Прижавшись к стволу ближайшего дерева, Ормат вытащил из кармана маленькую бутылочку. Дрожащие скользкие пальцы только с третьего раза смогли подцепить пробку.
Вытряхнув себе на ладонь ржавый комок, он крепко сжал кулак. Сгусток рассыпался и в руке Ормата остался черный камушек. Последний.
Стряхнув на землю крошки запекшийся крови, он быстрым движением забросил камушек в рот. Выворачивающая горечь казалась почти приятной. Утерев слезы, Ормат бросился бежать.
Он не знал, как долго несся сквозь лес. Не обращал внимания на гудящий в ушах вязкий горячий ветер, на хлеставшие по стонущим ребрам ветки кустов. Ормат четко понимал, что не может останавливаться. Если его начали искать с воздуха, значит времени осталось очень мало. Нужно любой ценой убраться из района, над которым рыщет плосколет. И пусть говорят, что для пешего человека это невозможно. Ормат несся вперед, безжалостно выжигая силы. Но даже заемная энергия черных камушков подошла к концу.
Дыхание стало сбиваться, каждый шаг давался все тяжелей, под конец он уже не бежал, а брёл, сгорбившись и прижав руки к животу. Перед глазами плыли огромные желто-зеленые круги, прошитые тонкими алыми молниями. Сколько Ормат ни тряс головой, он никак не мог от них избавиться. Отчаявшись, он крепко зажмурился, земля под ним тут же накренилась... пришёл в себя он от того, что крепко приложился скулой к шершавой коре толстого дерева. Попавшие в ссадину пот и древесные крошки тут же начали, словно жечь лицо. Удержав болезненный стон, Ормат заставил себя шагать дальше. Он то и дело поднимал взгляд к небу — разрывы между кронами были слишком большими, сверху человек будет как на ладони. Нужно, во что бы то ни стало добраться туда, где снова смыкается зеленая крыша. Целью он наметил покосившееся трухлявое дерево с остро обломанным стволом. Ормат не знал что будет, когда туда доберется, ему просто нужна была цель. Не позволяя себе смотреть по сторонам, беглец сосредоточился на этом дереве, как будто оно было важнейшей вещью в мире. Главное — дойти до него, а дальше будет видно. Только ни в коем случае не останавливаться, иначе он просто упадет и уже не сможет встать.
Этот кусок пути дался Ормату тяжелее, чем все его прошлое путешествие, дерево приближалось чудовищно медленно, перетруженные мускулы и связки протестующе гудели при каждом движении. Тихо рыча, он упрямо шагал, пока, наконец, не припал к проклятому сухостою, обняв его, как лучшего друга. На гладком, лишившемся коры стволе остались две мокрые дорожки.
Вот и добрался, теперь нужно решать что делать дальше. Похоже, он не рассчитал и загнал сам себя. Как глупо. Осталось только нарвать из лохмотьев рубахи лент, скрутить себе руки, лечь и ждать пока явятся княжеские псы. Сил на самом донышке, даже спрятаться не получится. Ормат медленно сполз на землю. Впервые с давно позабытого детства ему так сильно захотелось помолиться, прокричать свою обиду, пусть даже равнодушным небесам.
Усевшись на мягкую листву, он уперся затылком в дерево. Мокрые глаза сами собой смыкались. Пускай. Он поспит, и будь что будет. Видно, правы был те, кто говорил, что нельзя бороться с судьбой...
Серые глаза Ормата резко распахнулись. Припав к земле, он чутко прислушался. Сперва подумал, что напряжение его все-таки доконало и он сошел с ума, но — нет. Это определенно были голоса, совершенно обычный бойкий разговор.
Боясь поверить в то, что это может означать, Ормат с новыми силами двинулся в сторону звуков. Пробираясь через подлесок, он очень ясно понимал, что расходует свой самый последний резерв. Если надежда обманет его, останется только лечь и умереть.
