Не для истории

Чуть левее от места, где мы стояли, из леса выныривала серо-бежевая пыльная дорога; она убегала вдаль, резко сворачивая в сторону горы, и было видно, как извилистая полоска поднимается на первый холм.

Навскидку, до Альпистны было не больше часа пути, но незнакомая местность непредсказуема. Мы двинулись в путь, огибая Подгорное озеро по правому берегу. Оставив Каменистые леса позади, группа из трёх лошадей и двух с половиной всадников выехала на пустынную дорогу и на полном ходу поскакала по направлению к горе Квоне.

Плохие предсказания удаются мне лучше всего. Непривычные к гористой местности, лошади быстро выдохлись и еле передвигали ноги на очередном подъёме. Впрочем, в Каське энергии было хоть отбавляй, но что проку? Она грустно плелась без всадника в конце процессии, которая, с моего мышиного взгляда, теперь больше всего напоминала похоронную.

Погода была жутко жаркой, солнце стояло высоко в небе и нещадно жгло землю, что являлось отнюдь не типичным его поведением для середины лета. Но Альпистна и её окрестности находились достаточно близко от Хотвева, где, по слухам, дождь выпадал не чаще, чем три раза в год. Это небольшое государство располагалось за северной границей Кедрасы, но климат имело гораздо более тёплый. Круглый год стоявшая там жара влекла в Хотвев неиссякаемый поток исследователей, авантюристов, феноменалистов и просто любителей погреться на солнышке. Их бесконечные легальные и нелегальные эксперименты серьёзно повлияли на изучаемую аномалию, и она стала медленно, но верно распространяться за границы страны. Сами же жители Хотвева постоянно ощущали на себе последствия этих "исследований", страдая от несанкционированных землетрясений, засух, наводнений, смерчей и других пренеприятных стихийных бедствий. Границы Хотвева быстро прикрыли, поставив "плотину" на нескончаемом "потоке". Аномалия распространилась лишь на запад, до самых Каменистых лесов, и там остановилась. Места эти стали пустеть: никто не ездил по трактам, опустели и были заброшены придорожные корчмы и постоялые дворы, многие селения, жители которых потеряли главный источник прибыли, прекратили своё существование. Теперь здесь, кроме Альпистны, пожалуй, и нет ни одного приличного города и даже деревни.

В сумке было очень жарко, и я рискнула — выбралась на седло и обессиленно распласталась на нем. По обеим сторонам дороги тянулся смешанный лес, изредка перемежаемый заросшими высокой травой, цветами и кустарниками вытянутыми плато да узкими речушками с быстрым течением и многочисленными порогами. Лес, изобилующий разнообразными породами деревьев, преимущественно хвойными, вовсе не казался однообразным; он постоянно поднимался в гору, а текущие в нем ручейки то и дело срывались небольшими водопадиками. Лошади брели изнурительно медленно, что явно раздражало всадников: Юля вяло боролась с дремотной апатией, изредка злобно и резко махая рукой на пролетающих мимо насекомых, а Видар сидел тихо, неестественно выпрямив спину. Ему было особенно жарко в коротком плаще, под которым он предусмотрительно спрятал сложенные крылья. Судя по всему, он давно и стойко боролся с навязчивым желанием спрыгнуть с Малинки и пробежаться: так получилось бы в два, а то и в три раза быстрее, чем верхом. Я же, в принципе, не испытывала никаких неудобств, кроме жары. Тем более, я не вполне отчетливо представляла, что должна теперь делать и как меня будут лечить от материального раздвоения личности, о котором, впрочем, никто не знает. И как только я подумала, что вовсе, наверное, и не хочу добраться до города когда-либо вообще, лошади взобрались на очередной холм, и мы увидели Альпистну в ста саженях впереди.

