Жила-была девочка Маша(Осколки былого)

— Да уж! — Присвистнула я. — Ну и впутал меня твой Миарон! Знать бы заранее, к чему приведет наша встреча, я бы его за километр обошла. Жаль, что я ему в глаза не смогу посмотреть! А как бы хотелось! Хотя, что для него может значить малая жертва в составе одной пленной сопротивленки, положенной на алтарь благого дела? Эх...

— Отчего ты уверена, что путь твой лежит в железные рудники? — Вопросил капитан, склонив голову на бок.

Я опешила:

— А ты разве не получил соответствующих указаний?

— Окош вменил мне доставить тебя в Северный порт и передать в руки тамошней стражи. Провожать тебя в рудники приказа не поступало.

— Все одно, — качнула я головой. — Что в первую очередь требует стража у любого встречного человека вне границ нейтрального поселения?

— Предъявить классовую отметку, — откликнулся шикар.

— Ну вот... Мой класс 2А возрастающий последнего образца плюс еще подделка. Как думаешь, куда меня отправят после проверки?

Иномирянин не ответил. Вместо этого он задал вопрос:

— Когда ты в последний раз видела Пише Миарона Вереша?

— Это зависит от того, сколько времени я уже путешествую на твоем корабле. Если верить моим подсчетам — не менее четверых суток. Приплюсуем сюда сутки до появления в моей жизни Окоша и двое суток до первого допроса Миароном Алтаэем. Итого в сумме выходит с неделю назад.

— Я правильно понял — до пленения ты была сопротивленкой?

— Не совсем, пленили меня в качестве дезертира, что так же произошло в некоторой степени по вине твоего Миарона.

— И почему же ты отказала Окошу? Отравить Миарона, провести ночь с шикаром — разве это неподъемная цена за спасение собственной жизни?

По тону капитана я заключила, что все предыдущие вопросы были заданы с целью подготовить меня к этому, самому главному. Мой ответ от чего-то был очень важен шикару, сосредоточенно всматривающемуся в мое лицо. Это внимание так позабавило меня, что я решила рассказать все до последней мелочи. Очень было любопытно узнать мнение независимого эксперта.

— Знаешь, капитан, у меня ведь просто не было выхода. Я и впрямь не питаю теплых чувств к твоему Миарону. Но тебе должно быть известно, что Миарон никогда не остается один — за ним по пятам всегда следует верный, преданный друг.

— Ты говоришь об узаши, — догадался шикар. — Так ты испугалась расправы со стороны зверя?

— Не совсем. Дело в том, что к страшному зверю Кадолу я прониклась глубокой дружественной симпатией. Истребив его седока, я бы причинила ему сильную боль, не говоря уже о банальном предательстве. Кадол был со мной добр и терпелив, всегда вставал на мою защиту, переча своему седоку. Так могла ли я отплатить ему такой гнусностью? Разрушить едва успевшую зародиться дружбу?

Я в упор посмотрела на сбитого с толку иномирянина. Мне хотелось услышать его мнение, но в данный момент шикар был явно не способен выражаться членораздельно. Потому я не стала дожидаться, пока он переварит услышанное, и продолжила изложение причин:

— И это только верхушка айсберга. У меня еще три объективные причины для отказа Окошу. Слушай вторую, она же, кстати, явилась и основополагающей. Когда я спросила у Окоша, каким образом должна буду обмануть звериное обоняние узаши (они же в момент распознают яды), мой искуситель ответил: ' Это я беру на себя. Нейтрализовать узаши подстроив несчастный случай в лагере не составит мне труда'. И это после того, что мы с Кадолом пережили! После того, как мне чудом удалось спасти его жизнь!

Третья причина прозаичней: моя жизнь прошла в рядах армии и сопротивления. Все эти десять лет я только и занималась тем, что пыталась выжить путем 'убей, либо будешь убитым'. И уж кое-что о ваших ядах я за это время выяснить успела. Окош предложил мне использовать против Миарона ихапру, замолчав, как в последствии эта дрянь повлияет на меня.

— Да как он посмел?! — Взвился капитан, вскочив с насиженного места.

Я, конечно, догадалась, что шикар имел в виду грязное посягательство на жизнь одного из Миаронов и по совместительству своего кумира, но не смогла удержаться от ироничного фырканья:

— Во-во! И я тоже расстроилась! В общем, я заранее предполагала, что Окош замыслил подставу, ну а это обстоятельство заставило меня убедиться в его намерениях.

Шикар растерял знаменитое хладнокровие, присущее его расе. Судорожно сжимая и разжимая гигантские кулачищи, он мерил свободное от ящиков пространство нервными размашистыми шагами:

— Я должен во что бы то ни стало оповестить Миарона Вереша! Какая подлость! Гнусный предатель обязан поплатиться за свое коварство! Но, как?! Мы прибудем в порт через двое суток, обратный путь займет еще неделю! Мне нужно найти мага и...

Отрешенно следя за его мельтешением, я услышала жалобный призыв своего желудка. Мдя... Покушать бы не помешало... Рудники рудниками, но до них еще двое суток пути. А кушать-то страсть как хочется...

Только я отважилась намекнуть иномирянину, что не плохо бы было вознаградить меня за откровенность чем-нибудь съестным и питательным, как шикар резко затормозил и впился в меня тяжелым взглядом. От неожиданности я шарахнулась к стене и зашипела от пронзившей спину боли.

— Ты озвучила три причины. Какова четвертая?

Я проглотила рвущееся с губ ругательство и отстранилась от дощатой опоры.

— Ничего криминального. Просто есть у меня некие принципы по поводу проведения приятных ночей со лживыми шикарами. Да и с правдивыми тоже. Попуститься ими все-равно, что потерять себя. Я ценю свою внутреннюю свободу. Потеряю ее, и жизнь окончательно утратит смысл.

Шикар кивнул каким-то своим мыслям.

— Я хочу, чтобы остаток пути ты проделала в достойных своего поступка условиях. Я ничего не могу обещать, но приложу все усилия, чтобы задержать отправку тебя в рудники до того момента, пока Миарону Верешу станут известны все обстоятельства этого дела. Он милостив и помнит добро. Уверен, он найдет способ отблагодарить тебя. Я распоряжусь приготовить для тебя каюту. Но рисковать здоровьем экипажа я не намерен. Мне хорошо запомнилось твое прибытие на борт судна. Потому ты отправишься туда спящей.

— Спящей?! — Я ощутила, как по телу пробежало стадо леденящих мурашек. Уж не решил ли он...

Я выругалась, заметив в руках капитана ненавистную маньефу. От ужаса язык прилип к небу и дар речи вернулся не сразу. За время моего промедления иномирянин успел прицелиться. Липкие щупальца паники сжали мое горло и я хрипло взмолилась:

— Нет, капитан! Только не усыпляй! Пожалуйста! Только не...

Тонкая ядовитая игла впилась в мою шею и мир погрузился в клубы лилового тумана.