Хрипя, отодвигая тонкие ветви, как будто это были тяжеленные бревна, беглец медленно шел на голоса, пока лес не расступился перед ним и он крепко зажмурился от ударившего по глазам жесткого дневного света. Когда Ормат смог раскрыть глаза, то увидел, что выбрался на обочину дороги. Самой обычной дороги.
Сердце от радости пустилось в пляс — он все-таки смог добраться до своей цели! Постаравшись кое-как успокоиться, Ормат оглядел окрестности.
Прежде всего в глаза бросилась огромная черная глыба, похожая на жирную гусеницу, занявшая почти всю дорогу чуть выше того места, где он выбрался из леса. Возле нее суетились беспечно болтающие люди. Нахмурившийся Ормат не сразу сообразил, что гусеница — это грузолет, раньше он видел такие только в небе, когда те скользили на огромной высоте среди облаков.
Между одетыми в черные рясы фигурками мелькали мужчины в сиреневых мундирах таможенников. Ясно, значит он выбрался на стыке владений двух высокородных. Только непонятно, зачем приземлились летуны, они же свободны от таких пошлин.
Отбросив лишние мысли, Ормат сосредоточился на привлекшей его внимание детали — секция в середине грузолета была открыта в обоих боков. Два изогнутых тонких борта нависли над раздутым корпусом, как надкрылья огромного жука. Секция, поднятая со стороны леса, задирала ветки подступивших к обочине деревьев. Ормат завороженно глядел в притягательную темноту трюма. О такой возможности он даже не мечтал! Забраться внутрь и улететь куда угодно, главное чтоб подальше отсюда. А княжеские прихвостни пускай высматривают его по лесам пока у них глаза не повыпадают.
Приняв решение, беглец припал к земле и стал приближаться к манящему грузолету. Больше всего он в этот миг боялся, что стенки закроются у него перед носом и "гусеница" улетит по своим делам. Оставалось пройти уже немного, когда на Ормата вдруг навалилась страшная слабость, ноги задрожали, грозя подломиться. Он понял, что надолго его не хватит. Бросив отчаянный взгляд на дорогу, Ормат убедился, что люди беспечно возятся с другой стороны грузолета. Стиснув зубы, он всего себя вложил в последний рывок. Пробежав пять показавшихся километрами шагов, нырнул в темные, пахнущие теплым маслом недра, чтобы распластаться там на ребристом подрагивающем полу. Несколько восхитительных секунд Ормат пролежал неподвижно, но разум сурово пришпорил тело. Не в силах подняться, он, обдирая пальцы, заполз в ближайшую щель между громадами контейнеров.
Чуть отдышавшись, Ормат осторожно выглянул из своего логова и попытался разглядеть что происходит на дороге.
Люди в черных рясах, отмеченных золотым завитком на груди, столпились возле открытого коричневого контейнера. Человек в сиреневом мундире, уцепился за его край и пытался заглянуть внутрь. Носки блестящих сапог таможенника скользили по гладкому пластику примерно в полуметре над землей. Стоящий рядом солдат застыл с раскинутыми, будто для объятий, руками, видно не решаясь приподнять командира.
С другой стороны на край контейнера навалился широченной грудью человек в рясе, должно быть он забрался на какую-то подставку и проблемы таможенников его ничуть не тревожили. На чеканных губах мелькала легкая улыбка. Ормату бросились в глаза короткие, поразительно черные волосы здоровяка. Он никогда не видел таких ни у кого из сильвидов. Беглец даже подумал, что перед ним один из испов, но те по слухам краснокожи и плосколицы. А черноволосый был всего лишь слегка загорелым, да и лицо имел правильное, хотя с крупными чертами. Ормат обратил внимание на спускающуюся с бычьей шеи тяжелую золотую цепь медальона. У других чернорясников ничего такого не было, и беглец решил, что это отличительный знак главного.
— Я еще раз говорю, что не могу разрешить вам здесь торговлю, — тяжело пропыхтел соскользнувший на землю таможенник. — Вы и так почти два дня перекрываете чуть ли не всю дорогу.
