— О, Господи, далась вам та картошка! — не сдержался Никита.
За его спиной Гюльнара безуспешно попыталась подавить смешок. В связи со спецоперацией, да ещё под покровом государственной тайны, упоминание многолетнего растения семейства паслёновых прозвучало столь нелепо, что не сдержался даже попугай, до того лишь ругавшийся матом и восклицавший "Пиастры!":
— Кар-р-ртошка! Ёп вашу мать! Кар-р-ртошка!
Никита кивнул на разошедшуюся птицу.
— Полностью согласен с мнением делегата от Третьего мира! Не забудьте, кстати, отобрать подписку о неразглашении. И лишите его червячков на ужин, чтобы "фильтровал базар" в культурном обществе... Теперь ответ по существу: да не покажется вам это противоестественным, к картошке мы относимся неоднозначно. Во всяком случае, лично я, потому что товарищ Хабибуллина её обожает, особенно в виде чипсов.
— Ну, а вы чего же..?
— А моя бабушка — ныне покойница — всю жизнь прожила на казачьем хуторе. И огород имела в добрых полгектара. А папа с мамой — дай им, Бог, ещё сто лет беспечной жизни! — в пику вашему покорному слуге были завзятыми материалистами, считая, что не Господь, а труд создал человека. Вследствие же искреннего заблуждения родителей означенный слуга всегда стеснялся писать правду в сочинении "Как я провёл каникулы?". Потому что каникулы, исключая разве зимние, проводил в нескончаемых сельскохозяйственных заботах, и более всего — о растреклятой картошке... Но кушать оную люблю, причём в различных ипостасях — и жареную, и печёную, и в "мундире", и в формате пюре, и как ингредиент настоящего, с дымком костра, казацкого шулюма.
— А что это такое? — заинтересованно спросила Гюльнара.
— А то, дорогой мой товарищ Хабибуллина, что, хотя ты и являешься внештатным сотрудником ФСБ и допущена к сведениям, составляющим особо охраняемую тайну, помни — есть вещи, о которых лучше даже не подозревать. Ибо прав был в этой связи товарищ Экклезиаст: "От многой мудрости много скорби, и умножающий знание умножает печаль"...
Не выдержал в этой связи Шевелёв:
— Прекратите глумиться, Никита Кузьмич! И да будет вам известно, Экклезиаст никому здесь не товарищ хотя бы потому, что это книга Ветхого Завета, в переводе с греческого "Проповедующий в собрании", — сборник притчей Соломона, сына Давидова, царя в Иерусалиме.
По делу посрамлённый шефом, Никита густо покраснел.
— Вот, блин, кто бы мог подумать?!
— Не берите в голову, — отмахнулся Шевелёв, — ибо, как сказано тем же Соломоном Давидовичем, всё тщета и ловля ветра. И суета сует — всё суета... Ладно, хватит, время на исходе! К слову о Знании: доложите, что вам известно из истории картофеля. Только вкратце и по существу!
Майор запаса подскочил и демонстративно вытянул руки по швам.
— Есть вкратце, товарищ полковник! Докладываю по существу: об истории картошки мне известно всё. Всё, что необходимо знать мало-мальски культурному россиянину... Культура эта родом из Южной Америки. На протяжении тьмы веков клубни оной служили кухаркам народа майя гарниром к мясу представителей враждебных племён и бледнолицых конкистадоров. В Европу полезное это растение доставил в конце XVI века вице-адмирал сэр Френсис Дрейк, пират на британской государевой службе, ярый враг испанцев того смутного времени...
— Не факт! — ворчливо заметил домовой.
— Не факт, что пират? Вы его плохо знаете, Жихарь Кузьмич, — вступился за честь знаменитого капера Никита. — Такая, блин, сволочь была, что поискать ещё!
— Не факт, что именно Дрейк расстарался с картошкой, — поддержал демона Шевелёв. — По версии, представляющейся более достоверной, честь первой доставки принадлежит как раз испанцу, монаху-миссионеру Иерониму Кордану, а первого описания — его соотечественнику, дону Педро Чеза де Леону из Севильи... Впрочем, это не суть принципиально! Что ещё, Никита Кузьмич?
