Почему?
А мне эта зараза жутко натирает шрам. Тот самый под ключицей, от укуса вампира. Так что у меня был выбор. Либо подкладывать что-нибудь, либо носить белье без бретелек, либо вообще его не носить. Я плюнула — и остановилась на третьем варианте. Я даже до второго размера не дотягиваю, мне — можно. Народу тоже по фиг, в чем я хожу.
Не учла я только одного. Народу — по фиг. Озабоченным извращенцам — нет. И судя по масленым глазкам, Йорик относился именно к таким.
Одета я была — в меру. Так, чтобы после экзамена спокойно пойти на встречу, не переодеваясь в машине. То есть — все тот же зеленый костюмчик. Только под низ — вместо полупрозрачной блузки — короткий шелковый топик того же неистового золотисто-оранжевого цвета. И пояс завязан таким образом, что можно его моментально перевязать и превратить в пышный бант.
В ночном клубе не замерзнешь.
У пиджачка изнутри были пришиты карманы, в которых я сейчас удобно устроила шпаргалки.
— Здравствуйте, Леоверенская, проходите. Что вы стоите в дверях, как не родная. Берите билет, — пропел Йорик.
Угу, родная я тебе, как же! И не надейся, мои предки зоофилией не страдали, а потому с твоими и не скрещивались!
Я проскакала к столу и вытащила билет. Ура! Списываю дословно:
Билет ? 13.
1. Первая помощь при ожогах.
2. Спасение на водах — приемы, методы, средства.
3. Продемонстрировать умение правильного надевания противогаза.
Каково? Особенно третий вопрос. За версту несет безграмотностью.
Я достала из сумочки листок и ручку, уселась за парту и приготовилась отвечать. Вообще, все это я знала. Это как раз те разделы, которые я выучила без всякого внутреннего сопротивления. Сейчас кратко набросаю план — и пойду отвечать.
Ох, ё...
Лучше б я на другую парту села. В этом кабинете парты узенькие, всего сантиметров тридцать. А ноги у меня длиннее. И сейчас мои коленки во всей красе торчали из-под стола а Йорик шарил по ним жадными глазами. Так и хотелось сказать: 'Отвернись, козел, все колготки салом заляпал'. Нельзя.
Вот, пусть сначала отметку поставит в зачетку, в ведомость и в отработку. А потом я ему противогаз натяну на глаз — и по самую... попу!
И Танька, зараза! Не могла выбрать юбку подлиннее! А то все вещи — максимум до колена. А кое-что вообще можно принять за расширенный купальник с оборочкой.
Первым нарушил молчание Токаревич.
— Итак, Юлечка, что же вы мне можете рассказать о...
— много всего полезного и хорошего, — тут же откликнулась я. — Можно без подготовки?
— Вам, Юлечка — можно все. Абсолютно все, что вы пожелаете, — пропел Юрик, испепеляя мои коленки страстным взглядом.
— все-все? — уточнила я.
— Абсолютно, — интимно шепнул Юрик. — А что вы хотите?
Я мерзко ухмыльнулась и подвинула ему ведомость с зачеткой.
— Оценку 'отлично' поставьте. А то у меня еще сегодня дел по горло.
Юрик широко улыбнулся. Выглядело это так, словно блин раздернули на две неравные части. Пахнуло запахом нечищенных зубов и чеснока. Хоть дирол бы пожевал, гад! Стошнит ведь сейчас...
— Какие же дела могут быть ночью у такой очаровательной женщины? То есть — девушки?
— Да хоть — бабушки, главное, оценку поставьте, — не утерпела я. И с горечью подумала, что общение с вампирами и оборотнями изрядно подкосило мою выдержку. Оно и неудивительно. Доброе слово эти зубоскалы понимают только после того, как получат по рогам. Поэтому нет смысла их уговаривать. Лучше сразу показать зубы, а потом тебя будут слушаться по праву сильного. — Личная жизнь на то и личная, что касается только одного человека. А уж никак не всех окружающих.
— И насколько... личная у вас эта жизнь, — шепнул Юрик, накрывая толстой ладонью с сарделечными пальцами, мою руку.
