И что тут, да как? А изменилось? Или нет?
Новый грохот — и не в небе, а рядом с нами.
Лопни мои глаза, если это не разряд молнии ударил там, где остановился длак и... чудом уцелела тварь, успев отскочить в сторону.
Взглянув туда ещё раз, я узрел кусок выжженной земли. Из обуглившегося клочка почвы заливаемого ливнем поднимались струи сизого дыма.
Бормотание заклинания Нюши у меня под ухом заставило поверить: это она управляет стихией, насылая гром и молнии на страхолюда. Знай, я эти её умения раньше, не уверен, что согласился бы жить бок о бок с такой могущественной колдуньей. А то чародейка, знахарка... Ага, ведьма она! И ведала, что творила, и как!
Я сидел в "бэтээре" рядом с ней и не казал наружу носа с чувством ущемлённого мужского самолюбия, из-за чего меня подмывало использовать "топливо" в качестве прохладительного напитка. Без "допинга" мне сейчас не переварить всё то, чему я стал невольным свидетелем.
Ну, Ню... — не стал я отвлекать её от охоты на страхолюда.
Не тут-то было. Длак рванул к нам, кинувшись под днище. И мне почему-то захотелось утешить себя надеждой: спрятался там от грозы, а не кинулся на страхолюда, что запросто мог хорониться под нами.
Нет, некогда мне прохлаждаться тут!
По "бэтээру" грохнуло, и не грозовым раскатом. Удар пришёлся снизу по днищу, а не сверху по крыше. И длак не в силах был тряхнуть многотонную машину с нами.
Ещё один толчок, и меж мной и Нюшей образовался бугор, а при повторном толчке раскрылся точно бутон в форме железного цветка с рваными лепестками краёв и...
— Страхолюда! — закричал я, и рубанул лопаткой наотмашь, чтоб исчадие, не дай Бог, не заметило раньше времени Нюшу. — Беги! Наружу...
— У-у-у...
Длак, чтоб его! И куда без него, твари! Выбралась следом из раскуроченного отверстия в полу и...
Я выстрелил из ракетницы в канистру с "допингом", понадеявшись: не зря перевожу столько "добра" впустую, подорвав "бэтээр".
В спину, при открытии двери, в момент прыжка наружу, меня нагнала волна жара и отшвырнула много дальше, чем я собирался прыгнуть, зарываясь в землю лицом.
Если бы не ливень, устроенный Нюшей, непременно превратился бы в жаркое для того, на кого охотился сам.
— Ню...
— У-у-у... — в ответ мне от длака.
Тварь, имитируя огненного демона во плоти, бултыхнулась в реку. Туда, вслед за ней, и отступил я поспешно.
Обана! Кого я вижу! Нюша уже на катамаране, и ждёт меня. И если я сам дымился, аки исчадие, явившееся из преисподней, то она была в полном порядке.
Ага, — согласился я. — Сваливаем.
А даже не отчаливаем.
И лапа...
В бревно вцепилась когтистая конечность с проплешинами обожженной плоти. Я замахнулся лопаткой на неё с одним-единственным желанием перебить, но из воды возникла морда длака, и окатила меня волной брызг, заставив вбить лопатку в бревно, чтоб самому не свалиться с него.
На третьего пассажира я не рассчитывал.
Небесная канцелярия не торопилась устранять прорыв трубы, всё же услышала мои мольбы, или быть может Нюша. Ливень прекратился, но не дождь, превращаясь в изморось, продолжавшую стелиться стеной от туч до земли и заливать всё то, что было нажито непосильный трудом Доки с Акимом и Багром, а я сжёг одним махом вместе со страхолюдом. И если окажется: я ошибаюсь, то мне лучше самому застрелиться из ракетницы, чем так мучится и мучить Ню.
— Ну и... — взглянул я на неё, а на меня отреагировал длак.
Тварь огрызнулась недовольно и прильнула к Нюше.
— Рыпнешься, тварь, и тебе хана, — направил я ракетницу на длака, понимая: не стану повторять ошибки и палить, как тогда в "бэтээре" — Нюша находилась на линии огня.
