Лестрейдж-старший как повернулся лицом, стало видно огромный ожог на его левой щеке: огромный настолько, что растянулся почти на всю щеку и кожа при этом выглядела красно-бордовой, стянутой и блестящей, будто ожог свежайший. Выглядело мерзковато, что заставило поморщиться.
Когда мы подошли поближе, Крауч с ними поздоровался, поочередно пожав руки, а те только на него отвлеклись и снова на меня уставились какими-то уж слишком пристальными взглядами. Я попыталась слегка прочитать их легилименцией, чтобы не слишком заметно, но встретилась опять с крепкими щитами, закрывавшими даже малейшие эмоции. Единственное, что я поняла — они слишком напряжены для простого возвращения моей вещи, но возможно это потому, что я держала правую руку в кармане и была готова в любой момент применить палочку.
— Отец, у тебя тот драгоценный камень? — нарушил неуютное молчание Ричи намеренно бодрым голосом.
— Сперва, обьясни-ка нам откуда он у тебя? — опередил Лестрейнджа хмурый Джагсон, сжимавший кулаки в черных кожаных перчатках с весьма угрожающим видом. — Как он попал к тебе в руки?
— А что? — с вызовом подняла брови. — Тебе есть разница?
Барти поморщился, обжегши меня взглядом:
— Тебя спросили, — зачем-то напомнил он мне, надавив интонацией. — Так ответь.
Я хмуро на него взглянула, но решила проигнорировать этот выпад. Знала же, что помощи от него не будет.
— Вы кажется, хотели мне его вернуть. Зачем для этого вдвоем пришли?
— Дело в том, что точно такой же камень был когда-то у милорда, — ответил Лестрейндж. — Уж слишком характерный узор. Значит, либо он тебе его почему-то отдал, что вряд ли, либо ты его украла.
Теперь уже все повернулись ко мне, видимо, ожидая обьяснений. Такой поворот для меня оказался неожиданным, хотя я знала, что камень ни в коем случае нельзя показывать Волдеморту, но не думала, что его сможет узнать кто-то из Пожирателей. Хотя стоило сообразить — в воспоминаниях, что тогда Дамблдор передал Поттеру был какой-то однокурсник Редла с фамилией Лестрейндж. Это точно не Рудольфус, но может его отец или дед. Даже Джагсон... Он старше, возраста приблизительно, как Долохов, может он был с Редлом, когда тот еще носил перстень с этим камнем и помнит его. И все же одна несостыковка была мной замечена, о чем я спросила:
— Если вы так уверены, что это его, то почему сами не спросили у него?
— Мы решили спросить сначала у тебя, почему в твоей руке был этот камень, — ответил Лестрейндж дернув лицом и тут же поморщившись, видимо, от дернувшего болью ожога.
Я усиленно соображала. Сказать, что Волдеморт мне его отдал? Тогда могут спросить почему. Предположу, что они ничего не сказали Лорду только потому, что не хотели попасть под горячую руку, если взяли какую-то вещь, которую он добровольно отдал, но не думаю, что отдадут, если заподозрят, что я ее получила даже не то, что выкрав, а просто другим путем. Ведь по сути украла, но у Дамблдора из-под носа, и не я, а Августа и Сириус Блэк.
— По-моему, вы лезете не в свое дело, — ответила я, понимая, что напряженная пауза стала затягиваться. — Раз камень был у меня, значит так надо.
Они тоже, похоже, обдумывали, какое решение принять, но даже не переглядывались. Будто все уже успели обсудить до того и, похоже, я не сказала для них ничего неожиданного. Ричи в недоумении наблюдал, явно не зная куда себя деть, а Барти вообще будто пришел вместе с Пожирателями и стал еще сбоку от меня, как будто в готовности остановить, если будет попытка побега.
— То есть ты хочешь убедить нас, что повелитель добровольно отдал тебе в руки этот камень? — уточнил Джагсон.
Его голос звучал серьезно, без угрозы, но я словно чувствовала подвох. Похоже, без обьяснений меня не отпустят уже, Барти тоже с подозрением глядит.
