На лбу у Турмалина выступил пот, он заметался в поисках, ожидая самого худшего.
По-счастью, Мыш нашелся. Он висел под столешницей и мирно спал. Видимо, успел забраться по ножке стола прямо перед боем.
У Турмалина отлегло от сердца. Он улыбнулся, и в этот же миг сквозь тучи пробились тоненькие лучи утреннего солнца.
Глава девятая — А
Всё закончилось.
Сэт подошла к телу, включила анализатор и констатировала смерть. Правильные механические движения. Вынула лазер из мягких пальцев. Сложила в свою запасную кобуру. Всё правильно. Тело... тело следовало вернуть на базу, прежде чем предать земле. Для этого нужно было пригнать транспортную платформу. Она успеет сходить туда и обратно за четверть часа.
Сэт ещё помедлила, запоминая его лицо, наклонилась над телом, аккуратно подняла тёмный листок и спрятала во внутреннем кармане полевого комбинезона. И пошла, наконец, к базе за платформой.
Небо начинало светлеть.
База словно вымерла. В коридорах было пусто, до Сэт не доносилось ни звука. Наверняка где-то попискивали системы жизнеобеспечения Варав и Эрр-Да, но медотсек был в другом крыле, и отсюда их было не слышно. Во внутреннем дворике было грязно и пусто. В утреннем свете под стеной уже было видно очертания установленных ночью вокруг бака приборов: какие-то коробки с разложенными инструментами, несколько ламп, шланги, циферблаты таймеров или манометров... Сэт только сейчас поняла, что всё это время ожидала и боялась увидеть укоризненное лицо доктора. Но его во дворе не оказалось. Как хорошо.
Ужасно, на самом деле.
В противоположном углу двора стояло несколько платформ — из тех, которыми пользовался Марко для транспортировки баков с водорослями. Теперь они пригодятся ещё раз. Сэт включила управление одной из них — раздался еле слышный гул — и платформа, замигав зелеными огоньками по краям, приподнялась на пару сантиметров. Сэт потянула за неудобно высокую ручку (перенастраивать сейчас платформу на свой рост у неё не было ни малейшего желания) и пошла обратно. Грязь внутреннего двора, коридор, внешний двор и выход.
Доктор ждал её снаружи.
Сэт остановилась. Повисло неуютное молчание. Текткет снова был в своих темных очках, и она могла только догадываться, что за выражение таилось за непроницаемым для взгляда пластиком. Кажется, заговаривать с ней доктор не собирался. Она с ним — тем более. Наконец, Сэт гордо вскинула голову и прошла мимо текткета к выходу за пределы базы. Платформа плавно следовала за ней. Всё так же сохраняя молчание, доктор шагнул следом.
Назойливое присутствие Раикиара не давало ей покоя. Они прошли уже половину пути до леса, и проклятый текткет судя по всему не собирался отставать. И кто знает, какие мысли витали в его напичканной формулами голове? Да, в близком бою она выйдет победительницей даже против значительно более крупного и сильного текткета. Но что может помешать ему выстрелить ей в спину? Вот прямо сейчас? Усилием воли Сэт в который раз запретила себе оглядываться.
— Разве вы не должны быть в медотсеке, доктор? — не выдержала наконец она. Весь нерастраченный яд был вложен в это 'доктор' и, будь он столь же эффективен как тот, что хранился у нее за локтями, текткету бы уже не жить.
— Моя смена закончилась двадцать минут назад, — отозвался тот невыразительным голосом.
— Тогда идите спать!
— Потом.
— Да чего вы от меня хотите, кррам-ма вас раздери?! — взорвалась Сэт и оглянулась.
Текткет не выглядел сильным или угрожающим — он выглядел уставшим. Круги под глазами на первый взгляд казались тенями от очков, но Сэт умела подмечать такие детали. Рубашка с коротким рукавом уже далеко не свежая, с потеками от грязной воды и пота. Волосы в высоком хвосте спутались, да и сам хвост как-то опал, несколько прядей выбилось и падает на очки. И плечи опущены, корпус немного наклонен вперёд — доктор сутулится, вопреки обыкновению.
— Уже ничего, — теперь, в сочетании с его видом, голос текткета стал казаться не злым, а просто донельзя уставшим.