— Мы вовсе не торгуем, лейтенант, — сказал темноволосый. Голос у него оказался удивительно глубоким и звучным. Ормат подумал, что будь здоровяк певцом, и приди в поселок с лютней за плечами, то вокруг с него быстро собралась бы толпа побросавших дела людей.
— А чем же вы тогда занимаетесь? — безнадежно спросил таможенник, вытирая потное лицо обшлагом.
— Мы собираем пожертвования, — ласково пояснил темноволосый, — Эта привилегия дана братству Луча верховным князем еще четыре тысячи лет назад. А эти вещи... лишь ответные благодарственные дары.
Ормат нахмурился в своей щели. Братство Луча... ну, да, слышал он мельком что-то о них, вроде те еще мошенники. Хотя, надо признать, их главный ловко срезал сиреневого кровососа. Ответные дары... А ты попробуй, докажи что это не так!
Между тем, черноволосый запустил руку в недра контейнера:
— Вот, обратите внимание, замечательный амулет. Корень ветренника с берегов Седой гавани. Освящен старшими иерархами. Помогает от дурного глаза и чирьев на заднице, улучшает отношения с начальством. Пожертвуйте... ну, для вас, как для служивого человека — пятьсот монет...
Таможенник, замахав руками, попытался спастись бегством. Черноволосый, не желая упускать добычу, пошел следом. Глаза Ормата изумленно распахнулись. Оказывается, никакой подставки с другой стороны контейнера не стояло. Просто черноволосый был настоящим великаном, самым высоким человеком из всех, кого когда-либо он видел.
Гигант в два шага догнал сиреневого лейтенанта, но развить успех ему не дали. Подбежавший к великану чернорясник стал дергать того за рукав, возбужденно указывая на небо. Сердце Ормата сжалось от болезненного предчувствия. Раздался высокий дребезжащий звук, на дорогу опустился плосколет — небольшая платформа, окруженная тонкими перилами. На ней стояли пятеро мужчин в темных охотничьих куртках, все они держали тяжелые мощные винтовки. Звякнув, открылась дверца, бойцы спустились на землю. Впереди шел высокий, дочерна загорелый худой мужчина, настолько жилистый, что напомнил Ормату вязанку хвороста, перетянутую толстыми кожаными ремнями. Очень короткие белые волосы поблескивали на солнце, как стекло, казалось, голову намазали клеем, а потом обмакнули в тонкий пух.
Великан, пожав плечами, вышел навстречу незнакомцам.
— Я — первый кнут князя Сабана, — объявил жилистый, и кожу Ормата продрал мороз, о живых княжеских кнутах рассказывали самые жуткие истории. — С кем я могу поговорить по делу высокородного?
— Вообще-то немых среди нас нет, — хмыкнул великан, судя по всему, совершенно не впечатленный титулом гостя, — но подозреваю, ты имел в виду все же нечто другое. Можешь поговорить со мной. Мое имя — Петр я смиренный служитель Луча, — вид у черноволосого был при этом совершенно не смиренный. — Могу я узнать твое имя? Или мне тебя так и величать — Хомут... то есть, прости, Седло?
По группке бойцов прошла волна, раздалось злобное ворчание. Первый кнут резко махнул рукой, шевеление разом стихло. Похоже, глава княжеских карателей не хотел начинать ссору, хотя и сам едва сдерживался.
"Этот Петр вообще понимает, что играет огнем?" — подумал Ормат.
— Можешь звать меня Волемиром, — прошипел первый кнут, выдавливая из себя каждое слово. — Теперь мы перейдем к делу или у смиренного в запасе есть еще шутки?
— Разумеется, есть, но, боюсь, ты, как человек, погруженный в суетный мир, не захочешь тратить на них время, — усмехнулся Петр. — Так значит ты — Волемир, очень красивое имя, приятно познакомиться. О чем же ты собирался поговорить? Хочешь жизненное наставление или желаешь отринуть юдоль страданий и вступить в братство?
— Я ищу преступника, — сухо сказал Волемир, и беглец сжался в своем убежище. — Очень опасного преступника. Он совершил страшные злодеяния и должен ответить за них пред моим князем.