Но дикарка удивила меня больше прежнего, изумляя своим поведением — погладила длака. Благо не зарезала без ножа, а непременно, если б чмокнула тварь в нос. Вдобавок потрепала за уши.
О небо, с кем я жил всё это время на острове? Я же совершенно ничегошеньки не знаю про мою "половинку"! У нас с ней ничего общего! Она — маньячка, каких ещё поискать в... той же прорве, наверняка!
Длак недолго возился подле нас, снова окатил меня новой волной брызг, подавшись к "бэтээру". Не греться же к огню? Всё-таки тварь, и боялась огня не меньше страхолюда, насколько я правильно понимал, если вообще что-нибудь мог сейчас понять. А не мешало бы во всём разобраться ещё раз с Ню, расставив точки над "і". Да я отложил сей разговор на поздний срок, изъявив желание взглянуть на то, что выгорело вместе с "бэтээром" изнутри.
Длак несказанно порадовал меня, захрустев обугленными останками — я очень надеялся — страхолюда, а не чем-то или кем-то иным.
Ню подтвердила мою догадку, ступив на берег.
— Чтоб я делал без тебя, моя дикарка, — не удержался я, прижимая её к себе.
Она уступила мне, коснувшись носиком о мой нос — потёрлась. Вроде поцеловала что ли? Хм, презабавно вышло... у нас с ней. И скажи мне кто, что я вот так когда-нибудь в своей жизни буду охотиться на исчадие с тварью и ведьмой, непременно бы посоветовал заглянуть на приём к психиатру.
М-да, история у меня, и не закончилась — только-только начиналась писаться. А самому было уже невмоготу.
Я забежал за "бэтээр", и едва не справил большую нужду вместо малой, провалившись ногой в ту самую рытвину, вскрикнул и выскочил, обнажив лопатку и держа наготове ракетницу.
Заставил засмеяться звонко мою "половинку".
Ну, Ню...
Крак...
Длак тоже не отставал, догрызая мослы страхолюда.
Вопрос на засыпку — страхолюда одна тут была или целый выводок? Что если успела оставить в логове потомство? Или это в принципе исключено — размножаться они не могли, ибо насколько я понял: страхолюда — оживший мертвяк. Но тогда тут их как минимум должно быть шестеро? Или я не прав?
Мне самому следовало сотворить священный обряд захоронения.
Успокоившись, я срубил лопаткой деревце, смастерив из него массивный крест, и всё той же лопаткой высек на нём имена всех, кого потерял здесь, соответственно паспортным данным бригадира с напарниками и участкового. А вот на священника у меня не имелось необходимых данных, поэтому я высек: "ПАПАНЯ — БОЖИЙ ЧЕЛОВЕК"...
Постоял немного, а Нюша рядом со мной, и тоже произвела обряд погребения присущий родовитам, упокоив неприкаянные души.
Интересно, кого же в итоге сожрал длак, а ни разу не подавился, тварь, продолжал суетиться, ползая подле нас с отвисшей утробой едва ли не до земли. Отрыгнул, скотина. И завыл:
— У-у-у...
— И не говори, тварь! — уяснил я про себя: теперь не отстанет от нас. Ведь мы в ответе за тех, кого приручили, а эту скотину ещё и накормили. Надеюсь, на неделю вперед и жрать снова захочет нескоро. А то взгляд у длака прошибает в озноб. И облизывается, тварь, поглядывая на меня не от сытости набитой утробы. — Теперь куда, Ню, к твоим, или ещё куда, а?
Возвращаться на остров, пока под боком бродили страхолюды, у меня не было ни малейшего желания. Уж лучше нам держаться поближе к родовитам. Я бы даже не отказался поселиться на вершине Лысого Горба — оттуда видно на многие вёрсты округу, и река у подножия — есть, куда свалить по тихой воде в случае чего.
Но это, конечно, если нас пустят туда родовиты.
Вспомнил Хорса. Варвар и есть, как его не назови. С оружием, наверное, спит в обнимку вместо бабы. А ничего, похоже, больше в жизни не требуется ему, аскету.
Нюша поддержала меня.
— Га...
А вот куда — туда и махнула.
Оторвав зад с утробой от земли, длак засучил дробно за нами на своих мощных и кривых лапах.