Сэт передёрнула плечами и снова зашагала вперед. Если он отстанет по дороге — она не виновата. Хотя, если бы его не было рядом, если бы ей было не перед кем держать лицо, кто знает, сумела ли бы она вообще дойти до страшного места? Осмелилась бы?
И что бы она стала делать — будь она одна — когда бы обнаружила, что тело исчезло?
Дела живых важнее дел мёртвых. Это правило было естественно в своей логичности, но не всегда просто к выполнению. Особенно, когда за плечами остались вторые сутки дежурства и два аврала. Но теперь Рыбка мирно спал в баке под капельницей, подключенный к искусственной жабре — прямая опасность для жизни миновала, а восстановительные процедуры можно было начинать чуть позже. У Варав не было никаких заметных изменений в динамике: образование на теле продолжало стабильно расширяться, в следующие несколько часов не должно было угрожать жизненно важным органам и, в общем, не требовало постоянного надзора врача — хватило бы и одной Женевьевы. А врачу следовало, наконец, поспать, чтобы снова быть в форме, когда придет время для продолжения процедур и попыток прекратить творящееся с Варав опасное нечто.
Но прежде, чем идти в свою комнату, оставалось ещё одно незаконченное дело.
Раикиар рассчитал время правильно, и ему удалось поймать Сэт на выходе из базы. Она пришла за платформой и снова собиралась вернуться туда. Доктор счел необходимым не оставлять её одну в этот момент, а её резкая реакция по пути к месту казни лишь подтвердила его правоту. Лишение разумного существа жизни — поступок вопреки устоявшимся в течение сотен лет моральным нормам цивилизованного общества — зачастую становился стрессообразующим фактором для новоявленного убийцы. И, чем цивилизованнее был убивавший, тем сильнее это отражалось на его психике. Доктор знал это по себе — на Текткете была в ходу эвтаназия, и в его практике были случаи... Так вот, при всём своём неприятии жестоких вендрагорийских методов, Раикиар не мог считать Сэккерстет существом примитивным — скорее уж наоборот. А, значит, одну её было сейчас оставлять никак нельзя.
Так что текткет зацепился взглядом за край платформы и монотонно переставлял ноги, не слишком-то глядя по сторонам и успокаивая себя тем, что на крайний случай у него была с собой инъекция стимулятора. Но лучше бы этих случаев не было, хватит уже на сегодня.
Удивленное восклицание Сэт заставило его вздрогнуть и очнуться от полудрёмы. Офицер безопасности остановилась у входа в лес и недоуменно оглядывалась.
— Что-то случилось? — решил спросить Раикиар.
— Марко... — растерянно отозвалась Сэт. — Тело пропало!
— Гм, — неожиданная новость смела остатки сонливости, и доктор огляделся. — Я действительно не вижу никакого тела. А вы... уверены, что оно было?
Он бы никому не сказал, если бы Сэт сейчас призналась, что позволила пилоту бежать. Наверняка она это понимала. И, конечно, можно было предположить, что её цивилизованность не позволила ей совершить варварское деяние... Сэт вздрогнула, словно прочитав его мысли.
— Было. Он был казнен. Вот запись анализатора! — она нервным движением сунула ему знакомый приборчик.
Увы, сомнений в достоверности показаний возникнуть не могло. Плечи Раикиара опустились. Он, кажется, на некоторое время позволил себе нелогичную надежду. Это всё усталость, не иначе.
— В таком случае, мне остается предположить, что вы перепутали место.
— Невозможно! — вендрагорийка яростно мотнула головой. — Мы всё время шли прямо! И... я помню это земное дерево, у него была такая кора, она слоилась волнами. Вот оно, видите? — Маленькая вендрагорийка взбежала на небольшой холмик и ткнула кулаком в серый ствол. — Вот даже след лазера!
— Интересно... — у доктора не было причин сомневаться в её правдивости, однако же тело и правда куда-то исчезло. — Тогда, вероятно, животные?
Кажется, эта мысль посетила и Сэт, потому что она подняла на текткета круглые глаза и помотала головой:
— Но тогда... Какой ужас!
— Вы не могли предусмотреть всё, — любезно предложил ей извинение доктор.
