Квартал первый. Боец Круга Поединков

— Это меня не волнует. А вот за то, что ты попёрлась ночью на кладбище... кстати, зачем?

— ... а... — она открыла и закрыла рот. — ... за тобой... я увидела тебя возле...

— Зачем?

Элен нервно пожала плечами.

— Так вот, — продолжила я, — за это я бы тебя поколотила как следует.

Если вспомнить историю Джастина-висельника, которую я никогда забыть не смогу, то через несколько дней Колокольчик вскрыла себе вены. Ей удавалось примириться со своей ориентацией, но с тем, что её изнасиловал парень — нет. Роуз и Бет наглотались таблеток после группового изнасилования — компания ребят взялась доказать им, что они просто не пробовали с настоящими "мужчинами". Лиза, Джордж, Стефан, Николло... я могла бы с ходу вспомнить десяток ребят из нашего приюта, которые наложили на себя руки.

— А ты здорово их... — всё ещё обнимая Боско, Элен одной рукой указала на тела гулей. — Где ты научилась убивать нежить?

— Теория плюс практика, — я сгребла в охапку использованные салфетки. — И гули — это не-мертвецы. Будь они нежитью, нас бы с тобой сейчас доедали.

— В чём разница?

— Не-мертвецы — это производная от человеческого тела, — я запихала мусор в целлофановый кулёк и спрятала в кармашек рюкзака, — которая формируется благодаря микроорганизмам, называемым Порчей. В функционировании некоторых систем они схожи с живыми. Вот гули, — я указала пальцем за плечо. — Чтобы двигаться, им нужна нервная система. Если бы это было не так, то уничтожить их можно было либо огнём, либо изрубив в кашу. А нежить — это одержимые духами человеческие трупы. Обычно они более сильные, более быстрые и более чуткие. Например, стригои — им хоть все кости переломай, а если они касаются тебя, то всё равно высасывают энергию. Заманивать людей, подражая совиному уханью, они могут именно потому, что в основе их природы лежит дух, который способен на ментальное воздействие.

— А вештицы?

— Нет, они одержимые, но живые.

— ... когти и зубы у них совсем не человеческие, — голос Элен прозвучал глухо.

Я посмотрела на неё, но смогла различить только бледные руки и лицо на фоне шерсти Боско.

— Странно, что ты не знаешь разницу между нежитью и не-мертвецами, а про вештиц слышала.

— Потому что вештица убила моих родителей.

Когда-то давно вештицами назвали ведьм и приписывали им такие подвиги, как поедание плода в материнской утробе, насылание порчи, неурожая и прочее. Но со временем термин отслоился от женщин с сепаратной инаковостью и стал относиться только к тем из них, кто сломился после жизненных потрясений и стал одержим. Вот они действительно пили кровь и питались человеческим мясом, больше всего их появлялось во время войн и голода, но в нашем веке они почти превратились в народные предания.

— Извини.

— Что?

— Извини, — повторила я, пряча Эйру, — мне не надо было спрашивать.

— Ты не спрашивала. Я сама сказала.

А, точно. Но мне всё равно следовало извиниться. При первой встрече она показалась мне дурочкой, а теперь оказывается, что она пережила нападение вештицы, воспитывалась мамонтами-фундаменталистами и долгое время жила с клеймом извращенца. Хотя всё это вполне совместимо с недалёкостью.

— Это было пять лет назад, когда я жила в Фольквате, — невесело произнесла Элен. — Дядя всё время повторял, что так бог наказал неверных — мои родители были другой конфессии — и что я случайно избежала своей кары за то, что я...

— Слушай, мой тебе совет: забудь всё, что говорил тебе дядя, и начни жизнь по новой, — я забросила рюкзак за спину. — И знаешь, что — пошли-ка отсюда, я уже почти все свои дела закончила, а у тебя тут дел нет вообще.

Когда мы поднялись на ноги, несколько воронов надтреснуто каркнули, но Боско грозно гавкнул на них, чтоб не суетились. Я сунула ему под нос пластиковую бутылку со срезанным верхом, в которой лежали кровошляпки — пёс мигом всё понял и начал искать.