Одно плохо — тварь питалась падалью. Выходит, охотиться с ней на обычное зверьё, у меня не получиться. Хотя если помучиться основательно, то... тоже не стоит. Родовиты — рыбаки, а не охотники. Не пустят они нас в селение из-за твари. Сердцем чую: аукнется нам с Ню соседство с длаком.
Прогнать его что ли? Да тут проще пристрелить тварь, чтоб не мучила ни себя, ни нас.
Я направил ракетницу на длака, грешным делом, да Нюша дёрнула меня за руку — отругала.
Вот-вот, дикарка моя, нам самое время поговорить с тобой вновь по душам начистоту.
— Что это было... всё, а?! — замахал я руками, изображая ветряную мельницу в виду эмоций захлестнувших меня.
— Магия, — смутилась Нюша.
— Ну да, а то я сам не догадался! — резко иссяк у меня запал — я, как граната, рванул разок и притих. — А сразу не могла предупредить?
— Ты ведал, кто я, — Нюша в свою очередь укорила меня.
— Ага, если бы, то не стал закатывать тут истерики как... взбалмошная истеричка! Я ж не баба, а муж-Ик... — пробило меня на икоту.
Во рту пересохло, и я подался к воде — мы шли вдоль берега пешью, а не на катамаране. С одной стороны так проще, а с иной — мне не хотелось, чтоб родовиты, завидев моё бревно в качестве плавсредства, и дальше держали за шута. Но ради Нюши готов был согласиться даже на столь незавидную и унизительную роль для меня, лишь бы варвары приняли нас в племя.
Нюша постоянно отвлекалась от меня, но головой не крутила, стараясь не показывать: чувствует тех, кто крадётся за нами.
— Что не так, Ню? За нами идут? Следят, да?
Длак подтверждал мои опасения, иной раз протяжно завывая.
— Не обманешь, тварь! Знаю я тебя, падальщика, и на что ты способен — исключительно на предательство! Ждёшь, когда мы отойдём с Ню ко сну, чтоб полакомишься нашим мясом!
Длак облизнулся, будто нарочно подтверждая мои слова, встал рядом и чуть выше течения реки, лакая воду — пакостил. Даже заднюю лапу не постеснялся задрать. А некоторое время спустя на привале выложил целую гору того, что обычно иное животное в моём мире старательно закапывало в подготовленной ямке. Эта же тварь, похоже, метила новую территорию. Благо не нас, и смердело от неё так, что нос щипало нещадно, заставляя меня иной раз чихать.
Аллергии мне только не хватало заработать или подхватить заразы от длака. Сейчас бы прополоскать рот "допингом", чтоб его парами мне прочистило ноздри и организм изнутри, но горевать о том, чего не вернуть — поздно. Сам виноват в утрате "чужого" имущества. Не моё, не жалко — это не про меня. Тут любая железяка пригодится, сойдя за оружие, когда придётся отбиваться ещё от кого-то, кто населяет этот злобный мир с прочими жуткими порождениями.
Мне приятнее было думать: за нами следят не исчадия, следуя параллельным курсом, не показывая носа из дебрей, а люди, и родовиты, вместо лешаков или жихарями. Их я также отнёс в разряд опасных индивидуумов. Ну и длаку естественно не провести меня. На привалах — коротких — гнал его от себя и Нюши подальше, швыряя камни. А тот старался подобрать их, тащил обратно. Но я по-прежнему не поддавался на уловки твари, постоянно грозился ударить ногой в бок.
— Пошёл!.. Прочь...
— Шаляй...
— Валяй, Нюша, — помог я подняться ей, и мы вновь зашагали туда, куда по моему разумению лучше бы плыли на моём "бревне". На реке безопаснее, чем на суше, где приходится бить ноги и тратить силы. А раздобыть еды, как я надеялся в "бэтээре", не судьба. И тратить время на рыбалку не хотелось, вдруг затянется, а нам требовалось дотемна добраться до рыбацкого селения родовитов или рыбаков на челнах с расчётом: сжалятся и подберут нас. Но нигде ни одной живой души. Мёртвые пока тоже не донимали, так что грех жаловаться на судьбу-злодейку — всё относительно — отрицательный результат, тоже результат. И без этого никуда и никак. И одной водой, при частых моих водопоях, брюхо, как длаку пищей, насытить не удавалось. Я настолько прочистил желудок с кишками, что сам готов был уже уподобиться твари и взвыть от голода.