— Как захватывающе! Я, знаешь ли, люблю истории о знаменитых разбойниках. Не поделишься подробностями?
— Сожалею, я на это не уполномочен, — еще суше отозвался первый кнут. — Мы обнаружили, что преступник скрывается где-то в этой местности. Нам необходимо обыскать ваш грузолет.
— А? Прости, что-то в ухо попало... Так что ты хочешь сделать?
— Обыскать грузолет! — рявкнул Волемир.
— Интересное предложение. Позволь, я минутку подумаю, — отозвался великан, сосредоточенно морща лоб.
Помертвевший Ормат непослушными пальцами пытался вытащить из ножен клинок. Плечи беглеца дрожали. Все, что угодно, только бы не достаться этим зверям живым!
— Прости, друг мой, но тут не о чем думать, — вкрадчиво протянул первый кнут. — Я просто обыщу это корыто, с твоего согласия или без.
Великан, склонив голову, посмотрел на старшину карателей, словно впервые увидев. Надо сказать, на его фоне Волемир выглядел довольно жалко. Но что такое мускулы против оружия?!
— Рад, что ты пытаешься снять бремя ответственности с моих плеч, — тепло улыбнулся Петр. — Но я, пожалуй, все же отвечу. Нет, друг мой, ни один маскирующийся под человека паразит вроде тебя и близко не подойдет к имуществу его святейшества.
Сперва ошеломленный Ормат подумал, что ослышался. То же самое, видно, подумали и застывшие столбами каратели.
— Кажется, мысль оказалась слишком сложной для твоего понимания. Объясню попроще. Ни один швиетовый червяк, такой как ты, или твои приятели, и близко не подойдет к моему грузолету. Так понятно?
Великан легонько ткнул Волемира в грудь, тот отлетел на несколько шагов и рухнул на руки своих бойцов. Справившись с удивлением, каратели резко вскинули оружие. Топтавшийся за спинами чернорясников таможенник рыбкой нырнул в придорожные кусты. Петр, сверкнув зубами, расхохотался. Да он сумасшедший, что ли?!
Над головой Ормата, что-то загудело и застонало, так что задрожал весь грузолет. Стукнувшийся затылком он на миг потерял дорогу из вида, а когда выглянул снова, каратели с вытянутыми лицами глядели в сторону "гусеницы". На ужасный миг Ормату показалось, что смотрят на него, но он быстро сообразил, что взгляды направлены много выше его логова.
— Вы правильно поняли, — пропел своим музыкальным голосом великан, — это пушки. А за пультом сидит смиренный брат, который никогда не промахивается. Хотя в нашем случае это неважно. Мудрено промахнуться в такую большую навозную кучу.
— Мы представляем здесь князя Сабана! — заорал побелевший Волемир.
— Передайте ему привет. Если, конечно, уйдете отсюда живыми. У вас времени — пока я досчитаю до пяти.
— Ах ты, скотина... — дрожащая рука старшины карателей вцепилась в оружейный пояс. — Тебе это даром не пройдет.
— Раз, — невозмутимо загнул палец великан, — два...
Длинно выругавшись, первый кнут махнул рукой бойцам. Постоянно оглядываясь на пушки, отряд быстро погрузился на плосколет. Задрожав, машина поднялась в воздух.
— Еще увидимся, — донеслось сверху.
— С нетерпением жду, — усмехнулся Петр.
— Вы напрасно говорили с ними так резко, — нервно сказал выбравшийся из кустов таможенник. — Люди Сабана такого не прощают.
Протянув огромную ладонь, Петр аккуратно снял нежный зеленый листочек с сиренового плеча:
— Как говорил мой наставник в делах духовного просветления, мужчина, боящийся зубов, теряет половину удовольствия, — растерев листок между пальцами великан поднёс руку к носу и вдохнул аромат. — Но в одном вы действительно правы, лейтенант, мы слишком злоупотребили вашим гостеприимством.
Сказав это, Пётр так звонко хлопнул, что таможенник даже вздрогнул:
— Собираемся!