— Почему, — я вспомнила одну вещь, которая показалась мне странной, — ты не вышла ко мне раньше?

— Не хотела показываться тебе на глаза, мне было просто интересно, что ты тут будешь делать, — смущённо призналась Элен. — Кроме того, ты полезла через ограду, а я не умею, и мне пришлось искать дорогу в обход. Там, впереди, есть место, где несколько прутьев выпало.

— Это хорошо, — пробормотала я, — потому что я бы не вытащила Боско на ту сторону, а оставлять его тут нельзя. Кстати, ты хорошо прячешься, раз я не тебя заметила.

— Пришлось научиться, — кисло отозвалась Люси. — По дороге из школы надо мной часто издевались старшеклассницы.

Что за человек, похвалишь — и то попадёшь в болячку.

Мы молча петляли за псом среди могильных камней. Мне нужны ещё шесть грибов, и перебирать как-то уже не хотелось. Я как раз срезала два, когда Люси коснулась моего плеча и прошептала:

— Смотри, там что-то есть.

Она указывала в сторону, противоположную той, куда свернул Боско. Включив фонарик, я высветила распластанное тело женщины, на животе которой, подобравшись, сидел остроухий обири — ну точно картина "Ночной кошмар" Фюссли. Круглые глазки не-мертвеца болезненно щурились на свету, а приоткрытый рот с вытянутыми, острыми клыками вместо резцов был запачкан кровью. Он был настолько худ, что его обтянутые цианозной кожей суставы оказались толще самих конечностей.

— Упырь, — пробормотала Элен.

— Ага. Они всегда напоминали мне графа Орлока, — пробормотала я и сделала шаг вперёд. — Кыш! Пошёл прочь!

Обири с сомнением наклонил голову вбок, точно не догоняя, чего от него хотят — не слишком хороший признак.

Но тут мимо нас с громким лаем промчался Боско — вытаращив глаза, упырь метнулся во мрак. Пёс не стал его догонять и, обнюхав тело женщины, жалобно заскулил. Я поняла, что мой запас бодрости ещё не исчерпан и, более того, вообще неисчерпаем в компании этого пса.

Подойдя ближе, я отдала фонарик Элен и осмотрела шею трупа. С одной стороны были чётко видны два отверстия, из которых обири пытался сосать кровь, а когда я, используя рукоять ножа, перевернула голову на другой бок, стал виден вампирский укус.

А полицейский говорил, что всё закончилось. Я не спец в подобных делах, но мне кажется, что у этого тела ещё даже трупное окоченение не наступило.

— Когда я проходила, здесь ничего такого не было, — произнесла Люси, а потом совсем другим тоном шепнула. — О боже!

— Что такое? — я повертела головой, но ничего не увидела. Даже там, куда Элен перевела луч фонарика.

— Она... здесь.

Я промолчала.

— Нет, правда.

Если Осенев говорил, что существуют люди, которые могут видеть человеческие души или отдельные их составляющие, то так оно и есть.

Было странно наблюдать за Люси, которая реагировала на перемещение чего-то невидимого. В какой-то момент она напряглась, а потом неуверенно присела на корточки и засунула руку во внутренний карман клетчатого пиджака покойницы. Там оказались водительские права на имя Энн Форшоу и биометрическая карточка донора.

Чёрт, нельзя трогать такие вещи голыми руками.

— Она хочет, чтобы её нашли и похоронили, — пробормотала Элен и спрятала документы обратно.

— Нам придётся оставить её здесь и сообщить об этом Наблюдателям, — я забрала у неё фонарик и выключила. — Идём. Если те, кто притащил её, до сих пор на кладбище, то надо убираться. Эй, Боско! Мы уходим отсюда.

