Новатерра-2. Часть 1. Целитель

Гетман внимательно оглядывал зловещую прибрежную кумирню.

— Так, боженька — если, конечно, это не памятник какому-нибудь украинскому националисту — явно славянский, символ тот ещё, из бывших. Мрачноват... ну да они все, считай, такими были, кроме Ладо. Не Сварог, бог-отец, кумир небес, тепла и света, уж тот бы в одиночку здесь не парился, рядом обязательно 'вертелись' бы детки евоные, Даждьбог Сварожич, он же Солнце, Огонь Сварожич... Стрибог, кумир ветров? Не знаю. И никто из нынешних не знает — тот упомянут в древнерусских байках лишь единожды. Каков он был — пёс его маму разберёт... Ярило? Хорс? Это всё разновидности бога Солнца и Света... Кого могли поставить одного? Велеса-изгоя, тёмного скотьего бога, равно как покровителя торговли, ремесел и прочих суетных людских дел? Что ж, очень может быть... Тогда при чём стрела? Ох, братцы-кролики, сдаётся мне, это всё же Сварожич, а именно Перун — главный кумир древнеславянского пантеона, повелитель грозы с громом и молниями, хранитель княжеской дружины, божество войны...

— От него веет холодом, — шепнула на ухо отчиму Алёнка. — Я чувствую озноб.

— Я тоже, девонька. Это опасный идол. И деточки Перуновы, в лице княжьих дружинников, благостным нравом никогда не отличались.

— Что будем делать, Саныч? — расправил плечи Константин.

— Что делать? — гетман поразмыслил. — Ноги делать!

Они 'делали ноги' с полчаса, пока не втянулись в Краснооскольское водохранилище. Дамбы давно осыпались, заметно поубавилось воды, вокруг лежали прекрасные заливные луга с пожухлой от малороссийского зноя травой, то тут то там заляпанные пятнами дубрав, исчерканные стрелами лесополос в густейшем обрамлении опушек из кустарника. Зоркий Рязанец высмотрел на правом берегу заросший ивой крутояр, куда, пробуя глубину шестом, самым малым ходом и подогнали баржу. Причём очень удачно подогнали — бортовые аппарели опустились прямо на сухой песок. Дядя Коля 'Битюг' с Рустамом 'Шайтаном' Шадиевым, прихватив автоматы, одеяла, малую палатку и краюху хлеба, погнали лошадей в ночное, Петро Степаныч, хлопнув полстакана спирта, прилёг на рундуке у себя в ходовой, а пассажиры, выставив Цепованного и Рязанца в охранение — бережёного Бог бережёт (христианский от языческого)! — расположились перед невеликим костерком. Просто сидели, попивая чуть подкисший за день эль и кофе, сообразно личным вкусам и потребностям.

На берега Оскола пала ночь, и разговор, вполне естественно, вертелся вокруг темы самой что ни на есть животрепещущей — языческого пантеона предков наших... Допустим, 'наших' — слишком громко сказано в присутствии таганрогского грека Петропуло, армянина Даниляна, приднестровского не-разберёшь-кого Серёги Богачёва, одесситки Алины с преизрядной сербской и ещё Бог весть какой примесью. Однако слушали (гетмана, разумеется) внимательно — во тьме, подсвеченной фонариком Луны, искрами звёзд и россыпью багряных углей под ногами, обычно тянет на Потустороннее и Жуткое. Особенно в приятной компании...

Приятную компанию рассказчику составила дрожавшая осиновым листом Алёнка, и, млея, гетман разболтался даже сверх своего неслабого обыкновения.

— ...Перуна страшились, умасливали его всячески, приносили жертвы, по некоторым сведениям, даже человеческие. Летопись упоминает об одном из первых немцев-христиан, сына которого древние киевляне насильно хотели возложить на алтарь кумира...

— Немцев?! — пожала плечами Алина. — Русь ведь приняла христианство по греческому канону. Ересь порешь, вашество!