— Да, — выдохнула, с вызовом посмотрев на Джагсона и поневоле задержала дыхание. — А теперь верните его мне.
Пожиратели не спешили вообще что-либо предпринимать, будто взвешивая все за и против. Переглянулись, как будто только убедились в чем-то и подозреваю в том, что Волдеморт мне в руки камень не отдавал. Вроде это была фамильная ценность его семьи со стороны матери...
— Зачем он тебе его дал? — спросил Крауч, Пожиратели с этим вопросом почему-то медлили.
— Это касается только его и меня, — отрезала я, всем видом выражая уверенность.
— Тогда мы сейчас же пойдем с тобой и спросим его, — решил Крауч.
— Ты мне не веришь? — почувствовав, как сердце ушло в пятки, я вскинула брови, услышав как собственный голос растерял уверенности.
— Если это правда, то ничего же не случится, так? — пристально глядя на меня, сообщил Барти. — А если не правда, то лучше тебе сказать все, как есть сейчас, пока дело не приняло более серьезный оборот.
Вот же подстава! Я могла бы ожидать такой подставы от этих двоих, на которых я уже затаила обиду, но Крауч... И как не повернись, все равно намерен сообщить Волдеморту.
— Погоди, Барти, — вдруг заговорил снова Джагсон. — Ранее Лорд уже устраивал проверку твоей дочери и крайним из нее вышел я.
Неожиданная помощь меня скорее насторожила, чем обнадежила.
— Я хочу знать, почему этот камень оказался у тебя и почему милорд дал нам указ тебя наказать, — твердо добавил Джагсон.
Снова все ожидали от меня ответа. Я только поняла, что, как минимум, Джагсон считает, что это могла быть проверка для них и предпочел действовать осторожнее. Зная Волдеморта, такая подстава для своих же слуг действительно может иметь место. Эх, вот бы эти слова Джагсона, да в уши богине...
— Я же предупреждала вас, что придется поплатиться за сделанное, — не удержалась от ухмылки, пытаясь сохранять уверенный вид.
— Ну хватит, — решил Крауч. — Так мы ни к чему не придем. Если продолжаешь утверждать, что получила его честно, то ничего страшного не произойдет.
Барти схватил меня за плечо, аппарируя. Мы снова оказались недалеко от ворот особняка Малфоев. Я мысленно застонала. Джагсон и Лестрейндж появились спустя секунд двадцать. Думаю, задержались из-за Ричарда, потому что его с ними не было. Молча все направились пешком по дорожке. Как ни странно, Лестрейндж и Джагсон держались позади на некотором расстоянии, может все-таки опасались еще одного выброса магии от меня, потому что я не скрывала неприязни к ним. Барти был настроен даже более решительно чем они, так что я решила выбросить все лишнее из головы и сосредоточиться на том, как мне ответить на допрос следом, которого уже точно не избежать.
Волдеморта был чем-то занят, пришлось его подождать некоторое время. Затем, получив разрешение, все вошли, поклонились и замерли. Лорд отложил в сторону перо и свернул пергамент, взглянув на нас:
— У вас, похоже, возникла очень веская причина, чтобы прийти сюда ко мне... — и опять я встретилась с ним взглядом, поневоле отведя глаза в сторону.
Если он намекал, что уже был уверен, что из-за меня все собрание, то был определенно прав. Джагсон и Лестрейндж тоже ощутимо растеряли остатки уверенности, а вот Крауч ее будто заново набрался и вышел вперед, все еще удерживая меня за плечо.
— Милорд, я привел ее, чтобы прояснить ситуацию. Речь идет о вашей вещи.
Глаза Волдеморта на мгновенье сузились, но он не перебил.
— У нас возникло сомнение, что вы отдали свою вещь моей дочери, и на всякий случай мы решили убедиться.
Крауч повернулся к Лестрейнджу и Джагсону, но те явно не горели желанием говорить чуть ли не меньше моего.