По дороге к ограде я срезала недостающие грибы и получила полный комплект, пусть и не такой идеальный, как хотелось вначале. Лохматый терьер, казалось, прекрасно понимал, чего мы от него хотим, потому что бежал трусцой прямо и никуда не сворачивал, разве чтобы обойти развороченные могилы. Только один раз он неожиданно резко вильнул вправо и сделал большой крюк, огибая островок густой травы. И я услышала, как Элен пробормотала:

— Плющавка, что ли?

Вот тебе и соплячка.

Плющавки — одна из самых подлых разновидностей не-мертвецов. Порча сделала их худыми и долговязыми, а конечности вытянула в длинные цепкие плети, иногда с отростками. Плющавка обычно скрывается в зелени, на поле или под снегом и поджидает свою жертву, а потом быстро обвивает её лапами и впивается в шею. Вместо лица у неё хоботок, как у пиявки, а в слюне часто содержится паралитический яд. Обычно эти твари ограничиваются кровью, но самые голодные вытягивают спинной мозг и добираются даже до головного.

— Скажи, Кейни, — неожиданно заговорила Элен, и в её голосе звякала странная обида. — Почему ваши Богини допускают существование подобных существ?

— Ты меня с кем-то путаешь. Я безрелигиозный человек.

И это говорит та, которая не так давно тряслась на Площади Сибиллы.

— Но там, у заброшенного моста, когда ты упала в воду — ты же молилась.

Это был удар ниже пояса.

— Извини, — чуть мягче добавила Люси, — я очень хорошо чувствую такие вещи. И хорошо чувствую, когда чужой бог отзывается на молитву.

— Божественная Сущность едина, — возразила я, — и каждая религия — это путь к ней. А что касается того случая — я оказалась в довольно незавидном положении, знаешь ли.

— Хорошо, — судя по голосу, ничего как раз не было "хорошо", и девчонка продолжала гнуть своё, — тогда объясни мне, почему эти Богини допускают существование подобных тварей. В конце концов, ты же обратилась за помощью к ним, а не к Святым Сиблингам.

Я точно поколочу её сегодня.

— Это не моя религия и не моя философия, Элен, — раздражённо ответила я. — Тебе лучше пойти в Сердцевину и поговорить с кем-нибудь из Культа. Думаю, они с удовольствием объяснят своё мировоззрение. Я могу только рассказать то, что рассказывала мне Ким.

— Хорошо, расскажи, что говорила тебе эта твоя... Ким.

И тут я поняла, что зверею.

— Если скажешь так о ней ещё раз, я тебе врежу. А потом поколочу за то, что ты припёрлась сюда.

Очевидно, уверенности у Люси поубавилось.

— Извини, — пробормотала она, — но я не понимаю, правда.

— Ким сказала мне, — заговорила я со вздохом, — что все в этом мире взаимосвязаны. Одни животные поедают других, и даже хищники могут убивать друг друга из-за добычи или территории. Например, волки не ладят с рысями, а рыси — с лисицами. Но когда кто-то из них кого-то убивает, ты же не говоришь, что это происки дьявола? Человек — это часть природы, причём равная остальным частям, пусть и более... развитая. Считать, что его воля стоит выше воли всех остальных существ, значит уподоблять его венцу природы, которым он не является. В Культе Лунных Сестёр верят, что когда-то люди не употребляли в пищу мясо и считали всех живых существ своими братьями, но потом забыли об этом и возгордились. Поэтому Богини наказали их и сделали так, что тела людей после смерти начали превращаться в чудовищ и охотится на людей так же, как люди охотились на животных и оборотней. И подобно тому, как одни люди убивают ради еды, а другие — ради развлечения, так и чудовища: не-мертвецы и нежить — убивают каждые для своих целей.

— Вот как, — пробормотала Люси. — Чем-то похоже на Пятое Прегрешение.

— По-моему, во всех религиях подметили, что люди — сволочи. И кстати, — я оглянулась через плечо, — количество людей, убитых людьми, превышает число жертв не-мертвецов и нежити. По крайней мере, в Роман-Сити.