На самом деле, она, конечно, могла привести платформу сразу, пренебрегая тактичностью, либо обнести участок с телом защитной сеткой, либо вызвать кого-нибудь с базы... Но в состоянии стресса не все способны сохранять трезвость рассудка и аккуратность суждений. Доктор это понимал и, конечно же, не мог винить Сэт.
С самообвинениями она прекрасно справлялась и без его помощи.
— Я должна была что-то сделать, — возразила она. — Дотащить его до базы, в конце концов!
Высокий текткет смерил взглядом едва доходившую ему до пояса вендрагорийку.
— Да, — согласился он. — Могу себе это представить. Думаю, это бы заняло некоторое время. К тому моменту, как вы бы добрались до базы, он бы уже начал разлагаться. Несвежие трупы имеют обыкновение дурно пахнуть, знаете ли. А потом они начинают покрываться пятнами, распухать, зеленеть и привлекать насекомых...
Сэт отчётливо позеленела.
— А потом, — продолжал доктор описание того, что должно было бы случиться с телом через неделю-другую, — потом вы бы тащили этот зловонный, окружённый мухами труп, пока те бы откладывали личинки в его глаза, рот и ноздри. Кстати, на слизистых уже бы начала появляться плесень. Потом, разумеется, стали бы показываться белёсые черви, и...
— Хватит! — взмолилась Сэт и её вывернуло. Она едва успела ухватиться рукой за ствол стоявшего рядом дерева.
Текткет невозмутимо пронаблюдал за этой процедурой, отстегнул от пояса фляжку с водой и протянул Сэт. Она, всё еще подрагивая, умылась и прополоскала рот.
— Пойдёмте обратно, — предложил ей доктор, вешая фляжку обратно. — Здесь мы уже ничего не сделаем.
Сэт угрюмо кивнула, и они медленно пошли назад к базе.
Эрр-Да проснулся в приподнятом настроении. Вода была тёплая, стоял солнечный день...
Стоп.
Когда это он успел уснуть под водой?
Последний раз он, кажется, собирался поваляться в несколько необычной ванной и, если он и правда там заснул... Хотя, он же подготовил таймер.
Но не включил!
Акватика словно током прошибло. Он рывком сел, резко втягивая воздух легкими — и закашлялся, потому что в горло пошла вода. Что-то тянуло левую руку, по воде расходились капли синей крови, чьи-то теплые ладони поддерживали его за спину, помогая избавиться от откуда-то взявшейся в горле трубки с водой и продышаться. Нет, кажется, на этот раз он не утонул в тазу.
— Что случилось? — задал он вполне объяснимый вопрос незнакомым зеленоватым стенам. Последний раз он заныривал совсем не здесь.
— Эрдочка! Живой, господи, пришел в себя, треска ты строеросовая! — огорошило его потоком малопонятных слов и голова ткнулась во что-то мягкое.
— А?.. О-о-о! — Эрр-Да наконец узнал голос и, соответственно, опознал приятную мягкость, служившую ему сейчас подушкой. — М-м-м, Жен-Ви, какая приятная неожиданность, — промурлыкал он.
— Ох, Эрр-Да, я так рада, — девушка продолжала сжимать его в объятьях и акватик начал подозревать, что вскоре его ждёт смерть от удушья. — Ты там лежал, такой весь синий, и не шевелился.
— Ну, я всегда синий, — попытался отшутиться акватик. — А ты — розовая. Интересно, у нас бы вышли сиреневенькие детки?
— Перестань! — его ощутимо пихнули в бок кулачком, но в её голосе не было строгости.
— Вот только проверю, и сразу же перестану! — пообещал Рыбка. — Мы же учёные, так что небольшой научный опыт мог бы послужить во благо... Ой!
— Не говори глупости, и Дэн не станет тебя больше бить по голове. Правда, Дэн? — объятия Женевьевы слегка разжались, акватик невольно вздохнул.
— Я постараюсь, — техник был мрачен, но по крайней мере не хватался за 'ключи' и чужие жабры.
— А что он здесь делает? — подозрительно поинтересовался Эрр-Да. — И, вообще, где мы?
— Твою дурную голову спасает, — не очень понятно объяснила Женевьева. — Всю ночь за подачей воды следил и новую подвозил и очищал.
