. Я опустилась рядом, коснувшись ее плеча, затем повернула странно обмякшее тело. Женщина была без сознания.

Кажется, скоро мне выдадут абонемент на посещение болезненной четы Дадли... Пока Нонниус хлопотал над Эми, которую уложили на кушетку в одной из гостевых комнат, я дожидалась вердикта в другой. Фрейлины за большим столом вышивали. Я последовала их примеру, понадеявшись успокоить нервы. Вместо этого порядком исколола себе пальцы. Средневековая женщина из меня выходила слабенькая, на троечку. Решив не позориться, откинула вышивку и занялась отчетами, которые прислал Уильям.

Из них следовало, что оштрафованных за посещение католических месс в городе оказалось мало. Отметили несколько случаев, которые, я надеялась, не перерастут в привычку, потому что после третьего штрафа грозило тюремное заключение.

Вскоре доложили, что за дверью дожидается лорд Дадли, за которым давно уже приказала послать. Услышав о том, что случилось с Эми, он растерянно потер лоб здоровой рукой.

— Я могу к ней зайти?

Покачала головой. Пусть ждет, пока не появится врач.

— Лорд Дадли, однажды вы упомянули, что ваша жена тяжело больна, — произнесла я, все еще не решив, как с ним держаться. Дружески или же отстраненно-холодно, как в последнее время? — Сегодня во время личной аудиенции она упала в обморок. Это может быть связано с ее проблемами со здоровьем?

— Эми попросту излишне чувствительна, ваше величество, — ответил он столь же вежливым тоном, отчего внутри похолодело. Я заметила красноречивый взгляд в сторону фрейлин. Легко пожала плечами.