— О какой вещи, принадлежащей мне, идет речь? — уточнил Волдеморт прохладным тоном.
Джагсон медленно полез рукой в карман и протянул руку в кожаной перчатке, разжав ладонь с блеснувшим крохотным черным камнем.
Волдеморт резко поднялся на ноги, заставив всех напрячься, а руку с камнем дрогнуть. Он подошел к Джагсону, всматриваясь в камень и спустя секунду резко повернулся ко мне:
— Откуда он у тебя?
— Вы сами сообщили мне, — ответила я, приложив усилия, чтобы выглядеть не перепугано, как Пожиратели от такой реакции.
Ответ я специально построила таким образом, чтобы звучало не как ложь и заодно смотря ему в глаза отправила образ медальона.
'Медальон?' — услышала я в своего голове голос Волдеморта и едва заметно кивнула.
Соврать так же мысленно намного сложнее. Хотя Лорд умеет распознавать ложь, я надеялась что такое самоубеждение в говоримой правде сработает. Такой метод советовался для противодействия Веритасеруму, надеюсь, с легилименцией тоже сработает. По сути я узнала о камне в перстне из воспоминаний с участием молодого Редла, а значит можно считать, что он действительно сам на него указал.
Если бы Лорд стал копаться глубже, моя ложь быстро посыпалась, но Волдеморт пристально всмотрелся в глаза Джагсона перед ним и тот ощутимо напрягся и побледнел, видимо, почувствовав легилименцию, но отвести глаза не отводил. Через пару секунд Лорд перевел внимание на Лестрейнджа и произошло то же самое.
— Почему сразу не пришли ко мне? — ледяным, аж до изморози, тоном поинтересовался Волдеморт.
— Милорд, мы хотели сначала сами разобраться в ситуации, — ответил Лестрейндж, на которого он все еще смотрел. — Джагсон полагал, что это ваша собственность, я не был уверен, что это камень из вашего перстня.
— И вы решили, что мне не нужно сообщить в ту же секунду о возможной краже? — резко перебил его Волдеморт, отчего оба Пожирателя как-то повинно склонили головы, явно не ожидая ничего хорошего от такого тона.
Если бы я не боялась подать лишний звук, я бы присвистнула. Пожиратели по одной интонации, похоже, улавливали степень опасности для себя. Оправдываться даже никто не пытался.
— Выйдите все, — таким же ледяным тоном вдруг приказал Волдеморт, забрав камень. — Я хочу поговорить с ней один на один.
Затягивать никто не стал, все Пожиратели снова поклонились и попятились. Джагсон и Лестрейндж по-моему только уверились в мысли, что влезли куда не следует, только Крауч выглядел сбитым с толку, но возражать тоже не осмелился да и вообще присмирел, сбавив энтузиазм.
— Я хочу услышать подробности, — потребовал Волдеморт, когда дверь была заперта и все звуки снаружи отрезаны. — Почему мои Пожиратели смерти обратились к тебе, а не пришли ко мне?
Вопрос слегка выбил из колеи, но тут мне скрывать было точно нечего.
— Не знаю, повелитель.
— Что произошло тогда в подвале? Они определенно почувствовали твою магию. Задавали тебе вопросы об этом?
Разве он не должен был буквально только что увидеть все о чем я с ними сегодня и тогда беседовала? Неужели опять схватил приступ паранойи?
— Они спрашивать только откуда у меня этот камень, — честно ответила я, чтобы не влипнуть в еще какие-нибудь подозрения на мой счет.
— Когда ты не сдержала магию, они смотрели тебе в глаза? — задал Волдеморт странный вопрос.
Если бы была попытка легилименции, я бы точно ее заметила, а когда мое сознание отключилось, они уже ничего не смогли бы с ним сделать. Поэтому вопрос и странный, но у меня есть простой ответ:
— Они не могли применять легилименцию.
— Дело не в легилименции, — раздраженно выдохнул Волдеморт, заставив напрячься еще больше. — Или ты и этого не знаешь? В моменты сильной ярости, отличительная особенность Темного лорда — это покраснение радужек глаз. Я тебя спрашиваю — могли ли они видеть это или намекали на то, что видели это?