— Нет, просвещённая моя, 'немцами' они называли вообще всех инородцев, людей другого языка, немых в их понимании. А 'славянами' — тех, кто владел родным знакомым 'словом'... Так вот, о жертвах. Есть и другое предположение, дескать, языческим богам отдавали тех, кто... ну, сам пожелал к ним пораньше присоединиться. Люди боялись грозной силы и необузданного нрава Перуна. При этом он всё-таки был богом Добра, светлого Начала, ибо вёл извечную борьбу со Змеем, владыкой Нижнего Мира, олицетворением злых сил...

Большая часть слушателей разбрелась около полуночи. Откланялись Беслан с Петропуло, которым в три необходимо было заступить на караул вместо Цепованного и Рязанца, наблюдавшего за кромкой берега и водной гладью. Налюбовавшись вдосталь на Алину, прилёг поверх настила баржи Константин. Нинуля пошепталась с докторами, и эскулап-компания 'смотала удочки'... Или чего у них — бинты? жгуты? шовные нити? Кишки, оставшиеся после операции эконом-класса? Решило племя гиппократово пройтись, — подумал гетман. По стаканчику на сон грядущий... И, как обычно, вряд ли ошибался.

Сам он остался у кострища с Богачёвым, Даниляном, авиатором, Алиной и Алёнкой.

— ...Таковым, как сейчас принято считать, был Велес. А Ярилу — он же несклоняемый Ярило — некоторые ученые вообще не признавали божеством. По их мнению, так наши предки именовали саму весну, молясь ей о хорошем урожае и тёплой погоде. А Хорс...

Договорить ему не дал тоненький писк 'Нокии', работавшей вдали от дома в режиме УКВ-радиостанции. Гетмана вызывал полуночный дозорный Марков.

— Первый, Дозорному-один ответь!

— На связи.

— От дубравы подходит группа. Одиннадцать человек, молодые мужики с холодным оружием. Огнестрела не наблюдаю, луков и арбалетов — тоже. До вас метров триста. Первый?

— Понял, Вовка! Укройся, наблюдай, жди команды. Гостей пропусти без контакта, выцели старшего.

— Принял!

— Отбой! — гетман потёр ладони, взвёл 'Гюрзу', проверил чешский револьвер в потайной кобуре и обратился к слушателям. — Всё, лекция окончена! Гости к нам пожаловали, внуки Сварожьи, детки Перуновы... Дорогие дамы, марш на судно! Есаул Никоненко — не отходить от них! Разбуди Костика, будьте на стрёме. Не высовываться! Серый, Коля, мы втроём сидим, чайком балуемся, благостно эдак, чисто по-купецки отдыхаем с дороги.

— Брат-джан, — тронул его за плечо Карапет, — чувствую, поведут тебя в 'кутузку'. Надень скрытую гарнитуру связи.

— И то дело, — согласился гетман.

В ухо он вставил крохотный приёмник с усилителем, на шее, под завязанной на манер пионерского галстука банданой, закрепил ларингофон.

— Говорю я, вы без причины не вмешивайтесь, — предупредил друзей. — Если уведут, Серёга, ты — со мной.

— Естественно! — Богачёв всё никак не мог скрытно пристроить 'Смит&Вессон' модели 629, такую 'дуру' на себе особенно-то не замаскируешь. — Иначе у тебя ведь, только отвернись, сразу — спиртное, секс, наркотики, сомнительные связи с иностранцами...

К слову сказать, связь они тут же и проверили. Ультракоротковолновую. Надёжно — никаких сомнений. Серёга, лучший из троих стрелок, занял место анфас, а гетман — левым боком к ожидаемому сектору явления богов народу.

Между тем ночной дозор не замедлил явить себя. В количестве одного молодого мужика. Оставшиеся, надо полагать, в засаде. Что ж, разумно. Разумно, если не считать того, что засада и выдвигаться должна была бы, по идее, скрытно. Как можно не предположить наличия охраны у заезжих фраеров?! Даже обидно — принимают нас за идиотов!..

Русоволосый здоровяк лет двадцати пяти, стриженый 'под горшок', в штанах из грубого холста, юфтевых сапогах а-ля солдат первого года службы, в странном жилете-панцире из деревянных плашек, сжимал в руке копьё невероятного размера — в два роста Константина точно уж. Таким, возможно, хорошо встречать врага в плотном пешем строю, той же русской 'стене', но уж никак не в одиночку на прогалине. Маразм! По сути дела, уважение в Анике-воине вызывали только неподдельная решимость на круглом простоватом лице деревенского 'крепкого мужика' да подсайдачный нож за голенищем.