Очередной короткий привал стал затяжным, поскольку Нюша на мою просьбу "наколдовать" нам рыбы, чтоб та сама выпрыгнула на берег, дала отказ.
— Не понял! А что так? Точнее не так? Растратила в битве со страхолюдом магические силы?
Нюша ничего не стала мне объяснять, обиделась, как всегда, смутившись про себя.
— Ну и ладно — проехали! Сам рыбы добуду, или тварь завалю, — взглянул я злобно на длака, а то эта тварь принялась приводить себя в порядок от обжорства и вылизывать себе то, что срамно сказать, а приходилось отворачиваться.
Мой упрёк подействовал на длака, больше тварь не занималась "ерундой". А я, плескаясь в реке в попытке лопаткой вместо гарпуна добыть рыбу, выбрался на берег мокрый, грязный и обессиленный в конец.
— Прости, Ню, рыбак из меня, как из длака — собака, — пояснил я: если так дальше дело пойдёт, сам начну облизываться при взгляде на тварь. — Вот были б мы на морском берегу, непременно наловил бы каких-нибудь съедобных моллюсков, а тут...
Нюша озорно улыбнулась мне и подалась к реке. Первым же касанием рук дна, она вытащила оттуда створчатую ракушку, которую я поначалу спутал с булыжником. Но едва булыжник ударился оземь, раскрылся, и...
— Тварь! — швырнул я настоящий булыжник в длака.
Он притащил его мне в клыках, надеясь заполучить очередного створчатого моллюска.
— Сейчас самого в сыром виде сожру!
— У-у-у... — сделал длак ход конём с прыжком в сторону.
— То-то!
Нюша выкинула очередного моллюска. Длак был тут как тут, но я опередил его, вновь швырнув камень в него — прогнал, да далеко не отогнал. Длак зажевал пустые створки с первого моллюска, и ждал уже со второго от меня, пока я колдовал над костерком, стараясь добыть огонь при ударах булыжников. Но искры полетели у меня из глаз. Кто-то чем-то зацепил меня, и я схватился за оружие.
— Ню, ко мне!
Первым к ноге бросился длак. Тварь стащила у меня очередного моллюска добытого Нюшей для нас.
Мы и дальше оставались одни.
— Ню! — уставился я в растерянности на неё, а она на меня.
И зацепила она тогда очередным моллюском меня, не ожидая: я отвлекусь и поймаю его на голову. Прямо как четвёртого по счёту, непроизвольно сомкнув вперёд длака зубы на нём.
Нюша словно нарочно угодила им мне в рот.
Дожил — ловлю каких-то речных моллюсков уже как тварь налету, вызвав у Нюши после испуга обворожительно-очаровательную улыбку на лице.
— Угу... — пробурчал я, выплёвывая моллюска в раскрытую ладонь, и сунул за пазуху, чтоб не достался ненасытному длаку. — И я тебя очень-очень люблю!
— У-у-у...
— Убью, — махнул я ногой в сторону длака. — А непременно сожру, если и дальше не прекратишь воровать нашу еду!
Пару новых поклонов со стороны Нюши моллюскам, а иначе они отказывались сами выпрыгивать к нам в руки из воды, и я набил себе ими живот, наполнив куртку.
— Хватит! — позвал я Нюшу отведать их, и не удержался на ногах, упал и закачался, истошно вопя и хохоча. Но когда Нюша перевернула меня на спину и принялась отрывать моллюсков, на глаза непроизвольно навернулись слёзы от боли.
Никогда бы не подумал, что и моллюски способны сосать кровь из меня — подавил ногами на радость длака.
— А раков у вас разрешено поедать? — взглянул я на Нюшу такими голодными глазами, что даже если и нельзя было, она всё равно уступила мне.
Приметив камень, торчащий из воды, я обнаружил под ним членистоногого обитателя речного дна.