Меня передернуло. Озабоченный подлец принял это, видимо, за дрожь страсти, и удвоил натиск.
— я бы не возражал стать ее частью...
Я представила лирическую картину — показываю я Мечиславу этого... Токаревича и произношу: 'Дорогой, это моя личная жизнь!'.
На миг очень захотелось так поступить и потом полюбоваться на лицо вампира. А что? Вдруг его кондрашка хватит? От осознания кого ему предпочли?
План разбили вдребезги шевельнувшиеся на моей ладони сосисочные пальчики бывшего прапора. Боюсь, что при одной попытке поцелуя с этим меня крепко стошнит. И кто над кем будет смеяться — неясно. Я резким движением выдернула руку.
— Извините. Но моя личная жизнь слишком насыщенна, чтобы уплотнять график.
В глазках Токаревича вспыхнули нехорошие огоньки.
— А вы подумайте, Юлечка. Я ведь не каждой делаю такое предложение... а вы девочка умная, из хорошей семьи...
Ты еще и про мою семью вякнул, недоделок!?
— Вот-вот. И портить генетику семьи мне никто не позволит, — огрызнулась я.
Токаревич поднялся из-за стола, обошел его и положил тяжеленные ладони мне на плечи.
— Уберите, — потребовала я. — Вы мне потом пиджак стирать будете?!
Вместо исчезновения пальцы медленно сжались. Вид толстых розовых отростков на зеленой ткани вдруг пробудил в моей душе уснувшую женщину со звериными глазами. И я почти физически ощутила, как она шевельнулась, внимательно вгляделась моими глазами в наглого хама, который решил, что ему все позволено... а потом озорно улыбнулась.
— Смотри сюда...
Шепот в моей душе пронесся ветерком, раздувая огонь ярости — и способности. И я увидела.
Ауру Токаревича. Неприятную. Откровенно неприятную. Такую... желтовато-серовато-зеленовато-коричневатую. Но в этот раз я видела ее немного по-другому. Так, как меня учил Питер. Под смесью цветов — спутанный клубок нитей. И — куда они ведут.
Клубок серо-желтых нитей к желудку и кишечнику, коричневых — к мозгу, ярко-алая ниточка к паху...
Женщина со звериными глазами насмешливо оскалилась. А потом моя рука вдруг сделала короткий жест. Благо Токаревич стоял совсем рядом со мной. И он прошел, как неловкий взмах руки.
Но я знала, что потянула именно то, что необходимо.
— Б-л-у-р-п... — сказал желудок преподавателя.
Я зловредно ухмыльнулась.
Розовые сосиски изчезли с плеч с рекордной скоростью. Токаревич рванулся за дверь так, словно через мину в кабинете должна была взорваться граната. Оно и неудивительно.
Не подходите к ведьме, она не слишком добра...
Да, лет триста так назад, в Европе, меня сожгли бы как ведьму. За что?
А за дело. Например, за насылание порчи. Вот как сейчас. Почему с такой скоростью вылетел Токаревич?
Потому что я крепко дернула за ниточки, ведущие к его желудку и кишечнику. По моим скромным представлениям, ему сейчас очень сильно захотелось в туалет. Ну, очень сильно. И не факт, что он успеет добежать до места.
Хотя какая мне разница? Воспитательный процесс объявляю открытым. И если понадобится — я еще раз пять повторю это действие. То, что сделано один раз — получится и второй...
Женщина со звериными глазами надменно усмехнулась в глубине моей души. Она была настолько яркой, живой и реальной, что даже становилось страшно. Алый плащ развевался на невидимом ветру. И я отлично понимала, что она мне хочет сказать. Рано или поздно, так или иначе...
Я стану смотреть на мир ее глазами. Или она — моими?
Не знаю. Это по-прежнему пугало. Меня ведь тогда не будет. Будет кто-то другой. И не факт что лучше меня нынешней...
Хлопнула дверь. Токаревич изрядно осунувшийся, вошел в аудиторию — и остановился, не доходя до меня двух шагов.
Добавим перца?