Троица обратила на него внимание — не более того. Пауза затягивалась. Наконец гетман, не вставая, улыбнулся незнакомцу и кивнул на пенёк перед собой.

— Здравствуй, хлопчик! Не устал стоять, как памятник Юлии Тимошенко? Присядь, вон, кофе-чай попей. Если захочешь, пива нацедим. А то, не дай Бог, водочки на сон грядущий...

— Хто такия?! — рявкнул, не дослушав, парнище.

— Ну, вот тебе и здрассьте, обосравшись! — разочарованно развёл руки гетман. — Что за молодежь пошла?! Ни тебе представиться, ни поручкаться, сразу давай орать! Купцы мы, сокол ясный, люди торговые, мирные донельзя.

— Торговыя, мирныя... — с какой-то странной, то ли обидчивой, то ли завистливой, интонацией протянул 'сокол ясный'. — А сами при пистолях! Ходют тут всякия...

— Не ходим мы, браток, сидим, как видишь. А то, что при пистолетах, так ведь шалят в дороге, нынче все оружны. Ты, вон, тоже, — гетман секунду поразмыслил, — с колом да 'пёрышком'.

— Хто из вас княсь?! — вновь проорал вооруженный, как военная машина блока НАТО, гость-хозяин.

— Чего орёшь?! — по праву старшего осадил его гетман, и парняга явственно смутился. — Люди мы с понятием, и не фиг тут быковать! Князя хочешь? Князь наш дома, в хоромах дрыхнет с перепою, а начальник торговой экспедиции — я, Сашкой меня звать.

— Следовай за мной, Сашка, — распорядился тот уже намного более спокойно и покладисто, — княсь-старшина тебя ожидаить. И без глупостив мине!

— Да, глупостей и без того хватает... Коля, постереги товар, а мы с Серёгой в гости прогуляемся. Слышь, витязь, не скрадут нашу посудину?

— У нас не ворують — закон и порядок!

— Лоу энд ордер, — усмехнулся Богачёв.

— Энд вери мэни крейзи бойз, — добавил в тон ему гетман, демонстративно передавая 'Гюрзу' Даниляну...

Проследовать пришлось не так чтоб очень далеко, с версту, но движение оказалось всерьёз затруднено разросшимся кустарником. Полуночный марш-парад возглавлял всё тот же 'витязь славный', за ним 'прогуливались' псевдо-торгаши, а сзади них пристроилась колонна молодых людей при столь же несуразных копьях, как у воеводы. Глядя на конвой, ни гетман, ни посольский старшина ни грамма беспокойства почему-то не испытывали. Уж чересчур комично выглядела хмурое сопровождение, да и на предмет сокрытого оружия их не обыскали. Уверены в собственных силах? Ну, что же, дай вам бог Перун удачи! Опытные кулачные бойцы — некогда кандидат в мастера спорта по боксу Богачёв минимум два раза в неделю безжалостно гонял десантного полковника на ринге и татами, — друзья могли в десять секунд завалить пол-отряда только лишь руками и ногами. А ведь у них были и револьверы... Лопухнулись, дурни деревенские? Или не так всё просто, как на первый взгляд? Махнет сейчас копьём своим парнище, и понесутся над дубравами армады самолетов-невидимок 'Стеллс', перечеркнут ночное небо крылатые ракеты 'Томагавк', раздвинет носом камыши авианосец 'Честер Уильям Нимитц', бравый афро-американский офицер зычно скомандует: 'Бей террористов с не-демократами!', и лягут малоросские кусты под молодецким посвистом морской пехоты США. Славяноподобных Шутов Анекдотических...

— А что это за бронежилет у тебя, воин славный? — серьёзным тоном поинтересовался гетман, кивнув на деревянные чешуйки.

— Дощатая бронь! — самодовольно отвечал парняга.