— Чего? — не понял Рыбка. Потом опустил в воду ладонь и попробовал. — А, точно, невкусно. А зачем вы пытались меня утопить в этой солёной гадости?
— Мы тебя спасали, идиот! — не выдержал Дэн. — Ты сам пытался утопиться в каком-то пиве, так что доктору пришлось вставлять тебе в глотку шланг! Вода аж из шеи била...
Инженер поёжился.
— Это он тебя нашел, — добавила Женевьева, кивая на Дэна.
— Так я и правда забыл включить таймер? — вздохнул Эрр-Да. — Спасибо, что вытащили, ребята. А где, кстати, наш доктор?
— Пошел спать. Когда уже стало ясно, что ты выкарабкаешься, мы уговорили его пойти отдохнуть, — объяснила девушка. — А то он трое суток на ногах был, так и загнуться недолго. Хорошо, что он текткет.
— Ясно... Ну, поблагодарю его, когда выспится, — решил несостоявшийся утопленник. —
А вас, наверное, поблагодарю прямо сейчас. Заодно и Дэн не будет обижаться, правда? Дэн недоуменно приподнял брови, Эрр-Да кокетливо улыбнулся, Женевьева закатила глаза в немой молитве Тому-Кто-Наконец-Вразумит-Этого-Болвана... А потом инженер, не смотря на предупреждающий жест девушки, решил уточнить:
— И как же ты хочешь нас отблагодарить?
— Ну, я думаю, мы могли бы заняться дружбой, — ответил акватик. — Ты только не волнуйся, я имел в виду все вместе!
— В смысле? Какой дружбой? — не понял Дэн.
— Ну, как это у вас называется? — задумался акватик. — Я же не могу сказать 'заняться любовью', поскольку я в тебя не влюблен, да и ты, наверное, тоже...
Похоже, он опять выдал что-то не то, потому что Дэн все-таки разволновался, издал нечленораздельный вопль и едва не сшиб бак с плававшим там пациентом. Хорошо ещё, Женевьева успела схватить его за руки и начала уговаривать, что 'он не хотел этого говорить, у него похмелье, ну ты же понимаешь, он болен!..'
Эрр-Да собирался было возразить, что он имел в виду именно то, что сказал, но, поглядев на умоляющие глаза Жен-Ви и стоявшую возле бака капельницу, которую, наверное, надо бы было вставить обратно в руку — с её помощью — решил удержаться от уточнений.
Боль пронизывала всё тело. В какой-то момент она становилась нестерпимой настолько, что сознание милосердно отключалось. Но ненадолго — в следующее же мгновение накатывала следующая горячая волна, поднимала её на край понимания: в эти моменты она открывала глаза, видела над собой потолок, слышала ровные пощелкивания приборов и немного успокаивалась, понимая, что её спасут — а потом жар, шедший из глубины, снова поглощал её.
Там было темно. И там она чувствовала каждую клетку своего тела — ещё никогда оно не казалось ей таким огромным, как сейчас, когда боль оживляла каждую её частичку, расцвечивая их разными оттенками темноты. Казалось, в какой-то момент все её органы вышли из повиновения, и теперь каждый жил по каким-то своим особым законам. А ей оставалось только ощущать это, разбиваясь о всё новые и новые волны боли.
Иногда ей, кажется, давали обезболивающие — и она мысленно стонала от невозможности объяснить доктору, что его лекарства не действуют! Точнее, что они действуют слишком, ужасающе локально. Тупое оцепенение охватывало её губы, или руку, или голову — видимо, в зависимости от того, куда был сделан укол или подведён дыхательный аппарат — но от этого она начинала лишь острее ощущать то, что творилось в других уголках её тела. Невидимые толпы мурашек маршировали по ней, выбивали чечётку на веках, щекотали лёгкими прикосновениями коленки или сквозняками ерошили волоски на теле. А слишком глубоко укоренившаяся в груди — уже практически ставшая привычной — боль раздирала её на части, то и дело заставляя содрогаться. 'Наверное, именно так чувствовали себя жертвы четвертования, — думала она, — только с ними это происходило быстрее'. Дни и ночи разделять было трудно, и Варав не могла понять, сколько это уже длится. Была уверена в одном — долго.
