Время Крылатых. Часть первая. Серый холм

— Конунг Хангар просил передать, что сожалеет о размолвке и в знак примирения просит тебя принять... принять... одну вещь. Которая к сожалению сейчас не со мной.

— Что за вещь? — насторожился Ягморт.

— Ягморт, выслушай меня сначала... Ладно?.. — руки Айна дрожали, — Рябые напали на нас у брода, и нам пришлось бежать в Серый холм. Ангвар сказал, что там можно укрыться в пещере. Там нас ждала засада...

— Где то, что передал мне брат? — рыкнул волк, теряя терпение.

— Я... я обронил его в пещере Серого холма... я...

— Ликаоны ещё там?

— Нет. Я...

— Почему не вернулся и не забрал?

— Там... Там тварь какая-то. Она всех наших... И рябых тоже всех...

10.

Унгал.

— Тварь? — недоверчиво склонил голову Ягморт.

— Какая тварь? — спросил джейран.

— Я и не разглядел толком. — Айн виновато опустил нос, — Я только видел, как камни в земле расходились и наши падали туда по трое, а то и по пятеро разом...

Гривистый волк зажал ладонями свои большие уши, потряс головой и присел рядом с костром.

— С чего решил что это тварь? — подсел к Айну Аард.

— Когда нас осталось пятеро, а ликаонов трое и мы стали вместе выбираться наружу, она погналась за нами... — подняв голову, он посмотрел на Ягморта, — Тогда я и обронил мешок.

— Сразу чего не рассказал?

Гривистый волк опустил глаза.

— Я боялся, что ты опять меня туда пошлёшь.

Ягморт тяжело вздохнул.

— Сам хоть помнишь, где мешок бросил? — подступил к Айну Рохом.

Айн поводил мордой и отвернулся.

— Который из холмов? — спросила Оторва.

— Самый большой, тот что у леса. — ответил Айн, — Я покажу.

— Конечно, покажешь. — Ягморт рывком поднял гривистого волка с земли за капюшон салакаша и подтолкнул к джейрану, — следи, чтобы не сбежал.

Волк обвёл взглядом собравшихся.

— Идём сейчас. Хаар, Короед, Оторва и Отрава — к броду. Узнаете где рябые и сразу назад. Остальные к Серому холму. С собой только оружие.

Его взгляд упал на стоявшую позади всех Мриту, с секирой в руках.

— Там, за рощей тебя ждёт достойный противник. Фархад, помнится, ставил силки на кролика.

— А если рябые заявятся в лагерь без нас? — спросил барс.

— Мрита покажет им как умеет быстро бегать. — ответил Ягморт, натягивая поверх салакаша кольчугу.

Барс вопросительно посмотрел на Мриту.

Та лишь вздохнула, убрала секиру за пояс и, опустив уши, вернулась к костру.

Ягморт спешил. Волк повёл отряд напрямик к реке.

'Видать важное что-то в мешке'. — ворчал про себя Рохом, буравя взглядом широкую волчью спину в хурке из выдры. Ягморт почувствовал этот взгляд и удивлённо обернулся.

— Как думаешь, Каррах ещё жив? — спросил барс.

Волк мотнул головой.

— Скорее всего, уже рыб кормит. Или червей.

— А может, ликаоны захватили Карраха, — предположил джейран, — а потом приволокут, чтобы обменять...

— На что, Аард? — перебил джейрана Ягморт.

— Да хотя бы на возможность спокойно дойти до Олора. Или до Ратпмы.

— Это они и без Карраха могут. — усмехнулся волк, — Айн, на вас возле какого брода напали? Где Ритара убили?

— Нет. Ниже по течению. — откликнулся шедший рядом с джейраном гривистый волк.

— Веди. Хочу взглянуть.

Опасаясь, что их заметят с холмов, Айн настоял на том, чтобы идти вдоль берега, под обрывом, у самой воды. Шли долго. Вскоре все промочили ноги. Перелезая через упавший в воду кустарник, джейран свалился в воду, промок, недовольно ворчал и стучал от холода зубами. Рохом, ненавидевший воду, злился, но терпел.

Наконец Айн подал знак остановиться.

— Вот он.

Гривистый волк указал на песчаную косу, шагах в двадцати от них.

— Мы были там, — он указал на противоположный берег, — рябые засели здесь, по обе стороны брода.