Волдеморт демонстрировал раздражение и судя по тону, терял терпение, обьясняя, но я все равно ответила не сразу. Припомнив все, что они спрашивали, уверенно ответила:
— Таких намеков не было, а во время наказания, они завязали мне глаза, чтобы я не могла применить легилименцию.
Волдеморт явно не был до конца уверен в этом и хотел убедиться наверняка, из-за чего я почувствовала прикосновение легилименции и без зазрения совести показала несколько отрывков из того подвала, когда мне завязали глаза и сегодняшней встречи. После быстрого просмотра, он снова вернулся к вопросам:
— Когда и почему медальон тебе сообщил и где ты нашла перстень?
Здесь соврать было бы уже намного труднее, так что я принялась рассказывать, как есть, но подбирая слова:
— В кабинете Дамблдора лежал этот камень в золотом перстне. Вы... — здесь было уже сложнее. — Он из медальона не сказал мне прямо, что это за перстень, но когда Морриган забрала его, оставив пустой медальон, Дамблдор положил этот медальон рядом с перстнем и... я догадалась, что это может быть такой же предмет.
Когда я назвала одно из имен богини, Волдеморт нехорошо прищурился. Не буду тешить себя, скорей всего он понял, что я надеялась, что она заглянет на огонек. Камень вот он — в руках Лорда и я сомневаюсь, что он мне его отдаст. Тем более, ему явно не понравилось появление в истории Дамблдора. Думаю, он уже понял, что старый директор нашел его крестраж.
— Звучит не слишком убедительно, — подвел итог Волдеморт, но по крайней мере, не обвинил во лжи.
Чувствуя, что нервное напряжение только увеличивается, я решила перевести тему:
— Повелитель, вы правда решили прекратить мое обучение из-за того, что я не могу сдержать магию?
— Это временное наказание, — почти прошипел он, с ощутимой угрозой подходя ближе, отчего у меня чуть ли не волосы дыбом встали, но я заставила себя стоять на месте ровно. — Ты, вопреки моему приказу, не смогла сдержаться, не смогла стерпеть полагающееся наказание. А теперь ты оказывается не поняла. Физическое воздействие для тебя ближе?
Он намеренно медленно поднял палочку с намеком на уровне моего лица, я, не сдержавшись, сделала шаг назад.
— Значит, это всего лишь на время? — поспешно спросила. — Вы не уточняли сроков.
— Месяц, а затем посмотрим на твою готовность обучаться у меня дальше.
Звучит не очень обнадеживающе. С одной стороны месяц передышки от этих издевательств — это хорошо, но вообще-то он как раз должен обучать управлять магией. Морриган тоже не появляется. Может не услышала?
Похоже, Волдеморт заметил мой взгляд и снова спросил опасно и вкрадчиво:
— Зачем ты оставила у себя только камень?
— Не знала, где его могла бы безопасно оставить на хранение, — честно ответила.
— Дамблдор что-то говорил о том, откуда у него перстень?
— Нет, повелитель, — смирно покачала головой, понимая, что разговор этот очень уж щепетильный.
— Зачем ты хочешь вернуть этот камень? — продолжался допрос.
С ответом я замешкала, пытаясь подобрать безопасный и ничего получше в голову не пришло:
— Он мне дорог как память.
— Раз так, я не могу вернуть его тебе, — ответил он с виду спокойно, но следил за моей реакцией так пристально, что я не сомневалась уловит любую эмоцию.
Я сосредоточилась на том, чтобы держать лицо и пыталась придумать, как его выпросить обратно. Для чего бы мне нужен был этот камень еще? Какой-то повод так и не находился. Вот, знала же, что как только увидит — тут же заберет!
— Повелитель, но вам ведь он тоже не нужен? — осторожно спросила я. — Раз вы оставили этот перстень где-то, значит, и камень для вас не слишком ценен?