Совсем небольшой городок, в пару десятков домов, зажатый между горой, обрывом и лесом, создавал обманчивое впечатление поселения каких-то аборигенов. Но стоило подойти поближе, как оно развеивалось. Дома причудливой формы заполняли улицы вкривь и вкось и словно соревновались в своей экзотичности: не было и двух похожих. Городок основали еще первые покорители Квони, и с тех пор живописное местечко ни разу не пустело. Множественные легенды о горе, обещающие ступившим на ее вершину и философский камень, и сокровища древней цивилизации, и исполнение любых желаний, и обретение утерянных знаний — в общем все блага на любой вкус, привлекали туда искателей приключений, преступников, сумасшедших. Все они ненадолго останавливались в Альпистне, было их много и местные жили припеваючи. Город рос абсолютно независимо от событий в мире. Так Альпистна жила чуть больше века. Но началась Забытая война, и стало не до легенд. На юго-западную границу Кедрасы напали тролли полудикого племени Плит, передвигающиеся по воздуху верхом на огромных хищных грифонах. Въезд в страну был временно закрыт, а населению пришлось оказывать сопротивление. Север Кедрасы опустел, в Альпистне осталась лишь пара семей-старожилов. Недолгая, но позорная война закончилась, но о Квоне и связанных с ней легендах забыли. Вскоре в Хотвеве проявилась известная аномалия, и туда валом повалил ученый люд. Через несколько лет границы страны перекрыли и вышибли за них всех исследователей. Благо, феномен теперь можно было изучать и здесь. Чтобы делать это с комфортом, пришлось поселиться в Альпистне — ближайшем к аномалии городе. Еще через пару лет бессмысленное исследование климатического феномена ученым умам надоело, но они уже крепко обосновались в горах, и уезжать никто не стал. Так Альпистна превратилась в город науки и образования, куда за консультацией прибывают со всего мира.

Юля мутным взглядом уставилась на город, а когда до ее затуманенного жарой и усталостью разума дошло, что это то место, куда они стремились, она встрепенулась и автоматически пришпорила Грома (и когда только научилась верхом ездить?). Конь обиженно оглянулся, зло фыркнул и рванул вниз по склону холма, к счастью, в сторону города. Видар принудил Малинку последовать его примеру. Я привыкла наблюдать за всеми событиями со стороны и слишком поздно вспомнила, что сама нахожусь на лошади и Каська непременно побежит вслед за остальными. Я вскочила на лапы, рванулась к сумке, но, конечно, не успела. Каська скакнула, и ветром меня сдуло с седла; лапы заскользили — я съехала в самый низ, успев зацепиться за стремя. Но в этот раз и оно меня подвело. Я не смогла удержаться и получила незабываемое ощущение свободного падения. Глубокая лужа приняла меня с радостью, хотя я и не разделяла ее восторга от встречи. Отфыркавшись, я выбралась на "берег". Стук копыт давно затих где-то вдалеке, и дорогу окутала тишина. Я нервно осмотрелась. Посреди пустынной дороги, всего полтора аршина шириной, но кажущейся мне целой пустыней, я чувствовала себя крайне неуютно. Вершины деревьев-исполинов колыхались где-то на жуткой высоте, а ветер зловеще завывал. Я поежилась: стоять так было страшновато. Вдруг в лесу громко крикнула какая— то птица, и мне пришла в голову абсурдная мысль, что это сова, которой захотелось поохотиться при свете дня. Мои расшатанные нервы не выдержали напряжения, и я припустила по дороге вниз, к городу.