А что Никита Кузьмич?! Он же, "ёп вашу мать", учился не на агронома с историческим уклоном! Ну, рассказал о том, что картошка в Старом Свете долгое время не пользовалась популярностью, более того, зачастую служила причиной отравлений. И поделом! Если дорогой товарищ Педро Чеза де Леон Севильский, опуская мелкие детали, утверждает, что картофель съедобен и вкусен, это вовсе не означает, что тёмным обывателям следует тут же натрескаться сырыми недозрелых клубней, а домашний скот от пуза накормить ядовитой ботвой.
Но эпоха Ренессанса всё же принесла европейцам прозрение, и картошечка мало-помалу распространилась повсеместно. Передовой человек своего времени, величайший гуманист Фридрих-Вильгельм I, король Пруссии, убеждал подданных в её пользе шпицрутенами и вырыванием ноздрей. Парижский аптекарь Антуан Огюст Пармантье, на свой страх и риск накормив Людовика XVI жареной картошкой (его счастье, что правителю блюдо понравилось, иначе валяться бы голове под гильотиной!) и заручившись поддержкой монарха, проявил иезуитское коварство. Он засадил огород означенным растением, распустил слухи об его невероятной ценности и выставил по периметру вооружённую до зубов охрану. А на ночь снимал караулы — дескать, воры всё равно во тьме не разглядят, чего там тырить. А французы, не будучи от природы дураками, сделали выводы. И, не будучи слепыми, разглядели... И пошло-поехало!
Что до России, то Пётр Великий...
— Пётр Великий, — перебил Никиту шеф, — прислал из Роттердама графу Шереметеву мешок картофельных клубней с наказом расплодить и выращивать по губерниям. Кое-кто из вельмож скрепя сердце взялся за сомнительное предприятие, но лишь одному "птенцу гнезда Петрова", Ибрагиму-Абраму Петровичу Ганнибалу, крестнику, секретарю и камердинеру правителя-реформатора, прадеду поэта Пушкина, сопутствовал относительный успех. Его имение Суйда по сей день считается колыбелью русского картофеля. Увы, даже там не осталось чистого потомства от того завоза — вся, без исключения, наша картошка напичкана генами второй поставки, екатерининской!
Прозвучало это заявление столь пафосно и трагично, а вслед за ним последовала до того многозначительная пауза, что Никита, вновь услышав, как трепещут крылышками ангелы, поневоле содрогнулся. Но присутствие духа сохранил. Даже умудрился по обыкновению съязвить:
— Надо же, какая неприятность!
— Именно так, — подтвердил шеф без малейшего оттенка иронии в голосе. — Завоз 1765 года оказался много более масштабным. В самом начале счастливого правления Екатерины II Алексеевны по губерниям какое-то время свирепствовал голод из-за неурожая зерновых, и просвещённая императрица изыскала выход. Ещё до замужества, в бытность анхальт-цербстской принцессой Софьей Фредерикой Августой, она, конечно же, прекрасно знала о высокой урожайности, неприхотливости и питательных свойствах картофеля. Вот и, пожалуйте, возможность быстро, дёшево, сердито накормить страну! По велению Екатерины Великой правительством был принят специальный указ и выпущено "Наставление о разведении и употреблении земляных яблоков". Из Ирландии в Петербург морем для посадки в Москве было доставлено 464 пуда 33 фунта отборных клубней...
— Четыреста шестьдесят четыре пуда и тридцать три фунта чёртовых яблочков... — машинально повторил Никита.
— Чуть более семи с половиной тонн, — просветил домовой. — Если быть абсолютно точным, 7613,5 килограммов.
— Да, это не петровский мешочек!
— Увы, много больше, — насупившись, пробормотал Шевелёв. — И много страшнее... Чёртовы яблочки!
— Ёп вашу мать! Кар-р-ртошка! — горловым клокотанием поддержал его попугай.