— Кого убили? — нетерпеливо оборвал его Ягморт, — Ангус говорил — семерых.

— Лейфа, Хрода, Альва, Вилмара и Ингвара, вроде. Кого ещё — не видел. Тела... Их в воде расстреляли. Кого течением унесло, кого доспехи на дно утянули.

— Пошли, посмотрим.

Айн не обманывал. В песчаном берегу Аард нашёл пяток обломанных стрел с белым и пёстрым оперением. Рохом заметил брошенный на мелководье топор, поднял и протянул волку. Тот осмотрел находку и передал Айну.

— Видно кто-то из рябых обронил. — гривистый волк указал топором на восток, — Мы отступили во-он туда. Там и...

Он беспомощно развёл руками и виновато посмотрел на волка.

На фоне тёмного ельника серела плоская макушка каменного холма.

— Ягморт, а факелы мы не взяли. — заметил Рохом.

— У Аарда фонарь всегда с собой. — ответил волк, — Идём.

Чем ближе становился холм, тем сильнее зрело у Рохома нежелание к нему приближаться.

Из всего случившегося с ним за последние двенадцать дней, смерть Карраха стала самым тяжёлым испытанием. Каррах никогда не был ему другом. Карраха терпели, боялись, ненавидели, но всё же считали своим. Каррах был не злопамятен и, в общем-то, под его началом наёмникам жилось легко. И вот...

Шедший сзади Ягморт хлопнул его по плечу, приказывая остановиться.

— Чуешь? А ты, Айн?

Только поймав носом ветер с холма, Рохом уловил плывущий над пустошью тяжёлый смрад падали.

— Как в Котле. — Невольно вырвалось у него.

То, что Рохом издалека принял за рассеянные по камням и траве клочья бурого тряпья, оказалось останками пяти или шести тел. Волчьих или ликаонов — разобрать было трудно.

Какая-то немыслимая сила перемолола их в своих страшных жерновах, оставив лишь куски плоти, клочья шкур, острые обломки костей, обрывки кольчуги.

— Великий Мерген. — Перк отступил за спину Ягморта. Джейран тихо присвистнул и вытащил из колчана стрелу. Ягморт заворожено разглядывал раздавленный вместе со стальным шлемом череп.

— Рвань медвежья! — шептал Перк, — Ты глянь, Рохом!

Барс смотрел.

Смотрел на ногу в высоком сапоге с обнажённой, без единого клочка плоти, бедренной костью, грязно-белой как лёд. Половину туловища в рябой шкуре, без головы, но с руками, висящую в кустарнике. Огромную сизую кляксу с остатками багровой грудины, впечатанной в тело большого валуна.

Айна рвало.

— Волчара, даже вороньё не слетелось трупы жрать. — прошептал Аард, — Может, уйдём?

— Успеем. — осадил его Ягморт.

Половчее перехватив топор, волк подкрался к зияющему в основании холма чёрному провалу.

— Ягморт. — джейран оскалился и плотно прижал к затылку уши, — Не лезь.

Не доходя до входа в пещеру трёх шагов, волк остановился.

— Ты прав. — глухо произнёс он, — Возвращаемся в лагерь. Надо обдумать всё.

— Я бы вообще перенёс лагерь ближе к тому лесу. — Аард указал на ельник, на востоке.

— Дело говоришь. — согласился Ягморт не сводя глаз с пещеры, — Пошли отсюда.

Лишь добравшись до реки, Рохом позволил себе спрятать в меч ножны. Все подавленно молчали, даже гризли. На Айна и вовсе жалко было смотреть. Гривистый волк вздрагивал от каждого шороха, шарахался от каждой вспорхнувшей птахи, а ближе к лагерю, пожаловался Аарду, что 'эта вонь', будет преследовать его до самой кончины. Аард презрительно фыркнул.

Ветер переменился, нагнал с юга высокие плотные облака. Посыпал мелкий колючий дождь.

* * *

Второй кролик был крупнее первого и ещё живой. Мрита добила его ударом рукояти ножа промеж ушей и с обидой вспомнила слова Ягморта: 'Там, за рощей тебя ждёт достойный противник'. И не поспоришь. Ну, какой из неё сейчас вояка. Не то, что доспехов, хурки покрепче и то нет. Добро, мех на зиму отрастила.