Задыхаясь от долгого бега, я остановилась около первого же дома. Никто не обращал на меня внимания и вообще не замечал. Все еще пытаясь отдышаться, я медленно поплелась по улице. Я плохо себе представляла, как искать Видара с Юлей, может, у мышей спросить? Пока я размышляла, кто-то подкрался ко мне сзади — длинная тень накрыла меня — и бесцеремонно схватил за хвост! Не обращая внимания на мой возмущенный писк, какой-то старикашка поднял меня к своему носу, удовлетворенно кивнул и бросил в маленькую корзинку, плотно прикрыв ее крышкой. Стало темно. Я попыталась пробить в стенке моей "тюрьмы" дыру каким-нибудь боевым заклинанием, но они почему-то не срабатывали. Путем множественных экспериментов я выяснила, что дело даже не в сложности формул. Зажечь свет, создать фантом или залечить царапину я легко могла. А вот любые боевые заклинания не получались. Увлекшись экспериментом, я забыла, что собиралась выбраться из корзины. А вспомнила об этом слишком поздно — когда открылась крышка и морщинистая рука вновь подняла меня за многострадальный хвост. Я еще раз попыталась применить что-нибудь из своего арсенала, но это было бесполезно — не срабатывал даже элементарный гипноз. На этот раз меня усадили в миниатюрную клетку. Я оказалась в небольшой комнате; на столе рядом со мной стояло множество всевозможных плошек с порошками, травами, кореньями. По центру помещения над огнем висел котелок из особого сплава, специально, чтобы варить всякие магические зелья. Старикашка подошел к нему, помешал содержимое и повернулся ко мне. Я как-то сразу догадалась, зачем понадобилась пенсионеру, но стать одним из ингредиентов настойки мне вовсе не улыбалось. Старичок стал читать над котлом какое-то заклинание. Ирония судьбы, быть сваренной в зелье своего же коллеги. Как-то сразу забыв обо всех девяносто девяти способах выбраться из закрытого помещения, я стала панически шарить глазами по комнате в поисках идей. Старикашка, закончив приготовления, зловеще двинулся ко мне (вообще-то в его движении не было ничего зловещего, мне так казалось в связи с его намерениями). Дверца клетки открылась, меня бесцеремонно потащили наружу за тот же хвост. Я истошно завиз... запищала и вцепилась в прутья когтями и зубами. Не надо меня вари-и-ть! Я непроизвольно послала этот призыв на телепатической волне, поскольку сказать вслух не могла по физиологическим причинам. Старикашка вдруг вздрогнул и, оторвав-таки меня от прутьев клетки, поднял руку к глазам. Беспомощно болтаясь на хвосте, я, наверное, выглядела вовсе не эффектно. Недовольно тряхнув головой, старикашка изрек:

— Старею, старею, пора на покой. Вот уже и голоса в голове мерещатся...

— Да не мерещится вам, не мерещится! — поспешно телепатировала я. — Это я, мышь! Точнее, я не мышь!

— Мышь не мышь? А кто же? — возмутился старичок.

— Человек я! Просто поколдовала неудачно, — соврала я.

— Да? Ох, ох...

Старикашка грубо сунул меня обратно в клетку и захлопнул дверцу. Я недоуменно на него посмотрела (хотя по моей мышиной морде это вряд ли было видно). Что-то бормоча себе под нос, старикашка стал перелистывать толстенный фолиант, вероятно, ища рецепт зелья.

— Так-так-так...вот оно...Так-так... Вот, мышь, простая, полевая, серая... Примечание: ненастоящих мышей не использовать. Ах, ах, как плохо! Значит, мне теперь новую мышь искать... Ох, ох, как плохо! Какие все мудреные эти зелья, и чем им ненастоящие мыши не угодили?

Вот, гад! Значит, он соизволил не использовать меня в качестве ингредиента исключительно из-за того, что зелье может испортиться?!

Высказать старикашке все, что я о нем думаю, я не успела. Взяв с лавки памятную корзинку, он вышел из комнаты. А как же я?! От возмущения все девяносто девять способов восстановились в памяти, и я быстренько просочилась сквозь прутья.