Я поднялась и медленно направилась к преподавателю.
— Так на чем мы остановились, Юрий Михайлович? Давайте поговорим подробнее... о жизни, о взрывах, об ожогах...
Двух шагов хватило. И моя рука опять сжала серо-желтые нити.
— Б-л-у-р-п... — сказал желудок преподавателя.
Токаревич опять метнулся за дверь. Я улыбнулась. Вообще-то есть такой метод похудения, как гидроколонотерапия. Это означает, что бедолаге ставят кучу очищающих клизм. И вес снижается. Потом правда, наедается опять. Но это же — потом? А пока...
Сколько потребуется Токаревичу, чтобы осознать всю глубину своих заблуждений и быстренько поставить мне оценку? Три раза? Пять?
Да что это я так мелочусь?
Для хорошего человека и десять прочисток не жалко!
Я уселась на парту и принялась болтать ногами в воздухе. Минут десять. Потом Токаревич вернулся и встал на пороге. Я улыбнулась и соскочила с парты...
— мы с вами не договорили...
Третий раз ничем не отличался от двух первых. Скоростью — так точно. А я даже задумалась — откуда в человеке столько... навоза? Вроде бы два раза уже ему все прочистили...
Он бы у меня и еще часика два побегал, но я недооценила крысиную сообразительность. Когда мокрый, красный и изрядно потрепанный Токаревич в третий раз воздвигся на пороге комнаты, я было направилась к нему но...
Юрик попятился от меня, как от гадюки.
— Пятерку? — хрипло спросил он.
— Разумеется. А куда вы пятитесь? Мы же еще не пообщались...
— не надо! — взвизгнул Токаревич. — Не надо общаться!
Какой умный человек. А никто и не догадывался. Ну да ладно.
— А то не стесняйтесь... Я рада буду с вами пообщаться в любое время дня и ночи...
Юрик еще сильнее сбледнул с лица и напоминал сосиску, которую забыли окрасить. Такой же мучнисто-крахмальный цвет...
— Я сейчас вам все поставлю... только не подходите...
А жаль. Я бы ему еще раз пять устроила бег на короткие дистанции... Сообразительный, гад. Понял, что это из-за меня. Теперь надо оправдаться. Я глупо похлопала ресницами.
— У вас что — на меня атипическая реакция? Как аллергия? Очень, очень жаль... Вы точно уверены?
Токаревич был настолько уверен, что обошел меня по большому кругу. Быстро, даже не присаживаясь за стол, черканул отметки в зачетке, в ведомости и в 'отработке' — листке, полученном в деканате, расписался и кивнул мне.
— Забирайте — и всего хорошего.
Я послушалась. Бедный прочищенный Юрик предусмотрительно передвигался так, чтобы оказаться от меня на расстоянии двух метров. Умница. Урок усвоен.
Я подмигнула ему.
— Всего хорошего, Юрий Михайлович...
И выскользнула за дверь. Завтра занесу все в деканат.
Вот видите, как хамы поддаются воспитанию? А говорят, не получается, Макаренко бы не справился, характер формируется до трех лет...
Главное — это правильный подход. И тогда любого человека удастся наставить на путь истинный. Хотя бы — до туалета и обратно.
* * *
Мечислав чувствовал себя омерзительно с момента пробуждения. Это Юле вольно смеяться и радоваться жизни. Она просто не сталкивалась вживую с Членами Совета. Не знает про их милые привычки.
Ничего не знает.
И просвещать ее вампиру не хотелось. Пусть будет спокойна хоть какое-то время. А пока...
Встреча должна пройти на высшем уровне. А для этого все надо хорошо организовать. И вот уже сутки ни один вампир и ни один оборотень из подвластных Мечиславу не знал покоя.
В программе у Мечислава были: встреча у трапа самолета. Приезд в клуб. Скромный ужин. Переговоры. И — если все пойдет удачно — выступление. Хотя бы тех же Доси и Линды. Обе достаточно красивы, чтобы привлечь внимание, достаточно глупы, чтобы стереть им память, и достаточно неразборчивы, чтобы согласиться лечь в постели с первым попавшимся мужчиной — лишь бы у него были деньги.