Мы наконец-то достигли ограды и вдоль неё прошли до того места, где не хватало трёх прутьев. Первым в лазейку выскользнул Боско и тут же принялся обнюхивать окрестности. После него на ту сторону перебралась Элен.

— Как ты живёшь без бога, который может помочь тебе? — спросила она, когда я просунула меж прутьев сначала руку с рюкзаком, а потом протиснулась сама.

— У меня есть я. Хреновая альтернатива, но частенько работает. Сама видела.

Это её рассмешило.

Мы торопливо пересекли Мёртвую зону и подошли к Блад Амур — кварталу, который получил своё название в честь старого и самого первого в районе борделя. Все остальные заведения создавались ему под стать и были открыты только для совершеннолетних. У меня не возникло намерений ломиться в публичный дом — нам просто надо пройти по освещённой малиновыми фонариками улице, пересечь пару перекрёстков, Солнечный проспект и добраться до кольцевой. Оттуда на трамвае до станции метро и в приют.

— Стой, — я замерла у границы света первого фонаря. — Ты не говорила, что тебя ранили.

Платье Элен с одной стороны висело клочьями.

— Он зацепил только одежду, — отозвалась она, оглядывая изуродованный подол. Я задумчиво почесала шею. Мне не хотелось, чтобы к нам кто-то прицепился только потому, что на ней драное платье. Нет, прицепиться могут в любом случае, но мне не хотелось давать лишний повод.

Подавшись обратно в тень, я скользнула в нишу с наглухо заколоченной досками дверью и начала рыться в рюкзаке.

— Иди сюда.

Люси послушно шагнула следом. Свет улиц выхватывал из теней её лицо — бледное и осунувшееся. Ей явно будет о чём подумать в свободное время.

— Вот, — я протянула ей свою клетчатую рубашку, — надень это и затяни поясом.

— Прямо здесь?

— Забей, никто же не смотрит.

Люси открыла рот возразить, но потом в смущении отвернулась — только тут до меня дошло, что смотрю я, и для неё это значимей мужчин. Мне следовало отойти в сторону с каким-нибудь характерным шумом, но в этот момент Элен закончила возню с пуговицами и стянула платье до пояса. Даже при таком освещении стало видно, что её спину покрывают шрамы. Ровные, белые, как от удара...

— Элен, — медленно произнесла я, — что это?

— Где?

— Твоя спина.

— А, это дядя... он говорил, что так я смогу очиститься. Когда у верующего греховные мысли, он должен наказывать себя или просить, чтобы его наказал кто-то другой.

Я привалилась к холодной стене и ощутила, как в груди что-то сжимается.

— Ты знаешь, — тихо спросила я, — что за подобное обращение с ребёнком сажают в тюрьму?

— Нет, — покачала головой Люси, не оборачиваясь, — я ничего об этом не знаю.

29.

— Энн Форшоу, — повторила я, постукивая пальцами по стенке телефонной будки.

— Да, три часа назад поступило заявление о её пропаже, — произнесла на том конце провода оператор. — Северное кладбище, вы сказали?

— От главных ворот направо, в глубине, ближе к Мёртвой зоне.

— Вы можете оставить свои данные? Хотя бы номер телефона.

— Э-э, простите, нет. Моя семья будет не в восторге, — я повернула голову глянуть, как там Элен. Девчонка спокойно сидела на парапете фонтана и гладила Боско.

— Хорошо, большое спасибо за помощь. Я свяжусь с дежурной частью и попрошу направить кого-нибудь из патрульных.

— Всего доброго, — я нажала на рычаг, потом подумала и набрала номер Ким. Гудки в трубке казались оглушительными и бесконечными. Привалившись к стенке, я посмотрела сквозь грязное стекло на небо. Через два часа будет рассвет, через три Кимберли просыпаться на работу... не то чтобы я хотела её будить, но я просто хочу знать, что она дома.

Дома её не оказалось.

Бросив в автомат ещё пару монеток, я набрала номер её соседей, престарелой четы вервольфов, которые посылали нам сладости.