— Вот именно... А теперь суть проблемы, Никита Кузьмич. Дело в том, что генетический код всех семи с половиной тонн клубней, до последней картофелины, перед отправкой в Россию подвергся целевой модификации...
— Во как! — воскликнул Никита и, обернувшись к подруге, шепнул. — Тысячу раз говорил: прекращай жрать эту гадость!
Можно подумать, сам доселе кушал хрен да редьку! Которая ничуть не слаще... Шефа же спросил:
— Что ж это за технологиями пользовались европейцы образца 1765 года?
— Самыми обычными для заката эпохи мануфактур и первоначального накопления капитала... А подгадили нам европейцы и американцы современные. Ну, или пытаются подгадить — здесь, пожалуй, точно не определишь...
Полковник чуть помялся, вконец прилизал усы, сторожко огляделся — будто в поисках окаянных современников — и лишь после этого продолжил:
— Вы без меня прекрасно знаете из ежедневных сводок новостей о том, что ситуация с климатом, геотектоникой и энергоносителями в мире близка к катастрофической. На повестке дня реальная перспектива нового всемирного Потопа. А то, глядишь, чего и похуже... Лишь в России положение относительно стабильно. Наши богатейшие недра и бескрайние просторы стали залогом выживания миллиардов человек. И мы в принципе готовы принять беженцев. Однако не готовы раствориться в их потоке! Мы должны остаться государством и народом. Мы должны диктовать условия их пребывания. Это наша Отчизна, здесь незыблемы наши обычаи, наш Закон и наш Порядок! Уж какими б они на проверку ни были... Думаю, это правильный подход.
Никита пожал плечами.
— Кто бы спорил?!
— Спасибо за поддержку! Но, к сожалению, кандидаты в беженцы решили, что цацкаться с нами не стоит. В результате ещё полтора месяца назад мы стояли на пороге термоядерного Армагеддона. Сегодня обстановка принципиально иная — в том числе благодаря нашим с вами усилиям. Однако новые конкистадоры, вынужденно отказавшись от военной агрессии, по-прежнему надеются расчистить под себя российские пространства. В самом прямом смысле слова "расчистить"!
Внимательно слушая начальника, Никита уже догадался, что именно уготовано Отчизне. Мутаген картофеля как взрыватель этнической бомбы с часовым механизмом!
— Выходит, нас собираются не расстрелять, не сжечь и не взорвать, а потравить...
— Вы совершенно правы. И вопреки обыкновению лаконичны... Чуть более суток назад от ценнейшего закордонного агента мы получили информацию о том, что западные наши партнёры, досконально изучив историю Руси, выбрали в ней уязвимый момент — закупку относительно небольшой партии картофеля, от которого, тем не менее, пошёл весь нынешний. Ну, и модифицировали набор генов отобранного запаса клубнеплодов.
— Отправили специалистов в Прошлое?
— Насколько нам известно, тамошние радикалы при содействии собственных сакральных сущностей — гномов, эльфов, кобольдов, гоблинов и прочая — переправили сырьё из Прошлого в Настоящее, сдобрили "дремлющим" смертоносным геном и возвратили обратно в гавань под погрузку...
Великоразумный Никита, как обычно, не дослушал. И не преминул уколоть руководителя:
— А вы, значит, решили потопить корабль с контрафактным грузом? Тогда — не по адресу. Надобно не нас, а флотскую братву скликать... этих самых, как их, блин... морских котиков.
— Потопить вроде бы заманчиво, но никак нельзя, — безо всякой иронии парировал Шевелёв. — Это прямая расшифровка нашей осведомлённости, а значит, "засветка" источника информации. Более того, даже легендируй мы утрату груза вследствие некоего форс-мажора, скажем, шторма или нападения пиратов, противник тут же продублирует операцию. Или придумает что-нибудь похлеще, о чём мы можем и не узнать... Нет! Враг должен сохранять уверенность в том, что вся партия картофеля прибыла к месту назначения, разведена и послужила основой для нынешних российских сортов. А значит, каждый славянин, тюрк, угро-финн и североазиатский монголоид — другие расы вне опасности, — либо сам, либо через предков хоть единожды отведавший родной картошечки, является носителем заряда самоликвидации. И самоликвидатор этот, насколько нам известно, рассчитан так, что вот-вот сработает...