Гетман лишь похмыкал, еле сдерживая смех. Понятно! Кажется, оружейник местных витязей слишком буквально понимал древнеславянские термины. 'Досками' применительно к панцирю наши далёкие предки действительно именовали выпуклые тонкие пластины — выкованные из металла, но никак не деревянные! — скрепляя которые ремешками либо нашивая на кожаные рубахи, получали пластинчатые или чешуйчатые доспехи, они же 'дощатые брони'. Кино! Возможно, клиника. Наверняка очередной недоучившийся интеллигент вообразил себя спасителем Отечества. Посмотрим! Будем посмотреть...

А посмотреть друзьям пришлось, и очень скоро. Кусты внезапно, будто по команде, расступились, и взорам их предстал великий город. Да что там город — Град! Насколько гетман разглядел в довольно ярком лунном свете, град представлял собою частокол из плотно пригнанных и заостренных сверху отёсанных стволов деревьев метра в два высотой. Не понять, с какой именно целью круговой забор был опоясан палисадом из крепкой плетеной лозы примерно в пояс человека. Для пущей крепости? Чтобы вражине легче было на неё — на крепость эту — влезть? Сыграем, дескать, в прятки: найдёшь меня, и я твоя, а не найдёшь, так я буду в шкафу...

Элементарный здравый смысл, буде такой наличествовал у сынов Перуна, обязан был бы подсказать фортификатору — строй град на мысе, далеко вдающемся в водохранилище, используй крутояр. Тут и высотка, и вода, то есть питьё, и транспортная артерия, и естественная природная защита. Отдели крепость от большой земли рвом, заполни его водами Оскола, и всё, ты — в неприступной цитадели. А если уж на это не сподобился — скажем, водобоязнь у тебя, нефть здесь хлещет из-под каждого пенька, командный центр стратегических ядерных сил или, допустим, скифские курганы, — так хоть очисти прилегающую местность от деревьев и кустарника, дабы супостат не мог за ними укрываться при подходе к стенам, стрелять из крон. Не возводи твердыню в форме круга или эллипса, сведи её хотя бы на квадрат, установи по углам башни со стрелковыми бойницами, и получишь возможность при обороне фланкировать — вести огонь по неприятелю вдоль стен. Для этого не нужно быть ни Архимедом, ни Петром, ни генералом Карбышевым, достаточно иметь долю фантазии, примитивный опыт практика и разум, не искушенный — значит, и не загрязненный — философщиной.

Не впечатлили гетмана и внутренности града: загоны со скотом, десятка три полуземлянок под соломенными крышами на усечённый конус. Из многих 'зданий' в темноту валил дымок, взлетали искры. Топят по-чёрному, подумал он, пожары здесь — вряд ли большая редкость. Трудно сложить убогую печурку, вывести наружу дымоход? Что же касается скотской субстанции... Военный до мозга костей, гетман сразу обратил внимание на то, что открытые загоны повсюду примыкали к внутренней стороне ленты крепостного частокола. На ней же, на стене этой, не просматривалось никаких признаков галерей, по которым сновали бы осажденные витязи. Как 'перунята' думают оборонять твердыню от врага? Ждать по уши в дерьме и сене, пока тот им на головы свалится? Или надеются, что их будут штурмовать слепые карлики без рук, ума и ног? Конечно, если эти 'праславяне' вообще кому-нибудь нужны... А ведь нужны! Да ещё как нужны. Людей-то мизер, спрос на рабов невероятный. Может, как раз гетман и ошибся, а градчане только тем убереглись до сей поры, что крепостцу свою убогую соорудили вдалеке от транспортной артерии, кому спасительницы, а кому — отнюдь? Помочь им, что ли? Денег дать, оружия подкинуть? Погубят бедолаг работорговцы! Сопляк, допустим, гонорист не в меру. Ну, так молод он. И служба у него... Не стоит делать выводов по одному лишь воеводе, — подумал он, — не будем торопиться, поглядим на князь-старшину. Если нормальные ребята, без понтов, — подружимся...

А вот это понты так понты! Посреди града взору гетмана предстало капище — огромное кострище, сплошь обсаженное идолами, пониже, правда, погрубее и потоньше, чем речной. Примерно дюжина кумиров уставилась пустыми деревянными глазницами в отсветы пламени на дотлевавших угольках. Казалось, боги просто не желают оборачиваться на жилища внуков и детей своих. Точнее, глупых неумелых правнуков...