Покинув негостеприимный дом, я вышла на незнакомую узкую улочку. Слева и справа она резко сворачивала, а прямо передо мной черным провалом зияли открытые ворота. Вероятно, там была конюшня, расположившаяся на первом этаже трехэтажного здания. Если приступать к поискам, почему бы не начать их прямо отсюда? И вообще, должно же когда-нибудь и везти? Вдруг именно здесь я найду наших лошадей! Я осторожно зашла внутрь. Вдоль стены ровным рядом расположились стойла, в большинстве своем заселенные. Я двинулась по проходу в поисках знакомых морд, но никто из лошадей узнан мной не был. У последнего стойла я расстроено вздохнула и уже было повернулась к выходу, но вдруг заметила, что в наваленном в углу сене что-то блестит. Когда я поняла, что это, то затравленно застыла посреди прохода. Закопавшись в душистое сено, в углу лежала собака. Ее любопытные блестящие глаза заинтересованно смотрели на меня. Собаки едят мышей? Вопрос был риторическим, потому что голодные бродячие собаки едят все. Я медленно попятилась к выходу. По человечьим меркам он был близко — в двух шагах — а вот по мышиным... Я засеменила чуть побыстрей — и сено зашевелилось. Преодолевая лень, собака поднялась на все четыре лапы, равномерно, не торопясь отряхнулась и все с тем же интересом уставилась на меня. Я на всякий случай замерла в надежде, что на недвижимый объект смотреть неинтересно. По сравнению со мной, псина была воистину огромна. Длинные тонкие лапы в пять-семь моих ростов, где-то там над ними умильная вытянутая мордашка с круглыми живыми глазами, огромными заостренными ушками, торчащими вверх, и, наверняка, с полной челюстью острейших клыков. Шерсть собачки была невообразимой расцветки, все оттенки белого, черного, коричневого смешивались, переходя друг в друга. Я опасливо наблюдала за вопросительно повиливающим баранковидным хвостом. Поединок взглядов длился недолго. Кто первый не выдержал, я так и не поняла, но на улицу мы выбежали в логическом порядке: я впереди, и сзади, чуть отставая, собака. Я бежала со всех но... лап в абсолютно произвольных направлениях. Сначала я повела себя совершенно неразумно: сказывалось то ли раздвоение личности, то ли объем мышиных мозгов, но я просто рванула вдоль по улице, изредка сворачивая. Когда умственный ступор прошел, я догадалась наконец забежать в какой-то дом, пробравшись под порогом. Здание внутри оказалось довольно странным: прямо от дверей в разные стороны расходились несколько коридоров, абсолютно пустых и с голыми белыми стенами. Немного постояв и отдышавшись, я осторожно двинулась по одному из них: надо было найти другой выход. Как назло, коридор упорно вел в тупик, а двери, то и дело встречающиеся по бокам, были плотно прикрыты так, что нигде не осталось ни щелочки.

Внезапно сзади мне послышался какой-то шум. Я резко развернулась, ожидая увидеть уже что угодно. Нет, так хорошо выбирать нехорошие коридоры умею только я. В паре саженей от меня стояла та самая собака, которая, похоже, нашла другой вход. Она подошла на несколько шагов — я повторила про себя заклинание прохода сквозь твердые объекты и нацелилась на ближайшую дверь. Собака повела носом, и вдруг в ее глазах исчез охотничий азарт, она недоуменно склонила голову набок, потом возмущенно тявкнула и, потеряв ко мне всяческий интерес, потрусила обратно. Странно... При ближайшем рассмотрении я не показалась аппетитной? Вряд ли... Стойкое ощущение, что собака узнала во мне человека, не покидало меня.

... Я рассеянно брела по улицам Альпистны. За время короткой гонки я окончательно потерялась в городе и теперь не имела ни малейшего понятия, откуда и куда иду. Все-таки иногда и я имею право на удачу. Задумавшись, я врезалась лбом в какой-то столб. Но везение заключалось не в этом. Когда я подняла глаза, то не поверила увиденному: надо мной нависла любопытная Малинкина морда. От радости я даже пару раз подпрыгнула (представляю, что подумали прохожие, узрев подпрыгивающую на одном месте мышь). У коновязи я нашла и флегматичного Грома, и грустную Каську, из чего сделала вывод, что искать Видара, Юлю и меня необходимо в близстоящем домике.

Дверь оказалась приветливо приоткрыта; в коридоре было совсем пусто, и гулял легкий сквознячок; крутая лестница с высокими ступенями поднималась к потолку. Слева от нее оказалась небольшая, узкая кухонька, на миниатюрном столе стояло блюдо с пирогом. Я без зазрения совести погрызла его с одного края — есть-то хочется, а хозяева обрежут край — и сойдет.