И вроде бы все шло хорошо — сначала. Уже был организован комитет по встрече — пока существует ИПФ надо соблюдать все правила безопасности. Уже все было готов в клубе.
И даже Юля не задержалась. Она вошла в кабинет и широко улыбнулась:
— Готовишься к часу 'Хэ'?
— Готовлюсь, — отозвался Мечислав, включая на полную мощность свое обаяние. — Шикарно выглядишь, радость моя.
— Не твоя и не радость, — привычно отрезала Юля.
— Хорошо, — согласился Мечислав. Чужая и грусть.
— Учишься общаться, как человек?
— Ты любого научишь. А что — плохо получается? Мы нормально разговариваем вот уже...
— Два минуты. Если протянем еще три — установим рекорд.
Девушка рассмеялась — и вампир внутренне приободрился. До приезда Альфонсо есть еще часа четыре. И можно...
Как оказалось — нельзя.
Хлопнула дверь кабинета. И внутрь ворвался Вадим, встрепанный и взволнованный.
Вот так и начинаются большие проблемы, — шепнул вампиру внутренний голос.
Мечислав со злостью послал голос... куда подальше.
* * *
Разделавшись с Токаревичем я была довольна и спокойна. И даже Мечислав казался мне почти симпатичным. Что я ему и хотела сказать. Но не успела. Мы только-только поздоровались — и ворвался Вадим чуть не сшибив меня дверью. На лице у него были написаны два слова: 'Все Пропало!'! Включая колбасу в холодильнике.
— Что случилось? — спросил Мечислав таким тоном, что стало ясно — случилось? — ну и х...вост с ним! От дохлого оборотня!
— У нас серьезные проблемы. Убит Лаврик Звездно-Прогульский. Подозревают жертвоприношение.
— Твою мать!
— Мать твою!
Высказались мы с Мечиславом в один голос и сверкнули друг на друга глазами.
— вот видишь, нам просто противопоказано нормально друг с другом разговаривать, — не удержалась я. — Не успели успокоиться...
— Думаешь, если бы вы с шефом собачились, как раньше, Лаврика не прибили бы? — фыркнул Вадим.
— Мои мысли — мои ползуны, — огрызнулась я. — Ты лучше расскажи, что, как и кого...
— кого — и так ясно. Одного Лаврика. Его продюсер весь день тут груши околачивал, хотел организовать Досе еще одно выступление, но не сошлись в цене. А Лаврик после выступления в другом месте отправился сразу в гостиницу. Продюсер вернулся — Дося на месте, а Лаврика нет в номере. Начал разыскивать. А мы ведь к нему приставили Сашку шофером.
— Сашку?
— Это оборотень-волк.
— А волки-то у нас откуда?
— предложили сотрудничество на добровольных началах. Потом расскажу, — оборвал мое любопытство Мечислав. Он удобно устроился за столом и теперь выглядел как этакий дон Корлеоне, только намного сексуальнее. Сплав силы, деловитости и секса — строгий черный костюм, кабинет, выдержанный в черно-белых и стальных тонах, прямо-таки кричащий о больших деньгах и власти, ничего лишнего, все безумно дорого и стильно — и резкой нотой диссонанса ярко-рыжие наглые лилии в вазе из черного матового стекла — и, конечно, сам вампир. Белая рубашка распахнута, открывая гладкий треугольник золотистой кожи. Черные брюки плотно облегают сильные стройные бедра. Черные волосы шелковой волной падают на плечи — и ярким, неистовым светом сияют зеленые глаза на точеном лице. И при этом никакой женственности. Даже если Мечислава накрасить, как последнего гомосексуала, никто из гей-клуба не примет вампира за своего. Есть в нем нечто такое, от чего женщины просто падают и укладываются в кровать. Это вот выражение лица, как откровенное признание шепотом на ушко: 'я — действительно мужчина. Убедимся вместе?'.
Я с трудом оторвалась от вампира, который послал мне нежную улыбку — и опять обратил все внимание на Вадима.
— Он прошел по следу?