Мрита огляделась. Отыскать поставленные Фархадом силки было нетрудно, колышки, к которым вязались петли, были хорошо заметны в траве. Олениха не спеша прошла балку до конца. Из пятнадцати поставленных гепардом петель пустыми оказались только две. Возвращаясь, Мрита набрела на яблоню с мелкими, крепкими плодами. Поскольку оба мешка уже были заняты добычей, олениха сняла хурку, стянула тёплую рубаху и увязала яблоки в неё.

С того самого времени, как сбежал Фархад, Мриту тянуло подойти к Ягморту и честно признаться, кем она приходится его бывшему десятнику Аресу. Но, во-первых, она боялась самого Ягморта, а во-вторых, не знала, как отнесутся к её родству с мятежником другие наёмники. Хотя бы, этот угрюмый Рохом... Поговорить с волком с глазу на глаз не удавалось. Нахалюга джейран всё время крутился рядом.

В лагере олениха принялась потрошить кроликов, но работа не клеилась. Мысли об Аресе, Ягморте, покинутом и сожженном Оленьем Дворе копошились в её голове с настойчивостью голодных крыс. Бросив кролика и нож, Мрита устало привалилась спиной к берёзе и прикрыла глаза.

Вудул — старый, белый от седины олень Лахар, в расшитой рунами хурке, что-то чертил углём на дымящейся двери её жилища. С треском провалилась крыша землянки, пламя рванулось к небу, и плотная горячая волна наполнила тугие чёрные крылья, унося выше и выше, в ледяную звёздную пустоту. Она крикнула, но вместо своего голоса услышала протяжный хриплый клёкот, и где-то далеко внизу, посреди сырого осеннего леса, остановилась и подняла глаза к небу высокая худая олениха в тёплой заячьей хурке, с длинным деревянным мечом в руках.

Вздрогнув, Мрита открыла глаза и вскочила на ноги.

'Заснула!' — яростно выбранила она себя, — 'Пригрелась, ворона с ушами! Вот заявились бы рябые...'

Олениха с тревогой огляделась.

'Мрита покажет им, как умеет быстро бегать', — вспомнились язвительные слова Ягморта.

Она редко выходила из себя, но уж если срывалась...

Воинственно всхрапнув, олениха взвилась со своего места. Перехватив полуободранную кроличью тушку за задние лапы, она, широко размахнувшись, шмякнула её о ствол росшей рядом берёзы.

— Ой! — испуганно пискнула Мрита.

Выглянувший из-за берёзы незнакомый шакал медленно опустился на колени, сорвал пучок травы, тщательно утёр свою остроносую физиономию, отряхнул полинявшую заячью хурку.

— Мясо готовят не так. — сдержанно произнёс он, и хитро улыбнулся, показав остолбеневшей оленихе короткие острые клыки. — Я тебя научу. А ты меня накормишь. А?

— А. То есть... Да, конечно... — Мрита с тревогой огляделась, — Ты один?

Вместо ответа шакал шустро сбросил с плеч тощий мешок и по-хозяйски распорядился.

— Воды принеси. И камень, нож поточить. — шакал пристально посмотрел на олениху, — Нет нужды меня бояться. Я вправду один. И так голоден, что готов первому встречному с хвоста репья обобрать за миску супа.

Шакал вытер ладони о залатанные сакаши и протянул оленихе руку.

— Оррий. Бродяга.

— Мрита... — олениха стрельнула глазами по сторонам, — Воительница из Хортага.

— Хортаг. — шакал многозначительно кивнул, — Дыхание севера... Белые земли... Я слышал. Неси воду, а то у меня второй день в брюхе волки ароги поют.

К ручью Мрита шла так, чтобы лагерь как можно дольше времени был на виду. Оррий же нарубил своим топориком хворост, подбросил его в костёр, извлёк из мешка дубовую плашку для разделки мяса, нож и глиняную чашу со сколотыми краями.

Вернувшись, Мрита пристроила котелок над огнём.

Что-то ворча под нос Оррий ловко, чулком стянул шкурки с остальных трёх кроликов.

— Теперь отрезаем им головы, кровь сливаем в миску — после обжарим... Ты запоминай.

Шакал сунул нос в мешок Мриты.