Шеф секунду-другую помолчал и вдруг наотмашь грохнул кулаком по столу так, что колоннада разнокалиберных бутылок и графинов пала навзничь, будто сражённая залпом картечи.
— Мы все передохнем, может, уже завтра! Понимаете это, вы..?!
— ...ёп вашу мать! — как сумел, сымитировал попугая Никита.
Изо всех сил пытаясь сохранить невозмутимость, он чувствовал, как колотит под боком Гюльнару, как дрожит от животного ужаса его собственный гвардейский организм, исподволь разъедаемый вредоносным геном.
— Понимаем, Василий Викторович, всё теперь уже прекрасно понимаем, — срывающимся голосом заверил он начальника. — Лично я понимаю, что путешествия в Прошлое не только теоретически возможны, но и вполне осуществимы на практике. Понимаю, что мы, отужинав, сядем в машину времени...
— Машины времени не существует, — пояснил чуть успокоившийся шеф. — Зато существуют узлы пересечения миров. В границах таких узлов действуют порталы пространственно-временных и реально-виртуальных переходов, на страже которых выставлены сакральные существа, в том числе наши добрые друзья, — кивнул на домового.
— Кем выставлены, а, Жихарь Кузьмич? — заинтересованно спросил Никита.
— Мы и сами не знаем, Кем именно, — пожал плечами тот. — Просто-напросто живём в своём особенном мирке, как в караульном помещении, несём службу, а до остального нам и дела нету. И ты мозги особливо не напрягай, потому как Вселенная если даже постижима в принципе, то не нашими с тобою скудными умишками... Извините, Василий Викторович, что вмешался.
— Ничего, — отмахнулся шеф. — Спасибо, хоть мой умишко чуть передохнул, а то за последние сутки выжат, как половая тряпка... Итак, Никита Кузьмич, замысел состоит в следующем. Сегодня же ночью все мы, здесь присутствующие, переправляемся в сакральный мир через уже известный вам портал. Господин Постеньев любезно согласился предоставить свою усадьбу под учебный центр. Время в сакральном мире податливо, потому группа специального назначения в составе товарищей Буривого — кстати, командира, — Хабибуллиной и Терпигорца...
— Кого-кого?! — до безобразия бестактно воскликнул Никита.
— Хм! Я полагал, вы успели познакомиться... Прошу любить и жаловать, — шеф кивнул на разведчика, — старший прапорщик Терпигорец Адам Никандрович, инструктор по воздушно-десантной подготовке 2-й отдельной бригады специального назначения.
Гюльнара заявила, дескать, ей вполне приятно познакомиться. Никита же, покусывая губы, чувствовал, что мнения подруги не разделяет. Потому что задумался над толкованием ФИО. Человек по имени, которое и толковать особо незачем, — факт налицо. Характер, как правило, весьма сложный. К тому же сын Никандра — победителя людей. Ну, а терпигорцами во времена Петра и Екатерины Великих звали каторжан из профессиональных уголовников, "терпевших горе" где-нибудь на Акатуе или Нерчинских рудниках. Видно, предок Адама Никандровича некогда здорово "отличился"... Впрочем, дело прошлое! Ныне же Никитушка, всегда отличавшийся жутким суеверием перед боевыми операциями, подумал: не к добру ФИО соратника, ох, не к добру! С таким в натуре загремишь под бубны и литавры...
Да ещё неугомонный попугай прибавил негатива очередным упоминанием матери собравшихся.
Между тем шеф невозмутимо продолжал:
— В сакральном мире вам предстоит готовиться сколь угодно долго — вплоть до того, как мы с господином Постеньевым и другими наставниками из числа представителей его народа посчитаем, что вы готовы к переброске и не будете в Прошлом выглядеть белыми воронами, не говоря уже о том, что совершите фатальный для себя ляп. Не возражаете?