— Чечевица? Сделаем ратпмарскую кроличью похлёбку. Мой отец по этой части был мастак.

Шакал внимательно посмотрел на Мриту.

— Судя по всему, ты не одна путешествуешь.

— Нас много. — уклончиво ответила олениха.

— Это хорошо.

Оленихе показалось, что шакал облегчённо вздохнул.

— А на второе у нас будут кроличьи потроха с жареной кровью и луком. Ну и бурн, надеюсь.

Шакал очень серьёзно посмотрел на Мриту.

— Вы ведь из Рамира. Можешь не отвечать, я и так знаю.

Он указал перепачканным кровью пальцем на тонущую в сумерках долину.

— Те каменные холмы прозванные Серыми. Никогда не ходи в одиночку в Серые холмы ночью.

Проследив за его пальцем, олениха зябко передёрнула плечами.

— Мне такое и в голову бы не пришло. А если днём?

— Когда как... — уклончиво ответил шакал и снова погрузился в работу.

Некоторое время Мрита молча помешивала бурлящее в котле варево, а затем решилась задать вопрос Оррию, который, не теряя попусту время, жадно обгладывал кроличьи головы.

— Рябых видел?

Шакал поперхнулся.

— Два дня назад еле ноги унёс. Они на плоту по реке сплавлялись. Меня не учуяли. А вот шесть моих жерлиц на щуку сняли, шкуры. Я потому и голодным остался.

— А вдруг мы с ними заодно?

Шакал улыбнулся хитрее прежнего.

— Я, по-твоему, щенок незрячий? Не знаю, откуда ликаоны на север приходят?

Шакал чихнул и попросил у Мриты сковородку.

— На самом деле, — продолжал он, пристраивая сковороду на углях, — я уже пять дней по вашим следам иду — всё ж безопасней. А я, как видишь не вояка. Я рыбак. Охотник неплохой, если на мелочь всякую. Из дерева резать могу. Клетки для птиц делать. Стряпать, вот...

Разволновавшись, шакал почти умоляюще посмотрел на Мриту.

— Доведите меня до Хортагских предгорий. Там селение есть, Аргу называется. Один я точно не дойду...

— Как старший решит. — пожала плечами олениха. — Лично я — не против.

Олениха вернулась к костру.

— Пахнет вкусно. — похвалила она.

— А то! — хвастливо усмехнулся шакал, — Мой отец лучшим поваром был у Великого сунафа, в усаре у горы Азал.

— Поваром? Что ж не остался?

— Я младшим в семье был. А братья... — Оррий вздохнул, и замолчал, видимо вспоминая своё нелёгкое детство в усаре у горы Азал, — Словом, как отлупили они меня раз в двадцатый, так я и сбежал. А у тебя были братья?

— Да. Старший.

— Не повезло.

— Нет, что ты. — возразила олениха, — Если бы не Арес. Когда матери не стало...

— Мать тоже померла? Как и у меня.

— Убили. Нукархи. Давно.

— О как... — шакал печально повесил нос и снова задумался о своём.

Мрита сломала несколько веток и сложила их возле костра. Оррий дождался, когда похлёбка закипит, аккуратно снял котелок с огня и принялся что-то обжаривать на сковородке.

— Отца тоже? — спросил он.

— Нет.

Помолчав, олениха добавила.

— Это он выгнал нас из посёлка. После чёрной язвы. Он вудул. Очень сильный.

— Нарушила родовой запрет? — насторожился шакал

— Ещё какой. Курган раскопала...

Шакал даже нож уронил.

— Пожалуй, в Хортаге тебе самое место будет. Конунг тамошний в последнее время чудит. Древности какие-то собирает.

— Ты бывал в Хортаге?

— Упаси Мерген! Мне там могила, в леднике этом. — шакал ловко опрокинул содержимое сковородки в котелок и накрыл его крышкой.

Поднявшись с корточек, олениха со стоном разогнула затёкшую поясницу, несколько раз подпрыгнула, разгоняя застоявшуюся кровь, и внимательно всмотрелась в долину.

— Темнеет здесь быстро.

— Надеюсь, затемно вернутся?

Беспокойство шакала передалось Мрите.

— Ты сказал, не ходи в Серые холмы ночью.

— Верно. — согласился шакал, осторожно приподнимая крышку котла и с наслаждением принюхиваясь.